Скурат К. Великие учителя церкви

ОГЛАВЛЕНИЕ

Восточные святые отцы

Преподобный авва Дорофей - "достославный в отцах"

"Истинно хвалить сочинения и дела блаженного поистине и благодостойного отца нашего, дару Божию тезоименитого, значит хвалить добродетель, любить Бога и заботиться об истинной жизни..."

Сей милосердый и сострадательный отец, поистине достойный учить и просвещать души, великий в разуме и величайший в простоте... в благоговении... в смирении...".

Послание о книге сей к брату, просившему,

чтобы прислали ему найденные слова

преподобного отца нашего аввы Дорофея... [1, 5] [1]

"Необходимо читать книгу аввы Дорофея и знать ее, как солдат знает пункты военной службы. Без сего нет утверждения в духовной жизни".

Преподобный Амвросий Оптинский († 1891) [2]

Творения преподобного аввы Дорофея были написаны на греческом языке. В 1770 году их издали ограниченным тиражом в Венеции, где находилась греческая колония. В ХIХ в. c этого издания был сделан перевод на русский язык. При работе над ним было проведено тщательное сличение текста с переводом на славянский язык, осуществленным еще в начале XVII столетия и изданным в Киево-Печерской лавре.

Древнейшее упоминание о пользовании творениями святого аввы Дорофея на Руси находится у митрополита Московского (Киевского) и всея Руси Киприана (1376-1406). В своем послании к игумену Высоцкого монастыря Афанасию святитель пишет: "Евангелие толковое в церкви чести, а на трапезе чтут Патерик и святого Ефрема, и святого Дорофея" [3]. Русский перевод отличается ясностью, доступностью, вразумительностью, что свойственно и самим поучениям преподобного аввы.

Святой Феодор Студит († 826), рассуждая о чистоте писаний великого подвижника и учителя, свидетельствует: "Приемлю всякую Богодухновенную книгу Ветхого и Нового Завета, а вместе и жития, и священные писания святых отцов, учителей и подвижников... преподобных Марка, Исаию, Варсануфия, Дорофея и Исихия... В их учении я не нашел никакого заблуждения, напротив, нашел великую душевную пользу" [4].

Другой древний писатель - Нил - в своем предисловии к греческому тексту (соответственно и славянскому переводу) творений святого аввы, именует преподобного "блаженным и достославным в отцах" [с. XI].

•  Здесь и далее в скобках указываются страницы по книге: Преподобного отца нашего аввы Дорофея Душеполезные поучения и Послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанна Пророка. Восьмое издание. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1900. Репринт: Нью-Йорк, 1970.

•  Архимандрит Агапит . Жизнеописание в Бозе почившего Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия. В двух частях. Ч. 2. М., 1900. С. 2.

•  Филарет, епископ Харьковский . Обзор русской духовной литературы (862-1720) СПб., 1857. № 74. С. 78.

•  Преподобный Феодор Студит . Огласительные поучения и Завещание. Калуга, 1896. С. 332-333.

Житие

"Я желал бы иметь достойную силу слова и мысли, чтобы сподобиться изложить по порядку и святое житие его, на общую пользу, в очевидный пример добродетели, показав, как он шел тесным и вместе пространным, преславным и блаженным оным путем".

Послание о книге сей к брату, просившему,

чтобы прислали ему найденные слова

преподобного отца нашего аввы Дорофея... [с. 3]

Хотя трудно найти такого православного христианина, который бы не слышал о преподобном авве Дорофее - великом подвижнике-учителе, тем не менее сведений о его жизни сохранилось немного. Основное, что известно о нем, извлечено из его же творений. Благо, преподобный в своих поучениях не-однократно вспоминает случившееся с ним на его подвижническом пути.

Жил преподобный в конце VI и начале VII веков. Определяют год его кончины - 620-й. Родом он был из окрестностей Аскалона (в Палестине). О своем обучении преподобный рассказывает: "Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным, и когда я приходил взять книгу, я был в таком же положении, как человек, идущий прикоснуться к зверю. Когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне, и прилежание обратилось мне в такой навык, что от усердия к чтению я не замечал, что я ел или что пил" [с. 115]. Теперь он так полюбил книгу, что не расставался с ней: брал с собой даже в постель; просыпаясь, "тотчас вскакивал для того, чтобы продолжать чтение" [с. 115, 116].

Знание опытное святой Дорофей получил от общения с великими старцами, которыми тогда славился Восток. Поступив в киновийный монастырь аввы Серида (близ Газы - в Палестине), он полностью вверил себя в послушание двум старцам - Варсанофию Великому и Иоанну Пророку (назван так за полученный от Бога дар прозорливости). "Я, - вспоминает преподобный Дорофей, - открывал все свои помыслы старцу авве Иоанну и никогда не решался сделать что-либо без его совета. И иногда говорил мне помысл: "Не то же ли самое скажет тебе старец? Зачем ты хочешь беспокоить его?" А я отвечал помыслу: "Анафема тебе и рассуждению твоему, и разуму твоему, и ведению твоему, ибо что ты знаешь, то знаешь от демонов". Итак, я шел вопрошать старца. И случалось иногда, что он отвечал мне то самое, что у меня было на уме. Тогда помысл говорил мне: "Ну что же? Видишь, это то самое, что я говорил тебе: не напрасно ли беспокоил ты старца?" И я отвечал помыслу: "Теперь оно хорошо, теперь оно от Духа Святого; твое же внушение лукаво, от демонов, и было делом страстного устроения души". Итак, никогда не попускал я себе повиноваться своему помыслу, не вопросив старца" [с. 75].

В монастыре преподобному было назначено послушание принимать странников. Нести это послушание было весьма трудно, так как приходили странники часто - и днем и ночью. "А у меня, - говорит он, - незадолго перед тем была сильная болезнь" [с. 130].

Невзирая на эти трудности, святой нес послушание безукоризненно, безотказно. "И поверьте мне, братия, - смиренно сообщает он, - что я был в великом покое, в полном беспечалии" [с. 75]. Лишь однажды напала на него "великая и нестерпимая скорбь" [с. 76]. Исходила она от демонского коварства. И ее, с Божией помощью, преподобный преодолел. Как сам рассказывает, в эти минуты он особенно усердно просил Бога прийти на помощь. И вдруг, заглянув в церковь, он увидел там некоего мужа, "по виду - епископа, который нес как бы Святые Дары и входил в святой алтарь". Епископ подошел к нему и, прикоснувшись к его груди своими перстами, трижды повторил: Терпя потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою: и возведе мя от рова страстей и от брения тины: и постави на камени нозе мои, исправи стопы моя, и вложи во уста моя песнь нову, пение Богу нашему (Пс. 39, 2, 3, 4)". После этого тотчас водворились в его сердце свет и радость. "С того времени, по милости Божией, - заключает святой Авва, - я не ощущал уже, чтобы беспокоили меня скорбь или страх" [с. 76, 77].

Святая жизнь преподобного не могла быть не замечена братией. Именно к нему она пошла раскрывать свою душу. Об этом мельком - опять-таки глубоко смиренно, только с целью объяснения случившегося с некиим братом (исповедавшим одолевавшую его страсть - навык в воровстве), - свидетельствует сам святой Дорофей. "Когда я, - говорит он, - был в общежитии, братия по простоте своей, думаю, исповедовали мне помышления свои, и игумен, с советом старцев, велел мне взять на себя эту заботу" [с. 131, 132]. В это время под руководством преподобного Дорофея преуспевал другой делатель - Досифей - тихий и искусный "во всяком деле, которое исполнял" [с. 10].

После кончины игумена Серида и святого Иоанна Пророка, а также ухода в безмолвие преподобного Варсанофия Великого, святой Дорофей оставил обитель Серида, основал новый монастырь на Востоке (на пути из Газы в Маюм), где и был избран настоятелем. Вероятно, в эти годы и были сказаны его поучения и написаны послания.

Внутреннюю жизнь самого преподобного (как и внешнюю) помогают, в какой-то мере, выявить те же творения - и не только поучения, но и вопросы к духовным наставникам. Смиряя и обвиняя себя, он терпеливо покрывал недостатки ближних и старался любовь их исправить. "Я, - рассуждает преподобный, - никогда не считал себя лучшим брата своего, но всегда ставил брата своего выше себя" [с. 64]. И дальше преподобный рассказывает о своем служении старцу авве Иоанну: "Старец имел обыкновение повторять четыре изречения, и всякий вечер, когда мне надлежало уходить, он всегда говорил мне, сверх всего иного, одно из сих четырех изречений, и начинал так: "Сказал я однажды", - ибо у старца было обыкновение ко всякой речи прибавлять, - "сказал я однажды, брат, - Бог да сохранит любовь; отцы сказали: чрез сохранение совести в отношении к ближнему рождается смиренномудрие". Опять в другой вечер он говорил мне: "...отцы сказали: никогда не должно предпочитать свою волю воле брата своего". Иной раз он опять говорил: "...отцы сказали: бегай от всего человеческого и спасешься". И опять говорил он: "...отцы сказали: друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6, 2)". Каждый вечер, когда я уходил, старец всегда давал одно из этих четырех наставлений" [с. 64, 65]. Как воспринимались эти советы старца?.. Они приносили плод во сто крат. "Проведя там девять лет, - исповедует святой Дорофей, - не знаю, сказал ли я кому-нибудь худое слово... И поверьте, я очень помню, как один брат, идя вслед за мной от больницы до самой церкви, поносил меня, а я шел впереди его, не говоря ни слова... И другой... немалое время каждую ночь пускал свою воду над моей головой, так что и самая постель моя бывала омочена ею. Также и некоторые другие из братий приходили ежедневно и вытрясали свои постилки перед моей келией... Однако же я никогда не сказал кому-нибудь из них: не делай этого, или: зачем ты это делаешь? И я не помню, чтобы я когда-либо произнес слово, могущее смутить или оскорбить брата" [с. 65, 66]. А вот как характеризует преподобного неизвестный писатель (вероятно, ученик преподобного) в своем "Послании о сей книге": "В отношении к духовным отцам своим он имел крайнее отречение от вещей и искреннее повиновение по Богу, частое исповедание, точное и неизменное хранение совести и, в особенности, несравненное послушание в разуме, будучи во всем утверждаем верой и усовершаем любовью. В отношении к подвизающейся с ним братии он имел: стыдливость, смирение и приветливость без гордости и дерзости, а более всего - добродушие, простоту, неспорливость... В делах же - усердие и благоразумие, кротость и спокойствие... Относительно вещей, которыми он распоряжался к общей пользе, в нем были: тщательность, опрятность, потребное без пышности... А прежде всего и выше всего были в нем - смирение, радость, долготерпение, целомудрие, любовь к чистоте, внимательность и поучительность" [с. 4, 5] (Ср.: с. 2). Он был постоянно всем все - мудрым и невеждам, старцам и юным, мирским и монахам, женам и мужам, скорбящим и радующимся, властям и подчиненным, рабам и свободным, богатым и нищим, чужим и своим - "и приобрел очень многих" [с. 5].

Творения

"Хотя и не все слова сего святого могли мы найти... но довольно будет предложить и сие малое для правомыслия разума твоего, по сказанному: Даждь премудрому вину, и премудрейший будет (Притч. 9, 9)".

Послание о книге сей к брату, просившему,

чтобы прислали ему найденные слова

преподобного отца нашего аввы Дорофея... [с. 4]

Все оставшиеся нам в наследие творения преподобного аввы Дорофея по форме разделяются на три неравные части: А. Душеполезные поучения к своим ученикам (почти две трети всех творений) [с. 19-203]; Б. Послания (самая маленькая часть) [с. 204-210];

В. Вопросы преподобного Дорофея и ответы, данные на них святыми старцами Варсанофием Великим и Иоанном Пророком (почти треть творений).

Душеполезные поучения

Всех душеполезных поучений преподобного аввы Дорофея к своим ученикам насчитывается 21. Кратко содержание их можно представить так:

•  Об отвержении мира [с. 19-38]. Изобразив историю домостроительства нашего спасения - от сотворения человека до сошествия с Неба ради него Христа Спасителя, преподобный авва говорит: "Отцы принесли Богу, вместе с иными добродетелями, и дары: девство и нестяжание, и распяли себе мир... Потом подвизались распять и себя миру... Как мир распинается человеку и человек миру? Когда человек отрекается от мира и делается иноком, оставляет родителей, имения, приобретения, торговлю, даяние другим и приятие от них, тогда распинается ему мир, ибо он отверг его... Как же человек распинается миру? Когда, освободившись от внешних вещей, он подвизается и против самих услаждений, или против самого вожделения вещей и против своих пожеланий, и умертвит свои страсти" [с. 29].

•  О смиренномудрии [с. 38-49]. Что такое смирение? Что приводит нас к нему? На эти вопросы дает ответ некий старец: "Смирение есть дело великое и Божественное. Путем же к смирению служат телесные труды, совершаемые разумно; также, чтобы считать себя ниже всех и постоянно молиться Богу - это путь к смирению. Само же смирение Божественно и непостижимо" [с. 47].

•  О совести [с. 49-54]. Указывается, что такое совесть; подчеркивается важность ее; говорится о хранении ее. "Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него Божественное, как бы некоторый помысл... который просвещает ум и показывает ему, что доброе и что злое: сие называется совестью, а она есть естественный закон... Последуя сему закону, то есть совести, патриархи и все святые, прежде написанного закона, угодили Богу... Ныне же в нашей власти или опять засыпать ее, или дать ей светиться в нас и просвещать нас... А хранение совести многоразлично, ибо человек должен сохранять ее в отношении к Богу, к ближнему и к вещам. В отношении к Богу хранит совесть тот, кто не пренебрегает Его заповедями и даже в том, чего не видят люди... Хранение совести в отношении к ближним требует, чтобы не делать отнюдь ничего такого, что, как мы знаем, оскорбляет или соблазняет ближнего... А хранение совести в отношении к вещам состоит в том, чтобы не обращаться небрежно с какой-либо вещью, не допускать ее портиться и не бросать ее как-нибудь" [с. 49, 52].

•  О страхе Божием [с. 54-69]. Есть два вида страха: начальный и совершенный. Первый страх свойственен начинающим путь благочестия, второй - совершенным, достигшим, в меру возможности для человека, "совершенной любви". Исполняющий волю Божию из-за страха вечных мучений есть новоначальный, "ибо он не делает добра для самого добра, но по страху наказания. Другой же исполняет волю Божию из любви к Богу, любя Его собственно для того, чтобы благоугодить Ему: сей знает, в чем состоит существенное добро, он познал, что значит быть с Богом" [с. 54].

•  О том, что не должно полагаться на свой разум [с. 70-78]. Мы нуждаемся в духовных руководителях, "в наставляющих нас по Боге". Полагающиеся только на свой разум легко падают. В Священном Писании сказано: имже несть управления, падают, якоже листвие (Притч. 11, 14). "Лист сначала всегда бывает зелен, цветущ и красив, потом постепенно засыхает, падает, и, наконец, им пренебрегают и попирают его. Так и человек, никем не управляемый, сначала всегда имеет усердие к посту, ко бдению, безмолвию, послушанию и к другим добрым делам, потом усердие это мало-помалу охладевает, и он, не имея никого, кто бы наставлял его, поддерживал и воспламенял в нем усердие, подобно листу нечувствительно иссыхает, падает и становится, наконец, подвластным и рабом" [с. 70].

•  О том, чтобы не судить ближнего [с. 79-88]. Осуждение - тяжелейший грех. "Отцы оказали, что нет ничего хуже осуждения" [с. 79].

•  О том, чтобы укорять себя, а не ближнего [с. 89-98]. Когда одного старца спросили, что главное из найденного им на подвижническом пути, старец ответил: "То, чтобы во всем укорять себя" [с. 96]. "И нечего удивляться, - замечает святой Дорофей, - когда слышим от всех святых, что нет другого пути, кроме сего. Мы видим, что никто, минуя путь сей, не обрел покоя" [с. 90].

•  О злопамятности [с. 99-105]. Если между братиями "возникает неудовольствие", и если кто-либо из них, хотя и попросит прощения, но не пресечет худые помыслы против брата, - это и есть злопамятность. "А она, - замечает святой авва, - требует от человека многого внимания, чтобы в оной не закоснеть и не погибнуть" [с. 98].

•  О том, что не должно лгать [с. 106-114]. Лжец не может иметь общения с Богом, ибо отцом лжи назван диавол. Ложь чужда Богу - Бог есть истина. "Он Сам говорит: Аз есмь путь, истина и живот (Ин. 14, 6)" [с. 106].

•  О том, что должно проходить путь Божий разумно и внимательно [с. 114-123]. Преподобный призывает не терять понапрасну время, а иметь внимание "в своем сердце и подвизаться" [с. 114-116]. "Подвизайся, и получишь навык в добродетели" [с. 116]. Прохождение пути Божиего разумно и внимательно - это неклонение "ни в излишество, ни в недостаток", но направление "только к средине до-бродетели" [с. 117]. Когда кто "радуется, получая оскорбление, и думает, что он должен был претерпеть оскорбление, потому что сам он подал повод к тому, сей разумно искореняет страсть" [с. 122].

•  О том, что должно стараться скорее отсекать страсти, прежде нежели они обратятся в злой навык души [с. 124-136]. Пока страсти "еще молоды", их можно отсечь, не позволить им укрепиться, не прийти к худшему. "Ибо иное дело вырвать с корнем малую былинку, потому что она легко исторгается, а иное - искоренить большое дерево" [с. 126]. "Иной согрешает немного, а сколько времени проводит он потом, проливая кровь свою, пока исправит себя" [с. 124].

•  О страхе будущего мучения и о том, что желающий спастись никогда не должен быть беспечен о своем спасении [с. 136-147]. Когда один брат спросил некоего старца: "Отчего я впадаю в беспечность, пребывая в келии моей?" - старец ответил: "Оттого, что ты не узнал еще ни ожидаемого покоя, ни будущего мучения" [с. 137]. Даже и тогда, когда человек очистит себя от страстей и приобретет добродетели, "не должен быть без заботы. Ибо случается, что после всего этого диавол находит случай обольстить его или самооправданием или возношением, или вложив в него помыслы неверия или злой ереси, и не только погубляет все труды, но и удаляет его от Бога" [с. 146].

•  О том, что должно переносить искушения с благодарностью и без смущения [с. 147-156]. Святой авва увещает "о всем" благодарить Бога за Его благость, никогда не печалиться и не малодушествовать при случающемся с нами - "все, что с нами бывает, принимать без смущения, со смиренномудрием и с надеждой на Бога, веруя, что все, что ни делает с нами Бог, Он делает по благости Своей, любя нас, и делает хорошо, и что это не может быть иначе хорошо, как только таким образом" [с. 147]. Если же бывает, что мы согрешаем в искушениях, то в сем проявляется наше нетерпение и нежелание "перенести малой скорби или потерпеть что-нибудь против нашей воли, тогда как Бог ничего не попускает на нас выше силы нашей" [с. 149].

