Щедровицкий Д. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево

ОГЛАВЛЕНИЕ

ТОМ II. КНИГА ИСХОД

Лекция 3. Казни египетские. Жезл Моисея и жезл гнева Божия (Кн. Исход, гл. 4–11)

Господь уже сообщил Моисею о том, как произойдет исход и что этому будет предшествовать; о том, как Он принудит фараона смирить гордость и фараон окажется вынужден из-за страшных, но правосудных «казней египетских» отпустить сынов Израилевых; и о том, что народ выйдет не с пустыми руками, но наделенный теми сокровищами, которые он заработал тяжелым многовековым трудом и которые египтяне должны будут отдать. Четвертая глава Книги Исход начинается такими словами:

И отвечал Моисей, и сказал: а если они не поверят мне, и не послушают голоса моего, и скажут: не явился тебе Господь? (Исх. 4, 1)

«Предварительное знамение», которое должен был явить Моисей старейшинам, состояло в том, что он обязан был произнести пред ними то имя Господне, которое передавалось из рода в род посвященными тайноведцами и знание которого свидетельствовало бы о том, что человек, пришедший как бы «со стороны», послан Самим Богом. А если тем не менее старейшины скажут: «Не явился тебе Господь», т. е. доказательство будет признано недостаточным,— что делать тогда?

И сказал ему Господь: что это в руке у тебя? Он отвечал: жезл. (Исх. 4, 2)

Пастушеский жезл, или посох, на Древнем Востоке обычно украшали красивым набалдашником, на котором вырезали имя владельца или какие-то иные (часто магические) надписи. Впрочем, жезл, מטה ‹матэ́›, носили не только пастухи, но и просто свободные жители Ближнего Востока. Изображения таких жезлов мы во множестве встречаем на древних памятниках Вавилона, Ханаана, Хеттского царства. Подобный жезл, или скипетр, описывается в рассказе об Иуде и Фамари (в Синодальном переводе — «трость», см. Быт. 38, 18 и 25). Личный, семейный или родовой жезл считался столь важной принадлежностью человека, что передавался от отца к сыну, иногда в течение многих поколений; и поэтому тем же словом מטה ‹матэ́› называется в Библии род, племя, «колено»: жезл являлся неким родовым символом, «знаменем». Такой жезл, видимо, и носил с собой Моисей.

Господь сказал: брось его на землю. Он бросил его на землю, и жезл превратился в змея, и Моисей побежал от него. (Исх. 4, 3)

Что может символизировать жезл, бросаемый на землю и превращающийся в змея? Человек волевым усилием удерживает себя от греха, как бы держит в руках некий «жезл». Когда он «роняет его из рук», то желание, уже не контролируемое волей, обращается в «змея» — в искушение, преследующее человека, от которого он должен «бежать». Змей — древнейший общечеловеческий символ зла, греха, искушения, демонических сил, восходящий ко временам грехопадения Адама и Евы.

И сказал Господь Моисею: простри руку твою и возьми его за хвост. Он простер руку свою и взял его; и он стал жезлом в руке его.    
     Это для того, чтобы поверили, что явился тебе Господь, Бог отцов их, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова. (Исх. 4, 4–5)

То самое, что представлялось искушением, злым началом, преследующим человека, если только он справится с ним, преодолеет, «возьмет за хвост», становится в его руках «жезлом», способным творить чудеса. Ибо человек в подобном случае овладевает некоей силой в себе самом, которая раньше действовала против него, а теперь ему подчиняется и служит.

Еще сказал ему Господь: положи руку твою к себе в пазуху. И он положил руку свою к себе в пазуху, вынул ее — и вот рука его побелела от проказы, как снег.         
     Еще сказал: положи опять руку твою к себе в пазуху. И он положил руку свою к себе в пазуху; и вынул ее из пазухи своей — и вот она опять стала такою же, как тело его. (Исх. 4, 6–7)

Что же означает второе знамение, которое дал Господь Моисею? Когда человек всматривается в себя (а Писание учит нас «вникать в себя и в учение» — I Тим. 4, 16), как бы «извлекая» свою духовную сущность, исследуя ее свойства, ее состояние, то он видит, что она вся как бы «покрыта проказой». Ибо грехи, беззакония и преступления подобны «проказе», покрывающей душу (ср. Лев. 13, 11; Ис. 1, 4–6). Однако, когда он обращает взор на свою «прокаженную» душу и размышляет о том, как очистить внутреннюю жизнь, когда просит Господа об очищении, тогда он обретает прощение грехов милостью Божьей. И после этого, снова «опустив руку за пазуху», он «вынимает» ее уже чистой и здоровой: «проказа» греха сошла с души. Кроме того, рука символизирует деяния человека, ведь именно в действиях проявляется нечистота, гнездящаяся в сердце — «за пазухой»,

Ибо изнутри, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства…          
     ‹…›
     …Все это зло изнутри исходит и оскверняет человека. (Марк. 7, 21–23)

Итак, второе знамение тоже имеет глубокое символическое значение. Моисей должен не только явить старейшинам эти два знамения, но и осуществить их в жизни, чтобы всякий, кто посмотрит на него, понял, что он приобрел власть над грехом — тем «змеем», который раньше «гнался» за ним; что всякое зло в себе он смирил и подчинил, обратив в собственную силу; и что он очистил свою душу, прежде покрытую «проказой», приблизившись к Господу и воззвав к Его благодати. Поэтому Господь говорит:

Если они не поверят тебе и не послушают голоса первого знамения, то поверят голосу знамения другого;
     Если же не поверят и двум сим знамениям и не послушают голоса твоего, то возьми воды из реки и вылей на сушу; и вода, взятая из реки, сделается кровью на суше. (Исх. 4, 8–9)

О смысле третьего знамения — об обращении воды в кровь — мы скажем позже. Напомним только, что кровью были как бы уже полны воды Нила, в который египтяне бросали новорожденных еврейских младенцев. Теперь их невинная кровь словно проступает сквозь воду, обличая убийц.

И сказал Моисей Господу: о, Господи! человек я не речистый, и таков был и вчера и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим: я тяжело говорю и косноязычен. (Исх. 4, 10)

В параллельном месте (Исх. 6, 12 и 30) о речи Моисея буквально сказано так: אני ערל שפתים ‹ани́ ара́ль сэфата́йим› — «уста мои не обрезаны», или: «я с необрезанными устами». Иначе говоря, не произошло еще «обрезания уст», очищения внутренней речи, что необходимо для выразительности речи внешней. Мы уже вспоминали древнее предание о том, как Моисей обжег себе язык горящими углями. Однако здесь есть еще и иной, особый смысл: Бог необязательно избирает для проповеди людей, всесторонне одаренных, прекрасно говорящих, наилучшим образом выражающих мысль. Он смотрит не на лицо и не на внешние проявления, но только на сердце человека, на верность и готовность его души и духа (см. I Цар. 16, 7: «…ибо человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце»).

Господь сказал: кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли, Господь? (Исх. 4, 11)

Когда Моисей жалуется на несовершенство, которое якобы мешает ему исполнить его миссию, Господь напоминает, что всë в Его руках. Следовательно, раз Господь «делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым», значит, и Моисей не зря находится в состоянии некоего несовершенства и не случайно именно в таком состоянии посылается к фараону. Он должен предстать перед фараоном как раз косноязычным, чтобы тот сразу понял, что не силами самого Моисея совершаются чудеса — фараону надлежит впоследствии узреть направляющую Моисея могущественную десницу Божью.

Итак, пойди, и Я буду при устах твоих и научу тебя, что тебе говорить. (Исх. 4, 12)

Значит, слова, которые слышал от него фараон, на самом деле устами Моисея произносил Господь. Пророк был орудием в руках Божьих и уже достиг того уровня, на котором стояли патриархи, а мы знаем, что они являлись как бы «колесницами» Божьего Духа; как управляет колесницей человек, так Господь управлял ими и Моисеем.

Моисей сказал: Господи! пошли другого, кого можешь послать. (Исх. 4, 13)

Обычно человек, которому предлагается совершить что-то значительное, славное (а Моисей, конечно, понимал, что, выведя народ из Египта, он прославится до скончания веков на весь мир), с большой радостью берется за это, даже если требуется взвалить непосильную тяжесть на свои плечи. Однако Моисей, о котором сказано, что он — «кротчайший из всех людей на земле», отказывается. Он придумывает, изобретает всякие отговорки, указывает на свои недостатки, находит любые причины, которые бы воспрепятствовали, помешали послать именно его. Он себя искренне считает недостойным. Ибо уже много лет он, как и его предки, вел вольную жизнь простого пастуха, отошел от политической жизни Египта, удалился от царского двора, от всего, что связано с шумом, гордостью и властью, притеснением и угнетением. Но Господь берет его и возвращает опять в Египет, ибо Ему нужен Моисей как раз в таком состоянии — кротком и просветленном. Поэтому после того, как Моисей отказывается в очередной раз, вспыхивает гнев Божий:

И возгорелся гнев Господень на Моисея, и Он сказал: разве нет у тебя Аарона брата, левитянина? Я знаю, что он может говорить, и вот он выйдет навстречу тебе и, увидев тебя, возрадуется в сердце своем… (Исх. 4, 14)

Мы знаем из Евангелия, что Иисус Христос посылал апостолов не по одному, а по двое. И в другие времена Господь неоднократно посылал вестников Своих по двое, чтобы они поддерживали друг друга и чтобы их взаимная любовь постоянно привлекала к ним благословение Божье, которое через них должно изливаться на окружающих. Поэтому Бог посылает не одного Моисея, а вместе с Аароном, и говорит о его брате: «…он выйдет навстречу тебе и, увидев тебя, возрадуется в сердце своем…» Мы знаем, что Аарон — тоже пророк. Писание не сообщает подробно о том, как он достиг этого состояния в земле Египетской, мы только знаем, что Господь приготовил к служению и его. Поэтому, когда он увидит Моисея, возвращающегося после беседы с Творцом вселенной, он «возрадуется в сердце своем» (т. е. молча, внутренне, в мыслях своих), потому что пророк чувствует пророка. И ему достаточно бросить духовный взор на Моисея, чтобы понять, в каком состоянии находится его брат, который, как и он сам, полностью подготовлен к исполнению своей миссии.

…Ты будешь ему говорить и влагать слова в уста его, а Я буду при устах твоих и при устах его и буду учить вас, что вам делать… (Исх. 4, 15)

Впоследствии Бог повелит Моисею сделать крышку для ковчега завета, в котором хранятся скрижали с Десятью Заповедями. Над крышкой должны находиться два золотых херувима с лицами, обращенными друг к другу и склоненными к крышке. Херувимы как бы поклоняются Закону Божьему, заключенному в ковчеге, и, пребывая во взаимной любви, почитают образ Божий друг в друге; а между ними, над крышкой, является Сам Бог:

…Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедовать чрез тебя сынам Израилевым. (Исх. 25, 22)

Херувимы символизируют сущность Закона Божьего — любовь к Господу и ближнему (Матф. 22, 35–40). Как Бог является между двумя херувимами, так является Он и между двумя посланниками-пророками, которые «обращены лицами» друг к другу и к Богу. И дальше говорится:

…И будет говорить он вместо тебя к народу… (Исх. 4, 16)

Аарон — прекрасный оратор в отличие от Моисея, и оба брата должны представлять на земле подобие ангельской иерархии. Бог обращается и к Моисею, и к Аарону, но прежде всего к Моисею. Аарон должен передавать слова Моисея, потому что Моисей находится на столь высокой духовной ступени, что у него не должно быть непрерывного близкого контакта даже с израильским народом, не говоря уже о нечестивом фараоне: слишком велик в этом случае духовный разрыв между говорящим и слушающими. В прямое общение с человеком, столь приближенным к Богу, в состоянии вступать только люди с чистым сердцем и намерениями, верующие и устремленные к добру. Им это общение не повредит, в то время как на людей оскверненных может обрушиться гнев Божий (ср. Исх. 19, 12). Должен существовать посредник между народом и Моисеем, будущий первосвященник, призванный приносить жертвы, угашающие гнев Божий:

…И будет говорить он вместо тебя к народу; итак, он будет твоими устами, а ты будешь ему вместо Бога… (Исх. 4, 16)

Иными словами, Моисей вместо Бога должен непосредственно обращаться к Аарону; те откровения, которые только Моисей может воспринять свыше, получает он один; те же, которые может выдержать также его брат, принимает вместе с ним Аарон. Моисей передает речение Божье Аарону, а Аарон передает его дальше — народу или фараону: так передается свет через ряд зеркал, последовательно отражаясь в каждом из них, и так, по словам духовидцев, устроены духовные миры — подобно зеркалам. Первозданный, ослепляющий, и потому недоступный прямому взгляду свет упомянут в Новом Завете как место Божьего обитания:

…Царь царствующих и Господь господствующих… 
     …Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может… (I Тим. 6, 15–16)

Ослепительный свет Божества падает на некое «зеркало» и, отражаясь от него, несколько умеряет свой блеск. Отраженный свет передается следующему «зеркалу», и только тогда дух человека воспринимает свет и наслаждается им. Если же он попытается взглянуть непосредственно на Первоисточник, то ослепнет. Слово Божье во всей своей силе, могуществе и величии не может быть воспринято человеком неподготовленным, с неочищенным сердцем. Будучи передано через великого пророка, а затем еще через одного посредника, речь Божья легче может дойти до слуха человека. Поэтому и сказано: «…ты будешь ему вместо Бога…»

…И жезл сей возьми в руку твою: им ты будешь творить знамения.      
     И пошел Моисей, и возвратился к Иофору, тестю своему, и сказал ему: пойду я и возвращусь к братьям моим, которые в Египте, и посмотрю, живы ли еще они? И сказал Иофор Моисею: иди с миром… (Исх. 4, 17–18)

Моисей не только не сказал тестю о своей миссии, но, видимо, даже и о том, что он не египтянин, а еврей. Когда Моисей впервые пришел к Иофору, то Сепфора сказала отцу:

…Какой-то египтянин защитил нас от пастухов… (Исх. 2, 19),

т. е. Моисей не поведал Иофору ни о своем происхождении, ни о бедственном положении, в котором находился в то время. Мы можем извлечь для себя весьма полезный урок: сообщать только то, что повелевает Бог, и именно тому, кому Он повелевает.

