Энциклопедия для детей. Том 1. Всемирная история

ОГЛАВЛЕНИЕ

ХРИСТОФОР КОЛУМБ

Христофор Колумб. Жизнь его полна легенд, неразрешимых загадок, казалось бы, непреодолимых преград и, конечно же, звёздных мгновений. Со страниц многочисленных биографий и научных исследований,  написанных в разные века, он предстаёт перед нами то человеком, обласканным божественным озарением, то масштабно мыслящим учёным, то отчаянным авантюристом, то, наконец, простым смертным, отправившимся с тремя кораблями на поиски фортуны.
Каким же был этот всемирно известный мореплаватель? Мы до сих пор почти ничего не знаем о его реальном облике; завесой тайны окутано детство Колумба. Долгое время биографы спорили о месте и времени его рождения; назывались несколько городов Италии и Испании и даты в диапазоне от 1436 до 1455 г. Только XX век, кажется, развеял сомнения на этот счёт.
Христофор Колумб родился в Генуе в конце октября 1451 г. в семье небогатого шерстобита. Неясным остаётся вопрос об его образовании. Одни исследователи полагают, что он обучался в г. Павия, другие — считают его гениальным самоучкой. Утверждения о Колумбе-корсаре, бороздившем Средиземное море, лишены документальных свидетельств. Зато достоверно известно, что его представления о вероятности западного пути в Индию складывались в 70—80-е гг. XV в., когда он увлечённо занимался географией, изучал навигационные карты и, несмотря на тяжёлое материальное положение, возлагал надежды на осуществление путешествия.
Настоящим подарком судьбы для молодого Колумба стала его встреча в Португалии, где он жил в конце 70-х — начале 80-х гг., с Фелипой Монис (встречается и другое написание — Филиппа Мунис), дочерью португальского морского капитана. Они полюбили друг друга и вскоре поженились.
Атмосфера дома избранницы Христофора вполне соответствовала его устремлениям. Дневники, мореходные карты и впечатления тестя укрепляли Колумба в желании найти неведомый дотоле путь в Индию. Чего стоили только рассказы друзей тестя
о необычных находках в Атлантике, в районе Азорских островов! По свидетельствам этих старых морских волков, было найдено несколько кусков художественно обработанного дерева с рисунком, совершенно не похожим на европейские, азиатские и африканские орнаменты. Больше того, на одном из Азорских островов были обнаружены тела двух людей, лица которых разительно отличались от лиц представителей известных европейцам народов.
Большое влияние на Колумба оказали и опубликованные в XV в. труды, затрагивавшие вопросы географии и морских путешествий. Среди них — книги итальянского гуманиста и поэта Энеа Сильвио Пикколомини (бывшего с 1458 по 1464 г. римским Папой Пием II), «Образ мира» Пьерра де Айльи и, конечно же, путевые заметки Марко Поло. Множество замечаний на полях книг и сделанных выписок говорит о стремлении Колумба переосмыслить устоявшиеся представления, исходя из личных наблюдений и приобретённых знаний.
Идея проложить западный путь в Индию возникла ещё у античных мыслителей. Её разделяли Аристотель, Эратосфен, Протагор. В упомянутой книге де Айльи особенно поразили Колумба приведённые автором слова Аристотеля: «Протяжённость моря между крайней точкой Испании и территорией Индии невелика и может быть преодолена в течение нескольких дней». Ещё более поразительную догадку высказывал древнегреческий географ Эратосфен, автор многотомной «Географии»: если держаться одной и той же широты, то можно с Пиренейского полуострова попасть в Индию, и по пути могут встретиться два или более обитаемых материка. Взгляды эти разделял и современник Колумба флорентиец Паоло Тосканелли, врач по профессии, увлекавшийся географией и морскими путешествиями и на этой ниве снискавший всеобщее признание. Колумб становился рабом своей идеи. К осуществлению такого плавания подталкивала и объективная экономическая потребность.
В XV в. традиционные торговые пути в Азию через Средиземное море блокировала могучая Османская империя. Европа оказалась отрезанной от
336

пряностей, красильных веществ и благовоний Востока. Особенно ощутим был разрыв связей с Индией, откуда поставлялись пользовавшиеся большим спросом перец, имбирь, гвоздика, мускатный орех, корица, кардамон. Перец же тогда являлся едва ли не самым главным товаром . В качестве средства платежа его использовали при покупке земель, при погашении долгов, нередко он фигурировал как приданое и мог служить ценным подарком для сановных особ самого высокого ранга. Это был своеобразный эквивалент денег, каким, например, долгое время были: в Монголии — чай, в Абиссинии — соль, в Судане — рыба, в Сиаме — раковины, в Мексике — какао. Восток для Европы — это и шёлковые и хлопчатобумажные ткани, и ковры, и предметы роскоши. Одним словом, поиск новых путей в Индию стал необходимостью для европейцев.
Вызревавший много лет проект нуждался в средствах для его осуществления. Вряд ли Колумб предполагал в начале 80-х гг., что его одиссея по королевским дворам Европы окажется столь продолжительной и малоэффективной. Король Португалии Жуан усомнился в доводах мореплавателя, просившего корабли для открытия пути к острову Сипанго (Япония) и предполагавшего плыть туда по «морю мрака» (Атлантический океан) в западном направлении. Тем не менее Жуан поручил «экспертам», епископу и двум космографам, проверить доводы Колумба. Вывод комиссии был удручающим: в основе проекта лежит чистая фантазия... Не увенчалась успехом и поездка брата Колумба, Бартоломе, с той же целью в Англию.
Испания также долгое время оставалась глуха к предложениям Христофора Колумба.
Впрочем, и здесь не обошлось без придирчивого анализа. Вердикт мудрецов соответствовал духу времени. Они отвергли доводы Колумба, ссылаясь на Евангелие, а также на послания и сочинения Святого Августина, Святого Григория, Святого Амбросия и др. Географические доводы, по их мнению, также противоречили разуму: ведь «шарообразная форма Земли образовала бы перед ним (кораблём) как бы громадную гору, через которую он не смог бы переплыть даже при самом попутном ветре».
Легко представить состояние Колумба: под угрозой оказались не только многолетние надежды,

Христофор Колумб.
Неизвестный художник.

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ ВСТРЕЧИ С АБОРИГЕНАМИ

(Из дневника первого путешествия Колумба)
12 октября 1492 г. после встречи с индейцами острова Гуанахани Колумб записал:
«Поскольку они держали себя дружественно по отношению к нам и поскольку я сознавал, что лучше обратить их в нашу святую веру любовью, а не силой, я дал им красные колпаки и стеклянные чётки, что вешают на шею, и много других малоценных предметов, которые доставили им большое удовольствие. И они так хорошо отнеслись к нам, что это казалось чудом. Они вплавь переправлялись к лодкам, где мы находились, и приносили нам попугаев и хлопковую пряжу в мотках, и дротики, и много других вещей, и обменивали всё это на другие предметы, которые мы им давали, как, например, на маленькие стеклянные чётки и погремушки. С большой охотой отдавали они всё, чем владели.
Но мне казалось, что эти люди бедны и нуждаются во всём. Все они ходят нагие, в чём мать родила, и женщины тоже, хотя я видел только одну из них, да и та была ещё девочкой. И все люди, которых я видел, были ещё молоды, никому из них не было более 30 лет, и сложены они были хорошо, и тела у них были очень красивые, а волосы грубые, совсем как конские, и короткие... Некоторые разрисовывают себя чёрной краской (а кожа у них такого цвета, как у жителей Канарских островов, которые не черны и не белы), другие красной краской; иные тем, что попадётся под руку, и одни из них разрисовывают лицо, другие же всё тело, а есть такие, у которых разрисованы только глаза или нос. Они не носят и не знают железного оружия: когда я показывал им шпаги, они хватались за лезвия и по неведенью обрезали себе пальцы. Никакого железа у них нет. Их дротики — это палицы без железа. Некоторые дротики имеют на конце рыбьи зубы, у других же наконечники из иного материала...
Они должны быть хорошими, и толковыми, и сметливыми слугами — я заметил, что они очень быстро научились повторять то, что им говорилось, и я полагаю, что они легко станут христианами, так как мне показалось, что нет у них никаких верований. И, с божьей помощью, я привезу отсюда для ваших высочеств шесть человек, которых возьму при отправлении в обратный путь, чтобы научились они говорить по-испански. Тварей никаких, кроме попугаев, я на острове не видел».
*
337

ПОЧЕМУ НОВЫЙ СВЕТ НАЗВАЛИ АМЕРИКОЙ

Человек, в честь которого ныне называется Америка, — Америго Веспуччи — родился в 1454 г, во Флоренции. Америко, Эмериго — это то же он; такие написания его имени встречаются в архивных материалах.
Он принадлежал к одной из знатных семей города, глава которой был нотариусом. Америго получил хорошее образование. В 1492 г. он поселился в Севилье, став служащим Хуаното Берарди, финансировавшего наряду с другими первые два путешествия Колумба. В 1505 г. Веспуччи принял испанское подданство.
В атмосфере тех лет всеобщий порыв к путешествиям в Индию не мог не захватить флорентийца, изучавшего в юности астрономию, географию, интересовавшегося мореплаванием. Он посетил Новый Свет.
Славу ему принесли два его письма, написанные в 1503 и 1504 гг. Первое было адресовано Пьеро де Медичи, другое — Пьетро Содерини. Их оригиналы утеряны, но сохранились копии. Первое письмо, о путешествии 1501 г., под названием «MundusNovus» (Новый Свет) было опубликовано в
1504  г., второе — о всех четырёх экспедициях Колумба — увидело свет в
1505 г. во Флоренции. Так просвещённая Европа впервые узнала о существовании Нового Света и о том, кто является первооткрывателем Южной Америки.
Широкая известность Веспуччи была причиной того, что его имя начало ассоциироваться с Новым Светом, и этот континент стал называться Америкой. Справедливости ради следует сказать, что Веспуччи не принимал участия в увековечивании своего имени и умер, ничего не подозревая.
Некоторые исследователи считают, что упомянутые письма подготовлены противниками Колумба. Однако в любом случае они остаются первыми откликами европейца на неожиданное прозрение: мир увеличился на целое полушарие. Кроме того, эти литературно-исторические памятники по изяществу стиля превосходят образцы эпистолярного наследия Колумба.
Веспуччи жаловался в первом письме на непостоянство фортуны: «Как она меняет свои бренные и преходящие милости, как может иногда вознести человека на вершину своего колеса, а в другое время сбросить его». По отношению к нему судьба оказалась весьма благосклонной. Как заметил Виктор Гюго: «Есть несчастные люди: Христофор Колумб не может написать своего имени на своём открытии; Гильотен не может смыть своего имени со своего изобретения».
*
но и жизнь: при недремлющей инквизиции прослыть еретиком со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями... И всё-таки он продолжал верить в свою звезду. Глубокая набожность, видимо, стала причиной того, что однажды он услышал во сне слова: «Бог желает, чтобы имя твоё прославилось на всей Земле, и хочет дать тебе ключи от ворот океана, которые теперь заперты тяжёлыми цепями».
Наступил счастливый для Испании 1492 год: кончилось восьмивековое господство мавров. В начале года Колумб получил аудиенцию у королевы Изабеллы. Она рассуждала просто: если затея с плаванием окажется безрезультатной, то корона потеряет лишь затраченное на экспедицию, но если Колумб окажется прав...
17 апреля 1492 г. одобренный королевой Изабеллой и королём Фердинандом договор был подписан Колумбом и секретарём королевского дворца Хуаном де Коломой. Документ гласил, что в случае неудачи мореплаватель не получал никаких вознаграждений, успех же превозносил бы его. Колумб назначался бы вице-королём «всех островов и материков, которые он лично и благодаря своему искусству откроет или приобретёт в этих морях-океанах». Он получал бы звание адмирала и десятую часть со всех товаров, «которые будут куплены, обменены, найдены или приобретены». Принимая на себя восьмую часть расходов по снаряжению кораблей, он обладал бы затем восьмой частью вырученной прибыли. В довершение Колумб и его наследники возводились бы в дворянское достоинство.
Одобрение королевской четой проекта Колумба вовсе не убирало все препятствия с его пути к неведомым землям. Когда были урегулированы финансовые вопросы, найдены три небольших судна, вдруг оказалось, что простые моряки также не верят Колумбу и считают его человеком не от мира сего. Тогда ему удаётся получить от властей разрешение использовать для комплектования экипажей заключённых на оговоренных условиях. Однако такой выход из положения пришёлся не по душе трём братьям Пинсонам, решившим принять участие в плавании Колумба. Старший из них, Мартин Алонсо, считался лучшим морским капитаном Испании. Моряки и корабелы, Пинсоны сумели сколотить экипажи из бывалых, опытных матросов, и на рассвете 3 августа 1492 г. корабли взяли курс на Канарские острова. По разным оценкам, экспедиция насчитывала от 90 до 120 человек.
Традиционно все три судна первой экспедиции называют каравеллами. Однако если придерживаться принципов классификации морских судов того времени, то каравеллами были только «Нинья» и «Пинта», водоизмещение которых не превышало ста тонн. Более крупная «Санта-Мария» именовалась «нао» — и самим мореплавателем, и многими хронистами.
Предусмотрительный Колумб, считая, что длительная оторванность от родины может надломить людей, вёл в плавании два бортовых журнала. В выставлявшемся для всеобщего обозрения он записывал несколько «приукрашенные» данные, а в секретный вносил точные сведения. Предчувствие его не обмануло: экспедиции пришлось пережить несколько критических моментов. Так, 16 сентября, когда суда находились в Саргассовом море, наступил длительный штиль. Наименее стойкие пали духом, решив, что здесь вообще не дует ветер и теперь им никогда не добраться до Испании. У Колумба хватило выдержки переубедить соотечественников. Он использовал только два аргумента, но зато какие — Божью помощь и будущие несметные богатства. Сам Колумб отнюдь не был бессребреником, жажда обогащения переполняла и его. «Золото восхитительно, оно создаёт сокровища и распространяет свою власть даже на чистилище, освобождая из него души», — это его слова. Впрочем, вряд ли стоит упрекать его за них, если вспомнить, что нищета была постоянным спутником мореплавателя, особенно в течение 20 лет, предшествующих экспедиций.
338

12 октября 1492 г. с каравеллы «Пинта» послышался выстрел: матрос Родриго де Триан увидел долгожданную землю. Христофор Колумб вступил на берег небольшого острова, который местные жители называли Гуанахани. Он упал на колени, заплакал, поцеловал землю, развернул королевский штандарт и, подняв глаза к небу, трижды произнёс имена католических королей Изабеллы и Фердинанда. Писарь Родриго де Эскобедо составил акт. Отныне и море с удивительными кораллами, и песок, и скалы, и пальмы, и попугаи, и эти бронзовые люди, ещё не знающие ни одежды, ни денег и с удивлением наблюдающие за ритуалом «открытия» Западного полушария, — отныне всё вокруг будет принадлежать испанской короне. Во время первого путешествия Колумб открыл также Гаити и Кубу. Он был уверен, что эти острова — настоящая Индия, из числа тех легендарных 7777 островов, которые Марко Поло отнёс к восточной части азиатского континента. А потому жителей их, вторя Колумбу, с тех пор стали называть индейцами.
Возвращение экспедиции было триумфальным. 15 марта 1493 г. её встречал порт Палос. Затем Колумб направился в Барселону, где в это время находились Изабелла и Фердинанд. Воистину прав
Вольтер: «Мгновения счастья дороже тысячи лет известности». Празднества, посвящённые открытию Нового Света, затмили всё.
В местном соборе монархи велели поставить трон под балдахином из парчи, вытканной золотом. При приближении Колумба Изабелла и Фердинанд встали и не позволили ему опуститься на колени для традиционного целования рук, больше того, посадили с собой рядом. Их вопросам не было конца, и стало очевидно, что это путешествие к берегам Нового Света было не последним.
Расходы на экспедиции составляли, по оценкам современников, от 1 млн. 140 тыс. до 2 млн. мара-веди. Доходы же превзошли эту сумму примерно в 170 раз. Упоминание о том, что королева будто бы заложила свои драгоценности ради снаряжения кораблей, — не более чем красивая легенда...
Состоялись ещё три экспедиции (сентябрь 1493 г. — июнь 1496 г., май 1498 г. — октябрь 1500 г., май 1502 г. — ноябрь 1504 г.). Были открыты Центральная Америка и северное побережье Южной Америки. Все эти годы Колумбу пришлось проявить себя в разных ипостасях: он был и учёным,   и   мореплавателем,    и   завоевателем,   а   в

Корабль Колумба.
339

отдельные периоды и правителем Эспаньолы (Гаити).
Самой драматичной для адмирала стала третья экспедиция, из которой он возвратился в Испанию закованным в цепи. У Колумба оказалось слишком много врагов среди завистливой испанской знати, не прощавшей талантливому и упорному вчерашнему бедняку вознесение на Олимп славы. К счастью, королева вновь оказалась выше предрассудков и дворцовых интриг. Она приказала заменить кандалы дорогими одеждами и направила часть своей личной охраны в почётный караул Колумба. Однако боль от нанесённого оскорбления не притупилась до последнего вздоха адмирала. По словам его сына Фердинанда, эти цепи постоянно лежали на письменном столе отца, пожелавшего быть погребённым вместе с ними.
20 мая 1506 г. Колумб произнёс свои последние слова: «В твои руки, Господь, я вручаю мой дух». Беспокойная судьба ожидала и его останки. Похоронили Колумба в Севилье, но затем во исполнение его воли останки были перезахоронены на Эспаньоле. В 1795 г. остров стал французской колонией, и прах Колумба оказался на Кубе, а в 1877 г. — опять в Севилье, где и покоится до сих пор.
Он ушёл, а человечество начало бесконечный спор о том, было ли открытие Америки открытием, а если да, то в чём его значение. Не исключено, что другие мореплаватели и до Колумба достигали берегов Америки. Одному из них время воздало должное. Благодаря исландским сагам стало известно имя викинга Лейфа Эриксона, который около 1000 г. подплыл к берегам Ньюфаундленда.
Однако ни плавание Эриксона, ни другие высадки на берегах Нового Света не были «замечены» историей, ни одно из них не стало событием всемирного значения, не расширило интеллектуальные горизонты человека, не способствовало активному познанию многочисленных тайн Земли. К установлению между Восточным и Западным полушариями постоянных экономических, политических и культурных связей привели четыре путешествия Колумба. Это было, можно сказать, взаимным открытием Европы и Америки.
КОНКИСТАДОРЫ
Открытие Нового Света повлекло за собой конкисту (по-испански conquista — завоевание), названную перуанским исследователем Марьятеги «последним крестовым походом». Крест и меч стали символами конкисты, а жестокость, жадность, ханжество и лицемерие — неотъемлемыми чертами большинства завоевателей. Конкиста положила начало разрушению уникальных культур американских индейцев, неповторимых цивилизаций инков, майя, ацтеков, чибча-муисков. В конце XV в. миражи заокеанских богатств пленили воображение тысяч испанцев, устремившихся по проторённой Колумбом дороге. Кто они?
После изгнания мавров с Пиренейского полуострова остались не у дел те, для кого военные доспехи служили основным источником существования. Но открылась вдруг сказочная перспектива: за океаном оказался «беспризорным» неведомый в Европе мир. И потянулись в Новый Свет вчерашние солдаты, монахи, разорившиеся идальго. От инквизиции бежали за Атлантику те, кто не мог смириться с религиозным гнётом; нищета гнала туда тех, кто только там надеялся на благосклонность фортуны. Надежды и слухи порождали всё новые и новые легенды: и о стране амазонок, и о неповторимых городах, где дома из чистого серебра, и об источнике вечной молодости, и, конечно же, об Эльдорадо — крае несметных сокровищ и «позолоченных» людей.
«Золото» — вот магическое слово, которое заставило испанских королей в сравнительно короткий исторический срок покорить отдалённый на тысячи километров огромный континент с населением, значительно превышающим население Испа-

ОТКРЫТИЕ ТИХОГО ОКЕАНА

25 сентября 1513 г. отряд испанцев из 67 человек подошёл к тому месту, откуда, поднявшись на гору, можно было, по словам индейцев, увидеть «необъятное море». Подъём начали все вместе, однако недалеко от вершины предводитель конкистадоров Васко Нуньес де Бальбоа дал команду остановиться. От вершины и всемирной славы первооткрывателя Тихого океана его отделяли несколько десятков метров.
Достигнув пика, он увидел фантастическую панораму. Казалось, за этой горой лежит последняя полоска земли, а далее — беспредельная водная стихия, уходящие в бесконечность волны. Сердце рвалось из груди конкистадора. Потрясённый увиденным, он упал на колени и, воздев руки к небу, горячо благодарил его за подаренную радость открытия.
Затем поднялись остальные. Восхищённые возгласы испанцев стали своеобразной прелюдией к пению христианского гимна «Те DeumLaudamus» — кульминации торжественного акта. Завоеватели водрузили массивный деревянный крест, и священник Андрес де Вера отслужил мессу. В довершение всего был составлен документ об открытии Южного моря, как назвал его Нуньес де Бальбоа, с упоминанием имён всех 67 участников события.
Через четыре дня они подошли к заливу, получившему название Сан-Мигель, где Нуньес де Бальбоа, зайдя по колени в воду, обнажил шпагу и произнёс: «Да здравствуют великие и могущественные короли — дон Фернандо и донья Иохана, от имени которых и для королевской короны Кастилии я вступаю во владение этими морями, и землями, и берегами, и портами, и островами...»
Вместе с ним вошли в воду ещё 27 человек и попробовали, действительно ли здесь солона вода. Великий океан, наречённый через шесть лет Фернаном Магелланом Тихим, перестал быть тайной для европейцев.
*
340

нии. Характеризуя новых «крестоносцев», современник событий, испанский гуманист Бартоломе де Лас Касас писал: «Они шли с крестом в руке и с ненасытной жаждой золота в сердце».
Эту беспрецедентную кампанию характеризовали три главные составляющие: территориальная экспансия, дух наживы и миссионерско-просветительские мотивы, связанные с обращением аборигенов в христианство. Специфическую, важную роль играли в конкисте так называемые «аделантадо». Этот титул король давал тем, кто, организовав за свой счёт или с чьей-нибудь помощью вооружённую экспедицию, во главе её отправлялся в Новый Свет для завоевания территорий, которыми и должен был в дальнейшем управлять от имени короля.
Государственная же казна использовалась только для субсидирования путешествий Колумба, кругосветного плавания Магеллана и экспедиций Педрариаса Давилы в Центральную Америку. Королевскими седулами (указами) определялся минимальный состав завоевательной экспедиции — 320 человек: 100 пехотинцев, 40 рыцарей, 50 земледельцев, 30 моряков, 20 мойщиков золота, 20 офицеров, 30 женщин и т. д. Наибольшие трудности были с вербовкой женщин: их обычно не удавалось набрать в нужном количестве.
Оценки конкистадоров историками весьма различны, но неизменно они выводятся из их алчности, тщеславия, неукротимой ярости и отчаянной смелости. Это, как правило, плохие политики и неудавшиеся администраторы, люди, которые, по выражению французского поэта Жозе Мариа де Эредиа, «устав дырявые донашивать кафтаны... плыли покорить тот сказочный металл».
Первыми удар европейцев испытали на себе аборигены островов Карибского моря. Колумб фактически завоевал Эспаньолу и Ямайку (см. ст. «Христофор Колумб»). Затем наступила очередь Пуэрто-Рико и Кубы. В дальнейшем острова стали постоянной базой испанской конкисты; с них направлялись завоевательные экспедиции в различные регионы Западного полушария.
Земли Карибского бассейна оказались небогаты драгоценными металлами, а «золотая лихорадка» будоражила воображение конкистадоров и гнала их на поиски сокровищ в неведомых ранее широтах. Покорение Мексики с её огромными богатствами стало решающим импульсом для дальнейшего развития завоевательной кампании. Появился и своеобразный эталон конкистадора — Эрнан Кортес (1485—1547).
Состоятельные родители определили 14-летнего Эрнана в самый знаменитый испанский университет в городе Саламанке. Однако юриспруденция наскучила ему через два года. Вся Испания бредила таинственными Индиями, найденными Колумбом, и страсть к приключениям взяла верх. В 1504 г. он прибыл на остров Эспаньола, где и началась его головокружительная карьера.
Биографы Кортеса не скупились на дифирамбы, утверждая, что он, подобно античным героям, был

ЧЕТВЕРТОВАННЫЙ КОНКИСТАДОР

В 1540 г. Пвдро де Вальдивия начал покорение Чили, проявив беспримерную жестокость по отношению к аборигенам. По его приказу 400 индейцев лишили носов и рук. Их соплеменники при виде этих несчастных преисполнились ненависти к испанцам. В конце 1553 г. индейцам удалось захватить в плен Педро де Вальдивию и испанского священника Пасо.
...Напрасно раздетый донага Вальдивия умолял арауканов пощадить его. Он обещал уничтожить основанные им города и крепости и, одарив аборигенов, покинуть Чили. Но зло порождает зло: победители не проявили великодушия.
Старейший касик Аремчеу поведал о том, что произошло 1 января 1554 г.: «Были различные мнения, одни предлагали убить, другие — оставить в живых, возобладало мнение Лаутаро, желавшего испить чичу из черепа пленника и сделать флейты из костей его ног. Говорят, что они очень подходили для этого. Итак, решили убить его, применив тяжелейшие пытки, наполнив его рот золотым порошком... И ему говорили, что коль ты такой друг золота, так утоли же свой аппетит и наполни брюхо тем, чего так тебе хотелось. Вместо золота, как об этом думают некоторые, ему, однако, наполнили рот землёй...»
На этом страдания Вальдивии не кончились. В ход были пущены ножи из раковин... Священник Пасо успел только поднятием руки благословить его и простить все грехи. Таким был трагический конец первого губернатора Чили, который своими действиями, по словам того же касика Аремчеу, «ожесточил чувства даже самых кротких и трусливых аборигенов».
Уже девять месяцев череп Вальдивии с хмельной влагой переходил от одного касика к другому, когда испанский король Карл V29 сентября 1554 г. подписал седулу (указ), отмечавшую заслуги конкистадора и заканчивавшуюся словами: «Наше пожалование и воля состоят в том, чтобы отныне и впредь в течение всей Вашей жизни Вы были бы аделантадо (в данном случае — губернатором) провинции Чили».
«Отныне и впредь...» В этих словах парадокс беспрецедентной по масштабам кампании завоевания и колонизации огромного континента на краю света.
*

Эрнан Кортес. Медаль, отчеканенная в 1529 г.
341

выкован из стали, называли его Цезарем с душою Вергилия. За каждым эпитетом скрывалась какая-то доля истины. Конечно, это была незаурядная личность: его не пугали ни безмерность океана, ни стрелы индейцев, ни многократное численное превосходство противника. Тонкий психолог и умелый дипломат, Кортес обладал даром красноречия и имел изящный стиль письма. Всё это проявилось при покорении им империи ацтеков, о чём он поведал в своих знаменитых посланиях испанскому королю Карлу V. Пять писем конкистадора, скорее напоминающих многостраничные трактаты, стали ценным источником для исследователей завоевания Мексики.
10 февраля 1519 г. флотилия из 11 судов с 508 солдатами на борту, покинув Кубу, взяла курс на Юкатан. Вооружение экспедиции, состоявшее из ружей, аркебуз, арбалетов и бронзовых пушек, дополняли 16 лошадей, неожиданно сыгравших в покорении Америки весьма заметную роль. Никогда не видевшие их индейцы были в ужасе от быстроты и мощи фантастических существ. Воевали индейцы с помощью луков, стрел, очень длинных копий с бронзовым или медным наконечником, деревянных палиц.
Высадившись 4 марта в районе Табаско, испанцы уверенно продвигались в глубь мексиканской территории. Однако неожиданно угроза стала исходить не от ацтеков, а от части взбунтовавшихся соотечественников. Восставшие попытались захватить одно из судов и возвратиться на Кубу. И тут обнаружился жёсткий нрав Кортеса: два фрондёра-предводителя были повешены, одному отрубили ногу, а все остальные получили по 200 розог. Следующий шаг Кортеса даже его друзьям показался граничащим с безумием. Послав одно из судов в Испанию, чтобы заручиться поддержкой Карла V, он приказал потопить все остальные. Теперь и храбрецы, и трусы оказались отрезанными от Кубы и обречёнными на верность Кортесу.
Приходится только удивляться чувству реальности, проявленному Кортесом в эти годы. Он отчётливо представлял себе, сколь смехотворны будут его усилия силой оружия и «мощью» войска из пятисот с небольшим человек покорить огромную страну. Правда, он не имел ещё о ней полного представления, но по сведениям, полученным от индеанки Марины, ставшей его женой, и некоторых касиков (вождей) местных племён, уже знал, что масштабы и богатства её впечатляющи.
Кортес избирает тактику привлечения на свою

Период захвата новых земель   в Новом Свете европейцами.
342

сторону вождей племён. Она оказалась весьма эффективной. Ещё не вполне сложившаяся империя ацтеков держалась на силе, внутренние противоречия в ней были обострены, а император Монтесума у многих племён был непопулярен. Вскоре семпоальтеки и тотонаки выразили готовность сотрудничать с завоевателями.
Испанцы назвали Мексику Новой Испанией. Продвигаясь в направлении её столицы — города Теночтитлана, Кортес, дипломат и стратег, прибегал к нетипичному для других известных конкистадоров приёму. Он направлял своих послов к касикам, чтобы получить разрешение на марш его отряда по принадлежащим им территориям. Не все вожди позволяли это и, когда испанцы пренебрегали их отказом, мужественно защищали свою землю. Однако раздробленность индейцев, эффект огнестрельного оружия и настоящий фурор, произведённый лошадьми, склоняли чашу весов на сторону захватчиков.
Успешному продвижению армии Кортеса — а после пополнения аборигенами это уже была действительно армия — в решающей степени способствовала ещё и легенда о великом Кетцалькоатле. Эта легенда гласит, что он прибыл на берега реки Пану-
ко во главе белых людей в X веке. В течение нескольких лет Кетцалькоатль обучал индейцев новым ремёслам, обработке земли и, будучи белым человеком, внушил любовь к себе подобным. Сложно пока отделить в этой легенде правду от вымысла, однако фольклор многих племён Южной Америки хранил предания о пришествии белых людей, обожествлял их. Неудивительно, что испанцев сначала никто не принял за поработителей. Более того, им оказывали радушный приём.
Конечно, не ко всем конкистадорам надо подходить с единой меркой. Индейцы нескольких поколений Коста-Рики лестно отзывались об Эрнане Санчесе де Бадахосе и Хуане Васкесе Коронадо, в основном доброжелательных по отношению к коренному населению. Правда, и за ними водились «неискупимые грехи»: первый приказал заживо сжечь женщину, а второй — четвертовать индейца. Но, видимо, эти случаи воспринимались индейцами как досадная случайность.
Прозрение наступило слишком поздно. За три года Кортес покорил Новую Испанию. Франсиско Писарро в течение примерно такого же срока в начале 30-х гг. XVI в. завоевал огромную империю

Во время 1-го кругосветного плавания Магеллана в 1520 г. был открыт первый морской путь в Тихий океан.
343

ПЛЕНЕНИЕ МОНТЕСУМЫ

Эрнану Кортесу предстояло покорить огромную империю, в которой доминировали племена ацтеков во главе с Монтесумой. Много других племён, населявших в то время территорию современной Мексики, были побеждены ацтеками, платили им дань, однако не смирились со своим униженным положением и постоянно стремились к избавлению от власти Монтесумы. Поэтому некоторые племена встали на сторону испанцев. На пути к столице ацтеков Теночтитлану Кортес дважды получал подарки от императора Монтесумы с неизменной вежливой просьбой: покинуть пределы его владений. Но конкистадоры неумолимо приближались к цели вместе с поддерживавшими их индейцами. Причём количество последних постоянно росло. Большинство вождей племён видело в Кортесе избавителя от владычества ацтеков и Монтесумы.
В городе Айотсинко Кортеса встретил один из знатнейших людей империи Какаматсин, племянник Монтесумы. Его мольбы сводились к тому, чтобы испанцы хотя бы не вступали в столицу. Но тщетно. Утром 8 ноября 1519 г. конкистадоры оказались у ворот Теночтитлана. Кортеса приветствовал сам Монтесума, которого несли на носилках, украшенных золотом и драгоценными камнями. Монарха окружала многочисленная свита. Одежда Монтесумы поразила европейцев своей роскошью. После того как Кортес спрыгнул с коня, Монтесума спустился на землю и пожал протянутую конкистадором руку.
Кортеса и его приближённых проводили в один из дворцов, ставший резиденцией нежданного, но тем не менее почётного гостя. Во второй половине дня он вновь встретился с Монтесумой, убеждённым в том, что белые пришельцы связаны родственными узами с Солнцем и спустились на землю, чтобы стать её повелителями. И опять император осыпал их сказочными подарками, не помышляя о сопротивлении.
Кортеса устраивало столь

Эрнан Кортес въезжает в столицу ацтеков.
инков, занимавшую территории современных Перу, Эквадора и Боливии. Ещё скоротечнее были осуществлявшиеся в 1523—1525 гг. кампании Педро де Альварадо, Педрариаса Давилы и Гонсало де Сандоваля в Центральной Америке, а также Гонсало Хименеса де Кесады на территории нынешней Колумбии в 1538 г.
Только племена арауканов, обитавшие на территории Чили, более трёх веков боролись против чужеземного нашествия и покорены были лишь в середине XIX в. В чём же причина? В Араукании потери испанцев в XVI в. оказались значительнее, чем во всех остальных регионах Нового Света вместе взятых.
На взгляд автора, объясняется это, как ни парадоксально, социально-экономической отсталостью арауканов по сравнению с развитыми цивилизациями майя, ацтеков, инков, чибча-муисков. Арауканы не имели чётко выраженного имущественного расслоения, отсутствовала у них и частная собственность на землю. Материальные блага принадлежали общине и распределялись в соответствии с вкладом каждого в её жизнь. Вследствие этого отсутствовали и междоусобные войны, которыми столь успешно пользовались испанцы. И каждый индеец Араукании действительно защищал свой очаг, свою землю, свою свободу, пока ничем ещё не ущемлённую.
За пять веков написано много книг, затрагивающих проблемы конкисты. Известный испанский писатель XIX в. Мануэль Кинтана, говоря о конкистадорах, справедливо отмечал, что «их чрезмерная зависть, их безжалостная ярость, все эти преступления были на совести Времени, а не Испании». Знаменитый аргентинский мыслитель и политический деятель
344

прошлого века Доминго Фаустино Сармьенто считал, что, когда конкистадор «направился в Америку, он ещё не покинул средневековье».
Конкиста превратила Испанию в крупнейшую империю того времени, в пределах которой никогда не заходило Солнце. Для покорённых же народов последствия конкисты имели двоякое значение: с одной стороны, был нанесён огромный ущерб их уникальной культуре, с другой — положено начало процессу взаимообогащения цивилизаций Европы и Америки.
ВЕЛИКИЙ ИНКА — ПЛЕННИК БЫВШЕГО СВИНОПАСА
Историю конкисты отличала зачастую алогичность, парадоксальность, опровергались устоявшиеся принципы военного искусства. Франсиско Писарро, покоряя в начале 30-х гг. XVI в. империю инков, вспоминал свои беседы с Эрнаном Кортесом: а не попытаться ли захватить Великого Инку Атауальпу так же, как его родственник пленил Монтесуму?
Разбив лагерь в г. Кахамарка, Писарро начал готовиться к появлению императора, пожелавшего посмотреть на белых пришельцев. Ожидая высокого гостя, он прежде всего позаботился об оптимальном расположении своих сил. В центре главной городской площади, где предстояла церемония встречи, были установлены пушки, группа с аркебузами расположилась на высокой башне, три кавалерийских эскадрона возглавили самые способные и верные люди.
Атауальпа посчитал, что 5—6 тыс. войска достаточно для надёжного обеспечения его безопасности. Можно ли усомниться в этом, превосходя испанцев численностью в 40 раз! Инка направлялся в Кахамарку для демонстрации своего величия. Его бесконечный обоз ослеплял своей роскошью и богатством; изумляли своей красотой и пышными нарядами молодые женщины, не умолкали многочисленные певцы, не жалели ног танцоры; среди них выделялись степенностью знатные особы. На специальном помосте восемь индейцев несли трон Атауальпы. Обладание одним только этим троном превратило бы в реальность самые неосуществимые мечты конкистадоров: так много в нём было золота, серебра, драгоценных камней. Украшавшие трон золотое Солнце и серебряная Луна подчёркивали,   сколь высок и недосягаем для простых смертных его обладатель.
Атауальпе вышел навстречу священник Винсенте Вальверде с крестом и Библией в руках. Через индейца-переводчика он поведал императору, что Иисус Христос, сын Бога, передал власть над землёй Святому апостолу Павлу и его последователям Папам, а те, в свою очередь, поручили королю Испании Карлу V обратить народы Нового Света в христианскую веру.
Спокойно внимавший словам священника Атауальпа попросил Библию и сказал: «Мне эта книга ни о чём не говорит. Я не знаю Бога, создавшего землю и небо, и в то же время убеждён, что мир создал Пачакамак (древний бог индейцев кечуа, «творец» мира и света) и что Солнце и Луна, которым мы поклоняемся, — бессмертны, а Иисус Христос, о котором ты говорил, умер. Я никогда ничего не слышал о вашем Папе, дарящем страны, не принадлежащие ему. Никто не имеет права обладать моим царством без моего ведома». После этих слов Инка с пренебрежением бросил Библию на землю. Не на такую ли реакцию и была рассчитана операция? «Отомстим, христиане! Атакуйте еретиков, осквернивших Библию!» — закричал священник.
Загрохотали пушки и аркебузы. В разношёрстном и многолюдном окружении Инки воинам-индейцам, ошарашенным внезапным нападением, трудно было организовать сопротивление. Орущей, мечущейся в панике толпе кавалерия не оставляла никаких надежд. Писарро с группой солдат пробрался к трону Инки и захватил его в плен. Индейцы прекратили борь-
благоприятнов начало «визита». Но, будучи «человеком с тысячью лиц», он был полон подозрений и в любой момент ожидал проявления коварства. На следующее утро во время предложенной Монтесумой прогулки по городу Кортес не столько любовался столицей ацтеков, сколько оценивал её основные стратегические пункты. Не тогда ли его осенило: захватить Монтесуму, сделать его пленником и потребовать всё, что душе угодно. И если он, Кортес, вдруг окажется побеждённым, жизнь царственного заложника станет гарантией собственного спасения.
Убедив себя в необходимости этого шага, предводитель конкистадоров лихорадочно искал предлога осуществить замысел. Случай представился спустя пять дней. Два верных ему тласкальтека прибыли из Веракруса с письмом. Прочитав его, Кортес пришёл в ярость: семпоальтеки отказались платить дань испанцам, а на попытку заставить их силой ответили сопротивлением. В стычке погиб капитан Хуан де Эскаланте. Взятого же в плен испанца индейцы обезглавили и послали голову Монтесуме в знак того, что и белые люди смертны.
Разгневанный Кортес в сопровождении пяти наиболее бравых приближённых прибыл во дворец и обвинил императора в лицемерии, предательстве и организации покушений на солдат испанского короля. Монтесума пытался разубедить Кортеса и даже приказал схватить несколько касиков (вождей), виновных в гибели испанцев, но тщетно. Кортес был неумолим и приказал взять императора под стражу.
Монтесума согласился с требованием Кортеса стать вассалом короля Испании и выплачивать дань. Началась эксплуатация, казалось, неисчерпаемой золотой жилы — богатств Мексики. Однако это не спасло жизни Монтесумы. По одной версии, он был убит солдатами Кортеса, по другой — соотечественниками, возмущёнными предательством императора.
*
345

бу. Всего полчаса длился погром. На площади и вокруг неё, по словам Франсиско Хереса, личного секретаря Писарро, осталось 2 тыс. трупов. Конкистадоры не понесли потерь вообще. Атауальпа, внешне оставаясь спокойным, изрёк: «Это обычное дело на войне: или побеждать,   или быть побеждённым».
Мог ли бывший свинопас, так и не освоивший премудрости грамоты, предположить, что в его жизни будет такой триумф? Победители захватили богатейшие трофеи, но наиболее ценным оказался сам Инка. Писарро сузил границы владений императора до одной комнаты размером 22 фута в длину и 16 футов в ширину. Атауальпа обещал наполнить это помещение драгоценностями до высоты поднятой руки за своё освобождение. Испанец, естественно,   ответил согласием.
Началась золотая лихорадка. По стенам в комнате Инки на условленном месте была проведена красная черта и сотни гонцов направились во все концы империи. И богатства, создававшиеся многими поколениями людей, непрерывным потоком потекли в Кахамарку. Золото и серебро храмов Солнца и дворцов крупнейших городов — Куско, Уамачуко, Уайласа, Пуиту и Сиклапамы — приносились в жертву недальновидности Атауальпы.
Он не сомневался в скором освобождении и думал о будущем. А это будущее способен был перечеркнуть брат и законный наследник Уаскар, которого могли использовать в своих интересах испанцы. Через верных людей, бывших среди тех, кто приносил золото, Атауальпа приказал уничтожить Уаскара. И его утопили в реке Андамана, утопили, потому что, согласно поверью инков,   только утопленник никогда не воскреснет.
Легковерный Атауальпа обретал спокойствие: основной соперник в борьбе за трон стал призраком, а у него впереди свобода — ведь он, могущественный Инка, насыпал алчным испанцам драгоценностей до красной черты...
Что же представляли собой сокровища, полученные от Атауальпы, и каким образом конкистадоры поделили их между собой? Было собрано золота на сумму 15,5 млн. золотых песо и 25 805 фунтов серебра. После того как пятая часть всех сокровищ была выделена королевской короне, остальное распределилось следующим образом: Писарро получил 57 222 золотых песо и 1175 фунтов
серебра, а также золотой трон Инки, оценённый в 25 тыс. золотых песо. Его брату Эрнандо досталось 31 800 золотых песо и 1175 фунтов серебра, каждому кавалеристу — соответственно 8880 и 181, а каждому пехотинцу — по 4440 и 90 с половиной фунтов серебра.
Став обладателем сказочных богатств, Писарро тем не менее не спешил предоставлять царственному пленнику обещанную свободу. Он понимал, что Атауальпа не остановится ни перед чем, желая отомстить за оскорбление, и тогда вряд ли удастся не только сохранить добытые трофеи, но и спасти жизнь. Чтобы не допустить этого, Писарро решил устроить суд над Инкой. Атауальпу обвинили в убийстве Уаскара, незаконном захвате престола, идолопоклонстве, многожёнстве, разворовывании казны и даже в подготовке антииспанского переворота. Приговор — сожжение заживо на костре — леденил Атауальпе душу. Страшна была не мучительная смерть — воин не боялся её. Инки верили в бессмертие по окончании земной жизни, но лишь в том случае, если тело усопшего будет забальзамировано.
Вот почему Атауальпу ужасала мысль о смерти. Незадолго до начала казни Вальверде ещё раз предложил императору принять христианскую веру. Инка наотрез отказался. И тогда священник предложил ему поменять костёр на петлю, но с условием обязательного крещения. Атауальпа согласился, получив в ходе церемонии имя Хуан. Затем под звуки религиозных псалмов, исполненных несколькими испанцами, оборвалась жизнь тридцатилетнего Инки.
Продолжением судебного лицемерия самозваных служителей Фемиды стало изощрённое глумление над памятью усопшего: на следующий день Писарро устроил торжественные похороны, в которых принимали участие он сам и другие конкистадоры, облачённые в траурные одежды. Палачи «оплакивали» жертву. Справедливости ради надо сказать, что некоторые испанцы протестовали против этого суда и особенно — смертного приговора, считая, что судьбу Атауальпы должен решать Карл V.
Смерть Атауальпы повергла в хаос империю инков, чем сполна воспользовался Писарро, покоривший её «малой кровью», почти не понеся потерь.

Франсиско Писарро.
Неизвестный художник
(около 1530 г.).

ИНДЕЙЦЫ АМЕРИКИ

Согласно одной из ацтекских легенд, мир четырежды полностью разрушался тиграми, ураганами,  огнём и  водой.  После каждой такой катастрофы человечество возникало заново, не унаследовав абсолютно ничего от предыдущих поколений. Любопытно, что после третьего катаклизма часть оставшихся людей, по версии ацтеков, превратилась в обезьян, а после четвёртого — возникла необходимость создавать новое Солнце.
И тогда, как гласит легенда, собрались боги в Теотиуакане и спросили друг друга, кто из них решится «позаботиться о том, чтобы был день, чтобы был свет». (Теотиуакан — центр одной из важнейших доколумбовых цивилизаций Центральной Мексики, цивилизации тольтеков (I—XII вв. н. э.). В настоящее время от этого древнего города, расположенного в 50 км от мексиканской столицы, остались пирамиды Луны и Солнца, развалины дворцов и храмов, памятники скульптуры и красочные
росписи. Центр города пересекает главная улица — Дорога мёртвых длиной 4 км.) И вызвались сделать это два бога — могущественный и надменный «властитель раковин» бог Текуксистекатль и бедный, необычайно отважный бог Нанауацин. В Теотиуакане запылал костёр, горевший четыре года. Эти два бога, вызвавшиеся принести себя в жертву ради создания нового светила, должны были броситься в него. Языки пламени не испугали только Нанауацина, а трусливый Текуксистекатль предпочёл истлеть в образовавшемся пепле костра. И не удивительно, что с тех пор сияние и блеск исходят от Нанауацина, ставшего богом Солнца, а мертвенная бледность — от Текуксистекатля, превратившегося в бога Луны.
Однако, чтобы не померк блеск Солнца, бог войны Уитцилопочтли должен был ежедневно вести ожесточённую борьбу со звёздами и Луной. В этом трудном противоборстве ему могли помочь только

Ацтекская культура до прихода Кортеса в Мексику.
347

души тех, кто погиб на поле боя или был принесён в жертву. Так возникла идея человеческого жертвоприношения. Она является центральной в религии ацтеков, которые обосновывали её следующим образом. Люди не могут жить без повседневного участия богов, а те в свою очередь нуждаются в том, чтобы человек поддерживал их, принося ради этого в жертву собственную жизнь. Из неё боги получают живительную для себя магическую субстанцию, содержащуюся в крови и в сердце человека...
Удивительный и неповторимый мир древних индейских цивилизаций донёс до нас в упомянутой выше ацтекской легенде свой взгляд на одну из великих загадок бытия и мироздания. А сколько загадочного и непознанного до сих пор таит в себе сама история майя, ацтеков, инков, чибча-муисков и т. д., получивших с лёгкой руки Христофора Колумба наименование индейцев.
Существует множество гипотез о том, когда в Западном полушарии впервые появился человек и откуда люди пришли на американский континент. Начиная с XVI в. и до наших дней не утихают споры учёных мужей по этому вопросу. Среди первых жителей Америки называют выходцев с Канарских островов, финикийцев, карфагенян, древних греков и римлян, евреев, испанцев, египтян, вавилонян, китайцев и даже татар и скифов. Не обошлось и без красивой легенды, связанной с Атлантидой, которая якобы соединяла в далёком прошлом Средиземное море и американский континент.
По мере развития науки шёл естественный отбор различного рода гипотез и предположений. В настоящее время нет сомнений в том, что в Западном полушарии первые люди были выходцами с других континентов. Но откуда? Этот вопрос до сих пор окончательно не решён.
Большинство исследователей считают, что они прибыли из Азии, другие (например, норвежский этнограф и путешественник Тур Хейердал) защищают меланезийско-полинезийский вариант заселения Америки. Французский учёный Поль Риве склоняется к существованию и того, и другого вариантов.
Со второй половины XVIII в. время от времени напоминает о себе и диаметрально противоположная точка зрения, согласно которой Америка была одним из центров появления человека. Наиболее «аргументированно» её обосновал в конце XIX в. аргентинский археолог и философ Флорентино Амехино. Он утверждал, что «homo pampeanus», обитавший на территории Аргентины 1—2 млн. лет назад, вообще является первым человеком на Земле, а следовательно, Америка была колыбелью всего человечества. Доводы оппонентов аргентинского учёного были немногочисленны, но подтверждены археологическими раскопками: в Западном полушарии не было человекообразных обезьян.
В настоящее время большинство исследователей считают, что заселение американского континента шло из Азии через Берингов пролив. Но каким же образом люди сумели пересечь его в глубокой древности? Учёные полагают, что в этом им помогли четыре великих оледенения, а вероятнее всего, два последних (между 40 и 20 тыс. лет и 13—12 тыс. лет до н. э.).
В эпоху великих оледенений Берингов пролив замерзал и превращался в своеобразный огромный мост, что и позволяло племенам, ведшим кочевой образ жизни, беспрепятственно оказаться на соседнем материке. Временной диапазон появления человека на американском континенте — от 10 до 30 тыс. лет назад.
Отправляясь в 1492 г. в своё первое плавание на поиски западного пути в Индию, Колумб взял с собой переводчика Луиса де Торреса, знавшего арабский язык и несколько китайских и японских слов. О, святая наивность великого мореплавателя! Оказалось, что в открытых им Индиях в то время имелось 1700 различных языков и диалектов.
Среди множества племён, обитавших на континенте, по своей численности и, отчасти, по уровню развития можно выделить следующие: эскимосы, ирокезы, пуэбло, навахи (Северная Америка), ацтеки (Мексика), майя (Мексика, Центральная Америка), карибы и араваки (Антильские острова, бассейн реки Ориноко), тупи-гуарани (Бразилия, Парагвай), чибча (Колумбия), кечуа и аймара (Перу, Боливия), чарруас (Уругвай, Аргентина), арауканы (Чили).
К моменту прихода европейцев в Новый Свет в его различных регионах племена существенно отличались друг от друга по хозяйственному укладу. Наиболее высокий уровень общественно-экономического развития имели индейцы Мексики, Центральной Америки и Перу.
В основе развития всех известных цивилизаций всемирной истории лежал процесс возделывания какого-либо определённого злака: в Европе — пшеницы, в Азии — риса, в Америке им стала кукуруза. На приоритет в её окультуривании имеют почти равные шансы Мексика, Перу и Боливия. Это произошло около 7 тыс. лет назад.
Индейцы оказались весьма искусными земледельцами. В общей сложности они употребляли в пищу почти 20 тыс. растений — больше, чем все народы других континентов вместе взятые. Правда, эта цифра включает в себя десятки, а иногда и сотни видов одной и той же культуры.
Не иначе как чудом, верхом сметливости и мудрости воспринимается сегодня система чинампас, применявшаяся ацтеками до испанского завоевания. Суть её состояла в создании садов и огородов на акватории озёр. Плоты из тростника и дерева привязывались к сваям, покрывались илом и... водная гладь радовала глаз чёткой геометрией множества благоухающих участков. Этот способ земледелия в условиях жаркого лета создавал максимум удобств: вода под рукой, прохлада от водоёма, в любое время можно наловить рыбы. Система чи-
348

Жак Картье вручает мушкеты
вождям индейцев, привлекая
их на свою сторону.

нампас выдержала проверку временем и до сих пор применяется в отдельных районах Мексики.
Американский континент «подарил» миру помимо кукурузы картофель, томаты, какао, подсолнечник, табак, лекарственные средства хинин и бальзам и такую сложную операцию, как трепанация черепа. В то же время аборигены Нового Света не знали колеса, лошадей, не плавили железо, которое они научились обрабатывать значительно позже золота, серебра, платины, меди и бронзы.
До европейского завоевания самые развитые цивилизации Западного полушария сложились в Мезоамерике и в Андах. Понятием «Мезоамерика», впервые введённым в 1943 г. германским учёным Паулем Кирхгофом, археологи обозначают географический регион, включающий в себя Мексику и большую часть Центральной Америки (до полуострова Никойя в Коста-Рике). На этой обширной территории, сменяя друг друга, оставили след пять древних цивилизаций. Наиболее известными среди них являются цивилизации майя и ацтеков.
Учёные относят нижнюю хронологическую границу цивилизации майя к II тыс., а иногда и к III тыс. до н. э., верхнюю — к X в. н .э. Наибольший расцвет её приходится на VII—VIII вв. н. э.
Индейцы майя распространили своё влияние на полуостров Юкатан, Гватемалу, Белиз, часть Гондураса и Сальвадора и территорию нескольких штатов современной Мексики. Столь обширные географические границы этой цивилизации (325 тыс. кв. км) охватывали ареал обитания нескольких десятков, а может, и сотен племён, унаследовавших одну культуру, хотя и имевшую, естественно, региональные особенности.
Цивилизация майя выделялась прежде всего своими достижениями в строительстве и познаниями в астрономии и математике. Изысканностью и совершенством отличались живопись и скульптура майя, обработка камня и керамика.
В повседневной жизни майя пользовались двумя календарями: солнечным, включавшим 365 дней, и ритуальным (260 дней). Они делили год на 18 месяцев по 20 дней и дополнительный месяц из 5 дней. И месяцы, и дни имели свои названия, которые применялись и во втором календаре, где счёт вёлся не на месяцы, а на промежутки времени по 13 дней. Религиозная символика широко использовалась и в том, и в другом календаре.
В области математики, пожалуй, самым великим достижением культуры майя является введение понятия ноля. Это было сделано на сотни лет раньше других высокоразвитых цивилизаций.
История ацтеков до их появления во второй половине XII в. н. э. в Центральной Мексике таит множество загадок. Они называли свою родину островом Астлан (место, где живут цапли). От слова «астлан» и произошло название «ацтек». До сих пор наукой не установлено точное местонахождение этого острова.
Кочевые охотничьи племена ацтеков оказались весьма воинственными. В течение почти двух веков
они вели завоевательные кампании и в начале XIV в., покорив многие другие племена, обитавшие в Центральной Мексике, создали могущественную империю. Примерно в 1325 г. её столицей стал основанный ими город Теночтитлан (современный Мехико).
Культура ацтеков ассимилировала богатые традиции и замечательные достижения всех предшествовавших им мексиканских цивилизаций. От майя ацтеки унаследовали иероглифическое письмо и широко пользовались им. Весьма оригинальной была изготовлявшаяся ими полихромная керамика. Всемирной славой пользуются их скульптуры, сохранившиеся до наших дней: «Грустный индеец», «Голова мёртвого», статуя бога Шочипилли и др. Многого ацтеки добились и в сельском хозяйстве, применяя дренажные работы. Как и майя, ацтеки широко использовали труд рабов, которыми становились должники, сироты, разведённые жёны.
Империя ацтеков достигла наивысшего уровня развития в начале XVI в. В то же время на территории Перу, Эквадора, Боливии, части Колумбии, Аргентины и Чили существовала другая великая империя — государство инков. Она занимала территорию более 1 млн. кв. км и называлась Тауантинсуйу, что на языке кечуа означает «четыре объединённые стороны света». Её размеры подчёркивают справедливость столь глобальных притязаний.
Для всех упомянутых цивилизаций характерно обожествление Солнца. Инки же превзошли в этом всех, назвав себя «сынами Солнца». В какой-то степени они имели на это право, ведь центральное ядро этой цивилизации находилось в Андах, самой высокой горной системе Америки. Как и представители других вышеупомянутых цивилизаций, инки были отличными астрономами. В городе Куско они построили четыре башни для наблюдений за положением Солнца, имели понятие о солнечном и лунном годе. До наших дней дошли великолепные изделия инков из золота, серебра и меди.
Во главе государства находился Великий Инка, считавшийся живым воплощением Солнца. Изображение этого светила в виде золотого диска с человеческим лицом служило предметом официального культа. Сестрой и супругой Солнца считалась Луна. В качестве божества почиталась и Куичи-Радуга. Существовали также культ духов — покровителей земледелия, культ стихий природы и т. д.
Как и у индейцев майя, в государстве инков важная роль принадлежала жрецам. Существовали специальные «поля Солнца», урожай с которых шёл только на нужды священнослужителей. Верховный жрец вёл свою родословную от рода Великого Инки и разделял с ним власть.
У инков также существовала традиция человеческого  жертвоприношения, но  оно  имело  иную
350

Воины-индейцы.
1 Воин VIII—X вв.. Оклахома.
2.  Воин культуры мочика. V—VII вв.
3.  Воин майа. VII-VIII вв.
4.  Ацтекский воин «ордена ягуара». XIV—XVI вв.

целенаправленность, нежели у ацтеков. Его главное предназначение состояло в обожествлении самого Великого Инки. Жертвоприношения, как правило, имели место во время пышных празднеств по случаю его вступления на престол. Приносились в жертву девушки и дети, которых должны были поставлять покорённые инками племена.
Весьма оригинальным было «узелковое письмо» инков — «кипу». Оно состояло из шнура и нитей-подвесок разных цветов и оттенков. Сочетания цветов и комбинации узелков на нитях позволяли использовать кипу для подсчёта налогов, фиксации различного рода исторических событий, для передачи имён собственных и названий и даже отдельных фонетических элементов. Уникальное кипу было найдено в одном из перуанских храмов. Оно весило 6 кг. По подсчётам одного из самых авторитетных российских исследователей культуры инков В.А. Кузьмищева, такой моток пряжи мог бы соединить Москву с Санкт-Петербургом, а по объёму заложенной в него информации способен заменить многотомный статистический справочник.
Центром развития и становления культуры чибча-муисков является Боготинское плоскогорье (современная Колумбия). Сложившаяся в этом регионе цивилизация (V—XV вв.) отличалась высоким уровнем развития гончарного дела, ткачества, добычи каменного угля и изумрудов.
Так же, как и в других упомянутых выше цивилизациях, здесь имело место существенное имущественное расслоение, что нашло своё отражение даже в сфере религиозной мифологии. Бог Чибча-кум («опора людей чибча») являлся покровителем простого люда, а бог Бочика — покровителем знати.
Отдельные исследователи считают, что чибча-муиски были единственным народом древней Америки, имевшим деньги, роль которых выполняли небольшие золотые диски. Более осторожные в своих выводах авторы называют эти изделия пользовавшимися спросом украшениями, обменивавшимися на другой товар.
С местами обитания чибча-муисков связана легенда о сказочно богатой стране Эльдорадо. Первым испанским конкистадорам аборигены рассказали о своеобразном ритуале посвящения в вожди в одном из племён. В день торжеств претендент натирает тело смолой, а затем покрывает его золотым порошком. Соплеменники сопровождают этого позолоченного человека, возлежащего на драгоценных носилках, до горного озера. Он ныряет, смывает позолоту, и тем самым свершается обряд посвящения. Участники процессии бросают в озеро золото и драгоценные камни. А сколько за сотни лет было таких церемоний? Так и возник миф о неведомой стране и её несметных богатствах, названной Эльдорадо, что по-испански означает «позолоченный».
В течение почти целого столетия, начиная с 30-х гг. XVI в., в первую очередь в районах Колумбии и Гвианы велись безуспешные поиски и «позолоченного человека», и озера с несметными богатствами. Манящие миражи Эльдорадо влекли к себе
не только испанцев, но и германцев, и англичан. В конце концов было обнаружено озеро, где якобы свершался описанный выше ритуал, однако его глубина (120 м) оказалась непреодолимым препятствием для искателей фортуны того времени.
Британский вариант Эльдорадо связан прежде всего с именем легендарного Уолтера Рэли, мореплавателя, одного из руководителей разгрома испанской «Непобедимой армады», поэта, драматурга, историка. «Великий искатель приключений», «знаменитый вдохновитель походов» — эти словосочетания, неизменно стоящие в исследованиях рядом с его именем, безусловно, справедливы. С Эльдорадо он связан не только тем, что в 1595 г. прибыл в Гвиану на поиски этого волшебного края, но и книгой «Открытие обширной, богатой и прекрасной империи Гвиана», увидевшей свет в следующем году.
Как человек с хорошо развитым творческим началом, Рэли многое домыслил, развил и трансформировал в легенде об Эльдорадо. В его трактовке позолоченным человеком становится король Гвианы, устраивающий оргии со своими придворными. Слуги должны были раздевать всех участников оргий, «смазывать их сверху донизу белым бальзамом» и покрывать золотым порошком до тех пор, «пока гости не начинают сверкать с ног до головы, и в таком виде они сидят и пьют группами по двадцать и по сто человек и продолжают это занятие иногда шесть-семь дней подряд».
Рэли попытался докопаться и до «подлинного» названия территории, которую испанцы окрестили Эльдорадо. Взятый им в плен губернатор Беррео сообщил англичанину, что аборигены именуют Эльдорадо не иначе как Маноа.
В картографии у Маноа оказалась более счастливая судьба. Если Эльдорадо так и не появилось ни на одной из карт, то Маноа (Беррео назвал его городом) впервые фигурировал на карте Южной Америки, составленной в 1598 г. голландским картографом Иодоком Хондием, работавшим с материалами неопубликованной рукописи Рэли, которая хранится в Британском музее.
Не было забыто и таинственное озеро. В 1599 г. фламандский гравёр Теодор де Брай на подготовленной им карте Гвианы поместил озеро Парима, на юго-западном берегу которого, по его словам, находился город «Маноа, или Дорадо... самый большой город в мире». Американский историк и географ Рамсей, всесторонне исследовавший эту проблему, отмечает, что Маноа уже к 30-м гг. XVII в. исчез с географических карт, а Париму можно было найти и на некоторых картах XVIII в. Последнюю точку в этом заблуждении поставил Александр Гумбольдт, доказавший, что в бассейне реки Ориноко нет озёр. В то же время немецкий учёный посчитал, что слухи об озере Парима могут иметь реальную почву, так как в момент разлива река затопляет огромную территорию и возможны какие-то временные озёрные образования.
И наконец, несколько слов о реально существующем озере Гуатавита. Испанцы предпринимали

352

несколько попыток осушить его, но этого удалось добиться только английской экспедиции в 1913 г. «Старателей» ожидало полное разочарование. Найденные ими несколько золотых предметов не окупили даже затрат на организацию мелиоративных работ. «Было бы преждевременным считать, — делает вывод Рамсей, — что то, что найдено при этих раскопках, исчерпывает все содержащиеся в озере богатства. Но на основании имеющихся данных было бы не менее опрометчиво предполагать, что индейское племя муисков практиковало церемонию с «позолоченным человеком» долгое время или что
их золотые приношения были когда-либо очень многочисленными».
Кроме мифов и легенд индейцев на возможность существования Эльдорадо в районе северного побережья Южной Америки указывали и учёные мужи того времени, считавшие, что месторождения драгоценных металлов тяготеют к экватору.
Эту легендарную страну так и не удалось открыть европейцам, зато подлинным Эльдорадо стал для них Новый Свет с его неповторимыми индейскими цивилизациями.

СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ

Священная Римская империя — средневековое европейское государственное образование, основанное в 962 г.  германским королём Оттоном I и просуществовавшее до 1806 г.
При первых представителях Саксонской династии Генрихе I (919—936 гг.) (здесь и далее указаны годы правления) и Оттоне I (936—973 гг.) сложилось и окрепло единое немецкое государство, усилилась королевская власть. Генриху I удалось отвоевать у Франции Лотарингию и в значительной степени подчинить стремящихся к полной самостоятельности германских герцогов. В 936 г. Оттон I без затруднений получил отцовский престол и был признан королём во всех пяти германских герцогствах — Франконии, Саксонии, Швабии, Баварии, Лотарингии. С самого начала Оттон I стремился к такой же державной власти, какой обладал Карл Великий. Именно поэтому его коронация происходила в Ахене — столице империи Карла Великого, где покоился прах императора. Продолжая борьбу с герцогами, Оттон I пытался превратить их в должностных лиц. Сепаратизму (стремлению к обособлению) герцогов Оттон I противопоставил свою епископальную систему. Король раздавал церкви земельные пожалования с предоставлением ей широких политических прав. Церковь получала право суда над зависимым населением. Под управление епископов и аббатов передавались территории, изымаемые из герцогств. Церковные учреждения превращались в государственные органы, причём полностью подчинённые королю, т. к. все епископские и аббатские должности находились в его распоряжении. Укрепив своё положение в стране, Оттон I усилил оборону Германии от венгров, давно уже досаждавших своими набегами, и нанёс им решающее поражение на реке Лех близ Аугсбурга. Победа резко повысила авторитет германского короля. Менее удачными оказались попытки Оттона I
завоевать славянские земли. Многим славянским племенам удалось отстоять свою независимость. Неудачи на востоке заставили короля сменить направление внешней политики и обернуться к югу. Этот поворот во многом предопределил судьбу Священной Римской империи.
На юг Оттона I влекло стремление подчинить своей власти папство и тем самым установить полное господство над римско-католической церковью, желание завоевать политически раздробленную Италию и создать подобие империи Карла Великого и даже древней Римской империи.
Носителем идеи «Мировой Римской державы» не случайно стал германский король. По сравнению с другими европейскими монархами — своими современниками — Оттон I обладал самой сильной властью в своей стране. Стремящаяся к захватам и приобретениям германская знать поддержала намерения своего короля.
В 951 г. Оттон I совершил первый поход в Италию, захватил Ломбардию и принял титул короля лангобардов. Через 10 лет он совершил новый поход в Италию. Занятый борьбой с итальянскими феодалами, Папа Иоанн XII не мог не удовлетворить честолюбивые притязания Оттона I. В 962 г. Папа короновал Оттона I в Риме императорской короной. Так была восстановлена начавшая было угасать традиция «Мировой Римской державы» и возникла Священная Римская империя.
Новоявленное государство было достаточно искусственным образованием. Империя не имела ни общей социально-экономической базы, ни национального единства. Но в представлениях современников её существование было вполне оправданным. «Вечный город» вновь выходил на авансцену мировой истории, и сцена эта была овеяна святостью католической церкви. Показательно выражение того времени: «Пока Колизей (самый большой амфи-
353

театр Рима) будет цел, Рим будет жить, когда падёт Колизей — падёт и Рим, а когда падёт Рим — падёт и весь мир».
В территориальном отношении оттоновская империя не уступала даже каролингской. В X—XI вв. в её состав входили две трети территории Италии, Германия, Бургундия (вошла в конце указанного срока), Богемия, Моравия, Польша, Венгрия, Дания.
Важную роль в положении Священной Римской империи играли взаимоотношения императоров с Папами. Уже Оттон I ввёл обязательную присягу Папы императору, что и явилось выражением подчинения папства империи. Вместе с тем получение короны из рук Папы ставило императора в зависимость от папского престола и таило в себе опасность для будущего империи.
Первые трения с папством возникли уже у императора Оттона I. Он вынужден был сместить вначале послушного, но вскоре возмутившегося оттоновской опекой Папу Иоанна XII и поставить на папский престол верного Льва VIII. Оттону I и его преемникам удалось временно (X в. — первая половина XI в.) установить фактическое господство императоров над Папами, что усиливало власть первых. Усилению этой власти способствовало и создание в присоединённых и завоёванных областях империи специальных органов: была создана Особая канцелярия для Италии, введены должности канцлера, пфальцграфов и императорских посланцев, в Бургундию назначались наместники. Позже Фридрих I пытался поставить над ломбардскими городами своих чиновников, именовавшихся «подеста».
Оттону I пришлось конфликтовать с Византией, не желавшей признавать новоявленного «римского императора». Однако в конечном итоге был найден компромисс, увенчанный браком сына Оттона I и византийской принцессы Феофано.
После смерти Оттона I престол перешёл к его 17-летнему сыну Оттону II (973—983 гг.), который был коронован императорской короной ещё в 12-летнем возрасте. Продолжая политику отца, Оттон II успешно преодолел сопротивление недовольной части немецкой знати, воевал с Францией из-за Лотарингии, совершил традиционный поход в Италию. Император участвовал в войне за Южную Италию с сицилийскими арабами, которых поддерживала Византия. В ходе этой войны Оттон II чудом спасся от арабского плена, когда немецкое войско неожиданно подверглось нападению лёгкой арабской конницы и было почти целиком уничтожено. Оттон II бежал на греческий корабль, но чуть не попал в плен к византийцам. Ему с трудом удалось вплавь добраться до берега. Но и это не охладило воинственного пыла императора. Военные планы Оттона II в Южной Италии разрушила лишь смерть.
Когда Оттон II умер, его сыну Оттону III исполнилось лишь 3 года. В Германии развернулась борьба за опекунство над уже коронованным в Ахене младенцем-императором. Опекунство давало право

Корона Оттона II или III. Вена. Музей истории искусства.
на власть. Победительницей вышла Феофано, которая правила как королева-мать. Феофано проявила незаурядный политический и дипломатический талант, проводя довольно энергичную внутреннюю и внешнюю политику. Она твёрдо вела корабль империи по курсу, намеченному свёкром и мужем. На документах Феофано подписывалась: «Феофано, Божьей милостью императрица» или даже «Феофаниус, Божьей милостью император». После её смерти на престол вступила 60-летняя бабушка Оттона III — Адельгейда, которая опекала внука до 994 г., когда он в возрасте 14 лет стал самостоятельно править империей.
Оттон III был довольно образованным для своих лет юношей. Он владел немецким, итальянским, латинским и греческим языками, был склонен к мечтательности и религиозному аскетизму (отказ от благ и подвижничество). Молодой император мечтал о воссоздании древней Римской империи во всём её величии как мирового христианского государства. Себя Оттон III представлял подвижником, предназначенным небом для этой великой цели; Германия казалась ему глухой провинцией, а Рим — местом, откуда он должен управлять всем миром.
В 996 г. Оттон III предпринял коронационный поход в Италию, отличавшийся особой пышностью. На освободившийся в это время папский престол император посадил своего двоюродного брата, который и короновал Оттона. Его императорский титул — «августейший император римлян» — сравнялся по важности с титулом Византийского импе-
354

ратора. На документы Оттона III вместо восковой печати подвешивался свинцовый медальон, на одной стороне которого был изображён профиль Карла Великого, а на другой — щит со знаменем и надписью «Возрождение Римской империи». Позже была сделана печать с изображением профиля самого Оттона III и надписью «Золотой Рим». Чтобы осуществить свои притязания на роль преемника древнеримских императоров, Оттон III должен был постоянно пребывать в столице — в императорском дворце, который по его велению был выстроен на Авентинском холме в Риме. На его фасаде красовалась надпись «Священный дворец». Был расширен императорский двор, введены некоторые новые должности и титулы для Италии и «провинций». Управлением Рима и Римской области ведал римский патриций. Береговой обороной от сарацин и византийцев занимался префект. Буйная фантазия молодого императора рисовала возрождённую Римскую империю как некое административное целое, включавшее Италию, южноитальянские византийские области и Германию. Другие западно- и центрально-европейские страны должны были окружать эту империю как её «друзья» и «союзники». Во главе этих союзных и зависимых государств должны были стоять соправители и императорские патриции. Папе отводилась (по древнеримской и византийской традиции) роль помощника императора по управлению церковью. В отличие от своих предшественников, которые совершали военные походы в Италию и Рим, чтобы короноваться и возобновить своё господство над страной, Оттон III, находясь в Риме, устраивал выезды и походы в провинции своей во многом выдуманной империи. Во время одного из таких походов в Германию император посетил гробницу Карла Великого в Ахене. Оттон III приказал взломать каменный пол храма в том месте, где, по слухам, был похоронен Карл Великий, и рыть, пока не будет найдена гробница. Когда она была раскопана и вскрыта, Оттон III снял золотой крест, висевший на шее трупа, и взял нетленные царские одежды, с помощью которых император рассчитывал возвысить своё достоинство.
Жизнь показала оторванность имперских идей Оттона III от реальности. Стоило ему на полтора года покинуть «вечный город», как по возвращении его встретило не народное ликование, а восстание, заставившее императора бежать из Рима в Равенну. А вскоре 22-летний император заболел и умер.
После смерти Оттона III победителем из династической борьбы вышел Генрих II (1002—1024 гг.). В отличие от восторженного Оттона III, которого смерть спасла от восстания недовольной немецкой знати, Генрих II был прагматичным (ценящим лишь практически полезные результаты) политиком. Идею Священной Римской империи Генрих II понимал и воплощал в реальной политике иначе. Генрих II провозгласил «возрождение Франкского (Германского) государства», восстановил и укрепил епископальную систему Оттона I, поладил с немецкими феодалами, проводил активную, хотя и не очень успешную восточную политику, сделал несколько шагов к будущему присоединению Бургундии. В 1013 г. Генрих II предпринял свой «коронационный» поход в Италию, которая после смерти Оттона III, казалось, была потеряна для немцев. Принадлежность Италии к Священной Римской империи была вновь подтверждена. Умерший в 1024 г. Генрих II был последним представителем Саксонской династии, на смену которой пришла Франконская династия (1024—1125 гг.).
Императоры новой династии решали старые задачи. Конрад II (1024—1039 гг.) проявил способности крупного государственного деятеля и твёрдого политика. Несмотря на свою неграмотность, он был наделён природным умом и умел ценить советы образованных людей. Небезуспешно Конрад II стремился к государственному объединению Германии и ликвидации феодальной раздробленности. Ему удалось включить в состав империи Бургундское королевство. С помощью нескольких походов он смог удержать в узде постоянно отпадающую от империи Италию. Удачным было правление и сына Конрада II — Генриха III (1039—1056 гг.). Это было благополучное время для Священной Римской империи. Однако над ней уже начинали сгущаться тучи. Поднимали голову недовольные немецкие князья, ухудшалась международная обстановка. После смерти отца 6-летний король Германии Генрих IV (1056—1106 гг.) находился под опекой своей матери Агнессы, которая пыталась продолжать политический курс Генриха III. В 1062 г. он попал под опеку князей, и лишь в 1066 г. 16-летний монарх начал самостоятельно управлять государством. Судьба готовила ему тяжёлые испытания. Ко второй половине XI в. обстановка в Европе изменилась. В Германии вновь окрепли крупные феодалы, которые отказывались подчиняться императорской власти. Разительные перемены произошли в Риме. Ещё недавно находившиеся под пятой императора, римские Папы выступили с претензиями на верховную власть в мире. Воодушевлённые клюнийской церковной реформой, они не намерены были больше играть второстепенные роли в империи. Главным выразителем этих идей стал Папа Григорий VII.
Энергичный Генрих IV не бездействовал. Он стремился укрепить свой домен (личные земли) в Саксонии, чтобы накопить силы для борьбы со своевольными князьями. Но тщетно. Активная королевская политика в Саксонии вызвала мятеж верхушки саксонской феодальной знати и массовые выступления крестьян. Беспощадно расправившись с крестьянами, со знатью Генрих IV заключил мир. Но впереди ещё была драматическая схватка с Папой Григорием VII. Рушилось привычное соотношение императорской (светской) и папской (духовной) властей в рамках Священной Римской империи. Борьба шла за инвеституру (право вводить в должность епископов). И Папа, и император не желали расставаться с этим правом, ведь это давало власть над епископами (именно на этом строилась знаменитая оттоновская епископальная система).
355

В 1076 г. на собрании высшего немецкого духовенства в Вормсе Генрих IV объявил о низложении Григория VII. В ответ на это Папа отлучил императора от церкви и лишил его королевского сана, а подданных короля освободил от присяги своему государю. Это послужило сигналом для непокорных немецких князей, которые тут же восстали против Генриха IV.
Оказавшись в чрезвычайно тяжёлом положении, император был вынужден временно покориться. Совершив трудный переход через Альпы и добившись встречи с Папой в замке Каносса, он на коленях вымолил прощение у Григория VII. Несмотря на это, немецкие князья на своём собрании избрали нового короля — одного из главарей княжеской оппозиции Рудольфа Швабского. Так впервые в истории Священной Римской империи законный монарх был свергнут и заменён выборным, угодным знати. Всё же благодаря поддержке немецких епископов Генрих IV сумел вернуть власть. Прибыв с войском в Рим, он изгнал оттуда ненавистного Папу и добился провозглашения новым Папой своего ставленника Климента III. Из его рук Генрих IV и получил традиционную корону императора Священной Римской империи. Однако на папском престоле вскоре вновь утвердился сподвижник Григория VII — Урбан П. В Германии на время установилось спокойствие. После смерти в 1106 г. Генриха IV престол перешёл к его сыну Генриху V, который столкнулся в своей политике с теми же трудностями, что и его отец. Давняя борьба между императорами и Папами завершилась в 1122 г. подписанием Вормского конкордата (договора) между Генрихом V и Папой Каликстом II. В соответствии с этим договором в Германии император совершал светскую инвеституру — передачу скипетра, символизировавшего власть над землями епископства. После светской инвеституры следовала духовная, осуществлявшаяся Папой или его легатом (представителем). В Италии и Бургундии император практически лишался инвеституры. Всё это было серьёзным ударом по императорской власти как в Германии, так и во всей Священной Римской империи.
В XII в., когда полным ходом шло развитие национальных государств в Англии и Франции, в Германии установилась феодальная раздробленность и ослабла центральная власть. Вновь усилилось римское папство. И всё же идея «Мировой Римской державы» сохраняла свою притягательность и в некоторой степени могла быть осуществлена на практике. Ей требовалось лишь новое воплощение.
Блестящими представителями идеи императорской власти стали монархи из новой династии Гогенштауфенов (Штауфенов). Именно с ними связан последний значительный взлёт в многовековой истории Священной Римской империи.
Однако, оценивая итоги правления первого Гогенштауфена — Конрада III (1138—1152 гг.), трудно было предсказать в дальнейшем такой поворот событий. Конрад III был первым германским королём со времени основания империи, не совершившим ни одного завоевательного похода в Италию и
не получившим императорской короны. Он участвовал в бесславно завершившемся 2-м крестовом походе и угодничал перед церковью, за что получил прозвище «поповский король». Главной его заслугой было то, что он завещал трон не своему 7-летнему сыну Фридриху, а 32-летнему герцогу Фридриху — будущему императору Фридриху I Барбароссе («Рыжебородому») (1152—1190 гг.), с именем которого связаны важнейшие события в истории Германии и в судьбах Священной Римской империи.
Фридрих I возобновил итальянские походы германских императоров. В 1154 г. в ходе первого такого похода он сумел поладить с Папой и короновался в Риме императорской короной. К этому времени у императорской власти возник новый противник — набравшие силу итальянские города, которые часто объединялись с Папой против императора. Во время нового похода в Италию в 1158 г. Фридриху I удалось полностью подчинить империи северо-итальянские города. Он лишил их прав самоуправления, назначил своих наместников — подеста, присвоил себе право высшей судебной власти в городах и обложил их налогами. Миланцы, решившие не подчиняться произволу императора, были жестоко наказаны: город был взят немецкими войсками и разрушен, а рыночная площадь вспахана и посыпана солью в знак того, что на месте города всегда будет пустошь. Однако вскоре фортуна изменила императору. Объединив свои силы, города нанесли поражение его войску в битве при Леньяно в 1176 г. Допекаемый Ломбардской лигой (союзом городов) и римским Папой, Барбаросса заключил с ними мир в Констанце (1183 г.), означающий восстановление самоуправления итальянских городов.
Не менее активной была внутригерманская политика Фридриха I. Император укреплял свой домен, пытался опереться на города, напоминал непокорным вассалам о славных порядках прошлого, умело лавировал между крупнейшими князьями, делая уступки то одному, то другому. На этом этапе такая политика обеспечила императору устойчивое влияние в Германии и позволила ему заниматься делами Священной Римской империи.
Именно при Фридрихе I в названии средневековой Римской империи окончательно закрепилось наименование «Священная». Императорская пропаганда активно утверждала священный характер империи. Сам Фридрих I выступал против папских притязаний на мировое господство с теоретическими доводами. А совпавшее с периодом правления Барбароссы временное ослабление папской власти (часто на престол избиралось несколько Пап одновременно) делало такие доводы достаточно убедительными. Фридрих I утверждал верховенство священной власти императора над папством. В этот период в состав Священной Римской империи входили Северная Италия, Германия, королевство Бургундия, Западная Швейцария, Лотарингия, Эльзас, часть Фландрии; зависели от империи Богемия, славянские земли в Мекленбурге и Померании.
356

Фридрих I погиб во время 3-го крестового похода в 1189 г., утонув в небольшой горной речке в Малой Азии. Но «запаса прочности» у империи, укреплённой Барбароссой, хватило ещё на некоторое время. Новый германский король и император Священной Римской империи продолжал политику Фридриха I. И хотя отношения его с немецкими князьями сильно осложнились, Генрих VI (1190—1197 гг.) сумел сохранить свою власть. Главным его достижением было присоединение к Священной Римской империи Южной Италии и Сицилии и пополнение своей коллекции короной сицилийского королевства.
Сын Генриха VI Фридрих II (1220—1250 гг.) — последний значительный монарх из династии Гогенштауфенов — был выдающимся военным и политическим деятелем Средневековья. Превратив Сицилию в центр своей империи и рассматривая Германию как провинцию, он решительно боролся за утверждение в Северной Италии и Риме. Яростно, назло всем обстоятельствам, препятствующим воплощению его замыслов (позиция Папы и ломбардских городов, сепаратизм немецких князей), Фридрих II сражался за уже недосягаемый идеал империи (см. ст. «Фридрих II Гогенштауфен»).
Вместе с Гогенштауфенами сошла в могилу Священная Римская империя как серьёзное политическое образование. Оно больше не вписывалось в новые политические реальности. Но представления о «Мировой Римской державе» продолжали жить, периодически поступая на вооружение тщеславных правителей. Формальное существование империи продолжалось. Она уже не имела твёрдых границ, которые регулярно менялись в результате войн, династических браков, перемен в вассальных связях. В самой Германии, распавшейся окончательно на территориальные княжества, императорский титул
стал игрушкой в руках князей, которые избирали на престол угодного им кандидата. Порядок выборов определялся «Золотой буллой» Карла IV (1356 г.). От некогда пышного титула мало что осталось: князья расхитили все земли и разделили между собой атрибуты императорской власти.
Многие императоры, разглагольствовавшие о своём главенстве над христианским миром, влачили жалкое существование. Сигизмунд (1410— 1437 гг.) и Фридрих III (1440—1493 гг.) кормились по имперским городам и монастырям. После Фридриха III ни один император не был коронован в Риме. Потеряв все присоединённые области, империя превратилась в немецкую, несколько изменив название — «Священная Римская империя Германской нации». С XV в. императорская корона закрепилась за домом испанских Габсбургов, которые стремились использовать её былое величие в интересах собственного государства. От них исходили попытки реформировать и укрепить империю путём введения имперского налога и административного деления, что, впрочем, ничего не дало. После Тридцатилетней войны (1618—1648 гг.) и Вестфальского мира (1648 г.) имперские органы окончательно потеряли значение.
Благополучно преодолев границу между Средневековьем и Новым временем, агонизирующая империя просуществовала до XIX в. Её бледные контуры стали едва различимы на новой политической карте Европы. В 1806 г. под шум наполеоновских побед последний император Франц II отказался от короны Священной Римской империи. Желающих подобрать упавший венец не нашлось. Так печально закончилась многовековая история империи, которая даже в свои лучшие годы была лишь жалкой тенью величия Древнего Рима.

КАРЛ V И ФИЛИПП II ГАБСБУРГИ

XVI век — век великой Испании и её королей. Большую часть столетия . правили Карл V и его сын Филипп II. На них сильно повлияла мать Карла V и бабушка Филиппа II Хуана Безумная (1479— 1555 ). Она, как писал один из испанских авторов, «в течение 50 лет была мертва при жизни». Будучи вторым ребёнком в семье королевской четы — Изабеллы и Фердинанда, Хуана в 11 лет стала невестой принца Филиппа Бургундского, сына императора Священной Римской империи Максимилиана I. 21 октября 1496 г. отпраздновали их свадьбу. Страстная влюблённость Хуаны встречала полное безразличие мужа, отнюдь не стремившегося соблюдать верность этому брачному союзу. Через 10 лет ей пришлось хоронить своего 34-летнего мужа. Однако Хуана ни за что не хотела расставаться с ним. Труп провезли по всей Кастилии, и она, словно надеясь на чудо, всё время была с ним рядом, пытаясь вдохнуть в него угасшую жизнь. Несчастная молодая вдова уединилась во дворце Санта-Клара, в городе Тордесильяс, где и провела все оставшиеся годы. Ей постоянно мерещился кот, раздирающий на куски тела её отца и мужа. Оставаясь физически крепкой, она неделями и месяцами не покидала кровать, которая служила ей к тому же и столовой, и туалетом.
От брака Хуаны и Филиппа родилось 6 детей.
357

Самым знаменитым из них оказался сын Карлос (1500—1558), коронованный в 1516 г. на испанский престол под именем Карла I. В 1519 г. он унаследовал от своего деда Максимилиана корону Священной Римской империи и был провозглашён императором Карлом V. Красивый, атлетически сложённый человек, он получил блестящее воспитание и разностороннее образование, владел немецким, испанским, итальянским, французским и фламандским языками. И здоровье, и знания были крайне необходимы ему — королю Испании и императору Священной Римской империи, чтобы решать сложнейшие задачи того времени.

"Карл Vв битве при Мюльбурге".
Фрагмент.
1543 г. Мадрид. Прадо.
В целом 20—40-е гг. были очень напряжёнными и весьма успешными для Карла V. Защищая интересы Испании и Священной Римской империи, он провёл ряд триумфальных военных операций в Италии, нанёс поражение войскам Османской империи, пытавшейся закрепиться в Центральной Европе. Всю первую половину XVI в. Испания вела бесконечные войны с Францией, главным образом из-за желания каждой из них присоединить итальянские земли.
Карл V замышляет создать мировую христианскую державу. В мечтах он уже вершил судьбы всей Европы, распоряжался землями турецкого султана и владел всей Африкой, не говоря об Америке, хозяином большей части которой он действительно был.
Идея единой мировой христианской державы могла быть порождена только замутнённым подступавшей болезнью рассудком, а отнюдь не конкретной реальностью того времени. В 1494 г. Тордесильясский договор на основании булл Папы Александра VI разделил Новый Свет между Испанией и Португалией. Наибольшие преимущества получила Испания, но с этим не были согласны государи других крупных европейских стран. «Я не помню того места в завещании Адама, которое лишало бы меня моей доли мирового господства», — остроумно заметил король Франции Франциск I. По существу такую же позицию занимала и Англия, готовая в любой момент поспорить за «свою долю» вновь открытых земель. Новый Свет требовал всё большего внимания не только в военной области. Карл V развернул широкую кампанию по колонизации и экономическому освоению заокеанских владений.
С самого начала императорского правления в Германии он столкнулся с серьёзной проблемой — набирало силу широкое общественное движение против католической церкви. В Европе шла ожесточённая борьба между католицизмом и протестантизмом. Если на поле брани Карл V чаще всего выходил победителем, то в войнах католиков и протестантов, развернувшихся на территории Священной Римской империи, ему пришлось испытать горечь поражения. Подписанный в 1555 г. Аугсбургский религиозный мир между германскими протестантскими князьями и Карлом V признал лютеранство официальным вероисповеданием наряду с католицизмом и способствовал усилению власти князей.
Это был тяжёлый удар для Карла V. Болезнь прогрессирует. Слабеет память. Карл V оставляет политическую деятельность и весь отдаётся религии. Он ежедневно посвящает много времени молитвам, в течение дня слушает несколько месс, вновь и вновь перечитывает Ветхий и Новый завет. В 1554 и 1555 гг. Карл V пытается отречься от королевской и императорской власти, что удаётся осуществить только с третьей попытки. 16 января 1556 г. он уступает испанский трон сыну Филиппу II, а германский —- брату Фердинанду. Ещё недавно могущественный монарх уединяется через год в одном из монастырей Эстремадуры, где остаётся до своей кончины, последовавшей 21 сентября 1558 г.
Филипп II (1527—-1598) в отличие от отца был хилым, низкорослым, с узкой, впалой грудью, с робким, как бы извиняющимся взглядом вечно больного человека. Один из испанских авторов, восторженно относившихся к этому королю, сравнил тело Филиппа II с клеткой, короткой и узкой, в то время как для его духа была мала вся небесная сфера. Филипп II не достиг высот своего отца-полиглота — кроме испанского, он практически не знал
358

Филипп II. Л. Санчес Коэльо. Частное собрание.
других языков, но был знаком с историей и географией, имел склонности к изящным искусствам. И всё-таки, чтобы в течение 30 лет управлять королевством, в состав которого входили Испания, Италия и территории, которые мы сегодня называем странами Бенилюкса, а также Новый Свет, требовались незаурядные достоинства, которыми Филипп II, несомненно, обладал.
Он продолжил политику своего отца, направленную прежде всего на защиту католицизма и сохранение гегемонии Испании в Европе и Америке. Так же как и отцу, ему казалось, что на его долю выпала особая миссия, о которой знают только он сам и Всевышний. Она заключалась в борьбе против любой ереси и в поддержании всеобщего порядка, при котором все другие монархи стали бы вассалами Испании, хотя бы в духовной сфере.
Для этой цели в окрестностях Мадрида был построен великолепный архитектурный ансамбль Эскориал, включающий в себя дворец, храм и монастырь. Он создавался с 1563 по 1582 г. архитектором Хуаном Баутистой де Толедо. Эскориал стал резиденцией Филиппа II, где он проводил большую часть времени. Там он основал библиотеку, ставшую одной из лучших в стране. Оттуда руководил всеми правительственными службами, причём исключительно   посредством   переписки.   Известный
французский историк Жюль Мишле сравнил испанского короля с привидением, растворившимся в мрачных покоях Эскориала, ставшего для монарха одновременно и дворцом, и монастырём, и могильным склепом, в котором тот был погребён заживо. Однако такое восприятие личности Филиппа II не соответствовало действительности. Он оставался вполне земным человеком — например, четырежды вступал в брак. Среди избранниц его сердца оказались португальская принцесса Мария, королева Англии Мария Тюдор, принцесса Франции Изабелла, принцесса Священной Римской империи Анна-Мария. Первая и последняя жёны приходились ему племянницами. Мария Тюдор была на 11 лет старше Филиппа II, но страстно любила его.
Среди внешнеполитических акций короля были как несомненные удачи, так и весьма чувствительные провалы. К числу первых прежде всего следует отнести присоединение Португалии к Испании. Когда понадобился претендент на португальский престол, происпанские силы в Лиссабоне вспомнили о том, что Филипп II являлся внуком недавно правившего короля Португалии Мануэла. В 1581 г. португальские кортесы провозгласили испанского монарха королём Португалии под именем Филиппа I. Союз Испании и Португалии просуществовал с 1580 по 1640 г. В нём Португалия в целом сохраняла свою независимость, однако во всех конфликтах с другими странами была обязана поддер-

Доспехи Карла V.
Первая половина XVIв.
Испания.
359

живать и защищать интересы Испании. На основании этих обязательств Португалия оказалась даже втянутой в войну с Англией, своим традиционным союзником на протяжении многих веков. Её последствия были трагическими для обоих пиренейских государств, но особенно для Испании. Английские корабли и шторм в проливе Ла-Манш уничтожили половину её военно-морского флота, «Непобедимой армады», окончательно подорвав надежды на морское могущество.
Сложности ожидали Филиппа II и в Нидерландах. В эпоху Карла V эта страна становится коммерческим центром Европы, а антверпенский порт — фактически центром мировой торговли; интенсивно развиваются металлургия, добыча угля, текстильное производство; складываются капиталистические отношения. Достижения Нидерландов несопоставимы с состоянием экономики в других частях Испанской империи, где в основном преобладали изжившие себя феодальные производственные отношения. Нидерланды имели политическую автономию и при Карле V не испытывали слишком уж бесцеремонного вмешательства испанского правительства в их внутренние дела. К тому же Карл V, часто бывавший в этой части своей империи, сумел установить хорошие отношения с нидерландской знатью и воспринимался ею не иначе как законный король. В отличие от отца Филипп II оказался затворником: с 1559 г. он ни разу не появлялся в Нидерландах. Конечно, это была существенная, но не основная причина обострения отношений между Испанией и Нидерландами. Главным были значительные различия в традициях, обычаях, интересах и культуре людей, населявших эти страны.
Вступившие на путь экономического процветания Нидерланды покрывали большую часть расходов на непрерывные войны, которые вели Карл V и Филипп II. Возможно, ещё более нестерпимыми, чем налоговый гнёт, были традиционное для метрополии высокомерие по отношению к зависимым от неё территориям, а также проводившаяся обоими королями религиозная политика. Их католический фанатизм встречал активное противодействие в протестантских Нидерландах. Особенно усердствовал Филипп II:  он  разрешил  обосноваться в Нидерландах ордену иезуитов, хотя его и предупреждали, что это будет враждебно встречено местным населением. Король усилил борьбу не только с протестантами, но и с чиновниками, недостаточно решительно пресекавшими распространение «ереси». Было приказано конфисковывать имущество всех, кто эмигрировал по религиозным причинам, строго следить за странствующими певцами и актёрами, призывавшими к неповиновению, и, наконец, тайно казнить осуждённых. Если в Испании инквизиция делала ставку на публичное сожжение еретиков, то в Нидерландах было всё наоборот. Как было сказано в королевском указе, местные еретики «считают делом чести подвергаться публичной казни, так как благодаря своему упорству им ещё лучше удаётся привлечь людей к своим проклятым сектам и лжеучениям».
Вскоре нидерландская действительность выдвинула и лидеров, способных возглавить борьбу за независимость. Среди них первым был Вильгельм Оранский (1533—1584), очень богатый и влиятель-

1. Граница империи Карла V.
2. Граница Священной Римской империи.
360

ный человек. Занимая высокое положение в обществе, он был прост и любезен, обладал обширными познаниями, владел семью европейскими языками и, имея прозвище «Молчаливый», был наделён природным красноречием.
В 1566 г. восстание охватило 12 из 17 провинций Нидерландов. На первом этапе революции основные требования восставших были направлены против засилья католической церкви. Власти всех мятежных провинций запретили деятельность инквизиции. Вскоре Филипп II прислал в Нидерланды отборное испанское войско под командованием герцога Альбы, заметного персонажа европейской истории той эпохи. В годы нидерландской кампании ему было уже 59 лет. В прошлом остались десятки сражений против французов за величие Испании и короля Карла V. Этот человек, гордый своим знатным происхождением и считавший пороками откровенность и сердечность, признавал действенным только один способ управления — силу.
Ответом нидерландцев на террор и грубый произвол Альбы стало повсеместное усиление борьбы. В апреле 1572 г. началось всеобщее восстание северных провинций. Через 7 лет они подписали Утрехтскую унию, ставившую главной целью войну против Испании до полной победы, которую одержали в 1581 г. Они образовали независимое государство — республику Соединённых Провинций Нидерландов, или Голландию (по названию наиболее сильной провинции). Это государство было признано Испанией в 1609 г. Южные провинции (территория современной Бельгии) добились независимости лишь в 1830 г.

ДИНАСТИЧЕСКИЕ ВОЙНЫ.
ВОЙНА АЛОЙ И БЕЛОЙ РОЗЫ

Власть всегда порождает соперничество. Средние века прошли под знаком нескончаемых поединков между баронами, герцогами, королями и императорами. И нередко бывало, что отправной точкой такого противоборства становились не земли — они приложатся, — а сама власть, право главенства в сложной иерархической системе общества. За это на протяжении веков резали друг другу глотки самые близкие родственники и дальние свойственники, имевшие хотя бы относительное право оказаться у власти. Борьба разных королевских родов за трон с помощью оружия, коварства, подкупа и предательства — династические войны. Трудно назвать страну, которую не посетило бы это несчастье. Нередко династические распри были лишь поводом, а истинной причиной являлись глубокие противоречия между различными социальными слоями, интересы которых выражала та или иная благородная фамилия. Так случилось в Византии в конце XII в., когда на престоле оказался малолетний Алексей II, а регентшей стала враждебная интересам страны Мария Антиохийская. В связи с непопулярностью регентши возникли смуты, воспользовавшись которыми, к власти пришёл представитель боковой ветви правящего дома Комнинов — Андроник. Обиженные вельможи призвали норманнов, которые свергли Андроника и посадили на престол Исаака II Ангела. Его в свою очередь лишил престола собственный брат (византийцы вообще славились своим коварством). Но эта
распря не вылилась в противоборство армий враждующих сторон, как в других государствах. Например, на Руси в 1420—1450 гг. оспаривали в битвах право на великокняжеский престол у Василия II его дядя, Юрий Дмитриевич, а потом его сыновья Василий Косой и Дмитрий Шемяка.
За династическим поводом иногда скрывалось давнее соперничество не социальных слоёв, а целых государств. Такой была Столетняя война. Причины её крылись в противоречиях между двумя странами, а повод был сугубо династический — претензии английского короля, внука французского короля Филиппа IV Красивого, на французский трон.
Но самой известной из династических распрей стала, может быть, благодаря своему романтическому названию, война Алой и Белой розы, разразившаяся в XV в. в Англии. Смуты и усобицы, предшествовавшие ей, начались ещё раньше, в конце XIV в. Разоряющиеся лорды старались поддержать уходящее могущество с помощью оружия. Они собирали вооружённые отряды (в сущности настоящие банды) из родственников, вассалов и наёмников и принимались терроризировать своих слабых соседей, грабить на дорогах. Найти управу на могущественных сеньоров было практически невозможно. Им ничего не стоило не только затеять драку во время судебного разбирательства над кем-нибудь из «соратников», но и привести вооружённую дубинами свиту в парламент. Так поступали и бароны, и имеющие виды на трон принцы крови,
361

которых охотно поддерживали знатные разбойники, рассчитывающие извлечь выгоду из смены правителя. Силой утвердилась в 1399 г. на английском троне династия Ланкастеров: сын герцога Джона Ланкастерского отнял престол у своего двоюродного брата Ричарда II Плантагенета и стал королём Генрихом IV Ланкастером. Впрочем, править спокойно ему не удалось: не в силах справиться с баронскими смутами, не прекращавшимися всё его царствование, измученный тяжёлой болезнью — проказой, Генрих IV в 1413 г. передал корону своему сыну. Генрих V — молодой, талантливый, удачливый — за своё не слишком долгое правление успел принять участие в Столетней войне, разбить французов в битве при Азенкуре и заключить мир, по которому король Англии фактически становился наследником французского престола. Но вот вырастить своего наследника Генрих V так и не успел. Когда он умер от случайно подхваченной лихорадки, его сыну было всего десять месяцев. Генрих VI рос среди непрерывных ссор боровшихся за власть и влияние родственников и опекунов. Правление короля-ребёнка, равно как и короля, не успевшего обзавестись прямым наследником, — благодатное время для тех, кто желал бы сам сделаться наследником. При Генрихе VI стал претендовать на престол герцог Ричард Йоркский (внук Эдмунда Йорка, родного дяди Генриха IV), хозяин огромных владений, решительный и властный магнат, имеющий огромное число сторонников. Ричарда Йорка не без основания побаивались и старались держать подальше от королевского двора. Однако сделать это было непросто. Генрих VI вырос безвольным и болезненным, делами заправлял фаворит его жены, энергичной Маргариты Анжуйской.
В 1450 г.. воспользовавшись волнениями в стране, Ричард Йорк самовольно оставил пост вице-короля Ирландии, вернулся в Англию и начал демонстрацию силы, умудряясь, однако, при этом выказывать верноподданнические чувства Генриху VI. Главный удар герцог и его сторонники направили против герцога Сомерсета, пользовавшегося неограниченной властью при королевской чете. На его изгнании настаивала поддерживающая Йорка палата общин, но Генрих VI проявил завидную твёрдость. Тогда в 1451 г. один из депутатов парламента прямо внёс предложение о провозглашении Ричарда Йорка наследником престола (детей у короля долго не было). В ответ Генрих VI распустил парламент и заключил дерзкого депутата в Тауэр. С этого момента началось открытое противостояние Йорков, в гербе которых была изображена белая роза, и Ланкастеров, в гербе которых была алая роза: война Алой и Белой розы. Соперничество это вылилось в кровопролитную тридцатилетнюю бойню.
В августе 1453 г. Генрих VI в результате сильного испуга повредился в рассудке. Воспользовавшись этим, Ричард Йорк добился для себя важнейшей должности — протектора государства. Но к Генриху VI вернулся рассудок, и позиция герцога
пошатнулась. Не желая расставаться с властью, Ричард Йорк собрал вооружённые отряды своих приверженцев. Он решил, что гибель на поле боя лучше смерти на эшафоте. В 1455 г. в городке Сент-Олбанс на узеньких улочках произошло сражение между войсками герцога и короля. Исход схватки решил молодой сторонник Йорка граф Уорик, который, прорвавшись со своими людьми через заборы и огороды, ударил с тыла по королевским войскам. В полчаса всё было кончено. Многие Ланкастеры — сторонники короля, в том числе и герцог Сомерсет, погибли. Сам король оказался в руках Ричарда Йорка. Родственники погибших сеньоров горели местью. Так началась война Алой и Белой розы. После сражения у каждой стороны чётко обозначились сторонники: Йорков поддерживали более развитые юго-восточные районы Англии, лондонские купцы, горожане — те, кто был заинтересован в установлении сильной королевской власти. За Ланкастеров стояли независимые феодалы Северной Англии. Впрочем, соображения сиюминутной личной выгоды, страх мести и жажда наживы породили в ходе этой войны огромное число предателей и перебежчиков.
После поражения в Сент-Олбансе Генриха VI снова охватило безумие, и борьбу с Ричардом Йорком возглавила королева Маргарита. В конце 1460 г. ей удалось взять реванш — в жестокой битве перед воротами своего замка Уэйкфильд Ричард Йорк погиб. Вместе с ним погибли его 17-летний сын и многие преданные ему бароны. С оставшимися в живых королева расправлялась с неженской жестокостью. Голова погибшего Йорка, увенчанная короной из позолоченной бумаги, была выставлена над воротами города Йорк в назидание новым претендентам на престол. О трагедии при Уэйкфильде вскоре узнали старший сын погибшего герцога Йоркского граф Эдуард Марч и Уорик, некогда отличившийся в уличной схватке, а теперь вождь йоркистов, талантливый полководец, оратор и дипломат. Они поспешили в Лондон, жители которого были в панике от известия о приближении армии королевы Маргариты, её солдаты нещадно грабили попадающиеся на пути города. Армия йоркцев была встречена с радостью. Здесь Уорик удачно поднял вопрос о правах Эдуарда Марча на престол. Лондонцы согласились объявить его королём Эдуардом IV. 3 марта 1461 г. депутация лордов и знатных горожан просила графа Марча принять корону. Но торжественная коронация 19-летнего короля состоялась только после того, как он, разгромив в очередной битве войска ланкастерцев, занял Йорк, жестоко отомстил за отца, выгнал королеву Маргариту и находящегося с ней Генриха VI в Шотландию и подчинил себе север страны.
Царствование Эдуарда IV длилось 22 года (1461 —1483 гг.). Первые годы молодой король, взвалив всю тяжесть власти на верного Уорика (прозванного «делателем королей»), проводил время в пирах и турнирах. Но вскоре царственный повеса превратился в умного деятельного правителя. Тут у него начались разногласия с Уориком по по-
362

воду отношений с Францией: Уорик стоял за союз с королём Людовиком XI, а Эдуард — за союз с его соперником Карлом Бургундским. Разногласия закончились полным разрывом между королём и «делателем королей». Уорик возглавил мятеж против Эдуарда. Войско короля было разбито, сам он стал пленником Уорика. Эдуард не скупился на обещания, чтобы вернуть себе свободу, и Уорик вскоре отпустил своего пленника. Но король вовсе не собирался выполнять свои обещания, и борьба между ним и его бывшим сподвижником разгорелась с новой силой. Постепенно Уорик всё больше сближался с ланкастерцами, даже заключил договор с королевой Маргаритой. В 1470 г. он решил создать, а вернее, воссоздать своего очередного короля. Генрих VI, безумный, немощный, незадолго до этого в беспамятстве бродивший по дорогам Англии с нищенствующими монахами, заключённый затем в Тауэр, был освобождён Уориком и провозглашён королём. Полгода Уорик снова мог править самовластно. Но весной 1471 г. Эдуард IV в сражении у города Барнета разгромил войска мятежного графа. Уорик был убит. Несчастный Генрих VI тоже вскоре умер (или был убит, т. к. смерть его случилась как нельзя вовремя). У Ланкастеров не осталось ни одного возможного претендента на престол. Уцелел только дальний родственник ланкастерского дома Генрих Тюдор, граф Ричмонд, укрывшийся во Франции. Однако кровавые усобицы на этом не прекратились.
Эдуард IV правил ещё 12 лет. К концу правления он сделался болезненным, вялым, обрюзгшим человеком, хотя вовсе не был стар. По мере того как ослабевала воля короля, возрастала роль, которую играл при нём его младший брат Ричард, герцог Глостер. Во всех мятежах и смутах он оставался верен Эдуарду. Ричард был талантливым администратором, способным полководцем. Природа обделила его красивой внешностью, но этот недостаток компенсировался волей и живым умом. От рождения он был кособокий. Ричард изнурительными физическими упражнениями добился того, что этот изъян стал почти незаметен. Эдуард IV умер неожиданно в 1483 г. Наследовать ему должен был 12-летний сын. Королю-мальчику требовался регент. Родственников королевы Елизаветы, вдовы Эдуарда IV, многочисленных и жадных, не любили в равной степени и лорды, и горожане. Арестовав родственников королевы, герцог Ричард Глостер объявил насмерть перепуганному маленькому королю Эдуарду V, что теперь он будет его опекуном. Это был настоящий государственный переворот. Эдуард V и его младший брат Ричард оказались в Тауэре. Вскоре после этого Ричард Глостер инсценировал своё «призвание на трон» и был коронован 6 июля 1483 г. под именем короля Ричарда III.
Ричард III ассоциируется с созданным Шекспиром образом злобного горбатого карлика, всеми ненавидимого и сопровождаемого толпой призраков убитых им людей. Действительно, малолетние сыновья Эдуарда IV были убиты в Тауэре по его приказу. Вероятно, Ричард приложил руку и к убийству в 1471 г. короля Генриха VI. Но на самом деле он был не более кровожаден, чем любой из правителей того времени. Ричард Глостер, выросший среди кровавых смут, принимал в них непосредственное участие наравне с другими героями Войны роз. Он был воин, ему не раз приходилось убивать в сражении собственноручно — и поэтому на кровь он мог смотреть вполне равнодушно. Ричард III был человеком своего времени и королём своего времени. И не самым плохим королём. Его реформы — запрещение насильственных поборов, упорядочение судопроизводства, охрана интересов английского купечества
—    были  популярны в  народе.  Недаром  именно «кровожадный злодей» Ричард III считался у англичан чуть ли не единственным королём, который ставил интересы государства выше собственных.
Тем не менее правление Ричарда III продлилось недолго. Уже в 1483 г. началась новая волна мятежей, затеянных уцелевшими сторонниками Ланкастеров. Укрывавшийся во Франции Генрих Тюдор предпринял попытку вторжения в Англию, но вынужден был бежать. Предчувствуя, что этим дело не кончится, Ричард начал готовиться к новым выступлениям. Он собирал войска, копил средства. Генрих Тюдор действительно не заставил себя ждать: 7 августа 1485 г. он высадился в Уэльсе. Армия Ричарда оказалась гораздо меньше, чем он рассчитывал: многие бароны предали его. Противники встретились у Босворта. Здесь Ричарда покинули даже его воины, деморализованные изменой одного из полководцев короля. Ричард III сделал всё, что зависело от его личного мужества. Он отказался бежать, когда ему предложили коня, заявив, что умрёт королём, дрался, пока достало сил, и был зарублен секирой. Здесь же, на поле битвы, Генрих Тюдор был провозглашён королём Англии.
Война Алой и Белой розы завершилась. За 30 лет она унесла почти четверть населения Англии, 80 представителей королевской крови, огромное количество феодальных родов. Знать, ведущая свою родословную от некогда покоривших Англию норманнов, была истреблена полностью. На смену ей пришли новые дворяне. Генрих Тюдор, короновавшийся под именем Генриха VI, основал новую династию. Алая и Белая розы — Ланкастеры и Йорки
—  обессилели и заглохли. Но два враждовавших цветка были соединены Генрихом VII на одном гербе — гербе Англии Тюдоров.

 ЕЛИЗАВЕТА I ТЮДОР

Все замерли на борту пиратского галеона «Золотая лань», когда сама королева Англии Елизавета, сверкая драгоценностями, сопровождаемая пышной свитой, поднялась на палубу. Лицо королевы было непроницаемо и надменно, в руке она держала обнажённую шпагу. Капитан галеона Фрэнсис Дрейк приветствовал государыню низким поклоном. Он был в растерянности. Визит королевы — великая честь, но чем это может обернуться? Дрейк знал, что король Испании Филипп II требовал от английского правительства его казни за лихой налёт на испанские колонии. Значительная часть добычи от этого рейда досталась самой Елизавете. Но много ли значит для великой королевы жизнь одного пирата?
Елизавета приблизилась к капитану. Над палубой нависла напряжённая тишина, только ветер перебирал снасти. Под взглядом королевы отважный пират опустился на колени.
— Фрэнсис Дрейк, я пришла взять твою голову! — голос Елизаветы прозвучал сурово, и Дрейк прикрыл глаза, видя, как сверкнула, взлетая, шпага. Но клинок остановился, так и не коснувшись шеи пирата. Кончик шпаги легко тронул его плечо, и в следующий миг оробевший Дрейк был посвящён в рыцари.
Елизавета I Тюдор родилась 8 сентября 1533 г. Она была дочерью короля Генриха VIII и его второй жены Анны Болейн. Через три года королеву Анну казнили, обвинив в измене царственному супругу, а Генрих VIII в гневе отрёкся от Елизаветы. Король так никогда и не признал её наследницей престола. Это сделал английский парламент в 1543 г.
Отвергнутая отцом, маленькая принцесса Елизавета всё-таки не была изгнана из дворца и росла среди придворных. В отличие от своей старшей сестры Марии она не могла похвастаться богатыми нарядами, зато похвалы учителей, которые занимались с королевскими детьми, чаще всего доставались именно ей. Елизавета оказалась способной, сообразительной и очень старательной ученицей. Принцесса писала и говорила по-латыни, читала по-гречески, знала французский, испанский и итальянский языки, играла на лютне и прекрасно танцевала. При этом она держалась скромно, стараясь лишний раз не напоминать о себе Генриху VIII, который словно бы мстил дочери за грех её матери: даже на смертном одре он ещё раз отрёкся от Елизаветы.
После смерти неласкового отца-короля жизнь принцессы не стала лучше. Елизавете было только 15 лет, а вокруг неё уже плели опасные интриги. Честолюбивые придворные мечтали воспользовать-

Генрих. Гольбейн Младший.
Портрет Генриха VIII".
1539-1540 гг.
ся неопытностью и молодостью наследницы престола в своих интересах (парламент подтвердил, несмотря на решение Генриха VIII, право Елизаветы наследовать корону Англии вслед за её братом Эдуардом и сестрой Марией). Принцессе с трудом удалось избежать опасных подозрений. Не желая больше подвергаться смертельной угрозе, Елизавета удалилась в своё поместье Хатфильд, где и пережила страшные годы царствования своей сестры Марии, прозванной Кровавой.
После смерти Марии в 1558 г. Елизавета вступила на престол. Страна досталась ей далеко не в блестящем состоянии, но 25-летняя королева обладала твёрдым и решительным характером, а скромная жизнь в прежние годы сделала её бережливой и расчётливой. Как и подобает правительнице великой страны, Елизавета имела пышный двор, богатые наряды, однако тратила на это лишь треть того, что расходовала её предшественница Мария. Большую часть расходов на дворцовое великолепие новая королева старалась возложить на придвор-
364

Маркус Герардс Младший. "Елизавета в костюме для маски". 1600 г.
ных, разными способами добивавшихся её милости. Кроме того, частенько в целях экономии средств Елизавета со всем своим двором снималась с места и отправлялась в гости к какому-нибудь знатному вельможе, где и жила неделями на хлебах радушного хозяина, который буквально разорялся после таких визитов.
Однако Елизавета умела использовать не только деньги, но и таланты своих подданных. Среди её приближённых были умные политики Сесиль и Уолсингем, раскрывший позднее заговор Марии Стюарт; философ Фрэнсис Бэкон; «король купцов», финансовый советник королевы Томас Грешем; моряк, поэт, историк Уолтер Рэли. Благосклонность королевы нередко определялась женской симпатией, поэтому при дворе не переводились щёголи, пытавшиеся добиться внимания властительницы изящными манерами или красивой внешностью. Фаворитов она осыпала милостями. И в то же время деспотичной и скорой на расправу королеве ничего не стоило принародно дать пощёчину провинившемуся любимцу.
К Елизавете Английской сватались русский царь Иван Грозный, испанский король Филипп II и французский принц Франсуа Анжуйский. Всем троим она отказала, не желая ни с кем делить судьбу своей страны, и вошла в историю как «королева-девица».
Но так же, как Елизавета отвергала одного за

ПРИБЛИЖЁННЫЕ ЕЛИЗАВЕТЫ I АНГЛИЙСКОЙ

Королева Англии умела выделить из своего окружения наиболее умных и способных людей — опору в нелёгком деле управления государством, проводников политики Её Величества на суше и на море, в Англии и за её пределами.
Первым другом и советником, служившим Елизавете ещё в те дни, когда она принцессой уединённо жила в поместье Хатфильд, стал выдающийся политик Уильям Сесиль. Это был умный, осторожный и преданный Англии человек. Взойдя на престол, Елизавета сразу назначила Сесиля членом Королевского Совете. С этого момента и до самой смерти он играл главную роль в английской политике. Королева говорила, что Сесиля «нельзя подкупить никакими дарами, и он всегда останется верен государству», и обращалась к нему как «к своей совести». Способный на компромиссы, сэр Уильям в то же время умел проявить настойчивость даже в том случае, если его совет или предложение были не по нраву Елизавете, но могли послужить на пользу Англии. В знак признания заслуг своего помощника и друга королева даровала ему титул лорда Берли.
Ещё одним верным соратником Елизаветы Iбыл Фрэнсис Уолсингем, член Тайного Совета, начальник разведки и контрразведки Англии. Ему принадлежит главная заслуга в раскрытии заговора Марии Стюарт и организации суда над мятежной королевой.
Уолсингем для своего времени был гением шпионажа. Он организовал сложнейшую разветвлённую сеть агентов в Англии и Европе, получая таким образом богатейшую информацию о всех текущих событиях. Яростный противник католицизма, сэр Фрэнсис Уолсингем считался злейшим врагом Испании, и его смерть в 1590 г. немало порадовала Филиппа II. Но, может быть, самой яркой фигурой среди приближённых королевы был Уолтер Рэли. Блестящий придворный, он пользовался особым расположением Елизаветы, но прославился не как фаворит великой королевы.
Рэли соединил в себе талант учёного и поэта с отвагой мореплавателя. Он ненавидел Испанию и большую часть жизни провёл в борьбе с этим злейшим врагом своей родины. Рэли выдвигал планы создания английских колоний в Америке в противовес испанским владениям. Именно ему принадлежит честь основания в Северной Америке первой английской колонии Вирджинии, названной так в честь Елизаветы — «королевы-девственницы» (virgin— дева). Неутомимый искатель приключений, Рэли совершил экспедицию в Гвиану в поисках легендарной «Золотой страны Эльдорадо».
Жизнь сэра Уолтера Рэли завершилась трагически. Испанское правительство «по достоинству» оценило подвиги своего врага: в качестве одного из условий мире с Англией испанцы потребовали казни Уолтера Рэли. Наследник Елизаветы IТюдор — Яков IСтюарт решил пожертвовать отважным мореплавателем. Рэли окончил свою жизнь на эшафоте в 1618 г.
*
другим своих женихов, и её отказались признать законной правительницей подряд три римских Папы (т. к. Рим не признал законным брак Генриха VIII и Анны Болейн). Они несколько раз объявляли её еретичкой и отлучали от церкви. Отвергнутая главой католической церкви, Елизавета прекрасно понимала, что быть полновластной государыней в своей стране она сможет только в том слу-
365

чае, если будет протестанткой, как большинство англичан, и если станет править в интересах протестантов. Первое, что сделала королева, вступив на престол, — провозгласила государственной англиканскую церковь (английская протестантская церковь — независимая от Рима; глава церкви — король Англии). Католицизм — религия большинства европейских государств — в Англии превратился в гонимую старую веру и в то же время стал удобным прикрытием для агрессивных планов внешних врагов. Главным из них был испанский король Филипп II. В своё время он был женат на Марии Кровавой — ярой католичке, сестре и предшественнице Елизаветы — и являлся принцем-консортом Англии (муж королевы, но не король). После смерти Марии и отказа Елизаветы выйти за него замуж Филипп лишился всякого права на британский трон, но не потерял надежду покорить Англию. Стремясь к осуществлению своих планов, король Испании вместе с Папой римским попытался организовать всеобщую войну католических государей Европы с королевой-еретичкой. Желая посеять беспорядки внутри самой Англии, они поддержали претендовавшую на английский престол шотландскую королеву Марию Стюарт — послушную католичку.
Появление Марии Стюарт в Англии было очень опасно для Елизаветы — шотландская королева предъявляла свои претензии уже давно, и у неё нашлись сторонники в стране. Понятно, что королева приложила все старания к тому, чтобы обезвредить соперницу. Мария вскоре стала пленницей Елизаветы, но и в плену оставалась центром заговоров, чинимых врагами королевы Англии. Правда, не дремали и верные слуги короны. Всё раскрылось. Марию, «обычно называемую королевой шотландской» (так писали в судебных документах), отдали в руки английского правосудия. За участие в заговоре с целью убийства Елизаветы I её приговорили к смертной казни и обезглавили 8 февраля 1587 г. в замке Фатерингей.
Вся Англия ликовала, узнав об этом. Сама же Елизавета не участвовала в общем торжестве и облачилась в траур по Марии Стюарт. Даже для такой твёрдой и решительной властительницы, как Елизавета, казнь королевы Шотландии была слишком смелым шагом. Впервые особу королевской крови судили, приговорили к смерти и казнили за государственное преступление. Так поступали с простолюдинами, дворянами, герцогами, в конце концов, но не с королями! Кровь королей считалась священной. Елизавета и сама была в этом твёрдо уверена, но, выбирая между кровью шотландской королевы и спокойствием и могуществом Англии, она выбрала Англию. Казнь Марии Стюарт показала, что короли отвечают за свои деяния, и избавила протестантскую страну от 30-летней угрозы насильственного возвращения католицизма.
Казнь Марии Стюарт стала вызовом всей католической Европе. Филипп II в бешенстве провозгласил себя претендентом на английский престол и начал готовить вторжение в Англию.
На самом же деле эта война шла давно. Английские пираты нещадно грабили гружённые золотом корабли, идущие из Нового Света в Испанию. Елизавета сама покровительствовала морским разбойникам и потому почти не реагировала на бесконечные протесты испанского посла. Королева имела в деле морских грабежей свой интерес: вместе с приближёнными она вкладывала деньги в пиратские экспедиции за золотом короля Филиппа II и получала от этого просто сказочные прибыли. Естественно, что пополнявших королевскую казну корсаров Елизавета не преследовала, а, наоборот, осыпала всяческими милостями: Хоукинса и Дрейка сделала дворянами, а последнего, кроме того, назначила вице-адмиралом флота.
Чтобы положить конец пиратским нападениям, в 1588 г. Филипп II снарядил для захвата Англии огромный флот — «Непобедимую армаду».
Елизавета знала, что к серьёзной войне Англия не готова. Королевский флот состоял всего из 34 кораблей, а сильной сухопутной армии в стране вообще не было. Но речь шла о независимости Англии. Видя угрозу, всё население Англии сплотилось вокруг своей королевы. Купцы и дворяне снарядили и прислали корабли. Самые прославленные пираты приняли

Елизавета I. Камея. XVIв.

Неизвестный художник. "Мария Стюарт в белом траурном уборе". 1570-е гг.

Мария Стюарт. Камея. 1570-е гг. Италия.
366

Елизавета Тюдор.

"Елизавета и Слава".
Книжная миниатюра XVIв.
Жёлтый (золото) символизирует небесную
благодать, ниспосланную английской короне.

Неизвестный художник. Королева Елизавета Время и Смерть".
1600 г.
командование на флоте. Горожане шли в ополчение, создавали отряды добровольцев, готовых отразить высадку испанского десанта. Но, конечно, они едва ли могли противостоять закалённым в боях солдатам Филиппа II. Стремясь ободрить свои войска, Елизавета верхом (а ей было 55 лет) объезжала их ряды, говоря: «Я прихожу к вам, решившись в разгар битвы жить или умереть с вами».
Но высадка испанцев не состоялась. 28 июля 1588 г. «Непобедимая армада» была «разбита и развеяна по всем румбам» (Ф. Дрейк) английскими моряками и корсарами. С этого времени Англия поднялась до положения великой морской державы — «владычицы морей».
Победа в борьбе с внешним врагом принесла Елизавете огромную славу. О ней говорили как о спасительнице страны, «доброй королеве Лиззи» (так её называли лондонцы), королеве корсаров и купцов.
Елизавета покровительствовала торговле, и английские купцы теперь, после победы над испанцами, уже без опаски отправлялись во все концы света: в Турцию, Африку, Россию, к берегам Америки, не говоря уже о соседних европейских странах. Королева и её придворные нередко вкладывали деньги в торговые предприятия и, как и от пиратских экспедиций, имели от этого свой доход. При Елизавете с её поощрения возникли самые мощные торговые компании, например Ост-Индская, купцы которой положили начало созданию огромной Британской колониальной империи.
Однако гораздо реже принято вспоминать о том, что «добрая королева» умела быть скупой и неблагодарной. Она любила только удачливых: одно провалившееся предприятие — и даже такие видные и прославленные деятели, как Дрейк или Рэли, попадали в немилость. Ещё хуже приходилось тем, кто не был приближён к трону, богат или знатен. Моряков, победителей «Непобедимой армады», уволили с кораблей, ничего им не заплатив или заплатив только часть жалования. Те, кто был изранен и покалечен, вообще не получили ни пенни и были вынуждены умирать от голода или нищенствовать. Нищих же закон, изданный Елизаветой, предписывал бить плетьми и клеймить. Пополняя казну, королева думала о своих подданных так же мало, как и остальные монархи того времени, хотя и утверждала, что «тратит все силы, чтобы обеспечить доброжелательность англичан».
Конец царствования Елизаветы был трудным. Королева говорила о себе: «У меня тело слабой и больной женщины, но у меня сердце короля, и к тому же — короля Англии». В последнее десятилетие своего правления «королева с сердцем короля» превратилась в усталую старую женщину. Она пережила многих близких ей людей. Из тех, кого она любила, двое умерли, а один — граф Эссекс — был отправлен на эшафот по обвинению в государственной измене. Казна, как ни старалась Елизавета, была почти пуста. Парламент стал проявлять недовольство тем, что королева покровительствует отдельным купцам или компаниям в ущерб другим. И лондонцы — а некоторые из них были выброшены на улицу по «Закону о жильцах» (домохозяевам
368

запрещалось сдавать внаём помещения и принимать жильцов), не встречали больше свою королеву ликованием.
Елизавета стала замкнутой и подозрительной. Она панически боялась заговоров и убийц и ходила теперь только с обнажённой шпагой. Поговаривали, что королева сошла с ума.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история