Лесны Иван. О недугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога)

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЦЕЗАРЬ
"Догнав свою когорту, он остановился ненадолго у речки Рубикон, которая
была границей его провинции...
И сказал тогда Цезарь:
"Идемте туда, куда зовут нас знамения богов и несправедливость
недругов".
А еще сказал: "Жребий брошен".
Светоний. О ЖИЗНИ ДВЕНАДЦАТИ ЦЕЗАРЕЙ

ALEA IACTA EST -- ЖРЕБИЙ БРОШЕН... Кто из тех. кого морили некогда
латинскими конъюнктивами и римскими реалиями, мог бы забыть это крылатое
выражение и его связь с Рубиконом? Зато не каждый был настолько внимателен,
чтобы заметить, что речь идет о совсем маленькой речке. Учитывая пафос, с
которым вот уже две тысячи лет произносит эта фраза, большинство
представляло себе могучий поток -- по меньшей мере масштаба Дуная.
Когда несколько лет назад в Чехословакии демонстрировался блестящий
неореалистический фильм "Рим", невнимательное старшее поколение смогло
наконец избавиться от очередной из своих юношеских иллюзий: назвать Рубикон
даже речкой было бы несомненной лестью, это, скорее, большой ручей.
Итак, еще одна историческая гипербола?
Отнюдь.
Пересечение этой речки равнялось в то время гордому бунту. Перейти
Рубикон (согласно легенде, здесь даже лежал камень с высеченным на нем
предостережением: кто с военной силой пересечет эту реку в направлении Рима,
будет проклят) -- значило восстать против власти метрополии.
Метрополии?
Назвать угасающую тогда город-республику метрополией было бы почти
таким же комплиментом, как счесть Рубикон крупной рекой. Постоянные кризисы,
сопровождающие ее со времен братьев Гракхов, неуклонно углублялись. И по
другую сторону Рубикона стояла военная мощь не республики, а бывшего
соратника Цезаря по триумвирату Помпея, в руки которого ее вложили
испуганные сенаторы.
Цезарь без колебаний перешел Рубикон. Образно говоря, он переходил его
в своей жизни не раз, и не раз бросал жребий. Отчасти и потому -- а может
быть, именно потому -- он вошел в историю, как личность, величие которой не
могли отрицать даже его враги. Не случайно Плутарх в своих "Сравнительных
жизнеописаниях выдающихся греков и римлян" ставит Цезаря в один ряд с
Александром Великим.
Таков уж ход истории: творя ее, Цезарь сам был творим ею. И прежде
всего временем, в которое он выдвигается.
В сенате почти всю власть захватили консерваторы-оптиматы. Течение
популяров не желает мириться с этим. Вся Римская республика охвачена
волнениями. Она не успевает решать проблемы, которые приносит стремительный
рост империи. Хотя в 82 г. до н. э. население всей Италии до самой реки Пад
имело римское гражданство, единственно дававшее право на должность в
государстве, жители провинций были начисто лишены каких бы то ни было прав
и, с точки зрения Рима, считались просто "варварами". Угасающая республика
не располагала ни силами, ни способностями для того, чтобы справиться с
социально-экономическими проблемами зарождающейся мировой империи. Она
находилась в плену ослепленной собственным эгоизмом знати, которая упорно
держалась за свои привилегии, перенося весь свой негативный потенциал в
сенат, который из движущей силы превращался таким образом в тормоз всех и
всяческих перемен. К этому времени за плечами у Рима был уже немалый -- и
свежий -- драматический опыт: потерпевшие неудачу попытки братьев Гракхов
осуществить демократические реформы, консульства Мария и Цинны, печально
прославленная эра диктатуры Суллы и восстание Спартака.
Итак, время назрело и требовало радикальных перемен, что, как всегда в
подобных случаях, открывало широкую дорогу головокружительным карьерам и не
менее стремительным падениям.
Цезарь вступает в свое время, вооруженный многими достоинствами. Прежде
всего, он с успехом пользуется своим талантом дипломата и полководца. У него
достаточно энергии, честолюбия, жажды власти, -- качеств, как будто
созданных для продвижения наверх.
Возникает вопрос: что было бы, не появись он на сцене в это время?
Ответ, естественно, не прост, и все же не так уж невозможен. Судя по
"Запискам" Цезаря как о галльской, так и о гражданской войнах, их автор мог
войти -- причем как выдающаяся личность -в историю римской литературы: по
четкости изложения, доходчивости, стилистической чистоте он практически не
имеет равных себе современников. С таким же успехом Цезарь мог стать
юристом, оратором, организатором, реформатором. Однако, время, в которое ему
суждено было войти, позволило Цезарю стать всем сразу и кое-чем еще... одним
словом, Цезарем.
ГАЙ ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ родился в 100 г. до н. э. По семейной традиции, он
принадлежал к партии популяров, хотя и происходил из старинного
патрицианского рода. Большинство римских патрициев относилось к числу
оптиматов. Борьба между этими двумя группами, в значительной степени
напоминавшая борьбу политических партий, достигала своей кульминации.
Серьезную роль при этом начинала играть армия. В стане популяров прославился
как полководец Гай Марий, в стане оптиматов -- Сулла. В период, когда на
политическую арену вступает Цезарь, после кровавых боев одерживают верх
оптиматы. Сулла немедленно начинает репрессии, которые и две тысячи лет
спустя вселяют ужас: он создает списки всех противников оптиматов,
получившие название проскрипции, и объявляет этих людей вне закона. Их детям
и внукам запрещается занимать государственные должности. Тот же, кто выдаст,
убьет или поймает поставленного вне закона, получает вознаграждение за счет
его конфискованного имущества.
Вскоре после поражения популяров Сулла казнил 2600 римских всадников
(так называлось сословие финансовой аристократии) и 90 сенаторов, головы
которых долго потом "украшали" форум. На Марсовом поле было побито почти 6
тысяч пленных, большинство которых сдалось на милость победителя, поверив
его обещаниям сохранить им жизнь. Во время этого публичного массового
убийства заседал сенат, и Сулла ораторствовал на нем. Пронзительные вопли
тысяч убиенных доносились до самого храма богини Беллоны, где собрался
сенат. Когда же испуганные сенаторы стали проявлять беспокойство, Сулла
призвал их к тому, чтобы они слушали его речь и не обращали внимания на то,
что происходит снаружи, где, по его заявлению, наказывают некоторых
провинившихся...
Так называемые проскрипции постигли и семейство Юлиев, к счастью, без
наиболее трагических последствий, хотя судьба самого молодого Цезаря висела
на волоске. По некоторым сведениям, Сулла намеревался его убить, и Цезарю
приходилось долго скрываться вдали от Рима. Только после ходатайств
влиятельных родственников (а по Светонию, еще и весталок) стареющий Сулла
оставил его в покое. Согласно некоторым источникам, он якобы заявил при
этом: "Пусть будет по-вашему, но знайте, что тот, кого вы так стремитесь
сейчас спасти, в свое время погубит знатное сословие, интересы которого вы
отстаиваете вместо со мной. Ведь в Цезаре скрыто много Мариев!".
Здесь следует объяснить, почему семья Юлиев подверглась проскрипциям. В
этом были замешаны родственные связи. Заклятый враг Суллы, Гай Марий, трибун
народа и многократный консул от партии популяров, победитель Югурты, был
дядей Цезаря. И. кроме того, молодой Цезарь женился на Корнелии, дочери
другого выдающегося представителя популяров -- Цинны.
Этим можно, в частности, также объяснить, почему Цезарь склонялся
скорее к популярам. Кроме того, знатный род Юлиев к этому времени уже
обеднел.
Кажется, уже тогда проявился дипломатический талант Цезаря. Он понял,
что старинная римская знать (а с ней и коллаборанты из числа популяров --
преимущественно разбогатевшие их слои, вошедшие в нобилитет), выдающая себя
за верных республиканцев, уже давно превратилась в эгоистическую касту,
которая заботится не о благе республики, а о собственных привилегиях.
Больше всего Суллу возмущал брак Цезаря с Корнелией, и он хотел
заставить его развестись с ней. (По Светонию. это был бы уже второй развод
Цезаря, потому что перед тем как жениться на Корнелии, он расторгнул
помолвку с Коссутией, принадлежавшей к богатому, но плебейскому роду).
Цезарь не послушался, бежал из Рима, предпочтя жизнь изгнанника, хотя, как
утверждают Светоний и Плутарх, он был в то время не совсем здоров.
(Светоний: "Его мучил постоянный озноб"). Цезарю приходилось чуть не каждый
день менять свое убежище, причем однажды он попался в руки воинам Суллы,
которые прочесывали край, но ему удалось откупиться от их начальника за
большие деньги.
Где-то в это время постепенно, однако все убыстряясь, начинается
карьера Цезаря. Девятнадцатилетним юношей он вступает в восточные легии и
участвует в боях с Митридатом и пиратами. Отправляется в Вифинию к царю
Никомеду -- отсюда начинается упорная молва, что Цезарь состоял с ним в
гомосексуальной связи.
Интересное приключение подкарауливало его во время одного плавания. У
острова Фармакусса он попал в плен к пиратам. Когда от него потребовали
выкуп -- 20 талантов, он высмеял своих пленителей, заявив, что они не знают
ему цену, и сам предложил больший выкуп -- 50 талантов. Потом разослал своих
спутников по близлежащим городам, чтобы они разыскали деньги, а сам с
единственным другом (по некоторым источникам -- врачом) и двумя слугами
остался среди пиратов. Здесь он пробыл 38 дней, отнюдь не чувствуя себя
бесправным пленником. Когда ему хотелось отдохнуть, он посылал к пиратам
слугу с приказом, чтобы они не шумели. По утверждению Плутарха, Цезарь даже
сочинял в плену стихи и речи, причем пираты становились их невольными
слушателями. И если они не проявляли при этом своего восхищения, пленник
осыпал их бранью, обзывая невеждами и варварами, и часто со смехом грозил,
что прикажет распять их на кресте. Пираты в ответ тоже смеялись, однако,
когда после уплаты выкупа Цезаря отпустили, он собрал флот и, преследуя
пиратов, захватил их. Большинство их действительно постигла обещанная участь
-- они были казнены.
Узнав о смерти Суллы, Цезарь вернулся в Рим. Он уже чуял возможность
политической карьеры. Он обвинил и привлек к суду двух сторонников Суллы --
Долабеллу и Антония, однако ему не удалось добиться их осуждения. Тем не
менее он добился куда большего на что, несомненно, рассчитывал заранее, --
симпатий масс. К первым попыткам создать антисулловский или, точнее,
антиоптиматский, фронт, которые предпринимал, в частности, Лепид, Цезарь не
присоединился, не веря -- и как показало время, обоснованно -- в способности
Лепида.
На короткое время Цезарь отправился после этого на остров Родос, чтобы
усовершенствовать свое ораторское искусство, к которому у него тоже
проявился исключительный талант.
Будучи незаурядным политиком, Цезарь делает все, чтобы завоевать
симпатии широких слоев народа. Этому способствуют публичные судебные защиты,
дорогостоящие пиры, а также -- искренняя или наигранная -- человечность в
обращении с людьми. Во время похорон своей тетки Юлии, вдовы Гая Мария,
Цезарь произносит на форуме выдающуюся хвалебную речь и приказывает вывесить
портреты Мария. Это был смелый и вместе с тем хорошо продуманный шаг --
сторонники Мария были во время правления Суллы объявлены "врагами родины".
Торжественную речь он произнес и на похоронах своей жены Корнелии. И,
наконец, велел тайно изготовить несколько статуй Гая Мария и богини Победы,
доставил их ночью на Капитолий и воздвиг их там. Это вызвало гневное
негодование оптиматов и радость их противников. Во времена сулловского
террора казалось, что популяры как организованная партия уже исчезли. Но --
как обычно бывает -- время показало, что они просто перешли на нелегальное
положение. И теперь, благодаря Цезарю, снова появились на политической сцене
Рима.
ТРИУМВИР В ДЕЙСТВИИ. Карьера Цезаря начинает стремительно развиваться.
За каких-то восемь лет он продвигается в должностях от квестора (в Испании)
и эдила, претора и пропретора до вершин своего дипломатического искусства --
к первому триумвирату с Помпеем и Крассом. Оба принадлежали в то время к
виднейшим людям Рима; Красс -- благодаря своему весьма сомнительно
приобретенному богатству, Помпеи -- благодаря своей славе полководца во
время эры Суллы. Красе представлял римских всадников, в то время как
политическая позиция Помпея была изменчивой -- он некоторое время кокетничал
с популярами, потом склонялся к оптиматам, мечтая при этом об абсолютной
власти. Однако ему не хватало при этом дипломатического таланта и прежде
всего энергии Цезаря.
Взаимоотношения между Помпеем и Крассом были сложными. Тем более
следует оценить успех Цезаря, который сумел не только сблизить соперников,
но и встать между ними. Вначале он, без сомнения, был самым слабым звеном
этой цепи, однако это продолжалось недолго. Цезарь расположил к себе Помпея,
к которому, кстати, он проявлял свои симпатии уже раньше, во время войны с
Митридатом, тем, что отдал ему в жены свою четырнадцатилетнюю дочь (Помпею в
то время было 50). С Крассом его связывал недоказанный, но весьма
правдоподобный заговор против сената.
Пользуясь поддержкой соратников по триумвирату, Цезарь стал консулом.
Несмотря на протесты своего коллеги по консулату Бибула и сопротивление
сената, ему удалось провести несколько весьма прогрессивных для своего
времени законов. Прежде всего закон о земельной реформе в пользу бывших
легионеров Помпея (что, помимо прочего, было некой "взяткой" Помпею) и
малоимущего населения. Цезарь стал также создателем первой газеты: он ввел
издание ежедневных сообщений о работе сената. Это был дальновидный
тактический шаг -- с тех пор сенату приходилось принимать во внимание и
общественное мнение. А оно было на стороне Цезаря.
ПОЛКОВОДЕЦ В ГАЛЛИИ. Согласно римским традициям, консул, избирательный
период которого истекал, имел право на управление одной из провинций. По
договоренности с Помпеем и Крассом. Цезарь выбрал Галлию. Поначалу ему была
выделена Цизальпинская Галлия и Иллирия, однако вскоре сенат распространил
его управление и на Трансальпинскую Галлию, то есть часть сегодняшней Южной
Франции и другие территории. Свободная, еще непокоренная Римом, Галлия
представляла тогда оставшуюся часть Франции, Бельгии, Голландии, Швейцарии и
Германии на запад от Рейна.
"Галлия состоит из трех частей, одну из которых населяют белги, вторую
аквитаны, а третью -- кельты...". Так начинает Цезарь свои "Записки о
галльской войне". Прекрасно написанные, они стали неоценимым историческим
источником, свидетельствующим не только о завоеваниях римлян, но и о жизни и
обычаях галльских и германских племен. Чтобы избежать подозрения в
эгоцентризме и похвальбе, Цезарь написал "Записки" не в первом, а в третьем
лице, что. разумеется, отнюдь не исключает их субъективности, умения
подчеркнуть то, что автор считает выгодным для себя, и умолчать о том, что
свидетельствует не в его пользу. Но такова уж судьба почти всех мемуаров.
Относительно Цезаря следует признать, что негативы "Записок" не преобладают
над их достоинствами.
Однако давайте процитируем, что пишет о цезаревых "галльских войнах"
Плутарх:
"Период войн, которые он вел, и походов, которыми он покорил Галлию,
как будто начав все с другого конца и встав на путь другой жизни и других
действий, -- этот период показал, что среди полководцев, достигших
наибольшего поклонения и славы, нет ни одного, достоинствами которого он не
обладал бы как полководец и вождь. Кого ни поставить рядом с ним -- Фабия
или Сципиона, Метелла и его современников или полководцев, действовавших
незадолго до Цезаря, -- Суллу, Мария, обоих Лукуллов или самого Помпея,
слава которого расцветала тогда под широким небом всеми воинскими
доблестями, -- подвиги Цезаря превосходят подвиги одного из них --
трудностью мест, в которых он воевал, другого -- размерами земель, которые
он захватил, третьего -- численностью и силой врага, над которым он одержал
победу, четвертого -- особенностями и ненадежностью народов, которые он
поработил, пятого -- милосердием к пленным, шестого -- порядками и
доказательствами приязни к своим соратникам, и всех вместе -- тем, что он
выиграл больше всех битв и побил больше врагов. В Галлии он не воевал и
десяти лет и при этом покорил силой более 800 городов, 300 племен, воевал в
общей сложности с тремя миллионами врагов, один миллион из которых погиб в
боях, а второй миллион живьем попал в плен".
Разумеется, так легко "галльская война" Цезаря никогда не выглядела
"Милосердие к пленным" тоже не всегда было на высоте. Когда после поражения
общегалльского восстания против Рима его легендарный вождь Верцингеторикс
добровольно сдался в руки Цезаря, чтобы спасти от преследований и смерти
своих соотечественников, хваленое великодушие Цезаря никак не проявило себя:
Верцингеторикса взяли под стражу, отвезли в Рим и во время триумфа Цезаря
провели в качестве трофея, чтобы наконец казнить для вящей славы победителя.
Галльская война имела, однако, не только военную сторону, но и сторону
дипломатическую. С одной стороны, здесь была налицо галльская
раздробленность, с другой стороны -- германский экспансионизм, постоянно
угрожавший Галлии. Цезарь сумел ловко воспользоваться и тем, и другим.
Между тем триумвират Помпей--Красс--Цезарь быстро угасал. Красе тоже
возмечтал о славе полководца, качествами которого он отнюдь не располагал, и
организовал военный поход против парфян. После битвы у Карр, потеряв 4000
человек, в том числе и собственного сына, он сдался и был убит во время
мирных переговоров.
Что касается Помпея (его жена, дочь Цезаря, между тем умерла),
оказалось, что он стремится к абсолютной власти так же, как и Цезарь, что
его кокетничанье с популярами или, точнее, с демократизационным движением в
послесулловский период, было сиюминутной тактикой, внутренне же он остался
человеком Суллы. Однако в своих отношениях с сенатом он был тактичнее, чем
Цезарь, а потому сенат, для которого Цезарь представлял собой опасность
переворота, вручил в руки Помпею полную власть и назначил его (разумеется,
без ведома Цезаря) консулом без коллеги. Помпея, судя по всему, это вознесло
к некритическим вершинам. Он даже поддержал требование некоторых сенаторов,
чтобы Цезарь был отозван с поста военачальника в Галлии. То есть, что было
ясно как Цезарю, так и Помпею -- ведь оба были опытными полководцами, --
чтобы Цезарь был разоружен.
Цезарь поначалу вел себя довольно миролюбиво (или дипломатично). Он
обратился с просьбой к сенату, чтобы ему оставили хотя бы две легии на
защиту Цизальпинской Галлии и Иллирии. Получив отрицательный ответ сената,
предложил даже распустить все свои войска при условии, что то же сделает и
Помпеи. Однако и это предложение было отклонено. Наконец сенат по настоянию
Помпея лишил Цезаря всех правомочий и командования войском. Когда против
этого решения выступили с вето народные трибуны Антоний и Кассий, сенат не
принял их во внимание, что по республиканскому уставу, которым столь
гордился отмирающий сенат, было совершенно противозаконно. Оба трибуна
бежали после этого из опасений возможных репрессий к Цезарю в Галлию.
Жребий был брошен.
И Цезарь перешел Рубикон. Это произошло 10 января 49 года до н. э.
Началась гражданская война. Она длилась пять лет. и число жителей Рима
уменьшилось за это время наполовину.
ДИПЛОМАТ В РИМЕ. Цезарь не вступил на территорию метрополии с большой
воинской силой. Плутарх приводит, что в его распоряжении было 300 всадников
и 5 000 пехотинцев. Однако удача была на этот раз на его стороне. Но удача
ли? Или он просто был выше Помпея, который хвастливо заявлял, что в случае
войны ему достаточно топнуть ногой -- и Италия наполнится войсками? Италия
не наполнилась. Помпей почти со всем сенатом бежал в Грецию, притом в такой
спешке, что забыл в Риме государственную казну!
Мы уже не раз говорили, что Цезарь обладал удивительным дипломатическим
талантом. Проявил он его и на этот раз. "В то время как Помпей, -- пишет
Светоний, -- объявил врагами всех тех, кто не поможет государству (то есть
ему и сенату, бежавшему с ним. -- Авт.), Цезарь заявил, что всех сохраняющих
нейтралитет или еще не решившихся ни на что, он относит к своим сторонникам.
В то же время тем, кого он возвел в офицеры по рекомендации Помпея, Цезарь
предоставил возможность перейти на его сторону".
Кажется, это была не просто тактика. В частности, когда у Илерды в ходе
переговоров о капитуляции и условиях мира были схвачены и убиты все
цезаревцы, находившиеся в лагере Помпея, Цезарь не допустил, чтобы после
поражения Помпея ему было отплачено той же монетой.
Поскольку у Цезаря не было большого флота, он не спешил и не последовал
за Помпеем в Грецию. Сначала с помощью легий из Галлии он разбил войско
Помпея в Испании.
После первых вестей о его военных успехах народное собрание избрало его
диктатором. Вернувшись в Рим, он в первые же десять дней издал целый ряд, мы
сказали бы, демократических законов. Римской бедноте он обеспечил бесплатное
выделение хлеба, облегчил участь должников, отменил проскрипции Суллы,
вернул гражданские права тем. кто подвергся проскрипциям, и распространил
римское гражданство на жителей Цизальпинской Галлии.
Когда на одиннадцатый день он отказался от титула диктатора, народное
собрание присвоило ему титул консула. Таким образом он стал легальным
представителем государства, а Помпеи, напротив, мятежником. Однако, по
некоторым источникам (Плутарх), предполагалось провести мирные переговоры с
Помпеем еще после возвращения Цезаря из Испании. Вероятно, безуспешно.
Но предоставим слово Светонию.
"Во всех гражданских войнах Цезарь не потерпел ни единого поражения,
если не считать его легатов, из которых Гай Курио погиб в Африке, Гай
Антоний в Иллирике попал в плен к противнику. Публий Долабелла в том же
Иллирике потерял флот, а Гней Домиций Кальвин -- войско в Понте. Сам Цезарь
всегда сражался успешно и решительно, с двумя, пожалуй, исключениями.
Однажды -- у Диррахия, где, после своего поражения, заявил о Помпее, что тот
не умеет побеждать; во второй раз -- в последней битве в Испании, где, попав
в отчаянное положение, он даже подумывал о самоубийстве".
На деле это выглядело, разумеется, не так легко и просто, однако Цезарю
помогало -- во всяком случае, на первых этапах гражданской войны --
легкомыслие Помпея. Битва у Диррахия (на территории сегодняшней Албании)
укрепила самоуверенность Помпея настолько, что вместо преследования войск
Цезаря он стал наделять своих сторонников должностями и пребендами в Риме.
Цезарь восстановил силы и в битве при Фарсале разбил более сильную по
численности армию Помпея. Помпей Великий (как называли его поклонники), не
дождавшись конца битвы, бежал на море и отправился в Египет в надежде найти
помощи у царя Птолемея XII, однако тот -- точнее, правившие за малолетнего
царя советники -- еще в лодке убили Помпея, чтобы угодить победителю.
Цезаря, однако, судя по всем доступным источникам, это не порадовало.
Он устроил Помпею пышные похороны со всеми почестями, а позднее даже
позволил воздвигнуть ему статую в Риме.
На этом, впрочем, гражданские войны не закончились. После египетских
приключений, где Цезарь своим вмешательством в споры за трон спровоцировал
восстание, так называемую Александрийскую войну, во время которой сгорела
знаменитая Александрийская библиотека, и где он прожил любовную авантюру с
Клеопатрой (в результате их связи, длившейся несколько месяцев, родился
наследник египетского трона, получивший имя в честь Цезаря), Цезарь
продолжал борьбу с остатками помпеевцев. У понтийского города Зела он
одержал блестящую победу над боспорским королем Фарнаком, сыном Митридата.
После этого он вернулся в Рим и расправился с последними противниками. В 46
году до н. э., он победил в Северной Африке тестя Помпея Сципиона,
поддерживаемого нумидийским царем Юбой, а через год выиграл последнюю битву
в своей жизни, разбив в Испании сыновей Помпея Гнея и Секста. После победы
над Сципионом Цезарь получил титул диктатора на десять лет, а в 44 году стал
диктатором пожизненным.
РЕФОРМАТОР НА ТРОНЕ. За какие-то восемь месяцев, оставшиеся Цезарю до
конца жизни, он провел ряд реформ, как правило, успешных, и, можно сказать,
прогрессивных. Щедро позаботясь об армии, которая помогла ему добиться
власти, он обеспечил и постоянное распределение хлеба из государственных
средств римским низам, предоставлял им работу при строительстве новых
колоний, дорог и портов; не слишком зажиточным гражданам были установлены
скидки при уплате долгов и на квартплату. Он уравнял в правах с Римом
италийское население и предоставлял римское гражданство в колониях всем, кто
был готов сотрудничать с римским правлением. Цезарь провел также
многочисленные реформы в государственном аппарате и в судебном деле. В
историю вошла и его реформа календаря.
У него было много и других, и сегодня поражающих размахом, планов.
Например, по Светонию, он хотел кодифицировать римское право. Намеревался
открыть публичные библиотеки с римской и греческой литературой. Собирался
высушить Помптинские болота, спустить воду Фуцинского озера, вымостить
дорогу от Адриатического моря через Аппенины до Тибра, прокопать Истмийский
-- Коринфский -- перешеек.
Не слишком ли льстил Светоний Цезарю в изложении этих планов?
Кажется, нет. Реформаторство, направленное скорее на будущее, чем на
настоящее, было Цезарю свойственно. А потому кодификации римского права
пришлось ждать до императора Юстиниана, осушения болот -- еще две тысячи
лет, а перешеек был проложен только в конце прошлого века...
КАКИМ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ БЫЛ ЦЕЗАРЬ? В любом случае это была непростая
личность, и ее оценка зависит от того, с какой точки зрения мы будем ее
рассматривать. Он был любим и ненавидим. Сенаторский нобилитет считал его
изменником своей касты, широкие слои народа любили его за щедрость,
интуитивно чувствуя, что хотя он никогда и не был до конца "их", все же его
расположение было на их стороне. Больше всего его любили солдаты.
Постепенно он снискал уважение и многих из тех, кто не любил его:
причем благодаря тому, что он никогда не развязывал террор против своих
политических противников. После победы в гражданской войне он простил всех
врагов -- позволил им вернуться в Италию и занимать гражданские и военные
посты. "Он стремился к тому, чтобы его слушались добровольно", -- утверждает
Плутарх. И. по иронии судьбы, Цезарь даже распространил свою благосклонность
на своих будущих убийц -- Брута и Кассия.
Вне всяких сомнений, Цезарь мечтал о славе. Трудно сказать, до какой
степени; человек, достигший таких высот, каких добился Цезарь, всегда
становится объектом зависти, критики и просто сплетен. Разумеется,
славолюбие -- не слишком хорошее качество, однако Цезарь заслуживал свою
славу. Сколько знает история таких людей, которые стремились к славе больше,
чем он, будучи по сравнению с ним обыкновенными нулями! Цезарь как будто
догадывался, как мало времени ему остается, и гнался не только за славой, но
и за подвигами.
"Поскольку, однако, многочисленные успехи не сводили его врожденную
жажду великих подвигов и его честолюбие к тому, чтобы он пользовался тем,
что с таким трудом добыл, а были только зажигательным веществом и импульсом
для подвигов будущего, будили в нем планы еще больших успехов и новой славы,
как будто настоящая уже померкла, -- его душевное состояние не было ничем
иным, как состязанием с самим собой как с неким третьим лицом, борьбой за
будущие подвиги с прошлыми подвигами... Что, однако, вызывало самую яркую
смертельную ненависть к нему -- это его стремление к абсолютной власти", --
утверждает Плутарх.
Да, именно здесь в поведении Цезаря как бы произошла роковая осечка.
Его испытанная дипломатичность подвела его на этот раз. Уже тем, что он
позволял награждать себя одним титулом за другим, Цезарь, наряду с завистью,
пробуждал как минимум недовольство собой.
Роковую роль сыграло и его пребывание в Египте. Кажется, здесь он был
очарован не только Клеопатрой, но и блеском восточного трона, призраком
славы Александра Великого, царя-бога. Он стремился походить на него, встать
вровень с ним.
Здесь-то и подвел его дипломатический талант.
В один прекрасный день в Риме распространился слух, что Цезарь
собирается перенести столицу римской империи в Александрию или основать
новую метрополию на развалинах Трои. (Вероятно, это был хитро продуманный
план противников Цезаря). Говорили, что на ближайшем заседании сената будет
выдвинуто предложение сделать Цезаря императором, так как, согласно
пророчеству Сивиллы, над парфянами (против которых собирался выступить
Цезарь), может одержать победу только император. Это уже не было слухом.
Так подошли и мартовские иды 44 года до н. э., то есть 15 марта. И
Цезарь был убит прямо в сенате.
Покушение на него было совершено под предлогом спасения республики.
Точнее, спасения привилегий оптиматов, хотя были, безусловно, в Риме и такие
люди, для которых слово "республика" было отнюдь не пустым словом, более
того -- идеалом. Ирония истории однако в том, что именно с падением Цезаря
окончательно пала республика. Тот факт, что сенат еще действовал, ничего не
означал на деле.
Заговор оптиматов не добился, наконец, даже того, чтобы Цезарь вошел в
историю как чудовищный диктатор, враг народа. Когда три дня спустя
состоялись его похороны, собравшиеся на форуме толпы потрясенно выслушали
траурную речь Антония и завещание Цезаря: крупные суммы он оставил Бруту и
другим своим убийцам, а также щедро одарил римский люд, завещав ему свой
чудесный парк на правом берегу Тибра и приказав каждому мужчине выплатить
300 сестерциев. Дипломат Цезарь ожил и после смерти.
Его имя живо в истории и сегодня -- или, во всяком случае, было живо до
недавних пор: в названии верховного правителя "цезарь", "царь", "кайзер"...
Но хотя "цезарей", "царей" и "кайзеров" было в истории более чем достаточно,
Цезарь был только один...
К ВОПРОСУ О БОЛЕЗНИ. С упоминаниями о здоровье Цезаря мы встречаемся
как у Светония, так и у Плутарха. Первое, как мы уже говорили, связано с
бегством Цезаря от Суллы: по Светонию, "Цезаря мучил озноб"; по Плутарху,
"однажды ночью будучи больным, он перебирался из одного дома в другой и
попал в руки воинов Суллы". В то время Цезарь, впрочем, был очень молод, ему
было восемнадцать -- девятнадцать лет, и речь могла идти о каком то обычном
заболевании, например, малярии -- в окрестностях Рима, где он в то время
прятался, было много болот.
Более интересно другое замечание Плутарха, относящееся к периоду
гражданской войны (в то время Цезарю было далеко за пятьдесят), точнее, к
битве у Тапса. Плутарх вначале перечисляет здесь все военные успехи,
достигнутые Цезарем, то есть что было разбито три лагеря и уничтожено 50 000
врагов при собственных потерях 50 солдат, а потом говорит:
"Такое сообщение дают некоторые писатели о той битве. Другие
рассказывают, что сам Цезарь не принимал участие в битве, потому что на него
напала обычная болезнь, когда он строил войско. Как только он почувствовал
приближение приступа, он велел отвести себя в ближайшую башню, прежде чем
его уже смятенное сознание совсем помутилось от этой напасти, и там в тиши
переждал битву".
Дальнейшее упоминание -- также у Плутарха -- касается последнего
периода жизни Цезаря. При вручении каких-то высоких наград (их было столько,
что в них не могли разобраться даже биографы Цезаря), он принял свиту
консулов, преторов и сенаторов сидя, что было истолковано как невыносимое,
богопротивное высокомерие и принесло Цезарю антипатии тех, кто еще недавно
был на его стороне. Цезарь мгновенно осознал опасность своего грубого
недипломатического проступка. "Позднее он ссылался на свою болезнь: люди,
которые страдают ею, не сохраняют сознание и покой; их охватывает дрожь и
резкое буйство, пока не наступает наконец беспамятство...".
Это замечание Плутарха интересно тем, что, по его утверждению, Цезарь
не таил своей болезни.
По Светонию, Цезарь "не чувствовал себя здоровым" и в роковой день 15
марта 44 года, а потому колебался, идти ли ему в сенат. Светоний вообще в
этом отношении представляется самым информированным источником. В частности,
он описывает вид Цезаря и его самочувствие, даже вынося "диагноз" его мнимой
болезни:
"По описаниям, он был высокого сложения, как будто выточенных членов,
его кожа отличалась белизной, а лицо было несколько полноватым
(сохранившиеся скульптурные портреты свидетельствуют скорее об обратном. --
Авт.), глаза черные и живые. Он отличался прекрасным здоровьем, разве что в
последнее время часто стал падать в обморок, а во сне страдал от кошмаров.
Также дважды на публичных собраниях на него нападал припадок падучей".
Обратите внимание: в то время как Светоний говорит о "последнем
времени", Плутарх пишет о недугах Цезаря еще в период его пребывания в
Испании:
"Он был слабого телосложения, кожа его была белая и нежная, мучился
головными болями, был подвержен эпилептическим припадкам -- впервые эта
болезнь постигла его в Кордубе. Однако он не превратил свою болезненность в
предлог праздной лени, а в бою искал лекарство от своей слабости, укрепляя
себя непрерывными походами, простым питанием, постоянным пребыванием под
открытым небом... чтобы не сделаться добычей своей болезни".
В то время как Плутарх -- во всяком случае, так представляется сегодня,
по прошествии времени -- стремится к деловому и по-своему объективному
описанию жизни Цезаря, Светоний, вероятно, слишком поддался своему подходу
"по рассказам". Он очень подробно живописует гомосексуальный эпизод с царем
Никомедом в Вифинии (у Плутарха нет и упоминания об этом), тщательно
описывает сексуальную несдержанность Цезаря, приводя в качестве
доказательства насмешливые выкрики его легионеров во время триумфа:
"Запирайте женщин, едет лысый развратник!", а также намеки на его --
впрочем, в то время довольно обычную -- бисексуальность. Трудно поверить,
чтобы солдаты, по свидетельствам всех современников, боготворившие Цезаря,
публично насмехались над своим кумиром. А если что-то такое и было сказано,
то, скорее всего, в духе грубой мужской шутки, с соответствующей долей
преувеличения. Подобные "подробности" Светония отдают сплетнями. Впрочем,
чем более высокое положение занимает обычно человек, тем в большей степени
он становится объектом слухов, часто не имеющих ничего общего с
действительностью.
Вероятно, именно из Светония исходил и писатель Лудвик Соучек в своей
книге "Вопросы над могилами", делая в статье "И ты, Брут?" фантастическое
заключение, что пятидесяти шестилетний Цезарь (столько ему было во времени
убийства) страдал комплексом "закрытых дверей" или "Фауновским комплексом" и
шел на смерть добровольно, зная о ней заранее! Этот несколько своеобразный
вывод писатель основывает на следующий информации Светония:
"На некоторых своих знакомых Цезарь производил впечатление человека,
которому не хочется больше жить, он не стремился лечить свое слабое
здоровье, а потому не обращал внимания и на религиозные предзнаменования, а
также на предостережения друзей. Многие считают, что он уповал на известное
решение сената (Прим.: даровать ему титул царя за пределами Рима) и на
присягу, а потому отказался от испанской стражи, которая прежде сопровождала
его с мечами наголо. Другие предполагают, что он предпочел встретить
опасность, со всех сторон его подстерегающую, лицом к лицу, а не прятаться
от нее в страхе. Согласно третьим, он говорил якобы, что сохранность его
жизни скорее в интересах государства, чем в его собственных интересах, и что
он уже давно достиг вершины и власти, и славы, зато, если с ним что-нибудь
случится, в государстве воцарится не покой, а гражданские войны и худшие
времена".
Итак, надежда на единственный источник может легко сбить с пути и
известного диагноста.
БЫЛ ЛИ ЦЕЗАРЬ ЭПИЛЕПТИКОМ? Но давайте всерьез: страдал ли Цезарь на
самом деле нервным заболеванием? И была ли это падучая, эпилепсия? Даже
солидный Плутарх утверждает, что Цезарь "был подвержен эпилептическим
припадкам". Что же это означает?
Эпилептический припадок -- это болезненный разряд в мозгу,
распространяющийся из очага, который находится либо в коре мозга, либо в его
подкорковых структурах. В зависимости от этого различаются эпилептические
проявления. Наиболее известное, однако не единственное из них, это обширный,
сопровождающийся судорогами припадок, с полным беспамятством. Только такой
приступ, который определяется медиками как генерализованный припадок,
считался в период, о котором мы говорим, "падучей".
Наряду с ним существуют и так называемые малые припадки,
сопровождающиеся краткой потерей сознания с проблесками. Такими бывают
приступы, исходящие из подкорковых областей, в то время как различные
бессознательные движения бывают, как правило, проявлением эпилептических
приступов, возникающих в коре головного мозга. К более широкому кругу
эпилепсии относятся также и различные детские состояния: кошмары, лунатизм,
приступы при высоких температурах и т. д.
Только часто повторяющийся приступ без внешней причины является
эпилептической болезнью. Некоторые эпилептические припадки являются
врожденными и даже унаследованными -- в частности, малые.
Зато приступы действий в беспамятстве и обширные судорожные припадки
бывают часто результатом повреждения мозга -- например, при травме головы
или воспалении мозга, а у детей иногда и вследствие родовой травмы. Однако
эпилептический приступ иногда имитируют и различные нарушения
кровообращения, так называемые "синкопы", нарушения при недостатке сахара
или кальция в крови.
В чем же состояла болезнь Цезаря?
Сегодня есть много лекарств против эпилепсии, поэтому эпилепсия лечится
с успехом. Однако такое положение создалось относительно недавно. До 1869
года не существовало практически ни одного антиэпилептика. Только с этой
даты начинает использоваться бром, который хотя и облегчал приступы, однако
отуплял пациента в целом. Настоящего лекарства пришлось ждать до 1912 года,
когда начал использоваться люминал (фенобарбитал, а в 1937 году и другие
эффективные лекарства). С люминалом связаны первые случаи успешного лечения,
и этот антиэпилептик используется до сих пор, хотя наряду с ним сегодня
применяются и другие средства. Таким образом, эпилепсия стала с успехом
лечимым хроническим заболеванием.
Однако до того, как был обнаружен надежный способ лечения, болезнь
протекала тяжело, со временем усугубляясь, приступы становились все чаще и
продолжительнее. К этому добавлялись психические изменения: "вязкое"
мышление, грубое поведение, излишне выспренная речь. Постепенно снижался и
интеллект. Это называлось "эпилептической деменцией", то есть слабоумием.
Так протекала болезнь во времена Цезаря.
В этом случае встает вопрос: могло ли быть у него нечто подобное? Вряд
ли. Вряд ли Цезарь страдал эпилепсией. Человек, проявивший столько военного,
политического и дипломатического таланта, административных и организационных
способностей, энергии, решительности, человек дела, не мог страдать
эпилептической болезнью. Достаточно вспомнить его переход через Рубикон,
победы на поле брани против превосходящих сил противника, реформу календаря
и напряженную организационную и законодательную деятельность в последний
период его жизни. А ведь именно в этот период, столь активный, согласно
Плутарху, когда Цезарь "соревновался сам с собой как с третьим лицом и
боролся за будущие подвиги с прошлыми подвигами", он, по Светонию, "часто
падал в обморок и страдал во сне кошмарами".
"Кошмары"? Они, как правило, бывают при эпилепсии у детей.
Что же на самом деле было у Цезаря?
Речь могла идти о спорадической эпилепсии с редкими приступами, которая
встречается очень нечасто. Это е совсем исключено, тем более что нам
известны неблагоприятные обстоятельства его рождения -- он появился на свет
кесаревым сечением.
Однако гораздо более правдоподобно, что дело было в нарушениях
кровообращения, похожих на эпилептические припадки. Так называемые
"обмороки", о которых говорят как Светоний, так и Плутарх, свидетельствуют в
пользу "синкоп", краткосрочных потерь сознания при недостаточности
кровообращения, напоминающих "падучую".
Более чем удивительно, что Цезарь сумел за относительно короткое время,
которое было ему отмерено, совершить столько добра и зла, борясь при этом с
недостаточностью кровообращения.
В своей жизни он не раз говорил, что лучше всего быстрая и неожиданная
смерть.
Такая смерть его наконец настигла.