Гартфельд Г. Психотерапия и Душепопечительство

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая

1. Является ли психология вспомогательной наукой в пастырской деятельности?

1.1 Поиски определения

Что происходит в нашем мозгу, когда мы ощущаем что-либо? В чём причина того,  что иной раз учеба нам дается легче, в другой раз – тяжелее? Почему одни женщины после рождения ребенка впадают в депрессию, а другие нет? Содержит ли наш мозг центральный пункт управления способностями? Почему матери просыпаются от плача ребенка, но могут спокойно спать, когда над их домом пролетает реактивный самолёт? Почему одни люди очень замкнуты, а другие, наоборот, общительны? Каким образом мы можем различать краски, контуры строений и красоту окружающего мира? Почему мы испытываем возбуждения в виде страха, ярости или же радости? Проходит ли процесс обучения человека на том же уровне, что и дрессировка собак? Имеет ли человек те же самые инстинкты, что и животные? Откуда возникает ощущение голода, желание спать, сексуальное возбуждение или же множество других, более сознательных желаний, влечений  ощущений?
Примерно с такими вопросами профессор и дважды доктор наук WillemJ. Ouweneelв своей книге "Пасторская психология" ("Psychologie: eenchristelijkekijkopmentaleleven"1) предпринимает попытку ввести нас в область психологии. По мнению учёного, данные вопросы должны побудить читателя к поиску определения термину «психология». Несмотря на то, что это весьма сложно, т.к. ряд других дисциплин как, например, социология, психиатрия, медицина и так  далее, также занимаются проблемами человека.
Поэтому найти дефиницию такой дисциплине, как психология, очень трудная затея. Учёные R. Brown и R. J. Herrnstein в своём учебнике „Психология" пишут, что дать этой дисциплине определение просто невозможно. Во всяком случае, не в том смысле, что под этим определением понимает большинство людей2.
Психологи занимаются различными вопросами, которые касаются самого человека, его жизни и поведения. Но определить  дисциплину как „учение о человеке", то есть как антропологию (греч: anqropoV = человек; logoV = учение; „учение о человеке"), было бы не очень корректно. Такие отрасли науки: как социология, история, лингвистика, экономия, эстетика, правоведение и прочие занимаются различными аспектами человеческого бытия, так и психология. Языковедение занимается структурой и историческим развитием языков, исследует, как человек должен разговаривать на своём материнском языке; психология занимается  человеком, который освоил свой язык и на нём говорит. Она исследует, как он в действительности разговаривает на своём родном языке. Школа логики исследует, как люди должны думать (если они хотят правильно думать), психология же исследует, как человек в действительности думает. Следовательно, психология есть, в принципе, не что иное, как особая антропология, то есть особое „учение о человеке".
Каждый человек в той или иной мере психолог. Иначе было бы невозможно общение между людьми - мы не понимали бы друг друга, не понимали бы и самих себя. Возможно, какую-то информацию мы могли бы передать, но живое человеческое общение - это не только передача сухой информации, но, прежде всего передача чувств. Мы хотим сказать кому-то, что любим его, кто-то нам просто симпатичен, с кем-то мы желаем дружить, ну а кому-то стоит держаться от нас подальше. Во всех этих случаях мы рассчитываем, что сможем передать свои чувства, и люди нас поймут. Нам необходимо воспитывать детей, нам необходимо бывает распознавать неискренность и прямой обман, когда кто-то желает использовать нас в собственных целях - это уже другой уровень применения психологических знаний. Наконец, нам нужно уметь держать себя в руках в трудной ситуации. Нам нужно помочь кому-либо справиться с горем, страхом, или помочь кому-либо победить грех. Иисус же сказал, что «из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления - 20 это оскверняет человека; а есть неумытыми руками - не оскверняет человека». (Мт 15,19.20). Для всего этого уже требуются особая мудрость, чуткость и особый опыт. Всё это - применение психологических знаний на "бытовом уровне".
Многим людям свойственно считать себя тонкими психологами, потому что им кажется, что они понимают происходящее в глубине души другого человека. Как заметил Адлер:
«Большинство людей гордятся тем, что в совершенстве владеют умением понимать природу человека, и были бы оскорблены, если бы кто-нибудь поставил под сомнение их компетентность в данной области, предложив им проверить свои знания на практике. Однако те, кто всерьёз желает понять природу человека, как правило, узнавали, чего на самом деле стоят другие, через сопереживание либо в ходе собственных жизненных кризисов, либо наблюдая за кризисами других и отождествляя себя с ними"».
Коннотация термина „психология", так сказать, его содержание, недостаточно передаёт значение и смысл этого предмета. Дословный перевод этого слова означает: „учение о душе". Греческие слова „yuch" = „психика" (это слово довольно часто встречается в Библии и  переводится термином „душа") и  „logoV" = логос (учение) дают обозначение этой дисциплине3. Знаменательно, что немецкий психолог Dr. HeinzDirks назвал свой учебник по психологии: „Psychologie: einemoderneSeelenkunde", что в переводе означает: „психология: современная душеграфия". Исходным пунктом для такого названия он называет, по сути дела, две причины, которые он описывает так: „С одной стороны, чтобы нам иметь плодотворные встречи и общения с каким-либо человеком, нам необходимо иметь реальное представление о нём. С другой стороны, мы все имеем насущную потребность, чрез самопознание исследовать, изучать и осваивать наше собственное „Я", чтобы чрез само понимание достигнуть (само) уверенность в устроении жизни".  Исходя из этих предпосылок, автор назвал свой учебник „современная душеграфия"4. Спрашивается, однако, если Диркс предполагает, что под психологией следует понимать исследование ближнего и самого себя, то почему он не назвал свой учебник: „Психология: современное познание самого себя и ближнего?"5
Что бы мы ни подразумевали под словом „психология", как бы мы не стремились его определить, все объяснения не смогут в достаточной мере отразить содержание этой дисциплины. Поэтому профессор WillemJ. Ouweneel предлагает назвать эту область науки „эмпирической антропологией".  Он  считает,   что  добавление  прилагательного „эмпирическая" к термину психология необходимо, чтобы отличить её от антропологии философской6. Как бы то ни было, на основе вышеизложенного, нам становится более или менее понятным, почему так трудно дать психологии точное определение.
Если мы согласимся с WillemJ. Ouweneel, что психология есть не что иное, как „эмпирическая антропология", то тогда обнаруживается вопрос: с какого угла, чрез какую призму или с какой предпосылкой учёный подходит к исследованию данной дисциплины? Каково его представление о человеке? Является ли для него человек потомком человекообразной обезьяны7, маленьким винтиком в универсальном механизме, называемом космосом8 или же человек есть, в сущности, не что иное, как машина, движимая по натур механическим принципам9?
Нет сомнений в том, что каждая научная дисциплина изучается чрез определённую идеологическую призму самого исследователя. Но никакая другая научная отрасль от этого не пострадала так жестоко, как психология10.  Возьмём, к примеру, Вильяма Джемса (1842-1910), профессора Гарвардского Университета в США с 1876 по 1907 годы, который был учеником немецкого психолога и педагога Вильгельма Вундта (1832-1920). Вундт основал институт для экспериментальной психологии и в течение двадцати лет опубликовал десять научных томов под названием: „Психология народов" ("Völkerpsychologie", 1900 -1920). Джемс, находясь под влиянием Вундта, опубликовал также ряд книг, как, например, „Принципы психологии" и „Многообразие религиозного опыта", в которых он „сверг Бога с престола" и „посадил на него человека". Для него термин „спасение" означал ничто иное, как „выживание", грех - болезнь,  исповедание - индивидуальную   или групповую психотерапевтическую интервенцию, долг пред Богом - нервозный страх11. Он видел в материи человека аспект, влияющий на его интеллект  и чувствования12.
После подобных утверждений христиане стали скептически относиться к психологической науке. Многие христиане по сей день думают, что психологии уделено чрезмерное внимание. Психология как сугубо светская гуманитарная наука не приветствуется во многих церквях. Они ссылаются на 1Кор 2:15: «духовный судит о всем, а о нем судить никто не может», да и "кто из людей знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нём?" (1Кор 2:11). Апостол Павел, был образованным человеком, а Евангелие проповедовал "не в премудрости слова, а в явлении духа и силы" (1Кор 2:1-5). К чему же нам тогда наука, созданная "слепыми вождями слепых людей" для того, чтобы помочь им разрешить их проблемы, но без того, чтобы привести их к Богу?
Всё это серьёзные доводы, хотя часто они выдвигаются для оправдания людьми своего невежества. Но, поскольку "духовный судит о всём" - мы и будем рассуждать о психологии с евангельской позиции, ведь часто верующие боятся психологии, опасаясь, что узнают о человеческой природе то, что не согласуется с их нетвёрдой верой. Карл Густав Юнг писал по этому поводу:
«По-моему, вера не исключает мысли (являющейся сильнейшим орудием человека). К сожалению, многие верующие, похоже, так боятся науки (в том числе и психологии), что не замечают великих психологических сил, извечно властвующих над людскими судьбами».
Нет сомнения в том, что современная психология построена на гуманизме; то есть, в центре гуманистического внимания стоит человек, но не Бог, как творец всех созданий и первопричина всякой жизни в нашей вселенной13. На платформе гуманизма умещаются либерализм и социализм, рационализм и иррационализм, позитивизм и экзистенциализм. Каждый студент высшего учебного заведения находится под влиянием того или другого рода философского мировоззрения. Христиане не составляют никакого исключения. По окончанию Вузов они становятся „хорошими" психологами и остаются „неплохими" христианами. В пору они не имеют никакого понятия о том, как совместить веру с наукой и наоборот. Хуже ещё: они часто в этом даже не заинтересованы. Они стремятся рассматривать обе стороны жизни строго раздельно, так как  ошибочно уверенны в том, что вера и наука несовместимы. (Ср. Эммануил Кант, „Трансцендентальная диалектика")14. Они убеждены, что их жизнь находится полностью под руководством Духа Святого и Слова Божья, и в то же время, они преданы науке, которую они рассматривают как „нейтральную" дисциплину без всяких идеологических примесей. Таким образом, в данное время мы имеем, так называемую, „психологию чрез христиан", но, в сущности, она остаётся гуманистической, „нехристианской психологией"15.
То, насколько современная психология основана на гуманистических идеях, показывают её подразделы. Нам сегодня известен целый ряд таких отраслей (см. внизу схему).

Пасторской психологии приходится выдерживать  конкуренцию со стороны многих других отраслей этой науки. Большинство из них построены на фундаменте такого философского миро­воззрения, которое отвергает существование трансцендентного мира.

Профессор Парререн исследовал все отрасли психологии и пришёл к выводу, что современная психология не образует единства16. Но нет никакого сомнения в том, что на Олимпе психологического театра пасторская психология также сможет играть свою немаловажную роль. В христианской традиции запада психология имеет очень длинную историю,  наравне с античной философской психологией. Её пионерами, по мнению Аувениля, были Августин и Фома Аквинский17.
Августин (354-430) писал в своих „Исповедях":
„Какая тайна, вызывающая трепет, мой Бог, какова её глубина и безбрежная пучина! И это есть моя душа, это есть я сам! Кто я есть на самом деле, Бог мой? Что за существо я есть? Жизнь, настолько пёстрая и многообразная, совершенно неизмеримая! Память моя, смотри, созерцает поля, пещеры и не считанные заливы, которые наполнены всяческими существами, без числа: будь-то всякого рода изображения какого-либо тела; будь-то отрасль какой-либо науки; будь-то всякого рода понятия или признаки душевных порывов. Душа моя быть может всего этого не в состоянии регистрировать, но все они остаются аккумулированными в моей памяти, и чрез неё в тайниках моей души. Я мечусь туда и сюда, назад и вперёд, чтобы избавиться от влияния духа памяти моей, но так и не в состоянии. Такова её огромная мощь в жизни каждого человека, живущего в сознании своей смертности"18.
Для Августина характерно то, что он страстно стремился проникнуть во все глубины и тайники своей души, чтобы самокритично изливать наружу всё то, что он познавал внутри себя. Его попытка самопознания бессознательного или подсознательного послужило впоследствии стимулом для создания „глубинной психологии"19.
„Наш дух", писал Августин, „в состоянии намного больше объять в себя, нежели он сам о себе познаёт. Он ограничен в самопознании. Где же находится то, что человеку принадлежит? Внутри него или за его пределами? Почему я не могу понять всей этой тайны? Я в удивлении и в изумлении, когда задумываюсь об этом!"20
Августин (354-430), вероятно, ещё не знал слова „психология". Многие века после него им воспользовался Филипп Меланхтон (1497-1560), самый близкий соратник Мартина Лютера21. Затем им воспользовался Христиан Вольфф (1679-1754), который сам не был далёк от христианства - он от него не отмежевался. С другой стороны, он не был библейским  мыслителем22. Надо сказать, что у колыбели научной психологии (в 1875 году) христиане вообще не стояли23. В течение полутора столетий они относились к слову „психология", включая затем и всю эту дисциплину, скептически. Только тогда, когда в 19-ом столетие христиане начали мыслить „библейски - космологически", антропологически и научно теоретически, ожило и христианское философское мышление, неся в себе также и идеи христианской, пастырской психологии24.
Виллем Аувениль настаивает на том, что современную психологию необходимо в корне реформировать, так как она не в состоянии заниматься исследованием „ядра" человека, его „сердца". Ибо термин „психология" (или „учение о душе") правилен в том отношении, что её создатели, по сути дела, претендовали на то, что они занимались исследованием „души", или „психики". Но в то же время, они не столько подразумевали под этим „психическое", сколько „причину", „корень" и „ядро" человеческого поведения25.
Библия называет этот корень (radix), или "внутреннее" человека, в переносном смысле „сердцем". Таким образом, психология могла бы иметь также название „кардиология", но не в смысле медицинского термина. Психология есть учение о внутреннем, человеческом, сокровенном „Я". Как уже было сказано выше, каждый психолог, после окончания высшего учебного заведения, имеет своё личное философское мировоззрение и, следовательно, своё личное представление о человеческом „Я"26.
Психологи согласны с тем, что поведение человека зависит от его внутреннего положения (констелляции). Поэтому данную дисциплину можно ещё назвать „наукой поведения" или „бихевиоризм". (Behavioristpsychology). „Но как она может быть „наукой поведения", если она никакого понятия не имеет о человеческом сердце?" - спрашивает Аувениль27. Никто сам по себе не в состоянии описать своё внутреннее состояние, своё „сердце", своё „Я".
Все научные познания аккумулируются в памяти, как утверждал Августин, формируют „внутреннее" человека и исходят оттуда наружу. Научное мышление находится под влиянием того, что происходит в „сердце". Следовательно, процесс научной работы зависит от того, какое философское мировоззрение было привнесено внутрь человеческого бытия.
Большинство людей нашего мира находятся под влиянием учения Дарвина. Они уверены в том, что человек является потомком человекообразной обезьяны. Они исследуют себя, и приходят к выводу, что имеют в себе животные инстинкты и рефлексы, в переносном смысле „ядро" животного, от которого человеку спасения нет (ср. Behaviorism)28. Если же люди рассматривают свою „чувственную внутреннюю жизнь" как страстное стремление „свободного духа" к саморазвитию, к самореализации и к само проявлению, то, по мнению философского мировоззрения со времён Декарта, люди представляют собой ни что иное, как движущие машины, работающие по естесственно-механическим законам и правилам, находясь полностью под властью своих инстинктов29.
Если же человеческое „сердце" всё-таки намного сложнее, нежели о нём думает гуманистическая психология, то почему пасторская психология позволяет себе утверждение, что она не в состоянии его описать? спрашивает Аувениль. Ответ весьма прост: пасторская психология имеет также своё априори, свою предпосылку, своё философское мировоззрение, которое ссылается на Божье Откровение. Она изучает человеческое „сердце" чрез призму божественных откровений, при этом она пользуется полезными результатами научных психологических исследований, отбирая, так сказать, „изюмины" из общего „варева" научных изысканий, и выуженные „изюмины" ещё раз подвергает тщательному „варению", чтобы освободить их окончательно от гуманистических идей, подвергнув их контролю Священного Писания. Библия даёт нам откровения не только о Боге, но и о том, кем является человек, что подразумевается в выражении „внутренний человек". Павел пишет во 2Кор 4,5.6:
«Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы - рабы ваши для Иисуса, 6 потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить [нас] познанием славы Божией в лице Иисуса Христа. 7 Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была [приписываема] Богу, а не нам.»
Далее апостол Павел аргументирует:
«Но вы не так познали Христа; 21 потому что вы слышали о Нем и в Нем научились, - так как истина во Иисусе, - 22 отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, 23 а обновиться духом ума вашего 24 и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины». (Ефес 4,20-23).
Павел рассматривает сердце человека как центр его жизни. Он пишет: «Надежда не постыдит, потому что любовь Божья излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам». (Рим 5,5) «Ибо если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься, 10 потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению». (Рим 10,9.10). «Бог запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши». (2Кор 1,22) «Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры». (1Тим 1,5; ср. Рим 1,21.24; 2,5). „Сердце" является своего рода окном в трансцендентное - оно стоит в общении с Всевышним30.
Самое существенное для человеческого сердца заключается, следовательно, в том, что оно может корреспондировать с Богом, иметь с Ним общение. Если кто-либо отвергает существование в человеке внутреннего ядра, которое мы называем сердцем, и основывает свои выводы на собственном опыте, тот apriori отвергает всё неэмпирическое, существование трансцендентного. Он изучает человеческую религиозность посредством чистого разума (reineVernunft), исключая, существование Бога31.
Виллем Аувениль сравнивает такого исследователя человеком, который стремится изучить куб, но налагает на себя ограничение исходить из двух измерений. Он, рассматривая куб, видит только одну из четырёхгранных сторон и утверждает, что куб имеет только одну единственную сторону.  Возможно, еще хуже, если он осматривает куб и видит, вдруг, что куб может иметь трёхгранное поперечное сечение, и в своём открытии он доходит до абсурдного заключения:  куб следует определить на основе результата его открытия. Он, в действительности, видит „нечто", и это „нечто" может составлять большой интерес, но оно также может оказаться весьма обманчивым: четырёхгранная сторона и трёхгранное поперечное сечение - интересные результаты наблюдений, но они ещё не составляют всего куба32.
Гуманистическая психология претендует на исчерпывающие знания о человеке, по существу же, она в контакте с тем „нечто", о котором мы говорили выше. Это „нечто" ни в коем случае не составляет всего человека. Она ставит человека на свой помост, изучает его с точки зрения своего философского мировоззрения, но о Боге она буквально ничего знать не желает. Собственно говоря, психология является такой отраслью науки, которая занимается изучением только психической структуры человека, но она не занимается вопросами духовной структуры, которая совершенно отсутствует в животном мире33.

.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел душепопечительство