Фрейджер Р., Фэйдимен Д. Теории личности и личностный рост

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 4. Карл Густав Юнг и аналитическая психология

Карл Густав Юнг — один из самых значительных, самых сложных и самых спорных теоретиков психологии. Юнгианская психология фокусируется на установлении и формировании связей между процессами сознания и бессознательного. Диалог между сознательными и бессознательными аспектами психики обогащает личность, и Юнг верил, что без этого диалога процессы бессознательного могут ослабить личность и подвергнуть ее опасности.
В этой главе мы уделим серьезное внимание основным понятиям юнгианской психологии и рассмотрим некоторые краткие ссылки на ее философские обоснования. Мы будем использовать такие понятия, как индивидуация, архетип, природа символического, структура психики по Юнгу, которая включает эго, тень, аниму/анимус и самость.
«Все в бессознательном стремится к внешним проявлениям, и личность также имеет сильное желание развиваться с учетом своего бессознательного и приобретать свой собственный опыт целостности» (Jung, 1961, р. 3).
Одно из основных понятий у Юнга — индивидуация. Этим термином он обозначал процесс личностного развития, что подразумевает установление связей между эго и самостью. Эго является центром сознания; самость — ядром психики вообще, включая и сознание, и бессознательное. Согласно Юнгу, сознание и бессознательное постоянно взаимодействуют. Они существуют не отдельно друг от друга, а являются как два звена единой системы. Индивидуация есть процесс развития целостности путем интеграции разнообразных частей психики.
Юнгианский анализ человеческой природы включает исследования религий Востока и Запада, алхимии, парапсихологии и мифологии. Первоначально влияние Юнга на философов, фольклористов и писателей было заметнее, чем влияние на психологов или психиатров. Однако сегодня возрастание интереса ко всему, что относится к человеческому сознанию и человеческим возможностям, обусловило и возрождение интереса к идеям Юнга.

Биографический экскурс.

Любая теория лучше всего понимается в контексте мировоззрения теоретика. Теория Юнга — не исключение. Так, подходящим началом для нашего изучения Юнга является рассмотрение личностных, исторических и культурных влияний, которые его коснулись.
Карл Густав Юнг родился в Швейцарии 26 июля 1875 года. До 9 лет, т. е. до рождения его сестры, Юнг приобрел опыт детства отчасти изолированного, которое он заполнял уединенной игрой и богатым внутренним миром: «Я не хотел, чтобы меня беспокоили (во время игры). Я был глубоко поглощен игрой и терпеть не мог, когда на меня смотрели» (1961, р. 18). Его отец был пастором Швейцарской реформатской церкви и знатоком азиатских языков. Уже в детстве Юнг живо интересовался религиозными и духовными проблемами. В своей автобиографии «Воспоминания, сновидения, размышления» (1961) Юнг рассказывает о двух ярких опытах, оказавших сильное влияние на его отношение к религии. В возрасте между тремя и четырьмя годами он увидел во сне ужасающий фаллический образ, стоящий на троне в подземелье. Сон преследовал Юнга спустя годы. Через несколько лет он понял, что образ был ритуальным фаллосом; он представлял собой скрытого, «подземного Бога», еще более страшного, еще более реального и еще более значительного для Юнга, чем традиционные церковные образы Иисуса. Второй опыт случился, когда Юнгу было 11 лет. Он пришел из школы в полдень и увидел солнце, сверкающее на крыше Базельской церкви. Он размышлял о красоте мира, великолепии церкви и могуществе Бога, сидящего на небе на золотом троне. И вот внезапно Юнгу пришла на ум мысль настолько кощунственная, что он пришел в ужас. Он отчаянно боролся несколько дней, чтобы подавить запретную мысль. Наконец Юнг сдался: он видел красивый кафедральный собор, и Бог восседал на своем троне над миром, и из-под трона валились экскременты и падали на крышу собора, заваливая ее и разрушая стены.
Размышляя об этом опыте, Юнг писал:
«Очень многие вещи раньше не были мне понятны. В Его испытании человеческого мужества Бог отказывается придерживаться традиции, и, несмотря ни на что, он священен... Нужно быть целиком преданным Богу: никаких вопросов, лишь только выполнение Его воли... В противном случае все есть безрассудство и бессмысленность» (1961, р. 38-40).
«Никто не мог лишить меня уверенности, и мне доставляло радость делать то, что хотел Бог, а не то, что хотел я... Часто у меня возникало чувство, что во всех решающих вопросах я был не более значимым, чем другие люди, но был один с Богом» (Jung, 1961, р. 48).
Сегодня нам трудно уяснить ужасающую власть видения Юнга. При традиционной набожности и недостатке психологических знаний в обществе в 1887 году такие мысли были не то что непроизносимыми — они были невероятными. Тем не менее, следуя за своим видением, Юнг вместо ожидаемой вины чувствовал странное облегчение и ощущение передышки. Он интерпретировал это как видение знака, данного Богом. На то была воля Бога, чтобы Юнг шел против традиций церкви. С того времени Юнг чувствовал, что совсем отмежевался от традиционной набожности своего отца и его родственников. Он видел, как большинство людей отсекают себя от непосредственного религиозного опыта, следуя предписаниям традиционной церкви вместо того, чтобы всерьез прикоснуться к духу Бога как к живой реальности.
Отчасти вследствие своих внутренних опытов Юнг чувствовал себя изолированным от остальных людей; иногда он ощущал почти нестерпимое одиночество. Школа надоела ему; тем не менее он страстно читал, испытывая «абсолютное желание... читать каждый кусочек печатного материала, попадавший мне в руки» (1961, р. 30).
«В конечном итоге, большинство наших трудностей происходит от потери контакта с нашими инстинктами, со старой незабытой мудростью, накопленной в нас» (Jung in: McGuire & Hull, 1977, p. 89).
Юнг с детства осознавал, что в нем совмещаются две личности. Одной из них был сын приходского священника — хрупкий и неуверенный. Другой был мудрым стариком, «скептическим, недоверчивым, отдаленным от мира людей, но связанным с природой, землей, солнцем, луной, погодой, всеми живущими созданиями, и при всем при этом стремившимся к ночи, сновидениям и к какому бы то ни было „Богу“, который работал прямо в нем» (Jung, 1961, р. 44-45). Сын приходского священника жил обыкновенной повседневной жизнью ребенка, растущего в определенное время в определенном месте. Мудрый старик жил во вневременном и внеграничном мире мудрости, смысла и исторического континуума. Взаимодействие этих двух личностей, говорил Юнг, происходит в каждом человеке, только большинство людей не знают о второй фигуре. Эта фигура имела основное значение в его жизни. Во многих отношениях теория личности Юнга, особенно его понятия индивидуации и самости, происходит от его рано появившегося знания об этой внутренней мудрости.
Когда пришло время поступать в университет, Юнг решил изучать медицину — компромисс между его интересами к науке и гуманитарным дисциплинам. Он увлекся психиатрией как изучением «болезней личности», хотя в те дни психиатрия была относительно неразвитой и непримечательной. Он представлял себе, что психиатрия, в частности, включает в себя и научные, и гуманистические перспективы. Юнг также развивал интерес к психическим феноменам и начал исследование сообщений, полученных от своего кузена, местного медиума. Это исследование стало основой его диссертации «О психологии и патологии так называемых оккультных явлений».
В 1900 году Юнга приняли в интернатуру Бюрцгольского медицинского госпиталя в Цюрихе — одного из наиболее прогрессивных психиатрических центров Европы. Цюрих стал его постоянным домом.
Четыре года спустя Юнг возглавил экспериментальную лабораторию в психиатрической клинике и разработал словесный ассоциативный тест в целях психиатрической диагностики. В этом тесте испытуемого просили ответить на стандартный список стимульных слов; любое необычное промедление между стимулом и ответом берется в качестве индикатора эмоционального стресса и связывается со стимульным словом. Юнг также стал мастером интерпретации психологических смыслов, стоящих за различными ассоциациями, продуцируемыми испытуемыми. В 1905 году, в возрасте 30 лет, он начал читать лекции по психиатрии в Цюрихском университете и занял должность главного врача в психиатрической клинике. В это время Юнг уже открыл для себя произведения человека, который станет его учителем и наставником, — Зигмунда Фрейда.
«Фрейд был первым, по-настоящему важным человеком, которого я встретил» (Jung, 1961, р. 149).
Несмотря на сильный критицизм, направленный на Фрейда в научных и академических кругах, Юнг был убежден в ценности его работы. Он послал Фрейду копии своих статей и своей первой книги «The Psychology of Dementia Praecox» (1907). Фрейд ответил, пригласив его в Вену. В первую встречу эти двое проговорили практически без перерыва около 13 часов. После этого они еженедельно переписывались, и Фрейд считал Юнга своим научным преемником.
Несмотря на тесную дружбу, ученые имели фундаментальные разногласия. Юнг никогда не был способен принять настойчивого требования Фрейда, что случаи подавления всегда являются сексуальной травмой. Фрейд, со своей стороны, был обеспокоен интересом Юнга к мифологическим, спиритическим и оккультным феноменам. Между ними произошел философский и личный разрыв, когда Юнг опубликовал «Символы трансформации» (1912), где оспаривались некоторые из основных идей Фрейда. Например, Юнг считал либидо генерализованной психической энергией, тогда как Фрейд был тверд в убеждении, что либидо — энергия сексуальная.
В своем предисловии к книге Юнг писал: «То, что обрушилось на меня подобно обвалу, который невозможно остановить... Это было взрывом всех тех психических содержаний, которые не могли найти ни комнаты, ни жизненного пространства в давящей атмосфере фрейдовской психологии и ее ограниченного кругозора» (1912, р. XXIII). Для Юнга было непросто потерять своего друга и наставника. «В течение двух месяцев я был неспособен прикоснуться к перу, так я был измучен этим конфликтом» (1961, р. 167). Разрыв с Фрейдом был болезненным, травматичным для Юнга, но он решил преодолеть чувство вины.
«Сны выводят на свет материал, который не может быть порожден жизнью взрослого сновидца или его детским опытом. Мы склонны считать его частью архаического наследия, которое ребенок приносит с собой в мир прежде любого своего собственного опыта и прежде, чем на него повлияет опыт его предков. Мы находим дубликат этого филогенетического материала в самых ранних человеческих легендах и в ныне живущих обычаях» (Freud, 1964, р. 177).
Для Юнга разрыв с Фрейдом ускорил сильную конфронтацию с бессознательным. Чтобы вместить в себя эти яркие опыты и вырасти благодаря им, Юнг начал записывать их в свои личные дневники с целью самоанализа.
Юнг постепенно развивал свои собственные теории бессознательных процессов и анализа сновидений. Он пришел к выводу, что методы, при помощи которых он анализирует символы сновидений пациентов, могут быть также приложимы к анализу и других форм символизма, то есть он подобрал ключ к интерпретации мифов, народных сказок, религиозных символов и искусства.
Интерес к фундаментальным психологическим процессам привел Юнга к изучению старых западных традиций алхимии и гностицизма (эллинистическая религия и философская традиция) и к исследованию неевропейских культур.
Он также серьезно изучал индийскую, китайскую и тибетскую мысль. Юнг совершил два путешествия в Африку, побывал в Индии, приезжал в Нью-Мехико, чтобы посетить индейцев пуэбло.
В 1949 году, в возрасте 69 лет, Юнг чуть не умер от нескольких сердечных приступов. В больнице у него был опыт яркого видения, в котором ему казалось, что он парит высоко в космосе, 1000 миль над землей, под ногами у него Цейлон, под головой Индия и слева — Аравийская пустыня. Затем Юнг вошел в черную каменную глыбу которая тоже парила в космосе. Направившись к входу, Юнг почувствовал что-то слева от себя. Все, что осталось от его земного существования, было его опытом, историей его жизни. Он видел свою жизнь как часть огромной исторической матрицы, в существовании которой он прежде не отдавал себе отчета. Прежде чем он смог войти в храм, Юнгу преградил путь доктор, который сказал ему, что он не имеет права покинуть землю сейчас. И тут видение прекратилось.
Несколькими неделями позже Юнг постепенно оправился от болезни, он был слаб и подавлен целыми днями, но каждую ночь около полуночи ощущал прилив бодрости с чувством восторга. Он ощущал себя парящим в блаженном мире. Его ночное видение длилось около часа, а затем он снова проваливался в сон.
По выздоровлении у Юнга начался очень продуктивный период, в течение которого он написал наиболее важные работы. Его видения дали ему мужество сформулировать некоторые из своих наиболее оригинальных идей. Эти опыты также сместили его личную точку зрения в сторону более глубокого принятия своего собственного предназначения.
«Я мог формулировать это как принятие вещей такими, какие они есть: безоговорочное «да» тому, что есть, без субъективного протеста — принятие условий существования, как я их вижу и понимаю, принятие моей собственной природы; как я счастлив, что живу.. Таким образом, мы выковываем эго и не прекращаем работу, когда происходят непостижимые вещи; эго, которое выдерживает правду и способно к воспроизведению мира и судьбы» (1961, р. 297).
«За несколько дней до смерти Юнг видел сон. Он видел огромный круглый камень на возвышении, совершенно бесплодном, и на нем были выгравированы слова: «И это будет для тебя знаком Целостности и Единства». Затем он увидел множество сосудов... и четырехугольник деревьев, корни которых тянулись вокруг земли и огибали его, и среди корней блестели золотые нити» (Франц, 1975, р. 287).
Юнг умер 6 июня 1961 года в возрасте 86 лет. В течение всей его жизни, клинической практики, исследований работа Юнга оказывала неоспоримое влияние на психологию, антропологию, историю и религиозные труды.

Идейные предшественники.

