Бируни. Собрание сведений для познания драгоценностей (Минералогия)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Г. Леммлейн. Минералогические сведения, сообщаемые в трактате Бируни

II. КЛАССИФИКАЦИЯ МИНЕРАЛОВ И ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
ОБ ИХ ПРОИСХОЖДЕНИИ

Умение различать камни, руды и металлы является первым шагом
в научном познании минералов. Даже если мы не имеем сохранившихся
специальных сочинений, посвященных минералам, уже по самим древним
названиям, по характеру номенклатуры можно судить об элементах
классификации камней, той или иной их систематики и даже о представлениях
об их происхождении. В названиях минералов обычно отражены те или
иные их свойства: цвет, твердость, состав, форма или, часто, место
происхождения камня. В качестве элементов классификации, по которым
группировались или, наоборот, разделялись минералы, обычно
принимались также свойства камней, их предназначение для практических целей,
их ценность. В истории классификации минералов известное место
занимают также принципы астральной магической связи — «посвященности»
камней и металлов небесным светилам, игравшие особую роль в науке
древней Индии и Вавилона.
Интересную попытку систематически рассмотреть роль минералов
в истории развития человечества, начиная с палеолита, неолита и
древнейших рабовладельческих культур Востока, предпринял А. К.
Болдырев.11 Его труд, задуманный как обширное введение в историю
минералогии, к сожалению, был доведен только до античной эпохи и прервался
на пороге средневековья.
Чем совершеннее и разработаннее методы различения минералов
по их физическим и химическим свойствам, тем, естественно, шире
становится и минералогический кругозор и тем настоятельнее возникает
потребность в систематизации знаний о камнях и минералах. Социально-
экономическая обстановка раннего средневековья на Востоке и Западе
способствовала необычайному развитию внешней торговли, что
значительно увеличило ассортимент минералов, доступных изучению. Торговые
интересы требовали уточнения методов различения минералов в целях
обнаружения подмены сходными камнями и прямых подделок.
11 А. К. Болдырев. Очерки высшей минералогии. Очерк II. История
минералогии. Бюллетень журнала «Колыма», VI, № 1, Магадан, 1944, стр. 14—104.

Чтобы показать, какую роль играет правильное различение минералов
для общих представлений о минеральном мире, мы главе о классификации
предпослали главу, посвященную методам определения минералов.
Бируни внес особый, неоценимый вклад в арсенал методов определения
минералов? и в области обобщений минералогических и геологических
знаний он, несомненно, дал также много интересного и нового. Его
научный метод, требующий обоснования логических построений наблюдениями
и проверки этих построений опытом, метод, отвечающий принципам науки
нового времени, заставляет нас с особым вниманием отнестись к его
высказываниям по вопросам классификации минералов, изменчивости
лика Земли, происхождения окаменелостей, водного образования
минералов и возможности алхимического превращения металлов. Все эти
вопросы еще долго являлись центральными вопросами естествознания
-средневековья и нового времени, и их разрешение в том или ином
направлении всегда было связано с общими вопросами мировоззрения.
Бируни, подлинный борец за научное мировоззрение, в разрешении
этих вопросов выступает с прогрессивными, передовыми идеями, во
многом опережающими знания не только его современников, но и ученых
последующих столетий.

1. ДРЕВНЕВОСТОЧНЫЕ И АНТИЧНЫЕ СИСТЕМЫ МИНЕРАЛОВ

По археологическим данным, древневосточные рабовладельческие
общества, достигшие высокого развития в плодородных долинах рек Индии,
Месопотамии и Египта, знакомы были с употреблением значительного числа
минералов, горных пород и металлов. Дошли до нас и довольно обильные
письменные источники, по различным поводам говорящие о камнях и
металлах. Особенно много сохранилось египетских и ассирийских текстов,
в которых упоминаются минералы. Далеко не все эти древнейшие
названия могут быть сейчас с уверенностью истолкованы. К тому же, несомненно,
под одним названием нередко объединялись различные, обладающие
сходными свойствами камни, минеральные вещества и металлы. Впрочем,
это не всегда означало, что на практике эти вещества или минералы не
различались. Даже в самом названии это отражалось обычно
дополнительным эпитетом, определяющим второстепенные отличия или
указывающим на место, откуда минерал происходит или привозится.
Наиболее разработаны вопросы ассиро-вавилонской минералогии.1%
Важный материал по минералогическим знаниям египтян содержится
в медицинских папирусах, среди которых наиболее полным является так
называемый папирус Эберса.
Ряд минералов применялся для изготовления лекарств, и рецептура,
разработанная египетскими врачами получила широкое распространение
на Востоке и в значительной мере была перенята греками и позже ара-
12 См.: Thompson. Dictionary.

бами. Ими пользовались долгое время и в Европе. В этих рецептах
наряду с действительными лечебными составами, упоминаются и просто
магические, колдовские заклинания, сопровождающие прикладывание
некоторых драгоценных камней к пораженным органам. Верили, что
некоторые камни не только исцеляют, но и предохраняют от болезней и
даже от несчастий.
Вера в магическое значение камней особенно была распространена
в Индии и в Месопотамии. Украшения из цветных камней являлись не
просто убором или декоративной отделкой одежды или оружия, а несли
определенную роль «защиты» от болезней, опасностей и в особенности
от влияния «дурного глаза». Причем различные камни исцеляли разные
болезни, предохраняли различные части тела, действительны были в
различное время года и т. д.
Магия камней была только частью сложной астральной религиозной
системы, основанной на представлениях о подчинении судьбы человека
влиянию светил и их положению на небосводе. Каждому светилу были
посвящены определенные звери, растения, камни и металлы.
В санскритской литературе о камнях упоминаются девять камней,,
посвященных светилам. Украшения, имевшие назначение талисманов из
девяти камней, назывались наоратна, или нараратна, то есть «девять
камней». Один из индийских трактатов о камнях — «Нараратнапарикша» 13
приводит такой перечень девяти камней: рубин, алмаз, жемчуг, коралл,
циркон, сапфир, восточный топаз, кошачий глаз, изумруд. Эти камни
соответствуют Солнцу, Венере, Луне, Марсу, светилу Раху, Сатурну,,
Юпитеру, Нисходящему узлу,14 Меркурию.
Бируни тоже упоминает о некоторых ^ астральных суевериях. TaKv
например, он пишет: «Говорят шаманисты об отвесной горе, которая, по
их представлениям, находится под Полярной звездой; ее четыре стороны
будто бы состоят из яхонтов разных цветов, причем синий находится на
стороне, обращенной к нам, и от него синева неба» (156).
Несомненно, что древнеиндийские санскритские лапидарии — ратна-
парикши, записанные около VI в. н. э., являлись не просто справочник
ками для ювелиров, а составляли один из основных разделов специальных
руководств коммерческого и великосветского обучения. Ратнагарикша
содержит обстоятельное описание оттенков окраски камней, их пороков,
разделение по сортам и очень скрупулезные тарифы для их оценки.
Упоминаются и места их добычи. Вместе с тем в ней необычайно подробно
трактуется о магических и целебных свойствах камней.^читается, что
камни разного цвета и формы предназначаются для ношения на
разных частях тела. Предупреждается, что представители различных каст
должны украшаться различными камнями.
13 См.: Lapidaires.
14 Нисходящим узлом орбиты Луны называется точка, в которой она пересекает
эклиптику, переходя с северной ее стороны на южную.

Бесконечные условности и суеверия, связанные с употреблением
камней в Индии возмущали трезво настроенного Бируни. Он ясно видел
в заклинаниях и заговорах брахманов — касты
священнослужителей — наглый обман опутанных суевериями представителей низших
каст.
Во всех индийских лапидариях в первую очередь описываются
девять главных камней. Они разделяются на две группы. В первой группе
пять камней: 1) вайра — алмаз, 2) мукта — жемчуг, 3) маникия — рубин,
4) нила — сапфир, 5) мараката — изумруд. Во второй — четыре: 6) го-
меда — циркон, 7) пушьярага — топаз, 8) вайдурия — кошачий глаз,
9) правала — коралл.
К этим камням в некоторых лапидариях добавляется также горный
хрусталь — спатика (ср. старорусск. фатис) и еще пять камней: джеша —
оникс, каркетана — хризоберилл, бхишма — (?), пулака — гранат, руд-
хиракша — сердолик.
Индийские представления о магической связи камней со светилами во
многом совпадают с ассиро-вавилонскими. Вместе с самими камнями,
вывозившимися из Индии, в особенности после походов Александра
Македонского, эти представления широко проникли и в эллинистический
мир.
Под влиянием религиозного дуализма, пронизывавшего воззрения
древнего и средневекового мира, сложилось представление о двух
началах и в царстве минералов. Так, очевидно, возникло представление о
мужских и женских камнях и деление камней по окраске на две
цветовые группы: красных с желтыми и синих с зелеными.
Деление камней на мужские и женские по их окраске прочно
вошло в представления о минералах. Мы встречаем это деление
у Плиния. О карбункулах он пишет: «Мужскими называются те,
которые ярче блестят, а женскими, блеск которых слабее» (37, VII, 25).
То же он сообщает о ляпис-лазури и сердолике. Об одном красном
камне Плиний пишет: «Мужские сандарезы отличаются от женских
яркостью, которая как бы некоею силою озаряет близ находящиеся
предметы. Пламя женского сандареза любезнее и более прельщает, нежели
возжигает» (37, VII, 28).
У Бируни также сохраняются следы деления камней на мужские и
женские по оттенкам окраски и по твердости.
С глубочайшей древности шумерийцы и хетты укрепляли в
глазницах скульптурных изображений божеств цветные камни. Этот обычай
сохранился и много позже в Сирии. В ассирийском языке даже слово
абан «драгоценный камень» одновременно означало и «глаз». Также и
в современном грузинском сохранились для слова туали значения «глаз»,,
«драгоценный камень» и «колесо».·
Ассиро-вавилонская система минералов, связывавшая их с
астральными представлениями, получила отражение и в иудаизме и в
христианстве.

Мы приведем древнееврейские названия камней, упоминаемых в
библейском описании нагрудников первосвященника. В первом ряду были
помещены: 1) одем, 2) питда, 3) берекет; во втором: 4) нофек, 5) шаппир,
6) яхалом; в третьем: 7) лешем, 8) шебо, 9) ахламаг, и в четвертом: 10) тар-
шиш, 12) яшфе. По-видимому, они соответствовали следующим
современным названиям минералов: 1) сердолик, 2) перидот, 3) изумруд, 4)
карбункул (гранат), 5) ляпис-лазурь, 6) оникс, 7) янтарь, 8) агат, 9)
аметист, 10) хризолит, 11) бирюза, 12) яшма, или нефрит.
В греческом переводе «Пятикнижия», выполненном около 250 г. до н. э.,
сообщается такой перевод этих древнееврейских названий: 1) сардион,
2) топазион, 3) смарагдос, 4) антракс, 5) сапфейрос, 6) яспис, 7) лигирион,
8) ахатес, 9) аметистос, 10) хризолитос, 11) бериллион, 12) онихион.
Христианская церковь первых веков с отвращением отвергала всю
античную философскую и естественноисторическую, в том числе и
минералогическую, литературу как языческую или, еще хуже, безбожную.
Она знакомила верующих только с двенадцатью камнями, упоминаемыми
в Библии, сохранив отголоски ассиро-вавилонских представлений о
минералах.
Вс всем христианском мире читалось сочинение епископа Епифания
Кипрского (310—403) под названием «О двенадцати камнях
первосвященников», написанное в конце IV в. по-гречески в виде пространного
комментария к библейскому тексту. Оно было переведено очень скоро на
коптский, армянский, грузинский и позже на латинский языки. В
грузинском изводе, сохранившемся в рукописи X в., мы имеем наиболее полный
из известных вариантов этого сочинения.15 Короткие выдержки из
книги Епифания о камнях помещены и в русском «Азбуковнике»
XVI в.16 Переделки книги Епифания имеются на многих европейских
языках.
Епифаний в своей книге приводит краткие сведения о месторождениях
камней и их медицинских или, вернее, магических свойствах. Свои
знания о камнях он, очевидно, черпал из греко-египетских лапидариев.
Во всяком случае это чисто книжные знания усердного компилятора.
Характерно признание самого Епифания, которым он заканчивает
первую часть своей книги: «Вот описание двенадцати камней судной доски. . .
Я при помощи своего бессилия в понимании сказаний естествоиспытателей
нашел их (камней) отличия и силу, заключающуюся в них, и места,
где они добываются, и как и кто добывает».
Книга состоит из двух частей. В первой кратко описывается
двенадцать камней по порядку их упоминания в Библии и приводятся их
свойства и месторождения. Вторая часть не имеет минералогического
содержания. В целом вся книга, несмотря на некоторые следы
греко-египетских естественнонаучных знаний, несомненно является продолже-
15 См.: Джанашвили, стр. 1—72.
16 И. Сахаров. Сказания русского народа, 2, СПб., 1849, стр. 135—191.

нием древневосточных магических систем минералов на христианской
почве.
На долгие годы все минералогические сведения читатель-христианин
мог почерпнуть только из подобных книг. Ни о каких других камнях,
кроме двенадцати, в этих книгах обычно не упоминалось. Лишь
значительно позже, на основе греко-сирийских алхимических сочинений и
арабских медицинских трактатов, появились в средневековой Европе
различные лечебники: русские «Травники», французские и латинские
«Hortus Sanitatis» (Сады здоровья), немецкие «Kiauterbuch»,
грузинские «Карабадины» и т. д. В этих лечебниках всегда имелись
разделы, описывающие лечебные снадобья минерального
происхождения.
Своеобразной смесью мистики камней, почерпнутой из
греко-сирийских лапидариев, Епифания и описаний камней, заимствованных у
Плиния, наполнено поэтическое сочинение «De lapidibus pretiosus» реннского
епископа Марбодия (1035—1123). Сочинение это, очень популярное в
средневековой Европе, почти современное «Минералогии» Бируни, особенно
контрастно показывает не только разницу в уровнях минералогических
знаний Запада Европы и Востока, но и принципиально различный
подход к материалу обоих авторов — поэта-епископа и
ученого-естествоиспытателя.
Как уже было замечено, античная наука хотя частично и почерпнула
фактические знания у ассиро-вавилонян и египтян, но подвергла их
такой существенной переработке,' систематизации и осмыслению, что именно
в ней мы должны искать следы дальнейшего прогрессивного развития
естествознания. Продолжателями этой линии развития во многом являются
ученые средневекового Востока. Только через них, много позже,
замечательные творения античных ученых стали известны христианскому
средневековому Западу.
Минералогические знания греков впервые были оформлены в виде
специального сочинения, посвященного камням, Тиртамосом из Эреза
(371—286 гг. до н. э.), любимейшим учеником Аристотеля, который
прозвал его Феофрастом («божественным оратором»). Сам Аристотель —
основатель философской школы перипатетиков — в развиваемой им
философии принимал, что весь материальный мир образуется четырьмя стихиями:
землей, воздухом, огнем и водой. Эти четыре стихии, взаимодействуя и
превращаясь в недрах земли, дают начало огненным и водным
выделениям.
Огненные выделения дают начало камням, а водные — металлам. Таким
образом, Аристотель дает первое разделение неорганических тел на
ископаемые (орикта) и металлоподобные (металлоида).
Характерной особенностью античных философских представлений
о развитии природы, существенно отличающей их от древневосточных
жреческих представлений, является их полная свобода от официальной
теологии.

«Книга о камнях» (Περ?λ?θων) Феофраста излагает и более подробна
развивает учение Аристотеля. Этот небольшой трактат полностью
переведен на немецкий язык К. Милейтнером.17 Несомненно, что в нем были
суммированы основные знания античной науки о минералах. В более
поздних сочинениях о минералах постоянно встречаются упоминания
о труде Феофраста и выдержки из него. Широко он был известен и
арабским авторам. Бируни цитирует Феофраста неоднократно.
По Феофрасту, все тела, образующиеся в недрах земли, происходят
из воды и земли. Вода дает начало металлам, а земля — камням.
Различные свойства минералов — гладкость, плотность, блеск, прозрачности
цвет — зависят от различного сочетания и чистоты первичных материй.
Отвердение одних пород камней происходит от тепла, других — от
холода, третьих — от действия обоих этих начал. Камни разделяются на
плавкие и неплавкие, на горючие и негорючие.
Феофраст все камни в своем труде при их описании группирует или
по их практическому назначению, или по некоторым свойствам: 1) Камни,
добываемые в крупных блоках и обрабатываемые железным
инструментом: алебастрит, хернит (мраморный оникс), порос (белый камень),
мрамор. 2) Ценные цветные камни, встречающиеся небольшими кусками:
σμαραγδος (изумруд), σαρδιον (сердолик), ?νυθαξ (гранат), σ?πφει,ρος
(ляпис-лазурь). 3) Плавкие камни: пиромахос (кремень или плотный кварц),
мельничный камень (кварцит?). 4) Горючие камни, рассыпающиеся,
разлагающиеся или сгорающие в огне: спинос (возможно, каменный уголь
с пиритом или марказитом), липарийский камень (обсидиан,
пузырящийся при плавлении), асфальтос (битум), уголь, электрон (янтарь).
5) Негорючие камни: антракс (букв.: уголек; гранат), адамас (букв.:
неодолимый; алмаз), пемза. 6) Драгоценные камни, которые
обрабатываются для вставок в кольца: сардион (сердолик), яспис (яшма), сап-
фейрос (ляпис-лазурь), смарагдос — изумруд, хризоколла (малахит?),
линкуриои (букв.: моча рыси; янтарь или циркон), камень,
притягивающий железо, гиалоидес (букв.: стекловатый, горный хрусталь?),
омфакс (разновидность кварца?), кристаллос (горный хрусталь), амети-
зон (аметист), кианос (бирюза или азурит?), онихион (оникс), ахатес (агат)»
Тут же упомянуты и более дешевые камни, добываемые главным образом
в самой Греции: антракион из Аркадии (красная яшма?), тризский и
коринфский камни (разновидности агата?), кипрский смарагд (малахит или
хризоколла)/ бактрийский смарагд (бирюза?). К драгоценным камням
относятся также жемчуг и ископаемая слоновая кость, очевидно
окрашенная солями меди и именуемая сапфейрос. Ее окраска трудно отличается
от кианоса (бирюзы) и фиалково-синего празитеса (?). Тут же упомянуты
ксантес (?), коралл и окаменелый индийский тростник (очевидно, таба-
17 К. Μ i е 1 е i t η е г. Geschiehte der Mineralogie im Altertum imd ira Miltel-
alter. Fortschrifte der Mineralogie, Kristallographie und Pelrographie, VII, Iona, 1D22,
стр. 427—480.

шир — кремневые конкреции в междоузлиях индийского бамбука).
7) Легко разрезаемый камень с острова Сифноса (тальковый камень),
точильный камень, пробирный камень; 8) землистые минералы — краски:
стеклянная земля, сандараке и арреникон (реальгар и аурипигмент),
хризоколла (малахит?), гематит, охра, кианос (азурит?), искусственно
получаемые свинцовые белила, ярь-медянка, киноварь, гипс и земли
мелосская, кимолийская, самосская и тимфейская.
Классификационные принципы Феофраста несомненно оказали
огромное влияние на восточную средневековую минералогическую литературу
и в особенности на ал-Кинди, а через него и на Бируни.
Обширные, но трудно расшифровываемые сведения по минералогии
сообщаются также Педаниусом Диоскоридом (I в. н. э.) в пятом томе
медицинского труда «De materia medica», который Бируни неоднократно
цитирует. Здесь описывается около сотни лечебных минеральных
препаратов и искусственных продуктов.
Исключительной по полноте сводкой античных минералогических
знаний являются последние четыре книги 37-томной «Истории природы»
(Historia Naturalis) Кайя Плиния Секунда (23—79 гг. н. э.). Для
написания своей энциклопедии Плиний использовал труды более пятисот
древних авторов, сочинения большинства которых до нас не дошли. В
«Истории природы» описываются Вселенная, Земля, животные, растения и
минеральный мир. Книги 33 и 34 посвящены металлам и продуктам,
получаемым из металлов, книга 35 — краскам, книга 36 —
строительным камням, книга 37 — драгоценным камням.
Плиний сообщает сведения о значительном числе металлов, минералов
и минеральных продуктов, добывавшихся и применявшихся в его время.
Число минералов у Плиния во много раз больше, чем у Феофраста, что
несомненно в значительной мере обусловлено расширением торговли
с Востоком в эллинистическое и римское время. Классификация камней
у Плиния, как и у греческих авторов — в основном по их практическому
применению. Драгоценные цветные камни одинакового цвета несомненно
объединялись под одним названием. Так, под карбункулом (соотв. греч.
?νφραξ) понимались, вероятно, не только гранаты, но и другие ярко-
красные прозрачные камни: рубин, шпинель, рубеллит. Энциклопедия
Плиния, написанная по-латыни, сохранилась в двух редакциях в
значительном числе списков и оказала огромное влияние на развитие
средневекового естествознания в Европе. Однако арабским ученым сочинение
Плиния .осталось, по-видимому, неизвестным. Бируни не ссылается на
Плиния, и если мы находим у обоих авторов сходные сведения о камнях,
то они восходят к древним источникам, которыми Бируни непосредственно
пользовался независимо от Плиния.
Поскольку в книгах Плиния сохранен для нас наиболее полный свод
минералогических знаний античного времени, мы широко пользовались
цитатами из него для сравнений со сведениями, сообщенными Бируни.
Поэтому здесь мы не останавливаемся подробнее на знаменитом сочине-

нии неутомимого римского автора-компилятора. Все, что касалось
минералогии у Плиния, было извлечено русским академиком В. Севергиным
и издано в переводе на русский язык в 1819 г.18

2. КЛАССИФИКАЦИЯ МИНЕРАЛОВ ПСЕВДО-АРИСТОТЕЛЯ,
АЛ-КИНДИ И АВИЦЕННЫ

Если на христианском Западе в раннем средневековье единственной
новой формой сочинений о минералах было описание двенадцати камней
первосвященников в виде комментария к Библии, то на Переднем Востоке
в это время сочинения о камнях содержали несравненно более обильные
сведения, сообщение которых во всяком случае не было связано с какими-
либо теологическими задачами, и скорее преследовало цели определения
минералов, предназначенных для практических целей и врачевания.
Правда, и здесь целебные и магические свойства камней занимают
заметное место в описании минералов и, конечно, почти целиком
составляют содержание описания разнообразных камней, обладающих
фантастическими свойствами.
К сожалению, почти не сохранилось домусульманских, в особенности
сирийских книг о камнях, но несомненно они должны были существовать,
поскольку уже первое из дошедших до нас сочинений о камнях,
написанное на арабском языке, предстает перед нами в совершенно своеобразной
форме, существенно отличной и от античных и от раннехристианских
традиций. Первым таким сочинением является «Книга о камнях»,
составление которой приписывалось Аристотелю. Бируни неоднократно
цитирует этот труд, но совершенно справедливо сомневается в том, что он
написан великим философом. Об авторстве Аристотеля Бируни прямо
пишет: «А я думаю, что она ему только приписывается» (41).
Действительно, современный критический анализ «Книги о камнях» привел
к тому же выводу 19 и тем самым полностью подтвердил подозрение
Бируни. По ряду признаков написание ее отнесено к IX в. н. э. в Сирии.
Составитель ее, по-видимому, был отлично знаком с поздиегреческими
александрийскими сочинениями о камнях.
В книге Псевдо-Аристотеля в семидесяти трех, большей частью
коротеньких параграфах описан ряд драгоценных камней, минералов, солей,
металлов и сплавов. Вместе с тем описывается и множество совершенно
фантастических камней, обладающих магическими свойствамы.Л«Книга
о камнях» Псевдо-Аристотеля была переведена, очевидно, в XII—XIII вв.
на древнееврейский и латинский языки и была первым восточным
сочинением о камнях, с которым познакомилась Европа, нисколько, конечно,
не подвергая сомнению ее принадлежность Аристотелю.
Мы перечислим приведенные в «Книге о камнях» минералы в том
порядке, в котором они в ней описаны, что дает возможность отчасти судить
18 В. С е в е ρ г и н, ук. соч.
19 См.; Steinbuch.

о классификационных принципах, положенных в ее основу. После
небольшого вступления подряд описываются: 1) жемчуг, 2) изумруд, 3) яхонт,
4) гранат, 5) сердолик, 6) оникс, 7) малахит, 8) безоар, 9) алмаз, 10)
наждак, И) бирюза, 12) лазурит, 13) гагат, 14) амбра, 15) магнит, 16) золотой
магнит, 17) серебряный магнит, 18) бронзовый и медный магнит, 19)
свинцовый магнит, 20) мясной магнит, 21) волосяной магнит, 22) ногтевой
магнит, 23) известь, 24) алебастрит, 25) маркашит (колчедан), 26(пиролюзит
(букв.: марганец), 27) сера, 28) аурипигмент (и реальгар), 29) громовой
камень, 30) водяной камень, 31) огневой камень, 32) камень, облегчающий
роды, 33) рыбный камень, 34) камень, вызывающий сон, 35) камень,
отгоняющий сон, 36) чудесный камень, 37) неслыханный камень,
38) смола — кир, 39) звериный камень, 40) камень влажности, 41)
нарывной камень, 42) горный хрусталь, 43) стекло, 44) соль, 45)
нашатырь, 46) бура, 47) сода, 48) купорос, 49) квасцы, 50) тальк (тальк, слюда,
гипс), 51) сурьмяный блеск и галенит, 52) цинковая обманка, 53)
коралл, 55) пемза, 56) камни морских животных, 57) камень, называемый
шалынит, 57) золото, 58) серебро, 59) медь, 60) олово (и свинец), 61) ртуть,
62) железо, 63) тинкал; «описание неизвестных камней»: 64) зеленый
точильный камень, 65) камень, схожий с яйцом, 66) полосатый камень,
67) камень, называемый «хазир», 68) латунь, 69) киноварь, 70) свинцовые
белила, 71)' ярь-медянка, 72) железная окалина.
Здесь отчетливо выделяются группы камней, солей, металлов и
соединений. Позже эти группы, дополненные группой горючих камней, лягут
в основу классификации Авиценны. В описании яхонта уже объединены
корунды разных цветов. Расположение драгоценных камней следует,
очевидно, значению их в торговле. Больше трети описанных камней
представляют собой фантастические камни, обладающие магическими
свойствами, и не могут быть идентифицированы с каким-либо минералом.
Обращает на себя внимание, что многие из них по описанию происходят
из Индии. С другой стороны, по описаниям некоторые из них напоминают
фантастические камни греко-египетских папирусов. В книге Бируни все
эти фантастические камни почти полностью отсутствуют. На
средневековой европейской почве, наоборот, мистика и магия камней получили
пышное развитие, почти полностью заслонившее реальные
минералогические знания.
В эпоху Бируни «Книга о камнях» Псевдо-Аристотеля, конечно, уже
заметно устарела, но все же следы ее влияния на нашего автора можно
видеть хотя бы в некоторых деталях традиционного расположения
материала.
Несравненно большее влияние на Бируни оказала книга ал-Кинди (1Хв.).
В конце введения к своей книге Бируни пишет: «И не попадало мне
в руки по этой отрасли ничего, кроме книги Абу Йусуфа Йакуба ибн
Исхака ал-Кинди ,,Ο драгоценных камнях и о подобных им". Он первым
поднял целину этой науки и обнаружил вершины ее, и в в этой отрасли,
как и в других отраслях, к которым прикасались его руки, он открыл

[многие] тонкости; так что он стал руководителем для современников
и образцом для всех последующих» (33).
Сочинение ал-Кинди дошло до нас лишь в отрывках, помещенных
в книгах более поздних авторов. Один из отрывков специально посвящен
классификации камней. Ал-Кинди старается последовательно строить
классификацию согласно дихотомическому принципу. Каждая группа
камней разбивается им на две группы, последовательно делящиеся
далее опять каждая на две группы. Только к концу такого деления
объединяется обычно по четыре камня. Так, например, у ал-Кинди все камни
делятся на камни животного и минерального происхождения.
Минеральные делятся на прозрачные и непрозрачные. Прозрачные делятся на
драгоценные и недрагоценные. Драгоценные делятся на режущие и
разрезаемые. Разрезаемые драгоценные камни — это яхонт и изумруд. Яхонты
бывают красные, желтые, синие и белые. Каждый из этих сортов яхонта
еще подразделяется на четыре разновидности. Далее недрагоценные камни
делятся на «подобные» и не являющиеся «подобными». Последние делятся
на прозрачные и непрозрачные.
Ал-Кинди особо выделил камни, подобные яхонтам и изумруду. Это
нововведение в классификации минералов, следы которого есть уже и
у Псевдо-Аристотеля, явилось заметным шагом вперед, давшим место
ряду вновь открытых минералов и минералов, ранее не отличавшихся
от сходных с ними. Бируни целиком присоединился к этому
нововведению, подтвердив его своими испытаниями минералов и в особенности
определениями удельного веса. Классификация ал-Кинди заметно отразилась
на построении общего плана книги Бируни и на размещении всего
материала в ней. Однако Бируни во многом отступает от дихотомического
принципа ал-Кинди.
Книга ал-Кинди была, по-видимому, посвящена специально
драгоценным камням. Поэтому ни остальные минералы, ни металлы в нее не
включены. Классификацию всех объектов минерального мира мы находим
у соотечественника Бируни и его современника — знаменитого ученого
Абу Али ибн Сины (980—1037), известного в средневековой Европе под
именем Авиценны.
Ибн Сина около 1023 г. написал обширный энциклопедический труд под
названием: «Книга исцеления» (Китаб аш-шифа'), в котором излагается вся
сумма философских знаний того времени. Один из разделов этой книги
посвящен минералам и вопросам образования гор. Уже в XII в. этот раздел
был переведен на латинский язык под названием «Liber de mineralibus Ari-
stotelis» и в последующие века обращался в Европе в виде
самостоятельного трактата. Уже в средние века ряд ученых называют Авиценну автором
этого сочинения. Современная научная критика окончательно установила,
что автором «Книги о минералах» был не Аристотель, а Ибн Сина.20
20 См.: Avicennae de congelatione et conglutinatione lapidum being Section of
the Kitab al-Shifa ed. by E. T. Holmyard and D. G. Mandeville. Paris, 1927.

