Макарова Н. Тайные общества и секты

ОГЛАВЛЕНИЕ

РАЗДЕЛ 4. МАСОНЫ

Происхождение масонства

Орден франк-масонов, в наши дни известный во всех странах европейской культуры,
ведет родословную от очень скромного по происхождению Лондонского клуба начала
XVIII века.

Слово free-mason (свободный каменщик) перешло из английского в другие
европейские языки уже после того, как оно потеряло и в Англии свой
первоначальный смысл.

До последней четверти прошлого века термин "франк-масон" противополагали
обыкновенно краткому термину "масон", как обозначающий не каменщиков-рабочих
(или оперативных масонов, как говорили в Англии), а каменщиков-мыслителей
(спекулиятивных масонов), по имени только связавших себя с соответствующим
ремесленным цехом. В частности в них видели то "рыцарей Храма", скрывавшихся под
маской франк-масонов после разгрома их ордена Филиппом Красивым, то группу
ученых и философов, вступивших в масонский цех, чтобы скрыть от враждебно
настроенного к ним правительства свои гуманитарно-филантропические цели.
Знакомство с документами показало, однако, всю ошибочность этих предположений.

Предками современных франк-масонов, носившими это же имя, были несомненно
настоящие каменщики, и добавление к названию их ремесла слова "свободный" (free,
frank) имело первоначально профессионально-ремесленное, а не со-цильное
значение. Слово free-mason встречается в английских документах начиная с
последней четверти XVI века, по наиболее вероятной гипотезе, выдвинутой в 1887
году одним английским архитектором.

Это были известные в Англии в эпоху готического стиля sculptores lapidum
liberorum (первое упоминание - в документе начала XIII века) - "каменотесы
свободных камней". "Свободными камнями (Free-stones) в отличие от обыкновенных
(rough-stones) назывались в Англии более мягкие каменные породы, вроде мрамора и
известняка, употреблявшиеся для более тонкой, барельефной работы. Путем
сокращения длинного термина и произошло, по этой гипотезе, английское слово
free-mason.

В эпоху готического стиля франк-масонами называлась, во всяком случае, более
искусная категория квалифицированных, как сказали бы теперь, строительных
рабочих. Позднее, с упадком готического стиля, различие двух категорий
каменщиков утратило практическое значение, вследствие чего исчезло представление
и о точном смысле обоих терминов: уже в XIV веке цехи каменщиков называются
безразлично то просто масонскими, то франк-масонскими.

Но воспоминание о большей почетности данного термина все же сохранилось: когда
старинные братства каменщиков выделились в отдельную от цеха организацию,
получившую известную популярность среди высших классов общества (XVII век), она
удержала за собой название франк-масонов, представив цеховой организации
называться просто масонами (companies of mason); длинное название принял и
современный масонский орден, огранизовавшийся в начале XVIII века по типу
старинных ремесленных братств.

Связь, которая соединяет современный масонский орден со старыми братствами,
носит, в сущности, внешний характер, сводясь лишь к известной преемственности
ритуала и терминологии. История старого масонства является не столько главой из
истории Ордена, сколько введением к ней.

К тому "доисторическому периоду" можно отнести и идейных предшественников
позднейших масонов-алхимиков и утопистов XVII века с их проектами всемирных
союзов и планами преобразования человечества: если старые организации каменщиков
были номинальными предками масонства, то истинными, духовными, предками его были
именно эти представители дореволюционной европейской интеллигенции.

Началом исторического периода масонства следует считать 20-е годы XVIII столетия
- эпоху возникновения так называемых "великих лож".

История старых организаций каменщиков тесно связана с общей историей
ремесленников гильдий и братств.

Появление первых ремесленных гильдий (crafts, mysteries, compagnies, guilds)
относится в Англии к началу XII века, но документальные указания на гильдии
каменщиков встречаются не ранее конца XIV века. Лондонские гильдии делились в
это время по своей значительности на три разряда: первый посылал в городской
совет по 6 представителей каждой гильдии, второй и третий - по четыре и по два;
каменщики (free-masons) принадлежали ко второму разряду. В 1411 году произошла
"инкорпорация" (включение в число официальных учреждений) их Лондонского цеха, а
в 1472 году он получил свой герб.

В XV веке цехи уже господствовали в английских городах: старые торговые гильдии
отодвинулись на задний план.

Древнейшие из дошедших до нас документов, рисующие положение английских
строительных рабочих, относятся к середине XIV века и началу XV столетия. Это
уставы артели, работавшей при церкви св. Петра в Йорке, составленные для нее в
1352, 1370 и 1409 году руководившим ее работами церковным капитулом. Из уставов
видно, что работы артели производились в крытом помещении, так называемой ложе
(lodge), служившей для холостых рабочих и спальней; за порядком работы и за
поведением каменщиков следили старший мастер и надзиратели, высший же надзор
оставался в руках представителя капитула - супервизора; вступая в артель,
рабочие приносили присягу "над книгой" (очевидно уставом), обязуясь подчиняться
во всем капитулу и соблюдать изданный им устав. В XV веке ложей называли уже не
только мастерскую артели, но и саму артель.

Масонские ложи - братства - лишь постепенно выделились из цехов (crafts) в
качестве особого организма. Еще во 2-й половине XV века оба типа организации,
по-видимому, совпадали, и Лондонский цех масонов так, например, и назывался в
современных документах "Святой Цех и Братство масонов". Позднее между ними
проходит уже заметная грань: цехи ведут чисто ремесленные дела, братство, более
сплоченная и дружная часть цеха, хранит традиции морального общения и
взаимопомощи; члены цеха могут уже и не быть членами братства, а с другой
стороны для поступления в братство не требуется быть непременно цеховым рабочим;
принеся в ложе присягу и сделав вступительный взнос, можно получить звание
"каменщика" (франк-масона), никогда не брав в руки рабочей кирки.

Древнейший документальный случай принятия в масонскую ложу постороннего цеху
лица относится к Эдинбургской ложе: 3 июня 1600 года на собрании ее
присутствовал, как значится в протоколе, Сэр Джон Бозуэль, лорд Очинлек-ский.
Присутствие знати в шотландских ложах становится с тех пор заурядным фактом:
имена виконтов, графов и сэров, принятых в ту или иную ложу, обычно прямо в
звании цехового мастера, попадаются в документах XVII века на каждом шагу.
Правда, еще в конце столетия в Шотландии встречались ложи, состоящие сплошь из
ремесленников (например, ложа в Глазго), но рядом с ними были ложи вроде
Абердинской, где в 1670 году из 49 членов всего 12 были профессиональными
каменщиками, а остальные были - дворяне, пасторы, коммерсанты и представители
интеллигентных профессий.

Кроме знати, к каменщикам примыкали в отдельных случаях представители
интеллигенции и ученого мира, привлекаемые фантастической историей масонства,
возбуждавшей их научную любознательность.

По описанию Плота, для приема в общества новых членов требовалось собрание, по
крайней мере 5 или 6 франк-масонов. "Эти собрания, - замечает Плот, - называются
в некоторых местах ложами". Вступительные обряды заключались и здесь в сообщении
тайных знаков, "посредством которых члены общества узнают друг друга, где бы они
ни находились", и сопровождались банкетами по установленному ритуалу. Новички,
как и в Шотландии, в день приема дарили "братьям" перчатки, а взаимные
обязанности членов заключались в помощи на случай старости, безработицы и
болезни.

Подобно старинным братствам, франк-масонские общества XVII века поддерживали
между собой живую связь и составляли фактически единую организацию: принятый в
1б4б году в Иоррингтонскую ложу археолог Ашмоль в 1682 году безо всяких
добавочных церемоний допускается на заседание Лондонской ложи и даже
председательствует на нем в качестве старейшего масона.

Развитие масонства в Англии. "Невидимая философская коллегия". "Сократовское
общество"

Описанные общества франк-масонов, всецело пропитанные еще духом старых
ремесленных братств, в идейном отношении мало соприкасаются с позднейшим
масонством. Более тесной была его идейная связь с философским и социально-
реформаторским движением XVII века - с теми тайными и полутайными кружками
ученых и утопистов, которые были так типичны для этой эпохи.

Не все в них было пустой фантастикой, пережитком далеких эпох: в туманной
мистике и загадочных символах, бывших данью культурным особенностям момента,
скрывалось здоровое зерно свободной мысли, прокладывавшей себе путь через лес
церковной схоластики и фанатизма, обессиленная десятилетиями конфессиональных
войн, она была еще слишком слаба, чтобы доверху открыть перед врагом свое
забрало, и глубокими корнями слишком тесно соприкасалась с вековыми воззрениями
народа, чтобы сразу облечь себя в современное платье.

Этим стремлением были проникнуты и все утопические романы XVII века.

Уже в самом раннем из них - в "Описании христианской республики" (1619 г.)
автора "Химического брака" Андрэ - видную роль играет "Академия естественных
наук", а в планах ученика его Комениуса (Амос Комениус - 1592-1671-известный
педагог и вождь современного ему гуманитарного движения. В 1641 году он, по
приглашению Долгого Парламента, приезжал для организации протестантских школ и в
Англию) "универсальная коллегия" ученых занимает уже центральное местодорога
"света" (Via Lucis) идет к нашему сознанию через 7 ступеней - отказ от брака,
общение друзей, публичные празднества, школы, печать, мореплавание и седьмую
ступень, возвещающую "всеобщее возрождение": она осуществляется работой
"универсальной коллегии благочестивых и даровитых людей всех стран", орудия ее -
"универсальные знания" (пансофия, панистория и пандогматика) и "универсальный
язык", раз в год она устраивает в пределах Англии общие съезды, "Храм Мудрости",
воздвигаемый ею, строится по принципам самого Верховного Строителя (Бога) и
открывает свои двери для "всех, рожденных людьми".

Близкими Комениусу идеями было проникнуто и посмертное произведение Бэкона
"Новая Атлантида" (изд. в 1638 году). На далеком острове Бензалем живет
неизвестный доселе европейцам христианский народ, он обращен из язычества путем
чудесного откровения, через 20 лет после вознесения Христа. Самым замечательным
учреждением острова является "Орден Соломонова Храма", или "Коллегия дней
творения", стремящегося к духовному обогащению человечества и к усилению его
власти над природой, тайные эмиссары коллегии - так называемые "коммерсанты
света" - разъезжают в поисках знания по всей земле, их товарищи - "плагиаторы" и
"коллекторы" - собирают знания в книгах и в технической практике; "пионеры"
занимаются научными экспериментами, "компиляторы" и "эвергеты" систематизируют и
классифицируют добытый материал и т.д. - законченная система научной работы,
план универсальной академии наук.

Скромное начало практическому осуществлению всех этих планов было положено в
1645 году основателем кружка Лондонских и Оксфордских профессоров, или
"невидимой философской коллегии", как называет кружок в своих письмах один из
главных основателей его Роберт Бойль. Во время революции кружок пришел в упадок
и возродился лишь в 1662 году в виде "Королевского Общества Естественных Наук".

"Акт о веротерпимости", изданный Парламентом после изгнания Стюартов (1688 год),
кроме католиков исключал из числа полноправных граждан и "атеистов", которыми
назывались тогда все сомневающиеся в истинности традиционных религий, хотя бы и
признающие существование Бога. К числу таких вольнодумцев принадлежалии
сторонники "разумной религии" - деисты.

Поколения, выросшие в Англии после революции 1688 года, вообще более решительно,
чем предыдущие, порывали со стариной, и в области религиозной критики шли
гораздо дальше протестанских филантропов первой половины столетия: молодые
философы вроде Шефтсбери (1671-1713) и Толанда (1670-1722) не останавливались
перед критикой самых основ христианства, и на место библии выдвигали отвлеченный
человеческий разум.

Их было немного: господствующие классы опасались их "разрушительных" идей,
народные массы их не понимали.

Вождь деистов Джон Толанд на горьком опыте убедился в невозможности открытой
пропаганды своих идей: его "Христианство без тайн" было уничтожено рукой палата,
а сам он бегством спасся от неминуемого ареста.

Создавалась почва для новых эзотерических учений и нового поворота к символизму.
Последнее, анонимно изданное в 1720 году, сочинение Толанда - "Пантеизм"
написано уже туманным символическим языком, и опять выдвигает, известную со
времен розенкрейцерства, фикцию тайного общества: "Сократовское общество"
пантеистов процветает в Амстердаме, Париже, Риме, Венеции, Лондоне, поддерживая
культ "трех величайших благ мудреца - Здоровья, Свободы и Истины", особый ритуал
- "сократовская литургия" - служить прославлению великих мыслителей с Сократом
во главе, но и из их памяти уже не делают кумира: идейный прогресс достигается
усилиями свободного от всяких оков и авторитетов ума...

Франк-масонский орден - потомок старого масонского братства - возник не раньше
второго десятилетия XVIII века, и основателями его были люди, вовсе не
задававшиеся широкими реформаторскими и философскими целями.

Первые Великие ложи возникли в Англии в более мирную эпоху, когда огромное
большинство людей высшего и среднего класса не помышляло уже ни о чем, кроме
отдыха от бесконечных смут и борьбы предшествующих десятилетий. С водворением
новой династии жизнь страны входила в мирное русло: все нужное для ее
спокойствия казалось достигнутым. От былого увлечения политикой осталась лишь
простая склонность к общественности, привычка находиться среди людей. Развилась
страсть к разного рода кружкам и клубам.

Одной из таких великосветских и просто светских организаций явился, по-видимому,
и орден свободных каменщиков.

Остатки "почетного франк-масонского общества" в начале XVIII столетия
сохранились еще и в Лондоне, и в других английских городах. Ореол старины,
окружавший их, и легендарная история масонства привлекли к ним внимание,
соблазнили на попытку использовать их для организации интересного клуба.

Андерсен, автор "Новой Книги масонских конституций" во втором издании ее,
вышедшем в 1738 году, следующим образом рассказывает об основании "Великой
Лондонской Ложи": "После торжественного въезда в Лондон короля Георга 1 и
усмирения в 1716 году восстания (восстание 1715 года, произведенное "якобитами",
или сторонниками династии Стюартов (от имени Якова II и его сына Якова III)
несколько Лондонских лож решили сплотиться вокруг одного Великого Мастера
(Гроссмейстера), как центра единения и гармонии. Это были - ложа "Гуся и
Противня", ложа "Короны", ложа "Яблони" и ложа "Виноградной Кисти" (название
таверн, в которых они собирались)... Было решено устраивать ежегодные собрания
всех четырех лож и каждые три месяца - собрания Великой Ложи, т.е. всех
должностных лиц каждой ложи во главе с великим мастером и великими
надзирателями..."

"В ожидании чести увидеть во главе всего общества представителя благородного
сословия" Гроссмейстера выбрали пока из своей среды. "В день Св. Иоанна
Крестителя" ( в 1717 году) в таверне "Гуся и Противня" состоялся первый общий
банкет франк-масонов: "Старший мастер, занимавший председательское кресло,
предложил собранию лист кандидатов и большинством голосов были выбраны -
дворянин Антон Сойзр великим мастером, а капитан Джордж Элиот и столяр Яков
Ламболь - великими надзирателями..."

Раньше других обратили внимание на вновь ожившую масонскую организацию члены
Королевского Общества, вероятно заинтересовавшиеся ею и с археологической, и с
социальной точки зрения. Первым из них примкнул к масонству доктор прав и
придворный принца Уэльского - Теофиль Дезагюльэ, в 1719 году, выбранный третьим
по счету Гроссмейстером Великой Ложи, в 1721 году его примеру последовал доктор
Стэкли, - соблазненный, по его собственному признанию, надеждой открыть в
масонстве пережитки античных мистерий, - а вскоре после него еще один член
Королевского Общества, скрывавшийся под псевдонимом Филалет.

"Филалет известен как автор предисловия к вышедшему в 1722 году английскому
переводу одного алхимичного трактата (О долговечных людях), предисловия очень
характерного как для тогдашнего масонства, так и для успевших создаться вокруг
него толков. В масонах видели уже носителей великих тайн - новый вид
"розенкрейцерских братьев", а с другой стороны подозревали атеистов и
политически опасных людей. Несмотря на некоторый шум, успевший уже создаться
вокруг масонства, в момент вступления в него Стэкли оно представляло собой еще
очень скромную величину - было численно невелико и не привлекало новых членов:
по словам Стэкли в его дневнике, прием его в Лондонскую ложу было первым за
несколько лет случаем принятия в масонство нового члена, и для выполнения
вступительных обрядов в Лондоне не сразу нашлось даже нужное количество
посвященных.

Печать обходила масонство полным молчанием. Но именно в это время уже намечалась
перемена: в масонство начали вступать представители знати и весь социальный
состав его постоянно менялся. Дезагюльэ и его преемник и предшественник Пэн были
последними нетитулованными гроссмейстерами Великой Ложи: за ними следовали уже
герцог Монтагю, герцог Уартон, граф Долькес и другие герцоги, графы и лорды,
непрерывно следующие друг за другом вплоть до наших дней. После 1723 года и в
составе "великих надзирателей" не встречается уже лиц, не носящих по крайней
мере звания сквайра (сельского дворянина).

В декабре 1721 года в газетах распространялся слух о предстоящем принятии в
масонство наследника престола (принца Уэльского). Известия о масонах вообще все
чаще заполняли теперь страницы Лондонских газет: то такой герцог вступил в
масонскую ложу и "возвращался с собрания в белом кожаном фартуке", то масоны
праздновали в такой-то день закладку новой церкви и "щедро угощали рабочих".
Масонство решительно входило в моду. По выражению упомянутой выше книги
Андерсена (1723 г.) "свободорожденные британские нации, вкушая после внешних и
внутренних войн сладкие плоды мира и свободы, проявили счастливую склонность к
масонству во всех видах, и запустевшие было Лондонские ложи наполнились новой
жизнью".

Одним из проявлений этой "новой жизни" было издание кодекса масонских уставов,
обычаев и традиций - так называемой "Новой Книги Конституций". Она была
составлена в 1721 году пресвитерианским пастором и доктором богословия
Андерсеном и посвящалась первому титулованному гроссмейстеру франк-масонов
герцогу Монтагю. В 1723 году с одобрения Великой Ложи ее издали как официальное
"руководство для Лондонских лож и братьев, живущих в Лондоне и его
окрестностях".

Самой важной и интересной частью Книги является глава об "Обязанностях франк-
масона", отразившая в себе современную культурную и политическую физиономию
английского масонства. "Масон по самому положению своему, - гласит первый №
"Обязанностей", - подчиняется законам морали, и не может стать ни бессмысленным
атеистом, ни лишенным нравственности нечестивцем. В старые времена масоны
поневоле держались в каждой стране ее местной религии, какова бы она ни была, но
в наше время человек свободно выбирает себе веру, и лишь одна религия
действительно обязательна для всех, это - та всеобщая, всех людей объединяющая
религия, которая состоит в обязанности каждого из нас быть добрым и верным
долгу, быть человеком чести и совести, каким бы именем ни называлось наше
вероисповедание и какие бы религиозные догматы ни отличали нас от других людей.
Верность этим началам превратит масонство в объединяющий центр, поможет ему
связать узами искренней дружбы людей доселе бывших друг другу чужими".

Тем же настроением проникнуты и параграфы о гражданских обязанностях масонства:
"Масон является мирным подданным гражданской власти, где бы ни приходилось ему
жить и работать. Он не примет участия ни в каких замыслах против мира и блага
народа" (№ 2). В ложах запрещались всякие религиозные, национальные и
политические споры: "как масоны мы принадлежим лишь к упомянутой выше всеобщей
религии и, заключая в своей среде людей всех языков, племен и наречий, объявляем
себя врагами всякой политической распри (№ 6). Под "всеми племенами" тут
разумелись, как полагает Бегеман, нации британской империи: никакого иного
смысла это выражение в то время иметь, конечно, не могло...

В июне 1722 года к государственному секретарю лорду Таунсгснду явилась депутация
лондонских масонов, чтобы уведомить его о предстоящем годичном собрании Великой
Ложи и по этому поводу лишний раз засвидетельствовать перед правительством свою
безусловную лояльность и преданность престолу. "Его Сиятельство, - рассказывала
об этом событии газета (London Journal, 16 июня 1722 года), - отнесся к
депутации благосклонно и заявил, что франк-масоны могут спокойно продолжать свою
деятельность, пока в ней нет ничего более опасного, чем старые масонские тайны,
носящие, очевидно, самый невинный характер".

Единственной отраслью деятельности масонства, носившей общественный характер,
была благотворительность, завещанная новому масонству еще старыми ремесленными
гильдиями, в действительность которых всегда входила забота о нуждающихся в
поддержке "братьях".

В одном сочинении о масонах, вышедшем в 1724 году, основные принципы масонства
излагались в следующем виде:

"Вопрос. Сколько существует правил, имеющих отношение к франк-масонству?

Ответ. Три - Братство, Верность, Молчание.

Вопрос. Что означают они?

Ответ. Братскую любовь, помощь и верность в среде всех истинных масонов, ибо
предписания эти даны были всем масонам при постройке Вавилонской башни и
Иерусалимского Храма..."

Эта "масонская троица" неоднократно выступает и в других местах - в рассказах
современников о масонах, и в публичных речах и декларациях самих масонов.

Несмотря на столь мирный в общем и чуждый политике характер деятельности, в
английском масонстве проявились было и другие тенденции: как раз вместе с
титулованной знатью в Лондонские ложи проникла "крамола". Филалет в предисловии
к "Долговечным" уже предупреждал масонов против ложных братьев и "святителей
раздора, живущих в доме", а Андерсен со свойственной ему осторожностью пытался
разрешить затруднение при помощи компромисса: "Если кто-либо из членов ложи
окажется в числе мятежников против государства, гласит параграф "о гражданских
обязанностях", он не может, конечно, рассчитывать в своей политической
деятельности на поддержку со стороны братьев, которые могут лишь пожалеть его,
как человека постигнутого несчастьем. Но, если он не уличен ни в каком ином
преступлении, то, хотя в силу своей преданности государству и для избежания
неприятностей со стороны правительства, братство обязано заявить о своей
несолидарности с ним, он тем не менее не может быть исключен из ложи, так как
связь его с нею нерасторжима".

В числе первых "мятежников против государства" оказался вскоре не кто иной, как
сам герцог Уартон - тот самый гроссмейс-тер Великой Ложи.

Избрание его гроссмейстером масонов произошло при не совсем обычных условиях.
Андерсен во 2-м издании Книги Конституций (1738 год) рассказывает о нем так
"Когда приблизился конец полномочий герцога Монтагю, влиятельнейшие масоны
подняли вопрос о продлении их еще на один год, герцог Уартон самовольно созвал
тогда общее собрание под председательством старейшего мастера, которое без
соблюдения установленных церемоний объявило его гроссмейстером, не желавшие
нарушения устава отказались признать действительность этих выборов, и только
после того как сам герцог Монтагю созвал Великую Ложу, и выборы, уже мо правилам
устава, были произведены вторично, авторитет нового гроссмейстера был признан
всеми". В июне 1723 года герцог Уартон стал издавать оппозиционный листок
"Истинный британец", направленный против Ганноверской династии и вступил в
деятельные сношения с заграничными якобитами; через 2 года он эмигрировал из
Англии, принял за границей католичество и стал открытым сторонником Стюартов, в
1731 году он окончил свою жизнь монахом одного испанского монастыря.

Несомненно, что в период 1723-24 гг. в масонство проникли политические
разногласия, причем большинство его сохраняло, однако, верность династии и
провозглашенным ею принципам либерализма. Вероятно, на этой почве и создалась
вражда к масонскому ордену со стороны иезуитов и находившегося под их влиянием
римского престола. В 1738 году появилась папская булла, осуждавшая масонов как
вредную для апостольской церкви секту.

Почти все проявления антимасонского настроения и в печати, и в обществе, стали
особенно часты с начала 40-х годов - в период подготовки последнего покушения на
реставрацию Стюартов (1745г.) Именно в это время на Лондонских улицах появились
так называемые "масоны наизнанку" с их шутовскими шествиями, подражавшими
шествиям масонов. Чтобы спасти свое достоинство от насмешек толпы, масоны
принуждены были не только прекратить всякие уличные процессии, но и отказаться
от ношения масонского костюма вне закрытых заседаний ложи. Масонские "тайны"
сделались также достоянием всех.

С этих пор масоны с большей осторожностью стали допускать в свою среду
чиновников и даже изменили пароли. Эта перемена послужила одним из поводов к
"великому расколу" английского масонства.

"Великий раскол"

"Книга Конституций" 1723 года предназначалась "для руководства Лондонских лож и
братьев, живущих в городе Лондоне, Вестминстере и окрестностях": за пределы
этого маленького района компетенция Великой Ложи пока не распространялась. Но
уже в следующем году наряду с Лондонскими ложами, число которых возросло уже до
20, в организации появились и провинциальные, в 1729 году из 54 лож, примыкавших
к Великой Лондонской Ложе, 12 находились в провинции.

За провинциальными ложами появились и заграничные, возникшие большей частью
совершенно самостоятельно - безо всякого участия Великой Ложи, - просто в силу
потребности англичан повсюду создавать привычную обстановку и среду.

В 1728 году появилась английская ложа в Мадриде, основателем ее был тот же
герцог Уартон, который, находясь в Англии, так плохо уживался с масонством: за
границей он не только забыл о своем отречении от масонства, но и присвоил себе
титул "второго депутата Великой Ложи". В 1729 году возникла ложа в Гибралтаре, в
1732-в Париже, за ними - в Гамбурге, Лиссабоне, Лозанне и других городах: в 1749
году общее число примыкавших к Великой Ложе заграничных лож достигло уже 13.
Появились английские ложи и вне Европы - в азиатских и американских колониях - в
Филадельфии (1730), в Индии (1762), на о.Ямайка (1742), в Канаде (1760) и т.д.
По примеру англичан к ложам стали примыкать местные англоманы, а за ними таким
образом и чисто местные масонские ложи.

Не все английские ложи признавали авторитет первой Великой Ложи: среди них было
немало вновь возникших и старых лож, сохранявших полную независимость или
создавших себе новые центры - новые Великие Ложи. Прежде всего возникли великие
ложи Ирландии, Шотландии - первая в Дублине (1725), вторая в Эдинбурге (1736).
Около арети шотландских лож немедленно примкнуло к Эдинбургской великой Ложе, но
это не помешало и Кильвиг-ской Ложе объявить себя Великой (1743)- Гроссмейстером
Великой Ложи Шотландии был выбран представитель рода Сэнт-Клэров, претендовавших
на наследственное звание "надзирателей и судей масонов"; принимая
гроссмейстерское звание, сэр Уильям Сэнт-Клэр торжественно отказался от этих
притязаний.

В 1726 году право на звание Великой Ложи предъявила устами "великого
надзирателя" доктора Дракэ и Йоркская Ложа. На годичном собрании в день апостола
Иоанна 27 декабря Дракэ произнес большую речь, в которой указал на славное
прошлое Йоркской ложи и на роль, которую она играла, по масонским преданиям, во
времена короля Эдвина. Ссылаясь на нее, Дракэ считал справедливым называть
Йоркскую ложу "Великой Ложей Всей Англии", не оспаривая, впрочем, фактических
прав и Лондонской Ложи.

Влияние на масонские ложи великосветского элемента проявилось между прочим в
усложнении первоначального ритуала - в появлении парадных костюмов, пышных
церемоний, театральных процессий. Создалась особая должность церемониймейстеров
и даже церемониймей-стерская ложа (с 1735 г.) Но главное изменение ритуала
состояло в появлении новых масонских степеней, или званий. От старого масонства
были унаследованы степени ученика и рабочего, или мастера. Эти две степени были
приняты и в первом издании "Книги Конституций". Однако звание мастера стали
вскоре отделять от звания рабочего, и таким образом создалась система трех
степеней со специальным для каждой из них обрядом посвящения; во втором издании
"Книги Конституций" она считается уже общепризнанной.

Переход к системе трех степеней тем более противоречил первоначальной
демократичности масонской организации, что посвящение в звание мастера сделалось
привилегией лишь нескольких, так называемых "мастерских лож". Процесс не
остановился и на этом: за званием мастера появились другие - "утвержденный
мастер", "выдающийся мастер" и т.д. и прежде всего звание "Мастера Королевской
Арки". Возникла эта степень, как утверждают некоторые современные авторы, в
Йорке, и первое документальное упоминание о ней относится к 1740 году. В 1765
году при Лондонской Великой Ложе был организован особый "Капитул мастеров
Королевской Арки", превратившийся впоследствии в "Верховный Капитул масонов
Королевской Арки", председатель которого получил титул "Великого Заровавеля".

Стремились создать для масонства и более "благородную" генеалогию - сблизить
масонский Орден то с пресловутым братством Розового Креста, то со средневековыми
орденами рыцарей-крестоносцев: "Стыдясь за свое действительное происхождение, -
писала в 1730 году "Ежедневная газета", - франк-масоны заимствовали у
иностранного общества Розового Креста церемонии и обряды и стараются уверить
всех, будто от этого общества происходит и их собственный орден".

Андерсен, в поисках "благородной" генеалогии масонства шел еще дальше: "Духовные
и светские рыцари, - писал он в 1-м издании "Книги Конституций", - много обычаев
заимствовали у франк-масонов, орден которых является самым древним из
существующих на земле, быть может, они были даже его членами".

В 1731 году в Дублине вышла анонимная брошюра "Письмо Гроссмейстерши франк-
масонов", в которой намечалась уже в общих чертах теория христианско-рыцарского
масонства: "Преобразователями языческого и еврейского масонства в современное
христианское были Мальтийские рыцари и рыцари Иоанна Иерусалимского; все
шотландские короли, начиная с Фергуса (VIII век) были после этого преемственными
гроссмейстерами франк-масонов".

В 1737 году в публичной речи перед собранием Парижских якобитов шотландского
дворянина Михаила Рамзэ теория получила уже вполне законченный вид: "Масонский
Орден, - говорил Рамзэ, - возник в Палестине в эпоху Крестовых походов, когда
под сводами Иерусалимского храма были найдены тайные символы древней священной
науки; рыцари Иоанна Иерусалимского вступили в масонские ложи и передали им свое
имя ("Ложи св. Иоанна"): так и евреи, строители 2-го Храма в одной руке держали
лопатку и известь, а в другой руке - меч и щит"; из Палестины масонство перешло
в эпоху крестовых походов в Германию, Италию, Испанию, Францию, а из Франции в
Шотландию, где первая, Кильвингская, ложа была основана в 1286 году под
управлением лорда - правителя Шотландии Джемса...

