Бируни. Собрание сведений для познания драгоценностей (Минералогия)

ОГЛАВЛЕНИЕ

ИСТИННЫЕ ЦЕНЫ ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ

Что касается цен на драгоценные камни, то для [определения] их
нет постоянного правила, имеющего твердую основу, которая бы не
изменялась в связи с различием мест, времени, разнообразия вкусов,
зависящих от темперамента и появления у знати страсти к ним и покупке
их. Затем могут измениться обстоятельства в отношении избытка их
(камней) или недостатка, что приводит то к их удешевлению, то к
подорожанию. Приводимые нами цены относятся к нашему и близкому к нему
времени, к городу Газне 117 и к городам, расположенным вблизи него.
А деньги приводятся по курсу Герата,118 по которому и производятся
сделки. Если же мы узнаем что-либо другое, мы на это укажем.
Со слов предшественников рассказывается, что цена яхонта цвета
бахрамани наивысшего качества, выше которого нет, была пять тысяч
динаров за мискаль. Камень весом в полмискаля стоил две тысячи
динаров. Для камня весом в два миска ля уже не было цены, и ты мог
оценить его по собственному усмотрению.
Современные торговцы драгоценными камнями говорят, что вставка
для перстня из яхонта гранатового цвета с густой окраской, чистая,
свободная от таких пороков, как трещины, пятна, наросты, муть, и
с гладкой, ровной поверхностью, имеющая форму параллелепипеда,
является лучшей из возможных форм, а затем следует [камень], имеющий
форму лучка,119 с нижней частью, похожей на наковальню; такой камень
считается обладающим самыми высокими качествами, и называется он
«звездой» (наджм), хотя название «звезда» в качестве сравнения более
подходит жемчугу. Они говорят, что отдельный такой камень [сорта]
«звезда», если вес его один тасудж, стоит пять динаров. При удвоении
веса и цена удваивается.15^ Камень весом в один даник, то есть
в х/6 мискаля, стоит тридцать динаров. При удвоении веса камня
стоимость его увеличивается в четыре раза. [Камень] весом в полмискаля
стоит четыреста динаров, в мискаль — тысячу динаров, в полтора
мискаля — две тысячи динаров. Они (ювелиры) утверждают: мы не
видели камней, обладающих указанными качествами, вес которых был бы
больше. Даже камни весом в один мискаль встречаются редко, как редка
отборная жемчужина того же веса.
Даник яхонта при возрастании веса дороже и ценнее, чем даник
жемчуга. Они говорят: цена мискаля яхонта цвета бахраманй, который они
считают на одну ступень ниже гранатового, равна восьмистам динарам,
пурпурного — пятистам динарам, цвета мяса и цветков граната — по сто
динаров. Близка к ним цена чисто розового. Иногда встречаются куски
яхонтов разных сортов, исключая гранатового, которые весят от
двадцати до тридцати мискалей.
Говорит ал-Кинди: самый большой яхонт красного цвета, который
я видел, был весом в один мискаль и одну треть и немного больше этого,
но, по слухам и по рассказам, бывают [яхонты] и в десять мискалей,
Самый большой яхонт розового цвета, который мы видели, был весом
в тридцать мискалей.
Говорит Наср: высокое достоинство яхонта определяется густотой
его цвета, совершенством воды, блеском и чистотой, лучистостью и
отсутствием пороков. И на этой основе, в зависимости от наличия всех
указанных качеств, постепенно возрастает цена его. Яхонт цвета бахрамани
заслуживает поэтому высшей цены, затем [яхонт] цвета сусфури, затем
цвета пылающих углей, затем розовый.
Известно, что цвета всех тех предметов, которые служат для
сравнения окраски яхонтов различных сортов, — розового, цвета дикого
шафрана и цвета мяса — имеют также разные оттенки. Примером может
служить розовый. Мы имеем прежде всего чисто белую [розу], затем
[розу] со слабым красным оттенком, и когда [краснота] увеличивается,
роза становится похожей на красные щеки; затем, при еще большем
усилении [окраски], она делается цвета красной анемоны (шака'ик) ~121
и приобретает даже черноватый оттенок.
И как при определении цвета яхонтов подыскивают для них
подобные сравнения, так же необходимо тому, кто этим занимается, [уметь]
определять и разъяснять разновидность того предмета, с которым они
сравниваются. И он должен усердно изучать его свойства, виды и
достоинства.
Мне попалась книга, написанная в Шаме (Сирии) во время сАбд ал-
Малика ибн Марвана,122 содержащая все тонкости этой науки и
сведения о ценах на драгоценные камни для того времени; она подтверждает,
что красный яхонт и высший сорт жемчуга в то время по стоимости и
цене были подобны двум скаковым лошадям. И я буду упоминать об
этом в каждой главе [этой книги] — и то, что соответствует истине, и
то, что ложно.

КАМНИ, ПОДОБНЫЕ ЯХОНТУ

К числу камней, подобных красному яхонту, относится сорт,
называемый каркунд,123 то есть глухой яхонт,124 потому что он плотный, мало
прозрачный, мутный. Цена его не превосходит цены синего яхонта
одинакового с ним веса. Ал-Киндй говорит, что лучший из сортов каркунда
и больше всего похожий на яхонт цвета гусфурй — это камень,
известный под именем синдского (синдийа),125 он имеет некоторую лучистость.
Один из сортов его полируют при помощи необработанной кожи, и этот
сорт очень дешевый и низкого качества. После него идет сорт, похожий
на соль, который не поддается полировке, и это самый низкий его сорт.
К камням, подобным яхонту, относится сорт, находимый в копях,
яхонта и называемый гурбуз.126 Он легко разламывается, розового цвета,
красивый на вид. Из-за мягкости гурбуза его побеждает каркунд,
который его разламывает, хотя и не может сравниться с ним по красоте.
Имеется несколько сортов его, таких же, как у яхонта. Так, его
разновидность цвета бахрамани похожа на высший сорт яхонта цвета бахра-
мани. Даже опытных ювелиров, когда они беспечно относятся к его
проверке, гурбуз иногда вводит в заблуждение и сходит у них за яхонт.
Гурбуз не исчерпывается только разновидностями, похожими на
красный яхонт, — он бывает и других цветов, каждый из которых имеет
сходство с подобным ему по цвету яхонтом. Хамза говорит о его качестве
следующее: это сорт драгоценного камня, внешне похожий на яхонт,
но ниже его. Арабизированное название его — джурбуз. Так,
обманщика называют гурбуз, джурбуз и гург бизед (волк побил).127
Ал-Кинди упоминает среди камней, подобных красному яхонту, сорт
красный афлах,128 который вводит в заблуждение знатоков так же, как
и гурбуз. А те сведения, что мы передаем со слов ал-Кинди, в том числе
и большинство названий, взяты из его книги, притом по имеющемуся
у нас дефектному списку, но сами мы их не слышали. И признание —
самое красноречивое извинение.
Наср говорит о подобных яхонту камнях, что их четыре: каркунд,
каркахан,129 джурбуз и биджази (гранат) 130 золотистого цвета. Яхонт
царапает каркунд, самый же лучистый из них — синдийа. Это красный
камень с желтым оттенком, в огне он приобретает цвет яхонта. Один
из его сортов похож на соль и не поддается полировке; к нему же
относится и сорт абладж.131 Он отличается от яхонта только своей мягкостью;
это тот, о котором мы упоминали со слов ал-Кинди, называя его афлах,
и выразили по этому поводу извинение. Далее он (Наср) говорит:
камень каркахан — красный со слабым черным оттенком, блестит только
на солнце и не терпит огня; в нем имеется желтизна, подобная цвету
желтого яхонта. К нему принадлежат и сорта [цвета] халукй,132 оливковый
(зайти), фисташковый (фустуки), небесного цвета (асманджуни). Эти
цвета видны в нем, когда его поворачиваешь, подобно тому как их
показывают хамелеон (абу каламун) 133 и зяблик (абу баракиш).134 Сорт
халуки мог бы сойти за желтый яхонт, если бы не уступал ему в
лучистости и в том, что он не поддается полировке. Все эти камни добываются
[обычно] в копях яхонтов, за исключением абладжа, который привозят
только с Сарандиба.
Джурбуз обладает наиболее сильным блеском из всех этих камней и
более всех сходен с шафранным яхонтом в отношении цвета, воды и лу-
чистости. Иногда может ошибиться в джурбузе и знаток, если не
испытает его огнем и не потрет яхонтом.
Золотистый биджази — это бадахшанский лал. К этому виду
принадлежат камни, которые больше всего похожи на яхонт. Для знатоков же
этого дела цвет его не является тайной: он редко обладает такой же
лучистостью, как яхонт; говорят, что разница их цветов такова: яхонт
похож на чистый огонь, а биджази — на огонь с дымом. Так же дело
обстоит с камнями каркунд и абладж, лучистость которых уступает
лучистости яхонта. Ближе всего примыкает к яхонту джурбуз, затем
каркунд сорта синдийа. И лучшим средством для испытания камней,
подобных яхонту, является чистый яхонт. Он их ранит своим острием
и при трении покрывает пятнами, но при этом не поддается подобному же
воздействию с их стороны.
Говорит ал-Кинди: камни, подобные яхонту, в прошлом продавались
как яхонты и стоили столько же, сколько и яхонты. Аййуб ал-Асвад
ал-Басрй продавал [халифу] ал-Махди 135 каркунд, джурбуз и афлах
на тысячи динаров, выдавая их за яхонты, пока Аун ал-сИбадй из
племени Сулайм не осведомил его (халифа) об обмане Аййуба и не
разъяснил ему, что это камни, подобные яхонту, и что если их поместить в огонь,
то они не выдерживают его в отличие от настоящих красных яхонтов,
которые от этого становятся только красивее. И ал-Махдй велел по
одному из них положить в огонь, и сгорели каркунд весом в три мискаля,
а из сорта афлах — камень весом в пять мискалей.

РАССКАЗЫ О ЯХОНТАХ И ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЯХ

Торговцы драгоценностями передают, что у царя Сарандиба имеется
продолговатый кусок яхонта в виде рукоятки ножа, который он постоянно
вертит в руках. Вес его пятьдесят пять мискалей. Никто не сообщал о
более крупном куске, чем этот.
Я слышал, что на Сарандибе среди галечника был найден огромный
красный яхонт в оболочке. Когда содрали с него оболочку, то оказалось,
что он имеет форму креста. После того как он был отшлифован и прокален,
его отвезли к царю Рума (Византии), который купил его за большую
сумму и украсил им переднюю часть своей короны. Этот рассказ хотя
и [достаточно] распространен, не восходит к основательному источнику,
которому можно доверять. Если он даже и достоверен, то он сходен
с тем, что рассказывают о причине принятия христианства
Константином Победоносным; [то есть о] появлении на небе кометы в виде креста
и о том, что он сделал подобные ему (кресту) изображения символом для
своих знамен, и тогда ему были дарованы успех и победа в войнах, а до
того он не был в состоянии противостоять войскам своих врагов.
В книге «Известия о халифах» 136 [говорится], что однажды ал-Му-
таваккил устроил прием по случаю [подношения] новогодних подарков.
И были ему поднесены всякие прекраснейшие ожерелья и великолепные
редкостные предметы. И вот вошел его врач Джибрйл ибн Бохтйешу4"/37
с которым он (халиф) был в дружбе. Спросил он (халиф): «Как ты
находишь все это сегодня?» Ответил тот: «Все это похоже на побрякушки
попрошаек, ибо не имеет никакой ценности. Прими то, что у меня».
Затем он вынул из рукава эбеновую шкатулку, инкрустированную
золотом; открыв ее, он снял кусок зеленого шелка с большой ложки из
драгоценного камня, которая излучала сияние, и положил ее перед ним. И
увидел ал-Мутаваккил то, подобного чему он [никогда] не видал, и
спросил: «Откуда это у тебя?» Ответил тот: «От щедрых людей».
Затем он рассказал: «Перешла она к моему отцу от Умм Джа'фар
Зубайды 138 вместе с трижды тремястами тысяч динаров за излечение
ее от трех недугов, на которые она жаловалась. Одна жалоба была на
болезнь горла, предвестник дифтерии. И велел он пустить ей кровь,
смачивать [горло] и питаться похлебкой, которую он ей предписал.
И вот похлебка, приготовленная по его рецепту, была принесена на
китайском блюде удивительного качества, и на нем лежала эта ложка.
Отец подмигнул мне, чтобы я ее взял. И сделал я это — завернул ложку
в свой плащ. Слуга же стал отбирать ее у меня. И сказала ему Умм
Джа'фар: «Приласкай его и вели вернуть ее, а взамен дай десять тысяч
динаров». Но я воспротивился. А отец сказал: «О госпожа моя, сын мой
никогда не крал, не позорь его при первом случае, дабы сердце его не
разбилось». И рассмеялась она и подарила ложку моему отцу и мне».
Хотя в рассказе не говорилось о материале, [из которого была сделана]
ложка, но упоминание о блеске лучей ее свидетельствует о том, что
это был яхонт, и именно — красный. И когда халиф спросил о двух
других болезнях, то врач рассказал: «Как-то ей сказала одна из
приближенных, что у нее появился запах изо рта. А для нее, как она говорила,
смерть была легче этого. И заставил он ее голодать до вечера, а затем
съесть вымоченную в уксусе рыбу и запить насильно осадком вина из
самых плохих фиников. Она задыхалась от отвращения, и ее тошнило.
И повторял он это в течение трех дней. Затем он ей сказал: «Дохни в лицо
тому, кто тебе об этом сказал, и узнай у него, прекратился ли запах».
Третья болезнь, которая чуть не погубила ее, это сильная икота, которая
была слышна за стенами ее комнаты. И приказал он слугам вокруг всего
двора установить рядами большие сосуды и наполнить их водой. А
позади каждого сосуда посадил слугу, для того чтобы, когда он ударит
в ладоши, слуги бросили бы эти сосуды на середину двора. И когда они
сделали это, поднялся такой сильный шум, что она испугалась и
вскочила, и икота у нее прекратилась.
'В дни Омеййадов и в начале правления Аббасидов драгоценные камни
были в изобилии. Даже говорили, что из них делали сосуды. Об этом
говорит аш-Шафисй в книге «Хармала»: не разрешается употребление
сосудов из яхонта и хрусталя, так как стоимость их превосходит
стоимость золота и тратится на них больше, чем на золото. А в [книге] «Ал-
У мм» он говорит, что их употребление разрешается и что точный смысл
запрещения касается лишь золота и серебра.
Рассказывал некто, прибывший из Ирака, что у Абу Тахира ибн
Баха' ад-даула,139 который правил Басрой 141 и затем овладел
Багдадом,140 был большой кусок красного яхонта, вставленный в золотой
слиток, и назывался он «Джабал» (Гора). Но этот яхонт как будто
принадлежал Фахр ад-даула,142 [ибо] сходен с ним по описанию.
Рассказывали ал-Хасан и ал-Хусейн,143 братья из Рея,144 что эмир
Йамйн ад-даула Махмуд — да помилует его Аллах — показывал им
яхонт, похожий на виноградину, весом в двенадцать мискалей, и что они
оценили его в двадцать тысяч динаров. [Эмир] подтвердил их [оценку] и
сказал: «Этот яхонт принадлежал царю Таручанапалу;145 он отдал его в
залог одному купцу за четыреста тысяч дирхемов. И если бы он не стоил,
по мнению царя, двадцати тысяч динаров, то он не стал бы его выкупать».
Вместе с тем этот яхонт не стоил и ?1/2 мискаля и даже одного мискаля
квадратного яхонта румманй, описанного выше под названием «Звезда».
О Чулате 146 рассказывают, что у него был большой кусок яхонта,
вставленный в подножку, при помощи которой он садился верхом. Два
человека брали ее за четыре конца, а он ставил на нее ногу и наступал на
драгоценный камень. Таким образом поднимали они его к паланкину,
пока он не оказывался на одном уровне со спиной мула.
И рассказывали братья [из Рея], что они купили для эмира-мученика
Мас'уда — да возвысит Аллах его степени за его мученическую смерть —
в дни, когда он находился в Рее и в области Джабал, красный
продолговатый яхонт в виде льва за семь тысяч нишапурских динаров.
Утверждают, что это был камень «Джабал» и что это будто бы был тот [камень],
которым владел Сийах — вазйр брата Кабуса,147 а он взял его взамен
своей доли [наследства] из имущества отца. Рассказывали, что этот
камень был похож на льва, и когда его зажимали в руке, то он выступал
за большой палец и мизинец.
О том, как его провезли мимо стражи на острове Сарандйб,
рассказывали нечто похожее на сказку, а именно: тот человек, который вывез
его, обрил голову и отлил себе колпак из меди, в, котором просверлил
отверстия так, что он стал похожим на сито, и подготовил в нем место
для драгоценного камня, расширив углубление для затылка. Он надел
этот колпак себе на голову и оставался в нем, пока сбритые волосы не
отрасли и не выступили из отверстий, обвив этот колпак так, что скрыли
его [полностью]. И шел этот человек, опираясь на посох, с непокрытой
головой, как нищий, пока не прошел место, где подвергаются осмотру.
Однажды в Хорезме я видел среди даров, которые отправлялись
ежегодно эмиру Йамйн ад-даула, нож с рукояткой из красного яхонта.
Когда рукоятку зажимали в руке, то концы ее были видны с обеих сторон
сжатой руки — сверху и снизу. Но она была составной. Потом, вспомнив
о ней, я подумал, что может быть она была из каркунда. После этого
я о ней ничего не слыхал.
Что же касается названия «Джабал» (Гора), то оно отражает их
(ювелиров) представление о том, будто такое определение годится для
обозначения большого по размеру предмета, и так стали называть и всякий
кусок яхонта, выделявшийся своей величиной. Но это слово является
обозначением для камня дорогого- по цене или употребляется для
сравнения его с камнем гранатовым или цвета дикого шафрана. В
казнохранилище халифов [имелся камень] с ладонь величиной, цельный, и
были в нем видны зерна; вес его был тридцать мискалей, и прозвище
его было «Джабалййа». Там же имелся и другой камень, продолговатой
формы, верхний край которого был загнут книзу. Назывался он
«сАнка'>> 148 и весил двадцать один мискаль. Там же был и камень «Клюв»
весом в пятнадцать мискалей; говорят, что он был из красного яхонта,
в виде птицы с желтым клювом, и это вещь удивительная. Наср говорит
о «Клюве», что это был камень для перстня весом в два мискаля без одного
даника и что он превосходил «Гору» по цвету и воде, но не указывает
причины названия его «Клювом». Он говорит: у тетки ал-Муктадира
был камень для перстня, который назывался «Миртовым листом», так
как он был таких же размеров, [как лист мирта], и вес его был*—
мискаль без двух ячменных зерен (ша'йра); купил он его за шестьдесят тысяч
дирхемов. Там же был камень «Бахр» (Море) из красного яхонта весом
в двадцать восемь мискалей, но он был тонкий и вогнутый, так что из
него можно было пить.
Были там и другие камни, некоторые из них имели прозвища, а
другие не имели, ибо драгоценные камни были собственностью Хосроев;
они собирались со времени Ардашйра сына Папака 149 и передавались
по наследству его преемникам от старшего старшему, пока не
произошел переворот в их государстве в пользу арабов. И вот земля Фарса
выбросила новой державе сокрытые в недрах сокровища и извела для ее
властитетей свои тяжести.150
Положение дела при первых четырех халифах,151 то есть воздержание
[от накопления сокровищ] и раздача их мусульманам, — известно.
То же было и при их преемниках из Омеййадов иМерванидов; держава
их была арабская, и, кроме одного или двух человек, никто безрассудно
не увлекался камнями. И в дни их правления собралось много
упомянутых драгоценных камней, и наполнились ими казнохранилища. Затем
Омеййадов неожиданно сменила держава Аббасидов.
Вначале Аббасиды были стадом верблюдов по отношению к тому,
что собрали [Омеййады], как муравьи, — подбирали, что находили, и
глотали,152 — все это перешло ь\ их собственность; затем они принялись
за умножение и приращение ко всему этому. И драгоценности халифов всё
умножались до дней ал-Муктадира, а был он человеком своевольным,
любил то, от чего не бывает добра таким, как он, — устраивал собрания
с женщинами для игр и для праздности. Он набросился на деньги, как
хищный разбойник, а потом перешел и к драгоценностям: расточал их
среди женщин и руками женщин губил их.
Однако он стеснялся своего вазйра ал-сАббаса153 и пожелал заставить
его молчать, сделав его соучастником в грабеже и запятнав изменой,
чтобы он закрывал на это глаза. И вот послал он ему в знак почтения
крупные по размеру драгоценные камни. Но ал-сАббас вернул их,
говоря, что они — украшение ислама, достояние халифата и
разбрасываться ими неблагоразумно. Халиф_устыдился, от этого у него стало
тяжело на сердце. Когда сАлй ибн сИса,154 вернувшись из Мекки, куда
он был сослан после вазирства, встретился с ал-Муктадиром, то завел
разговор об ожерелье, которое было куплено у ибн ал-Джассаса за
тридцать тьГсяч динаров из денег, на которые он давал обязательство, и
спросил его об этом^>жерелье. «Оно в казнохранилище», — ответил халиф.
Тогда ?Алй ибн сИса попросил его принести ожерелье, и он начал искать,
но не нашел и следа его. А сАлй ибн сИса вынул его из рукава и сказал:
«Оно было куплено для меня в Египте. И если это могло случиться с
драгоценным камнем, то с чем же этого не может случиться?» И было это
неприятно для ал-Муктадира и сАлй ибн сИсы, так как заподозрили они
в этом Зайдан ал-Кахраман.155 И как же ее не подозревать, если о ее
жадности сложили пословицу? Но так как описание ее качеств не стало
[предметом] достоверных рассказов, то мы расскажем о пей подробно.
И сказал истинно правдивый человек:
Не будет существовать мир, если будут править им женщины,
И если они возьмутся за управление хоть на один день, то скажи миру «прощай».
Если ты будешь оспаривать правдивость свидетельствующего [об
этом], то ведь мало есть женщин, которые прославляются так, как Зу-
байда, за множество ее добродетелей. Между тем у нее были четки из
яхонта сорта румманй, имеющие вид лещинных орешков с выточенными
дольками, как у дыни. И сейчас, когда находят такие, то узнают их
благодаря этому и приписывают ей. И сверленый накрест жемчуг является
•ее выдумкой, он предназначался ею для изготовления ткани, из которой
делали одежды придворным девушкам. А рассказ о ее обезьяне,
убийстве ее, о молитве над ней и выслушивании элегий по ней, о ее плаче по
обезьяне — все это оскорбительно для разума. Но такие рассказы о [Зу-
байде] запретны из-за великого почтения к ней. После этого что же
сказать о тех, кто не заслуживает [даже] быть прахом, по которому она
ступала!
Халифы до ал-Муктадира хотя и протягивали руки к драгоценным
камням, но в меру, не нанося ущерба [казне], и за это их нельзя
порицать.
Среди наложниц ар-Рашйда1;56 была* одна, наделенная красотой, как
никакая другая. Когда ар-Рашйд чем-нибудь одарял их, она всегда
возвращала свою долю, и он приходил от этого в гнев. Однажды случилось
так, что он рассыпал перед ними драгоценные камни и наложницы стали
их подбирать, но эта не протянула к ним руки. Затем он приказал
принести другие [камни] и дал им на выбор, и они выбрали [себе]. И сказал
он той: «Почему ты не выбираешь наравне с твоими подругами?» Она
ответила: «Если то, что я выберу, будет моим, то я это сделаю». И подошла
она к нему, и взяла его за руку, и сказала: «Вот мой выбор из всех
драгоценных камней мира». И восхитился ею ар-Рашйд и назвал ее
«Искренняя» (Халиса), и она больше всех их пользовалась его благосклонностью
в отношении наград и подарков.
Случилось, что одна награда ар-Рашйда Абу Нувасу была задержана,
и он сказал:
Пропали мои стихи у ваших дверей,
Как пропал жемчуг на Халисе.
И дошло это до Халисы, и она пожаловалась на него ар-Рашйду.
Он велел позвать [поэта] и сказал ему: «О беспутный, что побудило тебя
к этому?» — «Это ошибка передатчика, принявшего „хамзу" за „сайн",157 —
ответил он. И Рашйд удовлетворился этим, сделав вид, что он поддался
обману, проявил этим свое благородство и удовлетворил жалобщицу.
Иначе как могло случиться это с таким человеком, как ар-Рашйд, ведь
он был одним из больших знатоков поэзии.
Рассказывают об Юмаре ибн ал-Хаттабе, что он в подобном случае
прикинулся также непонимающим. Он защищал поэта ал-Хутай'а 158
[от преследования] за его сатиру на Зибрикана,159 но Хассан ибн Сабит 16°
расстроил намерения Юмара, [предложившего] «отрезать» у Хутай'и
язык подарками и тем примирить их. И не переставал он сам и другие
высокие умы и смелые души идти по стопам пророка — да будет мир над
ним, — приказывавшего «отрезать» язык поэту лезвием благодеяний.
Они были снисходительны к поэтам, когда те дурно себя вели в своих
блужданиях по «долине», которая их не касалась. Разве ты не видишь
снисходительности сУбайдаллаха,161 вазйра ал-Му'тадида,162 по
отношению к сАлй ибн Бассаму 163 и его словам по поводу смерти одного
из его двух сыновей:
Скажи Абу-л-Касиму, потрясенному горем:
«Судьба встретила тебя удивительным образом.
«Умер у тебя сын, который был украшением,
«А остался в живых с недостатками и пороками;
«Но жизнь этого, что смерть того,
«И ты не избавился от бед».
Когда об этом узнал сУбайдаллах, он призвал к себе Ибн Бассама
и сказал ему: «О Али, как ты [мог] сказать "это!» И испугался он зла,
и ответил импровизируя:
Я сказал:
„Скажи Абу-л-Касиму, потрясенному горем:
«Длань победителя никогда не отразит смерти,
«Какой бы властью они ни обладал.
«И потеря, понесенная им, — величайшее из бедствий;
«Смерть опередила тебя
«И взяла у тебя того, кто пес бы вместе с тобой тяжесть несчастий»".
Но в этом он подражает словам Ибн ал-Му'тазза 164 из его
стихотворения, написанного в утешение сУбайдаллаха:
Скажи вазйру: «Такова судьба и ее превратности.
«Человеку назначен срок, к которому он и идет.
«Рок обделил его при дележе, оставив ему Абу-л-Хусейна,
и сам выиграл на этом,
«Ибо Абу Мухаммед благородный стал его долей.
«Ведь десница мужа — лучшая из его обеих рук».
Когда \Алй ибн Бассам вышел от него, то его [злой] характер опять
заставил его повторить оскорбление, и он сказал:
Донеси вазйру от меня,
Воскликни: «О, дважды несчастный!
«Умирает потомок щедрости, и остается в живых
«Потомок бесчестия — A6j?-л-Хусейн.
«Ты же, твердый сердцем,
«Ты же, с распаленным от горя глазом,
«Жизнь этого — что смерть того,
«Бей же себя по голове руками».
Эти стихи получили распространение и превратились в поговорку, и
приводят их при разных обстоятельствах; так, при игре в шахматы их
обычно повторяют без всякого умысла.
Рассказывает Ибн Хамдун ан-Надйм,165 что играл он однажды в
шахматы с ал-Му'тадидом, и вот вошел сУбайдаллах и спросил у него
разрешения на какое-то дело; получив распоряжение по этому делу, он ушел.
После его ухода ал-Му'тадид начал декламировать: «Жизнь этого — что
смерть того», — и углубился в окончание партии, повторяя стих. В это
время ал-Касим вернулся к нему по другому делу, а ал-Му'тадид,
углубленный в игру, повторял стихи и совсем не заметил его прихода. Ибн
Хамдун ухитрился дать ему знать о появлении ал-Касима. Тогда ал-Мут'а-
дид поднял голову и почувствовал такой стыд, что на лице у него
выступили пятна краски, потом сказал: «О Абу-л-Хусейн, — стыд побудил
его назвать его по кунйе,166 — почему ты не отрежешь язык этому
бесстыднику и тем не отразишь его зло от себя?» Ал-Касим быстро вышел,
спеша воспользоваться благоприятным случаем в отношении Ибн Бассама.
Он приказал разыскать его, чтобы рассчитаться с ним. Ибн Хамдун был
этим так поражен, что рука его стала дрожать, и он стал плохо играть,
чувствуя жалость к Ибн Бассаму [и беспокоясь], как бы с ним не
случилось беды. Ал-Мустадид спросил: «Что с тобой?» — «О повелитель
правоверных, — ответил он, — ал-Касим загорелся такой ненавистью, что мне
кажется, он в крайнем гневе отрежет язык Ибн Бассаму, а этот человек —
один из благороднейших поэтов, и в том, что его постигнет, обвинят
повелителя правоверных». И приказал он (халиф) позвать ал-Касима и
спросил у него о том, что он сделал с Ибн Бассамом в наказание. «Я просил
Му'ниса 167 доставить его, дабы отрезать ему язык», — ответил тот.
ч<Но мы приказали тебе, — возразил он (халиф), — сделать ему добро,
наградить его и почтить, чтобы этим обратить его от высмеивания к
восхвалению тебя». — «О повелитель правоверных, — сказал он, — если бы
ты знал его как следует и слышал его слова, то ты счел бы вполне
допустимым отрезать ему язык». Ал-Мустадид понял намек и улыбнувшись
сказал: «Именно поэтому мы приказали уничтожить озеро. Ты же прикажи
привести его и выдай ему триста динаров. Это будет лучше для нас, чем
что-либо другое». Он так и поступил: одарил его и назначил его
начальником почты Саймары,168 где он оставался до конца правления ал-Муста-
Дида.
А намек ал-Касима заключался в том, что Му'тадид приказал устроить
озеро и окружить его садами, затратив на постройку шестьдесят тысяч
динаров. Он обычно уединялся там со своими невольницами, среди
которых была одна любимая, которую звали Зурайра. И сказал Ибн Бассам:
Люди покинули озеро, —
Уединился он на нем;
Сидя он бьет в барабан
На. . . . Зурайры.
И когда дошло это до ал-Му'тадида, он никому не показал, что слышал
-это, но приказал разрушить все, что построил там.
А теперь вернемся к тому, на чем мы остановились, и расскажем о
знаменитом яхонте «Джабал», имя которого присваивается и другим
драгоценным камням. Это был камень для перстня из красного яхонта
необыкновенной ценности. Ибрахйм ибн ал-Махдй 169 рассказывает, что он
был куплен для его отца за триста тысяч динаров. Динары эти были
разложены в мешочках, и когда их положили один поверх другого, получилось
подобие горки. Он подарил его ал-Хадй,170 а ар-Рашйду он подарил
перстень с изумрудом, называвшимся «Исмасйлй», подобного которому никто
не видел. На нем была ямка, и в течение многих лет он искал подходящий
камень, чтобы ее заделать. Наконец, по прошествии некоторого времени,
ар-Рашйд нашел такой камень и он был обработан так, чтобы подходить
к ней (ямке). Затем позвали ювелиров, и они в его присутствии взяли
перстень, а выточенный кусочек намазали клеем, чтобы вставить его в
отверстие камня. Ар-Рашйд положил его на ладонь и стал рассматривать,
проверяя сходство между тем и другим. А в это время на камень села муха,
он прилип к*'ее ножкам, муха улетела и унесла его. И сказал ар-Рашйд:
«Истинны слова Аллаха всевышнего: „Слаб и просящий, и просимый"».171
Когда ал-Хадй стал халифом и к нему вошел ар-Рашйд, ал-Хадй
увидел «Исма'йлй» на руке ар-Рашйда и позавидовал ему, и пожелал
присоединить «Исма'йлй» к «Джабалу». И вот, когда [ар-Рашйд] вышел от него,
халиф послал вслед за ним ал-Фадла ибн ар-Рабй' 172 вместе с Исма'йлом
ал-Асвадом, приказав, чтобы ар-Рашйд прислал ему «Исма'йлй». «А если
он этого не сделает [ — добавил ал-Хадй —], то принесите мне его голову».
И догнал его ар-Рабйс и сообщил ему об этом деле. «Клянусь Аллахом,
я его отдам не иначе как собственными руками», — ответил ар-Рашйд.
И пошел он обратно вместе с ар-Рабйс. Когда они подошли к мосту,
ар-Рашйд снял перстень с пальца и сказал: «О Фадл, это „Исмасйлй"?» —
«Да», — ответил он. И бросил ар-Рашйд перстень в Тигр. Его искали,
но не нашли до того времени, как ар-Рашйд стал халифом. Когда прошел
год со дня восшествия его на престол, а был он в Хулде, 173 то вспомнил
он о том, как с ним поступил Муса [ал-Хадй], и пришел ему на память
перстень. И приказал он ал-Фадлу [распорядиться], чтобы ныряли под
воду и искали его. «О мой господин, его много раз искали, — сказал
ал-Фадл, — думаю, что за этот долгий срок он покрылся илом больше,
чем на четыре локтя». Затем ал-Фадл привел ныряльщиков, и один из них
сказал ему: «Встань на то место, где стоял ар-Рашйд, и брось комок глины
величиной с перстень так же, как бросил он перстень». И сделал это
ал-Фадл. И с первого же раза водолаз, нырнув под воду к тому месту,
где упал ком глины, и прикинув расстояние, на которое комок отнесла
вода, прежде чем он достиг дна, вытащил тот самый перстень. И соединил
•его ар-Рашйд с камнем «Джабал», как того хотел ал-Хадй, которому
судьбы не дали того, что он хотел.
