МЕССИЯ

МЕССИЯ (евр. masijah, арам, mesijha, «помазанник», греч. транскрипция МеууЯбж; греч. перевод ЧсЯуфпт, Христос), в религиозно-мифологических представлениях иудаизма идеальный царь эсхатологических времён, провиденциальный устроитель вечных судеб «народа божьего», посредник между богом и людьми и носитель высшего авторитета на земле, спаситель, приносящий с собой новое, исправленное состояние всего мирового бытия; в христианской религиозно-мифологической системе переосмысленный и преобразованный образ М. (М. = Иисус Христос) — её смысловой центр.

В Ветхом завете нет разработанной, более или менее однозначно интерпретируемой и обязательной в такой интерпретации доктрины о М. (положение меняется только на грани библейской и послебиблейской эпох). Употребление слова «М.» далеко от эсхатологической концепции М. (даже если иметь в виду, что мессианские образы обозначаются в библейских текстах различными терминами — «сын человеческий», Дан. 7, 13; отчасти «отрок Яхве» — Ис. 42). Слово «М.» имеет в Ветхом завете хотя и сакральный, но совершенно бытовой смысл, будучи прилагаемо к царям Израиля и Иудеи (напр., 1 Царств 12, 3 и 5; 16, 6; 2 Царств 19, 21; 2 Парал. 6, 42; Пс. 17, 51; 19, 7 и др.) или к первосвященникам (напр., Лев. 4, 3 — «священник помазанный» и др.), или даже к языческому царю Киру II как провиденциальному орудию Яхве, пользующемуся его помощью (Ис. 45, 1).

Сама идея М. кажется стоящей в противоречии с пафосом ветхозаветного монотеизма, не допускающего никаких «спасителей» рядом с Яхве и не благоприятствующего представлению о каком-либо посреднике между Яхве и его народом. Исходя из этого, в образе М. пришлось бы увидеть наносное заимствование (на мало подходящей для этого почве) из какого-то чуждого круга мифологем, скорее всего иранского (ср. Саошьянт), типологическую параллель языческим фигурам героев-спасителей, фигуре буддийского Майтреи и т. п. Но тогда непонятно, почему учение о М. не только заняло со временем очень заметное место в системе иудаизма, не только оказалось абсолютным центром христианских представлений, но и нашло буквальные соответствия в строго монотеистическом исламе (образ Махди, «скрытого имама» шиитов). Есть основания утверждать, что внутренняя неизбежность как самой идеи М., так и переосмысления в связи с этой идеей состава религиозных представлений в целом заложена в самой структуре религии Яхве, требующего от своего народа беспрекословной верности и особой «святости» на его историческом пути (особенно в будущие эсхатологические времена), недостижимых без вождя и проводника, без вмешательства сверхчеловечески сильного целителя, который обладал бы высшей мерой святости, т. Е. М. (см. Иудаистическая мифология). Древневосточная идеология обожествления царской власти закономерно трансформируется в контексте религии Яхве (не царь как бог, но бог как царь) в мессианскую идеологию: именно потому, что вся власть принадлежит Яхве, полномочия царя действительны в меру того, насколько его власть есть власть Яхве, и оба они — как бы одно (ср. слова Христа: «Я и отец одно», Ио. 10, 30). Такова власть М., чей предок и прототип — Давид как первый «богоугодный» (после «неугодного» Саула) царь «народа божьего».

Поэтому первая внешняя подробность, конкретизирующая образ М., — его происхождение от династии Давида. Его приход — как бы возвращение Давида; пророки (Иерем. 30, 9; Иезек. 34, 23 — 24; Ос. 3, 5) называют его метафорически просто Давидом. Психологический фон такого отождествления М. с Давидом — ностальгия по временам Давида как золотому веку еврейской государственности. Во всяком случае М. — «отрасль от корня Иессеева» (Иессей — отец Давида), как сказано в мессианском пророчестве Ветхого завета, возможно, принадлежащем ещё Исайе (8 в. до н. э.) и говорящем о владыке, власть которого будет до конца чиста от своеволия: «и будет судить не по взгляду очей своих, и не по слуху ушей своих будет решать дела» (Ис. 11, 3; ср. слова Христа — Ио. 5, 30: «Я ничего не могу творить сам от себя... ибо не ищу моей воли, но воли пославшего меня отца»). Образ этого владыки имеет исторические, политико-патриотические измерения, но перерастает их. М. мыслится не только как восстановитель своего народа, усмиритель его врагов, объединитель разделившихся Иудейского и Израильского царств (Ис. 11, 11 —16), но и как «знамя для народов», установитель всечеловеческого примирения (11, 10). Оно распространится и на мир природы: «тогда волк будет жить вместе с ягнёнком, и барс будет лежать вместе с козлёнком; и телёнок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детёныши их будут лежать вместе; и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на логово змеи... ибо земля будет наполнена ведением Яхве, как воды наполняют море» (11, 6—9). Черты умиротворителя в облике мессианского царя подчёркивают и другие пророчества: «Торжествуй, дщерь Иерусалима: се, царь твой грядёт к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной. Тогда истреблю колесницы у Ефрема (т. е. Израиля) и коней в Иерусалиме (т. е. Иудее), и сокрушен будет бранный лук; и он возвестит мир народам» (Зах. 9, 9—10; ослица с ослёнком — символ смиренного миролюбия в противоположность боевому коню, как в рассказе о въезде Христа в Иерусалим). Наряду с этим существует традиция воинственного образа М., топчущего врагов народа Яхве, как виноградарь гроздья (ср. Ис. 63, 1—6). Таргум Псевдо-Ионафана на Быт. 49, 10—12 говорит о М.: «Он препоясал чресла свои и выступил на битву против врагов своих, поражая царей с князьями их, и окрашивая горы кровью убиения их, и убеляя холмы туком сильных; и одеяния его погружены в кровь». В таком контексте М. рисуется всего лишь очень могущественным (и при этом «праведным») вождём своего народа, или, в универсалистской перспективе Исайи, вождём всего человечества, возможно, умиротворяющим его путём завоеваний. Виднейший представитель раввинистической учёности своего времени рабби Акиба признал М. отважного вождя патриотического антиримского восстания 132 —135 Бар-Кохбу. Предельная точка политизирующего «приземления» образа М., возможная, правда, лишь у предателя своего народа, — перенесение Иосифом Флавием пророчеств о М. на римского императора Веспасиана.Явление Христа народу. Картина А. А. Иванова. 1837—57. Москва, Третьяковская галерея.В противовес этому в талмудической, и особенно мистико-апокалиптической, литературе выявляется (становящийся в центр системы христианства) мотив трансцендентного онтологического статуса М., в частности его предсуществования — то ли в предмирном замысле бога, то ли даже в некой надмирной реальности. Первая, более осторожная версия неоднократно повторена в Вавилонском Талмуде: имя М. входит (наряду с Эдемом, Геенной, престолом Яхве и т. п.) в число семи вещей, сотворенных на 2000 лет прежде мироздания («Песахим» 54 а; «Недарим» 39 б). В эфиопском изводе книги Еноха неоднократно говорится о предвечном и вечном М., который «был избран и сокрыт Яхве до сотворения мира и пребудет пред ним до скончания веков». М. или его «свет» (ср. Фарн в иранской мифологии) оказывается присутствующим при сотворении мира; равным образом «дух Яхве» как демиургическая сила приравнивается к духу М.: «"И дух божий носится над водою", это — дух царя Мессии» («Берешит рабба» 8, 1). В качестве «сына человеческого» (Дан. 7, 13), а в терминологии Филона — «небесного человека», т. е. некой идеальной парадигмы человеческого образа как микрокосма и соотнесённого с этим микрокосмом макрокосма, М. сближается с Адамом до грехопадения (ср. в Новом завете доктрину о Христе как «последнем Адаме», 1 Кор. 15, 45) и с Адамом Кадмоном каббалистической спекуляции, а за пределами иудаизма может быть сопоставлен с такими персонажами, как Пуруша, Гайомарт, Антропос. Как посредник между богом и миром, М. имеет черты Метатрона и через этот образ связан с Енохом — бессмертным солнечным царём правды начальных времён, дожидающимся у престола Яхве последних времён. В ессейских, отчасти иудео-христианских кругах М. по его свойству метаисторической надвременности ассоциировался и с Мельхиседеком, не имеющим «ни начала дней, ни конца жизни» (Евр. 7, 3). Важно представление, по которому М. уже существует, но «скрывается», так что ему предстоит не родиться, но «явиться», раскрыть свою тайну. Это представление не всегда связано с мыслью о небесном предсуществовании; часто утверждается, что он уже родился на земле, например в день разрушения Иерусалима 10 Аба 70 года (по версии, приводимой в Иерусалимском талмуде, «Беракот» II, 5а), но вынужден скрываться из-за грехов народа. В прикреплении момента рождения М. к самой чёрной дате, которую могли представить талмудические авторитеты, выявляется мотив т. н. родовых мук М. — бед и страданий неслыханной силы, долженствующих предшествовать прорыву мессианского времени. Уже для ветхозаветных пророков характерно умозаключение к светлому будущему от максимально тёмного настоящего (ср. также в Новом завете обещание явления «сына человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою» в дни бедствий и попирания святыни, Лук. 21, 9—28). Однако приносимое М. избавление покупается муками не только народа, но и самого М. Страдальческий характер носит уже невозможность для него явиться и действовать прежде определённого ему срока, его временная связанность и полонённость силами зла. М. изображается иногда как прокажённый, сидящий среди нищих на мосту в Риме и непрерывно снимающий и надевающий повязки на своих ранах, чтобы в каждый миг быть готовым к выступлению по зову Яхве («Сангедрин» 98а). Рим фигурирует в этом и аналогичных текстах именно потому, что столица цезарей (а позднее — столица пап) воплощала для евреев средоточие враждебной им мощи: как Моисей, избавитель от египетского ярма, был воспитан в Египте, так и М., избавитель от ига Рима, откроется в Риме. Но и тогда, когда срок его ожидания окончится, ему грозит искупительная смерть (ср. Ис. 53, 8), в связи с чем в иудаистической традиции возникает даже версия о двух М. — гибнущем и торжествующем (ср. в христианстве учение о двух «пришествиях» одного и того же Христа — сначала на муку, потом во славе). Версия эта намечается в Талмуде («Суккот» 52а со ссылкой на рабби Досу, 3 в.) и получает развитие в позднейшей литературе. Сначала ожидается явление «мессии, сына Иосифа», который восстановит Иудейское царство, храм и храмовое богослужение, но обречён пасть в битве с полчищами Гога и Магога; его тело будет лежать без погребения на улицах Иерусалима (или будет погребено ангелами). Лишь после этого сможет выступить «мессия, сын Давида», который одержит окончательную победу над враждебными силами и воскресит своего жертвенного предшественника. Важный момент мессианских событий — участие в них пророка Илии; вознесённый на огненной колеснице на небо, он дожидается своего часа, чтобы готовить народ к пришествию М. (ср. ветхозаветное пророчество: «Вот я пошлю к вам Илию-пророка пред наступлением дня Яхве, великого и страшного; и он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы я пришед не поразил земли проклятием», Малах. 4, 5—6; христианство относило эти слова к Иоанну Крестителю, пришедшему «в духе и силе Илии», Лук. 1, 17, хотя и сам Илия является засвидетельствовать мессианское достоинство Христа в сцене Преображения). Илия накануне мессианского времени разрешит все споры о толковании Библии (талмудический трактат «Менахот» 45а и др.). Затем он сотворит семь чудес (приведёт к евреям Моисея и воскрешённое поколение пустыни; извлечёт Корея и его приверженцев из шеола; воскресит «Мессию, сына Иосифа»; явит утраченные ещё со времен вавилонского пленения священные предметы — ковчег завета, сосуд с манной и сосуд для елея; явит скипетр, полученный от бога; сокрушит горы; откроет великую тайну). Далее, по приказу М. он затрубит в рог (шофар), отчего вернётся свет, ушедший после «грехопадения» Адама и Евы, воскреснут мёртвые и явится Шехина. Архангел Гавриил убьёт чудищ левиафана и бегемота для пира праведных в честь М.