В дальнейшем развитии легенды место рыцарей Иоанна Иерусалимского заняли уже
рыцари Храма, самое название которых как бы наталкивало на догадку о близости их
к физическим строителям храмов: после уничтожения во Франции Ордена Тамплиеров
тайный преемник их последнего Гроссмейстера, Жака де Молэ, Пьер д'Омонт укрылся
с несколькими рыцарями в Шотландии, где они примкнули для безопасности к
масонскому цеху и приняли название франк-масонов, так сохранили они для
потомства свои великие тайны и свой старинный символический ритуал.

В 1745 году поход новых крестоносцев осуществился. Последний Стюарт, воспитанный
в Риме, внук Иакова II-Карл Эдуард (Карл III), высадился на севере
Великобритании, овладел Шотландским престолом и немедленно объявил себя
гроссмейстером шотлапдеткого масонства, но через год его сторонники были разбиты
войсками Георга II, и он принужден был бежать обратно на материк. Трудно
сказать, действительно ли этот последний Стюарт был активным масоном, но молва
сделала его "Верховным Гроссмейстером всех Шотландских, Французских и Немецких
Лож" и отважным заговорщиком, посещавшим тайные масонские общества в самой
столице короля Георга; в рассказах барона фон Хунда он фигурирует в качестве
таинственного "рыцаря с красным плюмажем", посвящавшего его в Париже в "рыцари
Храма".

Мы видели уже, что Великая Лондонская Ложа не объединяла английского масонства,
что кроме лож, признававших ее авторитет, существовали ложи, совершенно от нее
независимые, не говоря уже об ирландских и шотландских ложах, создававших себе
свои собственные центры.

Процесс объединения масонства совершался в Англии довольно медленно и не без
труда, тем более, что и серьезных стимулов для объединения пока не существовало.

В начале 50-х годов процесс усложнился благодаря появлению нового масонского
центра - "Великой Английской Ложи Старых Уставов". Попытки организации новых
"великих лож" делались в Англии и раньше, но все они заканчивались неудачей:
действительно опасный конкурент явился у Великой Лондонской Ложи только теперь.
Основанная в июне 1751 года в составе пяти лорадоиских лож "Великая Ложа
Старинных Уставов" уже через три года имела в своем ведении 28 лож, в 1760 году
- 83, в 1800-167.

Период после ее основания известен в истории масонства под именем периода
"великого раскола". В действительности раскола тут не было, так как большинство
примкнувших к новому центру лож авторитета старого центра не признавали и
раньше: это было, таким образом, лишь независимое и параллельное развитие двух
организаций.

В начале отношения между "старым" и "новым" масонством носили мирный характер:
не было ни разных столкновений, ни взаимных нападок. Но когда быстрые успехи
новой организации слишком затронули и самолюбие, и интересы Великой Ложи, ее
сторонники обрушились на "старых" с обвинениями в расколе и самозванстве, на что
те отвечали не менее резкими нападками на "новых". На несколько лет загорелся
ожесточенный спор, руководимый двумя "великими секретарями" - Уильямом Престоном
со стороны "новых масонов" и Лорентом Дермотом со стороны "старых".

Разногласия между "старым" и "новым" масонством носили почти исключительно
ритуальный характер. Что касается более глубоких различий, то если они и
существовали, их можно было заметить лишь при начале "раскола", когда социальный
и национальный состав двух масонств не успел еще стать однородным. В "старом"
масонстве преобладает первоначально ирландский, и отчасти шотландский элемент, в
социальном же отношении оно было представлено более демократическими классами до
ремесленников и мелких буржуа включительно; сам Дермот, ирландец по
происхождению, вышел из простой рабочей семьи и сам был вначале рабочим. В 1758
году "Великая Ложа Старых Масонов" заключила тесный союз с "Великой Ложей
Ирландии", а позднее своего рода личная уния соединила ее и с "Великой Ложей
Шотландии", в течение 10 лет (с 1771 до 1781 г.) ее гроссмейстерами были
гроссмейстеры шотландского масонства герцоги Атольские, организованные в конце
30-х годов военные ложи "старых" масонов получили название "Лтольских" и
"походных Ирландских" лож.

С течением времени состав обоих английских масоиспз становился все более и более
однородным - в обоих решительно преобладал великосветский и титулованный
элемент. Старые споры забывались, ритуальные различия сглаживались. В конце
XVIII века очень многие масоны были одновременно членами и "новых", и "старых"
лож. Объединение организаций стало вопросом времени.

Первое предложение об объединении было сделано в 1797 году "старыми" масонами,
но переговоры протянулись целых 16 лет, и только в 1813 году, когда
гроссмейстерами "старого" и "нового" масонства стали два брата короля, герцоги
Кентский и Суссекский, оно наконец осуществилось. На общем собрании обеих
великих лож по предложению гроссмейстера "старых масонов" герцога Кентского
герцог Суссекский был выбран единогласно "Гроссмейстером великой Соединенной
Ложи Старых Масонов Англии". Как видно из этого титула, объединение явилось
фактически победой "старых".

В объединительном акте 1813 года было объявлено, что "чистое старое масонство"
состоит лишь из трех степеней - ученика, рабочего и мастера, но и "высокий Орден
Священной Королевской Арки" признавался наряду с ними, как добавочный и не для
всех обязательный институт. На таких же основаниях допускался в масонстве и
ритуал рыцарских степеней.

В 1815 году появилось новое издание "Книги Конституций". Боевой пункт о религии
и Боге был сформулирован в ней так: "Та или иная религия и способ поклонений
божеству не может быть поводом к исключению кого бы то ни было из Общества
фраык-масонов, лишь бы он веровал в славного Архитектора неба и земли и
практиковал священные обязанности морали". Формулировка эта представляла
компромисс между сторонниками полной свободы совести и масонами, желавшими
видеть в своей среде одних христиан.

Французское масонство

Французское франк-масонство - побочное дитя английского.

Ранняя история его тесно связана с наплывом во Францию английской знати после
революций XVII века. "Достославная революция" 1688 года низвергла окончательно
династию Стюартов и заставила ее представителя Иакова II с кучкой верных
приверженцев искать убежища у христианского Короля-Солнца Франции Людовика XIV.
С этих нор устанавливается непрерывная тяга на континент во Францию той части
английской знати, которая осталась верна королю-изгнаннику, надеялась на его
возвращение и готова была содействовать этому даже с оружием в руках, за что и.
получила характерное название "сторонников Иакова" - "якобитов". Наиболее
скомпрометированные якобиты вынуждены были окончательно расстаться с родиной.
Эти эмигранты и сочувствовавшие им поклонники английских общественных порядков и
были первыми основателями масонских лож во Франции.

Уже в тридцатых годах XVIII века в Париже числилось 5 лож Первая ложа, известная
под разными наименованиями, основана была будто бы в 1725 году, но лишь в 1732
году получила свою конституцию от великой ложи Англии. В основании этой ложи
среди других англичан принимал деятельное участие Чарльз Рэдклифф, граф
Дервентуотер, убежденный якобит, сложивший впоследствии свою голову на плахе в
Англии. Смутные сведения масонских летописцев и историков ставят его на почетное
место предполагаемого 1-го великого мастера (гроссмейстера) Франции с 1736 года.
После пего будто бы был выбран 4 или б ложами, в качестве великого мастера, граф
Гарнуестер, предполагаемый 2-й гроссмейстер Франции.

Рядом с якобитским дворянством организуют ложи во Франции и представители
английской знати, сохранившей верность новому Ганноверскому дому. Английские
газеты рассказывают неоднократно о заседаниях парижских лож, учрежденных
родовитыми английскими аристократами, на которых присутствует, между прочим, и
знаменитый Монтескье.

Масонство быстро начинает распространяться, и уже в 1732тоду находим мы
"английскую ложу" в Бордо. Вскоре, заметим, появляются ложи в других больших
городах Франции: Лионе, Руане, Кане, Монпелье, Авиньоне, Нанте, Тулузе. Наконец,
молодой герцог д'Антэн, становится во главе парижских лож: это 3-й, если
следовать масонской традиции, но на самом деле первый французский Великий
Мастер.

Слабое развитие общественного самосознания привело к усвоению лишь внешней формы
английского масонства.

Времяпрепровождение братьев-масонов, собиравшихся в ресторанах и кабачках, не
отличалось строгостью нравов: роскошные обеды и карточная игра, по-видимому, их
главное занятие. Между тем таинственность, с одной стороны, и шумность собраний
- с другой, скоро привлекли к масонам особенное внимание полиции, не
прекращавшей за масонами зоркого наблюдения с тех пор, как движение это вышло за
пределы английских колоний. 10 сентября 1737 года полицейский обход застиг в
полном разгаре собрание масонов у виноторговца Шапло. Уже на улице было, заметно
громадное скопление кабриолетов, лакеев знатных господ и любопытных. Несмотря на
энергичный протест случившегося здесь великого мастера - герцога д'Антэна,
полицейский комиссар настоял на закрытии собрания, причем содержатель гостиницы
поплатился большим штрафом. Но полицейские гонения не помешали дальнейшему
распространению масонства в самом Париже и заседаниям у популярных
"гостинщиков".

Особенно же свободно развивались ложи за пределами Парижа, в провинциях, куда не
досягал зоркий глаз парижской полиции. Так, в Люневилле масоны устроили 17
февраля 1738 года большой пир, на котором присутствовали лица обоих полов и
братья-масоны, притом со всеми своими знаками отличия. Торжество началось
концертом. В полночь открылся бал под звуки великолепного оркестра. В двух
смежных комнатах шла оживленная игра в карты. Собравшиеся были так уверены в
своей безнаказанности, что ожидали даже прибытия высокопоставленного гостя,
короля Станислава Лещинского (наместника Лотарингии и тестя Людовика XV).

Очевидно, такое времяпрепровождение не было исключением в практике масонских лож
Так, в одной из французских газет 1736 года находим известие такого рода: "Столь
старое, как и знаменитое в Англии общество, делается модным. Кто хочет вступить
в него, должен внести 10 луидоров и в придачу сказать много добрых слов. Недавно
было принято 10 новых сочленов и церемония закончилась обедом, при котором
присутствовали люди новых чинов, причем герцог, прежде чем садиться за стол,
выиграл у одного английского лорда 700 луидоров в пикет". При таких условиях
старания полиции разузнать масонские тайны увенчались успехом: при помощи
подкупленной певички удалось получить масонский ритуал, который тотчас и был
подвергнут осмеянию публики. Танцовщицы исполняли в театре "масонский танец".
Ученики иезуитской коллегии высмеивали в пантомиме принятие в масоны. Даже в
театре марионетки выступал франк-масон - петрушка. Посыпалась масса ядовитых
памфлетов, но масонство вместе с тем стало вопросом дня, - оно сделалось модным
и ему открылся широкий путь в ряды третьего сословия.

Правда, гонения обрушились на масонов во всех углах Европы и достигли своего
апогея в выступлении римской курии. Папа Климент XII особой буллой от 7 апреля
1738 года обвинял свободных каменщиков в лицемерии, притворстве, ереси и
извращениях. В особую вину им ставилась таинственность и скрытность. Виновным в
принадлежности к масонству грозило отлучение.

Набеги полиции, злостные нападения официальных газет вызвали попытку самозащиты.
Прокоп, доктор и видный член масонских лож, попытался защитить масонство и
нарисовал в стихах любопытный портрет франк-масона 40-х годов.

"Позвольте мне вам сообщить, кто настоящий франк-масон. Люди нашего ордена
всегда выигрывают от близкого знакомства с ними, и я надеюсь своей речью внушить
желание вступить в орден. Что же такое представляет настоящий франк-масон? Вот
его портрет. Это добрый гражданин, усердный подданный, верный своему государю и
государству, и кроме того, - совершенный друг. У нас царит свобода, но всегда
приличная. Мы вкушаем наслаждение, не оскорбляя небес. Цель наших стремлений -
возродить Аст-рею и воссоздать людей такими, какими они были во времена Реи. Мы
идем не проторенной стезею. Стараемся созидать, и наши здания - темницы для
пороков, или храмы для добродетелей"...

Скончался герцог д'Антэн, оставляя французское масонство без определенного
центра, без внутренней связи.

Через два дня после его смерти 11 декабря 1743 года собрание 16 парижских
мастеров выбрало пожизненным великим мастером принца королевской крови Людовика
Бур- бона, графа Клермон. С этих выборов ведет свое начало и "великая английская
ложа Франции".

Собрание парижских мастеров, избравшее нового гроссмейстера, приняло затем и
новый устав, представлявший переработку английских Андерсеновских конституций
применительно к французским порядкам.

Следуя английскому образцу, устав признает лишь 3 символических степени и сурово
отклоняет всякие притязания на особые преимущества и привилегии так называемых
"шотландских мастеров".

Хаотическое распространение франк-масонства в провинциях, стремление мало
осведомленных братьев познавать основы масонской легенды, кривотолкования
доморощенных мастеров привело к оригинальной эволюции самой легенды масонов.
Рядом с Хирамом становится Адонирам, заведовавший работами в Соломоновом храме.
Бок о бок с хирамической легендой, таким образом, развивается адони-рамическая.
Целью работы в ложе является построение храма человеческого счастья. Мало того,
проскальзывают и пантеистические и даже материалистические элементы.

К этому присоединились интриги якобитов, подготовлявших экспедицию в Шотландию
отчаянного авантюриста королевской крови Карла-Эдуарда Стюарта, иначе "Молодого
претендента". Экспедиция кончилась полным поражением якобитов и бегством
претендента во Францию. Но ловкие памфлетисты сумели связать этот новый
крестовый поход с ветхим средневековьем и найти параллели между целями
крестоносных орденов и франк-масонских лож. После этого нетрудно для них
оказалось открыть хронологические звенья и даже родство масонов с рыцарями Св.
Иоанна Иерусалимского, а после протеста мальтийских рыцарей установить близость
масонства к тамплиерам - рыцарям храма и отыскать в Шотландии, мнимую прародину
масонства. Так подготовлена была почва для появления таинственной степени
"шотландского мастера". Постройка храма Соломонова, наименование рыцарей
храмовиков, поход в Шотландию - все это сплелось в полную неразбериху, дающую
полный простор для любителей филологических толкований и "корнесловии".

Немудрено, что на этот благодарный материал накинулись с жадностью всякого рода
авантюристы: иные, задававшиеся благими целями вывести масонство на торную
дорогу, другие, не имевшие ничего в виду, кроме честолюбивых эгоистических
целей, третьи, мечтавшие сделать свои помыслы орудием политических интриг.

Типичным представителем оных является первый, кто попытается установить связь
между масонством и крестоносными орденами, Михаил Андрей Рамзэ, - личность
темная и загадочная, связанная явно с якобитами, но в то же время получающая
свободный пропуск в Англию; гувернер в знатном герцогском доме Бульонов, он
мечтал о масонской космополитической республике и в то же время отрекался перед
французским министром-кардиналом Флери от всякого участия в масонских ложах.
Шпион Стюартов, а может быть, и Ганноверской династии - человек с двойственным
лицом, он в своей знаменитой речи ловко формулировал связь масонства с орденами
крестоносцев и дал толчок пышному расцвету разных систем и высших степеней. По
следам его пошли и другие - и особенно много сделал для обработки степени
"шотландского мастера" более поздний деятель 60-х годов барон Генрих Чуди, такая
же перелетная птица, как и Рамзэ. Потомок известной швейцарской фамилии,
заброшенный в Метц, сын советника парламента, рьяный памфлетист, актер
французской труппы при дворе Елизаветы Петровны, частный секретарь И.И.Шувалова,
он в то же время и лучший идеолог шотландской системы, связанной с легендами о
храмовниках и борьбой Стюартов за утраченный престол.

Таким образом, уже с 40-х годов памфлеты знакомят нас с различными новыми
степенями - "архитектора" - "избранника", "Кадош", - которые выросли на почве
развившейся легенды о мести за убитого Адонирама, о мести за гибель тамплиеров.
Но чаще всего встречается окруженное особым ореолом звание "шотландского
мастера": от него ждут реформы и наставления.

Устав 1743 года с его запретом не мог положить преграду появлению высших
степеней и новых систем. Уже в 1747 году кавалер Бошэн основал "орден
дровосеков", который, уступая настойчивому стремлению знатных дам, вводил их в
ложу, как равноправных членов. В 1754 году кавалер Бон-невиль основал капитул
высших степеней в Париже и в честь гроссмейстера дал ему имя Клермонтского. Но
скоро этот капитул был поглощен новыми системами.

Погоня за усложнением степеней и пышный расцвет многостепенных систем, очевидно,
основывались на крупном социальном факте. Таковым и была борьба между
дворянством и буржуазией, а в среде самого дворянства - между старым судейским и
пожалованным. Если буржуа жаждал отличий, то не менее его жаждал их и дворянин,
ревниво следивший за сохранением чести своих предков: он привык к феодальной
иерархии и старался использовать в этом смысле масонскую легенду. Добивались
места в ложе и знатная дама, и жена богатого буржуа, которые завоевали уже себе
долю политического и общественного влияния: создали салоны.

Таким образом, все стремления к "естественному порядку" разбивались о классовые
и групповые перегородки.

Понятно тогда, почему Великая Английская Ложа Франции, издавая новый статут, в
конце концов уступила общему течению и предоставила в 1755 году шотландским
мастерам особые привилегии в ложах, поручила им наблюдение и увещание.

Масонство решительно становидось на путь полного приспособления к французским
порядкам.

Но близость его к высшему духовенству не спасла масонство от новых громов
церкви: папа Бенедикт XIV возобновил осуждение, высказанное Климентом XII.

Между тем число лож непрерывно возрастало - и патентами на открытие, печатями,
удостоверениями, знаками отличия открыто торговали, запрашивая дорого и уступая
по своей цене.

Среди этой неурядицы умер граф Клермонтский (1771 г.) и кучка энергичных
парижских масонов вновь задумала провести реформу. Враждовавшие в Великой Ложе
группы примирились, и в особом собрании, в котором участвовали вместе с
парижскими мастерами и делегаты от провинциальных лож, был выбран новый
гроссмейстер, герцог Шартр-ский, впоследствии Орлеанский, будущий Филиип-
Эгалитэ, и его заместитель, герцог Монморанси-Люксембург.

Это знаменитое собрание делегатов от лож продолжалось несколько месяцев в 1772-
73 г. и получило название "Национального".

22 октября 1773 года состоялось торжественное вступление в должность нового
гроссмейстера, в признании которого объединились все капитулы, советы и
шотландские ложи Франции. С этого времени новая Великая Национальная Ложа
именует себя Великим Востоком Франции. Старая ложа, не уступая сопернице,
принимает тоже титул "Одного и Единственного Великого Востока Франции".

Во главе Великого Востока становятся зажиточные титулованные дворяне, что и
отражается на высоких взносах, которыми облагаются главные сановники Великого
Востока, не только на содержание своей ложи, но и на содержание центрального
органа - не менее 150 ливров в год.

Аристократические тенденции заправил Великого Востока сказываются и в
образовании особых лож, членами которых была исключительно знать. Так герцог
Шартрский основал в 1775 году ложу "Чистоты", в которую вошли отборные
представители знати: герцог Шуазель, маркиз Лафайет, маркиз Сен-Жермен, принц
Гессе, принц Нассау, маркиз Спинола и др. Особая ложа составляла даже фамильное
достояние знатного рода герцогов Бульонов - Великий Восток Бульонов. Положен был
предел и притоку членов из мелкой буржуазии: в ложи принимались лишь мастера в
искусствах и ремеслах и вовсе закрыт был доступ для актеров.

Ложи окончательно приспособились к существовавшему общественному и политическому
строю и деятельность их свелась почти исключительно к делам благотворительности:
помощи бедным, воспитанию сирот и подкидышей, поддержке инвалидов. Оставалось
объединиться и организоваться.

В это время Орден Старого Послушания отправил эмиссаров, которые основали три
новых провинции во Франции: в Лионе, Бордо и Страсбурге. Тогда Бакон де ла
Шевали внес предложение Великому Востоку соединиться с директориями новых
провинций Старого Послушания. В 1776 году был заключен договор, по которому ложи
Старого Послушания получали представительство в Великом Востоке и сохраняли в то
же время полную свободу действий.

Искание тайного смысла - благодатная почва для авантюристов

Европейское общество было охвачено могучим стремлением познать тайны духа и
физического мира. Преклонение пред ищущим разумом достигло высшего напряжения и
разрешилось мистическим порывом, который захватил со страшной силой даже ученых.
Эммануэль Сведенборг - знаменитый шведский ученый математик и естественник,
попытавшийся в своих громадных фолиантах подвести итог, объединить все добытое
наукой его времени, превращается в духовидца, разговаривающего с духами умерших;
по их рассказам и собственным наблюдениям описывает тайны неба и земли с
точностью и грубой реальностью рационалиста-естествоиспытателя. Учение его,
представляющее странную смесь элементов рационализма, пережитков мистицизма и
бредовых фантазий, переводится на французский язык врачом Шастанье.

Ищущие премудрости обращаются к теософии. Изучается каббала, изощряется
аллегорическое толкование символов. Растет стремление переделывать людей;
воспитывать новое нравственное чувство; отыскать точную форму непостижимого
Божества. В пылком энтузиазме искатели задавались целью приподнять завесу,
скрывающую мировые загадки, уловить тайну жизни, творчества, смерти.

Наступила благодатная пора для самозванных мудрецов и целителей, которых считали
обладателями алхимической мудрости - философского камня и жизненного эликсира.

Одно из видных мест среди этих авантюристов занимает граф Сен-Жермен. Он
последовательно является почти во всех европейских государствах во второй
половине XVIII века под самыми разнообразными именами: графа Зароги, князя
Ракочи, генерала Салтыкова, маркиза Монферата, графа Беллами, графа Вельдона,
графа Сен-Жермена. Все в нем. таинственно и необычайно для глаз легковерного
общества: и происхождение, и сама жизнь, и смерть. Португалец ли он, испанец,
еврей, француз или русский - никто не мог сказать с уверенностью. Ему дают
несколько отцов и одну мать: вдову Карла II испанского, королеву Марию. Сам он
уверял принца Карла Гессенского, что родился от первой жены венгерского принца
Ракочи.

Всегда изысканно одетый, ни в чем не нуждавшийся, с благородной осанкой, он был
хорошо принят при французском дворе, пользовался благоволением Людовика XV,
считался большим вольнодумцем и чародеем. Знаток истории, он хорошо умел
использовать впечатление, которое создавалось у его знакомых, слушавших его
точные описания жизни и мыслей давно умерших исторических деятелей. Немудрено,
что легковерные считали его пятисотлетним стариком, в то время, как ему не было
и восьмидесяти лет.

Несколько удачных советов медицинского характера создали ему славу лекаря,
которую он искусно поддерживал, продавая особый целебный чай Сен-Жермен.
Прекрасный знаток драгоценных камней, он однажды предложил Людовику XV улучшить
качество одного из принадлежавших королю бриллиантов, вернул обратно камень
большой ценности и тем снискал себе славу обладателя философского камня. Ловкий
шарлатан подсмеивался над легковерными, но не мешал сплетням, создавшим ему
ореол чудотворца. Принятый в члены Ордена Старого Послушания, он был убежденным
атеистом. Вечный скиталец но Европе, едва ли не тайный шпион французского двора,
он скончался на руках принца Гессенского, сумев до самой смерти поддерживать в
своем сиятельном гостеприимном хозяине чувство почтительной доверчивости и
благоговейного преклонения.

Не менее его обращал на себя внимание выступивший позже в Париже чародей,
называвший себя графом Калиостро. Непостижимая смесь обмана и самоуверенности,
образованноеTM и невежества, красноречивый авантюрист и шарлатан-мистик
неутомимо менял арену своих действий и свое имя. Здесь граф Феникс, там граф
Пеллегрини, он производил неотразимое впечатление на доверчивых простаков. В его
Парижском салоне, убранном с восточной пышностью, стоял бюст Гиппократа и висела
в особой рамке странная кощунственная молитва: "Отче Вселенной, Ты, которому все
народы поклоняются под именем Иеговы, Юпитера и Господа, Верховная и первая
причина, скрывающая Твою сущность от моих глаз и показывающая мне только мое
неведение и Твою благость, дай мне в этом состоянии слепоты отличить добро от
зла и оставлять человеческой свободе ее права, не посягая на Твои святые
заповеди. Научи меня бояться пуще ада того, что мне запрещает моя совесть и
предпочитать самому небу то, что оно мне велит..."

Во Франции он положил основание ложам египетского ритуала, имевшего целью
физическое и духовное возрождение. Сам он, под именем Великого Кофты, стоял во
главе своей системы, которая была доступна для обоих полов. Высокопоставленные
люди вроде герцога Монморан-си-Люксембурга и кардинала де Рогана
покровительствовали ему, даже ученые поддались его шарлатанству. Духовидец и
вызыватель умерших, возродитель юности - он долго дурачил легковерное парижское
общество, пока не был запутан вместе со своим учеником кардиналом де Ро-ганом в
процессе но поводу похищения ожерелья. Освобожденный, он, однако, вынужден был
оставить Францию, вскоре попал (проездом через Италию) в руки святейшей
инквизиции и умер, осужденный на пожизненное заключение в тюрьме.

Совпадение произношения двух английских слов "работа" и "таинство" словно
толкало масона в ряды тех, кто отдался всей душой этому горячечно-мистическому
настроению 1770-1790 годов.

В речах видных масонов постоянно встречаются ссылки на древние мистерии.
Естественно, что возродившаяся алхимия, изыскания розенкрейцеров встречают
горячий отклик во французском масонстве, и так называемая наука "Гермеса трижды
Великого" - "герметическая мудрость" - находит рьяных последователей. В 1770
году аббат Пернетти основал в Авиньоне "герметическое" общество,
преобразовавшееся скоро в Великую шотландскую ложу.

Притягивало ищущих премудрости и учение о духовном возрождении, облеченное в
самые разнообразные формы. Еще в 1754 году Мартинец Паскали, человек очень
темного происхождения, постоянно скитавшийся по свету, создал систему "избранных
Коэнов" (священнослужителей). В своем трактате о возрождении он проповедовал
своеобразный мистический пантеизм с примесью гностицизма. Вначале все существа
заключались в лоне Божием. Созданный Богом человек пал, но стремился вернуть
свое прежнее состояние и для этого должен отождествлять свою волю с волей Бога
и, следовательно, слиться с Богом. Но для этого необходимо вмешательство
промежуточных духов, при помощи которых человек постепенно восходит к Богу
посредством таинственных обрядов.

Паскали установил 9 степеней, разделенных на три класса:. 1) ученик,
подмастерье, мастер, великий избранник и ученик Коэн; 2) подмастерье Коэн,
мастер Коэн, великий архитектор и рыцарь командор. Наконец, 3-й класс: рыцарь
золотого и розового креста - несомненная анаграмматическая переделка
розенкрейцера. Возрождающийся вдохновляется дыханием Божьим и может познать все
сокровенные тайны природы и все науки, в том числе и каббалу. В 1765 году
Великая ложа Франции отвергла учение Паскали и отказалась признать его ложи, но
он нашел отклик в сердцах светских людей, ученых, философов (Гольбах),
священников (убежденный визионер аббат Фурнье), но особенно прославился
"мартинезизм", превратившись в "мартинизм" в обработке ученика Мартинец Паскали,
маркиза Сен-Мартэна.

Отставной военный, с мягкой и кроткой душой, он делил свое время между
размышлениями, филантропией, музыкой, открывая свою душу в интимных беседах с
друзьями. В 1773 году выходит его книга "О заблуждениях и истине. Сочинение
неизвестного философа". Под маской таинственности автор делал нападение на
религии и на саму власть. Религии осуждены уже самим их разнообразием.
Правительство ложно в своей основе вследствие того же различия и неразумных
столкновений. Гражданский и уголовный кодексы блуждают во тьме и, пропуская
виновного, обрушиваются на главу невинных. Мрачной картине упадка
противопоставляется живое изображение естественного состояния всеобщего
равенства, которое продолжалось до чех пор, пока человек не употребил во зло
своей свободной воли. Единственное спасение для павшего человека - подчинение
принципу любви - деятельной и разумной причины. Только тому, кто возвышается
своим желанием сделать людей счастливыми и способностью любить, и должна
принадлежать власть и даже диктатура, пока не вернется естественное равенство.

Сен-Мартэн имел немало верных последователей, но мартинисты не вышли за пределы
внутреннего самоусовершенствования, погружаясь в переживания своего "я" -
учитель недаром говорил: "тень и молчание - любимые убежища истины".

Если Сен-Мартэн нашел свою "деятельную и разумную причину" для того, чтобы
внести единство в мир нравственный, то магнетизер Месмер предлагал обществу
единый принцип мира физического - всемирную жидкость, через посредство которой
существа оказывают друг на друга влияние, которое они называют животным
магнетизмом и которому приписывал целебную силу от всех болезней. В залы
магнетических сеансов стекалось многочисленное и разнообразное общество.
Пациенты толпились вокруг большого чана с сернистой водой. Длинные веревки
выходили из деревянной крышки. Больные обвивали ее вокруг себя и, чтобы легче
циркулировала магнетическая сила, прикасались друг к другу, кроме того, они
держались за железные прутья, выходившие из той же крышки. В воздухе слышалась
таинственная музыка. Со многими пациентами, особенно женщинами, делались нервные
припадки и их уносили в "зал кризисов". Среди этой стонущей, дремлющей, кричащей
массы пациентов прогуливался с важностью сам чародей, прикасаясь к больным своим
жезлом или рукой.

Напрасны были усилия Академии разоблачить шарлатанские приемы Месмера.
Популярность его возрастала. Образовалось Общество Гармонии для материальной
поддержки животного магнетизма. За Месмером последовали его ученики,
демонстрируя и эксплуатируя сомнамбулизм и ясновидение. Общество жаждало веры и
верило. Недаром ученик Месмера Пюисегюр говорил скептикам: "Верьте - хотите".

"И обновишь лице земли..."

Преследования со стороны светских властей давно уже улеглись. Великий Восток
открыто снимал помещение в Париже, равно как и маленькие ложи в провинциальных
городах. Отношения с духовенством не оставляли желать ничего лучшего.
Обыкновенно ложи заказывали обедню в день своего годового праздника, заупокойные
службы по случаю кончины какого-нибудь сочлена, и время заседаний старались
распределять так, чтобы не помешать братьям посещать богослужения. Масса
духовных лиц вступала в ложи и нередко достигала там высокого положения. Столь
же теплые отношения установились и с королевской властью. Заболевает Людовик XV,
ложи молятся об его выздоровлении, заказывают молебен по поводу благополучного
окончания семилетней войны. Рождается у Людовика XVI наследник престоля, ложи
спешат ознаменовать это событие и торжественными молебнами и делами
благотворительноеTM.