Рассказывает Наср, что это был красный яхонт сорта бахраман,
желтоватый, чистый, весил три мискаля без даника, и цена его была сто тысяч
динаров. Ар-Рашйд сильно увлекался драгоценными камнями и с
жадностью их приобретал. Так, он послал ювелира ас-Саббаха, деда ал-Киндй,
к властителю Сарандйба для покупки в его стране драгоценных камней,
и царь принял его с почетом и с радушием и показал ему свою сокровищницу
с драгоценными камнями. Перебирая их, ас-Саббах удивлялся их
великолепию и величине, пока ему не попался красный яхонт, подобного
которому он не видел в казнохранилищах других царей, и удивление его
усилилось. Царь сказал: «Знаешь ли ты другой, подобный этому?» —
«Клянусь Аллахом, нет», — ответил он. Сказал царь: «Сможешь ли ты оценить
его, ибо все бессильны сделать это?» — «Могу», — сказал он. Это не
понравилось царю, и он сказал: «Я высоко ценил твой ум, но моя
проницательность в отношении тебя обманула меня, так как ты претендуешь на то,
чего никто не мог сделать». Тогда ас-Саббах сказал: «Твоя
проницательность не сделала ошибки, и если пожелаешь, я ее оправдаю. Собери к себе
знатоков драгоценных камней». И [царь] собрал их; тогда ас-Саббах
попросил принести покрывало, развернул его и велел четверым держать его
на"'весу за концы. Затем он изо всей силы бросил яхонт вверх над
покрывалом, и когда он упал на покрывало, то сказал царю: «Его цена равна
тому количеству золота, которое нужно уложить от земли до места, куда
полетел брошенный камень». Собравшиеся одобрили его слова, и он
вернул уважение к себе в их глазах и в глазах царя, который приказал
наполнить его рот превосходными камнями, а затем одарил его почетной
одеждой и отпустил, после того как ас-Саббах выполнил свое поручение.
И рассказал ас-Саламй174 со слов ал-Лаххама,175 что Абу Бишр ас-Сйра-
фй однажды ночью был у своего дядина Сарандйбе; и вот принесли камень
для перстня — красный яхонт, который он клал на строки книги, чтобы
читать ее. Рассказчик удивлялся этому, так как полагал, что это
происходило в ночной темноте, и что светил сам прозрачный камень, не получая
света, который падал бы на него от какого-либо светильника. На самом же
деле этот яхонт имел форму полушария и был обращен своей плоской
поверхностью к написанному, и мелкие строчки можно [было] читать так же,
как с помощью такого же полушария из горного хрусталя, ибо [при
взгляде] через него письмена для глаза увеличиваются, а строки
расширяются. Причину же этого ведает наука о зеркалах.
Случай, похожий на дело с камнем «Исмасйлй», произошел однажды
в Балхе с Йамйном ад-даула, когда он ехал верхом на охоту. Ему
повстречался нищий из жителей Бухары, который молил [ о подаянии] и надоедал.
А Иамйн ад-даула был сильно раздражен против подобных и приказал
побить нищего плеткой. И случилось так, что когда он пошевелил рукой,
то из перстня выпал камень. Это видел побитый бухарец и, выждав, пока
всадники удалились, вернулся и поднял с дороги камень. Когда эмир
вернулся, взгляд его упал на перстень, и он строго приказал разыскать
камень. Назавтра он отправился верхом, и бухарец снова попался ему
там же, где встретился накануне, и опять стал надоедать ему. Тогда эмир
приказал, разбить ему голову палками. А бухарец сказал: «Если ты не
хочешь дать мне ничего из своего имущества, то забери то, что оказалось
у меня из твоего имущества». И передал ему камень. Удивился Йамйн и
спросил, как это произошло. Тот рассказал, как было дело. И сказал
Махмуд: «Это Аллах через тебя вынудил меня [дать подаяние]», — и приказал
дать ему триста динаров. Затем добавил: «Возьми их и не благодари меня
за них, ибо это не мой дар, а от Аллаха всевышнего. И если бы это была
моя воля, то я не дал бы тебе из них ни одного».
И еще более удивительно то, что один из жителей Фаравы 176 по имени
Ахмед ибн ал-Хасан ал-Йазйдй сильно любил вино и предавался ему без-
удержу. И вот однажды ночью пил он со своими друзьями в предместьи
Джурджании 177 в Хорезме и там выпал у него камень из перстня. Он не
заметил этого до утра и забыл, где это было. После того прошло два года.
Однажды ночью некто постучал ему в ворота и сказал: «Законовед ал-Ихшп-
дй ал-Хатйб посылает этот камень». И вот оказалось, что это каменьг
потерянный им из перстня. Наутро он отправился к нему и спросил
о камне. А у этого законоведа были печи, в которых обжигали кирпич,
и он ответил: «Стоял я около печи, когда работники переносили на
спинах кирпич из печи на землю. И вот выпал из рук одного из работников
кирпич и разбился, а в разломе показался этот камень. И узнал я его по
твоему имени, написанному на нем».
А вот [случай] противоположный: когда ал-Ма'мун вступил в Багдад,
возвратившись из Хорасана, то прислал ему ал-Фадл ибн ар-Рабй? в
подарок яхонт для перстня, подобного которому дотоле никто не видел.
Ал-Ма'мун начал его вертеть и перекладывать с руки на руку, и сказал он
присутствующим: «Не видел я красивее этого камня». Затем он рассказал
что Абу Муслим 178 направил Зийада ибн Салиха 1?tJ в Китай, и тот
прислал ему драгоценный камень для перстня. От него он попал к Абу-л-сАббасу
ас-Саффаху,180 а тот подарил его 'Абдаллаху ибн сАлй.181 От него
он перешел к ал-Махдй, а затем к ар-Рашйду. И вот как-то он стрелял из
самострела, и камень выпал из перстня, и перерыли это место и [всё]
кругом, но и следа его не нашли. Ар-Рашйд сильно огорчился. И купил
начальник арсенала за двадцать тысяч динаров камень для перстня, не
имеющий себе равного, и отослал ар-Рашйду, чтобы его утешить. Когда
ар-Рашйд посмотрел на него, то сказал: «Куда ему до моего камня!»
Затем ал-Ма'мун сказал: «А я мало ценю эти камни, в которых нет смысла».
И вернул он его ал-Фадлу и сказал его посланцу: «Скажи ему: „Погибла
твоя власть, Абу-л-сАббас"». И когда камень вернулся к ал-Фадлу, он молча
посмотрел на него и сказал одному из своих приближенных: «Ал-Ма'мун
проживет с этого дня меньше года». Не успел наступить вечер, как
сведения об этих словах дошли до Ма'муна, но он сохранил это в тайне и
никому ничего не сказал, пока не прошел год. И вот, когда он ехал верхом,
провожая гроб ал-'Аббаса ибн ал-Мусаййаба,182 у Сирийских ворот
предстал перед ним один из сыновей ал-Фадла, пожелал ему добра и назвал
себя. И ал-Ма'мун велел ему подойти ближе; а когда он приблизился к его
стремени, Ма'мун наклонил к нему голову и шепнул: «Передай Абу-л-сАб-
•басу, что время уже прошло».
Клянусь Аллахом, Юмар ибнсАбд ал-'Азйз 183 менее всех ценил эти
камни и воздерживался от них и тому подобных предметов, больше того — от
всего мирского, хоть он и владел миром. И вот, когда он услышал, что
его сын 'Абдаллах купил камень для перстня за тысячу дирхемов, то
написал ему: „А затем, дошло до меня, что ты приобрел перстень и купил
для него камень за тысячу дирхемов. Мое твердое решение, чтобы ты
продал его и на те деньги накормил тысячу голодных; перстень же сделай
себе из серебра и печать из него же и напиши на нем: „Да помилует Аллах
мужа, знающего его могущество!"» И сделал он то, что ему приказал
халиф.
Что касается исчезновения камня из перстня ар-Рашйда между
воротами и двором, то возможно, что его утаил один из [слуг], копавшихся
в земле в поисках его; но также возможно, что какая-нибудь птица,
пролетая, заметила его и, кинувшись на землю, проглотила его или же,
приняв за кусок мяса, схватила его клювом, а [затем], улетев,
выбросила .
У 'Абдаллаха ибн Марвана ибн Мухаммеда,184 когда он шел пешком,
возвращаясь из страны Нубии,185 был красный камень для перстня
стоимостью в тысячу динаров, завернутый в хряпку. И говорил он: «О если бы
вместо него у меня было верховое животное, на которое я бы мог сесть!»
И сказал один из Мерванидов: «Не было у нас во время бегства ничего
полезнее, чем дешевые камни стоимостью не больше пяти динаров, ибо
мальчик или слуга мог вытащить такой камень и продать; дорогие же камни
мы не осмеливались вытаскивать; для нас была бесполезна их большая цен-
ность, наоборот, она вредила нам». Это подобно тому, как не принесли
пользы Йездигерду 186 находившиеся в его поясе драгоценные камни,
когда мельник потребовал от него четыре дирхема; именно они (камни)
были причиной его смерти под мельницей. Поэтому редко ты встретишь
мага,187 который, где бы он ни был, не имел бы при себе четырех дирхемов,
поучаясь на примере Йездигерда.
Сказал Наср: «У эмира Нуха ибн Мансура ар-Радй ас-Саманй 18S
было два перстня, из которых каждый назывался „Дыня". Камень одного
из них был красный яхонт, величиной с виноградину, а камень второго —
алмаз, одинаковый с ним (первым) по форме и величине; говорят, что-
никто не видел камня более крупного, чем этот».
Цари ислама почитали дом божий — Ка'бу — и отправляли туда дарыу
которые они считали наилучшими, беря в этом пример с ?Абд ал-Мутта-
либа.189 Когда отрывали колодец Замзам,190 следы которого стерлисьу
то нашли в нем кал'ийские мечи, переданные им для дверей Касбы, и
двух золотых инкрустированных газелят; одного из них он передал для
украшения дверей Ка'бы, а другого повесил внутри нее. Этим он
подражал пророку — да благословит его Аллах и да приветствует, — который
повесил в Ка'бе золотой барсом,191 присланный ему в дар персидским
наместником Йемена192 Баданом 193 после принятия им ислама; этим Бадан
показывал свое отпадение от веры магов и отказ от их обычаев. После него
(пророка) поступал так же и Юмар ибн ал-Хаттаб. Он повесил в Касбе
два полумесяца, доставленные ему после захвата ал-Мада'ина 194 вместе
с ведерками и двумя кубками; они были изготовлены из камней, которым
не было цены. Все они были инкрустированы великолепными
драгоценными камнями и превосходным хризолитом (забарджад). Затем Йазйд
ибн Му'авийа 195 также отослал [в Кагбу] два полумесяца, украшенные
красным кибрйтом,196 или яхонтом румманй, которые [раньше]
находились в дамасской церкви; цена каждого из них достигала ста тысяч
динаров. Иазйд их не продал, а отправил в Ка'бу вместе с двумя чашами,
из которых одна была из сердолика, а другая из лунного камня (маха),
и двумя сосудиками — один — из сердолика, другой из яхонта.
'Абдаллах ибн аз-Зубайр 197 оковал двери Ка'бы золотыми листами.
сАбд ал-Малик ибн Марван отправил для Ка'бы два [диска] солнца и две
чаши из стекла и одел внутреннюю колонну золотыми листами. Ал-Валйд
ибн ?Абд ал-Малик 198 послал две чаши, о которых в книгах ничего не
говорится. Ас-Саффах послал зеленую плитку из хризолита, которую он
купил за четыре тысячи динаров. Ал-Мансур послал сосудик из
фараонова [стекла] 199 вместе с большой серебряной доской, которую ему ранее
подарил царь Рума. Ал-Ма'мун, вместе с золотыми и серебряными
идолами, взятыми у испахбеда Кабула,200 когда тот принял ислам, послал
яхонт, который впоследствии вывешивали на Ка'бе во время
паломничества. Ал-Мутаваккил послал туда [диск] солнца из золота, увенчанный
жемчугом, яхонтом и хризолитом, и все эти вещи [также] вывешивали во
время паломничества.