•  О созидании и совершении душевного дома добродетелей [с. 156-169]. Душевный дом добродетелей, по утверждению преподобного Дорофея, созидается посредством хранения заповедей Божиих [с. 156]. Кто хочет построить крепкий "чувственный дом", тот обязан "отвсюду укрепить его и с четырех сторон возводить стену, а не об одной только стороне заботиться... Так бывает и относительно души, ибо человек, желающий создать душевный дом, не должен нерадеть ни об одной стороне своего здания, но ровно и согласно возводить оное" [с. 157]. Сначала необходимо положить основание, то есть веру. "Потом на сем основании человек должен строить здание равномерно: случилось ли послушание, он должен положить один камень послушания; встретилось ли огорчение от брата, должен положить один камень долготерпения; представился ли случай к воздержанию, должен положить один камень воздержания" [с. 158]. Краеугольными камнями служат терпение и мужество. Они связывают здание и соединяют стену со стеной. "Без терпения и мужества никто не может совершить ни одной добродетели" [с. 158]. Известью в строительстве служит смирение, потому что оно "берется из земли и находится у всех под ногами". Смирение есть и перила вокруг кровли, дабы не падали с нее. Оно "ограждает и охраняет все добродетели" [с. 159]. Короче, "каждую добродетель человек должен совершать так разумно, чтобы усвоить ее себе и обратить в навык, и таковый оказывается искусным художником, зодчим, могущим прочно строить свой дом" [с. 162].

•  О святой Четыредесятнице [с. 169-175]. В Ветхом Завете Бог велел "сынам Израилевым" ежегодно давать десятину из всего ими приобретаемого. В Новом Завете "святые Апостолы установили и предали на помощь нам, и как благодеяние душам нашим, еще нечто большее и высочайшее - чтобы мы отделяли десятину от самых дней жизни нашей и посвящали ее Богу, дабы и мы таким образом получили благословение на все дела наши, и ежегодно очищали грехи, сделанные нами в течение целого года. Рассудив так, они освятили нам из трехсот шестидесяти пяти дней года сии семь недель святой Четыредесятницы" [с. 169, 170].

•  К некоторым келлиотам, вопросившим преподобного Дорофея о посещении братии [с. 175-180]. Преподобный авва напоминает, о чем учат святые отцы: пребывать в келии есть половина духовной жизни "и посещать старцев также половина". Когда инок "пребывает в келии, он молится, поучается в Священном Писании, занимается немного рукоделием и, по силе своей, печется о помыслах своих. Когда же идет куда-нибудь, он замечает за собой и рассматривает свое устроение: получает ли он пользу от встречи с братиями или нет? И может ли без вреда возвратиться в свою келию? И если видит, что он в чем-либо потерпел вред, то познает из сего свою немощь; видит, что еще ничего не приобрел от безмолвия, и, смирившись, возвращается в свою келию, каясь, плача и молясь Богу о немощи своей, и таким образом снова пребывает в келии, и внимает себе" [с. 175, 176].

•  К наставникам в монастырях и к ученикам: как должно наставлять братию и как повиноваться наставникам [с. 181-184]. Наставников, настоятелей монастырей преподобный призывает заботиться о братии "с сокрушенным сердцем и снисходительным милосердием, наставляя и обучая их добродетелям делом и словом, и более делом, потому что примеры действительнее слов" [с. 181]. Пребывающих же в послушании святой авва учит никогда не верить своему сердцу, "ибо оно ослепляется пристрастиями ветхого человека". Ни в чем не следовать "своему суждению" и самому себе ничего не назначать "без вопрошения и совета". Не думать и не ставить себя лучше и праведнее своего наставника и не исследовать "дел его", "ибо сие есть обольщение лукавого, который желает воспрепятствовать совершенному по вере послушанию и лишить нас твердого спасения, от него происходящего" [с. 183].

•  К брату, проходящему келарскую службу [с. 185-188]. Авва увещает келаря "распоряжаться монастырскими вещами не как своими собственными, но как вещами, принесенными Богу" и только вверенными его попечению. "Ибо первое располагает нас к тому, чтобы не иметь пристрастия к вещам, а второе - к тому, чтобы не пренебрегать ими" [с. 185].

•  Различные краткие изречения [с. 188-190]. Самое краткое поучение, содержащее ряд глубоко назидательных выражений. Вот некоторые из них: "Не великое дело - не судить того, кто находится в скорби и покоряется тебе; но велико не судить того, кто тебе противоречит, не мстить ему по страсти, не соглашаться с осуждающим его и радоваться вместе с предпочтенным тебе... Кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение; ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение, да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением... При всяком случавшемся со мной деле я никогда не желал ограждать себя человеческой мудростью, но что бы то ни было, я всегда делаю по силе моей и все предоставляю Богу" [с. 188, 189]. "Не делай зла даже и в шутку, ибо случается, что иной сначала шутя делает злое, а после и нехотя им увлекается" [с. 190].

•  Изъяснение некоторых изречений святого Григория, которые поются с тропарями на Святую Пасху [с. 191-197]. К таким изречениям относятся: Воскресения день ; ... да принесем самих себя (то есть удалимся от "похотей плотских" и будем поступать "по духу"); мы - ... стяжание самое драгоценное пред Богом ; ... воздадим Образу сотворенное по образу ; ... почтим Первообраз, уразумеем силу таинства и то, за кого Христос умер ; ... сделаем образ свой чистым и славным, достойным Первообраза [с. 191-195]. "Сила таинства смерти Христовой, - размышляет преподобный, - такова: ...Христос восшел на высоту святого и животворящего креста... Своею кровью избавил нас из плена" [с. 195, 196]. "Не стыд ли это, - вопрошает в конце своего поучения святой Дорофей, - и не великое ли бедствие, если мы после того, как Христос избавил нас от ада Своею кровью, и после того, как мы все сие слышим, опять пойдем и ввергнем себя в ад? Не достойны ли мы в таком случае еще сильнейшего и жесточайшего мучения?" [с. 196, 197].

•  Толкование некоторых изречений святого Григория о святых мучениках [с. 197-203]. Это поучение стоит в непосредственной связи с предшествующим, о чем говорит его начало: "Из первого песнопения мы узнали, по силе нашей, нечто о Святой Пасхе; посмотрим еще, чему хочет научить нас святой Григорий относительно мучеников" [с. 197]. И преподобный авва обстоятельно раскрывает следующие изречения святителя Григория: Жертвы одушевленныя, всесожжения словеcныя ; ... заколения совершенные Богу ; Бога знающия и Богом знаемыя овцы ; ... ограда их неприступна для волков [с. 197, 201, 202]. "Почему святой Григорий говорит о святых: знаемые Богом, - вопрошает преподобный Дорофей и отвечает: Потому что они чрез соблюдение заповедей приближаются к Нему, знают Его и бывают Им знаемы" [с. 201].

Следует отметить (обстоятельнее будет сказано в разделе "Аскетическое учение преподобного аввы Дорофея"), что преподобный Дорофей в своих поучениях не только раскрывает ту или иную тему, но свои рассуждения сопровождает и заканчивает призывами или к пресечению греха, страсти, или к стяжанию доброго, добродетели, а также молитвенными обращениями. Вот, например, как в поучении "О совести" он призывает хранить ее: "Потщимся, братия, хранить совесть нашу; пока мы находимся в этом мире, не допустим, чтобы она обличала нас в каком-либо деле; не будем попирать ее отнюдь ни в чем, хотя бы то было и самое малое. Знайте, что от пренебрежения сим малым и в сущности ничтожным мы переходим и к пренебрежению великим" [с. 60, 61]. "Да подаст нам Бог слышать и исполнять сие" [с. 54].

Послания

Посланий преподобного Дорофея всего десять. По своему объему они небольшие - это скорее письма к братиям. (В русском переводе они занимают всего семь страниц - 204-210.) По содержанию они касаются отдельных тем духовной жизни.

Открывает письма "Послание поучительное к брату, вопросившему о бесчувствии и охлаждении любви" [с. 204, 205]. При бесчувствии души преподобный считает полезным частое чтение Священного Писания, творений святых отцов, памятование о временности земной жизни и о грядущем Страшном Суде. А для возгревания братолюбия должно "с помощью Божией не верить своим мнениям, всей силой стараться смирить себя пред братиями и от всей души отсекать перед ними свою волю" [с. 205].

"Послание к брату, угнетаемому искушением" [с. 205, 206]. Преподобный учит возлагать на Бога свою печаль при случившихся искушениях и взывает к Нему: "Господи! Как Ты хочешь и как Ты знаешь, устрой это дело". "Ибо, - помогает преподобный сделать вывод, - Промысл Божий делает многое сверх нашего соображения и надежды" [с. 206].

В посланиях: "К тому же брату"; "К брату, впадшему в трудную болезнь и различные преткновения"; "К брату, находившемуся в искушении" [с. 206, 207], преподобный учит нести находящие скорби и болезни с благодарением, терпением, пребывая в молитве, "чтобы намерение Промысла исполнилось" [с. 207].

Последующие четыре послания под общим заголовком "К тому же" [с. 208, 209], снова и снова призывают терпеливо, с надеждой на Бога переносить искушения, помня, что такое перенесение их дарует великую пользу. "Мы, - размышляет святой авва, - бываем искушаемы для обучения в вере, для того чтобы мы были испытаны и научились бороться" [с. 208]. "Как за телами следуют тени, так и за исполнением заповедей - искушения, ибо никто, сказал великий Антоний, не войдет в Царство Небесное без искушений. Итак, не удивляйся, сын мой, что, заботясь о спасении своем, ты встречаешь искушения в скорби. Но терпи без смущения и молись, благодаря, что ты, за исполнение заповеди, сподобился быть в искушении" [с. 208, 209].

Последнее послание "К некоторому очень больному брату, имевшему различные худые помышления о том, кто заботился о его нужде" [с. 210], убеждает ничего не иметь плохого против ближнего, и все "препобеждать и покрывать любовью" во имя Господа нашего Иисуса Христа.

Вопросы и ответы

Особое место в творениях преподобного аввы Дорофея занимают его "Вопросы и ответы, данные на них святыми старцами Варсануфием Великим и Иоанном Пророком" [с. 211-268]. Ценность их возрастает от того, что в них соединилась духовная мудрость преподобного Дорофея с духовным опытом двух других великих старцев.

Всего было поставлено 87 вопросов, и на все получены исчерпывающие ответы.

Изложить их содержание довольно трудно: они многоплановы - касаются многих сторон духовной жизни. Вот о чем идет в них речь:

Как положить начало покаяния (вопрос-ответ № 6) [1].

Как бороться с греховными помыслами, как отличать правый помысл от вредного (в.-о. 7, 14).

Как победить блудную страсть (в.-о. 4, 5).

Как рождается печаль по Богу (в.-о. 34).

Как достигается рассуждение (в.-о. 15) и как отвечать вопросившему (в.-о. 38, 39).

Как говорить и когда молчать (в.-о. 36).

О силе молитвы по вере (в.-о. 11) и о непрестанной молитве (в.-о. 15).

О безмолвии (в.-о. 36, 63, 64).

О смирении (в.-о. 21, 25, 27-31).

Об отсечении своей воли (в.-о. 3, 37, 42).

О раздаче своего имущества - о милостыне (в.-о. 1, 2, 66).

О врачевстве (в.-о. 76).

О совершении "памяти святых" (в.-о. 10).

О сохранении - соблюдении заповедей (в.-о. 20).

Каким путем можно скорее достигнуть спасения (в.-о. 26).

О недопустимости перехода из одного монастыря в другой - "в чужую сторону" (в.-о. 8).

О поведении инока в разных ситуациях (в.-о. 56-62).

Как относиться к разным людям (в.-о. 19, 81). Вот некоторые примеры вопросов и ответов (в сокращении):

В. 10. "Как извергнуть из себя внутреннее зло?"

О. "Попечение о спасении души и любовь к Богу помогают всякому извергнуть из себя внутреннее зло и чисто покаяться".

В. 81. "Каким образом должно исправлять ближних?"

О. "Когда знаешь, что согрешивший человек разумный и принимает слова твои, вразумляя его, скажи: "Брат! Если мы с нерадением делаем дело Божие, это погибель для души. Ну, хорошо ли теперь сделал? Постарайся вперед исправиться". Если же он неразумен, скажи ему: "Поверь мне, брат, что ты стоишь наказания за свое нерадение, и как скоро скажу авве, он строго тебя накажет".

В. 13. Как поступить при "неожиданном вопросе"?

О. "Ничего нет быстрее ума - возведи его к Богу, и Он подаст тебе, что отвечать без смущения".

•  Далее: в.-о. № ... - Прим. авт .

Богословие

"Хотя сей Божественный и дивный муж и высок был по дару слова, но, желая, по заповеди, снизойти и в этом и явить собой пример смиренномудрия, он предпочитал везде смиренный и простой образ выражения и невитиеватость речи".

Послание о книге сей к брату, просившему,

чтобы прислали ему найденные слова

преподобного отца нашего аввы Дорофея... [с. 6]

Богословие преподобного аввы Дорофея носит, по преимуществу, характер аскетический. Великий авва учит не столько тому, как надо верить, сколько тому, как надо жить. В его наставлениях предполагается, что слушающие их знают Истину веры и нуждаются лишь в указаниях способов, путей воплощения ее в жизни, в спасительном подвиге. Поэтому вопросов догматического характера он касается мало и лишь в той мере, насколько они необходимы для раскрытия аскетического идеала. Истины веры у него - это истины святой жизни.

Догматические темы в богословии

О Боге

Уже размышления на самую высокую догматическую тему - о Боге, показывают, что образ мысли преподобного аввы не столько отвлеченно-теоретический, сколько аскетико-практический.

Бог, в понимании святого Дорофея, не является чем-то абстрактным, существующим по ту сторону мыслимого. Он рядом с нами. Он любит нас, заботится о нас, посылает нам только полезное, Им мы живем и движемся, ибо Он наш Отец. Поэтому преподобный и говорит о Боге, сопоставляя Его с нашим искренним - подлинным другом и тут же возвышая Его над ним.

Наш земной друг делает нам только хорошее. Если он допустит что-либо по отношению к нам "даже тяжелое", мы принимаем и это, будучи уверены, что друг все делает любя. "Тем более, - убеждает преподобный, - должны мы думать о Боге, Который создал нас и привел нас из небытия в бытие, вочеловечился нас ради и умер за нас, что Он делает с нами все по благости Своей и любя нас" [с. 148].

Друг наш, хотя и делает все любя, жалея нас, но он может нехотя - по своему незнанию или недостаточности благоразумия - и нанести нам вред. "О Боге же мы не можем сего сказать, ибо Он есть источник премудрости, знает всё, что нам полезно, и сообразно с сим устрояет все касающееся до нас, даже и самое маловажное" [с. 148].

Наконец, друг наш, имея самое доброе к нам расположение и желая всячески поддержать нас, не всегда имеет достаточно сил и средств для сего. Но о Боге сказать этого нельзя, ибо Он всемогущ - Ему все возможно, невозможного для Него нет. "Итак, - заключает великий авва, - мы знаем о Боге, что Он любит и щадит Свое создание, что Он есть источник премудрости и знает, как устроить все касающееся до нас, и что Ему нет ничего невозможного, но все служит воле Его. Мы должны также знать, что все, что Он ни делает, делает для нашей пользы, и должны принимать это с благодарностью, как от Благодетеля и благого Владыки, хотя бы то было и скорб-ное. Ибо все бывает по праведному суду, и Бог, Который столько милостив, не презирает ни малейшей нашей скорби" [с. 148].

Христология и сотериология

Обе эти темы у преподобного Дорофея лишь выдвигаются. Представляются они как единое целое.

Господь сошел на землю, воплотился, стал ради нас человеком, во всем подобным нам, кроме греха, дабы "подобным исцелить подобное" [с. 22]. "Он, - учит святой авва, - принял самое естество наше, начаток нашего состава, и сделался Новым Адамом, по образу Бога, создавшего первого Адама, обновил естественное состояние и чувства сделал опять здоровыми, какими они были вначале. Сделавшись человеком, восставил падшего человека, освободил его, порабощенного грехом и насильственно им обладаемого" [с. 22]. Воплотившийся Господь освободил нас "от мучительства вражия", низложил всю его силу, сокрушил крепость, избавил, освободил нас от его владычества, от повиновения врагу и рабства, "если только мы сами не захотим согрешать произвольно" [с. 22]. Он очистил нас "Святым Крещением от всякого греха, ибо Святое Крещение отъемлет и потребляет всякий грех" [с. 22].

Антропология

Преподобный отмечает, что Бог создал человека по Своему образу. Этот образ Он видит в бессмертии, самовластии, украшении "всякой добродетелью" [с. 20] (Ср.: с. 144). Все прочие суждения о человеке уходят в область аскетики. Так, объясняя изречения: Воздадите Образу сотворенное по образу и Почтим Первообраз , преподобный призывает: "Научимся сему от Апостола, который говорит: Очистим себе от всякия скверны плоти и духа (2 Кор. 7, 1). Соделаем образ наш чистым, каким мы и приняли его, омоем его от скверны греха, чтобы обнаружилась красота его, происходящая от добродетелей... Познаем свое достоинство... Не будем оскорблять образа Божия, по которому мы созданы" [с. 194, 195]. Когда кто пишет портрет царя, то употребляет для сего (чтобы не обесчестить правителя) дорогие, самые лучшие краски, и старается изобразить его как можно величественнее и изящнее, чтобы смотрящие на него думали, что видят самого царя. "Так и мы, созданные по образу Божию, не будем бесчестить своего Первообраза" [с. 195].

На человеческую душу преподобный Дорофей смотрит глазами святителя Григория Нисского. "Душа, - повторяет он утверждение Нисского архипастыря, - состоит из трех частей: вожделевательной, раздражительной и разумной" [с. 199]. А проявление сил души святой авва объясняет словами Евагрия: "Разумная душа тогда действует по естеству, когда вожделевательная часть ее желает добродетели, раздражительная подвизается о ней, а разумная предается созерцанию сотворенного" [с. 200].

Эсхатология

Хотя святой Авва неоднократно обращает свой взор к конечным судьбам мира (есть даже одно - 12-е - поучение "О страхе будущего мучения..."), но и здесь наблюдается та же картина - освещение в нравственном аспекте.

Когда душа "выйдет из тела, - размышляет святой Дорофей, - она остается одна со страстьми своими и потому всегда мучится ими; занятая ими, она опаляется их мятежом и терзается ими... Страстная душа всегда мучится, несчастная, своим злым навыком, имея всегда горькое воспоминание и томительное впечатление от страстей, которые беспрестанно жгут и опаляют ее" [с. 138, 139].

Преподобный четко указывает конечную участь праведников и грешников: "Как праведные, по словам святых, получают некие светлые места и веселие ангельское, соразмерно благим их делам, так и грешники получают места темные и мрачные, полные страха и ужаса" [с. 139]. "Потому я, - увещает преподобный, - и говорю вам всегда: старайтесь возделывать добрые помышления, чтобы найти их там, ибо что человек имеет здесь, то исходит с ним отсюда, и то же будет он иметь и там" [с. 140, 141] [1].

***

Несравненно и неизмеримо шире у преподобного аввы Дорофея тематика аскетического порядка. Здесь он выступает в своих наставлениях как великий духовный учитель, познавший на своем подвижническом пути глубину любви Божией к человеку, еще здесь, на земле, соприкоснувшийся с Вечностью, узревший всю пагубность греха и всю спасительность благочестия. Стараясь отвратить от зла, он задушевным словом призывает к добру.

•  К "Догматическим темам" cм. также: "Бог. Душа. Образ Божий. Человек. Воздаяние. Вечность. Суд Божий" в алфавитном указателе к наставлениям, содержащимся в творениях преподобного аввы Дорофея. Преподобный Дорофей. Душеполезные поучения и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанна Пророка. Седьмое издание Козельской Введенcкой Оптиной пустыни. Калуга, 1895. Репринт. М., 1991. С. 287-289, 291, 292, 297, 305, 306.

Аскетическое учение

В аскетических наставлениях преподобного аввы Дорофея православный христианин, да и любой другой человек, найдет много полезного, спасительного. Соединение глубокого - Богопросвещенного - ведения преподобным Дорофеем человеческого сердца с необыкновенной ясностью, простотой, теплотой его речи лучшим образом вразумляет человека, помогает правильно взглянуть на себя, побуждает встать и пойти к Небесному Отцу.

Святой авва говорит, что есть три устроения человеческой души: или человек "действует по страсти, или сопротивляется ей, или искореняет ее" [с. 119].

Итак, есть:

•  действие по страсти;

•  сопротивление страсти;

•  искоренение ее.

Вокруг этих трех "устроений" и вращается аскетическое учение преподобного Дорофея. А так как под "искоренением" страсти преподобный имеет в виду не только избавление от нее, но и делание, "противное страсти" [с. 119], то последнее имеет особую, или, по слову самого преподобного, "великую обширность" [с. 119]. Сюда относится все то стяжание добра (оно ведь противоположно злу), к чему преподобный призывает постоянно.

Действие по страсти

По страсти действует "тот, - размышляет преподобный авва, кто приводит ее в исполнение, удовлетворяет ей" [с. 119]. Он подобен тому человеку, "который, будучи поражаем от врага своего стрелами, берет их и собственными руками вонзает в свое сердце" [с. 123]. Ум такого человека ослепляется страстью: постепенно, но неуклонно он начинает обращать внимание на вожделенное и стремиться во чтобы то ни стало удовлетворить свое желание [с. 214].

Преподобный устанавливает четкую грань между страстями и грехами, показывая их связь и отличие. "Страсти, - говорит он, - суть гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное. Грехи же суть самые действия страстей, когда кто приводит их в исполнение на деле, т.е. совершает телом те дела, к которым побуждают его страсти, ибо можно иметь отрасти, но не действовать по ним" [с. 23].

Низложило нас, увело от Бога возношение - действие гордости .

Гордости есть две. Первая гордость - укорение брата, когда кто "осуждает и бесчестит его, как ничего не значущего, а себя считает выше его". Если такой не опомнится, не остановится, то мало-помалу придет во вторую гордость - "возгордится против Самого Бога", свои подвиги и добродетели начнет приписывать себе, а не силе Божией, "как будто сам собою совершил их, своим разумом и тщанием, а не помощью Божией" [с. 42, 43].

В жизни инока преподобный различает еще гордость "мирскую" и "монашескую". Мирская гордость есть там, где возносятся пред братом имуществом своим, одеждой, красотой, благородством, даже своим усердием и своей добросовестностью в труде, или величием своего монастыря - его богатством, множеством братии... "Монашеская же гордость есть та, когда кто тщеславится, что он упражняется во бдении, в посте, что он благоговеен, хорошо живет и тщателен. Случается также, что иной и смиряется для славы. Все сие, - делает вывод святой авва, - относительно к монашеской гордости" [с. 42, 43].

Как развивается в человеке гордость и насколько она опасна, преподобный показывает на примере одного знаемого им, "пришедшего некогда в сие жалкое состояние" [с. 42]. Сначала сей муж унижал каждого, о ком хорошо отзывались другие. "Что значит такой-то? - возражал он. - Нет никого достойного, кроме Зосимы и подобного ему". Потом стал осуждать и Зосиму, а превозносить Макария и т. д. "Я, - замечает преподобный, - говорю ему: "Поистине, брат, ты скоро и их станешь уничижать". И поверьте мне, чрез несколько времени он начал говорить: "Что такое Петр? И что такое Павел? Никто ничего не значит, кроме Святой Троицы". Наконец возгордился он и против Самого Бога, и таким образом лишился ума" [с. 42].

С действием гордости неразрывно сочетаются тщеславие и самолюбие .

Тщеславный человек "не может слышать слово от брата своего. Иной, когда услышит одно слово, смущается или отвечает пять слов или десять на одно слово, и враждует и огорчается" [с. 119, 120]. Тщеславием "мы весьма побеждаемся" [с. 119]. Самолюбие же есть "корень всех страстей" [с. 2].

Подобное суждение имеется у преподобного и о действиях иных пороков: сребролюбия , сластолюбия , свободного обращения и дерзости .

Каждая страсть, всякий грех, по слову святого аввы, рождаются "от славолюбия, сребролюбия и сластолюбия" [с. 142] (Ср.: с. 111, 154).

Также "матерью всех страстей" именует преподобный "свободное обращение" [с. 223]. "К тщеславию, - говорит он, - примешивается человекоугодие, к человекоугодию - свободное обращение, а свободное обращение есть матерь всех страстей" [с. 223].

Дерзость преподобный характеризует словами аввы Агафона: "Она подобна сильному жгучему ветру, от которого, когда он подует, все бегут, и который портит всякий плод на деревьях". Видишь ли, брат, силу сей страсти? Видишь ли лютость ее? И когда его опять спросили, ужели так вредна дерзость? Он отвечал: "Нет страсти вреднее дерзости, ибо она есть мать всех страстей" [с. 60, 61]. К сему святой авва добавляет: "Дерзость бывает многообразна: можно быть дерзким и словом, и осязанием, и взором. От дерзости иной впадает в празднословие, говорит мирское, делает смешное и побуждает других к непристойному смеху. Дерзость и то, когда кто прикоснется другого без нужды, когда поднимет руку на кого-либо смеющегося, толкает кого-нибудь, вырвет у него что-нибудь из рук, бесстыдно смотрит на кого-нибудь: все это делает дерзость" [с. 61]. Потому преподобный и внушает "иметь благоговение", быть почтительным к другим, остерегаться даже смотреть в лицо друг другу, "ибо и это, как сказал некто из старцев, есть вид дерзости" [с. 62]. Потому-то святой Дорофей и молится: "Бог да избавит души наши от всегубительной страсти - дерзости" [с. 61].

Но больше всего, пожалуй, преподобный Дорофей обнаруживает пагубность злопамятности и лжи . Это, вероятно, потому, что они более других поражают человека. Обличению сих пороков он отводит специальные поучения: "О злопамятности" (№ 8) и "О том, что не должно лгать" (№ 9). К обличению злопамятности он обращается и в последующем послании: "О том, что должно проходить путь Божий разумно и внимательно" (№ 10).

"Иное, - говорит святой авва, - злопамятность, иное гнев, иное раздражительность и иное смущение" [с. 99]. И преподобный показывает развитие порока злопамятности: сначала смущение от оскорбительного слова, затем помысл: "Зачем он мне это сказал, и я ему скажу то и то, и если бы он не хотел оскорбить меня, он не сказал бы этого, и я непременно оскорблю его". Дальше появляется раздражение сердца и "отмстительное восстание на опечалившего... воспламенение раздражительности", гнева [с. 100, 101]. И как угли могут лежать несколько лет без повреждения, без гниения, "так и гнев, если закоснеет, обращается в злопамятность, от которой человек не освободится, если не прольет крови своей", то есть не понесет великих подвигов и трудов [с. 101]. Характеризуя состояние злопамятного, святой авва размышляет: "И когда спор прекратится, он продолжает иметь помыслы на сказавшего ему оное слово и помнит зло, и жалеет, что он не сказал более того, что сказал, и готовит в себе еще худшие слова, чтобы сказать ему... и постоянно гневается... Это значит, что зло обратилось в навык. Бог да избавит нас от такого устроения, ибо оно непременно подлежит муке" [с. 120].

Злопамятный может воздать злом за причиненную ему обиду не только делом, но и словом, и видом, и даже скрытой ненавистью, вынашивая в сердце своем "неудовольствие на брата" [с. 103]. Такой, если услышит, что кто-нибудь оскорбил его обидчика - радуется, а значит, "и он таким образом воздает злом за зло в сердце своем" [с. 103]. Или иначе: не радуется благополучию своего мнимого недруга - "и это есть также, хотя и легчайший, однако же вид злопамятности. Каждый из нас должен радоваться успокоению брата своего и все сделать, чтобы почтить его" [с. 104]. Бывает и так, что после состоявшегося примирения снова возникает размолвка и "оскорбленный" снова начинает вспоминать и то, что было давно. Сей подобен человеку, который получил когда-то рану и, не сумев ее вылечить до конца, получил новый удар - от него возобновилась вся рана. "Итак, - поучает святой авва, - должно подвизаться, чтобы очистить совершенно и внутренний гной, дабы больное место совсем заросло, и чтобы не осталось никакого безобразия и вовсе нельзя было узнать, что на этом месте была рана. Как же можно сего достигнуть? Молясь от всего сердца об оскорбившем и говоря: "Боже! Помоги брату моему и мне, ради молитв его". Таким образом человек и молится за брата своего, а это есть знак сострадания и любви; и смиряется, прося себе помощи, ради молитв его; а где сострадание, любовь и смирение, что может там успеть раздражительность, или злопамятность, или другая страсть?" [с. 104, 105].

Зараженный пороком лжи "не простой человек, но двойственный, ибо иной он внутри, и иной снаружи, и жизнь его двойственна и лукава" [с. 114].

Есть три вида лжи: лгут мыслью, словом и жизнью.

"Мыслью лжет тот, кто принимает за истину свои предположения, то есть пустые подозрения на ближнего" [с. 106]. Таковой видит во всех поступках ближнего нечто, якобы направленное против него. "А от сего происходят: любопытство, злословие, подслушивания, вражда, осуждения" [с. 107]. Если он продолжит следовать догадкам, "то им и конца не будет, и они никогда не попустят душе быть мирной" [с. 111].

Словом лжет тот, кто говорит неправду. "Человек лжет или для того, чтобы не укорить себя и не смириться, или для того, чтобы исполнить желание свое, или ради приобретения, и не перестает делать извороты и ухищряться в словах до тех пор, пока не исполнит желания своего" [с. 111, 112].

Жизнью же лжет тот, "кто, будучи блудником, притворяется воздержным; или, будучи корыстолюбивым, говорит о милостыне и хвалит милосердие; или, будучи надменным, дивится смиренномудрию" [с. 112, 113].

Насколько нужно быть осторожным, чтобы не допустить ложь против ближнего даже в мысли, свидетельствует случай, бывший в общежитии (в монастыре) с самим святым аввой. Будучи в общежитии, он стал было по походке человека определять его душевное устроение. И вот когда проходила мимо него женщина с ведром воды, он взглянул ей в глаза и подумал: она блудница. Но святой не стал утверждаться в этом помысле, а поспешил к своему старцу и оказал о сем. И старец дал мудрый совет: "Нельзя из этого заключать чьего-либо душевного устроения. Никогда не верь своим догадкам, ибо кривое правило и прямое делает кривым. Мнения человеческие ложны и вредят тому, кто предается им" [с. 108].

Действующий по страсти держится своей воли и сам себе расставляет сети. "Посему-то авва Пимен и говорил, что воля наша есть медная стена между человеком и Богом. Видите ли силу сего изречения? И еще присовокупил он: она есть как бы камень, противостоящий, сопротиводействующий воле Божией" [с. 71, 72].

Впасть в навык страсти - "великое бедствие" для человека [с. 131]. И преподобный рассказывает о печальном состоянии одного брата, у которого страсть воровства обратилась в навык. Брат постоянно воровал продукты. Чтобы отучить брата от этого греха, преподобный позаботился о выдаче ему пищи столько, сколько он хочет. Тем не менее воровать он не прекратил. На вопрос святого Дорофея, зачем же он продолжает красть - последовал ответ: "Прости меня, сам не знаю, зачем, но так просто краду". Преподобный все-таки поинтересовался, что же делает брат с украденным - и узнал: одно он прячет под свою постель, другое в иное место, а увидев, что оно портится, выбрасывал вон или отдавал ослу [с. 132, 133].

"Поверьте, братия, - увещает святой авва, - что если у кого-нибудь хотя одна страсть обратилась в навык, то он подлежит муке, и случается, что иной совершает десять добрых дел и имеет один злой навык, и это одно, происходящее от злого навыка, превозмогает десять добрых дел. Орел, если весь будет вне сети, но запутается в ней одним когтем, то чрез эту малость низлагается вся сила его" [с. 135].

Сопротивление страсти

Сопротивляется страсти тот, "кто не действует по ней и не отсекает ее, но любомудрствуя (борясь), как бы минует страсть, однако имеет ее в себе" [с. 119]. Он "подобен осыпаемому стрелами врага своего, но облеченному в броню и потому не получающему ран" [с. 123]. Сопротивляющийся страсти печалится, если не смог терпеливо перенести обидное слово, осуждение, клевету со стороны кого-то. Хотя и побеждается понуждением страсти, но подвизается, трудится, не хочет отвечать оскорблением на оскорбление, старается не сказать чего-либо, нарушающего покой ближнего, - он не желает действовать по страсти. Но есть "и такие, которые стараются остановить страсть, но по внушению другой страсти: один молчит по тщеславию, другой по человекоугодию, или по иной какой-либо страсти - сии злым хотят исцелить злое. Но авва Пимен оказал, что зло никак не истребляет зла" [с. 120, 121].

В подвиге сопротивления страсти надо увидеть причины ее появления и свои силы направить против них. Это тем более необходимо, что некоторые страсти теряют свою силу, если отсечь причины их действия. "Так, зависть сама по себе ничто, но имеет некоторые причины, в числе которых есть и славолюбие, ибо кто хочет прославиться, тот завидует прославленному или предпочтенному. Также гнев происходит от различных причин, и особенно от сластолюбия..." [с. 142], и т. д.

Направив внимание на борьбу со страстями, должно "хорошо удобрить нравы" [с. 142]. Сему служат покаяние и плач [с. 142]. На вопрос преподобного Дорофея: как положить начало покаяния? - старец Варсанофий отвечал: "Если желаешь положить начало покаяния, посмотри, что сделала блудница: слезами своими омыла она ноги Владыки (См.: Лк. 7, 38). Плач омывает всякого от грехов; но человек достигает плача трудом, посредством многого поучения в Писании, терпения, размышления о Страшном Суде и стыде вечном, и чрез самоотвержение" [с. 217].

Важно также удерживать язык от зла и быть терпеливым . "Постарайтесь, - призывает святой авва, - удерживать язык свой, чтобы не сказать чего-либо худого ближнему и никого не соблазнять ни словом, ни делом, ни взглядом, ни другим каким-либо образом, и не будьте удобо раздражительны, чтобы, когда кто-нибудь из вас услышит от брата своего неприятное слово, не возмущаться тотчас гневом, не отвечать ему дерзко и не оставаться в оскорблении на него; это неприлично хотящим спастись, неприлично подвизающимся" [с. 63, 64].

Нападения злой силы на человека бывают тяжкие, но Господь сокращает их действия. "Покушение, наносимое демонами, - говорит преподобный, - бывает тяжко для человека, но маловременно: оно мрачно, тяжко, безутешно, ниоткуда не представляется успокоения, но отовсюду угнетение. Однако скоро посещает душу благодать Божия" [с. 76]. С помощью благодати борющийся может и должен устоять перед действиями темного духа. "Никто и никому, - отвечает святой Варсанофий Великий святому Дорофею, - не может сказать: я буду о тебе заботиться, а ты будь спокоен... Тот, которого поддерживают, должен привнести несколько собственного старания, делать должное по силе своей, внимательно сохраняя заповеди отцов своих. И если падет однажды, то пусть опять постарается управить себя" [с. 230]. Пал - восстань, "и если опять пал, опять восстань" [с. 154]. Оказался побежденным, совершил грех - тотчас припади к благости Божией, и Бог, видя усердие, подаст руку помощи и сотворит милость [с. 135].

И опять преподобный напоминает, что сопротивляться страстям успешно можно тогда, когда они еще молоды, не пустили корни глубоко в нашу природу [с. 126]. Если даже один раз душа подчинится действию какой-либо страсти, тотчас окажется "в опасности впасть в навык" [с. 134]. Посему снова и снова взывает святой авва: "Старайтесь отсекать страсти, прежде нежели они обратятся в навык"

[с. 120].

"Отсекайте страсти, пока они еще молоды, прежде нежели они вкоренятся и укрепятся в вас и станут удручать вас, ибо тогда придется нам много пострадать от них, потому что иное дело вырвать малую былинку, и иное - искоренить большое дерево" [с. 101, 102].

Искоренение страсти - стяжание добра

Искореняющий страсть - тот, "кто подвизается и делает противное страсти" [с. 119]. Кому он подобен? "Тому, кто, будучи осыпаем стрелами врага своего, сокрушает их, или возвращает в сердца врагов, как сказано в псалме: Оружие их да внидет в сердца их, и луцы их да сокрушатся (Пс. 36, 15)" [с. 123].

Это путь не просто сопротивления, а путь победы - истребления страстей, очищения души для иного - для добра, и стяжание его. Сему, в основном, и посвящает свои творения преподобный, как это можно было уже увидеть при обозрении их содержания (см.: раздел II. Творения).

Об искореняющих страсти преподобный размышляет: "Иной радуется, когда его оскорбляют, но потому, что имеет в виду награду. Сей принадлежит к искореняющим страсть, но неразумно" [с. 121, 122]. А как же "разумно" отсекать - искоренять - страсть? Каждый вечер испытывать себя, как проведен день, а утром - как прошла ночь, и если что-то случилось неладное, греховное - "каяться перед Богом". Хорошо испытывать себя и в середине дня, ведь человеку свойственно забывать или постепенно ослаблять совершенный грех. Должно спрашивать себя: "Не сказал ли я чего-нибудь такого, что прогневало брата моего? Когда видел его занятым каким-нибудь делом, не осудил ли я его? Не уничижил ли его и не злословил ли его? Не просил ли я чего-нибудь у келаря, и когда он не дал мне, не осудил ли я его и не пороптал ли я на него? Если пища была нехороша, не сказал ли я чего-нибудь? Или, будучи в огорчении, не пороптал ли на самого себя? Ибо если кто и на себя поропщет, это грех. Должно также говорить себе: не сказал ли мне канонарх или другой кто из братии неприятного слова, и я не перенес сего, не противоречил ему?.. С усердием ли встал на бдение или пороптал на разбудившего?" [с. 128].

Чтобы искоренить страсть, недостаточно только не делать зла, а должно делать и добро. Господь наш Иисус Христос, как Всеведущий Небесный Врач, "и против каждой страсти подает приличное врачевство: так, против тщеславия дал Он заповеди о смиренномудрии, против сластолюбия - заповеди о воздержании, против сребролюбия - заповеди о милостыне, и, одним словом, каждая страсть имеет врачевством соответствующую ей заповедь" [с. 124, 125] (Ср.: с. 143).

Открывается врачевство заповедью о смирении [1].

"Послушайте, - говорит святой авва, - Сам Господь наш показал нам вкратце, одним словом, корень и причину всех зол и врачевство от оных - причину всего благого: показал, что возношение низложило нас, что невозможно иначе получить помилование как чрез противоположное ему, то есть смиренномудрие" [с. 24]. И преподобный Дорофей ставит смирение во главу угла в искоренении всякой страсти, а также в стяжании добродетели.

"Прежде всего нужно нам смиренномудрие", - напоминает святой авва указание некоего старца [с. 38]. Смирение "покрывает душу и от всякой страсти, и от всякого искушения" [с. 41], "препобеждает все страсти" [с. 238]. Оно сокрушает стрелы нашего духовного "врага и сопротивника" [с. 38], расторгает все его сети [с. 213], сокрушает все его оружие [с. 40]. Когда преподобному Антонию Великому в видении были показаны распростертые сети злой силы, и преподобный, вздохнув, спросил Бога: "Кто же избегает их?" - Господь ответил: "Смирение избегает их... Они даже и не прикасаются ему" [с. 41]. Смирение "рождает послушание и спасение души" [с. 24]. Чадами смирения являются также: "Самоукорение, недоверие своему разуму, ненавидение своей воли" [с. 27]. Без смирения не могут быть совершенными ни "страх Божий, ни милостыня, ни вера, ни воздержание, ни другая какая-либо добродетель" [с. 39]. "Без смирения нельзя повиноваться заповедям и достигнуть чего-либо благого" [с. 27]. Этими утверждениями святой Дорофей напоминает наставления своего великого современника и подвижника преподобного Исаака Сирина, епископа Ниневийского († 620), который на вопрос: "Что такое усовершение себя?" - отвечал прямо и решительно: "Глубина смирения" [2].

Все святые, по замечанию преподобного, шествовали путем смирения, "а трудом сокращали путь свой" [с. 40]. "Кто соединяет смирение с трудом, - отвечал старец вопросившему святому авве, - тот скоро достигнет цели" [с. 234].

"Видишь ли благодать сей добродетели?" [с. 41] - спрашивает преподобный и восклицает: "О, чудо, сколь сильно смиренномудрие!" [с. 26].

Святой авва показывает значение смирения, его величие, силу, плоды, но не дает точного определения его, хотя и говорит: "Разумею же истинное смиренномудрие" [с. 24]. "Каждый из святых, - рассуждает он, - приобрел смирение чрез исполнение заповедей. Но что такое смирение и как оно рождается в душе, никто не может выразить словами, если человек не научится сему из опыта; из одних же слов нельзя сему научиться" [с. 45]. И дальше поясняет: "Не то же ли самое бывает и в софистическом, и врачебном искусствах? Когда кто хорошо обучится искусству и занимается им, то, по мере упражнения в оном, врач или софист приобретает некий навык, а сказать не может и не умеет объяснить, как он стал опытен в деле: душа приобрела навык постепенно и нечувствительно, чрез упражнение в искусстве. Так и в смирении: от исполнения заповедей бывает некоторая привычка к смирению, и нельзя выразить это словом" [с. 46]. Святой авва указывает лишь некоторые признаки, свойства смирения: смирение не гневается и никого не гневит, "сопротивляется тщеславию и хранит от него человека", в скорби никого не укоряет и не возлагает ни на кого вину, "и таким образом переносит случившееся без смущения, без скорби, с совершенным спокойствием" [с. 40, 41]. В ответе старца на вопрос святого аввы: "Что есть смирение?" - говорится так: "Смирение состоит в том, чтобы ни в каком случае не почитать себя за нечто, во всем отсекать свою волю, повиноваться всем и без смущения переносить то, что постигает нас отвне. Таково истинное смирение, в котором не находит себе место тщеславие. Смиренномудрый не должен стараться высказывать свое смирение на словах, но довольно для него говорить: "Прости меня" или "Помолись о мне". Не должно также самому собою вызываться на исполнение низких дел; ибо и то, и другое ведет к тщеславию, препятствует преуспеянию и более делает вреда, нежели пользы; но когда повелят что-либо, не противоречить, а исполнять с послушанием: вот что приводит к преуспеянию" [с. 235, 236]. "Смирение сильно привлечь в душу благодать Божию" [с. 40].

Есть два вида смирения. Первое состоит в почитании брата своего выше - превосходнее себя, второе - в приписывании Богу своих подвигов. Последнее рождается от исполнения заповедей Божиих, от меры приближения подвижника к Небесному Царю [с. 43, 44]. Потому-то святой Египетский пустынник Агафон (V в.), когда его спросили в конце жизни, боится ли он Божественного суда, смиренно ответил: "Я исполнял волю Божию по силе своей, но не знаю, угодно ли дело мое Богу; ибо иной суд Божий и иной человеческий" [с. 78].

"Смиримся немного, - призывает преподобный, - и спасемся" [с. 40]. "Блажен, братия, кто имеет смирение - великое смирение" [с. 40]. "Благий Бог да подаст нам смирение" [с. 49]. Смиряя себя, подобает и укорять себя .

Тот, кто укоряет себя, всегда спокоен. Где бы он ни был, что бы с ним ни случилось, он не впадает в печаль, ибо "уже предварительно считает себя достойным всякой скорби" [с. 91]. Если во всем виним себя, а не других, то это приносит нам только благо, "доставляет великое спокойствие и преуспеяние, и тем более должны мы это делать, что ничего не бывает с нами без Промысла Божия" [с. 93]. Но случается так, что брат, услышав укорительное слово, приходит в смущение и винит за это своего оскорбителя. "Вот смешное суждение! - восклицает святой авва. - Вот обольщение диавольское! Разве тот, кто сказал ему слово, вложил в него страсть? Он только показал ему ту, которая уже была в нем, для того чтобы он, если хочет, покаялся в ней". Преподобный сравнивает смутившегося с гнилым хлебом: снаружи хорошим, а изнутри заплесневевшим. "Итак, если он хочет получить помилование, то пусть покается, очистится, преуспеет; и пусть видит, что он еще должен благодарить брата, как доставившего ему таковую пользу" [с. 91, 92].

Сворачивающий с пути самоукорения теряет все свои труды, хотя бы и совершил "тьмы добродетелей" [с. 91].

Еще более опасно осуждать других - должно не судить ближнего .

Ничто так не гневит Бога, не удаляет от Него и "не обнажает человека", как осуждение ближнего [с. 80]. Безошибочная власть принадлежит одному Богу, ибо только Ему ведомо душевное устроение и возможности каждого. Он иначе судит "дела епископа и иначе правителя мирского, иначе судит дела игумена и иначе ученика, иначе старого и иначе юного, иначе больного и иначе здорового. И кто может знать все суды сии? Только Един, сотворивший всех, все создавший и все ведущий" [с. 82]. Чтобы лучше запечатлелась в памяти эта мысль, преподобный рассказывает одно происшествие. В некий город прибыл корабль с невольниками. Среди них были две маленькие девочки. Одну из них купила святая дева, другую - блудница. Разумеется, воспитание девочкам было дано разное. И преподобный спрашивает: "Если обе впадут в блуд, или иной грех, можно ли сказать, что обе они подвергнутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согрешение?.. Как же возможно, чтобы обе были судимы одним судом?" [с. 82, 83]. Случается и так, что мы судим погрешающего, а у него есть "одно доброе дело, которое угодно Богу более всей жизни". Осуждая его, мы отягощаем свою душу [с. 83].

Правильно поступит человек тогда, когда он остановит согрешающего (сам или через кого-то), но сделает это с чувством сострадания, с искренней любовью и смирением, с целью не укорить, а исправить. Со страхом Божиим скажет ему: "Прости, брат мой, если не ошибаюсь, мы нехорошо это делаем" [с. 62].

Такое отношение возможно лишь при наличии той любви, какая присуща была святым. Святые лучше других видели падение ближних и более других отвергали грех, и тем не менее относились к ним, как к братьям. Они не осуждали их, не отвращались от них, но сострадали, скорбели, вразумляли, утешали, врачевали - делали все, чтобы спасти их [с. 85].

Подчеркивая силу любви, преподобный именно здесь и вспомнил "круг, начертанный на земле, средина которого называется центром, а прямые линии, идущие от центра к окружности, называются радиусами". Круг - это мир, центр - Бог, радиусы - пути человеческой жизни. "Насколько святые входят внутрь круга, желая приблизиться к Богу, настолько они становятся ближе и друг к другу... И сколько приближаются друг к другу, столько приближаются и к Богу. Так разумейте и об удалении". "Таково, - заключает святой авва, - естество любви" [с. 88]. И в другом месте продолжает: "Всякая добродетель усовершаетcя любовью к ближнему... Кто боится Бога и молится Ему, тот приносит пользу и ближнему" [с. 188].

"Совершенная воля Божия" выражается в заповеди творить милостыню и творить не со скупостью и леностью, "но всей силой и всем произволением, подавая так, как будто бы сам принимал благодеяния" [с. 165, 166].

Благо милостыни велико - она низводит благодать Божию, прощающую грехи. Делание ее особенно приближает человека к Богу - уподобляет Ему. Цели ее бывают разнообразны. Иной творит ее, "чтобы благословилось поле"; другой подает, чтобы сохранился его корабль, спаслись его дети, "чтобы прославиться" - и Бог "не отвергает никого, но каждому подает то, чего он желает, если только это не вредит душе его" [с. 166]. Иногда совершают милостыню для того, чтобы избавиться от вечных мук или чтобы получить награду. Но и в одном и в другом случаях творящие находятся еще в состоянии рабов или наемников, исполняющих волю господина своего не добровольно и не бескорыстно. "Разумная милостыня" - достойная - бывает тогда, когда подается "ради самого добра", сострадания к другим, "как своим членам" [с. 167, 168].

Оказывать милость может каждый. "Если ты, - учит преподобный, - не можешь дать столько, сколько оные богачи, влагавшие дары свои в сокровищницу, то дай две лепты, подобно оной убогой вдовице, и Бог примет это от тебя... Если и того не имеешь, имеешь силу и можешь служением оказать милость немощному брату. Не можешь и того? Можешь словом утешить брата своего... можешь, когда огорчится на тебя брат твой, оказать ему милость и потерпеть ему во время его смущения... промолчать... простить ему... И таким образом, не имея чем оказать милосердие к телу, милуешь душу его". А последнее еще ценнее [с. 168, 169].

Также каждый подвизающийся может и должен соблюдать воздержание . Прежде всего необходимо соблюдать умеренность в пище, ибо "множество яств" ведет и ко многому злу. Также не следует без "великой нужды" нарушать пост [с. 171]. Но воздержание должно быть не только в пище. Необходимо удерживаться и от всякого непотребства - от клеветы, лжи, празднословия, уничижения, гнева, короче, "от всякого греха, совершаемого языком. Также должно поститься и глазами, то есть не смотреть на суетные вещи... ни на кого не смотреть бесстыдно и без страха. Также и руки, и ноги должно удерживать от всякого злого дела..." [с. 174].

Не преминул преподобный авва дать правила тем, кто на время оставляет свою келью, дом, чтобы посетить братию , ближних.

Посещать друг друга подобает по христианской любви, по искреннему участию в жизни ближнего; также, чтобы поучиться доброму у друга, услышать от него духовное слово, проверить и узнать "свое душевное устроение" [с. 177]. Полезно обратить внимание на то, замечает ли посетитель в хозяине только хорошее, или начинает осуждать его; поступает ли он так, как поступал при таких же обстоятельствах преподобный Антоний Великий: от одного заимствовал кротость, от другого смирение, безмолвие и таким образом собирал для себя добродетели каждого. "Так, - заключает святой Дорофей, - должны поступать и мы" [с. 178].

"Слышал я, - рассказывает святой авва, - о некоем брате, что когда он приходил к кому-либо из братий и видел келию его невыметенной и неприбранной, то говорил в себе: блажен сей брат, что отложил заботу обо всем... и весь свой ум устремил горе... Также если приходил к другому и видел келию его убранной, выметенной и чистой, то опять говорил себе: как чиста душа сего брата, так и келия его чиста... И никогда он не говорил ни о ком: сей брат нерадив или тщеславен, но, по своему доброму устроению, получал пользу от каждого" [с. 180]. "Старайтесь, - призывает святой авва, - из всего извлекать себе назидание" [с. 187].

Глубоко назидательны советы святого аввы наставникам и их ученикам .

Наставников преподобный учит быть заботливыми по отношению к своим ученикам; наставлять их более примером своего поведения - в "плодах духа", в телесном труде; показывать в проступках более вред, чем наказывать; в выговоре выбирать удобное время; не обличать часто; не приказывать властно, но смиренно, "как бы советуя"; не допускать гнева; не возвышаться - помнить, что и ученик тоже брат. Должно иметь к брату сострадание, победить в отношении к нему зло добром, помолиться за него, говоря так:

"Боже милосердый и человеколюбивый! По неизреченной Твоей благости сотворивший нас из ничего для наслаждения Твоими благами, и кровию Единородного Сына Твоего, Спасителя нашего, призвавший нас, отступивших от Твоих заповедей! Прииди и ныне, помоги немощи нашей, и как Ты некогда запретил волнующемуся морю, так и ныне запрети возмущению сердец наших, чтобы Ты в один час не лишился нас обоих, чад Своих, умерщвленных грехом, и дабы не сказал нам: Кая польза в крови Моей, внегда сходити Ми во истление (Пс. 29, 10), и: Аминь глаголю вам, не вем вас (Мф. 25, 12); потому что светильники наши погасли от недостатка елея" [с. 182, 183].

Долг наставников - "заботиться о мирном устроении так, чтобы даже под справедливыми предлогами или ради заповеди отнюдь не смущать сердца в той уверенности, что мы все заповеди стараемся исполнить именно ради любви и чистоты сердечной" [с. 182].

Обращаясь к ученикам, святой авва призывает повиноваться спокойно; побеждать своеволие; желать, чтобы все "было так, как будет"; верить, что все случающееся, "до самого малейшего, бывает по Промыслу Божию" [с. 184].

Всякой добродетели, по слову преподобного Дорофея, предшествует страх Божий , "ибо начало премудрости страх Господень (Пс. 110, 10), и без страха Божия никто не может совершить ни добродетели, ни чего-либо благого" [с. 187].

Страх, прежде всего, охраняет от зла, а затем содействует совершению добра. Преподобный говорит, что страх так охраняет душу от всякого зла, "как полировка медь" [с. 56]. Уклоняющийся от зла из-за страха наказаний постепенно приходит к благому, начинает понимать, "в чем истинное добро, и уже не хочет разлучаться с ним", достигает достоинства сына "и любит добро ради самого добра, и боится, потому что любит" [с. 57].

Приобретается страх Божий памятью смерти и вечных мучений, временности и скоротечности нашей земной жизни. Один старец учил: "Кто потеряет золото или серебро, то он вместо него может найти другое; если же потеряем время, живя в праздности и лени, то не возможем найти другого взамен потерянного. Поистине, мы будем искать хотя одного часа сего времени и не найдем его" [с. 126]. Отгоняем же страх Божий, делая противное сему: "Не имеем ни памяти смертной, ни памяти мучений, тем, что не внимаем самим себе и не испытываем себя, как проводим время, но живем нерадиво и обращаемся с людьми, не имеющими страха Божия, и тем, что не охраняемся от дерзновения... Ибо ничто так не отгоняет от души страх Божий, как дерзость" [с. 60].

Весь путь подвига должен сопровождаться молитвой . О молитве святой авва говорит в разных своих поучениях [3], подчеркивая особую важность молитвы в храме Божием. Вот, например, что он рассказывает о видении одного прозорливого старца во время богослужения.

Когда иноки начинали псалмопение, Ангел Божий выходил из алтаря и, обмакивая кисть в ковчежец с миром, полагал знамение на каждом из них, а также на местах некоторых отсутствующих. Другие же пустые места обходил. На вопрос старца, почему светоносный муж так поступает, он ответил: "Мне повелено было напечатлевать сие знамение на тех, которые приходят в церковь в начале псалмопения и остаются до конца оного, их усердие, старание и доброе произволение... Те из братий, которые ревностны и имеют доброе произволение, но вышли из церкви или по некоторому крайнему изнеможению, с благословения отцев, или также по какой-либо заповеди заняты своим послушанием и потому здесь не находятся - они получают свое знамение, потому что они произволением своим присутствуют вместе с поющими. Одним лишь тем, которые могут быть в церкви и не приходят в нее по лености, поведено мне не давать знамения, поелику такие сами себя делают недостойными оного" [с. 129, 130]. Рассказав это видение, святой авва увещает: "Постараемся же, братия, никогда не лишаться знамения святого Ангела" [с. 130].

Молитва низводит на ищущего спасения благодать Божию - необходимую силу в его подвиге. Даже тогда, когда подвижник очистит душу свою от всех страстей и приобретет все добродетели, "должен всегда прибегать к милости Божией и к покрову Божию, чтобы не быть ему оставленным и не погибнуть" [с. 145].

Если семя не будет орошать дождь после того, как оно взойдет, вырастет и даже принесет плод, оно засохнет и погибнет. "Так бывает и с человеком; и по совершении столь многого, если Бог хотя на малое время отымет от него покров Свой и оставит его, то он погибает" [с. 145].

•  См. также о разумном "складывании" добродетелей - их постепенном гармоническом делании - в четырнадцатом поучении святого Дорофея "О созидании и совершении душевного дома добродетелей". Содержание этого поучения изложено выше - в разделе "Творения".

•  Святой Исаак Сириянин . Творения. Сергиев Посад, 1911. С. 205.

•  См.: "Молитва" в алфавитном указателе к наставлениям, содержащимся в творениях преподобного аввы Дорофея. Указ. соч. С. 296.

Слово святого аввы ленивым

"Брат! Без труда и сердечного сокрушения никто не может избавиться от страстей и угодить Богу".

Из ответа преп. Варсанофия

на вопрос св. Дорофея [с. 214]

"Потому мы и не преуспеваем, что... без труда хотим приобрести добродетель.

Святой Дорофей [с. 150]

Преподобный авва видел, что среди его слушателей и читателей его творений найдутся такие ленивцы, которые, ссылаясь на свои немощи и преувеличивая тяжесть возлагаемых на них крестов, будут уклоняться от борьбы с грехом и от стяжания добродетелей. И к таким - беспечным - обращает он свое богопросвещенное слово: не должно говорить, "что добродетели велики" и что нельзя достигнуть их, "ибо кто так говорит, тот или не уповает на помощь Божию, или ленится посвятить себя чему-либо доброму" [с. 162]. Добродетель нам естественна - "она в нас". И чем больше "мы делаем доброго, тем больший приобретаем навык в добродетели, то есть возвращаем себе свое природное свойство и восходим к прежнему своему здравию" [с. 134]. Если человек положит начало с верой в Бога, то Господь дальше пойдет к нему на помощь - облегчит его путь. "Но положи только начало", - взывает святой авва [с. 163]. "Представь себе, - говорит он, - две лестницы: одна возводит вверх на Небо, другая низводит в ад, а ты стоишь на земле посреди обеих лестниц. Не думай же и не говори: как могу я возлететь от земли и очутиться вдруг на высоте Неба, т.е. на верху лестницы. Это невозможно, да и Бог не требует сего от тебя; но берегись, по крайней мере, чтобы не сойти вниз" [с. 163].

"Терпи и благодари... Терпи, молись... Будь мужественен, укрепляйся о Господе и уповай на Его попечение о тебе" [с. 207], - увещает святой авва Дорофей каждого в отдельности и вместе всех.

***

Завершить данное обозрение можно словами самого святого Дорофея и автора послания, предваряющего его творения.

"Имейте сердце твердое", - призывает преподобный, - имейте великодушие: пусть ваша любовь друг к другу побеждает все случающееся" [с. 66, 67].

"Ты же, - обращается к читателю автор послания, - найдя наслаждение, достойное твоего блаженного и искреннего рачения, радуйся и веселись, и подражай жизни тобою достойно вожделенного, моля Владыку всех и о моем неразумии" [с. 6].

***

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел православие