Омельченко О. Всеобщая история государства и права. В 2-х т.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел II. ГОСУДАРСТВО И ПРАВО АНТИЧНОГО МИРА

Первые на территории Европы политические общества сложились в странах Средиземноморья во II – I тыс. до н. э. Они, в первую очередь цивилизации Древней Греции и Древнего Рима, положили начало всей государственной и правовой истории Европы, передав традиции своей политической и правовой культуры другим народам и временам, выросшим на почве особого античного мира.
Античное общество и античная государственность представляли новый, сравнительно с Древним Востоком, этап общей человеческой истории. Их новизна была связана с глубокими особенностями общественно-юридического быта и всего социально-культурного уклада европейских народов. Античное общество, по крайней мере в период своего расцвета, было обществом выраженной индивидуальной собственности и рабовладельческого уклада хозяйства. Основанные на этих особенностях исторического развития Европы (сравнительно не только с древневосточным обществом, но и с вообще господствовавшим в мировой истории типом отношений) черты политического быта и правовой культуры также были отмечены высокой степенью своеобразия юридических форм.
Античное общество и античные цивилизации сложились на берегах Средиземного моря, которое в первые века особенно стимулировало экономические усилия народов, их связи с другими землями. Подобно тому как древневосточные общества были цивилизациями великих рек, античный мир был морской цивилизацией, с раннего времени связанной военно-торговыми отношениями. Значительно более развитыми здесь были денежное хозяйство и финансовые связи. Значительно большую роль в созидании государственности античного мира сыграли финансовые системы и военная политика.
Античные государства почти с самого начала своего образования стали стремиться выйти за пределы первоначальных областей обитания основавших их народов. Развитие государственных форм здесь проходило на фоне колонизации – поначалу военно-торговой, затем чисто завоевательной – других областей Европы, Африки, Малой Азии. Имперская политика составляла существенный фактор деятельности властей. В результате крупнейшие античные государства развились в значительные империи – в период своего исторического заката поистине мирового масштаба (империя Александра Македонского, Римская империя). Здесь были впервые в мировой истории выработаны административные и правовые формы взаимоотношения метрополии и колоний, принципы управления территориями в масштабе континентов.
Благодаря особенностям социальных отношений своего времени, античное государство составило особый тип государственности, более высокий, чем древневосточное. Это государство в главном было построено на принципах народовластия и гражданской свободы, соединенных с особым общинно-полисным политическим строем. Оставаясь государственностью избранных, античный полис предоставил истории пример более высокой степени вовлеченности граждан в политическую и правовую систему, чем это было на Древнем Востоке.
В своем становлении и развитии античная государственность прошла некоторые исторические этапы. Формирование государства происходило в форме примитивных монархий или олигархически-родового строя, в котором клановые отношения объединялись с преимуществами крупной земельной собственности. Расцвет античной государственности принес с собой народовластие в форме демократической республики или особой монархии. Венцом исторического движения античной государственности стало оформление особой полувоенной, бюрократической монархии, которая станет образцом политических форм большинства европейских и азиатских народов в последующей истории.
В античную эпоху условный центр мировой истории переместился в Европу. Она стала в экономическом, социальном и культурном отношении более развитой, чем остальной мир. Здесь стали вырабатываться политические и юридические формы, определяющие мировое развитие, в том числе и путем прямого культурного и политического влияния. Особая роль принадлежит здесь системе римского права. Оно стало основой для последующего становления и развития большинства систем мирового правового уклада, оказало воздействие на формирование первых правовых принципов международных взаимоотношений, вообще всего современного юридического мышления.

§ 9. Формирование древнегреческой государственности

§ 9.1. Становление политического общества в Древней Греции

Протогосударства Крито-Микенского мира.

Древнейшая в Европе цивилизация сформировалась на о-ве Крит в первой половине II тыс. до н. э. Около двух столетий длившаяся война между отдельными племенами, населявшими остров уже более полутысячи лет, закончилась победой одного из них, с культовым и раннеполитическим центром в г. Кносса. Подчинение единому центру других племен и объединений стимулировало эволюцию новой общности к образованию протогосударства, способствовало накоплению богатств в одном городе-дворце и социальному расслоению населения. Проявлением расцвета сложившегося протогосударства стало строительство огромного дворца в Кноссе – по сути целого города (площадью в 16 тыс. кв. м.); в позднейших греческих мифах – это знаменитый лабиринт царя Миноса. Примерно в сер. XV в. до н. э. Критское царство завоевывается племенами ахейцев из континентальной Эллады, в результате чего образуется временный единый государственно-политический союз нескольких народов. Это стимулирует формирование политических функций ранней общественной власти, сохранявшей у протогреческих народов родоплеменной характер.
Минойское царство (просуществовавшее примерно до рубежа XII – XI вв. до н. э.) представляло собой типичное протогосударство, сходное с ближневосточными. Основой его было государственно-распределительное хозяйство с принудительным трудом населения и, в меньшей степени, рабов. Концентрация этого распределения во власти царского клана, занимавшего Дворец, позволило довольно быстро сложиться прослойке богатой знати, связанной с жреческими функциями и раздачей общественно-государственных запасов. Глава царства был и верховным жрецом, причем вся протогосударственная иерархия была порождена выполнением религиозных обрядов – Минойское царство было вариантом священного протогосударства, теократии (подобно Египту эпохи Раннего царства). Особа царя считалась священной и неприкосновенной, он участвовал главным образом в ритуализированных действиях, в принесении жертв и, видимо, не появлялся за пределами Дворца.
С именами полумифического критского царя Миноса и его брата Радаманта связаны сведения о первых законах. С их помощью пытались сохранить древний уклад (запретами на пьянство, на излишнее обогащение) и гарантировать родовое право на самозащиту. Суд еще не носил государственного характера: «Судебные решения, – спустя почти тысячу лет записал греческий философ Платон, – выносились просто и быстро; если судья сомневался в каком-нибудь деле, обвиняемый приносил клятву относительно вызывающего сомнения вопроса; этим дело и кончалось быстро и ненарушимо...»
Достижения критской культуры, прежде всего письменность, и, частично, формы предгосударственного уклада повлияли на сообщество ахейских племен, сформировавших ранние государственно-политические объединения уже в самой Элладе.
Территория исторической Эллады (Греции) заселялась с III тыс. до н. э. племенами, не имевшими ничего этнически общего с позднейшими греками. В конце III тыс. до н. э. в Элладу нахлынула первая волна завоевателей – племена ахейцев. К середине II тыс. до н. э. ахейское общество подошло к стадии образования в нем надобщинной администрации, в значительно большей степени, чем у народов Ближнего Востока, сохранив привязанность к родовому прежнему укладу.
Ахейское общество состояло из замкнутых родов-кланов, ведущих свое происхождение от одного предка. Такой клан был экономической, семейной, религиозной и ранней политической общностью. Возглавлял его вождь, которым становился более чистый по крови старший из мужчин; он же был главным жрецом клана. В отношении членов рода вождь обладал почти безграничной властью, включая право жизни и смерти жены, детей, продажи их в рабство. Он же творил суд, руководствуясь обычным правом семьи (Themis); во взаимоотношениях с другими кланами вырабатывались нормы междусемейного обычного права (Dike).
В процессе общения с крито-эгейским миром, и в ходе завоевания его, у ахейцев активизировалось становление протогосударства. Особенно продвинулось оно на юге Эллады, где центром мощного объединения стал г. Микены. Микенское царство (втор. пол. II тыс. до н. э.) было довольно развитым протогосударственным объединением. Основу его исторически составило дворцовое хозяйство, возникшее из государственно-распределительной системы, обеспеченное трудом рабочих отрядов и, частично, плененных и купленных вне Эллады рабов. Возглавлял центральную администрацию правитель – ванака, государственные права которого опирались на втрое большие, чем у других, земельные владения. При нем появляется специальный военный вождь. (Такое разделение власти также еще напоминает восточные структуры.) В отношениях с подвластными племенами и кланами складывается общая налоговая система из 16 округов на основе учета земель. Со временем близкая к восточной предгосдударственная организация начинает вытесняться собственной, ахейской, более связанной с клановоплеменными традициями. Во главе каждого клана-племени становится вождь – басилей, одновременно являвшийся жрецом. Объединением кланов (что стимулировалось обычно внешними причинами) руководит совет вождей, делящий власть с народным собранием. Вожди уже нередко наследуют в клане свои полномочия. Исторической кульминацией тенденции к государственно-политическому объединению ахейских племен стала знаменитая Троянская война в XIII в. до н. э., известная по памятникам греческого эпоса – поэмам Гомера. Эта же война стала, по-видимому, одним из факторов последующего упадка ахейских обществ, их разобщения, и в конце концов падения ахейской цивилизации под натиском новых завоевателей.

Дорийское завоевание: начало нового строя.

На рубеже XIII – XII вв. до н. э. на территорию Эллады с севера вторгаются племена завоевателей другой этнической принадлежности – дорийцы. Это вторжение, продолжавшееся до XI в. до н. э., окончательно раздавило клонившуюся к упадку ахейскую цивилизацию и крито-микенскую культуру, основанную в том числе на раннерабовладельческих отношениях. Дорийцы подчинили себе большинство прежних племен либо вытеснили их в отдельные области прежней Эллады. Именно дорийцы стали основателями новой греческой цивилизации и государственности.
Дорийские племена не составляли внутри себя ни языкового, ни национального, ни религиозного единства. Разные группы племен по-разному осваивали области прежней ахейской цивилизации, по-разному взаимодействовали с прежним населением. Это определило различные пути формирования нового общества и новых государственно-политических укладов.
Дорийцы объединялись в племена. Их ячейки составляли семьи патриархальные, находившиеся под властью главы семейства. Племена во главе с вождями группировались вокруг городов, большинство из которых было основано еще во времена ахейцев; город-поселение подразделялся, как правило, на 3 филы-племени. Ассимилируя прежнее ахейское население, дорийцы стали оседлым земледельческим обществом, приверженным городской цивилизации. Город постепенно делался религиозным центром-святилищем (прежний бог доминирующего племени признавался общим, но сохранялось почитание других, которые образовали своего рода священную иерархию во главе с Зевсом, Аполлоном или Афиной). Правил в таком городе басилей – жрец, который означал главу и патриархальной семьи, и племени. Власть его обрела священный характер: он носил особые царские знаки – скипетр, пурпурные одеяния, корону, восседал на троне, решая общие дела. Его слово становилось как бы живым законом в городе. Власть общегородского басилея наследовалась по праву старшинства в его роде, хотя гомеровские поэмы и сохранили немало фактов об оспаривании трона другими представителями племени, мужчинами.
Роды-племена оставались вполне автономными. Их вожди собирались на совет вместе с басилеем, где решались политические вопросы. Существовало и народное собрание, называвшееся в разных союзах племен по-разному (апелла, агора, экклезиа) и группировавшееся по племенам – этериям; собрание могло отменить или одобрить решения совета вождей, здесь же решались споры между этериями-племенами. Дорийское общество практически воспроизвело многие черты прежней ахейской организации, однако сформировало и важное отличие: центром политического объединения становился по-особому организованный город.

Становление полисной организации.

К рубежу IX – VIII вв. до н. э. обновившееся дорийско-эллинское общество вступило в новый этап своей истории. Повсеместно поселения отдельных племен под влиянием внешних факторов и подчиняясь тяготению общинной жизни объединяются вокруг общих центров, где складывается единая надродовая и надплеменная администрация. 3-4 (редко больше) поселения вместе с прилежащими к ним сельскими округами вливаются в единый крупный город; это явление получило название синойкизма (слияния). Так появились крупнейшие впоследствии города-государства Эллады: Спарта, Афины, Коринф и другие.
В государственно-политическом отношении на смену примитивным царствам, представлявшим только первую ступень преобразования надобщинной администрации в протогосударство, возникает правление «лучших людей», опирающееся на землевладельческую аристократию. Появление аристократической (вместо единоличной на Ближнем Востоке) формы раннего государства стало одной из самых важных исторических особенностей становления античной государственности вообще.
К VIII в. до н. э. в большинстве ранних государств Эллады социальное расслоение населения достигло высокой степени. Образовался экономически влиятельный слой земледельческой аристократии (бывшей родовой знати, старейшин, басилеев и т. д.), многие из которых сохраняли и традиции религиозно-политического влияния соплеменников. Политическое влияние знати опиралось на ее десятикратное как минимум превосходство в размерах земельных владений, на дошедшие от прежней стадии догосударственного быта привилегии в сборе налогов, на традиционные судейские полномочия. Значительная часть земледельческого населения большинства областей Эллады попала в правовую и экономическую зависимость от аристократии. Вместе с тем исторически именно аристократия стала тем активным социальным слоем, который продвинул общий процесс становления ранних государственных форм и институтов.
В этот так называемый архаический период (IX – VI вв. до н. э.) в большинстве образующихся полисов формируются новые предгосударственные институты, выражающие новый политический уклад. Власть басилея-царя утрачивает свое значение, он остается фигурой преимущественно религиозной и судебной. Место главенствующего политического учреждения занимает совет знати (булэ) , где решаются основные дела полиса, ведутся переговоры с представителями других полисов, решаются военные вопросы. Рядом с советом в той или иной форме существует народное собрание, эпизодически собирающееся на рыночной площади – агоре. Для повседневной управленческой работы советы образуют особые коллегии – притании, обладающие исполнительной властью. Некоторые города меняют царей на выборных правителей – архонтов, которые исполняют те же функции. В каждом полисе той эпохи (а само слово polis означало и собственно укрепленное поселение, и новую государственную общину) можно было найти особые здания совета (булевтерий), управления (пританей), суда (династерий) и, конечно, площадь-агору. Реально политическая организация власти в ранних полисных государствах могла быть различной: или несколько древних аристократических родов делили власть в полисе (Афины, Мегара, Милет), или аристократическое правление обретало форму коллективного царя (Коринф, Митилены). Но отсутствие правильных и признанных правом полномочий не позволяет считать власть архаического периода вполне государственной.
Аристократическое правление опиралось на безусловное экономическое давление землевладельческой знати и простую социальную структуру: родовая знать – крестьяне-землевладельцы. Однако с началом VIII в. до н. э. положение изменилось. Началась великая греческая колонизация Средиземноморья, освоение и захваты побережья Малой Азии, Италии, островов Эгейского моря, Сицилии и других. Появился мощный военный и торговый флот, растет торговля, ремесленное производство. Вместе с этим вырос и новый социальный слой – демос. Уже не только владение землей и старые привилегии определяли богатство и вес в полисе, девизом новой эпохи, по высказыванию спартиата Аристодема, стали слова «деньги делают человека». Новый социальный слой начал предъявлять серьезные претензии к всевластию аристократии и вообще к организации власти в полисах. Это породило длительную полосу исторически затяжных и порой очень острых социальных и политических конфликтов.
Выход из этих неизбежных столкновений был в новой организации власти и в реформах социально-правовых порядков. По всей Элладе VII – VI вв. до н. э. стали временем, когда на место аристократического правления приходит ранняя тирания, или единовластие энемнетов-законодателей. Единоличное правление устанавливается или по согласию аристократии и в общих интересах полиса – так было в Локрах, Митиленах, Афинах (650 – 540 гг. до н. э.), или тирания одного становится средством борьбы демоса со старой аристократией, как в Коринфе, Мегарах (670 – 630 гг. до н. э.). Ранние тираны – это не монархи и не прежние басилеи; их власть не наследственна, лишена религиозного значения и более напоминает диктаторскую с исключительно неограниченными полномочиями. Иногда тирания удерживала несколько десятилетий наследственное преемство власти в ряде греческих городов. Выражая интересы крестьянства и демоса, правовая политика тираний была направлена против аристократии, против разрастания имущественного неравенства, против злоупотреблений, представлявшихся несправедливыми, но которые были только выражением времени. С именами первых тиранов связано и начало регулярного законодательства в греческих полисах, переустройство государственных институтов. Первым из исторически известных древних тиранов был Залевк в Локрах (Юж. Италия), пришедший к власти в 663 г. до н. э. Он переменил государственный уклад, запретил сделки с землей, составил жесткое по санкциям собрание уголовных законов, настолько прославившееся в Элладе, что его применяли и спустя 300 лет. Примеру Залевка последовал Харонд из Катан (на Сицилии). В других греческих городах роль тиранов выполняли особые арбитры, или законодатели, избранные на 5 – 10 лет для «наведения порядка», под которым понимался возврат к старой жизни.
Тираниям удавалось достичь своих целей только временно. Социальный уклад греческих полисов неизбежно эволюционировал в направлении общества, основанного на частной или особой корпоративной собственности. Основным результатом периода тираний стало ускоренное и завершенное оформление в полисах государственной организации.

§ 9.2. Спартанское государство

На юге Эллады (п-ов Пелопоннес) самым ранним и наиболее значительным из образовавшихся полисных государств была Спарта, постепенно подчинившая себе большинство соседних областей. В силу ряда исторических причин, становление здесь государственности было отмечено значительными особенностями по сравнению с другими греческими полисами. Это предопределило сохранившиеся надолго особые черты общественного уклада и государственной организации в древней Спарте.

Становление Спартанского государства.

Спарта была более чистым и непосредственным историческим результатом дорийского завоевания, чем другие греческие полисы. Захватывая в IX в. до н. э. юг Эллады, дорийцы в большей степени не ассимилировали, а вытесняли или порабощали местное население (видимо, из-за общей нехватки пригодных земель). Тем самым пришельцы становились в совершенно особые изначальные отношения с более многочисленными ахейскими народами. Разрушив древнюю столицу Лаконии (Ферапнею), дорийцы загнали в горы прежнее население и в начале IX в. основали несколько типичных для той эпохи завоевания поселков. 4 из этих селений впоследствии слились (см. выше синойкизм) в единый полис - Спарту, которая стала центром будущего государства.
Осевшие в Лаконии дорийцы разделялись на 3 племени-клана: Иллеи, Доманеи и Памфилои. Это деление надолго отразилось в раннем государственно-политическом укладе народа. Каждое из племен, в свою очередь, делилось на 9 фратрий – религиозно-родовых объединений с общими празднествами, культами, внутренним самоуправлением.
Территориально новый объединенный полис делился на 5 местных фил, а те, в свою очередь, – на родовые «кварталы» – по 3 в филе (видимо, от каждого клана). В каждом родовом «квартале», сохраняя начала родоплеменного самоуправления дорийцев, избирался вождь и глава войска (по сути, ополчения). 5 руководителей фил – «царей» – составляли первоначальный Совет полиса; объединение полисных ополчений образовывало единое войско спартиатов. Цари-вожди (ко времени овладения Лаконией и становления Спарты) выдвигались только из двух знатных родов – Агидов и Эв-рипонтидов, впоследствии возведших свое происхождение к легендарным царям времен Троянской войны. Затем эти два рода, видимо, поделили высшую военную власть в общих интересах, чтобы устранить постоянное соперничество: с конца IX в. до н. э. спартиаты стали выбирать двух царей, которым принадлежала, по сути, власть вождей, типичная для зрелой надобщинной администрации, но еще не государства. Цари были военными предводителями, верховными жрецами, судьями. Они же считались председателями народного собрания спартиатов, в котором могли принимать участие воины старше 30 лет.
В ходе завоевания сложилась и крайне своеобразная социально-правовая организация Спарта, основанная на корпоративной собственности завоевателей на землю страны и на насильственном присвоении продуктов труда порабощенных слоев населения.
Каждой спартанской патриархальной семье (их было немного – около 10 тыс.) выделялся участок земли – клер. Однако обрабатывался этот клер не спартиатами, а зависимым населением – илотами. Илоты жили на участке со своими семьями, не могли с него уйти, часть произведенного должны были отдавать в качестве государственного налога условным собственникам – спартиатам. Причем нельзя было требовать более установленной властями нормы. Илоты были лишены каких-либо прав, даже право на жизнь не было безусловным, поскольку по решению властей периодически проводились «чистки» всегда готового восстать населения.
Другую группу неполноправного, но более свободного, чем илоты, населения Спарты составляли пэриэки. Они жили по окраинам страны, вели самостоятельное хозяйство и с него платили государственные подати; их также привлекали к военной службе. Пэриэки обладали собственным самоуправлением, но в общегосударственных делах подчинялись спартанским царям. Пэриэкам, в отличие от спартиатов, дозволялось не только трудиться на земле, но и заниматься ремеслами, торговлей, которые вообще были слабо развиты, в том числе из-за традиционной политики дорийцев, направленной на всемерное сохранение родового равенства и земледельческого уклада.
Такой довольно странный и безусловно нежизнеспособный в длительной исторической перспективе социальный порядок мог сохраняться только в условиях особого единства верхушки общества – спартиатов. Это не могло быть достигнуто без специальных политических и правовых институтов, которые бы сдерживали социальное размежевание малочисленного спартанского общества, с одной стороны, а с другой – предоставили бы спартиатам особые права и особое место в государстве, выражавшем бы их общие интересы. Решение этих проблем было найдено путем преобразований, приписываемых спартанскому законодателю-реформатору Ликургу, которые законсервировали уклад спартанского общества и сформировали в нем подлинное государство.

Реформы Ликурга.

На пути создания государственности Спарта выработала свою систему, отличную от типовой для остальной Эллады тирании. Аристократия не была низвергнута, а народному правлению был придан особый строй, примирявший все интересы внутри спартанского общества, а кроме того, само это общество было поставлено под строгий государственный контроль.
Полулегендарный царь Спарты Ликург (VIII в. до н. э.) воспользовался в своих преобразованиях опытом древних ахейских обществ. Первым и самым важным из нововведений было создание Совета старейшин – «В соединении с горячечной и воспаленной, по слову Платона, царской властью, обладая равным с нею правом голоса при решении важнейших дел, этот Совет стал залогом благополучия и благоразумия»*. Тем самым в новоучреждаемом государстве должно было установиться равновесие между традиционной властью царей – потомственных аристократов и властью неорганизованной толпы, представленной народным собранием.

Другим из существенных преобразований был передел земли. Он имел не только социальное, но и политическое значение, «дабы изгнать наглость, злобу, роскошь и еще более старые, еще более грозные недуги государства – богатство и бедность»*. По своему замыслу, это было мероприятие, подобное тем, какие проводили древневосточные владыки в периоды перехода к государственной организации, чтобы снизить остроту социального недовольства. Для спартанцев в этом, видимо, был путь к социальному сплочению их народа перед лицом зависимых и покоренных племен. Чтобы уничтожить всякое неравенство, Ликург распространил переделы и на личную собственность. Были выведены из оборота реальные деньги, которые заменили неподъемной и не имевшей хождения вне Спарты железной монетой. Одним из следствий этого стало постепенное исчезновение воровства в Спарте. Но спартанцы пошли и далее: было предписано ограничиться самыми необходимыми ремеслами и искоренять особые искусства, чтобы стиль жизни зажиточных граждан не имел реального выражения в богатстве вещей. Этой же цели должны были служить введенные Ликургом общественные трапезы, которые восходили к родовым пирам и на которых все должны были угощаться простой пищей и из простой посуды. Для организации этих трапез спартанцы должны были впредь уплачивать небольшой налог, служивший знаком добропорядочного спартиата. Целый ряд постановлений был специально направлен против роскоши: так, дома следовало строить при помощи только топора и пилы, дабы не предаваться украшательству.

Законы равенства Ликург распространил и на брачно-семейную сферу. Женщины были в значительной степени уравнены с мужчинами, допущены к занятиям спортом, военным делом. Это должно было способствовать простоте нравов, что, в свою очередь, содействовало бы росту браков и рождаемости. Поощрялись внебрачные связи, причем запрещено было проявлять собственнические чувства, ревность и т. п., в отношении женщин. Государство брало на себя заботу о воспитании всех без исключения детей.
Постановлениями Ликурга было введено единообразное и обязательное воспитание и обучение всех спартиатов, в которых военное дело занимало главенствующее и почти исключительное место. Запрещено было заниматься ремеслами, искусствами, земледелием, торговлей. «Никому не разрешалось жить так, как он хочет, точно в военном лагере; все в городе подчинялись строго установленным правилам и делали то из полезных для государства дел, которое им было назначено». Спартанский образ жизни должен был охраняться многочисленными запретами на общение с иностранцами, нововведениями в религиозной сфере. Даже говорить спартиаты должны были по-особому: лаконично, экономя слова, стремясь к нарочитой точности и образности (на деле такой искусственный язык также служил национальной изоляции от прочих).
Законодательные постановления Ликурга были высказаны в так называемых ретрах – ответах оракула Аполлона на вопрошания царя. Они не были записанными, и священный смысл должен был обеспечить сохранение их требований на века. По замыслу законодателя, стабильность спартанского общества должна обеспечиваться и нравами, и общим укладом жизни, и государственными учреждениями, в которых народ в целом реализует власть. Одна из ретр завершалась словами: «Господство и власть пусть принадлежат народу».

Организация власти и управления.

Система власти и управления в Спарте была основана на своеобразном сочетании традиционных институтов эпохи протогосударства с принципом нового народовластия. Основным органом в Спарте была герусия – совет старейшин, возглавляющий все государственное управление. Его образовывали 30 геронтов (в том числе два царя); по-видимому, по два от каждой «обы»-квартала. Геронтов избирали из наиболее известных граждан пожизненно (первые геронты были назначены Ликургом) в возрасте старше 60 лет. Герусия готовила внешнеполитические решения, руководила деятельностью должностных лиц. Она же была судебным органом по политическим преступлениям и умышленным убийствам, решала вопросы о причислении к полноправным гражданам или о лишении гражданства. Судебной власти герусии подлежали даже цари. Сама герусия считалась неответственной за свои решения.
В народном собрании – апелла – должны были принимать участие все спартиаты старше 30 лет, прошедшие указанное законом воспитание. Основанием для лишения прав политического гражданства была только неуплата взноса на установленные общественные трапезы. Собрание было только пассивным властным органом: «Никому из обыкновенных граждан не дозволялось подавать свое суждение, и народ, сходясь, лишь утверждал или отклонял то, что предложат старейшины и цари». Примерно в VI в. до н. э. власть собрания была еще более ограничена правом герусии и царей распустить его за неверное, с точки зрения традиции, решение. В теории собрание выбирало геронтов, должностных лиц; реально решения принимались «ором», который надлежало истолковывать герусии; за ней, следовательно, оставалось и последнее слово.
С течением времени важнейшим институтом управления стала коллегия эфоров, появляющихся еще в VII в. Происхождение этого установления не выяснено. Возможно, эфоры были представителями 5 территориальных фил Спарты. Первый из них эфор-эпоним – председательствовал в общих собраниях апеллы и герусии, и сами народные собрания созывались эфорами; они же только имели право предлагать законы. Эфоры объявляли военную мобилизацию, передавали власть мирного времени в руки военных вождей-царей. Основным полномочием эфоров был суд: им были подчинены споры о собственности, о наследствах, договорах, менее важные уголовные дела. Эфоры были верховными судьями для пэриэков и илотов, им же принадлежала полицейская власть в полисе (в частности, они руководили отрядами молодых спартиатов в криптиях – государственных расправах с илотами). Они призывали царей на суд, контролировали общественные финансы, интерпретировали обычаи, т.е. решали как бы конституционные вопросы Спартанского государства.
Цари (с VI в. до н. э. власть была наследственной) сохраняли основные военные и религиозные полномочия предгосударственного времени, утратив лишь собственные судебные права, которые отошли к герусии и в целом действовали вместе с нею. В военное время один из царей командовал армией вместе с 10 членами герусии.
Народовластие в Спартанском государстве было не прямым, а в значительной степени представительным и опосредованным. Причем представительство было передано главным образом должностным лицам, несменяемым и не зависящим от собраний граждан. Это придало государственной организации Спарты аристократический характер, всецело связанный, однако, с общенародным консервативно-политическим укладом.
Государственно-политический строй Спарты оставался практически неизменным в течение нескольких столетий. Особый уклад спартанской жизни предопределил ее очевидное военное лидерство среди других полисов юга Эллады – в VI в. до н. э. вокруг Спарты сложился т. н. Пелопоннесский союз нескольких областей и полисов, который повел активную борьбу за общее преобладание в Элладе. В каждом из городов союза власть передавалась специальному совету из 10 аристократов, а Спарта ставила гармостов – наместников с военными и финансовыми функциями. В самой метрополии – Спарте – взаимоотношения исторических институтов власти несколько изменились в сторону преобладания царей (они стали главенствовать над эфоратом) и герусии (которая обрела право вето на решения собрания). Более четко была разделена судебная компетенция герусии, эфоров и народного собрания.
После победной для Спарты и союзников Пелопоннесской войны (431 – 404 гг. до н. э.) с Афинами и другими греческими полисами, спартанское общество стало быстро расслаиваться в социальном отношении, и это расслоение уже не могло сдерживаться даже старыми политическими институтами. Сократилось число полноправных спартиатов, власть стала практически изолированной от основной массы активного населения полиса (в конце IV в. до н. э. насчитывалось лишь около 1 тыс. граждан Спарты). В III в. до н. э. очередной политический кризис завершился почти полной ликвидацией традиционных институтов власти и рождением диктатуры царей в угоду массе неполноправных жителей Спарты. В ходе очередной смуты начала II в. до н. э. власть захватили илоты, их правление было подавлено только участием других полисов Эллады. В середине II в. до н. э. (146 г.) Спарта утратила самостоятельность, став частью греческих провинций Римской империи.

§ 9.3. Образование Афинского государства

Более развитым, чем Спарта, в социально-экономическом отношении было второе из крупнейших древнегреческих государств Афинское (п-ов Аттика), вскоре подчинившее своему влиянию остальную Элладу. Классический путь формирования государственности в Афинах привел к появлению там и более сложной государственной организации, выражавшей интересы непосредственного народовластия.

Становление Афинского полиса.

Аттическая область была захвачена группой ионических племен в ходе общего дорийского завоевания, которые, ассимилировав древнюю эгейскую цивилизацию, установили более соседские отношения с подчиненными народами. Осевшие в прибрежной Аттике ионийцы делились на 4 племени: Гелеонты, Аргадеи, Айгикореи и Гоплеты, – каждое со своими культом и некоторыми особенностями в той роли, какую они играли в общем ионическом союзе племен (их и называли «блестящими», «земледельцами», «козопасами» и «вооруженными» соответственно). Сложившееся в XI – Х вв. до н. э. первоначальное объединение племен носило характер общинной конфедерации, в которую вливались вначале три, потом четыре, пять и т. д. племен. Поселения-центры четырех племен постепенно слились воедино вокруг древнего города Кекропии (см. выше синойкизм), ставшего затем Афинами по утвердившемуся культу богини. Единство нового полиса обеспечивалось в основном единой военной организацией племен.
В социальном отношении каждое племя состояло из больших кланов, которые, в свою очередь, разделялись на 50-90 больших семей-родов. Семьи в произвольном порядке группировались во фратрии – особые религиозные объединения со своими культовыми праздниками и церемониями. Фратрии складывались в филы, которые после синойкизма стали чисто территориальными подразделениями общей территории полиса, причем не только город, но и вся Аттика соответственно делилась на 4 филы. Потомки покоренных доионических племен (фэты) стояли вне этой организации, но признавались почти равноправными; они могли свободно заниматься земледелием, торговлей и ремеслами, у них были свои самоуправляющиеся объединения – фиасы и оргеоны (фратрии).
Управление племенами осуществлялось царями-басилеями, власть которых у ионийцев не была наследственной, и советом пританов в числе четырех (видимо, глав племен). Пританам принадлежала высшая судебная власть в полисе и право объявить военную мобилизацию. Особую роль играли главы семейств и кланов: они были вправе взимать свою долю податей, начальствовать в своем клане, даже приглашать царя на свое собрание. В опоре на такие родоплеменные привилегии, элита стала формироваться в столь важный для Древних Афин социальный слой земельной аристократии. В начале VIII в. до н. э. новому социальному членению общества был даже придан условно-правовой статус, восходящий к прежним особенностям племен: первый класс назывался эвпатридами (обладателями больших земельных наделов с большим урожаем), второй - всадниками, третий – зевгитами (разночинцами).
Во второй половине VIII в. до н. э. давление на крестьянство со стороны аристократии начало возрастать, ранее свободные земледельцы попадают в кабалу разного вида к знати. Появляется категория земледельцев-пелатов и шестидольников (отдающих 5/6 урожая), затем зависимые крестьяне превращаются в рабов, если не выплачивают долг; наконец, к исходу VII в. до н. э. растет число продаваемых за Аттику рабов. Рабовладельческий уклад начинает размывать прежде социально однородное ионийское общество. Знать превращается в социально господствующий слой, и это вызывает ускоренную эволюцию надобщинной администрации прежней эпохи в раннюю государственную структуру, подчиненную интересам этой знати.
Примерно в сер. VIII в. до н. э. под давлением эвпатридов потеряла свое прежнее значение власть басилевса: его сделали выборным и полномочия его свели к религиозной сфере. В 752 г. до н. э. вместо царя был избран эвпатридами особый правитель - притан сроком на 10 лет, затем появилась должность архонта; с начала VII в. до н. э. архонтов стали избирать на год, и их стало девять (с 682 г. до н. э.). Функции постоянного властного органа стал обретать прежний совет родовой знати – ареопаг (заседавший на холме святилища бога войны Ареса).
К середине VII в. до н. э. аристократическое правление в Афинах приобрело вид организации раннегосударственного типа, где доминировала роль выборных должностных лиц, соподчинявших свои полномочия с советами знати.
Первым по значению был архонт-эпоним (называвшийся так потому, что его имя стояло во главе списка молодых людей, внесенных в гражданский реестр в год его службы). Он устанавливал правила жизни полиса, считался «стражем семьи», контролировал соблюдение отцами семейств своих прав и обязанностей, выступал как «защитник слабых»; в связи с этим ему принадлежали значительные судебные полномочия. На второе место был отодвинут басилевс-архонт: он выполнял жреческие религиозные обязанности на празднествах, был также председателем особого суда из 4 глав фил (пританий) по делам об убийствах, о неповиновении главам полиса. Третьим архонтом был полемарх – военачальник, ответственный за безопасность полиса (вместе с главным советом); для этого он наделялся полицейской властью и правом карать незначительные проступки граждан и, особенно, неграждан города. Остальные архонты (6 фесмофетов) выполняли в основном судебные функции. Главные магистраты были подконтрольны Совету ареопага в части определения вообще возможности исполнять или другую функцию. Наиболее существенным признаком ранней государственной организации было, как видно, сочетание судебных и управленческих полномочий должностных лиц.
Рядом с архонтами стоял Совет – булэ. В него пожизненно входили отбывшие их должности архонты, иногда – другие представители знати. Совет осуществлял общий надзор за жизнью города, за соблюдением установленного строя; он был и судебным органом в тяжких преступлениях, в частности, имел право присуждать к изгнанию.
Военная организация опиралась на систему навкрарий, особых группировок населения. Каждая из 4 фил делилась на 12 навкрарий (всего 48) во главе с одним из эвпатридов. Коллегию всех 48 навкрарий возглавляли 4 притана (по одному от филы), они и были высшим военным руководством ополчения полиса. Каждая навкрария должна была выстроить и оснастить военный корабль для флота (с экипажем), выделить двух всадников и солдат пехоты; для этого внутри навкрарий вводилось собственное налогообложение на военные нужды.
Во второй половине VII в. до н. э. в Афинах, как и в других греческих полисах (см. выше, § 9.1), социально-политические противоречия знати и земледельческого населения, стремление воссоздать прежний романтизированный социальный уклад привели к учреждению тирании. С правлением тиранов, особенно наиболее известного Драконта (около 621 г. до н. э.), связывается появление в полисе писаного законодательства, направленного на стабилизацию общественного уклада. Однако экономическое развитие Афинского полиса, расширение связей с другими городами Эллады, Малой Азии, внутреннее развитие торговли и ремесла настолько укрепили новые слои населения, что прежний, основанный всецело на господстве родовой аристократии и землевладельческой знати, раннегосударственный строй не мог не вызвать мощной волны недовольства и очередной смуты. Столь же привычно, как и в других греческих полисах, выходом из этой смуты в самом начале VI в. до н. э. (стимулированной нараставшей внешней угрозой) стала деятельность реформатора-эсимнета Солона.

Реформы Солона.

Выходец из землевладельческой знати, известный к тому времени военачальник и поэт Солон (640-560 гг. до н. э.) был приглашен на должность архонта в 594 г., с тем чтобы провести целый ряд преобразований, способных установить общественное согласие на основе нового уклада. Солон отказался от тирании, но жестко реализовал реформы, которые в целом переустраивали государственную организацию на более широкой социальной основе, отвечавшей интересам большинства народа.
В качестве предварительного условия преобразований Солон провел т. н. сейсахтейю (букв. «стряхивание бремени») – отмену всех долговых обязательств в полисе; должники были прощены, земли возвращены владельцам, проданные в рабство граждане выкуплены. Впредь запрещалось давать в долг под условием самозаклада. Проведенный закон озлобил буквально все афинское общество, поскольку не был осуществлен полный передел земли (как надеялись бедные), а богатые утеряли значительную долю имуществ. Впрочем, кризис был настолько велик, что афиняне предоставили все государственные полномочия Солону и впредь.
Сохранив за аристократией исключительное право на занятие высших государственных должностей, Солон придал аристократии имущественный характер. Старым четырем категориям населения Афин (эвпатридам, всадникам, зевгитам и фетам) был придан новый смысл: в них зачислялись граждане соответственно своим доходам (не менее 500, 300, 200 мер зерна в год). Помимо того, что категория граждан отныне могла меняться и зависела от исчисления ценза, для других, невысших, слоев были предусмотрены свои возможности решать политические вопросы.
Все слои населения отныне допускались к участию в народном собрании и могли быть судьями; полномочия собрания были невелики, и все дела предварительно решались в других советах. Рядом с ареопагом был поставлен новый совет – булэ, куда определялось по 100 граждан от каждой филы (или Совет 400); именно булэ предварительно обсуждал вопросы, подлежащие вынесению на народное собрание. За ареопагом были оставлены надзор «за всем» и охрана законов.
Солон отменил большинство изданных до него законов, в частности законодательство Драконта (кроме уголовного), и издал целую серию правил, касавшихся суда, гражданских прав, брачно-семейной сферы и т. д., которые создали совершенно новый правовой порядок. Отныне все граждане могли обращаться в суд сами, выступать в защиту потерпевшего и преследовать преступника (это устраняло патриархальные права эвпатридов). Граждане Афин обязаны были во время междоусобия занимать твердую политическую позицию под угрозой отнятия прав.
Реформы, проведенные Солоном или приписанные ему позднее, окончательно сформировали целостный государственно-политический уклад. Родовая знать стала преобразовываться в политическую элиту, связанную всецело с государственными институтами.
После некоторых административных преобразований, правления тиранов из семьи Писистратидов (560-527 гг. до н. э.), в основном сохранивших государственные порядки Солона и продолживших его социальную политику в интересах широкой массы земледельцев-граждан, в Афинах установился стабильный и развитый государственный строй, основанный на широком представительном народовластии граждан.

§ 10. Демократическое государство Древних Афин

К концу VI в. до н. э. в Афинском полисе сложилась завершенная государственная организация, построенная на прямом участии основной массы полноправных и свободных граждан в реализации государственной власти. Строй афинской демократии (V-IV вв. до н. э.) был наиболее своеобразным достижением традиции всей античной государственности, спустя тысячелетия продолжая привлекать к себе политическое внимание. Для самих Древних Афин это было время не только стабильного в целом государственного порядка, но и особого экономического и культурного расцвета, активной внешней политики, когда Афины стали практически центром Средиземноморского мира.

Становление демократической системы

Принципы будущей демократической организации были заложены во второй половине VI в. до н. э. и в целом не менялись до периода политического упадка Афин в конце IV в. до н. э. Однако общая система институтов власти и управления выработалась не единовременно, а стала итогом по меньшей мере двух этапов политических реформ.
Первый этап (508 –462 гг. до н. э.) связан с реализацией политики, направленной на окончательное низвержение аристократического господства и традиций родового строя; начало ему положили реформы Клисфена, в 509 г. до н. э. ставшего лидером земледельческого и ремесленного населения в политической борьбе.
В Афинах была создана новая территориальная организация, положенная в основу государственного строя. Все полноправное население (вне прежних фил и фратрий) было расписано на 100 демов (условных слобод). Каждый гражданин должен был быть приписан к такому дему; собственно с занесения в список и начиналось право гражданства. Дем обладал самоуправлением: на собрании избирали демарха, а также кандидатов в Совет полиса и в архонты. Демы были объединены в 10 фил (новых); каждая фила имела свой храм и своих выборных лидеров, пользовалась правами самоуправления (собрание филы, исполнительная комиссия, представители в общеполисном управлении). Помимо этого, вся Аттика была поделена на З тритии: Город, Берег, Внутренняя земля. Филы и демы были приписаны к тритиям произвольно, иногда даже из разных концов полиса. Тритии не имели существенного значения и влияли только на организацию пританов. Старые роды оказались разобщены на разные филы и демы, и сплочению знати и зависимости от них торгово-ремесленного населения был положен конец.
Произошло упрочение выборной власти. Совет полиса (булэ) был увеличен до 500 членов, по 50 от каждой новой филы; установлен и возраст для избрания в него. Булэ стал не только общеполитическим, но и исполнительным органом: он делился на 10 секций, каждая из которых занималась срочными решениями в положенную ей десятую часть выборного года. В 501 г. до н. э. булэ впервые принес присягу в том, что будет придерживаться в своей деятельности законов. Роль булэ несколько ограничивалась народным собранием, которое отныне должно было собираться раз в десятую часть года для избрания магистратов, решения вопросов обороны, лишения прав гражданства. Однако все вопросы выносились на собрание лишь с одобрения Совета полиса. К этому же времени относится появление коллегии 10 стратегов (по одному от филы), которым вручалась военная и исполнительная власть, ранее принадлежавшая архонтам.
Сформировался новый политический статус гражданина. Права афинского гражданина стали неразрывны с особыми правами на получение земли: в 506 г. до н. э. упрочена была система клерухий (первая клерухия устроена в 570-560 гг.), когда по решению народного собрания семьям выделяли землю в новозавоеванных областях, главным образом в Малой Азии. Граждане получили право изгнать любого из своего числа, чья деятельность будет оценена опасной для блага полиса: в 506 г. до н. э. введена практика остракизма, особого голосования об изгнании того, чья деятельность вызывала осуждение большинства. С 501 г. до н. э. утвердился порядок обязательной военной службы граждан безотносительно к их имущественному цензу.
Второй этап (462-412 гг. до н. э) знаменовался дальнейшим продвижением народовластия (после попыток олигархии в 496 г. до н. э. в связи с нашествием персов взять власть в свои руки), созданием правовых начал деятельности новых институтов на основе разграничения полномочий; конкретные преобразования были главным образом плодом реформ лидеров афинского демоса Перикла и Эфиальта, видных ораторов и военачальников.
Произошла демократизация органов власти и управления. Последний оплот аристократии, практически сокрушен был ареопаг как орган власти; ему сохранены были только управление и суд по религиозным делам. С 457 г. до н. э. должности архонтов были открыты впредь и для низшего цензового слоя – зевгитов. Чтобы предоставить реальную возможность небогатым гражданам участвовать в деятельности властных и судебных институтов, была установлена плата за исполнение гражданских обязанностей (членам гэлиэи – по 3, членам Совета – по 5 оболов, архонтам – по 4 обола в день, пританам – по 1 драхме в день).
Народовластие конституировалось в правовом отношении. Между органами непосредственной и выборной демократии произошло перераспределение полномочий, причем общее собрание граждан стало рассматриваться как более важный политический институт. Собрание-экклезия закрепило за собой главным образом законодательные полномочия, булэ и магистраты – исполнительные. И собрание, и булэ, и должностные лица практически не имели теперь судебной власти, она осуществлялась специальными институтами. Незыблемость сложившегося строя стала предметом охраны закона: каждый впредь получал право возбудить иск о незаконной деятельности против того, кто желал как-то переменить конституцию Афин.

Органы прямого народовластия.

Важнейшим и отличительным принципом афинской демократии в целом была организация органов власти на основе прямого народоправства, в котором участвовали безусловно все граждане. Главные полномочия были сосредоточены в органах непосредственной демократии – народном собрании и Совете-булэ.
Совет полиса – булэ играл основную роль в Афинском государстве. Его составляли 500 граждан, выделяемых на год по 50 от каждой филы. Поскольку деятельность булэ была постоянной, а плата за работу в нем небольшой (по 5 оболов в день), кандидатов не хватало. Для них были введены гражданские привилегии: освобождена от военной службы и судебный иммунитет. По окончании срока деятельности булэвты давали отчет народному собранию о своей персональной работе (но сам совет не был ответствен перед народным собранием).
В полномочия булэ прежде всего входила вся собственно правительственная деятельность: сношения с должностными лицами, послами, выдача приказов военачальникам, постановления об арестах, выдвижение обвинений против стратегов и магистратов; совет был как бы «стражем республики». Реально булэ был осью и законодательной, и исполнительной власти Афин. Он готовил декреты и другие законодательные акты, предлагаемые или поступившие для народного собрания (и без совета собрание не могло даже обсуждать новый закон), контролировал полномочия и деятельность магистратов, представлял Афинское государство в международных союзах. В исключительных случаях булэ мог брать всю полноту власти в государстве в свои руки.
Булэ осуществлял контроль за финансами государства, в том числе контролировал исчисление гражданского ценза. В булэ устанавливался список кандидатов для назначения в магистраты. Тем самым ему принадлежало решающее слово и в вопросе организации исполнительной власти. Наконец, булэ мог выносить и отдельные судебные постановления в случае нарушений установленного строя (до 501 г. до н. э. с наказанием в виде смертной казни, а после – только штрафов).
Для лучшей организации своей работы булэ подразделялся на части – коллегии пританов по 50 членов совета (обязательно с пропорциональным представительством от фил). Пританы осуществляли полномочия совета в назначенную им десятую часть года, сменяя друг друга по жребию. Помимо этого, булэ образовывал постоянные комиссии для контроля за деятельностью должностных лиц и реализации важнейших государственных дел: комиссию по контролю за доходами в собрании, комиссию арсеналов, по религиозным церемониям, по контролю за актами должностных лиц, комиссию по контролю государственных счетов.
Булэ был важнейшим устоем всеобщей афинской демократии: как только в тот или другой исторический момент стремления к олигархии или узурпации брали верх, полномочия и роль совета сразу же сокращались.
Народное собрание – экклезия было институтом важных государственно-политических решений. По традиции и по закону, в собрании могли принимать участие все полноправные граждане полиса, приписанные к дему (в V – IV вв. до н. э. таких насчитывалось 40-50 тыс.), старше 20 лет (после отбытия обязательной воинской службы). Реально, однако, для собрания установились две численные квоты: 1) большая – в 6 тыс. граждан, когда принимались наиболее ответственные решения; 2) малая – в 1/10 от цензового списка, когда принимались обычные решения собрания. В основном в экклезии участвовал афинский демос – ремесленники и торговцы, в меньшей степени – земледельцы Аттики.
Собрание было если не постоянным, то регулярно действующим институтом власти: созывали его 10 раз в год (в начале V в. до н. э.), а с конца V в. – не менее 40 раз. Не все собрания считались равнозначными, в том числе не любые решения можно было принимать на любом из собраний. Первые десять собраний года были главными, где решались вопросы организации власти и законодательства на будущий срок; например, только в 6-м собрании можно было ставить на решение вопрос об остракизме в отношении гражданина. Специальные собрания посвящались религиозным, административным, международным делам. Извещение о «повестке дня» должно было быть обнародовано не менее чем за 4 дня до созыва. По усмотрению булэ или магистратов могли быть и чрезвычайные собрания для решения военных дел. После реформ Перикла за участие в собраниях гражданам также полагалось вознаграждение (выгодное, естественно, только для малоимущей и бездельной части граждан). Созывались собрания на рыночной площади – агоре, позднее – на Фниксе (особом холме).
Собрание обладало обширными политическими, но не неограниченными полномочиями. Только в экклезии принимались решения о войне и мире, союзах, назначении представителей и послов, объявлении мобилизации и о числе призываемых ежегодно на воинскую службу. Здесь принимались финансовые законы, таможенные правила, осуществлялся общий финансовый контроль. Экклезия утверждала должностных лиц полиса, а 10 раз в году заслушивала их отчеты о своей деятельности, выражая доверие или недоверие им.
Номинально экклезия обладала высшей законодательной властью, но реально эти полномочия были существенно ограничены. Во-первых, по процедуре: проекты законов представлялись в собрание только из булэ, и даже если гражданин вносил произвольное предположение о законе (формально такое право было), проект следовало вначале обсудить в совете. Во-вторых, по содержанию: законы считались постоянными, и, для того чтобы отменить или изменить прежний закон, требовалась целая совокупность религиозных и политических обрядов (adeia). Собрание не обладало судебными полномочиями, оно могло только подвергнуть моральному осуждению. Правда, с 403 г. до н. э. вошла в практику особая процедура - ейсангелия, когда обвиненный в покушении на безопасность государства мог быть тут же и осужден при любом количестве присутствующих граждан.
Присутствие квалифицированного большинства в 6 тыс. граждан требовалось для решения трех вопросов: об остракизме, санкции на перемену законов и о передаче прав полиса новому магистрату. Собрание не связывало себя единым решением: могли быть и повторные голосования по тому же вопросу, отмена предыдущего голосования. Подача голосов осуществлялась поднятием рук, и только в особо важных случаях – баллотированием камешками (при остракизме – черепками-остраками).
Председательствовали на собрании пританы, они же и созывали его. В IV в. до н. э. председательствовать стали члены совета, не находящиеся в данный момент при исполнении обязанностей пританов. Несколько смягчились требования к принятию новых законов: обвинение в незаконности должно быть обосновано в судебном порядке, для предварительного решения вопроса о почине закона организовалась коллегия номофетов (из членов гэлиэи).

Должностные лица.

Еще одним принципом афинской демократии была жесткая подчиненность должностных лиц полиса органам народовластия. Все должностные лица (магистраты) не обладали собственной, хотя бы на основе законов, властью: их полномочия всецело определялись решениями народного собрания и могли быть либо расширены, либо еще более ограничены против традици. Магистраты обязывались исполнять решения совета или собрания, имея только собственную сферу деятельности. В образовании магистратур обеспечивалось чуть ли не математически выдержанное равенство демов и фил; органы территориального самоуправления сохраняли свой контроль за их деятельностью. Наконец, все магистратуры были срочными – не более чем на один год, и переизбрания запрещались. Еще одной чертой афинской исполнительной власти была жесткая коллегиальность магистратов: почти каждый из должностных лиц любого уровня имел до 10 равноправных ему коллег.
Кандидатов в должностные лица выдвигали на собраниях самоуправлений – в демах или филах. Утверждение в должности происходило на народном собрании, однако в большинстве случаев роль экклезии была своеобразной: магистратов либо определяли жребием, либо избирали путем открытого голосования; демократические круги Афин предпочитали жребий. Отбор подходящих кандидатов в большей степени поэтому зависел от предвыборной проверки – докимасии, которую проводил булэ или по его поручению специальные коллегии. Кандидат в магистраты должен был быть «годным» с точки зрения отсутствия телесных недостатков, полноправного гражданства, быть приписанным к определенному дему, участвовать в культе Аполлона, чтить могилы предков. Будучи избранным, магистрат получал некоторые привилегии: право на почетное место в театре, на церемониях, на время магистратуры освобождался от частных к нему исков. Вместе с тем ему запрещалось покидать страну, делать завещания, дарения, он обязан был отчитываться перед органами народовластия.
Магистратуры в основном разделялись на 3 категории. Первую составляли архонты (которые уже не имели персональных званий и прав); они исполняли поручения булэ по поддержанию государственного порядка, имели право помилования, наказания, задержания граждан и неграждан Афин. Вторую составляли многочисленные и различные эпимелеты с самыми разными обязанностями, главным образом в качестве помощников других должностных лиц, а также финансовые чиновники. Третью, низшую группу составляли подчиненные – ипереты (писцы, регистраторы, судебные исполнители); особенностью афинской демократии было то, что этот разряд должностей поручался не столько гражданам, сколько рабам или освобожденным. Рабы-тохотаи выполняли и основные полицейские функции в полисе.
Особую категорию должностных лиц составляли стратеги – в числе десяти, которым поручалось военное управление и командование. Эта должность не была оплачиваемой и поручалась только богатым и видным гражданам; в стратеги могли переизбирать (так, Перикл был стратегом 15 лет). Обязанности между стратегами распределяло народное собрание, но нередко в чрезвычайном порядке все государственные дела вручались одному, который получал звание стратега-автократора.

Финансовая система.

Политическая мощь Афин основывалась в том числе на весьма развитой финансовой системе, которая впервые здесь обрела значение особой отрасли государственного управления.
Узаконенной обязанности граждан уплачивать налоги в казну в Афинах не было: гражданин был вправе отказаться от уплаты налогов, которая составляла более предмет моральной добродетели. Финансы государства складывались из: 1) доходов от разработки общеафинских рудников, копей, от чеканки монеты; 2) прямого налога, который обязаны были уплачивать неграждане Аттики – метойки и освобожденные, причем и мужчины, и женщины (в половинном размере); 3) косвенных налогов, к которым относились таможенные 2%-ные сборы, рыночные, с продаж; их уплачивали все участники оборота. Помимо основных, с 428 г. до н. э. был введен (4) особый налог эйсфора, который обязаны были уплачивать и граждане, и метойки с имущества, превышающего стоимость в 1 тыс. драхм, а с 413 г. – торговый налог (5) эйкоста, которым облагались все товары, перемещавшиеся в рамках Афинского союза (по 5%) и вывозимые через Босфор (по 10%). В 378 г. до н. э. в ходе очередной реформы усилилась роль подоходного обложения всех граждан. Большее значение для граждан имели прямые натуральные обязанности – литургии, важнейшими из которых были: взносы на театральный хор, на обучение юношества, на организацию священных посольств на общегреческие празднества. Сохранялись древние повинности по постройке за свой счет кораблей (триерархия), пополнению арсеналов полиса.
Общий контроль за финансами осуществлял булэ, назначавший для этого 10 специальных магистратов – полетов; они вели счета, осуществляли государственные расходы. Сбором доходов ведали совершенно другие магистраты – аподекты, также в числе 10; в их наблюдении была государственная казна. Афины располагали десятью сокровищницами, которые поочередно могли 6ыть использованы для расходов; особая сокровищница богини Афины использовалась только на основании особого закона.

Суды в системе народовластия.

Афинская демократия воплощалась народовластия не только в собственно политическом народовластии. На основе прямого волеизъявления народа-демоса строилась и судебная система государства.
Важнейшим институтом судебной организации было особое судебное собрание - гелиэйя (нередко ее неправильно называют судом присяжных). Гелиэйя не была в прямом смысле судебным органом, это была форма привлечения афинских граждан к участию в суде и в судебном контроле за органами власти и управления (в этом и был смысл реформы Солона, при котором якобы сформировался институт гелиэйи). Гелиэйю составляли 6 тыс. граждан (т.е. квалифицированное политическое большинство), выдвигаемых ежегодно от демов и назначаемых жребием. Единственным условием был повышенный возрастной ценз в 30 лет. Далее корпус гелиэйи разделялся на 10 коллегий (по 500 судей и по 100 запасных) с учетом строгого представительства фил. Заседали коллегии регулярно, причем позднее сложилась некоторая специализация коллегий по отдельным отраслям судебного контроля.
Гелиэйя была и собственно судебной инстанцией, где решались уголовные и, в меньшей степени, гражданские дела по частным искам, и органом конституционного надзора за деятельностью народного собрания и должностных лиц. В ней проходила процедура докимасии должностных лиц в предварительном порядке, могли заслушиваться отчеты должностных лиц, если вставал в общей форме вопрос о преследовании их за злоупотребления. Гелиэйя была второй инстанцией, где рассматривались жалобы на решения других судов (кроме религиозных вопросов), особенно политические обвинения. И самое важное, здесь проходила процедура проверки законопроектов на их соответствие традиции и прежнему законодательству по иску граждан либо в порядке деятельности коллегии номофетов. Гелиэйя была вправе осуждать, в случае преступлений, и на изгнание и на смертную казнь. Особенностью полномочий этого учреждения было то, что они носили по сути верховный характер: решение гелиэйи не могло быть ни обжаловано, ни приостановлено (даже священным вмешательством); она не была подконтрольна никаким другим институтам народовластия.
Традиционным судебным органом оставался ареопаг. Ему были подсудны в основном религиозные дела, а также преступления, связанные с нарушениями священных устоев государства (в частности, дела о предумышленных убийствах, посягательствах на семейные и родовые отношения, неповиновении должностным лицам). Помимо суда, ареопаг сохранил и некоторые управленческие функции в отношении общенародных священных имуществ, организации культов, в сношениях религиозного характера с другими греческими государствами.
Количественно основная масса судебных дел, а также все судебные дела, возникавшие с участием неполноправных граждан или неграждан Афин, находилась в компетенции специальных судебных установлений: а) коллегии 51 эфета, образованной Драконтом в 521 г. до н. э. для рассмотрения главным образом дел уголовных и связанных с причинением ущерба личности; б) коллегии одиннадцати, созданной для нарушителей общественного порядка, захваченных полицией (ночных воров, грабителей, профессиональных преступников); и в) коллегии диэтетов, где слушались дела по имущественным спорам, выходившим за пределы компетенции самоуправления демов и фил.
Все судебные органы (кроме ареопага) были регулярно обновляемыми и находились под постоянным контролем низового самоуправления как по своему составу, так и по процедуре разбора дел – преимущественно публичной.

Деформация Афинской демократии.

Неудачная для Афин Пелопоннесская война со Спартой (431 – 404 гг. до н. э.) не только положила начало медленной, но неуклонной деформации государственных институтов афинской демократии, но и стала одним из самых важных факторов этой деформации, вызвав к жизни усиление полномочий военных руководителей, централизованных управленческих коллегий.
В 411 г. до н. э. политические противоречия в афинском обществе вызвали новый олигархический переворот – у власти стали коллегия 30 и новосозданный Совет 400. Были ликвидированы важнейшие гарантии неизменности государственного строя, сложившиеся при Перикле: право на иск по поводу внезаконности нового законопроекта и плата за исполнение государственных должностей. Сокращен состав народного собрания путем введения имущественного ценза для участия в нем. Насильственно был распущен булэ. Вскоре демократия возобладала, хотя новые тенденции были важным симптомом эволюции.
Второй попыткой выйти из политических трудностей путем разгрома демократии стала тирания 30-ти, установленная после очередного переворота в 404 г. до н. э. Политические права сохранили только 1 тыс. граждан с высоким имущественным цензом, была уничтожена гелиэйя. Тирания не могла найти опоры в собственном населении, и для ее поддержки победившая Спарта предоставила свои вооруженные отряды. После народного возмущения спартанцы были изгнаны, а вместе с ними и новые правители. Прежний демократический порядок восстановился частично, значительно сократились возможности контролировать деятельность должностных лиц, уменьшились финансовые возможности демократических учреждений, снизились налоги.
В период постепенной деформации демократии наглядно выявилась ее конституционная слабость: отсутствие системы развитого законодательства (афоризмом перикловской эпохи было: «Лучше добрые граждане и плохие законы, нежели плохие граждане и добрые законы»). Учреждения весили столько, сколько значили влиявшие на них люди. В период упадка достаточно было личности великого оратора Демосфена (IV в. до н. э.), чтобы вызвать к жизни прежние ценности народовластия. Но стоило городу изгнать его, и афинскую демократию стали раздирать сословные противоречия, сокрушившие Афины изнутри и сделавшие их легкой добычей набравшей силу на севере Эллады новой Македонской державы.

Полис и демократия

Само слово демократия (demokrateia – правление демоса) было неизвестно в период расцвета тех принципов и учреждений, которые связываются с ним. Демократией стал обозначать определенный тип государственного устройства только Аристотель в IV в. до н. э. и делал он это далеко не с благожелательным отношением к такому устройству (политию, смешение разных типов организации власти, считал он более устойчивой). Главной ценностью политических установлений периода афинской демократии был полис, полисная организация, особая совокупность институтов.
Полис – это, с точки зрения государственной организации, не территория, а сообщество людей, причисленных к нему; поэтому вовсе не нарушало идей народовластия, что далеко не все жители Аттики участвовали в государственной деятельности (в V в. до н. э. примерно 2/5 жителей были гражданами, 1/5 – метойками, 2/5 – рабами). Полис – верховная ценность и власть, единственный суверен; если интерес города меняется, он может разорвать договор, снять с себя обязательства – право подчинено авторитаризму города.
Внутри города – хозяин его демос; все органы управления, все должностные лица только получают полномочия от демоса и контролируются законом. Периодическая смена должностных лиц считалась едва ли не главным оплотом народовластия и свободы его граждан: «Свободен город, народ у власти, выборных сменяет он каждый год, богатству преимуществ здесь не дают: права у бедных те же»*.

Основными принципами свободного государственного устройства считались исономия (равенство перед законом) и исегориа (равенство в праве голоса). Собственно этими двумя началами и ограничивалось понимание демократии в античной Греции. Равенство в политических правах должно опираться на особый статус гражданина, который может как-то противостоять всему сообществу. В Афинах до известной степени гарантиями такого статуса были признанная священной неприкосновенность жилища (каждый суверенен в своем доме, и никто из должностных лиц не вправе входить туда, устанавливать домашние порядки) и право эфесии – сопротивления противостоящим его интересам решениям магистратов. Граждане имели безусловное право участия в основных институтах власти и контроля за должностными лицами, причем построены они были так, что на жизни одного поколения практически каждый полноправный гражданин (если не было уж исключительных обстоятельств) непременно хоть раз участвовал в совете, в гелиэйе, в деятельности магистратов.
Демократическое государственное устройство полиса не было гарантией от стремления к империализму, политической гегемонии над другими государствами. В 446-433 гг. до н. э. оформился Афинский морской союз, куда вошли почти все государства Греции (кроме Спарты). В союзе сохранили автономию только три прежних полиса, для остальных государств афинская экклезия стала органом политической власти. Финансовое ограбление соседей сопровождало демократию и даже укрепляло ее власть.

§ 11. Правовая политика и законодательство афинской демократии

Социально-правовой строй.
В социальном отношении греческая демократия основывалась на глубинном неравенстве населения, и полисный строй не только допускал, но и прямо предполагал наличие сословных разграничений между отдельными слоями жителей.
Право в разной мере обязывало своими требованиями сословия, становясь для одних правом-привилегией, для других – формой закрепления социальной униженности.
Афинское общество периода расцвета демократии распадалось на минимум четыре категории населения, различавшиеся по своей правоспособности и правовым возможностям в имущественной и бытовой сфере.
Наиболее полной правоспособностью обладали афинские граждане (аналогичная категория гражданства была и во всех других полисах Эллады). По закону 451 г. до н. э. гражданином мог считаться афинянин, рожденный от состоявших в законном браке родителей, каждый из которых был афинским гражданином. По наступлении совершеннолетия (в 18 лет для юношей) производилась запись нового гражданина во фратрию и в филу (согласно демовым спискам и по желанию; некоторые особо почетные фратрии и филы были закрытыми, т. е. только для собственных детей). После этого наступала возможность пользоваться предусмотренными законами правами. Юноши в течение двух лет (с 18 до 20) обязаны были пройти военную службу. Только после службы граждане имели право присутствовать в народном собрании. Гражданские списки велись органами самоуправления – демотами; общий контроль осуществлял булэ. За каждым оставалось право оспорить неправильную, с его точки зрения, запись о гражданстве. При Солоне вошло в практику предоставление гражданства путем натурализации (обживания) выходцам из других греческих полисов, но достаточно быстро это прекратилось. Афинский полис стал замкнутым, гражданство в нем – врожденной привилегией.
Права гражданства проявлялись прежде всего в политической сфере, т. е. в возможности участвовать в деятельности органов власти, управления и суда. В коммерческом обороте, в сделках оно почти не давало преимуществ. Гражданин имел право на место в общественном театре, на религиозных церемониях, право на выдачи в особых случаях из общественных фондов. Помимо воинской, афинские граждане несли натуральные и денежные (налоговые) обязательства перед полисом (см. § 10).
В рамках полисной организации афинские граждане были практически равными. Имущественные цензы, установленные Солоном для исторических категорий свободного населения, имели значение для записи в тот или иной род воинской службы и для доступа в число магистратов. Самая низшая имущественная категория – феты – находилась вместе с тем в политически приниженном положении: они не могли назначаться в должностные лица (хотя в V в. их число составляло от 2/3 до 1/2 всего населения полиса). Даже после демократических реформ сохранилось привилегированное положение родовой аристократии: патриархальная власть в отношении членов фратрий, только они могли совершать жертвоприношения.
Вхождение афинянина в число граждан было обставлено особой правовой процедурой – епитимией. За совершенные против полиса преступления, религиозные или семейные проступки граждане могли подвергнуться и пожизненной атимии – лишению прав гражданства без изгнания. Наиболее часто атимия была следствием проявленной в бою трусости, лжесвидетельства, растраты общественных средств, подкупа в отношении должностных лиц. Атимия выражалась в лишении прав доступа на рынок, в святилище, конечно же, в органы власти. Кроме полной, могла быть и частичная атимия – лишение части прав (например, вчинять иски).
Категорией свободного, но неполноправного населения были метойки (метэки). Обычно эти были натурализовавшиеся выходцы из других полисов, их потомки. Метойки также вписывались в демовые списки, это служило основанием для государственного их налогообложения. Однако прав самоуправления они в полной мере не получали (по-видимому, их интересы выражали покровители из числа родовой знати). В отличие от полноправных граждан метойки не имели прав на получение земель из общественных фондов, не приписывались к клерухиям (что давало право на землю в новоприобретенных областях или завоеванных). Они не могли вступать в полноценный, с точки зрения закона, брак даже с афинянами. В филы и фратрии они не записывались, не принимали участия в полисных праздниках и театральных представлениях, не могли участвовать в спортивных состязаниях (Олимпиадах). Очень редко они призывались свидетелями в суды. Сами метойки были подсудны не обычным судам, а должностному лицу – архонту-полемарху. Хотя метойки и обладали правами на полную охрану законом их личности и имущества, преступления в отношении их расценивались как менее важные: так, за убийство метойка полагалась не смертная казнь, а каторжные работы.
Особую категорию населения Афин составляли иностранцы, те, кто жили постоянно в полисе, но не были приписаны к демам. Они имели все права в коммерческом обороте, пользовались защитой властей и права, но не несли никаких гражданских обязанностей (кроме уплаты торговых сборов и налогов) и тем более не имели политических прав. Иностранцы могли получать индивидуальные привилегии (за оказанные услуги полису, из уважения к богатству или известности): право владеть землей, но в меньшем, чем афиняне, размере, доступом в театр и т. п.
Значительная часть населения полиса была на положении рабов. Рабами становились: (1) по рождению, (2) по приговору суда в отношении неблагодарного метойка или вольноотпущенника, (3) захваченные в плен. Рабы могли принадлежать как полису, так и частным лицам (к IV в. до н. э. большинство афинских граждан обладало 3-4 рабами). Использовались рабы, как правило, в домашнем хозяйстве или как специалисты (в земледельческом или ремесленном производстве их практически не было); раб в Афинах был достаточно дорог – цена доходила до размеров годовой платы ремесленника. Хозяин не имел права распоряжаться жизнью или смертью раба, перепродажа в чужие руки также не была совершенно свободной. Раба можно было наказывать, однако ни в коем случае не злоупотребляя этим; в ограниченной степени раб сохранял право даже на защиту своей личной чести. В суде раб мог представать только по требованию гелиэйи при рассмотрении обвинений в политических преступлениях, показания в этих случаях брались обязательно под пыткой. Публичные (государственные) рабы были главным образом заняты на общественных ремесленных работах (эргатаи), на полицейской службе (тохотаи), в качестве помощников писцов и администраторов в разных конторах (гипетаи).

Семейный уклад.

Статус афинского гражданина был неразрывен с особым положением семье. И афинское право, и традиционный уклад (последнее в большей степени) поддерживали сохранение патриархальной власти отца семейства над домочадцами. Дом в афинском полисе вообще представлял особое качество: это было не только жилище, но и священное место, гарантия прав афинского гражданина. Неполноправному жителю, иностранцу запрещалось вступать под крышу дома афинянина; не разрешалось, без согласия гражданина, входить туда магистрату, судебному исполнителю. К семейству афинянина относились его жена, дети и рабы; все они в одинаковой мере состояли под патриархальной властью главы дома. Власть эта была сродни прежней родовой власти басилевса (откуда и вела свое происхождение): глава дома был и опекун, и заступник членов семьи, и жрец домашних богов, и представитель домочадцев в суде.
Брак в Афинах считался нравственным долгом гражданина, хотя никаких правовых стеснений для одиноких не было. В идеале брак был моногамным. Однако полноправному гражданину дозволялось (и даже полагалось) иметь гражданскую наложницу, при условии, что она содержалась не в семейном доме. Это не могло быть предметом правовых претензий ни со стороны жены, ни со стороны ее бывшей семьи. Согласия, и даже вообще желания женщины на вступление в брак не требовалось; заключение семейного союза было родом сделки между будущим мужем и семьей невесты. Женщина всегда считалась состоящей под патриархальной властью мужа, отца или сыновей; однако проявления этой власти в ее отношении не были значительными. Право на развод первоначально оформилось только для мужчины, и то при наличии веских причин (бесплодие жены в течение длительного времени, фактический разрыв семейных отношений).
В имущественном отношении женщина в афинской семье сохранила некоторую самостоятельность. У нее могла быть своя собственность. Однако в целом афинское право не признавало общности семейного имущества, поэтому прав на наследство женщина не имела (это относилось и к дочерям: они могли претендовать только на получение приданого из семейного имущества).
Патриархальная власть отца семейства в отношении своих детей была более религиозно-нравственной по содержанию; в правовом отношении она была существенно ограничена уже с VI в. до н. э. Отец был обязан воспитать сына, дать ему необходимое и требуемое гражданское образование (в публичных школах), он не мог лишить сына наследства без очень веских причин, рассмотренных в местном самоуправлении или даже в суде. Правда, сохранялась возможность вообще отказаться от сына при наличии к тому оснований. С наступлением гражданского совершеннолетия (в 18 лет) сын полностью выходил из-под власти отца. Обязанности по отношению к родителям сын должен был выполнять только если получил воспитание, обучение ремеслу и т. п.

Регулирование имущественных и торговых отношений.

Несмотря на высокое развитие торговой экономики, коммерческих связей в афинском обществе, политика демократии (возможно, именно потому, что стремилась удовлетворить социальный интерес большинства) пыталась сдержать развитие собственнических отношений, сохраняя высокую степень государственного регулирования. Это регулирование было одновременно и покровительством государства в отношении коммерческого оборота, и его регламентацией в интересах социальной стабильности. Но сама по себе стабильность была часто только сохранением социально-правовых пережитков догосударственного быта.
Торговое право Афин в наибольшей степени было обусловлено общими интересами полисной организации. Рынки и торговля находились под защитой государственной власти. Как общее правило, доступ на рынки имели все свободные жители, включая иностранцев; в качестве покупателей могли выступать и рабы. Но для граждан полиса предусматривалось право доступа на рынок, которого при определенных условиях они могли быть лишены властью (в отношении других категорий администрация, по-видимому, была вольна). Иностранцы пользовались в торговых делах помощью специальных администраторов-покровителей – проксенов. Исполнительные власти контролировали меры и вес, законность хождения и приема денег. Цены были фиксированными на определенный период. Предполагалось, что законом вправе быть установлены разного рода ограничения на ввоз и вывоз товаров: так, одним из постановлений Солона был запрещен вывоз из Афинского государства любых продуктов питания, кроме оливкового масла. Торговые сделки должны были заключаться только письменно (это не относилось к рыночной торговле); споры по торговым делам решались специальными судьями.
Основное место в афинской торговле занимала морская, при помощи кораблей. Такая торговля была практически невозможна (за редчайшими исключениями) для единоличных предпринимателей. Поэтому довольно рано возникли специфические формы правовой организации морской коммерции. Для ведения ее заключалось специальное корабельное товарищество сроком не более чем на год. Товарищество заключали купец как основной организатор торгового предприятия, владелец корабля-арматор (как правило, он же шкипер), а также другие товарищи-участники. Арматору в любом случае полагалось не менее 30% прибыли. Договор корабельного товарищества был очень своеобразным: он включал обязанности и по сохранности груза, и по его доставке, и даже элементы как бы страхования возможных потерь арматора в случае потери судна (возможные убытки других товарищей были безразличны) .
Вещное право также значительно сдерживалось в своих формах регулирующей ролью государства. Предполагалось, что не все вообще вещи могут быть в частном обладании: улицы, площади, гавани, общественные реки, священные вещи могли быть только в общегосударственном владении. Право собственности на землю было неразрывно с политическими правами: оно могло быть только у членов полиса; более мягкими были требования в отношении собственности на новых землях – в составе так называемых клерухий. Полис мог и лишить этого права. Отдельно от земельной собственности рассматривалось в праве владение садами и виноградниками – они могли принадлежать и негражданам Афин. Право на застройку земли в поселениях представляло предмет самостоятельного регулирования; и могло быть так, что земля принадлежала одному, а право использования поверхности фактически было у другого. Собственность вообще понималась преимущественно как право на доходы или продукты, приносимые вещью, и как возможность произвольно совершать с вещью сделки по усмотрению.
В афинском праве впервые оформился особый институт, связанный с закладом земли или другой недвижимости, – ипотека. Кредитор предоставлял владельцу земли заем под условием перехода к нему в дальнейшем, при невозврате займа, этой земли; при том, что до истечения срока обязательства земля оставалась в обладании и пользовании должника. Этот вид сделки был максимально распространен в Афинах и даже порождал социально-политические проблемы отношений богатых кредиторов и должников в общегосударственном масштабе. За кредитором оставались большие права: он мог без участия государственных органов при невозврате долга прямо вступить во владение заложенной землей. Эта сделка, как и большинство других, должна была оформляться письменно. В Афинах ранее многих других правовых систем сложилось требование составлять специальные документы о сделках, которые не просто свидетельствовали факт сделки, а были обязательной формой их заключения: расписки – синграфы и специальные записи в книгах – хеирографы. Сделка вообще считалась действительной с момента достижения ее участниками согласия об основных (не обязательно во всех деталях) положениях сделки, хотя бы никаких реальных действий стороны еще не произвели.

Развитие законодательства.

Афинское право сложилось в значительной степени на основании традиций, правовых обычаев и только потом уже законодательства. Законы далеко не охватывали все области имущественных или межличностных отношений. Поэтому специально предусматривалось, что «вопросы, относительно которых нет законов, следует разрешать по соображениям наибольшей справедливости».
Сведений о древнейших афинских законах не сохранилось. Знаменитый судебный оратор IV в. до н. э. Демосфен в одной из речей упомянул о законах легендарного правителя Тесея, которые якобы были выбиты на камне. Однако если какие-то изустные постановления в архаический и даже еще додорийский период и существовали, они касались только религиозных вопросов: празднеств, обрядов и т. п.
Первым историческим законодателем Афин был тиран Драконт. Законы Драконта (около 621 г. до н. э.) были посвящены главным образом новой организации суда, наказаниям за разные нарушения священного и общественного уклада; в социально-правовом смысле они стремились сдержать распространение имущественного неравенства – и в этом отношении вполне походили на законы первых древневосточных правителей. Законы эти отменили любые привилегии, в том числе родовой знати, в сфере уголовного наказания.
Практически за любое преступление, за любую в частности кражу, даже кражу овощей с огорода, Драконт предписал казнить смертью. Предусматривалось наказание за убийство раба. «Когда Драконта спросили, почему он за большую часть преступлений назначил смертную казнь, он, как говорят, отвечал, что мелкие преступления, по его мнению, заслуживают этого наказания, а для крупных он не нашел большего»*. Только за посягательства на неприкосновенность личности мог быть назначен штраф. Преступление было нанесением обиды не только самому потерпевшему, но и всему его роду – поэтому жалобы в суд могли подавать как потерпевшие, так и их родственники. Законы предусматривали возможность примирения преступника с родными убитого или с тем, кому был причинен ущерб; из этой возможности появляется компенсация, устанавливаемая по соглашению сторон (или в скоте, или в деньгах), – весьма своеобразный институт догосударственного афинского права.

По преданию, законы Драконта (за исключением тех, что были посвящены наказаниям за убийства и тяжкие преступления) были отменены Солоном в начале VI в. до н. э., который сам, в свою очередь, составил новое обширное законодательство, посвященное уже очень многим вопросам жизни афинского общества.
Законы Солона (после 594 г. до н. э.), по-видимому, были записью не только обычного права и религиозных постановлений, но и перенесением в Афины некоторых законов других греческих полисов и даже Египта. Законы были выбиты на деревянных досках (числом не менее 16-ти) и выставлены в пританее. По указанию законодателя, следовать им афиняне должны были не менее ста лет (к IV в. до н. э. по крайней мере уважительное отношение к этим законам еще сохранялось).
Предметом особого внимания Солонова законодательства было охранение семьи, и в связи с этим существенно выправилось положение женщин в полисе. Запрещалось продавать из семьи дочерей и сестер, если только они не совершали нарушений против морали и семейных устоев. Брак должен служить продолжению рода, деторождению, а не удовлетворению корыстных или иных недостойных стремлений. Поэтому вводились возрастные ограничения, особенно в тех случаях, когда женщины, воспользовавшись условным браком, стремились выйти из-под власти своих сыновей. Запрещалось приносить мужу большое приданое (кроме личных вещей). Чтобы не заключались мнимые или фиктивные браки с дочерьми богатых родов только ради обогащения (по наследству), вводилось требование, обязывающее мужа «богатой сироты» к сожительству с нею. Причем если формальный супруг отказывался это делать или был не способен к сожительству, то и женщине разрешалось взять официального сожителя из числа родственников супруга.
Сохранение общественной морали и спокойствия было, пожалуй, вторым по важности предметом законов Солона. Запрещалось дурно говорить об умершем, равно как и порочить живого – впредь это рассматривалось как оскорбление личной чести и наказывалось штрафами (в пользу как семьи потерпевшего, так и казны). Вводились ограничения на излишние роскошества и вообще на проявления всякой нарочитости, нескромности (например, на излишние причитания женщин на похоронах – обычай, видимо, перешедший из Египта и крито-микенской культуры). Прелюбодеяние в семье рассматривалось как преступление: мужу дозволялось убить застигнутого любовника жены. Однако как общественный институт гетеризм не преследовался, запрещалось только профессиональное сводничество. Тяжелый штраф полагался за изнасилование женщины, которое рассматривалось также как покушение не на личность, а на общественную мораль.
Законы содержали постановления, регулировавшие имущественные отношения в рамках соседского права. Были установлены взаимные обязательства сажать деревья на определенном расстоянии, чтобы они не мешали друг другу. При копании ям, канав следовало отступать от соседнего владения на достаточное расстояние. Пчельники одного хозяина от других должны были быть удалены не менее чем на 300 футов. Чтобы предотвратить взаимные обманы и споры граждан, законом устанавливались предельные цены на жертвенных животных (также сходно с древневосточными законами). Урегулировался порядок претензий в случае нападения домашних животных на человека.
Солон впервые ввел в афинское право возможность завещания на свое имущество, «сделал имущество действительной собственностью владельца». Однако это право было и существенно ограничено требованиями не быть под влиянием болезни, в удрученном состоянии или под воздействием женщин. Здесь, в частности, выразилась та особенность древнего правового мировоззрения, согласно которой нет особой разницы между убеждением, вредным по последствиям, и нарочитым обманом или принуждением: главное – реальный вред для человека и семьи.

Закон и право.

Особенности содержания афинских законов, их сосредоточенность на своего рода общинно-полисных ценностях имели своим основанием особое, неполитическое общее понимание Закона и Права. Закон служит не государственной власти, а выражает нравственно-обязательный порядок – в этом его содержание, в этом и предназначение.
Право могло быть двух родов, согласно общегреческому представлению. Как широкое понятие – Themis – это воплощение воли богов; оно именно присутствует в природе, пронизывает собою угодный богам общественный порядок. Такому понятию должны соответствовать между собою отношения между народами, между разными слоями населения в полисе, отношения между властвующими и подвластными, отношения в роде и семье. Как более конкретное понятие – Dike – это и собственно юридическая норма, и вместе с тем моральное предписание о добродетели. Чисто юридического представления о законах, о праве в Древней Элладе не существовало: право и законы одновременно обозначали и справедливость с точки зрения религиозной и полисной морали.
Юридическое предписание, закон – только приложение требований всемирного порядка. Выражены эти предписания могут быть в нескольких видах. Первый – ретра – взаимное обещание, например, законодателя и народа, двух родов по отношению друг к другу, двух народов; этот закон имеет фундаментальное значение и не может быть ни отменен, ни переменен. Второй – themos – глобальное правило, установление какого-то определенного свойства (о браке, о государстве, о значении какого-то лица); такой смысл имели большинство конкретных предписаний, установленных Дракон том или Солоном. Третий – псефисма – индивидуальное решение, клятва, законодательный акт, принятый органами полисного народовластия. Главная задача этого вида – регламентация деятельности магистратов, чтобы они не нарушали прав граждан. Однако преклонения перед законами, безусловного предпочтения их другим формам права в греческом правосознании не было: закон – только один из путей к наилучшему порядку и не всегда самый совершенный: «И только вследствие того обстоятельства, что решение одних вопросов может быть подведено под законы, а других не может, приходится недоумевать и исследовать, что предпочтительнее: господство ли наилучшего закона или господство наилучшего мужа, – так как вопросы, обычно требующие обсуждения, не могут быть заранее решены законом» *.

§ 12. Государство и право эллинистического мира

В первой половине IV в до н. э. государства Эллады вступили в полосу длительного социального кризиса. Кризисное состояние обнаружила и сама полисная государственная организация: в ее рамках оказалось невозможным примирить политические противоречия и стремления разнородных общественных сил новой эпохи. В условиях постоянного военного соперничества между крупнейшими греческими полисами обозначилось стремление к федеративным и полуфедеративным союзам – организация таких образований уже по природе не могла быть построенной на принципах полисного народовластия. Исторические попытки отдельных государств, прежде всего Спарты, сохранить полисный, с пережитками раннегосударственных начал строй стали явным, и даже политически вредным анахронизмом: это вызывало повышенный уровень военной агрессивности по отношению к своим соседям. Новый путь государственного развития сложился с возвышением нового государства – Македонии.

Образование Македонской державы.

С середины IV в. до н. э. основную роль в Элладе и во всем Восточном Средиземноморье начало играть Македонское государство, образовавшееся на севере Балканского полуострова. Переход от протогосударства к ранней государственности в Македонии пришелся на VI – V в. до н. э., это было время и объединения отдельных областей-царств (организованных политически по типичному для ранней Греции образцу – см. выше, § 9.1) в относительно централизованное государство, подчиненное власти единого монарха. Военное, политическое и культурное укрепление Македонии в особенности пришлось на правление царя Архелая (конец V в. до н. э.), при котором отчетливо проявились сложившиеся особенности нового государства: формирование на основе ранней государственности не государства-полиса с той или иной формой народовластия, а военной монархии с сильной единоличной властью. Исторически закономерным стало и то, что такое государство подобно империям Востока сразу обнаружило стремление к гегемонии над соседями (см. § 4.3).
Возвышению Македонского государства во второй половине IV в. до н. э. способствовали два исторически случайных обстоятельства: захват богатых золотых россыпей и преимущество в военном искусстве, в принципах боевого строения войск и ведения боя; на том уровне социально-политического развития греческого мира и при общей малочисленности населения полисов этого было вполне достаточно для экономической и военной победы. В правление царя Филиппа II (сер. IV в. до н. э.) были проведены важные военные и финансовые реформы. Тогда же Македония стала по сути наследственной монархией, где аристократический совет и формально существующее народное собрание (точнее, собрание воинов) были полностью подчинены царской власти; монархия присвоила себе и законодательные полномочия. На протяжении третьей четверти IV в. до н. э. Македония постепенно, то военным путем, то военно-политическим давлением, то используя внутреннюю рознь среди греческих полисов и опираясь на промакедонские политические круги военной олигархии, подчинила себе практически все города-государства тогдашней Греции. В 338 г. до н. э. после победы над войсками общегреческой коалиции при Херонее была признана политическая гегемония (руководство) Македонии. В 331 г. до н. э. последним подчинилось Спартанское государство. В общем внутренняя государственная организация греческих полисов была сохранена, но некоторые политические полномочия их были сокращены и переданы царю Македонии и новым общегреческим политическим институтам.
Коринфский конгресс 337 г. до н. э., оформивший новое государственно-политическое единство Греции вокруг Македонии, вынес решение и об общем военном походе против исторического врага греческих полисов – Персидской державы, которая, помимо прочего, притягивала к себе внимание своими неисчислимыми богатствами.
Военный разгром и завоевание огромной Персидской державы, занимавшей к тому времени Ближний и частично Средний Восток, стали основным историческим делом преемника и сына царя Филиппа – знаменитого полководца древности Александра Македонского. В годы его правления – 336-323 гг. до н. э. – гегемония Македонии была распространена на Восточное Средиземноморье, Малую Азию, Месопотамию, Восточный Иран. В 331 г. до н. э. в новую империю влился Египет, где был основан названный в честь завоевателя огромный город – Александрия; уже к концу века он стал одним из торговых и культурных центров новообразующегося греко-восточного мира. В конце правления Александра македонская армия и поддерживавшие ее войска подвластных народов предприняли даже поход на государства Индии, окончившийся, однако, только частичной удачей (см. выше, § 5.1).
В результате завоеваний сформировалось огромная Македонская держава, охватившая значительную часть территории всего тогдашнего мира и, безусловно, всю наиболее в государственном и культурном отношении развитую его часть. Земли, вошедшие в состав державы, обладали древнейшими собственными государственными традициями, сложившейся социальной организацией. В составе Македонской державы они сохранили свою социальную и государственную обособленность, признав военную и политическую гегемонию Македонии и стоявшего за нею греческого союза, а также власть единой монархии. Политическая гегемония стала основой широкого и длительного, пережившего Македонскую державу, экономического, политического и культурного влияния Греции на страны и народы Ближнего и Среднего Востока; в результате такого взаимного влияния сформировался особый социально-культурный мир эллинизма (как его стали называть в науке с сер. XIX в.). В государственной и правовой сфере эллинизм также сформировал особый уклад, в котором традиции полисной организации греческого мира переплелись с традициями восточной монархии времени ее расцвета, а все вместе – с особенностями, присущими военной империи, не опиравшейся на национальное или культурное единство.

Государственный строй империи.

В государственно-политическом отношении сложившаяся только за счет военных удач македонской армии держава представляла собой империю, объединившую под единой государственной властью самые разные народы, государства и полугосударства. Македонская держава была третьей в истории древности (после Ассирийской и Персидской) империей, и точно так же главной осью имперской государственности в ней была сверхцентрализованная власть правителя в опоре на военную организацию. В отношении ее государственного уклада Македонская монархия представляла сочетание традиционной древневосточной монархии с сохранением полисной организации и самоуправления отдельных территорий.
Номинально власть и управление империей находились в руках царя. Он был главой объединенных армий, он назначал правителей на места, он создавал по своему усмотрению аппарат управления империей, назначал на высшие (и любые иные) должности чиновников-управителей, он же определял размер и формы финансовых сборов с подвластного населения, государственные повинности и т. п. (Верховенство власти царя было именно номинальным, поскольку в условиях древности и огромной территории империи реально управлять ею из единого центра было невозможно.) В отличие от древневосточной монархии и тем более от греческого уклада ранней монархии в империи царь присвоил себе и права законодателя. Его повеления могли принимать троякую форму: 1) адресованное местному правителю или военному вельможе письмо, 2) указ – простагмат, адресованный всем исполнительным властям, 3) общее решение представленного на усмотрение царя вопроса управления, причем оно могло быть и устным; в любой форме повеления были обязательны для подданных и практически неограниченны по правовому содержанию. Власти монарха было придано обожествленное содержание – привычное для древневосточной традиции, но чуждое грекам; в 327 г. до н. э. Александр ввел т. н. обряд проскинеза (падения ниц) перед царем, с которым связывалась священная неприкосновенность личности монарха и неоспоримость его полномочий.
Центральное управление империей находилось в руках особого круга подчиненных царю правителей. Главный из них – хилиарх, или архиканцлер. Хилиарх ведал перепиской царя и царского двора, вел официальный журнал царских «деяний», руководил службой информации в империи, дипломатическими сношениями, а главное – сношениями центра с областями и провинциями. Он же считался главой имперской юстиции, хотя непосредственно судебными полномочиями не обладал. Вторым по важности должностным лицом империи был тайный советник царя: у него не было определенных исполнительных функций, а полномочия зависели от поручений царя. Хилиарх официально был главой целого ряда управлений, из которых главным было финансовое; однако реально каждое такое управление действовало самостоятельно. Совершенно особым ведомством был главный штаб (или штаб-квартира) армии. На него возлагались полномочия не только по планированию военных действий и по командованию армией, но и снабжению войска, его организации, пополнению и т. д. – по сути, это было особое военное министерство. Остальные исполнительные полномочия осуществляли соматофилаки – специальные посланцы, или чиновники по особым поручениям, находившиеся в штате двора и в распоряжении хилиарха; в основном, они наблюдали за исполнением распоряжений царя, главных правителей и вели сношения с областными властями.
Высший управленческий аппарат империи сформировался в особое правящее сословие, соподчиненное в иерархию должностей и рангов. Управленческую элиту составляли гетайры – в основном македонцы по происхождению или особо приближенные и доверенные персы; только из этого слоя назначались советники разных рангов, начальник стражи, генералитет войска, высшие местные правители. Армия и двор тем самым составляли единый центр управления империей, притом что формально столицы (в теории ею был Вавилон) державы не существовало: центр управления находился там, где в данный момент была военная ставка царя.
Важнейшую сторону государственной организации империи составляло областное управление. Македонская держава была подразделена на 20 сатрапий (от перс. – кшатрапа), унаследованные от Персидской державы (а той, в свою очередь, – от Ассирии). Возглавлял область сатрап, которого назначал царь по своему усмотрению, – как из местных, так и из македонских выходцев. Сатрапу принадлежали (как и в Персидской державе) только гражданская власть и руководство судебной деятельностью. Высшая военная власть оставалась в руках начальника областного гарнизона или командира крупнейшего в области армейского отряда. Совершенно независимой от сатрапа оставалась и финансовая часть местного управления: налоги собирал специальный чиновничий аппарат.
Особой политической и государственной силой была армия. В период доминирования в ней греко-македонских воинов (до того как войско было пополнено персидской знатью и военной молодежью) царь должен был считаться в своих управленческих и политических решениях с воинским собранием, в особенности при назначении военачальников или высших правителей. В этом смысле Македонская держава была отчасти национальной монархией с сохранением уклада традиционного политического коллективизма, отчасти – восточной монархией с присущим ей доминированием единоличной власти правителя, приобретающим даже права верховного законодателя. Исторически, таким образом, основанная Александром Македонским – и территориально, и политически – империя стала новой государственной формой: особой, военной монархией в сочетании с полисным и территориальным самоуправлением; по содержанию власти правителя она была именно монархией, уже практически не связанной с раннегосударственными формами, монархией нового типа, в большей степени характерной для последующей европейской истории.

Государства эллинистического мира. Распад империи.

Несмотря на сильную централизованную власть, Македонская держава не представляла полностью унифицированного государства. Это была также одна из особенностей (а скорее, необходимая по своей политической природе черта) военной монархии. В составе империи было несколько областей, сохранивших самостоятельный политический статус и свою государственную организацию – правда, ограниченные в суверенитете и в полномочиях. Основные типовые различия пролегали по исторической грани: Греческий мир – Ближний Восток.
Первым из вариантов государственной полусамостоятельности в империи была Греция во главе с Македонией.
Македония сохранила свою некоторую политическую обособленность от остальной Греции, даже укрепившуюся после смерти Александра Македонского. В своем внутреннем государственном укладе Македония долго сохраняла черты традиционной национально-коллективистской монархии: армейские сходки продолжали играть важную роль в политических решениях, самостоятельным институтом был совет военной знати. Вместе с тем и царь сохранял свои совершенно особые полномочия и статус, хотя уже лишенные тех восточных атрибутов, что были у правителей всей обширной империи.
Греция сохранила в основном свой полисный строй и органы народовластия. Правда, в социально-политическом отношении организация народовластия была уже не демократической, а олигархической (основанной на участии меньшинства в политическом процессе); везде установились цензовые ограничения на участие в собраниях, исчезли органы типа народных советов-булэ, усилилась власть исполнительных институтов и должностных лиц. Почти все греческие государства-полисы (кроме Спарты) состояли в т. н. Коринфском союзе, которым была оформлена победа Македонии и ее политическое главенство. Главой этого союза был царь Македонии, он же считался владыкой (гегемоном) эллинов и возглавлял сводные военные силы городов. Общие политические вопросы, разбор конфликтов между государствами, вопросы войны и мира теперь решались на конгрессе делегатов полисов (возникновение таких надполисных институтов получило название симмахии). Помимо этого, номинально существовал совет – синедрион – всех полисов, который подчинялся царю, но созывался нерегулярно. Были специальные посланцы-агенты для общения царя с конгрессом и синедрионом. Городам запрещалось, по правилам союза, менять что-либо в своей внутренней организации, устанавливать тираническое правление, выносить смертные приговоры в отношении своих граждан, освобождать значительные количества рабов. Усилилась военная власть в полисах стратега-автократора, который считался как бы военным представителем Македонии. Практически были уничтожены собственные финансовые системы и финансовые институты.
Вторым из вариантов государственной полусамостоятельности были царства Ближнего и Среднего Востока.
Царства Востока сохранили исторические монархическую (Египет, области Персии) или раннегосударственную, городскую (Битиния, Галатия и др.) организацию. Правители обладали особым статусом – суффетов; они имели постоянные представительства при дворе Александра Македонского. В свою очередь, эти царства могли быть более или менее унифицированными. В некоторых выделились до трех типов внутренней государственной организации: 1) союзы привилегированных городов – по типу симмахии, 2) покровительствуемые царства и княжества, где сохранялась неизменной внутренняя социальная организация; и 3) общегосударственная территория, где верховные правители были и собственниками всей земли, раздаваемой в условное держание по древневосточной традиции.
Такой особый статус территорий империи и преимущественно военный характер державы Александра Македонского стали важнейшими предпосылками скорого ее распада. После смерти великого полководца начался длительный период (323 –281 гг. до н. э.) борьбы его преемников и военных магнатов (диадохов) за обособление находившихся в их военном и финансовом управлении отдельных царств. К концу периода единая Македонская империя перестала существовать даже номинально, и на ее развалинах образовался целый ряд – больших и малых, традиционных и политически новых – государств эллинистического мира, воспринявших традиции прежней империи и продолжавших испытывать политическое и культурное влияние эллинизма.
Греческие государства восстановили свою государственную и политическую самостоятельность. Гегемония Македонии существовала более номинально, особенно после пресечения там царствующей династии. Однако традиции, заложенные в период империи, давали о себе знать: полисы все более тяготели к организациям типа симмахии – такими были в III в. до н. э. Этолийский и Ахейские союзы, объединившие значительную часть полисов. Общие вопросы городов было доверено решать синклиту и синоду – собраниям граждан городов (синод был регулярно действующим органом, а синклит созывался в чрезвычайных обстоятельствах). Эти органы руководили общими делами союза, финансами, разрешением конфликтов между полисами. В исполнительной власти существенно возросли полномочия одного из стратегов.
Крупнейшим осколком империи стало Селевкидское царство (по имени диадоха Селевка), ядром которого была Месопотамия с центром в Вавилоне. Постепенно в царство вошли прежние восточные сатрапии – большая часть прежней Персидской державы. Значительная часть городов царства получила полисную организацию по образцу греческой – в Малой Азии и Месопотамии: собрания граждан, советы, выборные магистраты. Большие древние восточные города имели иное устройство: административными центрами их были по-прежнему храмы, поставленные под контроль царских должностных лиц – эпистатов. И полисные, и храмовые города пользовались значительным самоуправлением, но реально-политически были в полной зависимости от царской власти. Наконец, новым элементом организации царства были т.н. катэкии – поселения военного типа на границах, где воины получали государственные наделы. Такое сочетание восточного и греко-македонского управления было и в центральной администрации царства: высшие сановники считались «друзьями и родственниками царя» и в качестве таковых получали ведомства правления. Страна разделялась на 72 гиппархии (по образцу прежних сатрапий), предназначенные прежде всего военным и финансовым целям, а также для организации государственного хозяйства.
Другим наследником империи стала Египетская монархия, где с начала III в. до н. э. воцарилась новая греческая династия Птолемеев (государство Птолемеев). Это было наиболее мощное и развитое государство эллинистического мира, господство которого в III в. до н. э. распространилось на все Восточное Средиземноморье. Унаследованное от эпохи фараонов государственное хозяйство в сочетании с новым подъемом частного рабовладения сформировали здесь особый социальный строй и военно-служилую организацию правящих сословий. Древняя организация монархии преобразовалась в своеобразный вариант новой монархической государственности – с независимой полувоенизированной властью государя и традиционной жреческо-чиновничьей администрацией. Эллинистические веяния повлияли главным образом на титулатуру и некоторые полномочия администрации; содержание власти управителей осталось прежним: древний чати стал диойкетом, в ведении которого были государственное хозяйство и финансы, правители номов – иподиойкетами, подчиненными верховному; административная власть в номах вручалась стратегам, в подчинении у которых были многочисленные сельские писцы. В связи с тем что военная организация Птолемеев была основана теперь на ополчении воинов, получивших поместья или наделы от государя, централизованное управление страной концентрировалось на управлении государственным хозяйством и регулировании финансов. Во многих, даже древнеегипетских городах сложилось самоуправление городских общин – политевмы, которые подчинялись царской администрации, но во внутренних делах были самостоятельны.

Греко-египетское право.

Влияние эллинизма, расцвет в птолемеевском Египте торговых отношений совершенно особое воздействие оказали на судебную и правовую систему Египетской монархии. Там сформировалось в итоге особое сочетание традиционных правовых начал и присущего греческому праву свободного толкования юридических правил и норм, поскольку это не мешало обороту и реальным интересам лиц.
Судебная система стала весьма разветвленной, приближенной к людям и местным делам, причем наибольшее развитие получила специализированная юстиция по частным и коммерческим спорам. Уголовное и военное правосудие оставалось в руках стратегов по номам; в городах – у префектов или особых чиновников. Для прочих дел действовали коллегиальные суды каокректов, их руководителями выступали специальные государственные чиновники. Рассмотрение дел стало содержательным и обязательно коллегиальным: или несколько чиновников, или чиновники и частные лица. Каокректы были судами национально-египетского права: в них судили только египтян. Для уравнения положения других народностей стали возникать общие судебные органы. Наиболее своеобразным институтом в этом отношении стали странствующие суды профессиональных судей – хрематистов, которые обходили в течение примерно двух лет территории по специальному маршруту и решали дела по частным искам, как правило, с участием местных заседателей.
Частные сделки и акты стали несравненно более ответственным делом. Совершать их следовало перед специальным агентом – нотариусом, который свидетельствовал юридическое соответствие действия и выступал его гарантом. Простые сделки заключались при 6 свидетелях, сделки с недвижимостью – при 16 свидетелях. Причем нотариальная форма была необходимой чертой сделки, а не просто доказательством ее свершения. Распространяется регистрация сделок с недвижимостью в специальных книгах, ведущихся местными властями (самая ранняя известная регистрация относится к 185 г. до н. э.). За регистрацию собиралась пошлина (в 5%, затем в 10% суммы); платил сбор покупатель. Заинтересованные в проверке сделок нотариусом могли обращаться в особые библиотечные управления с запросами о регистрации. Широко распространилось вершение разного рода юридических действий и сделок с помощью представителей (что ранее правом почти исключалось).
В семейно-брачном праве происходило высвобождение семейных отношений из-под пережитков патриархальности. Собственно отцовской власти в семье практически не было, содержание ее ограничивалось опекунской заботой. Для сыновей эта власть прекращалась уже в 14 лет, для дочерей – со вступлением в брак. Но с 7 лет дети могли совершать некоторые сделки (в присутствии отца). Был и институт материнской власти над детьми. Женщина получила большую имущественную самостоятельность: так, она могла не отвечать по долгам, сделанным мужем, и при взыскании на имущество забрать свое приданое обратно.
В частном праве новое содержание приобрели обязательства по сделкам. Особому регламентированию для интересов покупателя (а не продавца, как в древности) подверглась купля-продажа. Предусматривалась ответственность продавца в случае продажи им не своей (порочной) вещи – как в виде возмещения всех убытков покупателя по сделке, в том числе и не полученным им доходов, так и в виде штрафа в пользу казны. Продавец отвечал и за выявленные недостатки проданной вещи (но не рабов!). Своеобразной была продажа недвижимости, в частности дом продавался только вместе с кроватью (необходимый символ египетского жилища). Договоры аренды стали специализированными: полевых участков, лугов, виноградников, садов; заключались они на срок от двух до девяти лет. Предусматривалось право (при некоторых условиях) требовать уменьшения арендной платы. При продаже собственником сданного в аренду права арендатора сохранялись вполне (принцип: покупка не ломает найма). При разного рода сделках вошло в обиход требование неустойки в случае их неисполнения одним из лиц, причем эллинистическое право допускало одновременную выплату и понесенных убытков, и, сверх того, неустойки. Почти безгранично применялись при сделках расписки, при ряде сделок вошли в обиход квитанции, даже особые банкирские документы.
Значительный рывок в направлении новых правовых принципов, совершенный эллинистическим правом, был взаимосвязан с распространением нового общего представления о смысле права – в особенности благодаря философской школе стоицизма, согласно которой в центре мироздания стоит человек вообще, гражданин мира. Поэтому в праве узконациональные начала уступают, хотя и ограниченным, идеям равенства. «Мы живем не в городах или народах, – возражал против полисных ценностей Зенонстоик, – разделенных собственными законами, а считаем всех людей согражданами и соотечественниками. Единая жизнь и строй (у всех), как и у единого стада, пасущегося под властью единого общего закона».

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Право и Юриспруденция