Библиотека Гумер - Экономика и менеджмент

Глава IV ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА И КОЛОНИИ

ОГЛАВЛЕНИЕ

Если рассматривать город-государство как политическую организацию, то он имеет свою историю (здесь наиболее выдающимися примерами являются Древняя Греция и средневековая Италия), а также теорию, которую создавали философы, начиная с Платона и Аристотеля. Если же рассматривать его как экономическую организацию, он тоже имеет соответствующую историю, причем столь своеобразную, что здесь явно требуется теоретическое объяснение. В этой главе я попытаюсь набросать экономическую теорию города-государства или системы городов-государств - системы, которую мы охарактеризовали как Первую фазу торговой экономики. Она послужит нам "моделью", подобно другим моделям, используемым экономистами, чтобы пояснить функционирование экономических институтов (наглядным примером может служить "золотой стандарт", который часто фигурирует в учебниках в качестве модели экономики XIX в.). Прибегая к подобной модели, мы отнюдь не полагаем, будто она описывает то, что в действительности происходит или происходило в каждом конкретном случае. Мы считаем ее всего лишь "репрезентативной" по отношению к конкретным событиям, которые фактически могут отличаться от нее по тем или иным конкретным причинам. Но когда мы имеем дело с отклонением от модели, возникает вопрос: "Почему так происходит?" И если это действительно хорошая модель, то данный вопрос (по крайней мере, иногда) оказывается достаточно интересным.
Основой города-государства, рассматриваемого в качестве торговой единицы, является сообщество специализированных торговцев, занятых внешней торговлей. Они ведут дела в том числе и с торговцами из других городов-государств. Деятельность такого сообщества людей, находящихся в торговых отношениях друг с другом, в целой группе городов-государств формирует торговую экономику как систему общественных отношений, которую нам предстоит исследовать. Даже в столь широком смысле торговая экономика является открытой, по- скольку существует благодаря торговле с людьми, которые находятся за ее пределами. Последних мы считаем неторговцами, ибо хотя они и торгуют с купцами, сами не являются специализированными торговцами. Таким образом, торговую экономику на данной стадии необходимо рассматривать как систему торговых центров, торгующих друг с другом, но в конечном счете зависящих от торговли с внешним миром.
Начнем, согласно устоявшимся традициям моделирования, с простого (по возможности, с простейшего) примера. Скажем, имеются две "внешние" зоны, в одной из которых мало зерна, но много оливкового масла, а в другой - наоборот. Пока нам не нужно вводить в анализ деньги, ибо хотя фактически рассматриваемая нами торговля и могла вестись при посредстве денег, она могла обходиться и без них1. Это означает, что в одной зоне масло может быть продано по высокой (относительно зерна) цене, а во второй - зерно может быть продано по высокой (относительно масла) цене или, иными словами, масло дешево по сравнению с зерном. Не имеет значения, что мы считаем мерилом ценности - в обоих случаях ситуация будет одинаковой. Но для ясности выберем один из товаров и пусть это будет масло.
Тогда купец извлекает прибыль (в единицах масла), покупая зерно там, где оно дешевле, и продавая его там, где оно дорого. Надо думать, что подобная торговля должна была приносить немалую прибыль, иначе она, скорее всего, и не началась бы. Тем не менее, поскольку производители зерна были согласны продать его по предложенной им цене, можно полагать, что и они извлекали определенную выгоду от такой сделки; иначе зачем бы они ее совершали? Цена, предлагаемая им, должна быть выше "предельной цены", ниже которой они отказались бы продать зерно, поскольку сделка была бы для них совсем невыгодной. По той же причине должны были извлекать какую-то выгоду и покупатели зерна (продавцы масла). Таким образом, сделка принесла прибыль купцам и определенную выгоду (пусть иного рода, чем торговая прибыль, но тем не менее вполне реальную) всем ее участникам2. До тех пор пока торговля осуществляется добровольно, она должна способствовать развитию всесторонних преимуществ (all-round advantage).
Это - важный и значительный вывод, на котором во многом будут строиться дальнейшие рассуждения. Тем не менее этот вывод требует уточнения (или пояснения), которое я постараюсь дать при последующем его приложении. Уже в нашей простой модели торговли "зерно-масло" (это - не более чем пример) содержится элемент уточнения, который не следует упускать из виду. Вполне возможно (а в описанном мною случае - просто очевидно), что купцы покупают зерно не прямо у его производителей, а у правителей зернопроизводящей страны, получивших зерно в виде подати. И если это так, то хотя ясно, что торговля должна была быть выгодной для правителей (иначе они не стали бы ею заниматься), из этого вовсе не следует, что она должна приносить выгоду их подданным. Наоборот, не исключено, что последним она могла пойти даже во вред, ибо новый способ использования зерновой подати, открываемый торговлей, зачастую побуждает правителя облагать своих подданных-производителей зерна большей податью, чем раньше. Тем самым выгода, извле-
1 О деньгах мы поговорим в главе V.
2 В современной терминологии — "излишек потребителя" (consumer's surplus).
каемая им из подати, увеличивается, но во вред его подданным3. Это - один из путей (далеко не единственный), когда расширение торговли сопровождается такими сдвигами в сфере распределения, которые далеко не соответствуют принципу "всесторонних преимуществ".
Но вернемся к купцам. Они закупили зерно по низкой (относительно масла) цене и продали его по высокой цене, получив значительную прибыль, воплощенную в масле, поскольку именно оно принято нами за мерило ценности. Но, конечно, нет никакой причины, по которой прибыль не могла воплотиться не только в масле, но частично и в зерне. Купцы могут использовать ее для собственного потребления или для дальнейших актов обмена с неторговцами. Не требуется никакого специального допущения о "капиталистическом менталитете", чтобы сделать вывод о том, что некоторые купцы используют хотя бы часть прибыли именно для расширения своей торговли. 100 единиц масла, проданного в обмен на зерно, и затем перепроданного для дополнительной закупки масла, обернутся 120 единицами масла. Чтобы остаться "в деле", купцу придется повторить операцию, но для повторной сделки у него есть уже больше 100 единиц масла. Уже по одной этой причине можно ожидать расширения торговли. Менее прибыльная торговля обладала бы меньшим потенциалом роста, но прибыльная торговля будет расти уже в силу реинвестирования прибыли.
Тем не менее можно предположить, полагаясь на знание элементарных законов коммерции, что расширение торговли (в нашем случае - растущее предложение масла) сузит диапазон прибыли. Чтобы закупить больше зерна у его производителей, купцам, возможно, придется предложить за него более привлекательную цену. С другой стороны, чтобы увеличить объем собственных продаж зерна,
3 Еще более разительный пример подобной ситуации дает нам работорговля, побуждавшая западноафриканских племенных вождей в XVII и XVIII вв. нападать на соседей с целью захвата рабов для их последующей продажи европейским работорговцам.
купцам, возможно, придется запрашивать несколько более низкую цену. Это приведет к уменьшению разницы между ценой закупаемого и продаваемого товара, то есть снизит норму прибыли. Выгоды от торговли, которые в первом раунде в основном доставались купцам, ныне будут распределены и в пользу неторговцев. Сколько при этом получат производители зерна и сколько - производители масла, зависит от того, какой из этих продуктов пользовался наибольшим спросом. Но поскольку теперь доля выгоды, присваиваемая купцами, относительно уменьшится, сократится и доля их прибыли в общем объеме торговли. Это приведет к снижению возможных темпов роста их капитала, а вместе с тем и темпов роста торговли. Без сомнения, подобная аргументация не лишена оснований, а тенденция, к которой она привлекает внимание, является одной из сил, воздействующих на развитие ситуации. Нам придется вспомнить о "тенденции убывающей отдачи" (tendency to diminishing returns) данного рода, чтобы объяснить диверсификацию торговли - вполне понятное стремление купца обратиться к новым объектам и каналам торговли, стремление, которое придает ему роль инноватора. Простая торговля типа обмена зерна на масло между двумя территориями (а с нее мы начали), несомненно, имеет свой предел. По мере приближения к этому пределу ее прибыльность будет падать и соответственно купцы начнут искать новые пути приложения своего капитала. Они станут искать новые рынки сбыта своего "зерна" или своего "масла", продвигая торговлю "зерно-масло" на новые территории или сменив свои товары на какие-то другие и развивая новые каналы торговли. Именно такое деловое поведение может обеспечить им прибыль, поэтому мы вправе предположить, что таковым оно и было. Следует отметить, однако, что открытие новых каналов предполагает новые контакты, заключение контрактов с новыми людьми (торговцами и неторговцами). Как же обеспечить выполнение этих контрактов? Арбитражные институты, которые (как мы уже видели) могут создать для себя купцы, зависят от их социальной сплоченности, но их компетенцию нелегко распространить за пределы купеческого сообщества. А раз так, необходимость полагаться на подобные институты создает барьеры на пути диверсификации торговли - барьеры, которые могут оказаться непреодолимыми. И именно здесь город-государство как форма организации обнаруживает свои преимущества. Возможность положиться на постоянные правовые институты данного конкретного города-государства уменьшает рискованность новых видов торговли, и хотя правовые институты других городов-государств могут быть не вполне идентичными, они, скорее всего, будут схожими, что обеспечивает определенную надежность новых сделок (хотя, возможно, и не в такой степени, как при торговле между купцами, проживающими в одном городе). Именно в этом, я полагаю, и кроется одна из главных причин, по которым организационная форма города-государства оказалась столь важной. Она весьма благоприятно сказывается на росте диверсифицированной торговли, поскольку позволяет преодолеть первую форму проявления "тенденции убывающей отдачи", которая препятствовала расширению торговли.
Я говорю о "первой форме", ибо в определенном смысле диверсифицированную торговлю можно рассматривать как сочетание простых видов торговли. Последние неминуемо наталкиваются на пределы своего возможного расширения. Почему же их сочетание в конце концов не столкнется с такими же пределами? И все же диверсифицированная торговля обладает большим потенциалом расширения, что может значительно продлить период достижения такого предела.
Прежде всего, вовсе не обязательно, чтобы первые каналы торговли с самого начала оказались высокоприбыльными, к тому же дальнейшее продвижение по пути диверсификации может открыть новые, более привлекательные возможности. (Здесь мы имеем такую же ситуацию, как в классическом примере отклонения от рикардианской теории ренты - ни в коем случае нельзя считать, что при создании поселений в новой стране прежде всего будут освоены лучшие земли. Бедные земли Массачусетса возделывались в течение нескольких поколений, прежде чем американцы двинулись на Средний Запад.) То же происходит в нашем случае, и прежде чем наберет силу "тенденция убывающей отдачи", когда торговля растет при снижении нормы прибыли, может иметь место фаза растущей рентабельности.
Возможно, имеется еще одна причина. В торговле, как и в промышленности, действуют реальные тенденции "возрастающей отдачи" (increasing returns). По мере увеличения объемов торговли ее организация может улучшаться, так что издержки торговли будут сокращаться. Если купец способен снизить свои издержки, торговля может оказаться столь же прибыльной, как и раньше, даже несмотря на то, что разница между ценой закупки и ценой продажи уменьшилась. Так или иначе, доход неторговца благодаря этому возрастет; но прибыльность торговли и, следовательно, стимулы к ее расширению не снизятся.
И речь идет не столько о том, что тому или иному купцу легче вести дело при его больших масштабах (хотя бывает и так), - скорее, о том, что он выигрывает, выступая участником более крупной организации. Получаемый им в данном случае выигрыш - это, в основном, то, что А. Маршалл назвал "положительным внешним эффектом", или внешней экономией (external economies). На стадии города-государства подобную экономию легко распознать. Частично она порождается расширением (ростом) самого города-государства, или торгового центра, а частично - умножением числа торговых центров, становлением торговой экономики в целом.
Расширение торговли того или иного отдельно взятого города может происходить вследствие развития существующих предприятий, но также и благодаря увеличению числа предприятий и числа купцов, связанных с ними. Не требует особого объяснения тот факт, что аутсайдеры (подобные известным "метекам" в древних Афинах) полны желания подключиться к делам данного города, чтобы воспользоваться покровительством, которое городская власть оказывает купцам. Заслуживает упоминания то обстоятельство, что, очевидно, на каком-то этапе купцы-"старожилы" относились к конкуренции со стороны пришлых купцов терпимо или даже доброжелательно. Такую ситуацию можно объяснить лишь тем, что расширение торговли, которое становится возможным благодаря присоединению аутсайдеров, на данном этапе было выгодно всем.
Если бы новички занялись точно таким же бизнесом, что и купцы-"старожилы", их конкуренция в лучшем случае была бы неопасной, а если бы она хоть на какое-то время помешала расширению существующих предприятий, она воспринималась бы как обуза. Но на деле новичкам вовсе не нужно было дублировать деятельность уже действующих предприятий, наилучшая перспектива для них - заполнение ниш в уже сложившейся структуре. Можно предположить, что действовавшие и прежде купцы не всегда делали одно и то же, - часто им приходилось заниматься делами, которых они не могли избежать, и они готовы были уступить их новичкам. С увеличением числа купцов торговый центр в целом выигрывал благодаря специализации и разделению труда, так что более крупный центр вплоть до определенного момента мог функционировать эффективнее мелкого.
Выгоды, возникающие в подобной ситуации, связаны не только со снижением издержек. Пожалуй, еще важнее - уменьшение рисков. Каждый купец действует только в хорошо известной ему среде, а лучше всего он знает те ее сегменты, которые ему всего "ближе". Гораздо более слабое представление он имеет о том, что может быть для него важным, но расположено "далеко". Ему всегда будет играть на руку возможность уменьшить риски, обусловленные несовершенством его знаний и опыта, - либо прямо, наживая эти знания и опыт, либо косвенно, принимая меры, способные минимизировать опасности неожиданных со- бытии. Эволюция институтов торговой экономики связана в основном с обнаружением путей снижения рисков.
Это относится, в первую очередь, к правовым и квазиправовым институтам, о которых мы уже говорили: к институтам защиты прав собственности и контрактов. Ясно, что они будут работать лучше, если область их компетенции не будет слишком узкой. То же можно сказать об увеличении числа агентов, партнеров и отделений. Важны, далее, такие конкретные формы защиты контрактов, как страхование и хеджирование. Возможности применения и повышения эффективности этих форм возрастают по мере увеличения масштабов рынка. При достаточном росте то же относится к формам, использование которых становится возможным лишь при многосторонних контрактах (например, создание торговых компаний, в которых объединяются капиталы и опыт многих участников). На раннем этапе существования городов-государств укрепление этих новых институтов может быть делом весьма отдаленного будущего, но в какой-то "рудиментарной" форме они, вероятно, существовали задолго до того, как вышли на первый план. Самоочевидно, что чем больше купцов контактируют друг с другом, тем легче им получить необходимую информацию, тем легче переложить риски, подстерегающие одинокого купца просто вследствие его неосведомленности, на плечи тех, кто, обладая большей информацией, может и готов справиться с этими рисками.
Подобные тенденции важны для отдельно взятого торгового центра, но еще важнее для отношений между центрами, поскольку они играют важную роль в эволюции торговой экономики в целом (это и есть другой вид ее экспансии, о котором я говорил). Уже тот простой факт, что отдельные торговые центры разнятся между собой по своему географическому положению, создает им определенные "относительные преимущества" в сборе информации, а торговля между центрами позволяет реализовать их и ослабить риски для обеих сторон. В любой данный момент это относится к торговле между существующими центрами, но в еще большей степени - к формированию новых центров - колоний. Торговый центр зависит от внешней торговли. Торговая экономика в целом, как я неоднократно подчеркивал, зависит от торговли с народами из внешней среды. Существует сильный стимул для уменьшения рисков подобной торговли путем создания торговых постов-факторий на иностранной территории, которые могут хранить запасы товаров и выявлять потребности и возможности партнеров - покупателей и поставщиков. Даже великая торговая экспансия сопровождалась колонизацией в какой-то форме. Финикийцы основали свои колонии по всему Средиземноморью, греки - на Средиземном и Черном морях. В средние века итальянцы (под прикрытием крестовых походов) распространили свои    колонии (по крайней мере экономически это были их колонии) по всему северному побережью Средиземного моря от Акры и Родоса до Перы и Галаты и Барселоны. В XVI и XVII вв. торговые государства Западной Европы основали свои колонии по всему свету. Трудно представить себе, чтобы во всех этих случаях побудительные мотивы в их важных чертах не были общими.
Однако существуют и определенные различия. Не все колонии были торговыми; и не все торговые колонии, даже при их образовании, - торговые посты-фактории. Между торговой экспансией и колонизацией, несомненно, имеется связь, но она носит более сложный характер. С одной стороны, колонизация - это просто миграция. В таком смысле миграция части общины из одной области в другую (например, вследствие роста населения) могла происходить и в традиционной экономике, с которой мы начали. Она могла иметь место - и, безусловно, это так и было - в разное время в Африке, Азии, на ранних стадиях европейской истории вне связи с торговлей и не способствуя ее расширению. Торговля способствует миграции различными способами. Оптимальные места для поселений могут быть обнаружены в процессе торговли; средством транспорта могут служить торговые суда; контакты с родиной, сохраняющиеся благодаря торговым связям, помогают колонистам преодолевать трудности, неизбежные в первые годы существования новых поселений4. Таким образом, связь между расширением торговли и колонизацией может означать не более чем снижение издержек миграции. Движущий мотив миграции бывает неторговым, если он проистекает из роста населения или других социальных факторов.
Другой причиной связи между торговлей и колонизацией, надо признать, являются факторы военного характера. Колонии, подобно их "родителям", нуждаются в защите. Морская мощь, порожденная заморской торговлей и сопутствующая ей (во всех приведенных мной примерах), делает защиту колоний делом вполне возможным. Колонии переселенцев нуждаются в защите от местных обитателей, лишившихся своих земель, а также от других враждебных поселенцев. Колонии типа торговых факторий (которые интересуют нас здесь в первую очередь) иногда могут основываться по соглашению с "туземцами", но поскольку они, во всяком случае на первых порах, живут вне торговой экономики, долгосрочным соглашениям с ними нелегко придать устойчивый характер. Недоразумения ведут к спорам, а споры - к войнам, которые, с точки зрения купцов, представляются оборонительными, хотя другая сторона может видеть их совсем в ином свете. Когда опыт показал, что создание торговых постов-факторий может иметь подобные военные последствия, их стали создавать с помощью военных экспедиций. Так в формировании торговых (как и переселенческих) колоний появляется силовой элемент. В любом случае считается необходимым постоянное наличие силы (в той или иной форме), достаточной для защиты колоний5.
4 Яркий рассказ об этих трудностях, особенно экономического характера, содержится в очерке Ф. Бэкона "Плантации" (1625 г.). Несомненно, он опирается на опыт первых английских поселений в Северной Америке.
5 Конечно, нередко случалось, что купцы, за которыми не стояла сила (по крайней мере, большая сила), учреждали торговые посты на чужой территории с согласия и под контролем властей этой территории. Подобные "концессии" не считаются колониями в строгом смысле. Однако они являются важным моментом, который нельзя упускать из виду.
Тот факт, что при создании той или иной колонии применялась сила, не означает, что данная колония после ее возникновения является исключением из принципа "всесторонних преимуществ". Если колонию используют только для торговли, она должна приносить выгоду обеим сторонам - и купцам, и "окружающим" их народам, с которыми они торгуют. Для этих народов торговля открывает новые возможности, таящие определенные выгоды. Безусловно, эти народы должны еще научиться ими воспользоваться, и прежде чем это произойдет, трудно избежать ошибок, которые могут оказаться весьма дорогостоящими. Но нельзя отрицать, что несмотря на эти ошибки и их последствия главная тенденция должна быть полезной для всех. Описывая примитивные общества, легко впасть в сентиментальность или романтизм, однако следует признать, что когда перед людьми открываются действительные возможности для экономического роста (а речь идет именно об этом), они, как правило, рады воспользоваться таким шансом. Конечно, при этом возникает немало проблем, но они не должны затушевывать главную тенденцию.
Делая столь оптимистический вывод, надо подчеркнуть: мы исходим из того, что колония действительно является основой для торговли, а не для проникновения какого-то иного рода. Силу, примененную первоначально для того чтобы обезопасить торговлю, легко обратить затем на другие цели. Она может быть использована для завоевания какой-либо территории и превращения ее населения в подданных (то есть обложенных данью). Так, венецианцы - признанный торговый народ - захватили и разграбили Константинополь во время четвертого Крестового похода. И именно купцы Британской Ост-Индской компании (когда Бенгалия после побед Клайва оказалась у их ног) занялись чудовищным грабежом, забросив торговлю в те мрачные десятилетия, которые длились до установления подлинной власти Британской империи в Индии при Корнуолисе6.
6 Критическим событием, подтолкнувшим британское правительство к решению установить свой контроль, вернув купцов-эксплуататоров к их прямым занятиям, явился процесс над Уорреном Гастингсом. Ясно, что хотя Берк допустил немало ошибок в своем обвинении Гастингса (который и сам предпринял определенные шаги к улучшению ситуации и поэтому не вполне справедливо был избран в качестве жертвы), тем не менее процесс стал моральным триумфом, составившим одну из самых ярких страниц в английской истории. Этот процесс оказался возможен только потому, что "навабы", вернувшись домой, слишком нагло и слишком явно выставляли напоказ свое неправедно нажитое богатство.
Впрочем, процесс над Гастингсом все еще не завершен. Современные доводы в его защиту см. в: Moon P. Warren Hastings and British India. London, 1947. Аргументы в пользу обвинения см.: Marshall P.J. "The Personal Fortune of Warren Hastings". — In Economic History Review, December, 1964.
Конечно, было бы абсурдно изображать дело так, будто тем, кого переселенческие колонии лишили земли и куска хлеба, были гарантированы, хотя бы в очень отдаленной перспективе, какие-то выгоды. Но все же и это нельзя исключать полностью. Колониальная страна может дать возможность жить и переселенцам, и аборигенам, которые, в конечном счете, вступив в торговые отношения между собой, могут получить по меньшей мере какие-то экономические выгоды. Но "где же теперь индейцы Массачусетса?" А ведь это - один из немногих примеров сравнительно благополучного исхода колонизации.
Остается еще одна возможность для развития торговли - и очень важная, - которой мы еще не касались. До сих пор я противопоставлял торговые и переселенческие колонии. Несомненно, известно много случаев колонизации, которые можно строго отнести к одному из этих двух видов. Но имеется случай, когда колония является переселенческой именно потому, что она торговая. Переселенцы могут прибыть или быть доставлены на новые земли не просто для того, чтобы возделывать их и тем самым поддерживать свое существование, но и с таким расчетом, что продукты их труда должны стать предметами торговли. Представим себе, что место поселения богато природными ресурсами (сельскохозяйственными или минеральными), но прежние его обитатели слишком малочисленны, чтобы их эксплуатировать, или же они пренебрегают попытками купцов убедить их заняться производством благ, пригодных для торговли. В этих обстоятельствах очевидным рациональным действием (с точки зрения торговли) может быть только одно - доставить сюда рабочие руки из других мест. Это могут быть рабы или наемные работники, "завербованные" для работы "на плантациях", но не исключена и вероятность того, что иммигранты прибудут как свободные фермеры, привлеченные возможностью продать часть своего продукта. Во многих случаях именно так происходило вторжение рынка в "первичное" (сырьевое) производство. Подробнее эту ситуацию я рассмотрю впоследствии7, ибо в моей схеме она характерна для более поздней стадии. Но и здесь о ней стоит упомянуть, так как начало данному процессу было положено в очень давние времена. Даже чисто торговая фактория нуждалась в продовольствии, а самый простой (обычно) способ удовлетворить эту потребность - "перебросить" работников, чтобы производить продукты на месте. Местное производство в общине, изначально ориентированной на торговлю, быстро перерастает (если этому благоприятствуют природные условия) в производство на экспорт. Именно так, вероятно, обстояло дело с очень ранним (VII—VI вв. до н.э.) экспортом пшеницы из греческих колоний в Сицилии4. Однако города-государства редко имели достаточное количество населения или ресурсов, позволяющее двигаться дальше в этом направлении. Большая часть истории плантационной колонизации относится к позднейшим временам.
Но вернемся к моей "модели". Мы проследили за расширением торговой экономики в форме города-государства. Индивидуальный бизнес расширялся благодаря реинвестированию прибылей; а город - благодаря увеличению числа расположенных в нем предприятий и притоку
7См. главу VII.
8 Т. Данбэбин дает графическую реконструкцию стадий экономической эволюции греческих колоний в Сицилии и Италии. Данная работа о многом говорит экономисту (Dunbabin T.J. The Western Greeks. Oxford, 1948, особ. chs. 1,7).
новичков со стороны; семейство городов-государств расширялось за счет колонизации. В процессе этого роста торговля становилась все более диверсифицированной и функционировала все успешнее и эффективнее благодаря экономии на масштабах. В результате конкуренция стала более острой, в связи с чем маржа между ценой закупки и ценой продажи уменьшилась, но более эффективная организация позволяла вести дело и в этих условиях, поскольку прибыль на капитал не снизилась или снизилась незначительно. Незначительное давление на прибыли не слишком препятствовало расширению торговли. Выгоды от торговли для "окружающих" народов увеличились именно благодаря сужению маржи между ценой закупки и ценой продажи. Увеличились, понятно, в целом, хотя были и исключения. О некоторых из них мы уже говорили: последствия перераспределения доходов в странах, "открытых" торговлей, изгнание "туземцев" переселенцами и плантационные колонии. Но существует и исключение более общего порядка, свойственное процессу расширения в целом и хорошо известное экономике, основанной на обмене. Как бы ни была организована такая экономика, данное исключение, вероятно, всегда будет иметь место в той или иной форме. Допустим, на каком-то этапе развития возник дефицит некоего товара и за его поставку взялась определенная группа людей, которая приобрела опыт его изготовления и стала неплохо на этом зарабатывать. Однако позднее обнаружился новый, лучший источник поставки данного товара, что уменьшило выгоды, получаемые прежде первой группой людей. На той стадии расширения торговли, которую мы до сих пор рассматривали, потери первой группы производителей, как правило, были связаны с открытием новых источников ресурсов в новых географических районах. Но это во многом сходно с последствиями технических нововведений в наши дни. И ныне открытие новых богатых месторождений нефти создает угрозу для старых, эксплуатация которых связана с более высокими издержками. Равным образом синтетический каучук подрывает позиции натурального каучука. Современные технические инновации усугубляют проблемы депрессивных групп и регионов, и нет никаких причин, по которым аналогичные проблемы не могли возникнуть в давние времена вследствие чисто географического расширения торговли 9.
Можно сказать, что потери и убытки, возникающие в результате открытия новых источников ресурсов, которые в конечном счете не столь уж неизбежны, являются следствием "несовершенного предвидения" (imperfect foresight). Это верно, но подобная констатация мало что нам дает, ибо и сама экспансия есть результат несовершенного предвидения - она представляет собой процесс поиска, который не обходится без ошибок. Уместнее подчеркнуть, что при всех подобных сдвигах наряду с убытками возникают и прибыли, которые выпадают на долю разных людей и которые не всегда легко сразу идентифицировать. В определенном смысле - на большом временном отрезке (как это было при рассмотрении греческой колониальной экспансии) - выгоды должны преобладать. Правда, на более коротком отрезке времени их увидеть сложнее. Хотя и здесь мы наблюдаем, пусть в большем масштабе, эффект распределения, но в целом преимущества для всех "окружающих" народов сохраняются.
К вопросу о том, в чем же состоят основные преимущества, следует подходить достаточно взвешенно. Прибыли и убытки, возникающие вследствие изменения цен (о чем мы говорили только что) довольно легко поддаются измерению с помощью обычного индексного метода, если у нас имеется достаточно информации. Но иногда преимущества, порождаемые появлением новых, ранее неизвестных товаров, могут выпасть из поля зрения. (Это трудности того же рода, с которыми сталкивается современная статистика национального дохода при попытке учесть качественные изменения.) Не приходится сомне-
9 Можно предположить, что сицилийский экспорт зерна, преобладавший на первом этапе греческой колониальной экспансии, в V в. до н.э. или даже раньше уступил место экспорту зерна с черноморского побережья (см. Dunbabin T.J., op. cit.).
ваться, что главная выгода, которую извлекают люди, вступившие в торговые отношения с нашими купцами, -это выгода именно такого типа. Расширение торговли само по себе не предполагает роста объемов производимых и потребляемых товаров. Ее главное назначение не в этом, а в такой "перегруппировке" имеющихся ресурсов, которая делает их более полезными. Происходит расширение ассортимента товаров наряду с расширением возможностей потребления. И такую выгоду "количественная экономическая история", имеющая дело с индексами реального дохода, не способна не только измерить, но и описать.
Все эти проблемы (а некоторые из них, как мы скоро увидим, присущи и современной экономической науке) попадают в поле зрения уже при анализе стадии расширения торговой экономики, причем даже ее первых форм, когда она воплощена в системе городов-государств. Мы увидели силы, приводящие к расширению торговли, одновременно убедились в существовании "тенденции убывающей отдачи", которую можно преодолеть лишь постоянным совершенствованием организации (а ведь это и есть главный фактор расширения). И если купцам не удавалось найти новые резервы снижения издержек, которые позволяли бы им более эффективно вести торговлю на существующих рынках, или найти новые рынки, они убеждались, что цены меняются не в их пользу или, точнее, они оказывались в таком положении, пытаясь увеличить объем торговли. В связи с этим заманчиво предположить, что за стадией расширения торговли обязательно должна последовать стадия противоположной тенденции - стагнации. Однако это не так. Конечно, может иметь место и стагнация. Но не исключено, что после некоторой заминки будут найдены новые возможности, и расширение возобновится. Мы должны всегда быть настороже и не подменять логический процесс его временной последовательностью.
Тем не менее, время от времени неизбежны заминки, а может наступить и стагнация. Нужно подчеркнуть, что перебои в процессе расширения вовсе не означают, что торговая экономика достигла "равновесия" - стационарного конкурентного равновесия, столь любимого экономистами-теоретиками. Каждый из торговых центров при возникновении препятствий все же стремится расширить свою торговлю, но конкуренция со стороны других центров, которая раньше была терпима, становится угрожающей. Между торговыми центрами всегда возникали споры, ведь хотя их правовые системы и были схожими, общей, единой правовой системы они не имели. В тот момент, когда на пути расширения торговли возникают особенно сложные препятствия, между ними могут вспыхнуть острые конфликты. Мы имеем все основания предположить, что именно данное обстоятельство привело к войне между Венецией и Генуей, которая продолжалась почти 40 лет на рубеже XV в. Трудно также избежать подозрения, что Пелопоннесская война, которая началась со столкновения между Афинами и Коринфом, в некоторых аспектах имела те же истоки.
Альтернатива заключается в том, чтобы вести себя так, как это делают современные промышленные гиганты, оказавшись в сходной ситуации. Война между хозяйствующими субъектами, как и беспощадная ценовая конкуренция, подрывает их прибыли, так почему же в конце концов не найти выход, который бы больше соответствовал нормам и стандартам торговли? Почему бы не прийти к соглашению, явному или неявному, о разделе рынков, чтобы не мешать друг другу?
Легко поддаться искушению и заключить соглашения "об ограничении конкуренции", тем более что они были известны и играли определенную роль и на стадии расширения. Я подчеркивал необходимость, весьма настоятельную и на этой стадии, найти пути ослабления рисков. И если купец обретет большую безопасность в какой-то одной области своей торговли, это позволит ему смелее идти на риск и быть более предприимчивым в других областях. Всегда будут существовать какие-то сегменты торговли, где в тот или иной момент перспективы
расширения покажутся менее надежными. Ограничительные соглашения в данных сегментах облегчат использование возможностей в других. Поэтому расширение "ограничительной атмосферы" может быть постепенным. По мере того как возможности в целом сужаются, или кажутся сужающимися, сферы, где велик соблазн защитить себя соглашениями со своими конкурентами, становятся все более обширными. Таким образом торговая экономика незаметно проникает в традиционную, купец принимает отведенное ему место в системе традиционных прав и обязанностей. "Социальное притяжение", к которому, как мы ранее убедились, склонна командная экономика, находит выражение и в торговой экономике.
И все же такой момент, когда экспансия замедляется, с другой точки зрения может выглядеть весьма привлекательным. Прибыли все еще высоки, но условием их поддержания становится то, что их не надо инвестировать в дальнейшее расширение. И если это условие принять, то сохраняются и богатство, и безопасность. А что может быть лучше? Гомон и суета ярмарочной площади уступают место порядку. Каждый знает свое место в обществе -место, которое не следует пытаться изменить, но которое в то же время защищено от постороннего вторжения. С помощью гильдий и им подобных союзов, которые предназначены для такой защиты, купцы могли наладить новые формы человеческого общения. Это почти социалистическая утопия, и факт заключается в том, что многие социалистические утопии немало заимствовали из порядков рассматриваемого нами времени10.
Этому моменту присущи и другие положительные черты. Энергию, отличавшую стадию расширения, нельзя сразу же утратить. Она просто находит себе иное приложение, и подобное переключение облегчается наличием безопасности и богатства. Расширение торговли всегда
10 Наиболее явно, конечно, в "гильдейском социализме", который процветал в Англии в начале XX в. и который оказал немалое влияние на воззрения и работы Дж. Коула.
способствовало развитию интеллектуального стимула", но когда дело доходило до того, что расширение торговли не может уже поглотить прежнюю массу энергии общества, становится возможным искусство ради искусства и знание ради знания. Именно в конце периода торговой экспансии Афины стали "матерью искусств". Точно так же Флоренция и Венеция стали колыбелью "Высокого Возрождения" лишь после завершения своей торговой экспансии. За эти плоды мы навеки благодарны им, но ведь осень вообще - сезон созревания и сбора плодов.
Города-государства были построены на торговле, и когда их торговый "порыв" иссяк, они оказались в явной опасности. Всякой экономике присущи перемены и возможности. И когда утрачивается способность к расширению, может оказаться утраченной и способность к преодолению невзгод. Это - одна из причин (хотя, как мы увидим, далеко не единственная), которая предопределила упадок торговой экономики.
11 Формы проявления этого стимула не всегда ясны. Но мог ли Геродот написать свою историю, если бы не было информации о Востоке, накопленной купцами? И мог бы он посетить страны Востока (а мы знаем, что он посетил многие из них), не следуя по стопам купцов? Сам эллинизм как монолит культуры в океане чрезвычайного многообразия культуры Востока вряд ли мог принять столь яркую и плодотворную форму, если бы не опирался на опыт, уже приобретенный греками в процессе расширения торговли и иных контактов с варварами, обитавшими вокруг них.
Подобные связи должны были существовать и в эпоху Возрождения, хотя (насколько я знаю) они никогда не являлись предметом тщательного исследования. Отмечу лишь один эпизод. Если говорить о введении перспективы, преобразившей флорентийскую и венецианскую живопись в XV в., то оно допускает вполне "торговое" объяснение. Не мог ли Брунеллески заимствовать перспективу из первых научных карт, с помощью которых пизанцы решили проблему преобразования береговой линии, видимой с палубы корабля, в ортогональную проекцию этой береговой линии на горизонтальную плоскость? Знаменитый перспективный рисунок Брунеллески, изображавший подобие шахматной доски на мостовой Площади Синьории (который Вазари считал началом перспективы в живописи), был прямо подсказан этим картографическим методом. Изучение данной проблемы, несомненно, выявит и другие примеры влияния торговли на искусство эпохи Возрождения.

.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Экономика и менеджмент