Бируни. Собрание сведений для познания драгоценностей (Минералогия)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Г. Леммлейн. Минералогические сведения,
сообщаемые в трактате Бируни

IV. ОБРАБОТКА КАМНЕЙ

Довольно подробные сведения об обработке драгоценных камней
обильно рассыпаны по всей книге Бируни при описании различных
минералов. В значительной мере они заимствованы из труда ал-Кинди,
к которому Бируни относился с величайшим пиететом, но многое было
подмечено и самим Бируни при его постоянном общении с ювелирами
и мастерами-гранильщиками. Ал-Кинди, будучи внуком ювелира,
очевидно, сам хорошо знал технику обработки камней и, по-видимому,
ему принадлежит заслуга введения технологических сведений в
восточную литературу о камнях. Бируни поддержал и развил это начинание.
Книга ал-Кинди до нас дошла только в отрывках и в виде цитат,
главным образом в труде Бируни. После ал-Кинди и Бируни новых
оригинальных технологических данных в восточной литературе о камнях
не появлялось. Позднейшие авторы обычно только цитировали или
пересказывали классические труды ал-Кинди и Бируни.
Однако эти короткие, крайне лаконичные заметки по технике
обработки становятся понятными только из сопоставления их со сведениями,
которые можно почерпнуть из изучения археологического материала
и в особенности из сведений о современной или недавней ремесленной
техники на Востоке. Этому способствует и то, что техника ремесленного
производства на Востоке отличается исключительным постоянством
традиций, уходящих в даль веков и даже тысячелетий. Как показывают
сравнительные исследования хронологически подобранных
археологических объектов, сделанных из твердых камней, техника их изготовления
почти не менялась иногда на протяжении тысячелетия и
совершенствование приемов их обработки происходило крайне медленно.32
Такой синтетический путь разработки вопросов археологической
технологии является, по-видимому, единственно правильным.
Перспектива и план таких исследований с необычайной прозорливостью были
намечены в программной статье о задачах разряда камня Института
32 См.: Г. Г. Л е м м л е й н. Техника сверления камепных бус из раскопок
на Кавказе. Краткие сообщения ИИМК, 18, М.—Л., 1947, стр. 22—30.

археологической технологии, написанной академиком Л. Е. Ферсманом
еще в 1922 г.33
Мы систематически рассмотрим различные виды механической,
термической и химической обработки камней, предварительно
остановившись коротко на размещении основных центров обработки драгоценных
камней и вопросах, связанных с организацией работы. Сведения,
сообщаемые Бируни об обработке железа, были подробно рассмотрены
Б. А. Колчиным,34

1. ЦЕНТРЫ ОБРАБОТКИ ДРАГОЦЕННОГО КАМНЯ

Древнейшие центры, где возникла массовая промышленная обработка
драгоценных и цветных камней, были расположены в долинах Инда,
Двуречья и Нила, где развились еще в IV—III тысячелетиях до и. э.
великие земледельческие цивилизации Древнего Востока — Индии,
Шумера и Египта. Тонкая, весьма специализированная техника обработки
камня, требующая разнообразных, подчас привозимых издалека
материалов, по-видимому, могла зародиться, развиваться и существовать
только в условиях городской культуры, в обществах с глубоко
прошедшей имущественной дифференциацией и четко организованной рыночной
системой обмена продуктов ремесленного труда на продукты земледелия.
Изделия из твердых камней, и в частности бусы, играли существенную
роль в вывозной торговле этих стран, ввозивших в обмен в первую
очередь недостающие у них металлы, необходимые для производства оружия
и сельскохозяйственных орудий.35 Этим несомненно объясняется
необычайное обилие привозных каменных бус в погребальных комплексах
бронзовой эпохи в Закавказье 36 как одном из крупнейших и
прославленных в древности центров цветной металлургии.37 Отголосок этого
сохранился даже в свидетельстве Плиния, который пишет: «Индия не
имеет ни меди, ни свинца, а выменивает их на свои драгоценные камни
и жемчуг» (34, XVI).
Развитию ремесленного производства обработки камней в Индии
особенно способствовало счастливое сочетание нахождения многочислен-
33 А. Е. Ферсман. Задачи исследования камня в предметах археологии
и истории культуры. Известия Института археологической технологии, Л.,
1922, стр. 9—24.
34 Б. А. К о л ч и н. Несколько замечаний к главе «О железе»
минералогического трактата Бируни. Краткие сообщения ИИМК, 33, М.— Л., 1950, стр. 139—152.
35 См.: Г. Ч а й л д. Прогресс и археология. М., 1949; Э. Μ а к к е й.
Древнейшая культура долины Инда. М., 1951.
36 См.: Г. Г. Леммлейн. Каменные бусы Самтаврского некрополя.
Материалы по истории Грузии и Кавказа, 29, Тбилиси, 1951, стр. 183—212.
37 См.: А. А. И е с с е н. 1) К вопросу о древнейшей металлургии меди на
Кавказе. Известия академии истории материальной культуры, 120, Л. (1935);
2) Древнейшая металлургия Кавказа и ее роль в Передней Азии. III Международный
конгресс по иранскому искусству и археологии. Доклады. М.—Л., 1939.

ных неисчерпаемых и легко доступных россыпных месторождений
сердоликов, агатов, цветных драгоценных камней и наждака, необходимого
для обработки твердых камней, а также алмаза, применение которого
в десятки раз повышает производительность труда камнереза. Это
сочетание, обусловленное своеобразием геологического строения Индостан-
ского полуострова, обеспечивало сырьем на протяжении более пяти
тысячелетий, по-видимому не прерывавшееся производство изделий
из разнообразных камней.
О добыче и обработке камней в Индии имеются свидетельства у
античных авторов и у большинства восточных авторов. Бируни, сам подолгу
бывавший в Индии и хорошо ее знавший, много пишет о камнях Индии
и Цейлона. Очень ценно для нас также свидетельство русского
путешественника Афанасия Никитина, побывавшего в Индии в 1466—1472 гг.,
о значении города Кулура в Гуджерате как центра обработки сердолика:
«А в Кулу ре родится сердолик, и здесь его отделывают, и затем на весь
свет оттуда развозят. В Кулуре же проживают 300 алмазников,
украшают оружие».38
Добыча и обработка камней является одной из существенных отраслей
кустарной промышленности ряда районов Индии и Цейлона. Центром
обработки сердолика и оникса по-прежнему остается Комбай в Синде
с вывозом изделий через Бароч, славившийся торговлей камнями еще
в эллинистическую эпоху под именем Боригазы.39
Месопотамские центры, по-видимому, также долго сохраняли
преемственность традиций обработки твердых камней, о которой можно
судить по технике резьбы шумерских и ассирийских цилиндров. Эти
традиции распространялись также и на ряд окружающих стран: Элам,
Сирию, Финикию. Они сохраняются здесь и при владычестве ахеменид-
ского Ирана и много позже, вплоть до сасанидской эпохи.
Арабское завоевание Месопотамии и Ирана не прервало этих
традиций. По-видимому, наоборот, широкое развитие заморской торговли
из портов Персидского залива, обильные поступления крупных,
замечательных по чистоте кристаллов горного хрусталя с Мадагаскара, куда
арабские мореходы проникали, вероятно, ранее VII в. н. э., налаженная
городская жизнь под защитой феодальной власти халифов,
расходовавших небывалые средства на поддержание пышности и блеска двора, —
все это способствовало еще большему подъему камнерезного
производства, как, впрочем, и других ремесленных производств.
Ведущую роль в обработке горного хрусталя и других камней в эпоху
Бируни играла Басра в Ираке. О значении Басры как центра
художественной обработки горного хрусталя мы впервые узнаём только от
Бируни: «Привозят его с островов Зинджей и Дибаджат в Басру, и здесь
38 См.: Афанасий Никитин.
39 См.: М. Хвостов. История восточной торговли греко-римского Египта.
Казань, 1907.

из него выделывают сосуды и другие предметы» (171). До знакомства
с «Минералогией» Бируни считалось, что замечательные по тонкости работы
резные сосуды из горного хрусталя вырабатывались в это время в Египте.40
Рис. 16. Цейлонский гранильщик драгоценных камней.
Большое значение в эпоху ислама в деле огранки камней начинает
приобретать также Йемен, который ранее, по-видимому, выступал
преимущественно как экспортер необработанного каменного сырья: агата,
сердолика, оникса, горного хрусталя, аметиста. Одним из центров
обработки сердолика в Йемене был город Сана в южной Аравии.
40 См.: Р. К a h 1 е. Bergkristall, Glas und Glassflusse nach dem Steinbuch von
al-Beruni. ZDMG, 1936, стр. 322-356.

Славу высокого искусства камнерезных мастеров Басры разносили
не только иракские купцы, торговавшие их изделиями, но и сами мастера,
искавшие заработков за пределами родины. Так, Бируни пишет, что в Газне
или Хорезме отдали вырезать чашу «гранильщику, прибывшему из Ирака».
Это не значит, что за пределами Басры не было своих мастеров.
Наоборот, оттого же Бируни мы узнаём, что обработку камней производили
и в Кашмире, и в Бадахшане, и в Газне, и в Рее, и в самом Хорезме и,
вероятно, во многих других городах Средней Азии и Ирана.
Бируни пишет: «Из Кашмира вывозят хрусталь или в виде
необработанных кусков, или в виде выточенных из него сосудов, чаш, шахматных
фигур, пешек для нард и бус величиной с орех. По чистоте кашмирский
хрусталь уступает хрусталю из страны Зинджей, и изготовленные там
изделия не отличаются такой тонкостью работы, как у басрийцев» (173).
В Бадахшане, по свидетельству Бируни, гранят и полируют лал
(шпинель), добывавшуюся в этом районе. Здесь же частично обрабатывалась
и ляпис-лазурь, развозившаяся отсюда по всему свету. Замечательные
камнерезные изделия Китая, по-видимому, не являлись предметами
вывозной торговли в древности ив средние века. Только изделия из нефрита
попадали из северо-восточного Китая в Среднюю Азию и Иран.
Изделия из камня, изготовленные в древнем Египте, достигали в эпоху
бронзы стран Закавказья. Особого развития камнерезная промышленность
Египта получила в эллинистическое время в Александрии и в Навкра-
тисе — греко-египетском городке в дельте Нила. Отсюда морским путем
ювелирные изделия развозились по всему бассейну Средиземного и
Черного морей и по речным и караванным путям далеко проникали в глубь
континента. Наряду с греко-египетскими центрами обработки камня
значительную роль также играли и малоазийские мастерские. В начале
нашей эры значение центра торговли, а позже и обработки камней
приобретает в Западном Средиземноморье Массилия, современный Марсель,
откуда шла торговля с Галлией. Можно предполагать, что камнерезным
мастерством занимались здесь выходцы из Сирии, поскольку в приморских
городах Галлии известны многочисленные колонии сирийских торговцев
и ремесленников.
В эпоху Бируни обработка камней в Европе хотя и существовала, но
заметно уступала Востоку и количественно и качественно. Развитие
европейского гранильного дела начинается только с феодализацией и ростом
городов, особенно в эпоху после крестовых походов. Искусство огранки
алмазов было завезено из Индии в Венецию в XIV в., откуда оно
распространилось в Париж, Брюгге, Антверпен и Нюрнберг. В Идаре на базе
местных залежей агата создается вероятно уже в XIII в. значительное
камнерезное производство, которым занимается почти вся община. Для
приведения в движение шлифовальных кругов большого диаметра,
вырубленных из песчаника, применяется водяное колесо. Устраиваются
гранильные, или «агатовые», мельницы и в Богемии, где начинают гранить
великолепный темно-красный гранат пироп, добывающийся из богатых россыпей.

В России издревле обрабатывали янтарь — во Пскове и Новгороде.
В Москве в XVI —XVII вв., а может быть и ранее, существовали мастера
«алмазники», гранившие камни и резавшие печати. В делах Патриаршего
приказа сохранились многочисленные записи о расчетах с такими
мастерами, русскими и иноземными. Большого размаха камнерезное и
гранильное дело в России получило с первой половины XVIII в. с открытием
Петергофской, Екатеринбургской и Колыванской казенных «алмазных
мельниц». На Урале создалась обширная кустарная камнеобрабатывающая
промышленность, изделия которой заслужили мировую известность.

2. РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА И ОРГАНИЗАЦИЯ РАБОТЫ

Обработка драгоценных камней — одно из самых трудных ремесел,
усвоение которого требует длительного ученичества, а для полного
овладения мастерством — недюжинных художественных способностей. Однако
массовое производство мелких изделий из камней, главным образом бус,
вставок в перстни и прочие, ограничивалось небольшим числом операций,
выполнение которых, по-видимому, согласно традиции, идущей из глубокой
древности, разделялось между несколькими мастерами. В феодальных
городах средневековой Европы цеховые организации гранильщиков
объединяли обычно мастеров двух-трех специальностей: огранщиков,
сверловщиков и резчиков печатей. Сохранились очень ранние цеховые уставы
гранильщиков Парижа, Оберштейна, Фрейбергг» и Богемии. Уставы
требовали десятилетнего срока ученичества — наиболее длительного из сроков
-обучения ремеслам.
О разделении труда и специализации в отдельных видах обработки
камня в книге Бируни свидетельствует ряд упоминаемых им наименований
мастеров — таких, как шлифовальщик, сверловщик, резчик печатей,
низальщик ожерелий. Даже один вид обработки камня разделялся иногда
на несколько операций, выполнявшихся разными мастерами, что, конечно,
значительно увеличивало производительность труда. Так,
просверливание камня обычно велось в два приема. Сначала мастер сверлом с крупным
алмазом надсверливал бусину, а затем подмастерья или ученики уже
окончательно просверливали ее. Если сверловка велась с двух сторон навстречу,
то число операций удваивалось и добавлялась еще операция переклейки
заготовок на новую доску. У прозрачных камней полученный не совсем
ровный канал еще обычно сглаживался трением на проволоке, смазанной
наждачной кашицей, а иногда и прополировывался.
Мы приведем из книги Бируни два отрывка, очень колоритно
описывающих обстановку работы резчиков хрусталя и сверловщиков жемчуга.
Бируни пишет, что в Басре из горного хрусталя «выделываются сосуды
и другие предметы. На месте его обработки имеется мастер-разметчик,
перед которым раскладывают крупные и мелкие куски хрусталя, он
рассматривает их и соразмеряет, какие наиболее красивые предметы могут из
жих получиться и как лучше всего их обточить; затем он делает на каждом

куске соответствующую разметку, после чего они передаются другим
мастерам, которые изготовляют из них то, что он сказал; разметчик получает
плату в два раза большую, чем остальные работники, в соответствии с сутью
разницы между знанием мастера и работой ремесленника» (171).
Окол и обрезки хрусталя и-агата, из которых изготовлялись крупные
художественные изделия, шли, очевидно, на изготовление массовой
продукции — бус, вставок, шашек для игры и т. п. Неизвестно,
обрабатывались ли эти отходы в тех же мастерских учениками или они передавались
мастерским, специально вырабатывавшим массовый товар.
Если первый отрывок раскрывает нам положение мастера-художника,
то второй отрывок говорит об участи ученика — сверловщика жемчуга:
«Кто знает ему (жемчугу) цену, не осмеливаются сами просверлить до-
конца особо дорогие зерна, а бросают их ученикам, не понимающим их
[истинной] ценности, и они смело продолжают над ними работу, при этом
у них руки не трясутся от боязни несчастных случайностей; ибо если это-
будет делаться с опаской, то во время сверления может что-нибудь
случиться и жемчужина рассыплется; иногда ученикам дают пощечину,
заставляя их плакать, чтобы отвлечь их [плачем] от попыток задумываться;
когда же жемчужины будут просверлены, опасность минует» (119).

3. ШЛИФОВАЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Тонкая механическая обработка твердых камней — шлифовка,
полировка и сверловка — требует употребления соответствующих по
твердости материалов. В шлифовальной технике эти материалы получили
название абразивных. Открытие необычайно высоких абразивных свойств
алмаза произвело форменный переворот в технике одной из самых
трудоемких операций обработки камня — сверления. Это открытие, сделанное·
вероятно на рубеже II и I тысячелетий до н. э. на родине алмазов — в
Индии, — получило широкое распространение только к первым векам нашей
эры. Плиний пишет, что алмаз «разбивается на столь мелкие пластинки,,
что их едва можно видеть. Резчики на камнях стараются их приобрести
и оправляют их в железо» (37, IV, 15).
В эпоху Бируни алмаз как наиболее твердый и стойкий абразивный
материал уже повсеместно употреблялся для сверления и разрезания
камней. Он пишет: «Жители Ирака и Хорасана не обращают внимания
на сорта алмаза и их цвет. Для них они все одинаковы по качеству, так как
употребляют их только для сверления» (84).
В описании нефрита Бируни пишет, что он «разрезается алмазом, и
из него вытачивают поясные пряжки и перстни» (184). Для разрезания
камней алмаз употребляется в виде мелко дробленого порошка,
затравливаемого в кромку тонкого железного диска циркульной пилы или, как ее
называют гранильщики, — резца. Для получения порошка из кристалла
алмаза его необходимо раздробить. Чтобы при дроблении не было потерь
такого ценного материала, его либо заворачивают в свинцовый лист„

либо в воск. Эту операцию Бируни описывает подробно: «[Алмаз]
обертывают к кусок свинца и легонько бьют по нему, пока сила ударов не одолеет
его, и тогда он не в состоянии причинять вред ни молоту, ни наковальне;
при этом достигается возможность предохранить от того, чтобы алмаз не
разлетался и рассыпался. При этом свинец можно заменить и воском в
тростниковой трубке. Когда алмаз раздроблен на мелкие кусочки или же
растерт, следует поручить кому-нибудь, чтобы он отгонял [от них] мух*
потому что, как говорят, они попадают им в хоботок и они уносят его и
таким образом уменьшают его вес» (85).
Мы добавим к сообщению Бируни еще описание дробления алмаза,
приводимое в армянской книге о камнях, несколько дополняющее наши
сведения об этой важной операции — подготовке алмазной пудры. После
описания дробления алмаза в свинце армянский автор добавляет: «В
случае недостатка в свинце алмаз кладется в воск и обертывается бумагой
в 12 слоев, после чего ударами молотка раздробляют его. Чтоб достать
в чистоте и без потерь крошечный алмаз, всю эту массу бросают в горячую
воду: воск тает, бумага всплывает на поверхность воды, а раздробленный
алмаз садится на дно сосуда. Достав его оттуда, толкут в стальной алмазной
ступке, и уже после того употребляют в дело» (Драгоценные камни, 2).
Следует заметить, что армянская книга была написана в XVI в., когда
толченый алмаз стали употреблять не только для распиливания и
сверлении твердых камней, но и для полирования алмаза. Впрочем, изобретение
способа полировки алмаза алмазной пудрой было сделано в Индии, по-
видимому, очень рано, еще до VI в. н. э. и применялось для исправления
внешних пороков камня.
Более дешевым, хотя и менее твердым абразивным материалом является
корунд и его разновидность наждак. Наждак для обработки твердых
камней употреблялся с древнейших времен. Он упоминается в египетских и
ассирийских текстах и в Библии. Упоминается он и у античных авторов
под именем смирне (греч.) и naxium (лат.). Диоскорид ппшеа: «Наждак —
это камень, которым резчики печатей вырезывают на камнях». Плиний
сообщает довольно подробно, что «для полирования мраморных вещей, а
также для резания и шлифования драгоценных камней долгое время
предпочитался наксийский камень. Потом получили преимущество привозимые
из Армении» (36, VII, 10). «Эфиопский песок считается для [пиления
мрамора] наилучшим. После эфиопского наиболее ценится индийский песок,
однако эфиопский мягче; он режет, не делая шероховатости. Индийский
же не столь хорошо сглаживает; но шлифовальщики должны его сперва
обжигать и потом тереть по мрамору» (36, VI, 9). Бируни называет также сорта
наждака и говорит, что наждак заменяют иногда самаркандским песком.
По европейским описаниям конца XVIII в.,41 в Бенгалии гранильщики
драгоценных камней пользуются для шлифовки брусками из корундового
41 С. G г е ν i 1 1 е. On the Corundum Stone from Asia. Philosophical
Transactions. Royal Society of London, vol. LXXXIX, 1799, стр. 403—448.

сланца. В куске такого сланца протерты желобки овального сечения,
в которых удобно вручную вышлифовывать камни в форме кабошона —
излюбленной в Индии и вообще на Востоке. Камень этот носит местное
название короне, а по другим данным 42 — коринд, откуда происходит
современное минералогическое -название корунд.
Из корундового порошка и из наждака в Индии изобрели способ
изготовлять искусственные шлифовальные камни, скрепляя его лаком. Они
формируются в виде кругов и насаженные на ось служат для огранки
самых твердых драгоценных камней. О таких искусственных абразивных
корундовых дисках сообщается уже у Псевдо-Аристотеля: «Когда он
(наждак) растерт в порошок, его смешивают со смолой, называемой лак, которая
его соединяет. И то, что на нем трут,' он выравнивает и удаляет с него
[неровности]». Об изготовлении дисков из наждака пишет и ад-Димишки.
Подобные корундовые диски в ходу и у современных кустарей-граниль-
лциков Индии и Цейлона.
Очень ценно указание Бируни на употребление для шлифования
мельничного камня: «Коралл обрабатывают с помощью наждака и
мельничного камня и просверливают [сверлом из] закаленной стали» (180).
Возможно, что шлифовка камней производилась на камнях,
приводимых в движение водяным мельничным колесом. Первые крупные
гранильные мастерские в Европе пользовались водяным двигателем. В XVIII в.
гранильные мастерские назывались в России «алмазными мельницами».
В процессе обработки камня шлифовкой ему придается требуемая
> форма, однако поверхность его получается при этом матовой. Камень
остается непрозрачным, без блеска, без «воды», пока он не будет
отполирован.
Для полировки камней употребляются тончайшие, отмученные в воде
порошки. Обычно для полировки употребляются более мягкие порошки,
чем для шлифовки. Бируни, ссылаясь на ал-Кинди, пишет, что для
полировки употребляется порошок йеменского оникса, «пережженного
так же, как пережигают известь» (46). О пережженном ониксе для
полировки камней писали также и Псевдо-Аристотель и позже ад-Димишки
в своей «Космографии». Оникс, или агат, после прокаливания теряет
капиллярную воду, белеет, становится непрозрачным, похожим на
обожжённую кость, и легко растирается в. тонкий порошок.
По-видимому, получение жженого оникса в Аравии практиковалось
издавна. Можно думать, что описанный у Плиния arabus lapis —
арабский камень, который «походит на слоновую кость и обожженный
употребляется на зубной порошок» (36, XXI, 41),—есть не что иное, как
обожженный оникс.
Некоторые камни, однако, не полируются обычными порошками.
Например, оказалось, что лал — шпинель полируется только пиритом —
железным колчеданом. Открытие бадахшанских месторождений лала и
СР. В г а г d. Mineralogie appliquee aux arts. Paris, 1821.

изобретение способа его полировки произошли в эпоху Бируни. Об этом
он пишет в трактате об удельных весах: «[Мастера] не сумели придать
им воду шлифовать их поверхность и полировать их. Затем опыт привел
их к камню, известному под именем баранджа, похожему по цвету на
золотистый маркашит, и благодаря ему их дело завершилось» (259). В
«Минералогии» он просто пишет, что лал полируют маркашитом, то есть
пиритом. Неизвестно, употреблялся ли пирит просто в молотом виде или же
в обожженном. После обжига пирита получается железный крокус,
являющийся великолепным полировальным средством.
Мягкие камни, вроде бирюзы, ляпис-лазури, мрамора, гагата, янтаря,
а также коралл и жемчуг обрабатывались инструментами из закаленной
стали.

4. МЕХАНИЧЕСКАЯ ОБРАБОТКА КАМНЕЙ

Механическая обработка твердых камней сводится к следующем
операциям: 1) грубой формовке путем окола осторожными ударами молотка
или резки дисковой пилой, затравленной алмазным порошком или
подмазываемой наждачной кашицей; 2) окончательной формовке путем
шлифования различными инструментами; иногда более сложные изделия
требуют еще резьбы или гравировки особым инструментом; 3) полировке
поверхности; 4) в специальных случаях — сверловке для получения
отверстий.
О приемах работы и употреблявшихся инструментах для обработки
камня можно обычно довольно точно судить по следам, оставленным
инструментом на поверхности изделия. Однако литературные данные,
конечно, всегда являются ценным дополнением, в особенности когда они
касаются не только рабочей (режущей) части инструмента, а и
двигательных устройств. Нужно отметить, что именно при обработке камня
впервые был использован принцип ротации. Лучковая дрель для
сверления камня явилась прообразом не только сверлильного, но и токарного
станка и всех машин с приводом.
Как ни мало о самих инструментах и приемах работы пишет Бируни
в своей книге, — а он пишет больше других авторов, — мы все же можем
составить себе довольно полную картину снаряжения камнерезного
мастера. В особенности если дополнить ее этнографическими данными о
кустарном камнерезном ремесле Индии и Ирана, сохранившем древние
традиции, сложившиеся еще задолго до Бируни.
Об операции окалывания на специальной ножевой опоре Бируни
пишет в главе о сердолике: «После того как Сердолик извлекут из печи, его
кладут на [ребро] горячей железной полосы, прочно закрепленной в земле,
и затем осторожно бьют по нему, отбивая [куски] по желанию» (160).
О яхонте с пороками в виде включений Бируни пишет: «Если они [пороки]
близки от поверхности камня, то верхний слой его скалывают, пока не
удалят с него все пороки. При этом уменьшается вес камня в связи с умень-

шением размера, и поверхность его становится неровной; однако
[последнее] не прибавляет ему новых пороков» (40).
Если окалыванием нельзя отделить кусков камня, как у нефрита,,
вследствие его вязкости, или если есть опасность разбить камень, его
разрезают дисковой пилой. Об этой операции Бируни коротко упоминает
при описании нефрита.
Чтобы придать окончательную форму предмету и сгладить его
поверхность, подготовив ее к полировке, применяют шлифовку абразивными
порошками и на шлифовальном камне. Наиболее примитивное
шлифование камней производилось трением вручную на удлиненных кусках
песчаника, подобных зерновым теркам. Особенно эффективно шлифовка
производилась на больших вращающихся водяным колесом камнях,
укрепленных на горизонтальном валу. Шлифовка особо твердых камней,,
вроде яхонтов, производилась кашицей из порошка наждака,
нанесенной на свинцовую доску — тахт асраб. Бируни, со слов ал-Кинди, пишет,
что яхонт «был выравнен посредством наждака (сунбададж) на свинцовой
доске. Иногда этот наждак стекает с доски в воду, в которую поставлено
ее основание» (46). Очевидно, это делалось для улавливания
отработанного наждака. Шлифовка на такой свинцовой доске производилась, по-
видимому, вручную. Однако в это время в Индии уже существовал
шлифовальный станок с дисками из корундового порошка на лаковом цементе.
По описанию Мак Гийра 43 такой станок у современных кустарей
Цейлона состоит из деревянной оси с железными остриями — центрами, на
которую насажены два диска, один поменьше, другой побольше. Ось
вращается или с помощью лучка самим мастером, или просто рзмнем,
который водит помощник.
Мягкие камни режутся напильником, пилой и ножом. При шлифовке1
существенную роль играет природа смазки, на которой размешан
абразив. Обычно употребляют воду. В некоторых случаях пользуются
маслом. При обработке янтаря инструмент смачивают скипидаром.
Добавление к воде некоторых веществ иногда заметно повышает абразивный
эффект. Кроме того, некоторые камни, так же как сердолик и оникс,
впитывающие в себя жидкость, обладают различными механическими
свойствами в сухом и во влажном состояниях. Обычно их перед обработкой
длительно вымачивают. Это явление, замеченное очень давно, послужило,
очевидно, поводом для сочинения всевозможных фантастических
рецептов размягчения камня, в которых особую роль обычно играли кровь
черного козла или менструальная кровь.
Бируни, всегда скептически относившийся ко всему не объяснимому
опытом, обошел молчанием эти рецепты. Только говоря о добыче золота
из жил, он пишет, что в Индии умеют размягчать камень с помощью
какого-то растения. Позднее греческая алхимическая и европейская средне-
43 J. D. McGuire. A Study of the Primitive Methods of Drilling. Report
of the United States National Museum, Washington, 1894, стр. 625—756.

вековая литература полны подобными рецептами. Отражение этого
предрассудка имеет место даже в весьма трезвой «Русской торговой книге»:
«Сказывают, что всякой же камень делают мягок и режут на нем и
золотят потому, что мягок, и опять учинят твердым, по старине каков был».
Для резьбы на камне употребляется набор железных дисковых
резцов малых диаметров, трубчатых сверл, штифтов и игол с шариками на
конце. Этот набор употребляется мастерами — резчиками печатей и
граверами. Хрустальные сосуды, о которых пишет Бируни, украшенные
сложным растительным орнаментом, фигурами зверей и надписями,
гравировались подобным инструментом.
Об операции полировки наиболее полно сообщает ал-Кинди. Бируни
в своей книге приводит целый отрывок об этом, из которого мы уже
делали несколько выдержек: «Яхонт не полируется, как другие камни,
при помощи влажного дерева ушари. Его полируют с водой на медной
пластине, на которой его трут вместе с порошком йеменского оникса. . .
Если же требуется глубокий блеск, то вместо медной доски применяют
{вращающийся] диск» (46).
Примерно то же и, вероятпо, из того же источника повторяет и ад-
Димишки в «Космографии» и Ахмед Тейфаши в своей книге о камнях.
Порошок из оникса смешивается с водой до консистенции клея или теста
и затем намазывается тонким слоем на медную доску. «На этой доске
камень трется до гех пор, пока не получит прозрачности и полировки,
превосходящей все другие прозрачные камни» (Ад-Димишкп).
Для камней, менее твердых, чем яхонт, употребляется не медная
доска или диск, а доска или валик из дерева ушари (Asclepias gigantea)
или, по сообщению ад-Димишки, из плотной древесины тамариска —
тирфа (Tamarix). Древесина дерева ушари не очень плотная, довольно
мягкая. Известно, что она употребляется в качестве подкладки для
огневой дрели, которая всегда делается из мягкой породы дерева.
Европейские гранильщики употребляют для полировки камней средней
твердости — кварца, агата и пр. — валик из тополя или липы. И только для
полировки рубина алмазной пудрой иногда употребляется твердая
древесина самшита. Для более мягких камней в качестве полировальников
употребляются также войлок, сукно и мездровая сторона кожи.
Бируни пишет, что один из камней «полируют при помощи
необработанной кожи, и это сорт камня наиболее дешевый и низкого качества»
{50). Речь идет, очевидно, о массовой полировке мелких изделий в
кожаном мешке, наполненном полировальной кашицей и обрезками кожи или
опилками. Такой мешок, наполненный шлифованными изделиями,
встряхивается в течение нескольких часов о'бычно двумя работниками, после
чего поверхность изделий оказывается полированной. Этот простой
способ, применяемый и сейчас в Иране и Индии, конечно, необычайно
повышает производительность труда полировщика. Поверхность изделий,
полированных этим способом, заметно отличается от поверхности
изделий, полированных на полировальниках, тем, что она не имеет никаких

следов инструмента. На поверхности же изделий, полированных на
полировальниках, всегда видна система параллельных или пересекающихся
штрихов. Кроме того, при полировке в мешке ребра и вершины граненых
изделий обязательно слегка сглаживаются, скругляются, а у
полированных на полировальнике они сохраняют четкость и остроту. Пользуясь
этими признаками, по археологическим материалам можно было
установить, что прием полировки камней в мешке был изобретен в послееаеанид-
скую эпоху, очевидно, незадолго до Бируни.
Применение алмазного сверла, шлифовки на мельничном камне и
массовой полировки в кожаном мешке должны были необычайно удеше-

Рис. 17. Дрель для сверления бусин из коралла. Из кн.:
A. Boetius de Boodt. Gemmarum et Lapidum
HisLoria. Hanovia, 1609.

вить мелкие изделия из камней и облегчить их широчайший вывоз. По-
видимому, именно потребность в расширении вывозной торговли
обусловила появление этих изобретений, касающихся главнейших операций
обработки камня.
Операция сверления имеет совершенно особое значение для всех
видов драгоценных камней. Отверстие позволяет нанизывать камни в
ожерелье или укреплять их в виде подвесков на серьгах, венчиках и т. п.
В истории развития техники сверления твердых камней известны
следующие этапы: 1) сверление кремневым сверлом, 2) сверление сплошным
металлическим штифтовым сверлом с абразивным порошком, 3)
сверление трубчатым сверлом с абразивом, 4) сверление алмазным сверлом.
Сверление алмазом, дающее высокую производительность труда и
наиболее совершенную форму канала, во времена Бируни было принято
повсеместно. Сверло изготовлялось из железной трубочки, на конце которой
зачеканивался или запаивался оловом кристаллик или осколок алмаза,,
помещенный так, чтобы острые края алмаза выдавались с боков трубочки.

Если требовалось просверлить отверстие большего диаметра, то в торце
металлической трубки укреплялось два или больше алмазов, наподобие
коронки. Бируни только коротко замечает, что алмаз употребляется для
сверления. Тейфаши пишет: «Если алмаз закрепить в металлической
трубочке, то им можно сверлить все камни». В некоторых случаях, по
свидетельству того же Тейфаши, алмаз заменялся кусочком корунда:
«Прикрепляется кусочек яхонта на сверло из железа, после чего можно
сверлить камень, как это делают с деревом».
Кроме сквозных отверстий для продевания нити или другого
крепления, сверлили отверстия в камнях и в первую очередь в яхонтах и с иной
целью. Бируни пишет о камнях с включениями, что «если оно
(включение) будет находиться глубоко под поверхностью, то к нему
просверливают отверстие, чтобы дать выход оттуда воздуху, иначе он может
растрескаться при нагревании» (40).
Однако отверстие в камне «ведет к уменьшению блеска и чистоты. . .
Таким образом, отверстия — также один из видов пороков и,
следовательно, одно из бедствий для красоты яхонта» (41). Поэтому такие
отверстия, сделанные для предохранения камня от растрескивания при
улучшении их цвета нагреванием, обычно заделывались потом золотыми
гвоздиками. Нам приходилось видеть в уборе древних грузинских икон
камни не только с золотыми гвоздиками, но и с золотыми
трубочками-коронками, в которых укреплялись искорки цветного камня. Например,
в крупном рубине — коронка с искоркой изумруда.
Через сквозные отверстия в камнях обычно проводили тонкий
золотой штифт для укрепления камня на ювелирном изделии. В старой
русской ювелирной терминологии такие штифты назывались «спнями». Для
укрепления в качестве подвесок некоторые камни и особенно коралл
укреплялись одним концом в металлическую чашечку с ушком.

5. ФОРМА ОГРАНКИ КАМНЕЙ

Форма изделий из драгоценных и цветных камней определяется их
назначением и вкусами потребителей. Назначения камней довольно
разнообразны, однако основное их употребление — в качестве украшений
и для декорирования оружия и утвари, а также для изготовления
сосудов, для технических нужд и во врачевании. Вкус и требования
потребителей отличаются в разных странах. Так, в качестве вставок из бирюзы,
как пишет Бируни, «жшели Ирака предпочитают плоские [камни 1, хо-
расанцы и индийцы любят полусферические округлые, похожие на
виноградины» (158). Еще более изменчивы вкусы во времени. Излюбленные
формы огранки камней для вставок в перстни и особенно формы каменных
бус на протяжении столетий последовательно изменялись и могут
служить для приблизительной датировки археологических материалов.44
44 См.: Г. Г. Л е м м л е й н. Опыт классификации форм: каменных бус. Краткие
сообщения ИИМК, 32, М.—Л., 1950, стр. 157—172.

На поверхности крупных камней восточной огранки, в особенности
кабошонов, нередко можно встретить желобчатые углубления — лунки,
которыми гранильщик снял с камня трещинку или другой порок.
Особенно бережно обращались с камнями исключительной величины, которые
обычно получали прозвище «Джебель» (Гора), а иногда и собственное
имя. Бируни пишет: «. . . стали называть [Горой] и всякий кусок яхонта,
выделявшийся своей величиной» (54). Камни, обладающие самыми
высокими качествами, называются «Звездой» (Наджм), «хотя это название
,,Звезды4' в качестве сравнения более подходит жемчугу» (48).
Некоторые камни, как например изумруд, при поломке поддаются
склейке и починке другим куском, без того чтобы их ценность
уменьшилась. Лишь бы сохранился значительный размер камня, ценимый как
крупное цветовое декоративное пятно. На тему о такой заделке ямки
в камне Бируни рассказывает забавный эпизод о изумруде знаменитого
халифа ар-Рашида.
Окраска камня часто бывает распределена неравномерно. В слабо
окрашенном или даже почти бесцветном камне ярко окрашенным нередко
оказывается только ограниченное пятно или слой. При огранке камня
можно так расположить это пятно, что весь камень при рассматривании
его сверху будет казаться густо окрашенным. Гранильщики это называют
«поставить камень». Кустари-гранильщики Цейлона и сейчас славятся
непревзойденным уменьем «поставить камень»; такой же славой
пользуется и искусство уральских кустарей.
Бируни было известно, что камень требует правильной установки. Он
пишет: «Иногда подобное введение в обман в яхонте бывает природным —
цвет всего куска яхонта может быть слабым, но в нем попадается какое-
нибудь ярко-красное пятно, которое и будет бросать отсвет на остальную
его часть, окрашивая его весь целиком и делая его более красивым» (41).
Когда камень очищен и установлен, ему шлифовкой придают
окончательную форму. Камни различных пород гранят по-разному. Вставка
в кольцо — фаши из рубина, сапфира, аметиста или другого светло
окрашенного камня, по свидетельству Бируни, должна была быть плоской,
«с гладкой ровной поверхностью, имеющая форму параллелепипеда».
По его словам, она «является лучшей из возможных форм, а затем следует
имеющая форму лучка с нижней частью, похожей на наковальню» (48).
Описание последней формы не вполне понятно. Возможно, Бируни здесь
имел в виду форму выпукло-вогнутого кабошона, о котором он подробнее
упоминает при описании граната: «На обратной его стороне
вышлифовывается ямка, чтобы светилась сквозь него подкладка, а без ямки этого не
происходит. Лишь когда он бывает предельно чистым и влажным,
наподобие яхонта, тогда он просвечивает и при гладком основании» (НО).
Вогнутую обратную сторону у кабошонов из густо окрашенных
гранатов стали делать в эллинистическое время. Однако сильно менялась
форма верхней выпуклой стороны. Во времена Бируни входили в моду
кабошоны с намечающимися шестью гранями с округленными ребрами

и вершиной. Эта форма пришла на смену необычайно высоким, почти
коническим, кабошонам, особенно модным в VI—VIII вв. О форме огранки
камней несколько строк пишет и Плиний: «Вогнутые и выпуклые менее
уважаются, нежели ровные. Продолговатый вид наиболее одобряется;
после того те, которые называются чечевицеобразными; потом циклоиды
и круглые; угловатые имеют наименее приятности».
Плоские вставки из сердолика, ляпис-лазури, гематита и других
камней делались для вырезывания на них печатей. Раннемусульманские
печати обычно состояли из одних надписей без всяких изображений или
узоров и вырезывались на плоской поверхности камня. Эти печати
прикладывались не к воску, а закопченные на свече оттискивались на слегка
увлажненной поверхности бумаги.
Алмаз во времена Бируни еще не гранили, его иногда употребляли
на вставки или в виде необработанных кристаллов или в виде пластин,
выбитых по спайности. Считалось, что ношение алмаза придает силу и
охраняет от врагов. Бируни пишет, что индийцы «из алмазов отбирают
только целые, у которых правильная форма с острыми углами» (84).
Описывая природную форму кристаллов алмаза, Бируни пишет, что
гранильщики подделывают ее из белого яхонта: «Обманщики»же вытачивают
из белого яхонта путем шлифовки фигуры той же формы, что и алмаз и
пускают их в продажу вместе с ним» (83). Возможно, что подобным
образом была изобретена так называемая «индийская огранка» камней.
Камень покрывается правильными рядами треугольных граней,
преломленных под малыми углами. Сохраняя излюбленную на востоке форму
кабошона, такая огранка увеличивает его блеск и создает игру, вызванную
преломлением лучей.
Естественная форма кристаллов вообще нередко служила или
отправной или даже определяющей формой искусственной огранки камня.
Гексагональные кристаллы берилла и изумруда согласно правилу,
установившемуся с очень древних времен, гранились в виде шестиугольных
призм, обычно просверленных вдоль оси. Бируни пишет об изумруде:
«Бусины из него называются тростниковыми трубочками (касаба), из-за
их удлиненной формы и благодаря сквозным отверстиям для
нанизывания, делающими их легкими» (151).
Плиний о форме огранки бериллов пишет более подробно: «Все
бериллы, по домыслу художников, полируются в виде шестиугольников
потому, что тускнеют, если их блеклый цвет i\e будет усилен отражением
углов. И если их вышлифуют иной формы, то [они] не имеют такого
блеска». И дальше: «Индийцы весьма любят их за продолговатый виц и
говорят, что это единственные драгоценные камни, которые не требуют
золотой оправы; поэтому их просверливают и нанизывают на слоновые волосы.
Другие находят, что лучше их пе просверливать, если они совершенного
качества, а оправлять только концы в золото. Поэтому стараются их лучше
обрабатывать в виде цилиндров, а не вставок в перстни потому, что
величайшее их достоинство состоит*в продолговатости» (37, V, 20).

Бируни так описывает линзовидную форму изумрудных бус: «Из-
мелких кусков . . . вытачивают бусы, которые называются чечевичные
(адаси)» (153). Форма чечевицы при огранке получалась в результате
шлифовки в два приема: сначала с одной стороны, а затем, после
переклейки, с другой стороны. На стыке обеих выпуклых поверхностей
получалось острое круглое ребрЪ, еще более усиливавшее сходство бусины
с чечевицей.
О форме бусин для четок у Бируни есть очень ценное замечание,
сделанное им при описании сокровищ Зубайды, жены Харуна ар-Рашида,.
у которой «четки были из яхонта сорта руммани, имеющие вид лещинных
орешков, с выточенными дольками, как у дыни. И сейчас, когда наводят
такие, то узнают их благодаря этому и приписывают их ей. И сверленный
накрест жемчуг является ее выдумкой, он предназначался ею для
изготовления из него ткани, пз которой делали одежду придворным девушкам»
(55).
К сожалению, Бируни ничего не пишет о форме бус из горного
хрусталя и сердолика, поскольку это был, очевидно, слишком обыденный и
дешевый товар. В его время их делали сферическими или огранивали
в виде удлиненных дипирамид с четырнадцатью гранями, то есть в
разрезе семиугольными. Реже гранились и другие геометрические
правильные формы, призмы и усеченные дипирамиды с основаниями, имеющими
обычно 7, реже 6 или 8 сторон. Возможно, что число семь, скрытое в форме-
обычных бус, являлось отголоском и пережитком сабеизма —
астральной религии, предшествовавшей исламу. Бусы описанной формы в
изобилии встречаются в развалинах городов и в погребениях X—XIII вв.
в Закавказье, на Северном Кавказе, в погребениях славян и в Прибалтике.
Центральное место в ожерелье из камней обычно занимает подвесок,
сделанный из камня или металла. Как правило, он играет роль
амулета — оберега. Бируни описывает форму таких амулетов, как бы
отлитых «в виде столбика с шестью гранями, то есть, на концах [они] имели
граненые конусы (пирамиды), примыкавшие к граням столбика» (84).
Подвешивался такой амулет так, что ось цилиндра располагалась
горизонтально. Для этого в средней части цилиндра сверлились два отверстия
под углом навстречу, через которые и продевалась нить. Эти амулеты из
камня имитировали форму металлических трубочек — футлярчиков для
хранения магических текстов или выписанных строк из Корана. Из
камней, кроме вставок и бус, делались и другие мелкие изделия. Бируниг
например, пишет, что пешки (букв.: собаки) для шахмат вытачивались
шестигранными, а для нард — круглыми.
Драгоценные камни, даже такие ценные, как изумруд и рубин,
употреблялись для изготовления и крупных предметов. При этом обычно
камни соединялись друг с другом различным способом — или
продеванием на штифте, или в виде мозаики. Бируни коротко упоминает о
составной рукояти для ножа: «Я видел в Хорезме. . . нож с рукояткой из
красного яхонта. . . Но она была составной» (53). Подробнее описывается пз-

готовление наборных жезлов из призматических кристаллов изумруда.
Изумруд «слабый драгоценный камень; при длине в один локоть, он
может сохраниться целым только при соответствующей толщине, делающей
его достаточно крепким и предохраняющей от разлома; он должен быть
составлен из нескольких кусков определенной формы, соединенных
определенным способом, придающим ему крепость; сверх того, куски
просверливают и нанизывают на железный прут, который проводят сквозь
них и который их скрепляет. Об этом свидетельствует внешний вид
такой палочки. Более легкие могут составляться [только] продеванием на
такой прут» (155).
^ Иными словами, тонкие жезлы составлялись только продеванием на
прут, а толстые еще укреплялись поясками, прикрывавшими места
соединений составных кусков. Сами пояски еще обильно украшались
вставками драгоценных камней и жемчуга.
Декорирование инкрустаций драгоценными камнями применялось
не только при отделке крупных металлических изделий: полулуний,
кубков, чаш, ведерок, кувшинов, пряжек, ножен, седел, стремян и мн. др.,
но и для создания цветовых пятен на однотонных изделиях из камня,
таких как нефрит, агат или горный хрусталь. По-видимому, мастерами
Средней Азии был изобретен способ украшения нефритовых чаш,
кубков и других изделий вставками из рубина, бирюзы, всверленных в стенку
сосуда или же укрепленных на ажурной металлической сетке,
оплетающей весь сосуд.
Заслуженной славой пользуются раннемусульманские резные
изделия из крупных кусков горного хрусталя. Из книги Бируни впервые стало
известно, что центром их изготовления была Басра. Ранее ошибочно
предполагалось, что они изготовлялись в Египте и по имени правившей там
в это время династии Фатымидов назывались обычно фатымидскими.45
Особенно замечательны большие кувшины, вырезанные из одного
огромного кристалла с узорчатой или фигурной ручкой, с высоким горлом,
покрытые причудливым растительным орнаментом, среди которого
размещались звери и птицы. Иногда вырезывалась короткая надпись
необычайно декоративным куфическим письмом. Сам орнамент и вырезываемые
фигуры служили подчас для прикрытия внутренних пороков кристалла —
мути или включений. Бируни пишет об этом: «Если в нем (хрустале)
случается участок мутный или недостаточно прозрачный из-за облачка
или трещины, то его скрывают выпуклым рисунком или надписью, в
зависимости от искусства мастера и уменья найти нужную форму» (173).
Замечательно, что Плиний также говорит об этом приеме резчиков:
«[Хрустали] искажаются многими погрешностями. . ., которые
прикрываются художниками отделкою резнсТй работы» (33, VIII, 43).
45 См.: R. Schmidt. Die Hedwigsglaser und die verwandten Glas- und Kri-
stallschnittarbeiten. Jahrbuch der Schlesischen Museum fur Kunstgewerbe und Alter-
tumer Bd. VI, Breslau, 1912, стр. 53—78.

Иногда изделию придавали и более вычурные формы. Тейфаши
описывает «вазу в форме петуха, подаренную одним африканским князьком
правителю страны франков, которая вмещала четыре ратля вина. Работа
такая тщательная, что нет ни одного местечка, в том числе когти и клюв,
которые не были бы отделаны».
Изготовлялись крупные вазы и кувшины и из агата, оникса и
сердолика, но в противоположность хрустальным они делались обычно
совершенно гладкими, правильной формы, зато иногда богато оправлялись
золотом с инкрустациями драгоценными камнями.
Из нефрита изготовлялись разные пряжки и украшения для поясов
и кольца, выточенные из одного куска. Такие же кольца вытачивались
или точнее высверливались широким трубчатым сверлом из сердолика.
Кольца из сердолика почти в точности имитировали форму золотых
перстней.
В одном месте Бируни приводит описание камеи из оникса. Но из
описания не ясно, была ли она действительно сделана знакомым ему
мастером. Вероятнее, что это была эллинистическая или римская камея.

6. УЛУЧШЕНИЕ ОКРАСКИ И ХИМИЧЕСКАЯ ОБРАБОТКА КАМНЕЙ

Кроме механической обработки, камни еще нередко обрабатываются
термически или химически для улучшения их окраски, для окрашивания
в новые цвета или для искусственного получения изображений на
камнях.
Драгоценные камни из группы корунда — рубин и сапфир —
выдерживают прокаливание до весьма высокой температуры. Красная окраска
устойчива и не исчезает ни при какой степени нагрева. Синяя может быть
обесцвечена при длительном нагревании. Желтая окраска уничтожается
легче всего. Обычно в одном и том же природном камне имеются участки
или слои как одной, так и другой окраски. Чаще всего синяя окраска
сочетается с желтой. Реже к красной подмешана синяя и желтая окраски,
что придает рубину нежелательный черноватый оттенок.
Бируни, ссылаясь на ал-Кинди, пишет: «... в камнях небесного цвета
изредка встречается желтизна, тогда камень ненадолго помещают в огонь
в той мере, чтобы сошла с него желтизна. Если же мастер ошибается
{при этом], то одновременно пропадает синева. И это, согласно его
словам, служит доказательством того, что желтый цвет в нем менее устойчив,
чем синий» (69). То же самое говорится и о рубине.
Еще кое-какие подробности об этой операции мы узнаём из раздела
о камнях в книге «Сокровищница торговли» (Кандж ат-таджара): 43
«На Цейлоне и в окрестностях обрабатывают рубины огнем следующим
образом: берут песок с землей, растирают с водой и месят, пока не полу-
46 См.: Essai.

чится сплошная масса. . . Туда помещают камни и после просушки
обжигают сухими дровами, пока не исчезнет черный оттенок рубина».
Подобным образом и теперь удаляется дымчатая окраска почти
черных морионов. После осторожного нагрева они просветляются, и остается
только янтарно-желтая — «топазовая» окраска. Уральские кустари-гор-
щики «запекают» морионы в печи, закатав их в глиняные караваи.

Рис. 18. Лейкосапфир восточной огранки с высверленными
крупными жидкими включениями.
(Минералогический музей Академии наук СССР, Москва).

Прокаливанию обычно подвергают уже ограненные камни,
освобожденные от пороков, которые могут вызвать растрескивание камня.
Особенно опасны включения жидкости в камне, о которых Бируни в
трактате об удельных весах пишет: «Поскольку в нем включен воздух, то при
нагревании он, расширяясь и раздуваясь, будет раскалывать камень,
ища выхода, и по этой причине алмазом сверлят отверстие напротив
каждого пузырька и частицы глины, создавая тем путь для того, чтобы
воздух выходил без вреда» (263). Об этом же он пишет и в «Минералогии».
Окраска сердолика вызвана примесью коллоидальной окиси железа,
пропитывающей капиллярные канальцы между волокнами халцедона.
Термическая обработка сердолика обычно повышает яркость окраски,
а если предварительно пропитать бесцветный халцедон или агат раство-

рами солей железа, то можно искусственно получить сердоликовую
окраску. В Индии после добычи жеод сердолика и агата из конгломератов
и речных наносов их обычно закладывают в кучи, в которых они лежат,
подвергаясь атмосферному воздействию, дождям и солнцу в течение года.
После этого их осторожно прокаливают. Нагрев выше 350—400°
обезвоживает халцедон и ведет к его помутнению, побелению, превращая его
в фарфоровидную массу. При еще более высоком нагреве халцедон
растрескивается и рассыпается в порошек.
О термической обработке сердолика Бирупи пишет со слов ал-Кинди
следующее: «Собираемый камень помещают в печи, переслаивая его
кизяком, и накаливают его до известной им степени, затем оставляют до
охлаждения и после этого извлекают. А в Йемене то же делают, используя
помет верблюдов после его нагрев^шя на жгучем солнце. От огня кусок
сердолика несколько уменьшается [от растрескивания], но качество
оставшегося повышается. Если его снова помещают в огонь, то его это портит
и он становится похожим на перегорелую кость» (160).
В «Сафар-намэ» Насир-и Хосрова, автора XI в., сообщается
небольшая дополнительная подробность обработки сердолика в Йемене: «В
городе Сана изготозляют сердолик. Его прокаливают, окружив песком,
в огне, затем в песке же выставляют на солнце».
При нагревании сердолика с содой или поташом он спекается и
покрывается твердым эмалевидным белым слоем. Пользуясь этим свойством,
изделия из сердолика декорируют белым рисунком или на них пишут
надписи. Бируни, цитируя ал-Кинди, пишет: «На кам!нях из него (сердолика)
для перстней пишут, что пожелают, посредством раствора поташа и
нашатыря; затем его приближают к огню и написанное становится белым» (160).
Способ нанесения белого рисунка на сердолик был известен в Индии
за три тысячелетия до нашей эры. Вставки из сердолика с короткой
молитвой или стихом из Корана, нанесенными этим способом, широко
распространены как амулеты на мусульманском Востоке и в особенности
в Иране. Э. Мэкей описал операцию нанесения белого рисунка на
сердолике, которую он наблюдал в Синде.47 Порошок соды замешивается
с небольшим количеством воды и растертыми побегами растения кирар
(Capparis aphylla), добавляемыми, очевидно, для вязкости. Сердолик
укрепляется в глине с примесью хлопковых очесов для предохранения от
растрескивания. На чистой, свободной от глины полированной поверхности
сердолика пером наносится рисунок или надпись полужидкой массой
вышеописанного состава. Вся операция нагрева длится не более десяти
минут. Хорошие результаты получают, если к соде для снижения
температуры плавления добавляется бура или соли свинца.
Известны были также способы нанесения черного рисунка солями
железа на побеленую поверхность сердолика. В некоторых случаях белыми
47 См.: Ε. Μ а с к а у. Decorated Carnelian Beads, Журн, «Man», 33, London,
1933, стр. 143—146.

полосками имитировался слоистый рисунок оникса. Иногда сплошная
белая корка на сердолике имитировала прямослойный оникс для резьбы гемм.
Слоистое' строение агатов, обусловленное ритмической сменой
отложения вещества различной плотности, особенно подчеркивается, когда
отдельные слои окрашены в различные цвета. Благодаря различной
плотности некоторые слои обильно впитывают в капиллярные поры
красящие вещества, а другие остаются почти не окрашенными. Эта способность
агатов была известна в Индии и в Месопотамии по крайней мере с III
тысячелетия до н. э. Существуют бусы и цилиндры-печати из искусственно
-окрашенного оникса.
Ониксы с чередующимися бурыми и белыми слоями получаются
вымачиванием слоистых агатов в меду или в сахаре и затем обугливанием
впитавшегося вещества слабым прокаливанием. При этом бурая окраска,
обусловленная дисперсно распределенными между волоконцами агата
частицами угля, проникает от поверхности камня на небольшую глубину,
пропорциональную времени пропитки. Этим крашеные ониксы легко
отличаются от природных, кстати, обычно окрашенных железистым
пигментом в иные оттенки.
Бируни пишет со слов ал-Кинди, что оникс «варят в меду день или два
дня, после чего . . . прожилки становятся виднее» (164).
Плиний, очевидно, не совсем поняв цель такой обработки оникса,
писал: «Все драгоценные камни от варенья в меду, особенно в корсиканском,
получают блеск».
Для улучшения блеска камней, в особенности мелкопористых, их
вымачивают в растительном масле. Так обрабатывается после окрашивания
оникс. У малахита, по свидетельству Насра, «зеленый цвет становится
чистым от оливкового масла» (183). По свидетельству ал-Акфани, изумруд
«принимает блеск, если он натерт льняным маслом. Без масла теряется
ого вода». Плиний писал, что изумруды, «которые родятся не совсем
зеленые, поправляются от вина и масла» (37, V, 16). В масле вымачивали и
изделия из мягкого талькового камня, которые после этого прокаливали
для придания им твердости. В Иране из талькового камня вытачиваются
на токарном станке сосуды, стенки которых покрываются тончайшей
резьбой. Бируни вскользь упоминает о сосудах из талька. У Плиния
тальковый камень описывается, по-видимому, под именем сифнийского камня,
у которого «имеется то особенное свойство, что будучи нагрет с маслом,
[он] чернеет и твердеет, хотя по природе есть мягчайший камень, из
которого точат и выдалбливают сосуды для варения пищи» (36, XXII, 44).
Бируни пишет также, что бусы из янтаря «окрашиваются путем
кипячения в растворе квасцов в медном котле, а затем путем кипячения
в растворе сандала (бакама) в каменном горшке, тогда янтарь становится
красным и желтым» (198). Темно окрашенные сорта янтаря ценились
выше светло окрашенных.
Описываемые способы облагораживания окраски и окрашивания
камней отнюдь не считались недобросовестными приемами, граничащими

с подделкой камней, которые Бируни всегда строго отличает от приемов
улучшения качества камня. На описании имитаций и подделок
драгоценных камней, упоминаемых у Бируни, мы остановимся специально.
К химической обработке можно отнести также способ вытравливания
кислотой рисунков на поверхности крупных раковин.

7. ИМИТАЦИИ И ПОДДЕЛКИ ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ

Искусство имитации драгоценных и цветных камней появилось в
глубочайшей древности. Особенно известны египетские изделия,
имитирующие ляпис-лазурь из искусственно спекаемого при высокой температуре
силиката меди, получившего название египетской сини. По свидетельству
Плиния, производство египетской сини было прерогативой фараона.
Великолепные голубые эмали, превосходно имитирующие бирюзу, были
известны в Ассирии и в Египте. Из цветного фаянса и прозрачного
цветного стекла умели делать яркие, пестро окрашенные бусы. Сначала
имитировалась окраска и форма каменных бус, а затем бусы из
искусственных материалов выработали свои своеобразные формы и расцветки,
способствовавшие успешной конкуренции с изделиями из настоящих камней.
К тому же они были, конечно, несравненно дешевле. Особого развития
производство цветных стекол для имитации драгоценных камней
получило в эллинистическую эпоху в Египте, в Александрии и в Навкратисе,
но, по-видимому, в это время существовали многочисленные мастерские
и в Малой Азии, Сирии, Индии, а позже и в Средней Азии, Иране,
Закавказье, на Руси, в Византии, Италии и других местах.
Бируни в трактате об удельных весах сетует, что «рука подделки
коснулась драгоценных камней так же, как она касается металлов, даже
больше этого, вследствие того что глаза людей к ним менее привыкли и
слепы в отношении правильного пути отбора» (260). Определяя удельный
вес камня, Бируни безошибочно проверяет его подлинность.
О необыкновенном искусстве подделывателей драгоценных камней
и разнообразии их приемов предупреждает и Плиний в кн. 37 своей
«Истории природы». Он пишет: «Отличить настоящие [драгоценные камни]
от поддельных очень трудно, особенно когда выдумали настоящие
драгоценные камни переделывать в поддельные другого рода. Сардониксы
составляются из [слоев] троякого рода камней так, что невозможно этого
обнаружить: из черного и из камня сурикового цвета, взятых из
превосходнейших [кусков] своего рода. Существуют известия писателей, коих
я разбирать не намерен, каким образом из горного хрусталя посредством
окрашивания изготовлять изумруды и другие прозрачные драгоценные
камни, из сарда — сардоникс, и из других [камней] — прочие. И нет
обмана, который бы приносил более прибыли человеку».
Даже подлинным драгоценным камням улучшали окраску
различными способами, уже подробно рассмотренными выше. Для повышения
блеска камня под него в оправе подкладывалась серебряная, золотая или

цветная фольга. Эффект отражения от фольги еще увеличивался
вогнутостью нижней поверхности камня. Бируни пишет, что под изумруд для
лучистости клали подкладку, и что цвет камня испид-чашма (циркон?)
«красивый, и красота его увеличивается, когда под этот камень в перстне
кладется подкладка» (80).
Ювелирный прием подкладывания под прозрачный камень
отражающей металлической пластинки появился, по-видимому, в
эллинистическую эпоху. Во всяком случае Плиний при описании карбункулов —
гранатов отмечает, что «нет ничего труднее, как различать его
разновидности, так сильно изменяются они подкладыванием под них фольги для
придания им прозрачности» (37, VII, 25). Этот прием служит не только
для увеличения блеска камня, но иногда он применяется и с прямой
целью придать бесцветному камню окраску. Для этого подкладываемая
под укрепляемый камень фольга окрашивалась цветными лаками.
Бируни пишет об одном бесцветном прозрачном камне, что «под него
клали подкладку, которая придавала ему цвет. . . Индийцы то же самое
делали с горным хрусталем» (81). Описывая индийский Сомнатский идол,
он пишет: «На его короне сверху ее (колонны над головой) были полушария
из лунного камня, под их основания и под врезанные по бокам украшения
были подложены подкладки из лака, которые придавали им красный
цвет» (81).
В средневековой и в более поздней ювелирной практике для дешевых
изделий часто под горный хрусталь или даже бесцветное стекло подклады-
вался кусочек цветной ткани. Текстильная фактура такой подкладки
придает вставке неожиданный, весьма своеобразный вид, усиливающийся
выпуклой формой огранки.48
Камни, которые не укреплялись в оправе, а нанизывались в ожерелье,
подкрашивались иными путями. Наиболее простым и в то же время весьма
эффективным способом является введение цветного лака в канал бусины.
Бледно окрашенные изумруды и рубины после окрашивания канала
приобретали яркость и глубину окраски ценных сортов камня.
Бесцветные бусины из горного хрусталя с окрашенным каналом производят
впечатление сделанных из цветных камней.
Как уже упоминалось, у камней, имеющих жидкие включения, обычно
просверливался тонким алмазным сверлом канал, идущий от поверхности
камня до включения. Этим предупреждалась возможность растрескивания
камня при его термической обработке для улучшения цвета. Считалось,
что такие отверстия, обычно заделанные золотыми гвоздиками, нисколько
не портят камень. Однако в некоторых, случаях в эти отверстия
вводилась краска. Возможно даже, что они делались специально в
соответствующих местах камня, так что сами отверстия потом прикрывались
краями оправы. О таких отверстиях в камнях Бируни пишет, что если их
48 См.: Ренэ Шмерлинг. Оправы камней на памятниках чеканки бывшего·
Музея древнегрузинского искусства. Bulletin du Musee de Georgie, 8, Tiflis, 1935,
стр. 339—360.

заполнить чем-либо, усиливающим красноту яхонта, то «это уже будет
чем-то вроде введения в обман и хитростью для сокрытия в нем недостатка;
и все это является достойным порицания» (41). «Иногда для обмана в
белом камне (лейкосапфире) просверливаются в разных местах отверстия,
и он окрашивается путем введения в эти отверстия красок» (71).
Известен прием окрашивания горного хрусталя путем введения
цветного лака в трещинки, получаемые погружением разогретого камня
непосредственно в раствор краски с лаком. Способ этот был найден, по-
видимому, в Индии, и камни, окрашенные таким образом, очень модные
в XVIII в. в Европе, носили название пандаура, — по-видимому, от
индийского слова, означающего «бледноватый».
Описание способа изготовления пандауры приводится в книге
своеобразного русского любителя естествознания и большого знатока
драгоценных камней Г. К. Разумовского: 49 «Пандаура привозима была за
несколько лет из Китая и Индии в Сибирь, а оттуда в Петербург. Камень
сей приготовляем был китайцами и индийцами из горного хрусталя и
других камней посредством жжения, от чего камни получали, вероятно,
трещины, которые потом наполняемы были веществом пурпурного цвета».
В Индии же, по-видимому, был найден и способ покрывания изделий
из горного хрусталя тонкой пленкой прозрачной цветной глазури.
Встречаются камни, покрытые розовой, зеленой, синей глазурью, которые по
внешнему виду с трудом можно отличить от рубина, изумруда или
сапфира. Голубая и синяя медная глазурь, нанесенные на молочно-белый
непрозрачный кварц, дают полную имитацию бирюзы и ляпис-лазури.
Бусы и подвески из горного хрусталя со следами окраски голубой и
зеленой глазурью обнаруживались археологическими раскопками уже в
погребениях III—II тысячелетий до н. э. в Месопотамии, Закавказье и на
Северном Кавказе. Особенно много таких изделий на Востоке появилось
в средневековье. Центром их производства, по-видимому, был Рей в
северном Иране и Средняя Азия. Бусы из крашеного хрусталя нередко
можно встретить в раскопках славянских погребений в окрестностях
Рязани.
Очевидно, об этом способе писал Плиний: «Индийцы и другие изобрели
[способы] подделывать драгоценные камни путем окрашивания горного
хрусталя, особенно [подделывались] бериллы» (37, V, 20).
Виру ни не пишет об этом способе, но в литературе, послужившей для
него источником, о нем упоминается. Так, в «Книге о камнях» Псевдо-
Аристотеля сказано о горном хрустале: «Он чисто белый [и] прозрачный;
его можно окрашивать, потому что он принимает окраску, и если под
него подкладывают окрашенный слой, то он виден насквозь, как это
бывает со стеклом. Окрашенный, он походит на яхонт, и ты [обманешься],
если его не потрешь». Об этом же способе пишет и армянская книга о кам-
49 Г. К. Разумовский. Техническое распределение драгоценных
камней. СПб., 1833.

нях: «Горный хрусталь принимает все цвета и окрашивается в красный,
-зеленый, желтый и другие цвета» (Драгоценные камни, стр. 30).
Цветным стеклам — стразам, употреблявшимся для изготовления
вставок, заменяющих драгоценные камни, в книге Бируни посвящена
специальная небольшая глава. Он называет эти поддельные камни ад рак —
сплавами александрийцев. Слава александрийских рецептов цветных
стекол сохранялась долгие века. Сохранились сборники таких рецептов,
восходящих к греко-египетским ювелирным традициям, в списках XIV в.
на греческом языке.50
Плиний пишет о стеклах разного цвета и подчеркивает, что особенно
удачно из стекла подделывалась бирюза (37, VIII, 33). Из стекла
подделывался даже обсидиан (36, XXVI, 67). Описывая опал, Плиний пишет:
«Индия никаких драгоценных камней не подделывает из стекла до такого
сходства, что их невозможно отличить» (37, V, 21).
Среди стеклянных бус эллинистического и римского времени обильно
встречаются великолепные подделанные по цвету и фактуре бусы,
имитирующие аметист, берилл, изумруд, горный хрусталь, опал, сапфир, янтарь,
бирюзу, ляпис-лазурь, сердолик, гелиотроп, коралл и пр. В средние века
это разнообразие несколько снижается.
Цветные стекла легко распознавались по твердости и удельному весу.
Ювелиры обычно пробуют твердость стальным напильником. Плиний
пишет, что карбункулы «подделываются из стекла весьма сходно, но узнаются
посредством точильного камня так же, как и другие поддельные
драгоценные камни, потому что вещество их мягче и хрупко. Узнаются они также
по пленкам внутри и по тяжести, которая у стеклянных меньшая; а иногда
по пузырькам, светящимся подобно серебру» (37, VII, 25).
«Русская торговая книга» в описании зеленого изумрудного стекла —
достокана — предупреждает: «Почали ныне в изумрудный цвет делать до-
стоканы лживые, а говорят свинцом подделывают стекло. . . Достокан
знати: во всяком пузырина есть».
Бируни пишет еще об одном своеобразном цветном составе для
изготовления дешевых бус и вставок — о сплаве из серы и реальгара: «красные
•бусы, похожие на каркунд (гранат) по своему красному цвету и частично
по прозрачности, отлитые из серы (кибрит) и реальгара (зарних), . . .
привозят из Исфахана» (91). В другом месте он пишет о композиции на
плавленом реальгаре с наполнителем из толченого песка.
Действительно, при археологических раскопках в Закавказье и на
Северном Кавказе встречается бусы, отлитые из серы и реальгара.
Весьма любопытно описание получения известковых трубок,
отлагающихся в русле минерального источника, и их использования для
подделок кораллов.
Вообще прием подмешивания имитаций и подделок к партии
подлинных камней существовал в глубокой древности. В большой связке бисера
60 См.: М. Berthelot. Collection des anciens alchimistes grecs. Paris, 1888.

из ляпис-лазури из Майкопского кургана (рубеж III и II тысячелетий
до н. э.), хранящейся в Эрмитаже в Ленинграде, имеется несколько почти
не отличимых по цвету бусинок из азурита — синей углекислой меди.
Чрезвычайно любопытно замечание Бируни о подделке кристаллов
алмаза из лейкосапфира. Описывая характерную округлую с
треугольными кривыми гранями форму алмазов, он пишет: «Этими формами он
отличается от белого яхонта. Обманщики же вытачивают из белого яхонта
шлифовкой одинаковые с алмазом фигуры ж вместе с ним пускают их в
продажу» (83).
Всевозможные подделки и имитации жемчуга с эллинистического
времени буквально наводняли рынки не только Причерноморья, но и
Приднепровья, Закавказья и даже Средней Азии. В эпоху Бируни стеклянные
бусы с прокладкой из серебряной или реже золотой фольги, примитивно
имитирующие жемчуг, наряду с хрустальными и сердоликовыми бусами
в огромных количествах импортировались из Средней Азии или через*
Среднюю Азию на необъятный по емкости рынок славянской Руси. Позже
они изготовлялись и мастерами-стеклодувами Киева.
Бируни называет поддельный жемчуг джумана и пишет, что он
изготовлялся из серебра. Он очень образно замечает, что те жемчужины в
ожерелье, «что изготовлены из серебра, подобны шерстяным нитям в
шелковой ткани» (99). Однако дальше в пояснении к одному стиху он пишет,,
что упоминаемая в нем махшалаба — это «стекло, которым бедуинки
покрывают серебро для подделки жемчуга» (129).
Техника изготовления таких бус очень проста. На тонкую
разгоряченную стеклянную трубочку навертывается листок серебряной фольги.
Поверх фольги накладывается тонкий слой стекла, и полученная
трехслойная заготовка в горячем виде формуется щипцами, в которых сделано от
трех до пяти шарообразных углублений. В результате получаются
соединенные в ряд по нескольку штук бусины, обладающие серебряным
матовым блеском. Бируни приводит двустишие одного поэта, где такой
искусственный жемчуг — джуман очень удачно сравнивается с членистым,
брюшком саранчи:
На них украшения из ювелирных изделий Медины,
Джуман, подобный телу саранчи, и зеленые плащи (99).
Бируни, правда, не очень ясно, пишет еще об одном, по-видимому,
более изощренном способе имитации жемчуга: «Рассказывают еще о
жемчужинах, которые изготовляются искусственно из талька, получаемого
из выпаренного молока с добавлением возогнанной ртути; все это
замешивается на сырном клее, затем к природному жемчугу добавляют
поддельный, изготовленный из этой массы, похожий на него по цвету и
размеру» (ИЗ). Тут же он добавляет, что тесто это замешивается также
на гипсе и что гипс, пропитанный сыром, то есть казеином, делается
нерастворимым в воде. Под тальком, по-видимому, следует понимать
слюду, которая в размолотом или толченом виде употребляется и в
некоторых современных рецептах изготовления искусственного жемчуга.
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Наука