Кабйха, мать ал-Му'тазза,201 накопила большое количество
драгоценных камней, которыми она совсем не пользовалась ни для дел веры, ни
для мирской жизни; не помогла она ими и своему сыну, когда тюрки202
потребовали у него пятьсот тысяч динаров, предлагая убить Салиха ибн
Васйфа 203 и тем избавить его (ал-Му'тазза) от него. Когда он (ал-Му'тазз)
обратился за помощью к матери, она проявила скупость и твердила в
ответ, что у нее нет денег, а после убийства ал-Мугтазза Салих нашел в
тайнике три ларца, принадлежавшие ей; в первом был изумруд величиной
примерно с челнок, подобного которому не имел ни ал-Мутаваккил, ни
кто-либо другой; под ним, во втором ларце, были крупные зерна величиной
с половину челнока, и я не думаю, чтобы подобные попадались и имелись бы
[еще где-нибудь] на свете; а ниже под ними, в третьем ларце, находился
красный яхонт весом в половину килджа; [такой, что] о подобном по
качеству и не слыхано. Они (эти ларцы) были оценены для Салиха по
стоимости их для продажи в две тысячи тысяч динаров. А вместе с этими
ларцами были найдены другие драгоценные камни, стоимость которых равна
тысяче тысяч динаров; и все это она погубила по своей скупости и
глупости, погубив сына и расшатав халифат. И барышом от этой торговли был
для нее только позор, которому подверг ее Салих. И отправилась она
в паломничество без средств и без одежды, покрытая позором, проклиная
его (Салиха).
К рассказам о драгоценных камнях, подробности о которых неизвестны,
относится то, что рассказывают об одном правителе в Хорасане.
Он нашел принадлежавшую одному из Хосроев пальму, отлитую из
золота, и на ней были нанизаны разнообразные драгоценные камни, которые
находились между ветвями, подобно зеленым и спелым финикам. Он
доставил ее Мус'абу ибн аз-Зубайру 204 в Ирак, и она была оценена в две
тысячи тысяч динаров. И спросил он присутствующих: «Кого вы считаете
достойным этой пальмы?» Ему ответили: «Тебя. Оставь ее своим сыновьям».
Сказал он: «Нет, я отдам ее человеку, который издавна оказывает нам
помощь, он будет более полезен для них, чем она. Отдайте ее 'Абдаллаху
ибн Абу Фарва».205 И тот взял ее.
Когда мусульмане вступили в Нихавенд 206 и начали сдавать добычу
ас-Са'ибу 207 — начальнику трофеев, к Хузайфе ибн ал-Йаману 208
пришел хирбаз 209 и спросил: «Обещаешь ли ты мне безопасность, если
я тебе сообщу о том, что знаю?» Сказал тот: «Да, говори, что там у тебя».
Он говорит: «Нахйрджан 210 оставил у меня сокровища Хосроя. Если ты
обеспечишь безопасность мне и тому, кому я захочу и кого назову, то
я тебе их доставлю». Сказал Хузайфа: «Я жалую тебе это». И принес он
два больших короба, в которых были одни .яхонты и жемчуг. И мнение всех
мусульман сошлось на том, чтоб сделать их долей Юмара и не делить
между собою. И прибыл ас-Са'иб с ними к 'Омару, и тот сказал ему:
«Внеси их в казнохранилище, пока я решу, что делать с ними, а сам
возвратись к своему войску». Так он и сделал. Всю ночь Юмар размышлял
об этом и наутро послал вслед за ас-Са'ибом гонца, для того чтобы вер-
нуть его назад. Но посланный настиг его только при вступлении в Куфу,211
и когда наступило утро, они одновременно поставили на колени своих
верблюдов, и сказал [гонец] ас-Са'ибу: «Вернись к повелителю
правоверных». И тот вернулся. Когда Юмар увидел его, то сказал: «Это не
принадлежит ни мне, ни сыну матери ас-Са'иба, или вернее — ни сыну матери
ас-Са'иба, ни мне; возьми-ка —-да благословит тебя Аллах — эти два
короба, отвези их туда, откуда привез, и израсходуй вырученные деньги
на жалование мусульманам». И сделал он так, как ему было приказано,
и выставил их в мечети Куфы, где купил их сАмр ибн Харйс 212 за две
тысячи тысяч дирхемов. Позже он продал их в странах неарабских за
четыре тысячи тысяч дирхемов.
В 92 году Тарик,213 вольноотпущенник Мусы ибн Нусайра,•2^4
переправился из Магриба в Андалусию 215 и в сражении убил ее царя, а тот
сидел под балдахином, украшенном разнообразными драгоценными
камнями, на таком же [украшенном] троне, который везла пара лошадей на
такой повозке, которую греки называют «боевой колесницей», а
индийцы — ату; так же называются ладьи в шахматах. А потом бывало, что
приходил какой-нибудь бербер, таща тюк, в котором были только
драгоценные камни и парча, и продавал его оптом арабу за какой-нибудь
дирхем или два. Затем в 93 году Муса ибн Нусайр также отправился в
Андалусию, и его встретил Тарик, его вольноотпущенник, и двинулись они
к андалусскому городу Тулейтула (Толедо) и овладели им. Там они
захватили стол, который называли именем Сулеймана ибн Да'уда,216 так как
было в обычае у простого народа приписывать ему (Сулейману) все то,
что казалось необычным по мастерству или удивительным по
изготовлению, так же как [принято] относить всякого [искусного] строителя или
ныряльщика к числу покоренных [им] шайтанов (чертей). Этот стол был
из сплава золота и серебра и был украшен драгоценными камнями в три
ряда; возили его на муле. Тарик, подозревая недоброе, предусмотрительно
заменил одну из его ножек железной.
В одном из городов, которые он завоевал, находился дом, в котором
было двадцать четыре короны их (андалусских) царей; но он не мог
выяснить ценность каждой отдельной короны. Их как будто сохраняли от
каждого из прежних царей, чтобы знать их число и даты их царствования,
или же это было каким-то узаконенным у них обычаем.
В 96 году Муса прибыл к ал-Валйду ибн сАбд ал-Малику и подарил
ему тот стол. Тогда Тарик сказал ал-Валйду: «Это я его захватил в виде
добычи, а не он, но я постеснялся [взять его себе] и оставил его ему».
Ал-Валйд обвинил его во лжи. Но Тарик еще раньше благодаря [утаенной]
ножке стола обеспечил себе помощь; он сказал: «Спроси о ней у Мусы».
Тот ответил: «Таким я его нашел». Тогда Тарик вынул настоящую ножку.
И понял ал-Валйд правдивость Тарика и наградил его, а Мусу обвинил
во лжи.
Халид ибн Бармак 217 осаждал обоих испахбедов Джабала 218 и Мас-
мугана, 219 [находившихся] в одной из крепостей в горах Табаристана.220
Когда положение их стало трудным, они попросили у него гарантии их
безопасности, [обещав, что] они сдадутся на волю халифа. Он дал им на
это согласие, и они вышли. И поставил он у ворот людей, которые не
позволяли выносить что-либо из добычи. Один человек взял кошку,
выпотрошил ей живот и, наполнив драгоценными камнями, зашил его, и затем
выбросил ее за крепостную стену. Но ему не удалось опередить
раскрытие этого дела. Случайно один из воинов оказался вблизи того места, где
упала кошка; он взял ее и принес к Халиду. И тот приказал усилить
охрану казнохранилищ, так как Хосрои во время своего бегства из Ирака
в Мерв 221 оставили на хранение у царей Джабала самые ценные из
драгоценных камней π наиболее легкие вещи из своих богатств и сокровищ. А
тому, что нашел Халид из всего этого, не знали цены.
В стране Давар 222был идол по имени Зун,223 отлитый из золота, а
глазами у него были два превосходных яхонта. сАбд ар-Рахман ибн Самура 224
вырвал их и отрубил одну руку у идола, а затем сказал марзбану:225
«Бери себе остальное золото и драгоценные камни. Тем, что я сделал,
мы желали только показать тебе, что он не приносит пользы тому,
кто ему поклоняется, так же, как и не вредит тому, кто ему
противится».
Рассказывают: пришел к ал-Мансуру один человек и сказал ему, что
он проник в наус (гробницу) '226 такого-то царя из Хосроев и видел там
корону из драгоценных камней и жемчуга, которым нет цены, и что он не
посмел протянуть руку к чему-либо, не уведомив его об этом. И приказал
ал-Мансур дать ему семьдесят ударов плетью и возглашать над ним: «Вот
наказание тому, кто переступает за ограду царя, живого или мертвого».
Таково требование при управлении народом и необходимая мера для
утверждения доблести и благородства.
Но тот, кто изучал летописи и узнал из них о деяниях арабов по
отношению к персам при захвате их страны и богатств и о том, как поступали
с тем, что находилось в могилах династии Омеййадов, когда разрывал
их 'Абдаллах ибн сАлй под предлогом мести и расплаты, а также о
жадности ал-Манс\ ра к богатствам, тот узнает ложность этого рассказа, хотя
он и может служить украшением адаба.227
А в хрониках персов, которые не лишены преувеличений ради про
славления Хосроев и превозношения их государства и державы,
рассказывается, что царь Сарандйба прислал Атширвану 228 седьмую часть
морской добычи, десять слонов и двести тысяч бревен тикового дерева
(садж); 3'29 властитель Китая прислал сделанную из жемчуга лошадь со
всадником, а глаза той и другого были из красного яхонта, и китайское
платье сушарй. на лазоревом поле которого был изображен царь в короне
и: украшениях и в своих царских одеждах, а слуги стояли перед ним; несла
это платье невольница с [распущенными] волосами, которые скрывали
ее [целиком], и превосходила эта невольница остальных красотой и пре-
лестъю; [другие] платья находились в золотом сундуке. Царь Индии
прислал ему тысячу манов дерева, которое плавилось в огне, так что можно
было писать его черной расплавленной массою; чашу из красного яхонтаТ
наполненную жемчугом; и десять манов камфары, подобной фисташкам
по форме, но крупнее их; и ковры из пятнистых змеиных шкур мягче
шелка; и невольницу ростом в семь локтей. Хакан прислал сто панцирей
позолоченных и посеребренные, наподобие позолоченных, и четыре
тысячи манов тибетского мускуса.230
И говорят, что среди богатств казнохранилища Абарвйза,231
называвшегося Бехархуррам в ал-Мада'ине — а это есть Тайсифун,232 и я
полагаю, что название «Мада'ин» дано ему потому, что он был местом
пребывания шахиншаха, и означает оно «Город городов», — находилось,
помимо золотых и серебряных денег, золотых и серебряных сосудов,
одиннадцать коробов, в каждом из которых было тридцать тысяч камней
красного яхонта и [еще] десять коробов, в каждом из которых было
двенадцать тысяч продолговатых изумрудов, и сто коробов, в
каждом из которых было по тысяче мускусных струй, и сто мешков
камфары.
Все это не противоречит вероятности и имеет свои основания.
Иногда в сообщении сохраняются условия для [проверки]
достоверности [сведений] о сосудах и о том, что они вмещают, — в отношении
численности, размеров и пригодности для самых больших и самых малых
[количеств] самых благородных и самых презренных [веществ]. А всего
того, что избавлено от невероятного, не касается рука критики, и тем
самым становится возможно отличить в нем правду от лжи.
Что касается смешных небылиц, слушанием которых иногда
забавляются, то у них (персов) их очень много, но нам достаточно [упомянуть]
те из них, которые касаются того, о чем мы рассказываем. Таковы,
например, их рассказы об Абарвазе, будто он обладал шестнадцатью свойствам и,
которыми не обладал никто другой и в которых нуждался всякий, но
перечень их утомит и уведет за пределы того, чем мы заняты сейчас.