Юнг относился к тем ученым, которые постоянно стремятся расширить круг своих знаний. Он изучал вопросы современной науки и философии, читал греческих и латинских классиков, памятники восточной мысли, погружался в такие необычные для западного человека отрасли знаний, как алхимия и гностицизм. Самое заметное влияние в начале творческого пути оказал на него Фрейд.

Фрейд.

Хотя до встречи с Фрейдом Юнг уже был практикующим психиатром, теории Фрейда оказали на него сильнейшее влияние. «Толкование сновидений» Фрейда (1900) вдохновило Юнга опробовать свой собственный подход к сновидению и анализу символов. Предложенные Фрейдом теории бессознательных процессов помогли Юнгу сформировать новые представления о возможностях систематического анализа динамики психических функций — Юнг не доверял поверхностным схемам классификации, принятым в психиатрии того времени.
Признавая бесспорные достижения Фрейда в сфере психопатологии, Юнг, однако, склонялся к мнению, что его собственные теоретические работы в большей степени должны быть нацелены на вопросы, касающиеся индивидуации и позитивного роста личности. Юнг писал:
«Величайшее достижение Фрейда, вероятно, состоит в его внимательности к страдающим неврозами пациентам и в проникновении в их своеобразную индивидуальную психологию. Он имел мужество дать этому фактическое подтверждение и на этом пути был способен проникать в истинную психологию своих пациентов... Благодаря определению сновидений как важнейшего источника информации, связанного с бессознательными процессами, Фрейд вернул человечеству орудие, казавшееся безвозвратно утерянным» (1961, р. 168-169).
Юнгом была сформулирована теория личного и коллективного бессознательного. Личное бессознательное состоит из забытых воспоминаний, подавленного опыта и сублимированных восприятий. Такая концепция сродни фрейдовскому понятию бессознательного.
Содержание коллективного бессознательного, известного также как безличное или трансперсональное бессознательное, является универсальным и не имеет корней в нашем личном опыте. Эта концепция является, вероятно, величайшим отступлением Юнга от Фрейда и его наиболее значительным вкладом в психологию (см. «Основные понятия» в этой главе).
«Бессознательное нельзя считать пустым мешком, в котором содержится отказ от сознательного... Это — другая половина живой души» (Jung, 1963, р. 143).

Гете и Ницше.

Разочарованный ортодоксальной направленностью книг по теологии, которые читал его отец, Юнг очень рано начал искать путь, который помог бы понять Бога и Его Творение. Мать предложила ему почитать «Фауста» Гете. Трудно переоценить влияние этого произведения на понимание Юнгом человеческой психики и власти зла, связи личностного роста и самопонимания. Жадный до знаний студент, Юнг скоро стал весьма начитанным в области философии и литературы.
Ницше также оказал глубокое влияние на Юнга, который чувствовал, что работы Ницше полны удивительного психологизма, даже несмотря на то, что ницшеанское очарование властью слегка затмевало образ свободного, зрелого человека. Для Юнга Ницше и Фрейд стали представителями двух величайших тем в западной культуре — темы власти и темы любви. Тем не менее он чувствовал, что философы так глубоко погрузились в свои темы, что практически поглощены ими.
«Когда люди говорят, что я благоразумный человек или мудрец, я не могу принять этого. Однажды какой-то прохожий зачерпнул полную шляпу воды из реки. Чему это равносильно? Я не эта река. Я на реке, но я ничего не делаю» (Jung, 1961, р. 355).

Алхимия и гностицизм.

Исследуя западноевропейские традиции, связанные с развитием сознания, Юнг в первую очередь интересовался символами и понятиями, используемыми для описания этого процесса. Особо ценными стали для него идеи гностицизма — философского учения, появившегося во времена раннего христианства (см. Segal, Singer & Strein, 1995). Кроме того, Юнг фактически открыл для современной культуры западную литературу по алхимии, долгое время отвергавшуюся как мистический, донаучный нонсенс. Он интерпретировал тексты алхимических трактатов как наставления о внутреннем изменении и очищении личности, замаскированные в химические и магические метафоры: «Только познакомившись с алхимией, я понял, что бессознательное — это процесс и что психика трансформирована и развита благодаря родству эго и содержания бессознательного» (Jung, 1936 b, p. 482). Юнг интерпретировал трансформацию основных металлов в золото как метафору перерождения личности и сознания в процессе индивидуации.

Восточная мысль.

Занимаясь исследованиями западного мифа и символизма, Юнг развивал собственные оригинальные теории, связанные с индивидуацией или личностной интеграцией. И лишь потом, познакомившись с восточными традициями (а они произвели на него глубочайшее впечатление), Юнг впервые нашел подтверждение многих своих идей.
Оказалось, что восточные описания духовного роста, внутреннего психического развития во многом соответствуют процессу индивидуации, который Юнг наблюдал у своих западных пациентов. В частности, Юнг заинтересовался мандалой как образом самости и процесса индивидуации. («Мандала» на санскрите означает круг, то есть круглую конструкцию, или диаграмму, используемую в медитации и других духовных практиках.) Юнг обнаружил, что его пациенты спонтанно продуцируют изображения мандалы, хотя им и неизвестны восточное искусство и философия. Мандалы чаще появляются в рисунках пациентов, сделавших значительный прогресс в своей собственной индивидуации. Центр рисунка располагается возле самости, которая появляется, чтобы заменить ограниченное эго как центр личности, а круглая диаграмма как целое представляет баланс и порядок, развивающийся в душе как продолжение индивидуационного процесса.
«К целостности ведет множество окольных путей, но и самый короткий изобилует неверными поворотами» (Jung, 1961, р. 325).
Индия и индийская мысль оказали сильное влияние на идеи Юнга (Kakar, 1994), но он всегда очень внимательно относился к принципиальным различиям между восточными и западными путями индивидуации. Социальные и культурные рамки, в которых происходит процесс роста, сильно отличаются на Востоке и на Западе как превалирующими установками по отношению к понятию индивидуации, так и личностями тех, кто активно стремится к индивидуации как к цели. Положительное отношение к внутреннему развитию и просвещенности широко распространено на Востоке, где ясно осознаны пути и техники для поддержки этого развития. Однако Юнг был тверд в убеждении, что наиболее развитые духовные практики стали в большей степени ригидными системами, навязываемыми индивиду, нежели способами извлечения собственного уникального паттерна внутреннего роста индивида.

Основные понятия.

Вначале будет изложена теория типов личности, разработанная Юнгом: два основных аттитюда (интроверсия и экстраверсия) и четыре функции — мышления, чувств, интуиции и ощущений. Далее речь пойдет о юнгианской модели бессознательного и понятии архетипа, затем, через архетипы личности, — к эго, персоне, тени, аниме и анимусу, самости. И в завершение представлены дискуссия об исследовании символов Юнга и два приложения его работы — применительно к активному воображению и ко снам.

Аттитюды: интроверсия и экстраверсия.

Среди всех понятий, предложенных Юнгом, интроверсия и экстраверсия, вероятно, получили самое широкое распространение. Юнг обнаружил, что индивидов можно характеризовать как внутренне или внешне ориентированных. Интроверту комфортнее с внутренним миром мыслей и чувств, тогда как экстраверт чувствует себя «в своей тарелке» в мире объектов и других людей.
Нет чистых интровертов или чистых экстравертов. Юнг сравнивал эти два способа поведения с сердцебиением: есть ритмическое чередование между циклами сокращения (интроверсия) и циклами расширения (экстраверсия). Тем не менее каждый индивид предпочитает один или другой аттитюд и чаще действует в ключе предпочитаемого аттитюда.
Эти же качества определяют баланс между сознанием и бессознательным:
«В случае экстраверта вы обнаружите, что его бессознательное имеет интровертные черты, потому что все экстравертные проявлены в его сознании, а интровертные оставлены в бессознательном» (Jung in: McGuire & Hull, 1977, p. 342).
В одних случаях более уместна интроверсия, в других — экстраверсия.
То и другое взаимно исключается; вы не можете в один и тот же момент вести себя и как интроверт, и как экстраверт. У каждого способа свои преимущества. Самое лучшее — быть гибким и использовать более подходящий к ситуации аттитюд, то есть действовать в ключе динамического баланса между ними и не развивать фиксированные, ригидные способы ответа миру.
Интроверты интересуются в основном своими мыслями и чувствами и, находясь в своем внутреннем мире, могут потерять соприкосновение с миром внешним. Типичный тому пример — рассеянный профессор.
«Тот способ, который подтверждается опытом, и будет вашим собственным, т. е. истинным выражением вашей индивидуальности» (Jung in: Serrano, 1966, p. 83).
Экстраверты активно включены в мир людей и вещей; они, как правило, более социальны и более осведомлены о том, что происходит в мире вокруг них. Они нуждаются в том, чтобы защищать других, доминируя благодаря внешним обстоятельствам. Но от внутреннего мира они отчуждены. Жестко себя ведущие представители деловых кругов, не понимающие человеческих чувств и отношений, являются классическим примером несбалансированной экстраверсии.
Интроверты видят мир в том ключе, в каком он влияет на них, тогда как экстраверты больше связаны со своим воздействием на мир.

Функции: мышление, чувства, ощущения, интуиция.

Одним из величайших вкладов Юнга в психологию является его теория типов. Юнг обнаружил, что различные люди думают, чувствуют, получают опыт общения с миром фундаментально различными способами. Его теория типов стала мощным инструментом, помогающим нам понять, как живут другие.
Юнг идентифицировал четыре фундаментальные психологические функции: мышление, чувства, ощущения, интуицию. Любая из них существует в интровертной или экстравертной форме. У каждого человека одна из функций является более осознанной, развитой и доминирующей. Юнг назвал эту функцию превосходящей и считал, что она действует из доминантного аттитюда (экстраверсии или интроверсии), а одна из трех оставшихся функций уходит глубоко в бессознательное и менее развита.
Мышление и чувства являются альтернативными способами формирования мнения, принятия решений и развития различных отношений. Мышление связано с объективной реальностью, со взглядами и объективным анализом. Мышление задает вопросы: «Что это значит?». Для него очень ценны содержание и общие принципы. Мыслительные типы (те индивиды, в ком доминирует мыслительная функция) — прекрасные составители планов; они стремятся следовать своим планам и абстрактным теориям даже тогда, когда те опровергаются новыми доказательствами.
Чувства фокусируются на ценности. Она может включать в себя взгляды на то, что хорошо и что плохо, что верно и что неверно, противопоставляемые желанию мышления действовать согласно логическим критериям. Чувство задает вопрос: «Насколько это ценно?».
Юнг классифицировал ощущения и интуицию, объединив их как способы сбора информации, в отличие от способов принятия решений. Ощущения опираются на непосредственный чувственный опыт, восприятие деталей и конкретных фактов: зрением, осязанием, обонянием. Реальный, непосредственный опыт дан прежде его обсуждения или анализа. Ощущение задает вопрос: «Что именно я воспринимаю?» Ощущающий тип имеет тенденцию реагировать на непосредственную ситуацию, он эффективен и продуктивен при любых кризисах и крайностях. Он работает с инструментами и материалами лучше, чем это делает любой другой тип. Интуиция является способом постижения сенсорной информации в терминах возможностей, прошлого опыта, будущих целей и бессознательных процессов. Интуиция задает вопрос: «Что могло бы случиться?». Использование опыта более важно для интуитивистов, чем актуальный опыт сам по себе. Люди с сильной интуицией продуцируют смыслы так быстро, что часто не могут отделить собственные интерпретации от необработанных сенсорных данных. Интуитивисты быстро интегрируют новую информацию, автоматически связывая с непосредственным опытом прошлый опыт и относящуюся к делу информацию. Так как сюда часто включается бессознательный материал, интуитивному мышлению свойственны и озарения, и ограничения.
Менее развитую у индивида функцию Юнг назвал низшей.Она является менее осознанной, наиболее примитивной и недифференцированной. Для некоторых людей она может представлять что-то вроде демонического влияния, потому что они могут лишь в очень малой степени понять ее и совсем не могут контролировать. Например, выраженный интуитивный тип, который не соприкасается со своей функцией восприятия, может расценить опыт сексуальных импульсов как таинственный или даже опасный. Менее представленная в сознании низшая функция может служить проводником в бессознательное. Юнг говорил, что через нашу низшую функцию — ту, которая менее развита в нас, мы видим Бога. Благодаря борьбе с внутренними препятствиями мы можем ближе подойти к Божественному.
Для индивида комбинация всех четырех функций выражается в четко сформированном подходе к миру:
«Чтобы сориентироваться, мы должны иметь функцию, которая удостоверяет, что что-то находится здесь (восприятие); вторую функцию, которая устанавливает, что именно есть (мышление); третью, устанавливающую, подходит это нам или нет, хотим мы принять это или нет (чувство); и четвертую функцию, которая указывает, откуда это пришло и в каком направлении будет развиваться (интуиция)» (Jung, 1942, р. 167).
К сожалению, ни у кого все четыре функции не развиты одинаково хорошо. Каждый индивид имеет одну доминантную функцию и одну частично развитую вспомогательную функцию. Две другие функции, в общей, бессознательны и действуют со значительно меньшей эффективностью. Развитая и осознанная, доминирующая и вспомогательная функции, их противоположности — все это уходит глубоко в бессознательное (см. рис. 4.1).

(Интуитивно-чувствующий тип (интуиция сильно развита; чувства — меньше))
Рис. 4.1. Пример функциональной типологии Юнга. Функции над горизонтальной линией лучше развиты, более осознанны, те, что ниже линии,— менее развиты, менее осознанны.
Функции одного типа показывают связи силы, слабости и предпочитаемого стиля деятельности. Типология Юнга особенно полезна, когда нам требуется понять социальные связи; она описывает различные способы восприятия и использует разнообразные критерии в создании и формировании мнений. Например, интуитивно-чувствующие ораторы не будут иметь такого же логичного, четко организованного стиля лекций, как мыслительно-ощущающие лекторы. Лекции первых больше похожи на бессвязный разговор, содержащий истории и передающий смысл темы с разных сторон, а не путем систематического развития.

