Липовецкий Ж. Третья женщина

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ IV. НА ПУТИ К ФЕМИНИЗАЦИИ ВЛАСТИ?

Глава 2. ВЛАСТЬ, ИЛИ ВЕЧНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ МУЖЕСТВЕННОСТИ

Мы не слишком рискуем, утверждая, что в грядущем все большее число женщин станет занимать должности с высокой степенью ответственности. Положение дел в настоящее время характеризуется таким разрывом между квалификацией женщин и их положением на служебной лестнице, что их продвижение наверх почти неотвратимо. Но это ничего не говорит о размахе, который приобретет такое явление. Следует ли нам ожидать стремительного, массированного и последовательного подъема, способного поколебать главенство сильного пола, или же надо быть готовыми к их неспешному, и в конечном счете ограниченному, продвижению вперед? При анализе важнейших причин, объясняющих асимметрию положения мужчин и женщин в центрах принятия решений крупных организаций, один сценарий дальнейшего развития берет верх над всеми остальными, и это сценарий, требующий внесения кое-каких омрачающих радужные перспективы поправок в пронизанные верой в конечный триумф ученые труды по феминизации власти.

417

Успех в личной жизни против успеха в общественной жизни

Карьера женщины и семейная жизнь

Уже неоднократно подчеркивалось тормозящее воздействие брака и материнства на карьеру женщин. За то, чтобы быть супругой и матерью, платят профессиональным успехом. И везде замужние женщины в своей трудовой деятельности извлекают из собственных дипломов меньше пользы, чем незамужние, повсюду среди высших должностных лиц их меньше, чем незамужних женщин. В Соединенных Штатах 70% женщин-руководителей не замужем; среди членов Британского института менеджмента 93% мужчин женаты и только 58% женщин замужем. Появление детей сильно осложняет внедрение в высшие эшелоны власти: в Соединенных Штатах среди руководящего персонала 90% мужчин имеют детей, но только 35% женщин являются матерями. Чем больше у женщины детей, тем сильнее от этого страдает ее карьера; при равном образовательном уровне средняя заработная плата замужних женщин, имеющих

418

детей, меньше заработной платы замужних женщин, не имеющих ребенка^.

Конечно, есть и такие исследования, в которых оспаривается негативное влияние брака и наличия детей на уровень заработной платы женщин из высшего руководящего состава^. В Квебеке есть даже такие исследования, где отмечается, что женщины, занимающие руководящие посты в государственной администрации, имеют более высокий показатель, - как по числу состоящих в браке, так и по многодетности, - чем в среднем по стране^. И все-таки эти данные не отменяют утверждения относительно специфически женских трудностей, связанных с домашними обязанностями. Перерыв в карьере, вызванный материнством, время, посвящаемое детям и работе по дому, умственная нагрузка, обусловленная материнскими заботами, - все это задерживает продвижение женщины на служебной лестнице. Разрываясь между материнскими и служебными обязанностями, женщины сами ограничивают личные амбиции в области карьеры, используют стратегию компромисса, и она приводит их к тому, что они становятся менее расположенными к каким-либо переменам и менее восприимчивыми к новому, чем мужчины; они меньше времени присутствуют на рабочем месте^ и меньше стремятся занимать самые высокие должности в своей организации. Низкое представительство женщин в верхах, еще

^Francois de Singly, Fortune et infortune de la femme mariee, op. cit., p. 65-76.

^Mary Ann Devanna, Male/Female Careers. The First Decade, rapport cite.

^Sylvie Paquerot, «Les femmes cadre dans la fonction publique du Quebec», Actes du colloque Tout savoir sur les femmes cadres d'ici, Montreal, Les Presses НЕС, 1988, p. 243-256.

^Женщины - выпускницы высших торговых или инженерных учебных заведений, когда они имеют детей, работают в среднем сорок три с половиной часа в неделю, тогда как мужчины работают сорок девять часов (данные опроса Le Monde/Media РА, Le Monde, 16 juin 1993).

419

до того как стать результатом преград, воздвигаемых женоненавистничеством, уже является следствием их стремления отыскать приемлемый баланс между семейной жизнью и профессиональной деятельностью.

До тех пор пока уделом женщин будет в первую очередь исполнение семейных обязанностей, весьма мала вероятность возникновения паритета между мужчинами и женщинами в руководстве крупных экономических организаций. Можно ли говорить об обнаружении глубинных изменений в распределении домашнего труда по половому признаку? Никоим образом нельзя. Присущая постмодерну динамика женской эмансипации подразумевает не единообразие ролей двух гендеров, а незыблемость приоритетной роли женщины в домашней сфере в ее комбинации с новыми требованиями личной независимости. Все свидетельствует о том, что женщины продолжают и будут продолжать сохранять главенствующее место в семейной сфере. Этот тезис выше уже был обоснован: в нашем обществе новые устремления женщин не упраздняют их традиционные домашние обязанности. Современные и «стародавние» роли мирно уживаются, и происходит это потому, что инвестиции женщин в семью неуклонно порождают их независимость, обретение ими смысла жизни, а также власти и нежных доверительных отношений. Главенствующее положение женщины внутри семейной ячейки совместимо отныне с индивидуалистическими референциями и обречено на то, чтобы сохраниться надолго. А при таких условиях существующее в мире бизнеса неравноправное положение мужчин и женщин в высших эшелонах власти исчезнет еще очень нескоро.

Нет никаких сомнений в том, что детские сады, организации по оказанию помощи семье и домработницы предоставляют, да и будут предоставлять женщинам из руководящего состава возможность более энергично заниматься карьерой. К тому же нынче предприятия принимают определенные социальные меры для того, чтобы помочь женщинам успешнее сочетать служебные

420

обязанности с обязанностями семейными (центры детского воспитания, службы скорой помощи для больных детей, работа с неполным рабочим днем). Однако сомнительно, что эти социальные механизмы, даже если их действие будет усилено, способны устранить все трудности, которые создают семейные обязанности. В отличие от того, как это бывает у мужчин, полная вовлеченность женщин в служебные дела происходит, по крайней мере отчасти, в ущерб их роли в семье. Лидерство мужчин не требует, чтобы они ради него хоть в чем-то пожертвовали ролью отца, а вот лидерству женщин сопутствуют конфликты и чувство вины из-за небрежения к материнским функциям. И как при таких условиях можно представить себе, что конкурентная борьба между мужчинами и женщинами будет вестись на равных? Все преимущества на стороне мужчин, у них они и останутся еще не на одно поколение, поскольку огромные инвестиции женщин в домашнюю сферу имеют все шансы и в будущем служить отличительной чертой скорее женского пола, чем мужского.

Интериоризация женщиной своей роли в семье столь сильна, что, даже добившись для себя стратегически важных постов, женщины, имеющие детей, не слишком верят в возможности своего дальнейшего продвижения по службе и выглядят менее расположенными к тому, чтобы вносить изменения в деятельность предприятия, и они не столь склоны к риску, как женщины, не имеющие на своем попечении детей^. Из-за своей двойной нагрузки женщины из руководящего персонала в сравнительно большем количестве, чем мужчины, уходят с работы и предпочитают заниматься трудовой деятельностью хотя и за счет своего свободного времени, но на дому^, чтобы иметь

^Terri A. Scandura, Breaking the Glass Ceiling in the l990s, rapport cite, p. 32.

^Marie-Francoise Marchis-Mouren, Francine Harel Giasson, «Faire carriere autrement: quitter l'organisation pour se lancer a son compte», in Prendre sa place: les femmes dans l'univers organisationnel, op. cit., p. 119 - 145.

421

возможность более гармонично совмещать роль матери с ролью женщины - профессионала в своей области. И если женщины стоят у истоков движения по созданию предприятий, то они при этом остаются мелкими служащими со скромными доходами, которые чаще всего не желают существенного расширения своего предприятия. Бурное развитие женской предпринимательской деятельности означает не столько поиск ими власти, сколько стремление к независимости, к материальному достатку и к самореализации, к наиболее оптимальному использованию рабочего времени и к новому способу соединения профессиональной деятельности с семейной жизнью^: в Соединенных Штатах половина предприятий, которыми владеют и управляют женщины, расположены у них на дому. Если женщины отныне и вкладывают очень много сил в трудовую деятельность, то желание совместить интересы семьи с профессиональными интересами выглядит как сущностная тенденция, причем более глубокая, чем одержимость карьерой и властью.

Общественные достижения и достижения в области чувств

Не одни только тяготы и обязанности семейной жизни являются причиной непродвижения женщин в высочайшие сферы управления предприятием. Моральные нормы, диктующие отношение каждого из двух полов к честолюбивым амбициям, к материальному и профессиональному успеху также играют в этом далеко не последнюю роль. Всем отлично известно, что власть

^Helene Lee-Gosselin, Monica Belcourt. «Les femmes entrepreneuses», in Prendre sa place: les femmes dans l'univers organisationnel, art. cite, p. 60-61,77-79.

422

не сводится к исполнению высших функций в иерархической системе: это некая человеческая страсть, которую философская традиция долгое время описывала как libido dominandi*, любовь к славе, стремление к почестям и к известности. Стремление к высоким рангам и к общественному уважению наверняка свойственно не одному только мужскому гендеру. Однако в различных обществах, в том числе и в нашем, мужчин и женщин не в равной степени «поощряют» к тому, чтобы ввязываться в погоню за должностями и положением, и борьба за престиж по-разному выглядит в глазах представителей мужского и женского пола. Именно эти различные системы ценностей, используемые для понимания того, что такое социальный успех, и лежат в основе разделения «судеб» власти по половому признаку.

Давайте рассмотрим все это подробнее. После многих десятилетий феминистических нападок на фаллократическую власть успех в профессиональной и материальной области все еще выглядит в большей степени наполненным положительным смыслом, более востребованным и придающим ценность прежде всего тогда, когда речь идет о мужчинах, а не тогда, когда речь идет о женщинах. Если мужчина обладает более высоким социальным статусом, чем его супруга, то это считается в порядке вещей, а вот обратное положение дел не всегда воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Ожидания двух полов, связанные с супружеской жизнью, развиваются в том же направлении: мечты выйти замуж за богатого мужчину остаются более распространенными и более социально узаконенными, чем мечты жениться на богатой женщине. Вместе с тем мужчины из руководящего состава больше, чем равные им по должности женщины, придают значение высоким окладам, далеко идущим карьерным соображениям, возможностям выдвинуться; что же касается женщин, то они скорее пред-

*Libido dominandi (лат.) - властолюбие.

423

почитают содержательную работу, хорошие условия труда, приятное окружение и удачно сложившиеся межличностные отношения^. Теперь, конечно, различные исследования показывают, что сходство мотиваций у мужчин и женщин из руководящего состава преобладает над различиями. Однако это не отменяет того факта, что величайшая значимость, которую признают за социальными достижениями мужчин, обычно заставляет их придавать больше веса, чем это делают женщины, мотивациям, внешним по отношению к работе (статус в обществе, заработная плата).

Общество по-прежнему продолжает оценивать достижения, следуя логике пола. Весьма вялые порицания вызывают запредельные инвестиции мужчин в свою профессиональную деятельность, зато суровая критика звучит в адрес тех женщин, у которых профессиональные амбиции наносят урон миру в семье и воспитанию детей. И женские достижения все еще в гораздо большей степени оцениваются главным образом по меркам ценностей личной жизни. В то время как мальчики-подростки отожествляют успех в жизни с общественным успехом, девочки-подростки в своем подавляющем большинстве осуществляют выбор в пользу успеха в личной жизни^. Точно так же для родителей будущее счастье их дочери в любви и в семье значит больше, чем ее успехи в зарабатывании денег, а свои честолюбивые ожидания в карьерной области они скорее связывают с сыновьями, чем с дочерьми: дочерям они желают в первую очередь интересной работы, которая могла бы сочетаться с их материнством, а вот сыновьям они желают прочного

^Jean-Marie Toulouse, Robert Latour, «Valeurs, motivations au travail et satisfaction des femmes gestionnaires», coll. cite. P. 123-137; O. Brenner, A. Blazini, J. Greenhaus, «An Examination of Race and Sex Differences in Managerial Work Value», Journal of Vocational Behavior, #32, 1988, p. 336-344.

^Bianca Zazzo, Feminin-masculin a l'ecole et ailleur, Paris, PUF, 1993, p. 175.

424

положения на службе и перспектив карьерного роста. В тылах неуклонно наступающей эгалитаристской культуры вновь возникает асимметрия ожиданий двух полов и их сексуальных ролей, традиционное деление женщина-в-сфере-личной-жизни/мужчина-в-сфере-общественной-жизни.

В этом нет ничего унизительного для женщин. Эпоха, когда женщину запирали в стенах ее дома и устраняли от общественной политической жизни, окончательно ушла в прошлое. Но этот грандиозный катаклизм отнюдь не означает появления взаимозаменяемости двух полов перед лицом дихотомии личное/общественное. То, что было раньше, продолжает свое существование в новом обличье, и если о разделении по половому признаку на личное и общественное больше не трубят на каждом углу, то из-за этого указанное разделение не перестает оказывать влияние на стремления и поведение двух гендеров. Так оно и есть: в семейной и в интимной жизни, как и в межчеловеческих отношениях, первое слово по-прежнему принадлежит представительницам женского пола, но зато социальный статус, роль в профессиональной деятельности, власть и общественный успех чаще всего сохраняют за собой представители мужского пола. На поверхностный взгляд мы уже достигли взаимообратимости половых ролей, но в реальной жизни разделение по половому признаку ролей на личные и общественные продолжается, пусть даже и на новый лад завуалированно, не столь принудительно и без неукоснительных предписаний.

Власть между смыслом и бессмыслицей

Описанная нами асимметрия все еще находит свое выражение и в планах, и в претензиях, и в уровне профессиональных притязаний двух полов. Как известно, в области профессиональной деятельности женщины

425

обычно строят менее амбициозные планы, чем мужчины; они не столь спонтанно и не так скоро, как мужчины, начинают видеть себя в мечтах в высших эшелонах власти. По окончании средней школы девушки чаще, чем юноши, выбирают для себя специальности, позволяющие заниматься профессиями с относительно низким социальным статусом^. Точно так же и среди студенток высших коммерческих или инженерных школ гораздо меньше тех, кто мечтает стать впоследствии генеральным директором или рассчитывает создать собственное предприятие, чем среди их соучеников^. В крупных фирмах женщины из руководящего персонала обычно демонстрируют мало склонности к заполучению наивысших должностей^. Это, конечно же, не означает, что у женщин нет социального и профессионального честолюбия, однако женщины делают упор прежде всего на стремлении быть сведущими и компетентными в какойнибудь конкретной области и уделяют мало внимания «политическим» планам достижения всемогущества. У женщин-руководительниц карьерные амбиции возникают скорее в качестве своего рода компенсации или своего рода отдушины при неудовлетворенности личной жизнью, чем в качестве социальной модели поведения и первоначального экзистенциального проекта*^. По сути

^Marie Duru-Bellat, L'Ecole des filles, op. cit., p. 88.

^Данные опроса «Le Point» от 25 avril 1992.

^Nicole Aubert, Le Pouvoir usurpe? Femmes et hommes dans l'entreprise, Paris, LafTont, 1982.

*Экзистенциальный проект - понятие, введенное Ж. П. Сартром; в своей книге «Проблемы метода» (1957) он утверждал: «даже самое примитивное поведение должно детерминироваться не только обусловливающим его отношением к реальным, имеющимся налицо факторам, но и отношением к определенному будущему объекту, который оно стремится вызвать к жизни. Это мы и называем проектом».

^Nicole Aubert, Le Pouvoir usurpe? Femmes et hommes dans l'entreprise, op. cit., p. 193-195. Вспомним в этой связи знаменитый афоризм Жермены де Сталь: «Слава для женщины могла бы стать всего лишь пышным трауром по счастью».

426

дела, профессиональные устремления женщин больше ориентированы на равенство с мужчинами^, чем на достижение высочайшего положения, огромного авторитета и неограниченной власти. Сексуальные стереотипы и примат успеха в личной жизни над общественным успехом имеют следствием ограничение уровня их притязаний и отказ от планов, связанных с правом на принятие самых ответственных решений и с верховенством над всеми остальными. За небольшим исключением женщины, которых общество склоняет к предоставлению приоритета ценностям личной жизни, не находят себя в погоне за властью; власть ради самой власти не может восприниматься ими как исконная конечная цель существования.

Вот почему мы не можем принять теории, рассматривающие «страх перед успехом» в качестве главной причины, объясняющей топтание женщин у самого порога руководящих инстанций. Пресловутый fear of success*^, представленный как специфическая черта личности женщин, несомненно, сумел стать основным тормозом для их профессиональных амбиций как потому, что верховенство мужчин представлялось чем-то вполне очевидным, так и потому, что успех женщины порождал специфические формы социального неприятия и непреодолимые конфликты ролей. Сегодня дела обстоят иначе. Теперь не те времена, когда девушкам обязательно надо было «тушеваться», отказываться от продолжительной учебы или же от ответственных должностей. Даже если к женским успехам и относятся сдержанно, они не вызывают больше социального остракизма. И следует рассматривать женский страх перед успехом

^Jacqueline Huppert-Laufer, La Feminite neutralisee? Paris, Flammarion, 1982.

*Fear of success (англ.) - страх перед успехом.

^Matina S. Horner, «Toward an Understanding of AchievementRelated Conflicts in Women», Journal of Social Issues, vol. XXVIII, 2, 1972.

427

не как неизменную данность, а как результат психологического влияния той культуры, которая ныне переживает упадок. В наши дни женщины не боятся успеха: просто у них нет столь же сильных социальных мотиваций, как у мужчин, чтобы карабкаться к вершинам власти. Теперь женщин держит поодаль от власти не психологическое давление, а вялое стимулирование со стороны общества к тому, чтобы они во всеуслышание заявляли о себе, поскольку их социализация скорее ориентирована на успехи в личной жизни, чем на организационные достижения, и скорее на развитие межличностных отношений, чем на доминирование в иерархической системе.

Женщины редко демонстрируют решимость подняться в своей организации на высшие ступени служебной лестницы, зато они критически воспринимают погоню за должностями и почестями, карьеризм и беспринципность, которые движут сильным полом. И невозможно отделить эту женскую отстраненность от борьбы за власть от социализации, тяготеющей к ценностям мира чувств и межличностного общения, где в качестве доминанты выступает «личная жизнь». Основополагающая для женской социализации ориентация на приоритет человеческой личности заставляет женщин - во всяком случае, в тенденции - противиться борьбе за должности и за власть, подобная ориентация лишает экзистенциального смысла стремление к власти ради самой власти и приводит их в отличие от мужчин к намерению пожертвовать собственной карьерой, если она идет во вред их семейной жизни. Дихотомия женщина-в-сфере-личной-жизни / мужчина-в-сфере-общественной-жизни действует как механизм, который наделяет смыслом погоню за властью для одних и лишает ее смысла для других. Когда экзистенциальный смысл идентифицируется в первую очередь с качеством отношений между людьми, создание промышленной империи, выдвижение корпорации в ранг мировых лидеров или захват все

428

более высоких мест в узком кругу руководителей с трудом можно признать возвышенным идеалом: воля к власти, хотя и не игнорируется, но и не наделяется глубоким смыслом, поскольку она ассоциируется с зацикленным на чем-то одном стилем жизни, отмеченным упоением властью, но лишенным эмоциональных связей. Однако женщины выглядят не столь зачарованными исполнением властных функций не только потому, что общественный успех менее значим для женщин, чем для мужчин, а главным образом потому, что их социализация, основанная на тяготении к «экспрессии» личной индивидуальности, приводит их к мысли о тщетности участия в проектах, нацеленных на обретение господства и власти. И даже если отрицательные примеры, связанные с женской нахрапистостью, могут отчасти объяснить самоцензуру, демонстрируемую женщинами в деле завоевания власти, суть не в этом. Еще до того как вступят в действие психологические барьеры (конфликт ролей, страх перед самоутверждением, утрата женственности), уже возникает позиция самоустранения. Женщины занимают подобную позицию по отношению к власти вследствие блокировки чувств, ибо неизбежная инфляция ценностей частной, эмоциональной жизни и межчеловеческих связей девальвирует в глазах женщин экзистенциальный смысл власти начальника.

Давайте все-таки поостережемся объяснять все трудности, с какими сталкиваются женщины при попытке представить себя главой организации, в свете психоаналитических воззрений, которые, подчеркивая бремя эдипова комплекса, анализируют женскую мотивацию обретения власти как «невозможный акт и непреодолимое табу»^. Теория в данном случае не согласуется с исторической практикой. Пресловутый «невозможный» акт в действительности был-таки совершен. И именно теперь

^Nicole Aubert, Le Pouvoir usurpe? Femmes et hommes dans l'entreprise, op. cit., p. 234.

429

мы переживаем время осуждения glass ceiling, время феминистских требований паритета полов в политических организациях. Как можно увязать этот исторический процесс легитимации пришествия женщин во власть и требования ими этой самой власти с системой Бессознательного, Фаллоса и Эдипа, по существу, онтологически отчуждающей их от власти? Мы вынуждены отказаться от метапсихологического подхода, не способного дать объяснение происходящим метаморфозам. И если в наши дни редко можно встретить женщин, наделенных высшими функциями власти, то происходит это отнюдь не из-за «табу отцовской власти», рассматриваемого как священное и нерушимое, а под влиянием социально-исторических моральных норм, завышающих ценность инвестиций женщин прежде всего в сферу частной жизни. Отныне двери власти начинают приоткрываться, а в препятствиях, лишающих женщин доступа к ответственным постам, нет больше ничего непреодолимого. Остается одно только преимущественное тяготение к полюсу частной жизни: оно и продолжает, во всяком случае в тенденции, отвращать женщин от завоевания высочайших ступеней иерархической лестницы.

Существующее деление женщина-в-сфере-личнойжизни / мужчина-в-сфере-общественной-жизни еще в одном плане понижает шансы женщин в борьбе с мужчинами за обладание властью. Любая позиция власти подразумевает трудные решения, преодоление критических ситуаций и рискованные действия. Конечно, речь идет о взвешенном риске. И все-таки предприимчивость не может до конца порвать свои связи с дерзостью и авантюризмом, со стремлением бросить всем вызов, с проявлениями натуры бесстрашного бретёра и «игрока». Позволительно задать себе такой вопрос: если принять во внимание различные у двух полов системы социальной оценки, то одинаково ли мужчины и женщины воспринимают подобный аспект действий и принятия решений? Исследования уже давно выявили следующее:

430

менеджеры мужчины и женщины, судя по всему, по-разному относятся к риску^: и если мнения первых в отношении пользы риска разделились, то вторые, похоже, дают ему гораздо более негативную оценку, видя в нем скорее возможность провала, нежели подходящий случай для завоевания признания и власти. И сегодня еще многие руководители служб, ведающих персоналом, полагают, что мужчины лучше приспособлены к принятию рискованных решений, чем женщины^. Стоит ли этому удивляться? Само собой разумеется, что нет, поскольку положительное отношение к риску и завышение значимости социального успеха идут рука об руку. Нам не следует забывать об уроке, данном Гегелем: ради признания в обществе и авторитета мужчины сражаются между собою и идут навстречу смертельной опасности. Идея здесь сводится вот к чему: стремление навязать свою волю другим и добиться их уважения само по себе предполагает рискованные инициативы. И чем настоятельнее необходимость в общественном признании, тем легче вызов и риск наполняются позитивным смыслом. Есть все основания думать, что и в наши дни общепризнанный престиж высокого общественного и служебного положения толкает мужчин на то, чтобы более откровенно вовлекаться в действия, связанные с вызывающим поведением и с риском. И наоборот, если женщины и кажутся нам в меньшей степени наделенными вкусом к риску, то это происходит (во всяком случае, отчасти) из-за их приверженности к роли в сфере личной жизни, которая слабее побуждает их к тому, чтобы возноситься и побеждать. Извлекая из успеха меньше душевного удовлетворения, чем его в таком случае приходится на долю мужчин, женщины менее склонны к тому, чтобы бросать вызов обстоятельствам и существующему порядку вещей.

^Margaret Hennig, Anne Jardim, The Managerial Woman, New York, Pocket Books, 1976, p. 4750.

^»Women in Corporate Management», Catalyst, 1990, p. 13.

431

Мужчина-в-сфере-общественной-жизни/ женщина-в-сфере-личной-жизни: каково будущее этой дихотомии?

Каковы же перспективы развития асимметрии мужчина-в-сфере-общественной-жизни / женщина-в-сфереличной-жизни? Удастся ли все более усиливающемуся, проникнутому духом соревновательности и меритократии воображаемому сгладить это различие; удастся ли ему создать равноправное положение мужчин и женщин по отношению к ценностям общественного и служебного успеха? Вряд ли такое возможно. Совершенно очевидно, что функция материнства еще очень долго будет служить основным препятствием для торжества унификации половых ролей. Меньшее значение, придаваемое служебным успехам женщины, - это жесткая корреляция женской роли кормилицы с ролью воспитательницы детей. И пока женщины предназначены для выполнения материнских обязанностей, их профессиональные достижения и общественная роль в социуме будут менее престижны: эти два явления взаимосвязаны. Так было во всех известных нам обществах, и так будет впредь. И даже изменения невиданных масштабов, произошедшие в условиях жизни женщин (контроль над рождаемостью, понижение уровня рождаемости, женское высшее образование, легитимность женского наемного труда) не отменят действия этого фактора. Как мы уже имели возможность убедиться, главенство женщин в семейной сфере не может быть связано с историческими пережитками, поскольку не что иное, как индивидуалистические ценности, приводят женщин к тому, чтобы снова и снова «выкладываться» на традиционной «территории» частной жизни, чтобы снова и снова эту частную жизнь узурпировать. Идет ли речь о последовательном и неуклонном падении престижа матери в пользу ценностей, связанных с профессиональной деятельностью? Нет никаких оснований утверждать это, поскольку женщины из руково-

432

дящего состава по-прежнему продолжают выполнять свои первоочередные обязанности, связанные с воспитанием детей, и стремятся совместить служебную деятельность с ролью матери. Существует возрождение роли матери на новом историческом уровне, но никак не выморочная социальная модель. Даже если дипломы и карьера приобретают теперь в жизни женщины важное значение, трудно себе представить, будто оба пола станут завышать ценность успеха и честолюбия совершенно одинаково, памятуя о том, что материнство служит источником символического единения женщины со сферой частной жизни. Даже если женщины уделяют детям меньше времени, социальное «принуждение», вынуждающее нас признавать значимость особой связи между матерью и ребенком, не утратит из-за этого силы. Да и как могла бы культура не придать основополагающего смысла материнским функциям или не отразить в системе ценностей и в образе жизни сам факт наделения детей жизнью? И ни сила меритократических референций, ни успехи учреждений, берущих на себя заботу о детях, ни случающееся порой более активное участие отцов в семейной жизни, видимо, не сумеют серьезно повлиять на традиционное предназначение женщин играть особую роль в частной жизни.

В этом смысле горизонт демократических обществ выглядит и не столь недифференцированным, и не столь неустойчивым, как на том порой настаивают. Необходимо отказаться видеть в оппозиции женщина-в-сфереличной-жизни/мужчина-в-сфере-общественной-жизни архаичное социальное разделение, поскольку эпоха постмодерна в процессе собственного поступательного развития такое разделение в определенном смысле возрождает. Никто, конечно же, не оспаривает того факта, что отныне женщины не предназначаются исключительно для сферы частной жизни; их роль как в общественной, так и в профессиональной деятельности наделена в настоящее время очевидной социальной легитимностью.

433

И как следствие этого начинается «внедрение» женщин в высшие эшелоны власти. Однако силы, притягивающие женский пол к полюсу «частной жизни», столь влиятельны, что главенство мужчин в организациях еще далеко от упадка. Для демократического общества отсутствие в будущем разделения власти по половому признаку не более реально, чем наступление бесклассового общества. И гораздо больше вероятность того, что власть - во всяком случае, власть в экономике - сохранится у представителей мужского пола, чем вероятность того, что мужчины разделят ее с женщинами на паритетных началах. Речь в таком случае идет не об окончании периода размежевания между гендерами, а скорее о вечном возобновлении верховенства мужчин, пусть даже и менее демонстративного, чем прежде, и в принципе открытого для соперничества, питаемого новыми амбициями представительниц женского пола.

Мужчины играют и выигрывают

Есть и другие факторы, которые скорее всего еще надолго обеспечат мужчинам главенство в организациях. Речь идет об идеальных воплощениях собственного пола и о моральных нормах социализации, влияющих на свойства личности, на вкусы и поведение, рассматриваемые как присущие тому или иному полу. Приучая мальчиков вести себя, как положено мальчикам, а девочек - как положено девочкам, модели социализации формируют определенные позиции и настрой ума, один пол подготавливающие лучше, чем другой, к дальнейшей борьбе за власть и за влияние в обществе. С sex typing* начинается процесс социального воссоздания неравенства полов по отношению к власти.

*Sex typing (англ.) - секс-символ.

434

Многочисленные наблюдения показали, каким образом дух независимости и соревновательности успешнее развивается посредством воспитания мальчиков, чем воспитания девочек. Девочек, которых считают более уязвимыми и слабыми, чем мальчики, надежней защищают и больше опекают. Мальчиков чаще наказывают и больше критикуют; сталкиваясь с трудной задачей, они реже, чем девочки, получают помощь от своих родителей. Вместе с тем им раньше, чем девочкам, позволяют свободно перемещаться и на более дальние расстояния; в подростковом возрасте родители с большей неохотой позволяют уходить из дома дочерям, чем сыновьям. Таковы различия в моральных нормах, которые тормозят продвижение девочек к независимости и которые, напротив, способствуют развитию у мальчиков склонности к риску, большей веры в себя, меньшей пассивности и меньшего страха сделать шаг вперед.

На этот обусловленный воспитанием порядок вещей, подталкивающий мальчиков к независимости, накладывается социализация и психологическая практика мужчин, направленная на соревнование, на агрессивные действия, на самоутверждение посредством вызывающего поведения и противостояния другим людям. В отличие от девочек мальчики дерутся между собой и постоянно задирают друг друга; они более энергично, чем девочки, пытаются подмять друг друга под себя, установить иерархию, исходя из того, кто из них «самый сильный»; они боятся, что их примут за «мокрых куриц», состязаются в бахвальстве и прибегают в своей компании к приказам и угрозам^. У подростков влияние со стороны сверстников, дополненное еще и занятиями коллективными видами спорта, создает обстановку соперничества, соревнования и преодоления противника. Для того чтобы завоевать признание товарищей и привлечь

^Eleanor Maccoby, «La psychologie des sexes: implications pour les roles adultes», in Le Fait feminin, op. cit., p. 243-257.

435

внимание девочек, а также для того чтобы утвердить собственную значимость, молодые люди состязаются друг с другом: тем самым они хотят доказать свою силу, свое превосходство и свою мужественность. Агрессивные игры в спортивной культуре, потасовки, вписывающиеся в насаждаемые средствами массовой информации представления о мужественных мужчинах, сексуальные подвиги, потребные для выставляемых напоказ любовных побед, - все указывает на важность для построения мужской идентичности таких ценностей, которые связаны с соревнованием и с конкурентной борьбой. Победить, оказаться самым сильным, превзойти всех других - такова сердцевина идеала мужественности. Как же можно при подобных условиях удивляться тому факту, что мужчины занимают главенствующее место в сфере власти? Мужчины - естественным образом предрасположенные (причем в большей мере, чем женщины) к агрессивности, социализированные в основанной на соревновании культуре, побуждаемые к тому, чтобы гордиться своими победами над другими, и подстрекаемые постоянно доказывать свое превосходство, видят в борьбе за власть больше возможностей для повышения собственного престижа, чем второй пол.

К преимуществам представителей мужского пола можно было бы добавить еще кое-что. Если мужчины находятся под глубоким воздействием соревновательной культуры, развивающей в них амбиции, самоуверенность и завышенное мнение о себе, столь необходимые для того, чтобы стать лидером, то женщин излишне оберегающая их социализация «притормаживает», и следствием этого выступает более низкий уровень их самоуважения. Многие исследования как раз и объясняют менее честолюбивые планы женщин и их малое представительство в высших эшелонах управления отсутствием у них веры в собственные силы. Столь важный пункт, как уровень самоуважения, предстает перед нами в виде наиболее явной различительной черты, выявленной работами, посвященными мужчинам и женщинам

436

из руководящего персонала^. Да и сами женщины-руководительницы нередко считают определенный психологический настрой одной из главных причин своих достижений. Наряду со всем этим более скрупулезный анализ позволяет усомниться в заявленных утверждениях. Если девочки-подростки, похоже, имеют более негативное представление о себе, чем мальчики, то с женщинами из руководящего состава дело обстоит по-другому. Фактически у мужчин и женщин при равной заработной плате возникает и одинаковое представление об уровне своего профессионализма; что же касается восприятия ими собственной душевной силы, а также восприятия ими самих себя в отношениях с начальством и с подчиненными, то и здесь сходство между двумя полами имеет большее значение, чем различия: женщиныруководительницы воспринимают себя столь же позитивно, как и их коллеги-мужчины^. Если на верхних ступенях иерархической лестницы женщины по-прежнему очень малочисленны, то происходит это не из-за нехватки у них веры в себя - чувства, по сути своей, переменчивого и способного расти или убывать в зависимости от профессиональных успехов, - а в гораздо большей степени из-за их социальной роли, отмеченной печатью личной жизни, а также из-за способа их социализации, слабо ориентированного на самоутверждение в противоборстве с соперниками.

Конечно, в нашем обществе девушки все успешней усваивают соревновательные ценности. Вместе с тем, мы никогда не ориентируемся на одну-единственную модель социализации. Женский пол по-прежнему сильно тяготеет в сторону межличностных отношений, психологиче-

^Carole Lamoureux, Line Cardinal, «Femmes cadres et estime de soi», coll. cite, p. 66.

^Ibid., p. 69-74; Francoise Belle, Etre femme et cadre, Paris, L'Harmattan, 1991, p. 198 (более 9 женщин-руководительниц из каждых 10 считают себя столь же компетентными, как и их коллеги-мужчины).

437

ских переживаний, интимной жизни, эмоционально наполненных, семейных, а также связанных с эстетикой занятий, тогда как мужской пол склоняется к «инструментализму» и научно-технической деятельности, а еще к насильственным действиям и властным функциям. Даже в спорте, который подвергся широкой феминизации, мы видим, что соревновательные референции распределяются между представителями мужского и женского полов в разных пропорциях. Мальчики неизменно предпочитают соревновательные виды спорта, в то время как девочки - спортивную деятельность, связанную с тренировками, с обретением и сохранением формы. И если одних больше поощряют к достижению результатов, то других - к нахождению собственного стиля. Чемпионки высокого ранга не пользуются ни такой же славой, ни такой же известностью, как чемпионы-мужчины; и им в гораздо меньшей степени, чем спортсменаммужчинам, удается выглядеть в глазах молодежи образцом для самоотождествления^. Last but not least*, и потому молодые атлеты-мужчины чаще прибегают к допингу, чем девушки-атлетки^. Мы вынуждены констатировать, что, даже если женщины теперь гораздо чаще занимаются спортом, они все равно не придают состязательности ни того смысла, ни того значения, какие придают ей мужчины. Для женщин победа над другими кажется не столь важной, как сама физическая деятельность; для мужчин само соревнование выступает объектом, вызывающим появление пылких страстей: соперничать с другими, побеждать, быть лучшим - все это воспринимается как самоцель и самостоятельная ценность.