Иногда горы свидетельствуют [о спрятанных кладах] благодаря звуку
эха в их пустотах. Один из [таких кладов] —каменный водолей(-гаура-
ванд) 233 в виде быка. А он был закопан, и на него случайно натолкнулись
и принесли к ал-Хусейну, деду Бадра ибн Хасанавейха.23] Он догадался,
что это водолей и стал вливать в него питье, и сколько бы ни пили из него
он не иссякал, даже если пили много. И он использовал этот водолей до
тех пор, пока его не выпросил курд, один из его родственников, который
когда-то принес ал-Хусейну голову его врага, и ему пришлось отдать ему
водолей. Но среди людей пошли пересуды о действии [этого водолея],
и он (курд) разбил его надвое, чтобы узнать, что внутри. И обнаружил он
там двух давильщиков, которые давили золотые виноградные ягоды,
при этом чуб одного был привязан к чубу другого. Потом он попытался
исправить то, что разломал, но никак не смог, и действие его (водолея)
прекратилось.
Рассказывает ибн Закарийа 23δ в «Книге о свойствах», что в Мисре 23(i
была церковь, и в ней находилось два мертвых тела (мощи) на ложе,
из-под основания которого таким же образом неиссякаемо источалось
оливковое масло. Прошу у Аллаха прощения за это [сообщение].
Что же касается утверждений относительно сгоревших сокровищ, то
известно, что у него (Хосроя) в Фарсе было казнохранилище,
переполненное золотыми и серебряными монетами и разнообразными драгоценными
камнями, благовониями и маслами. И вот загорелось оно от молнии, и
длился этот пожар в течение четырех месяцев, так что животные чуяли
запах горелого на расстоянии сорока фарсахов вокруг него. И все, кому
сообщали об этом, отказывались верить, как это обычно бывает в подобных
случаях. Когда пожар прекратился сам собой и огонь потух, стали
раскапывать пепел и то, что под ним сплавилось, и обнаружили, что вся
площадка представляла собою сплошную плиту красного яхонта. И
отлегло у него (Хосроя) от сердца, и он обрадовался, так как этот [яхонт]
по ценности в десять тысяч раз превосходил все богатства мира;
благодаря ему Хосрой стал во главе равных себе и превзошел всех царей земли,
что жили до него и [будут жить] после него. Затем приказал он выточить
из этой плиты сто пластин, каждую весом в тысячу миска лей, а из того,
что осталось, изготовить сосуды для питья; и из них всех он пил.
Впрочем, как бы то ни было, все это [происходит] на земле, и человек
почти в состоянии вытерпеть это и перенести страдания; по то, что [он]
выдумывает о небесах и совершающихся там земных подлостях, —
невыносимо [даже] для того, кто не взвешивает добро и зло и не сравнивает
добродетель и невоздержанность, отмеряя их этой мерой, и не размышляет
достойным образом над словами Аллаха всевышнего: «Не дойдет до
Аллаха ни их мясо, ни их кровь, но доходит до него благочестие
ваше»,237 — так, чтобы распознать с помощью их действительные
качества того, чему следует радоваться, и суметь отличить прекрасное от
низменного и терпеть, отвращаясь от ложного, вместе с теми из рабов Аллаха,
которых он одобрил в словах своих: « А когда проходят мимо пустословия,
проходят с достоинством».238 — «И когда обращаются к ним с речью
невежды, говорят: „Мир"».23*
Забавным является и рассказ, приводимый в книгах о победах,
а именно о том, что [однажды] Сагд 240 написал Юмаруиби ал-Хаттабу —
да будет доволен им Аллах: «Среди добычи я записал золотой сундук,
запертый золотым замком; но я его не открывал; один же человек дает за
него столько-то денег». И пришел ответ: «Продай его, ибо я думаю, что
это не иначе, как одна из глупостей персов». Так он и сделал. И покупатель
раскрыл сундук и нашел там шкатулку; когда он и ее открыл, то там
оказалась записка; тогда он привел человека, который мог прочесть ее, и вот
что там было написано: «Один раз прочесать бороду гребнем со стороны
горла полезнее для нее, чем тысячу рааг — со стороны щек». Покупатель
стал просить Са да расторгнуть сделку, и Са'д написал об этом Юмару
ибн ал-Хаттабу. И написал Юмар в ответ: «Заставь его поклясться, стал ли
бы он расторгать с'нами сделку, если бы нашел в сундуке сокровищ больше,
чем надеялся?» И спросили того человека; и он ответил: «Я не стал бы
расторгать». Тогда ему ответили: «Мы также не станем расторгать». О
подобном случае, [происшедшем] с одним человеком, сказал Исма'йл ибн
сАлй:
Точно замкнутый ящик, украшенный
По краям искусным рисунком,
Говорит обольщенный им, открывая [его]:
«Сколько драгоценных камней содержит этот ящик?»
Но когда он снял с него замок,
То оказался в нем один только запах».

ДРУГИЕ ЦВЕТА ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ И ЯХОНТОВ

Говорят, что лучшие из яхонтов после красных его сортов — это розово-
желтый, затем синий, а самый низкосортный — белый. Братья из Рея
рассказывали, что иногда в одном куске яхонта соединяются все эти цвета и
что к ним попал кусок, окрашенный во все цвета,241 включая красный,
желтый, зеленый, синий и белый. Они знали, что огонь уничтожает их все
и превращает в белый и что оказывается устойчивым и сохраняется в
прежнем виде только красный цвет, который для них (яхонтов) как бы коренной,
а остальные — случайные; они исчезают при нагревании, и камень
становится прозрачным, как горный хрусталь. И то, что рассказывает ал-Киндй
о находках в копях, которые он купил, подтверждает это.
Желтый (асфар).242 Говорят, что излюбленный сорт его
густожелтый, приближающийся к красному, наподобие цветка граната (джул-
ланар), затем абрикосовый (мишмишй), затем лимонный (утруджй), затем
соломенный (тибнй), и, таким образом, его цвет постепенно отступает,
ослабляясь,, пока не доходит до почти белого и, наконец, становится
совсем белым. Цена лучшего сорта, при весе в один мискаль, — сто динаров,
затем цена постепенно понижается вместе с понижением степени [его
окрашенности], пока цена мискаля не доходит до одного динара.
Ал-Киндй говорит, что к подобным яхонту [камням] принадлежит кар-
кахан всех сортов. К нему относится халукй, оливковый, фисташковый,
хамелеоновый, в котором соединяются цвета халукп, желтый, зеленый и
небесный. Они видны в нем (камне), когда его поворачивают, и тогда он
отсвечивает разными оттенками, как зяблик (абу баракйш), перья
которого приобретают различные оттенки в зависимости от того, как на него
падают тень и свет.
Желтый каркахан легко вводит в заблуждение, так как он уступает
желтому яхонту только в отношении лучистости и [способности принимать]
шлифовку. Что касается влажности, то и он.очень влажен. А слова ал-
Киндй о различных цветах, которые видны в нем при поворачивании,
доказывают, что цвета эти не действительные, а мнимые.
Хамелеоновый и з я б л и к о в ы й. Эти цвета лучше всего
видны на изломе горного хрусталя и в хрустальном льду на солнце.
Такие же цвета можно видеть, если сузить веки глаз, опустив на них
ресницы таким образом, чтобы они были между глазами и лучом солнца.
Наср говорит, что первый пз этого сорта — желтый, влажный,
имеющий воду, блеск и лучистость. Второй — халукн; ои имеет более густой
цвет; затем — имеющий окраску цветов граната (джулланарй), с более
густым цветом, чем халуки, и более блестящий; он самый ценный из всех.
Синий (акхаб).243 Говорят, что лучший из [этого вида] павлиний
(тавусй),244 затем небесного цвета (асмаиджхнй), затем цвета индиго (нйлй),
затем цвета воды (абджун), этот ближе к белому. К его сортам
принадлежит и сурьмяный (кухлй), и цвета нефти (нафтй), хотя они и переходят
в черный. Стоимость веса мискаля павлиньего [камня] — десять
динаров, а затем постепенно понижается, лока не доходит до динара.
Говорит Наср: синие [яхонты] бывают разных степеней,
отличающихся друг от друга густотой цвета. Первый в ряду — это небесного
цвета, затем синий (азрак),245 затем лазоревый, затем цвета индиго,
затем сурьмяный, а этот наиболее густой среди всех.
И говорит ал-Киндй, что в камнях небесного цвета изредка
встречается желтизна, тогда камень ненадолго помещают в огонь настолько,
чтобы желтизна сошла с него. Если же мастер ошибается [при этом],
то одновременно пропадет и синева. И это, согласно его словам, служит
доказательством того, что желтый цвет в нем менее устойчив, чем синий.
И говорит он, что самый крупный камень, который мы видели из камней
небесного цвета, [весил] около сорока мискалей, а белого цвета — близко
к этому.
У нас в казнохранилище в Хорезме находился кусок камня цвета
среднего между небесным и сурьмяным, весом немного меньше
шестидесяти мискалей. Из него была выточена [фигура] молодой женщины,
которая сидит, подняв к груди колени, опустив на них подбородок и
охватив ноги сплетенными пальцами рук.
Ал-Киндй рассказывает о купленном мешочке, в котором на первый
взгляд имелись всевозможные камни [всех цветов], но при отборен
внимательном рассмотрении на свет оказалось, что он содержал яхонты
только красного, желтого и небесного цвета.
Разновидности каркунда и каркахана [следующие]: желтый,
фисташковый, оливковый и халукй; сорта джурбуза — яркокрасный и бледно-
красный. Цвета эти появляются только при гранении камней дольками
для вставки, а затем прокаливание улучшает [их] красный цвет.
Мне прочитали из одной индийской книги о синем сорте и о* том, что
самый ценный и твердый из камней этого сорта — тот, который имеет
густую окраску и округлую природную форму, а когда на него падает
свет солнца, его цвет склоняется к черному.
Один из мореплавателей рассказывает, что однажды во время
путешествия достигли они горы, подымавшейся в виде угла над пещерой,
в которой морская вода образовала как бы водоворот; моряки с
кораблей пересели в лодки и на них подплыли под ее своды, из
предосторожности держась краев пещеры и остерегаясь попасть в середину. В
расщелинах возвышающегося свода блестели синие яхонты, и моряки на-
чали метать в них стрелы с длинными наконечниками и другие, с
широкими наконечниками, пока не стали падать отбитые куски скалы; но
подобрали они только те куски, которые падали на сухой берег или в
мелкую воду далеко от середины [пещеры], а те, что падали около середины,
они были вынуждены оставить. Собрали они их много, а впоследствии
продали гранильщикам.
Ал-Киндй говорит, что среди камней афлах небесного цвета есть
такие, которые могут ввести в заблуждение, и их пускают в обращение
вместо яхонта того же цвета; среди этих камней есть и такие, цвет
которых склоняется к черному, но это более низкий сорт. Он говорит, что
все эти подобные яхонту камни добываются в копях яхонта, за
исключением афлаха: его привозят из Мандаруна — одного из городов Саран-
дйба, и как будто он имеет в виду гавань Мандарйбатан.
Если бы ты сопоставил между собой самые крупные яхонты разных
цветов, то увидел бы, что ценность их соответствует их достоинству,
а [также] увидел бы, что мелкие [камни] обычно обладают [большой]
ценностью, а крупные [и дешевые] встречаются в обилии, как и металлы,
о чем мы писали, говоря о пропорциях чистого золота, серебра и меди
в одном руднике при переводе их на цены.