В истории еврейского народа неоднократно выступали деятели, притязавшие на мессианское достоинство; подробности их жизни подвергались в осмыслении их приверженцев сильной мифологизации.

В христианских религиозно-мифологических представлениях образ М. переосмыслен: политико-этнические аспекты элиминированы, предельно обобщены намеченные со времени Исайи универсалистские возможности. На место «избавителя» своего народа от его врагов христианство ставит «искупителя» человечества от его грехов. Исходной точкой христианства стал тезис, согласно которому прорыв мессианского времени уже начался с выступления Иисуса Христа (т. Е. М.), который пришёл «в последние времена» (1 Петр. 1, 20) и «победил мир» (Ио. 16, 33). Поскольку, однако, эмпирическая реальность истории продолжала существовать, образ эсхатологического «конца» в христианской традиции был подвергнут удвоению. М. первый раз приходит «в образе раба» как учитель, исцелитель и искупитель, причём отказывается «судить людей», второй раз он придёт «со славою судить живых и мёртвых» (текст Никейско-Константинопольского символа веры); спасение должно завершиться в эсхатологической перспективе загробного суда (см. Страшный суд) и загробной жизни. См. также ст. Иисус Христос, Христианская мифология.

Лит.: Ранович А. Б., Очерк истории древнееврейской религии, М., 1941; Амусин И. Д., «Избранник бога» в кумранских текстах, «Вестник древней истории», 1966, № 1; Humbert P., Le Messie dans le Targum des Prophиtes, Lausanne, 1911; Kraeling С H., Anthropos and son of man, Н. Х., 1927 («Columbia University oriental studies», v. 25); S j ober g E., Der Menschensohn im дthiopischen Henochbuch, Lund, 1946; его же, Der verborgene Menschensohn in den Evangelien, Lund, 1955; Hill H. E., Messianic expectations in the Targums to the psalms, Yale, 1955 (Diss.); М п win ekel S., He that Cometh, Oxf., 1956; Woude A. S. van der, Die messianischen Vorstellungen der Gemeinde von Qumrдn, Assen, 1957; Hur wit ж S., Die Gestalt des sterbenden Messias, Z., 1958; S с ho lem G., Zum Verstдndnis der messianischen Idee im Judentum, «Eranos-Jahrbuch. 1959», Z., 1960; Muilenburg J., The son of man in Daniel and the Ethiopie Apocalypse of Enoch, «Journal of Biblical Literature», 1960, v. 79; Mьller H., Ursprьnge und Strukturen alttestamentlicher Eschatologie, В., 1969.

С. С. Аверинцев.МЕСЯЦЫ, в мифопоэтической концепции времени (или пространственно-временного континуума) мифологизированные образы одной из единиц времени, совокупность которых составляет год (наряду с сутками и их частями, неделями, годами, великими годами, эрами). В различных традициях все М., составляющие годовое единство (годовой круг), и каждый М. в отдельности обнаруживают достаточно определённое мифологическое значение. Широко распространены представления о том, что состав М., их последовательность, границы между М. и внутри каждого из них определяет небесное тело — М. (луна). Ср. обозначение одним словом «М.» небесного тела и части года (рус. «месяц», др.-инд. mas, литов. mлnuo и т. п.). Название М. как небесного тела и части года очень часто является производным именем от глагола со значением «мерить», «измерять». При этом М. служат мерой частей года по отдельности и года в целом, мерой как особой формой завершённости, совершенства, гармонии. Один аспект этой меры и гармонии отсылает к идее соответствия между М. и годами 12-летнего годового цикла, т. н. «большого года», «царского года», «года Юпитера», «сверхгода». «Сверхгод» так относится к обычному году, как один год «сверхгода» к одному М. обычного года (ср. параллелизм названий 12 лунных М. и 12 лет «сверхгода»: в Древней Индии — чайтра и год Чайтра, вайшакха и год Вайшакха, джьяйштха и год Джьяйштха и т. д.). Это даёт основание говорить не только о большом и малом годе, но и о большом (равном целому году) и малом (обычном) М. Другой аспект организованности М. определяется тем, что только в пределах года как минимального и одновременно достаточного, самодовлеющего, замкнутого контекста может быть уяснена идея каждого из М., имеющих свой мифологический, ритуально-литургический (праздники) и космологический смысл, и всего комплекса М. [ср. костюмированные карнавальные «хороводы» М. в старой европейской традиции и соответствующий мотив вереницы М. или сезонов, времён года в сказочной традиции (AT 294 и 480)]. ВЕСЕННЕ-ЛЕТНИЙ ПОЛУЦИКЛ ОСЕННЕ-ЗИМНИЙ ПОЛУЦИКЛ

знаки зодиака Овен Телец Близнецы Рак Лев Дева Весы Скорпион Стрелец Козерог• Водолей Рыбы

традиции:

греческая Афина сова Афродита голубь Аполлон лира Гермес черепаха Зевс орёл Деметра циста (ларец) Гефест шлем Apec волчица Артемида гончие Гестия светильник Гера павлин Посейдондва дельфина

римская Минерва эгида Венера пояс Аполлон лира Меркурий арфа Юпитер молния Церера зерно Вулкан наковальня Марс щит Диана гончие Веста очаг Юнона тиара Нептун трезубец

Древнескан-динавская Один ворон Тор молот Тир меч Бальдр омела Браги арфа Видар лес Ходер дротик Хермод кольцо Хенер руны Свипдаг отрубленная рука Локи молния Вали растительность

еврейская Гад шатёр Иссахар осёл Симеон Левий меч и кирка Вениамин волк Ефраим виноград Ашер ветвь оливы Манассия пальма Дан змея Иуда лев Нафтали олень Рувим солнце на воде Завулон корабль

библейские сочинения Бытие Исход Левит Судьи Пророки Псалтирь Притчи Песнь песней Екклесиаст Евангелия Деяния Послания

ВЕСЕННЕ-ЛЕТНИЙ ПОЛУЦИКЛ ОСЕННЕ-ЗИМНИЙ ПОЛУЦИКЛ

знаки зодиака Овен Телец Близнецы Рак Лев Дева Весы Скорпион Стрелец Козерог• Водолей Рыбы

персонажи:

Будда отмеченность воспитание женитьба удовольствия жизни пробуждение аскетизм искушения и смерть в тушите перед рождением зачатие божества, присутствующие при рождении странствия смерть Майи

Христос въезд в Иерусалим омовение ног ученикам последняя вечеря предательство Иуды у Кайафы отречение Петра перед Пилатом осмеяние путь на голгофу крестные муки смерть воскресение

Гильгамеш пребывание с Энкиду в нижнем мире освобождение убийство быка гибель Энкиду оплакивание Энкиду встреча с Утнапишти поиски растения бессмертия утрата растения смерть рождение Энкиду против Гильгамеша Энкиду и Гильгамеш - друзья

Геракл немейский лев лернейская гидра керинейская лань эримантский вепрь авгиевы конюшни стимфалийские птицы критский бык кобылицы Диомеда пояс Ипполиты коровы Гериона яблоки Гесперид Цербер

знаки зодиака Овен Рак Весы Козерог

астрономическое состояние весеннее равноденствие летнее солнцестояние осеннее равноденствие зимнее солнцестояние

"века" первый, золотой второй, серебряный третий, бронзовый четвёртый, железный

части суток утро полдень вечер ночь

элементы огонь воздух земля вода

качества влага жара сухость холод

принципы добро добро зло добро

фазы развития человека (энтомологический код) яйцо или хаос червь, начало дыхания хризалида, вселение души в плоть бабочка, подъём и бессмертие

мистические акты свет вступает в брак с хаосом материя получает форму появляется смерть возникает надежда

правители в разных традициях:

китайская зелёный дракон красная птица белый тигр чёрная черепаха

египетская Старший Гор Осирис Сет Младший Гор

индийская Брахма Вишну Шива Кришна

иранская Ахурамазда Митра Ангро-Майнью Спента-Майнью

греческая Кронос и мойры Зевс и гарпии Гадес и фурии Аполлон и музы

христианская Иегова святой дух сатана Иисус

мистическая саламандры сильфы гномы ундины

Годовой круг, образуемый «хороводом» М. и изоморфный или соотносимый с разными вариантами «великого года», имеет свой завершённый образ в виде «пояса животных» — зодиака с 12 отмеченными точками — «домами» (у майя зодиак состоял из 13 «домов»), обозначаемыми в основном в зооморфном коде, с которыми могли соотноситься 12 праздников. Зодиак во всей совокупности составляющих его знаков, сложившийся в вавилонском культурном круге в основном к 8 в. до н. э., позволял контролировать поведение вселенной во времени, определять её прошлые состояния и предсказывать будущие. Для мифопоэтического сознания зодиак являлся эффективным средством гармонизации времени, сохранившим свою действенность и в таких продвинутых формах, как сакральный календарь западноевропейского и византийско-русского средневековья. В известном смысле именно сакральный календарь определял время в большей степени, чем это последнее определяло календарь (ср., например, самодовлеющий характер «великой пасхальной седмицы»). Такой подход (примат мифопоэтических качеств над математическим и астрономическим количеством), свойственный архаичному сознанию, обнаруживается и в связи с М. Символическая соотнесённость М. с зодиакальными знаками особенно наглядна в солнечном календаре, созданном в Древнем Египте и лежащем в основе летосчисления Старого Света. Годовой путь Солнца по замкнутому кругу с 12 «домами» («жилищами») соотносился с 12 М. года, которые через «дома» находились в соответствии и с 12 созвездиями, носящими те же названия, что и «дома». В разных традициях каждый зодиакальный знак имел своего стража (хранителя) или повелителя.

Сходным образом М. отождествляются через знаки зодиака с отмеченными событиями жизни мифологизированных персонажей.

С помощью знаков зодиака и косвенно через обозначения М. строятся целые классификационные схемы, включающие в себя основные параметры мифопоэтической модели мира (временные, пространственные, качественные, элементарные, вегетативные, зооморфные, цветовые, анатомические, цветочные и т. п.). Ср. фрагмент такой мифологизированной классификационной схемы (по зодиакальным четвертям).

Наконец, разные части зодиакального пояса соотносятся с разными М., которые тем самым также включаются в широко разветвлённые символические классификационные цепи и поэтому с полным основанием могут рассматриваться и как единицы особого календарного (или календарно-зодиакального) кода, описывающие весь состав вселенной.

Зодиак в целом реализовал символику небесной славы, полного круговорота, световой сферы, небосвода, нимба, возвышенных чувств, времени. К нему обращались при гороскопическом определении судьбы, восхождении и нисхождении звёзд, управляющих судьбой, и т. п. С зодиаком связывались деяния солнечного героя.

Многие традиции сохраняют отчётливые следы лунного зодиака, предшествовавшего солнечному. У греков и римлян первоначально счёт времени в году был ориентирован именно на лунные M. Само начало M. определялось вечером того же дня, когда всходила новая луна. Этот первый день (начало М.) назывался «нумения» и был посвящен Аполлону. Мифологические и ритуально-литургические представления связывались и с самими М. Так, вставной М. в 30 дней, вводимый с целью выравнивания лунного года с солнечным, назывался «вторым Посейдоном». М. аттического календаря (с начала года, т. е. с первого новолуния после летнего поворота солнца) отражают череду религиозных праздников и сезонных обрядов: Гекатомбайон (ср. гекатомбу), Метагейтнион (праздник смены соседей, т. е. сезон переселений и новоселий), Боэдромион (праздник помощи, посвященный Аполлону Боэдромию в память о помощи Иона афинянам или о победе Тесея над амазонками), Пианепсион (праздник варки бобов в честь Аполлона и Афины), Маймактерион (ср. «бурный», эпитет Зевса), Посейдеон (ср. Посейдон), Гамелион («брачный» М.; ср. гбмзлЯб Зсб, «брачная Гера», или Juno Pronuba у римлян), Антестерион, Элафеболион (праздник охоты на ланей в честь Артемиды), Мунихион, Таргелион (праздник в честь Аполлона и Артемиды), Скирофорион (праздник скирофорий). В солнечном календаре М. соотносились со знаками зодиака, и этот принцип был усвоен и рядом других традиций, заимствовавших эту систему. Таковы древнеиндийские М.: меша (Овен), вришабха (Телец), митхуна (Близнецы), карката (Рак), синха (Лев), канья (Дева), тула (Весы), вришчика (Скорпион), дханус (Стрелец), макара (Козерог), кумбха (Водолей), мина (Рыбы). Ещё отчётливее мифологические связи М. римского календаря, обозначенных по теофорному принципу. Уже Ромулу приписывалось разделение года на десять М.: март (Марс), апрель (Афродита, через этрусское посредство, но не от aperire, «открывать», как нередко считают), май (Майя, мать Меркурия), июнь (Юнона) и далее по числовому признаку: quintilis («пятый» М., позже названный июлем по имени Юлия Цезаря), sextilis («шестой» М., позже названный августом в честь императора Октавиана Августа), September («седьмой»), October («восьмой»), november («девятый») и december («десятый»). По преданию, Нума Помпилий ввёл ещё два М. — январь (Янус) и февраль (februalia, великая искупительная жертва в конце года). Определение начала М. возлагалось на особого жреца (позже на верховного понтифика), следившего за новолунием из особого ритуального сооружения на Капитолийском холме и торжественно объявлявшего (ср. лат. calare, отсюда calendae и название календаря) об этом народу. Понтификам принадлежало право регулирования лунного года в соответствии с солнечным, в частности, они могли вводить «вставной (дополнительный) М.» (mensis intercalane). У евреев ещё в 1—2 вв. обязанность определения начала месяцев лежала на Иерусалимском синедрионе, выделявшем для этой цели особую коллегию. Коллегия должна была производить наблюдения и выслушивать показания свидетелей, очевидцев первого захода луны. Исключительная разработанность календаря у древних майя (в частности, и в его «месячном» аспекте) опиралась как на практическую хозяйственную деятельность годового цикла, так и на потребности в создании сложнейшей религиозно-классификационной системы соответствий, сочетавшейся с концепцией смены богов, управляющих вселенной, и культом правителей. В результате была создана не только мифологизированная календарная система летосчисления, сезонов и М., но и возникла своего рода календарная мифология и религиозная идеология, вера в особые пророческие свойства календаря («календарный фатализм»). Не только М. в своей сумме определяли год, Задавая его структуру, но и сами М. определялись меньшими циклами (напр., неделями и сутками) или отмеченными днями М. (ср. у римлян календы, иды, ноны).

