Щедровицкий Д. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево

ОГЛАВЛЕНИЕ

ТОМ III. КНИГИ ЛЕВИТ, ЧИСЕЛ И ВТОРОЗАКОНИЯ

Лекция 9. Поглотитель народов. Медный змей и киттимские корабли (Кн. Чисел, гл. 20–24)

Начиная с главы 20 Книги Чисел описывается завоевание Израилем земли обетованной. На юго-восточной ее границе располагалось царство Едома, населенное потомками Исава. С ними израильтянам запрещено было воевать, ибо Господь сказал:

…Вы будете проходить пределы братьев ваших, сынов Исавовых, живущих на Сеире, и они убоятся вас; но остерегайтесь
      Начинать с ними войну, ибо Я не дам вам земли их ни на стопу ноги, потому что гору Сеир Я дал во владение Исаву;
      Пищу покупайте у них за серебро и ешьте; и воду покупайте у них за серебро и пейте… (Втор. 2, 4–6)

По-видимому, кроваво-магические культы Ханаана не привились идумеям, поэтому они не были приравнены к народам Ханаана. Например, согласно одному из преданий, идумеем по происхождению был праведный Иов, живший в земле Уц (одном из уделов Едома — Иов. 1, 1; ср. Плач. 4, 21). Иов служил Богу Авраамову и соблюдал заповедь о Субботе: когда завершался «круг пиршественных дней» его семерых сыновей (т. е. в каждый седьмой день), Иов приносил за них жертвы Богу (Иов. 1, 2–5). Значит, среди идумеев еще сохранялась память о Боге праотцев — Авраама и Исаака. В связи с этим не исчезала надежда на обращение к Господу всего народа; Израилю же было заповедано:

Не гнушайся идумеянином, ибо он брат твой…
      …Дети, которые у них родятся, в третьем поколении могут войти в общество Господне. (Втор. 23, 7–8)

Это ожидание в свое время оправдалось: во дни царя Иоханана Гиркана I (134–104 до н. э.) все население Идумеи было обращено в Иудейство.                      

…И послал Моисей из Кадеса послов к царю Едомскому сказать: так говорит брат твой Израиль: ты знаешь все трудности, которые постигли нас… (Числ. 20, 14)

Такое обращение к идумеям напоминает встречу Иакова с Исавом (Быт. 32–33). И посылание вестников, и слова, обращенные к царю Едома,— все это во многом повторяет происходившее некогда между предками двух народов:                 

И послал Иаков пред собою вестников к брату своему Исаву в землю Сеир, в область Едом,
      И приказал им, сказав: так скажите господину моему Исаву: вот что говорит раб твой Иаков: я жил у Лавана и прожил доныне… (Быт. 32, 3–4)

Как Иаков, покинув землю Ханаанскую, долго обитал у Лавана, так и его потомки долго жили вне Святой земли. Страдал на службе у Лавана Иаков — и исполнена мучений была жизнь его потомков в Египте. Вернулся Иаков — возвратились и израильтяне в страну отцов. И они, подобно своему прародителю, послали известить Едома о своем прибытии.

В свое время Иаков, повстречавшись с братом, обратился к нему с проповедью о том, что Бог покровительствует праведникам. Возможно, этим он надеялся расположить сердце Исава к покаянию:

…Прими благословение мое, которое доставлено тебе, потому что Бог облагодетельствовал меня и есть у меня всë… (Быт. 33, 11)

Так и послы Моисея должны были сообщить идумеям о чудесах Божьих, сотворенных для Израиля. Моисей надеялся, что потомки Исава, услышав об этом, обратятся к Богу своих великих предков — Авраама и Исаака:                     

…Отцы наши перешли в Египет, и мы жили в Египте много времени, и худо поступали египтяне с нами и отцами нашими;
      И воззвали мы к Господу, и услышал Он голос наш, и послал ангела, и вывел нас из Египта; и вот мы в Кадесе, городе у самого предела твоего… (Числ. 20, 15–16)

Две вести — о том, что Господь отвечает на молитвы страждущих, и о том, что Израиль ведом ангелом,— могли расположить идумеев приобщиться к делу Божьему, стать на путь возвращения к Господу. Послы подчеркивают, что израильтяне расположились в Кадесе: קדש ‹Кадэ́ш› означает «святость» и указывает на освященность народа Божьего.

Теперь наступило время, когда возможность освящения приблизилась к «самому пределу» земли Едома: идумеям было предложено «растворить ворота» перед волей Всевышнего. Из Писания мы знаем, что в Царстве Божьем, которое призван распространять на земле Израиль, отведено место и для Едома (Втор. 23, 7–8).

Просьба, с которой обращается Израиль к Едому, легко выполнима. Она имеет в виду как скорейшее достижение израильтянами Святой земли, так и благословение идумеев за их участие в деле Божьем:

…Позволь нам пройти землею твоею: мы не пойдем по полям и по виноградникам и не будем пить воды из колодезей твоих; но пойдем дорогою царскою, не своротим ни направо ни налево, доколе не перейдем пределов твоих. (Числ. 20, 17)

Вспомним, что Исав, узнав о возвращении Иакова, выступил навстречу ему с враждебными намерениями:

И возвратились вестники к Иакову, и сказали: мы ходили к брату твоему Исаву; он идет навстречу тебе, и с ним четыреста человек. (Быт. 32, 6)

Царь Едома тоже ответил на предложение Моисея угрозой войны. Может быть, он испугался, что израильтяне не сдержат своего слова и попытаются захватить его страну? Нет, видимо, причина отказа не в этом. Царь хорошо знал, что израильтян ведет Сам Всевышний. Страх пред Ним охватил правителей Едома еще за сорок лет до того — как только до них дошла весть о переходе народом Божьим Чермного моря:

…Тогда смутились князья Едомовы, трепет объял вождей Моавитских, уныли все жители Ханаана.
      Да нападет на них страх и ужас; от величия мышцы Твоей да онемеют они, как камень, доколе проходит народ Твой, Господи, доколе проходит сей народ, который Ты приобрел. (Исх. 15, 15–16)

Это был страх перед явно действующей силой Божьей, вынуждающей сделать выбор: или перейти на сторону народа Господня, отвергнув прежний образ жизни, или ответить на призыв страхом и ненавистью. Едом выбрал последнее:

Но Едом сказал ему: не проходи через меня, иначе я с мечом выступлю против тебя.
      И сказали ему сыны Израилевы: мы пойдем большой дорогой, и если будем пить твою воду, я и скот мой, то буду платить за нее; только ногами моими пройду, что ничего не стоит.
      Но он сказал: не проходи. И выступил против него Едом с многочисленным народом и с сильною рукою. (Числ. 20, 18–20)

Все условия отвергаются Едомом с порога: ведь любой вариант близкого соприкосновения с израильтянами может только усилить духовную борьбу в сердцах самих идумеев, вызвать обличения со стороны их собственной совести, грозно напомнить об отступлении от Бога еще со времен праотцев. «…Я с мечом выступлю против тебя»,— пригрозил царь Едома, напоминая этим о благословении, полученном Исавом:

…И ты будешь жить мечом твоим и будешь служить брату твоему; будет же время, когда воспротивишься и свергнешь иго его с выи твоей. (Быт. 27, 40)

Не захотел царь Едома послужить делу Божьему, воспротивился — и «сверг с себя» предложенное ему «иго» покорности Всевышнему. «Меч» предпочел Едом «игу» Царства Божьего (ср. Матф. 11, 29)…

Каков же прообразный смысл этого повествования?

Согласно преданию, общему для иудеев и арамеоязычных христиансирийцев, от Едома произошли римляне (ср. «Ирам» — упомянутое в Быт. 36, 43 имя потомка Исава, созвучное названию Рима; см. также с. 211 и 215 ). Впоследствии, когда в Риме утвердилось государственное Христианство, символическое название «Едом» распространилось на все христианизированные народы, религия которых имеет римское происхождение. В духовном смысле это имя обозначает тех христиан, которые только внешне, «по происхождению», по семейной традиции, принадлежат к «потомству Авраама и Исаака», сердцем же далеки от Господа, подобно Исаву-Едому. Особенно явно это проявляется в их отношении к «Израилю по плоти» (I Кор. 10, 18), которого они ненавидят за «отеческое благословение» (Быт. 27).

В некотором смысле израильское посольство к Едому прообразует проповедь апостолов (греч. αποστολος ‹апо́столос› — «посол», «посланник») народам Европы. Христианство было воспринято европейскими народами преимущественно на уровне внешне-обрядовом, мало изменив их прежний образ жизни. Такое формальное отношение ко вновь принятому учению не привело к подлинному духовному обновлению, к жизни с Богом, ко взаимной любви. Вопреки заветам Евангелия Европа на протяжении веков «жила мечом», подобно Исаву. Ее сотрясали частые кровопролитные войны, включая обе мировые войны XX века, вспыхнувшие в самом центре «христианского» мира.

Этим «мечом» духовные потомки Едома постоянно угрожали и иудеям, подвергая их преследованиям, изгнаниям, а временами и массовым истреблениям — например, во времена крестовых походов, «черной смерти» (эпидемий чумы), испанской инквизиции и т. п. Особенно явно проявилась степень «христианизации» ряда народов, в первую очередь населения Германии, во время Второй мировой войны — в годы чудовищного истребления более шести миллионов евреев в самом сердце Европы.

«Меч Исава» исторически отождествился с тем «мстительным мечом», которому попущено действовать против Божьего народа:

…И наведу на вас мстительный меч в отмщение за завет… (Лев. 26, 25)

Этот «меч», поднятый против Израиля Едомом-Римом, в течение веков передавался «по эстафете» от одного европейского народа к другому…

Однако, хотя Господь и попустил согрешившему Израилю веками страдать в рассеянии, Он грозно взыскивает за невинно пролитую кровь и негодует на народы, проявляющие жестокость вместо сострадания:

И сказал мне ангел, говоривший со мною: провозгласи и скажи: так говорит Господь воинств: возревновал Я о Иерусалиме и о Сионе ревностью великою;
      И великим негодованием негодую на народы, живущие в покое; ибо, когда Я мало прогневался, они усилили зло. (Зах. 1, 14–15)

Предсказание пророка Авдия о будущем возмездии Божьем Едому относится и ко всем духовным потомкам этого «брата-врага», забывшего о милосердии и сострадании (Быт. 27, 41):

Не следовало бы тебе злорадно смотреть на день брата твоего, на день отчуждения его; не следовало бы радоваться о сынах Иуды в день гибели их и расширять рот в день бедствия.
      Не следовало бы тебе входить в ворота народа Моего в день несчастья его и даже смотреть на злополучие его в день погибели его, ни касаться имущества его в день бедствия его,
      Ни стоять на перекрестках для убивания бежавших его, ни выдавать уцелевших из него в день бедствия. (Авд. 1, 12–14)

Над всеми, кто поступал описанным образом во время Холокоста или иных бедствий; над всеми, кто радовался чужим страданиям и умножал их, кто извлекал выгоду из мучений и смерти людей,— непременно сбудется реченное пророком:

Ибо близок день Господень на все народы: как ты поступал, так поступлено будет и с тобою; воздаяние твое обратится на голову твою. (Авд. 1, 15)

…Глава 21 Книги Чисел повествует о завоеваниях израильтян на подступах к Ханаану. Не пропущенные идумеями в землю обетованную, они стали обходить границы Едома, намереваясь подступить к Ханаану с другой стороны. Это стало известно ханаанеям, и они решили упредить израильтян, напав на них первыми:

Ханаанский царь Арада, живущий к югу, услышав, что Израиль идет дорогою от Афарима, вступил в сражение с израильтянами и нескольких из них взял в плен. (Числ. 21, 1)

На юге Святой земли расположен город ערד ‹Ара́д›, название которого означает «мчащийся», «дикий осел» («онагр»).

Направляемые злым началом («царем Ханаанским») дикие, необузданные страсти стремятся завладеть человеком — «пленить» его, уже приближающегося к заветной цели своего духовного пути. Название «Афарим» (אתרים ‹Атари́м› — «следы») указывает на то, что в сердцах израильтян еще оставались следы прежних страстей, былой необузданности, что и послужило истинной причиной их поражения.

И только когда весь народ дал обет «положить заклятие» на местных ханаанеев, т. е. изгнать их (см. с. 467–477), Господь даровал победу:

И дал Израиль обет Господу, и сказал: если предашь народ сей в руки мои, то положу заклятие на города их.
      Господь услышал голос Израиля и предал ханаанеев в руки ему, и он положил заклятие на них и на города их, и нарек имя месту тому: Хорма. (Числ. 21, 2–3)

Название חרמה ‹Хорма́› означает «преданное заклятию». Только полное изгнание, искоренение из сердца необузданных страстей, этого неудержимого «онагра пустыни» («Арада»), приносит человеку победу на пути в «землю обетованную»…

Поскольку народ вынужден был обходить границы Едома, время странствований опять затянулось. Люди, ожидавшие быстрого завоевания Ханаана, вновь возроптали:

…И говорил народ против Бога и против Моисея: зачем вывели вы нас из Египта — чтоб умереть нам в пустыне? ибо здесь нет ни хлеба, ни воды, и душе нашей опротивела эта негодная пища. (Числ. 21, 5)

Первый ропот нового поколения, как мы помним, наказан не был (Числ. 20, 2–8). Повторение же ропота — после явных чудес и дарованной победы — повлекло за собой тяжкую кару:

И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из сынов Израилевых. (Числ. 21, 6)

Наказание последовало сразу, но длилось недолго. Как только ропотники раскаялись, Моисей вознес за них молитву:

И пришел народ к Моисею, и сказал: согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтоб Он удалил от нас змеев. И помолился Моисей о народе. (Числ. 21, 7)

Столь быстрое всеобщее покаяние выгодно отличает новое поколение от прежнего: хотя и отцы порой сожалели, что прогневали Господа (ср. Исх. 33, 4), однако сообща они в своей вине не каялись (за исключением того случая, когда слова «мы согрешили» послужили лишь прикрытием для нового беззакония — Числ. 14, 39–41).

В ответ на покаяние народа Всевышний указал, как спастись от поражения:                      

И сказал Господь Моисею: сделай себе змея и выставь его на знамя, и ужаленный, взглянув на него, останется жив.
      И сделал Моисей медного змея и выставил его на шест, и когда змей жалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив. (Числ. 21, 8–9)

Змеи, посланные на согрешивших, именуются שרפים ‹сэрафи́м› — «жгучие», «огненные» (в Синодальном переводе — «ядовитые». В других местах то же слово в единственном числе, наделенное эпитетом «летучий», переводится то как «змей», то как «дракон»: см., например, Ис. 14, 29 и 30, 6). Видимо, укушенный таким змеем человек ощущал невыносимый жар.                  

Эти змеи служат символом одновременно и грехов, и жгучих угрызений совести. Совесть есть проявление нашей высшей природы — того «огненного серафима» (серафимы — также и один из ангельских «чинов»: см. Ис. 6, 2–3), который «томится» в человеке и всякий раз обличает его за отступление от заповедей:

Светильник Господень — дух человека, испытывающий все глубины сердца. (Прит. 20, 27)

Но если змеи означают грехи и угрызения совести, то какова символика медного змея, спасающего от их укусов? Он назван שרף ‹сара́ф› — «огненный» (в Синодальном переводе — «змей»). Другое же его название, נחש ‹наха́ш› («шипящий»), образовано от глагола, одно из значений которого — «служить [добрым] предзнаменованием» (ср. III Цар. 20, 33. В Синодальном переводе: «приняли… за хороший знак»).

Что же предзнаменовал медный змей и почему он назван «сараф»? Иисус указал, что медный змей — знак жертвы Мессии, его искупительных страданий на кресте:

И как Моисей вознес змея в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому,
      Дабы всякий верующий в него не погиб, но имел жизнь вечную. (Иоан. 3, 14–15)

В этом и состояло «нахаш» — «доброе предзнаменование». А название «сараф» связано с пламенеющей любовью Мессии, принявшего страдания для спасения всех…            

В рассказе о медном змее содержится один из так называемых кодов Торы, указывающий на символическую связь между медным змеем и Мессией.                      

Что такое «коды Торы»? Речь идет об именах, отдельных словах и целых фразах, записанных так, что составляющие их буквы расположены в тексте с определенным интервалом (например, читается каждая 7, 10, 50-я и т. п. буква).

«Коды» Торы в течение многих веков хранились в тайне. В наши же дни, когда, согласно пророчеству, должно «умножиться ведение» (Дан. 12, 4), об этих «кодах» уже написаны книги. В виде «кодов» в Торе обнаружены предвидение Октябрьской революции в России; предсказание Холокоста; описание обстоятельств, связанных с возрождением в XX веке израильского государства, и многое другое. Наличие в тексте указаний на события, имевшие место через тысячи лет после написания первого свитка Торы, говорит о ее сверхъестественном происхождении и неизменности (что подрывает самые основы библейской критики, стремящейся доказать компилятивность текста Торы и позднее происхождение отдельных ее частей).               

Приведем пример мессианского «кода» в рассматриваемом нами месте Книги Чисел.                  

והיה אם־נשך הנחש את־איש והביט אל־נחש הנחשת וחי׃
ויסעו בני ישראל ויחנו באבת׃
ויסעו מאבת ויחנו בעיי העברים במדבר אשר
על־פני מואב ממזרח השמש׃

…И когда змей жалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив.
      И отправились сыны Израилевы и остановились в Овофе;
      И отправились из Овофа и остановились в Ийе-Авариме, в пустыне, что против Моава, к восходу солнца… (Числ. 21, 9–11)

Отсчитывая от буквы י ‹йод› в слове והביט ‹вэ-hиби́т› (буквально «и смотрел») по шесть букв, находим: ישוע שחת מחים ‹Йешу́а шихэ́т мохи́м›, что означает «Иисус разрушил истребляющих». Здесь говорится об Иисусе (Йешуа) как о победителе («разрушителе») тех начал, которые истребляют людей, т. е. греха и смерти (ср. Евр. 2, 14–15; II Тим. 1, 10). Сила греха, согласно учению Нового Завета, побеждена жертвой Иисуса, а сила смерти — его воскресением из мертвых.

Однако чаще Иисус Христос в «кодах» Торы называется своим сокращенным именем — ישו ‹Йе́шу›. Именно так — Йешу га-Ноцри (Йешу из Назарета) — он обычно именуется в Талмуде и некоторых других памятниках иудейской письменности, хотя более полная форма его имени — ישוע ‹Йешу́а› (в переводе «спасение»), а первоначальная — יהושע ‹Йеhошу́а› («спасение Господне»).

Первым, кто назван в Библии этим именем, был Йегошуа бин Нун (в Синодальном переводе — Иисус Навин). К началу новой эры многие еврейские имена подверглись сокращению или имели вторую, «бытовую» форму — в то время в Иудее и Вавилонии жило множество иудеев по имени Йешуа.                     

Что же касается «вдвойне сокращенной» формы — «Йешу», то по поводу ее происхождения мнения исследователей разделились. Одни считают ее «унизительной», вошедшей в обиход по отношению к Иисусу из Назарета в эпоху записи Талмуда (III–V вв. н. э.), когда воспоминание о носителе этого имени вызывало недовольство у ряда религиозных руководителей. Другие же утверждают, что «Йешу» было вполне обычным именем в Галилее в I в. н. э.

Однако для нас важно другое. Если имя Иисуса из Назарета содержится в «кодах» Торы, то оно, несомненно, должно быть «закодировано» чаще всего именно в форме, общепринятой у иудеев. Подчеркнем, что имя «Йешу» еврейская традиция относит к одной-единственной личности, так что ошибиться здесь нельзя.

Приведем примеры «кодов» Торы, свидетельствующих о Йешу как о Мессии.                     

Одно из главных предсказаний о приходе Мессии принадлежит патриарху Иакову:                

לא־יסור שבט מיהודה ומחקק מבין רגליו עד
כי־יבא שילה ולו יקהת עמים׃

Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель,— и ему покорность народов. (Быт. 49, 10)

Большинство иудейских толкователей всех веков были согласны с тем, что слово שילה ‹Шило́› (возможный перевод — «мирный») является одним из имен Мессии, описывающим его деятельность как примирителя человечества с Богом и людей (народов) между собой. В наиболее авторитетном труде каббалистической традиции, книге «Зогар», указано, что выражение יבא שילה ‹йаво́ Шило́› («придет Шило») имеет числовое значение 358 и таково же значение слова משיח ‹Маши́ах› — «Мессия».

Если от буквы י ‹йод› в слове כי ‹ки› отсчитывать равные промежутки с шагом в четыре буквы, то получится утверждение: ישו קם ‹Йе́шу кам› — «Йешу восстал [из мертвых]», т. е. воскрес. Глагол קום ‹кум› («подниматься», «вставать») традиционно употребляется по отношению к воскресению из мертвых (ср. Ис. 26, 14 и 19: «Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела!»). Сам Иисус, воскрешая дочь Иаира, обратился к ней с призывом: «Куми!» — «Воскресни!» (Марк. 5, 41).

Итак, в ключевом, с мессианской точки зрения, стихе благословения Иакова содержится «код» с именем Йешу и прямое указание на его воскресение из мертвых.

Пророчеством о Мессии является и обетование, данное первым людям в раю (Быт. 3, 15–17). О вражде между змеем (злым духом) и потомством Евы там говорится:            

הוא ישופך ראש ואתה תשופנו עקב׃ אל־האשה
אמר הרבה ארבה עצבונך והרנך בעצב תלדי בנים
ואל־אישך תשוקתך והוא ימשל־בך׃ ולאדם אמר כי
שמעת לקול אשתך ותאכל מן־העץ אשר צויתיך לאמר
לא תאכל ממנו ארורה האדמה בעבורך בעצבון
תאכלנה כל ימי חייך׃

…Оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту.
      Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.
      Адаму же сказал: за то, что ты послушался голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: «Не ешь от него», проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей… (Быт. 3, 15–17)

Стих 15 часто интерпретируется в том смысле, что именно Мессия окончательно сокрушит «голову змея» — злого начала, духа-искусителя.

Отсчитывая от первой буквы в слове ישופך ‹йешуфха́› по семь букв, получаем следующее:           

ישו אמר נבי לו אור לך נץ אך רם כתלך

‹Йе́шу ама́р: нави́ — ло ор леха́, нец. Ах рам котлеха́!›, что означает: «Йешу сказал: пророк — у него свет для тебя, расцвет. Сколь высока стена твоя!» (отметим, что в слове נביא ‹нави́› опущена конечная буква א ‹а́леф›).

В этих словах — обетование просветления («свет»), духовного успеха («расцвет») и защиты свыше («высокая стена») тому, кто внемлет и повинуется пророческому слову. Следовательно, здесь содержится подтверждение того, что Иисус призывал следовать словам Торы и пророков, а вовсе их не отменял (ср. Матф. 5, 17–20).

Рассмотрим также стих Быт. 22, 8, в котором слова Авраама «Бог усмотрит себе агнца для всесожжения, сын мой» с давних времен интерпретируются в мессианском смысле:

ויאמר אברהם אלהים יראה־לו השה לעלה בני וילכו שניהם
יחדו׃ ויבאו אל־המקום אשר אמר־לו האלהים

Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе.
      И пришли на место, о котором сказал ему Бог… (Быт. 22, 8–9)

Отсчитывая  по  девять  букв  от  י  ‹йод›  в  слове  אלהים ‹Элоhи́м›,  читаем: ישו מושל ‹Йе́шу моше́ль› — «Иисус-владыка». Именно как «владыка» определяется Мессия в пророчестве Михея:

И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? Из тебя произойдет Мне тот, который должен быть владыкою [מושל ‹моше́ль›] в Израиле и которого происхождение из начала, от дней вечных. (Мих. 5, 2)

Итак, жертвой за грехи должен стать «Йешу мошель» — «Иисус-владыка», прообразами которого служили возложенный на жертвенник Исаак и заменивший его овен.

