Фрейджер Р., Фэйдимен Д. Теории личности и личностный рост

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 12. Практические приложения когнитивной психологии

Примечание. Данная глава не следует формату других глав. Она представляет собой анализ нескольких частных приложений когнитивной психологии, а не описание законченной теории личности.

Начиная с 1970-х гг. когнитивная психология стала занимать видное место в качестве сферы исследования и терапевтической практики. Она энергично занимается центральными элементами сознания, подобно тому как это делал Уильям Джеймс, когда создавал научную дисциплину, названную психологией. Когнитивная психология не является, строго говоря, теорией личности. Она не образует и какой-то единой, сцементированной системы, скорее объединяя в себе множество теорий и видов терапевтической практики, имеющих различные цели и использующих различные методы. Особенно релевантны пониманию человеческой личности две области когнитивной психологии. Одна связана с картографией (mapping) структуры интеллекта, другая — с разработкой терапевтических приемов с целью видоизменения влияния интеллекта и мышления на эмоциональную жизнь и благополучие человека.

Исследование человеческого познания.

Все когнитивные психологи проявляют интерес к принципам и механизмам, которые управляют феноменом человеческого познания (human cognition). Познание охватывает ментальные процессы, такие, как восприятие, мышление, память, оценка, планирование и организация (Anderson, 1985; Honeck, Case & Firment, 1991; Mayer, 1981; Miller, Galanter & Pribram, 1960; Neisser, 1967).
Вместо того чтобы обращать внимание на уникальность и вариации человеческой личности, когнитивные психологи ищут принципы, присущие всем когнитивным процессам человека. Их поиск приобрел совершенно новое направление, когда компьютерный программист и психолог выдвинули совместную идею о том, что человеческий разум можно рассматривать как систему обработки информации, во многом напоминающую компьютер (Newell, Shaw & Simon, 1961, 1972). Компьютерное моделирование, использующее компьютер для имитации или репрезентации процессов реальной жизни, стало использоваться многими психологами с целью проверки их гипотез, касающихся того, как люди воспринимают информацию, мыслят, помнят и пользуются речью (Anderson & Bower, 1973; Johnson-Laird, 1977; Lachman, Lachman & Butterfield, 1979; Quillian, 1969). Но использование компьютерных моделей имеет и своих критиков (Dreyfus, 1972; Gunderson, 1971; Neisse, 1976 b; Weizenbaum, 1976). Они считают, что компьютер не может отразить всю причудливость и сложность человеческого сознания.
Не все когнитивные исследования были посвящены изучению основополагающих ментальных процессов. Объектом интереса когнитивных теоретиков продолжают оставаться различия в том, как люди воспринимают, осмысляют, организуют и оценивают свой опыт. Эти теоретики задают такие вопросы, как: «Люди пессимистичны в своем мышлении, потому что они испытывают печаль, или же они испытывают печаль, потому что мыслят пессимистически?» Горячие споры о примате познания над эмоциями дали толчок когнитивному движению в 60-х и 70-х гг. (Lazarus, 1982, 1984, 1991 а; Leventhal & Scherer, 1987; Scheff, 1985; Zajonc, 1980, 1984) и положили начало исследованию того, как люди преодолевают стресс (см., например, Folkman, 1984; Horowitz, 1979; Lazarus, 1966, 1991 b; Lazarus & Folkman, 1984). Предметом споров было также развитие когнитивных процессов в младенчестве и детстве (см., например: Harris, 1989; Izard, 1978, 1984; Stein & Levine, 1987; Stenberg & Campos, 1990; Stroufe, 1984) и их продолжение в зрелом и пожилом возрасте (Labouvie-Vief, Hakin-Larson, DeVoe & Schoeberlein, 1989).
В последние десятилетия заметным явлением стало распространение когнитивных подходов и приемов в психотерапии. Начиная с первопроходческой работы Аарона Бека (1961, 1967, 1976, 1991), посвященной пониманию и лечению депрессии с когнитивных позиций, были разработаны приемы лечения различных расстройств, включая проблемы, возникающие у супругов или возлюбленных (Beck, 1988), состояния тревоги, фобии (Beck & Emery with Greenberg, 1985) и шизофрению (Perris, 1988).
Это развитие когнитивной теории не представляет собой какой-то исчерпывающей теории личности. В то время как Келли занимался человеческим существом в целом, последующая работа в когнитивной психологии была направлена на специфические функции, такие, как восприятие, мышление, память и речь. Но эти функции указывают на феномены, которые являются уникальной особенностью человеческого рода и неотделимы от человеческой личности. Действительно, когнитивная теория и новые приемы когнитивной терапии включают в себя убедительные объяснения того, что значит быть человеком, и тем самым имеют отношение к человеческой личности. Сейчас мы рассмотрим их более подробно.

Компьютерные модели и обработка информации человеком.

Сходство между компьютером и человеческим разумом настолько очевидно, что один можно рассматривать в качестве зеркального отражения другого. Но что является зеркалом, а что — отображаемым объектом? И все ли показывает зеркало? Связь между компьютером и разумом осложнена трудными философскими вопросами. Идея, что разум — это в действительности машина или что компьютер является его адекватным отражением, вдохновляла многие теории и исследования в когнитивной психологии. Неудивительно, однако, что эта идея имеет и своих критиков.

Разум и машины.