Мифопоэтическая семантика М. определялась как теофорными именами, так и единицами других кодов. Так, в Китае и Японии почти каждый месяц имеет в качестве знака-символа свой особый цветок, например сливовый, сосновый, персиковый, вишнёвый, ирис, лотос, хризантема и др. В других традициях, напротив, М. определяются в природно-хозяйственном коде, который становится настолько влиятельным, что нарушается связь М. с определёнными фазами движения луны или солнца. Отсюда — появление таких календарей, в которых иногда само число М. не является фиксированным, как и их продолжительность; более того, известны варианты с альтернативным составом М. Ср., например, кетские М. типа: М. отпадения листьев, замерзания земли, пешей охоты, коротких дней, больших дней, сохатого, орла, бурундука, нереста щуки, налогов (ярмарки), котцов, линьки уток, линьки водяных уток (гоголь, крохаль, гусь, лебедь), половины лета, ловли нельмы или эвенкийские М.: периода шагания, периода снега на ветвях, прилёта ворон, периода отёла, весны (периода трав), появления зелени на лиственницах, отдирания рогов, линьки гусей, периода мошки, паберегов (осени, спаривания), периода охоты с трубой на изюбря, запястья (пушной охоты), дымового отверстия и т. п. По такому же принципу строился и древнеславянский календарь сечень (secenь), сухой (suchyjь), грудень (grudenь), просинец (prosinьcь), студень (studenь), брезень (brezьnь), травень (travenь), изок (izokь), червень (crьvenь), заревь (zarevь), серпень (sгърьnь), вресень (vresenь), рюень (riujenь), листопад (listopadъ), дубень (dobenь), ледень (ledenь), лютый (l'utyjь), цветень (kvetenь), косень (kosenь), липень (lipenь), сенокос (senokosъ) и т. п. [ср. современные литовские наименования М. или отдельные архаичные названия, напр. обозначение июля как «голодного М.» у англичан (Hungry month), кельтов (Jul an Ghorta) и др.].знаки зодиака Овен Телец Близнецы Рак Лев Дева Весы Скорпион Стрелец Козерог Водолей Рыбы

Вхождение солнца 21 марта 20 апреля 21 мая 21 июня 23 июля 23 августа 23 сентября 22 октября 21 ноября 21 декабря 20 января 19 февраля

носитель солнца (ездовое средство)

в Вавилоне жертвователь бык пастух или двойня краб дракон или лев Иштар весы скорпион лучник или кентавр козерог (рыба) перевозчик или ваза рыбьи хвосты

в Китае мышь корова или вол тигр заяц дракон змея лошадь баран обезьяна петух или курица собака свинья

в Египте кошка шакал змея скарабей осёл лев козёл корова сокол бабуин ибис крокодил