Некоторые ложи приближаются к типу ученого общества, собирают в своих недрах
выдающихся представителей наук и искусств.

Такова ложа "Наук", основанная Лаландом в 17б9году и переименованная в ложу "9-
ти сестер". Лаланд имел в виду сгруппировать масонов, специально занятых
научными исследованиями. В списках этой ложи значились Вольтер, Франклин,
Кондорсэ, Лаланд, Дюпати, Эли де Бомон, Курт де Гебелин, Дантон, Бриссо, Камилл
Демулен, Сиейс, Бальи, Ромм, Тара, Пасторэ, Форстер, Кабанис, Парни, Ла-сепед,
Шамфор, Франсуа де Нешато, Дедиль, Флориант, Грез, Берне, Гудон, Монгольфьеры и
другие: здесь и будущие крупные политические деятели, и литераторы, и художники
и ученые.

Такова же была ложа "Энциклопедическая" в Тулузе, открытая почти накануне
революции в 1789 году. Едва открывшись, ложа уже подписывается на ряд научных
изданий, покупает энциклопедию. Не прошло еще и года, как в ней не менее 120
членов, большинство ремесленников.

Близится революция. Какую роль сыграло масонство в этом движении? Когда
революционная буря пронеслась, не один писатель приписывал ее происхождение
масонам. В 1797 году Джон Робинсон доказывал существование заговора франк-
масонов и иллюминатов против всех религий и правительств Европы, причем
утверждал, что во французских ложах развился зародыш пагубных начал, разрушивших
религию и нравы. В том же году иезуит Августин Баррюэль издал знаменитые
"Мемуары к истории яко-бинизма". Он доказывал, что ложи распространялись по
городам, селам и местечкам Франции и по приказу Центрального комитета готовы
были начать восстания, превращаясь в якобинские клубы.

Несомненно, возможно указать принадлежность многих крупных революционных
деятелей к масонским ложам - и Робеспьера, и Дантона, и Мирабо, и Бриссо, и др.,
но самый характер деятельности масона, как указано выше, исключал возможность
политической оппозиции.

Общий взгляд на списки лож и регистры их заседаний, опубликованные даже таким
пристрастным историком, как Борд, доказывает, что деятельность лож постепенно
прекращается к 91 году. Жизнь уходит из лож: они погружаются в оцепенение,
засыпают. Некоторые обращаются с приветственными адресами к национальному
собранию, но большинство безмолвствует. Политическая и социальная борьба
ворвалась в тихий приют безмятежного жития масонов. Многие эмигрировали, другие
ушли в политические клубы. Немногие ложи нашли силы продолжать свои прежние
занятия в это бурное время и реагировать на события дня.

По мере того, как замирала жизнь в отдельных ложах, засыпали и центральные
органы. Если еще в 1791 году Великий Восток открывал новые ложи, то уже в
декабре 1792 года герцог Орлеанский, принявший имя Луи-Филиппа-Жозефа Эгалитэ,
сложил с себя звание гроссмейстера, доведя об этом до всеобщего сведения путем
печати. "Я вступил в масонство, - гласило его заявление, - которое является
некоторым подобием равенства, в ту эпоху, когда еще никто не мог предвидеть
нашей революции, точно так же, как примкнуть к парламентам, которые являлись
подобием свободы. Но я покинул затем призрак ради действительно. Не зная, каким
образом составлен Великий Восток, и полагая, что республика, особенно в начале
своего учреждения, не должна допускать никакой тайны, никакого Великого Востока,
так и собраний фрапк-масонов".

Одно лишь вливает на время некоторое оживление в тусклое прозябание уцелевших
лож сборы пожертвований на обмундирование волонтеров.

Место их заняли народные общества, демократические по составу, открытые для всех
и связанные с активным центром - Якобинским клубом в Париже.

Быть может, единственным опытом слияния франк-масонских идеалов с революционной
практикой явился Социальный Кружок, основанный аббатом Фоше. Он задался целью
учредить всеобщее братство человеческое во имя правды и любви к ближнему. В
евангельском учении Христа старался указать пламенный аббат начала равенства и
братства. Ему удалось при содействии Николая Бонневиля, Кондорсэ собрать до 10
000 сочленов на всех собраниях-лекциях. Но скоро основатели клуба разошлись, сам
Фоше занял место конституционного епископа и "социальный кружок" распался.
Основатель его погиб в октябре 1793 года на гильотине.

Сумрачный покров террора окутывает французское общество. Гибнет на эшафоте
бывший гроссмейстер, Филипп Орлеанский, гибнет часть членов Великого Востока.
Лишь три ложи в Париже поддерживали свою деятельность: Центр Друзей, Друзья
Свободы и Святого Людовика Мартиники. Кончается террор, просыпаются ложи: в 1795
году энергичный Реттье де Монтало вызывает к жизни новый Великий Восток и
способствует его примирению с остатками старой ложи (1799 г.) Но прежний дух
деятелей филантропии отлетел от масонства. Религиозное течение, одушевлявшее
его, обособляется в официально признанную и покровительствуемую правительством
Директории секту теофилантропов. Ложи покорно живут старыми традиционными
формами. Умножается число банкетов патриотического содержания и прокладывается
путь для того парадного сервилизма, который охватывает ложи во время первой
империи.

"И обновишь лице земли!" - гласил гордый девиз Великого Востока... Но само
масонство было лишь струйкой в том могучем идейном потоке XVIII века, который
закончился Великой французской революцией.

Немецкое масонство

В Германии стремление к таинственному и сверхчувствительному знанию было очень
распространено в столетие "просвещения" и, несмотря на все успехи естественных
наук и точного знания в XVI, XVII и XVIIIbb., едва ли не большинство членов
немецкого общества еще совершенно не было ими затронуто и предпочитало
оккультные знания и мистические грезы.

В кругу этих мистических настроений и поисков таинственного знания возникло и
немецкое масонство. Его история дает нам самые яркие страницы из истории
немецкого оккультизма, чародейства, а иногда и прямого шарлатанства.

Первоначальное масонство пришло в Германию из Англии. В то время влияние Англии
на Германию было довольно сильно.

Все английское было тогда в большой моде в Германии и всюду находило для себя
множество почитателей.

Первым немецким масоном был владетельный граф Шаум-бург-Липпе (Альбрехт-
Вольфганг), который в самом начале 20-х годов XVIII века был принят в одну
масонскую ложу в Лондоне. С тех пор число масонов в Германии стало довольно
быстро расти, но до 30-х гг. в Германии еще не было своих лож, и немецкие масоны
должны были ездить на заседания английских лож через Ла-Манш. Только в 1733 году
английское высшее начальство масонов разрешило открыть в Гамбурге "одиннадцати
немецким господам и добрым братьям" постоянную ложу.

Лишь уже в 1737 году масонская ложа в Гамбурге проявляет свою деятельность,
сначала эта ложа не носит никакого имени, а в 1741 году принимает название
"Absalom" (Аве-салом). Самым крупным успехом этой ложи на первых порах было
приобретение в члены прусского кронпринца, позднее короля Фридриха II. Это
произошло в 1738 году, когда кронпринц сопровождал своего отца, короля Фридриха-
Вильгельма I в его поездке по Голландии. Во время этого путешествия в одном
замке (Loo) за столом зашла речь и о масонстве. Прусский король, который не
терпел никаких тайных обществ, резко отозвался об этом ордене, но
присутствовавший здесь граф Шаумбург-Липпе стал горячо и красноречиво защищать
масонов, и эта смелая защита произвела на кронпринца настолько сильное
впечатление, что он тут же решил вступить в число масонов, и меньше чем через
месяц после этого (14 августа 1738 года) был действительно принят в орден.

Первое время Фридрих показал себя очень деятельным масоном и немедленно по
возвращении на родину основал при своем замке в Рейнсбурге масонскую ложу. Когда
вскоре после этого Фридрих вступил на королевский трон, он продолжал
покровительствовать масонам, и принял даже звание гроссмейстера незадолго до
того основанной берлинской ложи "Aux trois Globes", которая с 1744 года приняла
титул-Великой Ложи. Позднее Фридрих охладел к масонству, но в сороковых годах
его принадлежность к ордену имела для немецкого масонства огромное значение. Его
примеру один за другим стали следовать и другие немецкие государи и знатные
люди.

Немецкое масонство уже тогда получило вполне определенный аристократический
отпечаток. Можно сказать даже более: во многих немецких государствах оно
благодаря своим связям с княжескими домами приобретало даже придворный характер,
и его члены надевали на себя придворную ливрею. Из влиятельных немецких
государей, ставших в то время масонами, надо прежде всего отметить Франца I,
сначала герцога Лотарингского, а позднее германского императора. Еще в 1731
году, до появления в Германии масонских лож, он был посвящен в Гааге в ученики и
товарищи, а несколько позднее в Лондоне был принят и в мастера. Действительным
членом масонского ордена стал и владетельный маркграф Байрейтский, тоже
основавший в 1741 году масонскую ложу.

Не менее деятельное участие принимал в масонстве и герцог Гольштейн-Бекский,
который имел звание вице-гроссмейстера Великой Берлинской Ложи и руководил ею с
тех пор, как Фридрих II стал охладевать к масонству. Следом за этими
владетельными князьями Германии в масонство потянулись и другие немецкие
государи, - и крупные, и мелкие, - а также и принадлежавшие к их дворам
камергеры, бароны и генералы. Со времени Семилетней войны в высших кругах
немецкого общества принадлежность к масонству считалась даже признаком хорошего
тона. Масонство становилось забавой придворных кругов и титулованной знати того
времени. Если иногда в масонские ложи и принимались бюргеры, то они принадлежали
по большей части к богатым семьям и почти никогда не задавали тона в масонстве.

В 30-х и 40-х годах в Германии было основано довольно много лож - в Ганновере,
Дрездене, Лейпциге, Франкфурте-на-Майне, Брауншвейге, Магдебурге, Геттингене,
несколько позднее - в Вене, Марбурге, Нюрнберге и др. более или менее крупных
центрах Германии. В короткое время вся Германия была покрыта сетью таких
масонских лож, и к ним стали тянуться в Германию все те, кто имел претензию на
знатность и родовитость.

Принадлежность к масонским ложам с самого начала требовала довольно больших
денежных средств, без них нельзя было принимать участия в дорого стоивших
братских трапезах и щедрой раздаче милостыни, которые были в ходу среди масонов,
но одних денег не было достаточно тогда, чтобы с честью носить звание масона.
Нужно было уметь быть щедрым по-барски, с тем размахом, который воспитывался
многовековой, наследственной привычкой не знать счета деньгам. Нужен был
светский лоск, без которого легко было растеряться среди торжественной
обрядности ордена, среди напыщенных приветствий и речей, с которыми обращались
члены ордена друг к другу. Не нужно забывать, что масонство было орденом, и как
орден оно усвоило себе многие специфически дворянские и католическо-христи-
анские понятия средневековых рыцарских орденов.

Одной из самых характерных особенностей первоначального немецкого масонства было
то, что первые ложи в Германии носили французские названия и работы их
производились на французском языке. Этого нельзя также не поставить в связь с
аристократическим характером масонства того времени. Писатели, удовлетворявшие
средним кругам немецкого общества, создатели сентиментальной и бюргерской поэзии
XVIII века от Галлера до Клопштока, писали на родном немецком языке, ученая
литература, творцами которой были по большей части тоже люди из бюргерской
среды, писалась тогда по преимуществу на латинском языке. Но высшие слои
немецкого общества, дворянская аристократия, предпочитали говорить по-
французски. И немецкое масонство также довольно быстро подверглось французскому
влиянию, - и притом не только внешнему влиянию в отношении языка и терминологии,
но и влиянию внутреннему, усвоив в очень короткий срок главнейшие особенности и
своеобразные черты французских масонских лож.

Англия дала в сущности только внешний толчок немецкому масонству, хотя в основу
первых немецких лож была положена английская "Книга конституций", составленная
Андерсеном, и ритуал Прихарда.

Швейцарские масоны

Швейцарская республика. Здоровому чувству швейцарских бюргеров с самого начала
была неприятна таинственность, которой окружили себя масоны, и их стремление
обособиться от остального общества в замкнутую организацию. Как только бернское
правительство узнало о существовании в Швейцарии масонских лож, оно поспешило их
запретить.

Первая масонская ложа в Швейцарии возникла в 1739 году в Лозанне под названием
"La parfaite Union des Etragers" и вслед за тем в стране возникло еще несколько
лож, которые скоро объединились в общий союз под названием "Directorie national
Helvetique Roman". Но уже в 1745 году правительство распустило этот союз и
масонство вообще было запрещено в Швейцарии.

Интересна та мотивация, всецело построенная на бюргерски грубоватом принципе
здравого смысла, с которой швейцарский чиновник Ригинер попытался было
заступиться за этот, с его точки зрения, пустой, но совершенно безобидный орден:
"Конечно, было бы лучше, - писал он в своем донесении бернскому правительству, -
если бы о масонстве не было ничего известно, но раз оно сделалось во всей
Европе, то не нужно удивляться, что оно возникло и в этом городе (Лозанне), где
так много досужих людей, не имеющих никаких занятий".

Но бернское правительство не послушалось своего чиновника и настояло на закрытии
масонских лож в Швейцарии. По поводу этого распоряжения швейцарских властей
возникла целая полемика, и характерны те мотивы, с которыми выступали в печати
защитники и противники бернского правительства. В одном сочинении (оно имеет
длинное заглавие: Lettre a' l'auteur d'un ouvrage intitul'e: Le F.M. dans...),
появившемся в 1847 году в защиту бернских властей, в качестве главного упрека
против масонства выставлялась именно та таинственность и замкнутость масонских
собраний, которая, как мы только что указывали, вообще плохо мирилась с
грубоватой, чуждой каких-либо высших запросов, но открытой и простой жизнью
привыкших к трезвому мышлению бюргеров.

"Истина, - говорилось в этом сочинении, - не боится света и честность в
намерениях и действиях не нуждается в укрывательстве за закрытыми дверями, под
таинственными "образами".

В другом масонском сочинении, написанном в защиту швейцарских масонов,
доказывалось, что масонство - только "сладкий союз братства", соединяющий людей
для духовного совершенствования и что масоны никогда не позволяли себе
сопротивляться ни светским властям, ни церкви.

"Шотландские Мастера" в Германии

Простота в организации ордена и ясность его целей с самого начала перестали
удовлетворять те круги немецкого общества, в которых масонство получило
наибольшее распространение и популярность.

Наблюдалось обилие среди масонов XVIII века всякого рода самозваных начальств,
объявлявших себя обладателями кладезей масонской премудрости и, несмотря на
вполне очевидное шарлатанство, добивавшихся к себе полного доверия. Никогда ни
раньше, ни позже в Германии не появлялось столько шарлатанов и обманщиков,
никогда самая вздорная похвальба своей чудодейственной силой и чудесным знанием
не встречала к себе такого доверия, как именно в этот век причудливо
перевившихся мистических исканий и рационалистического просвещения.

Стремление немецких масонов выделить себя из среды простых смертных и подняться
на недосягаемую ступень "откровенных" знаний выразилось прежде всего в желании
окутать прошлое масонство покровом непроницаемой тайны и отодвинуть его
возникновение к возможно далеким временам, к средневековью или еще дальше - в
глубь веков.

Не было, в сущности, ни одного мистического или просто непонятного движения в
самых далеких временах, которого немецкие масоны не попытались бы связать со
своим орденом.

Эти поиски масонами таинственной, скрывающейся в глубине веков мудрости повлекли
за собой прежде всего появление так называемых "шотландских лож" в Германии. Эти
"шотландские ложи" не имели никакого отношения к Шотландии, и возникли во
Франции, их самой характерной чертой было то, что, помимо трех обычных масонских
ступеней, они признавали еще другие, высшие ступени, причем считалось, что
масоны, стоящие на этих высших ступенях, обладают и высшим знанием, которое
сохранилось в шотландских ложах со времен незапамятной древности путем передачи
от разных таинственных учреждений и лиц.

В Германий шотландские ложи с самого начала образовали особый, совершенно
независимый от других лож орден, члены его назывались "шотландскими мастерами".
Первая шотландская ложа возникла в 1741 году в Берлине из членов ложи "А trois
Globes" под названием I'Union. Вторая шотландская ложа возникла в 1744 году в
Гамбурге под названием Judica, ее основателем был граф фон Шметтау. Вслед за тем
такие же ложи возникли и в других местах Германии: в Лейпциге (1747) и во
Франкфурте-на-Майне (1753). Все эти ложи выражали вполне определенное притязание
на высшее начальствование над всеми немецкими масонами.

Во время Семилетней войны в прусский плен попал французский офицер маркиз де
Лерней. Это был масон, хорошо знакомый с той системой высших ступеней, которая
развилась во Франции при гроссмейстере французской великой ложи графе Клермонте
и которая насквозь пропитана духом дворянской исключительности. Он вступил в
дружбу с бароном фон Принценом, мастером берлинской великой ложи Zu den 3
Weltkugeln (прежняя ложа А trois Globes), который пользовался в это время
большим влиянием среди немецких масонов, и они вместе с согласия самого графа
Клермонта, основали новую масонскую организацию в Германии "Капитул избранных
братьев Иерусалимского рыцарского ордена" (проще его звали клер-монтским
капитулом).

По уставу этого капитула в нем над тремя обыкновенными степенями поднимались еще
4 высших степени, носившие разные претенциозные названия. Французская легенда о
происхождении истинного масонства от средневековых тамплиеров была усвоена и
этим капитулом, и его члены выставляли себя в противовес всем другим масонам
настоящими наследниками таинственного знания средних веков, которым якобы
обладали тамплиеры.

Барон Гунд стал утверждать, что, в бытность его в Париже, начальники шотландских
тамплиеров назначили его главой немецких масонов нижней Германии (t.h.VII-ой
провинции), и что никто, кроме него, не уполномочен шотландскими тамплиерами
посвящать в высшие масонские ложи.

Введенная им система получила название "Строгого Чина", так как она требовала
безусловной покорности от всех принявших ее (ей противополагалась "Lafe
Observanz", обнимавшая все ложи, не принявшие "Строгого Чина" ). В новой
организации была введена еще более сложная градация степеней, чем в Клермонтском
Капитуле. Над первыми тремя степенями обыкновенных лож был учреждены степени
шотландских мастеров, новициев; тамплиеров, в свою очередь разбивающихся на 3
класса (всадники, оруженосцы и союзники), над всеми этими степенями поднималась
учрежденная 1770 году высшая степень, так называемая "Eques professus". Усложнен
был также и ритуал ордена и приближен к обычаям средневековых рыцарских орденов.

Эта игра в средневековье имела необычайный успех. В короткое время орден
"Строгого Чина" приобрел господствующее положение во всей Германии, и другие
масонские ложи стали переходить в этот орден, подписывая "акты повиновения"
неизвестным орденским властям. Таинственность ордена была настолько велика, что
от членов ордена скрывались даже и его цели, которые были будто бы известны
только в тайне пребывающему начальству.

Из всех этих соперников "Строгого Чина", претендоь чших подобно ему на высшую
мудрость, одно время едва ли не самым серьезным был основанный Штарком в 1767
году "тамплиеровский клерикат". Целью Штарка было приблизить масонство к
католицизму, и сам Штарк позднее перешел к католицизму. В противоположность
Гунду Штарк проповедовал, что высшие тайны тамплиеровского ордена были
унаследованы не светскими рыцарями, а духовными людьми. Если в деятельности
Гунда до некоторой степени можно видеть попытку возродить идеалы феодального
рыцарства, то Штарк возрождал притязания католического духовенства на господство
над мирянами. Его упрекали даже в скрытом иезуитстве, и этот упрек остался
неопровергнутым.

Образ действий; Штарка действительно сильно напоминал иезуитские приемы: он
всегда стремился втереться в доверие владетельных домов Германии, был учителем у
нескольких принцев и умер на придворной должности дармштад-ского обер-
проповедника. Одно время он вступил было в формальный союз с орденом "Строгого
Чина". Гунд надеялся услышать от него про какие-нибудь тайны масонского ордена,
но вместо этого Штарк стал просить у него денег, и они разошлись. Позднее Штарк
даже дал насмешливое описание "Строгого Чина" в написанном им сатирическом
романе.

В 1775 году был устроен конгресс в Брауншвейге. На Бра-уншвейгеком конгрессе
орден попробовал организоваться в некоторой степени демократически. Во главе
всего ордена была поставлена Великая Ложа, которая в большинстве своем должна
была состоять из выборных уполномоченных от отдаленных лож. Чтобы резче
подчеркнуть разрыв ордена с его прошлым, самое название "Строгого Чина" было
изменено, и он стал зваться "Соединенными немецкими ложами".

После этого "Строгий Чин" быстрыми шагами пошел к упадку. Все более и более
выяснялся невысокий состав его членов. Еще в 1772 году братья франкфуртской ложи
довольно точно определили, что привлекало к "Строгому Чину" его приверженцев.
"Слишком известно, - писали они в одном послании к принцу Гессен-Дармштадско-
му, - что побудительными причинами к рступлению в наш достопочтенный орден так
часто служит простое любопытство, искание выгод, преувеличенное представление о
тайнах, в действительности не находящихся в нашем ордене, ожидание всякого рода
удовольствий и забав и т.п... Общество свободорожденных людей, состоящее из всех
наций, распространившихся по всем частям света, не может долго существовать
согласно с правилами "Строгого Чина", точно так же, как поименованное общество,
в котором господствуют беспорядок, распутство, ссоры, расточительность и
своекорыстные цели, не может надеяться, чтобы в нем долго оставались разумные
люди".

Союз со шведскими масонами

Идеи масонства в Германии клонились к упадку, и, чтобы поправить свои дела,
орден стал искать опоры уже не внутри самого себя, а извне. В 1777 году "Строгий
Чин" вступил в переговоры о союзе со шведскими братьями, которые тоже хвалились,
что состоят в сношениях с высшими властями и обладают тайными знаниями.
Формально 2 года спустя этот союз был заключен, а шведский принц, герцог Карл
Зюдерманландский (позднее король Швеции Карл ХШ) был избран провинциальным
гроссмейстером тех же провинций, в которых раньше был Гунд.

Но союз оказался очень непрочным. Шведские братья не открыли немецким масонам
ничего нового, не показали им никаких документов, удостоверяющих их
исключительные знания и притязания. Члены "Строгого Чина" быстро разобрали, что
кроме новых церемоний и частных вариаций орденской истории, они ничего другого в
шведский системе не найдут. Союз распался, и "Строгий Чин", лишившись этой
последней опоры, скоро совсем прекратил свое существование.

"Строгий Чин" был далеко не единственной масонской организацией, в которой
получили полное извращение масонские принципы равенства и свободы. Ему в этом
отношении не уступала т.н. шведская система.

В Швеции система высших степеней зародилась в середине XVIII века под
французским влиянием, но шведскому масонству первоначально была совершенно чужда
мысль о связи масонов с тамплиерами, здесь первоначально получила
распространение идея Рамзея о происхождении масонства от другого средневекового
ордена, именно иоаниитското, и только позднее (около 1760 года) в качестве
надстройки над 7 степенями появились и тамплиерские степени. В сущности в
шведском масонстве не было ничего оригинального, и оно само несколько позднее
подверглось очень сильному влиянию немецкого "Строгого Чина"; но в Германии
тогда было в большой моде искать "истинное" и "подлинное" масонство за границей.

По привычке всех мистиков немецкие масоны думали, что настоящее знание может
прийти к ним только издалека и что хранителями истинной мудрости могут быть
только иноземцы. Не удивительно поэтому, что "шведская система" в скором времени
легла в Германии в основу одной из наиболее распространенных масонских
организаций, хотя, конечно, на германской почве эта "шведская система" включила
в себя многие немецкие примеси.

Зарождение и развитие "шведской системы" в Германии связано с именем Иоганна-
Вильгельма Элленбергера, который позднее принял имя фон Циннендорфа и известен в
истории масонства именно под этим именем. Благодаря его стараниям в Германии уже
к 1770 году было около 13 лож, в том же году Циинендорф основал для их
объединения "Великую Земскую ложу всех каменщиков Германии".

Во главе ордена стоял Opdensmeister с титулом Викария Соломона, который был
высшей инстанцией в делах веры и ритуала и обладал решающим голосом по этим
делам, и гроссмейстер, который ведал делами внешнего управления орденом.

В основе орденского учения лежала своего рода христианская мистерия, которая
являлась тайной не только для лиц, посторонних масонству, но и для низких
степеней ордена и открывалась только тем, кто вступил уже в члены шотландских
лож Мистерия эта заключалалсь в том, что Христос, помимо известного всем учения,
изложенного в евангелиях, сообщил избранным из своих апостолов некоторые тайные
знания, которые передавались преемственно, перешли к клирикам тамплиерского
ордена, а от них к современным масонам шведской системы.

Начатки этих таинственных знаний идут еще из дохристианского времени, ими
обладала иудейская секта ессеев, в кругу которых воспитывался и провел большую
часть своей жизни Христос. Он заимствовал отчасти свою мудрость от этой секты,
но, конечно, значительно углубил и расширил ее своей божественной мыслью.

Придавая такое огромное значение самой личности Христа в выработке масонской
мудрости, Циннендорф и его последователи считали возможным свобщать ее только
христианам, только христиане, думали они, достойны воспринять тайные заветы
великого Учителя, и только христианский дух способен развить их во всей их
сокровенной силе.

Искания мистических знаний в тогдашней Германии были настолько распространены,
что круг влияния "Великой Земской ложи" до самой смерти Циннендорфа,
последовавшей в 1782 году, все более расширялся. Подчиненные ей ложи возникли в
Австрии, Силезии, Померании, Саксонии, даже России. В 1778 году под ее
управлением находилось уже 34 ложи. Но ее притязания шли намного дальше ее
действительного влияния. В согласии со своим громким титулом "Великой Земской
ложи всех каменщиков Германии", она хотела быть единственной великой ложей в
немецких землях, но на ее пути стояли две другие ложи,, которые также носили
название великих, это были, во-первых, уже известные нам берлинкая ложа "Zu den
drei Weltkugeln" и "Великая земская ложа Пруссии", сначала находившаяся в
подчинении у берлинской ложи, но потом отделившаяся от нее, в честь своего
гроссмейстера герцога Эдуарда Августа Йоркского (брата английского короля Георга
Ш) она звалась иначе - "Royal York".

Одно время (правда, очень короткое - 1774-1776 гг.) признавала над собой власть
"Великой Земской ложи", но потом отделилась от нее, подобно тому, как раньше она
сделала это по отношению к берлинской ложе. Эти две ложи стояли на пути к
могуществу для "Великой Земской ложи", и она повела с ними решительную войну.

После смерти Циннендорфа история шведской системы в Германии представляет из
себя недостойный спор из-за первенства с другими ложами, полный скандальными
взаимными разоблачениями.

Только уже в XIX веке, когда во главе "Великой Земской ложи" стал фон Кастильои,
она отказалась от своих исключительных притязаний на главенство и в 1810 году
заключила с двумя другими великими ложами ферейн "для поддержания законности в
немецком масонстве". Этот ферейн заключал в себе гроссмейстеров всех трех
великих лож и носил название "Freimaurer Verein der drei Grosslogen, zu Berlin".

"Великие" масоны Германии

К масонским ложам Германии принадлежали многие великие люди XVIII века, - между
ними Гете, Лессинг, Гердер. Они, конечно, держались в стороне от той мистико-
шарлатанской шумихи, которую подняли большинство немецких лож, они стояли далеко
и от их работ, и, кроме Гете, редко посещали их заседания. К масонству их
привлекали те просветительские и гуманитарные идеалы, которые в принципе
признавались основателями масонства, и, защищая эти идеалы в своих
произведениях, они видели в них чисто масонские понятия, на что прямо указывали.

Лессинг, например, в своих "Масонских беседах" доказывает, что сущность
масонства заключается не в "обрядах, знаках, рисунках и словах", даже не в делах
благотворения, а в воспитании людей согласно с идеалами гуманности. Масонство в
глазах Лессинга - не историческое, а отвлеченно-идеальное понятие, оно
существовало всюду, где люди были проникнуты чувством любви друг к другу и
уважения к великим началам свободы и общественности. В этом смысле Лессинг
утверждает,-что "можно исполнять высокие обязанности масонства, не называясь
масоном".

Что касается Гете, то он не удовлетворялся только представлением об отвлеченном
от действительности типе идеального масонства, а хотел оказать реальное влияние
на немецкое масонство. Он хотел быть масоном не только вне масонских лож, но и
внутри их. Принятый в 1770 году в число масонов, Гете оставался им до своей
смерти и в противоположность Лессингу и Гердеру очень часто посещал заседания
масонских лож, однако и он держался в стороне от тех лож, которые приняли
систему высших ступеней. Поэтому-то практически Гете принял наибольшее участие в
масонстве только в более позднее время своей жизни, когда среди масонов
появилось стремление упростить ритуал и организацию лож и оздоровить их
деятельность. В его глазах масонство было союзом чистейшего братства, в котором
все члены равны, и в то же время для развития общественности "в том смысле, что
оно призывает людей к объединенной деятельности, направляя мысль отдельных людей
сначала на них самих, а потом и на целое".

В натуре Гете была склонность к таинственности и к символике (она отразилась и в
его двух самых замечательных произведениях - "Вильгельме Мейстере" и "Фаусте") и
поэтому Гете довольно мягко отнесся к мистическим крайностям немецкого
масонства.

Он в конце своей жизни стал мечтать о том времени, когда масонский союз охватит
весь, человеческий род, и все люди сольются в общей работе на благо
человечества.

Были отдельные ложи, которые не подчинялись общему духу и старались в чистоте
сохранить первоначальные принципы масонства. К таким ложам принадлежала
франкфуртская ложа "Единение", которая ставила своей целью способствовать
братскому единению разумных людей на началах нравственности, была чужда всякого
властолюбия и не допускала в свою среду никаких искателей приключений и
шарлатанов. Такого же характера была и ложа в Вецларе. После Вильгельмсбадского
конгресса (1783 г.) обе эти ложи согласились выпустить окружное послание ко всем
германским ложам, в которых они, указывая на то, что дух деспотизма,
корыстолюбия и сумасбродной мечтательности проник в среду масонов, призвали всех
желающих вступить в основываемый ими на началах братства, свободы и терпимости
новый масонский союз, они назвали его "электрическим", потому что он должен был
подражать электрическим философам древности и "не привязывая себя ни к какой
отдельной системе, брать изо всех лучшее и наиболее убедительное".