А. М. Тьюринг (A. M. Turing) (1912—1954), британский математик, логик и один из создателей информатики, изобрел прототип современного цифрового компьютера — «машину Тьюринга». «Могут ли машины думать?» — задал он вопрос. И решительно ответил на него: да, могут. Они имитируют или моделируют человеческое мышление столь хорошо, что становится бессмысленным говорить о различии между подлинником и имитацией (Turing, 1950—1991).
В 1958 году психолог Аллен Ньюэлл (Allen Newell) и программист Херберт А. Саймон (Herbert A. Simon) высказали предположение, что человеческое познание можно рассматривать в качестве системы обработки информации и что действия этой системы можно описать «с помощью детализированной программы, определенной в терминах элементарных информационных процессов» (Lachman, Lachman & Butterfield, 1979, p. 98). Аналогия между человеческим разумом и компьютером, предложенная Ньюэллом и Саймоном, вызвала лавину исследований и теоретических формулировок, основанных на компьютерных моделях. Согласно этим моделям, люди, подобно компьютерам, кодируют символьные входные данные (input), перекодируют их, принимают решения в их отношении, хранят какую-то их часть в памяти и наконец декодируют и выдают символьные выходные данные (output) (Lachman, Lachman & Butterfield, 1979).
«Я считаю, что лет через пятьдесят будет возможно создавать программы для компьютеров с объемом памяти примерно 109 бит и научить их играть в игру под названием «имитация» столь хорошо, что шансы среднего человека, задающего компьютеру вопросы, принять правильное решение после пяти минут работы с ним будут равны не более 70%. Я считаю, что изначальный вопрос: «Могут ли машины думать?» — является слишком бессмысленным, чтобы заслуживать обсуждения» (Turing, 1950—1991).
Для многих психологов, специализирующихся в обработке информации, компьютер стал выполнять две функции. Во-первых, он позволил создать модель, которая вдохновляет теории о том, как люди говорят, мыслят, помнят и узнают. Во-вторых, он стал инструментом, с помощью которого эти теории можно проверить. Например, Квиллиан (Quillian) (1969) изложил свою теорию понимания речи в моделирующей программе, названной Teachable Language Comprehender (Обучаемый определитель речи) (TLC). Эта программа связывает «входящие» утверждения с информацией, уже хранимой в ее памяти, и выдает содержательные и релевантные «выходные данные». Диапазон действия TLC ограничивался отдельными видами фраз и предложений. Тем не менее она стала началом, которое возвестило о наступлении захватывающих перемен в понимании того, как работают человеческая речь и мышление.
После этого были созданы хитроумные программы, которые могут «учиться», «узнавать» объекты, реорганизовывать знания и даже проводить аналогии (Waldrop, 1985). Среди наиболее удачных программ — те, которые «специализируются» в отдельных областях знаний, таких, как постановка медицинских диагнозов или шахматная стратегия, не говоря уже о различных развивающих играх, в которые играют на миллионах домашних компьютеров.
«Мы также склонны считать, что, учитывая нынешнее состояние психологических теорий, практически любая программа, способная осуществить какую-то задачу, ранее выполнявшуюся лишь людьми, будет являть собой шаг вперед в психологической теории этого вида деятельности» (Quillian, 1969, р. 459).

Критика компьютерного моделирования.

Из компьютерного моделирования извлекли пользу многочисленные отрасли техники и сферы развлечений. Немногие стали бы оспаривать это утверждение. Однако остается спорным вопрос, приблизили ли нас компьютеры к разгадке тайн человеческого разума. Даже если компьютеры в каком-то смысле умеют «думать», думают ли они так же, как мы? Когда речь идет о выяснении того, кто мы такие и что мы собой представляем, лишь немногие исследователи соглашаются с Тьюрингом (1950/1991), что моделирование, каким бы точным оно ни было, — то же самое, что реальный процесс.
«Но ничто из этого не затрагивает самую суть вопроса. Если машину можно заставить думать, тогда, возможно, мы — машины» (Waldrop, 1985, p. 31).
Критики компьютерных моделей указывают на контекстуально обусловленный характер человеческих реакций. Для человеческих существ горизонты контекста всегда расплывчаты, тогда как у компьютеров расплывчатость вызывает затруднения. Значительная часть эмпирических исследований испытуемых людей проходит в искусственных лабораторных условиях, которые обходят эту проблему. Но исследования страдают также и от отсутствия «экологической валидности» (Neisser, 1976 а); т. е. они имеют довольно отдаленное отношение к человеческому опыту и когнитивной деятельности в реальных жизненных ситуациях. Другой особенностью человеческого познания, которую компьютеру, по-видимому, трудно (а по мнению некоторых, невозможно) повторить, является случай инсайта, озарения, когда нас как будто что-то подталкивает и мы неожиданно понимаем, как можно решить проблему совершенно иным, гораздо лучшим способом. Инсайт напоминает, скорее, «скачок», чем логически упорядоченные шаги. Похоже, наш ум — нечто по-настоящему волшебное, и его процессы с помощью компьютера механически не воспроизвести!
В ответ на эту критику защитники компьютерного моделирования говорят, что в уме нет ничего особо волшебного, просто он сокрыт от нашего осознанного восприятия (Waldrop, 1985). Возможно, как сказал Фрейд, в уме ничего не происходит случайно. Возможно, каждый скачок инсайта обусловлен строго механистическими законами, действующими внутри бессознательного. А компьютер может показать то, чего мы не замечаем, — трудные шаги, которые в действительности и подготавливают скачки интуиции. То есть компьютер может обладать реальной способностью достаточно точно воспроизводить структуру когнитивных процессов человека.
На сегодняшний день проблема «разум или машина» остается неразрешенной. Некоторые психологи и программисты считают, что разгадка тайн человеческого разума — всего лишь вопрос времени, тогда как другие убеждены, что никакая машина никогда не сможет сказать последнее слово о человеческом мышлении. Представляется, что отношения между разумом и машиной таковы, что какое-то единственное решение здесь, по-видимому, невозможно — по крайней мере такое, которое удовлетворило бы всех. Выдвинутая Келли идея рефлексивности подсказывает, почему это так. Компьютерная модель предлагает объяснение того, как люди конструируют свой мир. Но компьютерная модель сама является конструктом. Другими словами, создание компьютерных моделей мышления — это рефлексивная попытка, при которой разум пытается воссоздать собственные конструкционные процессы. Возможно, оправданны слова, что проектирование компьютерных моделей мышления — это искренняя попытка человеческих существ проверить свои способности в создании машин. Тем самым мы уподобляем машину разуму. С другой стороны, когда эмпирические исследователи изолируют испытуемых от их реальной жизненной среды и проверяют их реакции в искусственных экспериментальных условиях, которые копируют устройство компьютера, то это не что иное, как «формовка» ума, с тем чтобы подогнать его под машину. Круг замкнулся!

Выход из замкнутого круга «разум—машина».