в Европе баран бык двойня или возлюбленные краб лев дева весы скорпион лучник или кентавр козёл перевозчик или ваза корабль "Арго" или рыбы

руководящая планета и её значение Марс энергия Венера красота, любовь Меркурий разум Луна душа, воображение Солнце дух, жизнь Меркурий разум Венера красота любовь Марс энергия Юпитер изобилие Сатурн кристаллизация Уран альтруизм Нептун интуиция

цветы фиалка маргаритка боярышник дуб остролист орешник вьюнок хмель хризантема остролист подснежник примула

элементы огонь земля воздух вода огонь земля воздух вода огонь земля воздух вода

цвет красный красно-оранжевый оранжевый оранжево-жёлтый тёмножёлтый светло-жёлтый жёлто-зелёный зелено-синий синий сине-фиолетовый фиолетовый фиолетово-красный

качество Мужской горячий сухой счастливый женский холодный сухой несчастный Мужской горячий влажный счастливый женский холодный влажный несчастный Мужской горячий сухой счастливый женский холодный сухой несчастный Мужской горячий влажный счастливый женский холодный влажный несчастливый Мужской горячий сухой счастливый женский холодный сухой несчастливый Мужской горячий влажный счастливый женский холодный влажный несчастливый

части тела голова шея руки грудь сердце внутренности почки гениталии бёдра колени ноги ступниТаким образом, с одной стороны, М. играют важную роль как элементы синтетической организации всего годового цикла или как мифопоэтические классификаторы (а иногда и персонифицированные объекты мифологической системы), с другой — между мифологизирующей интерпретацией месячной последовательности и попыткой природно-хозяйственного и календарно-астрономического истолкования М. существует постоянная конкуренция. Важность «измерительного» аспекта в трактовке М. была тем импульсом, который привёл к разработке сложных математических процедур определения М. и соотношения лунных и солнечных М. Вместе с тем эти исследования снова возвращали к «прогностической» функции М. и отчасти смыкались с архаичными ритуалами, связанными с М. и с практикой гаданий по М.

Лит.: Латышев В. В., О некоторых эолических и дорических календарях, СПБ, 1883; Прозоровский Д., О славяно-русском дохристианском счислении времени, в кн.: Труды VIII Археологического съезда, т. 3, М., 1897; Идельсон Н. И., История календаря, в его кн.: Этюды по истории небесной механики, М., 1975; Георгиевский А. И., О церковном календаре, М., 1948; Кнорозов Ю. В., Письменность индейцев майя, М.— Л., 1963; Кинжалов Р. В., Культура древних майя, Л., 1971; Гумилев Л. Н., Этнос и категория времени, в кн.: Доклады отделений и комиссий Географического общества СССР, в. 15 — Этнография, Л., 1970; Гуревич А. Я., Представления о времени в средневековой Европе, в кн.: История и психология, М., 1971; Бикерман Э., Хронология Древнего мира, [пер. с англ.], М., 1975; Церен Э., Лунный бог, [пер. с нем.], М., 1976; Зелинский А. Н., О лунно-солнечном счислении в Азии, в кн.: Восьмая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады, т. 3, М., 1977; его же, Лунно-солнечный ритм в календарно-космологической системе Китая, в кн.: Девятая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады, ч. 3, М., 1978; его же, Конструктивные принципы древнерусского календаря, в кн.: Контекст 1978, М., 1978; Hermann К. F., Ьber griechische Monatskunde..., Gott., 1844; В e r g k W. Ф h., Beitrдge zur griechischen Monatskunde, Giessen, 1845; Miklosich F., Die slavischen Monatsnamen, W., 1867 (Denkschriften der Akademie der Wissenschaften, Bd 17); Mahler E., Handbuch der jьdischen Chronologie, Lpz., 1916; Jоbes G., Dictionary of mythology, folklore and symbols, pt 2, N. Y., 1962; Сattarо G., La conception chrйtienne du temps, в кн.: Les cultures et le temps, P., 1975; Boite J., Polivka G., Anmerkungen zu den Kinder- und Hausmдrchen der Brьder Grimm, Bd 1, Lpz., 1913; Roberts W. E., The tale of the kind and unkind girls, Aarne-Thompson type 480 and related tales, В., 1958.

В. Н. Топоров.