Инициатором этого союза был асессор императорского каммергерихта в Вецларе
Дитфурт, который и на Виль-гельмсбадском конгрессе требовал реформы масонства в
духе простоты и равенства. "Электрический союз" имел очень большой успех. Уже в
1789 году, через шесть лет поеле его основания, в нем насчитывалось 30 лож. По в
скором времени он сам изменил провозглашенному им принципу независимости и
равенства всех лож. В 1788 году он подчинился Великой Ложе Англии, признав себя
ее провинциальным отделением и дав ей право утверждать избранного союзом
гроссмейстера.

Это вызвало раздоры в среде "Электрического союза". Готская ложа "Компас"
признала, что подчинением Англии нарушены основные принципы "Союза". Она вышла
из него (1790 г.) и пригласила всех согласных с нею основать новую масонскую
организацию под названием "Национальной Ложи Германии" на началах полной
независимости.

Но "Национальная Ложа" не имела большого успеха. К ней примкнуло только 13 лож,
и после смерти Боде (1793 г.) организованный им союз распался.

"Электрический союз" продолжал еще существовать в течение первых десятилетий XIX
века. Но уже после революции и последовавших за нею войн, - времени, которое
вообще было неблагополучно для масонских организаций, он постепенно стал
угасать.

Наряду с Франкфуртом попытка оздоровить немецкое масонство была предпринята и в
Гамбурге. Она исходила от известного в тогдашней Германии актера, друга Боде,
Фридриха Людвига Шредера.

Став во главе гамбургской ложи, Шредер ревностно принялся за реформы. Он хотел
упростить сложный ритуал масонских лож, уничтожить шотландские ложи, и вообще
приблизить его к тому виду, какой оно имело в момент своего зарождения в Англии.
"Книга Конституций" Андерсена для него была главным первоисточником масонства.
Чтобы рассеять мистический туман, окутывавший происхождение масонства, он
учредил в 1802 году "Тесный исторический союз", одной из ближайших целей
которого было доказать, что все высоте шотландские, розенкрейцерские и др.
степени - ничто иное, как выдумка позднейшего времени, не имеющая никаких корней
в истории масонства.

Идеи Шредера находили себе сочувствие среди очень многих масонов, и
разработанный ими в 1800 году упрощенный ритуал был принят довольно большим
числом масонских лож. Некоторые ложи даже прямо подчинились гамбургской,
признали себя ее дочерями. В 1811 году эта ложа провозгласила себя независимой
от Англии и стала называться Великой Ложей. Шредер умер в 1816 году, последние
годы жизни он был гроссмейстером этой ложи.

Несмотря на все реформаторские стремления, возникшие в среде масонства в конце
века, оно, в большинстве случаев, в массе своих членов оставалось верно тому
духу средневекового обскурантизма и той нетерпимости, которой оно отличалось в
XVIII веке. На его чахлой почве не расцвело тех цветов, которые надеялись
увидеть здесь великие мыслители XVIII века. Прусское правительство Фридриха
Вильгельма III, испуганное теми одиноко прозвучавшими в конце века голосами в
защиту терпимости, свободы мысли и гуманности, запретило (эдиктом 20 октября
1798 года) все масонские ложи, кроме тех, которые входили в состав трех великих
лож Берлина, и поставило работу даже и в этих ложах под строгий надзор
правительства, - но это была совершенно напрасная боязнь, немецкое масонство не
угрожало прусской государственности и в тех передовых движениях, которые
возникали в это время и позднее в Германии, было повинно не оно.

Масонство в Италии

Преддверием возникновения масонских лож в Италии стало общество "Лопаточка".

В 1512 году во Флоренции было основано общество под названием "Лопаточка",
состоявшее из ученых и литераторов, которые позволяли себе разного рода причуды
и могли служить прототипом ордену "Монахов Винта", учрежденному в Ирландии в
конце XVIII века. Они сходились иногда в ложе, одетые каменщиками и рабочими, и
начинали строить здание из подносов, заваленных макаронами с сыром, употребляя
специи и конфеты вместо глины, а булки и пирожки вместо каменьев - словом,
возводя целое здание из съестных припасов. Они трудились таким образом, пока
мнимый дождь не прекращал их работы.

В другой же раз Церера, отыскивающая Прозерпину, звала братьев "Лопаточки"
сопровождать ее в пределы преисподней. Они следовали за нею через пасть змеи в
темную комнату, и, когда Плутон приглашал их на пир, являлись свечи и виден был
стол, накрытый черным и уставленный блюдами, на которых были разные гады,
нечистые животные и человеческие кости, подаваемые чертями на лопатах. Наконец
все это исчезало, и затем следовал изысканный банкет.

Это общество "Лопаточка" существовало до 1737 г. Духовенство пыталось запретить
его, и, несомненно, преуспело, бы в этом, но Франц, герцог тосканский, который
сам вступил в орден в Голландии, получив престол, освободил всех заключенных
франк-масонов и оказал ордену покровительство.

Память о гонении сохранилась в ритуалах: в степени "Мага" косном римского
инквизиционного суда, а в других степенях сохраняется память об испанских и
португальских инквизиторах.

В Неаполитанском королевстве масоны насчитывались тысячами. Эдиктом Карла III
(1751) и другим, Фердинанда IV (1759), закрыты были ложи, но в скором времени
королевские эдикты стали мертвою буквой, хотя министр Тануччи, враждебно
относившийся к учреждению, всячески силился придать им живую силу.

Случайная смерть неофита, спустя немного дней по его приеме, подала повод к
новым гонениям. Масоны, собравшиеся для банкета, были арестованы, и напрасно
старался защитить их юрист Леви. Он был изгнан из королевства, а книга его в
защиту ордена была публично сожжена рукою палача. Однако, когда королева
Каролина удалила Тануччи, она опять разрешила масонские собрания, за что Великий
Восток Франции заявил ей свою признательнность.

По-видимому, франк-масонству опять пришлось притаиться; спустя немного лет, в
1б7бг., мы опять слышим о нем как о "тайном" обществе, существование которого
только что открыли. Документ, где описывается это открытие, определяет число
франк-масонов в 64 000. Но, вероятно, это преувеличено; тем не менее среди
населения такого впечатлительного, как жители южной Италии, тайные общества
всегда находили множество прозелитов.

Упомянутый документ содержит следующее: "Наконец открыта большая мина
неаполитанских франк-масонов, которых было известно только имя, а не тайна.
Приводятся два случая, благодаря которым совершилось открытие. Умирающий
сознался во всем своему духовннику для передачи королю. И рыцарь, которого щедро
содержало общество, лишившись этой поддержки, выдал великого мастера ордена
королю. Этот великий мастер был герцог Сан-Северо. Король тайно послал
доверенного офицера с тремя драгунами арестовата герцога в его дворце и привести
к нему, прежде чем он успеет переговорить с кем-либо.

Приказание было исполнено, но через несколько минут во дворце герцога вспыхнул
пожар; сгорела библиотека; и настоящая цель, как полагали, состояла в том, чтобы
сжечь все бумаги, относящиеся к масонству. Пожар потушили и замок оцепили
войском. Герцог, приведенный к королю, прямо открыл цели, систему, печати,
управление и имущество ордена. Его отправили обратно во дворец, где он охранялся
войском, чтобы его не убили прежние товарищи.

Франк-масоны также открыты во Флоренции; папа и император послали туда двадцать
четыре теолога положить конец такой неурядице. Король обещает величайшую пощаду
всем обвиненным, чтобы избежать противостояния. Он также поручил четырем лицам
высокого звания принять крайние меры для уничтожения столь гнусного общества;
кроме того, он известил всех европейских государей о своем открытии и об
омерзительных правилах общества, прося о содействии, чтобы уничтожить его,
отказать ему было бы безумием с их стороны.

Орден, надо сказать, считает своих членов не тысячами, а миллионами, особенно
между жидами и протестантами. Его страшные правила известны только членам пятой,
шестой и седьмой лож, а члены первых трех не знают ничего; члены четвертой ложи
действуют бессознательно. Этот орден происходит из Англии, и основатель его -
известный Кромвель, первый епископ и потом любовник Анны Болен, впоследствии
обезглавленный за свои злодеяния и называемый в свое время "бичом правителей".
Он отказал ордену ежегодный доход в 10 000 ф. с.

Его делят на семь лож; члены седьмой носят название Заседателей, члены шестой -
Великих Мастеров, пятой - Архитекторов, четвертой - Исполнителей (тут тайна
прекращается), третьей - Рурикори, второй и первой - Новичков и Прозелитов. Их
гнусная идея основана на аллегории Соломонова храма, сперва в его первоначальном
великолепии, потом разрушенного тиранством ассириян и, наконец, вновь
воздвигнутого - означая под этим свободу людей после сотворения мира, тиранство
духовенства, королей и законов и восстановление вновь прежней свободы. Тут
следуют двенадцать правил, где эти мнения и цели изложены подробно, из чего
явствует, что они немногим отличаются от доктрин республиканцев вообще и
передовых политиков."

Сперва франк-масонов в Венеции не притесняли, но в 1686 г. правительство вдруг
всполошилось, приказало закрыть ложи и членов их изгнало; тем не менее декрет
был исполнен очень мягко, и так как одна ложа аристократов отказалась
повиноваться, то исполнители закона вошли в нее, зная, что там никого нет.
Мебель, украшения и клей-ноды были забраны и публично сожжены или разбросаны, но
никто из братьев не был преследуем.

После того снова учредили ложу, открытую в 1785 г., и тогда сожгли и уничтожили
все, что в ней заключалось. Из требника, найденного между другими предметами,
оказывается, что посвящаемого водили с завязанными глазами по улицам или,
вернее, с канала на канал, чтобы он не мог определить местности, и приводили в
Рио-Марино, сперва в комнату, драпированную черным и освещенную единственною
свечой; тут ему надевали длинную одежду, подобную свитой простыне, но черного
цвета, на голову нахлобучивали шапку в виде чалмы и волосы спускали на лицо.

В этом изящном наряде его ставили пред заркалом, завешенным черною занавеской,
под которой стояли слова: "Если ты истинно мужествен, если искренне жаждешь
войти в наш орден, то отдерни занавесь и познай себя". Ему дозволялось тогда
снять с глаз повязку и поглядеться в зеркало. Тотчас опять завязывали ему глаза
и ставили посередине комнаты, пока входили человек тридцать или сорок членов,
которые принимались драться между собой на шпагах.

Это была проба храбрости кандидата, которого слегка ранили. Затем с него снимали
повязку и перевязывали рану. Завязав глаза снова, его вели во вторую комнату,
где драпировка была черная и белая, а посередине стояла кровать, покрытая черным
сукном с белым крестом посредине, по обе стороны которого было по изображению
белого скелета. Кандидат должен был лечь на эту кровать, с его глаз снимали
повязку и его оставляли одного с двумя горящими восковыми свечами, одною белой,
другою желтой. Спустя немного братья возвращались со страшным стуком. Кандидат
не должен был выказывать страха при этих торжественных церемониях, а после члены
ложи обнимали его, как брата, и давали ему имя, под которым он с той поры и
оставался известен в обществе.

Во время царствования Наполеона I ложи были основаны по всей Италии. В этот
период времени франк-масонство имело жалкий вид. Общество, которое всегда
гордилось своею независимостью от земного правления и превосходством над ним,
дурачило себя и уничижало, когда преподносило Наполеону адресы вроде следующего:
"О, Наполеон! Твоя философия ручается за терпимость нашей естественной и
божественной религии. Мы воздаем тебе достодолжную честь; ты найдешь в нас
только верных подданных, всегда преданных твоей августейшей особе!"

Открытая цель итальянского франкмасонства есть высшее развитие всемирной
филантропии, независимость и единство в нациях отдельно и братство всех между
собою, терпимость всякой веры и совершенное равенство вероисповеданий,
нравственный и материальный прогресс народных масс. Кроме того, оно объявлет
себя независимым от всякого правительства, утверждая, что итальянское франк-
масонство не признает на земле другой державной власти, кроме разума и всемирной
совести. Далее оно заявляет - и это заслуживает особенного внимания, - что
франк-масонство не должно состоять из таинственной символики, пустых обрядов или
неопределенных стремлений, которые выставляют орден на посмешище. И наконец, т.
к. масонство есть учреждение всемирное, исключительно человеческое, то оно не
занимается образами правления или временными вопросами, но одними вечными и
общими.

Следует избегать в общественных реформах отвлеченных теорий, основанных на
мистических стремлениях. Франкмасонство восстает против праздности, потому что
трудиться - самый существенный долг в гражданском обществе. Религиозные вопросы
вне пределов франк-масонства. Человеческая совесть само собою неприкосновенна,
ей нет дела до какого-либо положительного вероисповедания, она изображает самую
веру в ее сущности.

Проникнутое принципом братства, масонство проповедует всемирную терпимость; оно
включает в свои ритуалы многие из символов разных религий, точно так, как
избирает чистейшие истины в сближении разных сект. Ее культ есть поклонение
Божественному, под высшим понятием, помимо всяких лукавых мудрствований,
Великому Строителю Вселенной, и веря в человечество как единственного
толкователя Божественного на земле.

Что касается внешних способов поклонения, то франкмасонство не навязывает и не
отстаивает никаких, предоставляя каждому свободный выбор до того дня, быть
может, не отдаленного, когда все люди будут в состоянии поклоняться
Беспредельному в духе и истине, без посредников и внешних форм. И как человек в
своих тайных отношениях к Бесконечному оплодотворяет религиозную мысль, так он в
своих отношениях к Вселенной оплодотворяет наук)7. Паука есть истина и самый
древний культ франк-масонства.

Определяя отношения лица к своим ближним, франк-масонство не ограничивается
предписанием делать относительно других то, что мы желали бы, чтобы другие
делали для нас, - нет, оно учит делать добро, противодействовать злу и не
покоряться несправедливости, в какой бы форме она ни представлялась.

Польское масонство

"Кто борется за свободу совести, за свободу науки, за политическую, общественную
и экономическую свободу, - говорит писатель Андрей Немоевский, - того раньше или
позже назовут масоном".

Первые масонские союзы возникли в Польше в начале царствования Августа III
(1735-бЗгг.), проникнув сюда непосредственно из Саксонии, и представляли
первоначально лишь отделения дрезденской ложи "Трех белых орлов", основанной
около 1738 года побочным братом короля гр. Рутовским. Сначала союзы эти
развивались очень слабо. С одной стороны, они подвергались преследованию
духовенства, главным образом, иезуитов, добившихся уже в 1738 году временного
закрытия всех масонских лож в силу буллы папы Климента XII "In eminenti", с
другой - сами они обнаруживали малую жизнеспособность, став аристократической
забавой и средством к удовлетворению личного честолюбия.

Их распространителями были преимущественно пребывавшие в Польше иностранцы и
магнатская польская молодежь, Мнишки, Потоцкие, Огинские, Виельгорские,
основавшие несколько лож в Вишневце на Волыни, в Дукле и др. местностях.

Гораздо большее значение приобретает польское масонство при Станиславе-Августе
Понятовском. Человек просвещенный и высокообразованный, Понятовский не только
оказывал покровительство масонам, но и сам записался в 1777 году в варшавскую и
немецкую ложи "Под тремя шлемами" и, произведенный в кавалеры немецкой ложи
Rose-Croix, принял в строжайшей тайне под имененм Eques Salsinatus, как F(rater)
R (oseae) - A (ureae) С (rucis), установленную присягу, оговорив свои
"гражданские и королевские обязанности".

Членами масонских лож состоят при Станиславе-Августе почти все придворные
сановники и виднейшие государственные деятели. В эпоху великого или
четырехлетнего сейма (1788-92гг.) масоны насчитывают в своей среде и многих
сеймовых послов: Матушевича, Немцевича, Солтыка, Линовского, кн. Казимира
Сапегу, кн. Адама Чарторыйско-го и др., причем секретарь сейма Ян Лущевский
исполняет одновременно обязанности секретаря великого польского востока, и самих
творцов конституции 3 мая 1791 года, Игнагая Потоцкого, Станислава Малаховского,
ксендза Пиа-толи, и многих польских послов при иностранных дворах, Щснсного,
Потоцкого, Войну, Букату, Морского и др.

Большинство этих лиц, находясь у кормила правления, "делая историю", проводит
общественные и политические реформы, несет идеи возрождения Польши, идеи эти
идут таким образом не снизу, а сверху, не от молодых, а от старших, в этом
смысле масонство становится при Станиславе-Августе весьма важным политическим
фактором и несомненно оказывает большое влияние на мирный исход того
государственного переворота, который привел к конституции 3 мая.

Борьба света с тьмой, с предрассудками и с религиозной нетерпимостью является
главной заданий масонов в эпоху Станислава-Августа, об этом свидетельствуют
самые названия тогдашних лож: "Побежденная тьма", "Побежденный предрассудок", и
т.п. Рядом с этим масоны преследуют общие гуманитарные цели, открывают целую
сеть благотворительных учреждений, приюты для старцев и нищих, занимаются
раздачей румфордского супа, вводят бесплатное оспопрививание.

В члены некоторых масонских лож принимались иногда и женщины. Такие ложи
назывались "адопцийными". В адопцийной ложе "Благотворительность" встречаются
среди членов фамилии кн. Чарторыйской, Радзивилл, гр. Потоцкой и др. Особый
характер носят смешанные ложи "мопсов и мопсих", возникшие в Австрии в 1738 году
и распространившиеся затем во Франции при Людовике XV в эпоху господствовавшей
при этом короле распущенности нравов. Они перешли в конце XVIII века в Польшу в
виде "amusements mysterieux" и усвоили в себе обряды, не вполне поддающиеся
изложению в печати. Такова была, например, виленская ложа "Совершенная верность"
с великой мастершей барон. Ферзен, великой надзирательницей гр. Пржездецкой и
гр. Солтан.

В царствование Станислава-Августа польское масонство постепенно осовобождается
от иностранных влияний. В 1767 году возникает первая польская великая ложа при
непосредственном участии известного масона Жана-Луки де Ту де Сальверт, военного
инженера в Берне, вынужденного искать убежища в Варшаве и основавшего здесь ложу
"Доброго пастыря", которую он назвал grande souveraine loge, a себя великим ее
мастером от английской ложи в Париже.

Польское масонство состояло из семи степеней. Братья трех первых степеней, т.е.
ученики, товарищи и мастера, составляли "ложи св. Иоанна" или "символические",
братья четвертой степени - "избранные рыцари" и пятой - "шотландские кавалеры" -
ложу "капитул шотландский", наконец, братья шестой степени - "рыцари востока" и
седьмой - злато-розового креста - составляли "капитулярную высшую шотландскую
ложу".

Основанной Мошинским Великой Польской Ложе уже в 1770 году было подчинено семь
других лож. На ее оживленную деятельность вскоре обратила внимание императрица
Екатерина II, и русское посольство в Варшаве стало принимать меры к обеспечению
за собой руководства польским масонством. В 1779 году сын нознаньского воеводы
гр. Ян Понинский, представив подложный диплом старошляхетской директории в
Страсбурге, якобы уполномочивавшей его к учреждению новых и реформированию
старых лож, основал в Варшаве шотландскую ложу "Екатерины под Северной звездой",
названную так из раболепства к "просвещенной государыне-покровительнице
свободного каменщичества в своем государстве".

Избранный первым великим мастером объединенных лож Короны и Литвы, Потоцкий
произвел окончательную реорганизацию польского масонства, после чего состоялось
официальное открытие польского великого востока ( март 1784 год). В состав его
входило 13 объединенных лож, а именно 4 под варшавским востоком : "Екатерины под
Северной звездой", "Святыни Изиды", "Северного щита" и "Богини Элевзис", 4 под
виленским востоком.- "Совершенного соединения", "Ревностного литвина", "Доброго
пастыря", "Храма мудрости", 3 под познаньским востоком: "Увенчано-го
постоянства", "Орла белого", "Школы мудрости", 1 под дубенским востоком -
"Совершенной тайны", и 1 под гродненским востоком - "Счастливого освобождения".

После Игнация Потоцкого обязанности великого мастера исполнял в течение
короткого времени генерал Андрей Мок-роновский, затем с 1785 года, Щенсный
Потоцкий, отказавшийся от своего молотка в январе 1789 года ввиду предстоящего
разрыва Польши с Россией. На его место был избран "доблестный патриот" Казимир-
Нестор Сапега, сеймовый маршалок и генерал от артиллерии.

Охватившее всю Польшу антирусское движение коснулось и масонских лож, в том же
1789 году по случаю королевских именин ложа-матерь "Екатерины под Северной
звездой" была переименована в ложу "Станислава-Августа под Северной звездой".

В польских областях, перешедших к Австрии и России, всякие масонские организации
были запрещены, в Австрии с 1795 года, в России с 1797 года. И только в
областях, доставшихся Пруссии, масонские ложи продолжали развиваться, но не
польские, а немецкие, подчиненные трем независимым великим берлинским ложам, а
именно: Grosse Langes-Loge, ложе "Королевский Йорк приязни", "Трех глобусов".

Так продолжалось до 1807 года, когда из завоеванных у Пруссии польских областей
Наполеон образовал новое польское государство, прозванное Великим Герцогством
Варшавским. В этом маленьком государстве, призванном к жизни великим Наполеоном
и полагавшем в нем все свои надежды на лучшее будущее, возродилось и польское
масонство на новых, соответствовавших изменившемуся политическому положению
началах, оно стало теперь следовать преимущественно французским образцам и
вступило в тесную связь с французским великим востоком. Уже в 1807 году
возникает французская ложа "Соединенных братьев поляков и французов" на востоке
Варшавы в зависимости от парижского великого востока, окружая особу Наполеона
почти религиозным культом, простиравшимся до установления орденской ленты
пепельного цвета в воспоминание "цвета верхнего платья, в котором впервые
вступил на польскую землю в 1806 году великий Наполеон, освободитель польского
народа".

"Соединенные братья" вдохновлялись надеждой на более или менее близкое
объединение Наполеоном всей поделенной Польши и укреплялись, вероятно, в этой
надежде постепенным ростом польских масонских организаций, возрождением старых
польских лож - "Святыни Изиды", 1809 г., "Богини Элевзис", "Северного щита" - в
Варшаве, "Побежденного предрассудка" - в Кракове и переходом прусских лож в
зависимость от Парижа.

Политические события 1812-13 годов вновь вызывают перерыв в деятельности
масонов, но, несмотря на официальное постановление великого польского востока от
30 января 1813 года о закрытии масонских лож, некоторые из них и сам великий
капитул продолжают тайно свои работы в течение всего 1813 года.
Благотворительные масонские общества в Варшаве, Вильне, Кракове и других
городах, управляемые избранными из среды местных лож комиссиями, оказывают
деятельную помощь находящимся в госпиталях больным, военнопленным и семействам
погибших в боях.

В новый фазис жизни вступает польское масонство в 1815 году, после
присоединения, согласно постановлению венского конгресса, значительной части
варшавского герцогства к российской империи.

Польские масоны, назвавшие, как уже сказано, в конце XVIII века в честь русской
"великодушной монархини" одну их своих лож ложей "Екатерины под Северной
звездой", затем окружившие ореолом Наполеона, "ниспосланного для освобождения
польского народа", теперь, после его падения, обратили свои взгляды к восходящей
звезде русского императора, который оказывал знаки внимания Костюш-ке, дружил с
Адамом Чарторыйским и не пожелал при въезде в Краков принять ключи от президента
города, называя себя "не победителем, а другом поляков". Начинается новая полоса
веры в нового "воскресителя" Польши, императора Александра.

Александр I благосклонно принимал выражения патриотических чувств. Двоякой целью
руководствовался он в данном случае: созидательной и охранительной. "С одной
стороны он хотел использовать польское масонство для проведения своего проекта
касательно слияния Литвы с Польшей и, насаждая масонские ложи одновременно в
Царстве Польском и Литве, влиять при их посредстве на общественное мнение,
подготовить путем восстания прежней польско-литовской унии унию политическую".

Исполнителем этих предначертаний Александра I был генерал Александр Рожнецкий,
избранный в 1816 году заместителем великого мастера польского Великого Востока.

Любопытную страницу в истории виленских лож занимает принадлежавший члену ложи
"Усердный Литвин", профессору виленского университета, доктору философии и
медицины, Якову Шимкевичу, проект реформы масонства, сводившийся, главным
образом, к исключению всяких тайн из обрядов и деятельности масонских лож. 16
марта 1818 года, на заседании своей ложи, Шимкевич высказал мнение, что для
непосредственных целей, преследуемых масонами, для просвещения и
благотворительности, какие бы то ни было тайны излишни, что они "являются
притворством, очень дорого обходятся и способствуют дурной славе, тогда как
орден может существовать и без них".

Объединив вокруг себя 17 сторонников реформы, преимущественно профессоров
виленского университета,Шимке-вич образовал франк-масонское реформированное
товарищество под названием: ложа "Усердный Литвин" на востоке Вильна.

Характерная черта национального масонства, основанного в 1819 году майором IV
линейного полка армии Царства Польского Валерианой Лукасинским, состояла в
ограничении идеи человеческого братства, составляющего конечную цель
обыкновенного масонства. Национальное масонство Лукасинского объединяло в духе
мира и братства не весь род человеческий, но одних только поляков, допускало на
первых порах только польское национальное братство. Первоначально целью
масонского строительства была, согласно учению Лукасинского, одна только Польша,
реставрация польского государства в самых широких границах. И лишь после
освобождения родины польские национальные масоны предполагали расширить круг
своей деятельности на все славянство, а затем на все человечество.

Масонские обряды символизировали одно только отечество, границами ложи была
"великая горная цепь, два моря и две реки", т.е. границы прежней Польши,
"товарищи" собирались у "алтаря отечества, поврежденного сверху, но стоящего на
прочном фундаменте", т.е. в Польше, урезанной на венском конгрессе,
"поврежденной" сравнительно с исторической, неподсленной Польшей, но неизменно
прочной в своем основании. Они присягали возвратить алтарю его прежний блеск,
т.е. бороться за возрождение родины.

Символика Польши найдена была и в старой масонской легенде о Гираме или
Адонираме, главном строителе Соломонова храма, трижды раненном тремя товарищами-
предателями и завещавшем своим детям дело мести и восстановления из развалин
храма. Идея восстановления Соломонова храма, т.е. нравственного исправления рода
человеческого, применена была Лукасинским к Польше, нуждавшейся, как и все
человечество, в восстановлении и возрождении. Смерть праведного и невинного
Гирама изображала, согласно толкованию Лукасинского, политическую смерть Польши,
раздел ее между соседями: трое убийц аллегорически выражали три державы,
участвовавшие в разделах, обязанность детей Гирама бороться с врагами до тех
пор, пока не будет восстановлен Соломонов храм, напоминала национальным масонам
об их обязанностях бороться с врагами своей родины до полного восстановления
последней. Наконец, чудесное воскресение Гирама являлось символом воскресения
"невинно убиенной" Польши.

Национальное масонство просуществовало недолго. Уже в 1820 году, вследствие
проникновения в некоторые ложи крайних течений и преследования масонов русским
правительством, Лукасинский объявил национально-масонские ложи закрытыми. Вслед
затем был нанесен окончательный удар и великому польскому востоку.

В ноябре 1822 года был издан указ о закрытии всех тайных обществ в Царстве
Польском, как могущих "возбудить подозрение даже тогда, если бы они собирались и
в самых лучших намерениях".

В Царстве Польском масонские архивы, декорации и знаки были конфискованы. В
Литве не ограничились конфискацией. Вилепский генерал-губернатор Римский-
Корсаков распорядился "истребить" масонское имущество так, "чтобы и памяти о нем
не осталось". Во исполнение этого приказа 25 апреля 1823 года были сожжены в
Вильне в присутствии полиции подсвечники, звезды, мертвые головы и другие
ритуальные предметы и декорации.

Масонство на Беларуси

Масонство в Речь Посполитую проникает из Пруссии, и с 1784 г., после создания
"Великого Востока Польского и Литовского", получает здесь прочную организацию.
(Добрянский С.Ф. Масонские ложи в Литве. Записки СЗО РГО. - Вильно, 1911). Этот
процесс слабо отражен как в рукописных, так и в печатных источниках.

Естественно, что на землях Беларуси вольнокаменщичество было тесно связано с
Варшавой. Но в то же время известны примеры проникновения масонства и с Востока.
Так, Бакунин утверждал, что в Могилеве, который с 1772 г. находился в составе
Российской империи, существовала ложа "Геркулес в Колыбели".

С начала XIX века (1809-1814) начинается второй этап масонского движения на
Беларуси. Основная цель и направления деятельности вольных каменщиков остались
прежними, в то время как условия их существования изменились коренным образом -
не было больше свободы, на Беларуси поселился казенный дух империи.

Вместе с тем, либерализм молодого императора Александра I, восстановление
автономного Царства Польского поспособствовали появлению в польско-белорусском
обществе определенных надежд. На высшем уровне начались споры о присоединении к
этому Царству литовских губерний (Ви-ленской, Гродненской, Менской) или создания
автономного Великого Княжества Литовского в границах Российской империи. Надежды
каменщиков на Александра I были настолько сильны, что они праздновали его
именины (основание минского "Северного факела" было приурочено даже к этому
событию), считали его своим патроном и призывали к решающим изменениям в
обществе. Об этом свидетельствует написанное по случаю торжественного собрания
обращение, где высказывалась благодарность императору за то, что он "не запретил
ложе работать", что его стремления совпадают с вольнокаменщическими и направлены
к "единству и счастливому быту всех", приближают время, "когда мощная цепь
масонов займет всю землю", а народ, "который возвысится в своих стремлениях,
будет благословлять имя Александра и ложи".

Несомненно, что философия масонов начала XIX в. имела гуманистически-либеральное
направление французского просвещения, а основным принципом их деятельности было
равенство людей, который декларировала французская революция. Яркое
доказательство тому - выступление члена "Северного факела" Людвика Плятара в
1817г., которое сохранилось в виде пересказа чиновника.

Тогда он сказал: "Только через установление равенства, через искру
благотворительности, которую мы на протяжении веков хранили, заяснеет некогда
день возрождения, в который, ради возродившегося мира, вернется первая
невинность, непорочность и счастье".

И далее, говоря о свободе и равенстве, отмечал, "что перед троном
наипреосвященнейшего одинаково согнут колени как сын и брат Королевские, так и
ремесленник, который живет трудом своих рук; нет у нас другого хозяина, только
закон равенства, поэтому каждый, без исключений, слепо подчиняется и послушным
ему быть должен, и это есть правдивая, много веков тому назад установленная и
сохраненная, единая для всех истина в обличий закона... Подчиняясь этому закону и
внешним обстоятельствам, мы будем противостоять темноте, утешать страдающих,
умножать число защитников, уменьшать преследователей, расширять власть равенства
и тогда превратим темных жителей в людей, всех людей в братьев, а весь мир в
невенчанную невинность, и народу поменяем святыни". (Bakounine T. Les
repertoires biographique des franks-masons russes. - Bruxelles, 1949. - S. 123-
124).