Варела, Томпсон и Рош (Varela, Thompson & Rosch, 1991) показали, как можно вырваться из этого круга. Эти исследователи полагают, что познание и когнитивная наука (которая, на их взгляд, и есть когнитивная попытка) являются активными силами (enactive); уже сам акт теоретизирования или сбора данных об уме изменяет ум. Создание компьютерной модели представляет собой иной когнитивный процесс и результат, нежели, к примеру, размышление над содержанием какой-то картины. Вторя идеям Келли о конструировании и рефлексивности, эти исследователи предполагают, что активное проигрывание (enactment) являет собой открытый, самоизменяющийся процесс, в котором «познание — это не репрезентация заранее данного мира заранее данным умом, а скорее проигрывание мира и мышления на основании цепочки разнообразных действий, которые совершает существо, принадлежащее миру» (Varela, Thompson & Rosch, 1991, p. 9).
Когда когнитивную науку и ее объект, человеческий разум, рассматривают в качестве активных сил,они начинают исполнять замысловатый совместный танец, где каждый из участников влияет на движения другого. Это интимное партнерство ничем не напоминает ту беспристрастную объективность, которую когнитивное исследование обычно сохраняет по отношению к своему объекту. Варела и его коллеги (1991) замечают, что ученые в целом и когнитивные психологи, в частности, испытывают глубокое недоверие к человеческому опыту и склонны отбрасывать его, считая его субъективным, ненадежным и произвольным — одним словом, бездумным (mindless). Варела, Томпсон и Рош призывают к возрождению веры в человеческий опыт и включению вдумчивого (mindful) опыта в исследования в качестве равноправного партнера. Подготовка ученого-когнитивиста и его испытуемого включает в себя обучение не только теориям и исследовательским методам в данной области, но и вдумчивому наблюдению за своими ментальными состояниями. Глубокое уважение, которое Келли проявлял к интеллекту простого человека, находит отражение в призыве Варелы и его коллег устранить разрыв между наукой и опытом, вновь признав человеческий опыт важнейшим источником знаний (Puhakka, 1993).
Компьютеры и компьютерное моделирование мышления идут рука об руку. Когда компьютеры стали более сложными и способными совершать операции, которые, как считалось ранее, может выполнять лишь человеческий разум, они, по-видимому, позволили создать более совершенные модели ума. В этом диалектическом танце ума и машины машина предстает в качестве интригующей метафоры человеческого разума. Когда познание рассматривается в качестве активной силы, ум модифицирует машину, а машина изменяет ум — в бесконечной, рефлексивной, открытой спирали.
Для размышления. Разум и машины
Вот несколько вопросов для размышления о разуме и машинах.
Машина спроектирована (предназначена) для определенной цели. Автомобили спроектированы для передвижения. Компьютеры проектируются для различных целей, связанных с обработкой информации. Машины служат (более или менее эффективно) целям своих проектировщиков.
Если разум человека подобен компьютеру, был ли он, как и компьютер, создан с определенной целью? Кто спроектировал его?
Существуют ли машины, создающие свои собственные цели и проекты?
Если целью человеческого разума является выживание организма, исходит ли эта цель от самого разума или извне?

Аарон Бек и когнитивная терапия.

В фокусе внимания когнитивной терапии находится влияние познания на человеческие эмоции. Ее теоретические корни переплетены со здравым смыслом и натуралистическим интроспективным наблюдением человеческого ума в работе, как правило в психотерапевтической обстановке. Кроме акцента на познание, когнитивная терапия имеет мало общего с теориями и методами когнитивной психологии, обсуждавшимися в предыдущем разделе. Практичная в своих интересах, когнитивная терапия ставит своей целью модификацию и регуляцию негативного влияния некоторых когнитивных процессов на эмоциональное благополучие человека. Являясь одним из основных подходов к сегодняшней психотерапии, когнитивная терапия обязана своей базовой теорией и терапевтическими приемами первопроходческой работе Аарона Бека.

Открытие Бека.

Аарон Бек (Aaron Beck) получил психоаналитическую подготовку и в течение нескольких лет практиковал психоанализ в традиционном ключе, предлагая пациентам вербализировать свои свободные ассоциации (free associations) и сообщать все, что приходит им на ум. Но однажды случилось нечто, изменившее его подход. Один пациент в процессе высказывания свободных ассоциаций подверг Бека суровой критике. Выдержав паузу, Бек (1976) спросил пациента, что он сейчас чувствует, и тот ответил: «Я испытываю сильное чувство вины». В этом не было ничего необычного. Но затем пациент спонтанно добавил, что, когда он высказывал резкие критические замечания в адрес своего аналитика, в его сознании одновременно возникали самокритичные мысли. Таким образом имел место второй поток, протекавший параллельно мыслям, наполненным гневом и враждебностью, о которых он сообщал во время своих свободных ассоциаций. Этот второй поток мысли пациент описал следующим образом: «Я сказал не то, что нужно... Я не должен был это говорить... Я не прав, критикуя его... Я поступаю дурно... Он обо мне плохо подумает» (р. 31).
Именно второй поток мысли являлся связующим звеном между выражением гнева пациентом и его чувством вины. Пациент испытывал чувство вины, так как критиковал себя за то, что гневается на аналитика. Возможно, являясь аналогом фрейдовского предсознания (preconscious), этот поток имеет отношение, скорее, к тому, что люди говорят себе, а не к тому, что они могут сказать в разговоре с другим человеком. По-видимому, это некая самоследящая (self-monitoring) система, функционирующая попутно с мыслями и чувствами, выражаемыми в разговоре. Мысли, которые связаны с самослежением, как правило, возникают быстро и автоматически, подобно рефлексу (Beck, 1991). За ними обычно следует какая-то неприятная эмоция. Иногда пациенты, либо спонтанно, либо побуждаемые терапевтом, выражают эту эмоцию. Но они почти никогда не сообщают об автоматических чувствах, которые предшествуют эмоции. Фактически они, как правило, лишь смутно сознают эти чувства, если вообще сознают.
Автоматические мысли (automatic thoughts) обеспечивают непрерывный комментарий, сопровождающий то, что люди делают или испытывают. Эти мысли возникают как у здоровых, так и у эмоционально тревожных людей. Различие связано с видом сообщений, которые содержат мысли, и с тем, насколько они мешают человеку жить. Например, люди, страдающие депрессией, разговаривают с собой в очень резких тонах, осуждая себя за каждую оплошность, ожидая самого худшего и чувствуя, что они заслуживают всех тех несчастий, которые обрушиваются на них, поскольку они все равно никчемны. Люди, испытывающие сильную депрессию, как правило, разговаривают с собой еще более громким голосом. Для них негативные мысли — это не просто шепот, раздающийся на периферии сознания, а громкие, повторяющиеся крики, которые могут поглощать массу энергии и отвлекать человека от какой-то другой деятельности.
Сочетание автоматического мышления и неприятных физических или эмоциональных симптомов образует порочный круг, который поддерживает и усиливает симптомы, приводя иногда к серьезным эмоциональным расстройствам. Бек приводит пример человека, страдающего от симптомов тревоги, включая такие, как сильное сердцебиение, потение и головокружение. Мысли пациента о смерти ведут к повышенной тревоге, проявляющейся в физиологических симптомах; эти симптомы затем интерпретируются как признаки неминуемой смерти (1976, р. 99).