Что касается веса яхонтов, если брать куски одинаковые по объему,
но различного цвета, то, согласно нашему изучению и проведенным нами
испытаниям, [устанавливается следующее]: синий яхонт немного
тяжелее красного. Меньший вес [последнего] заставляет предполагать,
что причина этого такова: в красном яхонте имеются отверстия, которые
благодаря своей узости не дали возможности воде проникнуть туда и
остались свободными от воды, будучи наполнены воздухом, наподобие
сифона, ибо его узкое отверстие внизу не позволяет воздуху входить
в него, когда из него вытекает вода; если же отверстие расширить, чтобы
и вода и воздух свободно проникали внутрь его одновременно, то вода
будет вытекать из него. И я проводил испытания этого в воде и написал
об этом специальное сочинение, в котором излагаются [добытые] выводы;
все это привело к тому, что, если синий яхонт равен по весу ста
[единицам], то красный такого же объема равен 971/8; 246 если же перевести
расчет на целые числа, то отношение веса красного к синему будет равно
отношению 777 к 800. Нам не удалось провести этот опыт над яхонтами
всех цветов, но я не думаю, чтобы белый, зеленый и черный отличались
от синего, потому что они такие же плотные и тяжелые, в них нет пустот
и отверстий, как у красного.. Мы избрали "поэтому сто [единиц] синего
[яхонта] мерилом (букв.: осью), для сравнения с остальными, и к этому
мы будем обращаться как к закону.
Что касается ал-Киндй, то он говорит о яхонте вообще, что это самый
тяжелый из драгоценных камней, равных ему по размеру в пространстве,
то есть по объему [занимаемого] места, — ибо объем предмета
соответствует пространству, занимаемому им, причем [площади] поверхностей
двух [сравниваемых камней], — мыслимых теоретически, а не данных
природой, — берутся равные. Здесь он не отделил один сорт от другого.
Если бы он, [говоря это], определил камни как не поддающиеся плавке,
то это было бы более осторожно, ибо золото, ртуть и свинец превосходят
яхонт по тяжести.
Зеленый. Говорят, что лучший из зеленых сортов — оливковый,
.затем фисташковый; далее окраска его постепенно слабеет, пока не
доходит до белого. Цена его близка к цене синего. Абу-л-Аббас ал-
Аманй 247 говорит, что среди синих сортов имеется один, называемый
авкала.248 Он слабее по окраске, хуже и мягче. Я думаю, что это тот
сорт, который ал-Киндп называет афлах. В своей книге он приводит
его с буквой «х». Но Наср правильно пишет его с «дж», и, следовательно,
арабизированная форма авкала — афладж.
Братья из Рея говорят, что камень, который забрал эмир Йамйн ад-
даула из капища в городе Махура,249 принадлежал к сорту авкала, и
нес его был более тридцати пяти мискалей. Копи его — в Индии. Его
положение [— это положение] аметиста по отношению к горному хрусталю.
Оп был прикреплен к голове золотого идола, весившей девяносто пять
мискалей. Он (Йамйн ад-даула) велел расчленить [идола] и расплавить,
чтобы похваляться богатством и славой перед себе равными. В «Книге
побед» 250 говорится об этом камне как о синем яхонте, и видел я его
в дороге, при его (Махмуда) возвращении, и нашел, что цвет его имеет
негустой зеленоватый оттенок стекла. Этот камень покрывал обе ладони и
был просверлен в одном углу, а в отверстие было продето золотое кольцо,
на котором написано их письменами: «Хадар дасим» 251 или нечто
подобное этому. Я взвесил его на руке и нашел его легким; тогда тот
человек [который был приставлен к нему], заметив это, забрал его из моих
рук, боясь, как бы я не увидел в нем обратное тому, что видят другие.
Белый и черный. О черных сортах говорят, что они бывают
цвета нефти и сурьмы и что они могут быть отнесены и к синим, если цвет
их густеет и становится мутным. Что касается бело[го, то встречаются
такие сорта, белизна которых имеет сероватый оттейок, а также такие,
к которым примешиваются оттенки других цветов, и их поэтому
подвергают шлифовке и придают такую же форму, какая придается камням
•соответствующего цвета, и сбывают вместо них или же вместе с ними.
Иногда для обмана в белом камне просверливаются в разных местах
отверстия и он окрашивается путем введения в эти отверстия красок.
Белые камни привозят с [острова] Сарандйб; они тяжелы и во рту
[кажутся] холодными. Наср говорит, что белые бывают двух сортов:
один — хрустальный, похожий по белизне, прозрачности и обилию воды
на горный хрусталь; второй уступает ему по указанным свойствам, но
превосходит по твердости, поэтому [название] его относят к мужскому
роду.
Среди жителей Индии распространен рассказ о лунном камне, и они
называют его джандараканд,252 то есть «лунные лучи»; но это не тот,
о котором упоминает Йахйа ап-Нахвн 253 в своем возражении Абруку-
лусу (Проклу),254 [говоря], что на его поверхности появляется белое
пятно, которое растет, по мере того как увеличивается сияние луны до
полнолуния, а затем начинает тускнеть и исчезает, когда луна на ущербе,
чтобы вновь появиться при новолунии. Индийцы утверждают даже,
что из него каплет вода, если его положить в темном месте. Я думал,
что это был горный хрусталь, if переносил на него то, что сообщается
в «Известиях о Синде»,255 а именно — о дарах, которые отослал его царь
ал-Искандару 256 и среди которых была, будто бы, чаша, которая сама
собой наполнялась водой. Я перебрал много возможных оснований, [из
которых следует], что это, вероятно, и есть упомянутый лунный камень.
Белый яхонт. Он более тяжелый, чем горный хрусталь; к его
характерным свойствам относится то, что он холоден во рту, и это
способствует тому, что на нем собирается вода в виде капель, как это бывает
с металлическими сосудами, наполненными снегом, когда их летом
ставят в тень; простой народ думает, что это [происходит] qt просачивания
[воды] изнутри наружу, особенно в жарком влажном климате Индии:
но как могут получиться капли от просачивания; ведь если время от
времени их собирать, то они будут иметь какой-то вес, но это не
уменьшит веса сосуда вместе с содержимым, если при этом сосуд будет плотно
закрыт.
Сусруд 257 в своей книге «Сокращенное и подробное» упоминает об
этом камне и говорит, что он пользовался для лечения водой, которая
из него капает, и добавляет: то, что просачивается из этого камня,
полезно от лихорадки и от меланхолии.
По народному представлению, яхонт меняет свою окраску, а именно —
переходит от синей к белой и желтой, пока не становится красным.
Сказал ал-Гада'ирй: 258
Благодаря многим переходам из одного состояния в другое яхонт стал чистым.
Сперва он бывает желтым, затем становится красным.
Это [представление] возникает оттого, что люди слышали от ученых-
натуралистов, будто красный яхонт — крайняя степень совершенства
яхонта, так же, как червонное золото — крайняя степень соразмерности
золота. Они полагают, что яхонт меняет свою окраску и лишь постепенно
доходит до красного цвета и на этом останавливается, так как к
совершенству ничего уже не прибавить.
Так же и золото проходит через ряд расплавленных состояний,
начиная от его родителей — ртути и серы,259 и, пройдя через состояние-
олова, меди, свинца и серебра, приобретя окраску и твердость [золота]г
также останавливается и не переходит за ступень совершенства; поэтому
и утверждают, что оно, будучи прахом, возрастает в весе, но не переходит
в новое состояние. И в этом ученые видят именно то же значение, которое
они подразумевают, [когда говорят] о человеке, что он достиг высшей
степени совершенства через прибавление [новых качеств] к [качествам!
животных, стоящих ниже его. Этим они указывают на его происхождение
и природу, но не на то, что он возвысился до положения человека и:*
состояния животного, — в том смысле, что он прошел вверх путь от
собаки к лошади, а затем к обезьяне, пока не стал человеком.
Сказал Абу Бекр 'Алη ибн ал-Хусейн ал-Кухистанй: 26°
Таковы яхонты, как я об этом слыхал,
Они [произошли] от долгого воздействия солнечного тепла
на камень.
Если в этих словах подразумевается, что в результате длительного
воздействия солнца на любой камень он может превратиться в яхонт,
то он прав гипотетически, по если он подразумевал материю,
предназначенную для принятия природы яхонта, то он истинно прав, как это и
отметили мы относительно сути его стиха.
Сказал Мансур Муваррид: 261
Прах его дворца — это алхимия,
Которая пепел превращает в яхонт.
[Правда], все в мире через соответствующий промежуток времени
способно перейти из одного состояния в другое. Но в данном случае это
один из приемов, [которыми пользуются] поэты для чрезмерного
восхваления с помощью лжи.

АЛ-ЛАЛ АЛ-БАДАХШИ - БАДАХШАНСКИЙ ЛАЛ

В основном три драгоценных камня соперничают между собой в славе,
это яхонт, изумруд и жемчуг. Согласно этому порядку необходимо
было бы, чтобы при описании один следовал за другим. Но так как в главу
о яхонте вошел и раздел о камнях, ему подобных, то следует к ним 
присоединить и лал,1 ибо он — один из них, притом среди них самый 
красивый. И я скажу: это камень красный, прозрачный, чистый и походит
на превосходный яхонт по цвету, а иногда и превосходит его по красоте
и блеску, по уступает ему в твердости, так что легко поддается порче
на углах и ребрах от соприкосновения и трения с другими предметами.
Затем она (порча) переходит и на плоские грани, лишая их воды/-
Последняя возвращается посредством полировки золотистым марка-
шитом (пиритом)·,3 который рудокопы называют баранджа.4 Они 
сравнивают его желтизну с латунью (шибх). Ибо, хотя маркашит и 
подразделяется по цвету на разные сорта, причем желтый называется 
золотистым, белый — серебристым, красный — медистым и серый — 
железистым, гранильщики употребляют [только] золотистый. Я до сих пор
не смог узнать, происходит ли это из-за его особых свойств, отсутствующих
у других сортов, или из-за его обилия и недостатка других.
Этот лагл — тот самый, который ал-Киндй и Наср называют 
золотистым биджази. И я не знаю для этого наименования другой причины,
кроме необходимости при шлифовке его применять золотистый маркашит
(пирит). Но в остальном он далек от него (золота), так как у золота нет
сходства с его цветом, что позволило бы делать это сравнение; в нем нет
и таких золотистых примесей, которые видны в других [камнях], 
например в кусках лазурита (лазавард).
Наср относит его копи к Бадахшану.5 Он говорит, что до Бувейхи-
дов β ла'л продавался по цене яхонта, затем его распознали и сбыт его
по этой цене прекратился. Но сам Бадахшан с ним никак не связан,
а называют ла'л бадахшанским лишь потому, что он (Бадахшан) является
местом, через которое его провозят и в котором его гранят и полируют.
Бадахшан для него — ворота, через которые он распространяется по
[другим] странам. Точно так же миробалан (халйладж),7 алоэ (?уд) и
тэмбелия (баранг) 8 называются кабульскими,9 вследствие того, что 
Кабул в прошлом был ближайшим [пунктом на] границе с Индией для
стран|ислама, — в нем находилась тогда столица царей из тюрок, 
титуловавшихся шахами, и после них — [столица] ал-Барахина; 10 в те
дни Кабул был подобен пристани, куда устремлялись для вывоза этих
товаров. При этом чистое алоэ привозится в Кабул с южных берегов
Индии, миробалан — из Джалхандара,11 а между ними более двух 
месяцев умеренной езды; баранг же привозится сюда из областей Кйрата,12
прилегающих к границам Кашмира13 и Кандхара.14
Известно, что ни один из сортов яхонта, кроме красного, не 
выдерживает огня; цвет желтого и синего яхонтов сходит при нагревании.
Однако один из занимающихся в наших краях гранением и полировкой
сообщил, что этот камень лал устойчив в огне, если его разогревать
постепенно и затем оставлять тигель в печи, пока он также постепенно
не остынет; огонь только прибавляет ему красоты и чистоты. Но сам я
этого не наблюдал и не смог проверить.
Копи ла'ла находятся в местности, где расположено селение Варза-
фандж,15 — на расстоянии трех дней пути от Бадахшана, на границе
Вахана,16 в государстве шахиншаха, столица которого Шикасим 17
близка к этим копям. Путь туда более удобный из Шикасима; когда
идут от копей к Шикинану, проходят через него. Поэтому властитель
Вахана присваивает дорогие камни и тайно переправляет их, запретив
добывающим ла'л уносить куда-либо большие куски, исключая [камни]
определенного веса, который он установил для них и разрешил 
вывозить, а что превышает [установленное], то принадлежит ему, им же 
запрещено отправлять эти камни.
Об открытии этого драгоценного камня впервые рассказывают,16
что во время одного землетрясения там раскололась и разделилась на
части гора, земля же так сотряслась, что обрушились громадные скалы,
и все на этом месте перевернулось вверх дном, тогда-то и обнаружился
ла'л. Первыми увидели его женщины и приняли за краску для одежд;
они истолкли его в порошок, но не окрасили им ничего; тогда они 
показали его мужчинам. Рассказ об этом распространился, и узнали об этом
люди, промышляющие горным делом, они-то и пачали их раскапывать.
И копи, и то, что в них добывалось, стали называться по их именам:
ал-Бал'аббасй, ас-Сулейманй, ар-Рахманй. Иногда же они назывались
по имени тех селений и местностей, которые расположены поблизости,
например ан-Найазакй. Эти копи наименованы по выступу находящейся
там горы, который называется Найазак,19 но это не имеет никакого 
отношения к значению «наконечник копья».
Добывается ла'л двумя способами: один — это добыча в копях, 
другой — поиски среди камней и земли, осыпающихся при разрушении
этих гор от толчков во время землетрясений и от грязевых потоков (сайл),
стекающих по склонам гор. Этот способ добычи называется там «татарй».20
Добывать [ла'л] в копях — все равно, что делать ставки в азартной игре,
блуждать, не зная пути, по степям или безводным пустыням или 
безрассудно отправляться в плавание по морю, когда предпринимающие эти
дела не имеют никаких проводников, которые помогли бы достигнуть
желаемого, кроме своей сообразительности. В таком же положении 
[находятся] те, которые приступают к такой работе и начинают долбить
гору, как точат ее черви и термиты, вслепую, надеясь при этом только
на «авось» и на «может быть». И если дело у них долго продолжается так,
то они несут убытки и терпят разочарование. Однако если они натыкаются
на белый камень, похожий по цвету на мрамор, но мягкий и рыхлый,
покрытый с двух сторон или кремнем, или другим камнем, называемым
«прыщи» по сходству его с прыщами на теле, причем сам он белый со
слабым синим оттенком, — то они продолжают работу, потому что это
первый признак успеха их труда и [проблеск] надежды. После этого
они докапываются до того, что называется шириста. Это рыхлая порода,
и когда ее извлекают, она рассыпается; в ней нет пользы, но для них
это предвестник желаемого. Затем5 они доходят до какой-то нерыхлой,
плотной породы, из которой выделываются бусы, поддающиеся 
сверлению. И отношение этой породы к предмету поисков такое же, как
[отношение] между каркундом и яхонтом, — я имею в виду его
(каркунда) мутность, плотность и недостаточную прозрачность. Когда
проходят [и эту породу], достигают места нахождения драгоценного
камня.
У них даже всегда на устах сравнение, что этот драгоценный камень —
вознаграждение, подобное вознаграждению царя, который славится среди
государей своей щедростью и к которому отовсюду направляются с 
надеждой на дары и награды, но для этого надо пройти огромное расстояние
по лишенной воды и пастбищ пустыне, рпересечь которую бывает не в 
состоянии и лучший проводник, и это равносильно раскапыванию горы;
когда же пустыня будет преодолена, то прибывают к границам того 
царства и испытывают радость от приближения к населенному месту, — точно
так же, как радуются белому камню, возвещающему успех; а когда от
одного селения, двигаясь по населенным местам, прибывают к 
следующему, то это подобно подходу при копании к первой ширисте, а прибытие
в город подобно достижению второй; и вот, наконец, достигают 
желанного дворца царя.
И этот ласл находят в оболочке из белого камня, похожего на 
горный хрусталь; название оболочки вместе с тем, что находится в ней, —
магал.21 Он бывает различных размеров: находят [куски] величиной от
ореха до дыни; но никогда не упоминали, чтобы он был больше трех
ратлей. Когда сдерут с него оболочку, то показывается драгоценный
камень или в виде одного куска, а это бывает редко, или же в виде 
нескольких правильно расположенных кусков, подобно тому, как 
расположены зёрна граната в его кожуре. Эти куски бывают разного размера —
от одного цельного куска в магале до множества [камней], которые по
величине не больше зерна проса. Иногда находят драгоценный камень
и без оболочки.
Камни, [добываемые] в [разных] копях, различаются по цвету —
одни имеют белый, другие черный оттенок; некоторые имеют чистый 
красный цвет; так, например, в копи, известной под названием Абу-л-сАббас,
[камни] очень густого красного цвета. Тот, который известен под именем
рахманй, самый дешевый; самый же лучший из всех — это тот, который
известен под именем найазакй; он шафранно-левкоевого цвета и предельно
чистый.
В наши дни цена камня весом в дирхем — десять гератских динаров^
но если камень достигает веса от двадцати дирхемов до ста, то цена 
каждого дирхема его равна от двадцати динаров до тридцати.
Ювелиры эмира Йамйн ад-даула рассказывали, что они видели 
камень, который весил больше ста дирхемов. Слова их соответствуют тому,
что рассказывается об одном из искателей, который напал на магал,
весивший полтора маиа; когда была снята оболочка, то обнаружился
цельный кусок превосходного найазакй; и он, боясь, что его захватят
и отберут [камень], расколол его на несколько кусков; один из них он
доставил к Йамйн ад-даула, и был он весом девяносто с лишним 
дирхемов. И поэтому о стоимости магала говорят, что-иногда в нем заключено
для того, кто найдет его, богатство на всю жизнь.
Я слышал давно и не раз, что в оболочке иногда находили ла?л в 
жидком, текучем виде; когда он попадал под воздействие воздуха, то 
превращался в камень и становился твердым; то же самое мы слышали от
одного человека, который жил в тех областях. Другие рассказчики это
отрицают; однако их отрицание не убеждает в том, что это невозможно;
может быть, это бывает, но изредка, и поэтому не приходилось ни им
самим сталкиваться с этим, ни слышать об этом от других; ибо, как 
установлено в главе о горном хрустале, он окаменевает после того, как был
в жидком состоянии.
Ласл бывает фиалкового, синего, зеленого и желтого цветов. Я видел
из их числа зеленый камень, цвет которого по густоте окраски не был
подобен цвету зеленой эмали, скорее он был более похож на цвет
стекла.
Рассказывал граыллыцик, о котором я упоминал, что один из знатных
людей этих областей в его присутствии прокаливал много раз подряд
зеленый ласл, но его цвет не изменился, и огонь не причинил ему ущерба,
наподобие того как он портит изумруд. Чаще всего зеленый ла?л находят
в песке и галечниках при поисках [на поверхности].
Желтый л'ал не выдерживает прокаливания и меняет свой цвет.
И это похоже на то, что сообщает ал-Киндй о синем яхонте, к которому
примешивается желтизна. Далее, [желтый ла'л] не обладает блеском 
желтого яхонта, чтобы принадлежать к числу подобных ему камней, и у него
нет такой воды, как у желтой эмали; это наиболее мягкая его 
разновидность, легко крошится и рассыпается. Этот желтый лагл находят во всех
копях, но больше всего — вблизи селения Варзафандж на склоне горы
около реки; там есть копь, называемая Наунулун, ласл в которой 
абрикосового цвета. Что касается фиалкового лагла с синим оттенком,
то его находят вокруг копи ал-Бал'аббасй, а выше этой копи находится
копь, называемая аш-Шарйфй, в камнях которой черный оттенок 
преобладает над красным настолько, что скрывает их прозрачность и красноту,
если не держать камень между глазом и солнцем. А на противоположной
стороне той горы, где расположена эта копь, находят горный хрусталь,
видом подобный тростниковому сахару.
Мне была доставлена синяя разновидность ла'ла, и был он похож
на яркий яхонт цвета сурьмы.
Относительно существования ла'лов, окрашенных частично в красный
цвет и частично в желтый, ходит много рассказов. Один ювелир 
рассказал, что попадается такой кусок ла'ла, в котором соединяются цвета
красный, желтый и зеленый, причем не в виде соединения различных
[по цвету 1 кусков [в один], а путем слияния самой материи и смешивания
красок, так что они [превращаются] по сути в один цвет.
Наср ибн Хасан ибн Фирузан ?2 сильно увлекался сбором диковинок
и в особенности [необработанных] галечек и камней. Он рассказывал,
что у него был красный яхонт шириной в ладонь. Хорезмшах попросил
у него [этот камень], чтобы посмотреть на него, и тот подарил [камень]
ему. Он был толщиной почти с палец и такой ширины, что покрывал
ладонь, когда его клали на руку, поверхность же его была зернистая,
как у лимона или плотной кисти винограда, а нижняя поверхность —
ровная; цвет его был красный, со слабым винным оттенком и не полной
чистоты. Он сообщил, что камень был найден в Индии сросшимся с 
простым камнем, и что он приказал обточить его точильным камнем, чтобы
отделить его. но поскольку [этот камень] не смог противостоять 
напильнику, мы сказали, что это один из камней, подобных яхонту.
Однажды пришлось мне увидеть нечто удивительное в одной горной
пещере, расположенной над болотистой лощиной, граничащей с Касийа,
в двух фарсахах от селения Салийаха вблизи Кашмира. На полу этой
пещеры я увидел красное полушарие величиной с крупный плод граната
и подумал, что это один из камней, подобных тому, что нашел Наср ибн
^асан. Но когда я приблизился к нему и стал рассматривать его, то 
оказалось, что это полушарие из глины и к нему приросли зерна, похожие
на зерна граната, совершенно красные, как гранат, а внутри каждого
зерна просвечивает тонкое удлиненное ядрышко. Величина каждого
зерна равна была двум или трем зернам жирного продолговатого сорта
граната; из основания каждого* выступало, [проникая] в глину, нечто
похожее на то, что видно и в зерне граната, вроде нити, которая врастает
в его мякоть. Я извлек эти зерна и посеял их, но они не проросли, и я
удивился появлению зерен на глине без посредства дерева или растения.
Сравнительный [вес] ла'ла и синего яхонта, одинаковых по 
размерам кусков: 731/8 23 к 100.
Филологи и поэты постоянно выискивают смысл в их именах, видя
в них добрые, счастливые и дурные приметы. Так, ал-Хаким абу Сагд
ибп Дуст ан-Нйсабурй (Нишапури) написал одному своему другу после
прозы [стихами]:
Несомненно, когда в перстне две вставки,
То это [указание на] двух друзей.
И если б не эта добрая примета, то
Принять эту драгоценность не было бы моим делом
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Наука