Люди, которые считали целью своей жизни самоусовершенствование, установили в
своей организации достаточно жесткие правила - масоном не мог быть человек,
который вел развратную жизнь, пил, и даже играл в карты, о чем свидетельствует,
к примеру, анонимное письмо и ярко продемонстрировал товарищеский суд над членом
ГЪТолочинскйм. Среди каменщиков были случайные и неустойчивые люди, да и сама
скорость появления лож говорит скорее о чувствах, а не о действиях.

В 1817 г. руководство "Северного факела" обратилось к руководству Литовской
провинциальной ложи с письмом, где писалось, что подмастер ксендз Самуэль
Костровицкий не принимает участия в работе ложи. Вызванный на товарищеский суд,
он заявил, что единственная преграда этому - папские буллы, которые запрещают
священнослужителям участие в масонском движении, о чем он будто бы не знал при
вступлении. Чтобы этот случай не остался без наказания, ложа просила "пускай
падет на него заслуженное презрение всех братьев в мире". Костровицкий же на
прощание прислал письмо бывшим приятелям, где по-христиански писал, что "никогда
не перестанет считать их братьями и своими близкими, которые всегда имеют право
на его помощь". Но братья остались непоколебимы, только пожалели в своем
постановлении, что в начале XIX в. на свете еще есть такие люди, которым
религиозный фанатизм закрывает свет истины".

Несмотря на исключение нескольких членов, ложа все же немного улучшила свою
деятельность. Основным направлением его была благотворительность. Денежные
средства в казну поступали двумя путями - это членские взносы за введение в
ступень и благотворительные пожертвования. Известно несколько конкретных
случаев, куда направлялись деньги: в 1817 г. пожертвованные Б. Берповичем 700
руб - художнику Домелю, в 1817 г. Трембинским - на одежду для бедных, в 1818 г.
Л. Дыбовский обязался выплачивать по 100 зл. на бедных. С очень интересной
инициативой выступил в 1820 г. магистр Ходько. Он предложил создать в Минске
школу для воспитания и образования детей бедняков по методу Ланкстера. К
сожалению, неизвестно, было ли это предложение принято и это учреждение открыто.
Однако, в общем примеров благотворительности не много.

В Минске существовали две ложи:

1) символичная, с членством 1-3 степени, т.е. ученик, подмастерье и мастер
(руководство имело и высшие ступени) - "Северный факел"

2) высший капитул с членством б - 7 ступеней, т.е. рыцарь востока и кавалер
злато-розового креста - "Гора Табор"

В первой ложе было не менее 215 членов (число 222, которое дается чиновником,
ошибочное), во второй - 31 член. Конечно же, эти цифры общие за все время
существования лож и достаточно условные. Многие каменщики были одновременно
участниками нескольких лож, как, например, помещик Минского уезда П.
Пристановский, который считался от 1814 г. в "Счастливом освобождении" (Несвиж),
от 1816 г. в "Северном факеле", ас 1819 г. в "Святыне покоя" (Несвиж), а также с
1821 г. в "Горе Табор".

Вольные каменщики очень беспокоились о расширении сети своих филиалов. Так,
помещикам Денисенского уезда И. Акушке, Волосовскому и С. Рашковскому
требовалась в 1817 г. 3-я ступень, чтобы основать новую символическую ложу на
своем месте жительства.

Основателями "Северного факела" в 1816 г. были семеро человек, т. к. считалось,
что именно это количество членов делает ложу совершенной. Это были - Ян Барейко-
Ходь-ко, инициатор и первый магистр ложи, Ян Норвид, Петр Пристановский, Ян
Сераковский, Альберт Бургельский, Вин-цент Левкович и Юзеф Рагоза.

Как свидетельствует Малаховский-Лямпицкий, в 1820 г. должности "Северного
факела" были распределены следующим образом:

магистр - Доминик Манюшка, бывший майор армии ВКЛ

зам. магистра - Апполинарий Ванькович

зам. магистра по обрядам - Теодор Любовский, директор Менского армейского
госпиталя

1-й надзиратель - Николай Пашковский, адвокат

2-й надзиратель - Винцент Фрибес, секретарь Менского губернатора

представитель в Провинциальном Литовском комитете - Юзеф Завадский, печатник и
издатель

оратор - под инициалами Z.I.

секретарь - Винцент Гриневский, адвокат 2-го департамента Менского главного суда

зам. секретаря - Гилярий Якубовский, регент 2-го департамента Менского главного
суда

зам. по общим языкам - Петр Шнейдер, преподаватель гимназии

1-ый стюарт - Юрий Кобылинский, титулованный советник

2-й стюарт - Ипполит Гайдукевич

Ложи имели в своей структуре служителей и почетных членов, что в отношении к
"Северному факелу" выглядит следующим образом: из 215 человек было 143 члена, 9
служителей и 63 почетных члена.

Минские каменщики группировались вокруг двух центров - это Минский главный суд,
8 сотрудников которого были членами "Северного факела", и Минская мужская
гимназия, 7 человек. Большинство же членов - это средняя и мелкая шляхта
Минского, Новогрудского, Вилейского, Дисенско-го и Борисовского уездов Минской
губернии. Среди них несколько служителей государственных учреждений, адвокатов,
музыкантов, медиков, возможно также происхождением из шляхты.

Финской ложей наивысшего капитула была "Гора Табор": доалаховский-Лямиицкий
относит появление этой ложи к 1818 г. Согласно другим источникам, это произошло
только в апреле 1821 г. Магистром был выбран Минский вице-губернатор Людвик
Каменский. Согласно-списку, который oft представил властям после закрытия ложи,
"Гора Табор" насчитывала не менее 31 члена (преимущественно из "Северного
факела" и несвижских лож).

Денежных счетов и архива по ней чиновники не открыли, что, будто бы подтверждает
слова Каменского, о том, что ложа вообще не существовала, а все члены платили
взносы "Великому Востоку Польскому и Литовскому" лично. Однако совсем о
противоположном свидетельствует факт получения А. Ваньковичем, Л. Ашторпом,
Ратын-ским и Зеновичем 8 октября 1821 г. 6-й степени - рыцарь востока.

Ложа все же была по характеру своей деятельности скорее фиктивной, этой
деятельности она просто не успела начать. Даже раньше указа Александра I от 1
августа 1822 v. заместитель Царства Польского Заенчик, обеспокоенный все большей
радикальностью масонов, (о которых Минский губернатор в секретном письме писал,
что они были опасны из-за своих стремлений "к равенству и независимости") издал
приказ, согласно которому "Великий Восток Польский и Литовский" ликвидировался с
1 октября 1821 г., а все провинциальные ложи, ему подчиненные, до 15 октября.

Именно после этого приказа, 29 сентября 1821 г. Великий магистр Рожнецкий
прислал в "Северный факел" письмо, где было сказано; "Закрыть ложу и для
сохранения всех архивов, вещей и денег основать комитет из 3 человек.., чтобы
все было спрятано в надежном месте, чтобы печати были сданы в архив, были
составлены инвентари всех бумаг, движимого и недвижимого имущества, и вместе с
постановлениями о закрытии лож были переданы Великому магистру".

Прошло почти 7 лет, пока чиновники Комитета по разбору масонских архивов
закончили свою работу, и 24 января 1829 г. цесаревич направил минскому
губернатору приказ; в котором говорилось: "...5) все масонские бумаги и архивы, а
также печати, короны и другие знаки, присвоенные различным степеням, сложив в
отдельные сундуки, онечатов, хранить в архиве губернатора по секретным делам".

Продолжение этого дела происходило через 10 лет, и судьба материального
наследства незавидная. 21 июля 1839 г. местные власти получили приказ Виленского
военного губернатора кн. Долгорукого : "Все масонские знаки, книги, бумаги,
дипломы и другие вещи - вырыть яму внизу под горой, на улице, ведущей вдоль
Жидовского кладбища до Ляховки - сжечь>>. Исполнили этот приказ Минский
полицмейстер майор Тизенкхаузен, стряпчий Семенкевич и чиновник по специальным
поручениям Будько.

(Данный материал опубликован С. Рыбчонком в журнале "Годнасьць" №1(2), 1994 г.)

Русское масонство

Среди русских масонов существовало предание о том, что первая масонская ложа в
Росии была учреждена Петром Великим, немедленно по его возвращении из первого
путешествия. Сам Кристофер Врен, знаменитый основатель ново-английского
масонства, будто бы посвятил его в таинства ордена, мастером стула в основанной
Петром ложе был Лефорт, Гордон - первым, а сам царь - вторым надзирателем.

Предание это, лишенное какой бы то ни было документальной основы, находит себе
лишь косвенное подтверждение в том высоком уважении, которым имя Петра
пользовалось среди русских братьев XVIII века, распевавших на своих собраниях
известную "Песнь Петру Великому" Державина. Оно показывает только, что русские
масоны сознательно или бессознательно связывали с масонскими идеями
преобразовательную деятельность Петра, "которая была в России таким же
нововведением в смысле цивилизации, каким масоны должны были считать и свое
братство" (Пыпин. Русское масонство до Новикова. В.Евр.18б8г.,№ 6,стр.548.
Записка о масонстве Л-ра в. Р.Стар. 1882г., сентябрь, стр.534.)

Первое безусловно достоверное известие о начале масонства в России относится к
1731 году, когда, как гласит официальный источник, английский гроссмейстер
Великой Лондонской ложи лорд Ловель назначил капитана Джона Филипса
провинциальным великим мастером "для всей России". Таким образом, первоначальное
масонство пришло к нам, как и везде на континенте, из Англии, но, разумеется,
здесь еще не может быть и речи о русском масонстве, и Филипс, конечно,
распространял орденское учение лишь в тесном кругу своих единомышленников,
переселившихся в Россию.

Этот кружок, по-видимому, твердо держался в течение всего периода немецкого
наводнения при Анне Иоанновне, так как уже 10 лет спустя (1740 г.) английская
Великая Ложа назначила нового гроссмейстера для России в лице генерала русской
службы Джеймса (Якова) Кейта. Может быть, к этому времени и следует отнести
случаи вступления русских людей в масонский союз: недаром русские братья считали
именно Кейта основателем масонства в России.

Более мы ничего не слышим об английском масонстве до 1771 года, когда была
основана в Петербурге ложа Parfaite Union, которую английские источники называют
первой правильной ложей в России (Пынин. Хронологический указатель русских лож
от первого введения масонства до запрещения его. 1731-1822. СПБ.1873, стр.8).

Таким образом масонство в России начинает развиваться в сороковых годах, т.е.
уже в царствование Елизаветы, хотя все еще остается чуждым русскому обществу и
вербует себе "адептов" главным образом среди немецкого элемента в Петербурге,
лишь изредка привлекая на свою сторону некоторых представителей русской знати,
близко сталкивавшейся с иностранной жизнью, и, может быть, вступавшей в "орден"
во время пребывания за границей.

Так, в 1747 году имел место известный допрос вернувшегося из Германии графа
Головина, в поступках которого Елизавета "довольные причины имела совершенно
сомневаться", потому что подозревала его в не совсем чистых сношениях с прусским
королем. Так как Фридрих был известен за ревностного масона, то естественно, что
Головин на допросе должен был дать откровенные показания и о своей
принадлежности к масонству. Кроме себя, он назвал еще графов Захара и Ивана
Чернышевых, как "живших в оном де ордене".

Любопытным свидетельством вполне легкомысленного отношения к масонству в те
времена является история вступления в орден известного Ив.Перф.Елагина.
Впоследствии, ревностный масон и провинциальный великий мастер для всей России,
Елагин вступал в братство "свободных каменщиков" (в 1750 г.) только из
любопытства и тщеславия. С одной стороны его притягивала к себе знаменитая
масонская "тайна", а с другой - возможность общения с людьми, "кои в общежитии
знамениты" и стояли высоко над ним "и чинами, и достоинствами, и знаками".

Не обошлось здесь и без "лестной надежды" заручиться покровительством "друзей,
могущих споспешествовать его счастью". Ясно, что те серьезные внутренние
побуждения, которые заставляли Елагина впоследствии искать в масонстве более
глубокого содержания, тогда в нем еще отсутствовали, как отсутствовали они и
вообще в русском обществе.

К 1756 году относится любопытное доказательство существования некоторой связи
между масонством и наиболее образованным слоем петербургской молодежи. Имеется в
виду показание Михаила Олсуфьева о масонской ложе в Петербурге, представленное
императрице графом А.И.Шуваловым. В списке к "гранметрам и масонам" здесь
причислено около 35 лиц, среди которых, кроме знатных имен Романа Воронцова
(отца княгини Дашковой), Голицыных, Трубецкого и др., мы встречаем лучших
представителей молодого русского просвещения: АЛ.Сумарокова, будущих историков -
князя Щербатова и Болтана, Федора Мамонова, П.С.Свистунова и т.д. Участие этих
лиц в масонской ложе является верным доказательством того, что в конце
царствования Елизаветы масонство начало уже укореняться в русской почве, давая
готовые формы для идеалистических стремлений, впервые пробуждавшихся тогда в
лучшей части молодежи.

Путь, приведший к масонству главных представителей русской общественной мысли,
был у всех их совершенно одинаковым: все они прошли через вольтерианство,
испытали на себе всю тяжесть вызванного им душевного разлада и бросились затем
искать спасения в масонстве. Мы видим Елагина, "прилепившегося к писателям
безбожным", "спознавшегося со всеми афеистами и деистами", которые, "пленив
сердце его сладким красноречия ядом, пагубного ада горькую влияли в него
отраву". Мы видим Новикова, находящегося "на распутий между вольтерианством и
религией" и не имеющего "точки опоры или краеугольного камня, на котором мог бы
основать душевное спокойствие". Мы видим Лопухина, только что дописавшего
перевод главы Гольбаха и в порыве "неописуемого раскаяния" вдруг предающего огню
свою красивую тетрадку.

Конечно, все они, подобно Лопухину, "никогда не были постоянными вольнодумцами",
но первое впечатление от чтения безбожных "ансиклопедистов" действовало на них
настолько ошеломляюще, что даже лучшие принимали вначале целиком новую веру. Но
переход от старой веры совершался слишком быстро, чтобы быть прочным и
окончательным. Скоро заговорила совесть, и при добросовестных анализах своих
мыслей и чувств молодое поколение приходило к тяжелому сознанию полного
внутреннего разлада.

Здесь-то и пришло на помощь забытое масонство с его мистической религиозностью и
"нравственными преподаяниями", с его "древним любомудрием" и "истинной наукой".
Здесь получила успокоение смущенная вольтерианством русская душа, найдя в
"ордене" тот "краеугольный камень", на котором "основал свое спокойствие". Мало
того, личная трагедия привела лучших русских людей к сознанию общественной
опасности и сделала их истинно интеллигентными работниками, боровшимися против
общественного бедствия "злонравия", избрав себе орудием религиозно-
идеалистическую философию масонства.

Вот с этого-то момента масонство в России становится русским масонством,
несмотря на иноземное его происхождение и иноземные формы, даже содержание его
было всецело чужим, но оно было согрето русским духом проснувшегося
национального самосознания и потому может быть по всей справедливости названо
первым идеалистическим течением русской общественной мысли.

Русские масоны отзывались о тамплиерах чрезвычайно одобрительно : "Пышные
церемонии рыцарства; кресты, кольца, эпанчи и родословные поколенья должны были
произвести великое впечатление над нацией военной, в которой одно токмо знатное
дворянство работами нашими занималось... Между нами такая воинская пышность не
может быть неприятной, ибо все члены наши предводили батальонами и целыми
армиями! Весьма приличествуют и кресты оные особам, которые в общежитии таковыми
знаками чести; украшены, или которые ничего так жадно не желают, как получения
оных." (Ешевский. Московские масоны восьмидесятых годов прошлого столетия. Соч.,
т. III, стр.484.)

Поэтому ложи, принадлежавшие к тамплиеровской системе, нередко вырождались в те
"шумные празднества".

Масонские системы

Настоящая история масонства в России начинается лишь в семидесятых годах XVIII
века, когда одновременно возникают две масонские системы, пользовавшиеся крупным
успехом. Ложи этих систем, - так называемых Елагинской и Циннендорфской
(шведско-берлинской), - работали в этот период времени, главным образом, в
первых трех степенях "иоанновского" или "символического" масонства,
преследовавшего цели религиозно-нравственного воспитания человека.

Здесь русские работали над приведением "дикого камня" (символ греховного
человека) в "совершенную кубическую форму" (очищение от пороков), приобретали
широкие сравнительно с прежними религиозные понятия, глубоко задумывались над
вопросами веры и нравственности, упорной работой воспитывали в себе человека.
Кажущаяся в наше время несколько бледной масонская мораль оказала благотворное
влияние на общество, служа в то же время реакцией против модных течений западно-
европейской скептической мысли.

По меткому сравнению П.Н.Милюкова, это "толстовство" XVIII века, с его
проповедью личного самосовершенствования и "убегания зла", было первой
идеалистической философией, распространившейся в широких общественных кругах и
вызванной здравыми, жизненными потребностями пробудившейся общественной мысли.

Главная роль в этом периоде истории русского масонства принадлежит известному
И.П.Елагину, которого нередко совершенно неправильно считают создателем особой
масонской системы, близкой по традициям к первоначальной и чистейшей форме
английского масонства.

Елагин стал масоном еще в 1750 году, но до поры до времени, как и все, не видел
в ордене ничего серьезного и вскоре увлекся модным "душепагубным чтением"
безбожных писателей - "ансиклопедистов". Однако вскоре затем, беседуя с людьми
"учеными и просвещенными", он "к крайнему своему удивлению" нередко слышал
далеко не лестные отзывы о своих учителях, которых они "весьма малыми и нередко
заблуждающимися и почти ничего не знающими в любомудрии и мирознании учениками
почитать осмеливались".

Так как эти "в науках знаменитые люди" оказались масонами, то Елагин стал
раздумывать о том, нет ли в масонстве чего-либо "притягательного, а ему, яко
невежде, сокровенного". С целью разрешить этот вопрос, Елагин начал чаще
посещать ложи и искать знакомства с людьми, "состарившимися в масонстве". Тут
встретился он с "некоторым, недолго в России бывшим путешественником",
англичанином, который и открыл ему, "что масонство есть наука, что таинство сие
хранится в Лондоне, в особой ложе, древней называемой". Тогда Елагин
"вознамерился с постоянной твердостью стараться открыть себе сию во мраке
прекословия кроющуюся неизвестность" (Записка Елагина. Р.Лрхив, 1864., т.1,
стр.597).

12 марта 1771 года приехавший из Германии бывший гофмейстер при дворе принца
Брауншвейгского фон Рейхель учредил в Петербурге ложу Аполлона - первую ложу
Цин-нендорфской системы. Еще перед своим отъездом из Берлина Рейхель имел беседу
с мастером ложи "Трех золотых ключей" - самим знаменитым Циннендорфом и получил
от него поручение "сделать все возможное для достоинства и распространения
царственного ордена в тамошних краях".

Основанная Рейхелем ложа состояла из 14 человек, из которых 1 3 были иностранцы
и только один русский, - шталмейстер Ее Величества Нарышкин. Циннендорф, посылая
конституцию лож Аполлона, хорошо знал об исключительном влиянии Елагина среди
петербургских масонов и поспешил заручиться его расположением, одновременно он
отправил Елагину чрезвычайно предупредительное письмо, в котором говорил
следующее: "с целью укрепить, насколько возможно, дружбу и согласие между нашими
братьями... я счел своей обязанностью сообщить вам об этом (об учреждении ложи
Аполлона) и особенно рекомендовять почтенного брага Рейхеля, а также и ложи
(т.е. имеющиеся учредиться по Циниендорфскон системе) вашему покровительству,
доверяю и благосклонности, так же, как и всем вашим братьям в Петербурге".

Письмо это, датированное 15 октября 1771 года, т.е. ранее назначения Елагина
гроссмейстером русских лож, свидетельствует о выдающемся его значении среди
петербургских братьев, чем и объясняется, конечно, выбор его Провинциальным
Великим мастером в начале следующего года. Со стороны Циннендорфа эта
исключительная предупредительность была, конечно, пробным камнем, имевшим целью
склонить Елагина на свою сторону. Но политика не удалась: Елагин, наоборот,
вероятно именно из опасения немецкого масонства, добился от Англии учреждения
первой русской Великой Ложи (26 февраля 1772 года) и сам был утвержден
"Провинциальным Великим Мастером всех и для всех русских".

Рейхель, однако, не унывал. В 1774 году ему удалось открыть снова ложу Аполлона
и основать еще пять новых: Горуса, Латоиы и Немезиды в Петербурге, Изиды в
Ревеле и Аполлона в Риге. Несколько позднее, в 1776 году Рейхель и Трубецкой
учредили в Москве ложу Озириса, составленную сплошь из аристократии и поэтому
носившую название "княжеской".

Не менее успешно действовал и Елагин: в 1774 году он открыл в Петербурге ложу
Девяти Муз, Музы Урании и Белло-ны, а в Москве ложу Клио, несколько ранее была
учреждена военная ложа Марса в Яссах в Молдавии.

Ложи, основанные по циннендорфской системе

1. Ложа Rapii O'Kpara (Harpokrates) в Петербурге. Осн. в 1773 г. В 1777 г.
мастер стула - Обер-секретарь Артемьев.

2. Ложа Изиды (Isis) в Ревеле, осн. в 1773 г. Сведение о переходе ее в 1776 г. к
английской системе - Пыпин, Хр. ук, стр.10-неверно.

3. Ложа Горуса (Horns) в Петербурге, осн.в 1774-75гг. Мастер стула - Нартов.
Ложа Хорив-Ночев - никогда не существовала, и предположение о тождестве ложи
Horus и Horeb совершенно справедливо.

4. Ложа Латоны (Latona) в Петербурге, осн. в 1775г. Вряд ли мастером стула мог
быть при ее учреждении Храповицкий - Пыпин, Хрон.указ. 13, - так как уже 1
сентября 1776 г. во время обсуждения предстоящего соглашения он
председательствовал в ложе Немезиды. В 1777 г. мастер стула - Новиков,
впоследствии перенесший эту ложу в Москву. Это и есть, конечно, ложа, которую он
называет в показаниях своей.

5. Ложа Немезиды (Nemesis) в Петербурге, осн. 1775-76 гг. Во всяком случае
основана ранее соединения Рейхелевских лож, так как она принимала участие в
предварительном обсуждении этого соглашения в собраниях лож 1 и 3 сентября 1776
г. Вряд ли она могла быть основана Чаадаевым для Новикова и его друзей, так как
Новиков принадлежал к ложе Латоны. 1 сентября 1776 г. работы в ней вел
Храповицкий, а в 1777 г. мастером ее был майор Дубянский.( Возможно, что это и
есть "ложа Дубянского" в показаниях Новикова.)

Елагинские ложи, соединившиеся с рейхелевскими

6. Ложа "Совершенного согласия" (Parf'aite Union) в Петербурге, осн. в 1771 г.
Мастер стула Джон Клей.

7. Ложа "Девяти Муз" (Zu den neun Musen) в Петербурге, осн. в 1774 г. Это
собственная ложа Елагина. (Пыпин относит ее основание к 1772 г., а Фридрих
утверждает, что 1774 г. устанавливается актами).

8. Ложа "Урания" (Urania) в Петербурге, осн. в 1772г. Фридрих неверно называет
дату 1774 г. Протоколами этой ложи от 1772 г. по 1775 г.(в собрании графа
Уварова) пользовался Лонгиыов, бумаги ее от 1776 г. по 1788 (протоколы, речи,
песни хранятся в архивах). В 1776 г. она перешла к шведско-берлинской системе с
мастером стула купцом Опицем.

9. Ложа Беллоны (Bellona) в Петербурге., осн. в 1774 г.

10. Ложа Клио (КПо) в Москве, осн. в 1774 г.

Ложи других систем, приставшие к союзу

Сюда же относятся многие ложи, получившие патент от Елагина, но оставшиеся
верными своим системам. Пыпин ошибочно причисляет их к Елагинской.

11. Ложа Скромности (точнее, Молчаливости: Zur Verse hwiegenheit) в Петерубрге,
осн. в 1750 г. Это - старейшая из русских лож. В 1774 г. она получила патент от
Елагинской, но в работах осталась самостоятельной. В английских списках она
нигде не упоминается: сперва она держалась системы Строгого Наблюдения, затем
при мастере стула Ме-лиссино следовала его системе, в 1776 году приняла шведско-
берлинскую.

12. Ложа "Св.Екатерины трех подпор" в Архангельске, осн. в 1776 г. Система
неизвестна: в 1775 г., как и многие ложи, получила лишь патент от Елагина. (В
начале 1787 г., после трехлетней остановки работ "но несогласию братьев",
возобновлена с согласия Елагина под именем "Северной звезды" и получила
разрешение работать согласно английской конституции в 5 ступенях; Пекарский,
Дополнения, стр.118).

13. Ложа Постоянства (Zur Bestendigkeit) в Москве. (В 1777 г. приняла шведско-
берлинскую систему при мастере стула Сенглине, ранее принадлежала к Строгому
Наблюдению.

14. Военная ложа Минервы (Minerva) в Сагодурах, в Молдавии. (По Лонгинову
принадлежала ранее к Елагинской системе - "Новиков и пр.", стр.95- Мастер стула
купец До-ринг).

15. Ложа Талии (Thalia) в Полоцке, осн. в 1774 г. (По протоколам Урании - Лонг.
95, в 1774 г. выдано разрешение Вердеревскому открыть, где ему угодно, ложу
Талии. Майор Вердеревский был в это время при войске в Польше и открыл ложу в
Полоцке. По Лоигинову - стр.95-принадлежала к системе Елагина).

16. Ложа Равенства (Zur Gleichheit) в Петербурге. Мастер стула в 1777 г.
камергинер Гагарин.

17. Ложа Caudeur в Москве. Мастер стула майор Бенниг-сен. (Не об этой ли ложе
Шварц писал Брауншвейгскому, как о принадлежащей к тамплиерству? "Орден
тамплиеров, - писал он, - существует в Москве уже с 1776 г., сюда он перенесен
через известного барона Бсннинкса", - Ещевский, Соч. т.Ш. стр.443- Последних
двух лож вовсе нет в Хронолог.ук. Пыпина).

18. Ложа Благотворительности (Zur Mildthatigkeit) в Петербурге. В 1777 г. мастер
стула - хирург Дольет.

Ложа Трех Глобусов

Суворов

Народный герой, человек непревзойденной славы, генералиссимус Александр
Васильевич Суворов - вот кто должен открыть собой ряд знаменитых русских
деятелей-масонов.

Нет нужды останавливаться на изложении внешних событий жизни Суворова:
деятельность его - военные походы, блестящие подвиги - изучена и рассказана
биографами этого великого человека во всех подробностях. Интереснее другая
сторона его жизни: тот внутренний храм, который он себе создал в противовес
окружавшей его обстановке и который тщательно оберегал от постороннего взора.

Странности его характера сделались историческим достоянием, многие слова вошли в
поговорку. Но тот, кто ближе мог и хотел приглядеться к Суворову, легко
убеждался, что странностями он лишь прикрывал свои достоинства. И сам Суворов
признавался, что говорил правду шутками и звериным языком.

С детства проявляя необыкновенную склонность к чтению, он не утратил ее в
продолжении всей жизни (об этом свидетельствует хотя бы громадная сумма - 300
рублей, - которую он тратил ежегодно на заграничные газеты). Суворов не был
обыкновенным военным человеком своего времени. Поскольку это было возможным, он
умел примирять служебные обязанности с проявлением терпимости и человечности.
Хорошо известны рассказы об его аскетическом образе жизни, о том, что он легко
переносил невзгоды, деля все лишения с солдатами и принимая участие наряду с
другими во всех работах, и не по чувствительности, а в силу правильно
осознанного народного духа он сумел заменить палочную дисциплину дисциплиной,
основанной на совести.

Эти своеобразные отношения внутреннего подчинения и сознание долга он
поддерживал в своих воинских частях и по воцарении Павла I, поклонника немецкой
муштры и железной дисциплины. Независимое поведение Суворова и послужило поводом
к его бедствиям.

То, что в сознании Суворова быть военным не означало быть жестоким, он показал
во время борьбы с конфедератами в 1769 году. Путь к замирению восставшего края
Суворов видел в мягком и заботливом отношении к "мирным" обывателям и в
энергичных наступательных действиях против повстанцев. Он принял все меры к
тому, чтобы поддержать добрые отношения с местным населением, и не допускал
войска до грабежей. К конфедератам, сложившим.оружие, он проявлял большую
мягкость, считая, что "благоприятие раскаявшихся возмутителей пользует более
нашим интересам, нежели разлитие крови".

В другой раз, в самый разгар Семилетний войны, когда при нападении на Берлин
казаки захватали красивого мальчика, Суворов взял его к себе, заботился о нем во
время похода и, как только стало возможно, известил мать о том, что сын ее
находится в безопасности, предложил оставить его у себя, обещая заботиться как о
собственном сыне.

В связи с этими поступками Суворова чрезвычайно любопытно вспомнить слова,
сказанные им живописцу Миллеру: "Ваша кисть изобразит черты лица моего: они
видимы, но внутренний человек во мне скрыт... Трепещу, но люблю моего ближнего, в
жизнь мою никого не сделал я несчастным, не подписал ни одного смертного
приговора, не раздавил моею рукой ни одного насекомого, бывал мал, бывал велик!"

Это второе, внутреннее лицо Суворова, скрытое от всех, и может объяснить ряд его
поступков и черт его характера, которые не имели прямой связи с обстоятельствами
его внешней жизни. Того же порядка и принадлежность Суворова к братству вольных
каменщиков. Именно эта важная деталь его биографии освещена в литературе
чрезвычайно слабо. Один из его биографов упоминает о существовании известий,
будто Суворов посещал прусские масонские ложи. Автор допускает такую возможность
ввиду любознательности Суворова, но сомневается в том, что сам он когда-либо был
масоном.

Высказанное автором сомнение лишено всякой основательности. Суворов, молодой
офицер, не будучи посвященным, конечно, не мог бы посещать собраний ложи
масонов. В истории масонства такие исключения известны лишь по отношению к
коронованным особам. Но, с другой стороны, существование такого рода известий
чрезвычайно важно и только увеличивает значение данных, сравнительно недавно
обнаруженных в архиве Великой Национальной Ложи Трех Глобусов в Берлине и не
проникших, по-видимому, до сего времени в печать. На основании их принадлежность
Суворова к масонству устанавливается с большой достоверностью.