Когнитивная терапия и здравый смысл.

Открытие существования автоматических мыслей ознаменовало перемену в подходе Бека к терапии, а также в его взгляде на человеческую личность. Содержание этих мыслей «не было обычно связано с какими-то эзотерическими темами, такими, как кастрационная тревога (castration anxiety) или психосоциальные комплексы (fixations), как могла бы предположить классическая психоаналитическая теория, но имело отношение к крайне важным социальным вопросам, таким, как успех или неудача, одобрение или неприятие, уважение или презрение» (Beck, 1991, р. 369).
Важной особенностью автоматических мыслей является то, что человек может их осознавать и что они делают возможной интроспекцию. Несмотря на то что сначала эти мысли трудно заметить, после определенной подготовки, как обнаружил Бек, они могут быть доведены до сознания. Следовательно, и источник, и решение эмоциональных проблем находятся внутри сферы человеческого осознания, в пределах, доступных его познанию.
«То, как человек следит за собой и наставляет себя, хвалит себя и критикует, интерпретирует события и делает прогнозы, не только высвечивает нормальное поведение, но и проливает свет на внутренние механизмы эмоциональных расстройств» (Beck, 1976, р. 38).
Этот принцип лежит в основе когнитивного подхода Бека к терапии. Стержнем этого подхода является уважение к способностям человеческих существ исцелять себя и торжество здравого смысла, воплощающего в себе мудрость, посредством которой люди из поколения в поколение развивали эти способности. Бек привлекает внимание к повседневным «подвигам» наших когнитивных способностей:
«Если бы не способность человека столь умело фильтровать и прикреплять соответствующие ярлыки к лавине внешних стимулов, его мир был бы хаотичным и один кризис в нем сменял бы другой. Более того, если бы он не мог контролировать свое высокоразвитое воображение, то периодически попадал бы в некую сумеречную область, неспособный провести грань между реальностью какой-то ситуации и образами и личными намерениями, которые она инициирует. В своих межличностных отношениях он, как правило, может находить скрытые ключи, которые позволяют ему отделять своих врагов от друзей. Он вносит в свое поведение едва уловимые поправки, помогающие ему сохранять дипломатические отношения с людьми, которые ему несимпатичны или которым несимпатичен он. Он, как правило, может проницать взглядом социальные маски других людей, отличать искренние послания от неискренних, видеть разницу между дружелюбным притворством и замаскированным антагонизмом. Он настраивается на значимые сообщения в сильнейшем гуле звуков, с тем чтобы можно было организовывать и модулировать собственные реакции. Эти психологические операции, по-видимому срабатывают автоматически, не свидетельствуя о каком-то интенсивном познании, обдуманности или рефлексии» (Beck, 1976, р. 11-12).
Это красноречивое выражение веры Бека в основополагающую человеческую способность исцеляться и оставаться целостным. Его восхваление нашего природного умения сохранять психическое здоровье напоминает человека как ученого Келли. Оба ценили способности человеческого ума, которые заставляли их проявлять уважение к простому человеку и считать, что разрыв между экспертом (ученым или терапевтом), который обладает знаниями, и дилетантом, который ими предположительно не обладает, намного уже и легче преодолим, чем принято думать. Бек и его последователи открыто делились своими находками с терапевтами, а также с широкой общественностью.

Когнитивные приемы терапии и самопомощи.

На основе подхода Бека было разработано множество приемов, которые сосредоточивают внимание на специфических проблемах и требуют относительно краткосрочной терапии (Beck, Rush, Shaw & Emery, 1979; Emery, 1981; McMullin, 1986). Их цель — видоизменить негативные или саморазрушительные автоматические мыслительные процессы или восприятия, которые, по-видимому, способствуют сохранению симптомов эмоциональных расстройств. Либо прямо, либо косвенно эти приемы отрицают, ставят под сомнение или реструктурируют восприятие или понимание клиентами самих себя и своих жизненных ситуаций.
В когнитивной терапии между терапевтом и клиентом устанавливаются сотруднические, почти коллегиальные отношения. Терапевт не делает вид, что он знает мысли и чувства клиента, а предлагает ему самому исследовать и критически изучить их. В когнитивной терапии клиенты сами разрешают свои проблемы; они имеют непосредственный доступ к паттернам восприятия и мышления, которые интенсифицируют неадекватные чувства и модели поведения, и они способны изменить эти паттерны.
Неудивительно, что когнитивная терапия способствовала появлению множества публикаций по самопомощи. Фактически большая часть популярной литературы о том, как можно самоутвердиться, повысить свою самооценку, унять свой гнев, избавиться от депрессии, сохранить брак или отношения и просто почувствовать себя хорошо, основана на работе когнитивных терапевтов (Burns, 1980; Ellis & Harper, 1975; McMullin & Casey, 1975).
Возможно, больше других сделал для популяризации методов когнитивной терапии Алберт Эллис (Albert Ellis, 1962, 1971, 1974). Его напористая тактика конфронтации и убеждения завоевала ему сторонников среди терапевтов и неспециалистов. Подход Эллиса известен как рационально-эмотивная терапия (rational-emotive therapy) (RET). Основываясь на идее, что иррациональные представления вызывают эмоциональное страдание и поведенческие проблемы, RET использует логику и рациональную аргументацию, чтобы высветить иррациональность мыслей, которая поддерживает нежелательные эмоции и модели поведения, и вступить с ней в борьбу. Хотя и более конфронтационный, чем другие виды когнитивной терапии, подход Эллиса характеризуется здравой логикой, присущей всем когнитивным методам.
Логику когнитивного подхода (logic of the cognitive approach) можно выразить с помощью следующих четырех принципов (Burns, 1980, р. 3-4): 1) когда люди испытывают депрессию или тревогу, они мыслят в нелогичной, негативной манере и совершают непроизвольные действия себе же во вред; 2) приложив немного усилий, люди научаются тому, как можно избавиться от пагубных паттернов мышления; 3) когда их болезненные симптомы исчезают, они снова становятся счастливыми и энергичными и начинают себя уважать; 4) эти цели достигаются, как правило, в течение относительно короткого периода времени за счет использования несложных методов.
Первым делом следует осознать свои автоматические мысли и идентифицировать все искажающие паттерны. Бернс (Burns, 1980, р. 40-41) описывает следующие десять типов искажения, которыми обычно отличается мышление людей, страдающих депрессией:
«1. Мышление по принципу «все или ничего». Человек видит все в черно-белом свете. Например, неспособность достичь совершенства рассматривается как полный провал.
2. Сверхобобщение (overgeneralization). Рассматривание разового негативного события в качестве подтверждения паттерна нескончаемых поражений.
3. Ментальный фильтр. Сосредоточенность исключительно на какой-то одной негативной детали, пока весь опыт не предстает в негативном свете.
4. Умаление позитивного. Человек настаивает, что позитивный опыт по какой-то причине малозначим, и тем самым сохраняет негативное представление, несмотря на то что все свидетельствует об обратном.
5. Неправомерные заключения. Человек делает негативные выводы, несмотря на то что отсутствуют конкретные факты, их подтверждающие. Это случается, к примеру, когда человек произвольно заключает, что кто-то другой реагирует на него негативно, не пытаясь выяснить, верно ли это заключение. Или человек столь сильно опасается, что события примут дурной оборот, что начинает верить в то, что именно так все и будет.
6. Преувеличение (рассматривание в качестве катастрофы) (catastrophizing) или преуменьшение. Преувеличение значимости каких-то происшествий (например, собственных ошибок) или преуменьшение их важности (например, своих положительных качеств).
7. Эмотивные рассуждения. Предположение, что собственные негативные эмоции непременно отражают истинное положение вещей: «Мне так кажется, следовательно, так оно и есть».
8. Призывы «надо». Побуждение себя к чему-то словами «надо» и «не надо», как если бы человек был неспособен действовать без психологического самопринуждения. Когда «надо» направлено на себя, может возникнуть чувство вины; когда оно направлено на других, человек может испытывать гнев, фрустрацию или негодование.
9. Навешивание ярлыков и ошибочные ярлыки. Использование негативных обозначений в случае совершения ошибки, вместо описания происшедшего. Например, вместо утверждения: «Я потерял ключи» человек навешивает на себя негативный ярлык: «Я растяпа». Если человека не устраивает чье-то поведение, негативный ярлык может быть навешен на другого человека, например: «Он негодяй». Под ошибочными ярлыками понимается описание какого-то события эмоционально перегруженным языком, который не отличается точностью.
10. Персонализация. Рассматривание себя в качестве причины какого-то внешнего события, за которое человек в действительности не несет основной ответственности.»
Когда искажения в привычном, автоматическом мышлении человека обнаружены и верно идентифицированы, становится возможным изменить мысли, заменив искажающие идеи рациональными и реалистичными. Например, человек, которого подвел друг, может уцепиться за мысль: «Я — настоящий простофиля и круглый дурак». Эта реакция является примером навешивания ошибочных ярлыков, а также мышления по принципу «все или ничего». Рациональными, реалистичными мыслями, которые точнее описывают происходящее, могут быть следующие: «Я допустил ошибку, поверив этому другу» и «Я не всегда знаю, когда мне следует, а когда не следует доверять человеку, но со временем я научусь лучше разбираться в этом». Когнитивные терапевты считают, что при концентрации внимания и достаточно усердной работе клиента с помощью терапевта автоматические мысли и связанные с ними искажения могут быть устранены. Их могут заменить рациональные, точные мысли, что приведет к более счастливому и здоровому образу жизни.
Для размышления. Паттерны негативного мышления
Попробуйте провести следующий эксперимент, который позволит вам глубже понять ваши паттерны негативного мышления.
Когда вы испытываете тревогу, депрессию, когда вы расстроены или вам просто немного грустно, понаблюдайте за мыслями, спонтанно возникающими и исчезающими в вашем сознании. Позвольте мыслям приходить и уходить без суждения, подавления или попытки каким-либо образом их изменить. Просто отслеживайте их в течение нескольких минут.
Возьмите лист бумаги и разделите его на следующие три колонки: автоматические мысли, когнитивные искажения, и рациональные реакции. В первой колонке (автоматические мысли) записывайте мысли или повторяющиеся темы в порядке их появления. Затем просмотрите свой список и во второй колонке идентифицируйте искажения, содержащиеся в каждой мысли из первой колонки. Придумайте и укажите в третьей колонке для каждой мысли рациональную замену, используя объективные, нейтральные описания.
В следующий раз, когда вы почувствуете подобную тревогу, депрессию или расстройство по какому-либо поводу, попытайтесь избавиться от всех искаженных мыслей, сначала отслеживая их, а затем замещая их рациональными мыслями.

Оценка.

Когнитивная психология говорит нам, что человеческое сознание можно описать в виде машины, операции которой точны, автоматизированы и полностью определяются некоторыми правилами и приходящими извне данными. Вопросы, которые ставит компьютерное моделирование мышления, трудны и, возможно, в конечном итоге неразрешимы. Если сознание — это машина, которая функционирует полностью механистическим образом, тогда можно задать справедливый вопрос: «Кто управляет машиной?» У Келли этот вопрос не возникал, поскольку он считал, что машина и оператор однозначно локализуются в одном и том же агенте — человеческом существе. Выдвинутая Келли идея рефлексивности, или представление, что тот способ, каким люди конструируют и проверяют психологические теории, касающиеся ума, сам является выражением ума, закладывает основу понимания человеческой личности, которая достаточно обширна, чтобы включать в себя и ум, и его модели. Взгляд Келли на человеческую личность — это, следовательно, подход, акцентирующий внимание на человеческом потенциале.

Теория из первоисточника.

Когнитивная терапия.

Нижеследующий отрывок заимствован из книги Аарона Бека "CognitiveTherapyandtheEmotionalDisorders" («Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства») (1976).
Давайте предположим на секунду, что сознание человека содержит элементы, которые несут ответственность за эмоциональные потрясения и спутанное мышление, которые заставляют его обращаться за помощью. Более того, давайте допустим, что пациент имеет в своем распоряжении разнообразные рациональные средства, которые он может использовать, при должном инструктировании, чтобы справиться с этими беспокойными элементами в своем сознании. Если эти предположения верны, тогда к эмоциональному расстройству можно подойти с совершенно другой позиции: Человек имеет ключ к пониманию и разрешению своей психологической проблемы, спрятанный внутри его собственного сознания...
Когнитивный подход приближает понимание и излечение эмоциональных расстройств к повседневному опыту пациента. Пациент может рассматривать свое беспокойство как связанное с тем неправильным пониманием, которому он предавался в своей жизни множество раз. Более того, ранее он, без сомнений, успешно исправлял неправильную интерпретацию, либо признавая более адекватную информацию, либо признавая логическую ошибочность своего неправильного понимания. Когнитивный подход наполнен для пациента смыслом, поскольку он некоторым образом связан с его предыдущим познавательным опытом и может способствовать тому, что пациент станет больше доверять своей способности познания эффективных приемов борьбы с нынешними неправильными представлениями, которые и вызывают болезненные симптомы. Кроме того, вводя эмоциональные расстройства в рамки области повседневного опыта и применяя знакомые приемы разрешения проблем, терапевт может тотчас же установить с пациентом связь (р. 3-4).

Когнитивная наука и человеческий опыт: новое партнерство.

Нижеследующий отрывок заимствован из книги Варелы, Томпсона и Роша "TheEmbodiedMind: CognitiveScienceandHumanExperience" («Воплощенный разум: когнитивная наука и человеческий опыт») (1991).
Мы начали... с размышления о фундаментальной кругообразности в научном методе, которую заметил бы склонный к философии когнитивист. С точки зрения действующей когнитивной науки, эта кругообразность является основополагающей; она представляет собой эпистемологическую необходимость... Тогда основное допущение сводится к следующему: каждую форму поведения и опыта мы можем соотнести с определенными структурами мозга (хотя бы в общих чертах). И наоборот, изменения в структуре мозга выражают себя в поведенческих и опытных трансформациях... Однако после размышлений мы не можем уйти от логического вывода, что при той же точке зрения любое такое научное описание, как биологических, так и метальных феноменов, само должно быть продуктом структуры нашей собственной когнитивной системы.
Когда мы игнорируем фундаментальную кругообразность нашей ситуации, это двойное лицо когнитивной науки дает начало двум крайностям: мы предполагаем, что либо наше понимание самих себя как людей просто-напросто ошибочно и, следовательно, будет заменено когда-то зрелой когнитивной наукой, либо не может быть никакой науки о мире человеческой жизни, поскольку наука всегда должна заранее предполагать его...
Если мы не выйдем за рамки этих противоположностей, трещина между наукой и опытом в нашем обществе будет углубляться. Ни одна из крайностей не работает в плюралистическом обществе, которое должно охватывать и науку, и актуальность человеческого опыта. Отрицание верности нашего собственного опыта в научном исследовании нас самих не только неудовлетворительно — это значит проводить научное исследование нас самих, лишенное субстанциональности. Но предположение, что наука не может внести вклад в понимание нашего опыта, возможно, подразумевает отказ, в рамках современного контекста, от задачи понимания самих себя. Опыт и научное понимание подобны двум ногам, без которых мы не сможем ходить (р. 9-14).

Итоги главы.

— Когнитивная психология охватывает разнообразные подходы, общим для которых является интерес к тому, как функционирует сознание или человеческий разум. Картографирование структуры интеллекта и последующее использование карт для совершенствования терапии — два аспекта, которые особенно характерны для изучения личности.
— Когнитивные психологи пытаются найти принципы, которые могут быть общими для всех когнитивных процессов человека, а не направляют свое внимание на вариации и уникальность человеческой личности.
— Компьютерное моделирование оказалось полезным при проверке различных гипотез, касающихся человеческого мышления, восприятия, памяти и речи.
— Хотя польза от компьютерного моделирования в технике и сфере развлечений очевидна, по-прежнему остаются вопросы, касающиеся отношения компьютерных процессов к ментальным. Критики компьютерного моделирования указывают на инсайт — внезапное озарение — как на процесс, не поддающийся механическому воспроизведению. Защитники предполагают, что скачки интуиции, возможно, обусловлены строго механистическими законами, действующими в сфере бессознательного.
— Аарон Бек предположил, что неприятные эмоциональные или физические симптомы в сочетании с автоматическим мышлением образуют порочный круг, который усиливает и поддерживает симптомы. Результатом этого процесса иногда бывают серьезные эмоциональные расстройства.
— Когнитивный подход Бека основывается на идее, что источник и решение каких-то эмоциональных проблем человека заключены внутри сферы его сознания, в пределах его когнитивных возможностей. Стержнем этого подхода является глубокое уважение к способностям людей исцелять самих себя, а также торжество здравого смысла.
— Краткосрочные терапевтические методы, разработанные на основе идей Бека, нацелены на изменение саморазрушительных или негативных автоматических мыслительных процессов или восприятий, которые, по-видимому, способствуют сохранению симптомов эмоциональных расстройств.
— Работа Алберта Эллиса, известная как рационально-эмотивная терапия, основана на предположении, что иррациональные представления вызывают эмоциональное страдание и поведенческие проблемы. Для выявления и борьбы с иррациональностью представлений, которые поддерживают нежелательные модели поведения и эмоции, используются рациональная аргументация и логика.

Ключевые понятия.

Автоматические мысли (Automatic thoughts). В модели Бека — непрерывный комментарий, сопровождающий многое из того, что люди делают или испытывают. Автоматические мысли присущи как здоровым, так и тревожным людям. Имея отношение к самонаблюдению, они, как правило, появляются сами по себе, подобно рефлексу, и за ними обычно следует какая-то неприятная эмоция.
Логика когнитивного подхода (Logic of the cognitive approach). Отвечающая здравому смыслу основа приемов когнитивной терапии Эллиса и других психологов. Эта логика может быть выражена в четырех принципах: 1) когда люди испытывают тревогу или депрессию, они совершают непроизвольные действия себе же во вред и мыслят в негативной, нелогичной манере; 2) приложив немного усилий, люди научаются тому, как можно избавиться от пагубных паттернов мышления; 3) когда их болезненные симптомы исчезают, они снова становятся счастливыми и энергичными и начинают себя уважать; 4) эти цели достигаются обычно в течение относительно короткого периода времени за счет использования несложных методов.
Человек как ученый (Man-the-scientist). Идея, что ученые — это тоже люди, которые конструируют, или интерпретируют, свои гипотезы, касающиеся изучаемых ими индивидов, таким же образом, каким простые люди конструируют свою среду. См. также рефлексивность.Это, скорее, не проблема, а идея, представляющая интерес для психологического исследования и релевантная ему.
Человеческое познание (Human cognition). Феномены, которые охватывают процессы мышления, восприятия, памяти, оценки, планирования и организации среди многих других. Принципы и механизмы, управляющие этими процессами, являются основным объектом интереса всех когнитивных психологов.

Аннотированная библиография.

Beck, A. T. (1972). Depression: Causes and treatment. Philadelphia: University of Pensilvania Press. (Originally published, 1967, as Depression: Clinical experimental, and theoretical aspects.)
Бек А. Депрессия: Причины и методы лечения. (Книга впервые была издана в 1967 году под заглавием «Депрессия: Клинические, экспериментальные и теоретические аспекты».) В книге описывается когнитивный подход к депрессии и проводится обзор исследований, посвященных методам ее лечения.
Beck, A. (1976). Cognitive therapy and the emotional disorders. New York: International Universities Press.
«Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства» — изложенная ясным и простым языком интерпретация различных психических расстройств, рассматриваемых с точки зрения когнитивного подхода, в котором описываются также принципы когнитивной терапии психических расстройств.
Lachman, R., Lachman J. L., & Butterfield, E. (1979). Cognitive psychology and information processing. Hillside, NJ: Lawrence Erlbaum.
Книга Лэчмена, Лэчмена и Баттерфилда «Когнитивная психология и переработка информации» дает исчерпывающую картину использования информационной парадигмы в когнитивной психологии.
Varela, F. J., Thompson, E., & Rosch, E. (1991). The embodied mind: Cognitive science and human experience. Cambridge, MA: MIT Press.
В книге Варелы, Томпсона и Роша «Воплощенный разум: Когнитивная наука и человеческий опыт» критикуется точка зрения, согласно которой человеческая познавательная деятельность может быть адекватно представлена с помощью компьютерных или иных моделей; авторы высказывают точку зрения, что познавательная деятельность порождает и поддается воздействию только со стороны собственных моделей.

Веб-сайты.

http://www.ke.shinshu-u.ac.jp/psych/index.html
Интернет-ресурс по психологии и когнитивным наукам, поддерживаемый Инженерным отделением Кансей, факультета текстильных наук и технологий Университета Шиншу, Нагано, Япония. (Department of Kansei Enginnering, Faculty of Textile Science and Technology, Shinshu University, Nagano, Japan).
http://www.psych.stanford.edu/cogsci/
Когнитивные и психологические науки в Интернете. Указатель Интернет-ресурсов, имеющих отношение к исследованиям в области когнитивных наук и психологии.
http://www.learningoinfo.com/d-cog.htm
Сайт компании, продающей услуги в области когнитивного развития, развития психологических навыков и терапии. Очень интересная вводная диаграмма.
http://129.7.160.115/inst5931/COGNITIVE.PSY
Обзор когнитивной психологии составлен для курса технологии и обучения при Университете Ньюстон Клиар Лэйк (University Houston Clear Lake).
В данном источнике сфера когнитивной психологии рассматривается как намного более широкая, по сравнению с определением, предложенным в этой книге. Сайт представляет собой один из ряда курсов когнитивной психологии, рекламируемых в Интернете.

Библиография.

Anderson, J. R (1985). Cognitive psychology and its implications. New York: Freeman.
Anderson, J. R., & Bower, G. H. (1973). Human associative memory. Washington, DC: Winston.
Beck, A. T. (1961). A systematic investigation of depression. Comprehensive Psychiatry, 2, 163-170.
Beck, A. T. (1967). Depression: Clinical, experimental, and theoretical aspects. New York: Harper & Row.
Beck, A. T. (1976). Cognitive therapy and the emotional disorders. New York: International Universities Press.
Beck, A. T. (1988). Love is never enough. New York: Harper & Row.
Beck, A. T. (1991). Cognitive therapy: A 30-year retrospective. American Psychologist, 46(4), 368-374.
Beck, A., & Emery, G., with Greenberg, R. (1985). Anxiety disorders and phobias. New York: Basic Books.
Beck, A., Rush, A. J., Shaw, B. F., &Emery, G. (1979). Cognitive therapy of depression. New York: Guilford Press.
Bums, D. D. (1980). Feeling good: The new mood therapy. New York: New American Library.
Dreyfus, H. L. (1972). What computers can't do. New York: Harper & Row.
Ellis, A. (1962). Reason and emotion in psychotherapy. New York: Lyie Stuart.
Ellis, A. (1971). Growth through reason: Verbatim cases of rational-emotive therapy. Hollywood, СA: Wilshire Books.
Ellis, A. (1974). Techniques for disputing irrational beliefs (DIB's). New York: Institute for Rational Living.
Ellis, A., & Harper, R. A. (1975). A new guide to rational living. Hollywood, CA: Wilshire Books.
Emery, G. (1981). A new beginning. New York: Simon & Schuster.
Gunderson, K. (1971). Mentality and machines. Garden City, NY: Doubleday.
Harris, P. L. (1989). Children and emotion: The development of psychological understanding. Oxford, England: Blackwell.
Honeck, R. P., Case, T. J., & Firment, M. J. (Eds.). (1991). Introductory readings in cognitive psychology. Guilford, CT: Dushkin.
Horowitz, M. J. (1979). Stress response syndromes. New York: Jason Aronson.
Howard, G. S. (1996). Understanding human nature: An owner's manual. Notre Dame, IN: Academic Publications.
Izard, С. Е. (1978).On the ontogenesis of emotion and emotion-cognition relationships in infancy. In: M. Lewis & L. Rosenblum (Eds.), The development of affect (p. 389-413). New York: Plenum Press.
Izard, С. Е. (1984). Emotion-cognition relationships in human development. In: C. E. Izard, J. Kagan, & R. B. Zajonc (Eds.), Emotions, cognition and behavior (p. 17-37). New York: Cambridge University Press.
Johnson-Laird, P. N. (1977). Procedural semantics. Cognition, 5, 189-214.
Labouvie-Vief, G., Hakin-Larson, J., DeVoe, M., & Schoeberlein, S. (1989). Emotions and self-regulation: A life-span view. Human Development, 32, 279-299.
Lachman, R., Lachman, J. L., & Butterfield, E. С (1979). Cognitive psychology and human information processing. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
Lazarus, R. S. (1966). Psychological stress and the coping process. New York: McGraw-Hill.
Lazarus, R. S. (1982). Thoughts on the relations between emotion and cognition. American Psychologist, 37, 1019-1024.
Lazarus, R. S. (1984). On the primacy of cognition. American Psychologist, 39, 124-129.
Lazarus, R. S. (1991 a). Cognition and motivation in emotion. American Psychologist, 46(4), 352-367.
Lazarus, R. S. (1991 b). Emotion and adaptation. New York: Oxford University Press.
Lazarus, R., & Folkman, S. (1984). Stress, appraisal and coping. New York: Springer.
Leventhal, H., & Scherer, K. (1987). The relationship of emotion to cognition: A functional approach to a semantic controversy. Cognition and Emotion, 1, 3-28.
Mayer, R. E. (1981). The promise of cognitive psychology. San Francisco: Freeman.
McMullin, R. E. (1986). Handbook of cognitive therapy techniques. New York: Norton.
McMullin, R. E., & Casey, B. (1975). Talk sense to yourself: A guide to cognitive restructuring therapy. New York: Institute for Rational Emotive Therapy.
Miller, G. A., Galanter, E. & Pribram, C. (1960). Plans and the structure of behavior. New York: Henry Holt.
Mumford, L. (1967). The myth of the machine. London: Seeker & Warburg.
Neisser, U. (1967). Cognitive psychology. New York: Appleton-Century-Crofts.
Neisser, U. (1976 a). Cognition and reality. San Francisco: Freeman.
Neisser, U. (1976 b). General, academic, and artificial intelligence. In: L. B. Resnick (Ed.), The nature of intelligence. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
Neisser, U. (1990). Gibson's revolution. Contemporary Psychology, 35, 749-750.
Newell, A., Shaw, J. C., & Simon, H. (1958). Elements of a theory of human problem solving. Psychological Review, 65, 151-166.
Newell, A., & Simon, H. (1961). The simulation of human thought. In: W. Dennis (Ed.), Current trends in psychological theory. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press.
Newell, A., & Simon, H. (1972). Human problem solving. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
Perris, C. (1988). Cognitive therapy with schizophrenics. New York: Guilford Press.
Puhakka, K. (1993). Review of Varela, F. J., Thompson, E., & Rosch, E. (1991). The embodied mind: Cognitive science and human experience. The Humanistic Psychologist, 21(2), 235-246.
Quillian, M. R. (1969). The teachable language comprehender: A simulation program and theory of language. Communications of the ACM, 12, 459-476.
Schank, R. C., & Abelson, R. B. (1977). Scripts, plans, goals and understanding. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
Scheff, T. J. (1985). The primacy of affect. American Psychologist, 40, 849-850.
Shepard, R. N. (1984). Ecological constraints on internal representation: Resonant kinematics of perceiving, imagining, thinking, and dreaming. Psychological Review, 91, 417-447.
Stein, N., & Levine, L. (1987). Thinking about feelings: The development and organization of emotional knowledge. In: R. E. Snow & M. Farr (Eds.), Aptitude, learning and instruction. Vol. 3: Cognition, conation, and affect (p. 165-197). Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
Stenberg, C. R., & Campos, J. J. (1990). The development of anger expressions in infancy. In: N. Stein, B. Leventhal, & T. Trabasso (Eds.), Psychological and biological approaches to emotion (p. 247-282). Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
Stroufe, L. A. (1984). The organization of emotional development. In: K. R. Scherer & P. Ekman (Eds.), Approaches to emotion (p. 109-128). Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum.
Turing, A. M. (1950). Computing machinery and intelligence. Mind, 59(236). In: R. P. Honeck, T. J. Case, & M. J. Firment (Eds.), Introductory readings in cognitive psychology (p. 15-24). Guilford, CT: Dushkin, 1991.
Varela, F. J., Thompson, E., & Rosch, E. (1991). The embodied mind: Cognitive science and human experience. Cambridge, MA: MIT Press.
Waldrop, M. M. (1985, March). Machinations of thought. Science 85, p. 38-45.
Weizenbaum, J. (1976). Computer power and human reason: From judgment to calculation. San Francisco: Freeman.
Zajonc, R. B. (1980). Feeling and thinking: Preferences need no inferences. American Psychologist, 35, 151-175.
Zajonc, R. B. (1984). On the primacy of affect. American Psychologist, 39, 117-123.

Комментарии (2)
Обратно в раздел психология