Таковы некоторые примеры тех «кодов» Торы, в которых сокрыты тайны Божьих замыслов о Мессии.

…Однако вернемся к тексту Книги Чисел. В древнееврейском названии медного змея содержится игра слов: נחש נחשת ‹наха́ш нэхо́шет› (буквально «змей из меди»). Это может быть понято и как «предзнаменование предзнаменующее». О каком же предзнаменовании идет речь?

Медный змей означает грех, «прибитый к шесту» (прообразному кресту), т. е. лишенный силы. А упразднение греха приводит и к упразднению смерти, им вызванной…

Можно объяснить этот образ и иначе. Греховное, низменное начало («ползающий змей») было «вознесено на шест» (Числ. 21, 9), т. е. «возвысилось», и поэтому лишилось своей губительной силы. Так преображается («возвышается») животная природа человека, когда он стремится к духовному росту. Древнееврейское נס ‹нэс›, «шест», имеющее также значение «знамение», указывает на прообразный смысл описанного.

О том, что Мессия «вознес наши грехи на древо», говорит апостол Петр:

Он грехи наши сам вознес телом своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами его вы исцелились. (I Петр. 2, 24)

…Раскаявшись после ропота, народ совершил еще несколько переходов, чтобы, обогнув границы Едома, вторгнуться в Ханаан с востока, из-за Иордана (ст. 10–15). В пути Господь явил чудо — напоил народ, измученный жаждой, но уже не ропщущий:

Отсюда отправились к Беэр; это тот колодезь, о котором Господь сказал Моисею: собери народ и дам им воды. (Числ. 21, 16)

Представим себе колодец, воды в котором хватило, чтобы напоить около трех миллионов человек со стадами! Несомненно, воды колодца широко разлились, став реками, из которых люди пили, как это было в Рефидиме и в Мериве (Исх. 17, 5–6; Числ. 20, 8–13). Поэтому о колодце сказано, что он עלה ‹ала́› — «поднимался» (в Синодальном переводе — «наполнялся»); это означает, что воды чудесным образом поднялись и стали бурно переливаться через его край.

Тогда воспел Израиль песнь сию: наполняйся, колодезь, пойте ему;
      Колодезь, который выкопали князья, вырыли вожди народа с законодателем жезлами своими. Из пустыни отправились в Матанну… (Числ. 21, 17–18)

Второй раз воспел песнь весь Израиль: впервые подобная песнь прозвучала при переходе через Чермное море (Исх. 15). Теперь народ вновь ощутил наитие Духа — иначе невозможно представить, чтобы такое множество людей в едином порыве воспело песнь, прежде им неизвестную! Дух Святой на какой-то миг сошел на всех израильтян (ср. Числ. 11, 29), ибо они проявили полную покорность Всевышнему и с глубокой верой возблагодарили Его.           

Что же касается сообщения о том, что колодец «выкопали князья… с законодателем жезлами своими», то оно имеет переносный смысл: не напрасно духовные вожди столько лет воспитывали народ, запечатляя, как бы «начертывая», законы Торы в его памяти (слово מחקק ‹мэхоке́к› означает не только «законодатель», но и «резец» — в смысле «инструмент для письма»). Их усилия наконец-то принесли плоды: теперь Закон Божий стал для народа «колодцем вод живых» (Песн. П. 4, 15).

«Источником воды живой» именуется в Писании Сам Господь, в то время как ложные учения сравниваются с «разбитыми водоемами»:

Ибо два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды. (Иер. 2, 13)

Утоление духовной жажды «живой водой» — обетование, относящееся к будущим, мессианским, временам:

И в радости будете черпать воду из источников спасения,
      И скажете в тот день: славьте Господа, призывайте имя Его; возвещайте в народах дела Его… (Ис. 12, 3–4)

Наконец-то народ осознал, сколь велик дар, обретенный им в пустыне: слова 18-го стиха, переведенные как «из пустыни отправились в Матанну», в оригинале читаются так: וממדבר מתנה ‹у-ми-мидба́р матана́› — «и из пустыни — дар». Под «даром» разумеется Тора: лишь когда весь народ «повернулся лицом» к Богу и Его Закону, стало возможным завоевание Ханаана…               

Вслед за разгромом Арада новые победы были одержаны в Заиорданье, где правили в ту эпоху два могущественных аморрейских царя — Сигон и Ог. Их надо было одолеть, чтобы перейти Иордан и вступить непосредственно в Святую землю.

Первым был Сигон, которому сначала, во исполнение заповеди, был предложен мир (см. Втор. 20, 10):

И послал Израиль послов к Сигону, царю Аморрейскому, чтобы сказать:
      Позволь мне пройти землею твоею; не будем заходить в поля и виноградники, не будем пить воды из колодезей твоих, а пойдем путем царским, доколе не перейдем пределов твоих.
      Но Сигон не позволил Израилю идти через свои пределы; и собрал Сигон весь народ свой, и выступил против Израиля в пустыню, и дошел до Иаацы, и сразился с Израилем. (Числ. 21, 21–23)

Сигон, в прежние годы изгнавший моавитян из их земель, на этот раз был побежден израильтянами, которые сразу же заселили отвоеванную у него часть Заиорданья.

То же произошло и с Огом. Последний был потомком рефаимов и обладал гигантским ростом — был «девяти локтей» (Втор. 3, 11), т. е. более четырех метров. По преданию, именно из-за его устрашающего вида Господь предупредил Моисея: «…не бойся его…» (Числ. 21, 34).

Итак, прежде чем перейти Иордан, израильтяне завоевали обширные земли к востоку от него, в том числе множество городов (ст. 24–25).

Какие же опасности, подстерегающие человека уже «у самого порога» земли обетованной, олицетворены двумя аморрейскими царями?

Имя первого, סיחן ‹Сихо́н› (в Синодальном переводе — «Сигон»), означает «сор», «помет», «нечто презренное», а столица его именуется חשבון ‹Хешбо́н› (в Синодальном переводе — «Есевон»: ст. 25–26), что означает «размышление» и «счет». В духовном смысле речь идет о том низменном, плотском «мусоре», который незаметно заполняет мысли человека, и о тех мелких «счетах», которые он ведет со своими ближними: и то и другое препятствует ему «вступить в Святую землю». Но как может быть сопоставлен образ грозного аморрейского царя с подобными «мелочами»? «Аморреи» (в аккадских текстах «амурру») — так именуются племена, населявшие ряд местностей Месопотамии, Сирии и Палестины на рубеже II–I тысячелетий до н. э. Их название אמרי ‹эмори́› происходит от глагола אמר ‹ама́р› — «говорить». Поэтому «Сигон, царь Аморрейский» — это еще и «сор, властвующий над речью»,— речью как внутренней (мысленной), так и внешней. А ведь сказано: «Помышления плотские суть смерть…» (Римл. 8, 6). Именно низменные помыслы навлекают пагубу:                  

Слушай, земля: вот Я приведу на народ сей пагубу, плод помыслов их; ибо они слов Моих не слушали и Закон Мой отвергли. (Иер. 6, 19)

В той же мере это относится и к «праздным» (греч. αργος ‹арго́с› — также «негодный», «бесплодный») словам, произносимым вслух:

Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда:
      Ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься. (Матф. 12, 36–37)

Вымести из сознания сор плотских помыслов, «поразить Сигона»,— необходимое условие «вхождения в Святую землю»…

Имя второго царя, עוג ‹Ог›, означает «круглый», «закругленный». Следование идеологическим стереотипам, мысленное «хождение по кругу», отказ от дальнейшего духовного развития — вот тот страшный «исполин», которого тоже необходимо одолеть. Ходить по кругу, вращая, подобно ослу, мельничный жернов, заставили филистимляне ослепленного ими Самсона (Суд. 16, 21). В таком же плену у плоти находится дух, имеющий светоносную, «солнечную», природу («Самсон», שמשון ‹Шимшо́н›, означает «солнечный»). О людях, не стремящихся к развитию, с закоснелыми взглядами и привычками, пророк Софония сказал, что они «огустели на закваске своей» (в Синодальном переводе — «сидят на дрожжах»):                    

И будет в то время: Я со светильником осмотрю Иерусалим и накажу тех, которые сидят на дрожжах своих и говорят в сердце своем: «Не делает Господь ни добра, ни зла». (Соф. 1, 12)

Итак, «вступить в землю обетованную» можно, лишь одолев также и «исполина Ога».             

…Глава 22 Книги Чисел начинается с описания того, как, захватив земли в Заиорданье, израильтяне подошли к границам Моава — родственного народа, с которым, как и с идумеями, им запрещено было враждовать (Втор. 2, 9). Однако моавитяне, впав в идолопоклонство, отступили от веры своего праотца Лота (Быт. 19, 36–37). Поэтому их правители устрашились, узнав о чудесах Господних, явленных при исходе Израиля из Египта:                    

…Тогда смутились князья Едомовы, трепет объял вождей Моавитских, уныли все жители Ханаана. (Исх. 15, 15)

Валак, царь Моава, не мог поверить, что израильтяне не претендуют на его земли, и поэтому вступил в союз против Израиля с соседним народом мадианитян:             

И сказали моавитяне старейшинам мадиамским: этот народ поедает теперь все вокруг нас, как вол поедает траву полевую. Валак же, сын Сепфоров, был царем моавитян в то время. (Числ. 22, 4)

Имя בלק בן־צפור ‹Бала́к бен-Ципо́р› означает в дословном переводе «разрушитель [или: „расщепитель”], сын птицы» — под «птицей» может разуметься праведный Лот. Однако духовная окрыленность предка сменилась у потомков стремлением противостать делу Божьему, разрушить его, «расщепить на части» целостность Его народа.

Видя, что в сторону их земель движется огромное воинство, моавитяне и мадианитяне решают предпринять против него «духовную атаку», полностью игнорируя тот факт, что Израиль находится под особым покровительством Божьим. С этой целью они обращаются к человеку, считающемуся могущественнейшим чародеем,— Валааму, сыну Веорову.

Заметим, что фрагменты пророчеств Валаама на арамейском языке, найденные голландскими археологами в 1967 г. в Заиорданье (так называемые надписи из Телль Дейр Алла), подтверждают историчность этого лица.                      

И послал он [Валак] послов к Валааму, сыну Веорову, в Пефор, который на реке Евфрате, в земле сынов народа его, чтобы позвать его и сказать: вот народ вышел из Египта и покрыл лицо земли, и расположился он подле меня;
      Итак, приди, прокляни мне народ сей, ибо он сильнее меня: может быть, я тогда буду в состоянии поразить его и выгнать его из земли; я знаю, что кого ты благословишь, тот благословен, и кого ты проклянешь, тот проклят. (Числ. 22, 5–6)

В оригинале имя Валаама בלעם ‹Бил'а́м› образовано от слов בלע ‹бала́› — «глотать» и עם ‹ам› — «народ». Оно означает «поглотитель народов». Согласно агадическому преданию, проклятие Валаама действовало сразу и безотказно, «поглощая» целые племена и народы, т. е. лишая их силы сопротивляться врагам.

Что же делало этого человека столь могущественным? Из дальнейшего повествования мы с удивлением узнаëм, что он имел общение с Самим Господом и на каждое из своих деяний получал от Него разрешение. Очевидно, живя в Пефоре на Евфрате (т. е. в Месопотамии, в стране Арам, где в свое время обитали родственники Авраама — см. Быт. 24, 10; 28, 2), Валаам принадлежал к той ветви потомков Сима, представители которой отличались особыми духовными дарованиями. Название «Пефор» (פתור ‹Пэто́р›) восходит к глаголу פתר ‹пата́р› — «толковать», «объяснять» (ср. производные от этого корня в Быт. 40, ст. 8, 12, 18 и 22, где речь идет о толковании сновидений). Видимо, данная местность была хорошо известна тем, что в ней жили провидцы, духовидцы, толкователи сновидений, предсказатели и т. п.

Но как же мог человек, внимавший прямым указаниям Всевышнего, быть «пожирателем народов»? Предание гласит: узнав от Бога, что такойто народ уже «наполнил меру беззаконий своих» (ср. Быт. 15, 16), Валаам получал затем право проклясть его, и проклятие всегда быстро исполнялось.                       

Сравним эту способность Валаама с тем повелением «искоренять и разорять, губить и разрушать», которое Бог дал пророку Иеремии:

Смотри, Я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать. (Иер. 1, 10)

…Итак, послы Валака пришли к Валааму с богатыми дарами. Но, будучи пророком (см. II Петр. 2, 15–16) и не имея права самостоятельно решать столь важные вопросы, Валаам так ответил послам:

…Переночуйте здесь ночь, и дам вам ответ, как скажет мне Господь. И остались старейшины Моавитские у Валаама. (Числ. 22, 8)

Однако, если Валаам был пророком, почему же сказано, что послы принесли ему «подарки за волхвование» (Числ. 22, 8)? Дело в том, что в понимании язычников чародеем, волхвом считался всякий, кто обладал сверхъестественными способностями: в происхождение этих способностей они не вдавались.             

Мы не знаем, была ли возложена на Валаама миссия возвещать имя и волю Господа; однако в своем ответе послам он вполне определенно дает им понять, что именно от Господа получает все указания.

И вот Бог, явившись Валааму в ночном видении (ср. Числ. 12, 6), задает ему вопрос:            

…Какие это люди у тебя? (Числ. 22, 9)

Вопрос вызван, конечно, не желанием Господа что-либо узнать (Он всеведущ), но напоминает пророку о необходимости сосредоточиться на духовном смысле происходящего (ср. Быт. 3, 9; 4, 9). Услышав ответ, Бог повелевает ему:           

…Не ходи с ними, не проклинай народа сего, ибо он благословен. (Числ. 22, 12)

С этого момента в сердце Валаама разгорается борьба между пророческим долгом и корыстолюбием. Зная, что за изречение проклятия Валак по-царски наградит его, Валаам отвечает послам знаменательной фразой:

…Пойдите в землю вашу, ибо не хочет Господь позволить мне идти с вами. (Числ. 22, 13)

Он не говорит, что не хочет идти с князьями Моава сам, но лишь ссылается на то, что этого «не хочет Господь». Видно, уже теперь воля Валаама не вполне соответствует воле Всевышнего, которой он хотя и подчиняется, но как бы нехотя. Кроме того, такой формой отказа Валаам дает Валаку основание снова пригласить его: ведь он не соглашается идти «с вами», т. е. с конкретными послами, но не отказывается резко и окончательно от предложенного дела как такового.

Воспользовавшись этим, Валак посылает к нему более знатных князей, обещая оказать пророку «великую почесть» и дать ему любую награду (ст. 17). В ответ Валаам говорит:

…Хотя бы Валак давал мне полный свой дом серебра и золота, не могу преступить повеления Господа, Бога моего, и сделать что-либо малое или великое по своему произволу;
      Впрочем, останьтесь здесь и вы на ночь, и я узнаю, что еще скажет мне Господь. (Числ. 22, 18–19)

В приведенных словах Валаама заметна еще более выраженная двойственность: он заверяет, что никогда не нарушит волю Господню, но одновременно надеется на перемену самой этой воли.

Происходившее было испытанием веры Валаама, т. е. его доверия Господу и верности Ему. В его сердце шла борьба между верой и корыстолюбием. Тех, чье сердце «приучено к любостяжанию», апостол Петр именует последователями Валаама:

…Они прельщают неутвержденные души; сердце их приучено к любостяжанию: это сыны проклятия.
      Оставив прямой путь, они заблудились, идя по следам Валаама, сына Восорова, который возлюбил мзду неправедную… (II Петр. 2, 14–15)

Здесь сказано, что Валаам «оставил» прямой путь,— следовательно, раньше он по нему шел! Запомним и выражение «заблудились» по отношению к последователям пророка-отступника: тема «заблуждения» и «блуждания» в рассказе о Валааме далее подробно развивается…

Но в каком же смысле Валаам «прельщал неутвержденные души»? Это можно проследить на примере его общения с моавитской знатью: своим поведением он ставил под сомнение постоянство Господних решений в глазах язычников. Валаам пытался представить дело так, будто Господь может переменить свое решение, «передумать» по столь важному вопросу, как избрание Израиля.

Апостол Иуда упоминает Валаама в одном ряду с такими страшными беззаконниками, как Каин и Корей:

Горе им, потому что идут путем Каиновым, предаются обольщению мзды, как Валаам, и в упорстве погибают, как Корей. (Иуд. 1, 11)

Мы понимаем, что отступление Валаама от Всевышнего на каком-то уровне свершилось уже во время беседы с послами. Ибо пророку непозволительно сомневаться в возвещенных ему решениях Божьих. Видя такое состояние души Валаама, Бог на этот раз разрешает ему пойти к Валаку, однако намеревается использовать пророка-отступника в Своих целях — для изречения над Израилем не проклятия, но благословения.

И пришел Бог к Валааму ночью, и сказал ему: если люди сии пришли звать тебя, встань, пойди с ними; но только делай то, что Я буду говорить тебе. (Числ. 22, 20)

Относительно происходившего далее мнения комментаторов расходятся: одни считают, что история с заговорившей ослицей происходила наяву; другие полагают, что все это Валаам узрел во сне. Во всяком случае, слова «и пошел [Валаам] с князьями Моавитскими» вновь повторяются после эпизода с ослицей (ср. Числ. 22, 21 и 35), хотя, если бы описанные события происходили наяву, пророк (согласно Числ. 22, 21) и так уже должен был находиться в пути:

И сказал ангел Господень Валааму: пойди с людьми сими, только говори то, что Я буду говорить тебе. И пошел Валаам с князьями Валаковыми. (Числ. 22, 35)

Повторное указание как раз и может намекать на то, что Валаам очнулся после сна и поутру действительно отправился в путь…

Апостол Петр говорит о «сынах проклятия»: «…заблудились, идя по следам Валаама…» (II Петр. 2, 15). Употребленный в оригинале греческий глагол πλαναω ‹плана́о› имеет значение «блуждать», «заблуждаться», «грешить». И теперь Валааму (наяву ли или в видении?) было показано его «заблуждение»:

И воспылал гнев Божий за то, что он пошел, и стал ангел Господень на дороге, чтобы воспрепятствовать ему. Он ехал на ослице своей, и с ними — двое слуг его. (Числ. 22, 22)

С Валаамом находилось только двое слуг: где же были князья Валаковы? Нет ли здесь дополнительного намека на то, что описанное происходило во сне?..

Сначала ангела увидела ослица; сам пророк пребывал в таком внутреннем ослеплении, что узреть его был неспособен.

И увидела ослица ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и своротила ослица с дороги, и пошла на поле; а Валаам стал бить ослицу, чтобы возвратить ее на дорогу. (Числ. 22, 23)

Все это было внешним отражением внутреннего состояния пророкаотступника. Сначала ослица «своротила с дороги», затем — оказалась между «стен» (т. е. изгородей виноградников), на узком месте:

И стал ангел Господень на узкой дороге, между виноградниками, где с одной стороны стена и с другой стороны стена.
      Ослица, увидев ангела Господня, прижалась к стене и прижала ногу Валаамову к стене; и он опять стал бить ее. (Числ. 22, 24–25)

Наконец ослица очутилась в столь «тесном месте», что дальше идти уже было нельзя.              

Ангел Господень опять перешел и стал в тесном месте, где некуда своротить — ни направо, ни налево.
      Ослица, увидев ангела Господня, легла под Валаамом. И воспылал гнев Валаама, и стал он бить ослицу палкою. (Числ. 22, 26–27)

Описанное здесь — образ нарастающих бед, постигающих того, кто грешит и не желает замечать в своей жизни руку Провидения. Но тщетны попытки исправить на физическом уровне то, что коренится в мире духовном!                     

Далее следует знаменитый диалог Валаама с заговорившей ослицей. Если речь идет о сновидении, сам факт «речи ослицы» в комментариях не нуждается. Но видение могло быть явлено Валааму и днем, во время пути. Такие случаи известны. Например, Иезекииль имел видение днем, в тот момент, когда к нему пришли за советом старейшины:

…Сидел я в доме моем, и старейшины Иудейские сидели перед лицом моим, и низошла на меня там рука Господа Бога.
      И увидел я: и вот подобие мужа, как бы огненное… (Иез. 8, 1–2)

Между прочим, не сказано, что сопровождавшие Валаама слышали речь ослицы или видели ангела, и это свидетельствует в пользу «визионерской» интерпретации происходившего…

Однако все описанное могло свершаться не в видении (ночном или дневном), а наяву, «ибо все возможно Богу» (Марк. 10, 27). Но тогда возникает вопрос: что за душа жила в ослице? Ведь она не только заговорила, но и мысли свои изложила в такой форме, словно уже давно думала по-человечески! Вопрос о том, могла ли душа некогда согрешившего человека в наказание переселиться в тело ослицы («сойти вниз»), библейский контекст оставляет открытым:

Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю? (Еккл. 3, 21)

Так или иначе, но речь ослицы (ст. 28–30) настолько изумила Валаама, что он пришел в себя:

И открыл Господь глаза Валааму, и увидел он ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и преклонился, и пал на лицо свое. (Числ. 22, 31)

Апостол Петр дает такой комментарий к разбираемому эпизоду:

…Бессловесная ослица, проговорив человеческим голосом, остановила безумие пророка. (II Петр. 2, 16)

Вразумив Валаама посредством речи ослицы и через ангела сообщив ему, что он за свой грех достоин смерти (ст. 32–33), Господь побуждает этим пророка к покаянию. И покаяние происходит — правда, несколько необычное:                    

И сказал Валаам ангелу Господню: согрешил я, ибо не знал, что Ты стоишь против меня на дороге; итак, если это неприятно в очах Твоих, то я возвращусь. (Числ. 22, 34)

— так обращается Валаам к Богу через ангела.

Но неужто до этого не знал Валаам, что образ мыслей его «неприятен в очах Божьих»? Нет, он явно лукавит: делает вид, будто гнев Божий вызван не образом его мыслей, а тем обстоятельством, что он пошел с князьями Моава (выполнив тем самым повеление Господа — ср. ст. 20).

И сказал ангел Господень Валааму: пойди с людьми сими, только говори то, что Я буду говорить тебе. И пошел Валаам с князьями Валаковыми. (Числ. 22, 35)

Если раньше Валаам следовал воле Господней радостно, получая за это благословение, то теперь, впав в корыстолюбие, он вынужден повиноваться под угрозой меча. Недаром о сребролюбии, названном «корнем всех зол» (I Тим. 6, 10), в Нагорной проповеди говорится:

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. (Матф. 6, 24)

Служение Богу противопоставляется именно корыстолюбию — «служению богатству» (ממון ‹маммо́н› — по-арамейски «богатство», «деньги», «имущество»). Как раз «сребролюбие» чаще всего и мешает человеку следовать воле Всевышнего…

Явившись наконец к Валаку, Валаам, устрашенный угрозой ангела, подтверждает, что ничего не собирается говорить от себя, но во всем будет следовать Господу:

И сказал Валаам Валаку: вот я и пришел к тебе, но могу ли я что от себя сказать? Что вложит Бог в уста мои, то и буду говорить. (Числ. 22, 38)

И тогда Валак ведет его в Кириаф-Хуцоф — קרית חצות ‹Кир'йа́т Хуцо́т› — «город улиц», буквально «город внешних» (ст. 39). Оказавшись теперь среди «внешних» по отношению к воле Господней, среди врагов Израиля, Валаам должен и им возвестить решения Божьи. И, хотя царь Моавитский возвел его на высоты Вааловы — место языческого поклонения, но и оттуда он обязан был провозгласить волю Господню.

…Глава 23 Книги Чисел содержит «благословение Валаама» — его пророческие речи о грядущих событиях. Чтобы показать свою покорность Господу, пророк повелевает Валаку:

…Построй мне здесь семь жертвенников и приготовь мне семь тельцов и семь овнов.
      Валак сделал так, как говорил Валаам, и вознесли Валак и Валаам по тельцу и по овну на каждом жертвеннике. (Числ. 23, 1–2)

Число «семь» должно было напоминать о Шести Днях творения и о Субботе, указывая, что жертвы возносятся Создателю мира. В древнеханаанских текстах, найденных археологами в XX веке на территории Сирии (при раскопках древних городов Угарита, Эблы и др.), число «семь» также рассматривается как особо значимое. В мировоззрении ханаанеев еще сохранялись отголоски воспоминаний о Всевышнем (именуемом Эль Эльйо́н). Тем более это относилось к моавитянам — потомкам праведного Лота.                      

Заставив Валака участвовать на высотах Вааловых в жертвоприношении Господу (а не Ваалу), Валаам на время удалился, чтобы воспринять откровение свыше. Никто из идолопоклонников не должен был находиться при нем в этот священный миг:

И сказал Валаам Валаку: постой у всесожжения твоего, а я пойду; может быть, Господь выйдет мне навстречу, и что Он откроет мне, я объявлю тебе. И пошел на возвышенное место. (Числ. 23, 3)

Вследствие своего отступничества Валаам не уверен, что Господь соблаговолит что-либо открыть ему, и говорит об этом с некоторой робостью («может быть»). Но Господь, уже заранее избрав его для осуществления Своей воли, не замедлил сообщить ему, что следует сказать моавитянам:

И вложил Господь слово в уста Валаамовы, и сказал: возвратись к Валаку и так говори. (Числ. 23, 5)

Пророчества Валаама, «влагаемые в уста его» Господом, делятся на четыре части. Первые три «блока» пророческих речений были произнесены им с разных мест, на которые приводил его Валак. В них последовательно описаны периоды будущей истории Израиля. Четвертый же «блок» представляет собой как бы резюме всего сказанного и относится к «последним дням» истории человечества.

Надо иметь в виду, что каждый «блок» Валаамовых речений и даже каждое его пророчество настолько многозначны, что смысл их не может быть постигнут до конца. Поэтому, объясняя связь прорицаний с последующими историческими событиями, мы будем попутно касаться и некоторых иных «измерений» пророчества.

Итак, Валаам возвращается к нетерпеливо ждущему его царю:

И возвратился к нему, и вот он стоит у всесожжения своего, он и все князья Моавитские.
      И произнес притчу свою, и сказал: из Месопотамии привел меня Валак, царь Моава, от гор восточных: приди, прокляни мне Иакова, приди, изреки зло на Израиля! (Числ. 23, 6–7)

Пророчество Валаама именуется «притчей» — משל ‹маша́ль› (также «сравнение», «уподобление»). От того же корня происходит глагол, означающий «управлять», «властвовать». Пророку, иногда называемому также «приточником» — מושל ‹моше́ль› (Числ. 21, 27), дана власть путем сравнений и уподоблений доводить духовный смысл происходящего до сознания окружающих. Ему поручено «уравнивать путь» для слова Божьего, помогая ему достигнуть человеческих ума и сердца.

Два глагола со значением «проклинать» употребляет Валаам в своей речи. Первый — ארה ‹ара́› (или ארר ‹ара́р›), в первоначальном значении — «обрывать», «срывать», «жечь» (в Синодальном переводе — «проклинать»). Он характеризует проклятие, имеющее следствием «обрывание» связи между проклинаемым и «корнем» его бытия: подобно сорванной траве, он лишается сил, а вслед за тем «сжигается» — лишается земной жизни.

Второй глагол — זעם ‹заа́м›, означающий «гневаться», «негодовать», «приходить в волнение», «вскипать» (в Синодальном переводе — «изрекать зло»). Такое проклятие приводит в расстройство внутреннюю жизнь как отдельного человека, так и целого общества. В организме нарушается взаимодействие органов, а в обществе «вскипает» взаимная ненависть. Понятно, что оба проклятия подрывают саму основу существования той личности или того социума, против которых направлены.

В упоминание «гор восточных», откуда призвал его Валак, пророк, по-видимому, вкладывает не только буквальный смысл (он пришел из гористой местности в Арамейской стране: само название ארם ‹Ара́м› связано со словом רם ‹рам› — «высокий»). Судя по всему, он имеет в виду также и те «древние горы» (קדם ‹ке́дем› означает и «восток», и «древность»), на которые «возведен», чтобы созерцать с их вершин будущее…

И вот, наконец, самая суть пророчества: Валаам отказывается проклинать народ, избранный Богом! —

Как прокляну я? Бог не проклинает его. Как изреку зло? Господь не изрекает на него зла. (Числ. 23, 8)

Здесь тем же глаголом «проклинать» переведено слово קבה ‹кава́› (или קבב ‹кава́в›) — «колоть», «прокалывать [насквозь]». Этот вид проклятия, словно бы «прокалывая» душу ядовитой стрелой или копьем, вводит внутрь нее враждебную силу.

Указав, почему отказывается проклинать, Валаам продолжает:

С вершины скал вижу я его и с холмов смотрю на него: вот народ живет отдельно и между народами не числится. (Числ. 23, 9)

Эта часть пророчества изображает грядущие судьбы Израиля до разрушения первого Храма. Валаам взирает на будущее с высоты пророческого вдохновения («со скал и холмов») и видит общую картину событий, не вдаваясь в частности. Так, он предсказывает создание в Святой земле Израильского царства («вот народ живет отдельно») и сообщает, что по своим духовно-нравственным основам это государство будет совершенно отлично от государств языческих («и между народами не числится»).

Однако слова Валаама «народ живет отдельно и между народами не числится» имеют и иной, вечный, смысл, не приуроченный к какой-либо одной эпохе. Народ Божий призван жить «отдельно» всегда и везде — как в обетованной земле, так и в рассеянии (где не только свои, основанные на Торе, законы, но и усилия местных властей выделяли евреев как бы в особую касту).              

Выражение לא יתחשב ‹ло йитхаша́в›, «не числится», может означать также «не связывается» (т. е. не объединяется ни с какими иными народами), что подтвердилось всей историей. Еврейский народ призван жить «отдельно» — как в века своих страданий, так и в будущем мессианском веке, о котором сказано:

Израиль живет безопасно, один; око Иакова видит пред собою землю, обильную хлебом и вином, и небеса его кропят росой.
      Блажен ты, Израиль! Кто подобен тебе, народ, хранимый Господом, Который есть щит, охраняющий тебя… (Втор. 33, 28–29)

…Однако возвратимся к видениям Валаама. Пророчески узрев Израильское царство, он затем видит его разделение на две неравные части — «песок Иакова» (буквально עפר ‹афа́р› — «прах», «персть») и «четвертую часть Израиля»:               

Кто исчислит песок Иакова и число четвертой части Израиля? Да умрет душа моя смертью праведников, и да будет кончина моя, как их! (Числ. 23, 10)

Как известно, после кончины царя Соломона единое государство распалось на два царства — Северное и Южное. Первое из них уподоблено Валаамом «праху», поскольку жители его отступили от Господа и впали в идолопоклонство (см. III Цар. 12, 26–33):

…«Отступающие от Меня будут написаны на прахе, потому что оставили Господа, источник воды живой». (Иер. 17, 13)

Жителей Северного царства Валаам именует «Иаковом» («одолевающим», «запинающим» — см. с. 216), так как цари этой страны вели победоносные войны,— но не Израилем («воином Божьим», «сущностью, зрящей Бога» — см. с. 246–249), поскольку от Всевышнего эта часть народа отвратилась.                  

Второе государство, о котором говорит Валаам,— это «четвертая часть Израиля». Только четвертая часть народа, а именно — жители Иудейского (Южного) царства, верные Господу, Его Храму и династии Давида, представляют собой настоящий Израиль.

Почему же говорится именно о «четвертой части»? На чем строится подсчет? Под властью Ровоама, сына Соломонова, остались только колена Иуды и Вениамина (III Цар. 12, 20–23), а также все левиты, бежавшие из Северного царства (II Пар. 11, 12–14). Итого — три колена из двенадцати, т. е. «четвертая часть».

Об этих евреях, оставшихся верными Господу и Его Торе, Валаам (видимо, сожалея о своем собственном отступлении от Бога) говорит: «Да умрет душа моя смертью праведников…»

Но, сказав о разрушении первого Храма за грехи народа и о гибели Иудеи («да умрет»), пророк созерцает также и возвращение из Вавилона, возрождение иудейской государственности. Поэтому он заканчивает прорицание такими словами: «…да будет кончина моя, как их!» Словом «кончина» передано существительное אחרית ‹ахари́т› — «последствие», «исход [дела]», «будущность»: как Иудея «ожила» после вавилонского плена, так надеется «ожить» и Валаам. Он еще полон упования на блаженную вечную жизнь после смерти…

Выслушав упрек изумленного Валака в нарушении договора («Я взял тебя, чтобы проклясть врагов моих, а ты вот благословляешь?») и вновь сославшись на нерушимость воли Божьей (ст. 11–12), Валаам следует за Валаком на другое место:

И сказал ему Валак: пойди со мною на другое место, с которого ты увидишь его, но только часть его увидишь, а всего его не увидишь; и прокляни мне его оттуда. (Числ. 23, 13)

Наивный Валак! Он решил, что, коль скоро намерения приглашенного им «волхва» оказались сомнительными, так пусть уж тот, по крайней мере, имеет дело не со всем вражеским народом, а только с частью его. Хотя, впрочем, Валак мог иметь в виду и иное: как бы призывая Валаама к односторонне негативному взгляду на святой народ, он надеялся вызвать в пророке негодование и этим побудить его изречь проклятие…

И взял его на место стражей, на вершину горы Фасги, и построил семь жертвенников, и вознес по тельцу и по овну на каждом жертвеннике. (Числ. 23, 14)

«Место стражей» — так переведено שדה צפים ‹сэдэ́ цофи́м›, буквально «поле смотрящих», или «поле блюстителей». Под «стражами», «блюстителями» народа, созерцающими с духовных «вершин» грядущие события, Писание разумеет пророков (Иер. 6, 17; Иез. 3, 17).

Итак, после небольшого перерыва Валаам вновь оказался в состоянии духовного подъема — на «поле смотрящих». Там он, вознеся жертвы, готовится к новому наитию Духа (ст. 15–16)…

Название «Фазга» — פסגה ‹Писга́› — означает «прорезание», «проникновение»: пророк, «прорезая» духовным взором тьму времен, проникает в самую суть событий.

…Получив слово свыше, Валаам опять возвращается к царю:

И пришел к нему, и вот он стоит у всесожжения своего, и с ним князья Моавитские. И сказал ему Валак: что говорил Господь? (Числ. 23, 17)

Так царь моавитян стал постепенно понимать, что главное в происходящем — воля Господа (хотя до конца он этого все-таки не осознал — см. Числ. 23, 25; 24, 10–11).

Он произнес притчу свою и сказал: встань, Валак, и послушай, внимай мне, сын Сепфоров.
      Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет и не сделает? Будет говорить и не исполнит?
      Вот благословлять начал я, ибо Он благословил, и я не могу изменить сего. (Числ. 23, 18–20)

Хорошо известно Валааму, что решение Божье неизменно. В попытке «изменить» это решение и заключался его главный грех (Числ. 22, 18–19). И вот теперь он говорит, что такого же рода ожидания со стороны Валака совершенно беспочвенны. Лишь к одному призывает он царя: «встать и внимать» возвещаемой ему воле Создателя…

Не видно бедствия в Иакове, и не заметно несчастья в Израиле; Господь, Бог его, с ним, и трубный царский звук у него… (Числ. 23, 21)

После прежнего видения о крушении Иудейского царства пророк созерцает его восстановление и — в общих чертах — эпоху второго Храма. Прежний грех народа (און ‹а́вен› — «ложь», «беззаконие», в Синодальном переводе — «бедствие») прощен Богом, Он его «не видит» (в Синодальном переводе — «не видно»). Исчезает также и עמל ‹ама́ль› — «тяжкий труд», «тщета», «лукавство» прежнего, допленного образа жизни (в Синодальном переводе — «несчастье»). Тогда народ часто впадал в идолослужение и прочие беззакония («авен»), и его тяжкие труды («амаль») по устройству своей жизни оказались поэтому тщетны — страна была опустошена.                       

После плена и раскаяния духовная жизнь народа восстанавливается («Господь, Бог его, с ним»), а как следствие — возвращается и самостоятельность его государственной жизни («трубный царский звук у него»).

Трубление совершалось перед военными действиями (Числ. 10, 9): теперь внутренний взор Валаама охватывает события Маккавейских войн. В результате успешного восстания против угнетателей — грекосирийцев восстанавливается независимость Иудеи, и в ней воцаряется национальная династия Хасмонеев (II в. до н. э.).

…Бог вывел их из Египта, быстрота единорога у него… (Числ. 23, 22)

Здесь вновь упоминается исход из Египта: возвращение пленников из Вавилона как бы обновляет в памяти народа события прежнего исхода.

«Быстрота единорога» — так переведено выражение תועפת ראם ‹тоафо́т рээ́м›, буквально «взлеты [т. е. высокие прыжки] антилопы». В эпоху второго Храма народ иудейский духовно возвышался — «окрылялся», «стремился ввысь», подготовляемый Богом к приходу Мессии.

…Нет волшебства в Иакове, и нет ворожбы в Израиле. В свое время скажут об Иакове и об Израиле: вот что творит Бог! (Числ. 23, 23)

Во времена второго Храма остатки прежнего идолопоклонства (נחש ‹наха́ш› — «ворожбы» и קסם ‹ке́сэм› — «чародейства») окончательно исчезли из жизни народа: их «нет». Народ, отвергнув лжебогов и вернувшись к служению истинному Богу, именно в данную эпоху (כעת ‹ка-эт› — «к этому [определенному] времени», в Синодальном переводе — «в свое время») удостоился особой величайшей милости…

Это событие Валаам предрекает такими словами: «…скажут об Иакове и об Израиле: вот что творит Бог!» В то же время выражение ליעקב ולישראל ‹ле-Йаако́в у-ле-Йисраэ́ль› можно понять и как «Иакову и Израилю».                   

О каком же несравненном чуде, сотворенном Богом в Израиле, было возвещено в конце описываемой эпохи как евреям, так и прочим народам? Таким чудом стали жизнь, смерть и воскресение Иисуса Христа. Об этом было «сказано» свидетелями-апостолами сначала иудеям, а потом и другим народам. Услышали о великих знамениях, явленных в стране Израиля, как люди душевные («Иаков»), так и духовные («Израиль») — и каждый воспринял и осознал благовестие на своем уровне (см. Римл. 10, 18–21; I Кор. 2, 14–16).

Однако нежелание большинства народа совершить покаяние, к которому призывал Мессия, новый рост беззаконий и явное противление милости Господней привели Иудею к трагическому финалу — разрушению второго Храма. Об этом горьком итоге противления Всевышнему предупреждал сам Иисус:            

Горе же беременным и питающим сосцами в те дни; ибо великое будет бедствие на земле и гнев на народ сей:
      И падут от острия меча, и отведутся в плен во все народы; и Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников. (Лук. 21, 23–24)

То, что за приходом Мессии последует разрушение Храма и опустошение страны, предсказал Даниил за шесть веков до этих событий:

И по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и Святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет, как от наводнения, и до конца войны будут опустошения. (Дан. 9, 26)

А вот как увидел грядущее нашествие римлян и страшную бойню, учиненную ими в Иудее, Валаам:

Вот народ, как львица, встает и, как лев, поднимается; не ляжет, пока не съест добычи и не напьется крови убитых. (Числ. 23, 24)

Именно у римлян был распространен каннибальский обычай пить кровь — как поверженных в амфитеатре гладиаторов, так и умирающих врагов на поле боя…           

Итак, вторая значительная эпоха в истории Израиля также завершается ужасающим крушением. И все же великое будущее еще предстоит этому народу, как мы увидим из дальнейших речений Валаама…

Конечно, Валак мало что понял из возвещенного провидцем. Его реакция на речи Валаама говорит сама за себя:

И сказал Валак Валааму: ни клясть не кляни его, ни благословлять не благословляй его.
      И отвечал Валаам, и сказал Валаку: не говорил ли я тебе, что я буду делать все то, что скажет мне Господь? (Числ. 23, 25–26)

Валак снова переводит прорицателя на другое место, тщетно надеясь на изменение то ли воли Господней, то ли настроения самого «волхва» — Валаама.                      

И взял Валак Валаама на верх Фегора, обращенного к пустыне. (Числ. 23, 28)

Здесь, на горе, находилось капище с идолом Ваал-Фегора — божества, которому поклонялись моавитяне и мадианитяне (Числ. 25, 3–5 и 18). Слово פעור ‹пэо́р› означает «открытый рот», «отверстые уста»: вероятно, этот идол изображался с открытым ртом (наподобие идола Молоха, «поглощавшего» свои жертвы). «С открытым ртом» предстояло здесь Валаку и его приближенным внимать новым пророчествам Валаама…

Совершив жертвоприношение, пророк на этот раз не стал уединяться. Увидев все воинство Израиля, стоявшее в пустыне «по коленам своим», он сразу ощутил наитие Духа — и стал возвещать волю Всевышнего (Числ. 24, 1–2):              

И произнес он притчу свою, и сказал: говорит Валаам, сын Веоров, говорит муж с открытым оком,
      Говорит слышащий слова Божии, который видит видения Всемогущего; падает, но открыты глаза его… (Числ. 24, 3–4)

Здесь пророческая речь именуется נאם ‹нэу́м› — «таинственное изречение», «прорицание», «притчеобразное сообщение» (в Синодальном переводе это слово дважды передано глаголом «говорит»). А сам пророк называется «мужем с открытым оком», т. е. ясновидящим, созерцающим мир духовный, мир прообразов. Согласно библейскому учению, духовные очи есть у всех людей, однако у большинства они закрыты:

Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их. (Ис. 6, 10)

Особенно препятствует отверзанию этих очей идолопоклонство, т. е. игнорирование духовной реальности и приписывание физическому бытию самодовлеющего значения:

А их идолы — серебро и золото, дело рук человеческих.
      Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят…
      ‹…›
      Подобны им да будут делающие их и все, надеющиеся на них. (Пс. 113, 12–16)

Благословляя народ Божий в третий раз, Валаам прозревал не только внешние события. Ему открывались глубокие тайны истории — смысл и цель избрания Израиля и пути приобщения всех народов к мессианскому спасению.                  

«Падает, но открыты глаза его» — это выражение может быть понято двояко. С одной стороны, пророк, созерцающий духовный мир, обычно перестает на время ориентироваться в мире земном — «падает», в то время как его внутренний взор проницает иные измерения бытия. С другой стороны, это изречение можно отнести к состоянию самого Валаама. Он «пал», отступив от Господа,— и однако Всевышний продолжал использовать его пророческий дар ради благословения Израиля: духовные очи впавшего в грех Валаама оставались все же открытыми.

И вот он видит и описывает дальнейшие события истории, имеющие мировое значение:             

…Как прекрасны шатры твои, Иаков, жилища твои, Израиль! (Числ. 24, 5)

Нечто особенно прекрасное узрел Валаам в эпоху, непосредственно следующую за разрушением второго Храма. Но что же за «шатры» и «жилища» могли сохраниться у Израиля после того, как он лишился Храма?! Несомненно, речь идет о тех молитвенных домах, синагогах, через которые апостольская проповедь первоначально распространялась в странах рассеяния. Многие из этих «шатров» становились первыми иудео-христианскими центрами благовестия для язычников.

Духовная плодоносность упомянутых собраний верующих, распространение Евангелия среди народов описаны Валаамом так:

Расстилаются они, как долины, как сады при реке, как алойные дерева, насажденные Господом, как кедры при водах… (Числ. 24, 6)

«Река» и «воды» здесь означают «живую воду» учения Божьего, делающую духовно плодоносными всех, кто ее «пьет» (Иоан. 3, 10; 7, 37–38). При обильном орошении растения алоэ достигают огромных размеров, а ливанские кедры считаются самыми мощными деревьями на Ближнем Востоке. Подобного «роста» и внутренней силы достигают верующие, постоянно «пьющие» из «источника Господня»:

И в радости будете черпать воду из источников спасения… (Ис. 12, 3)

Герои веры, самоотверженно служащие Господнему делу и жертвующие ради него жизнью, во множестве «произросли» в первые века Христианства — эпоху развития Церкви и ожесточенных гонений против Христианства и Иудаизма в Римской империи. Святые, мученики и исповедники того времени духовно рождались, возрастали и достигали совершенства в «шатрах Иакова» и «жилищах Израиля» — иудейских и иудео-христианских синагогах (греч. словами συναγωγη ‹сюнагогэ́› и επισυναγωγη ‹эписюнагогэ́›, означающими «собрание», христианская община названа в Иак. 2, 2; Евр. 10, 25; Деян. 15, 21).

Именно в ту эпоху слово Божье с небывалой силой было проповедано апостолами-евреями и их учениками множеству народов. Это и провидел Валаам, говоря далее об Израиле:

…Польется вода из ведр его, и семя его будет, как великие воды; превзойдет Агага царь его, и возвысится царство его. (Числ. 24, 7)

Слова «польется вода из ведр его» указывают на распространение учения посредством избранных «сосудов» — благовестников из числа сынов Израилевых. А выражение «семя его будет, как великие воды» в оригинале звучит так: וזרעו במים רבים ‹вэ-зар'о́ бэ-ма́йим раби́м› — «и семя [потомство] его — при водах великих». Как известно, не приняв, в большинстве своем, новозаветного благовестия, иудеи, тем не менее, всегда пребывали «при водах великих», поскольку библейские книги нигде не хранились так усердно и не изучались столь тщательно, как в их общинах. О «водах» учения Божия сказано у Исаии:

Жаждущие! идите все к водам; даже и вы, у которых нет серебра; идите, покупайте и ешьте; идите, покупайте без серебра и без платы вино и молоко. (Ис. 55, 1)

Воде, вину и молоку уподоблено здесь учение: как молоко, подается оно «новорожденному в вере» (ср. I Петр. 2, 2); как утоляющая духовную жажду вода — тем, кто общается с Богом в Духе (Иоан. 7, 37–39); как веселящее сердце вино — тем, кто в экстатическом восторге соединяется с Господом:              

…Возвеселится сердце их, как от вина… в восторге будет сердце их о Господе. (Зах. 10, 7)

Но кто же тот «царь Израиля», о котором Валаам сказал, что царство его возвысится и что он «превзойдет Агага»? В описываемую эпоху стало возвещаться царство Мессии — Сына Человеческого, предсказанное Даниилом:

Видел я в ночных видениях, вот с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого Днями и подведен был к Нему.
      И ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили ему; владычество его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство его не разрушится. (Дан. 7, 13–14)

Хотя царство Христа «возвысится» (наступит видимым образом) только в конце истории человечества (Матф. 24, 29–31; Откр. 11, 11), оно возвещается от начала проповеди апостолов и до самого второго пришествия (Матф. 24, 14; 26, 13; 28, 18–20).

Мы живем как раз в эпоху «прекрасных шатров Иакова и жилищ Израиля» — в эпоху тех «шатров и жилищ», в которых проповедуются как Тора, так и Евангелие, в эпоху одновременного существования Иудейства и Христианства. И о тех и о других — о «шатрах» и «жилищах» — сказано, что они «прекрасны» (טבו ‹то́ву›, буквально «хороши»), т. е. соответствуют замыслам Господним (ср. Быт. 1, 4). Мы живем как раз в тот период времени, в течение которого в сердцах множества людей утверждается царство Мессии. Согласно предвидению Павла, исчисляется данный период многими веками (I Кор. 10, 11; Еф. 2, 7).

Остается вопрос: кто же такой Агаг, которого «превзойдет» (ירם ‹йаро́м› — «возвысится [над ним]») царь Мессия? Это имя носил царь амаликитян (см. I Цар. 15, 8) — сознательных и непримиримых врагов Господа и Израиля:            

Ибо, сказал он, рука на престоле Господа: брань у Господа против Амалика из рода в род. (Исх. 17, 16)

Вероятно, Агаг — это не личное имя, а своего рода титул царей Амалика, подобно тому, как титулами были имена Авимелех («Отец мой, царь») и Адоницедек («Господин мой праведный») у ханаанейских царей. Именование אגג ‹Ага́г› означает «величающийся» (от גאה ‹гаа́› — «возвеличиваться», «прославляться»; גג ‹гаг› — «верх»). Вспомним, что амаликитяне первыми дерзнули напасть на народ Божий, вышедший из Египта, открыто противостав замыслу Всевышнего:

Помни, как поступил с тобою Амалик на пути, когда вы шли из Египта:
      Как он встретил тебя на пути и побил сзади тебя всех ослабевших, когда ты устал и утомился, и не побоялся он Бога… (Втор. 25, 17–18)

О царе Агаге, возглавлявшем амаликитян во дни Саула, сказано, что меч его «жен лишал детей» (I Цар. 15, 33), т. е. он, подобно другим царям-жрецам Ханаана, возглавлял служение демоническим силам, принося им в жертву детей (ср. Втор. 18, 10; Иер. 32, 35).

Отдаленный потомок этой царской династии, по имени Аман (המן ‹Γ̃ама́н› — «шумный», «бушующий», «возмутитель»), носил прозвище האגגי ‹hа-агаги́› — «агагиянин», т. е. «потомок Агага» (в Синодальном переводе — «вугеянин»; см. Есф. 3, 1). Именно он замыслил физически уничтожить народ Божий, подав царю Артаксерксу совет «убить, погубить и истребить всех иудеев, малого и старого, детей и женщин, в один день» (Есф. 3, 13).           

Амаликитянином был убит и Саул — первый царь Израиля (II Цар. 1, 6–10). Таким образом, Агаг олицетворяет сознательно враждующие против Господа и Его народа черные силы, действующие на протяжении всей истории. Вот этого «Агага» («величающегося») и призван «превзойти», т. е. совершенно одолеть, царь Мессия — Иисус Христос, о котором предсказано:                  

…Жезлом уст своих поразит землю и духом уст своих убьет нечестивого. (Ис. 11, 4)

Под «духом уст» Мессии, очевидно, должно разуметь евангельское учение, искореняющее злобу, зависть и ненависть из человеческих сердец; а под «жезлом уст» — приговор, который он изречет, возвратившись на землю в «конце дней» (Матф. 25, 31–46). Итак, борьба между царем Мессией и Агагом является своего рода «стержнем» мировой истории…

Амалик, народ Агага, упоминается и в последней части пророчества Валаама, о чем будет сказано далее.

Предрекая победу царя Мессии над Агагом, Валаам добавляет об Израиле:                      

Бог вывел его из Египта, быстрота единорога у него, пожирает народы, враждебные ему, раздробляет кости их и стрелами своими разит врага. (Числ. 24, 8)

Здесь снова упоминается исход из Египта. О каком же новом исходе может идти речь, если эта часть пророчества относится к новозаветной эпохе? Ответ находим у Иеремии:

Посему вот приходят дни, говорит Господь, когда не будут уже говорить: «Жив Господь, Который вывел сынов Израилевых из земли Египетской»;
      Но: «Жив Господь, Который вывел сынов Израилевых из земли северной и из всех земель, в которые изгнал их»: ибо возвращу их в землю их, которую Я дал отцам их. (Иер. 16, 14–15)

При завершении рассматриваемой эпохи, с приближением «конца дней», предсказан новый исход евреев в землю обетованную «из всех земель», среди которых особо выделяется «страна северная». Думается, мы, очевидцы этих событий, не нуждаемся в разъяснении данного предсказания…

Исход, упомянутый в третьем «блоке» Валаамовых пророчеств, будет сопровождаться новым духовным возрождением: здесь опять встречается выражение תועפת ראם ‹тоафо́т рээ́м› — «взлеты в высоту» (или «полеты [т. е. высокие прыжки] антилопы).

Но почему же о народах, враждующих с Богом, сказано, что Он «раздробляет кости их»? «Костяку» тела соответствуют законы, управляющие социумом и скрепляющие его воедино. «Раздробление костей» символически означает разрушение старых основ жизни и замена их новыми. Именно это на протяжении веков происходит с народами, перешедшими от язычества к Единобожию, т. е. принявшими Христианство или Ислам. «Скелет» их прежних социумов — старая языческая вера с ее традициями и установлениями — «раздробляется и сокрушается», чтобы дать место новым, восходящим к Закону Господню, формам общественной жизни. Но если номинально это совершается в момент принятия тем или иным народом основ Монотеизма, то в действительности такое переустройство как мировоззрения, так и внешних форм жизни длится целые столетия. Поэтому и до сих пор мы не находим на всей земле общества, устройство которого хотя бы приблизительно соответствовало библейским идеалам…

В конце третьего «блока» пророчеств Валаама дан образ народа Божьего в «последние дни»:

Преклонился, лежит, как лев и как львица, кто поднимет его?.. (Числ. 24, 9)

Поза «лежащего льва» призвана свидетельствовать о могуществе и полной безопасности народа Божьего после всех перипетий его трагической истории (ср. Втор. 33, 28–29). Такую же будущность колена Иуды провидел и праотец Иаков:

Молодой лев Иуда с добычи, сын мой, поднимается. Преклонился он, лег, как лев и как львица: кто поднимет его? (Быт. 49, 9)

А заключительные слова Валаама в этом «блоке» — как бы резюме истории тех народов, чьи пути пересекались с путями народа Божьего:

…Благословляющий тебя благословен, и проклинающий тебя проклят! (Числ. 24, 9)

Очевидно, что предоставленный народам выбор — благословлять или проклинать Израиля — на самом деле есть выбор между принятием или отвержением воли Господней. Благословляя или проклиная еврейский народ, народы мира благословляют или проклинают этим не только вышедшего из его среды Иисуса Христа (который все же обещал, что «всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет» — Лук. 12, 10), но нередко — и Самого Создателя. А это последнее равноценно хуле на Святого Духа и не простится «ни в сем веке, ни в будущем» (Матф. 12, 32–33).                   

Не только духовное развитие, но и исторические судьбы целых стран и народов порой определялись тем, благословляли или проклинали они евреев…                       

Заметим, что Господь вложил в уста Валааму слова благословения, подобные некогда произнесенным Исааком над своим сыном Иаковом:

…Проклинающие тебя — прокляты; благословляющие тебя — благословенны! (Быт. 27, 29)

Обратим внимание, что Исаак первыми упомянул проклинающих, а Валаам — благословляющих. Видимо, в эпоху, о которой говорит Валаам, благословляющие Израиля станут первенствовать.

На этот раз изречения Валаама (в особенности, надо думать, их последняя часть) привели Валака в неописуемую ярость:

И воспламенился гнев Валака на Валаама, и всплеснул он руками своими, и сказал Валак Валааму: я призвал тебя проклясть врагов моих, а ты благословляешь их вот уже третий раз;
      Итак, беги в свое место; я хотел почтить тебя, но вот Господь лишает тебя чести. (Числ. 24, 10–11)

Интересны заключительные слова Валака: «…Господь лишает тебя чести». Казалось бы, это утверждение лишено какой-либо реальной значимости, поскольку принадлежит царю-богопротивнику. Но ведь Валаам и в самом деле уже был отвергнут Господом за свое отступничество! Это еще один пример того, что Всевышний может возвестить человеку Свою волю, используя для этого любые уста — будь то уста ослицы или нечестивого царя…                  

Напомнив, что он уже не раз предупреждал Валака о своем всецелом следовании воле Господа (ст. 13), Валаам перед уходом чувствует новое наитие Духа. Он должен еще нечто возвестить Валаку и его окружению:

Итак, вот я иду к народу своему; пойди, я возвещу тебе, что сделает народ сей с народом твоим в последствие времени. (Числ. 24, 14)

Словом «возвещу» переведено איעצך ‹иацха́› — «я дам совет», «посоветую». Согласно агадическому преданию, в душе Валаама, «лишенного награды», настолько взыграло корыстолюбие, что он замыслил, несмотря ни на что, все же «заслужить» награду любыми средствами. Для этого он решил посоветовать Валаку погубить сынов Израиля с помощью моавитских и мадианитских женщин (ср. Числ. 25, 1; 31, 8 и 16). Но, согласно тому же преданию, Господь воспрепятствовал Валааму произнести в тот момент свой «совет» и вместо этого вложил в его уста новое пророчество о «конце дней». Вот почему в оригинале появился такой странный, на первый взгляд, оборот речи: «…я посоветую тебе, что сделает народ сей народу твоему в последние дни». Начав речь от себя («я посоветую»), Валаам закончил ее уже под воздействием Духа Божьего!..

Свой совет он, все же, напоследок Валаку дал (Числ. 31, 16). Этот беззаконный совет привел самого Валаама к тому, что он, вместо того чтобы покаяться перед Богом и спокойно доживать свой век, завершил жизнь иначе: на него обрушился удар того самого меча, который он ранее с ужасом узрел в руке ангела (Числ. 31, 8).

…«В последствие времени» — так передано выражение באחרית הימים ‹бэ-ахари́т hа-йами́м›, которое в Быт. 49, 1 переведено как «в грядущие дни», а в Ис. 2, 2 — как «в последние дни». Буквально слово אחרית ‹ахари́т› означает «последствие», «конец», «результат», выражая в контексте идею некоего резюме всей истории человечества, ее финала, подытоживающего предшествующее развитие.

Очевидно, в лице моавитского царя Валаам видит воплощение всех языческих сил истории, противостоящих замыслу Господню, почему и говорит о «народе этом» (т. е. Израиле) и о «народе твоем» (т. е. о народе Валака, врага израильтян).

Далее Валаам повторяет описание своего пророческого экстаза (ср. Числ. 24, 3–4). Отличие состоит в том, что здесь прибавлены слова: «имеющий ведение от Всевышнего» (ст. 16). Выражение ידע דעת עליון ‹йодэ́а да́ат Эль'йо́н› можно понять и как «знающий знанием высшим», «познающий познанием возвышенным». Если обычный человеческий ум познаëт, анализируя и синтезируя, то пророку даруется интуитивное постижение глубинной сути вещей и событий, в которую проникает его дух.

Что же дано было увидеть Валааму в «конце дней»? Здесь начинается четвертый «блок» его предсказаний:

Вижу его, но ныне еще нет; зрю его, но не близко. Восходит звезда от Иакова, и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава, и сокрушает всех сынов Сифовых. (Числ. 24, 17)

События, здесь описанные, не только весьма удалены по времени от эпохи Валаама, но, в некотором смысле, вообще «изъяты» из контекста обычной истории. В оригинале о них сказано: ולא עתה ‹вэ-ло ата́› — «и не ныне» (в Синодальном переводе — «но ныне еще нет»). То же слово עתה ‹ата́› («ныне») употребляется в выражении «отныне и до века» (Ис. 9, 7), указывающем на соотнесенность событий, происходящих во времени, с вечностью. Все, что Валаам предрек до сих пор, связывается со словом «ата», т. е. принадлежит к естественному течению мировой истории. Теперь же в ее сюжет вторгается нечто сверхъестественное…

«Звезда от Иакова» — так именуется Мессия при своем втором пришествии:                      

Я, Иисус, послал ангела моего засвидетельствовать вам сие в церквах. Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя. (Откр. 22, 16)

Если звезда — символ света Мессии, то жезл — знак его царского могущества. Обращаясь к Давиду, предку и прообразу Мессии, Всевышний говорит:                      

«…Проси у Меня, и дам народы в наследие тебе и пределы земли — во владение тебе;
      Ты поразишь их жезлом железным; сокрушишь их, как сосуд горшечника». (Пс. 2, 8–9)

Значит, и у Валаама речь идет о явлении Мессии в «конце времен» для наказания всех богопротивных сил:

И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, который праведно судит и воинствует. (Откр. 19, 11)

Тогда будут окончательно поражены פאתי מואב ‹паатэ́й Моа́в› — «края», «стороны», «пределы» (в Синодальном переводе — «князья») Моава, т. е. остатки язычества и противления Богу по всей земле, среди всех «сынов Сифовых» — т. е. во всем человечестве, восходящем к патриарху Сифу (Быт. 5, 3; Лук. 3, 38).

Глагол קרקר ‹карка́р›, переведенный как «сокрушает» (ср. рус. «корчевать»), восходит к корню קור ‹кур›, имеющему значения «сплачивать», «скреплять», «огораживать»: явившись в славе, Мессия оградит и сплотит, свяжет между собой все души, составляющие его общину — «тело Христово» (I Кор. 12, 25–27).

Едом будет под владением, Сеир будет под владением врагов своих, а Израиль явит силу свою.
      Происшедший от Иакова овладеет и погубит оставшееся от города. (Числ. 24, 18–19)

Словом «владение» передано древнееврейское ירשה ‹йереша́› — «наследие», «достояние». Как «Едом» (символизирующий историческое «государственное» Христианство), так и «Сеир» (означающий смешавшиеся с «Едомом» остатки прежнего язычества — ср. Быт. 36, 9 и 20) станут в свое время истинным «владением» Мессии, приняв к исполнению Евангелие во всей его полноте. (Более точный перевод стиха 18: «И станет Едом наследием, и станет наследием Сеир — враги его [Израиля]…»)

Духовный же Израиль — «Сущность, зрящая Бога» — «явит силу», восторжествует в пришествие Мессии:

…Но, как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы его возрадуетесь и восторжествуете. (I Петр. 4, 13)

Следующая часть пророчества говорит о полном уничтожении остатков язычества Мессией, который «овладеет [народами, происходя] от Иакова»:                      

Происшедший от Иакова овладеет городом и погубит оставшееся от города. (Числ. 24, 19)

Выражение מעיר ‹мэ-ир› вернее было бы перевести не «от города» (такой перевод оставляет впечатление, будто погублены будут «остатки города»), а «из города». Речь идет об истреблении того, что именуется שריד ‹сари́д› — буквально «составное», «сшитое из разных кусков» (в Синодальном переводе — «оставшееся»). Именно так можно охарактеризовать эклектичное религиозно-бытовое мировоззрение, как бы «сшитое» из элементов материализма, Христианства и язычества, характерное для большинства номинальных христиан на протяжении веков, вплоть до наших дней. Оно и будет «погублено из города» явившимся Мессией (под «городом» может подразумеваться вся человеческая цивилизация «последних дней»; ср. «Вавилон великий» — Откр. 17, 5).

И увидел он Амалика, и произнес притчу свою, и сказал: первый из народов Амалик, но конец его — гибель. (Числ. 24, 20)

Перед «концом дней» Валаам снова видит Амалика, пожелавшего на этот раз стать «первым из народов». Исторически амаликитяне никогда не могли претендовать на первенство среди других племен — ни по своему, достаточно позднему (в сравнении с шумерами, аккадцами, египтянами, израильтянами и др.) происхождению, ни по положению среди соседей. Но в «последние дни» должен появиться духовный наследник Амалика — враг Господа и Израиля, объявляющий себя ראשית גוים ‹реши́т гойи́м› — «начатком народов», «главным народом».

Само имя עמלק ‹Амале́к› означает «народ, лижущий [кровь]», «народпожиратель». Именно такую роль приняла на себя в XX веке нацистская Германия. Проповедуемая нацистами расовая теория дала им «основание» объявить себя «высшей расой» — «первым из народов» и сплотить вокруг себя всех ненавистников Израиля.

Как стало известно из рассекреченных документов Третьего рейха, нацисты поставили себе целью сознательную, не только духовную, но и «физическую» борьбу против Бога Израилева (как якобы «Демиургаузурпатора»). Осуществлению этой цели, по их мнению, должно было способствовать истребление всех евреев как «запрограммированных рабов Демиурга» — и полное уничтожение Христианства как якобы насаждаемой Демиургом «религии ложного гуманизма» (Мартин Борман, ближайший соратник Гитлера, в 1941 г. сказал: «Национал-социализм и Христианство непримиримы»; аналогичные высказывания можно найти практически у всех вождей Третьего рейха).

Практикуя массовое уничтожение людей, эти амаликитяне XX века пили кровь своих жертв не только в переносном, но и в совершенно буквальном смысле (например, так поступали эсэсовцы во время массовых расстрелов, о чем сохранились свидетельства очевидцев).

Во всем этом с точностью осуществились пророчества Валаама. Сбылись и заключительные слова его речения об Амалике: «…но конец его — гибель». В оригинале сказано: עדי אבד ‹адэ́й овэ́д› — «до гибели». Нацистский рейх был полностью разгромлен, сам же нацизм был «доведен до», «поставлен на край» гибели. Однако же до конца он не уничтожен и по сей день.                     

Поскольку же слово אחרית ‹ахари́т› означает не только «конец», но и «продолжение», «следствие», «результат», то словосочетание ואחריתו עד ‹вэ-ахарито́ ад› можно понимать и так: «и продолжение его до». Гематрия этого словосочетания, т. е. сумма числовых значений всех его букв, равна 705. Выступление и гибель будущего «Амалика» приурочены к последнему «блоку» пророчеств Валаама, посвященному «концу дней». Эти пророчества должны осуществиться в последнем, шестом, тысячелетии человеческой истории (за которым наступит седьмое, Субботнее,— «День Мессии»). Следовательно, именно в 705 году шестого тысячелетия по иудейскому календарю, т. е. в 5705 году, и должна была наступить гибель символического «Амалика». Переводя эту дату в григорианское летосчисление, получаем: 5705 – 3760 = 1945 — как известно, год разгрома нацистской Германии…                

И увидел он кенеев, и произнес притчу свою, и сказал: крепко жилище твое, и на скале положено гнездо твое… (Числ. 24, 21)

В «последние дни», провидит Валаам, важную роль будут играть и «кенеи», название которых происходит от имени Каина. Народ с таким именем жил в древности на Святой земле и по соседству с ней. Видимо, он представлял собой одну из ветвей мадианитян, к которой принадлежал Иофор, тесть Моисея (Быт. 15, 19; Суд. 1, 16).

Почему же кенеи, народ давно исчезнувший, упоминается в пророчестве о «последних днях»?

Как известно, имя קין ‹Ка́йин›, образованное от глагола קנה ‹кана́› — «приобретать» (Быт. 4, 1), принадлежало первому убийце. Этим же именем (ср. Числ. 24, 22) называется цивилизация, которая должна распространиться в эпоху перед вторым пришествием Мессии. Апостол характеризует эту эпоху как «времена тяжкие» (II Тим. 3, 1–5).

В основе «каинической» цивилизации, согласно самому ее названию, лежат жажда наживы и стремление к кровопролитию. Общепринятое именование современной западной цивилизации — «общество потребления». О том, насколько больше, по сравнению с предыдущими столетиями, пролилось в XX веке крови из-за развязанных западными странами войн, всем хорошо известно…

«Крепко жилище твое» — восклицает Валаам, вероятно, созерцая в видении многоэтажные дома XX века.

«И на скале положено гнездо твое» — возможно ли было в ту древнюю эпоху более удачно охарактеризовать быт наших современников, городских жителей развитых стран, чьи жилища, квартиры, действительно очень похожи на гнезда в расщелинах «скал» — высоких домов?!

…Но разорен будет Каин, и недолго до того, что Ассур уведет тебя в плен. (Числ. 24, 22)

Ассур (Ассирия), чьи цари отличались особой жестокостью, служит в Писании символом тиранической власти (Ис. 10, 5–6; 14, 25). «Каиническая» цивилизация приобретательства, основанная на идее либерализма и связанная с небывалым развитием производства и торговли, постоянно находится под угрозой («недолго до того») тоталитаризма и тирании («Ассур уведет тебя в плен»).

Выражение יהיה לבער ‹йиh 'йе́ ле-ваэ́р›, переведенное как «разорен будет», буквально означает «будет для сожжения» (ср. Ис. 50, 11). И действительно, в самом центре «каинической» цивилизации вспыхивают невиданные дотоле пожары мировых и локальных войн. Военная индустрия вообще занимает в этой цивилизации одно из главных мест:

Вот, не от Господа ли воинств это, что народы трудятся для огня и племена мучат себя напрасно? (Авв. 2, 13)

А вслед за описанным выше Валаам узрел нечто уже столь ужасное, что воскликнул: אוי ‹ой› (в Синодальном переводе — «горе»).—

И произнес притчу свою, и сказал: горе, кто уцелеет, когда наведет сие Бог! (Числ. 24, 23)

В «конце времен» техническое развитие человечества достигнет стадии, опасной для его выживания. «Кто выживет?!» — таково значение выражения מי יחיה ‹ми йих'йе́› (в Синодальном переводе — «кто уцелеет?»). Горькое восклицание пророка может относиться и к ядерным взрывам, и к разрушению биосферы, и к другим, еще не ведомым, «сюрпризам», заботливо подготовляемым для нас «каинической» цивилизацией…

Придут корабли от Киттима, и смирят Ассура, и смирят Евера; но и им гибель! (Числ. 24, 24)

Какие же таинственные «корабли», имеющие власть «смирять» (употреблен глагол ענה ‹ана́› — «сокрушать», «мучить», «изнурять», «угнетать») целые страны, узрел Валаам?

Киттим — библейское название жителей островов и полуостровов (Кипра, Крита, Греции, Италии) в Средиземном море (см. Быт. 10, 4–5, где «киттим» упоминаются вместе с ионийцами, эллинами, данайцами и другими жителями «островов»). В I Макк. 1, 1 под «Киттим» разумеется Македония (или, возможно, вся совокупность греческих земель), а в текстах Кумрана — римляне.

Какое же тревожное развитие событий, связанных с этими древними центрами средиземноморской культуры, ждет нас в будущем?

Если, как мы сказали, именем Ассура именуются общества тоталитарные, то именем Евера (патриарха-праведника, праотца евреев — Быт. 10, 24; 11, 16) — либеральные: ведь «евреем» (потомком Евера) именовался гостеприимный Авраам (Быт. 14, 13), «евреями» названы те рабы, которых надлежит освобождать в седьмой год (Исх. 21, 2), и т. п.

Какая же угроза, исходящая от «киттимских кораблей», смирит (или сокрушит, изнурит) все общества «каинической» эпохи — как тоталитарные, так и либеральные?

В наше время мы уже хорошо понимаем, сколь страшным образом может осуществиться это пророчество в контексте современной военнотехнической ситуации. Однако надо иметь в виду, что наступление событий, столь ужаснувших пророка, не является неизбежным. Всем нам надлежит молиться о том, чтобы предсказанные им ужасы были смягчены или вовсе устранены из будущей истории человечества (ср. Иак. 5, 16–18). О подобном умолял Господа еще в VIII в. до н. э. пророк Амос:

Такое видение открыл мне Господь Бог: вот Господь Бог произвел для суда огонь — и он пожрал великую пучину, пожрал и часть земли.
      И сказал я: Господи Боже! останови; как устоит Иаков? он очень мал. (Ам. 7, 4–5)

И это прошение Амоса об отмене величайшего бедствия, «всемирной огненной катастрофы», было исполнено:

И пожалел Господь о том. «И этого не будет»,— сказал Господь Бог. (Ам. 7, 6)

Итак, будем умолять Всевышнего о том, чтобы нам удалось избежать всех грядущих бед — в том числе и всемирных катастроф. О такой возможности оповестил своих учеников Иисус Христос:

…Итак, бодрствуйте во всякое время и молитесь, да сподобитесь избежать всех сих будущих бедствий и предстать пред Сына Человеческого. (Лук. 21, 36)

Комментарии (5)
Обратно в раздел библиология