Суворов был посвящен и произведен в третью степень - мастера - в Петербурге.
Посвящение его относится, по всей вероятности, к последним годам царствования
Елизаветы. Его нельзя назвать случайным - такое предположение не соответствовало
бы складу характера этого своеобразного человека, тем более, что Суворов не
ограничился вступлением в братство, а прошел ряд масонских степеней.

Оно не было и следствием общего увлечения. В то время масонство не завоевало еще
симпатий широких слоев русского общества, и Суворов, приняв посвящение, сделался
одним из первых по времени русских вольных каменщиков. Затем, находясь в Пруссии
во время Семилетней войны и навещая в Кенигсберге своего отца, он был 27 января
1761 года произведен в шотландские мастера. Известно, что с этого дня до отъезда
из Кенигсберга в начале 1762 года, Суворов числился членом ложи. В списке ее
членов, представленном 16 марта 1761 года в Ложу Трех Глобусов, за № 6 значится
Александр Суворов.

Этим ограничиваются сведения о его участии в работах братства вольных
каменщиков. Несомненно, однако, что он всю жизнь следовал той масонской
нравственности, которой отличалось современное ему масонское общество. Черты
характера общечеловеческого, усвоенные Суворовым, - крайняя религиозность,
борьба со своими страстями, из которой он всегда выходил победителем,
лояльность, сознание своего долга - были особенно характерны для масонства этого
периода. А потому слова завещания Суворова, обращенные к потомству "Всякое дело
начинать с благословением Божьим, до издыхания быть верным Государю и Отечеству,
убегать роскоши, праздности, корыстолюбия и искать славы чрез истину и
добродетель, которые суть моим символом", - могут быть приняты за его масонский
катехизис.

Если при сравнительной скудности данных о чисто масонской деятельности Суворова
нет оснований утверждать, что его характер сложился под непосредственным
влиянием учения вольных каменщиков (скорее всего, это было простым совпадением
его душевной склонности с общемасонским миропониманием), то, во всяком случае,
эта открывшаяся новая черта в биографии Суворова не состоит ни в каком
противоречии с общим обликом замечательного человека.

Кутузов

13 июле 1813 года в залах петербургского музыкального общества под
председательством гроссмейстера И.В.Вебера и в присутствии многих сотен масонов
состоялось торжественное траурное собрание, посвященное памяти великого брата,
фельдмаршала князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского.

Не одни заслуги перед Отечеством на поле брани были причиной такого почета. "В
различных положениях, которые последовательно выпадали на долю нашего
знаменитого брата, - говорилось в посвященной ему речи, - он был религиозным
блюстителем наших идей, примерным ревнителем, неизменно готовым на
благотворительные жертвы во имя страждущего человека и особенно на пользу своих
братьев по совершенствованию: мы обязаны воздачъ славу его постоянству и его
принципам".

Первое прикосновение Кутузова к таинствам Ордена свершилось в 1779 году в
Регенсбурге, в ложе "К Трем Ключам". Он пришел искать в братстве "сил для борьбы
со страстями и ключа от тайн мира". Путешествуя по Европе, он вошел также в ложи
Франкфурта и Берлина, а по возвращении в Россию в 1783 году "посвященные на
берегах Невы признали его своим... но лишь в Москве, у сияющего лучезарного очага
этой замечательной столицы, прославленной в столь многих отношениях, он предстал
смиренным ревнителем. Его приняли, учтя его способности к приобретению высоких
званий, он был приобщен к высшему Ордену при обстоятельствах, предрекших его
высокие судьбы..."

На основании некоторых косвенных указаний можно предполагать, что Кутузов был
членом шотландской ложи "Сфинкса". Он дошел до высоких степеней и был
влиятельным и необходимым членом братства вольных каменщиков, его постоянной
опорой. При посвящении в 7-ю степень шведского масонства Кутузов получил
орденское имя - "Зеленеющий лавр" и девиз - "Победами себя прославить". И
орденское имя, и девиз, по словам одного из историков масонства, оказались
пророческими.

Чрезвычайно любопытно, что оба знаменитых героя военной истории России, Суворов
и Кутузов, принадлежали к братству вольных каменщиков. Л в жизни и характерах
этих двух самобытных людей много общих черт. Любознательность,
снисходительность, религиозность, способность особого постижения народного духа
одинаково им свойственны.

Их сближение не было случайным. Суворов рано оценил Кутузова, между ними
установились взаимное понимание и расположение, а с 1776 года Кутузов сделался
на многие годы правой рукой Суворова. Трудно высказать основание для сближения
их характеров. Трудно высказать какое-либо утверждение по поводу того, имел ли
Суворов влияние на своего младшего товарища в вопросе его масонского посвящения,
во всяком случае, оно произошло во время их совместной службы, и если ис
сохранилось сведений о длительной работе Суворова в среде вольных каменщиков, то
о.Кутузове можно сказать, что он связал свое имя с братством более чем на 30
лет.

Есть даже некоторые основания думать, что именно масонское общество
способствовало назначению его предводителем сил в борьбе с Наполеоном, который
представлялся масонам начала XIX столетия демоном властолюбия и насилия.

Мир и спокойствие - цель Ордена вольных каменщиков - -были попраны, зло, одетое
в броню завоевателя, предстало перед русскими масонами. Борьбу против этого зла
они почитали своим долгом. Вот почему не только Кутузов, но и ряд других вольных
каменщиков оказались героями войны двенадцатого года.

Те же основания защиты войны выдвигали масоны союзных стран во время мировой
войны 1914 года. Война в их представлении была единственным средством защиты от
посягательств на европейский мир и культуру.

Не страшась войны, Кутузов тем не менее видел в ней лишь крайнее средство для
достижения мира - черта биографии прославленного военного героя, достойная
замечания. Он всегда пытался предварительно искусством дипломатических
переговоров предотвратить войну. И никогда не подвергал жизнь подчиненных
напрасному риску, никогда не позволял пятнать славу войск грабежом и пролитием
крови мирных жителей.

"Ты руководил бестрепетными русскими солдатами не для завоеваний и разорения, но
во имя защиты человечества, освобождения Европы, установления ее мирного
процветания...

Прими же скромное признание, которое оказывают тебе братья по посвящению устами
занимающего этот священный пост". Так говорил в торжественной траурной речи
оратор ложи "Сфинкс", а позже ложи "Трех Добродетелей", Пьер Муссар.
Знаменательнее всего, что такую оценку военных действий и заслуг Кутузова в
борьбе с Наполеоном делал не соотечественник полководца, а иностранец -
французский литератор. В речи своей, полной пафоса, он превозносил деятельность
Кутузова и призывал всех присутствующих оценить славянского Фабия,
противопоставившего гению зла гений добра.

Оратор не ограничился изложением заслуг Кутузова, он подробно осветил значение
братства вольных каменщиков для Кутузова. "Это в нашей среде ты приобрел
добродетели и свет, давшие тебе бессмертие, среди нас твоя великая душа получила
истинную награду мудрости, оплату благотворе-нья, лишь в нашей среде окружен
сиянием венец мудреца, ученика добродетели. И именно в этой ограде, недоступной
для профанов и для мирского тщеславия, в этом убежище мудрецов, предназначенном
для святейших таинств, твои братья, более взысканные и более внимательные, лучше
созерцают это отделение духа от бренного праха, лучше славят смерть, этот первый
шаг величественного пути..."

Так чтили вольные каменщики своего великого брата, славного не только военными
подвигами, но еще больше мудростью, доступной, по их убеждению, только истинному
мастеру-масону.

(Использованы материалы книги ТА. Бакуниной "Словарь русских вольных
каменщиков")

Запрещение лож в 1822 и 1826 гг.

Известно, что в 1822 году был издан указ, запрещавший масонские ложи и вообще
тайные общества. От масонов и немасонов требовались подписки о непринадлежности
вперед к ложам и тайным обществам, и ложи должны были быть закрыты. В 1826 году
запрещение было повторено.

До сих пор не были еще разъяснены причины издания указа 1822 года: они
заключались, по-видимому, главным образом в том предубеждении, которое умели за
границей поселить в императоре Александре против европейского либерализма. Когда
там началось преследование тайных обществ, а также отчасти и масонских лож,
русскому правительству показалось, что отечественные ложи представляют такую же
опасность.

В материалах Московского музея (№ 1952) находятся два документа (в копии и в
черновой), относящиеся к первому и второму запрещению лож, - именно, ответная
бумага С.С.Ланского к тогдашнему министру внутренних дел В.П.Кочубею, 1820-го
года, об исполнении им предписанного указом закрытия лож, и другая подобная
бумага от 1826-го года.

Первая из них состоит в следующем:

"Милостивый государь Граф Виктор Павлович!

Вследствие почтеннейшего отношения вашего сиятельства от 6-го августа № 565, с
изображением в оном высочайшего его императорского в-ва повеления о закрытии
масонских лож, честь имею уведомить вас, т.г., что по предмету сему учинены мною
следующие распоряжения:

1) Состоявшие здесь под управлением Великой Провин-циальной Ложи пять масонских
чож, под именами 1. Елизаветы Добродетели, 2. Трех Добродетелей, 3. Трех Светил
(работавших на российском языке), 4. Дубовой Долины к Верности (на немецком
языке) и 5. Орфея (на французском языке), 12-го сего месяца без всяких обрядов
закрыты, а токмо объявлено о том мною всем бывшим в сие время членам тех лож.

2) От находящихся здесь налицо членов означенных пяти пож взяты, на основании
помянутого высойчайшего повеления, подписки, кои, в числе 95-ти, при сем честь
имею препроводить.

3) О закрытии в Москве ложи, под именем Ищущих Манны (работавшей на российском
языке), под управлением той же Великой Ложи состоявшей, сообщено мною управ
ппющему оной г. надворному советнику фон Визину; копия с сего отношения при сем
прилагается.

4) К отсутствующим членами лож, здесь учрежденых, послан мною циркуляр, при сем
в списке прилагаемый, о присылке ко мне подписок, кои, по мере получения, я буду
иметь честь доставлять непосредственно к вашему с-ву.

5) Под управлением Великой Провинциальной Ложи находилась еще одна ложа в
Одессе, под именем Эвксинского Понта (работавшая на российском и разных
иностранных языках), в коей великим мастером был гр. Александр Федорович
Ланжерон, а намеапным мастером французский вице-консул Шале. Как известно мне,
что ложа сия гр. Александром Федоровичем закрыта еще до состояния ныне
высочайшего повеления, то Великая Провинциальная Ложа не имеет уже с оной
сношений, а потому и взятие от членов, составлявших одесскую ложу, подписок,
состоит вне моей возможности.

При сем дотом поставляю изъяснить вашему с-ву, что члены лож, под управлением
Провинциальной Ложи состоявших, преисполнены будучи верноподданическими
чувтсвами к Государю Императору, всегда старались оные оправдать на опыте, в
собраниях их по существу законов, руководствовавших вепикую Провинциальную Ложу,
не допускались никакие политические толки, а всегда внушаемы были братьям
правила, основанные на христианстве и исполнении гражданских обязанностей,
нашему образу правления свойственных. Сношений же с другими тайными обществами у
нас никаких не бывало и иметь их воспрещалось. Ныне члены, узнав чрез меня волю
Государя Императора, в отношении вашего с-ва изъясненную, со всею готовностью во
всяком случае беспрекословно повиноваться оной, охотно исполнили высочайшее
повеление. О каковой готовности и верноподданической преданности ко
всемилостивейшему государю я осмеливаюсь покорнейше просить ваше с-во довести до
высочайшего сведения его императорского величества.

С совершенным почтением и преданностью честь имею быть вашего с-ва покорнейшим
слугою.

С. Ланской. в С.-Петербурге

16 (или 17) августа 1822 года Его с-ву В.П.Кочубею"

При этом письме, как сказано выше, препровождались и подписки членов, в числе
95-ти.

С закрытием лож в 1822-м году прекращаются сведения о масонских ложах, до сих
пор не было известно никаких данных о том, как было принято русскими масонами
закрытие лож и насколько они ценили свои предания и хранили их после того. В
собрании Московского музея сохранился следующий документ, относящийся к 1827
году и доставляющий некоторые сведения об этом предмете:

"Итак, для собственного нашего руководства и для тех, кои посче нас призваны
будут к сим занятиям, сообразив все вышеописанное с правилами о-ского учения, в
чистоте и святости коего мы уверены, начертали мы д-ля вышесказанных степеней
следующее постановление, от коего никто да не укпонится:

Работы производить по актам, исправленным и сверенным с подчинниками,
утвержденным приложением к. ним особой печати.

Вообще должно присупать с крайней осторожностью к умножению числа братьев и
увеличению прикосновенных к нам, как по причине существования подозрения со
стороны правительства, так и потому что, разводя приготовленную школу, нам
должно рачительно печисъ с сохранении ее в чистоте, чтобы она не походила на
скопища наружного масонства, самому себе преданного, орденского руководства
лишенного и цели о-на совершенно противного.

Наконец, если б по неисповедимым судьбам Божим последовало снятие наложенного на
масонские ложи запрещения, то и тогда для братьев, к союзу нашему принадлежащих,
до плены все сии правила служить основанием к открытию иоанновских и шотландских
лож, по истинным актам.

Если же, по каким бы то ни было причинам, не позволено было бы по актам сим
работать, потребовало бы подчинение какому-нибудь масонскому начальству, порядку
нашему не принадлежащему, тогда в действиях таковых никому из нас участия не
принимать, а оставаться всем нам в настоящем положении и в тишине спокойно
продолжать занятия наши, имея всегда в предмете сказавшие у Afamtp: V1.33-
"Ищите во первых царствия Божия и правды Его, и все сие приложиться вам".

10 сентября 1827-го года."

Масонство в Северо-американских Соединенных Штатах

В северо-американских колониях Англии масонство появилось, по-видимому, вскоре
после первых успехов его среди великосветского общества метрополии - в 20-х
годах XVIII столетия.

В 1730 году, печатая в своей "Пенсильванской газете" отчеты о собраниях
лондонских масонов, Бен. Франклин мог уже ссылаться на существование "в здешней
колонии (т.е. Пенсильвании) многих масонских лож" и на "большой интерес,
проявляемый к ним со стороны публики". Именно в этом году появился в Америке и
первый "провинциальный Гроссмейстер" (для провинций Ныо-Иорка, Нью-Джерси и
Пенсильвании) в лице жившего в Англии сына Нью-Джерсий-ского губернатора -
Даниеля Кокса.

В 1731 году он присутствовал на собрании Великой Лондонской Ложи, где в честь
его был поднят тост за "Провинциального Гроссмейстера Северной Америки".

Более серьезное значение имели грамоты, выданные в 1733 и 1734 году бостонцу
Генри Прайсу, первая на звание "Провинциального Гроссмейстера Новой Англии и
всех относящихся к ней владений и территорий", а вторая на звание "Гроссмейстера
всей Америки".

"Привилегии пенсильванских масонов", об утверждении которых хлопотал перед
Прайсом Франклин, заключались в существовании в Филадельфии независимой от
Лондона Великой Ложи, учрежденной здесь, при деятельном сотрудничестве
Франклина, в 1731 году. Франклин познакомился с масонством, по-видимому, еще в
1725-1726 годах во время путешествия в Лондон, когда ему было всего девятнадцать
лет. Вступить в масонство он в это время еще не мог, так как для этого
требовался по уставу 25-летний возраст, и потому по возвращении в Америку он
основал, по образцу масонства, свое собственное тайное общество - "Клуб кожаного
передника" - зародыш будущего "Книгоиздательского и Философского Американского
Общества". В масонство он был принят в Филадельфии в 1731 году и сразу стал
играть в учрежденной в этом году Великой Ложе выдающуюся роль: немедленно по
вступлении в масонство он сделался ее "Депутатом-Гроссмейстером" (товарищем
Гроссмейстера), в следующем году он составил для нее первый в Америке масонский
устав, а в 1734 году был выбран Гроссмейстером.

Три года спустя в Филадельфии произошло событие, едва не повлиявшее очень
печально на судьбу пенсильванского масонства. Некий Эвон Джонс, аптекарь по
профессии, вздумал в компании с несколькими приятелями, как и он, не имевшими
никакого отношения к масонству, разыграть шутку над своим учеником Даниилом
Ризом - поклонником оккультизма, мечтавшем непременно вступить в масонский
орден, чтобы узнать его "страшные тайны". Шутники рекомендовались Ризу масонами
и предложили "вступить в ложу". Тот, не подозревая обмана, немедленно
согласился. Его привели с завязанными глазами в погреб аптекаря, и заставив
проделать разные циничные и фантастические обряды, объявили "посвященным в
ученики". Через несколько дней началось "посвящение в мастера". На этот раз
шутка кончилась трагедией: "дьявол", украшенный коровьими рогами и хвостом и
державший в руках блюдо с зажженным спиртом (очевидно, "адский огонь"), нечаянно
опрокинул его на Риза и причинил ему смертельные ожоги. Джонса и его
соучастников арестовали и предали суду как убийц.

Великая ложа Пенсильвании в самом начале процесса заявила через местные газеты о
непричастности масонов к делу, но в обществе быстро распространились
противоположные слухи.

Темные слухи о масонских преступлениях дошли и до родителей Франклина, живших в
Массачусетсе. Мать в ужасе оплакивала гибель сына, попавшего в сети "ариан и
арми-ниан". В письме, адресованном отцу по этому поводу, Франклин уверял его,
что "масоны - самые безобидные люди, ни в принципах, ни в поступках которых нет
ничего противного религии и добрым нравам", и просил свою мать "приостановить ее
приговор над масонами, пока она не узнает их лучше". "А пока, - писал он, -
пусть она относится к ним доброжелательно, как я отношусь к ее недругам арианам
и арминианам, о которых мне так же мало известно что-либо, как и ей о масонах".

В 1755 году в Филадельфии состоялось торжество освящения масонского дома -
первый случай освящения здания по масонским обрядам. В публичной процесии,
двигавшейся из ложи в церковь Христа "для выслушивания божественной службы",
принял участие сам губернатор провинции и 127 членов трех пенсильванских лож, в
числе которых находился в должности "товарища Гроссмейстера" Великой Ложи и
Вениамин Франклин.

Расслоение масонства в Англии нашло отголосок и в американских колониях: наряду
со старыми английскими ложами здесь появились шотландские и ирландские ложи, а
также английские ложи "старого устава", не признававшие авторитета первой
Великой Лондонской ложи. Наконец, вместе с английскими войсками (во время
французских и индейских войн) приезжали в Америку и странствующие военные ложи,
тоже большей частью "старого устава". Все эти новые ложи выгодно отличались от
прежних своей большей демократичностью и доступностью: тогда как ложи "новых"
ограничивали свой состав почти исключительно представителями высшего света, ложи
"старых" масонов охотно открывали двери простым офицерам, морякам, купцам
средней руки и даже ремесленникам.

Новая Великая Ложа в Лондоне с гораздо меньшей щепе-тильносью раздавала свои
патенты, чем это делала ее старшая современница. Немудрено, что при первом
появлении в Америке "старое" масонство стало получать над "новым" решительный
перевес. Оно обгоняло его своим ростом: многие ложи "новых" меняли свой ритуал,
или закрывались по мере того, как весь их состав перекочевывал к "старым".

В Пенсильвании "Великая Провинциальная Ложа" "старых" была организована в 1760
году. Первым Гроссмейстером ее был богатейший землевладелец Пенсильвании Уильям
Болл, незадолго до того перкочевавший к "старым" масонам от "новых".

Перед началом революции в Америке числилось восемь великих лож три уже известные
нам (две в Массачусетсе и одна в Пенсильвании) и другие пять в Нью-Йорке, в
Вирджинии, в Джорджии и в обеихЖаролинах: В почти всех колониях конкурировали
различные ритуалы, перекрещивались влияния различных центров. В Вирджинии,
например, до возникновения там местной Великой Ложи (в 1777 году) масонские ложи
основывались и по хартиям Массачусетской Великой Ложи "новых", и по хартиям
Пенсильванской Ложи "старых", и по хартиям Великой Шотландской Ложи. В одной из
этих последних (шотландских) лож, основанной в 1752 году в маленькой деревушке
Фредериксбург, был принят в масонство (4 ноября 1752 года) молодой майор
королевской армии, будущий герой освободительной войны, Джорж Вашингтон.

Джорж Вашингтон

Члены масонских лож принимали в американской революции самое деятельное участие.
Почти весь командующий состав американской армии, начиная с главнокомандующего и
кончая низшими офицерскими чинами, принадлежал к числу масонов. Масонами были
также почти все выдающиеся политики этого времени - Джемс Отис, Са-муэль Адаме,
Джозеф Уоррен, Джон Маршал и др. - равно как и большинство народных
представителей, подписавшихся под Декларацией Независимости в 1776 году и под
Союзной Конституцией 1787 года.

Современные американские масоны с гордостью вспоминают, что во время знаменитых
событий с Бостонской партией чая (ноябрь 1773 года) помещение Ложи св. Андрея в
таверне "Зеленого Дракона" играло роль "гнезда, в котором высиживались
патриотические заговоры", и что именно оттуда получили свои индейские костюмы
большинство расправлявшихся с чаем "сынов свободы". В книге протоколов ложи за
этот день стоит лаконичная надпись - "братья отдали свое время получателям чая",
а на полях - несколько раз написана заглавная буква Т (чай).

Британские власти хорошо различали патриотические и верные Англии ложи: во время
британской оккупации Филадельфии (сентябрь 1777-июль 1778 года) помещение ложи №
2, члены которой отличались своим патриотизмом, было разгромлено солдатами, и
вся принадлежащая ей утварь - одежды и книги - похищены, тогда как ложи № 3 и 4
продолжали спокойно собираться, и многие офицеры британской армии были приняты в
их состав.

Первым случаем официального манифестирования "старым" масонством своих
патриотических чувств была процессия, организованная в 1778 году Великой
Пенсильванской ложей по случаю приезда в Филадельфию Вашингтона. Она была
приноровлена к ежегодному масонскому празднику 27-го декабря (день апостола
Иоанна), но по случаю воскресения, ввиду отсутствия в этот день свободных
церквей, перенесена на следующий день. Со времени освящения в 1755 году
масонского дома это было первое в Филадельфии публичное шествие масонов. К
Вашингтону заблаговременно явилась депутация от пенсильванских лож, вручившая
ему приветственный адрес и приглашение принять участие в процесии: "Его
превосходительство, - докладывали затем депутаты в Великой Ложе, - изволил
выразить свою признательность и ответил полным согласием".

Летом следующего года - в день Иоанна Крестителя 24-го июня - состоялось второе
масонское торжество с участием Вашингтона, на этот раз уже при самой армии,
стоявшей лагерем в штате Нью-Джерси. Организатором праздника была военная ложа
Коннектикутской "линии" "Американский союз", но участие приняли в нем и другие
ложи. "По окончании торжества, - рассказывает современный отчет, - Его
Превосходительство брат Вашингтон в сопровождении секретаря и надзирателей ложи
прошел через толпу братьев к реке и спустился в свой катер при звуках музыки,
игравшей "Боже, храни Америку". Когда катер отчалил, с берега раздалось
троекратное ура, на которое ответило троекратное ура с катера. Музыка играла
Гренадерский марш...".

По мере того, как с успехами американского оружия Вашингтон все более становился
в глазах американских патриотов центральной фигурой, он привлекал к себе
внимание и американских масонов. С 1779 года на всех масонских банкетах вошло в
обычай провозглашать тост за "генерала Вашингтона", многие ложи посылали ему
приветственные адреса, выбирали его своим почетным членом, вновь возникшие ложи
принимали его имя.

Целый ряд масонских церемоний был организован в 1800 году по случаю смерти
Вашингтона. Не довольствуясь официальным участием масонских лож в общегородской
траурной церемонии, организованной в Филадельфии 26 декабря 1799 года в силу
постановления союзного конгресса, пенсильванские масоны организовали в память
Вашингтона и собственные собрания и процессии. 1 января 1800 года, в зале,
увешанной черными материями, около катафалка с масонскими и военными гербами
Вашингтона, состоялось траурное заседание французской ложи.

"Зала была полна. - Рассказывается в современном отчете. - Несколько минут
царило торжественное молчание, а потом Почтенный Мастер воскликнул с Востока -
"умер брат Вашингтон". "Умер славный брат Вашингтон", - отвечали ему с Юга и
Запада. Затем начались речи, прерывавшиеся рыданиями ораторов и слушателей... Весь
день помещение ложи было открыто для посторонних посетителей, а по просьбе
многих уважаемых граждан открывалось еще и в субботу 4-го января от 10 до 4
часов дня..."

24-го февраля в Филадельфии состоялась общественная траурная процессия с
участием 11 пенсильванских лож. В процессии несли гроб, покрытый черным сукном,
потушенные светильники и все принадлежности масонских лож, обвернутые крепом;
11-го февраля подобные же церемонии состоялись в Бостоне.

Реликвии Вашингтона до сих пор хранятся в различных ложах Америки: в
Массачусетской Великой Ложе, в особой золотой шкатулке хранится локон его волос;
Фредериксбург-екая ложа как святыню хранит у себя библию, на которой присягал в
1752 году Вашингтон при своем вступлении в масонство...

Объединение великих американских лож не состоялось, но быстро совершился другой
процесс - образование во всех штатах собственных великих лож и прекращение
зависимости американского масонства от Англии. В 1782 году в штате Нью-Йорк,
находившемся до войны в ведении Великой Ложи "новых", организовалась независимая
Великая Ложа в составе девяти частных лож - одной ирландской, одной шотландской
и семи английских "старых". В 1786 году Провинциальная Великая ложа Пенсильвании
приняла звание "Почтеннейшей Великой Ложи франк-масонов Пенсильвании и всей
относящейся к ее юрисдикции масонской территории.

Борьба двух американских масонских лож после войны постепенно улеглась. В
большинстве штатов "новое" масонство исчезало, в некоторых (как, например, в
Массачусетсе, в 1792 год) оба масонства мирно сливались в одну организацию.

Рост и развитие американского масонства были резко остановлены в конце 20-х
годов вспышкой антимасонского движения, нашедшего благоприятную почву в
политических условиях момента.

Две партии боролись во это время в штате Нью-Йорк. Во главе их стояли кандидаты
на губернаторский пост Де-Витт Клинтон, ярый сторонник будущего президента
республики Джонсона, и Уильям Рочестер, сторонник его главного конкурента Квинси
Адамса.

Как раз перед губернаторскими выборами 1826 года в одном из западных графств
Нью-Йорка случилось событие, всполошившее все местное население: бесследно
пропал некий Уильям Морган, только что выкупленный своими друзьями из долговой
тюрьмы в местечке Канандайгви. Так как пропавший поссорился с местными масонами
и готовился опубликовать в печати их пароли и "тайны", то немедленно возникло
предположение, что он убит именно ими. Образовались добровольные "комитеты
наблюдения", поднялась агитация в печати, возник формальный процесс против
группы местных масонов. Следствие установило, что лица, осовободившие Моргана из
тюрьмы, были действительно членами масонской ложи и что они отвезли его к
Ниагарскому форту, где он и жил некоторое время спрятанный в пустом амбаре.

Дальше показания расходились: обвиняемые утверждали, что они спрятали Моргана и
затем тайно переправили его в Канаду с его собственного согласия, так как он
хотел отделаться от соиздателей "Иллюстраций Масонства"(так называлось
готовившаяся к печати книга Моргана), Свидетели же обвинения уверяли, что
Моргана схватили насильно, и что он погиб в Ниагаре, куда его бросили скованным
цепью. "Труп Моргана" искали все лето по дну Ниагары и озера Онтарио, но поиски
оказались безрезультатными: факт убийства Моргана так и не удалось установить. В
январе 1827 года обвиняемые были приговорены к тюрьме "за насильственное
держание человека взаперти и тайный увоз за границу".

Общественное возбуждение на этом, однако, не остановилось. Агитация против
масонов продолжала расти и принимала политический характер, так как противники
Клинтона (только что победившего своего соперника на губернаторских выборах)
старались использовать "дело Моргана" в партийных целях. В газетных статьях,
памфлетах, и публичных речах они утверждали, что "убийство" (ибо продолжали
говорить об убийстве) является делом не местных масонов, а всей масонской
организации, и что главным вдохновителем его был не кто иной, как сам губернатор
Клинтон - Гроссмейстер Нью-Йорской Великой Ложи и член Главного Капитула высших
масонских степеней.

Появились нелепые и чудовищные слухи о масонских обрядах, клятвах и
преступлениях, тем более легко принимавшиеся на веру, что до сих пор большинство
провинциального населения ничего о масонах не слыхало и вовсе ими не
интересовалось.

В октябре следующего года к священному изобличению масонов в озере Онтарио, в 40
милях от места предполагаемого убийства, было найдено наконец и "тело Моргана".
Так как оно оказалось, однако, телом утонувшего во время бури канадца Тимофея
Мунро, то его предали погребению, не давая "делу" дальнейшего хода. Тогда
поднялась агитация против судей и экспертов, якобы подкупленных масонами. Тело
утопленника пришлось выкапывать из могилы, и только категорические заявление
вдовы Мунро, опознавшей ipyn мужа, положило конец дальнейшим в этом направлении
толкам.

Антимасонское движение, первоначально возникшее в двух западных графствах штата
Нью-Йорк, быстро распространялось по всей западной части штата. Когда на
парламентских выборах 1827 года антимасоны выступили в качестве отдельной партии
с требованиями устранения масонов со всех общественных и административных
постов, они имели неожиданно огромный успех и собрали большинство в пяти
графствах. Движение распространилось и дальше, переходя постепенно границы
штата.

Успехи движения вызвали панику в масонских рядах. Дорожившие политической
карьерой спешили покинуть масонские ложи; некоторые и сами принимались
изобличать масонские "тайны" и увеличивать обвинительный багаж антимасонства.
Отступничество отдельных лиц перешло затем в повальное бегство, и ложи
закрывались одна за другой. В западных графствах Нью-Йорка масонство на
некоторое время исчезло совершенно и почти исчезло в остальных частях штата.
Принципы масонской организации были объявлены губительными для политического
равенства, опасными для свободного государства и враждебными правосудию".

При всем своем бурном и решительном характере, антимасонские движения 20-х годов
оставили на внутреннем развитии и внешних успехах американского масонства лишь
очень неглубокий и временный след. Паника скоро прошла, и уже в 1832 году
массачусетские масоны освящали в Бостоне свой первый масонский "храм" (место
собраний). Даже в Нью-Йорке, где потери масонства были особенно чувствительны,
"братья" скоро оправились от ударов: Великая Ложа Нью-Йорка сделалась самой
значительной из американских лож, как по числу подчиненных ей частных лож, так и
по числу их членов и размеру территории.

Масонство в Турции, Азии, Африке и Океании

Орден франк-масонов распространился даже в Турции, где, однако, он долгое время
подвергался преследованиям. Ложи были основаны в Константинополе, Смирне и
Алеппо, и к чести франк-масонства надо отнести факт, что степень образования
турок-франкмасопов выше общего уровня образования восточных народов. Они
отвергают полигамию, и на масонские банкеты женщины являются без покрывала. Что
бы ни говорили против масонства их западные сестры, восточные женщины оказались
в выигрыше от введения масонства.

Самые значительные масонские ложи в Азии находятся в Индии, под управлением
Великих Лож Англии и Шотландии.

Франк-масонство было введено в Африке учреждением в 1735 году ложи на мысе
Коаст. Теперь есть ложи на мысе Доброй Надежды, на островах Святого Маврикия,
Мадагаскаре, о. Святой Елены, в Алжире, Тунисе, Марокко, Каире и в Александрии.

Ложи существовали также с 1828 г. в Сиднее, Мельбурне, Параматте и других
местах, всего около двухсот.

Главная масонская легенда

Об этой легенде следует сказать несколько слов, потому что впоследствии она в.
самых разнообразных редакциях играла большую роль в ритуалах различных систем
нового изобретения.

Последующая легенда о Гирамс, или Адонираме, или Гира-мс-Абиф, главном мастере
при строении Соломонова храма, воспользовалась некоторыми чертами из легенд о
Соломоне и строительстве Иерусалимского храма, ходивших в христианской Европе
средних веков.

Предания о Соломоновом храме, его великолепии, чудесных подробностях его
строения, удивительном искусстве главного мастера были чрезвычайно
распространены в средние века, и, без сомнения, известны были также и старым
каменщикам. Новейшие масоны, естественно, могли развить свою легенду на почве
этих преданий, близких к специальности цеха. К Гираму относилось самое
изобретение масонских слов и знаков.

По масонскому рассказу "Гирам, главный строитель Соломонова храма, имел столько
рабочих, с которыми ему нужно было расплачиваться, что ему невозможно было знать
их всех, поэтому каждой степени или классу рабочих он дал особенный знак и
слово, по которым он легче мог различать их, чтобы платить им различное
жалованье". Эти слова и знаки стали потом принадлежностью и тайными приметами
различных масонских степеней.

Когда товарищ "посвящается в мастера", то в "лекции" - таким же образом, как мы
видели это в степени ученика, - рассказываются все подробности приема,
новопринятый мастер рассказывает, как он получал урок у старшего надзирателя
мастерской ложи:

- Он сказал мне, что я представляю собой одного из величайших людей в мире, а
именно нашего великого мастера Гирама, который был убит при самом окончании
(Соломонова) храма, и об его смерти рассказывают следующее:

"Было первоначально пятнадцать товарищей, которые, видя, что храм почти окончен,
и не получая мастерского слова, были в большом нетерпении и согласились вынудить
его силой у своего мастера Гирама, - при первом случае, когда им удастся
встретить его одного, - чтобы после им можно было считаться масонами в других
странах и получать жалованье или прибыль мастера.

Но прежде, чем они могли выполнить план, двенадцать из них отказались от него:
остальные трое упорствовали и решились получить слово силой, если нельзя найти
другого средства. Назвались они Jubela, Jubelo, Jubelum.

У Гирама был всегда обычай в полдень, как скоро людей позовут на отдых, идти в
святая святых, приносить свою молитву истинному и живому Богу, тогда трое
вышеупомянутых убийц стали у восточных, западных и южных дверей храма. На севере
не было выхода, потому что лучи солнца никогда не падают с этой стороны.

Гирам, кончив свою молитву к Богу, пришел к восточной двери и встретилл при ней
Jubela, который решительным образом потребовал у него мастерского прикосновения.
Гирам отвечал ему, что не в обычае требовать этого прикосновения таким тоном, и
что сам он получил его не так, Гирам прибавил, что он должен ждать, и что время
и терпение это сделают. Гирам сказал ему дальше, что не во власти его одного
открыть это (прикосновение) и что может это сделать только в присутствии
Соломона, царя израильского, и Гирама, царя тирского.

Недовольный этим ответом ударил его по шее 24-дюймовым масштабом. Гирам после
этого поступка его, побежал к южной двери храма, и там встретил другого, который
спросил у него мастерское прикосновение и слово таким же образом, как прежде
первый, и получил от своего мастера тот же самый ответ, другой нанес ему удар
наугольником в левую грудь, заставивший его покачнуться. Пришедши в себя, Гирам,
пробежал к западной двери - единственное оставшееся средство уйти, но этот
проход стререг третей, который спросил его в том же смысле и получил такой же
ответ, нанес ему страшный удар по голове каменщицким молотом, что и причинило
ему смерть.

После того убийцы вынесли тело Гирама в западную дверь, и скрыли его под
мусором, до двенадцати часов следующей ночи, когда они, по уговору, сошлись и
похоронили его на скате холма в могиле в шесть футов глубиной, вырытой от
востока к западу.

Когда мастер Гирам не пришел по обыкновению смотреть рабочих, царь Соломон велел
сделать строгие поиски, и когда они были бесплодны, то предположил, что Гирам
умер. Когда двенадцать оставшихся товарищей услышали это известие, в них
заговорила совесть: они пришли к Соломону с белыми запонами и перчатками,
эмблемами их невинности, рассказали ему все, что знали об этом деле, и
предложили свое содействие для отыскания трех других товарищей, которые
скрылись. Они разделились на четыре партии: на восток, запад, север и юг, чтобы
искать убийц.

Когда один из двенадцати странствовал по морскому берегу близ Яффы, он, устав,
сел отходнуть, но вскоре был встревожен следующими ужасными восклицаниям, из-за
обрыва скалы: "Ах, пусть бы мне перерезана была шея, язык вырван с корнем и
зарыт в морском дне при низкой воде, за кабельтов расстояния от берега, где
прилив и отлив проходит два раза в двадцать четыре часа, прежде чем я согласился
на смерть нашего великого мастера Гирама. "Ах, (говорил другой) пусть бы лучше -
у меня было вырвано сердце из-под моей обнаженной груди и отдано на пожирание
коршунам, чем принял участие в смерти такого доброго мастера". "По я ударил его
сильнее вас обоих (сказал третий), и я убил его. Ах, пусть бы мое тело было
разделено надвое и разбросано на юг и север, мои внутренности сожжены в пепел на
юге и рассеяны по четырем ветрам зем-}ш, прежде чем я сделался причиной смерти
нашего доброго мастера Гирама".

Товарищ, услышав это, пошел искать двух своих спутников, и они вошли на скат
скалы, взяли и связали убийц, и привели к царю Соломону, перед которым они
добровольно сознались в своей вине и просили смерти. Приговор, сделанный над
ними, был тот самый, какой они выражали в жалобах своих на скале.

Когда казнь была совершена, царь Соломон послал за двенадцатью товарищами и
просил их поднять тело Гирама, чтобы похоронить его торжественным образом. Так
как Ги-рам умер, то мастерское слово было потеряно. Товарищи, исполняя
приказание Соломона, пошли и расчистили мусор и нашли тело своего мастера в
искаженном состоянии, так как он лежал пятнадцать дней, при этом они с
изумлением подняли руки над головами и сказали: Господи Боже! Так как это было
первое слово и первый знак, то царь Соломон принял их как великий знак мастера
масона и он употребляется теперь во всех ложах мастеров".

Лекция мастера кончается вопросами о строении Соломонова храма, - при котором не
было употреблено никакого металла (почему у новопринимаемого и отбираются
металлические вещи), дерево привозилось из ливанского леса, и звук
металлического орудия не был слышен в храме.

Мастер. Почему у вас была снята обувь с обеих ног?

Ответ. Потому что место, на котором я стоял, когда принят был в масоны, было
священное.

Мастер. Что поддерживает вашу ложу?

Ответ. Три столба.

Мастер. Прошу вас, брат, скажите, как они называются?

Ответ. Мудрость, сила и красота.

Мастер. Что они означают?

Ответ. Трех великих мастеров: Соломона, царя израильского, Гирама, царя
Тирского, и Гирама-Абифа, который был убит тремя товарищами.

Мастер. Участовали ли эти три великие мастера в строении Соломонова храма?

Ответ. Участвовали.

Мастер. В чем состояло их дело?

Ответ. Соломон доставлял содержание и плату рабочим, Гирам, царь тирский,
доставлял материалы для строения, а Гирам-Абиф совершал дело и имел главный
надзор на ним.

Так кончалась первоначальная легенда, которую стали сообщать в степени мастера.

Когда ремесленные обычаи рабочей ложи при реформе 1717-1723 гг. получили для
новых масонов только чисто иносказательный смысл, это уже открывало полный
простор для символических истолкований. "Хозяин постройки", "Строитель", который
сначала является только случайной аллегорией, потом становится постоянным
термином, "работа" стала исключительным названием для нравственно-религиозных
упражнений, рабочие инструменты, вся обстановка ложи превратилась в масонские
"украшения и клейноды", и получали все более и более широкие символические
толкования, конечно, более или менее произвольные.

Вместе с содержанием и самые формы каменщичества становились все более
искусственными. Церемонии, описываемые в старейших ритуалах, еще довольно
просты. Чем дальше, тем они делаются сложнее, изысканнее, театральнее. Темная
комната, в которой прежде всего оставляется кандидат, в прежнее время была,
кажется, просто комната с плотно завешенными окнами, впоследствии, это - черная
комната, с черным столом, на котором лежит библия и человеческий череп, потом в
ней является целый скелет, потом - это скелет движущийся и т.д. В самой ложе,
украшение ее становятся все ухищреннее, эффектнее, чертеж на полу мелом
превращается в целый "ковер", на котором рисуется множество символических
изображений.

"Низкие кресла", за которыми становился в старину мастер при обряде принятия,
впоследствии превращаются в "жертвенник", и перед ним совершалось даже нечто
подобное церковным обрядам.

Простое хождение новопринимаемого кругом ложи превращается в целое так
называемое "путешествие", которое чем дальше, тем более усложнялось, в старину
новопринимаемый встречал в этом хождении только те "препятствия", какие находил
в спинах братьев, на которых он натыкался с завязанными глазами, - впоследствии
является целый ряд настоящих "испытаний", которыми пробовали храбрость
кандидата.

В позднейшие времена, особенно во французских ложах, "путешествие" представляло
для кандидата целый ряд мудреных задач, которые приходилось ему разрешать, - он
должен был переходить через воду, прыгать через пропасти, брать в руки
раскаленное железо, на него лил дождь, сыпался град, над ним гремел гром и т.п.
В заключение, для придания масонской практике всевозможной эффектности, чтобы
окончательно ошеломить и напухать кандидата, были пущены в ход всякие
театральные уловки, оптические обманы, электрические машины, гальванические
приборы, провалы и т.п.

Обрядность франк-масонов

Старые английские ритуалы

В "Конституциях" Андерсона обрядовая беседа мастера с братьями еще носит следы
рабочей практики, так как в "Конституциях" еще ясен простой характер договора,
заключенного между рабочими. В первоначальных формах ритуала сохранилось еще
много простого и наивного, что превратилось потом в аффектацию и набор слов.

В старых обрядах масонства продолжается народный цеховой обычай, и тайна
братской любви, помощи и верности придавала ему нравственно-поэтический смысл.
Этот смысл терялся больше и больше в позднейшем искусственном масонстве, и
прежний наивный обряд превратился, наконец, в произвольную фантастическую
церемонию уловки, чтобы производить действие на новопосвящаемого. Понятно, что
если обычаи и символические обряды простых рабочих не могли в новом "масонском"
обществе не потерять своей непосредственности, то и масонская "тайна",
естественно, должна была получить совсем иной смысл.

Новейшее масонство, выдумавшее высшие степени, эксплуатировало эту тайну в самых
различных смыслах: или в виде заговоров в пользу изгнанных Стюартов, или с
рыцарскими (т.е. феодальными, юнкерскими) занятиями, или с наклонностями
клерикальными, т.е. иезуитско-обскурантными, или, наконец, в виде алхимии и
нелепого колдовства. В этих случаях "тайну" знали только изобретатели новых
степеней и ближайшие адепты, которым она доверялась, множество других членов
ордена томились нетерпеливым стремлением узнать тайну, мучились в поисках ее,
иногда находили, наконец, какую-нибудь из пошлых подложных "тайн", часто не
удовлетворялись ею и начинали искать снова и т.д. Такова была история множества
масонов в прошлом столетии.

Старые английские ритуалы не знают этой фантастической тайны, здесь тайна
является в форме простого секрета между членами цеха, связанными одной работой и
одними нравственными правилами и обязанностями: братской любовью, помощью и
верностью. Символы, тайны, инструменты их ремесла, средства уверяться во
взаимном знании тайны - известные слова и приемы, которые поэтому также
составляют их тайну. Дальше этого не идет старый английский ритуал, он не дает
никаких обещаний раскрыть таинства природы, научать секретам алхимии и магии,
философского камня и жизненного эликсира, духовидения и т.п., одним словом, не
впадает в ту пошлость, которая наполняет позднейшие ритуалы.

Лекции читаются таким образом:

Мастер. Брат, нет ли чего-нибудь между вами и мною?

Ответ. Есть, достопочтенный.

Мастер. Что же такое брат?

Ответ. Тайна.

Мастер. Какая это тайна, брат?

Ответ. Масонство, каменщичество.

Мастер. Итак, вы, я полагаю, масон?

Ответ. Таким меня считают и принимают братья и товарищи.

Мастер. Скажите, прошу вас, каким человеком должен быть каменщик?

Ответ. Это должен быть человек, родившийся от свободной женщины.

Мастер. Где вы сначала готовились сделаться масоном?

Ответ. В моем сердце.

Мастер. Где вы готовились потом?

Ответ. В одной комнате подле ложи.

Мастер. Как вы были приготовлены здесь?

Ответ. Я не был ни раздет, ни одет, ни босой, ни обутый, с меня снят был всякий
металл, я был с завязанными глазами, с веревкой не шее, тогда меня повели к
дверям ложи в неподвижно-подвижном положении, под руку с другом, в котором я
узнал потом своего брата.

Мастер. Как вы могли знать, что тут была дверь, когда у вас были завязаны глаза?

Ответ. Потому что я нашел сначала задержку, потом вход, или допуск.

Мастер. Как получили вы допуск?

Ответ. Тремя сильными ударами.

Мастер. Что вам сказано было изнутри?

Ответ. Кто там?

Мастер. И что вы отвечали, брат?

Ответ. "Человек", который желает иметь и просить участия в благах этой
достопочтенной ложи, посвященной святому Иоанну, как это сделали до меня многие
братья и товарищи".

Мастер. Почему вы надеялись получить это участие?

Ответ. Потому что я родился свободным и имею добрую славу.

Мастер. Что сказали Вам на это?

Ответ. "Войдите".

Мастер. Как вы вошли и по чему?

Ответ. По острию меча, или копья, или другого военного оружия, которое было
приставлено к моей обнаженной груди.

Мастер. Что сказали вам после этого?

Ответ. Меня спросили, не чувствую ли я чего?

Мастер. Что вы отвечали?

Ответ. Я чувствую нечто, но видеть не могу ничего.

Мастер. Вы рассказали мне, как вы были приняты, скажите теперь, кто принял вас?

Ответ. Младший надзиратель.

Мастер. Что он сделал с вами?

Ответ. Он передал меня мастеру, который приказал мне стать на колени и получить
благо молитвы.

Следует молитва, обращенная к Великому и Всеобщему Архитектору (каменщику) мира
и Строителю человека, о благословении для всех их предприятий, о том, чтобы
новый друг стал их верным братом, чтобы им послана была милость и мир, чтобы,
как он (т.е. друг) простирает руку на божественные слова писания, так бы
простирал ее и на служение брату, "если только это не будет вредно ему или его
семейству", и, наконец, чтобы они могли сделаться участниками Его божественной
природы... Молитва заключается прошением о ниспослании всеобщей братской любви,
чтобы масонство под божьим благословением распрострашилось во всем мире и чтобы
все соединились тогда как один человек.

Затем новый брат по вопросам мастера, продолжает рассказ о приеме. "Когда я
получил эту молитву, меня спросили, на кого я возлагаю свое упование, я ответил:
на Бога. Потом меня взяли за руку, и один брат сказал: встаньте и следуйте за
вашим водителем и не бойтесь никакой опасности. Меня провели три раза кругом
ложи.

Первое препятствие я встретил в спине младшего надзирателя на юге, я постучал в
нее тремя ударами, как в дверь, он сказал: кто там? Я отвечал то же, что при
двери (повторяется ответ).

Второе сопротивление я встретил в спине старшего надзирателя на западе, где я
повторил то же, что при двери (повторяется вопрос и ответ).

Третье сопротивление встретил я в спине мастера на востоке, где я повторил то
же. Мастер послал меня назад к старшему надзирателю на запад, чтобы получить
наставления. Он велел мне сделать шаг на первую ступень прямоугольного
продолговатого четвероугольника, причем левое колено было обнажено и согнуто,
тело оставалось прямо, а правая нога составляла прямой угол, моя обнаженная
правая рука лежала на св. библии, на которой лежали наугольник и циркуль, а
левая рука поддерживала ее, тогда я принес торжественное обязательство, или
присягу масона".

На вопрос мастера новоиринятый встает и повторяет присягу. После того мастер
произносит тост за Солнце, которое скрывает, и Язык, который никогда не
рассказывает, и все братья принимают тост с известными обрядами.

Ученик по вопросам мастера отвечает снова: - "Когда обязательство было принято,
у меня спросили: чего я желаю всего больше? Я отвечал: быть приведенным к свету.
Меня привели к свету масгер и остальные братья. Когда я был приведен. к свету,
то первые вещи, которые я увидел, были библия, наугольник и циркуль, мне
сказали, что они означают три великие светильника масонства: это - Библия, чтобы
управлять и руководить нашей верой, наугольник, чтобы делать прямыми наши
действия, циркуль, чтобы соединять нас в известных границах со всеми людьми, а
особенно с братом. Потом мне показали три свечи, о которых сказали, что это три
меньшие светильника в масонстве, они представляют собой солнце, луну и мастера-
масона: - потому что солнце управляет днем, луна управляет ночью, а мастер-масон
управляет или по крайней мере должен бы был управлять своей ложей. Затем мастер
взял меня за правую руку и дал мне прикосновение и слово новопринятого ученика".

Масонские знаки и символы. Внутреннее устройство лож

Прикосновение, которым братья ученической степени узнают друг друга, состоит в
том, что надо ногтем большого пальца правой руки прижать к первому суставу
правой руки брата. Слово если Jachin, произносимое братьями раздельно и по
очереди: первый говорит "Ja", второй "chin" - или же каждый говорит поочередно
по одной букве слова, которое потом выговаривается целиком.

По Причарду, ученик должен знать и другое слово "Боаз". "Иакин и Боаз" были
названия двух мифических столбов в Соломоновом храме, к которым относятся
различные легенды, масонские и средневековые предания, вероятно, послужившие
источником или поводом для масонских. Наконец, знак ученической степени: надо
правой рукой горизонтально провести у шеи.

Когда мастер испытывает на примере, знает ли новопринятый прикосновение, слово и
знак, новопринятый отвечает на новые вопросыкак он оделся снова по-прежнему, как
принес мастеру и всем братьям благодарность за принятие в "достойное общество",
как мастер призвал его на "северо-восток ложи" и подарил ему запон, "знак
невинности, более старый, чем золотое руно или римский орел, и почетные звезды и
повязки какого бы то ни было другого ордена под солнцем".

Ответы продолжаются так: "Я сел потом по правую руку мастера, который показал
мне инструменты принятого ученика: это были 24 дюймовый масштаб, наугольник и
молот. Наугольник служил мне, чтобы делать мою работу прямоугольной, 24 дюймовый
масштаб, чтобы вымерять мою работу, молот - отсекать ненужный материал, чтобы
можно было легко и верно наложить наугольник".

Мастер. "Брат, так как мы не все работающие масоны (каменщики), то мы относим
эти инструменты к нашей нравственной жизни, что мы называем одухотворением:
объясните это".

Ученик. "24-дюймовый масштаб представляет 24 часа дня".

Мастер. "Как вы делите их?"

Ученик. "Шесть часов на работу, шесть часов на служение Богу, шесть часов на
служение другу или брату, "сколько я имею возможности без вреда себе и своему
семейству", и шесть часов для сна".

Ученик опять по вопросам мастера, рассказывает:

- Я был ни одетый, ни раздетый, ни босой, ни разутый и с веревкой на шее, потому
что если бы я оступился и выбежал на улицу, то народ принял бы меня за
сумасшедшего, если же бы увидел меня брат, то он воротил бы меня назад и
позаботился бы, чтобы мне оказали справедливость. Глаза были мне завязаны для
того, чтобы мое сердце могло воспринять то, что, как я находился тогда во мраке
( т.е. относительно тайны масонства), так я должен весь мир держать во мраке.
Металл был отобран для того, чтобы я не принес в ложу ничего для нападения или
защиты, и еще потому, что так как я был беден и не имел денег, когда был сделан
масоном, то это научило меня, что я должен помогать всем бедным и не имеющим
денег братьям, насколько это для меня возможно. Три сильные удара в дверь
означают известное изречение Писания, простите и дастся вам, ищите и найдете,
стучите и вам отворят.

К масонству это изречение применяется так: я искал и в моей душе, я просил моего
друга, я стучался, и дверь масонства открылась мне. Мечь, копье или другое
военное оружие было приставлено к моей обнаженной левой груди потому, что левая
грудь всего ближе к сердцу, для того, чтобы это тем больше могло быть уколом для
моей совести, как оружие кололо тогда мое тело. Меня обвели три раза кругом ложи
для того, чтобы все братья видели, что я должным образом приготовлен. После
принятия в ученики мое левое колено было обнажено и согнуто, потому что левое
колено есть слабейшая часть моего тела, как новопринятый ученик есть слабейшая
часть масонства, в которое я только что вступил.

Затем братья снова пьют тосты. Дальше идут вопросы о ложе, о ее внутреннем
составе, внешних украшениях и ее символическом смысле.

Ученик. "Ложу составляет известное число масонов, которые соединились, чтобы
вместе работать. Ложу составляют числа: три, пять, семь или одиннадцать (в
других ритуалах масонов упоминается и число девять, и к нему приводятся
аргументом девять муз).

Три составляют ложу потому, что три Великие Масона создали мир, так же как и это
благородное произведение архитектуры, человека, которые так совершенны в своих
пропорциях, что древние начинали свою архитектуру с тех же самых правил, и еще
потому, что три Великие Масона были при строении Соломонова храма.

Пять составляют ложу потому, что каждый человек одарен пятью чувствами, именно:
слухом, зрением, вкусом, обонянием и осязанием. В масонстве три из этих чувств
имеют для меня великую важность, именно: слух, зрение и осязание. Слух служит к
тому, чтобы слышать слово, зрение, чтобы видеть знак, осязание, чтобы
чувствовать прикосновение, так что я могу так же хорошо узнать брата в темноте,
как при свете.

Семь составляют ложу потому, что есть семь свободных наук, именно: грамматика,
риторика, логика, арифметика, геометрия, музыка и астрономия. Грамматика учит
меня писать и говорить на языке, которому я учусь, "по правилам первого, второго
и третьего согласования". Риторика учит искусству говорить обо всяком предмете.
Логика учит правильно рассуждать, чтобы тем отличать истину от заблуждения.
Арифметика учит свойству чисел. Геометрия учит искусству измерять... Музыка учит
свойствам тонов. Астрономия учит знанию небесных тел.

Одиннадцать составляют ложу потому, что было одиннадцать патриархов, когда Иосиф
был продан в Египет и считался погибшим, и еще потому, чтобы было только
одиннадцать апостолов, когда Иуда предал Христа.

Ложа имеет вид продолговатого, прямоугольного четвероугольника. Длина ее - от
востока до запада. Ширина - от севера до юга. Высота - от земли до неба. Глубина
- от поверхности земли до ее центра. Глубина ложи простирается от поверхности
земли до ее центра потому, что масонство универсально.

Ложа расположена от востока к западу потому, что так расположены, или должны
быть расположены, все церкви и часовни, и это потому, что евангелие прежде всего
возвещено на востоке и оттуда потом распространилось на запад.

Ложу поддерживают три великие столба, они называются: мудрость, сила и красота.
Столб мудрости представляет собой мастера на востоке. Столбы силы - старший
надзиратель на западе. Столб красоты - младший надзиратель на юге. Первое:
потому, что мастер дает рабочим наставления, чтобы они вели свое дело в должном
стиле, с хорошей гармонией. Второе: как солнце заходит, чтобы окончить день, так
старший надзиратель стоит на западе, чтобы выдавать рабочим их плату,что и
Составляет силу и опору всякой работы. Третье: потому, что младший надзиратель
стоит на юге в самый полдень (который и есть красота дня), чтобы сзывать рабочих
для отдыха от работы и смотреть, чтобы они вовремя возвращались на работу для
того, чтобы мастер получил от этого удовольствие и прибыль. Ложа поддерживается
этими тремя столбами потому, что мудрость, сила и красота суть совершители всех
дел и без них ничто не может быть сделано. Это оттого, что мудрость придумывает,
сила поддерживает, а красота украшает. Ветер масона дует прямо от востока к
западу.

Мастер. "Который час, брат?".

Ответ. "Самый полдень".

Мастер: "Созовите людей от работы для отдыха и смотрите, чтобы они вовремя
воротились опять на работу".

Этим заканчивается масонская беседа, в заключение поется масонская песня, причем
масоны становятся вокруг стола. При последнем стихе песни они берутся за руки
следующим образом: человек, стоящий справа, берет левую руку своего соседа
правой рукой, или стоящий слева берет правую руку своего соседа левой рукой -
так составляется масонская цепь. Братья все поют в хоре, поднимая и опуская в
такт руки и громко стуча ногами.

После того все говорят о чем хотят, а мастер делает распоряжение об отдыхе.

На этом кончается изложение степени ученика в ритуале Старых Масонов.

Ритуал новых масонов

13 ритуале Великой Ложи 1717 года, или Новых Масонов, изложенном у Броуна и
Престона, мы находим еще некоторые черты, которые мы приведем вкратце, в
дополнение символики и нравственного учения старого английского масонства. Три
столба, тосканского, дорического и коринфского ордена, представляют Соломона,
Гирама, царя тирского, и Гирама-Абифа. Ложа покрыта многоцветным балдахином
(небом), которого масоны надеются достигнуть но символической "лестнице Иакова".

Она имеет три главные ступени: веру - в Христа, надежду - на спасение, любовь -
ко всему человечеству. Эта лестница ведет к небу и утверждается на Библии. "Но
любовь обнимает целое, кому свойственна эта добродетель в ее обширном смысле, о
том мы говорим, что он достиг вершины своего признания, или говоря
метафизически, достиг того эфирного жилища, которое закрыто от глаз смертных
звездной твердью, и далее представляется эмблематически семью звездами,
обозначающими семь принятых масонов".

Внутри ложа состоит из украшений, принадлежностей и клейнодов. К первым
относится: мозаиковый пол (изображаемый на чертеже) "прекрасное основание
масонской ложи - он представляет богатство творения и божественных благодеяний
так же, как переменчивый, неизвестный ход жизни и разнообразные внешние
отношения людей, которые по рождению и могиле все равны", пылающая звезда,
напоминающая о создании десяти заповедей на Синае, о любящем и благом вездесущии
Бога и т.п.

Принадлежности ложи, библия, чтобы управлять и руководить нашей верой и
обязывать на ней новопринимаемого, циркуль и наугольник, чтобы управлять нашими
действиями. Библия исходит от Бога для всех людей как самое красноречивое
объяснение его воли; циркуль относится к великому мастеру как его отличие,
наконец, наугольник принадлежит всему цеху...

Наконец, ложа тщательно бережет и скрывает от профанов свои клейноды. Этих
клейнодов - три подвижных и три неподвижных. Подвижные - наугольник, линейка и
отвес, - собственно, это необходимые инструменты рабочего каменщика, а для
масона это клейноды неоценимого достоинства по своему нравственному значению,
потому что наугольник учит нравственности, линейка - равенству, а отвес -
прямоте и чистосердечию во всю жизнь.

Подвижными они называются потому, что колеблются, когда они висят на груди
мастера и двоих надзирателей, и они движутся каждый раз в день св. Иоанна, а
если нужно, и чаще. Неподвижные клейноды - чертежная доска для мастера, дикий
камень для ученика, чтобы обделывать его и вырезать на нем знаки и нарезки, и
совершенный камень для опытного работника, чтобы пробовать на нем свои клейноды
и приводить их в порядок. Они называются неподвижными потому, что всегда должны
находиться перед глазами масона, как знак того, что они означают в нравственном
смысле.

Ложа, украшенная таким образом, посвящается вообще Соломону, как первому
великому мастеру, а так как он был еврей, то теперь ложа посвящается Св.Иоанну
Крестителю и Иоанну Евангелисту.

Степень товарища сообщает уже некоторые указания на строение Соломонова храма,
масонскую легенду, которую стали сообщать окончательно в степени мастера.

Общие черты английского ритуала

Человек, который хочет сделаться франк-масоном, должен познакомиться с членом
какой-нибудь хорошей ложи, и этот последний предложит его кандидатом в следующем
собрании. Брат, предлагающий нового члена, должен доставить ложе сведения о
звании и качествах кандидата, братья рассуждают потом, может ли он быть принят,
и в случае утвердительного решения принятие назначается в следующий же вечер.

Братья пунктуально собираются в назначенный час. Число братьев, принадлежащих к
ложе, неограничено, но ложа вообще может составиться только тогда, когда в ней
присутствует мастер и необходимые должностные лица. В общераспространенной
практике трое сведущих братьев уже составляют ложу, пятеро составляют
"справедливую", семеро - "совершенную" ложу.

При мастере состоят два главных должностных лица, старший и младший надзиратели,
которые смотрят за соблюдением законов ложи и исполнением приказаний мастера.
Надзиратели имеют своих помощников, старшего и младшего диакона, при них были,
наконец, стюарты.