И сказал Господь Моисею в земле Мадиамской: пойди, возвратись в Египет, ибо умерли все, искавшие души твоей. (Исх. 4, 19)

Сообщая Иофору, что он хочет возвратиться к братьям в Египет, «чтобы посмотреть, живы ли они еще», Моисей говорит о большем, чем представляется на первый взгляд. Человек, находящийся на столь высоком духовном уровне, неправды сказать не может — он может только выразить правду иносказательно. И действительно, Бог его посылал в Египет именно для того, чтобы узнать, «живы ли еще братья его», т. е. жив ли еще дух израильского народа; посылал как раз с той целью, чтобы оживить этот дух, т. е. позаботиться и о физическом выживании народа — спасении от египетского рабства,— и о духовном его спасении.

И взял Моисей жену свою и сыновей своих, посадил их на осла и отправился в землю Египетскую. И жезл Божий Моисей взял в руку свою. (Исх. 4, 20)

Обратим внимание на то, что жезл, ранее называвшийся Моисеевым (Исх. 4, 2), именуется теперь уже жезлом Божьим. Мы говорили, что он символизирует побежденные злые наклонности, энергия которых, после их одоления, становится новым источником духовных сил. И теперь «жезл человеческий» становится «Божьим жезлом», способным творить чудеса:

И сказал Господь Моисею: когда пойдешь и возвратишься в Египет, смотри, все чудеса, которые Я поручил тебе, сделай пред лицом фараона, а Я ожесточу сердце его, и он не отпустит народа. (Исх. 4, 21)

Очень знаменательные слова: Бог «ожесточит сердце» фараона. Спрашивается, зачем же Моисей станет разговаривать с ним, если тот все равно не отпустит народ? Дело в том, что Господь обращается «с чистым — чисто, а с лукавым — по лукавству его» (Пс. 17, 27). Когда человек доходит в противлении Богу до той грани, перейдя которую, он перестает уже являть собой подобие Божье, тогда Господь «ожесточает» его сердце. Таким образом, Господь вначале неоднократно призывает человека к покаянию, советует ему остановиться, задуматься, вернуться на путь истинный. Однако, если человек не внемлет Богу и ожесточается, тогда на него должны обрушиться кары. И Господь, еще не лишая его окончательно возможности одуматься, не затворяя перед ним врат покаяния, в то же время уже не облегчает путь к исправлению и не предоставляет удобной возможности. Это и означает «ожесточить сердце»: благодать, направляющая к покаянию, перестает воздействовать на человека, ее многократно отвергавшего. Фараон прекрасно понимал, как он обращается с народом израильским. Он прекрасно осознавал, что в соседних странах нет такого жестокого рабства, что, по сути, жизнь любого человека достойна охраны и заботы, и уж во всяком случае нельзя мучить и терзать людей без вины, убивать их детей. Предшествующие фараоны этого не делали, и последующие до такой степени злобы в обращении с рабами не доходили. Это был фараон, перешедший все границы человеконенавистничества. И поэтому Бог говорит: «…Я ожесточу сердце его…»

Данные слова имеют и еще некий смысл. Дело в том, что всякий грех создает вокруг сердца человека как бы незримую «скорлупу», которая, нарастая, в конце концов «окаменевает», и сердце становится совершенно бесчувственным к этическому различению блага и зла. Конечно, речь идет о духовном сердце человека, а не о физическом.

И Господь, по милости Своей, часто «разбивает», «сокрушает» «каменное» сердце или не дает ему «окаменеть» до конца, потому что, если бы не благодать Божья, грехи так «сдавили» бы сердце, что оно подверглось бы духовной смерти. Поэтому Бог говорит через пророка Иезекииля:

…Возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное… (Иез. 11, 19)

А Давид в 33-м псалме утверждает:

Близок Господь к сокрушенным сердцем… (Пс. 33, 19)

— т. е. к тем, у кого «каменная оболочка», «наросшая» вокруг сердца, сокрушена, разбита, и сердце, ощутившее свободу, начинает животворно биться и посылать духовную «кровь» ко всем духовным «органам» человека.

Однако о фараоне Бог, наоборот, говорит: «…Я ожесточу сердце его…», т. е. как бы «не позволю благодати Моей действовать в нем». В подобном случае, если человек не приложит необычайных, последних усилий для покаяния, сердце его окончательно окаменеет, и он потеряет всякую духовную чувствительность. Он будет идти против явных чудес, навстречу очевидной гибели. Так и произошло с фараоном. В конце концов он безрассудно вошел на колеснице в расступившееся море и погиб в нем. Увидев, что Бог иссушил море для израильтян, он не помыслил о происшедшем чуде, а бросился вдогонку. И когда Бог говорит: «…ожесточу сердце его…»,— это не столько некое воздействие Божье, сколько отсутствие «обратного» воздействия: сердце фараона уже настолько жестоко, настолько противится всякому проявлению милосердия, что только благодать Божья может его изменить. Но Бог этого не делает, чтобы царь Египта испил до конца чашу возмездия.

И скажи фараону: так говорит Господь: Израиль есть сын Мой, первенец Мой;    
     Я говорю тебе: отпусти сына Моего, чтобы он совершил Мне служение; а если не отпустишь его, то вот Я убью сына твоего, первенца твоего. (Исх. 4, 22–23)

Мы читаем в Книге Исаии, что Господь «возвещает от начала, что будет в конце» (Ис. 46, 10). И здесь мы видим, что самой первой называется последняя, десятая, казнь, которая постигнет Египет: избиение первенцев. Данная кара на самом деле является совершенно справедливой, потому что все египтяне, исполняя повеление фараона, непосредственно участвовали в убийстве еврейских детей, и ни одного голоса против этого не раздалось, хотя мы знаем, что жрецы и вельможи имели право голоса на совете фараона (ср. Быт. 41, 38 с Исх. 1, 9–10; 1, 13–14; 1, 22). Однако Бог по милости Своей предупреждает царя, что если тот ослушается, то первенец его будет убит. Кара, таким образом, обусловлена не прежними, а последующими действиями фараона, и это предупреждение показывает нам глубокую разницу между судом человеческим, стремящимся к воздаянию, и судом Божьим, цель которого — раскаяние и прощение.

Почему Израиль именуется первенцем Божьим и сыном Божьим? Об этом сказано и в Книге Второзакония: «Вы сыны Господа, Бога вашего…» (Втор. 14, 1). Бог, снисходя к падшему человеку, условно возвращает ему Богосыновство, рассчитывая на его благодарность. И целый народ, который еще только должен стать «первенцем» в смысле познания Бога, народ, приготовляемый к просвещению всего человечества, уже заранее назван «сыном-первенцем» Господним. Еще до того, как Израиль получил Закон, святые заповеди, предназначенные в будущем всем народам, он уже именуется «первенцем» и «сыном».

…Читаем Книгу Исход далее:

Дорогою на ночлеге случилось, что встретил его Господь и хотел умертвить его. (Исх. 4, 24)

Как понимать эти слова? Неужели Всевышний, только что поручивший Моисею столь великую миссию, вдруг почему-то решает умертвить Своего посланника? Какая причина могла вызвать такое решение? Может быть, Моисей не исполнил чего-то очень важного, заповеданного ему Богом, но, читая предыдущие стихи, мы не находим, чтобы Моисей нарушил что-либо из недавно ему предписанного. Значит, нарушение касалось какого-то прежнего Божественного предписания. Какого же именно? Видимо, под влиянием жены, мадианитянки Сепфоры, Моисей не совершил вовремя над своим сыном обрезания, предписанного Аврааму и его потомству, т. е. не ввел его в завет (ср. Быт. 17, 9–13). За такое нарушение следует, согласно условиям завета, кара — истребление из народа (Быт. 17, 14). Однако обрезание младенца должно совершаться на восьмой день после его рождения (Быт. 17, 12). Первенец же Моисея родился задолго до описываемых здесь событий (ср. Исх. 2, 22 и 23). Следовательно, речь идет о втором его сыне, который, очевидно, родился непосредственно перед переселением семьи в Египет (в Исх. 4, 20 «сыновья» уже упоминаются во множественном числе, а всего их было двое — ср. Исх. 18, 2–4. До этого же назван только один сын — Исх. 2, 22). Возможно, трудности предстоящей дороги дали основание Сепфоре уговорить Моисея отложить обрезание. И она, почувствовав свою вину, приведшую к болезни Моисея, поступает так:

Тогда Сепфора, взяв каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего и, бросив к ногам его, сказала: ты жених крови у меня.         
     И отошел от него Господь. Тогда сказала она: жених крови — по обрезанию. (Исх. 4, 25–26)

Моисей, который призван стать вождем Израиля, восстановителем и продолжателем завета с патриархами, должен был полностью соблюдать завет. Если же его собственный сын не введен в завет, то Моисей как бы оказывается недостойным руководить народом, о чем Всевышний его и предупредил, угрожая смертью. Когда Сепфора поняла это, она взяла каменный нож и ввела сына своего в завет, погасив тем самым гнев Господень на Моисея, не исполнившего заповеди. И Моисей оказался теперь окончательно подготовленным к своей миссии: чем ближе человек к Богу, тем более тщательно должен он остерегаться греха, непослушания и своеволия.

Как же понимать выражение חתן דמים ‹хата́н дами́м› — буквально «жених кровей»? Поняв спасительность соблюдения воли Господней, Сепфора с этого мгновения решает полностью, всегда и во всем повиноваться Всевышнему. Тем самым она как бы обновляет свой брачный союз с Моисеем, вступает с ним в новое, духовное родство, становится ему «кровной родственницей» в служении Богу и потому именует Моисея своим «кровным женихом», или «кровным родственником» (слово «хатан» имеет и такое значение).

И далее говорится, что Моисей встретил Аарона, который, оказывается, имел непосредственное и самостоятельное откровение от Бога:

И Господь сказал Аарону: пойди навстречу Моисею в пустыню. И он пошел, и встретился с ним при горе Божией, и поцеловал его. (Исх. 4, 27)

Немалый путь — от Египта до Синая — проделал Аарон, и встретил он Моисея в начале его дороги, а не в конце. Как только Моисей исполнил заповедь о введении в завет своего сына, тотчас получил он помощь и поддержку от брата-пророка, посланного ему навстречу,— как только мы исполняем волю Божью, нам тотчас посылаются помощь и облегчение.

И пошел Моисей с Аароном, и собрали они всех старейшин сынов Израилевых,  
     И пересказал Аарон все слова, которые говорил Господь Моисею; и сделал Моисей знамения пред глазами народа, 
     И поверил народ… (Исх. 4, 29–31)

Народ услышал и поверил, и сомнения Моисея, боявшегося, что «не поверят» сыны Израилевы и скажут: «Не явился тебе Господь» (Исх. 4, 1), оказались напрасны. Едва народ услышал святые слова и увидел знамения, он поверил, ибо Господь невидимо воздействовал не только на сердце Моисея, но и на сердца его соплеменников.

…И услышали, что Господь посетил сынов Израилевых и увидел страдание их, и преклонились они и поклонились. (Исх. 4, 31)

Только после того, как народ обращается, «преклоняется и поклоняется» Богу, только после этого начинаются чудеса. Сердца должны объединиться в служении Господу, и сказано здесь, что весь народ в тот час возвратился к истинному Богу. Не случайно следующий стих начинается со слов «после сего», ставя наступающие события в причинно-следственную связь с обращением народа:

После сего Моисей и Аарон пришли к фараону и сказали: так говорит Господь, Бог Израилев: отпусти народ Мой, чтоб он совершил Мне праздник в пустыне. (Исх. 5, 1)

Казалось бы, фараона хотят обмануть: народ-то собирается покинуть Египет навсегда, выйти из рабства, а речь идет всего лишь о «празднике в пустыне»! Но на самом деле Моисей и Аарон не таковы, чтобы говорить неправду, ведь на той духовной ступени, которой они достигли, человек способен возвещать только истину. Именно для того и должен быть отпущен народ, «чтобы он совершил праздник» Господу в пустыне. Им является праздник שבועות ‹Шавуо́т› — Седмиц, Недель, или Пятидесятницы. Как раз в тот день, через пятьдесят дней после Пасхи — исхода из Египта, прозвучали с горы Синай Десять Заповедей, начертанные затем на скрижалях завета. Таким образом, ради того, чтобы народ израильский получил Закон Божий, предназначенный впоследствии всему человечеству, и был совершëн исход из Египта. Ради этого существует и сам израильский народ, ради этого свершались все дальнейшие события его истории — чтобы общение Бога с человеком и человечеством, прерванное в Едемском саду грехопадением Адама, начало восстанавливаться. Поэтому правдиво пророчествуют Моисей и Аарон от имени Господа: «…отпусти народ Мой, чтоб он совершил Мне праздник в пустыне». Конечно, если понять эти слова в контексте будущих событий, то станет ясно, что имеется в виду праздник свободы, познания Бога, восстановления главного смысла всемирной истории — диалога между Богом и человеком, праздник дарования Торы, без которой жизнь на земле уподобляется пустыне. Однако фараону можно сказать лишь одно: отпусти народ, чтобы он отпраздновал свой праздник в пустыне.

Но фараон сказал: кто такой Господь, чтобы я послушался голоса Его и отпустил Израиля? я не знаю Господа и Израиля не отпущу. (Исх. 5, 2)

По агадическому преданию, фараон, услышав имя Господа, называемого Богом Израиля, велел принести папирусные свитки, где значились имена богов всех известных в то время племен и народов. И там не нашли имени Господа, Бога Израилева. Тогда Моисей и Аарон сказали ему: «Ты прочитал список богов мертвых, а наш Бог живой; и нельзя искать живого между мертвыми; ибо, если хочешь найти живого человека, не пойдешь же ты на кладбище искать его!»

Здесь возникает следующий вопрос: как Моисей и Аарон вошли во дворец фараона, как были допущены к нему, ведь они были представителями народа порабощенного, презираемого? Кто позволил им войти во дворец, да еще произносить дерзкие слова перед фараоном? Видимо, Бог облек их такой силой, что ничто не могло им противостоять. Фараон, заметим, за все время поражения Египта, за весь период казней ни разу «не простер руки своей» на Моисея и Аарона, даже не пытался причинить им вред. Ни разу не велел он их схватить, арестовать: он с самого начала испытывал перед ними страх. А ссылается фараон в своем ответе лишь на «незнание» Господа. Для того чтобы другого человека (или целый народ) признать подобным и равным себе, признать за ним все права на свободу, человеческую жизнь — воистину для этого надо знать Господа! Надо понять умом и почувствовать сердцем, что Господь — единый Отец всех людей и народов. Но те, кто «не знает Господа», ни за что «не отпустят Израиля» или какой-либо другой народ из рабства, т. е. не признают его равным себе. И когда фараон произнес эти слова, то Моисей и Аарон объяснили ему:

Они сказали: Бог евреев призвал нас; отпусти нас в пустыню на три дня пути принести жертвы Господу, Богу нашему, чтобы Он не поразил нас язвою или мечом. (Исх. 5, 3)

Таким образом, они сказали, что Бог Израиля — это Бог евреев. Если народ по имени Израиль фараон давно считал своей собственностью, «вещью», то этноним «евреи», עברים ‹иври́м›, должен был вызвать у него более широкие ассоциации: данный этноним охватывал не только израильтян, но и целый ряд других племен Палестины и Сирии — потомков праведного Евера. Отождествлением порабощенных израильтян с этими свободными племенами, жившими вне Египта, Моисей и Аарон напоминают фараону о достоинстве своего народа.

И еще: «…отпусти нас в пустыню…» Дело в том, что если сказать: «Нас призвал единый, вечный, всемогущий, всеобщий Бог», то фараон не поверит. В данный момент нужно, чтобы имя Божье связывалось с именем угнетаемого и уничтожаемого еврейского народа,— и тогда последующие повеления, угрозы и кары станут фараону понятны. Моисей и Аарон не обещают, что если их отпустят, они вернутся — они не говорят неправды. «…Отпусти нас в пустыню на три дня пути…» — вот их слова, из них не следует, что потом народ возвратится в Египет: имеются в виду «три дня пути» до места жертвоприношения. В пустыню надо идти, чтобы «принести жертву Господу Богу». А какую жертву требует Господь от человека вообще? Самая совершенная жертва — молитва: человек должен посвятить сердце Богу. И пока он находится в египетском рабстве, он не может этого сделать, потому что царь египетский видит в таком желании только одно: угрозу своему положению господина и поработителя.

И сказал им царь Египетский: для чего вы, Моисей и Аарон, отвлекаете народ от дел его? ступайте на свою работу.        
     И сказал фараон: вот народ в земле сей многочислен, и вы отвлекаете его от работ его.   
     И в тот же день фараон дал повеление приставникам над народом и надзирателям, говоря:         
     Не давайте впредь народу соломы для делания кирпича, как вчера и третьего дня, пусть они сами ходят и собирают себе солому, 
     А кирпичей наложите на них то же урочное число, какое они делали вчера и третьего дня, и не убавляйте; они праздны, потому и кричат: пойдем, принесем жертву Богу нашему; 
     Дать им больше работы, чтоб они работали и не занимались пустыми речами. (Исх. 5, 4–9)

По преданию, как мы помним, того, кто не делал урочное число кирпичей, забивали до смерти или хватали его ребенка и замуровывали в стену. Таким образом, положение израильтян в Египте было подобно пребыванию узников в Освенциме. Любая деспотическая власть, которая отрицает какое бы то ни было духовное начало в человеке, должна своих подданных постоянно чем-то занимать, чтобы у них вообще не оставалось времени для духовных устремлений. В Египте это к тому же происходило в ужасных, бесчеловечных формах. Недаром, пророчествуя о страшной эпохе нацистских концлагерей, Моисей произнес такие слова:

…Жизнь твоя будет висеть пред тобою, и будешь трепетать ночью и днем…
     ‹…›
     И возвратит тебя Господь в Египет… и там будете продаваться врагам вашим в рабов и в рабынь… (Втор. 28, 66–68)

И вот надсмотрщики фараона осуществляют царскую волю:

И вышли приставники народа и надзиратели его и сказали народу: так говорит фараон: не даю вам соломы… (Исх. 5, 10)

Казалось бы, фараон, повелитель всего Египта, должен интересоваться и заниматься высокими вещами. Но нет, он вникает в каждую мелочь, в незначительные детали жизни своих рабов, потому что духовные проблемы от него на самом деле совершенно закрыты. «…Так говорит фараон: не даю вам соломы…» — разве подобным образом должно звучать слово царя? Как это напоминает деятельность правителей атеистических государств, которые часто занимались самыми пустяковыми и неподобающими их рангу вещами — то сельским хозяйством (со скрупулезными и некомпетентными указаниями что сеять и как жать), то художественной литературой и изобразительным искусством…

…Так говорит фараон: не даю вам соломы;  
     Сами пойдите, берите себе солому, где найдете, а от работы вашей ничего не убавляется. (Исх. 5, 10–11)

Конечно, после этого народ перестал справляться с ежедневным заданием, «выполнять норму», и тогда начались избиения (как бы мы сейчас сказали, репрессии) надзирателей из числа сынов Израилевых, т. е. низших надсмотрщиков, которые непосредственно руководили рабами. Они возопили к фараону, но фараон сказал:

…Праздны вы, праздны, поэтому и говорите: пойдем, принесем жертву Господу.          
     Пойдите же, работайте; соломы не дадут вам, а положенное число кирпичей давайте. (Исх. 5, 17–18)

И тогда гнев надзирателей обратился против Моисея и Аарона.

И увидели надзиратели сынов Израилевых беду свою в словах: не убавляйте числа кирпичей, какое положено на каждый день.          
     И когда они вышли от фараона, то встретились с Моисеем и Аароном, которые стояли, ожидая их,           
     И сказали им: да видит и судит вам Господь за то, что вы сделали нас ненавистными в глазах фараона и рабов его и дали им меч в руки, чтобы убить нас. (Исх. 5, 19–21)

Действительно, теперь, после вмешательства Моисея, положение народа стало не лучше, а еще хуже, и пророк возопил к Богу. Но, как известно, перед самым рассветом сгущается мрак, перед приходом весны случаются самые сильные холода, а перед освобождением рабство становится особенно невыносимым. И Господь отвечает Моисею:

…Теперь увидишь ты, что Я сделаю с фараоном; по действию руки крепкой он отпустит их; по действию руки крепкой даже выгонит их из земли своей.   
     И говорил Бог Моисею, и сказал ему: Я Господь.    
     Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем «Бог Всемогущий», а с именем Моим «Господь» не открылся им… (Исх. 6, 1–3)

Имя, которое переведено как «Господь» (в Септуагинте — Κυριος ‹Кю́риос›),— то самое имя, о котором мы уже говорили: Вечносущий, Тот, Кто был, есть и будет, Тот, Кто одаряет бытием всю вселенную. Как же понимать, что Бог не открылся в этом имени праотцам? Ведь как раз в нем Он им и открывался! Например, Авраам называл построенные им жертвенники этим именем Божьим (Быт. 12, 7–8; 13, 2–4 и 18 и др.). И задолго до Авраама, даже еще до потопа, это имя призывалось людьми (Быт. 4, 26). Мало того, его знали уже Адам и Ева (Быт. 4, 1). Не сталкиваемся ли мы тут с противоречием? Все дело в том, что в оригинале здесь стоит глагол, который требует несколько иного перевода: לא נודעתי ‹ло нода́ти› означает не «не открылся», а «не сделал познанным», «не сделал явным», и смысл здесь таков: хотя всем трем патриархам, конечно, было известно великое имя Господне, но в течение их земной жизни основные свойства сего имени проявиться не успели. Ведь только Вечносущий может через ряд поколений исполнить для потомков обетование, данное праотцам, благодаря чему потомки и убеждаются, что жив Хранитель Завета. Патриархи же не увидели при жизни исполнения полученных ими обетований о великом народе, который от них произойдет (Быт. 15, 5; 26, 4; 28, 14). Не явил им Господь и того избавления, о котором говорил (Быт. 15, 13–14). Поколению же Моисея дано было увидеть все это собственными глазами и познать глубокий смысл имени Господа.

И дальше сказано:

…И Я поставил завет Мой с ними, чтобы дать им землю Ханаанскую, землю странствования их, в которой они странствовали.       
     И Я услышал стенание сынов Израилевых… (Исх. 6, 4–5)

Говоря, что Он — Тот же Самый, Кто беседовал с патриархами, Господь напоминает, что Он вечен. Потому что Авраам жил более чем за четыреста лет до времен Моисея, и тот Самый Бог, Который говорил тогда с Авраамом, услышал теперь стенания сынов Израилевых. Когда народ обратился и воззвал к Нему от всего сердца, то Он ответил освобождением — вот что значит «услышал».

И так скажи сынам Израилевым: Я Господь, и выведу вас из-под ига египтян, и избавлю вас от рабства их, и спасу вас мышцею простертою и судами великими;    
     И приму вас Себе в народ, и буду вам Богом, и вы узна́ете, что Я Господь, Бог ваш, изведший вас из-под ига египетского; 
     И введу вас в ту землю, о которой Я, подняв руку Мою, клялся дать ее Аврааму, Исааку и Иакову, и дам вам ее в наследие. Я Господь. (Исх. 6, 6–8)

Спасительное действие Божье выражается пятью глаголами: «выведу», «избавлю», «спасу», «приму» и «введу». История спасения народа Божьего из-под египетского ига разделяется на пять этапов. Прежде всего — «выведу»: народ совершил исход из Египта. Но этого мало, нужно еще «избавить» народ от рабства, т. е. очистить его душу, чувства, память и волю от рабских навыков. Мы знаем, что целое поколение израильтян умерло в пустыне, потому что люди не могли, оставаясь в душе рабами, войти в Святую землю, и только дети их, родившиеся и выросшие на свободе, вошли в Ханаан. Однако и этого мало: нужно еще «спасти». Спасти не только от физического рабства и от фараона-человека, который будет преследовать и пожелает возвратить сынов Израилевых в Египет, а спасти нужно и от рабства греху, и от «фараона» духовного, который желает царствовать в человеке (Иоан. 8, 32–35; Римл. 6, 12–16). И потребуются еще долгие века истории, чтобы смогло осуществиться обетование, выраженное четвертым глаголом: «…приму вас к Себе в народ и буду вам Богом…», т. е. когда народ полностью отойдет от идолопоклонства и от противления воле Божьей, тогда он сможет принять в сердца Духа Святого, исполниться силой Господней. Иначе говоря, только после того как народ станет воистину Господним, он будет навсегда введен в ту землю, о которой Бог клялся патриархам: «…и введу вас в ту землю…»

Кроме того, пять этапов спасения соответствуют пяти упоминаниям света в первых стихах Книги Бытия. Напомним:

И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.       
     И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.     
     И назвал Бог свет днем, а тьму ночью… (Быт. 1, 3–5)

Мы знаем также, что пятикратное упоминание света соответствует пяти книгам Моисеевым. Слова «выведу вас» напоминают о том, как Господь вывел Авраама, отделил его от язычников, сделал патриархом народа Божия. «Да будет свет» — замысел о народе Божьем в Книге Бытия. «И избавлю вас» — Книга Исход, повествующая о свете избавления. «Спасу вас» — Книга Левит, в которой говорится, как спасаться от египетского наследия (зла и греха) с помощью молитв, жертвоприношений, очищений, чтобы Бог «увидел свет», исходящий от Его народа. «И приму вас Себе в народ» — Книга Чисел, где говорится о «разделении света и тьмы», отделении тех, кто верен Богу, от тех, кто нарушил завет и был повержен в пустыне. Наконец, «и введу вас в ту землю» — Книга Второзакония, в которой говорится об обязанностях народа, вступающего в Святую землю, и где излагаются благословения и проклятия завета — выражаясь метафорически, «свет называется днем, а тьма ночью».

И теперь, после всего сказанного, начинаются страшные десять казней, которые обрушил Господь на фараона, не желавшего отпустить сынов Израилевых. Прежде чем о них говорить, остановимся на одной важной составляющей этих кар — «суде над богами египетскими». Ведь Господь сказал, что суды Его свершатся не только над народом египетским, но и над его богами:

А Я в сию самую ночь пройду по земле Египетской и поражу всякого первенца в земле Египетской, от человека до скота, и над всеми богами египетскими произведу суд. Я Господь. (Исх. 12, 12)

Почему надо судить «богов египетских»? И как этот суд понимать? Египетские боги олицетворяли стихии природы. Египтяне поклонялись и солнцу, и небу, и земле, и Нилу, от которого зависело плодородие Египта, и злакам полевым, и животным, и многому другому. Нужно было ясно показать фараону и всем египтянам, что все это — не боги, а сущности, подвластные суду единого истинного Бога, Творца небес и земли. Поэтому необходимо было как бы «осудить» и «поразить» названные стихии в глазах египтян. Но, кроме того, осуществлялся суд и над египтянами. И тут мы прежде всего должны настоятельно подчеркнуть, что Господь как Судия справедлив и нелицеприятен. Наказание Божье не превышает меры преступления, но соответствует ей. Господь также дает преступнику возможность покаяться и тем самым избежать тяжкой кары. Если же он не кается, то на него обрушивается воздаяние, соответствующее злу, которое он причинял другим. Об этом сказано в Книге пророка Авдия:

…Как ты поступал, так поступлено будет и с тобою; воздаяние твое обратится на голову твою. (Авд. 1, 15)

Именно так, как поступали египтяне, Бог поступил и с ними. В Книге пророка Наума есть такие слова:

Господь есть Бог ревнитель и мститель; мститель Господь и страшен в гневе: мстит Господь врагам Своим и не пощадит противников Своих. (Наум. 1, 2)

Всевышний мстит только «врагам Своим», но перед наказанием Он призывает виновных к примирению с Ним, чтобы из врагов они обратились в боящихся Его и служащих Ему (Иер. 18, 7–11). Так происходило и в Египте. Господь каждый раз предупреждал об очередной казни и призывал фараона покаяться. И мы читаем, что те египтяне, которые боялись Господа, избегали казней и кар (Исх. 9, 20–21). Как только человек обращался и каялся, Бог прощал его грехи и отводил беду от его дома. Именно поэтому множество разноплеменных людей, уверовавших в Господа, вышло вместе с израильтянами из Египта (Исх. 12, 38). В псалме говорится об этом так:

Любите Господа, все праведные Его; Господь хранит верных и поступающим надменно воздает с избытком. (Пс. 30, 24)

А в Книге пророка Иезекииля содержится такое предупреждение:

Ибо так говорит Господь Бог: Я поступлю с тобою, как поступила ты, презрев клятву нарушением союза. (Иез. 16, 59)

Значит, как поступает человек, так поступает с ним Господь. Проверим по тексту Писания, так ли это?

Первая казнь, которую навел Господь на Египет (казни описываются в главах 7–11),— это превращение всех питьевых вод в кровь. Моисей, по воле Божьей, превратил в кровь не только воды Нила, но и все воды Египта вообще. Египтяне, поклонявшиеся Нилу, вдруг увидели, что река обратилась в кровь по воле «чужого, неведомого Божества» и, следовательно, сама не является всесильным богом… По их представлениям, бог Нила лишился могущества, и теперь действует какая-то другая, высшая сила. Моисей все время повторяет фараону: «Господь поразит такой-то и такой-то казнью твою страну», чтобы сквозь все завесы, маски, заслоны, за которыми прятался преступник-фараон, проступил для него лик Божий, стала видна Его карающая рука. Фараон предстает перед Богом во всей наготе, таким, каков он есть,— страшным грешником, перешедшим все границы злодеем. И всякий раз с приближением новой казни Моисей настойчиво повторяет, что все это делает Бог: все посредствующие причины, вся известная фараону система взаимосвязи явлений как бы отменяется и упраздняется — за любым феноменом вселенной стоит непосредственно Сам Господь. Это должен был понять не только фараон, но и египтяне, а сыны Израилевы, конечно,— в первую очередь.

Итак, Нил обращается в кровь. Конечно, Бог не карает стихии как таковые, а просто избирает разные стихии, чтобы с их помощью наказать человека. Ведь Господь сотворил мир десятью речениями «Да будет…»: «Да будет свет», «Да будет твердь» и т. д. Полнота же замысла Творца осуществляется в человеке, который есть не только венец творения, но и как бы его сердцевина. Весь мир, по слову Екклесиаста, Бог вложил в сердце человека (Еккл. 3, 11). Когда человек нарушает волю Божью, то одна стихия за другой начинают действовать против него. Египтяне поклонялись земноводным животным — Бог наказал их жабами. Поклонялись насекомым и воздуху — их наказали воздухом, кишащим мошками. Поклонялись диким зверям — стаи диких зверей напали на Египет (др.-евр. ערב ‹аро́в›, буквально «смесь», «стая»; в Синодальном переводе — «песьи мухи», но то же слово означает и «дикие звери»). Египтяне почитали небеса (в образе богини Нут) — и вот небеса поражают их градом; приносили жертвы земле (в образе бога Геба) — и вот саранча поедает произведения земли; молились богу Солнца (Амон-Ра) — и вот Египет объяла трехдневная «тьма египетская»; обожествляли фараона (земная ипостась бога Гора) — и вот в числе первенцев Египта поражается наследник фараона… Силы и сущности вселенной, созданные десятью Божественными изречениями «Да будет…», словно бы изменив своему назначению, обрушиваются на Египет в виде десяти казней, ибо все, что служило человеку во благо, обращается ему во зло, если он нарушает волю Божью.

Почему именно такова очередность десяти казней и за какие преступления заслужили египтяне такие кары? Перед тем как перейти к данной теме, вспомним, что сначала волхвы, т. е. жрецы фараона, пытались противостоять Моисею. Когда Моисей явил первое знамение и брошенный им жезл обратился в змея, то по приказу фараона пришли волхвы, и жезлы, брошенные ими, тоже обратились в змей. Но жезл Моисея пожрал жезлы волхвов. И тогда волхвы уверились в силе Божьего посланника: те внутренние победы, которые они одержали над собою, т. е. иносказательно «змеи, которых они превратили в посохи»,— ничто по сравнению с той внутренней победой, которую одержал Моисей, и с тем духовным уровнем, которого он достиг.

Волхвы в свою очередь пытались имитировать и некоторые казни египетские. Когда Моисей, например, вывел жаб из Нила и они заполонили весь Египет, то и волхвы сделали то же самое. Но когда по повелению Божьему весь воздух наполнился мошками, то волхвы не сумели повторить чудо и сказали: «…Это перст Божий», потому что жизнь из неживого вещества они создать не могли — человеку это неподвластно. И в конце концов волхвы Ианний и Иамврий — их имена, сохраненные иудейской традицией, содержатся и в Новом Завете (II Тим. 3, 8) — по преданию, обратились всей душой к Господу и отреклись от идолопоклонства.

А теперь об очередности казней. Почему казни начались с превращения воды в кровь? Угнетению, а потом и уничтожению народа израильского предшествовал преступный замысел фараона:

…И сказал народу своему: вот народ сынов Израилевых многочислен и сильнее нас;   
     Перехитрим же его, чтобы он не размножался… (Исх. 1, 9–10)

Замысел кровопролития и убийства воплотился вскоре с беспощадной решимостью. Но теперь, с началом казней, кровь еврейских младенцев, трупы которых бросали в реку, словно бы проступила сквозь воды, и ею окрасился Нил. И египтяне впервые почувствовали на себе тот принцип воздаяния, который, как мы говорили, сформулирован в Книге пророка Авдия:

…Как ты поступал, так поступлено будет и с тобою… (Авд. 1, 15)

Вторая казнь: жабы. Весь Египет воскишел жабами, которые вышли из Нила и наполнили дома египтян, их дворы и поля. Тогда фараон, обещая отпустить народ израильский, стал просить Моисея и Аарона помолиться Господу, чтобы Он удалил жаб из Египта. Но почему Господь выбрал такое странное наказание? Прочитаем о первопричине казни — преступлении египтян:

И поставили над ним [порабощенным израильским народом] начальников работ… (Исх. 1, 11)

Начальники, похожие на толстых, самодовольных жаб (именно округлость форм отличает «начальников» — надзирателей — от тощих рабов на египетских фресках и рельефах), утвердились на своих местах и стали избивать и убивать новых рабов, принуждая их к непосильному труду, все более наживаясь на их поте и крови. Таким образом, жабы символизировали раздутых от спеси начальников — ведь жабы точно так же не давали жить египтянам, как начальники работ не давали жить израильтянам.

Следующая казнь: Моисей поднял жезл, и весь воздух наполнился мошками, которые кусали людей, застилали им глаза, отравляли существование (Исх. 8, 16–19)… Каким же действием египтян вызвана третья казнь?

И поставили над ним начальников работ, чтобы изнуряли его тяжкими работами… (Исх. 1, 11)

Как израильтян изнуряли тяжкими работами, главной целью которых было уменьшение их численности, так мошки изнуряли египтян, отравляя им жизнь. Здесь тот же принцип взыскания вины: «мера за меру». Далее мы читаем, что еще делали египтяне со своими рабами:

И потому египтяне с жестокостью принуждали сынов Израилевых к работам… (Исх. 1, 13)

— они проявляли крайнюю озлобленность: не только изнуряли, но и «принуждали с жестокостью».

И вот четвертая казнь: дикие звери (как уже было сказано, текст оригинала можно понять и так) или, согласно Септуагинте и следующему ей Синодальному переводу, «песьи мухи» (слепни) напали на египтян в огромном количестве и кусали их с такой же жестокостью, какую проявляли сами египтяне. Они стали как бы воплощением злобы и злорадства тех, на кого нападали (Исх. 8, 21–32).

О порабощении евреев сказано так:

…И делали жизнь их горькою… (Исх. 1, 14)

— т. е. совершали это специально, намеренно.

В качестве пятой казни Господь наслал на Египет мор домашних животных: скот стал гибнуть от эпидемии. И жизнь египтян поистине стала «горькой». Но ни одна из казней не постигла израильтян, о чем Моисей неоднократно предупреждал фараона (Исх. 8, 22–23; 9, 4–7; 10, 22–26). Это чудо послужило еще одним свидетельством об истинном Боге для самих египтян, и те из них, кто начинал молиться Господу и каялся в прежних грехах, избегал очередной казни (ср. Исх. 9, 19–22).

Вспомним теперь, чем конкретно занимались рабы — «от тяжкой работы над глиною» (Исх. 1, 13–14), когда люди постоянно соприкасаются с ней, начинается воспаление. Сырость глины и ее состав вызывали воспаление на коже ног и рук, на всем теле людей, работавших почти обнаженными. С этим связана шестая казнь: на коже египтян сделались тяжкие воспаления от печной золы, подброшенной Моисеем и Аароном к небу (Исх. 9, 8–12).

Почему же сказано, что рабов заставляли работать не только «над глиною», но и «над кирпичами»? Разве это не одно и то же? По преданию, если кто-то из евреев в урочный час не сдавал положенное число кирпичей, то изготовленными им кирпичами надсмотрщики забрасывали его самого. Поэтому седьмая казнь — град, обрушившийся на египтян подобно граду камней. Град побил плоды земли, и самих египтян, и их скот. Он был подобен кирпичам, брошенным в рабов, и был таков, говорит Писание (Исх. 9, 22–26), что между льдинами полыхал огонь. Тем самым нарушался природный закон несовместимости воды и огня. Обжигание кирпичей тоже, по преданию, было связано с муками рабов: «нерадивых» по приказанию надсмотрщиков пытали огнем. Поэтому Египет был наказан не только градом, но и небесным огнем.

При описании страданий евреев далее сказано еще нечто:

…И делали жизнь их горькою от тяжкой работы над глиною и кирпичами и от всякой работы полевой… (Исх. 1, 14)

Египтяне мучили рабов не только на строительных работах, но и на полях. И, по преданию, когда они умирали, их сожженными телами удобряли поля (в XX веке это повторили немецкие нацисты: пеплом тел, сожженных в концлагерях, удобрялись посевы). Поэтому следующая, восьмая, казнь связана с полями: на Египет напала саранча в невиданном количестве и пожрала все злаки (Исх. 10, 13–19). Мгновенное уничтожение саранчи по молитве Моисея явилось для египтян еще одним свидетельством Божьего могущества.

Далее в описании страданий рабов говорится:

…И от всякой работы полевой, от всякой работы, к которой принуждали с жестокостью. (Исх. 1, 14)

— т. е. придумывали дополнительно множество ненужных и лишних работ, вроде перетаскивания камней с места на место, и к этим бессмысленным «всяким работам» принуждали людей «с жестокостью», лишь бы у них не было ни секунды отдыха. Таким образом, жизнь евреев сделали полным мраком, лишив ее начисто радости и света. Поэтому при девятой казни на три дня воцарилась тьма над Египтом, полная и «осязаемая», так что не могли люди видеть ничего перед собой и сидели по домам, не двигаясь от страха (Исх. 10, 21–23).

И, наконец, последняя, десятая казнь — смерть первенцев (Исх. 11, 4–8). Чем обусловлено такое наказание?

Тогда фараон всему народу своему повелел, говоря: всякого новорожденного у евреев сына бросайте в реку, а всякую дочь оставляйте в живых. (Исх. 1, 22)

— т. е. наказание обусловлено убийством детей. Убивали египтяне, конечно, и первородных, и непервородных детей израильтян, но Господь допустил в качестве кары лишь поражение первенцев — «от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице» (Исх. 12, 29): все египетское население участвовало в убиении беззащитных младенцев и было виновно.

Когда мы читаем подряд первые главы Книги Исход, то видим, как точно, без всяких исключений и натяжек, соответствует каждая казнь тем издевательствам, глумлениям и убийствам, в которых участвовали египтяне. Наказание ни на йоту не превысило их вины, с точностью отмеряя им то, что они заслужили. В Книге Второзакония в знаменитой песни Моисея содержится такое определение свойств Господа:

Он — твердыня; совершенны дела Его, и все пути Его праведны; Бог верен, и нет неправды в Нем; Он праведен и истинен… (Втор. 32, 4)

Некоторые считают, что если Бог всеблаг и всемилостив, Он не может и не должен наказывать людей. Такое представление не согласуется ни со Священным Писанием, ни с жизнью: мы видим, что люди часто получают тяжелые наказания за свои грехи. Порой лишь суровое воздаяние побуждает к раскаянию и исправлению. Мы не должны рассматривать жизнь человека как нечто случайное, бессвязное, весьма краткое: дух человека бессмертен. И для исправления своего бессмертного духа, высшего «я» человек получает наказания и вразумления на земле. Апостол, обращаясь к нераскаявшемуся преступнику, говорит следующее:

Или пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию?       
     Но по упорству твоему и нераскаянному сердцу ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога… (Римл. 2, 4–5)

Именно так поступали фараон и египтяне. И, пристально всматриваясь в случившееся с ними, мы должны сделать вывод, что страшные кары явились не только наказанием, но и воспитательной мерой, что благодаря им часть египтян раскаялась в своих делах. Об этом Бог прямо говорит фараону:

…Так как Я простер руку Мою, то поразил бы тебя и народ твой язвою, и ты истреблен был бы с земли… (Исх. 9, 15)

Этого действительно заслуживал в то время народ Египта, но Бог помиловал его:

…Но для того Я сохранил тебя, чтобы показать на тебе силу Мою, и чтобы возвещено было имя Мое по всей земле… (Исх. 9, 16)

На примере всего происшедшего могли уверовать и научиться уповать на Господа не только израильтяне, но и представители других племен, живших в Египте и в соседних странах. Множество египтян вышло вместе с сынами Израилевыми из Египта, они стали исповедовать истинную веру, а Закон Божий, как мы знаем, не делает разницы между рожденным в доме Авраамовом и иноплеменником, купленным за серебро (Быт. 17, 12–13), между исконным израильтянином и пришельцем, присоединившимся к Божьему народу (Исх. 12, 49; Лев. 19, 34; 24, 22).

Те же из египтян, которые не раскаялись, а вместе с фараоном устремились вслед за вышедшими на свободу евреями, желая снова их поработить, должны были испить чашу бедствий до конца, получив на земле наказание смертью за явное противление Богу.

Так народ подготовлялся к откровению Божьему на Синае, к празднику, о котором Моисей говорил фараону,— к Пятидесятнице.

Однако «празднику в пустыне» предшествовал еще один праздник, предназначенный стать величайшим торжеством не только для израильтян, но и для всех народов, для всего человечества. Это праздник исхода, праздник Пасхи, время освобождения народа, его воскресения для новой жизни. И именно в пасхальные дни через четырнадцать веков после исхода суждено было свершиться воскресению самого Мессии!..
 

Комментарии (5)
Обратно в раздел библиология