Царствование Анны — войны, с победами и поражениями, внутреннее развитие, расширение территории — остается в истории связанным с Бироном, «бироновщиной», засильем иностранцев. Василий Ключевский пишет, что с 1730 г. «переломилось настроение русского дворянского общества». Опомнившись от реформы Петра, сколько-нибудь мыслящие люди «сделали важное открытие: они почувствовали при чересчур обильном законодательстве полное отсутствие закона»31. Поиски закона, «правового государства», как стали говорить в конце XX в., были мучительными: «испытав при Меньшикове и Долгоруких русское беззаконие, при


--------------------------------------------------------------------------------

31 Ключевский В. Указ. соч. С. 401.


--------------------------------------------------------------------------------

[110/111]

Бироне и Левенвольдах испробовали беззаконие немецкое». Немецкое беззаконие ощущалось, само собой разумеется, значительно острее «своего», русского.

Накануне смерти Анна, оставаясь верной своей привязанности к Бирону. получившему титул герцога Курляндского, подписала последнюю волю: наследником трона становился двухмесячный Иван Антонович, его опекуном назначался Бирон. Выбор будущего императора казался еще более удивительным, чем выбор, сделанный в 1730 г., когда Дмитрий Голицин придумал кандидатуру Анны. Иван был сыном Анны Леопольдовны, дочери старшей сестры Анны Екатерины и герцога Мекленбург-Шверинского. Еще в 1732 г. Анна решила оставить трон мужскому потомству своей племянницы. В то время Анна Леопольдовна еще не была замужем. Ей начали приискивать мужа в неисчерпаемом садке немецких принцев. Счастливым избранником (поиски вел Левенвольд) оказался родственник императора Карла VI Антон-Ульрих Брауншвейг-Люнебургский. Великая княгиня, увидев приехавшего в Петербург жениха, не проявила к нему интереса. Но когда оказалось, что Бирон решил ее женить на своем сыне, Анна Леопольдовна согласилась на герцога Брауншвейгского. Плод их брака Иван Антонович и был выбран наследником престола.

Решение поручить регентство Бирону было принято в самый последний момент перед смертью императрицы. Фаворит Анны не только был синонимом самоуправства чужеземцев при русском дворе, но и пользовался репутацией жестокого, беспредельно самоуверенного, презиравшего всех нижестоящих человека. Инициатором предложения регентства Бирону стал русский дипломат, начавший карьеру при Петре, представлявший Россию в Дании, Голландии, Гамбурге, Лондоне — Алексей Бестужев-Рюмин. В 1740 г. он был отозван в Петербург и занял место кабинет-министра, освободившееся после казни Артемия Волынского. Бестужев-Рюмин составил «позитивную декларацию», в которой говорилось: вся нация желает, чтобы герцог курляндский в случае кончины императрицы стал регентом до совершеннолетия будущего императора. Декларация собрала 197 подписей особ первых четырех классов, в том числе канцлера князя Черкасского, фельдмаршала Миниха, адмирала графа Головкина.

Манифест 17 октября 1740 г., объявлявший о кончине императрицы Анны, извещал о назначении регентом Бирона, который получал «мочь и власть управлять всеми государственными делами как внутренними, так и иностранными». Регентство Бирона длилось ровно три недели. В ночь с 8 на 9 ноября фельдмаршал Миних со своим адъютантом подполковником Манштейном, захватив с собой несколько десятков солдат из дворцовой гвардии, получив согласие Анны Леопольдовны, отправились спасать Россию

[111/112]

от Бирона. Летний дворец, в котором находился герцог, охранялся тремястами гвардейцами Преображенского полка. При появлении Миниха, бывшего подполковника в Преображенском полку, гвардейцы немедленно перешли на его сторону. Бирон, его братья, его сторонники были арестованы. Анна, освобожденная от «тирании герцога курляндского», стала правительницей России до совершеннолетия сына. Быстрый суд приговорил Бирона к смертной казни, Бестужева — к четвертованию. Наказания были смягчены: Бирон сослан в Пелым, в Сибирь — за три тысячи верст от Петербурга, Бестужев — в отцовское поместье на житье без выезда.

Низвержение Бирона не было государственным переворотом, лишился власти регент, но заговорщики не думали посягать на завещание Анны Ивановны, назвавшей наследником малютку Ивана Антоновича. Действия Миниха и его гвардейцев были военным переворотом, шедшим значительно дальше, чем поддержка угрозой применения силы, которую получили от гвардейских офицеров Екатерина I и Анна Ивановна. На этот раз шпаги были вынуты из ножен — этого оказалось достаточно. Гвардия становилась важнейшим фактором решения вопроса о наследстве.

Миловидная блондинка, добродушная и кроткая, сонливая и ленивая, — так описывает Анну Леопольдовну Николай Костомаров. Правительнице Российской империи, как она была названа в манифесте, сообщавшем о свержении Бирона, было 22 года. Вокруг нее было много советников, охотно взявших на себя управление страной, — занятие, которое не интересовало Анну. Советников было слишком много и сразу же после ареста Бирона между ними началась ожесточенная схватка за власть. Назначенный первым министром фельдмаршал Миних претендовал на неограниченную власть. Барон Остерман, привыкший за долгие годы управления русскими делами, не иметь серьезных конкурентов, объединился против фельдмаршала с мужем правительницы Антоном-Ульрихом Брауншвейгским, который получил после переворота звание генералиссимуса, делавшее его главным лицом в империи. Значительное влияние на Анну Леопольдовну имел польский посол граф Линар. Молодой красавец представлял Августа III в Петербурге в царствование императрицы Анны и увлек юную Анну Леопольдовну. Императрица выслала посла, мешавшего браку будущей правительницы с принцем Брауншвейгским. В 1741 г. граф Линар вернулся представлять Польшу и Саксонию в Россию. Шесть лет разлуки не погасили любовного жара Анны Леопольдовны. Миссия графа носила, прежде всего, внешнеполитический характер. Историки, изучавшие недолгое правление Анны Леопольдовны, нашли лишь одно внутриполитическое распоряжение, достойное быть отмеченным. По инициативе Миниха был принят первый в русской истории «фабричный регламент», регулировавший отношения между

[112/113]

фабрикантами и рабочими. Рабочий день не должен был превышать 15 часов, жалованье полагалось от 18 до 50 рублей в год, при фабриках полагалось иметь госпиталь, фабриканты имели право наказывать рабочих, подвергая телесным наказаниям (за исключением кнута).

Главной заботой советников правительницы были внешние дела. 20 октября 1740 г. умер император Карл VI. На основании «прагматической санкции» трон заняла его дочь Мария Терезия. Европа пришла в движение. Началась «война за австрийское наследство». Положение было чрезвычайно запутанным. Франция и Англия не переставали воевать за колонии в Америке и Индии, за господство на морях. В Европе соперничали Франция и Австрия, король которой был императором Священной римской империи германской нации, состоявшей из многочисленных — разных по размерам — немецких княжеств. С начала XVIII в. на европейской сцене появилась и неожиданно превратилась в сильное государство Пруссия. В 1701 г. Пруссия стала королевством с полного согласия польского короля Августа Сильного, искавшего среди германских княжеств союзника против Австрии, и Петра I, поддерживавшего прусского короля Фидриха I с той же целью.

В мае 1740 г., за несколько месяцев до смерти Карла VI, прусский трон унаследовал Фридрих II, вошедший в германскую историю как Фридрих Великий. Его отец, которого звали король-капрал, не любил и презирал сына, увлекавшегося французской философией, любившего беседовать с Вольтером о свободах, излишне нежно относившегося к мужчинам. Редко отец так ошибался в сыне. Едва узнав о смерти императора Карла VI, молодой король Пруссии вторгся в Силезию, не объявляя войны, не имея на австрийскую провинцию никаких прав. «Главное — захватить территорию, — сформулировал свое кредо Фридрих II, — а юристы потом найдут основание».

Вторжение Фридриха II в Силезию поставило русское правительство в неловкое положение. По настоянию Миниха, помнившего вероломство Австрии во время русско-турецкой войны. Россия подписала союзный и оборонительный договор с Пруссией. В День подписания договора в Петербург пришло известие о действиях Фридриха II в Силезии. Неловкость была вызвана тем, что Россия уже имела (с 1726 г.) договор с Австрией, и оказалась таким образом союзницей двух враждующих государств.

Необходимость в союзе с Пруссией Миних объяснял опасностью со стороны Швеции, не перестававшей мечтать о пересмотре Результатов Северной войны. Он рассчитывал на помощь Пруссии, но Фридрих II интриговал в Швеции, надеясь, что конфликт на Балтике отвлечет внимание России. К войне с Россией подстрекали Швецию и французы, желавшие ослабить союзницу Австрии. В

[113/114]

июне 1741 г. Швеция объявила России войну. Единственная серьезная битва закончилась победой русских войск, которыми командовал фельдмаршал Ласси.

Дочь Петра Великого
Озлобление на немцев расшевелило национальное чувство; эта новая струя в политическом возбуждении постепенно поворачивает умы в сторону дочери Петра.

Василий Ключевский



Равнодушие Анны Леопольдовны к государственным делам, непрекращавшиеся раздоры между ее министрами, обилие немцев вокруг трона, ничуть не уменьшившееся после свержения Бирона, наконец, выраженное правительницей желание короноваться возбуждали сомнения в прочности режима. Три обстоятельства питали это чувство. Прежде всего имелась традиция путчей: Анна Леопольдовна была третьей государыней, пришедшей на трон с помощью гвардии. Вторым важным обстоятельством было наличие наследницы — младшей дочери Петра Елизаветы. Наконец, третьим обстоятельством был живой интерес европейских держав, искавших, каждая для себя, поддержки России. XVIII век знал войны за испанское, за польское, австрийское наследства. Франция, Австрия, Пруссия, Швеция были не против организации войны за русское наследство. Одной из официальных целей войны против России, объявленной Швецией, была поддержка — совершенно непрошенная — «законной наследницы» Елизаветы.

Русские историки единодушно отмечают нарастание антинемецких чувств в обществе и перенесение национальных чувств на дочь Петра Великого. Они верно зарегистрировали настроения в России эпохи трех государынь, подтверждая одновременно иррациональность национальных чувств. Елизавета Петровна была дочерью Петра, родившейся за три года до венчания родителей, что было предлогом для отстранения ее от трона. Русскость императора сомнений не вызывает, но мать Елизаветы Марта Скавронская, принявшая после перехода в православие имя Екатерины, не была русской. Отцом Анны Леопольдовны был немец, герцог Мекленбургско-Шверинский Карл-Леопольд, а матерью дочь брата Петри — Екатерина Ивановна. Кто из них более русский: Анна или Елизавета? Кто главнее при определении происхождения — мать или

[114/115]

отец? Окончательного ответа на эти вопросы нет. Зато имеются чувства, которые превратили Елизавету Петровну в символ России, в лидера борьбы с иноземцами.

Рассказывая о перевороте 25 ноября 1741 г., возведшего на престол дочь Петра Великого, В. Ключевский пишет: «Этот переворот сопровождался бурными патриотическими выходками, неистовым проявлением национального чувства, оскорбленного господством иноземцев: врывались в дома, где жили немцы, и порядочно помяли даже канцлера Остермана и самого фельдмаршала Миниха»32. Патриоты не могли знать в то время, что переворот против «немцев» подготовлен был «немцами», если обозначить этим словом иноземцев.

Современники оставили чрезвычайно лестные портреты Елизаветы. Жена английского посланника, часто видевшая великую княгиню, писала о чудесных каштановых волосах, выразительных голубых глазах, здоровых зубах, очаровательных устах. Высокая, стройная, в отца энергичная, Елизавета любила веселиться и посвящала веселью все годы, проведенные вдали от двора. Ее ближайшим советником был немец из Ганновера Лесток, врач, приехавший в Россию при Петре, отданный Екатериной I на службу дочери Елизавете.

Личный хирург Елизаветы убеждал ее предъявить свои права на престол в ночь смерти Петра II, обратившись за помощью к гвардейцам. Елизавета отказалась. Через десять лет положение переменилось. Надежды на то, что господство «немцев» после смерти Анны Ивановны кончится, — не оправдались. Правительство Анны Леопольдовны казалось шатким. Главное же, в Петербурге действовала «французская партия», возглавляемая послом Франции маркизом де ля Шетарди. Петр I, в бытность в Париже, предложил заключить брак между наследником французского престола будущим Людовиком XV и Елизаветой. Брак не состоялся, но Елизавета интересовалась Францией, хорошо знала французский язык и казалась склонной понять французские интересы.

Во «французскую партию», кроме Шетарди, входит шведский посол барон Нолькен, рассчитывавший, что Елизавета, вступив на престол, согласится на уступку территорий, завоеванных Петром I. Координатором деятельности «французов», прежде всего распределителем денег, передаваемых ему послами, был лейб-медик Лесток. Весь Петербург знал о готовящемся заговоре, в который никак не хотела поверить только Анна Леопольдовна. На 9 декабря 1741 г., в день именин, она назначила свою коронацию. В ночь с 8 на 9, побуждаемая Лестоком, взявшим на себя организацию переворота,


--------------------------------------------------------------------------------

32 Там же. С. 399-400.


--------------------------------------------------------------------------------

[115/116]

Елизавета явилась в Преображенский полк, напомнила гренадерам, чья она дочь и получила их полную поддержку. Заговорщики арестовали Миниха, Остермана, Левенвольда, канцлера Головкина. К фельдмаршалу Ласси Елизавета отправила посланца с вопросом: к какой партии вы принадлежите? «К ныне царствующей», — ответил старый полководец, не зная точно, кто же именно царствует Мудрый ответ, модель осторожности, спас его. Миних и Остерман, лояльно служившие свергнутой правительнице, были осуждены на жестокую кару: Остермана — колесовать, Миниха — четвертовать. На эшафоте было зачитано помилование. Государыня заменила смертную казнь ссылкой в Сибирь. Были не только наказания — восшествие на престол новой императрицы сопровождалось многочисленными помилованиями жертв предшествующих правителей. Меньшикова, Петра II, двух Анн.

Начинается двадцатилетнее царствование Елизаветы. Историки дают различную оценку деятельности императрицы. Н. Карамзин в 1811 г. пишет без снисхождения: «Лекарь француз33 и несколько пьяных гренадеров возвели дочь Петрову на престол величайшей империи в мире с восклицаниями: «Гибель иноземцам! Честь россиянам», — и подводит суровый итог: «...царствование Елизаветы не прославилось никакими блестящими деяниями ума государственного»34. Сто лет спустя В. Ключевский, который мог быть очень язвительным в своих оценках, считал: «Царствование Елизаветы было не без славы, даже не без пользы»35. Карамзин пишет о Елизавете: «праздная, сластолюбивая». Ключевский находит, что императрица была «умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня XVIII в.», добавляя: «...по русскому обычаю многие бранили ее при жизни и тоже по русскому обычаю все оплакали после смерти»36.

Все историки пишут о любви дочери Петра к веселью, танцам, маскарадам. Ключевский считает даже, что «с правления царевны Софии никогда на Руси не жилось так легко и ни одно царствование до 1762 г. не оставляло по себе такого приятного воспоминания»37.

«Легкость жизни», «приятные воспоминания», о которых говорит историк, относятся исключительно к жизни при дворе и касаются чрезвычайно узкого круга шляхетства. Поэт А.К. Толстой


--------------------------------------------------------------------------------

33 «Французом» Н. Карамзин называет лейб-врача Елизаветы — Лестока.

34 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политических и гражданских отношениях. М., 1991. С. 39, 40.

35 Ключевский В. Указ. соч. Т. 4. С. 450.

36 Там же. С. 434.

37 Там же. С. 398.


--------------------------------------------------------------------------------

[116/117]

(1817—1875) в иронической поэме «История государства Российского» сжато выразил главное противоречие эпохи: «Веселая царица была Елисавета: поет и веселится, порядка только нет». Впрочем, рефрен: «порядка только нет» касается русской истории в целом, как ее видит поэт. Раскол между двором и тонким слоем просвещенных дворян, который начал возникать при Петре и продолжал расти несмотря на трудности, был особенно заметен при Елизавете именно благодаря ее веселию, безудержному поиску наслаждений.

«Горючий материал негодования, обильно копившийся 10 лет», — как выражается Ключевский, говоря о недовольстве властью иноземцев, окружавших Анну, вспыхнул переворотом, приведшим на трон «истинно русскую» дочь Петра Великого. Ее главным советником на первых порах (до 1748 г.) оставался Лесток, получивший в награду титул графа, заметную роль начал играть французский посол маркиз де ля Шетарди. Но главным фаворитом императрицы был Алексей Разумовский («малороссийский певчий», как пренебрежительно говорит о нем Карамзин), ставший в 1742 г. ее мужем. Тайный брак с императрицей принес красавцу, обладавшему чудесным голосом, графский титул, звание генерал-фельдмаршала, колоссальное богатство. Граф Разумовский в государственные дела не вмешивался, но его влияние было очень велико в области церковного управления. 19-летний брат мужа Елизаветы Кирилл Разумовский был назначен президентом Академии, а затем — гетманом Малороссии. В 1747 г. «вошел в случай», как выражались в эпоху императриц, стал фаворитом Елизаветы Иван Шувалов, принадлежавший — в отличие от выходца из народа Алексея Разумовского — к родовитому дворянству. Вместе с фаворитом поднялась к трону большая семья Шуваловых, активно влиявшая на государственную политику. Петр Шувалов постепенно прибрал к рукам внутренние дела, его брат Александр возглавил Тайную канцелярию. Александр Шувалов, «оставивший по себе самую ненавистную память», как пишет биографа Елизаветы, превзошел своей жестокостью страшного предшественника генерала Ушакова и воспитал в своей канцелярии очередного начальника Тайной канцелярии еще более ненавистного Степана Шешковского.

Одним из первых государственных актов Елизаветы было «восстановление порядка государственного управления», нарушенного, по мнению императрицы, после смерти Петра I. Дочь Петра Великого ликвидировала «изобретенный происками некоторых лиц» верховный тайный совет, «сочиненный кабинет министров», и передала всю власть Сенату. Ни до, ни после Сенат такой силы не имел. Ему была передана законодательная власть. По требованию Елизаветы Сенат пересмотрел все указы, принятые после 1725

[117/118]

г. и отменил те, которые были сочтены противными государственной пользе. Сенат получил и высшую судебную власть: без его утверждения никто не мог быть приговорен к смерти по обвинению в политическом преступлении (им могло быть, например, оскорбление Разумовских).

Исчезновение кабинета министров ликвидировало инстанцию, которая соединяла Сенат и императрицу. Связь стала прямой и непосредственной: Елизавета — Сенат. Такая система власти могла существовать только в теории. На практике Елизавету всегда окружали близкие люди, которые имели постоянный доступ к ней, а в связи с этим оказывали влияние на политику. По мере того, как императрица теряла интерес к государственным делам (в первые годы царствования она регулярно посещала Сенат), власть близких ей людей возрастала.

Польский историк Владислав Конопчинский написал книгу, озаглавленную «Когда нами управляли женщины». На польском троне всегда восседали только мужчины, но их жены и (или) любовницы оказывали серьезное, нередко решающее влияние на государственные дела. В России в XVIII в. пять женщин правили государством: их фавориты оказывали на них и на государственные дела значительное влияние. Фридрих II сжато, но выразительно, представил ситуацию: «В Польше разум попал в зависимость от женщин, они интригуют и все решают, а в это время их мужья пьянствуют». В этом наблюдении выражена, может быть, присущая прусскому королю нелюбовь к женскому полу. (Пили в России, в том числе и при дворе, не меньше, чем в Польше). В результате Польша в конце XVIII в. переживает первый раздел, Россия выходит в первый ряд европейских держав. Историкам предстоит еще разобраться в значении прямой и косвенной власти женщин и мужчин. Выяснить, какое влияние оказывает, — если оказывает — пол на характер государственной власти.

Легитимность Елизаветы Петровны, дочери великого императора не могла, казалось, вызывать сомнений. Легкая тень омрачала, однако, престол Елизаветы. Накануне смерти Анна Ивановна, в полном согласии с русским законом о престолонаследии, объявила наследником короны сына Анны Леопольдовны — Ивана. После смерти Анны Ивановны Иван (род. 12 августа 1740) был провозглашен императором. Сын герцога Брауншвейгского Антона-Ульриха, Иван — по матери — был правнуком брата Петра Ивана, что давало ему права на престол. В первом, коротком, манифесте о вступлении на престол Елизаветы (25 ноября 1741) об Иване Антоновиче не говорится ни слова. Во втором манифесте — три дня спустя — категорически утверждается право Елизаветы на трон, который, якобы, полагался ей после смерти Петра II.

[118/119]

Хрупкость закона о престолонаследии, дававшего право государю назначать себе преемника, открывала путь интригам, заговорам, самозванцам. Елизавета приняла меры для устранения опасности ее трону, казавшиеся серьезными. Анна Леопольдовна с семьей (Брауншвейгская семья, как их называли) была заключена в Холмогорске до смерти свергнутой правительницы в 1746 г. 16-летний Иван Антонович был перевезен в Шлиссельбургскую крепость и содержался там под обозначением «известный арестант» до убийства стражником в 1764 г. во время безумной попытки освобождения. Не ограничившись заключением Брауншвейгской семьи, императрица выбрала себе наследника, «чтобы успокоить умы», как писал современник. Естественный выбор Елизаветы пал на сына покойной любимой сестры Анны Петровны и герцога Голштинского Карла-Ульриха. По воле династических союзов наследника русского престола приходилось выбирать либо в Брауншвейгской, либо в Голштинской семье.

Вызнанный ко двору Елизаветы 14-летний Карл-Ульрих перешел в православие и был наречен великим князем Петром Федоровичем. Наследник был внуком Петра I, но по отцовской линии он был родственником Карла XII. Будущий император Петр III не скрывал, что ему дорог только знаменитый шведский предок. Очень быстро была найдена и невеста для наследника — принцесса София-Августа-Фредерика Ангальт-Цербстская. Ее рекомендовал прусский король Фридрих II, в армии которого служил отец принцессы, владелец одного из бесчисленных малюсеньких немецких княжеств. Кандидатуру поддержал влиятельный Лесток. Приехав в Россию, принцесса перешла в православие и получила имя Екатерины.

Свадьба наследника престола состоялась в 1745 г. Голштинская ветвь дома Романовых одержала победу над Брауншвейгской.

Первые годы царствования Елизаветы прошли в поисках заговоров. Елизавета опасалась происков сторонников Брауншвейгской семьи, несмотря на то, что их число было ничтожно малым. Враждебные партии, возникшие среди близких к императрице придворных, интриговали, поощряли чувство страха и опасности. Активно участвовали в интригах иностранные дипломаты, пытавшиеся влиять на внешнюю политику России. Лесток, желая нанести удар вице-канцлеру Алексею Бестужеву-Рюмину, выдумал заговор, который вошел в историю как «дело Лопухиной».

Жертвой интриги пала семья знаменитой красавицы Натальи Лопухиной, о которой говорили, что в молодости она затмевала будущую императрицу. Обвиненные в разговорах, содержавших надежду на возвращение Брауншвейгов, Лопухина, ее муж и сын были приговорены к колесованию, но Елизавета решила отменить

[119/120]

смертную казнь, поэтому наказание ограничилось тем, что у осужденных были вырезаны языки, их били кнутом и сослали.

Историк, исследовавший быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII в., писал: «Вся социальная структура государства, сверху донизу, отмечена клеймом крепостного права. Все социальные классы были порабощены». В результате, по его словам, императорские дворы Анны или Елизаветы, подражавшие европейским образцам, поражавшие иностранцев роскошью и блеском, были в действительности не чем иным, как обширным крепостным поместьем38. Свидетельства современников позволяют составить представление о жизни русского высшего общества. Голштинец Берхгольц, побывавший в Париже и Берлине, находил, что петербургские придворные дамы послепетровской эпохи не уступают ни француженкам, ни немкам в светских манерах, умении одеваться, краситься, причесываться. При Елизавете, когда Франция, французский язык и манеры приходят на место ненавистных немцев, великолепие костюмов, причесок, драгоценностей, украшавших как женщин, так и мужчин, стало еще ярче. Елизавета регулярно устраивала маскарады, на которые женщины обязаны были являться в мужском платье, а мужчины — в женском. Уже Петр I не хотел удовлетворяться «простой» домашней водкой, но требовал голландской анисовой или «гданской». Из-за границы начали выписывать «венгерское», потом «бургонское», наконец «шампанское». Прогрессировала и кухня: кабинет-министр Елизаветы Черкасов первым угостил своих друзей виноградом, граф Петр Шувалов поразил гостей ананасами и бананами. В записках Екатерины II отражен, как в зеркале, двор Елизаветы, увиденный глазами молоденькой немецкой принцессы, не подозревавшей о великолепии петербургской жизни.

«Золоченая нищета» — назвал время царствования Елизаветы Василий Ключевский. Историк имел в виду не только то, что императрица всегда нуждалась в деньгах, хотя забирала себе значительную часть доходов на личные расходы, но и то, что в нищете жило государство, которое не переставало увеличивать налоговый гнет, эксплуатируя основное богатство страны — податное население. Это хорошо понимал граф Петр Шувалов, руководитель внутренней политики, инициатор важнейших мер по увеличению доходов страны, писавший, что «главная государственная сила состоит в народе, положенном в подушный оклад». Подати не платило дворянство и духовенство, число городских жителей, плативших подать, не превышало 3% населения, крестьяне составляли 96%


--------------------------------------------------------------------------------

38 Богуславский М.М. Быт и нравы русского дворянства в первой половине XVIII в. М., 1904. С. 37—38.


--------------------------------------------------------------------------------

[120/121]

населения. В конце царствования Елизаветы помещичьи крепостные составляли 46% сельского населения. Остальные крестьяне принадлежали казне — государству.

Основной источник прямого налога — крепостное крестьянство. Ответственность за уплату крепостным подати была возложена на помещика. Озабоченное потребностями в доходах правительство увеличивает власть помещиков над крестьянами, положение которых не перестает ухудшаться. Крестьяне отвечают на усиление гнета традиционным бегством. Владимир Вейдле, размышляя о русской культуре и русском характере, замечает особое, «отличное от западного понимание свободы, не как права строить свое и утверждать свое, а как право уйти, ничего не утверждая и ничего не строя»39. Крестьяне убегают поодиночке, семьями, целыми деревнями. Бегство приняло такие размеры, что Сенат принимает решение организовать ревизию (перепись населения), требуя также, чтобы все беглые явились к своим законным владельцам не позже 1 июня 1744 г. Ревизия засвидетельствовала значительное уменьшение податного населения, но также показала, что, как подсчитал Ключевский, каждые 100 плательщиков подати должны были содержать 15 человек, не плативших налогов. Подчеркивая тяжесть податного пресса при Елизавете, Ключевский указывает, что 127 лет спустя, т.е. во второй половине XIX в., после освобождения крестьян, положение резко улучшилось. Историк приводит красноречивые данные. На сто налогоплательщиков мужского пола приходилось неподатных лиц обоего пола40:

1740-е годы 1867 год
дворян потомственных 7.5 1.5
дворян личных и служащих 3.0 1.0
духовенства 4.5 2.3

Бегство было давним, наиболее распространенным способом выражения недовольства положения. Не менее давним было и прямое сопротивление помещикам и властям. Бунты вспыхивают в Разных районах и легко подавляются местными властями, хотя время от времени воеводы и губернаторы вынуждены обращаться за военной помощью. Беглые крестьяне собираются в разбойничьи шайки, которые безнаказанно гуляют вдоль трех главных рек: Волги, Оки, Камы, они грабят и жгут помещиков и купцов в центральных районах страны, на больших дорогах близ Москвы, в Муромских лесах,


--------------------------------------------------------------------------------

39 Вейдле В. Задачи России. С. 76.

40 Ключевский В. Указ. соч. Т. 4. С. 443.


--------------------------------------------------------------------------------

[121/122]

в Сибири. Полицейские донесения отмечали связь между крестьянскими бунтами и разбойниками.

Пройдет всего несколько десятилетий, и небольшие очаги крестьянского недовольства вспыхнут крестьянской войной. Недовольство нарастало неумолимо по мере безудержной трансформации крепостного права в систему полного порабощения крестьян.

Прежде всего, шло непрерывное увеличение числа крепостных Василий Ключевский называет этот процесс «очисткой русского общества» или «расхищением общества высшим классом»41. При каждой очередной ревизии (переписи) в крепостное состояние попадали все те, кто не принадлежал к основным классам общества, бродяги, сироты, незаконнорожденные, пленные инородцы, заштатные церковнослужители, солдатские дети и т.д. Не было закона, превращавшего крепостных крестьян в рабов. Крепостной крестьянин был обязан платить подать и содержать помещика, хозяина земли, на которой крестьянин жил. Отсутствие ясной регламентации отношений между ними привели к тому, что постепенно помещик, землевладелец, не довольствуясь получением части крестьянского труда, превратил крепостного в свою полную собственность, переводя с места на место, продавая, меняя, завещая. Помещик имел право судить и наказывать крестьянина, но его юрисдикция ограничивалась первоначально только крестьянскими делами. Постепенно судебные права помещиков расширялись. В 1760 г. указом Елизаветы помещики получили право ссылать своих крестьян в Сибирь «за предерзостные поступки». Впрочем, указ отмечал, что такая ссылка имеет и «государственный интерес, так как в Сибири состоят к поселению и хлебопашеству удобные места». Жена по церковным законам следовала за мужем, но детей помещик мог оставить у себя. За высланного помещик получал рекрутскую квитанцию, т.е. освобождался от поставки солдата в армию.

Закона о превращении крепостных в рабов не было, но поведение государей и государынь, щедро даривших крепостных своим любимцам, создавало убедительный прецедент. Князь Меньшиков получил в подарок и в награду 100 тысяч крепостных душ. Примерно столько же получил от Елизаветы Кирилл Разумовский, брат Алексея, морганатического мужа императрицы.

Неясность законодательства, пробелы в нем, привели к тому, что существовало два крепостных права: законное и практическое. Первое требовало от крестьянина уплаты налога государству и части труда помещику, второе делало его рабом. Когда Екатерина II узаконит второе состояние, — исчезнет иллюзия и вспыхнет крестьянская война.


--------------------------------------------------------------------------------

41 Там же. Т. 5. С. 81, 82.


--------------------------------------------------------------------------------

[122/123]

Петр Шувалов, констатируя сокращение дохода от «основной государственной силы», вызванное сопротивлением крепостного крестьянства, искал новые источники пополнения государственной кассы. Деятель петровского типа, не боявшийся нововведений, граф Шувалов занял бы более достойное место в русских анналах, если бы он был менее жаден на деньги. Он использовал хорошо знакомые источники доходов — налог на соль и на вино. В 1747 г. началась добыча соли на озере Эльтон, расположенном неподалеку от Волги. Эльтонское месторождение было значительно ближе к центру России, чем зауральские, принадлежавшие Строгановым. К тому же эльтонская соль была лучше по вкусу. Тем не менее, цена на соль постоянно увеличивалась: память о соляных бунтах XVII в. как бы изгладилась. Василий Ключевский подсчитал, что при Елизавете соль стоила в 6 раз дороже, чем в начале XX в. Высокие цены на вино, менее нужного, чем соль, но для любителей спиртного совершенно необходимого, не отталкивали пьющих, давая казне доход. Термин «вино» обозначал, как всегда, водку, которую гнали чаще всего из зерна, что позволяло говорить о хлебном вине.

По предложению Шувалова стали чеканить медную монету вдвое легче бывшей в обращении, что дало государству значительную прибыль. Выгода для населения, объяснял автор проекта, заключалась в том, что новую монету легче возить.

Важнейшей реформой Шувалова была отмена внутренних таможенных пошлин (указ от 20 декабря 1753 г.). Историки царствования Елизаветы отмечают огромное значение этого акта для развития общероссийского рынка. Торговля резко активизируется, как внутренняя, так и внешняя. Иностранцам запрещается розничная торговля в России, но внешняя находится почти исключительно в иностранных руках. Только евреям было запрещено торговать на ярмарках — по личному решению императрицы, которая заявила, что не желает выгод от врагов Христовых.

Важное значение для оживления торговли было учреждение в 1754 г.— снова по инициативе Петра Шувалова — банков: Дворянского и Купеческого.

[123/124]

Новые земли
Важные дела совершались при Елизавете на окраинах России; там мог вспыхнуть одновременно весьма опасный пожар.

Белов Е. Елизавета. 1894



Постоянным, неизменным фактором русской истории, несмотря на временные неудачи, потери, отступления, было расширение государственной территории. Данные, приведенные Александром Кизеветтером в конце XIX в., иллюстрируют этот феномен. Накануне воцарения Петра I территория России составляла 256126 кв. миль. После смерти Петра: 275571 кв. м. После смерти Анны: 290802 кв. м. После смерти Елизаветы: 294497 кв. миль42.

Ни характер государя или государыни, ни советники, окружавшие трон, не оказывали влияния на процесс: он всегда шел в одну сторону: расширения территории, приобретения новых земель.

Петр I разделил империю на восемь военно-административных округов, получивших название губерний. Губернии делились на провинции, которыми правили воеводы. В год вступления Елизаветы на престол Россия насчитывала десять губерний. В 1749 г. были учреждены две новые. Финляндская включила земли, завоеванные у Швеции во время войны, закончившиеся миром в Або в 1743 г. В Оренбургскую губернию вошли провинции Исетская, Уфимская и Зауральская — земли, населенные многочисленными народами — татарами, мещеряками, башкирами, чувашами, черемисами, мордвой. Общим для всех этих народов был ислам.

Главными очагами волнений на окраинах империи были Малороссия и Башкирия — основная часть Оренбургской губернии.

Политика Петра I в последние годы его правления по отношению к Малороссии была ясно изложена в указе 1723 г., изданном в ответ на просьбы старшины о разрешении выбрать гетмана: с 1722 г. управление Украиной находилось в руках малороссийской коллегии. Указ отвергал просьбу, аргументируя тем, что, «как всем известно, что со времен первого гетмана Богдана Хмельницкого, даже до Скоропадского, все гетманы явились изменниками, и какое бедствие терпело от того наше государство, особливо Малая Россия, как еще свежая память есть о Мазепе...».


--------------------------------------------------------------------------------

42 Кизеветтер А. Россия// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1899. Т. 23. С. 473.


--------------------------------------------------------------------------------

[124/125]

Указ не отвергал самой идеи выбора гетмана, но откладывал их до того времени, когда будет найден «верный человек».

Политика по отношению к Малороссии изменилась после вступления на трон Петра II. Малороссийские дела были переданы из Сената в иностранную коллегию. Это значило, что Малороссия рассматривалась как особая провинция империи. В 1728 г. было разрешено избрать гетмана и старшину, но при условии, что гетманом будет избран миргородский полковник Даниил Апостол. Две особенности отличали Малороссию: во-первых, самоуправление — казаки выбирали свою старшину, во-вторых — отсутствие крепостного права: крестьяне могли переходить от помещика к помещику. Особый статус Малороссии выражался и в том, что великороссы не могли приобретать землю на Украине.

После смерти гетмана Апостола в 1734 г. петербургское правительство вводит временное управление, которое сохраняет особое положение Малороссии. В 1750 г. Малороссия избирает гетмана — никто еще не знает, что он будет последним. Кандидата наметила Елизавета: гетманом стал брат мужа императрицы Кирилл Разумовский. Он был одновременно братом фаворита (сплетники говорили, что любвеобильная Елизавета и его дарила своим вниманием) и уроженцем Малороссии. Кирилла Разумовского сопровождал Григорий Теплов, определявший политику гетмана. Взгляды Г. Теплова были изложены в записке, подготовленной для Елизаветы. Автор записки доказывал, что народ Малороссии был с древнейших времен народом русским, а все непорядки, имеющие здесь место, связаны с особыми правами, которые население получило от русских царей, настаивая на них под влиянием поляков.

Источником основного конфликта в Малороссии были отношения между местной старшиной, стремившейся к порабощению крестьянства, имея перед глазами великорусский образец, и крестьянами, упорно сопротивлявшимися ограничению их свобод. Обе стороны — это можно назвать украинским парадоксом — искали помощи у петербургского правительства и его чиновников. В 1752 г. старшина обратилась к Разумовскому с «нижайшим подаянием», в котором просила о запрещении крестьянских переходов, как приносящих вред государству. Гетман не запретил переходов, но в универсале 1760 г. потребовал, чтобы крестьянин, покидающий помещика, оставлял все свое имущество. Историк Н. Василенко резюмирует положение: «Вообще управление Разумовского было тягостно для малороссиян. Он не знал больных мест своей родины и непосредственное заведование краем вверил той самой старшине, которую в стремлениях ее к окончательному порабощению народа

[125/126]

мог сдерживать только суровый надзор великороссийских чиновников»43.

Трудно лучше сформулировать «украинский парадокс»: чиновники, присланные из Великороссии, где крестьянство целиком принадлежало помещикам, защищали малороссийских крестьян от порабощения малороссийской же старшиной, которая, в свою очередь, нуждалась в помощи петербургской администрации для борьбы с крестьянами.

Создание Оренбургской губернии, распространение Российской империи на восток, в бескрайние зауральские степи, было ответом на волнение башкир — наиболее многочисленной этнической группы региона (более 100 тыс. человек). Жестокое подавление восстания 1735—1740 гг. не успокоило башкир. Вспышки недовольства превратились в восстание, когда в 1755 г. появился лидер: татарин из семьи, поселившейся в Башкирии, мулла Абдулла Мягалдин, которого русские звали Батырша (уменьшительное от батыр — богатырь). В числе важных причин недовольства были насильственные методы обращения населения в православие. Николай Костомаров писал: «Давнее стремление распространить христианство делалось таким неумелым и притом таким нехристианским способом, что возбудило повсюду ненависть к русским»44. Фанатичный мусульманин Батырша призвал к «джихаду»; в манифесте-программе он призывал «изгнать неверных из нашей страны, убивать их...» Правоверных мусульман он звал проливать кровь христиан, грабить их имущество, обращать их в рабство...

На призыв Батырши отозвались только башкиры, жившие по верхнему течению Яика, но, тем не менее, они представляли серьезную опасность для немногочисленных русских войск, находившихся в распоряжении оренбургского губернатора Неплюева. На жестокие репрессии восставшие отвечали жестокими убийствами всех русских, которые попадали им в руки. Губернатор прибег к извечному имперскому методу: вооружил враждебные башкирам племена, кочевавшие в киргизских степях. Киргиз-кайсаки начали уничтожение башкир, которые бежали от русских преследований. Объявленная губернатором Неплюевым амнистия окончательно погасила восстание. Абдулла Мягдалдин был выдан своим единоверцев, отправлен в Петербург, заключен в Шлиссельбургскую крепость и убит «при попытке к бегству».

Важным обстоятельством, способствовавшим сравнительно легкой победе войск губернатора Неплюева, была предусмотрительность


--------------------------------------------------------------------------------

43 Василенко Н. История Малороссии// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1900. Т. 28. С. 507.

44 Н. Костомаров, там же, с. 207


--------------------------------------------------------------------------------

[126/127]

русской администрации, строившей в зауральских степях заводы, как крепости. Они были опорными пунктами борьбы с восставшими.

Недовольство русской администрацией выражали народы, жившие на далеком северо-востоке: чукчи и коряки. Строительство города-крепости Охотска, откуда можно было контролировать часть тихоокеанского побережья, вызвало бунт. Засевшие в деревянном остроге коряки предпочли сжечь себя, нежели сдаться русским.

Дух времени
Честь российского народа требует, чтоб показать способность и остроту его в науках и что наше Отечество может пользоваться собственными своими сынами не токмо в военной храбрости и в других важных делах, но и в рассуждениях высоких знаний.

Михаил Ломоносов



В «Хронологии», приложенной к статье «Россия», опубликованной в 1899 г. в Энциклопедическом словаре, из 20-летнего царствования Елизаветы выбрано 10 дат: пять отмечают военные действия, кроме того, зарегистрированы гетманство Разумовского (1750— 1764), основание первого в России банка (1754) и три события, знаменовавшие новое время: основание московского университета (1755), основание публичного театра в Петербурге (1756), основание академии художеств (1757). Заключая биографию Елизаветы, Николай Костомаров отмечает «два важных дела этого царствования в области внутреннего управления: распространение просвещения... и уничтожение внутренних таможен».

«Распространение просвещения», о котором говорит историк, было строительством новой культуры. Россия обладала культурой с Древнейших времен: ею был создан очень богатый, разнообразный фольклор. Владимир Вейдле предложил назвать его горизонтальной культурой. Автор «Задач России», подчеркивая, что «богатством Русского фольклора нельзя не восхищаться», констатировал.

[127/128]

«Горизонтальная культура вертикальной ни при каких условиях не может заменить»45.

Необходимость новой культуры, вертикальной, можно объяснять тем, что самый лучший лубок несравним с рублевской иконой, а былина об Илье Муромце — не «Божественная комедия», и даже не «Песня о Роланде»46, но этого недостаточно. Петр I начал внедрять новую культуру в чисто практических целях — она была ему нужна для укрепления государственной мощи. Утилитарно-технический характер петровских заимствований вынуждал менять образ жизни, поведение. Горизонтальная культура имела своим фундаментом религиозное мировоззрение, вертикальная была светской.

В 1719 г. Иван Посошков (1652—1726), родившийся в семье ремесленников-ювелиров, автор книги «О скудости и богатстве» (1724), первом русском экономическом сочинении, купец и промышленник, изложил в «Завещании отеческом» правила добродетельной жизни, целью которой является спасение души. В 1733 г Василий Татищев, государственный чиновник, автор первой русской истории, пишет «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ». Он защищает «светское житие». Можно считать случайностью, что Иван Посошков, пользовавшийся благосклонностью Петра I, умер в 1726 г., через год после смерти императора, в Петропавловской крепости, а Василий Татищев, начавший карьеру при Петре, был отправлен в ссылку Елизаветой.

Защитники двух культур и двух образов жизни не полемизируют между собой, не только потому, что они не читали друг друга, но и потому, что обращались к разному читателю. В этом значение противопоставления двух авторов и двух взглядов. Оно демонстрирует социально-политический характер столкновения горизонтальной и вертикальной культур.

Иван Посошков ставит своего сына поочередно в различное социальное положение и преподает необходимые в каждом случае советы. Сын может стать купцом, крестьянином, работником, нищим, причетником, попом, может даже стать патриархом, попасть в приказные, стать судьей, поступить в солдаты и дослужиться до офицерского чина. Он не может только стать дворянином и помещиком. Василий Татищев обращается к шляхетству. Посошков признает лишь одну науку: «Как жить душеполезно», чтобы достигнуть вечного спасения. Татищев в основу своих взглядов ставит убеждение, что закон естественный один для всех. Решающими


--------------------------------------------------------------------------------

45 Вейдле В. Указ. соч. С. 78.

46 Там же. С. 78.


--------------------------------------------------------------------------------

[128/129]

моментами в истории человечества он считает, помимо пришествия Христа, изобретение письма и изобретение книгопечатания.

Расходясь во взглядах на смысл жизни, авторы диаметрально противоположны в своих советах относительно отношения к другим верам. Иван Посошков, признавшийся, что не был в молодости чужд «недугу раскольничьей болезни», и понимавший силу влияния раскола на умы, предлагал «истребить без промедления» плевелы, чтобы они и «остатков доброй пшеницы не подавили». Исходя из того, что раскольников «никогда добром не научить» и «наукой с ними и в двадцать лет нельзя сделать столько добра, сколько за один год жестокостью», он предложил тщательно искать раскольников, а по обнаружении отправлять на костер47. Василий Татищев резко осуждает «Никона и его наследников», которые «над безумными раскольниками свирепость свою исполняя, многие тысячи пожгли и порубили или из государства выгнали»48.

Спор о культурах, спор — конфликт между культурами имел сюжетом отношение к жизни, образ жизни. Он имел важнейшее значение для определения характера государства и его целей. Горизонтальная культура носила оборонительно-национальный характер, вертикальная культура была атрибутом империи, включавшей разные народы и культуры. Распространение просвещения было вызвано, в частности, расширением границ российской империи.

Национальная или имперская, народная или дворянская культура становится знаком различия, ведет к разрыву. Конфликтный характер, постоянная борьба двух культур нашли свое выражение в признании латыни языком преподавания в Академии наук. Латынь была средством общения между иностранными преподавателями и русскими студентами, позволяла выйти в мир европейской культуры и науки. Но это был язык католический, враждебный.

Владимир Вейдле нашел удачный образ, выражающий отношения между двумя культурами: «Россия всегда была похожа на огромную ватрушку из отличного теста, которую скаредная хозяйка едва прикрыла тонким слоем творога»49. Освальд Шпенглер видит Русскую культуру как пример исторического псевдоморфоза. Немецкий философ берет термин из минералогии: в слой камня вкраплены минералы, они постепенно вымываются, пустоты заполняются вулканической лавой, которая кристаллизуется. Новые Кристаллы заполняют старую форму, их внутренняя структура противоречит внешней. Это — псевдоморфоз. Основание Петербурга, считает Шпенглер, «влившего примитивную русскую душу в чужую


--------------------------------------------------------------------------------

47 Цит. по: Милюков П. Указ. соч. Ч. 3. С. 199.

48 Цит. по: Там же. С. 211.

49 Вейдле В. Указ. соч. С. 80-81.


--------------------------------------------------------------------------------

[129/130]

форму высокого барокко, потом просвещения», было примером исторического псевдоморфоза.

На переломе старого и нового появляется Михаил Ломоносов, «истинный основатель новой русской литературы и новой русской культуры... отец новой русской цивилизации», как называет его историк литературы. Он добавляет: «У Ломоносова было две страсти, патриотизм и любовь к науке»50, — завершая портрет первого великого русского ученого. Если бы Ломоносова не было, его невозможно было бы придумать: так великолепно символизирует он обе русские культуры, их взаимоотношения. Сын рыбака, родившийся в Холмогорах, на берегу Белого моря, Михаил Ломоносов (1711— 1765), рано научившийся славянской грамоте, уходит пешком (как гласит легенда) в Москву зимой 1731 г., поступает в греко-латино-славянскую Академию. Учится, не получая помощи из дома. В 1736 г. в числе 12 лучших студентов командируется в Германию, где в Марбурге у знаменитого Христиана Вольфа изучает философию, физику и химию, а затем учится горному делу. Из Германии в 1739 г. он присылает в Петербург «Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина». Содержанием оды было восхваление замечательной победы русского воинства и прославление императрицы Анны. Ода не заслуживала бы особого внимания, если бы не была первым русским стихотворением, написанным по законам нового стихосложения, ставшего классическим.

Выдающийся ученый, проявлявший интерес к многочисленным наукам, поэт, автор первой русской грамматики, историк, Михаил Ломоносов был страстным патриотом. Прожив несколько лет в Германии, получив там образование, женившись на немке, Ломоносов вернулся на родину борцом с «немецким засилием» в Академии наук, с немецким влиянием в только рождавшейся русской науке и культуре. Немногочисленные русские ученые, работавшие в Академии наук, имели основания быть недовольными обилием иностранцев в единственном научном учреждении России. Раздражало то, что среди чужеземцев, принятых на службу в Академию, было немало невежд, считавших свое иностранное происхождение лучшим из дипломов. Еще живое возмущение недавним всесилием «немецких» фаворитов двух Анн дополнительно питало патриотизм Михаила Ломоносова.

Национализм как доктрина был изобретен в Европе в начале XIX в. XVIII век, в особенности в Германии, хорошо знает понятие — отечество. Ломоносов несомненно был знаком с новыми идеями. В 1772 г. Гете рецензирует книгу «О любви к отечеству». В


--------------------------------------------------------------------------------

50 Мирский Д. С. История русской литературы с древнейших времен до 1925 г. Лондон, 1922. С. 75-76.


--------------------------------------------------------------------------------

[130/131]

1779 г. Фридрих II пишет «Письма о любви к отечеству». И в России уходит в прошлое представление о том, что только вера, религия определяют связь людей, говорящих на одном языке и живущих на определенной территории (в государстве).

Патриотизм, любовь к отечеству Михаила Ломоносова вырабатывается в борьбе с иностранцами, в противостоянии иноземцам. Он твердо убежден, что «может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать». Не менее твердо он был уверен, что необходимо защищать отечественную историю от посягательств чужеземцев. Русское прошлое представляется великому ученому такой же нерушимой ценностью, какой представлялась вера Аввакума. Беспощадно критиковал Ломоносов результаты многолетнего изучения Сибири Герхардом Фридрихом Миллером, исследования, сделанные Миллером в русской истории. Немецкое происхождение члена российской Академии наук было, по мнению Ломоносова, причиной того, что Миллер позволил себе написать, будто Ермак до похода в Сибирь разбойничал, что «Нестор ошибся». Особенно возмущался Ломоносов «норманнской теорией» Миллера, полагавшего, что первые русские князья были варягами. Не ограничиваясь научной критикой, русский ученый написал жалобу императрице Елизавете. В первом русском научном журнале его основатель — Герхард Фридрих Миллер — признал ошибочными свои взгляды на Нестора, объяснив их недостаточным знанием русского языка.

Новое содержание трудно укладывалось в прокрустово ложе старых форм. Значение первого великого русского ученого, сыгравшего важную роль в создании Московского университета (1755), выходило далеко за пределы борьбы с немецкими учеными в Академии наук. Но его борьба отражала дух времени, была составной частью набиравшего силу русского патриотизма. «Немецкая» наука была необходима, но наплыв немцев был опасен. В оде Елизавете, написанной по поводу победы над шведами в войне 1741—1742 гг., Ломоносов пишет: «Стокгольм... целуй Елисаветин меч», он хочет, чтобы «Россов целый свет страшился. Чрез нас предел наш стал широк на север, запад и восток»51, но не хочет принять неизбежность присутствия иностранцев в России. Патриотизм Михаила Ломоносова носит агрессивно-оборонительный характер, определяющий его роль движущей силы елизаветинского времени — эпохи распространения просвещения.

Развитие просвещения в елизаветинскую эпоху шло толчками, не имело ни плана, подобного тому, какой воодушевлял Петра, ни лихорадочной поспешности, свойственной деятельности первого


--------------------------------------------------------------------------------

51 Ломоносов М.В. Стихотворения. Л., 1954. С. 89, 79.


--------------------------------------------------------------------------------

[131/132]

императора. Распространение строго утилитарных знаний, которые Петр считал необходимым дать своим подданным, строителям задуманного им государства, пугало меньше, чем появившийся после его смерти интерес к знаниям, не имевшим прямого практического значения. Страхи были разного характера. Василий Татищев, утверждавший пользу «светских наук», возражал в частности тем, кто утверждал, что «в государстве чем народ простее, тем покорнее и к правлению способнее, а от бунтов и смятений безопаснее», а следовательно, науки распространять не полезно. Татищев указывал, что в России, как и в Турции, бунтовала безграмотная «подлость», что обучение наукам полезно для государства.

Первый русский научный центр — Академия наук — делился на три класса. Первый — астрономия и география, второй — физика, включавшая физику, химию, ботанику, геологию, третий — физико-математический, включавший машиностроение, архитектуру, земледелие.

Академия наук была одновременно университетом, готовящим специалистов: географы и астрономы учили прежде всего мореплавателей, способных описывать земли, открывать неизвестные страны и подчинять их российской державе; ученые, работавшие во втором классе, готовили знатоков рудного дела, геологов и ботаников, которые могут принести пользу государству, отыскивая новые минералы и растения; в третьем классе обучали будущих строителей каналов, инженеров и т.д.

Правительство рассматривало Академию наук прежде всего с утилитарной точки зрения. Московский университет, основанный в 1755 г. стараниями Ивана Шувалова, предназначался для наук, которые имели иной профиль, сегодня мы сказали бы — гуманитарный. Университет состоял из трех факультетов, юридического (право и политика), медицинского (анатомия, фармацевтика, натуральная история), философского (логика, метафизика, красноречие, история — универсальная и российская). Лекции читались по-латыни или по-русски — в зависимости от возможностей профессора. Студенты, представители всех сословий, кроме крепостных, принимались после сдачи вступительного экзамена. Дворянин мог обучать своего крепостного, но предварительно его освободив. Образование давали также сухопутный кадетский корпус и морская академия. Академия художеств, составлявшая первоначально часть Академии наук, превратилась в самостоятельное учреждение в 1757г.

В 1708 г. русский читатель получил первую светскую книгу, напечатанную «новоизобретенными амстердамскими литерами», т.е. гражданским шрифтом. Петр I, настоявший на введении нового шрифта, сам указывал, что печатать: указы и переводные учебники по фортификациии, артиллерии, инженерному делу, архитектуре и

[132/133]

т.д. Число читателей этой литературы было очень невелико. К тому же царь лично наблюдал, чтобы переводилось только дело, а не разговоры. Имелись трудности с переводчиками: «которые умели языки — художеств не имели, а которые умели художества, языку не имели». В результате случалось, что перевод был совершено непонятен. Любители светской литературы продолжали читать рукописные книги. Читатели духовной литературы пользовались книгами, печатавшимися в синодальной типографии, — это были церковно-служебные книги и буквари.

Положение изменилось к середине века. В 1748 г. Елизавета предлагает Академии «стараться переводить и печатать на русском языке книги гражданские различного содержания, в которых бы польза и забава соединены были с пристойным к светскому житию нравоучением». Академия «постаралась» и предложила всем желающим переводить книги с иностранных языков, обещая в виде гонорара по 100 экземпляров переведенной книги. На призыв откликнулись студенты гимназий и университетов. Издательская деятельность оживилась настолько, что пришлось открыть вторую типографию.

В петровскую эпоху появляется оригинальная русская беллетристика и поэзия. У истоков современной русской поэзии — сатиры князя Антиоха Кантемира (1709—1744), сына молдавского господаря, перешедшего на русскую службу, последние восемь лет жизни проведшего на посту посла в Париже, и сочинения Василия Тредьяковского (1703—1768), сына бедного священника, получившего образование за границей, — в Париже. По возвращении из столицы Франции Тредьяковский был назначен секретарем Академии. За ними пришел Михаил Ломоносов, сделавший значительный шаг вперед в развитии русского литературного языка.

Жанр, в котором работали первые русские поэты — сатира, ода, панегирик, исключал — в значительной степени — лирику, которая стала важнейшим элементом прозы. В конце XVII в. значительную популярность у русского читателя приобретает рыцарский роман, приходивший через Польшу. Все меньшую роль играет в этой литературе мораль, все большую — сложная интрига, в которой рыцарские похождения героя тесно переплетаются с романтическими приключениями. Павел Милюков, обычно не склонный к лирическим излияниям, резюмирует: «Введение любовного элемента было первым завоеванием, сделанным литературой у жизни, и первым приобретением, заимствованным жизнью у литературы»52. Герой первых русских оригинальных повестей, как правило, русский, отправленный учиться за границу. Матрос Василий или храбрый кавалер


--------------------------------------------------------------------------------

52 Милюков П. Указ. соч. Ч. 2. С. 299.


--------------------------------------------------------------------------------

[133/134]

Александр, приехав в чужую страну, влюбляется в прекрасную девицу, нередко в принцессу, страдает от любви, пишет любовные стихи. После многочисленных приключений он либо соединяется с предметом страсти, либо трагически погибает.

Книгопечатание открывает возможности создания широкого читательского круга, но появление читателей влияет на книгопечатание, ибо диктует вкусы. Андрей Болотов (1738—1833), небогатый дворянин, помещик и писатель, оставил интереснейшие мемуары «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков». Страстный читатель, мемуарист до конца жизни великолепно помнил, что он читал, начиная с детских лет. Его воспоминания — каталог светской литературы, доступной русским образованным людям со второй половины XVIII в. Вкус к чтению пробудился у одиннадцатилетнего Андрея, когда он прочитал во французском пансионе «Похождения Телемаха». Роман Фенелона, переведенный Тредьяковским, на долгие годы стал любимым русским чтением несмотря на очень неуклюжий перевод. Молодой Болотов читал так же «Жиль Блаза» Лесажа, «Житие Клевеленда, философа английского» аббата Прево и оригинальные русские романы и трагедии Александра Сумарокова (1717—1777), знаменитейшего русского драматурга эпохи.

Потребность в драматургии была вызвана нараставшим интересом к театру. Театр царя Алексея был доступен только двору. Петр I задумал создать «общедоступный театр» и по его приказу на Красной площади в 1702 г. была построена «комедиальная храмина». Но зрителей было мало. Прежде всего, потому, что не было подходящего репертуара», немецкие трагедии или комедии Мольера переводились так вычурно и сложно, что понять смысл действия оказывалось почти невозможно. В 1749 г. кадеты шляхетского корпуса создают свой театр и ставят четыре пьесы Александра Сумарокова. Историк литературы называет его первым профессиональным писателем в русской литературе. Сумароков не был аристократом-дилетантом, как Кантемир, не был профессором, как Тредьяковский или Ломоносов. Он родился в зажиточной дворянской семье в Москве, учился в петербургском кадетском корпусе. В совершенстве владея французским языком, он, поддержанный Ломоносовым, установил в молодой русской литературе господстве классицизма, непререкаемый авторитет Буало.

Александр Сумароков, видевший себя русским Расином и Вольтером, писал пьесы, сатиры, любовные песни. Особым успехом пользовались его трагедии, среди которых был переделанный русским драматургом «Гамлет» «непросвещенного» Шекспира. Произведения Сумарокова составили основу репертуара первого публичного русского театра. «Первое представление для народа вольной трагедии русской за деньги» было дано 5 мая 1757 г. Вскоре репертуар

[134/135]

обогатился переводами. И, прежде всего — комедий Мольера. В 1757 г. поставлено шесть комедий Мольера, в следующем году — еще две. Трудно найти более убедительное свидетельство роли французской культуры и языка, отодвинувших на задний план еще недавно господствовавший немецкий язык.

В 1755 г. начинает выходить первый русский журнал. Его издателем была Академия наук, а главным редактором — историк Миллер, с которым активно дискутировал Ломоносов. «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» делались Миллером по образцу гамбургских, ганноверских, лейпцигских периодических изданий, которые, в свою очередь, подражали знаменитым английским журналам «Болтун», «Зритель», «Опекун», издаваемым Аддисоном и Стилем. Оригинальными в «Ежемесячных сочинениях» были стихи, которые щедро поставляют Сумароков, Михаил Херасков (1733—1807) и другие поэты — воспитанники шляхетского корпуса. В 1759 г. Александр Сумароков начинает издавать первый частный журнал — «Трудолюбивая пчела», в Москве Херасков выпускает с 1760 г. свой журнал «Полезное увеселение».

Тираж журналов был очень невелик («Ежемесячные сочинения» — наиболее популярные — имели от 500 до 700 подписчиков), но их значение, как центра, формировавшего русскую общественную мысль, как мастерской, где создавался, в частности, на переводах, новый русский язык, философский словарь, трудно переоценить.

Биограф Елизаветы осторожно констатирует: «Покровительствуя вообще книжному и письменному образованию в России, правительство, вместе с тем, ограждало свою власть от таких плодов книжного просвещения, какие для него были нежелательны». Это выражалось прежде всего в установлении строгой церковной цензуры: без разрешения Синода нельзя было издавать книги духовного содержания. Но, кроме того, без разрешения Синода нельзя было ввозить в Россию русские книги, изданные за границей, а также книги на иностранных языках, если в них упоминались имена лиц предшествующих царствований. Важная роль церковной цензуры была одним из знаков времени: императрица Елизавета была очень набожной государыней и, как пишет биограф, «все ее распоряжения клонились более или менее к расширению между се подданными православной веры и к уничтожению иноверства»53.

Борьба с «иноверцами», их «унижение» включала беспощадные преследования старообрядцев. «В XVIII в., — замечает историк, — ни одно царствование в России не ознаменовывалась такой нетерпимостью к раскольникам... Религиозное настроение императрицы побуждало ее поддаваться известным влияниям, и она дошла в


--------------------------------------------------------------------------------

53 Костомаров В. Указ. соч. С. 225.


--------------------------------------------------------------------------------

[135/136]

своей ненависти к расколу до полной нетерпимости. Со своей стороны, гонимые раскольники впали в такое безумие, что начади возводить самоубийство в религиозный догмат»54. Н. Костомаров имеет в виду участившиеся самосожжения старообрядцев, уходивших таким образом от преследований.

Два слоя «ватрушки», если воспользоваться образом, предложенным Владимиром Вейдле, — «отличное тесто» народа и тонкий слой дворянского «творога», — все дальше расходятся в образе жизни. Существовали всегда различия в социальном положении, что, как правило, определяло и разницу в имущественном положении. В елизаветинское время углубляется разрыв в поведении, в кодексе жизни. Широкую популярность приобретают практические руководства, большей частью переводные. Самым большим успехом пользовалось «Юности честное зерцало, или показание к житейскому обхождению». Напечатанное в 1717 г., оно в первые два года разошлось огромным тиражом в 189 экземпляров, а затем регулярно переиздавалось. В 1767 г. «Зерцало» вышло пятым изданием. Трижды переиздавалось «Совершенное воспитание детей, содержавшее правила о благопристойном поведении молодых людей знатного рода и шляхетского достоинства» аббата Бельгарда (1747, 1759, 1778).

Руководства учили молодых дворян «не быть подобными деревенскому мужику»: ходить, кланяться, обходиться с ножом, вилкой, тарелкой, вести светский разговор (собеседнику резко не противоречить, мнение высказывать осторожно, правду говорить не всегда). Давались ценные советы, как вести себя при дворе (быть смелым, объявлять о своих заслугах и просить награды, ибо «даром служат только Богу»). Руководства подчеркивали, что признаком хорошего тона является знание иностранных языков.

Петербург, которому дочь основателя новой столицы уделяет много внимания, может служить символом царствования Елизаветы. По числу жителей он сравнялся с Москвой. По роскоши дворцов, монументов, красоте мостов, ширине проспектов далеко превосходит старую столицу. Историки русской архитектуры говорят о елизаветинском «барокко». Оно связано, прежде всего, с именем Бартоломео Растрелли (1700—1771), которого в России звали Варфоломей Варфоломеевич. Он был сыном итальянского скульптора Карло Растрелли, приехавшего в Россию при Петре (умер в 1741). Растрелли строил дворцы в Петербурге (в том числе Зимний, на который Елизавета потратила огромные средства, но не успела въехать, он был завершен через год после смерти императрицы),


--------------------------------------------------------------------------------

54 Там же. С. 229.


--------------------------------------------------------------------------------

[136/137]

церкви, дворцы для вельмож (каждый богатый помещик хвалился усадьбой, построенной в стиле архитектора императрицы).

Ученик французских архитекторов, многое заимствовавший у немецких архитекторов (Мюнхен, Дрезден, Вена служили ему образцом), Растрелли сооружал великолепные, замечательные по благородству пропорций и искусству расчленения фасада выступами и колоннами дворцы, пышно и роскошно, с характерным для барокко обилием декоративных деталей, убранные внутри. Записки Екатерины II свидетельствуют, что в этих дворцах не было и следа комфорта и удобств, как правило, они были построены из дерева и сгорали мгновенно вместе с внутренними украшениями и драгоценной мебелью.

Записки иностранных послов, мемуары современников с любовью задерживаются на несообразном сочетании роскоши и убожества, изысканности и грубости во дворце императрицы. Екатерина поражается тому, что придворные ели на золотой посуде, поставленной на стол со сломанной ножкой. Будущей императрице принадлежит стишок о роскошном доме, к которому забыли пристроить лестницу, выражавший недоумение юной немецкой принцессы, оказавшейся в непонятной для нее обстановке. В нем Екатерина хорошо выразила впечатление, которое производил императорский двор, отражавший очевидный многим наблюдателям разрыв между декорацией и реальностью, между фасадом и внутренними помещениями, характерный для всей страны. Но это была лишь часть картины. Неумолимо шли изменения: начиналась петербургская глава в истории России. Происходила очередная смена поколений. На смену поколению, видевшему Смуту и восстановление Московского государства, на смену поколению, жившему в эпоху петровских потрясений, явились люди, сформировавшиеся в годы «переваривания» реформ, в годы первых шагов просвещения и военных побед, дававших чувство уверенности в силе державы.

Война в центре Европы
Положение в Европе, как всегда, было напряженным и запутанным. На континенте главной силой считалась Франция. Британия делала все, чтобы лишить Францию ее гегемонии. Основным ее союзником была Австрия. Возможными союзниками — Швеция, Речь Посполитая, Саксония. В 1740 г. король прусский Фридрих II нарушил европейское равновесие, вторгнувшись без объявления

[137/138]

войны, без всякого повода, кроме желания расширить свою территорию, в Силезию — провинцию Австрии.

Европейские державы, втянутые в войну за «австрийское наследство», предпринимают серьезные усилия для привлечения на свою сторону России. Новым в дипломатической игре, которая ведется при дворе Елизаветы, было активное участие Франции. В первой половине XVIII в. Франция — постоянный, можно сказать верный, противник России. Враги России — Оттоманская империя, Швеция, Польша — всегда находили активную поддержку версальского двора. Отношение Франции диктовалось как ее внешней политикой, нацеленной против Габсбургов, так и пренебрежительным взглядом на далекую варварскую страну, возможности которой не принимались всерьез.

Инициатором сближения с Россией был посол Франции при дворе Анны Ивановны маркиз де ля Шетарди. Потеряв надежду на изменение внешней политики, которую вела Анна, руководимая своими советниками, Шетарди выбрал объектом своего пристального внимания цесаревну Елизавету. Циники говорили позднее, что, желая разогреть франко-русские отношения, посол забрался в постель к принцессе. В Петербурге возникла «французская партия», в которую кроме посла Людовика XV входил любимый врач Елизаветы Лесток. Их заботами был подготовлен заговор, приведший дочь Петра на трон.

Внешняя политика занимает первое, главное, всепоглощающее место в политике русского двора. Послы и секретные агенты, фавориты и «молодой двор» наследника Петра и его супруги Екатерины — все занимаются внешней политикой, поддерживают Австрию или Францию, Пруссию или Англию, получая за свое старание «стипендии», как тогда говорилось, от послов или секретных агентов.

Елизавета унаследовала от свергнутой предшественницы войн>. В июне 1741 г. Швеция, подстрекаемая Францией, объявила войну России, надеясь вернуть себе провинции, потерянные по Ништадскому договору. Шведами командовал Левенгаупт, сын известного сподвижника Карла XII. В отличие от отца сын был полководцем бездарным. Неудачи шведской армии определялись и тем, что в стране шла междоусобная борьба между двумя претендентами на престол — сыном датского короля и голштинским принцем. Елизавета поддержала голштинца Адольфа-Фридриха, пообещав, в случае его избрания, вернуть Швеции часть Финляндии, захваченную русскими войсками. 27 июня 1743 г. русский кандидат был избран наследником шведской короны, в августе в Або был заключен мир со Швецией, оставлявший в неприкосновенности все статьи Ништадского договора и признававший права России на часть Финляндии. Поскольку датский претендент, имевший поддержку части

[138/139]

шведского населения, не отказывался от своих притязаний, русские войска высадились в Швеции и заняли Стокгольм. Шведская столица, как выразился Ломоносов, поцеловала «Елисаветин меч». В феврале 1744 г. Дания признала Адольфа-Фридриха. Война была выиграна — русские владения в Прибалтике упрочены и расширены.

В 1740 г. в Европе вспыхнул очередной конфликт. Вступление на австрийский престол дочери императора Карла VI Марии-Терезии показалось для врагов Габсбургов удобным случаем поживиться за счет империи. В 1741 г. Франция организует коалицию против Вены, но прусский король Фридрих II, не ожидая союзников, уже захватил австрийскую провинцию — Силезию. Любимец французских философов, почитатель Вольтера, Фридрих II, Великий, как его называют в Германии, получил в наследство от отца, вошедшего в историю под именем короля-капрала, небольшое государство. Пруссия была лоскутным королевством, насчитывавшим менее двух с половиной миллионов жителей, но имевшим огромную для такой маленькой страны армию (83 тыс. солдат и офицеров), состоявшую в значительной части из профессионалов-наемников.

Отец Фридриха II не возлагал особых надежд на своего наследника, изнеженного поэта, писавшего стихи по-французски, предпочитавшего женщинам мужчин, не любившего военной муштры. Как нередко случается, отец ошибся, не заметил государственных талантов сына. Вступив на трон, Фридрих II прежде всего вторгся в Силезию, продемонстрировав цинизм, редкий даже среди политических деятелей. Главной его заботой на протяжении долгого царствования (1740—1786) было усиление и территориальное расширение Пруссии. Фридрих II стал образцом «просвещенного монарха». Взгляды короля-философа на просвещенный абсолютизм, который он культивировал в своей стране, хорошо выражены в истории, которую рассказали биографы «старого Фрица». Проезжая по дороге, король увидел спрятавшихся в кусты при его приближении крестьян. Фридрих II остановил коляску, вылез, подошел к испуганным подданным и, узнав, что они спрятались, испугавшись короля, стал их бить палкой, приговаривая: «Любить надо монарха, а не бояться!».

Война за австрийское наследство касалась и России, ибо Австрия была ее союзницей. Их связывал договор 1726 г. Но в конце Декабря 1740 г. Россия заключила союзный и оборонительный договор с Пруссией, рассчитывая получить помощь в войне со Швецией. В момент подписания договора в Петербург пришло сообщение о вторжении прусских войск в Силезию. Россия оказалась в союзных отношениях с двумя государствами, которые вели войну между собой. Вступление на трон Елизаветы открыло, казалось,

[139/140]

неограниченные возможности влияния на императрицу для французского посла маркиза де ля Шетарди.

Главным противником «французской партии» был вице-канцлер, фактический руководитель русской внешней политики граф Алексей Бестужев-Рюмин (1693—1766). Он начал дипломатическую карьеру при Петре I, был послом в Дании и Голландии, представлял Россию в Гамбурге и Лондоне. Отозванный на родину в 1740 г., Бестужев-Рюмин оказался не у дел, ибо произошел переворот, в котором он не участвовал. Вскоре, тем не менее, он был возвращен на службу, заняв в 1742 г. пост вице-канцлера.

Удачное завершение конфликта со Швецией, нарушившее французские планы, враждебное отношение вице-канцлера к Пруссии, сделало Бестужева-Рюмина объектом интриг, организованных Шетарди. Настаивал на устранении руководителя русской внешней политики и Фридрих II. Он писал прусскому посланнику в Петербург А. Мардефельду: «Если мне придется иметь дело только с королевой венгерской (Марией-Терезией. — М.Г.), то перевес всегда будет на моей стороне. Главное условие в нашем деле — это погубить Бестужева, ибо иначе ничего не будет достигнуто. Нам нужно иметь такого министра при русском дворе, который заставил бы императрицу делать то, что мы хотим»55. Дело Лопухиных, обвиненных в заговоре против императрицы в пользу Ивана Антоновича, в действительности заключавшееся в злокозненно интерпретированных разговорах, было в действительности направлено против вице-канцлера. Жена Михаила, брата Бестужева-Рюмина, участвовала в разговорах.

Вице-канцлер не выступил в защиту родственников, а императрица слишком высоко ценила трудолюбие графа Алексея, чтобы с ним расстаться. Бестужев-Рюмин рассчитался со своими врагами: перехваченные, дешифрованные письма Шетарди королю были представлены императрице. Возможно, Елизавета простила бы неосторожного французского дипломата за излишне откровенные высказывания о целях и задачах политики Франции по отношению к России, она не могла ему простить нелестных высказываний о ней. «Мы имеем, — писал между прочим маркиз, — дело с женщиной, на которую ни в чем нельзя положиться...». Представитель Людовика XV был выдворен из России тем более легко, что он еще не представил верительных грамот. Алексей Бестужев-Рюмин в 1744 г. был назначен на пост канцлера российской империи.

Историки, положительно оценивающие деятельность руководителя российской внешней политики, отмечают, что он брал деньги,


--------------------------------------------------------------------------------

55 Politische correspondenz Friedrichs des Grossen. Berlin, 1880. Bd. 2. S. 271.


--------------------------------------------------------------------------------

[140/141]

сегодня мы говорим — взятки, от иностранных государств. Объясняя поведение графа Алексея, историки пишут: он был человек своего времени. Это верно: нравы блестящего XVIII в. были легкими. Но польский историк Владислав Конопчинский уверяет: «Бестужев-Рюмин брал взятки только от Англии, Австрии, Саксонии и не запачкал своих рук прусскими талерами». «География» получаемых канцлером «даров» точно отражала внешнеполитическую программу канцлера: он брал только у союзников.

Став канцлером. Алексей Бестужев-Рюмин в одном из первых писем вице-канцлеру графу Михаилу Воронцову, излагает свою внешнеполитическую концепцию, называя ее «системой Петра I». Учитывая некоторые изменения, произошедшие за четверть века, канцлер развивал идеи первого императора. Концепция объяснялась постоянством целей русской политики. Первой целью было решение «турецкого вопроса». В последней четверти XIX в. Василий Ключевский элементарно просто формулирует суть «турецкого вопроса»: «На южной границе государства жили полукочевые хищные татары, которые сами не пользовались почвой южных степей, но не допускали на нее и земледельческое население. России нужно было продвинуть свою южную границу до ее естественных пределов до Черноморской береговой линии...»56. Можно отметить изменение аргументов: ранее продвижение на юг объяснялось необходимостью защиты границ московского государства, теперь объяснением была нужда в плодородной земле. Аргумент стратегический уступил место аргументу экономическому.

Вторая цель (впрочем, их очередность, конечно, условна) — лежала на Западе: балтийское побережье и Польша, т.е. Швеция и Речь Посполитая. Иван III в конце XV в. утверждал, что мир с Польшей невозможен, что московские государи будут вести с ней войну вечно, прерывая ее только на время, чтобы дать людям отдохнуть. Его внук, Иван IV, полвека спустя, отвергнул предложение польского короля Сигизмунда-Августа заключить вечный мир: «За королем наша вотчина извечная Киев, Волынская земля, Витебск, Полоцк и многие другие города русские: так пригоже ли с королем вечный мир заключить?»

В первой половине XVIII в. положение изменилось, но не окончательно. Русские войска уже доходили до Крыма, но еще не Могли закрепиться там. Прибалтийское побережье стало русским — После мира в Або и подписания в 1745 г. шведско-русского оборонительного договора — и положение его было прочным. Оставался «польский вопрос». «Значительная часть русского народа находилась в пределах польско-литовского государства... Необходимо было


--------------------------------------------------------------------------------

56 Ключевский В. Указ. соч. Т. 5. С. 23.


--------------------------------------------------------------------------------

[141/142]

взять западную Русь у Польши», — резюмирует суть «польского вопроса» В. Ключевский57.

А. Бестужев-Рюмин, излагая «систему Петра I», которую он положил в основу русской внешней политики, имеет в виду два «вопроса», две главные задачи империи. В связи с этим он видит необходимость в постоянном и неизменном сохранении союзнических отношений с теми государствами, с которыми у России совпадали стратегические интересы. Это, по мнению канцлера (так же думал и Петр I), морские державы: Англия и Голландия. Имел значение и союз с Саксонией, поскольку с конца XVII в. саксонский курфюрст был королем Польши. И здесь канцлер ссылался на Петра I, который в тесных отношениях с саксонским двором видел возможность совместно «Речь Посполитую польскую в узде держать».

Важнейшим союзником для России была в бестужевской системе империя Габсбургов. Традиционный противник Франции, Австрия была заинтересована в сохранении определенного равновесия в Центральной и Восточной Европе, которое мешало усилению влияния версальского двора. Основной целью русско-австрийского союза, по мнению Бестужева-Рюмина, было противодействие Оттоманской империи, угрожавшей южным границам как России, так и Австрии.

Врагов выбирать не приходилось: ими были Швеция, мечтавшая о реванше, и Франция — традиционный союзник Турции. Пристальное внимание Бестужева-Рюмина привлекал новый и опасный противник — Пруссия. Канцлер предупреждал об опасности для России агрессивной политики Фридриха II, называя его «сильным, легкомысленным и непостоянным соседом», союз с которым невозможен хотя бы потому, что ни одному слову прусского короля верить нельзя.

Программа Алексея Бестужева-Рюмина встречала сопротивление при дворе. Вице-канцлер Михаил Воронцов придерживался иной точки зрения и был предметом благожелательного внимания французского и прусского послов, усиленно интриговавших для замены Бестужева Воронцовым.

В августе 1744 г. Фридрих II вновь начал войну с Австрией, захватил часть Богемии и вторгся в Саксонию. Для России положение осложнилось, так как она имела оборонительный договор не только с Австрией, но и с Саксонией (возобновленный в феврале 1744 г.). В то же время она имела договор с Пруссией.

Россия втягивалась в войну, не ею начатую. Теоретически она могла выбирать сторону, которой следовало оказать поддержку.


--------------------------------------------------------------------------------

57 Там же.


--------------------------------------------------------------------------------

[142/143]

Елизавета получила две записки о мерах, необходимых в связи с нападением Пруссии на Саксонию. Первую представил Бестужев-Рюмин. Для него не было сомнений: Пруссия напала на Австрию и Саксонию, две страны, связанные с Россией договорными обязательствами, а тем самым нарушила русско-прусский договор. Канцлер предлагал помочь Саксонии прежде всего дипломатическими средствами, но в случае их неудачи — направить вспомогательный корпус. Автором второй записки был Михаил Воронцов. Вице-канцлер видел опасность Пруссии, но возражал против военной помощи Саксонии, предлагая ограничиться финансовой субсидией.

Канцлер империи, всемогущий государственный деятель, никогда не был любовником Елизаветы. Это был уникальный случай в эпоху, когда влияние на государственные дела было прямо пропорционально температуре чувств императрицы. Государственные бумаги, подготовленные Бестужевым-Рюминым, попадали к Елизавете через Ивана Шувалова: канцлер доступа к императрице не имел. Тем не менее, она высоко ценила государственный ум графа Алексея, была ему благодарна, как сообщают современники, за то, что он старается избавить ее от скучных бумаг, беря их на себя. Равнодушие императрицы к государственным делам, лень, мешавшая подписывать необходимые бумаги месяцами, не мешала ей иметь личные взгляды, если не на внешнюю политику, то безусловно на иностранных монархов. Елизавета питала симпатию к Людовику XV, за которого более четверти века назад, в бытность будущего короля наследником, хотел выдать свою дочь Петр I. Она активно не любила Фридриха II. Не только потому, что, как она говорила, прусский король — «Бога не боится, в Бога не верит, в церковь не ходит и с женой по закону не живет». Но и потому, что Фридрих II пытался использовать слухи о возможности возвести на престол свергнутого императора Ивана Антоновича, посылая своих агентов действовать среди раскольников.

Елизавета поддержала план Бестужева-Рюмина. Было принято решение помочь Саксонии. Из Лифляндии и Эстляндии в декабре 1745 г. были передвинуты войска в Курляндию, их численность доведена до 50 тыс. человек. Наступательные операции в Германии планировались на весну 1746 г. Предупреждая вступление в войну русских войск, Фридрих II подписал в декабре 1745 г. в Дрездене мир с Австрией, сохранив за собой завоевания в Силезии. Прусская дипломатия, считая мирную передышку временной, вела активные действия по созданию антирусского союза. Фридрих II соблазнял Швецию возвращением ей Прибалтики, а Польшу — возвращением Киева и Смоленска.

В мае 1746 г. Россия и Австрия подписали союзный договор cроком на 25 лет. Он был продолжением и развитием договора

[143/144]

1726 г. Обе стороны договорились оказывать взаимную помощь войсками (20 тыс. пехоты, 10 тыс. конницы) в случае нападения третьей державы. Секретные статьи предусматривали взаимные обязанности в конкретных случаях военных действий с Турцией и Пруссией. В частности, союзники обязывались выставить не по 30 тыс., а по 60 тыс. войск в ответ на агрессивные действия Пруссии против Австрии, России или Польши.

Русско-австрийский договор 1746 г. зарегистрировал радикальное изменение положения России в Европе. Внешняя политика российской империи выходит из треугольника Турция—Польша— Швеция и появляется в центре Европы, как одна из сил, решающих судьбу континента. Союз Петербурга и Вены более чем столетие будет оставаться основой российской внешней политики. Отношения между империями будут переживать периоды охлаждения или тесного взаимодействия, омрачаться подозрительностью, подогреваться любовью, но союз между ними окажется полезным обеим сторонам.

В 1747 г. 30-тысячный корпус под командованием князя Репнина, в исполнение союзных обязательств, отправился из Лифляндии в Германию на помощь австрийской армии. Появление русских солдат на Рейне убедило участников войны за австрийское наследство, что пора подписывать мир. Он был заключен в 1748 г. в Аахене. Людовик XV отказался от Нидерландов, за которые Франция воевала десятки лет, Мария-Терезия признала потерю Силезии, захваченной Фридрихом II, отдала несколько провинций в Италии королю Сардинии и Испании, но императором был избран ее супруг. Россия не получила ничего, кроме возросшего престижа и уважения к ее военной силе. Русская армия набиралась из всех слоев населения. Регулярно проводились рекрутские наборы: в зависимости от нужд в войске различное число душ должно было представить по одному рекруту. Помещики могли сдавать в армию крепостных по своему произволу. После беспорочной восьмилетней службы рядовой солдат мог, если хотел, вернуться по месту жительства. Унтер-офицеры из дворян после десятилетней службы производились в прапорщики и определялись на службу в государственную администрацию. Для предупреждения побегов принятым на военную службу «брили лоб» — стригли волосы. Рекрутов набирали в возрасте 25—30 лет, ростом в 2 аршина 6 вершков (во флот — 2 вершками меньше)58.

По ревизии 1742 г. (ее целью был подсчет податных душ) Россия насчитывала 14 млн. жителей. Резервуар для рекрутских наборов был значительным. Качество войска оставляло желать лучшего.


--------------------------------------------------------------------------------

58 1 аршин =71,12 см; 1 вершок = 4,445 см.


--------------------------------------------------------------------------------

[144/145]

Трудной, но эффективной школой для русской армии стала Семилетняя война. За несколько лет до нее Фридрих II писал в «Политическом завещании» (он сочинил их несколько): «Очевидно, что русские регулярные войска не страшны, необходимо опасаться только калмыков и татар, жестоких поджигателей, которые опустошают захваченные ими земли. Учитывая их качества, следует избегать военного конфликта с Россией, осужденной вероятнее всего на внутренние бунты и перевороты». Написано это было в 1752 г., через четыре года прусский король вторгается в Саксонию, начиная Семилетнюю войну, зная, что будет иметь своими противниками Россию и Австрию.

Аахенский мир не удовлетворил ни одну из сторон. Пруссия, добившаяся закрепления своих завоеваний договором, хотела новых земель, Австрия мечтала о реванше и окончательном устранении прусской угрозы, Франции, терпевшая поражение в войне с Англией за Канаду, нашла уязвимое место своего врага на европейском континенте — Ганновер. Немецкое княжество было родиной английского короля, который хотел любой ценой защитить Ганновер, тем более, что он мог стать обменной монетой в англо-французской колониальной войне.

Начинается интенсивная дипломатическая игра, одним из объектов которой была Россия. Англия предложила России выставить 55 тыс. солдат для обороны Ганновера, за что соглашалась уплатить 500 тыс. фунтов и ежегодно на содержание войск 50 тыс. фунтов. Россия настаивала на 200 тыс. фунтов ежегодно. Франция начинает тайные переговоры с наследственным противником — Австрией, которая ищет союзников для войны с Пруссией. Франко-австрийское сближение вынуждает Версаль обратиться в сторону России. Не имея дипломатических представителей в Петербурге, Людовик XV использует секретных агентов. В их числе был и прославленный шевалье д'Эон, о котором рассказывали, что он проник в близкое окружение Елизаветы и добился ее доверия, играя роль молодой девушки. Историки доказали, что это — легенда. Остается фактом, что д'Эон, в должности секретаря тайного представителя версальского двора шотландца Макензи Дугласа, имел доступ к императрице и способствовал русско-французскому сближению.

Франция, относившаяся к России недружелюбно и, как выражается современный французский писатель, «со спокойным презрением»59, не знала ничего о положении дел в «северной империи». Об этом свидетельствует вопросник, данный Дугласу: ему предлагалось найти ответы на вопросы о состоянии армии и флота, об


--------------------------------------------------------------------------------

59 Perrauet G. Le secret du Roi. Paris, 1992. P. 305.


--------------------------------------------------------------------------------

[145/146]

экономике, о настроении императрицы и т.д. В Петербурге хорошо знали Францию и некоторые советники Елизаветы давно убеждали ее в пользе союза с Людовиком XV. Французская партия, руководимая вице-канцлером Воронцовым, превратилась в могучую силу, когда к нему присоединились Шуваловы. Их противником был Бестужев, враг Пруссии, но сторонник союза с Англией.

Серия договоров закрепляет блоки, которые готовятся начать войну. 29 января 1757 г. Англия, уже договорившаяся с Россией (стороны согласились на 100 тыс. франков ежегодной субсидии русскому корпусу), меняет фронт и заключает союз с Пруссией, рассчитывая, что она обеспечит оборону Ганновера лучше русских. Дипломатический маневр «коварного Альбиона» был тяжелым ударом по политике Бестужева. 1 мая 1757 г. в Версале был подписан оборонительный договор между Францией, Австрией и Россией, затем к договору присоединились Швеция и ряд немецких княжеств.

Антипрусская коалиция официально оформилась, но война уже шла почти год. В августе 1756 г. Фридрих II, несмотря на единодушный совет своих генералов не начинать военных действий, вторгся в Саксонию и молниеносно овладел ею, пленил всю 18-тысячную армию и включил в свою армию. Началась Семилетняя война. Русская армия выступила против Пруссии под командованием фельдмаршала Апраксина летом 1757 г. Гавнокомандующий не обладал военными талантами, слыл щеголем — его обозы везли более 500 лошадей. Опасности, пугавшие фельдмаршала, вынуждавшие его вести военные действия чрезвычайно осторожно, находились не перед ним, в Пруссии, но позади, в Петербурге. Императрица ненавидела Пруссию и хотела войны, но «малый двор» думал иначе. Наследник, великий князь Петр, был без памяти влюблен в прусского короля и изо всех сил старался его копировать, великая княгиня Екатерина казалась более расположенной к Англии, чем к Франции.

Выполняя полученную в Петербурге инструкцию, русская армия вступила в Восточную Пруссию и в августе 1757 г. разбила прусскую армию генерала Левальда под Гросс-Эгерсдорфом. Перед фельдмаршалом открывалась дорога к Кенингсбергу. Помедлив, поколебавшись, он дал приказ возвращаться в Россию. Идти нужно было через Восточную Пруссию, разоренную русскими войсками, прежде всего казаками и калмыками, которых так опасался Фридрих П. Императрица потребовала Степана Апраксина в Петербург для расследования его поведения: не доехав до столицы, фельдмаршал умер от апоплексического удара.

В Париже и Вене говорили о том, что Апраксин был подкуплен англичанами. Его сообщником называли Бестужева-Рюмина. Слухи о подкупе подтверждения не нашли, но выяснилось, что Апраксин,

[146/147]

находясь в Восточной Пруссии, получил известие (возможно через Бестужева) о тяжелой болезни императрицы. Канцлер был арестован, обвинен в тайной переписке с Екатериной, в намерении настроить наследника против императрицы. После 14 месяцев следствия граф Алексей Бестужев-Рюмин был сослан в одну из своих деревень.

Война продолжалась. Окруженный тремя союзными армиями — русской, австрийской, французской — Фридрих II первоначально не ищет победы в решающем сражении, стараясь бить противников поодиночке. 14 августа 1758 г. произошла ожесточенная битва под Цорндорфом, — она не дала результата, на который рассчитывал прусский король. Русские остались на своих позициях, а затем отошли по собственной воле. Обе стороны приписывали победу себе, но подсчет погибших показал, что русская армия потеряла больше. Год спустя, в августе 1759 г., битва под Кунерсдорфом закончилась поражением прусской армии. Объединенные русско-австрийские войска одержали решительную победу. Русская армия продемонстрировала, что за годы войны она многому научилась. Солдаты показали примерное мужество и стойкость, ими умело руководил главнокомандующий Петр Салтыков. Русские так изучили манеру Фридриха II обходить их с тыла, что перед началом боя расположились тылом на запад, и когда прусский король их обошел, он оказался перед фронтом армии Салтыкова.

Немецкий военный историк Ганс Дельбрюк пишет, что основная проблема Семилетней войны заключалась в следующем: как могло случиться, что Фридрих II выдержал поражение при Кунерс дорфе?60 Ответов на этот вопрос много. Разногласия между союзниками, перемена тактики Фридриха, отказавшегося от крупных сражений, неясность целей войны для России, тяжелые потери ее армии, нараставшая усталость. Елизавета твердо настаивала на продолжении войны, ее желание проучить прусского короля оставалось неизменным. Императрица была готова, по ее словам, продать половину своих бриллиантов, если не хватит средств на войну.

Усталость от войны наблюдалась во всех странах-участниках. Пруссия, отчаянно сопротивлявшаяся, была сильно ослаблена. Наступало время дележа добычи. Начинаются тайные дипломатические переговоры. Франция предложила России выступить посредницей между Австрией и Пруссией. Новым французским послом в Петербург, вместо пожилого и больного маркиза де Лопиталя, был Послан не имевший серьезного дипломатического опыта барон Луи-Огюст де Бретей, который, однако, имел свои достоинства.


--------------------------------------------------------------------------------

60 Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. М., 1938. Т. 4. С. 325.


--------------------------------------------------------------------------------

[147/148]

Костомаров пишет о нем: «Красивый, любезный, годный для дамского общества...». Перед 29-летним французским послом была поставлена задача: склонить великую княгиню Екатерину на сторону Франции. Мужских прелестей барона де Бретей оказалось недостаточным, ибо императрица имела свои взгляды на желательный исход войны. Михаил Воронцов, заменивший на посту канцлера опального Бестужева-Рюмина, в двух записках изложил предложения России: Австрия возвращает себе Силезию, уступает Франции — за помощь в войне — часть Фландрии, а Россия получает в виде вознаграждения Восточную Пруссию, которая находилась в руках русских войск. Затем Россия передавала Восточную Пруссию Польше, от которой получала в обмен правобережную Украину. Людовик XV категорически отказался заплатить России такую цену за посредничество, опасаясь вызвать недовольство Оттоманской империи.

Война продолжалась, и положение Пруссии ухудшалось с каждым месяцем. В октябре 1760 г. русские войска заняли столицу Пруссии — Берлин. Фридрих II отказывается признать себя побежденным и вернуть захваченные земли. Во главе разношерстной армии, состоящей из мобилизованных пруссаков, насильно загнанных в шеренги саксонцев, пленных солдат, король сопротивляется, избегая сражений и успешно используя, как он выражался, «божественно-ослиную глупость» противников. В конце декабря 1761 г. корпус генерала Румянцева, действовавший в Померании, вынудил сдаться крепость Кольберг. Дважды за время войны русские безуспешно осаждали балтийский порт. Потеря Кольберга припечатывала поражение Пруссии.

Известие о победе генерала Румянцева пришло в Петербург, когда императрица Елизавета была уже мертва. Наследник — император Петр III — выслал главнокомандующему русской армии в Пруссии приказ немедленно прекратить войну с Фридрихом II. История знает очень мало примеров подобной мгновенной перемены союзов. Прусский король назвал свое спасение «чудом Бранденбургского дома»61. В апреле 1945 г. Гитлер, сидя в бункере, в осажденном Берлине, не верил в поражение и, вспоминая Фридриха, ждал чуда. Геббельс, принесший фюреру известие о смерти Рузвельта, объявил, что история повторяется: Германия снова спасена. Положение, однако, было несколько иным.

По воле императора Россия переменила фронт после семи лет войны, потеряв около 60 тысяч убитыми и ранеными (Пруссия потеряла


--------------------------------------------------------------------------------

61 Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы: Людские потери вооруженных сил европейских стран в войнах XVII—XVIII вв. М., 1960. С. 56.


--------------------------------------------------------------------------------

[148/149]

более 200 тыс. человек), ничего не приобретя и ничего, если не считать человеческих жертв, не потеряв. Русские историки настаивают на бесполезности войны для России, имея в виду отсутствие осязаемых результатов — территориальных завоеваний. Записки канцлера Воронцова свидетельствуют, что планы расширения русских владений имелись. — они не были реализованы прежде всего потому, что на трон вступил император, заботившийся единственно об интересах прусского короля.

Эксцентричный император
Петр III обнаруживал все признаки остановившегося духовного развития, он являлся взрослым ребенком.

Сергей Соловьев



Оценка автора «Истории Российской» принадлежит к числу наименее резких. Николай Карамзин пишет о «жалких пороках несчастного Петра III», Василий Ключевский пришел к выводу, что «наследник престола — самое неприятное из всего неприятного, что оставила после себя императрица Елизавета». «Слабый физически и нравственно», — говорит о Петре III Павел Милюков. Внук одновременно Петра I (сын его дочери) и Карла XII, внук сестры шведского короля (Карла-Петра-Ульриха), будущий Петр III родился в 1728 г. в семье герцога голштейн-готорпского и первоначально готовился занять шведский трон. В 1742 г. тетка, императрица Елизавета, объявила его наследником русского престола. Не научившись как следует шведскому языку и лютеранскому катехизису, он был вынужден начать учиться (так и не научившись как следует) русскому языку и православному катехизису. Современники свидетельствуют, что он поражал своим невежеством даже Елизавету. «Природа, — замечает В. Ключевский, — не была к нему так благосклонна, как судьба». Впрочем, в конечном счете, и судьба не была к нему очень благосклонна. В четыре часа пополудни 25 декабря 1761 г. было объявлено: «Императрица Елисавета Петровна скончалась и господствует в Российской империи его величество император Петр III». 7 июля 1762 г. было сообщено, что отрекшийся от престола Петр III «скончался от колики».

Легкость, с какой Петр, единственный законный наследник, вступил на престол, сравнима только с легкостью переворота,

[149/150]

свергнувшего законного императора. Мемуаристы, а среди них супруга Петра III Екатерина и сестра его фаворитки Екатерина Дашкова, изображают человека, который делал все, чтобы восстановить против себя то, что можно назвать русским обществом. Заключив мир с Пруссией и вернув Фридриху все завоеванные русскими войсками территории, перечеркнув таким образом все усилия Семилетней войны, он немедленно начал готовиться к войне с Данией, желая расширить территорию родной Голштинии. Император высказывал явное пренебрежение православному духовенству, закрывал домашние церкви, главное — приступил к секуляризации церковного недвижимого имущества. Он переодел армию в прусские мундиры и окружил себя личной гвардией из иноземцев, в основном дезертиров из прусской армии.

Екатерина Дашкова настаивает в своих «Записках», что Петр III вызывал «всеобщее презрение». Участница заговора, свергшего императора, княгиня Дашкова пишет: «Явиться утром на вахт-парад главным капралом, хорошо пообедать, выпить доброго бургундского вина, провести вечер со своими шутами и несколькими женщинами, исполнять приказы прусского короля — вот что составляло счастье Петра III»62. Но она же признает, что император не был злым человеком. Этого нельзя будет сказать о его сыне Павле, который останется на троне не 6 месяцев, а 6 лет.

Поведение Петра III было нередко глупым, бессмысленным, выглядело, как проказы задержавшегося в развитии ребенка. Это казалось особенно странным, ибо император вступил на престол 33 лет. Современники не искали, не хотели искать смягчающих обстоятельств. Петр III приказал «всем попам бороды свои обрить» и «носить такое платье, какое носят иностранные пасторы». Полувеком раньше то же самое делал дед Петра III — Петр I. Петр III обожествлял Фридриха II, но почти так же восторгались прусским королем французские философы с Вольтером во главе. Правда, французские философы не отдавали королю завоеванных территорий, рассчитывая скорее на субсидии.

Гибель Петра III была вызвана двумя главными причинами: во-первых, русское общество восприняло его поведение как знак возвращения новой «бироновщины», как намеренное оскорбление национального достоинства. Второй причиной были амбиции супруги императора Екатерины, которая очень скоро после приезда в Россию начала мечтать о русском престоле и интенсивно готовиться к овладению им.


--------------------------------------------------------------------------------

62 Дашкова Е.Р. Записки// Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М., 1987. С. 64, 65.


--------------------------------------------------------------------------------

[150/151]

Василий Ключевский элегически пишет о Петре III: «Случайный гость русского престола, он мелькнул падучей звездой на русском политическом небосклоне, оставив всех в недоумении, зачем он на нем появлялся»63. Трудно согласиться с определением внука Петра I как «случайного гостя на русском престоле». Гораздо случайнее была Екатерина I, случайными были две Анны. Зато не трудно ответить на вопрос: зачем Петр III появился на русском небосклоне?

Есть странное противоречие между обликом Петра III, какой оставили потомкам современники внука Петра I, единодушно согласные с тем, что он был «обезображенный оспой, почти всегда пьяный, малоразвитый и чудаковатый»64, и содержанием указов, которые он подписал за шесть месяцев своего коротенького царствования. Главный упрек, который современники и историки делали Петру III, заключался в отказе от войны с Фридрихом II и заключении в апреле 1762 г. мирного договора с Пруссией, в котором имелся параграф о предстоящем в скором времени подписании оборонительного и наступательного союза между двумя государствами. Но Петр III никогда не скрывал своего восхищения прусским королем, публично хвастался, что посылает в Берлин сведения о передвижении русских войск и не оставлял никаких сомнений относительно планов немедленного заключения мира после восхождения на престол. Любовь Петра III к Фридриху носила истерический характер, но идея союза с Пруссией была одним из постоянных вариантов русской внешней политики. Екатерина II, свергнув с трона супруга, не отказалась от союза с Фридрихом II.

Продолжением традиционной русской политики было решение петербургского правительства, принятое в начале 1762 г., начать новое продвижение вперед на Кавказе. На левом берегу среднего течения Терека была сооружена крепость — Моздок. Под покровительство русских войск перешли некоторые племена Малой Кабарды. Екатерина II использовала Моздок для развития наступления на Кавказ.

Биограф Екатерины II несколько иронически пишет: «Во внутренней политике Петр высказал себя тоже очень смелым реформатором. Указы следовали за указами: о секуляризации владений духовенства, об освобождении дворянства от обязательной службы, об упразднении «тайной канцелярии...» И задает вопрос: «Был ли


--------------------------------------------------------------------------------

63 Ключевский В. Указ. соч. Т. 4. С. 471.

64 Сочинения Екатерины II// Сост. и автор вст. статьи О.Н. Михайлов. М.. 1990. С. 7.


--------------------------------------------------------------------------------

[151/152]

Петр в самом деле либерален?»65. Вопрос можно сформулировать иначе: почему император подписывал указы, которые, бесспорно, носят либеральный характер? Здесь есть загадка. Историки по-разному ее разгадывали. Некоторые объясняли реформистскую деятельность Петра III капризами, желанием одним росчерком пера все перевернуть, изменить. Другие видели влияние советников императора, в их числе был канцлер Михаил Воронцов, желавший повысить престиж государя, ибо он был связан с его судьбой.

Князь Петр Долгорукий, опубликовавший во второй половине XIX в. в Женеве разоблачительные «Мемуары», передает рассказ современника Петра III князя Михаила Щербатого о том, как появился указ о вольности дворянской. Вызвав к себе статс-секретаря Дмитрия Волкова, император объявил ему: «Я сказал Воронцовой (Елизавета Воронцова была любовницей Петра), что проработаю с тобой часть ночи над законом чрезвычайной важности. Мне нужен поэтому назавтра закон, о котором говорили бы при дворе и в городе». Волков поклонился, и на следующий день закон был готов. Возвращаясь к вопросу В. Ключевского о причинах появления Петра III на русском небосклоне, можно сказать — внук Петра I явился, чтобы подписать 18 февраля 1762 г. Манифест о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству.

Нет сомнения, что этот документ, один из важнейших в истории России, был бы подписан кем-нибудь из царствовавших после Петра III государей: к этому шло, этого требовало развитие государства. Эксцентричный, нелюбимый современниками и потомками, император ускорил движение: отменил обязательную службу для дворянства. Борис Чичерин, рассматривавший историю России, как историю российского государства, составил очень простую схему: московские цари, строя государственное здание, лишили свободы все сословия: все должны были нести тяжелую службу государеву. Прежде всех «были укреплены» бояре, затем — посадские, наконец — крестьяне. Для того чтобы служилые люди могли служить, им давали землю, а поскольку пустая земля дохода не дает, к земле прикрепляли население. «Закрепощение одних, — резюмирует историк, — влекло за собой закрепощение других». Когда государство окрепло и могло довольствоваться уже не принудительной, а свободной службой, начался обратный процесс — освобождение: сначала были освобождены дворяне, затем городские сословия, а потом — крестьянство66.


--------------------------------------------------------------------------------

65 Валишевский К. Роман императрицы// Екатерина Вторая — императрица всероссийская. СПб., 1908. С. 141.

66 Чичерин Б. Собственность и государство. М., 1882. Ч. 1. С. 23.


--------------------------------------------------------------------------------

[152/153]

Значение манифеста Петра III состояло, прежде всего, в том, что он дал толчок, начал обратное движение. Было замечено, что освобождение крестьян, необходимое условие существования свободной России, было провозглашено на следующий день — 19 февраля, но 1861 г. Опоздание на 100 лет сыграло зловещую роль в истории России.

Борис Чичерин нашел удачную формулу: закрепощение одних влекло за собой закрепощение других. Следовательно, освобождение одних должно было, по твердому убеждению крестьян, повлечь за собой освобождение других. Дворяне получали землю и крестьян за службу государю. Как только они освободились от службы, их власть над землей и крепостными перестала быть оправданной, легитимной. Несбывшиеся надежды, вызванные манифестом 1762 г., взорвались крестьянской войной под предводительством Емельяна Пугачева десять лет спустя.

Свержение Петра III не было вызвано его эксцентричностью, нелепыми выходками или разумными декретами. Он мог бы править до естественного конца своих дней, если бы не амбиции супруги. Заговор против Петра III — один из наиболее подробно описанных эпизодов русской истории. Имеются свидетельства участников и очевидцев. В их числе записи и письма Екатерины II, записки Екатерины Дашковой, видевшей себя — не совсем обоснованно — главной причиной заговора, подробные донесения послов, отлично знавших кулисы дворцовых интриг. На эту тему написаны исторические исследования, романы, сделаны фильмы. Тем не менее, многое из деталей «заговора императрицы» остается невыясненным.

Мысли о недопущении Петра на трон возникли в конце царствования Елизаветы, планы замены наследника составлялись Бестужевым-Рюминым, воспитателем Павла, сына Петра III и Екатерины, Никитой Паниным и другими. Выдвигалась идея отстранения Петра, замены его семилетним Павлом с назначением Екатерины Регентшей. Кое-кто помнил о том, что был еще жив (в Петропавловской крепости) император Иван Антонович. Все это были, однако, идеи, разговоры, неопределенные мечтания. Имелся также Испытанный инструмент переворота — гвардия. Нити заговора плелись вяло, неумело, в страхе — Петр III был законным государем. Два толчка, данные императором заговорщикам, двинули механизм переворота. Екатерина убедилась, что Петр собирается взять в жены Елизавету Воронцову, гвардия поверила слухам, что царь хочет ликвидировать ее, как в свое время Петр I ликвидировал стрельцов.

Заговорщиков было мало, у них не было ни подлинного руководителя, ни уверенности в успехе. В то же время на стороне Петра был фельдмаршал Миних, опытный военный, командовавший

[153/154]

голштинцами, преданными императору. После захвата заговорщиками Петербурга, фельдмаршал рекомендовал императору, жившему в Петергофе, сесть на корабль и отправиться в Померанию, где стояла русская армия. Петр III не мог ни на что решиться. Петр III, скажет историк, был сведен с трона, как ребенок, которого отправляют спать. Он попросил после ареста оставить ему четыре самые дорогие для него вещи: скрипку, любимую собаку, слугу арапчонка и Елизавету Воронцову. Ему дали все, что он просил, кроме Воронцовой, которую отослали в Москву и выдали замуж.

Можно признать полную правоту Василия Ключевского, назвавшего переворот «самой веселой и деликатной революцией из всех, нам известных, не стоившей ни одной капли крови». Это была — его выражение — «настоящая дамская революция». Историку показалось, что «веселая и деликатная революция» стоила слишком много вина: торжественно въехав в Петербург 30 июня 1762 г., Екатерина приказала открыть все питейные заведения. Но, как подсчитали владельцы, было выпито всего на 24 тыс. рублей с копейками. Даже по тогдашним ценам это было не слишком много.
Обратно в раздел история