Скирбекк Г., Гилье Н. История философии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 25. СОЦИАЛИЗМ И ФАШИЗМ

Фашизм и расизм

Давая оценку фашизму с этической точки зрения, важно проводить различие между итальянским фашизмом и немецким нацизмом. Немецкий нацизм в отличие от итальянского фашизма был расистским. Для нацизма высшим являлась раса, "народ", тогда как для итальянского фашизма высшим было государство. Идеология итальянского фашизма содержит определенные гегелевские черты: государство как идея превыше всего. (Но этот культ государства имел коллективистский характер и подавлял индивида: взаимосвязь между сообществом и людьми часто расщеплялась на недиалектический дуализм государства и индивида) [2]. Нацизм ставил народ выше государства. В этом смысле нацисты были вульгарными дарвинистами, но не гегельянцами.

1 См., например, H.Schmandt. A History of Political Philosophy. Stockholm, 1960 (Глава 22 о фашизме). В частности, этот автор пишет, что "в 1920-1930 гг. наибольшую опасность для свободы представлял фашизм, в наши же дни - коммунизм... С практической точки зрения, между ними мало разницы".
2 Об отношении фашизма к Гегелю см. H.Marcuse. Reason and Revolution. - New York, 1941.

Это различие между итальянским государственным фашизмом и немецким расовым фашизмом оказывается важным. Если противник является противником в силу своего расового происхождения, то никакие аргументы или попытки перевоспитания не заставят его перейти его (и его детей) на нашу сторону. Противник должен быть физически истреблен. "Логическим" следствием этого стало систематическое уничтожение евреев и цыган. Это "умозаключение" немецкого расового фашизма, а не итальянского государственного фашизма. (Мы не говорим здесь о том, что в Италии или в бывшем Советском Союзе не существовал традиционный антисемитизм).

617

Поскольку иногда Гегеля делают ответственным за нацистские преступления, имеет смысл напомнить, что именно в Италии, а не в Германии вульгаризированное гегельянство было частью фашистской теории. Кроме того, отметим, что фашистское культивирование иррациональности противоречит гегелевскому требованию разума (даже если мы думаем, что гегелевская концепция разума трудна и что часто Гегель выражается очень сложно). Соответственно, фашистский культ великой личности, фюрера, который решает, что есть истина и право, также противоречит позиции Гегеля, утверждавшего, что истина и право определяются историческим процессом, а не деспотичной личностью. Согласно Гегелю, государство должно управляться конституционно, а не по прихоти одного человека. Итак, Гегель во многих отношениях находится в оппозиции к идеологии и итальянского, и немецкого фашизма [1].

1 Внутри фашизма существовал конфликт между сторонниками "принципа суверенности (самодостаточности прав) фюрера" и сторонниками "принципа ответственности".

Фашизм содержит внутри себя много противоречий. Нацисты стояли на расистско-коммунальных позициях: и раса, и сообщество превыше индивида. Следовательно, индивид должен жертвовать собой, когда это требуется сообществу. Но в то же время нацисты создавали культ героев, великих личностей. Нацисты ставили сообщество, расу выше индивида с его субъективными и неупорядоченными желаниями. Но в то же время они превозносили фюрера, который твердой рукой должен был править неразумной массой, и ставили народ выше индивида, а фюрера - выше массы.

Ранее мы попытались выделить некоторую огрубленную схему фашистской идеологии, не претендующую на достаточно полную картину. В заключение следует еще раз подчеркнуть, что идеология, подобная фашистской, не является четко определенным феноменом. Фашизм, как и другие идеологии, по многим параметрам пересекается с другими теориями и установками.

Например, с либеральной точки зрения, которая оперирует различием либеральное/авторитарное, можно сказать, что фашизм и консерватизм имеют некоторые общие черты. Они оба авторитарны, но следует добавить, что фашизм, кроме того, тоталитарен. Он ничем не ограничивает власть государства. Все сферы личной жизни и общества находятся под государственным наблюдением и контролем. Кроме того, консерваторы часто более аристократичны, они не пробуют опереться на всех, тогда как

618

фашисты ищут опору в массах. Наконец, консерваторы стремятся сохранить традицию и национальные ценности, а фашисты в большой степени пытались создавать волевыми актами и командами традиции, "национальные" символы и чувство сообщности.

С точки зрения, которая оперирует различием насильственное/ ненасильственное, можно сказать, что фашизм и деспотизм (если последний является идеологией) в равной мере прибегают к использованию насилия, которое не ограничено законом и правом.

Массовые движения, акции, революционные изменения, сильная государственная власть, приоритет общественного над личным - эти особенности до некоторой степени являются общими для фашизма и коммунизма. Но специфическое содержание этих особенностей различно для каждого из этих двух движений. Грубо говоря, фашистская идеология является крайне националистической, тогда как коммунистическая (и социалистическая) идеология - в принципе интернациональна. Для фашистской идеологии фундаментальными являются воля и действие, а для коммунистической (социалистической) - экономика.

Фашизм и либерализм имеют и общие корни. Фашизм можно интерпретировать как националистическую реакцию на кризис в либералистической капиталистической экономике. При нормальном функционировании традиционного капитализма либерализм является адекватной идеологией. Но в период определенного вида кризисов переход капитализма к фашистской "военной экономике" не является слишком трудным.

Сказанное нами о связи фашизма и некоторых других идеологий является достаточно поверхностным. Напомним лишь читателю, что между идеологиями существуют подвижные границы и что различные точки зрения высвечивают различные аспекты идеологий. В этом смысле выбранная нами точка зрения рассмотрения политических теорий не является нейтральной по отношению к ним. По этой причине мы должны адекватно представить точку зрения, с которой воспринимаем мир, и должны быть открыты для ее критического обсуждения. Мы обязаны желать этого, если стремимся быть рациональными. Но как мы обосновываем выбор нашей точки зрения? Возможно ли для нас достижение разумного соглашения или мы, в конечном счете, придем к скептицизму (см. теорию дискурса, развиваемую Хабермасом, Гл. 30). Такие вопросы указывают на взаимосвязь политической теории и фундаментальных философских проблем. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия