Бируни. Собрание сведений для познания драгоценностей (Минералогия)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Г. Леммлейн. Минералогические сведения, сообщаемые в трактате Бируни

V. ПРИМЕНЕНИЕ ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ

Применение твердых цветных камней в эпоху средневековья
ограничивается в основном изготовлением украшений и утвари. Немногие камни
благодаря специфическим физическим свойствам находят себе
применение в технике. Как отдаленный отголосок употребления камня на заре
человеческой культуры такие камни, как кремень и обсидиан, сохранили
свое значение при исполнении некоторых ритуальных обрядов. Многим
камням приписываются целебные и магические свойства, и их ношение
и употребление одновременно преследует не только декоративные цели,
но и цели ограждения владельца от опасностей и болезней. По существу
оба назначения камня — украшение и «оберег» — сливаются. Поэтому
некоторые камни расцениваются не по их внешним качествам,
характерным для драгоценных камней, — цвету, блеску, прозрачности, твердости,
а по якобы присущей им магической силе.
Драгоценные камни наряду со многими другими веществами
минерального происхождения широко входили в качестве препаратов в рецептуру
средневекового врачевания. Они употреблялись в тонко истолченном
виде, на них настаивалось целебное питье и притирания, их прикладывали
или носили на пораженных частях тела.

1. УКРАШЕНИЯ ИЗ ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ

Во введении к своей книге Бируни перечисляет предметы,
украшаемые драгоценными камнями. Он пишет, что они употребляются для
«мужских перстней, царских корон и того, чем унизывают перевязи, пояса,
головные уборы, рукавицы, жезлы и посохи для них самих (царей),
а также для тех, кто предстает перед ними; у женщин драгоценные камни
идут на гребни, венцы, браслеты, ножные кольца, покрывала, наручные
и шейные украшения и ожерелья» (24).
Практически ни один человек, ребенок или взрослый, мужчина или
женщина, не оставался без хотя бы самого скромного украшения из камня.
Обычно это бывала связка бус для ношения на руках, ногах или на,тдее
в виде ожерелья. Археологические наблюдения это вполне подтверждают.
Иногда каменные бусы заменялись стеклянными или в крайнем случае
раковинами каури. «Молодые девушки арабов и деревенских жителей
прикрепляют их нанизанными к рукам и ногам» (128), — пишет Бируни.
С целью предохранения от «сглаза» украшались камнями и домашние
животные.
Мужчины и женщины носили различные камни или камни различных
оттенков. Бируни перечисляет ряд камней, делящихся на мужские и
женские сорта. Мужские более темные, женские более светлые. По нашим
наблюдениям над мужскими и женскими погребениями бронзовой эпохи
в Самтавро близ Мцхета в Грузии, ожерелья из темного сургучно-красного

сердолика без исключения принадлежали мужчинам, а из cBeiviqro розово-
красного — женщинам.51
В Индии с ее исключительным изобилием камней создались сложные-
правила размещения различных камней на разных частях тела. По словам
Бируни, для нахождения оттенка окраски алмаза индийцы погружали его^
в сосуд с соленой водой, «и тот'алмаз, который покажется самым белым и
будет отборным, он считается наиболее пригодным для украшения мечейг.
ожерелий и всяческих уборов, которыми украшают верхнюю часть тела;
тот же, который покажется в этой воде красным, подходит для украшения
поясов и того, что покрывает середину тела; тот, что покажется в ней
желтым, [идет] на вставки в перстни, запястья и браслеты; тот, у которого
цвет переходит в черный, идет для ножных браслетов и других
украшений для ног» (182).
Ожерелья были одной из излюбленных и распространенных форм
украшения. Подбор камней или жемчужин в ожерелье составлял особое
искусство. Этим занимались или специалисты низальщики или молодые
девушки. О девушках Бируни говорит, что они «состязаются друг с
дружкой в этом занятии, проявляя изящество и изобретательность в красоте
нанизывания жемчуга, нежными пальцами рук с чувствительной кожей»
(98). Подбор жемчужин для ожерелья начинается с выбора самой крупной^
занимающей центральное место в снизке. Эта жемчужина называлась «Фа-
рид» (Единственная), а сама снизка называлась килада (ожерелье) (116).
Реже срединная жемчужина называлась «Йатима» (Сирота). «Но чаще еа
называют „Единственной", так как название „Сирота" относится
специально к знаменитой крупной жемчужине» (142). В грузинских
описаниях драгоценностей в уборах царей крупная жемчужина также
называется «Сиротой» (Оболи). Камни, выделяющиеся своими размерами
и игрой в ожерелье, браслете или в других ювелирных изделршх,
европейские ювелиры обычно называют «Солитером», то есть «Единственным».
Когда выбрана срединная, самая крупная жемчужина, подбираются
еще две одинаковые, достаточно крупные жемчужины, но меньшие, чем
«Единственная». Они располагаются по обе стороны «Единственной». «Фа-
рид — это жемчужина, которая [в ожерелье] помещается посередине,
подле сестер, вслед за ней жемчужины ахват (сестры), а вслед за ними
упомянутые [мелкие] жемчужины (дурр), которые нанизываются попарно по
сторонам» (143). Жемчуг «нанизывают попарно в ожерелье и надевают на
руку в два ряда, которые называются акрас, то есть „ряды"». Если [две
одинаковые жемчужины] нанизывают около средней жемчужины одну против
другой, то в таком случае она теряет название «Сироты» (Йатима) в смысле
одинокости, поскольку она получила сестер. И расположение [жемчужин]
рядами одна против другой называется таккарус (96). Описанное здесь
попарное расположение жемчужин одинаковых размеров рядами одна
51 Г. Г. Леммлейн. Каменные бусы Самтаврского некрополя. Материалы
по истории Грузии и Кавказа, 29, Тбилиси, 1951, стр. 183—232.

против другой около средней крупной становится понятным, если
представить себе связку жемчужин сложенной вдвое. От крупной жемчужины
или камня, занимающего нижнее (среднее) место в ожерелье, по обе
стороны идут два ряда, убывающих по размеру бусин.
Бируни объявляет безвкусным сочетание в ожерелье жемчуга с
цветными камнями. Он пишет, что один из поэтов полагает, будто «белый
жемчуг красив в ожерелье, когда он находится между двух красных камней,
то есть яхонта и коралла, но такое перемежающееся нанизывание —
дурное. Только мелкий жемчуг между каждой крупной жемчужиной и двумя
яхонтами по сторонам должен служить для их разделения и удаления
друг от друга, и тогда от яхонта на гладкой поверхности жемчуга
засверкает красный отблеск, и эта краснота будет сходна с золотом» (124).
Для разделения крупных жемчужин иногда служили бусины из
камней, однако, по-видимому, как правило, не прозрачных: «Мелкие бусины,
разделяющие жемчуг в ожерелье, могут быть из гагата, бирюзы или
лазурита, хотя в большинстве случаев они бывают из золота, и тогда отблеск
золота бусин придает желтый оттенок жемчужинам» (105).
Бируни сообщает о своеобразном назначении ожерелий у сасанидских
шахиншахов Ирана: «На их коронах и в их ожерельях были бусы,
называвшиеся „бусами царствования", и служили они для обозначения их дат,
подобно тому, как в азартных играх для обозначения выигрыша — узлы,
таким образом, что по истечении года [царствования] добавлялась к ним
одна бусина, и по ним узнавали, сколько лет царствовал каждый царь, и
так повторялось это у каждого преемника умершего царя . . .», «... у Хо-
сроев такими бусами служили самые лучшие жемчужины» (146).
Помимо ожерелий для ношения на шее и снизок для ношения в виде
браслетов на руках, из каменных бус и жемчужин низались четки,
имевшие весьма широкое употребление у арабов.
Бируни пишет, что у Хосроев, то есть у сасанидских шахиншахов,
«имелись четки из царских особенно крупных жемчужин, число которых
на нитке двадцать одно зерно, и назывались они. . . наск шумора, ибо
изготовлялись они (четки) в соответствии *с [числом глав] — наск — [их]
книги, называемой „Авеста". И зерна эти были расположены в
определенном порядке, и, перебирая их пальцами, произносили славословия, согласно
правилам, установленным для чтения молитв утром каждого дня» (147).
Драгоценными камнями украшались и предметы культа. Бируни пишет
о золотом диске, поднесенном Каабе: «Ал-Мутеввакил послал туда [диск]
солнца из золота, увенчанный жемчугом, яхонтом и хризолитом, и его
на цепи подвешивали во время паломничества» (62). Корни ритуального
употребления камней на Востоке уходят вготдаленнейшие времена. Особое
значение некоторые камни имели в качестве вставок в глазницы изваяний
богов. Бируни пишет, что в Синде был идол из дерева «с глазами из двух
прекрасных яхонтов» (48). И далее, что «в стране Давар был идол по имени
Зун, отлитый из золота, а в глазах у него были превосходные яхонты»
(65). Крупные цветные камни в качестве глаз вставлялись, по свидетель-

ству античных авторов, в глазницы изображений восточных богов Адад и
Бела. Один из камней, описанных у Плиния, даже носил название окулюс
бели, то есть «глаз Бела».
Лукиан, греческий автор II в. н. э., сириец по происхождению,
подробно описывает скульптурное изображение богини Геры в г. Гиераполе
в Сирии: «Изображение [Геры] вызолочено и осыпано драгоценными
камнями. Одни из них светлы и прозрачны, как вода, другие искрятся,
подобно вину, а третьи горят, как огонь. Среди них много сердоликов,
гиацинтов и смарагдов, принесенных египтянами, индийцами, эфиопами,
мидянами, армянами и вавилонянами. Несколько подробнее стоит
остановиться на камне, который находится на голове Геры. Его зовут
„Светочем", и это имя вполне соответствует производимому им действию: ночью
он светит так ярко, что освещает собою весь храм как бы множеством
светильников. Днем, когда этот свет ослабевает, камень по внешнему виду
становится похож на огонь»*52
Для вставок в глазницы скульптурных изображений богов обычно
употреблялся прямослойный оникс, который для этих целей гранился в виде
овального кабошона. Верхний темный слой в виде центрального кружка
изображал темный зрачок, а нижний белый слой, выступающий из-под
темного, изображал белок. Известны статуи крылатых хеттских богов с
глазами из оникса. Такие глаза производят необыкновенно живое
впечатление. Кабошоны из оникса в виде глаза очень распространены в качестве
вставок в кольца. Им придавалось магическое свойство защиты от дурного
глаза. Необходимо указать на уже упоминавшуюся близость понятий «глаз»
и «драгоценный камень». В славянских языках «глаз», «глазок»
первоначально означало именно «блестящий камешек». По Плинию, племена,
добывавшие янтарь в Балтике, называли его глессум. И в современном
русском языке у ювелиров «глазок» означает «камешек», «вставку» в перстень.
В арабской поэзии с ониксом нередко сравнивали глаза. Бируни цитирует
такое двустишие:
Оникс, яхонт и жемчуг —
Твои глаза, щеки и зубы (167).
Существенное применение имели драгоценные камни для резьбы
печатей. Античные печати обычно оттискивались на воске и поэтому было
важно, чтобы каменьне прилипал к воску. Изображение на таких камнях —
геммах — резалось довольно глубоко, давая выпуклые,
горельефные оттиски. Часто сама печать имела форму кабошона, и оттиск на воске
с нее получался на дне выдавленного таким камнем углубления. Это
предохраняло изображение на оттиске от повреждений. Печати в виде
кабошонов были весьма распространены и в сасанидском Иране. Раннемусуль-
манские печати также довольно часто имели форму овального кабошона.
В эпоху Бируни и позже печати стали делать исключительно с плоской
поверхностью, что, очевидно, было вызвано широким применением бу-
52 Лукиан. О сирийской богине. М., 1915, стр. 307.

маги, на которой оттиск печати делался краской или копотью. На
мусульманских печатях IX—XII вв., так же как, впрочем, и на более поздних,
как правило, вырезались только имя владельца, какое-либо изречение из
Корана, но никаких изображений, что было строго запрещено. Печати
резались преимущественно из сердолика, но встречаются печати и из
оникса, зеленой яшмы, гелиотропа, ляпис-лазури, гематита, горного
хрусталя, альмандина, перламутра, реже из сапфира и изумруда. Камни
вставлялись в перстни, но чаще укреплялись в специальные
металлические подвески, сохранявшиеся у владельца в поясе вместе с ключами.
По-видимому, было немало и любителей камней, которым доставляло
удовольствие просто перебирать неоправленные цветные камни. Бируни
рассказывает о любви к камням Ибн ал-Джассаса, большого их знатока:
«У него были отборные драгоценные камни, которые он хранил в шкатулке;
и когда ему бывало тяжело, он требовал шкатулку, высыпал камни из нее
на колени, чтобы этим отогнать заботу» (145).
С другой стороны, Бируни с возмущением пишет о тщеславном
излишестве в употреблении драгоценных камней, которыми злоупотребляли
феодальные мусульманские владетели (30, LXXXVII, 261).
Некоторые описываемые у Бируни предметы, по-видимому,
представляли собой шедевры ювелирного искусства. Он передает рассказ о
правителе Хорасана, который нашел «принадлежавшую одному из Хосроев
пальму, отлитую из золота с нанизанными на ней разнообразными
драгоценными камнями, подобно зеленым и спелым финикам» (63). Большой
интерес представляет описание скульптурного изображения, вырезанного
из сапфира: «У нас в казнохранилище в Хорезме находился кусок камня,
среднего между небесным и сурьмяным цветом, весом немного меньше
шестидесяти миска лей. Из него была выточена [фигура] молодой женщины,
которая сидит подняв к груди колени и опустив на них подбородок, а
сплетенными пальцами рук она охватила ноги» (69).
Безудержная эксплуатация народа, монопольные права на добычу и
торговлю камнями и прямое военное ограбление соседей концентрировало
в руках некоторых восточных властителей несметные сокровища. Бируни
коротко приводит результат описи одной такой сокровищницы: «Среди
богатств казнохранилища Абарвиза. . . находилось, помимо золотых и
серебряных денег, золотых и серебряных сосудов, одиннадцать коробов,
в каждом из которых было тридцать тысяч камней красного яхонта, и десять
коробов, в каждом из которых было двенадцать тысяч продолговатых
изумрудов, и сто коробов, в каждом из которых было по тысячи мускусных
струй и сто мешков камфары» (66).
О фантастических масштабах сокровищ восточных властителей можно
судить по протокольно точной записи одного свидетеля, присутствовавшего
при официальной описи трофеев иранского шаха Надира, разгромившего
в 1739 г. войска Великого Могола, последнего монарха Индии: «Число
сокровищ, в Джаган-Абате полученных, которые состояли в драгоценных
каменьях, жемчуге, золоте и серебре, превосходит вероятие. Корреспон-

дент российского в Персии резидента Калушкина, бывший сам при
разборе и описи драгоценностей сих, повествует о том следующим образом:
„Одних алмазов, яхонтов, изумрудов и лалов не в деле найдено в Мого-
ловой казне 60 ящиков, кроме того, драгоценных же камней в золоте,
как-то: сабель, кинжалов, щитов, перстней, перьев к чалме, конских
уборов, литавр, кресел и премножество других вещей, которых взято 21 вьюк
верблюжий, на российский вес 320 пудов, ибо каждый верблюд легко
40 батманов поднять может.
„Червонных индейских, полагая каждый в 6 рублей, серебряных денег,
также золота и серебра в слитках, в Джаган-Абате найдено по счислению
на 700 миллионов рублей, кроме драгоценных камней, которым никто и
цены положить не мог. Трон Моголов, у которого по обеим сторонам
сделаны два павлина, возбуждает в каждом необычайное удивление; ибо
выкован из золота и весь украшен алмазами, яхонтами красными,
изумрудами и лалами. О величине того трона не распространяюсь; но легко из сего
признать можете, понеже оный навьючен на осьми верблюдах. Все камни
в нем чистые, токмо не так велики, как те, которые не в деле; ибо мы
отобрали 200 алмазов, каждый весом 12, 16 даже 18 золотников. Сверх же
тех алмазов еще других взято разной величины, а менее полутора
золотника ни единого нет, восемьдесят батманов. Что же до жемчуга подлежит,
то оного столько сыскано, что бессчетно брали. О желтых и синих яхонтах
не упоминаю, понеже таких по 80 и по 100 золотников довольно взято.
Мы прежде. . . слыхали, что яхонт красный чистый и первой воды бывает
весом в один золотник, чему весьма удивлялись и не верили; а ныне я сам
видел множество красных чистых и первой воды, каждый камень от 5 до
6 золотников; кроме тех, есть много и по 10 золотников, токмо вода в них
не так чиста.
„Такое неслыханное сокровище видя, все обезумели. Одним словом
заключаю, что всего подробно описать не можно"».53

2. УТВАРЬ ИЗ КАМНЯ И ДЕКОРИРОВАНИЕ КАМНЯМИ
МЕТАЛЛИЧЕСКИХ ИЗДЕЛИЙ

Из крупных кусков оникса, сердолика и особенно из кристаллов
горного хрусталя вытачивалась художественно декорированная утварь
разнообразного назначения: чаши и кубки, кувшины и бутыли, масляные лампы,
нодсвечники и пр.
Благодаря свидетельству Бируни мы узнали, что в Кашмире
вытачивали сосуды из хрусталя местной добычи, а в Басре — из кристаллов,
привозившихся с островов Зинджей, то есть с Мадагаскара.
63 А. Малиновский. Известия об отправлениях в Индию российских
посланников, гонцов и купчин с товарами и о приездах в Россию индейцев, с 1469
но 1751 год. Труды и летописи Общества истории и древностей Российских, 7, М.т
1837, стр. 121—207.

Сосуды из оникса и сердолика обычно вытачивались гладкими. На их
полированной поверхности отчетливо вырисовывались сложные извивы
слоев камня, в которых воображение зрителя могло видеть
фантастические изображения животных или пейзажа. Картина слоев иногда еще
усложнялась природными темными пятнами, дендритным рисунком или
системой трещинок, необычайно обогащавшими и разнообразившими
расцветку камня. Искусство мастера состояло в том, чтобы так вписать форму
вытачиваемого сосуда в жеоду агата или оникса, чтобы на его поверхности
обнаружилось скрытое богатство рисунка слоев камня.
Изделия из оникса в античную эпоху пользовались необычайной
славой и оценивались, по свидетельству Плиния, в баснословные суммы.
Кроме сосудов, из них изготовлялись и другие предметы обихода. Плиний
пишет, что «из оникса сначала делали сосуды для питья, а потом ножки
к кроватям и стульям» (36, VII, 12).
Горный хрусталь благодаря своей прозрачности и бесцветности
особенно охотно использовался для вытачивания сосудов для питья.
Открытие богатейших месторождений Мадагаскара способствовало оживлению
и расцвету в VIII—XI вв. камнерезного искусства мастеров Басры, куда
горный хрусталь и наждак для обработки в изобилии доставляли морским
путем. Поразительные по тонкости резьбы, богатству рисунка и изяществу
формы изделия из хрусталя попадали в средневековую Европу или
торговыми путями или в качестве трофеев крестоносцев и сохранились главным
образом в инвентаре богатых монастырей и соборов. В Эрмитаже в
Ленинграде хранится лампа, выточенная из одного кристалла, украшенная
растительным орнаментом.
Особая виртуозность работы резчика, преодолевающая все трудности
обработки такого хрупкого материала, как горный хрусталь, проявлялась
при вытачивании тонкогорлых кувшинов с ручкой. Весь сосуд вырезался
из одного кристалла. Богато орнаментированная, изящно выгнутая ручка
должна была выносить тяжесть толстостенного сосуда, наполненного
водой или вином. Горловина кувшина с удобно развернутым носиком покато
переходила в объемистое тулово. Однако отверстие горлышка было узким,
и приходится поражаться сноровке мастера, сумевшего сквозь узкий
канал горлышка выбрать объемистую полость тулова кувшина. Поверхность
сосудов обычно декорирована сложным растительным орнаментом, нередко
оживленным сценами борьбы животных и птиц.
Бируни с явным сочувствием приводит несколько рассказов о
презрительном отношении суровых воинов-завоевателей к хрупким
недолговечным изделиям из горного хрусталя, захваченным в качестве трофеев.
Особенно характерен рассказ об Александре Македонском, который,
полюбовавшись подаренными ему хрустальными сосудами, тут же приказал
слугам разбить их, сказав: «Я знаю, что они будут разбиты моими слугами
один вслед за другим, и всякий раз это вызовет мой гнев, и я сразу избавлю
себя от многих огорчений, а их (слуг) — от моего гнева» (175).

Сосуды для питья делались и из камней более ценных, чем горный
хрусталь или оникс. Например, Плиний писал, что кристаллы
хризопраза (берилла?) «бывают такой величины, что из него делаются даже
сосуды для питья в виде челночка» (37, V, 20). А Бируни описывает, что
в сокровищнице одного владетеля был камень «Море» (Бахр) из красного
яхонта весом в двадцать восемь мискалей, но он был тонкий и вогнутый,
так что из него можно было пить (54).
Утварь из золота и серебра, конечно, также обильно украшалась
гранеными камнями.
Из мелких кусков хрусталя и других камней вырезались шахматные
фигуры и пешки для игры в нарды. «Пешки для шахмат вытачивают
шестигранные, а для нард — круглые», — пишет Бируни (175).
Из кусков нефрита вырезывались пряжки для поясов, а оникс шел «на
отделку поясов и для украшения [сбруи] лошадей» (169).
Украшение лошадей именно ониксом носило, конечно, тоже характер
ограждения от «сглаза», так же как и украшение лошадей и верблюдов
раковинами каури (127). Менее ценный, чем оникс, черный гагат,
которому также приписывались свойства отвращать «дурной глаз», шел на
амулеты для детей и на украшение сбруи ослов (186).
С еще большей пышностью, чем предметы обихода, украшалось
драгоценными камнями оружие. Плиний писал, что «в Индии из сардоникса
делали рукоятки к мечам» (37, VI, 23). Бируни упоминает о рукоятке ножа,
составленной из красных яхонтов. Парадные'жезлы составлялись
нанизыванием на тонкий стальной прут просверленных кристаллов берилла и
изумруда. Некоторые камни считались приносящими победу или
предохраняющими от поражений. Такими камнями были алмаз, нефрит и
бирюза. О нефрите — яшме Бируни пишет: «Передают, что нефрит. . .
называется камнем победы, и по этой причине тюрки, стремясь достигуть победы в
единоборстве и в схватке, украшают им свои мечи, седла и пояса» (184).
Тщеславие восточных сатрапов, утопавших в роскоши, заставляло их
"каждый свой шаг обставлять предметами, поражавшими неслыханной
стоимостью. Характерен в этом отношении один из рассказов Бируни
о яхонтах: «О Чулате рассказывают, что у него был большой кусок яхонта,
вставленный в подножку, при помощи которой он садился верхом. Два
человека брали ее за четыре конца, а он ставил на нее ногу и наступал на
драгоценный камень. Таким образом поднимали они его к паланкину,
пока он не оказывался на одном уровне со спиной мула» (53).

3. ТЕХНИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ КАМНЕЙ

Применение камней и минералов в технике всегда было весьма
многообразно. Характер сочинения Бируни лишает нас возможности рассмотреть
применение камня в строительном деле и область использования
минералов как химического сырья, для этого в «Минералогии» почти нет
материала. Достижения в области препаративной химии в эту эпоху были очень

значительными, и сохранилось немало книг, написанных на эту тему.
Одна из важнейших книг по химии была написана ал-Кинди. Перу самого
Бируни принадлежит специальный трактат по фармакогнозии — «Сай-
дана». В «Минералогии» Бируни упоминает о некоторых технических
областях применения лишь твердых камней, а также о применении
магнита.
Пожалуй, наиболее интересным является свидетельство Бируни о
применении оникса для втулок в водяных часах. Об ониксе Бируни пишет,
что он «твердостью превосходит все ему подобные [камни!, и на это
указывает тебе то, что впускное отверстие для воды в сосудах,
предназначенных для часов, высверливают в куске оникса, его вставляют в бакиндан,
который припаивают ко дну сосуда. Оникс предпочитают для этого из-за
его твердости, дабы предотвратить быстрое воздействие на отверстие
постоянно текущей воды, от которой оно могло бы расшириться, таким
образом нарушилась бы правильность измерения» (163).
Устойчивостью оникса, агата и сердолика против истирания широко
пользуются и в современной технике точного приборостроения. Из
сердолика изготовляются опорные камни и призмы точных аналитических
весов, подпятники для компасных стрелок и для осей разнообразных
счетчиков, а также для настольных и стенных часов.
Из агата еще во времена Плиния делались ступки и пластинки для
растирания лекарственных и химических веществ. В XVI в. по
распоряжению Великого Могола Акбара разновески — «зерна» — для взвеши1
вания ювелирных изделий изготовлялись из агата.54
В ювелирной технике издавна применяются сделанные из агата
лощила для выглаживания золотых и серебряных изделий. Окончательный
лоск золоту придается лощилом из гематита. Бируни пишет, что
«переписчики Корана применяют гематит для лощения золота на рукописях» (203).
Речь идет о тончайшем листовом золоте, наложенном для украшения на
страницы рукописи.
Замечательные свойства магнита были известны уже в глубокой
древности. Ему приписывались различные магические свойства. Его
способность притягивать железо вызывала удивление, но технического
использования не находила. По крайней мере, в античной литературе мы не имеем
об этом сведений. Бируни, по-видимому, первый пишет о применении
магнита для отделения магнетитовых зерен от шлихового золота.
В «Минералогии» мы находим впервые бесспорное указание на
пользование линзой из горного хрусталя для увеличения. В рассказах о яхонтах
Бируни описывает употребление линзы для чтения рукописи: «Он клал
[ее] на строки книги, чтобы читать ее. . . Яхонт же этот имел форму
полушария и был обращен своей ]плоской] поверхностью к написанному, и
мелкие строчки можно было читать так же, как с помощью такого же полу-
54 См.: В. L a u f е г. Agate-archaeology and Folk-lore. Field. Museum of
Natural History Geol. Leaflet, 8, 1927.

шария из горного хрусталя, ибо через это письмена для глаз
увеличиваются, а строки расширяются. Причину же этого ведает наука о
зеркалах» (60).
В книге по оптике современника Бируни — Абу Али Мухаммеда ибн
ал-Хасана ибн ал-Хайсама ал-Басри (962—1038) дается чертеж с ходом
лучей и описание полусферической линзы. Увеличение она дает около двух
раз. Эта книга была переведена на латинский язык и издана в Базеле
в 1572 г. под названием «Opticae thesaurus Alhazeni arabis» («Сокровища
оптики араба Алхазена», то есть ал-Хайсама).
Важность свидетельства Бируни о том, что линзы из горного хрусталя
для чтения действительно были в употреблении, усугубляется тем
недоверием к описаниям ал-Хайсама, которое почему-то существует в истории
науки. Так, Ф. Розенбергер в своей широко известной «Истории физики»
пишет: «Странно, что он советует класть чечевицу плоской стороной на
рассматриваемый предмет, а выпуклой к глазу».55 Между тем
полусферическая линза, или линза в виде сегмента высотой несколько меньше
радиуса, дает увеличенное изображение именно при непосредственном
наложении на рассматриваемый предмет.
В Музее Грузии в Тбилиси имеется двояковыпуклая линза из горного
хрусталя (отдел истории, № а-319) диаметром 46 мм. Высота линзы 24 мм.
Верхняя поверхность линзы является сегментом высотой 17 мм, а нижняя
поверхность — сегментом высотой 7 мм. Линза была найдена на р. Афипс
в погребении IX—X вв. Линза по существу является полусферической.
Нижняя поверхность сделана не плоской, а слегка выпуклой,
по-видимому, потому, что полировку выпуклой поверхности гораздо легче
осуществить, чем полировку плоской поверхности. Линза такой же формы
диаметром 50 мм, происходящая из погребения времен викингов V—VIII вв.
хранится в Стокгольме.

4. ПРИМЕНЕНИЕ КАМНЕЙ ВО ВРАЧЕВАНИИ

Бируни весьма иронически отзывается о вере в магические целебные
свойства камней, которая в средние века была широко распространена как
на Востоке, так и на Западе.56 Его сочинение в противоположность
другим восточным лапидариям не может ни в какой мере служить источником
для изучения существовавших поверий о магических и целебных свойствах
камней. Если он и упоминает о каком-либо поверьи, то тут же
сопровождает свой рассказ ироническим замечанием. Так, говоря о
приписываемых алмазу ядовитых свойствах, Бируни тут же пишет, что он дал собаке
выпить воду, настоенную на алмазном порошке, и с ней ничего не случи-
55 Ф. Розенбергер. История физики, I. М.—JL, 1934, стр. 89
56 См.: М. И. Π ы л я е в. Символика и действие драгоценных камней. Журн.
«Труд», т. 27, СПб., 1895.

Рис. 19. Лупа из горного хрусталя. X в.
(Музей Грузии, Тбилиси).

лось. Хорошо известен производивший большое впечатление на
средневековых ученых опыт Бируни, которым он опроверг убеждение в
способности изумруда ослеплять змей. Упоминая о том, что гагат будто бы
растрескивается от «дурного глаза» и поэтому его носят для
предупреждения «сглаза», Бируни замечает, что гагат вообще очень хрупкий камень и
легко трескается. Он упоминает, что от «сглаза» носят также бирюзуг
нефрит и янтарь.
Иногда разрешение вопроса о том, верить или не верить в свойства
камня, Бируни лукаво предоставляет читателю. Например, в главе об
аметисте он со слов ал-Кинди пишет: «Его носят с целью предотвращения
болезни желудка. Попадаются среди них старинные камни с изображениями
на них змей и письмен на коптском языке, сейчас непонятном. Рассказ
об этих изображениях будет ниже». Ниже, в главе о нефрите (яшм), мы
читаем: «В книге по медицине упоминается камень яшб (яшма), полезный
при болях в желудке, и поэтому его привешивают на шею так, чтобы ок
находился вблизи желудка. Говорят, что на нем нарисовано нечто лучистое.
Говорит Джалинус (Гален): я проверил его на куске без рисунка, и он
оказался превосходно действующим при лечении болей в желудке, таково*
же действие изображений змей на аметисте» (185). В I в. н. э. имели
широкое распространение так называемые гностические камни с
фантастическим изображением приподнявшейся на жертвеннике змеи со львиной
головой в лучезарной короне. Вокруг змеи обычно вырезались
кабалистические знаки и магические слова. О подобных суевериях замечательна
писал Плиний: «Когда вырежут на них (камнях из аметиста) название-
луны или солнца ив таком виде повесят их на шею, на волосах павианаt
или на перьях ласточкиных, то якобы противодействуют они оговору и пр.
Я думаю, что это они написали не без презренья к роду человеческому и
посмеяния над ним» (37, IX, 40 ).
Характерна сама безличная форма, в которой Бируни сообщает о
целительных свойствах камней: «говорят» или «утверждают», что камень
такой-то обладает такими-то свойствами. Лишь один раз он упоминает о том,
что сам собирался изготовить снадобье, укрепляющее сердце, из толченых
мелких жемчужин, но следующий далее рассказ, полный юмора, сразу
создает впечатление несерьезности его намерения.
Минералы, дающие при растирании с водой на агатовой пластинке
цветной «сок», широко употреблялись в качестве разнообразных
лекарственных средств, в особенности при лечении глазных болезней. Об этом
упоминал еще Плиний (36, XXII, 43). Бируни приводит обширную выписку из
древней согдийской книги «Тубуста» о применении таких «соков», хотя,
впрочем, большинству этих снадобий приписывались чисто магические·
свойства (204).
Весьма интересно что Бируни, говоря о магните, отмечает «его
большую пользу при извлечении застрявших в ранах наконечников стрел и
концов скальпелей в венах» (200). Но ниже Бируни пишет, что магнит
помогает и при засорении желудка.

Бируни повторяет с соответствующими ссылками известные в
античной литературе суеверия, приписывающие аметисту способность
предотвращать опьянение. Тут же он говорит о противоположном свойстве амбры,
частица которой, помещенная в чашу чистой воды, приводит, если ее
выпить, к потемнению рассудка.
Особенно резко Бируни осмеивает магические камни вроде камня,г
предотвращающего грозу или вызывающего дождь.
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Наука