В первом разделе «Книги о минералах» рассматривается образование
камней или путем соединения частиц первичной глины, их склеивания
{в латинском переводе: conglutinando) или через отвердение воды (соп-
gelando). «Образование камней, — пишет Ибн Сина, — в большинстве
случаев происходит двумя путями. Один из них — в результате спекания
глины, а второй — в результате отвердевания [воды]. Многие камни
образовались из субстанции, в которой преобладает элемент земли.
Многие же — из субстанции, в которой преобладает элемент воды».
Под отвердением воды Ибн Сина подразумевал выделение из нее
растворенных веществ, подобное выделению известковистых корочек в
некоторых источниках. Образованию камней способствует теплота
солнечных лучей и жар, выделяющийся из земных глубин при землетрясениях.
Животные и растительные тела, попавшие в определенные условия, могут
превратиться в камни в результате действия особой окаменяющей силы.
Ибн Сина описывает также падение камней (метеоритов) с неба, где они
образуются, по тогдашним представлениям, от молний. Он упоминает
о существовании метеоритов железных, каменных, а также железных,
но состоящих из просовидных частичек, спаянных одна с другой.
Очевидно, под последним следует понимать железо-каменный метеорит типа
Палласова железа.
Во втором разделе развивается Аристотелева идея образования гор
в результате землетрясений, размыва и т. п. Третий содержит описание
четырех групп минералов. Авиценна делит все минералы на а) камни,
б) плавкие (iiquefactiva), то есть руды, в) серы (sulphura), то есть горючие
тела, и г) соли, растворимые в воде. Рассмотрение их природы полностью
соответствует существовавшим в то время алхимическим воззрениям,
однако Авиценна категорически считал невозможным искусственное
получение драгоценных металлов. Тем не менее металлы традиционно
рассматриваются им как соединения ртути и серы. Весь труд Авиценны
в значительной мере пронизан натурфилософскими идеями перипатетиков,
но в разрешении ряда вопросов он сделал значительный шаг вперед по
сравнению с греческими философами.
Особое значение этого труда Авиценны заключалось в рациональном
разделении минералов на четыре группы: камней, руд, горючих и солей.
Это деление в позднем средневековье и в эпоху Возрождения целиком было
воспринято европейской минералогией. По существу оно лежало в основе
всех минералогических классификаций вплоть до XIX в. Достаточно
указать, что даже первая химическая классификация минералов,
предложенная в 1780 г. Т. Бергманном, разделяла все минералы на: a) Sales
(соли), б) Теггае (земли — камни), в) Bitumina (горючие минералы),
г) Metalla (металлы), то есть в точности повторяла деления Авиценны.
Бируни был не только лично знаком с Авиценной, но и вступал с ним
в научную переписку в форме полемики. Однако, несмотря на то, что
Бируни писал свой минералогический трактат во всяком случае уже после смерти
Авиценны, мы не находим ни одного упоминания в его книге имени
Ибн Сины.

3. ПЛАН КНИГИ БИРУНИ И ОСНОВЫ ПРИНЯТОЙ им
КЛАССИФИКАЦИИ МИНЕРАЛОВ

Книга Бируни представляет собой, как явствует уже из ее названия,
свод сведений о драгоценностях в широком смысле слова, почему она и
охватывает, кроме драгоценных камней и металлов, также еще ряд
веществ неминерального происхождения или искусственно получаемыхг
как стекло или фарфор, но считавшихся на Востоке ценными и
хранившихся наряду с драгоценными камнями в сокровищницах феодальной
знати. Поэтому же книга почти не содержит описания минералов и
минеральных продуктов, которые не могли быть отнесены к категории
драгоценностей. Тем самым книга Бируни о минералах, к сожалению, на
дает нам полной картины минералогических сведений того времени,
ограничив ее только узким кругом металлов и драгоценных камней.
С этим приходится примириться, поскольку подобное сужение круга
интересов средневековой минералогии было традиционным и сохранялось
по существу до нового времени.
(Бируни не излагает системы минералов, которой он придерживался
при написании своей книги. Поэтому мы вынуждены восстанавливать ее,
исходя из плана самой книги Бируни и из рассеянных по всей книге его
замечаний, относящихся к классификации минералов. По-видимому, он
придерживался в основных делениях минерального мира классификации
ал-Кинди и Авиценны, поскольку они выражали установившиеся к этому
времени традиции науки. Из четырех основных групп, установление
которых приписывается Авиценне, то есть а) камней и земель, б) горючих
(или сернистых) ископаемых, в) солей и г) металлов, Бируни
рассматривает практически только первую и последнюю группы, и то за
исключением земель. В согласии с этим его книга делится на две части: 1) «О
драгоценных камнях» и 2) «О металлах». Распределение материала внутри
этих частей в основном подчинено опять-таки установившейся традиции,
но для нас интересны отступления от этих традиций и в особенности оговор-
ворки автора, сопровождающие подобные отступления, из которых можно
увидеть его собственные соображения о классификации минералов./
Средневековая наука клала систему шкалы совершенств в" основу
классификации объектов природы. Ряд драгоценных камней возглавляется
согласно вкусам того времени красным яхонтом, или рубином, а ряд
металлов — золотом. Бируни пишет: «Яхонт — первый среди
драгоценных камней, наиболее красивый и дорогой. Сказал Аллах всевышний^
описывая гурий в обители награды (раю): „точно они — яхонт, жемчуг"»
(34). Согласно этому изречению из Корана, Бируни следовало бы
непосредственно вслед за рубином описывать жемчуг, но Бируни под
всякими предлогами оттягивает описание жемчуга, желая рассмотреть раньше
минералы, а жемчуг рассмотреть вместе с драгоценными веществами
органического происхождения. Эту тенденцию к естественной
классификации у Бируни можно видеть во многом. Так, согласно традиции,

идущей от античности, — рассматривать камни одного цвета — вслед за
рубином следовало бы описывать другие красные камни, которые ал-
Кинди объединил в группу камней «подобных» красному яхонту —
рубину, но Бируни, который своими определениями удельного веса окон·
чательно установил единство природы яхонтов разных цветов — рубинаг
сапфира, лейкосапфира и пр., — описывает сперва их все и только потом
переходит к «подобным».
Описывая яхонты, он отмечает, что «в первую очередь различают
следующие сорта яхонтов: белый, синий, желтый и красный» (34). О том,
что яхонты, то есть корунды разных цветов, являются разновидностями
одного и того же минерала, впервые пишет автор «Книги о камнях»,
выдававший себя за Аристотеля. Этим он, кстати, разоблачил себя и
выдал свою принадлежность к раннему средневековью, поскольку
греческие авторы безусловно не подозревали в рубине и сапфире одного
минерала. Объединение всех камней группы корунда под одним названием
якута — яхонта есть бесспорное достижение срдневековой восточной
минералогии. Бируни обосновывает это объединение тем, что все яхонты,
независимо от цвета, имеют одинаковую твердость, близкий удельный
вес и не только совместно находятся в одних месторождениях, но даже
в одном и том же камне встречаются участки различной окраски. Бируни
пишет: «Братья из Рея рассказывали, что иногда в одном куске яхонта
соединяются все эти цвета и что к ним попал кусок, окрашенный во все
цвета, включая красный, желтый, зеленый, синий и белый. Они знали,,
что огонь уничтожает их все и превращает их в белый, и что оказывается.
устойчивым и сохраняется в прежнем виде только красный цвет» (68)..
Объединение камней группы корунда было известно и на Руси. Так,
в «Торговой книге» сказано: «Камень яхонт червчат, или синь, или чал...,,
а камень яхонт всяким цветом одна крепость».
Объединение группы яхонтов было первым шагом минералогии к
распределению материала на основании изучения всей суммы свойств
минералов. Бируни своими определениями удельных весов минералов дал
в руки исследователей важнейшее средство, с одной стороны, для
различения сходных по другим свойствам минералов, а с другой — для
установления родства внешне несходных разновидностей одного и того же
минерала.
Далее Бируни, идя навстречу потребностям торговой практики,
рассматривает камни, сходные с яхонтом, в первую очередь, конечно,
с красным яхонтом. Он отмечает, ссылаясь на ал-Кинди, что «камни,
подобные яхонту, в прошлом продавались как яхонты и стоили столько жег
сколько и яхонты» (51). Разделение краснЬгх камней на настоящие яхонты
и на камни, им подобные, было твердо проведено в классификации ал-
Кинди, но намеки на такое разделение имеются уже и у Псевдо-Аристотеля.
Ал-Кинди писал: «Камни прозрачные, но не драгоценные делятся на две
группы. Одна из них — „подобные*'. А [камни] второй не являются
подобными».

Досконально рассматривая «подобные» камни вслед за яхонтами,
Бируни, следуя за ал-Кинди, вынужден был нарушить порядок по
степени совершенства. Он пишет при этом: «В основном три драгоценных
камня соперничают в славе — это яхонт, изумруд и жемчуг. Согласно
этому порядку среди них, необходимо было бы, чтобы при описании один
следовал за другим. Но так как в главу о яхонте вошел и раздел о камнях,
ему подобных, то следует к ним присоединить и лал, ибо он — один из
них и самый среди них красивый» (73).
Лал как самостоятельный минерал был выделен в X в., что следует
из слов Бируни: «До Бувайхидов лал продавался по цене яхонта, затем
его распознали и сбыт его по этой цене прекратился» (74). В другом месте
он пишет: «Ал-Кинди и Наср сделали лал отдельным видом» (78). Под
лалом следует понимать в первую очередь розовую шпинель, однако,
как это было показано при рассмотрении определения удельного веса,
возможно, что под этим же именем обращался в торговле и розовый
турмалин — рубеллит.
Уже у Псевдо-Аристотеля вслед за яхонтом рассматривается красный
гранат — биджади, старорусский бечет. Этой традиции следует и
Бируни. Далее ему следовало бы рассмотреть жемчуг или изумруд, но он
опять откладывает их описание и переходит к описанию алмаза и наждака.
Интересны его оговорки при этом: «Задержка рассказа о нем (жемчуге)
не нанесет ущерба его благородству, главенству и ценности. . . Я
рассказываю об алмазе раньше, чем приступить к рассказу об остальных
драгоценных камнях, которым принадлежит главенство, — я имею в виду
жемчуг и изумруд, — потому что алмаз оказывает действие на яхонт,
действующий [в свою очередь] на то, что ниже его . . . Связь между ним
и яхонтом — наиболее тесная в отношении крепости, твердости,
нахождения по соседству в своих месторождениях и свойства побеждать другие
камни своей способностью сверлить и резать» (81).
В этом замечании явно сквозит стремление сближать минералы по их
физическим свойствам. Из этого же соображения вслед за алмазом
описывается наждак: «Он тверд, как сталь; он помогает алмазу при
шлифовке и полировке, а в некоторых случаях и заменяет его. Поэтому мы
к рассказу об алмазе присоединили рассказ и о нем, а если бы не это,
то его изобилие заставило бы им пренебречь» (91).
Дольше оттягивать описание жемчуга было уже невозможно, и Бируни,
наконец, помещает в книгу обширную главу о жемчуге, состоящую из
15 параграфов, еще раз риторически повторив изречение из Корана:
«Сказал Аллах [о гуриях]: ,,Они подобны якуту имарджану44. И поэтому
мы сперва начали рассказывать о яхонтах, потом и о подобных им
камнях, которые вместе с ними сбываются, в том числе и о тех, которые
превосходят яхонты по твердости и способности побеждать их, вместе
с их помощниками и заменителями, а теперь обратимся к тому
[камню], который назван в Коране после яхонта, а именно — к мард-
жану» (92).

В книге Псевдо-Аристотеля жемчуг стоит на первом месте. Бируни же
приводит объяснение, почему жемчуг — вещество органического
происхождения — рассматривается вместе с минералами. Однако «можно и
жемчуг назвать камнем из-за близкого их соседства — ведь наиболее
похожие на жемчуг предметы относятся кчислу камней, а также потому,
что большая часть предметов украшения [к которым и он принадлежит] —
.минерального происхождения» (123).
Непосредственно вслед за жемчугом Бируни рассматривает и изумруд,
как это следовало согласно старшинству. Тут же рассматриваются
зеленые камни, .подобные изумруду, и бирюза.
Этим Бируни как бы завершает первую половину части, посвященной
ткамням. Он пишет: «Таковы основные сведения о трех видах
драгоценных камней; мы сообщили все то, что [нам] случилось узнать о них самих,
о подобных им камнях и подчиненных им» (158).
Затем сразу идет группа сердолика, оникса и горного хрусталя.
Такое их расположение в книге оправдывается их родственностью.
«Добывают его (оникс) в Йемене в копях сердолика; говорят, что между ними
связь на основании родства» (163). Бируни отмечает, что «горный
хрусталь имеет одинаковый удельный вес с ониксом» (171). Очевидно, это и
лослуж 4ло поводом поместить их рядом. Здесь, впервые в иетории
минералогии, кварц и халцедоновые минералы поставлены рядом как
родственные. У Псевдо-Аристотеля горный хрусталь помещен вместе со стеклом
перед группой солей — галитом, нашатырем, бурой, содой, купоросом
и квасцами, а сердолик и оникс — в группе драгоценных камней сейчас же
вслед за гранатом.
Странным образом между горным хрусталем и аметистом (джамаст)
помещен коралл. Но это, возможно, объясняется тем, что описание джа-
маста у Бируни скорее соответствует флюориту, с которым часто путали
аметист, благодаря сходству их окраски.
За кораллом и аметистом (флюоритом) следует группа синих и зеленых
непрозрачных камней: лазурит, малахит, нефрит и гагат. Напомним,
кстати, что черный цвет рассматривался как высшая степень синего.
Гагат вместе с тем начинает группу веществ органического
происхождения. Кстати, Бируни нашел, что «минеральное вещество в большинстве
случаев должно превосходить по [удельному] весу [вещество] животное»
(194). За гагатом помещен безоар — змеевик, пользовавшийся
величайшей славой в средневековой медицине как противоядие. Во всех книгах
? камнях он стоит на одном из первых мест. Бируни пишет: «Рассказ о нем
мы не поместили раньше лишь из желания, чтобы он был вместе с
родственными ему камнями» (186). Этими близкими ему по свойствам
веществами оказываются: камень козла, асфальт, камень змеи, рог носо-
рога и янтарь.
Очевидно, из желания соединить камни со сходными свойствами вслед
за янтарем неожиданно помещен магнит: «Магнитный камень имеет
такую же, как [янтарь], способность притягивать» (200).

Бируни хотя и упоминает, но совершенно не рассматривает
фантастические «магниты», притягивающие золото, серебро и пр., поскольку их
свойства не подтверждаются опытом. Между тем Псевдо-Аристотель-
посвящает каждому из этих «магнитов» специальный раздел. Вслед за
магнитом Бируни помещает описание двух разновидностей гематита и
белый камень карак — очевидно, алебастрит, как камень, наряду с
гематитом широко употреблявшийся для резьбы дешевых камней,
обладающих магическими свойствами, и тут же жестоко высмеивает тех, κτα
верит в их действие. Он подчеркивает, что сведения об этих камнях
почерпнуты из книг и пишет: «А сейчас расскажем о камнях, известных
только по имени, про некоторые из них никто не знает, откуда они
происходят и что они собой представляют» (203). Заканчивается часть,
посвященная камням, главами об искусственных цветных сплавах, стекле и фарфоре.
В части, посвященной металлам, Бируни рассматривает не только
драгоценные металлы, но почти все известные в его время металлы и ряд
сплавов. Небольшое введение ко второй части также начинается
традиционной риторической цитатой из Корана и заканчивается упоминанием
об алхимической теориии сложного строения металлов: «Испытатели
природы говорят, что сера (кибрит) — это отец плавких металлов,,
а ртуть — их мать» (216). Далее мы специально рассмотрим
скептическое отношение Бируни к этой алхимической теории.
Во всяком случае рассмотрение металлов он начинает со ртути, а не
с золота, чем выделяется особое значение ртути, которое ей приписывала
алхимическая наука. Затем описываются металлы в традиционном
порядке понижения их ценности: золото, серебро, медь, железо, олово,
свинец, мышьяк и ряд медных сплавов. Псевдо-Аристотель располагает
металлы в следующем порядке: золото, серебро, медь, олово, свинецг
ртуть, железо.
С необыкновенной прозорливостью Бируни не считал минеральный мир
исчерпывающе изученным современной ему наукой. В нескольких местах
в своем трактате об удельных весах он пишет, что в будущем могут быть
найдены и новые, еще не известные, минералы и металлы.
С другой сторхшы, некоторые камни, известные ранее, исчезают
с рынка в результате истощения месторождений. Он пишет: «Мы можем
назвать такие [камни], копи которых исчезли, как исчезли
находившиеся на руках у людей камни оттуда, так что сейчас забыли, какими
они были». И далее: «Возможно, что с течением времени в будущем будут
обнаружены под горами, на дне рек, в глубинах морей и в складках
земли плавкие и неплавкие минералы, помимо тех, которые мы знаем
сейчас. Однако не будем продавать наличное в кредит и не будем
отворачиваться от известного ради неизвестного» (260).
Если теперь попытаться на основании анализа плана книги Бируни.·
и его замечаний, касающихся расположения материала, судить об
элементах принимавшейся им классификации минералов, то мы можем
прийти к следующим выводам. Бируни, внешне еще оставаясь на позициях

прочно установившейся традиции распределения минералов по шкале
совершенств и другим системам, в разных местах своей книги делает
попытки к перестановкам, объединяющим минералы по признакам,
свойственным самим минералам, а не навязанным им извне.
Однако Бируни еще не нащупывает той стержневой идеи, которой
следует придерживаться при сближении или разъединении минералов.
В одних случаях он сближает минералы, родственные по составу, то
есть стоит на пути к классификации, получившей в XIX в. название
«естественной». В других случаях он сближает или располагает
последовательно минералы по какому-либо одному свойству: цвету, твердости,
прозрачцости, удельному весу. Подобные «искусственные» системы,
обладающие некоторыми удобствами для определения минералов, особенно
были популярны в конце XVIII—начале XIX в. Так, системы А. Вер-
нера и Ф. Моса, построенные на чисто внешних признаках минералов,
нередко объединяли в одну группу совершенно чуждые друг другу
минералы и разъединяли разновидности одного и того же минерала,
отличающиеся внешними признаками.
Бируни в некоторых случаях ссылается на совместное нахождение
как на основание для выбора последовательности рассмотрения
минералов. Наконец, в силу особых задач книги, он иногда склоняется к
размещению камней с учетом их утилитарного назначения.
Таким образом, его попытки рационализировать классификацию
минералов носят еще многоо'сновный характер. Но для нас существенно,
что он впервые наряду с другими принципами выдвигает и принципы
-естественной классификации. Конечно, дальнейшее развитие этих
принципов тормозилось недостаточным уровнем химических знаний, но весь
ход развития минералогии после Бируни вплоть до начала XIX в.
показал, что обилие фактического материала далеко не всегда
обеспечивает правильное понимание внутренней связи изучаемых объектов, если
в основу изучения не положена широко проводимая философская идея
саморазвития природы. Бируни с его энциклопедическим охватом всего
круга знаний его времени, с его глубоким научным восприятием природы,
несомненно, стоял на пути к такому пониманию.
Книга Бируни содержит 46 глав, посвященных отдельным
минералам и металлам, но число упоминаемых в тексте минералов и
минеральных продуктов достигает сотни названий. Точнее, Бируни приводит
свыше 300 названий минералов и их разновидностей, синонимов и
названий на разных языках. Большинство этих названий удается
идентифицировать с определенными минеральными видами благодаря ряду
описанных свойств и признаков. Некоторые наши определения расходятся
с традиционными. Так, например, яшм и ясб обозначал не яшму, а
нефрит; джамаст по описанию Бируни больше отвечает флюориту, чем
аметисту, хотя в других восточных лапидариях под джамастом
действительно понимался аметист. В камне джарджун мы склонны видеть
цейлонский гиацинт — циркон, с названием которого его название имеет

прямую этимологическую связь. Названия некоторых, впрочем
немногих, камней остались нерасшифрованными. В особенности это касалось,
камней, о которых сам Бируни писал, что ему неизвестны их свойства.
Список всех восточных названий металлов, минералов и их
разновидностей, упоминаемых в книге Бируни, и перечень описанных
минералов помещены в указателях, приложенных в конце книги.

4. ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ БИРУНИ

Для истории геологии интересны наблюдения Бируни над
изменением рельефа поверхности Земли под действием рек и морей, описания
окаменелостей и некоторые представления об образовании рудных и
минеральных месторождений.
Бируни, конечно, были знакомы идеи греческих философов о
непрерывной изменяемости лика Земли. В одном месте в своей «Минералогии»
он пишет: «Вся земля Египта была когда-то морем, а затем вода спала
с нее благодаря наносам, и на этой земле осталось семь заливов, а все
это известно из книг древних авторов» (125). О Судане он пишет: «Что
касается тех земель и пустынь всего ас-Судана, то они образованы
наносами потоков, низвергавшихся с Лунных (Камар) и Южных гор; они
постепенно приподнялись, подобно .земле Египта, после того как она
была морем» (225).
Наиболее определенно идея изменяемости земли изложена
Аристотелем в его «Метеорологии»,21 где он пишет: «§ 1. Одни и те же места на
земле не постоянно бывают влажными или сухими; их состояние
изменяется в зависимости от образования и исчезновения водных течений.
Бот почему изменяются отношения между материками и морями, и одни
и те же места не всегда были сушей и не всегда были морем. Где некогда
была твердая суша, появляется море, и там, где сегодня мы видим море,
появится суша. — § 2. Надо думать, что эти явления следуют одно за
другим в известном порядке и с известной периодичностью...— § 7.
Эти явления нам не приметны, так как все эти естественные изменения
земли совершаются только непрерывным нарастанием и в 'неизмеримо
долгий срок по сравнению с нашим существованием...— § 31. Так как
время не иссякает и вселенная пребывает вечно, то отсюда ясно, что ни
Танаис, ни Нил не текли от века. Места, по которым сегодня текут их
воды, были некогда сухи, и в будущем есть предел их течению, для
времени же пределов нет».
Ибн Сина (Авиценна) высказывал совершенно аналогичные мысли об
образовании гор и перемещении моря и суши, почерпнутые им,
несомненно, из изучения греческих философов, с которыми Авиценна и Бируни
были, конечно, великолепно знакомы.
21 Meteorologie d'Aristote. Trad, en frangais par J. Barthelemy Saint-Hilaire,.
livr. I, Paris, 1863, стр. 86, 88, 98.

Сам Бируни оставил в специальном географическом трактате,
носящем название «Уточнение границ населенного мира для определения
расстояний между населенными пунктами», небольшой экскурс в область
исторической гидрографии, посвященный вопросу о древнем течении
реки Аму-Дарьи и образовании Аральского моря.22
Его рассуждения об изменчивости поверхности земли имеют для
нас особый интерес. «Море перемещается [на место] суши, — пишет
Бируни, — а суша — на [место] моря. Если это произошло до появления
людей [на земле], то оно (событие) неизвестно, а если после [появления
людей], то не осталось в памяти, потому что известия исчезают, когда
над ними (известиями) проходит долгое время, особенно [известие] о
вещах, становящихся постепенно, так, что знают об этом только избранные.
Такова Аравийская пустыня: она была морем, а [теперь] засыпана так,
что следы этого [моря] ( бнаруживаются при рытье колодцев и прудов.
И мы находим подобные этим (аравийским) камни, внутри которых
находятся плавники рыб, в песчаной пустыне между Джурджаном и
Хорезмом, |где] было как бы озеро, потому что течение реки Джейхун,
то есть реки Балх (Аму-Дарьи) было через нее (эту пустыню) в Хазарское
(Каспийсьое) море, мимо города, называвшегося Балхан. И так говорит
об ее течении Птоломей в книге „География", что она текла в море Ир-
кания, то есть Джурджанское (Каспийское), а между нами и Птоломеем
около восьмисот лет».
Бируни высказывал также предположение, что значительная часть
суши в долине Инда обязана своим происхождением отложению речных
наносов.
Идея изменения и саморазвития лика земли, столь ясно
представлявшаяся и сама собой разумеющаяся для греков, в эпоху Бируни уже ста-,
новилась в противоречие с религиозными представлениями о
неизменности первозданного мира. Хорошо известно, что в своих научных
изысканиях Бируни не раз вступал в конфликт с мусульманскими
теологами по ряду вопросов. Высмеивая их попытки толковать явления
природы, исходя из учения Корана, Бируни писал: «Со мной спорили
некоторые люди, приписывающие божественной премудрости то, че1 о они
не знают в физических науках. Они оправдывают свое невежество
заявлением, что Аллах всемогущ» (Индия).
ОВся позднейшая история геологии полна эпизодов борьбы с
теологическим учением о создании мира. Даже в XVIII в. Ломоносову
приходилось гневно отстаивать право науки объяснять геологические
явления. В своем замечательном труде «О слоях земных» 23 он писал: «На-
22 См.: С. К. В о л и п. К истории древнего Хорезма; Я. Гулямов.
Бируни об исторической гидрографии низовьев Аму-Дарьи. Сб. «Бируни — великий
узбекский ученый средневековья», Ташкент, 1950, стр. 85—92.
23 М. В. Ломоносов. Первые основания Металлургии или рудных дел»
Прибавление второе «О слоях земных». Поли. собр. соч., т. 5, М.—Л., 1954, стр. 574—

прасно многие думают, что все как видим, с начала творцом создано;
будто не токмо горы, долы и воды, и разные роды минералов произошли
вместе со всем светом; и потому де не надобно исследовать причин, для чего
они внутренними свойствами и положением мест разнятся. Таковые
рассуждения весьма вредны приращению всех наук, следовательно и
натуральному знанию шара земного, а особливо искусству рудного дела,
хотя оным умникам и легко быть философами, выучась наизусть три
слова: бег так сотворил; и сие дая в ответ вместо всех причин».
Нахождение отпечатков рыб и раковин в пластах земли, удаленных
от моря, Бируни считал ясным доказательством того, что ранее здесь
было морское дно. К тому, что уже было приведено об окаменел остях
из его географической работы, можно добавить еще его личные
наблюдения из «Минералогии»: «Мне были доставлены из колодцев золотых
рудников в Зарубане несколько улиток, найденных в одном колодце на
глубине ста пятидесяти локтей. Они были величиной с орех, но кожура у них
была очень толстой, окаменелой и испещренной линиями, точно
высеченными вдоль ее спирали. Самих животных в раковине не было, они
(раковины) были заполнены глиной, впоследствии окаменевшей. Однако
я не смог выяснить, когда произошло это окаменение, до того ли, как
раковины были извлечены [из колодца], или же после, во время их
извлечения, когда они соприкоснулись с воздухом. К таким глинам
принадлежит и та, в которой находятся эти окаменелости, но [мне] не
удалось это видеть. Однако дно этих колодцев было когда-то открытой
поверхностью земли и величина [раковин] зависела от ее [характера] —
от места и воды, а также — сущности их природных свойств. Морские
улитки бывают более крупными и с более толстой и твердой раковиной»
<127).
Значение окаменелостей и отпечатков и их происхождение были
поняты древнегреческими философами. Так, еще Ксенофан (614 г. до н. э.)
наблюдал отпечатки листьев лавра в породах острова Пароса, морские
раковины на горах и другие остатки на Мальте, откуда он заключил
о периодической смене суши и моря. Историк Ксантос из Сард (ок.
500 г. до н. э.) видел окаменелые раковины в Армении, Фригии и Лидии
и считал, что ранее здесь был Океан. Поразительно, что эти отчетливые
и сами собой напрашивающиеся античные толкования нахождения
морских раковин на суше были полностью отвергнуты средневековыми
европейскими схоластами, заменившими их фантастическим учением о
формообразующей силе, якобы создающей в земле образования только внешне
подобные остаткам организмов, которые получили название «игра
природы» (lusus naturae).
Странным образом в появлении этого нелепого учения совершенно
невольно повинным оказался Авиценна, который в своем труде, следуя
за Аристотелем, клал в основу саморазвития земли из первоначального
хаоса особую «созидающую силу», в латинском переводе названную
vis plastica. Книги Авиценны, переведенные на латинский язык, произ-

вели огромное впечатление на читателей средневековой Европы. Однако
внутренний смысл его трудов, так же, впрочем, как и творений
Аристотеля, остался совершенно чужд и непонятен схоластически настроенным
средневековым европейским ученым. Через два столетия крупнейший
представитель средневековой науки Альберт фон Болыптедт (1193—1280),
известный под именем Альберта Великого, придал «созидающей силе»
Авиценны фантастическую способность создавать в недрах земли остатки
животных и растений. Только через несколько веков, с трудом
преодолев представления об окаменелых раковинах как результате «игры
природы», геологическая мысль признала их действительными остатками
живших когда-то организмов, но причину их гибели и погребения, в
согласии с библейским учением, видела во всеобщем потопе.
О геологической обстановке нахождения руд и минералов в дрзвней
и средневековой литературе сведений почти не содержится. С этой
обстановкой воочию можно было познакомиться, конечно, только
спустившись в рудники и копи. Тем более становится интересным для истории
геологии в высшей степени любопытное описание у Бируни
расположения золотоносных жил в разрезе рудника, являющееся, несомненно,
одним из первых подобных описаний: «В рудниках страны Мухабб
находят золотые жилы, и если они идут сплошной полосой, то они либо
утолщаются по мере копания и следования за ними, либо утончаются.
Копание в сторону утончающего конца приводит к точке, где золото
исчезает и иссякает; утолщающийся же конец дает надежду на
достижение источника золота. А если жила разделяется, то [ее ответвления]
либо возрастают, либо уменьшаются, и дело с ними обстоит так же, как
и со сплошными жилами. Что касается того источника, то говорят, что
он подобен мельничному жернову, или [немного] больше или меньше
его, а те жилы расходятся от него во все стороны, как идут лучи от
солнца» (223).
Бируни высказывал и своеобразные идеи об образовании минералов,
изложению которых мы, однако, сочли необходимым предпослать
изложение алхимических воззрений на природу металлов и минералов и
критики этих воззрений, высказанной Бируни.

5. КРИТИКА БИРУНИ АЛХИМИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЙ

Алхимические и астрономические представления о связи между
небесными светилами, земными предметами и судьбами людей в эпоху
Бируни получили, по-видимому, весьма широкое распространение.
Ясный и трезвый ум Бируни считал и алхимические, и
астрологические идеи псевдонаучными и вульгарными, а занятие астрологией —
шарлатанством. Впрочем по иронии судьбы ему самому — одному из
крупнейших ученых астрономов эпохи — приходилось не раз
фигурировать в роли придворного астролога-предсказателя.

Прежде всего он решительно выступал против какой-либо связи между
небесными светилами, металлами и камнями, которая являлась одной
из отправных идей алхимии. Не без злорадства он обнаруживает
противоречия в алхимическом и астрологическом сопоставлении планет и
металлов. «Алхимики придают символическое значение и таинственность
отдельным телам, связывая их -со светилами, и думают, что в этом у них
согласие с тем, чего придерживаются астрологи, но это противоречит
их (астрологов) мнению. Отсюда они объясняют взаимную любовь свинца
и меди тем, что связывают медь с Венерой (Зухра), а свинец с Марсом
(Миррих) по аналогии с тем, как девушка любит юношу и следует за
ним. Астрологи же устанавливают связь свинца с Юпитером (Муштари),
а меди с Марсом (Миррих), в действительности же между этими двумя
светилами нет иной связи, кроме смежности орбит» (247).
Конечно, в известной мере эта мистическая таинственная форма,
в которую облекали свои идеи, наблюдения и рецепты алхимики,
служила лишь способом зашифровки, охраняющим их действительные или
мнимые открытия от посягательства непосвященных. Во всяком случае
в эпоху, предшествующую Бируни, экспериментальная химия так или
иначе достигла выдающихся успехов. Но даже один из основателей
химии — Джабир ибн Хайан, живший в VIII в. и широко известный
средневековой Европе под именем Гебера, которого Роджер Бэкон в XIII в.
называл Magister magistrorum, — и тот описывает, между прочим, в своих
сочинениях опыты по превращению металлов друг в друга. Эта
основная алхимическая идея о возможности превращения возникла из теории
химии Джабира, по которой металлы состоят из серы и ртути в
различных пропорциях. Бируни, не вступая в спор по этому поводу, только
сдержанно отмечает в трактате об удельных весах: «Она (ртуть) хотя и
не относится к металлам, но она есть их мать, как утверждают те, которые
философствуют относительно минералов, так же как сера — их отец» (255).
Впрочем, составляющие металлов — сера и ртуть — не были, по
мысли Джабира, обычными веществами, но являлись некими более
чистыми, универсальными «началами». При обжигании металл теряет серу,
следовательно, сера есть сгорающая составная часть металла. Но если
металлы есть составные тела и построены из одних и тех же начал, то
вполне понятно стремление осуществить превращение одних металлов
в другие.
Корни идеи Джабира, по-видимому, восходят к натурфилософскому
учению чрезвычайно почитавшегося у арабов Аристотеля, по которому
всякое вещество состоит из сочетания четырех основных начал: огня,
воздуха, воды и земли. В учении Джабира вода также играла важную
роль как основа жидких тел, а огонь рассматривался как основное
средство изменения веществ.
В истории химии принципиальную роль играла борьба двух взаимно
исключающих идей. Одна допускала возможность качественного
превращения веществ, считая все вещества построенными из немногих на-

чал, другая исключала такую возможность, считая, что каждое вещество
построено из особых неделимых атомов, качественно отличных для
каждого вещества.
Что Бируни придерживался атомистических взглядов, явствует из
ого переписки с Ибн Синой, в которой среди ряда вопросов он касается
и вопроса о неразлагаемых частицах. В нескольких местах
«Минералогии» он отчетливо выступает против алхимических идей превращения
металлов. В одних местах он только сдержанно излагает идею о сложном
строении и превращении металлов, в других — резко ее отрицает и даже
высмеивает: «По мнению простого народа красная сера — это эликсир,
при помощи которого надеются искусственно получить разные
природные вещества, чтобы, [например], превращать им серебро в чистое красное
золото» (92). «Золото проходит через ряд расплавленных состояний,
начиная от его родителей — ртути и серы, и пройдя через состояние
олова, меди, свинца и серебра, приобретя окраску и твердость [золота],
также останавливается и не переходит за ступень совершенства» (72).
Алхимики приписывали огню особые свойства соединять и
разъединять вещества, но именно здесь Бируни видел причину невозможности
искусственного превращения металлов. Он писал: «Все испытатели
природы единогласны в своем определении огня и тепла, а именно: что они
являются соединителями однородных вещей и разъединителями
неоднородных . . . Ал-Кинди, который в комментариях говорит: „К свойствам
огня принадлежит способность соединять частицы каждого из
минеральных тел в одну ограниченную минеральную совокупность и разъединять
смеси их, если их вещество различно. Это [происходит] потому, что
(огонь) сжигает встречаемое им в определенный промежуток времени,
и если он встречает оба вещества в смеси, то сначала сжигает из двух
[веществ] слабейшее, пока не уничтожит его, а более сильное остается . . .
Это последнее условие делает тщетной возможность [алхимического]
изготовления серебра и золота"» (246).
Не достигнув реального получения искусственного золота, алхимики
объявляли о получении ими особого жидкого «алхимического золота»,
обладающего якобы магическими свойствами. Бируни язвительно
высмеивает идею «алхимического золота» и философского камня: «Все
то, что изготовляется искусственно людьми из металлических веществ,
природа производила лучше. И это положение нельзя опровергнуть;
|пытаются] опровергнуть его алхимики, когда говорят, что золото,
видимое ими во сне в путанных сновидениях, превосходит природное золото,
вследствие того что оно, как они утверждают, способно превратить все
то, что в него привносится, в чистое золотоТ и что природное в этом
бессильно» (230).
Идея превращения через постепенное возвышение по шкале
совершенства алхимиками распространялась и на минералы. Примером такой
метаморфии считался яхонт, который якобы вначале был бесцветным,
затем стал синим, потом желтым и, наконец, красным. В «Минералогии»

Бируни только подчеркивает, что такое буквальное представление о
превращении является вульгаризацией принципа шкалы совершенства, отнюдь
не постулирующего реальный последовательный переход по этой шкале.
В трактате об удельных весах, написанном значительно раньше,
Бируни высказывается резче: «Когда простые люди услышали от ученых,
изучающих природу, что золото — самое неизменное из тел и самое
зрелое и совершенное по соразмерному строению, они уверовали, что оно
постепенно дошло до этого, пройдя через состояния (букв.: образы)
других плавких тел. . . Но простые люди при этом не знают, что они (ученые)
подразумевают под этим только то же самое, что говорят о человеке,
приписывая ему такие качества, как совершенство, соразмерность в
характере и внешнем виде, но не считая, однако, что он был сначала быком,
затем преобразился в осла, затем в лошадь, затем в обезьяну и только
после этого стал человеком. Но вот подобное этому они вообразили в
отношении разных видов яхонта и утверждают, что он сперва бывает белым,
затем чернеет, синеет, желтеет и лишь после этого становится красным,
достигнув предела [совершенства], причем они не видели все [цвета],
собранными в одной копи» (260).
Никто из современников и последователей Бируни не прислушался
к его критическому голосу. Заманчивая идея алхимиков превращать
простые металлы в золото надолго овладела вниманием многих поколений
экспериментаторов Востока и Запада. Хотя основная цель и оставалась
недостижимой, но известную положительную роль алхимические опыты,
несомненно, сыграли, способствовав развитию препаративной техники,
охватившей весьма широкий круг веществ. В конце концов из
накопленного веками опыта, преодолевая идеи алхимии, выросла современная
атомистическая химия. Сама же заветная мечта алхимии — превращение
веществ — получила свое разрешение только в наше время, но уже не
химическими путями, неспособными влиять на внутреннее строение атома.
Если искусственное получение золота современной «алхимией» не
осуществляется на практике, то другая мечта алхимии времен Бируни —
получение яхонта путем сплавления — давно разрешена в
промышленных масштабах. Бируни приводит цитату из поэта Мансура Маврида:
Прах его дворца — это алхимия,
Которая пепел превращает в яхонт (73).
И действительно, тончайшая пудра окиси алюминия в пламени
современной кислородо-водородной горелки спекается в прозрачный ярко-
красный драгоценный рубин.

6. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ БИРУНИ О ВОДНОМ ОБРАЗОВАНИИ
МИНЕРАЛОВ

Бируни не ограничивается критическими замечаниями по поводу
алхимических идей о мистической роли светил в образовании металлов
мял о мнимых превращениях минералов. Вдумчивый наблюдатель и

искусный экспериментатор, он искал решения вопросов о происхождении
минералов в наблюдении и опыте, которые привели его к поддержке
древней идеи о водном происхождении минералов.
Как ученый он придерживался и в геологии и в минералогии
своеобразного принципа актуализма, считая, что минералы образовались и
образуются наподобие того, как происходит выделение кристаллов из
водных растворов и окаменение глины и других веществ. Глубоким
пониманием того, что процессы природы управляются силами,
заложенными в самой природе, пронизаны все научные труды Бируни. Так,
в «Индии» он пишет: «Бытие находится в изменении и развитии — в этом
и заключается сила природы». В другом месте он говорит: «Все действия
принадлежат материи. Материя сама связывает и изменяет форму
вещей. Следовательно, эта материя есть творец».
По поводу незначительного самого по себе факта изменения цвета
оникса при нагревании Бируни замечает: «Одни камни увеличиваются
по размеру в недрах земли, а другие уменьшаются и разрушаются; есть
и такие, которые меняют один цвет на другой, как оникс» (164).
Идея о водном происхождении минералов зародилась в той или
иной форме, по-видимому, в глубокой древности. Греческие философы
рассматривали горный хрусталь как особенно крепко замерзший на
вершинах снежных гор лед. Само греческое название горного хрусталя —
χρυσταλλος — означает в то же время и «лед» и происходит от слова
κρ?ος «холод». Очевидно, исключительная прозрачность и бесцветность
горного хрусталя послужила поводом для возникновения таких
представлений. Плиний, во времена которого горный хрусталь поступал
преимущественно с Альп, безоговорочно присоединяется к этому
предположению греков: «Кристалл образуется действием сильного холода.
По крайней мере, он там только находится, где наиболее смерзаются
зимние снега. А что он есть лед — это достоверно, оттого греки так его
и назвали» (37, II, 9). Форма кристаллов кварца обращала на себя
внимание своей правильностью, но Плиний не задумывается над причинами,
обусловившими эту правильность: «Почему он родится шестигранный,
этому трудно найти причину, тем более что и концы неодинаковый вид
имеют, и гладкость боков столь совершенна, что этого невозможно
произвести никаким искусством» (33, VIII, 43). Что идея о водном
происхождении распространялась и на другие минералы, явствует из следующего
замечания Плиния: «Некоторые считают это вещество земляной влагой г
леденеющей подобно кристаллу» (36, XXIII, 45), то есть горному
хрусталю.
Бируни, конечно, была известна эта греческая идея. Он пишет:
«Говорят некоторые о хрустале, что это отвердевшая и застывшая вода»
(174). Однако из ряда его замечаний можно видеть, что он эту идею
понимал не примитивно, как действительное отвердение чистой воды, а
несколько сложнее и, может быть, ближе к нашим современным
представлениям.

Хотя у него при описании яхонтов и вырывается агностическое
восклицание о невозможности проникнуть в тайну его образования: «Что же
касается того, как произошло отвердение, какова его причина и как
появились различные окраски, то человеческому разуму нет доступа
к пониманию этого. Знание этого принадлежит создателю и творцу их,
Аллаху — велик он и славен» (39), — но это восклицание осталось,
конечно, чисто риторическим приемом, поскольку вопрос о
происхождении минералов, по-видимому, крайне занимал пытливый ум Бируни и он
тщательно подбирал факты и наблюдения, которые можно было бы
привлечь к объяснению происхождения минералов водным путем и путем
отвердения первоначально жидкого или пластичного вещества.
Например, он пишет о гагате, что «это окаменелая нефть» (186).
Особенно его занимают факты выделения минеральных веществ из
источников. Так, он пишет: «Между Газной и границами Джузджана имеется
ручей, вода которого каменеет, и я слышал, что подделыватели [коралла
втыкают в его берег деревянные палочки, [тонкие] как игла, и
[оставляют] их, пока они не оденутся окаменелой водой» (180). Очевидно, это
был источник, выделявший арагонит — углекислую известь. Ключи,
осаждающие углекислую известь, обращали на себя внимание и
греческих философов. Совершенно ясно, что Бируни под «окаменением воды»
понимал не полное ее отвердение без остатка, а именно выделение
растворенных в ней веществ, наподобие кристаллизации солей, с которой
Бируни был практически знаком при его занятиях фармакологией. Вслед
за описанием выделений известкового источника он замечает: «И так же,
как существует каменеющая вода, бывают и глины, которые
окаменевают от ветра и воздуха, наподобие той глины, что окаменевает, будучи
помещенной в печь для обжига» (180). Особой отвердевшей глиной
считает Бируни и бирюзу. Он пишет, что «не считают ее камнем,
образовавшимся в результате окаменения воды, и говорят, что это вид
окаменелой глины» (159). Причем «с течением времени твердость его усиливается,
а цвет сгущается» (158).
Очевидно, идея о затвердевании и окаменении во времена Бируни
была широко распространена не только в среде ученых книжников, но
и в среде горщиков, занимающихся добычей камней. Отсюда,
по-видимому, Бируни заимствовал не совсем понятное нам описание о
нахождении камней в какой-то оболочке. Возможно, что это были просто
поверхностные известковистые натеки, нередко облекающие кристаллы,
находимые в жилах и пустотах пород. В главе о яхонте он пишет:
«Находят среди яхонтов и такие, которые имеют оболочку, подобную
кожуре граната. И в этом нет ничего невероятного — бадахшанский лал
также находят как бы в хрустальной оболочке» (39). Однако эта оболочка
сохраняется и у кристаллов, попавших в россыпь: «Я слышал, что на
Сарандибе среди галечника был найден огромный красный яхонт в
оболочке» (51). По рассказам некоторых, камень в оболочке первоначально
был жидким. Бируни, конечно, очень устроило бы это наблюдение,

если бы он был вполне уверен в его достоверности: «Я слышал давно и
не раз, что иногда находили в оболочке лал в жидком, текучем виде;
когда он попадал под воздействие воздуха, то превращался в камень
и становился твердым. . . Другие рассказчики это отрицают . . .
может быть, это бывает . . . Ибо, как установлено в главе о горном
хрустале, он окаменевает после того, как был в жидком состоянии» (76).
Возможно, что возникновение представления об окаменении
первоначально пластичного вещества имеет и реальную почву. Известно
нахождение в крупных замкнутых полостях некоторых горных пород
полужидкого, почти прозрачного геля кремнезема, который после
извлечения и высыхания на воздухе в течение нескольких часов отвердевает
в плотную фарфоровидную опаловую массу. Однако в отношении лала —
шпинели подобный рассказ остается, конечно, чистой фантазией.
Бесспорным и совершенно справедливым и с современной точки
зрения доказательством водного происхождения минералов Бируни
считал нахождение в прозрачных кристаллах некоторых минералов
включений жидкости. В описании яхонтов он пишет: «Все прозрачные
минералы в основе своей — текучие жидкости, которые окаменели. На это
тебе указывает наличие в них инородных примесей вроде пузырьков
воздуха, капель воды, листьев растений, кусочков дерева» (39).
Особенно в кристаллах горного хрусталя включения хлорита и
амфибола нередко действительно производят впечатление включений мха,
соломинок или щепочек дерева. Рассказ о подобных включениях Бируни
повторяет и в описании горного хрусталя.
Басрийские мастера получали для своих работ горный хрусталь с
Мадагаскара, на котором он и теперь добывается из жил в кварцево-хло-
ритовых сланцах. Действительно, кристаллы кварца с Мадагаскара
обычно содержат моховидные включения хлорита и крупные жидкие
включения.
Очевидно, представления Бируни о водном происхождении
минералов отличались от античных греческих представлений. Для греков
фактором окаменения являлся холод, превращающий чистую воду в
горный хрусталь. Бируни же, по-видимому, колебался между идеей
выделения вещества из водного раствора или отвердения в результате
высыхания и идеей о затвердении первоначально пластичного вещества, но
во всяком случае не обычной чистой воды. В этом отношении его
представления, конечно, несравненно ближе к нашим, чем античные.
Пожалуй, еще более определенно свои представления о водном
образовании яхонтов излагает в своей «Космографии» ал-Димишки (XIII в.):
«Причина разности в цветах сего камня (яхонта) происходит от
разности тех мест, где он родится; родится же он тогда, когда дождевая
вода, проникнув в углубления [пещерки], застоится в оных так долго,
что между тем от жара солнечного и жара самой копи происходящее
согревание отделит из сухой земли часть существенного, свойственного
той или другой стране, состава ее, и обратит в камень, который потом,

по мере свойства его и степени жара, примет приличное образование. Если
жар чрезмерно велик, то камень чернеет, и краснота, происходящая от
умеренного жара, сядет в середке его. Если жар умеренный, то камень
склоняется к красному бехерману. В слабом жару отвердеет он в виде
желтого изменения, а когда сырость велика, произойдет белый камень».24
При этом необходимо отметить:'мысль о том, что природа выделяющихся
из горячих водных растворов минералов зависит от состава вмещающих
пород, лежит в основе несомненно плодотворной теории сегрегации,
развивавшейся в конце XIX в.
Попытка Бируни осмыслить неясные натурфилософские идеи водного
происхождения минералов, опираясь на некоторые наблюдения и
рассказы практиков горного дела, не получила дальнейшего развития у
более поздних восточных авторов. Мы встречаемся с этой идеей уже только
в XVI в. в Еропе у Георга Бауэра (1494—1555), известного больше под
его литературным именем Агриколы. Он считал, что минералы образуются
из «каменеющих соков» (Succus lapidescens) или твердеющих водных
смесей, под действием которых превращаются в окаменелости листья,
дерево, кость и раковины.25 Развиваясь, эта идея в дальнейшем, в
значительной мере под влиянием теологического учения о всемирном потопе у
приобрела в геологии универсальный характер под видом нептуниче-
ской теории. И, наконец, преодолевая однобокость этой теории и
сочетаясь с противоположной ей теорией плутонизма, идея водного
происхождения минералов получила современное развитие в теории
гидротермального происхождения минералов.
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Наука