Когда братья соберутся, мастер, два его ассистента, секретарь и казначей
("хранитель сокровищ" в русских ритуалах) прежде всего надевают на шею голубые
ленты треугольной формы: у мастера висит на ленте циркуль и линейка, ассистенты,
старшие надзиратели носят один циркуль.

На столе, за которым сидит мастер, ставятся свечи в виде треугольника, и в
лучших ложах на подсвечниках бывают искусно вырезаны эмблематические фигуры.

У каждого брата надет белый кожаный передник (запои). Место мастера за столом,
на востоке, перед ним лежит открытая библия, на ней положен циркуль, концы
которого покрыты lignum vitae, или наугольником. Старший и младший надзиратели
находятся напротив него, на западе и юге. "На столе ставится также вино, пунш и
проч., чтобы угощать братьев, которые занимают места по масонскому старшинству".
Когда все братья сядут в таком порядке, мастер приступает к открытию ложи. Оно
происходит таким образом.

Мастер спрашивает младшего диакона:

- Какая первая обязанность масона?

- Смотреть, чтобы ложа была покрыта.

- Исполните свою должность.

Младший диакон ударяет три раза в дверь, и покрыватель (собственно кровельщик;
один из братьев, состоявший на страже у дверей) отвечает с другой стороны также
тремя ударами. Диакон доносит об этом мастеру:

- Достопочтенный, ложа открыта.

Мастер. Скажите, где место младшего диакона в ложе?

Ответ. Позади старшего надзирателя или по его правую руку, если он позволит.

Мастер. В чем состоит ваша обязанность?

Ответ. Передавать поручения от старшего надзирателя младшему, чтобы они могли
быть сообщены по ложе.

Таким же образом задаются вопросы старшему диаконуон. отвечает, что его место
позади мастера или по правую руку его, "если он позволит", обязанность мастера к
младшему надзирателю. Затем мастер задает вопрос об обязанностях младшего
надзирателя, за него, по соображениям масонской скромности, отвечает сначала
старший диакон (стоящий ниже младшего надзирателя), а потом уже сам младший
надзиратель и т.д. Все это делается, по вероятным объяснениям комментаторов, для
того, чтобы в конце экзамена, когда заходит речь об обязанностях мастера, за
самого мастера мог отвечать другой, те; его подчиненный, старший надзиратель.

Мастер. Где место младшего надзирателя в ложе?

Диакон. На юге.

Мастер (к младшему надзирателю). Почему на юге?

Младший надзиратель. Чтобы можно было лучше наблюдать солнце, когда оно стоит
прямо на полудне, - для того, чтобы звать людей от работы к отдыху и смотреть,
приходят ли они в должное время, чтобы мастер получал от этого удовольствие и
прибыль.

Мастер. Где место старшего надзирателя в ложе?

Младший надзиратель. На западе.

Мастер (к старшему надзирателю). Какая ваша обязанность там, брат?

Старший надзиратель. Как солнце заходит на западе, чтобы окончить день, так и
старший надзиратель стоит на западе, чтобы закрыть ложу, платить людям их
заработок и отпускать их с работы.

Мастер. Где место мастера в ложе?

Старший надзиратель. На востоке.

Мастер. В чем его обязанность там?

Старший надзиратель. Как солнце всходит на востоке, чтобы открыть день, так
мастер стоит на востоке, чтобы открыть свою ложу и поставить людей на работу.

Затем мастер снимает шляпу и объявляет ложу открытой следующими словами:

"Эта ложа открытая во имя св. Иоанна, я запрещаю всякую брань, клятвы или шепот
и все профанные разговоры, какого бы рода ни было, под не меньшим штрафом, чем
какой положит большинство".

Мастер ударяет три раза о стол деревянным молотком и надевает шляпу. Остальные
братья остаются без шляп. Он спрашивает потом, готов ли к принятию джентльмен
("масон без маски" также дает кандидату название дворянина и замечает при этом:
"так называют кандидатов, хотя бы они были и самые подлые"), предложенный в
прошлый раз, и, получив утвердительный ответ от брата, которому поручен
кандидат, посылает надзирателей приготовить его.

Кандидат помещается в особой комнате, довольно отдаленной от самой ложи, и
оставляется там один.

Оттуда его приводят в другую комнату, совершенно темную. Здесь спрашивают его,
имеет ли он истинное желание быть принятым. Если он отвечает утвердительно, у
него спрашивают его имя и звание, отбирают все металлические вещи, например
пряжки, пуговицы, кольца и даже деньги, потом обнажают ему правое колено, на
левую обутую ногу надевают туфлю, завязывают платком глаза и предоставляют его
на несколько времени размышлениям. Комната охраняется братьями.

Между тем, в ложе братья приводят все в порядок, например, на полу ложи, в
верхней части комнаты, рисуют мелом или углем символический чертеж, или
употребляют для этого тесемку и маленькие гвозди, "чтобы не пачкать пола"
(впоследствии стал употребляться так называемый "ковер", вошедший вместе с
изобретением высших степеней: рису нок делался на клеенке, потом употреблялись и
готовые живописные "ковры". В английский ложах ковер не употреблялся и вошел в
обиход, не раньше XIX века), чертеж делается от востока к западу. Мастер стоит
на востоке, на груди у него висит наугольник, библия открыта на евангелии от
Иоанна, и три горящие свечи ставятся в чертеже на полу в виде треугольника.

Должностные братья располагаются в известном порядке около мастера, потом на
юге, западе и севере ложи: "бывший мастер" недалеко от настоящего мастера стоит
с солнцем, циркулем и связкой веревок около шеи; старший надзиратель - на
западе, с отвесом, который висит у него на шее на ленте, и с колонкой, которая
стоит на столе и имеет в длинну около 29 дюймов; младший надзиратель - на юге,
на шее висит у него отвес на ленте, в руке он держит колонку; секретарь - на
севере, с лежащими накрест перьями; старший и младший диаконы - каждый с черной
палкой, на шее циркуль; хранитель сокровищ с ключом, висящим на шее. Остальные
братья стоят во время церемоний кругом.

Когда все приготовления окончены, предлагающий стучит три раза в двери ложи,
мастер отвечает тремя ударами молотка, и младший надзиратель спрашивает: кто
там? Кандидат (научаемый провожатым) отвечает: "Человек, который желает иметь и
просить участия в благах этой достопочтенной ложи, посвященной св. Иоанну, как
это сделали до меня многие братья и товарищи". Тогда двери растворяются, старший
и младший надзиратели или их помощники берут кандидата под руки и обводят его
(все еще с завязанными глазами) три раза вокруг чертежа и, наконец, ставят на
нижнем его краю, лицом к мастеру, и братья, став по обе стороны, поднимают шум,
стуча в находящиеся на них атрибуты ордена.

Потом мастер, став за низкими креслами, спрашивает кандидата, имеет ли он
желание сделаться каменщиком, и после утвердительного ответа говорит: "покажите
ему свет". У кандидата снимают с глаз платок, а братья в ту же минуту окружают
его с обнаженными мечами в руках и направляют острия в грудь кандидата.
(Масонский эффект, который, - как замечает "Иакин и Боаз", - производил
впечатление на новичка, при оригинальности всей обстановки и после долгого
ожидания с завязанными глазами.)

После того кандидата подводят тремя обычными масонскими шагами к скамейке,
стоящей перед упомянутым чертежом. На скамейке лежит линейка и циркуль, и один
из братьев говорит кандидату так: "Вы вступаете теперь в почтенное общество,
которое серьезнее и важнее, чем вы думаете. Оно не допускает ничего противного
закону, религии и нравственности, оно не допускает также ничего противного
обязанностям подданного, достопочтенный великой мастер объяснит вам остальное".

После этих слов от кандидата требуют, чтобы он встал правым, т.е. обнаженным
коленом на скамью, и великий мастер спрашивает его: обещает ли он никому и
никаким образом не выдавать масонской тайны, кроме брата в ложе и в присутствии
великого мастера? - и когда кандидат дает это обещание, ему расстегивают жилет и
к обнаженной левой груди приставляют острие циркуля, который он сам держит в
левой руке. Кандидат кладет правую руку на евангелие, развернутое на чтении от
св. Иоанна, и при этом произносит за мастером присягу.

Присяга состоит в обещании хранить и не выдавать ни под каким видом "никакой из
тайных мистерий свободного ка-менщичества", далее в обещании, что новопринятый
не будет изображать этой тайны никаким вообразимым способом, - "ни писать, ни
печатать, ни вырезать, ни рисовать, ни красить или гравировать, ни подавать
повода к тому, чтобы это случилось, ни на какой вещи под небесами, подвижной или
неподвижной, на которой бы она могла быть прочитана или понята", - для того,
чтобы тайна не могла быть приобретена кем-нибудь незаконно. Все это обещается
безо всякого колебания, внутреннего умолчания к какой бы то ни было увертки и
под страхом такого наказания: "пусть мне будет перерезана шея, язык вырван с
корнем и зарыт в морском песке при низкой воде, за кабельтов расстояния от
берега, где прилив и отлив проходят дважды в двадцать четыре часа".

Затем новопринятого члена учат ученическому знаку, прикосновению и слову, - по
которым "братья" узнают друг друга, потом его учат масонскому шагу, каким он
должен подходить к мастеру по чертежу, сделанному на полу. "Этот чертеж, -
рассказывает старый ритуал, - походит в некоторых ложах на большое здание,
которое называется мозаиковым дворцом и рисуется с величайшей точностью. Рисуют
также и другие фигуры: одна из них называется бахрома, а другая - усеянный
звездами престол. Там представляется также перпендикулярная линия в виде
каменщического инструмента, который обыкновенно называется отвесом, другая
фигура представляет могилу Гирама, первого великого мастера, умершего три тысячи
лет тому назад. Все эти фигуры объясняются новопринятому самым точным образом, и
украшения или эмблемы ордена описываются с большей легкостью".

После этого новопринятый обязан смыть на полу чертеж, если он был сделан мелом
или углем. Затем кандидата уводят, возвращают ему все взятые у него вещи, и он,
вернувшись, садится направо от мастера. Ему дают также запон (передник) и список
лож.

После этого братья поздравляют новопринятого и садятся к столу, мастер пьет за
здоровье нового брата, последний произносит свои тосты, начинается так
называемая "пальба", т.е. масонский пир, опять сопровождаемый известными
масонскими приемами.

Церемония приема окончена. Кандидат считается "братом" и может участвовать в
"работе". Он приобретает первую каменщическую степень, и "работу" этой степени
мы увидим в так называемой "ученической лекции", в том, что после называлось
обыкновенно катехизисом.

Иоанновское и андреевское масонство

Иоанновское масонство называлось голубым. Члены иоанновских лож были
мечтательными проповедниками, надеявшимися путем совершенствования каждой
отдельной личности достичь рая на земле. "Сейте семена царствия света" был их
пароль.

Андреевское, или шотландское, масонство называлось красным. Члены красных лож
долженствовали быть неустрашимыми борцами за идеи с девизом: "Vincere aut mori".

Патроном-покровителем всего Ордена Свободных Каменщиков почитался Иоанн
Креститель. Ему посвящены были первые три степени символических лож, в которых
все обряды и символы знаменовали страстный призыв к покаянию, к
самосовершенствованию. Более высокие степени, в которых масоны обязывались
клятвенно выходить на борьбу со злом, не щадя жизни, посвящены были св. апостолу
Андрею Первозванному. Некоторые ложи особенно чтили еще св. Иоанна Евангелиста.
Орденскими праздниками почитались 24 июня, 30 ноября и 27 января.

Для празднования всех трех праздников существовал ритуал, выработанный до
мельчайших подробностей. Особой торжественностью отличалось торжествование
Иоаннова дня, в продолжение коего все члены Ордена, к каким бы толкам они ни
принадлежали, должны были находиться вместе "для вещего процветания Ордена". В
России масонские праздники праздновались с большей пышностью. Сохранились обряды
для "Иоаннова дня" последней четверти XVIII века и первых 30 лет XIX века.

Убранство лож было не одинаково.

В иаонновской ложе первой ученической степени лазурь тканей и золото
символических украшений ласкали взор. Стены затягивались голубыми тканями,
подвешенными на золотом шнуре, связанном большим кафинским узлом, как раз на
самой середине стены, обращенной к востоку. Тут же на востоке, на возвышении о
трех ступенях был престол, масонский жертвенник, а за ним кресло управляющего
ложей. На престоле лазоревое шелковое покрывало с густой золотой бахромой.
Балдахин, осеняющий престол, и кресло великого мастера, также голубого шелка,
испещренного золотыми звездами, среди которых, в сиянии ярких золотых лучей,
сверкает треугольник со священным именем Великого Зодчего Вселенной. На престоле
раскрытая Библия у первой главы от Иоанна. Обнаженный меч, золотой циркуль и
наугольник резко выделяются на потемневших листах святой книги, меч положен
первым, он словно не допускает страницам перевернуться, закрыться.

Деревянные кресла и стулья крыты белым лаком: они обиты лазоревым бархатом для
Великих Мастеров и белым атласом для прочей братии. В ложах с очень
ограниченными средствами, ткани бывали проще или вовсе заменялись окраской
дерева в соответствующие цвета. Столы должностных лиц покрашены были голубой
краской, и форма их треугольная. На полу, посреди ложи, разостлан символический
расписной ковер. В золоченых, чреугольных трехсвечниках зажжены девять желтых
восковых свечей. Светильники озаряют мягким светом восток, юг и запад, северная
часть залы - в полумраке. Большая шестиконечная звезда спускается с потолка над
ковром, они из золоченой бронзы, цепь, на которой она подвешена, также густо
позолочена, матовая, с блестящими острыми гранями ромбовидных звеньев. На
братьях голубые камзолы и белые кожаные за-поны, крошечные каменщичьи железные
лопаточки подвешены на белых ремешках к третьей петле камзола, у всех руки в
белых перчатках.

Управляющего мастера отличает голубая шляпа, украшенная золотым солнцем или
белым пером. Запон его подбит и обшит голубым щелком, на запоне же нашиты три
голубые большие розетки. В петлице камзола, на голубой ленте золотая лопаточка,
на шее, в знак власти, - ключик слоновой кости и в знак подчинения орденским
законам - золотой наугольник. В правой руке его - круглый молот белой кости.

Высшей степенью Иоанновского масонства была третья, степень мастера.

При приеме в эту степень ложа вся затягивалась черными тканями, на стенах -
черепа и кости с надписью "помни смерть", на полу черный ковер с нашитыми
золотыми слезами и посреди ковра открытый гроб, трехсвечные светильники
поддерживались человеческими скелетами, "коих всегда поставляло три". По правую
сторону от жертвенника, на искусственно сделанном земляном холме сверкала
золотая ветвь акации. Все братья были одеты в черные камзолы, в черные длинные
епанчи и круглые шляпы с опущенными полями. Вся обстановка символизировала
глубокое горе: это было горе по убиенном великом строителе Соломонова храма,
Адонирам, или Гирам, или Гирам-Абиф. Обряд посвящения изображал убийство
Адонирама, причем посвящаемый выполнял его роль.

Последней ступенью масонской лестницы степеней в "Старом принятом шотландском
обряде" была 30-я. Она носила название "Рыцарь белого и черного Орла, Великий
Избранник, Кадош". Под наименованием "Кадош" масоны разумели "едино избранных
сверхчеловеков, очистившихся от скверны предрассудков". Нет ни одного сочинения,
написанного "для разоблачения страшных тайн Вольно-Камен-щического Ордена", в
котором бы не приводилась в пример степень "Кадоша". Эта степень потому обращала
на себя внимание, что готовила посвящаемых в мстители за попранные права
человечества и была далека от миролюбивого масонства голубых лож.

По обрядникам десятых годов XIX века, цвет тканей и символических украшений ложи
был цветом печали, крови и смерти. Ложу убирали пурпурными тканями и по ним
вышивали "золотые языки огневого пламени и серебряные слезы". Кресло Командора,
трижды могучего Властодержца, почти приковывали "кроваво-красные",
"тевтонические" кресты, ими усеян был мрачный балдахин. Ни сверкающий золотом и
лазурью священный треугольник с оком Провиде- ния, ни пламенеющая звезда с
многозначащей буквой G не венчали балдахин, над ним царил венчанный золотой
короной двуглавый орел с распростертыми крыльями. Это был грозный орел
непреклонной борьбы, в его сжатых когтях был меч. На груди орла, в небольшом
треугольнике начертано было священное имя "Адонай" и латинский девиз обращал
внимание блистанием серебряных букв.

Степень Великого Избранника была богата девизами, еще два девиза были вышиты на
знаменах, развевающихся по обе стороны балдахина. На белом знамени с зеленым
крестом был один девиз, на зеленом с красным крестом - другой.

Одеяние Великого Командора было царственное, пурпурное, но его прикрывала черная
мантия, украшенная на стороне сердца красным крестом, корону, венец мудрости,
Командор возлагал на голову в торжественных заседаниях. Все рыцари одеты были в
короткие далматики черного цвета, опоясанные красными поясами с золотой
бахромой, в иных ложах далматики бывали белые с черной каймой, а пояса - с
серебряной бахромой, на груди и на спине далматиков нашивался красный
восьмиугольный крест. В наиболее строгих ложах рыцари белого и черного Орла
носили одежды средневековых Рыцарей Храма и все вооружение - от шлема до шпор -
было красивым повторением рыцарских доспехов. Большинство лож, однако,
предпочитало далматики, и в таких ложах Рыцари надевали черные шляпы с опущенным
полями. Украшением шляп служило золотое солнце и красные буквы N. А.,
знаменовавшие слова "Возмездие Господи".

На черных шелковых лентах, чрезплечных и шейных, на за-понах и отличительном
знаке, тевтоническом кресте, были все те же девизы непреклонного решения борьбы
на смерть с врагами своих идеалов, все те же символы печали, крови, смерти.

Цвет одежды посвящаемого был серый или черный. Босой, с веревкой вокруг шеи,
медленно следовал он за водителем и входил в полутемный зал ложи, чадно и
неровно горели факелы в руках неподвижно стоящих рыцарей. Зажженный факел был в
правой руке водителя, в левой он держал конец "верви", свободной петлей
накинутой на шею посвящаемого. Раздавалось негромкое бряцанье мечей и вновь
смолкало: это рыцари вынимали и вновь вкладывали в ножны мечи, словно сгорая
желанием приветствовать посвящаемого, но сдерживаемые осторожностью, боязнью
встретить предателя вместо брата и друга. Различные испытания предлагались
посвящаемому с целью увериться в его бесстрашии и преданности Ордену: на жаровне
в сосуде серебрился расплавленный свинец (в действительности ртуть), испытуемому
приказывали бестрепетно опустить в каленую массу свою руку. "Что значит рука в
сравнении с жизнью, коей пожертвовал наш Великий мастер?!" - восклицал вития.
Были и другие испытания.

После клятвы и различных церемоний, одевали испытуемого в ритуальные одежды и
вручали ему отличительное украшение Кадоша, красный эмалированный восьмиугольный
крест с перламутровым или жемчужным овалом в центре. На одной стороне овала
виднелось черное изображение мертвой головы, пронзенной кинжалом, в напоминание
рыцарям о данной ими клятве - не отступать перед ужасами смерти, если
повстречались они на пути к намеченной цели. Буквы J. М, изображенные на другой
стороне овала, означали Жака Молэ, последнего гроссмейстера Ордена храмовников.
Этого-то, глубоко чтимого гроссмейстера (как символ непоколебимой верности
данному обету), погибшего в пламени костра в 1314 году, и изображает посвящаемый
при входе в ложу. Его словно ведут на казнь. Веревка вокруг шеи напоминает о
виселицах, к которым были подвешены осужденные храмовники, горящие факелы в
руках рыцарей символизировали пылающие костры, пламенем коих были сожжены и
другие Храмовники, осужденные на смерть вместе со своим гроссмейстером. "Вечная
слава мученику за добродетель!" - восклицали братья по окончании обряда,
приветствуя вновь принятого рыцаря черного и белого Орла... Виновникам же гибели
средневековых храмовников, французскому королю Филиппу Красивому и папе Клименту
V, Великие избранники клялись "воздать должное по делам их". Но король и папа,
много веков тому назад уже представшие на суд Высшего Неземного Судьи, были лишь
символами, и под этими символами разумелась борьба на смерть против деспотизма
гражданского и церковного".

Однако содержание степени Кадоша не исчерпывалось при-уготовлением бесстрашного
воителя с мраком фанатизма и насилия: "ковалась сильная воля, освобождался дух
от пут суеверий, парализовался разум". Великие избранные именовали себя "сынами
света", "сынами солнца", коим открыто Великое знание, познание тайн бытия. Какой
труд надо положить, чтобы достичь безмятежного счастья "всезнающе -го",
указывала символическая, таинственная лестница в четырнадцать ступеней,
устанавливавшаяся в приемной ложе. По этой знаменитой лестнице, соединявшей
"земное ничтожество" с небесным величием, незнание со всеведением, заставляли
всходить посвящаемого. Выше представлена черная нашейная лента с серебряными
каймами, эта, чрезвычайно редко встречающаяся, лента расшита всеми эмблемами
степени "Кадош", не забыта и лестница. Каждая ступень отмечена двумя буквами,
являющимися первоначальными буквами символических наименований ступеней. Не
выписывая полностью слов, объясню лишь их значение. Первая, нижняя ступень
обозначена Ch - что означает скромность, хранение тайны. Вторая - Ga - терпение,
выносливость, упорство. Третья - На - самопознание, совершенствование сердца,
четвертая - Em - верность данным обетам, стойкость убеждений, пятая - Ма -
тихость нрава, кротость, шестая - С - непорочность, седьмая - T.S-правосудие,
восьмая - As - Астрономия, девятая - Ми - музыка, десятая - Lo - логика,
одиннадцатая - Ge - геометрия, двенадцатая - Аг - Арифметика, тринадцатая - Rh -
риторика, четырнадцатая - Gr - грамматика.

Символические знаки изготовлялись из дерева, позолоченной меди, бронзы, золота,
серебра, слоновой кости или перламутра, нередко они изукрашены эмалью, финифтью,
драгоценными и самоцветными камнями.

Символами каменщиков расписывались ленты, запоны, одеяния, они вышивались
золотом, серебром, шелком и мишурой по цветному бархату, атласу, муару, по замше
и лайке, наконец, гравировались на меди, золоте, серебре, вырезались по дереву и
кости. Нет почти такого предмета житейского обихода, на котором Каменщики не
изображали своих символов, но всего чаще встречаются табакерки, перстни,
брелоки, часы, пуговицы.

Для распознания в постороннем человеке члена Вольнока-мешцичьего Ордена и
определения его масонской степени, Вольные Каменщики употребляли три способа:
знак - для зрения, слово - для слуха, прикосновение - для осязания. Всякий член
ордена имел право входа во все ложи мира. Поэтому, находясь на чужбине, масон
мог требовать для себя так называемой опознавательной ложи. В ней испытуемый
подвергался проверке в знании всех знаков, слов и прикосновений пройденных им
степеней, после чего перед ним расстилали множество масонских ковров с
символическими изображениями, из них лишь часть была настоящими или, как
выражались масоны, "справедливыми и законными", а остальные были фальшивые.
Испытуемый должен был отобрать все ковры, относящиеся к его степени. Если он
выходил победителем после этого испытания, председатель закрывал ложу такими
словами: "Братья, мы должны себя поздравить, что узнали одного из наших
собратьев". Перед признанным братом отмыкались двери ложи, посторонние вчера
люди открывали сегодня свои сердца и кошельки опознанному брату, оказывая ему
помощь нравственную и материальную; смотря по тому, в чем он нуждался.

Каждая масонская степень имела свой особый знак, особое прикосновение и особое
слово, которым обучали посвящаемого после принесения им клятвы ненарушаемого
молчания. Чем выше была степень, тем вообще условные знаки были сложнее и
труднее для запоминания слова.

Священным словом было: "Nekaman", означающее, по толковникам масонов, призыв к
мести "Господи, взываю к Тебе об отмщении врагам".

Проходные слова означали гения огня, гения воды и гения земли.

Прикосновения происходили так: 1) взаимно дотронуться поочередно к трем суставам
указательного пальца левой руки, произнося по букве слово первой степени
иоанновско-го масонства, знаменовавшего крепость, 2) взаимно и постепенно
дотронуться до первого, второго и третьего сустава среднего пальца, говоря буквы
слова товарищеской степени иоанповских лож, означавшей силу; 3) взять
указательный палец за первый сустав, произнося поочередно слова, затем, взяв за
сустав мизинца, один масон говорит слог, а другой слово иоанновских мастеров,
означавшее смерть.

Великого архитектора; 1) то же прикосновение, лишь слово другое, сначала говорит
первый, потом второй, потом первый вновь и второй произносит все священное
слово, значение коего уже объяснено.

Масонские пиры

Кто не слыхал о масонских пирах? Братские трапезы заканчивали обыкновенно и
посвящения профанов, и повышения старых братьев в более высокие степени, и даже
поучительные беседы.

В каменщических уставах не забыты предписания относительно столовых лож, а в
обрядниках включались подробные ритуалы. Так, например, в "Законах для
совершенной и справедливой ложи св. Иоанна" времени царствования императора
Александра 1 читаем - глава XV, № 189. Правила для столовой ложи: "Ежели
истинный свободный Каменщик стремится к тому, чтобы отличить себя от профанов
чистотой понятий, желаний, побуждений, намерений, действий и разговоров, то
обязанность его есть - вводить сие отличие в те упражнения, кои служат к его
отдохновению и увеселению внешнего человека. По сему самому надлежит, чтобы
обеды и ужины, под именем столовых лож в собраниях братских отправляемых,
отличались от обедов и ужинов профанских, т.е. служили бы не к прельщению, но к
умеренному насыщению тела". Руководствуясь сим правилом постановляется: 1) при
торжественной столовой ложе, днем отправляемой, употреблять не более 7 блюд; 2)
при торжественной столовой ложе, вечером отправляемой, - не более 5 блюд; 3) при
обыкновенных столовых ложах, всегда вечером отправляемых, - не более 3-х блюд;
4) вина на каждого брата ставится полбутылки.

Число здравиц, перечисленных ритуалом, достигало 9, но,кроме них, "Великий
мастер может произнести такие здравицы, какие заблагорассудит, памятуя при том
драгую умеренность". Первая здравица неизменно в царствование императора
Александра I провозглашалась и пилась стоя "за высочайшие здравия Его
Императорского Величества и их Императорских Величеств", после этой здравицы
следовало троекратное рукоплескание.

В промежуток между здравицами пелись песни, расписание коих было заранее
составлено мастером стула и обрядо-начальником. На обрядоначальнике вообще
лежали обязанности "маршала, эконома, кастеляна". Все, что касалось церемоний и
хозяйства, было в его ведении.

В зависимости от богатства ложи бывало украшение трапезной залы и сервировка
стола. Так, например, в богатой петербургской ложе Елизаветы к Добродетели в
1812 году столового серебра было приобретено на 500 рублей, и в торжественные
дни гирлянды цветов и красивые транспаранты украшали трапезную залу. Стол
обыкновенно ставился покоем, а "приборы, явства и питие" располагались
правильными, параллельными рядами. Хрустальные бокалы и фарфоровая посуда,
употреблявшаяся в столовых ложах, были изукрашены всевозможными символическими
изображениями. Сохранились даже ножи с масоЕ1Скими эмблемами.

Все предметы во время столовых собраний носили особые наименования в зависимости
от системы, которой следовали братья. Места за столом во всех ложах были
распределены почти одинаково. Управляющий мастер садился на востоке, все
присутствующие братья, имевшие степень мастера, - на юге, ученики - на севере, а
товарищи - по обеим сторонам. Посетители занимали почетные места ближе к
востоку. Обрядоначальник помещался против мастера стула оба надзирателя занимали
места на концах стола, а остальные должностные братья располагались по порядку
около мастера.

Столовая ложа, как и другие масонские заседания, открывались установленными
вопросами о времени. Мастер стула спрашивал: "Брат 1-й надзиратель, которой
час?" и ответ, непременно, всегда был одинаков: "Самый полдень".

Ложа объявлялась открытой, и братья "в тишине творили молитву". Молчаливую,
бессловесную молитву сменяла хоровая песнь на голос "Коль славен".

Отец любви, миров Строитель,

Услышь смиренный глас рабов,

Будь наш наставник, оживите ль,

Будь нам помощник и покров!

Пронзи нас истиной святою,

Да дышим и живем Тобою!

Да видим в сих дарах бесценных,

Такую благость Ты послал,

В телах, через пищу подкрепленных,

Чтобы Дух Твой вечный обитал.

Да мы, имея душу здраву,

Все здесь творим Тебе во славу.

Последний куплет песни не поется при открытии ложи, его поют перед ее закрытием,
когда составляется братская цепь. Братская цепь - символ неразрывного единения
всех членов Ордена без различия их общественного положения, а потому в
составлении братской цепи принимали участие и служащие братья, которые
становились между обоими надзирателями. Цепь образовывалась так: каждый брат
подавал правую руку стоявшему по левую его сторону, а левую руку - стоящему по
правую.

Не разрывая цепи и трижды три раза делая круг, братья пели последний куплет
песни, начатой при открытии.

Как знаки зрим Твоей любви

В телесной пище в сих местах,

Так нам, смиренным уготови

Нетленну пищу в небесах!

Да там с Тобой соединимся,

В любовь Твою да погрузимся!

"По пропении мастер предлагает последнюю здравицу за всех братьев, рассеянных по
шару земному, с желанием больным облегчения, здравым - умеренности, страждущим -
утешения, счастливым - смирения, а тем, кои пред вратами смерти, - твердости и
живой веры, с которой каждый свободный Каменщик да подвергается в объятия
Спасителя своего".

Едва стихал голос мастера, как братья гармонии запевают песнь, всегда напеваемую
при сборе для бедных:

Блажен, кто страждущим внимает

И помощь бедным подает.

Кто слезы сирых осушает,

Тот рай в самом себе найдет.

Под призывные слова песни братья - собиратели милостыни обходят ложу. Очень
часто сборы на бедных бывали крупные, особенно после торжественных лож.

Закрытие столовых лож, как и их открытие, совершалось установленным ритуалом,
вопросами и ответами. Мастер стула спрашивал 1-го надзирателя, который час, и
получал ответ, "самая полночь". В речи одного из масонских риторов объясняется
значение слов "полдень" и "полночь". Когда бы ни происходили масонские работы,
всегда полдень, ибо свет истины освещает стезю, ведущую в храм предмудрости, но
"коль скоро перестает Каменщик работать для вечности, погружается он в тьму
пороков и страстей, ложа закрывается, наступает мрак полночи".

Комментарии (5)
Обратно в раздел сектология