^Michele Metoudi, «Les femmes dans l'heroisme sportif». Esprit, nov. 1993, p. 29-40.

*Last but not least (англ.) - хотя и последний, но не худший.

^Suzanne Laberge, Guy Thibault, «Dopage sportif: attitudes de jeunes athletes quebecois et significations dans le contexte d'une ethique postmoderne», Loisir et societe. Presses de l'Universite du Quebec, № 2, automne 1993, p. 366-371.

438

Именно эти социальные и связанные с идентичностью нормы, ориентирующие мужской пол прежде всего на соревнование и результат, а женский - на межличностные отношения и интимную жизнь, и дают мужчинам преимущество при подъеме по служебной лестнице. Победить, властвовать над всеми остальными - цель в себе и идеал для создания мужской, но никак не женской идентичности. Это козырь в борьбе за власть, и мужчинам суждено его сохранить. Даже если (что весьма вероятно) проникнутая духом меритократии культура будет все больше расширять свое влияние, с трудом верится, что в будущем оба пола сумеют совершенно одинаково интериоризировать соревновательные ценности и что будет покончено с нормами социализации, предписывающими женщинам сферу семьи, межличностных отношений и соблазна. И столь же ошибочно было бы полагать, что новые психологические и связанные с межчеловеческим общением референции в состоянии разрушить соревновательный стержень мужской идентичности. Подобно тому как материнство является неизменным фактором, определяющим привязанность женщин к сфере личной жизни, мужская сексуальность и физическая сила мужчин (пусть даже сегодня они и не ценятся в их демонстративных проявлениях) действуют как «структурообразующие» силы, способствующие приданию большей значимости в области воображаемого-социального agon* и власти над другими. В человеческих обществах любые различия служат материалом для амплификации и метафоризации. И маловероятно, что «объективные» различия, касающиеся мужской силы, агрессивности и сексуальности, остаются - в социологическом и психологическом плане - на нулевом уровне смысла и не открывают простора для ассоциаций, оценок и социальных дифференциаций. В той мере, в какой базирующаяся на мышечной массе идентичность

*Agon (лат.) - публичное состязание.

439

обнаруживает свою связь с воображаемым, имеющим отношение к сексуальной мощи и телосложению мужчин, в будущем, несомненно, будет воспроизводиться господство идеала мужественности, боевитости и конкурентоспособности. Эгалитаристские влияния не покончат ни с социальными кодами, ни со стереотипами и с воображаемыми ассоциациями, касающимися различий между полами. Поступательное развитие индивидуалистически-демократической культуры, безусловно, дестабилизирует как роли, так и нравственные императивы двух полов. Однако этот процесс противоречит социальным, диктуемым условиями формирования идентичности, требованиям отличать роли и поведение мужчин от ролей и поведения женщин. И немыслимо представить себе состояние общества, освободившегося от необходимости такого различения.

В свете современных тенденций рассуждения относительно «поражения мужчин» не внушают нам ничего, кроме скептицизма. Мужчины, социально подготовленные к тому, чтобы утверждать собственное «я» в столкновениях с другими людьми, не утратили привилегированного положения, помогающего им добиваться победы в борьбе за власть и славу. Если что-нибудь и подверглось девальвации, то это прежде всего ценности мужского шовинизма и особенно нарочитые проявления мужского начала. Значимым феноменом в этом смысле выступает не кризис преимущественных прав мужчин, а неизменность идентичности, проступающая сквозь те эфемерные формы, в какие она облекается. Воля к власти, потребность мериться силами с другими людьми и вкус к победе ради победы по-прежнему остаются теми принципами, которые интериоризированы в большей степени мужским полом, чем женским. Как подметил еще Гегель, мужская субъективность строится посредством конфликта между людьми за признание и авторитет*. Эта

*Юноша «должен принять условия, поставленные ему этим миром, и от их неподатливости отвоевать то, что он хочет иметь

440

социальная модель не утратила силы, она продолжает жить, пусть даже и без аспекта, связанного с войной. С самого «начала» истории и до наших дней мужчины утверждают себя в противоборстве друг с другом и в состязаниях, где каждый оценивается по заслугам. Мужская идентичность, не столько поврежденная, сколько возродившаяся в новых условиях, по-прежнему позволяет мужчинам в обществах открытого типа сохранять за собой доминирующее положение во властных структурах^. «Кризис мужественности» - это скорее литературный образ, чем глубокий социальный феномен: у мужчины есть будущее, и власть в его руках - таков неизменный горизонт для эпохи демократии.

для себя самого» (Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 3. M.: Мысль, 1977. С. 89. Подробнее о юношеском возрасте Гегель говорил в своих «Лекциях по эстетике», см.: Гегель. Соч. Т. XIII. M.; Л.: Соцэкгиз, 1958. С. 154).

^Даже тогда, когда женщины занимают ответственные должности, в частности, в административном руководстве, очень малое число из них доходит до самого верхнего уровня власти, они все еще занимают низшие места в иерархии (см.: Sylvie Paquerot, «Les femmes cadre dans la fonction publique du Quebec», op. cit., p. 250). Как известно, подобная иерархия внутри иерархии, заново воспроизводящая главенство мужчин, обнаруживается также и в мире бизнеса, и в большинстве правительств.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология