Библиотека Гумер - богословие

Вальтер Заватски. Евангельское движение в СССР после Второй мировой войны (отрывки)

Что же произошло?
Сильно ли изменился (к 1961 г.) баптистский союз? Его руководство и в Киеве, и в Москве осталось, практически, без изменений. Таким образом, сформировавшейся в 1945 г. элите удалось продержаться у власти 15 лет. Якову Жидкову исполнилось семьдесят пять, его заместителю А. Л. Андрееву — шестьдесят четыре, у него начало пошаливать сердце, Александру Кареву тоже было уже шестьдесят семь. Все они до войны были чрезвычайно напористы и влиятельны и, не покладая рук, трудились над созданием нового союза.

Но, не успев стать реальностью, союз этот тут же начал раскалываться. Небольшая группа пятидесятников покинула его почти тут же после вступления, а уже в 1948 г. в дополнение к соглашению потребовалось издать строжайшую инструкцию по поводу пятидесятников. В 1957-1959 гг. сотрудничество с ними снова наладилось. Почти ежегодно руководство ВСЕХБ проводило совещания с ведущими лидерами пятидесятников, курсировавшими между церквями и общинами, утрясая разногласия и стараясь убедить тех, кто все еще упорствовал, отказываясь воспользоваться преимуществами, которые давало присоединение к союзу. "Братский Вестник" неоднократно обращался к пятидесятникам с воззваниями, а членов союза призывал не бояться избирать бывших пятидесятников пресвитерами, если они искренне присоединились к соглашению. Создастся впечатление, что на фоне повышенной озабоченности тем, как удержать пятидесятников, и постоянного увеличения времени и энергии, посвящаемых участию в международных мирных конференциях, движение инакомыслящих в рядах баптистов явилось для руководства союза полной неожиданностью.

Правда, лидерам диссидентов никогда не хватало мужества признать, что одним из основных факторов, обусловивших появление их движения, было то, что с 1945 г. положение евангельских христиан мало чем изменилось. Их бывшие духовные вожди, по крайней мере некоторые из них, были сломлены сталинским террором и освобождены из заключения специально для создания официально зарегистрированного союза евангельских христиан. Сталин ослабил нажим на некоторые конфессии, но руководители евангельского движения знали, что на любых переговорах у них не больше прав, чем у простых наблюдателей. Об этом им неоднократно напоминали. К 1948 г., когда кампания по официальной регистрации церквей практически завершилась, на легальное положение перешло всего около трети общин. Потом священников снова стали сажать. Под эту волну репрессий попали многие ведущие лидеры пятидесятников, такие как Иван Панько, причем некоторые духовные вожди евангельских христиан оставались в заключении вплоть до середины пятидесятых. Каждый знал, что нужно тщательно контролировать свой язык, и не только потому, что это советует делать апостол Иаков. И. И. Моторин, ставший в 1958 г. членом президиума, однажды на шесть месяцев был лишен разрешения проповедника только за то, что в проповеди, посвященной кресту, мимоходом упомянул кресты кремлевских соборов.

Советский историк Митрохин совершенно справедливо отмечал, что сама структура ВСЕХБ усиливала централизацию и без того традиционно свойственную русским баптистам. Безусловно это было новой заботой советской религиозной политики. Жидков и его заместители, главным образом А. Л. Андреев, контролировали всю деятельность союза. Правда, по большей части это сводилось к своего рода "патронажу", однако с самого начала власти со всей определенностью подчеркивали, что по требованию официальных государственных органов любой местный духовный лидер должен быть отстранен от должности. Для оправдания столь жестокого авторитаризма утверждалось, что большая часть верующих в лучшем случае полуграмотна, поэтому для руководства такими людьми нужно несколько мудрых вождей.

Собственно говоря, все изменения сводились к тому, что государство несколько ослабило нажим. В середине пятидесятых из заключения освободилось много бывших проповедников. Это были люди, которые так и не преклонили колени перед "кесарем" и были готовы вернуться к своей пасторской деятельности. Но они и раньше держались даже более замкнуто, чем все советское общество в целом, поэтому дух экуменизма и разрядки был для них явлением новым и непривычным. Чем больше они узнавали о ВСЕХБ, тем меньше он им нравился. Всякого, кто получал разрешение на зарубежную поездку, они начинали подозревать в сотрудничестве с КГБ. А когда в начале пятидесятых Александр Карев и Михаил Орлов за миротворческую деятельность получили правительственные награды, их подозрения превратились в уверенность.

Основной раскол, происшедший в 1955-1957 гг. был делом рук бывших заключенных. Было предпринято несколько попыток создания независимых церковных объединений на Севере и в Центральных областях Российской Федерации, в Баку, в Новосибирске, в Донбассе, на Северном Кавказе, в Крыму и в средней Азии. Менониты и пятидесятники тоже пытались объединить свои церкви. В Донецкой области так называемые "истинные баптисты", настаивавшие на том, что все священники должны рукополагаться, создали союз, в который вощло двадцать две церкви. Преуспели в этом и евангельские христиане Сумской области на Украине. Причем, оба эти союза были против объединения с пятидесятниками10.

Поскольку первым лидером группы "инициативников" был Алексей Ф. Прокофьев, атеистическая пресса вначале окрестила все движение "прокофьевцами". Родился Прокофьев в 1915 г. в Ишиме (Западная Сибирь). Биография его известна гораздо меньше, чем биографии его коллег. В Бога он уверовал только в 1945 г. в заключении (в 1941 г. он был осужден по 58 статье за антисоветскую деятельность). До этого он работал учителем, а в 1940 г. поступил в Университет, чтобы изучать геологию. Еще в 1937 г. он женился, но вскоре расстался с женой, и в 1939 г. вступил в новый брак с Прасковьей Марковной, в 1940 г. у них родилась дочь. В послевоенные годы, будучи уже верующим, он присоединился к евангельским христианам баптистам, а в 1954 г. снова попал в тюрьму. На этот раз его приговорили к двадцати пяти годам заключения за миссионерскую деятельность. Однако впоследствии приговор был пересмотрен и в 1958 г. Прокофьева освободили. Выйдя на свободу, он посвятил себя служению евангелиста. Он первым возглавил движение "инициативников", но в 1962 г. деятельность его прервал новый арест. Здесь следы его теряются. Только в семидесятые годы прошел глухой слух, что якобы в 1969 г. СЦЕХБ отлучил его от церкви за аморальное поведение.

Прошло два года, и безусловными лидерами движения стали Геннадий Константинович Крючков и Георгий Петрович Винс. Крючков родился в Туле, неподалеку от толстовской Ясной Поляны. Он обратился к Богу в 1951 г. и стал пресвитером в незарегистрированной церкви в городе Узловая. Георгий Винс киевлянин. Он переехал в Киев с матерью-украинкой после того, как его отец-сибиряк, баптистский проповедник, вышедший из семьи немцев-менонитов, погиб в лагерях. Став верующим в 1945 г., он присоединился к одной из официально зарегистрированных киевских церквей. Когда образовалась группа "инициативников" Крючкову и Винсу было соответственно тридцать четыре и тридцать два года. Подавляющее большинство их единомышленников также было молодо. Прокофьеву же было сорок пять и он уже успся побывать в тюрьме. Многие из ведущих лидеров "инициативников" таких, как С. Т. Голев (1896-1976), С. X. Цуркан и А. С. Гончаров (1895) были старше своих соратников и обладали значительным опытом руководства церковной деятелъностью. Но никогда ни один из них не возглавлял церковь входящую в ВСЕХБ. Таким образом, движение "инициативников" сформировалось людьми разных поколений, которых объединяло лишь одно — все они были новичками в официально зарегистрированной церкви. Поэтому новый устав 1960 г. поверг их в состояние шока.



Камень преткновения: отделение Церкви от государства
Все источники сходятся в том, что новый устав ВСЕХБ, экземпляры которого были разосланы всем церквям в 1960 г. вместе с секретной инструкцией, адресованной старшим пресвитерам, спровоцировал раскол. Сопроводительное письмо призывало воздерживаться от "нездоровых миссионерских тенденций" и подчеркивало, что приток в церкви новых членов "должен быть решительно остановлен". Крещение молодых людей в возрасте от восемнадцати до тридцати лет предписывалось "свести к минимуму". Верующих следовало убеждать отказываться от их негативных воззрений на искусство, литературу, радио, кино и телевидение. Инструкция советовала также следить за тем, чтобы дети не присутствовали больше на богослужении.

Правда, те несколько тысяч человек, которые регулярно получали "Братский Вестник" (среди них, естественно, были все старшие пресвитеры) не были так сильно потрясены всеми этими новшествами. Яков Жидков еще в 1948 г. вполне определенно заявлял, что число крещений сокращается. Это означало, что в общинах стали более тщательно обучать неофитов и появилась надежда, что в результате уменьшится и число отпадающих от церкви. В том же году он еще раз призвал не торопиться с крещением, став христианином, кандидат должен пройти испытательный срок не меньше года. В 1949 г. он осудил "тех, кто допускает в хор еще не обратившихся к вере людей, поскольку это снижает духовность пения. В 1955 г. ВСЕХБ опять высказал озабоченность по поводу слишком поспешного крещения новообращенных. В начале 1959 г. в своей программной статье Сергей П. Фадюхин заявил, что главное направление, где Церковь может принести пользу — это борьба против Разработки и внедрения новых видов оружия массового уничтожения. Автор доходит до того, что провозглашает начало третьей эры в истории христианства — эры прекращения гонений, но предостерегает, что именно в этот момент к церкви могут поспешно присоединиться многие недостойные. Поэтому совет церквей принял решение, что испытательный срок для желающих принять крещение следует продлить с одного до трех лет.

На съезде в 1963 г. Левинданто Н. А. сделал попытку ревизии недавней истории, убеждая собравшихся в том, что проект устава 1960 г. представлялся на обсуждение и ВСЕХБ и однократно обращался к своим членам с призывами присылай, свои замечания и предложения. Однако в секретной инструкции недвусмысленно говорилось, что устав следует еще более ужесточить. Даже первый устав 1948 г. был в одностороннем порядке утвержден ВСЕХБ, правда, Жидков тогда признавал: "Мы не можем никого заставить признать и подчиниться уставу союза" и в дальнейшем старался избегать даже упоминания о нем. И в то же время он заявлял: "тем верующим, которые не хотят подчиняться уставу, не место среди членов общин, входящих в Совет евангельских христиан баптистов". Не менее жесткой была позиция ВСЕХБ и в 1960 г.

Члены некоторых церквей вообще ничего не знали об уставе, поскольку местные пресвитеры, а иногда и старшие пресвитеры, считали за благо его не обнародовать. В других общинах. напротив, все положения устава разбирались на собраниях и коллективно избиралась тактика противостояния этому нажиму, причем, иногда довольно эффективная. В некоторых церквях принимали решение несколько месяцев не водить детей на службу, чтобы, но примеру Иова, переждать шторм, а потом вернуться к обычному образу жизни. Но были и такие церкви, где перед началом богослужения пресвитер вставал в дверях и просто не пускал детей. В Новосибирске, например, активных христиан вообще отлучают от церкви. Кроме того, власти зачастую нейтрализовали усилия сопротивлявшихся с помощью не слишком мужественных верующих и даже псевдохристиан.

Такие взаимоотношения с государством были чрезвычайно болезненны. С 1959 г. началась массированная пропагандистская атака на религию, а церкви стали закрывать. Новый устав, хотя и не слишком сильно отличался от устава 1949г., требовал от руководителей общин прямого сотрудничества с властями в их деятельности, направленной на разрушение церкви.

Движение "инициативников" официально зародилось 13 августа 1961 г., когда инициативная группа заявила протест московскому руководству. Зачинатели этою движения встретились в поселке Узловая Тульской области с Прокофьевым и Крючкковым. Лидеры ВСЕХБ много лет обходили вниманием Тулу, где жил Крючков. Прокофьев жил в деревне Волноваха Донецкой области, средоточии "истинных баптистов". В то время Б. А. Русанова только что сменил в должности старшего Пресвитера И. Я. Тарасенко.

Через двенадцать дней, после передачи инициативной группой своего протеста московскому руководству Советом, Прокофьев и Крючков обратились с открытым письмом ко всем общинам евангельских христиан баптистов, составленным в чрезвычайно резких выражениях. "В наши дни деятели Всесоюзного Совета Евангельских Христиан Баптистов являются исполнителями воли Сталина", — говорилось в нем. Авторы обвиняли устав 1960 г. в том, что это "антиевангельский" документ и призывали созвать специальный съезд для обсуждения и принятия нового устава. Кроме того, помимо критики устава они требовали, чтобы руководство Совета отказалось от своей греховной практики сотрудничества со сталинистами.

Первый раз критика была направлена не только против московских лидеров движения, но и против руководителей общин, принимающих антиевангельские документы как руководство к действию. Поэтому призывы ко всем церквям были, по сути дела, призывом к всеобщему обновлению и новому освящению церковной жизни. Инициативная группа рассылала все новые и новые письма, полные призывов к "преображению", "освящению", "церковной реформе", "смене руководства" и, самое главное, к созыву "всенародного съезда представителей всех церквей". Все это, хотя и относилось, казалось бы к чисто религиозным проблемам, в то же время подчеркивало необходимость на этот раз действительного полного отделения Церкви от государства. А для начала Церковь призывали саму отстраниться от государства и вернуться к своим собственным историческим корням.



От Оргкомитета до ВСЕХБ
Инициативная группа, впервые посетившая штаб-квартиры ВСЕХБ 13 августа 1961 г., потребовала от руководства Совета официального ответа, но так его и не получила. Направив 23 августа еще одно официальное заявление, также оставшееся без ответа, они решили публично обратиться с призывом ко властям. То, что они не слишком долго ждали официального ответа, свидетельствует о том, что они не слишком на него надеялись и искали только повода, чтобы взять инициативу в свои руки Реформаторы сразу же оговорились, что не собираются участвовать в борьбе за власть и, если только будет созван новый съезд, они представят на его рассмотрение все свои претензии и подчинятся его решению. Однако сами последовательные действия реформаторов свидетельствовали о том, что они предпринимают все необходимое для официального создания нового общества, которое должно заменить собой ВСЕХБ. В феврале на расширенной конференции было принято решение учредить Оргкомитет, на который возлагалась ответственность за проведение подготовительной работы по созыву Всесоюзного съезда всех церквей евангельских христиан-баптистов.

Этот Оргкомитет на своем заседании 25 февраля 1962 г. принял два важнейших решения. На нем был представлен пересмотренный проект устава 1960 г. и открыто осуждена антицерковная деятельность ВСЕХБ. Оргкомитет обвинял ВСЕХБ в принятии антиевангельских документов, в том, что в Союзе представлена только треть реально существующих общин только потому, что они были официально зарегистрированы, а также в "преднамеренных действиях, направленных на срыв всесоюзного съезда". Оргкомитет предупреждая всех членов ВСЕХБ, региональных и местных пресвитеров, придерживающихся собственной позиции, что их за это вполне могут отлучить от церкви. Оргкомитет провозгласил 6 мая 1962 г. днем общей молитвы, дав ВСЕХБ время на размышление.

Но вместо того, чтобы пересмотреть свое решение, ВСЕХБ 2 июня 1962г. обратился ко всем церквям с открытым письмом, в котором говорилось, что действия "инициативников" инспирированы "врагом Божиим". Расширенное заседание Оргкомитета, открывшееся в Москве три дня спустя, приняло решение отлучить от церкви руководство ВСЕХБ. В официальном документе, принятом на этом заседании, известном под названием Протокол № 7, ВСЕХБ и его официальные представители лишались права совершать богослужение, а также представлять Церкви ЕХБ внутри страны и за границей. В Протоколе № 7 перечислялось двадцать семь фамилий и оговаривалось, что этот список в дальнейшем будет дополнен. Что же касается местных пресвитеров, то право отлучить их от церкви оставалось за местными общинами.

Оргкомитет объяснял, что право на принятие столь необычного решения ему дают письменные декларации, собранные у церквей по всей стране, "дающих нелицеприятную оценку деятельности представителей ВСЕХБ, давно лишивших себя права считаться членами Церкви Христовой". Письма, полученные Оргкомитетом от разных церквей, подтверждали, что они признают его своим единственным руководящим органом. Таким образом, Протокол N7 с полным основанием объявлял, что вплоть до созыва съезда Оргкомитет берет на себя руководство всеми церквями ЕХБ и отныне единственным руководством в жизни церквей должно быть Слово Божие. Были также подтверждены ранее принятые резолюции, согласно которым все заседания ВСЕХБ и принятые на них документы, касающиеся съезда, будут считаться не имеющими силу, если к этому не будет привлекаться Оргкомитет. И, наконец, было признано недействительным отлучение от церкви тех верующих, которые участвовали в движении, целью которого было вернуть церковной жизни утраченную духовность. Этот документ подписали Г. К. Крючков, А. А. Шалашов и И. Г. Батурин.

ВСЕХБ, естественно, не признал это отлучение от церкви законным. В результате многие церкви, которые сначала были на стороне реформаторов, перестали их поддерживать, заняв позицию нейтральных наблюдателей или оставшись членами ВСЕХБ. Принятая у баптистов процедура отлучения от церкви подразумевает, что это прерогатива местной общины. Левинданто неоднократно подчеркивал в своих статьях, что отлучить пресвитера от церкви можно только в присутствии старшего пресвитера или пресвитеров соседних общин, чтобы не допустить, чтобы отлучение от церкви становилось инструментом давления. Однако, судя по многочисленным свидетельствам с мест, сами деятели ВСЕХБ, начиная с 1959г., неоднократно нарушали этот порядок, посылая своих уполномоченных с целью организовать отлучение от церкви тех пресвитеров и проповедников, которые отказывались принять новый устав. Но ведь и Оргкомитет также использовал этот прием для нажима, попирая право общин самостоятельно отлучать от церкви своих отпавших от веры членов. Большинство деятелей ВС: ЕХБ проживало в Москве, а московская община отказывалась их отлучать. Такая же ситуация сложилась и в Киеве. Более последовательно действовали те церкви, которые, отказавшись признавать московское руководство, вышли из союза, но и в новый союз вступать не торопились.

В действиях реформаторов было очевидное противоречие, следствие их неопытности и результат внутренних разногласий в их среде по поводу методов борьбы. Не желая того, они втянулись в силовую политику. В августе 1963 г. они обратились с письмом к Хрущеву, которое начиналось с напоминания о том, что они уже седьмой раз обращаются к правительству с просьбой разрешить проведение съезда, но пока так и не получили ответа, поэтому находятся в довольно сложном положении. Письмо было длинным, но искренним, особенно когда церковь признавалась обязанной "полностью юридически подчиняться государственным органам". В письме правительству предлагаюсь использовать местные церковные советы, как связующее звено, и назначать старших пресвитеров "из числа тех, кто выбывает у них доверие и признает авторитет ВСЕХБ". Коснувшись вскользь некоторых деталей, авторы письма завершали его утверждением, что "несмотря на все разногласия, между ВСЕХБ и представителями государства установился такой контакт, что любое столкновение с ВСЕХБ расценивалось как выступление против властей".

Сознавая, что и государственные структуры, и деятели ВСЕХБ неизбежно обрушатся на них, они пытались обратить внимание Хрущева на то, что эти действия незаконны. А в своем более раннем послании, адресованном церквям, они ставили ВСЕХБ в вину то, что новый устав основан на советском законодательстве о культах. Анализируя многие статьи устава 1960 г., исходя из официального юридического комментария 1961 г., они утверждали, что религиозные центры не имеют права самостоятельно подбирать служителей, эта прерогатива принадлежала исключительно местным общинам; что местные исполнительные органы не имели права принимать решения, они могут только выполнять их, а принимать их — дело членов общины; и что если закон разрешает становиться членом церкви после восемнадцати лет, то устав запрещает совершать крещение до пятнадцати лет. В этой критике по-разному интерпретировалось законодательство, но суть была вовсе не в этом, а в том, что закон изменился. Но поскольку это держалось в тайне, реформаторы тщетно протестовали против творящегося страшного беззакония. Фактически группы и местные общины лишились права созывать съезд. Это мог сделать только ВСЕХБ.

В своих официальных выступлениях лидеры ВСЕХБ вообще обходили молчанием факты отлучения от церкви, хотя именно они, скорее всего, были причиной перестановок старших пресвитеров. Статьи на тему духовного обновления церковной Жизни, правда без особых ссылок на "инициативников" стали появляться в "Братском Вестнике" сразу после первого визита "инициативников" в Москву в 1961 г. Вначале появилась статья С. П. Фадюхина, описывающая духовное обновление как некий продолжительный процесс, который автор определял, как "познание воли Божией и воплощение ее в жизнь". Причем это затрагивало не только личные "взаимоотношения" человека с Богом, но и взаимоотношения между людьми. Фадюхин утверждал, что наши отношения с окружающими должны управляться двумя законами: "законом государственным и законом Божиим". Автор цитировал послания апостола Павла к римлянам (13:1-4) и к Титу (3:1,2), подчеркивая необходимость соблюдать законы государства. Что же касается закона Божия, то здесь автор обращался к Псалму 17:8 и соборному посланию апостола Иакова (1:25). В заключении Фадюхин делал вывод, что для апостола Павла свидетельством высшей духовности "стремление человека изо всех сил сохранить в душе мир". Он все время подчеркивает этот акцент на мире и спокойствии, даже цитирует книгу пророка Исаии (30:15): "Оставаясь на месте и в покое, вы спаслись бы; в тишине и уповании крепость ваша". Таким образом, духовное обновление сводилось к умиротворению и беспрекословному подчинению властям. Таков был ответ официальных лидеров ВСЕХБ реформаторам.

На страницах "Братского Вестника" никогда не встречалось ссылок на Петра и Иоанна, которые в 5 главе Деяний Апостольских прямо говорят: "должно повиноваться больше Богу, нежели людям". По иронии судьбы именно в это время Мицкевич писал комментарии именно на книгу Деяний. Но он предпочел сконцентрировать внимание на истории Анании и Сапфиры, чтобы подчеркнуть, что церковь может развиваться, только очистив себя изнутри. В противном случае, по словам апостола Павла: "ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников" (Рим.2:24). Мицкевич обходит молчанием столкновение Петра и Иоанна с властями и сразу переходит к постановлению диаконов, описываемому в шестой главе Деяний Апостольских.



Торг между властями, реформаторами и ВСЕХБ
"Если бы государство не вмешивалось, если бы оно снова не объявило верующим войну, если бы не насаждало повсюду в Церкви своих людей, Церковь своими силами быстро, безболезненно и без особых затруднений восстановила бы внутренний порядок, устранив людей, не справляющихся со своими обязанностями. Это разорвало бы преступную связь руководства Церкви с государством, все незаконные взаимоотношения между ними прекратились бы, причем, совершено безболезненно".

Таково было пожелание, высказанное в направленной Хрущеву декларации. Государство объявило, что целью его политики является уничтожение Церкви, но церковное руководство не могло признать этого публично. Оно находилось под сильнейшим давлением со стороны властей, вынуждавших его содействовать самоуничтожению. У лидеров Церкви оставалась лишь одна надежда, что если они будут участвовать в проводимой властями кампании, хоть какая-то часть Церкви уцелеет. Инициативная группа своей бескомпромиссной позицией вынуждала государство продемонстрировать свою силу. Несогласных нужно было запрятать в тюрьму, а для этого им нужно было предъявить какое-то обвинение, чтобы провести суд. Помощникам "инициативников" удалось раздобыть стенограммы заседаний суда и фотокопии официальных обвинений. Во многих случаях первоначальное обвинение сводилось к тому, что лидеры местных общин отказывались принимать устав ВСЕХБ.

Самые тяжелые времена наступили после проведенного в 1963 г. съезда. За время Рождественских праздников алтайский областной суд рассмотрел дела четырех обвиняемых и признал их виновными в реакционной деятельности, наносящей вред обществу, "поскольку анализируя различные библейские тексты, они допускали заведомо ложные их интерпретации, стремясь подвести базу под свою критику и нежелание принять новый устав ВСЕХБ". Пресвитер местной церкви получил пять лег, братья Николай и Василий Хмара по три года, а Любовь Хмара была осуждена условно. Имя Николая Хмары скоро стало широко известно, т.к. спустя две недели он скончался в тюрьме, не вынеся пыток.

Это был наиболее вопиющий пример того, во что выливалось рвение местных властей, когда они брались за антирелигиозную пропаганду, разжигаемые инструкциями из Москвы. На этот раз удар был нацелен на незарегистрированную баптистскую общину в Барнауле, в которой было много смелой молодежи, благодаря которым община отличалась такой глубокой верой и сплоченностью, что даже власти были вынуждены с ней мириться. Барнаульская община одной из первых в 1961 г. приняла участие в подготовке "самиздатовских" документов, после того как официально зарегистрированную церковь в Барнауле закрыли за отказ прихожан признать навязываемого им властями пресвитера, известно! о своим аморальным поведением. Теперь у них в руках оказались фотокопии подлинных документов, которые, благодаря им, стали известны всему миру, и направили делегацию в составе двадцати одного человека в Москву требовать официального расследования. Для начала в феврале ВСЕХБ направил в Барнаул И.И.Моторина, чтобы он уговорил верующих присоединиться к новой только что официально зарегистрированной общине. В конце мая была, наконец, прислана специальная комиссия для расследования дела на месте. Одновременно с ней в Барнаул прибыл Александр Карев. Местные верующие надолго запомнили, как он в присутствии представителей властей обрушил на них целый водопад вопросов, стараясь выяснить, почему они не желают подчиняться действующему в стране законодательству. Все это отнюдь не улучшало взаимоотношений между Барнаулом и Москвой. С другой стороны, комиссия подтвердила факт применения пыток и предъявила администрации тюрьмы обвинение в убийстве, но, несмотря на то, что сам начальник тюрьмы попал под подозрение, персонально никто из сотрудников тюрьмы не пострадал. Власти вообще отказались официально признать, что преступление было совершено.

И все же более распространенные методы вмешательства государства во внутрицерковные дела были не такими грубыми. В своем письме Хрущеву реформаторы жаловались на КГБ и другие правительственные органы, постоянно проводившие опросы, во время которых верующих заставляли отвечать:

Когда состоится следующая служба?
Кто выступит с проповедью?
Проповедуют ли люди, не являющиеся членами общины?
Кто и куда уезжал?
Кто призывал к духовному возрождению?
Кто молился за находящихся в заключении братьев?

Реформаторы рассматривали эти вопросы как незаконное вмешательство во внутрицерковные дела. Особенно возмутил их тот факт, что Карев советовал барнаульским верующим не молиться за своих братьев по вере, находящихся в заключении. По мере углубления раскола, людей, поддерживающих реформаторов, становилось все больше. Своего пика это движение достигло в 1966 г.

С самого начала на местах возникали столкновения, подобные тому, что произошло в Барнауле, но первый раз попытка открытого диалога между лидерами обеих сторон была предпринята только в 1965 г. Однако все попытки договориться разбивались о странное совпадение: что бы ни говорил реформатор своему брату из официально зарегистрированной община следующий же день это становилось известно представителям госбезопасности, которые приглашали инакомыслящего на допрос и повторяли ему его же собственные слова, сказанные накануне. Некоторые члены официально зарегистрированных общин и их лидеры помогали властям избавляться от диссидентов, засаживая их в тюрьму, другие ломались под сильнейшим нажимом и давали властям ту информацию, которой они от них добивались. В обоих случаях результат был один и тот же: гонения продолжались, число заключенных продолжало расти. В лучшем случае руководство ВСЕХБ очередной раз расписывалось в своем бессилии, иногда по трусости, иногда из раболепия, а иной раз просто из личной мести.

Единственной силой, способной противостоять государству, оказалось мужество верующих женщин. Через шесть недель после смерти Николая Хмары состоялось первое тайное заседание совета родственников заключенных и начали составляться первые подробные списки репрессированных. История этой удивительной организации тесно связана с именами Лидии Винс и Галины Рытиковой, а основателями ее были: Лидия К. Говорун из Смоленска, Нина П. Ястребова из Харькова и Руднева из Семипалатинска (Казахстан). Муж Рудневой Виктор был осужден на двадцать пять лет, и она осталась одна с восемью детьми на руках. Муж Н.Ястребовой получил пять лет заключения и пять лет ссылки. У них было четверо детей. Лидия К. Говорун сама в 1966 г. была приговорена к трем годам заключения. Всем участницам этого движения было за тридцать.



Влияние диссидентов
После появления в 1965г. СЦЕХБ, реформаторы переключили свою критику с ВСЕХБ на государство. Привлекая к своему движению все новые и новые силы, они сконцентрировали внимание на незарегистрированных общинах. На протяжении всего следующего десятилетия оба Совета боролись за поддержку именно этих общин, которые не затронул происшедший раскол.

Теоретически проводимая государством кампания закрытия Церквей должна была сильнее всего ударить по ВСЕХБ, поскольку все зарегистрированные церкви были его членами, однако на практике дело обстояло совсем не так. В то время как в одних местах молитвенные дома опечатывали или сравнивали с землей бульдозерами, в других, частные дома, в которых верующие собирались. Но редко когда закрытие церкви означат конец религиозной деятельности. Сначала осторожные верующие старались не собираться больше, чем по трое, но проходи несколько месяцев, и они снова небольшими группками начина ли собираться по домам. Вскоре стало ясно, что особенно жестокие гонения обрушились на Российскую Федерацию и Казахстан, в то время как в Киргизии и полумусульманских республиках власти смотрели на верующих сквозь пальцы. Это привело к тому, что в эти республики стали переселяться верующие из других мест. Правда, не все перебирались в Киргизию, некоторые уезжали в Прибалтику, где репрессии также были слабее.

С самого начала к реформаторам повсюду относились с большой симпатией. Статистические данные дают довольно противоречивую картину, поскольку одна из сторон явно стремилась приуменьшить свою вину, а другая — преувеличить свою популярность. "Инициативники" утверждали, что ВСЕХБ представлял только одну треть верующих, тогда как две трети общин оставались незарегистрированными и, следовательно, по их логике, поддерживали реформаторов. Согласно утверждения советских социологов, в действительности их поддерживало до половины незарегистрированных общин. Однако надо заметить, что, как правило, незарегистрированные общины были менее многолюдными, чем зарегистрированные. В 1958 г. до начала хрущевских гонений, по данным баптистского руководства, верующих насчитывалось 530000. В 1966 г. Карев называл цифру 250000. Официальная статистика, однако, ближе к первой цифре — с учетом незарегистрированных общин она насчитывает 500000 верующих. По наиболее достоверным советским источникам, к концу 1965 г. 13% верующих из незарегистрированных общин поддерживало реформаторов. В крупных городах их число доходило до 19,4%. Это означает, что сторонниками "инициативников" было от 30000 до 80000 членов общин, входящих в ВСЕХБ и половина из примерно 250000 членов незарегистрированных баптистских общин. Таким образом, на своем пике в 1966 г. движение реформаторов насчитывал около 155000 сторонников.

Однако, какой бы ни была статистика, нельзя не признать, что в этой противостоянии ВСЕХБ оказался не в лучшем положении, особенно в первые годы, когда, по утверждению одного государственного деятеля, у реформаторов был шанс перетянуть на свою сторону более половины верующих. Начавшаяся после 1966 г. истерическая травля "инициативников" в советской прессе явно свидетельствовала о том, что власти были обеспокоены. К 1963 г. некоторые незарегистрированные общины примкнули к ВСЕХБ, но были и такие, которые из него выходили, хотя их голос так и не оказался решающим.

По мере того как все большее число христиан оказывалось за решеткой, власти начали обнаруживать, что они и в тюрьме умудряются обращать людей к вере. Когда духовных лидеров христианских общин отправляли в ссылку, это зачастую оказывалось равносильно открытию новой миссии. Во многих местах не успевали власти выслать всех руководителей какой-нибудь церкви, как через несколько недель на их места присылали других. Очевидцы того, как подбирались кандидатуры на место арестованных лидеров общин, свидетельствовали, что зачастую у самых неподходящих людей вдруг обнаруживался проповеднический дар, о котором до тех пор никто и не подозревал. Однако параллельно появлялось все больше и больше проповедников-самоучек.

Свидетельства таких верующих как члены барнаульской общины, произвели на широкую публику сильное впечатление. Люди начали интересоваться, почему нравственно безупречные лидеры верующих превращались в монстров, подонков, вымогателей, паразитов и кровопивцев. Начав разбираться в этом, многие обращались к вере.

Однако наиболее сильным было эмоциональное воздействие диссидентского движения. Разве могли оставить равнодушными страдания людей, принимаемые ими за стремление любой ценой остаться верными своему Богу? Разве не было очевидным бессилие властей, тщетно пытающихся истребить религию, упорно не желающую исчезать, и то, что, к стыду своему, в этой борьбе с религией власти только роняют себя, вместо того, чтобы противопоставлять христианскому учению высоты коммунистической морали? А как не воздать должное чувствам Руководителей ВСЕХБ и их молчаливо страдающих сторонников. Ведь многие из них надеялись, что их неофициальные переговоры с властями принесут пользу верующим, даже если в глазах реформаторов сами они будут выглядеть не лучшим образом. Были и такие, которые страдали от собственной раздвоенности, узнавая, что реформаторы абсолютно правы, но не находя в себе мужества встать на их сторону.

Что же, собственно хотели реформаторы? В их призывах всегда чувствовалось и негативное, и позитивное начало.

В своем отрицании «инициативники» чрезвычайно привлекательны, поскольку именно они облекли наконец в словесную форму подозрения многих членов ВСЕХБ относительно руководства организации. Наконец-то нашелся кто-то, кто осмелился выступить против государственных гонений и вмешательства государства в дела церкви. Нашлись люди, которые отважились взглянуть в глаза опасности, "вызвав огонь на себя".

Позитивный заряд их призывов заключался в том, что побуждали многих обновить их духовную жизнь, освятить. Их обаяние, привлекавшее к ним людей, заключалось в их активном миссионерском духе. Причем, первое место они отводи ли работе с детьми и молодежью. Поэтому даже вполне законопослушные члены ВСЕХБ не могли устоять, когда на официальные богослужения их детей не пускали, а в общинах "инициативников" в это время осуществлялись различные молодежные программы. В конце концов, оправдывались родители, их первый долг — воспитать детей христианами.



По поводу переговоров о воссоединении
За период с 1963 по 1969 гг. ВСЕХБ провел три всесоюзных съезда, на которых утверждалось, что причины раскола устранены. Но воссоединения с СЦЕХБ не состоялось. Почему?

Делегаты съезда 1963 г. избирались по географическому признаку, тогда как на последующих съездах каждый делегат представлял около 500 членов церкви. Камнем преткновения было то, что Оргкомитет не был официально представлен на съезде 1963 г., даже просто зачитать перед собравшимися его заявление составляло проблему. От приглашений съездов 1966 и 1969гг. СЦЕХБ решил отказаться, поскольку его представителям предлагалось присутствовать только на правах гостей без права голоса. Поэтому реформаторы обвинили первый съезд в том, что он был просто фальсификацией, поскольку н. нем не была представлена вся полнота церкви. Отчасти они подразумевали также и то, что делегаты были далеко не апостола ми, чтобы в полной мере представлять церковь Христову. Но самое серьезное обвинение заключалось в том, что делегаты представляли только официально зарегистрированные общины - иными словами, по их оценкам, только треть членов церкви.

Но к 1966 г., когда ВСЕХБ принял устав, в котором были учтены все требования реформаторов, события повернулись таким образом, что реформаторы уже не могли признать все эти изменения. Хотя в печати официальных заявлений не делалось, лидеры ВСЕХБ надавили на местные общины, заставив их провести конференции и осудить заявление Оргкомитета. В своих заграничных поездках они всегда подчеркивали, что верующие попадают в тюрьму только потому, что нарушают законодательство. Второй серьезной проблемой было то, что если и возникали благоприятные ситуации для того, чтобы попытаться договориться (как, например, на съездах 1963 и 1966гг.), они почему-то обязательно упускались: во время первого съезда лидер реформаторов Прокофьев был в тюрьме, а в 1966 г. шел судебный процесс над Крючковым и Винсом. Правда, руководство ВСЕХБ могло сделать смелый жест и отложить съезд до тех пор пока эти люди не смогут на нем присутствовать. Вместо этого они избрали объединительную комиссию, в которую вошли уважаемые люди, известные своим стремлением восстановить единство союза.

Объединительная комиссия провела четыре консультации, обратилась к церквям с двумя открытыми письмами, в которых советовала стараться восстановить единство не местном уровне, а кроме того, члены комиссии лично посетили 200 местных церквей. В. И. Лебедев обвинял их в том, что в некоторых официально зарегистрированных общинах они обличают местные церкви, поддерживающие СЦЕХБ, как отпавшие от Христа, и заявляют, что им нет прощения. Еще одну проблему представляли собой местные пресвитеры, которые в гордыне своей никак не хотели признавать свои ошибки. Не меньшие трудности создавали и руководители СЦЕХБ, которые советовали членам поддерживавших их церквей не вступать в переговоры с членами комиссии. Один из московских наблюдателей заметил еще одно слабое место объединительной комиссии: она ошибочно считала себя "некоей нейтральной организацией, независимой от ВСЕХБ" и в результате втянулась в деятельность, заранее обреченную на провал. Осуществить это стремление — сохранить свой нейтралитет — было особенно трудно, поскольку в комиссию выбирались доверенные лица обеих сторон, но при этом они не наделялись никакой властью. Кроме того, наблюдателю так и не удалось объяснить, почему комиссия, в которую было избрано двенадцать членов, со временем разрослась до пятнадцати человек, причем трое из них представляли Москву.

С каждым годом воссоединиться становилось все трудней и трудней по двум причинам. С каждым новым арестом, с каждой новой скандальной статьей в газете, особенно если в них ГОВОРИЛОСЬ о готовности ВСЕХБ к сотрудничеству с государством, сдвигались все новые и новые барьеры на пути к единству. Когда сторонник СЦЕХБ М. И. Лазарев спросил Карева на съезде 1966 г., будут ли они молиться за оказавшихся в тюрьме братьев по вере и помогать им, Карев ответил, что поскольку он и сам был в заключении, он сам никогда не забывает узников и всегда за них молится. Для многих эти слова перекидывали спасительный мостик, но было и другое более серьезное препятствие.

Речь идет о том, что оба совета все больше и больше сознавали сколь глубоки их расхождения по самым фундаментальным вопросам, несмотря на то, что на словах обе стороны утверждали, что между ними нет догматических расхождений. Все это выявилось только на последнем этапе, когда в 1969 г. была еде. дана последняя попытка договориться.

Правда первая встреча представителей обеих сторон состоялась еще в 1966 г. в Москве. Пять представителей СЦЕХБ (Геннадий Крючков, С. Г. Дубовой, М. П. Кондрашов Н. Г. Батурин и Н. П. Храпов) встретились с девятью московскими лидерами. Переговоры продолжались четыре часа и, судя по стенографическому отчету реформаторов, обмен мнениями проходил на удивление откровенно. Собственно говоря, встреча чуть было не кончилась, не успев начаться, поскольку реформаторы отказались приветствовать своих оппонентов братским поцелуем. Когда Карев поинтересовался, в чем причина такой отчужденности, Геннадий Крючков сказал, что они еще не отменяли своего решения об отлучении от церкви руководства ВСЕХБ, поэтому братья по вере их не считают.

Реформаторы заранее спланировали предстоящую дискуссию, поэтому им оставалось просто идти по основным пунктам повестки дня, не вступая в диалог с оппонентами. Единственной их целью было выяснить, готов ли ВСЕХБ устранить причины раскола. Иными словами, откажутся ли его лидеры от того, что они написали в 1960 г. и от своего сотрудничества с государством? Карев и его единомышленники говорили, что устав 1960 г. так и не был принят, и в то же время настаивали на том, что это была совершенно необходимая акция. Карев заявил, что это власти специально добились раскола среди евангельских христиан, чтобы посеять вражду между зарегистрированными и незарегистрированными группами, поэтому устав зарегистрированных общин исходил не только из официального законодательства, но и из тайных инструкций.

Далее Карев напомнил, что в Библии говорится об открытых и закрытых дверях. На протяжении истории атеистического государства бывали и такие моменты, когда для христианской деятельности двери вдруг широко распахивались. Потом, в 1929 г., они наглухо захлопнулись. "Всем нам был открыт лишь один путь — в тюрьму. Когда Сталин умер, дверь опять начала приотворяться, но это продолжалось не долго. В 1959 г. двадцать первый съезд КПСС решил положить конец всем видам организованной религиозности. Приоткрытой осталась лишь маленькая щелка... в этой-то ситуации нам и пришлось в 1960 г. "материализовать" эти закрытые двери в устав и сопровождавшую его инструкцию". На это Крючков возразил, что Христос никогда и не для кого не закрывает двери, нельзя позволять обстоятельствам одерживать над собою верх. Карев, со своей стороны, сказал, что, возможно, именно постоянно закрывавшиеся перед ним двери стали побудительной причиной миссионерского путешествия апостола Павла по Европе.

Дальше дискуссия коснулась различий подходов к взаимоотношениям с государством. Реформаторы постоянно заявляли, что лидеры, настаивавшие на сотрудничестве с государством, практически, заодно с ними, хотя и твердят о полном отделении от пего. Однажды Карев направил своим оппонентам копию декларации 1918 г. об отделении церкви от государства, подчеркнув: "Но не государства от церкви! Вот о чем должны помнить все верующие!" Для Карева это было проявлением политического реализма, но он понимал также, что это означает, что церковь должна подчиниться государству. Так он трактовал 13 главу послания апостола Павла к Римлянам.

У нас нет возможности более подробно остановиться на обмене мнениями. Одно было ясно: стороны с самого начала не нашли общего языка. Член СЦЕХБ Николай Батурин продолжил встречу, зачитав любимую реформаторами цитату из 6 главы 2-го послания апостола Павла к Коринфянам: "Выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас". По мнению реформаторов, эта встреча лишний раз подтвердила тот факт, что "деятели ВСЕХБ далеко отошли от Бога, причем все они оправдывают свои грехи и продолжают погрязать в них".

Лидеры ВСЕХБ считали, что эти переговоры и продолжившая их дальнейшая дискуссия на съезде 1966 г. были серьезным шагом вперед на пути к воссоединению. На деле все эти "встречи на высшем уровне" мало что давали вплоть до 1969 г., когда была проведена целая серия в четыре раунда переговоров. В ходе двух первых встреч достаточно трезво Настроенные представители обеих сторон старались найти точки соприкосновения и обе стороны готовили свой проект Декларации, которую, по их мнению, должна была подписать противоположная сторона.



Завершающий тур переговоров
На первых двух встречах, проходивших 19 апреля и 17 мая главных лидеров не было. Геннадий Крючков и Георгий Винс все еще были в тюрьме, поэтому основным представителем реформаторов был М.Т.Шаптала, возглавлявший СЦЕХБ в отсутствие. Представитель ВСЕХБ высказал мнение, что переговоры о воссоединении явились логическим следствием принятия пересмотренного варианта устава на двух последних съездах и взаимного признания ошибок. Однако для реформаторов это была всего лишь возможность провести очередную бурю дискуссию, задав свои основные четыре вопроса.

Прежде всего, они хотели знать, как расценивал ВСЕХБ историю с документами 1960 г.: как необходимость, как ошибку или как грех? После выступлений нескольких представителей московского руководства реформаторы пришли к заключению, что мало кто из ВСЕХБ, положив руку на сердце, готов признать то, что это была "греховная ошибка", подавляющее большинство членов этой организации просто констатировало, что принятие этих документов спровоцировало раскол. Но и это уже был большой прогресс.

Во-вторых, реформаторы хотели убедиться в том, что деятельность Оргкомитета не расценивается больше как "дьявольское наваждение". Московское руководство заверило, что смотрит на сторонников СЦЕХБ как на любимых братьев, с которыми оно хочет наладить общение. Но, судя по их отчету, реформаторы ждали большего, поскольку они сетовали на то, что руководство ВСЕХБ так и не признало акцию "инициативников" исполнением воли Божией на благо всем верующим.

В-третьих, реформаторы стремились выяснить отношение ВСЕХБ к заключенным. ВСЕХБ был готов признать, что большинство заключенных страдают за свои религиозные убеждения, хотя есть среди них и просто жертвы собственной безответственности. Все они, конечно, ревностно "работали Господу", но часто это была "ревность не по разуму". Реформаторы же отвергали саму возможность предположения, что кого бы то ни было из них арестовали за то, что он вступил в конфликт с властями, и утверждали, что всех их посадили за то, что они верующие.

И, наконец, последний интересовавший их вопрос выявлял глубоко укоренившееся взаимное недоверие. Реформаторы хотели удостовериться в том, что во время своих заграничных поездок ВСЕХБ не будут представлять "инициативников" в ложном свете. ВСЕХБ отказался предоставить документальный отчет о том, что его представители говорили на последних конференциях ВБА.

На первой встрече представитель СЦЕХБ зачитал письмо, которое должны были подписать лидеры ВСЕХБ. Суть этого документа сводилась к тому, что руководство ВСЕХБ признает себя виновным, просит прощения за принятия антиевангельских документов, а также за то, что поддерживало общение только с теми церквями, которые были официально зарегистрированы. Фактически представитель СЦЕХБ утверждал, что только после принесения руководством ВСЕХБ полного публичного Покаяния, реформаторы смогут обсудить с ними вопрос о проведении совместного съезда и воссоединении. Представитель ВСЕХБ обещал, что покаянное письмо будет написано, после чего было решено позднее провести повторную встречу.

На следующем раунде переговоров, состоявшемся 17 мая 1969 г., инициативу перехватили представители ВСЕХБ, сообщив о решениях, принятых за десять дней до этого па пленуме ВСЕХБ. Там было подтверждено, что в своей повседневной жизни все члены церквей ЕХБ должны руководствоваться только Словом Божиим и уставом: принятым на съезде 1966 года, а решение об объединении, принятом на съездах 1963 и 1966 гг. должно стать базой для воссоединения. Третьим пунктом, на котором они настаивали, было построение общины па принципах, соответствующих законодательству о богослужении. Наконец они вручили реформаторам заявление, в котором говорилось об их покаянии, и попросили подписать его. Однако реформаторы отказались, предлагая вместо покаянного заявления ВСЕХБ подписать декларацию с взаимным признанием ошибок и извинением друг перед другом. Правда, если бы они внимательно перечитали свой собственный отчет о предыдущей встрече, они увидели бы, что представители ВСЕХБ с самого начала говорили о взаимном покаянии.

Но гораздо более значительным было то, что обе стороны постарались завоевать поддержку общественного мнения, опубликовав свои версии отчета о переговорах. "Инициативники", описав в своем журнале первую встречу соперников, призвали всех ее участников постараться предотвратить продолжение Осуждения темы единства на местном уровне, иными словами, предоставить решение этого вопроса одному СЦЕХБ. Вскоре после второй встречи ВСЕХБ опубликовал необходимые, с его точки зрения, условия воссоединения. ВСЕХБ признавал, что обе стороны понаписали в адрес друг друга кучу пренеприятнейших вещей, даже отлучили друг друга от церкви, и поэтому первым шагом к воссоединению должен быть отказ обеих сторон от взаимных обвинений и для начала простить друг друга. Необходимо продолжить переговоры о воссоединении, причем отчеты о них должны обнародоваться, чтобы все члены общины могли их оценить.

Когда был освобожден Георгий Винс, Александр Карев предложил ему возобновить переговоры, но Винс настаивал на формальном приглашении СЦЕХБ. Для него это было равноценно официальному признанию СЦЕХБ полноправным участником переговоров. Президент Илья Г. Иванов направил им такое письмо, после чего состоялись еще две встречи, 29 октября и 4 декабря 1969 г. На всех четырех раундах переговоров присутствовало только четыре человека, имевшие возможность в полной мере осознать глубины проблемы и оценить позиции договаривающихся сторон, равно как и представляющих их личностей. На последних двух встречах произошли серьезные столкновения между старым руководством (Иванов, Карев и Моторин) и реформаторами Крючковым и Винсом. Причем обе стороны снова обменялись вариантами покаянной декларации, которую они так и не подписали.

По-видимому, ВСЕХБ надеялся на то, что его уступки и разрекламированное покаянное заявление приведут, наконец, к воссоединения, тогда как лидеры СЦЕХБ рассматривали переговоры прежде всего как возможность принять капитуляцию противника. Кроме того, им сопутствовали всевозможные проблемы. Судя по отчетам, обе стороны постоянно подчеркивали разницу своих позиций, что чрезвычайно осложняло переговоры. Кроме того, обе стороны испытывали на себе давление и другого рода. Сразу же после первых двух встреч был осужден С. Т. Голев. В ходе дискуссии реформаторы все время помнили, что некоторые из их лидеров в тюрьме и их нельзя оставлять в беде. С другой стороны, и делегаты от ВСЕХБ, и государство хоть и стремились вернуть в стадо "заблудших овец" СЦЕХБ, но не ценой полной капитуляции. Само проведение этих переговоров в Москве, на территории ВСЕХБ, создавало массу проблем, ибо у стен могли быть уши. Никто друг другу не верил: иуд среди обеих договаривающихся сторон хватало.



Каким должен был стать союз?
Переговоры и обмен документами выявили еще одну фундаментальную проблему: стороны имели в виду две совершенно разные концепции церковного единства. Год спустя СЦЕХБ, обобщив материалы переговоров, заявил, что нельзя "объединяться с ВСЕХБ, сохранив верность Господу". Уже в своем письме от 22 сентября 1962 г. они говорили, что выступают за объединение во Христе, но за объединение с "верными, а не с грешниками". Это подразумевало, что члены церкви должны взять на себя роль судей и оценивать своих братьев. Кроме того, Крючков заявлял, что если каждый отдельный христианин, как гражданин и должен подчиняться государству, то нигде в Библии не говорится, что церковь в целом тоже должна подчиниться государству.

ВСЕХБ постоянно подчеркивал, что восстановление единства для него первоочередная задача, но подразумевал под этим чисто организационное объединение. Однако вскоре стало ясно, что восстановление союза потребует единой позиции, официального отречения от собственной точки зрения. Но сторонники ВСЕХБ считали, что единства требовали сами евангельские заповеди, поэтому истинные евангельские христиане, по их мнению, непременно должны были выработать единую позицию. Кроме того, объединившись, оба союза стали бы вдвое сильнее, особенно в спорных ситуациях. Еще одна причина, почему ВСЕХБ возлагал столь большие надежды на воссоединение с реформаторами, заключалась в том, что это совпадало с желанием государства. Итак, противоречие заключалось в подходе: должен ли это быть духовный союз или всего лишь организационное объединение.

За этим стояло фундаментальное противоречие двух концепций церкви. Правда, обе стороны соглашались, что церковь должна состоять только из людей, пришедших в нее добровольно, повинуясь своим убеждениям, она должна быть "церковью верных", но на практике понимали это по-разному. Так, например, реформаторы ставили святость выше единства, утверждая, что с радостью подождут, пока на обретут полного единства в Боге на небесах. "Наша основная цель — чистота веры и единство, но вера превыше всего", — говорили они. Члены ВСЕХБ, напротив, были готовы признать за членами церкви право на многочисленные падения. Они считали, что стяжание святости — продолжительный процесс, в ходе которого вся жизнь постепенно освящается. Конечно, подобное концептуальное расхождение, возможно, не настолько глубоко, чтобы утверждать, что раскол уходит корнями в догматическое столкновение, но достаточно серьезно, чтобы требовать от каждого члена церкви, чтобы он определил свою позицию по данному вопросу. Кроме того, повышенное внимание "инициативников" к святости объясняет, почему в их концепцию церкви не вписывались пятидесятники и почему они вообще отвергали экуменизм.

С самого начала представители ВСЕХБ постоянно подчеркивали, что главным препятствием к объединению является гоп дыня. Документы "инициативников", заявляли они, исполнены, высокомерия, они составлены людьми, считающими себя безгрешными и все свое внимание сосредоточивших на грехах руководства ВСЕХБ. Возможно, это был всего лишь тактический маневр, с помощью которого они хотели отвести глаза общественности, скрыть собственные ошибки, но как бы там ни было к 1966 I. стало очевидным, что за бесконечными обвинениями в адрес ВСЕХБ и его сторонников не следует смиренного признания собственной неправоты. Но даже если бы лидерам "инициативников" и удалось доказать, что они во всех своих действиях руководствовались высшими мотивами, полностью исключив какие бы то ни было низменные соображения, новозаветная мораль требовала от них покаяния. Христианин должен всегда искать высшего блага не для себя, а для другого. Следовательно, у Карева и его единомышленников были все основания обвинять реформаторов в гордыне, хотя то, что они сами так отчаянно цеплялись за собственный официальный статус, также свидетельствовало о том, что они склонны переоценивать собственное значение. Руководители ВСЕХБ считали себя незаменимыми и полагали, что будущее союза евангельских христиан зависит от того, останутся ли они на своих постах.

Итак, мы прикоснулись к самой очевидной и в то же время самой болезненной причине краха союза евангельских христиан. И если апостол Павел утверждал, что великая тайна, которую церковь должна наглядно продемонстрировать государству заключается в том, что множество людей действительно могут стать едины во Христе, советские евангельские христиане были вынуждены явить собой обратный пример. Это не могло не причинять им боли. На протяжении всей истории переговоров каждая сторона ждала от оппонентов большей лояльности, чем проявляла к ним сама. Похоже, ни те, ни другие не унаследовали от своих предшественников духовные ценности 20-х годов, когда вера выражалась в не противящейся злу любви. Правда, к тому времени все эти пацифисты-непротивленцы окончательно канули в Лету. Только среди пятидесятников и менонитов можно было встретить людей, придерживавшихся этих убеждений, да и то только по отношению к военной службе. Кстати, именно этим объясняется их согласие присоединиться к союзу, в котором они обречены были всегда оставаться на вторых ролях. Незадолго до своей смерти И. К. Панько снова призвал пятидесятников не выходить из союза, поскольку Новый Завет учит христианина всегда считать других лучше себя.



Развитие второго союза — СЦ ЕХБ
ВСЕХБ согласились участвовать в официальной дискуссии с лидерами Оргкомитета только после того, как в сентябре 1965 г. реформаторы объявили о создании Совета Церквей Евангельских Христиан-Баптистов (СЦ ЕХБ). Как только этот орган был учрежден, он тут же начал обрастать собственной организационной структурой, таким образом, у советских евангельских христиан-баптистов фактически стало два союза.

Первый лидер реформаторов А. Ф. Прокофьев играл в новой организации ведущую роль вплоть до своего ареста в мае 1962 г. Потом этот человек, о котором сравнительно мало известно, неожиданно стал помехой для реформаторов. Во время своего пребывания в ссылке (1967-72) он написал открытое письмо, в котором совершенно переставил акценты в трактовке возрождения духовности, а потом был уличен в прелюбодеянии и отлучен от церкви СЦЕХБ. Другой одаренный, но гораздо более миролюбиво настроенный лидер Борис М. Здоровец также лишился со временем своего влияния. После десяти лет заключения и ссылки (1962-72) он провел на свободе десять месяцев и снова был арестован и приговорен еще к четырем годам заключения.

Геннадий К. Крючков и Георгий П. Винс (с августа 1963 г.) очень быстро были признаны основными лидерами движения. Оба они были сравнительно неплохо образованы: Крючков был специалистом по электричеству, а Винс — инженером-электриком. Оба были молоды и напористы, оба впервые попали в тюрьму. Отец Винса был активным членом евангельского Движения в Сибири и на Дальнем Востоке, впервые арестованным в Москве в 1930 г. на баптистской конференции. Георгию тогда было всего два года. В юности Георгий видел отца только в короткие (всего в несколько лет) интервалы между арестами. Последний раз его забрали в 1937 г; больше о нем ничего не известно.

Георгий начал посещать церковь еще в Сибири в 1944 г. Вскоре он обратился и принял крещение 5 июня 1945 г. Ему было тогда всего семнадцать лет. В 1946 г. он вместе с матерью переехал в Киев, где вскоре стал проповедником официально зарегистрированной церкви на Спасской улице. Все эти годы он учился. В 1954 г. он окончил Киевский политехнический институт, защитив диплом как инженер-электрик. В январе 1952г. он женился на Надежде Ивановне Лазарук. Надежда приняла крещение еще в пятнадцать лет. К октябрю 1961 г. Георгий Винс вместе с другими членами местного отделения ВСЕХБ присоединился к призыву реформаторов созвать съезд. В мае 1962 г. он впервые присутствовал на расширенном заседании Оргкомитета. Через месяц киевская община отлучила его от церкви. Тогда Винс и его единомышленники создали свою незарегистрированную церковь, в которой с октября

1962 г. он стал евангелистом. Один из старших "инициативников" А. А. Шалашов посвятил его на служение. Наконец в августе 1963 г. Георгий Винс оставил научную работу в институте и полностью посвятил себя деятельности в Оргкомитете. В сентябре 1963 г. он был избран его секретарем.

Отец Крючкова Константин Павлович был членом московской общины евангельских христиан, руководителем хора. В 1929 г. он был осужден на три года заключения. Геннадию было тогда три года. В семье было пятеро детей. Жить без отца им было очень трудно. В 1933 г. Константина Павловича выселили из Москвы. Семья начала кочевать с места на место, несмотря на то, что здоровье отца пошатнулось, его отправили в Донбасс работать на шахте, потом в Узловую (Тульская область), опять шахтером. В 1955 г. мать Геннадия скончалась, оставив сиротами двенадцать детей. Константин Павлович вернулся с семьей в Москву, женился во второй раз и стал активным членом церкви. В 1961 г. он вместе с сыном присоединился к "инициативникам" и был пресвитером в московской общине баптистов-реформаторов вплоть до своей смерти в 1976 г.

Побывав в детстве и отрочестве в таких отдаленных местах как Ашхабад (Туркмения), Астрахань, в кочевьях у калмыков, Геннадий Крючков в 1944-50 гг. отслужил в Советской Армии и, вернувшись домой в Узловую (Тульская область), в 1950 г. поступил на шахту электриком. В 1951 г. он обратился к Богу, принял крещение в Тульской евангельской церкви и женился на Лидии Васильевне. В это же время он начал выступать с проповедями. Вскоре он был избран руководителем хора, потом диаконом и, наконец, стал пресвитером в официально незарегистрированной церкви в Узловой. В 1959 г. государство начало сильно притеснять незарегистрированные общины в тульской области, ив 1961 г. на встрече с представителями Украины Крючков предложил создать инициативную группу. Вскоре после этого счастливая случайность избавила его от ареста: в тот момент, когда его должны были забрать, он был на совещании в Москве. В результате он потерял работу и был вынужден скрываться. Теперь все его время принадлежало Оргкомитету.

В первые годы существования движения реформаторов Крючков и Винс оставались на свободе, но поддерживавших их местных пресвитеров арестовывали одного за другим и приговаривали к заключению. Оба лидера были молоды, легки на подъем и всегда умудрялись на шаг опережать представителей власти. Их сторонники на следствии отказывались давать на них показания. Однако после массовой демонстрации в Москве в мае 1966 г. обстановка изменилась. Не прошло и нескольких месяцев, как Винс и Крючков оказались за решеткой вместе с другими руководителями движения. Судили обоих лидеров вместе, и они умудрились довольно успешно защищаться, несмотря на то, что исход судебного разбирательства был предрешен заранее. Три года, проведенные в заключении, подорвали здоровье обоих, особенно Винса. Крючков использовал это время для усиленного чтения, углублялся в изучение советского права и философии, чтобы впоследствии более успешно руководить реформаторами. Винс же писал стихи, которыми впоследствии суждено было тронуть сердца тысяч людей во всем мире.



Совет
Становиться членом руководства реформаторов (СЦЕХБ) было куда опаснее, чем быть избранным в ВСЕХБ. Возможно, именно этим объясняется то, что СЦЕХБ так ни разу и не был избран в составе пятнадцати или семнадцати членов, как это предусматривалось уставом, принятым в ноябре 1965г. Однако одиннадцать членов избирались в совет постоянно, несмотря на то, что довольно большая часть членов совета периодически (на время пребывания в заключении) переходили на положение "Почетных" членов. А те, кто оставались на свободе, были в постоянных разъездах: они вместе с небольшой группой евангелизаторов путешествовали по всему Советскому Союзу, посещая местные общины, стараясь привлечь на свою сторону все больше сторонников, оживить слабеющие связи и проверить Работу местного руководства.

Деятели СЦЕХБ демонстрировали завидные организационные способности. Им удалось с успехом развернуть отлично разработанную многонациональную церковную программу. Однако, похоже, вовсе не эти их качества привлекали к ним тех кто их поддерживал. Большинство членов СЦЕХБ, особенно самые старшие из них, избирались благодаря их духовному авторитету. Первоначально главной фигурой в совете был А. А. Шалашов, который умер в 1963 г. в возрасте семидесяти трех лет.

Родился же он в 1890 г., обратился к Богу в 1914 г и сразу же стал евангелистом в евангельской церкви Волго-Камска. В общей сложности он провел в заключении девятнадцать лет страдая за веру, и вплоть до своей смерти был пресвитером незарегистрированной церкви Челябинска. Он был одним из тех благодаря чьим усилиям движение евангельских христиан-баптистов удалось устоять в пятидесятые годы.

Иван Яковлевич Антонов был немного моложе. Родился он в Тверской области в православной семье в 1919 г. В 1938 г. Антонов поступил в Москве в медицинское училище, но война, начавшаяся через три года, прервала его учебу. Летом 1941 г. в руки ему попала Библия. Он читал ее в течение месяца, а потом убрал из дома все иконы. В армии он пристрастился к выпивке, но .в июне 1944г. он встретил молодую женщину, которая своим личным свидетельством окончательно обратила его к Богу. Вскоре ему удалось в свою очередь обратить в веру еще несколько солдат. За это в ноябре 1944 г. военный трибунал приговорил его к десяти годам заключения, которые он отбывал в лагерях Крайнего Севера. Сразу после освобождения в августе 1954 г. он принял крещение, а в декабре 1955 г. женился на Лине Корольковой, освободившейся из заключения и реабилитированной в июне того же года (в 1950г. она была осуждена на двадцать пять лет лишения свободы). Супруги переехали в Кировоград (на Украину), стали членами одной из церквей, входящих в ВСЕХБ, в которой Антонов был секретарем пресвитера. Однако, выступив против государственного вмешательства в дела церкви и составления списков лиц, принимающих крещение, он потерял место секретаря и начал сам тайно крестить молодых людей. Несмотря на этот конфликт, члены общины выбрали его в 1960 г. пресвитером. С 1962 по 1965 гг. он все свое время отдавал работе в Оргкомитете.

Еще более суровую жизненную школу прошел Дмитрий Васильевич Миняков (1922 г. рождения). Впервые он столкнулся с верующими христианами в 1944 г., когда оказался за решеткой. Сам он обратился к Богу в 1949 г. в лагере, там же принял крещение: заключенные создали собственную общину. Когда пресвитера этой общины в 1950 г. перевели в другой лагерь, веруюшие избрали Минякова пресвитером, причем один из заключенных — депортированный пресвитер — совершил рукоположение! Миняков освободился в 1952 г. и приехал в город Мариинск (Кемеровская область), где стал местным пресвитером. В, 1958 г. он вместе с семьей (в 1953 г. он женился) переехал в Барнаул (в Сибири) и снова стал активным проповедником. В 1960 г. члены местной общины попытались отлучить от церкви пресвитера Я. Ф. Саблина за тесное сотрудничество с властями, но Саблин обратился к своим покровителям, и церковь закрыли. Тогда Миняков стал пресвитером незарегистрированной, собиравшейся на дому общины. Когда осенью 1961 г. общину посетил Геннадий Крючков, Миняков был избран их представителем в Оргкомитет. Но став участником развернувшихся вскоре после этого в Барнауле драматических событий, он снова попал в тюрьму, где пробыл с 1962 по 1965 и с 1967 по 1970 гг.

Еще один одаренный лидер, Корнилий Корнеевич Крекер (Крокер), родился в 1920 г. в семье менонитов на Алтае. Его воспитали христианином (отец его был арестован за свою веру в 1938 г. и из лагеря не вернулся), но сознательно обратился к Богу лишь в 1943 г. в Осинниках (Кемеровская область), успев закончить педагогический институт и приехав туда работать учителем в трудовую армию в 1942г. В 1944г. он принял крещение в местной евангельской церкви и почти сразу же был вызван для беседы в официальные инстанции, которые, как всегда, выразили удивление по поводу того, как это образованный человек мог стать религиозным. Однако Крекер остался членом общины, которая, когда власти стали ее притеснять, раскололась на группы. В 1958 1. он был посвящен в пресвитеры, отбыл пять лет (1962-67 гг.) ссылки в тайге и после этого был избран "инициативниками" в СЦЕХБ. Отбыв заключение (1968-71 гг.), он стал полноправным членом СЦЕХБ.

Другим крупным лидером был молодой Иосиф Д. Бондаренко (хотя в самом совете он пробыл недолго), который стал поистине российским Билли Греймом (в те периоды, когда был на свободе). Бондаренко родился в 1947 г. Впервые он был арестован в Одессе в 1962 г. и осужден на три года лишения свободы. После короткой передышки он получил новый трехлетний срок (1966-69), который отбывал в лагере строгого режима. Освободившись, он женился. Свадьба была грандиозной: на церемонии присутствовало 2000 человек. Это, естественно, не могло понравиться властям, слишком уже это бракосочетание напоминало съезд или демонстрацию евангельских христиан, в результате новобрачному пришлось несколько лет скрываться пока, наконец, в мае 1978 г. его не арестовали в Риге, где он три года возглавлял местную церковь. После удачно проведенной весной 1978 г. евангелизаторской кампании, он снова на три года попал за решетку. К этому времени у него было четверо детей и болезнь сердца, которую он приобрел после второго ареста.

Некоторое время спустя ответственность, возложенную на совет, разделили с ним новообразованные религиозные объединения. Собственно говоря, первоначально созданная структура не могла успешно развиваться, поскольку не имела официального статуса. К 1976 г. внутреннее противоречие привело к разрыву между теми, кто ратовал за федеративную структуру и большие полномочия региональных союзов. Региональные же союзы должны были создаваться по инициативе верующих на местах.

У нас слишком мало данных, чтобы судить о том, сколько к этому времени существовало региональных союзов, но нам известно, что в середине шестидесятых такие союзы существовали на Кавказе, в Сибири, Северном Казахстане, в Прибалтике, Молдавии, Ленинградской области и один или даже несколько на Украине. В прибалтийском союзе были представлены восемнадцать общин, которыми был избран пресвитерский совет из семи членов, заседания которого проводились ежемесячно. В Сибирский региональный союз (включая Северный Казахстан) входило девять областей, в каждой из которых старший пресвитер избирался представителями местных церквей. Сам Сибирский союз собирался дважды в год, причем на этих заседаниях, как правило, присутствовало два-три члена СЦЕХБ. Проходам эти встречи тайно, продолжались один-три дня (практически без перерыва на сон), и участвовало в них от сорока пяти до шестидесяти человек. После общей проповеди представители местных общих сообщали о своих потребностях в литературе, о том, сколько верующих было арестовано и осуждено, о финансовых трудностях своих членов, касающиеся церковной жизни в целом, а представители СЦЕХБ отчитывались о проделанной ими работе.

Однако вся эта церковная работа проводилась тайно, поскольку существовала постоянная опасность со стороны властей. Поэтому участники этой программы на всех уровнях сознавали необходимость четкой организации их работы, а все финансовые операции должны фиксироваться и фигурировать в отчетах. На региональном уровне деятельность церквей была организована вполне удовлетворительно: один человек курировал работу с молодежью, другой — организовывал транспорт, были ответственные за коммуникации, за хоровое пение, евангелизацию и финансы. В уставе СЦЕХБ говорилось о том, что в совете должен быть отдел евангелизации и издательский отдел, равно как и другие подразделения, функции которых отдельно не оговаривались. Другие пункты устава регламентировали самую различную деятельность. И СЦЕХБ пытался, по возможности, следовать букве устава. Но его главной проблемой были трудности, связанные с проведением всесоюзных съездов и достижением консенсуса. Через год после создания СЦЕХБ произошло важнейшее событие, которое, по словам Геннадия Крючкова, хотя и не было организовано советом, но корнями уходило во взрыхленную им почву.



Майская демонстрация
16 мая 1966 г. люди, оказавшиеся неподалеку от здания Центрального Комитета Коммунистической Партии в Москве, стали свидетелями массовой демонстрации, не санкционированной властями. Общины евангельских христиан-баптистов из 130 городов прислали в Москву своих представителей, чтобы передать петицию генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. 500 делегатов избрали депутацию, но ей так и не удалось встретиться с Брежневым. Правда, петицию они передали. В ней содержались просьбы о разрешении провести съезд, о признании СЦЕХБ, о прекращении гонений по отношению к верующим и вмешательства государства во внутрицерковные дета, а также о реализации права на религиозное обучение. Сначала представители власти никак не отреагировали на этот "демарш", но через день состоялась демонстрация, в которой вместе с присоединившимися членами московской общины участвовало 600 человек. В конце концов силами армии, милиции и КГБ демонстрацию разогнали, а участников избили, затолкали в автобусы и отвезли в тюрьму. Правда большинство из них на следующий день выпустили, другим дали по пятнадцать суток. Неделю спустя аналогичная демонстрация состоялась в Киеве. Георгий Винс и Михаил И. Хорев, которые были уполномочены СЦЕХБ выяснить дальнейшую судьбу верующих, обратились в Приемную ЦК КПСС. Им предложили зайти через полтора часа, когда же они вернулись в Приемную, их тут запихали в "черный воронок" и. отправили в тюрьму.

Эти массовые демонстрации были публичным выражением протеста против новой волны антирелигиозных гонений, начавшейся зимой того года. Вскоре об этом узнали на Западе, хотя прессу на процесс по этому делу не пустили, также как на суд над Синявским и Даниэлем. Помимо большинства участников демонстраций, получивших по пятнадцать суток за хулиганство, власти выследили всех местных лидеров баптистов-реформаторов. Тридцать один человек был арестован. Уже в мае аресты продолжались все лето, за решеткой оказалось еще 128 человек, а общее число арестованных по этому делу достигло 202. Аресты продолжались и на следующий год, вплоть до августа 1968 г. Всего в тюрьме оказалось 240 человек.



Совет родственников заключенных
Но если и были в работе СЦЕХБ слабые стороны, то уж никак не связанные с Советом родственников заключенных (СРЗ). Первое собрание этой удивительной организации состоялось в феврале 1964 г. По всей видимости, майская демонстрация была организована не без ее участия. О первых лидерах организации мы ничего не знаем, но после ареста Георгия Винса его мать Лидия стала в СРЗ фигурой N1. Лидии Винc пришлось перенести не только трагедию потери мужа, погибшего в заключении, не только трудности, связанные с необходимостью в одиночку растить сына; под колесо сталинских репрессии попали также ее брат и невестка. Теперь она демонстрировала несгибаемое мужество, организаторский талант и способность использовать мировое общественное мнение. Под ее руководством правительствам многих стран и крупным рели! -ночным организациям стали рассылаться письма протеста. В этих письмах, образцом для которых стал документ, принятый на всесоюзном съезде родственников заключенных, давался исторический обзор, а для иллюстрации обвинений в адрес властей приводились свидетельства пострадавших от гонений. С 1961 г. только 524 человека оказалось за решеткой (44 из них женщины), но еще 391 человек отсидел 15 суток, а всего различной рода взысканиям было подвергнуто 8648 человек, включая детей. Члены церкви заплатили в общей сложности 94300 руб. штрафов. В других социальных письмах приводилась библиография пропагандистских статей, опубликованных центральна областной и районной прессой, в которых, в противоречии с законом, оскорблялись чувства верующих, превращавшихся авторами в фанатиков, варваров, свиней, одурманенных сектантов, лицемеров и мракобесов.

В 1965-70 гг. СРЗ собрал данные о заключенных, помогал рассылать всевозможные призывы, направлял различным адресатам бесчисленные телеграммы и письма, обращался от лица верующих к руководству страны. Наконец, в 1969 г. совету удаюсь провести свой первый всесоюзный съезд, который сыграл большую роль в организации и систематизации полученной информации. Второй съезд состоялся через год 12-13 декабря 1970 г. и, также как первый, был проведен тайно от властей. Все лидеры совета к тому времени были либо в тюрьме, либо на нелегальном положении, скрываясь от преследований. Но сильнее всего потряс членов организации арест Лидии Винс 1 декабря 1969 г. Никакие призывы к властям не помогли, и Лидии Винс, несмотря на преклонный возраст и больное сердце, пришлось провести за решеткой три года.

После ареста Лидии Винс руководство СРЗ взяла на себя более молодая женщина — Галина Рытикова. Ее муж Петр был евангельским христианином, кандидатом в члены СЦЕХБ. Когда он попал в тюрьму, ей пришлось взвалить на свои плечи заботу не только о себе самой, но и об их шестерых детях. Рытикова надолго осталась главой организации, при ней СРЗ начал издавать свой Бюллетень.

Это было периодическое издание, которое организаторы старались выпускать раз в квартал. С самого начала реформаторы выпускали собственный журнал "Вестник Спасения", но он выходил крайне нерегулярно, с большими паузами, кроме того, на нем не могло не сказаться то обстоятельство, что его основные авторы и вдохновители оказались в заключении. СЦЕХБ, начиная с 1965 г., издавал свою газету "Братский Листок", но выходила она раз в два месяца. Вначале Бюллетень удавалось выпускать довольно регулярно, но к 1974 г. и он стал появляться не чаще, чем раз в два месяца.

В первые годы Бюллетень от двадцати пяти до восьмидесяти страниц информационных материалов, причем изначально текст был рукописный, а потом оригинал размножался на гектографе. Кроме того, каждый номер неоднократно переписывался от руки распространителями. Потом большинство материалов стали печатать на машинке, но копирование по-прежнему, представляло собой серьезную проблему. Почти все выпуски Бюллетеня (в конце 1979 г. вышел N 72) удалось переправить на Запад. Они стали бесценным и чуть ли не единственным источником информации по истории движения. В Бюллетене публиковались письма заключенных, копии обращений властям, биографические данные и через определенные промежутки времени списки заключенных на определенный момент

Таким образом, с помощью Бюллетеня СРЗ стал рупором СЦЕХБ, причем он мог позволить себе выступать даже в более резком тоне. Правда, серьезную проблему для реформаторов представляло то, что в СРЗ доминировали женщины, а баптисты-реформаторы были даже более ревностными сторонниками субординации, чем члены ВСЕХБ, и чувствовали себя крайне неуютно, сознавая, что женщины де-факто являются лидерами их движения.



Съезд в Туле
Итак, переговоры о воссоединении, проходившие в 1969 г., никаких результатов не дали, однако оптимистический настрои их участников сохранился и даже усилился после того, как многие из них освободились из заключения. Официальные представители СЦЕХБ обратились к властям Тулы с просьбой разрешить им провести в этом городе съезд и, к своему величайшему удивлению, получили согласие. Через три дня в декабре съезд был открыт. Возможно, все это произошло по какому-то недосмотру Тульского горсовета, а может, московское руководство возлагало на него свои надежды как на последнюю попытку объединения двух союзов, ведь последний тур переговоров проходил 4 декабря. Не исключено, что сыграло свою роль и стремление государства получить более подробные сведения о деятельности "инициативников". Как бы там ни было, вскоре после получения официального разрешения на проведение съезда СЦЕХБ практически перешел на положение нелегальной организации.

Итак, сто двадцать представителей Центральной России, Урала, Сибири, Северного Кавказа, Украины, Молдавии, Белоруссии, Прибалтики, Казахстана, Средней Азии, Азербайджана и Грузии собралось в Туле, в молитвенном доме незарегистрированной евангельской общины, которую на этой встрече представлял Н. И. Владыкин. Крючков открыл съезд общей молитвой. Повестка дня была не слишком велика, поскольку рассчитана она была всего на один день. Заседание продолжалось с 10-00 утра до 22.30. Отчет СЦЕХБ был разбит на две части. Пресвитер из Харцизска (Донецкая область) М. Т. Шаптала был избран временным главой организации, пока ее основные лидеры находятся в заключении. Он сообщил собравшимся, что с 1966 г. состоялась только одна встреча с представителями Совета по делам религий, о чем немедленно сообщил "Братский Листок". В апреле и мае 1969 г. состоялось две встречи с представителями ВСЕХБ. Кроме того, Шаптала отметил, что о недостатках работы некоторых местных пресвитеров были извещены члены их общин.

Затем Геннадий Крючков, которого собравшиеся избрали председателем, отчитался о проделанной работе за короткий промежуток времени с мая по декабрь 1969 г. Практически это был отчет о закончившихся переговорах о воссоединении с ВСЕХБ. Съезд единогласно принял решение отказаться от приглашения прислать своих представителей на съезд СЦЕХБ, поскольку им предлагалось присутствовать только в качестве гостей.

Третьим пунктом повестки дня были отношения с ВСЕХБ, но здесь, после решения отказаться от приглашения на съезд, обсуждать, практически, было уже нечего. Принятая СЦЕХБ декларация не только обвиняла московское руководство ВСЕХБ в том, что оно осталось верным прошлым ошибкам и заблуждениям, но и предупреждала местные общины об опасности, призывая их разорвать всякие связи с ВСЕХБ. Кроме того, в Туле была сделана попытка разобраться в недоразумении, в результате которого у непосвященных создалось впечатление, что СЦЕХБ принципиально против официальной регистрации общин.

На съезде присутствовали представители шести официально зарегистрированных общин. Было принято обращение ко всем церквям, в котором все общины призывались регистрироваться, используя новую форму декларации, разработанную руководством СЦЕХБ. Год спустя СЦЕХБ принял программный документ, в котором говорилось, что почти все общины, Поддерживающие СЦЕХБ, передали в официальные инстанции просьбы о регистрации, а сам совет передал властям отчет о такой встрече и список избранных на ней членов совета. "Найдется ли после этого хоть один юрист, который назовет деятельность общин, входящих в Совет церквей евангельских христиан-баптистов, незаконной?" — спрашивали они. Кроме того, в документе говорилось, что в последнее время СЦЕХБ гораздо меньше уделяет внимания преследованиям верующих стороны властей, хотя гонения продолжаются, и вообще предпринимают самые разные шаги, направленные на урегулирование взаимоотношений с государством, даже ставя представителей власти в известность относительно времени и места проведения собраний верующих.

Общее настроение надежды на улучшение отразилось на результатах выборов. Все члены совета кроме С. X. Цуркана А. С. Гончарова, которые сами сняли свои кандидатуры в связи с преклонным возрастом и состоянием здоровья, были переизбраны на новый срок. Но трое членов совета (И. Я. Антонов Д. В. Миняков и С. Т. Голев) все еще были в заключении, поэтому Геннадий Крючков предложил избрать в совет ДВУХ временных членов, избранных незадолго до этого. Съезд одобрил кандидатуры М. Т. Шапталы и П. В. Румачика. В своем оптимистическом настрое съезд направил даже письмо Косыгину, в котором сообщались имена избранных членов Совета (за исключением тех троих, которые были в заключении) и говорилось:

"В связи с тем, что эти лица являются законно избранными представителями нашей организации, просим рассматривать данных деятелей СЦЕХБ, как имеющих законное право быть освобожденными от работы в народном хозяйстве. Просим Вас дать соответствующие указания нижестоящим инстанциям, чтобы они не чинили данным лицам препятствий в исполнении возложенных на них функций".

Подчеркивая, что речь идет исключительно о реализации их гражданских прав, составители письма подчеркивали:

"Деятельность СЦЕХБ не сопряжена с нарушением общественного порядка или ущемлением прав граждан и не имеет ничего общего с общественно-политическими и тому подобными вопросами. Она касается исключительно внутрицерковных проблем".

Составители письма просили также предоставить аналогичные права евангелистам.

Косыгин не стал отвечать на него лично. Однако в скором времени ответ властей стал совершенно очевиден. Крючков и Винс были приговорены к принудительной работе на предприятиях народного хозяйства, причем зарплата Винса была оговорена в постановлении суда. Через несколько дней после съезда был арестован М. И. Хорев, которого потом на закрытом процессе, приговорили к трем годам заключения. За ним последовали и многие другие члены СЦЕХБ. К концу года Крючков и Винс перешли на нелегальное положение. Винсу удалось успешно скрываться от властей вплоть до марта 1974 г. А Крючков гак и не попался. Его портрет публиковался в специальном бюллетене вместе с описанием других особо опасных преступников, находящихся в розыске. В 1974г. его жена обнаружила у себя в квартире подслушивающую аппаратуру, и Крючкову пришлось переехать.



Основная деятельность
Несмотря на постоянные притеснения со стороны властей, начавшиеся с 1969 г., СЦЕХБ удалось развернуть широкую программу деятельности. Члены совета старались регулярно собираться один раз в год, хотя иногда такие встречи по несколько раз приходилось прерывать, чтобы перебраться из одного дома в другой, в более безопасное место. В 1972 г., когда все члены совета за исключением П. Г. Румачика были на свободе, было принято решение увеличить число членов. В мае 1976 г. на нелегальном съезде прозвучало выступление Геннадия Крючкова с отчетным докладом, записанное на магнитофон. На повторной встрече в декабре с отчетом выступил фактический генеральный секретарь И. Я. Антонов (Винс снова был арестован).

Одно представителям СЦ ЕХБ явно не удалось: они напрасно требовали пересмотра религиозного законодательства и добивались, чтобы государство гарантировало гражданам свободу совести, обещанную Лениным еще в 1918 г. Начиная с 14 апреля 1965 г., совет неоднократно передавал властям детально разработанные предложения по этому вопросу. Эти документы направлялись в комиссию по подготовке проекта новой конституции. Еще больше предложений посыпалось после того, как проект "брежневской" конституции был опубликован весной 1977 г. Однако все это ни к чему не привело.

Более успешно обстояло дело с евангелизацией. СЦЕХБ специально назначил несколько евангелистов, поддерживал их в финансовом плане, организовывал для них специальные поездки по стране. Герхард Хамм, лидер прибалтийских реформаторов был одним из таких евангелистов. Работать ему приходилось нелегально, скрываясь от властей. Кто-нибудь из верующих, у которого был собственный автомобиль, отвозил его железнодорожную станцию в другой город, чтобы сбить со следа милицию, которая уже поджидала его в том месте, где встречался с очередной общиной. Когда он прибывал на ново место и обнаруживал, что помимо верующих его там встречают и другие люди, он ехал дальше до следующей станции, где кто-нибудь из членов общины находил его и отвозил на собрание. Место, где предполагалось провести встречу с евангелистов держалось в строжайшей тайне, его определяли за несколько часов до его приезда, так что к тому времени, когда об этом становилось известно властям. Герхард Гамм был уже дома. Молодой Петер Петерс особенно успешно работал с молодежью и часто присутствовал на проводившихся два раза в год молодежных конференциях. Власти знали, что на майские и ноябрьские праздники молодые баптисты-реформаторы обязательно собираются где-нибудь "в лесу". Они, как правило, старались помешать этим встречам. Однажды они "заблокировали" с этой целью целый город в Казахстане, но собравшиеся молодые люди не впустили в дом представителей власти, пришедших, чтобы арестовать их лидеров, а вечером под покровом темноты вывели их в безопасное место. На этих молодежных собраниях, как правило, обращались к Богу десятки молодых людей.

Другая сфера деятельности СЦЕХБ нравилась властям еще меньше. Один исследователь обратил внимание на то, что все судебные процессы "инициативников" в 1966 г. (когда волна арестов достигла пика) были так или иначе связаны с воспитанием детей. Самиздат снабжал верующих самой разной литературой, необходимой для религиозного воспитания детей. Известен один довольно печальный случай, когда две молодые девушки, Мария Браун и Елена Чернецкая, решили продолжить свою работу в воскресной школе, несмотря на все усиливающиеся притеснения со стороны властей. Мария заявила, что если потребуется, они будут начинать занятия в пять часов утра. Обе девушки были арестованы и приговорены к пяти годам лишения свободы. Спустя три года пребывания в ужасных условиях женской тюрьмы дало свои результаты. Мария Браун заявила, что отрекается от веры, более того: она стала активной пропагандисткой атеизма, за что получила всевозможные поощрения.

Менее заметной была финансовая помощь семьям заключенных. Им, как и семьям безработных, никакой государственной помощи не выплачивалось, а отсутствие кормильца ставило их в тяжелейшие условия. Зачастую человека приговаривали столько к лишению свободы, но к конфискации всего принадлежавшего ему движимого имущества. В таких случаях СРЗ был единственной опорой для обездоленных людей, причем, средства необходимые для оказания такого рода помощи поступали, главным образом, из-за границы.

Во время одного из своих визитов в Германию Лидия Винс напомнила, насколько сильно изменилась ситуация по сравнению с тридцатыми годами, когда ее муж сгинул где-то в сталинских лагерях. Тогда власти конфисковали их дом, вокруг царила нищета, а они как родственники заключенного еще и карточек не получали. Но она возложила все свое упование на Христа, ибо Он обещал не оставить сирот. И вот время от времени, по вечерам, начал раздаваться стук в окно, и на подоконнике оказывалась еда. Кто был этот невидимый благодетель? Им оказался заместитель директора госбанка. Как выяснилось, он помогал им потому, что его собственная жена тоже была верующей.

Теперь, после того как был создан Совет родственников заключенных, данные о заключенных и их семьях становились сразу известны всем членам церкви. Правда, советское законодательство запрещало церкви оказывать помощь самим заключенным, но СЦЕХБ поставил правительство в известность, что он будет поддерживать их родственников. Это было, как признавала Лидия Винс, довольно смелое обещание, и все-таки его удалось сдержать. Первоочередной задачей СРЗ было убедиться в том, что никто из членов семьи, потерявшей кормильца (находящегося в заключении или скрывающегося от властей), не голодает. Еще они следили за тем, чтобы у всех школьников была школьная форма. Потом заботились о том, чтобы у всех членов семьи было на чем спать и чтобы помещение, в котором они жили, нормально обогревалось. Когда же начала поступать финансовая помощь с Запада, стало наконец возможным обеспечить семьям заключенных нормальные условия жизни, не хуже, чем у других советских граждан. Но оставалась еще серьезная проблема — помочь людям, возвращающимся из заключения, найти работу, поскольку руководство большинства предприятий боялось связываться с ними, опасаясь навлечь на себя недовольство начальства.

Но без сомнения, больше всего раздражал власти еще один род деятельности СЦЕХБ, которую они никак не могли остановить. В 1971 г. выпускаемый СЦЕХБ журнал "Братский Листок" сообщил, что с 1966 г. они неоднократно обращались в различные инстанции с просьбой разрешить отпечатать па какой-нибудь государственной типографии 10000 Библий, 5000 сборников духовных гимнов и другую литературу, но неизменно получали отказ. Тогда совет начал развертывать собственную издательскую программу. Издательство получило название "Христианин". Начиная с 1971 г., на его мощностях печаталась большая часть тиража "Братского Листка", и вскоре стало ясно, что на одной из печатных машин, вполне можно печатать текст с двух сторон листа бумаги. Это было поистине эпохальное достижение, поскольку реформаторы не только вынуждены были всячески скрывать свою деятельность, но и печатные станки конструировать самостоятельно, поскольку в Советском Союзе любая копировальная и множительная техника подлежала регистрации, а за поставкой бумаги тщательно наблюдали.

Издательство "Христианин" было наполовину независимым. Оно имело отношение больше к СЦЕХБ, чем к СРЗ, но выполняло заказы и других евангельских организаций. Вскоре власти заметили, что не успеют они конфисковать один печатный станок, как работу продолжают на других. Так, например, в 1974 г. после тщательного и длительного поиска им удалось обнаружить печатную машину в Латвии. Было арестовано семь человек обслуживавших ее. Но через два дня посте их ареста издательство "Христианин" уже напечатало фотографии арестованных и всю историю их ареста. В 1977г. был обнаружен еще один печатный станок, но работа издательства продолжалась.

Жизнеспособность "Христианина" обусловливалась не только беспрецедентным голодом на религиозную литературу, это еще и свидетельство братской взаимопомощи христиан в самых тяжелых условиях. Печатный станок приводился в действие небольшим моторчиком, для которого не нужно было слишком много электроэнергии, чтобы большие счета за электричество не наводили власти на след подпольной типографии. Как правило, это были ручные печатные станки: руками машине придавалась начальная инерция, которую потом поддерживал мотор. Такие машины конструировались на основе двух валиков стиральной машины, велосипедных педалей и цепи и других подручных материалов. Такой станок можно было в разобранном виде хранить в пяти небольших чемоданах и, не привлекая ничьего внимания, спокойно переносить с места на место. Вот только, чтобы можно было пользоваться этим станком, верующие со всей стороны обдирали кору с деревьев, жгли резиновые покрышки и собирали металлическую стружку, чтобы потом, смешав все необходимые ингредиенты, получить типографскую краску. В этих типографиях не было наборщиков, но некоторые рабочие, проведя в буквальном смысле этого слова в подполье, прекрасно справлялись с этой работой, подбирая подходящий шрифт в различных изданиях и перефотографируя его. Поскольку один человек не мог незамеченным купить более одной пачки бумаги, то покупкой и транспортировкой бумаги занимались сотни людей.

Трудно найти достоверные статистические данные, свидетельствующие об истинном масштабе деятельности "Христианина". Издательство выпустило несколько книг, включая "Путешествие Пилигрима", Новый Завет, сборники гимнов и несколько произведений Чарльза Сперджена. В 1968 г. был отпечатан первый тираж Евангелия от Иоанна; каждая община получила по пятнадцать его экземпляров. А весной 1978 г. вышло, наконец, первое издание Библии.

Организацией работы издательства занимались Георгий Винс (до своего ареста в 1974 г.) и Геннадий Крючков. Многие Другие видные деятели движения посвятили свою жизнь издательской работе, но их имена, как правило, становились известны только после их ареста. Местные общины ВСЕХБ тайно поддерживали эту деятельность и участвовали в распространении публикуемой "Христианином" литературы, но все это в тайне и молчании.



Мрачные семидесятые
После 1969 г. ВСЕХБ окончательно отказался от всех попыток формального воссоединения, переключив свое внимание на местные общины и стараясь сделать их своими сторонниками, отвоевав у "инициативников". Они также усилили попытки перетянуть на свою сторону незарегистрированные общины, поэтому в семидесятые годы с каждым годом больше и больше местных церквей проходили официальную регистрацию.

Стало очевидным и изменение государственной политики. После 1966 г. многие общины обнаружили, что официальные инстанции снова осуществляют регистрацию. К 1969г. власти сами стали предлагать местным церквям зарегистрироваться, хотя еще совсем недавно они тщетно требовали этой регистрации. Цель их была ясна, вот почему СЦЕХБ неустанно предупреждал верующих об опасности. Он сознавал, что власти не зря стремятся предоставить возможность зарегистрироваться как можно большему числу общин. Это открывало перспективу создания нового легального и законопослушного Совета Церквей Евангельских Христиан-Баптистов, лишив тем самым поддержки уже существующий СЦЕХБ. Похоже, правда, что здесь власти переоценили свои возможности, регистрацию проходили, главным образом, общины пятидесятников и менонитов.

В семидесятые годы все отчеты о положении дел в церквях ЕХБ свидетельствовали об обострении противоречий. Общины, входившие в ВСЕХБ, свидетельствовали о большей свободе, однако сведения, сообщаемые СРЗ, звучали неутешительно. Несмотря на требования мирового общественного мнения, Георгий Винс был приговорен к пяти годам лишения свобода и пяти годам ссылки. К концу срока заключения его решили выслать в Америку в обмен на попавшегося американцам советского шпиона и тем самым лишить его возможности оказывать влияние на церковь. На Крючкова и других лидеров движения охотились как на уголовных преступников.

Верующие матери имели все основания опасаться того, что власти могут лишить их родительских прав и силой отобрать у них детей, чтобы вырастить из них настоящих "строителей коммунизма". Для СЦЕХБ все эти противоречия были свидетельством того, что руководство ВСЕХБ по-прежнему помогает государству разрушать церковь. Сам СЦЕХБ больше не искал возможностей воссоединения, ибо нельзя объединить свет и тьму. Но его сторонники на местах начинали уставать от вечных притеснений, на которые были обречены члены общин, поддерживавших СЦЕХБ, кроме того, им не нравилось, как ведут себя лидеры союза.



Вопросы, так и оставшиеся открытыми
После 1969 г. стало ясно, что раскол устранить уже не удастся. Условия, в которых оказались сторонники СЦЕХБ, были столь тяжелы, что сомнительным стало само дальнейшее существование этой организации. "Под крылышко" ВСЕХБ возвращались не только "умеренные" и те, кто устал от трудностей из местных церквей Сибири, Северного Кавказа и Прибалтики, а многие лидеры движения, почувствовав, что государство будет слишком препятствовать, эмигрировали в Западную Германию. Каждый из них, уезжая, готовил себе замену и обещал непременно помогать братьям по вере из-за границы, однако это было уже "совсем не то" — снижение качества руководства начало сказываться на организации.

Были ли реалистичны призывы баптистов-реформаторов? Способны ли власти пойти на такое изменение законодательства, чтобы гражданам была предоставлена свобода вероисповедания в классическом либеральном смысле этого понятия? Насколько вероятно, что СЦЕХБ перейдет на легальное положение?

Но были и другие, более серьезные вопросы. Были ли у реформаторов основания ожидать широкой поддержки братьев во Христе за их бескомпромиссную позицию, исходящую из убеждения в необходимости полного отделения церкви от государства? Если бы "инициативники" имели возможность в полной мере осуществить свою программу, много ли сторонников нашлось бы у них в Северной Америки? Или они с самого начала знали, что их остановят на полпути?

Действительно ли ВСЕХБ стремился преодолеть раскол? Могли ли их лозунги, призывающие к единству, — "Главное — единство, потом — свобода, но за всем этим должна стоять любовь", — когда-нибудь стать чем-то большим, чем попытка сохранить распадающееся единство? Давало ли это почву для наступления или эта агрессивность позиции была обусловлена тем, что в какой-то момент доминирующую позицию заняли те, кто придерживался специфической баптистской точки зрения?

Возможно, дальнейшее обсуждение баптистами проблемы единства вообще не имело смысла, по крайней мере, для простых верующих из глубинки, для них гораздо важнее было решить более насущные для христианина вопросы.