Бессознательное.

В своих произведениях Юнг подчеркивает: истинная природа бессознательного такова, что оно не может быть узнано и описано в связи с сознанием. Сознание, верит он, теоретически не имеет границ.
Далее Юнг подразделяет бессознательное на личное и коллективное.
«Наши бессознательные желания, подобно нашему телу, являются кладовой обломков и воспоминаний прошлого» (Jung, 1968, р. 44).
Личное бессознательное
Материалом для формирования личного бессознательного становится прошлое индивида. Эта формулировка аналогична фрейдовскому понятию бессознательного. Личное бессознательное состоит из болезненных и подавленных воспоминаний, а также незначительных воспоминаний, просочившихся из области сознания. Личное бессознательное содержит в себе части личности, которые никогда не доходят до сознания.
Коллективное бессознательное
Коллективное бессознательное — это самое смелое и самое спорное понятие из предложенных Юнгом. Юнг идентифицирует коллективное, или трансперсональное, бессознательное с ядром всего психического материала, который не проходит через личный опыт. Его составляющие и образы появляются, распределяясь между людьми всех временных периодов и всех культур. Некоторые психологи, например Скиннер, безоговорочно приняли, что каждый человек рождается как «чистая доска», tabula rasa; следовательно, психическое развитие возможно только через их личный опыт. Юнг постулирует, что психика ребенка уже хранит структуру, определяющую и каналы всего дальнейшего развития, и способы взаимодействия со средой. Эта базовая структура является, по существу, одинаковой у всех детей. Хотя мы развиваемся по-разному и становимся уникальными индивидами, коллективное бессознательное является общим для всех людей и, следовательно, едино (Jung, 1951 а).
«Оно [коллективное бессознательное] больше похоже на атмосферу, в которой мы живем, чем на что-либо, найденное внутри нас. Это просто неизвестная величина» (Jung, 1973, р. 433).
Подход Юнга к коллективному бессознательному можно увидеть в следующем отрывке из письма, которое он написал одному из своих пациентов:
«Вы доверяете своему бессознательному, как если бы это был Ваш любящий отец. Но это природа,и она не может быть устроена так, чтобы ее можно было использовать, как если бы она была надежным человеческим бытием. Это — нечеловеческое и нуждается в человеческой психике, чтобы функционировать во благо человека... Оно всегда обращается к своим коллективным целям и никогда — к Вашей индивидуальной судьбе. Ваша судьба является результатом сотрудничества между сознанием и бессознательным» (Jung, 1973, р. 283).
«Мы все... объяснили в беседах о бессознательной психике. Она не слишком удобна для наблюдения — иначе она не была бы бессознательной» (Jung in: Campbell, 1971, p. 28).
Согласно Юнгу, мы рождены с психологическим наследством, так же как с биологическим. Оба являются важными детерминантами поведения и опыта. «Как человеческое тело представляет целый музей органов, каждый с долгим эволюционным периодом, так и психика, по нашему предположению, организована подобным образом. Она может быть продуктом без историй не больше, чем тело, в котором она существует» (1964, р. 67).
Коллективное бессознательное, являющееся результатом опыта, общего для всех людей, включает и материал наших дочеловеческих и животных предков. Это источник наших самых захватывающих идей и опыта.

Архетип.

Одним из самых трудных понятий Юнга, вероятно, является архетип. Архетипы — это наследуемые склонности отвечать миру определенными способами. Они являются изначальными образами, воспоминаниями об инстинктивных энергиях коллективного бессознательного.
«Изначальный означает «первый» или «исходный»; следовательно, первый образ относится к самому раннему развитию психики. Человек наследует эти образы из прошлого своих предков, прошлого, которое включает всех человеческих предков, так же как и дочеловеческих, и животных» (Jung in: Hall & Nordby, 1973, p. 39).
Юнг постулировал идею архетипа, изучив рассказы своих пациентов. Ряд пациентов Юнга описывали сны и фантазии, включавшие удивительные идеи и образы, содержание которых не могло быть прослежено из прошлого опыта индивида. Юнг предположил, что в коллективном бессознательном есть уровень образности. Юнг также открыл тесную связь между содержанием снов пациентов и мифическими и религиозными темами, найденными им в разных культурах.
Согласно Юнгу, архетипы являются структурно-формирующими элементами внутри бессознательного. Из этих элементов вырастают архетипические образы, которые доминируют и в существовании личных фантазий, и в мифологиях всей культуры. Архетипы обнажают «готовность продуцировать вновь и вновь одинаковые или сходные мифические идеи» (1917, р. 69). Они имеют тенденцию появляться как основные паттерны — повторяющиеся ситуации и персонажи. Архетипические ситуации включают поиск, который осуществляет герой, путешествие по ночному морю и битву за освобождение от матери. Архетипические фигуры — это божественный ребенок, двойник, старый мудрец и предвечная мать.
С каждым архетипом может быть связано широкое разнообразие символов. Например, архетип матери заключает в себе не только реальную мать каждого человека, но также все материнские фигуры и фигуры воспитанников. Эта группа архетипа включает женщин вообще, мистические образы женщин, такие, как Венера или Девственная Мать и Мать Природа, поддерживающие и воспитывающие символы, такие, как церковь и рай. Архетип матери содержит в себе и позитивные, и негативные черты, такие, как угрожающая, доминирующая или душащая мать. В средние века, например, этот аспект архетипа выкристаллизовался в образ ведьмы.
«Это существенно — настаивать на том, что архетипы не являются просто именами или даже психологическими понятиями. Они являются частью самой жизни — образы, которые целиком связаны с живущим индивидом мостом эмоций» (Jung, 1964, р. 96).
Каждая из главных черт личности является архетипом. Эти структуры включают эго, персону, тень, аниму (у мужчин), анимус (у женщин) и самость.
В общем архетипические образы имеют современные формы. Сегодня людям более свойственно мечтать о борьбе с родней своего супруга, чем о победе над драконом.
Сами архетипы являются формами без собственного содержания, которые служат для того, чтобы организовывать или направлять в определенное русло психологический материал. Они в чем-то подобны сухим руслам рек, чья форма определяет характеристики реки, когда-то протекавшей по ним. Архетипы являются носителями энергии. Все творчество — архетипический элемент.
Архетипические формы — это инфраструктура психики. Архетипические паттерны подобны паттернам, организованным в кристаллическую структуру. Нет двух совершенно одинаковых снежинок, но каждая снежинка имеет одну и ту же основную кристаллическую структуру. Подобно этому содержание психики каждого индивида, так же как опыта каждого индивида, уникально. Тем не менее общие паттерны, в которые эти опыты вливаются, определяются универсальными параметрами и основополагающими принципами, или архетипами: «Архетипы бессознательного являются проявлениями органов тела и сил. Архетипы биологически обоснованы» (Campbell, 1988, р. 51).
В своей книге «Герой с тысячью лиц» (1949) Джозеф Кэмпбелл, ученик Юнга, намечает в общих чертах базовые архетипические темы и паттерны в историях и легендах о героях на всем протяжении истории. Несколько превосходных работ отмечают общие аспекты героического архетипа в сироте, воине, мудреце, глупце (Pearson, 1989, 1991), а также в короле, старце, волшебнике и любовнике (Moore & Gilette, 1990). История Эдипа является хорошей иллюстрацией архетипической ситуации, которая связана с глубокой любовью сына к матери и конфликтом с отцом. Эту же базовую структуру можно найти как тему во многих мифах и легендах. Она может быть психологическим паттерном у многих людей. Есть много других ситуаций связи, таких, как связь дочери с ее родителями, родительская связь с детьми, связи между мужчинами и женщинами, братьями и сестрами и т. д.
«Термин «архетип» часто неправильно понимается как обозначающий определенные мифологические образы или основные темы... Архетип является тенденцией к формированию представлений основной темы — представлений, которые в деталях могут изменяться без потери своего основного паттерна» (Jung, 1964, р. 67).
Для размышления. Архетипы в вашей собственной жизни
Каким был главный архетипический образ или тема в вашей жизни?
Какими способами он влияет на вас и на все вокруг вас? Приведите некоторые примеры того, насколько он актуален в вашей жизни.

Эго.

Эго является центром сознания и одним из главных архетипов личности. Эго обеспечивает чувство постоянства и направления в нашей сознательной жизни. Оно противится нарушению хрупкой целостности сознания и пытается убедить нас, что мы должны всегда сознательно планировать и анализировать наш опыт.
Согласно Юнгу, психика в первую очередь состоит из бессознательного. Юнг, как и Фрейд, считал, что эго вырастает из бессознательного и привносит и разнообразный опыт, и воспоминания, продолжая деление между бессознательным и сознанием. В эго нет бессознательных элементов, только сознание содержит в себе выведенное из личного опыта. Мы привыкли верить, что эго является основным элементом психики, и в конце концов игнорируем другую половину психики — бессознательное (см. рис. 4.2 и 4.3 для описания структуры личности)

Рис. 4.2. Структура личности. На рисунке изображен порядок, в котором главные архетипы обычно появляются в юнгианской психологии. Тем не менее двухполюсная репрезентация теории Юнга не проводит особенно четкой границы. Самость, например, глубже уходит в бессознательное, чем структуры личности, но в то же время это также центр всей личности (адапт. из Thomas Parker).

Рис. 4.3. Общая схема психики. Из «Я и Не-Я» (диагр. 1, приложение) М. Е. Harding, 1965. © 1965 Bollingen. Адапт. с разрешения.
«Эго всегда хочет все объяснить и утвердить свое собственное существование» (Jung, 1973, р. 427).

Персона.

Наша персона является внешним проявлением того, что мы предъявляем миру. Это характер, который мы считаем приемлемым; через него мы взаимодействуем с другими. Личность включает в себя наши социальные роли, одежду, которую мы носим, и наши индивидуальные способы выражать себя. Термин персона пришел из латыни, означая «маска», или «фальшивое лицо». Маска надевалась актерами в Древнем Риме. Чтобы социально функционировать, мы играем роль, используя приемы, свойственные именно этой роли. Даже тогда, когда мы не можем приспособиться к чему-либо, наши роли продолжают работать. Это роли, выражающие отказ.
Персона имеет и негативные, и позитивные аспекты. Доминирующая персона может подавить человека. Те, кто идентифицируется с персоной, видят себя в основном в границах своих специфических социальных ролей. Юнг назвал персону «согласованным архетипом». Как часть своей позитивной функции, она ограждает эго и психику от различных социальных сил и аттитюдов, которые сталкиваются с ними. Вдобавок персона является ценным инструментом для общения. В античной драме ненадежность человека передавалась с помощью искаженных масок, информируя о личности и о роли, которую играл актер. Персона может быть решающей в нашем позитивном развитии. Когда мы начинаем играть главную роль, наше эго мало-помалу стремится идентифицироваться с ней. Этот процесс является основным в личностном развитии.
Процесс тем не менее не всегда позитивен. В то время как эго идентифицируется с персоной, люди начинают верить, что они являются тем, чем претендуют быть. Согласно Юнгу, мы в конечном счете извлекаем эту идентификацию, чтобы изучить в ходе самореализации, или индивидуации, что же мы собой представляем. Небольшая группа других людей, окружающих нас, содержит проблемы их личностей, из-за культурных предубеждений и социальных срезов их персон (Hopcke, 1995).
Персона может быть выражена через объекты, которые мы используем, чтобы закрыть свое тело (одежда или покрывало), и через инструменты нашего занятия (лопата или портфель). Таким образом, обычные предметы становятся символами идентификации человека. Термин символ статуса (машина, дом или диплом) выражает понимание обществом важности имиджа. Все эти символы могут быть найдены в снах как репрезентации персоны. Например, кто-либо с сильной персоной может появиться во сне как слишком нарядно одетый или стесненный слишком большим количеством одежды. Человек со слабой персоной может появиться голым или в открытой одежде. Одним из возможных выражений неадекватной персоны может быть фигура, не имеющая кожи.
Для размышления. Персона
Составьте список вашей любимой одежды, драгоценностей или другого имущества, которым вы владеете. Выберите тот предмет из списка, который, как вам кажется, представляет вас наиболее полно, является в некотором роде интегральной частью вашего образа самого себя. Выберите что-либо, что вы носите или надеваете самое продолжительное время.
1. Обходитесь без этого предмета в течение недели и заметьте свою реакцию на его отсутствие.
2. Дайте этот предмет взаймы вашему другу. Как вы себя чувствуете, когда кто-то надевает ваш любимый предмет или пользуется им?
---

Тень.

Тень — это архетипическая форма, состоящая из материала, подавленного сознанием; ее содержание включает те тенденции, желания, воспоминания и опыты, которые отсекаются человеком как несовместимые с персоной и противоречащие социальным стандартам и идеалам. Тень содержит в себе все негативные тенденции, которые человек хочет отвергнуть, включая животные инстинкты, а также неразвитые позитивные и негативные черты.
«Как я могу быть реальным, не отбрасывая тени? Если я хочу быть цельным, то должен иметь и темную сторону; осознавая свою тень, я вспоминаю еще раз, что я человеческое существо, подобное любому другому» (Jung, 1931, р. 59).
Чем сильнее становится наша персона, тем более мы идентифицируемся с ней и тем больше отвергаем другие части самих себя. Тень представляет собой то, что мы намереваемся сделать подчиненным в нашей личности, и даже то, чем мы пренебрегаем и чего никогда не развиваем в себе. В снах фигура тени может появиться как животное, карлик, бродяга или любая другая подчиненная фигура.
В своих работах о подавлении и неврозе Фрейд в первую очередь рассматривал аспекты того, что Юнг называет тенью. Юнг нашел, что подавленный материал организован и структурирован вокруг тени, которая становится в буквальном смысле негативной самостью, или тенью эго. Тень часто является в опыте снов как темная, примитивная, враждебная или пугающая фигура, так как содержание тени насильственно вытеснено из сознания и антагонистично сознательной точке зрения. Если материал из тени возвращается обратно в сознание, она теряет очень многие из своих примитивных и пугающих черт. Тень наиболее опасна, когда неузнана. В этом случае человек проецирует свои нежелательные черты на других или подавляется тенью, не понимая ее. Образы врага, дьявола или понятие первородного греха являются аспектами архетипа тени. Когда большая часть материала тени становится осознанной, меньшая не может доминировать. Но тень является интегральной частью нашей природы и никогда не может быть полностью уничтожена. Личность, претендующая на то, чтобы не иметь тени, оказывается не сложным человеком, а двумерной карикатурой, отрицающей смесь хорошего и плохого, неизбежно присутствующую во всех нас.
Юнгианский подход к тени стал предметом многих популярных книг и статей (см.: Abrams & Zweig, 1991 и Abrams, 1994, о точке зрения на тень в Америке).
Древний китайский мудрец Чжуан-цзы (369—286 до н. э.) описывает подход к установлению контакта с тенью, который заметно похож на юнгианский:
«Жил человек, который был так обеспокоен видом своей собственной тени и так недоволен своими собственными следами, что решил избавиться оттого и от другого.
Метод, который он нашел, — убежать от них. Так он встал и побежал. Но он все время ставил ноги (на землю) и оставлял другой след, пока тень держалась возле него без единого затруднения. Он приписал свою неудачу тому, что бежал недостаточно быстро. Так он бежал все быстрее и быстрее, не останавливаясь, пока наконец его не настигла смерть.
Ему не удалось понять, что, если бы он просто остановился в тени, его тень исчезла бы, а если бы он сел и оставался спокойным, не было бы больше следов» (in: Merton, 1965, p. 155).
Каждая подавленная частица тени представляет часть нас самих. И пока мы храним этот бессознательный материал, мы сами себя ограничиваем. По мере того как тень становится все более осознанной, мы получаем обратно подавленные части самих себя. Кроме того, тень остается негативной силой в психике. Тень — кладовая значительной инстинктивной энергии, спонтанной и жизненной — является главным источником нашей творческой энергии. Подобно всем архетипам, тень уходит корнями в коллективное бессознательное, и это может открыть доступ к множеству ценного бессознательного материала, отвергаемого эго и персоной.
Следующий отрывок ясно иллюстрирует юнгианское понятие тени и бессознательного в целом:
«Вопрос, который вы называете техникой установления контакта с тенью, очень труден и важен. Это фактически не является «техникой», так как техника означает то, что заранее известно, способ, связанный с основной трудностью или задачей, даже некое предписание. А это можно сравнить с дипломатией или управлением государством. Это, например, не отдельная техника, которая могла бы помочь нам примирить две противостоящие друг другу политические партии... Если кто-то может говорить о технике вообще, это включается только лишь в аттитюд. Во-первых, нужно принять опыт тени и серьезно к нему отнестись. Во-вторых, необходимо знать ее черты и стремления. В-третьих, длинные и сложные переговоры с ней будут неизбежны...
Никто не знает, каким может оказаться конечный результат таких переговоров. Известно только, что осмотрительное сотрудничество приводит к тому что проблема меняет свои очертания. Очень часто основные невозможные желания тени оказываются не более чем угрозами, обусловленными нежеланием части эго выйти на серьезное рассмотрение тени. Такие угрозы обычно ослабевают, если встретить их серьезно» (1973, р. 234).
Только когда мы размышляем, мы понимаем это, и тень появляется в другой форме. Установление контакта с тенью — пожизненный процесс всматривания и правдивого отражения того, что мы видим. Надо только удержаться в нашем основном, аутентичном ядре, нашей сокровенной самости (Франц, 1995).
Для размышления. Тень
Один из аспектов тени может быть персонифицирован в образе маленького демона, посвятившего себя тому, чтобы навредить вам или расстроить ваши замечательные планы. Он может появляться как непримиримый критик или как вопрошающий судья. Приведенные ниже вопросы направлены на то, чтобы помочь вам лучше понять этот аспект вашей тени.
1. Подумайте о том, как бы вы описали в деталях вашего личного демона и то, как он действует в вашей жизни. Когда он появляется? Делаете ли вы что-нибудь, что, как вам кажется, может послужить началом преодоления демона?
2. Если бы можно было персонифицировать этот аспект тени, на что он был бы похож? Есть ли у него имя? Как он был бы одет? Какими могут быть его любимые выражения?
3. Пообщайтесь с этим персонажем. Обсудите его хорошие качества. Как он помог вам? Как он поощрял или останавливал ваш личный выбор и рост?
4. Какой внутренний персонаж может быть противоположен вашему личному демону? С мыслями об этом противоположном персонаже пересмотрите пункты 1 и 3.
---

Анима и анимус.

Юнг считал очевидным, что составной частью персоны является некая бессознательная структура, и назвал ее анимой у мужчины и анимусом у женщин. Эта основная психическая структура служит средоточием всего психологического материала, который не согласовывается с тем, как именно человек осознает себя мужчиной или женщиной. Таким образом, насколько женщина осознанно представляет себя в границах того, что свойственно женщинам, настолько ее анимус будет включать те непознанные тенденции и опыт, который она считает свойственным мужчинам.
Для женщины процесс психологического развития влечет за собой начало диалога между ее эго и анимусом. Анимус может патологически доминировать благодаря идентификации с архетипическими образами (например, заколдованного принца, романтического поэта, призрачного любовника или мародерствующего пирата) и/или из-за чрезвычайно сильной привязанности к отцу.
Анимус рассматривается Юнгом как отдельная личность. Когда анимус и его влияние на человека осознаны, анимус берет на себя роль связующего звена между сознанием и бессознательным, пока последнее постепенно не интегрируется в самость. Юнг рассматривает черты этого союза противоположностей (в данном случае, мужского и женского начал) как главную детерминанту выполнения личностью женской роли.
Подобный же процесс происходит между анимой и маскулинным эго у мужчины. Пока наша анима или анимус неосознанны, не приняты как часть нашей самости, мы будем стремиться проецировать их на людей противоположного пола:
«Каждый мужчина несет внутри себя вечный образ женщины, не образ той или другой конкретной женщины, но определенный феминный образ. Этот образ является... отпечатком или «архетипом» опыта всех женских предков, хранилищем, так сказать, всех впечатлений, когда-либо приобретенных женщинами.
...Так как этот образ является неосознанным, он всегда бессознательно проецируется на любимого человека, и это одна из главных причин для страстного влечения или отвращения» (Jung, 1931 b, p. 198).
Согласно Юнгу, родитель противоположного пола оказывает основополагающее влияние на развитие анимы или анимуса ребенка. Все связи с объектами противоположного пола, включая родителей, подвержены сильному воздействию фантазий анимы или анимуса. Этот архетип является одним из наиболее влиятельных регуляторов поведения. Он проявляется в снах и фантазиях как персонажи противоположного пола и функционирует в качестве важнейшего посредника между процессами сознания и бессознательного. Он ориентирован преимущественно на внутренние процессы, так же как персона ориентирована на внешние. Это источник проекций, источник создания образа и доступ к творчеству. (Креативное влияние анимы видно на примере художников, рисовавших своих муз как богинь.) Юнг еще называл этот архетип и «образом души». Так как он способен приводить нас в соприкосновение с силами нашего бессознательного, то часто является ключом, открывающим нашу креативность.
Для размышления. Видение себя в других
Составьте список качеств, которыми вы восхищаетесь в любимом человеке или в том, кого больше всех уважаете. Затем перечислите качества, которые вам больше всего неприятны в человеке, которого вы совсем не уважаете.
Наиболее вероятно, первый список содержит проекции анимы или анимуса — эти качества есть в вас, и вы можете их развивать. Второй список содержит проекции вашей тени — эти качества должны быть противопоставлены вам.
---

Самость.

Самость — наиболее важный и трудный для понимания архетип. Юнг назвал самость главным архетипом, архетипом психологического строя и целостности личности. Самость — архетип центрированности. Это единство сознания и бессознательного, которое воплощает гармонию и баланс различных противоположных элементов психики. Самость определяет функционирование целостной психики методом интеграции. Согласно Юнгу, «сознание и бессознательное не обязательно противостоят друг другу, они дополняют друг друга до целостности, которая и является самостью»(1928 b, р. 175). Юнг открыл архетип самости только после своих исследований других структур личности.
«Архетипом человека является самость. Самость всеобъемлюща. Бог — круг чей центр везде, и границ у него нет» (Jung in: McGuire & Hull, 1977, p. 86).
Самость изображается в снах и образах или безлично (как круг, мандала, кристалл, камень), или персонифицированно (как королевская чета, божественный ребенок или другие символы божественности). Великие духовные учителя, такие, как Христос, Магомет и Будда, являются также и символами самости. Это символы целостности, единства, примирения противоположностей и динамического равновесия — целей процесса индивидуации (Edinger, 1996). Юнг так объясняет функцию самости:
«Эго получает свет от самости. Мы что-то знаем о самости, но все же мы о ней не знаем... Несмотря на то что мы получаем от самости свет сознания и знаем об источнике, который освещает нас, мы не знаем, хранится ли он именно в сознании... Если бы самость была целиком выводима из опыта, она бы и ограничивалась опытом, тогда как в реальности этот опыт неограничен и бесконечен... Если бы я был один со своей самостью, я бы знал обо всем, говорил бы на санскрите, читал бы клинопись, знал бы о доисторических событиях, был бы знаком с жизнью на других планетах и т. д.» (1975, р. 194-195).
Самость — глубокий внутренний руководящий фактор, который может показаться легко отличимым от сознания и эго, если не чуждым им. «Самость — не только центр, но и периферия, которая охватывает и сознание, и бессознательное: это центр всего, так же как эго — центр сознания» (1936 b, р. 41). Самость может проявляться в первую очередь в снах, как небольшой, незначительный образ. Самость у большинства людей неразвита, и они не знают о ней. Развитие самости не означает исчезновения эго. Эго остается центром сознания, важной структурой психики. Оно обретает связь с самостью в результате долгой, тяжелой работы понимания и принятия бессознательных процессов.
«Как растение дает свои цветы, так психика создает свои символы» (Jung, 1964, р. 64).

Символы.

Согласно Юнгу, бессознательное выражает себя в первую очередь через символы. Несмотря на то что нет специфического символа или образа, полностью представляющего архетип (который является формой без специфического содержания), чем больше символ соответствует бессознательному материалу, организованному вокруг архетипа, тем более сильный, эмоционально заряженный ответ он вызывает.
Символ имеет очень сложное значение, потому что не подчиняется причине; он всегда предполагает много значений, и эта многозначность не может быть сведена к единой логической системе. Символ обращен в будущее. Прошлого недостаточно для его интерпретации, потому что ростки будущего пробиваются в каждой нынешней ситуации. Это объясняет, почему символизм, спонтанно приложимый к ней, содержит будущее (Jung in: McGuire & Hull, 1977, p. 143).
Юнг изучал два вида символов: индивидуальные и коллективные. Под индивидуальными символами Юнг подразумевает «естественные» символы, которые спонтанно продуцируются человеческой психикой, в отличие от образов или рисунков, намеренно созданных художником. В дополнение к личным символам, находящимся в снах и фантазиях человека, существуют важные коллективные символы, которые часто являются религиозными образами, например крест, шестиконечная звезда Давида и буддийское колесо жизни. Символические способы выражения и образы представляют понятия, которые мы не можем полностью определить или целиком понять. Символы всегда имеют дополнительные значения, которые неясны или скрыты от нас. По Юнгу, за знаком стоит что-то еще, но символ, например дерево, является чем-то сам по себе — динамической, живущей сущностью. Символ может представлять психическую ситуацию человека, и он же является ситуацией в каждый данный момент.
Активное воображение
Юнг расценивал использование активного воображения как способ развития самопонимания через работу с символами. Он поощрял своих пациентов рисовать, лепить или работать с другими видами искусства и считал это способом проникновения в свои внутренние глубины. Активное воображение является не пустой фантазией, а попыткой через символы вовлечь бессознательное в диалог с эго.
Активное воображение относится к любой сознательной цели создать материал, тесно связанный с бессознательными процессами, чтобы ослабить обычный контроль нашего эго, при этом не позволяя бессознательному полностью главенствовать. Процесс активного воображения у каждого свой. Некоторые люди наиболее продуктивно используют рисование или живопись, тогда как другие предпочитают сознательное построение образов, или фантазию, или еще какие-то формы выражения.
Исследуя свое собственное бессознательное, Юнг использовал разнообразные пути. Он спроектировал себе уединенный дом в Боллингене, следуя своим внутренним потребностям, и, занимаясь собственным развитием, добавлял к дому различные пристройки. Юнг писал на стенах в Боллингене фрески; переписывал манускрипты на латыни и верхненемецком языке, иллюстрировал свои собственные рукописи и вырезал из камня.
Для размышления. Активное воображение
Рисование
Начните вести дневник — ежедневную коллекцию эскизов и рисунков. По мере работы с дневником вы постепенно увидите, как главные изменения в вашей психологической жизни соотносятся с вашими рисунками. Когда вы будете рисовать, то, вероятно, обнаружите, что часто ассоциируете основные цвета или формы с основными эмоциями и людьми, и ваши рисунки станут более ясным средством самовыражения.
Другой подход к рисованию — сесть с блокнотом и цветными карандашами и задать своему бессознательному вопрос. Затем позвольте вашему воображению найти образ; перенесите образ на бумагу. Не думайте об ответе.
Другие средства
Технология может служить помощью в активном воображении. Фотография и видеозапись предоставляют нам множество возможностей, аудиозапись также легко доступное средство для реализации активного воображения. Выберите какой-нибудь один вариант и поэкспериментируйте с ним, позволяя вашему бессознательному выражать себя в форме, которую вы выбрали.
Осознанное воображение
Начните с образа сна или любого образа, который является особенно сильным или значимым для вас. Созерцайте его и наблюдайте, как он начинает меняться или раскрываться. Не пытайтесь сделать, чтобы что-нибудь произошло; только наблюдайте за тем, что, как вам кажется, происходит спонтанно. Осмыслите ваш первый образ и моментально перейдите от одного объекта к другому.
Вы можете в конце концов решить, что будете продвигаться вглубь самого себя, адресуясь к образу, и слушать, что же он хочет сказать.
---
Сны
По Юнгу, сны играют важную дополнительную (или компенсаторную) роль в психике. Мы подвергаемся огромному числу разнообразных влияний, жизнь стремится сбить нас с толку и сформировать наше мышление способами, которые часто не подходят нашей личности и индивидуальности. «Общая функция снов, — писал Юнг, — попытаться восстановить наш психологический баланс продуцированием материала сна, который восстанавливает трудноуловимым способом общее психическое равновесие» (1964, р. 50).
Юнг подходил к сновидениям как к живым реальностям. Их надо получить посредством опыта и внимательно наблюдать. Иначе понять их невозможно. Уделяя пристальное внимание форме и содержанию сновидения, Юнг пытался раскрыть значение символов сна и при этом постепенно отходил от свойственного психоаналитикам доверия к свободным ассоциациям в анализе сновидений. «Свободные ассоциации выносят на поверхность все мои комплексы, но всегда тяжело понять значение сна. Чтобы понять значение сновидения, я должен придерживаться, насколько возможно, его образов» (1934, р. 149). Во время анализа Юнг очень часто возвращал своих пациентов к образам сна и спрашивал их: «О чем говорит сон?»(1964, р. 29).
Так как сон связан с символами, имеющими более одного значения, то для его интерпретации не может быть простой механической системы. Любая попытка анализа сна должна предприниматься с учетом аттитюдов, опыта и биографии сновидца. Это полная риска общность аналитика и пациента. Сновидец интерпретирует сон с помощью аналитика и под его руководством. Помощь аналитика может быть жизненно важна, но в итоге только сновидец может знать,что означает сон.
«Образ является сконцентрированным выражением психической ситуации как целого,не единственным и даже не преобладающим — простым и чистым содержанием бессознательного» (Jung, 1921, р. 442).
Джереми Тейлор (Jeremy Taylor), признанный авторитет в юнгианской теории сновидений, постулирует основные предположения относительно снов (1922, р. 11):
«1. Все сны служат здоровью и целостности.
2. Сны не просто рассказывают сновидцу то, что он или она уже знает.
3. Только сновидец может с уверенностью сказать, может ли произойти то, что означает сон.
4. Не бывает сна только с одним значением.
5. Все сны говорят на универсальном языке — языке метафоры и символа.»
Более важным, чем когнитивное понимание сна, является его понимание как акта извлечения опыта из материала сна и принятия этого материала всерьез. Юнг поощряет нас дружески относиться к нашим снам и рассматривать их не как изолированные события, но как сообщения, идущие из бессознательного. Этот процесс создает диалог между сознанием и бессознательным как важный шаг их интеграции (Singer, 1972, р. 283).
Для размышления. Дневник снов
Ведите дневник снов, которые вы видите по ночам. Просматривайте записи в конце каждой недели, найдите повторяющиеся паттерны или символику. Вы можете сделать эскизы символов и образов ваших снов. Помните, что языком снов является язык символов и метафор и что один и тот же сон может иметь несколько значений.
Когда вы рассматриваете ваши сны и образы сна, спросите себя: «Что мне хочет сказать этот сон?».
---

Динамика.

Психологический рост: индивидуация.

Согласно Юнгу, у каждого человека есть тенденция к индивидуации или саморазвитию. Юнг считал, что психика имеет врожденное стремление к целостности. Эта идея подобна понятию самореализации Маслоу, но базируется на более сложной теории психики, чем концепция последнего: «Индивидуация означает становление единого, цельного существа, и так как „индивидуальность“ содержит в себе нашу сокровенную, совершенную и несравненную уникальность, индивидуация означает еще и ожидание нашей собственной самости. Мы, следовательно, могли бы интерпретировать индивидуацию как „путь к личности“ или „самореализацию“» (Jung, 1928 b, p. 171).
«Понимать — моя сильная страсть. Но я наделен и интуицией врача. Мне нравится помогать людям» (Jung, 1961, р. 322).
Индивидуация — естественный, органичный процесс. В ней раскрываются наша сокровенная природа и главный путь каждого из нас. Как писал Юнг, «это то, что дерево делает деревом» (in: McGuirre & Hull, 1977, p. 210). Подобно любому естественному процессу, индивидуация может чем-то блокироваться или ей могут мешать. Так и дерево может вырасти чахлым в неблагоприятной среде.
Индивидуация — процесс достижения целостности и, таким образом, стремление к большей свободе. Процесс включает развитие динамической связи между эго и самостью с интеграцией различных частей психики: эго, персоны, тени, анимы и анимуса и других архетипов бессознательного. Когда люди становятся более интегрированными, они начинают выражать эти архетипы более тонкими и сложными способами.
«Насколько больше мы осознаем себя через самопознание и действуем соответственно этому, настолько уменьшается пласт личного бессознательного, накладываемый на коллективное бессознательное. При этом возрастает сознание, которое больше не заточено в ограниченный, сверхчувствительный личный мир интересов цели. Это расширенное сознание больше не будет ранимым, эгоистическим набором личных желаний, страхов, надежд и амбиций... Напротив, оно принимает на себя функцию связи с миром объектов, приводящих человека к абсолютной, связующей и неразрывной общности с миром в целом» (Jung, 1928 b, p. 176).
«Все, что случается с нами, должным образом понятое, возвращает нас к самим себе; как будто есть некие неузнанные наставники, чья цель — освободить нас от всего этого и сделать нас подвластными только самим себе» (Jung, 1973, р. 78).
Работая в качестве аналитика, Юнг обнаружил, что пациенты, которые приходят к нему в первой половине своей жизни, не слишком включены во внутренний процесс индивидуации; они нацелены в первую очередь на результат, на успех в достижении целей эго. Пациенты старшего возраста, уже достигшие этих целей, добиваются других: стремятся к интеграции больше, чем к достижениям, и ищут гармонию с общностью психики.
С точки зрения эго рост и развитие включают интегрирование в сознание нового материала, это процесс приобретения знаний о мире и о себе. Рост для эго — лишь возрастание осведомленности сознания. Индивидуация, напротив, является развитием самости, а с точки зрения самости целью является единство сознания и бессознательного.
Раскрытие персоны
В начале процесса индивидуации мы должны начать раскрытие персоны и рассматривать ее, скорее, как полезный инструмент, чем как постоянную часть самих себя. Хотя персона выполняет важные защитные функции, она также является маской, скрывающей самость и бессознательное.
«Когда мы анализируем персону, то срываем маску и раскрываем казавшееся нам индивидуальным, по сути являющееся коллективным; другими словами, персона была только маской для коллективной души. В основном персона не является реальностью: это компромисс между человеком и обществом, то, как человек хотел бы себя проявлять. У него есть имя, он заслуживает титула, представляет офис, он здесь или там. Однако по отношению к конкретному индивиду это лишь вторичная реальность, результат компромисса с окружающими, которые часто получают гораздо больше» (Jung, 1928 b, p. 156).
В результате становления знаний об ограничениях и деформациях персоны мы стали более независимы от нашей культуры и нашего общества.
Борьба с тенью
Мы вынужденно сталкиваемся с тенью, когда смотрим на то, что стоит за внешними проявлениями. Мы можем освободиться от влияния тени в той мере, в какой приняли реальность темной стороны каждого из нас и одновременно поняли, что представляем собой больше, чем тень.
Противостояние аниме и анимусу
Следующим шагом является столкновение с анимой или анимусом. Мы должны относиться к этому архетипу как к реальному человеку или людям, с которыми мы можем общаться и учиться у них. Например, Юнг спрашивал у являвшихся ему персонажей анимы об интерпретации символов сна, подобно тому, как пациент консультируется у аналитика. Мы также узнаем, что фигуры анимы или анимуса достаточно автономны и могут влиять на нас и даже управлять нами, если мы игнорируем их или слепо принимаем их образы и планы за свое собственное личное создание.
«Бессознательное видит верно даже тогда, когда доводы сознания слепы или бессильны» (Jung, 1952 b, p. 386).
Развитие самости
Целью и кульминацией процесса индивидуации является развитие самости. «Самость — это цель нашей жизни, так как она и есть наиболее полное выражение пророческого сочетания, которое мы называем индивидуальностью» (Jung, 1952 b, p. 386). Самость перемещает эго в центр психики. Знание о самости привносит в психику единство и помогает интегрировать сознательный и бессознательный материал: «Цель индивидуации — не меньше чем лишение самости фальшивых оберток персоны, с одной стороны, и гипнотической власти первобытной самости — с другой» (Jung, 1945, р. 174). Эго по-прежнему является центром сознания, но больше не выглядит ядром цельной личности.
Юнг писал, что
«каждый должен быть тем, кто он есть; каждый должен раскрывать свою собственную уникальность, центр личности находится на одинаковом расстоянии от сознания и бессознательного; мы должны стремиться к той идеальной цели, которую природа выявляет, чтобы направить нас. Только исходя из этой точки, человек может удовлетворить свои нужды» (Jung in: Serrano, 1966, p. 91).
Несмотря на то что возможно описать индивидуацию в терминах последовательных ступеней, процесс значительно сложнее, чем просто развитие, представленное здесь. Все описанные шаги частично перекрывают друг друга, и каждый из нас постоянно возвращается к старым проблемам и вопросам (с надеждой, обусловленной различными перспективами). Индивидуацию можно представить как спираль, в которой перед нами встают все те же основные вопросы, каждый раз в более ясной форме. (Это понятие тесно связано с понятием дзэн-буддизма об озарении, в котором человек никогда не решит проблему личного коана , или духовную проблему, и его поиск становится самоцелью.)

Препятствия росту.

Индивидуация, осуществляемая сознательно, — трудная задача, так что человек должен быть психологически здоров, чтобы управлять этим процессом. Требуется весьма сильное эго, чтобы переносить эти потрясающие изменения, быть вывернутым буквально наизнанку в процессе индивидуации:
«Можно было бы сказать, что целый мир с его беспорядком и страданием принимает участие в процессе индивидуации. Индивидуация никоим образом не исключительная вещь или наслаждение горстки людей, но о тех, кто знает, что они осуществляют этот процесс, можно говорить как об удачливых. Они получают от этого нечто, достаточно обеспечивающее их сознание» (Jung, 1973, р. 442).
Этот процесс особенно труден, потому что это инициатива отдельного человека, часто осуществляемая в условиях отрицания или, в лучшем случае, равнодушия других. Юнг пишет, что
«природа никак не заботится о высоком уровне сознания; как раз наоборот. И общество не ценит эти подвиги психики достаточно высоко; его награды всегда даются за достижения, а не за личность, последнее вознаграждается большей частью посмертно» (1931 а, р. 394).
«Ощущение сознательной жизни с идеальным представлением — характерная черта западной теософии... Нельзя достичь просветления, воображая светлые персонажи, но отстаивая темноту сознания» (Jung, 1954 а, р. 265-266).
Каждая стадия процесса индивидуации сопровождается трудностями. Первой является опасность идентификации с персоной. Те, кто идентифицируется с персоной, могут пытаться стать «совершенными», неспособными принять своих ошибок или слабостей, так же как и любое отклонение от своей идеализированной я-концепции. Люди, которые полностью идентифицируются с персоной, стремятся подавлять любые тенденции, не подходящие я-образу, и приписывать такие поведенческие проявления другим; работа представления подавленной, негативной идентификации поручена другим людям.
Тень также может стать главным препятствием индивидуации. Люди, не знающие о своей тени, могут просто выплескивать губительные импульсы, не обращая на них внимания как на неправильные или вообще не осознавая свои собственные негативные чувства. В таких людях начальный импульс разрушать или делать скверные вещи немедленно рационализируется, когда они терпят неудачу в признании в себе таких импульсов. Игнорирование тени может найти выражение и в установках морального превосходства или проекции тени на других. Например, некоторые из таких людей в восторге кричат от того, что правительство разрешило фотографии, которые сами же они хотят запретить; они могут верить даже в то, что нужно внимательно изучить всю доступную порнографию, чтобы стать квалифицированными цензорами.
Конфронтация с анимой или анимусом привносит, вместе с тем, проблему связи с коллективным бессознательным. У мужчины анима может порождать непредсказуемые эмоциональные изменения или настроения. У женщины анимус способен обнаружить себя как иррациональные, ригидно удерживаемые мнения. Дискуссия Юнга об аниме и анимусе не является описанием маскулинности или феминности в целом. Содержание анимы или анимуса — дополнение нашего осознанного понимания самих себя как мужчины или женщины, которое у большинства людей детерминировано культурными ценностями и социально обусловленными гендерными ролями.
Человек, раскрывающий коллективный материал, сталкивается с опасностью поглощения им. Согласно Юнгу, этот результат может иметь две формы. Есть возможность раздувания эго, когда человеку требуются все добродетели и знания о коллективной психике. Противоположной реакцией является слабость эго; человек чувствует, что он или она не имеет власти над коллективной психикой, и вдруг осознает неприемлемые аспекты бессознательного — иррациональные, негативные импульсы и т. д.
Во многих мифах и сказках самыми большими препятствиями оказываются те, которые подстерегают героя у самой цели (Франц, 1995). Когда человек вступает в контакт с анимой или анимусом, с цепи срывается страшная энергия. Эту энергию можно использовать, чтобы строить эго, а не развивать самость. Юнг называл такое идентификацией с архетипом мана-личности. (Mana— меланезийское слово, обозначающее энергию или силу, исходящую от людей, объектов или сверхъестественных сущностей; эта энергия таинственной или чарующей природы.) Эго идентифицируется с мудрым мужчиной или мудрой женщиной, мудрецом, который знает все. (Этот синдром встречается не только среди университетских профессоров старшего возраста.) Мана-личность опасна, потому что является ложным преувеличением силы. Люди застревают на этой стадии, пытаясь быть и больше, и меньше, чем они есть на самом деле: больше, потому что имеют тенденцию верить, что стали совершенными, цельными или даже подобными богу; но в результате они оказываются меньше, потому что потеряли контакт со своей неотъемлемой человеческой природой, — и фактически нет ни одного непогрешимого, безупречного и абсолютно мудрого человека.
«Не совершенство, а завершенность — вот то, чего ждут от вас» (Jung, 1973, р. 97).
Юнг видит временную идентификацию с архетипом самости или мана-личности как явление, почти неизбежное в процессе индивидуации. Лучшая защита от раздувания эго — помнить об исключительно человеческом и не терять контакта с реальностью того, что можно и должно делать, а не того, что хотелось бы делать или кем бы хотелось быть.

Структура.

Тело.

В своих многотомных трудах Юнг уделял не слишком много внимания роли тела, предпочитая концентрировать усилия на анализе психики. Он не разделял точки зрения, что происходящие в нас процессы, имеющие отношение к физическому телу, существуют лишь в той мере, в какой они представлены в психике. Тем не менее физическое тело и внешний мир можно познать только как психологический опыт: «Я связан с психикой самой по себе, следовательно, не обращаю внимания на тело и дух... Тело и дух для меня — не более чем аспекты реальности психики. Опыт психики — непосредственный опыт. Тело является метафизическим, как и душа» (1973, р. 200). По Юнгу, опыт тела весь без исключения важен (Conger, 1988).
«Психика и тело — отдельные сущности, но они едины и живут одной и той же жизнью» (Jung, 1917, р. 113).

Социальные связи.

Юнг подчеркивал, что индивидуация является исключительно личностным стремлением; тем не менее это процесс, развивающийся и через связи с другими людьми:
«Никто не сможет узнать о своей индивидуальности, пока не обретет тесной и надежной связи со своими собратьями; пытаясь найти себя, он не возвратится в пустыню эгоизма. Он только тогда сможет открыть себя, когда глубоко и безоговорочно будет связан с другими, в целом — с великим множеством людей, с коими будет иметь возможность себя сравнивать и от которых сумеет себя отличить» (Jung in: Serrano, 1966, p. 83-84).
«Индивидуация не разделяет людей, она устанавливает связи между ними. Я никогда не встречал связей между людьми, основанных только на бессознательном» (Jung, 1973, р. 504).
Социальное взаимодействие — важный фактор в формировании и развитии главных личностных структур: персоны, тени и анимы или анимуса. Содержание социального опыта помогает определить специфические образы и символы, связанные с каждой структурой; в то же время эти основные архетипические структуры формируют наши социальные связи и направляют их.

Воля.

Юнг склонялся к мысли, что воля — относительно недавняя составляющая структуры личности. Члены первобытного племени в той ситуации действия, когда мы прилагаем свойственные современным людям волевые усилия, исполняют ритуалы (например, охотничьи танцы).
«Воли практически не существовало, и требовались все церемониалы, которые мы наблюдаем во всех примитивных племенах, чтобы достичь того, что является эквивалентом нашему слову «решимость». Постепенно, с веками, мы приобрели некоторый уровень силы воли. Мы можем отделить некоторое количество энергии от энергии природы, от начального бессознательного, от начального течения событий, количество энергии, которое мы не можем контролировать» (Jung in: McGuire & Hull, 1977, p. 103).
Юнг определяет волю как энергию, которая управляется сознанием или эго. Развитие воли связано с усвоением культурных ценностей, моральных стандартов и т. д. Воля обретает силу только благодаря сознательной мысли и действию и не может целенаправленно воздействовать на инстинктивные или другие бессознательные процессы, но имеет реальную, хотя и косвенную, власть над ними через сознание.

Эмоции.

Юнг подчеркивает, что основную роль в психологии должно играть изучение эмоций:
«Только психология стала наукой, принимающей во внимание фактор ценности (т. е. чувства), потому что именно чувства связывают жизнь с тем, что происходит в психике. Психологию часто обвиняют, что в этом смысле она не наука; но тем, кто ее критикует, не удается понять научную и практическую необходимость того, почему стоит придавать значение чувству» (1964, р. 99).
Материал, относящийся к архетипам, пробуждает порой сильнейшие эмоции, и его черты часто внушают трепет. Обсуждая символы, Юнг не пишет о безжизненных словах или безликих шаблонах, но говорит о мощных связях, которые помогают мужчинам и женщинам прожить свои жизни и из-за разрыва которых многие умирают. Согласно Юнгу, эмоция — это сила, стоящая за процессом индивидуации. «Эмоция является главным источником сознания» (1954 b, р. 96). Любое реальное, внутреннее изменение имеет эмоциональный компонент.
«В своем врачебном опыте, так же как и в моей собственной жизни, я снова и снова встречаюсь лицом к лицу с мистерией любви и никогда не могу объяснить, что же это такое» (Jung, 1961, р. 353).

Интеллект.

По мнению Юнга, интеллект относится к направленным, осознанным мыслительным процессам. Юнг отделяет интеллект от интуиции, которая заметно влияет на содержание сознания. Интеллект играет важную, но ограниченную роль в функционировании психики. Юнг подчеркивает, что исключительно интеллектуальное понимание не может быть полным: «Психология, которая удовлетворяет только интеллект, никогда не сможет быть практической, для понимания психики никогда не достаточно только интеллекта» (1917, р. 117). Наилучшим образом интеллект работает в соединении с интуицией и чувством.

Терапевт.

Согласно Юнгу, терапия является местом соединения усилий аналитика и пациента, работающих вместе как равные. Так как двое формируют динамическое единство, аналитик тоже должен быть открыт для изменения в результате этих взаимодействий. Юнг чувствовал, что терапия включает в первую очередь взаимодействие между бессознательным аналитика с бессознательным пациента, который может продвинуться в терапии ровно настолько, насколько это удалось аналитику: «Отличительная черта психотерапии заключается в том, что нельзя, зная несколько рецептов, применять их более или менее к месту; психотерапевт может добиться излечения лишь при соблюдении главного условия, которое заключается в том, чтобы понять пациента как психологическое целое, найти к нему подход как человеку, оставив в стороне теорию и внимательно выслушать то, что он скажет» (1973, р. 456).
«Терапевт не заслуживает этого названия, если у него невроз, ведь невозможно вывести пациента на более высокий уровень, чем тот, которого достиг сам терапевт» (Jung, 1973, р. 95).
Юнг не надеялся на теорию и применение специальных техник в процессе терапии. Он считал, что такая надежда побуждает аналитика механически применять эти техники, не вступая в контакт с пациентом. А терапевт не должен лечить отдельные части психики, подобно тому как механик латает старую машину, нуждающуюся в новом карбюраторе или глушителе. Целью терапии является подход к пациенту как к целостному человеку через установление доверительных отношений с ним.
«Любой из моих учеников в состоянии понять вас настолько, чтобы вы смогли излечиться, если, конечно, вы не станете жертвой предрассудка и не будете думать, что выздоровели за счет других. В конце концов каждый человек должен сам выиграть свою битву. Никто другой не сможет это сделать за него» (Jung, 1973, р. 126).
Сам Юнг жил затворником и встречался с пациентами только один или два раза в неделю. Чтобы поощрить в них чувство автономии, он давал им домашние задания — например, мог попросить проанализировать их собственные сны. По его настоянию пациенты время от времени устраивали себе «каникулы», чтобы избегнуть формирования зависимости от него и от привычной процедуры анализа.
Юнг разделил терапевтический процесс на две главные стадии, каждая из которых имеет две части. В начале идет аналитическая стадия.Ее первая часть — это исповедь,во время которой индивид начинает раскрывать материал бессознательного. Здесь же проявляется и зависимость пациента от терапевта. Во второй части первой стадии идет разъяснение материала исповеди, в которой возрастает осведомленность и понимание психических процессов. Пациент остается зависимым от аналитика.
«Серьезные жизненные проблемы остаются тем не менее не решенными полностью. Если они проявятся вновь — это будет знаком, что что-то в процессе терапии было упущено. Если и не находится готовых решений, то наша непрерывная работа с этими проблемами в любом случае имеет большое значение» (Jung, 1931 а, р. 394).

Оценка.

Юнга часто критиковали за отсутствие в его теории связанной, ясно структурированной системы мышления. Иногда кажется, что написанное им сбивается на нечто приблизительное и не представляет собой идей, изложенных формально, логично или хотя бы систематически. Кроме того, в разное время Юнг мог употреблять различные определения одного и того же понятия. Он знал о том, что его произведения трудны, но не считал необходимым упрощать их. Юнг верил, что жизнь редко следует логичным, ясным шаблонам, которые стали стандартами для ученого и академичного писателя, и его сложный стиль может оказаться теснее связанным с богатой и сложной психологической реальностью.
Юнг обдуманно развивал открытую систему, где новая информация принималась бы без искажения и приспосабливала бы к себе неразделимые теоретические рамки. Он никогда не считал, что знает все ответы или что любая новая информация непременно подтвердит его теории. Следовательно, теоретизированию Юнга недостает сжатой, логической структуры, которая описывала бы всю жизнь человека с помощью небольшого ряда теоретических построений.

Религия и мистицизм.

Так как Юнг уделял внимание вопросам религии, алхимии, спиритизма и подобным областям, то некоторые критики считали его больше мистиком, чем ученым. Но Юнг, бесспорно, всегда считал себя исследователем, а не фанатиком или приверженцем какого-либо религиозного учения. Он утверждал, что мистические системы веры были важным выражением человеческих идеалов и надежд. В своих работах Юнг рассматривал духовный опыт как факты, которые мы не имеем права игнорировать, поскольку они связаны со всей сферой человеческой мысли и поведения.
«Я исследователь, а не пророк. В своих исследованиях я ориентируюсь на опыт, на непосредственное его переживание. И меня не интересуют пустопорожние рассуждения о переживании» (Jung, 1973, р. 203).
«Я психолог и остаюсь таковым. Я не интересуюсь ничем, что не укладывается в психологическое содержание человеческого опыта... Но на психологическом уровне я имею дело с религиозным опытом, с его структурой и символикой, которые можно интерпретировать. Я считаю, что религиозный опыт реален, достоверен. Я обнаружил, что через такой религиозный опыт дух может быть «сохранен», его интеграция ускорена и установлено духовное равновесие» (Jung in: McGuire и Hull, p. 229).
Юнг ясно видел, что религиозный подход к жизни тесно связан с психологическим здоровьем:
«Среди всех моих пациентов, вступивших во вторую половину жизни — так сказать, после тридцати пяти, не было тех, чьи проблемы так или иначе не касались бы поисков духовных основ этой жизни. Этого достаточно, чтобы сказать, что каждый из них чувствовал себя больным, забыв, что именно дают своим последователям религии каждой эпохи, и никто из них по-настоящему не выздоровел, не обретя их духовых основ» (1932, р. 334).
«Мой основной интерес связан не с лечением неврозов, а, скорее, с подходом к непостижимому (чувством целостности). Но фактом является то, что приближение к непостижимому — это реальная терапия. Поскольку вы достигаете опытов непостижимого, постольку освобождаетесь от проклятия патологии» (Jung, 1973, р. 377).
Пристальное внимание Юнга к важности духа очевидно в письме, которое он написал Биллу Вильсону, одному из соучредителей Общества анонимных алкоголиков. В этом письме Юнг упоминал о своем пациенте Роланде X., страдающем алкоголизмом, говоря, что пагубная привычка Роланда к алкоголю была неисправимой, пока «он не смог стать человеком с духовным или религиозным опытом — во внезапном и полном перерождении». Юнг решающим образом повлиял на лечение и перерождение самого Вильсона и в 1934 году участвовал в соучреждении Общества анонимных алкоголиков. Следующая цитата является отрывком из письма Юнга Вильсону:
«У меня не было новостей от Роланда X., и я часто задумывался о его судьбе... Его стремление к алкоголю было эквивалентом, на нижнем уровне, духовной жажды бытия ради целостности, которую в средневековье называли единством с Богом.
Как можно сформулировать такой инсайт на современном языке, чтобы это было понятным и в наши дни?
Можно говорить о нем только как о правильном и бескомпромиссном пути к тому опыту, который случается с вами в реальности, и о том, что может случиться только с вами, когда вы идете по тропинке, приводящей вас к высшему пониманию. Вы могли бы прийти к этой цели через прощение или через личный и искренний контакт с друзьями, а может быть, и через совершенствование разума вне границ простого рационализма...
Вы видите, что «алкоголь» по-латыни spiritus,и употребляете одно и то же слово для высшего религиозного опыта и для самого развращающего яда. Полезная формула, следовательно, такова: spirituscontraspiritum»(1984, p. 197-198).
Труд Юнга в создании Общества анонимных алкоголиков и Движения 12 ступеней, возможно, один из важнейших его вкладов в современность.

Анализ символов.

Признание Юнгом важности символа и подробный анализ символов и их интерпретаций являются его наиболее весомым вкладом в психологию. Юнг обладал глубокими знаниями о сложности символизма. Он изучал и методологию, и фольклор, и алхимию, потому что они обеспечивали различные контексты, проливавшие свет на сложные символические произведения, с которыми он неожиданно встречался в процессе анализа.
«Психическое развитие не может быть завершено только благодаря намерению и воле; оно нуждается в привлечении символа» (Jung, 1928 а, р. 25).
Хотя произведения Юнга сложны для понимания, они ценнее простой и логичной прозы, потому что передают богатство его мышления. Поразительная гибкость и интерес к глубинным пластам человеческого существования привносят в работы Юнга широкий размах и многогранность, фактически не имеющие себе равных в психологии.

Современность: влияние Юнга.

Популярность и влияние идей Юнга постоянно растут. Институт Юнга в Цюрихе по-прежнему готовит аналитиков со всего мира. В некоторых странах и нескольких крупных городах США успешно работают Юнгианские институты, которыми накоплен обширный исследовательский материал, проводятся циклы лекций, семинары выходного дня по обучению юнгианскому анализу. Практика юнгианского анализа продолжает развиваться и после смерти Юнга (см. Stein, 1995).
«Я только надеюсь и хочу, чтобы никто не становился «юнгианцем»... Я не провозглашаю шаблонной доктрины и не выношу «слепой приверженности». Я оставляю всем свободу заниматься фактами их собственной жизни, так же как утверждаю эту свободу и для себя» (Jung, 1973, р. 405).
Myers-Briggs Type Indicator, основанный на юнгианской теории типов, стал одним из самых популярных тестов в мире (Myers, 1980). Он широко используется в бизнесе и образовании и применяется миллионами людей. Каждый человек анализируется по показателю интроверсии — экстраверсии, мышления — чувств, интуиции — ощущений, а также восприятия — суждения. Заключительная категория была добавлена к основной схеме Юнга его последователями. Восприятие соотносится с открытостью новым данным и новому опыту, суждение — с переключением на новое восприятие и быстрым принятием решения. Над идеями Юнга работали многие известные писатели и ученые. Джозеф Кемпбелл применил концепции Юнга к проблемам мифологии (1985, 1988) и исследованию архетипических персонажей (1949). Джеймс Хиллман (1975, 1989), на которого Юнг оказал сильное влияние, развивал подход, названный им архетипической психологией. Джен Шинода Бален (1984, 1989) написала два бестселлера об архетипах богинь в женщинах и богов в мужчинах. В своей книге King, Warrior, Magician, LoverR. Moore и D. Gille (1990) описывают «архетипы зрелой мужественности». Подвергся сильному влиянию идей Юнга и один из основателей общественного движения мужчин Роберт Блу (1990).
«Все, что люди утверждают о Боге, — пустая болтовня, и нет человека, который может знать Бога» (Jung, 1975, р. 377).
Существует и обширная литература религиозных направлений, связанная с юнгианской психологией и духовной практикой. Примером христианского направления могут служить, в частности, произведения Kelsey (1974, 1982) и Sanford (1968, 1981). Книга Kaprio и Hedberg ComingHome: AHandbookforExploringtheSanctuaryWithinявляется практическим руководством по духовной работе в христианской традиции. Она включает в себя замечательные личные истории, превосходные иллюстрации и полезные практические упражнения.
Чтобы иметь представление о связи между юнгианской психологией и буддизмом, смотрите Spiegelman и Miyuki (1985). Spiegelman (1982) также писал о связях юнгианской психологии и еврейского мистицизма, юнгианской психологии и иудаизма (Spiegelman & Vasavada).

Теория из первоисточника. Выдержки из «Аналитической психологии».

Словесные ассоциации.

Первое нововведение Юнга в глубинную психологию касается экспериментов со словесными ассоциациями. Накопленные им огромные знания и опыт в интерпретации ассоциаций сочетались с поистине изумительными интуитивными возможностями.
Много лет назад, когда я был совсем молодым доктором, старый профессор криминологии спросил меня об эксперименте (словесных ассоциациях) и сказал, что он не верит этому. Я сказал: «Не верите, профессор? Вы можете испробовать его, когда пожелаете». Он пригласил меня к себе домой, и я начал... После десяти слов он устал и сказал: «Что вы можете извлечь из этого? Отсюда ничего не следует». Я объяснил ему, что он и не мог наблюдать результат после десяти или двенадцати слов; необходимо слов сто, и потом он может увидеть что-нибудь. Он сказал: «Сможете вы сделать какой-либо вывод из этих слов?» Я ответил: «Почти никакого, но все же могу рассказать вам что-то. Совсем недавно у вас были волнения, связанные с деньгами, у вас их слишком мало. Вы боитесь умереть от сердечной болезни. Вы учились во Франции, и у вас там была любовная связь, вы вспоминаете ее всякий раз, когда думаете о смерти, старые сладкие воспоминания возвращаются из лона времени». Он сказал: «Как вы узнали?» Каждый ребенок может это увидеть! Ему было 72 года, и он связывал слово сердце со словом боль — страх, что он может умереть от сердечной недостаточности. Он связывал слово смерть со словом умереть — естественная реакция — и со словом деньги он связывал слишком мало — самая обычная реакция. Затем ответы стали весьма удивлять меня. К платить,после длительной паузы, он сказал LaSemeuse,(La Semeuse — сеятельница, фр.) хотя наш диалог происходил в Германии. Это знаменитая фигура на французских деньгах. Теперь почему он мог ответить La Semeuse? Когда он дошел до слова целовать,снова была долгая пауза, его глаза сияли, и он произнес: красивая.Затем, конечно, я услышал историю. Он никогда бы не употребил французский, если бы не было ассоциаций с отдельным чувством, и мы должны думать, почему он употребил их. Терял ли он французские франки? Но в те дни не было разговора об инфляции или девальвации. Ключ был не в этом. Я сомневался, была ли это любовь или деньги, но когда он дошел до целовать/красивая,я уже знал, что это была любовь. Он не принадлежал к типу людей, которые едут во Францию во второй половине жизни, в Париже, возможно в Сорбонне, он был студентом-юристом. Было относительно просто скомпоновать все в целую историю (Jung, 1968, р. 57).

Анализ сновидения.

Следующая цитата иллюстрирует подход Юнга к анализу сновидения:
Я помню случай молодой девушки, уже побывавшей у двух аналитиков, прежде чем попасть ко мне, и когда она ко мне пришла, ей приснился тот же самый сон, что и тогда, когда она работала с двумя предыдущими аналитиками. Каждый раз в самом начале анализа она видела сон: она подходит к границе и хочет пересечь ее, но не может найти таможню, чтобы заполнить декларацию о том, что она везет с собой. В первом сне она нашла границу, но не смогла даже подойти к ней. Этот сон порождал у нее чувство, что она никогда не сможет установить правильных отношений со своим аналитиком. Но так как у нее было чувство более зависимого положения и она не доверяла своему мнению, она продолжила работу с аналитиком и никогда не возвращалась к этой проблеме. Она работала с ним два месяца, а потом прекратила (потом она работала три месяца с другим аналитиком и также оставила его)...
Когда она пришла ко мне (она видела меня прежде на лекции, и у нее возникла мысль прийти ко мне), ей приснилось, что она подходит к швейцарской границе. Был день, и она увидела таможню. Она пересекла границу и вошла в таможню, и там стоял швейцарский таможенник. Перед ней была женщина, которой он позволил пройти, а затем повернулся к ней, чтобы и она вошла. У нее была только маленькая сумочка, и она думала, что сможет пройти незамеченной. Но таможенник посмотрел на нее и сказал: «Что у вас в сумочке?» Она ответила: «О, совсем ничего» — и открыла ее. Он запустил туда руку и извлек нечто, становившееся все больше и больше, пока не выяснилось, что это две укомплектованные кровати. Ее проблема состояла в том, что она противилась браку; хотя она и была помолвлена, но не выходила замуж по определенным причинам, и эти постели были брачными. Я извлек этот комплекс и помог ей осознать проблему, и вскоре после этого она вышла замуж.
Эти начальные сны часто являются самыми поучительными. Так что я всегда спрашиваю нового пациента, когда он впервые приходит ко мне: «Знали ли вы некоторое время назад, что придете? Встречали ли вы меня прежде? Видели ли вы сон недавно, может быть, прошлой ночью?» — потому что, если видел, это дает мне наиболее ценную информацию о его установках. И когда вы тесно соприкасаетесь с бессознательным, вы можете многое увидеть в ином свете (Jung, 1968, р. 168-169).

Итоги главы.

— Для достижения целостности человеку необходимо установить связь между сознательными и бессознательными процессами.
— Индивидуация — процесс личностного развития в сторону целостности. Он включает установление связи между эго и самостью, интегрирование различных частей психики.
— Эго — центр сознания, и самость — центр всей психики, включающей и сознательные, и бессознательные процессы.
— Мышление, чувства, ощущения и интуиция — четыре фундаментальные психологические функции. Любая из них способна развиваться по экстравертному или интровертному типу. Ведущая функция более осознанна, более развита. Подчиненная — более примитивна и менее осознанна. Она может служить дорогой в бессознательное. Четко очерченный подход к миру является результатом комбинации всех четырех функций.
— Забытые воспоминания, подавленный опыт и сублимированные ощущения создают личное бессознательное. Содержание коллективного бессознательного не имеет корней в личном опыте, являясь универсальным для всех эпох и культур.
— Архетипические образы можно увидеть во многих культурах и исторических периодах, что доказывается общими темами в мифах всего мира, народными сказками и легендами.
— Главными структурами личности являются архетипы: самость, персона, эго, тень, анима или анимус.
— Символы — первичная форма выражения бессознательного. Есть две формы символов, соответствующие двум формам бессознательных процессов: индивидуальная и коллективная.
— Функции сновидений состоят в том, чтобы восстановить психологический баланс, общее психическое равновесие человека. К снам следует подходить как к живым сущностям, которые необходимо внимательно наблюдать и извлекать из них опыт. Только так можно их понять.
— Психика имеет внутреннее стремление к целостности, и у каждого человека есть тенденция к саморазвитию, или индивидуации.
— Чтобы объединить данные духовного опыта, Юнг рассматривал весь спектр человеческой мысли и поведения. Мистические религиозные системы веры были для него важным выражением человеческих стремлений и идеалов.
— Главным вкладом Юнга в психологию стало то, что он признал психологическую важность символов и детальный анализ их интерпретаций.

Ключевые понятия.

Активное воображение (Active imagination). Рисование, живопись, скульптура, осознанное воображение, фантазия и другие формы выражения — все это попытки вовлечь бессознательное в диалог с эго через употребление символов.
Анима / Анимус (Anima / Animus). Основная психологическая структура в бессознательном. Дополнение к персоне, анима или анимус сосредоточивают в себе весь психологический материал, не соответствующий сознательному «я»-образу человека как мужчины или женщины. Первоначальное представление Анимы/Анимуса как отдельной личности противоположного пола становится связью между сознанием и бессознательным и постепенно интегрируется в самость.
Архетипы (Archetypes). Первообразы, априорные структурные элементы психики, действуют как структурообразующие элементы в бессознательном.
Индивидуация (Individuation). Процесс развития динамической связи между эго и самостью вместе с интеграцией различных частей психики. Целью индивидуации является объединение сознательного и бессознательного.
Интроверсия (Introversion). Выраженный аттитюд личности, ориентированной в первую очередь на свой внутренний мир, которой комфортнее в мире чувств и мыслей, чем во взаимодействии с окружающей средой.
Коллективное бессознательное (Collective unconscious). Средоточие всего психологического материала, который, не являясь нашим личным опытом, проходит через культуры и эпохи. Врожденное психологическое бытие, структурирующее индивидуальное развитие, коллективное бессознательное содержит наследие духовной эволюции человечества.
Персона (Persona). Стиль, в котором мы общаемся с другими. Он включает одежду, которую мы носим, и наш индивидуальный стиль выражения.
Самость (Self). Архетип центрирования и психологического порядка. Он направляет функционирование целостной психики по пути интеграции. Самость осуществляет баланс и гармонизирует в психике различные противоположные элементы.
Тень (Shadow). Архетип, служащий средоточием материала, подавленного сознанием. Он может включать материал, противоречащий социальным стандартам, так же как и желания, тенденции, воспоминания и опыт, отвергаемый человеком. Тень — это кладезь творческой и инстинктивной энергии, спонтанности и жизненности.
Экстраверсия (Extraversion). Выраженный аттитюд личности, ориентированной в первую очередь вовне, которой проще с миром других людей и объектов.

Аннотированная библиография.

Первоисточники
Jung, С. G. (1961). Memories, dreams, reflections. New York: Random House (Vintage Books).
Автобиография, помогающая охватить взором многогранное творчество Юнга и представляющая собой прекрасное введение в его теорию. Книга включает глоссарий с описанием основных концепций Юнга.
Jung, С. G. (Ed.). (1964). Man and his symbols. New York: Doubleday.
Издание содержит написанную исключительно ясным языком работу Юнга «Подходы к бессознательному» (Approaching the Unconscious). Эта богато иллюстрированная книга являет собой один из лучших образцов сочетания текста и иллюстративного материала в психологическом издании. Имеется недорогое издание в мягком переплете издательства Dell,однако, издание в твердом переплете издательства Doubledayсодержит больше фотографий, среди которых много цветных.
Jung, С. G. Collected works of С. G. Jung (H. Read, M. Fordham, & G. Adier, Eds.). Princeton, NJ: Princeton University Press, 1967. (Published under the sponsorship of the Bollingen Foundation; English edition, London: Routledge & Kegan Paul; American edition, volumes issued 1953—1967, Pantheon Books.)
Это собрание, предназначенное для тех, кто хотел бы серьезно изучить творчество Юнга, включает практически все написанные им работы.
Jung, C. G. (1968). Analytical psychology, its theory and practice. New York: Pantheon Books.
Ясное изложение концепций Юнга, включающее стенографические записи серии лекций, прочитанных им в Лондоне. Многие эссе Юнга теперь доступны в недорогих изданиях. Особый интерес представляют «Два эссе по аналитической психологии» (TwoEssaysonAnalyticalPsychology),представляющие собой обзор всей его теоретической системы, а также работа «Психологические типы» (PsychologicalTypes),в особенности глава 10 «Общее описание типов» и глава 11 «Определения», в которых обсуждаются основные концепции Юнга.
Дополнительная литература
Dry, A. (1961). The psychology of Jung. New York: Wiley.
Fordham, F. (1953). An introduction to Jung's psychology. London Penguin Books.
Hall, C., & Nordby, V. (1973). A primer of Jungian psychohur New York: New American Library (Mentor Books).
Написанная ясным и живым языком обзорная работа по юнгианской психологии.
Jacoby, J. (1959). Complex, archetype, symbol in the psychology of C. G. Jung. New York: Pantheon Books.
Serrano, M. (1966). C. G. Jung and Hermann Hesse: A record of two friendships. London: Routledge & Kegan Paul.
Книга включает интереснейшие беседы между Юнгом и Серрано — чилийским поэтом и романистом, несколько лет прожившим в Индии.
Singer, J. (1972). Boundaries of the soul: The practice of June's psychology. New York: Doubleday.
Ясное описание динамики теории и терапии Юнга, предложенное одним из его современных последователей.

Веб-сайты.

Страница К. Г. Юнга (The С. G. JungPage)
http://www.cgjungpage.org/
Сайт включает три основных раздела:
1. Введение в психологию Юнга: обсуждение юнгианской терминологии, мероприятий, связанных с именем Юнга, тренингов, книг и юнгианских организаций.
2. Библиотеку статей по юнгианскому анализу.
3. Обсуждение темы психологии и культуры, включая взгляды Юнга на технологическое развитие, экологию и массовую культуру.
Библиография работ К. Г. Юнга
http://www.lib.loyno.edu/bibl/jung.htm
Мифология и фольклор
http://www.mythinglinks.org/
Прекрасно иллюстрированная и аннотированная коллекция материалов, связанных с именем Юнга. Включает ссылки на сайты, посвященные Юнгу, Кэмпбеллу, Хиллману и другим представителям глубинной психологии. Разделы сайта содержат ссылки на сайты, посвященные шаманизму, мифам о сотворении мира и широкому кругу мифологических тем. Сайт разрабатывался как справочное пособие для студентов, проводящих исследования по мифологии и фольклору.

Библиография.

Abrams, J., & Zweig, С. (Eds.). (1991). Meeting the shadow. Los Angeles: Tarcher.
Abrams, J. (Ed.). (1994). The shadow in America. Novato, CA: Nataraj.
Adier, G. (1918). Studies in analytical psychology. New York: Norton.
Ely, R. (1990). Iron John. Memo Park, CA: Addison-Wesley.
Bolen, J. (1984). The goddesses in everywoman. San Francisco: Harper & Row.
Bolen, J. (1989). Thegods in everyman. San Francisco: Flarper & Row.
Brooke, R. (Ed.). (2000). Pathways into the Jungian world. New York: Routledge.
Brookes, C. (1991). Jung's concept of individuation. Journal of the American Academy of Psychoanalysis, 19, 307-315.
Campbell, J. (1949). Hero with a thousand faces. New York: Harcourt Brace Jovanovich.
Campbell, J. (1985). The inner reaches of outer space: Metaphor as myth and as religion. New York: A. van der Marck.
Campbell, J. (1988). The power of myth. New York: Doubleday.
Campbell, J. (Ed.). (1971). The portable Jung. New York: Viking Press.
Caprio, В., & Hedberg, T. (1986). Coming home: A handbook for exploring the sanctuary within. New York: Paulist Press.
Conger, J. (1988). Jung and Reich: The body as shadow. Berkeley, CA: Atlantic Books.
Drob, S. (1999). Jung and the Kabbalah. History of psychology, 2, 102-118.
Dry, A. (1961). The psychology of Jung. New York: Wiley.
Dyer, D. (2000). Jung's thoughts on God. York Beach, ME: Nicholas-Hays.
Edinger, E. (1996). The Aion lectures. Toronto: Inner City Books.
Evans, R. (1964). Conversations with Carl Jung. New York: Van Nostrand.
Feuerstein, G. (1989). Toga: The technology of ecstasy. Los Angeles: Tarcher.
Fordham, F. (1953). An introduction to Jung's psychology. London: Penguin Books.
Freud, S. The interpretation of dreams. In J. Strachey (Ed. and Trans.), The standard edition of the complete psychological works of Sigmund Freud (Vols. 4, 5). London: Hogarth Press, 1953-1966. (Originally published, 1900.)
Freud, S. (1964). An outline of psychoanalysis. Standard edition (Vol. 23). London: Hogarth Press and Institute of Psychoanalysis. Glover, E. (1950). Freud or Jung? New York: Norton.
Hall, C., & Nordby, V. (1973). A primer of Jungian psychology. New York: New American Library (Mentor Books).
Harding, M. E. (1965). The «I» and the «Not-I.» New York: Bollingen.
Harding, M. E. (1970). The way of all women. New York: C. G. Jung Foundation for Analytical Psychology.
Hauke, C. (2000). Jung and the post modern. New York. Routledge.
Haule, J. (2000). Aiialyzing from the Self. In R. Brooke. (Ed.), Pathways into the Jungian world. New York: Routledge.
Hillman, J. (1975). Revisioning psychology. New York: Harper & Row.
Hillman, J. (1989). A blue fire: Selected writings by James Hillman. New York: Harper & Row.
Hopcke, R. (1995). Persona: Where sacred meets profane. Boston: Shambhala.
Jacobs, H. (1961). Western psychotherapy and Hindu-sadhana. London: Alien & Unwin.
Jacoby, J. (1959). Complex, archetype, symbol in the psychology of C. G. Jung. New York: Pantheon Books.
Jung, C. G. The psychology of dementia praecox. In H. Read, M. Fordham, & G. Adier (Eds.), Collected works of C. G. Jung (Vol. 3). Princeton, NJ: Princeton University Press, 1967. (Published under the sponsorship of the Bollingen Foundation; English edition, London: Routledge & Kegan Paul; American edition, volumes issued 1953-1967, Pantheon Books.) (Originally published, 1907.)
Jung, C. G. Symbols of transformation. In Collected works (Vol. 5). (Originally published, 1912.)
Jung, C. G. The transcendent function. In Collected works (Vol. 8). (Originally published, 1913.)
Jung, C. G. The psychology of the unconscious. In Collected works (Vol. 7). (Originally published, 1917.)
Jung, C. G. Psychological types. In Collected works (Vol. 6). (Originally published, 1921.)
Jung, C. G. On psychic energy. In Collected works (Vol. 8). (Originally published, 1928a.)
Jung, C. G. The relations between the ego and the unconscious. In Collected works (Vol. 7). (Originally published, 1928b.)
Jung, C. G. The stages of lire. In Collected works (Vol. 8). (Originally published, 193 la.)
Jung, C: G. Marriage as a psychological relationship. In Collected works (Vol. 17). (Originally published, 1931b.)
Jung, C. G. Problems of modern psychotherapy. In Collected works (Vol. 16). (Originally published, 1931c.)
Jung, C. G. Psychotherapists or the clergy. In Collected works (Vol. 11). (Originally published, 1932.)
Jung, C. G. (1933). Modern man in search of a soul. New York: Harcourt Brace Jovanovich.
Jung, C. G. The practical use of dream analysis. In Collected works (Vol. 16). (Originally published, 1934.)
Jung, C. G. The concept of the collective unconscious. In Collected works (Vol. 9, Part 1). (Originally published, 1936a.)
Jung, C. G. Individual dream symbolism in relation to alchemy. In Collected works (Vol. 12). (Originally published, 1936b.)
Jung, C. G. The archetypes and the collective unconscious. In Collected works (Vol. 9, Part 1). (Originally published, 1936c.)
Jung, C. G. Psychology and religion. In Collected works (Vol. 2) (Originally published, 1938.)
Jung, С. G. Conscious, unconscious, and individuation. In Collectcii works (Vol. 9, Part 1). (Originally published, 1939.)
Jung, C. G. A psychological approach to the dogma of the Trinity. In Collected works (Vol. 11). (Originally published, 1942.)
Jung, C. G. The relations between the ego and the unconscious. Collected works (Vol. 7). (Originally published, 1945.)
Jung, C. G. Instinct and the unconscious. In Collected works (Vol. 8). (Originally published, 1948.)
Jung, C. G. A study in the process of individuation. In Collected works (Vol. 9, Part 1). (Originally published, 1950.)
Jung, C. G. Aion. In Collected works (Vol. 9, Part 2). (Originally published, 1951a.)
Jung, C. G. The psychology of the child archetype. In Collectced works (Vol. 9, Part 1). (Originally published, 1951b.)
Jung, C. G. Symbols of transformation. In Collected, works (Vol. 5). (Originally published, 1952a.)
Jung, C. G. Answer to Job. In Collected works (Vol. 12). (Originally published, 1952b.)
Jung, C. G. The philosophical tree. In Collected works (Vol. 13). (Originally published, 1954a.)
Jung, C. G. Psychological aspects of the mother archetype. In Collected works (Vol. 9, Part 1). (Originally published, 1954b.
Jung, C. G. The undiscovered self (present and future). In Collected works (Vol. 10). (Originally published, 1957.)
Jung, C. G. (1961). Memories, dreams, reflections. New York: Random House (Vintage Books).
Jung, C. G. (1968). Analytical psychology, its theory and practice. New York: Pantheon.
Jung, C. G. (Ed.). (1964). Man and his symbols. New York: Doubleday.
Jung, C. G. (1973). Letters (G. Adier, Ed.). Princeton, NJ: Princeton University Press.
Jung, C. G. (1975). Letters, Vol. II: 1951-61. (G. Adier, Ed.). Princeton, NJ: Princeton University Press.
Jung, C. G. (1984). Selected letters of C. G. Jung, 1909-1961. (G. Adier, Ed.). Princeton, NJ: Princeton University Press.
Kakar, S. (1994). Encounters of the psychological kind: Freud, Jung, and India. In L. Boyer, R. Boyer, & H. Stein (Eds.), Essays in honor of George A. DeVos. Hillsdale, NJ: Analytic Press.
Kelsey, M. (1974). God, dreams, and revelation: A Christian interpretation of dreams. Minneapolis: Augsburg.
Jung, C. G. (1982). Christo-psychology. New York: Crossroad.
Kotsch, W. (2000). Jung's mediatory sciences as a psychology beyond objectivism. Journal of Analytic Psychology, 45, 217-244.
McGuire, W. (Ed.). (1974). The Freud-Jung letters: The correspondence between Sigmund Freud and C. G. Jung. Princeton, NJ: Princeton University Press.
McCuirc, W., & Hull, R. F. C. (Eds.). (1977). C. G. Jung speaking. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Merton, C. (Trans.). (1965). The way of Chuang Tzu. New York: New Directions.
Moore, R., & Gillette, D. (1990). King, warrior, magician, lover: Rediscovering the archetypes of mature masculinity. San Francisco: Harper Collins.
Myers, I. (1980). Gifts differing. Palo Alto, CA: Consulting Psychologists Press.
Neumann, E. (1954). The origins ana history of consciousness. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Pearson, C. (1989). The hero within: Six archetypes we live by. New York: Harper & Row.
Pearson, С (1991). Awakening the heroes within. San Francisco: Harper San Francisco.
Progoff, I. (1953). June's psychology and its social meaning. New York: Julian Press.
Riesman, D. (1950). The lonely crowd. New Haven, CT: Yale University Press.
Sanford, J. A. (1968). Dreams: God's forgotten language. Philadelphia: Lippincott.
Sanford, J. A. (1981). The man who wrestled with God: Light from the Old Testament on the psychology of individuation. Ramsey, NY: Paulist Press.
Sedgwick, D. (2000). Answers to nine questions about Jungian psychology. Psychoanalytic Dialogues, 10, 457-72.
Segal, R., Singer, J., & Stein, M. (Eds.). (1995). The allure of gnosticism: The gnostic experience in Jungian psychology and iiintemporary culture. Chicago: Open Court.
Serrano, M. (1966). C. G. Jung and Hermann Hesse: A record of tivo friendships. London: Routledge & Kegan Paul.
Sheill, R. (1999). The Jungian decision-making process and its relationship to diversity' training. Dissertation Abstracts, 60.
Singer, J. (1972). Boundaries of the soul: The practice of June's psychology. New York: Doubleday.
Spiegelman, J. (1982). Jungian psychology and the tree of life. Phoenix, AZ: Falcon Press.
Spiegelman, J., & Miyuki, M. (1985). Buddhism and Jungian psychology. Phoenix, AZ: Falcon Press.
Spiegelman, J., & Vasavada, A. (1987). Hinduism and Jungian psychology. Phoenix, AZ: Falcon Press.
Stein, M. (Ed.). (1995). Jungian analysis. Chicago: Open Court.
Stein, M. (1998). Jung's map of the Jungian analysis. Chicago: Open Court, soul. Chicago: Open Court.
Suxuki, D. T. (1964). An introduction to Zen Buddhism. New York: Grove Press.
Taylor, J. (1992). Where people fly and water runs uphill: Using dreams to tap the wisdom of the unconscious. New York: Warner Books.
von Franz, M. (1975). C. G. Jung: His myth in our time. New York: Putnam.
von Franz, M. (1991). Dreams. Boston: Shambhala.
von Franz, M. (1995). Shadow and evil in fairy tales. Boston: Shambhala.
Whitmont, E. (1969). The symbolic quest. New York: Putnam.

Комментарии (2)
Обратно в раздел психология