Религиозные традиции мира

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. Религии Китая. Мир как живая система

Глава 43. Динамика: религия в жизни китайцев

чтобы  понять значение религии для человека, мы должны рассмотреть не только теоретические доктринальные положения, но и то, каким образом религиозные чувства переживаются и выражаются на практике. Исследуя историю и систему религий Китая, мы уже познакомились с некоторыми примерами практического применения их традиций. В этой главе мы более подробно рассмотрим четыре примера, взятые из работ современных религиоведов и этнографов. Перечень достойных нашего внимания обычаев, празднеств, ритуалов и других видов религиозной деятельности бесконечен; эти четыре примера были выбраны потому, что они представляют важные формы китайской религиозной жизни, и потому, что имеются их детальные описания на английском языке. Каждый из них иллюстрирует лежащий в основе китайских религий взгляд на мир как на царство всеобщей взаимосвязи.
Первый рассказ описывает путешествие семьи на горное кладбище для уборки могил предков и подношения им в знак уважения пищи и благовоний. Этот обряд является частью отмечаемого ежегодно в начале апреля Праздника весны (цин-мин), выражающего китайское мировоззрение через единение живых и мертвых (об этом празднике уже шла речь ранее). Праздник весны символизирует тесную связь между живыми членами семьи (потомками) и мертвыми (предками). Предкам поклоняются потому, что память о них укрепляет семью и усиливает чувство непрерывности и постоянства. Пользу из участия в таких обрядах извлекают все члены семьи — они знают, что после их смерти к ним будут относиться так же, их влияние на живых не прервется.
Второй пример — опыт просветления молодого буддийского монаха, который обрел совершенно незнакомый ему прежде духовный мир. В опыте этого монаха китайское мировоззрение проявляется в чрезвычайно индивидуальной манере. Он верит в то, что общался с духом своего умершего друга, который сказал ему: «Я един с тобой и со всеми живыми существами». Монах приходит к пониманию того, что за всеми видимыми противоположностями стоит фундаментальное единство. Вот что он говорит: «Я вижу скрытую красоту за всем тем, что уродливо, и уродство за всем прекрасным. Зима и лето, молодость и старость, болезнь и здоровье, активность и пассивность — все это лишь имена, которые мы даем проявлениям единой, вечной Истины».
Третий пример рассказывает о деревенском экзорцистском ритуале изгнания злых духов, которые, по мнению жителей деревни, утопили маленького мальчика. Возбужденная атмосфера экзорцистского ритуала контрастирует со спокойной созерцательностью молодого буддийского монаха, но в основе экзорцизма лежит то же самое ощущение мира, как живой системы. Зловредные духи — это души умерших, не получающие должного внимания со стороны потомков. Поскольку предполагается, что эти духи связаны как с живыми людьми, так и с богами, они могут сообщать о своем неудовольствии, а для того, чтобы умиротворить их, должны быть принесены жертвы. Если принесение жертв не решило проблему, прибегают к более серьезным мерам, например приглашают медиума, в которого вселяется божество, способное «установить личность» непокорного духа и приказать ему прекратить свои выходки и убраться вон. Так как в китайских религиозных воззрениях дух менее могуществен, чем бог (он фактически имеет очень низкий статус), то в конце концов ему ничего не остается, как подчиниться приказам своего начальника — бога.
Четвертый пример — история молодой женщины, занимавшейся автоматическим письмом в одной из тайваньских религиозных сект. Считается, что в процессе автоматического письма божества вселяются в перо и пишут нравственные наставления для верующих. Данный случай автоматического письма, подобно приводимому примеру экзорцистского ритуала, демонстрирует связь между живыми и мертвыми. Пишущие духи — это духи умерших людей, которых почитали столь долго, что теперь они считаются богами. Они сохраняют сознание и интерес к тому, что происходит в мире живых. Как боги они ответственны за нравственность, общественный порядок и исцеление болезней, поэтому в своих посланиях они увещевают людей делать добро, мудрыми советами помогают разрешению споров и сообщают рецепты изготовления лекарств. Боги были когда-то людьми, а добродетельные люди могут после смерти получить повышение и стать богами, поэтому боги и люди понимают друг друга и общение между ними совершенно естественно.
Эти четыре примера демонстрируют нам интересные конкретные проявления китайских религий в жизни людей. Вначале речь пойдет о весенней семейной трапезе у могилы, событии скорее радостном, чем печальном, поскольку оно сближает живых и мертвых.

Праздник весны
ВЕСЕННЕЕ ПОСЕЩЕНИЕ семейного кладбища, о котором будет рассказано ниже, описывается сопровождавшим семью этнографом. Группа из восемнадцати родственников прошла около шести миль, поднимаясь из родного города в горы, сопровождаемая вьючным мулом нагруженным продуктами, кастрюлями, дровами и одеялами, которые были нужны для церемонии жертвоприношения.
«Мы шли тремя группами первая состояла из главы семьи, двух мужчин — членов клана и меня, вторая — из трех подручных с мулом, в третьей были женщины. По прибытии на кладбище глава семьи достал одеяла и расстелил их на земле. Он, мужчины — члены клана и я расположились на одеялах, а трое подручных и женщины приступили к работе Вначале женщины тщательно украсили две главные могилы цветами, собранными в пути На все надгробные камни надели большие соломенные шляпы, которые специально для этого случая имелись у большинства незамужних девушек. Почти одновременно подручные разожгли костер, а женщины начали готовить еду. Подручные выполняли самую тяжелую работу — носили воду из источника и собирали большие поленья. Сначала женщины подогрели чай, который двое работников подали мужчинам на одеялах Затем они перешли к лущению гороха, нарезке мяса и мытью овощей.
Кладбище было небольшим, но во всех отношениях соответствовало лучшим стандартам Западного города. На склоне горы были разбиты три террасы. По обеим сторонам каждой из них росли две сосны, а по обе стороны нижней террасы стояли два резных каменных столба, отмечавших главный вход на кладбище Ниже этого места склон порос густым лесом. По обеим сторонам к этой части склона примыкали две более высокие горные цепи, которые, почти соединяясь друг с другом, все же оставляли узкое ущелье. При взгляде с семейного кладбища эти цепи напоминали внешние стены, а ущелье — ворота Через эти «ворота» человек, стоявший у любой из могил, мог увидеть часть озера
Пока женщины готовили, а работники кололи дрова, наша группа, достаточно отдохнув, направилась осматривать другие кладбища, разбросанные по этой же горе. Везде заметны были признаки работы и готовки пищи. Некоторые семьи только что прибыли, другие уже начинали трапезу Одно из кладбищ, которое мы посетили, занимало несколько сот му (6,6 му равны одному акру), и на нем у могил своих предков собралось несколько сот человек. Мы осмотрели и скромное кладбище, где могилы были просто холмиками земли, у которых собрались немногие члены семьи Мы обсуждали достоинства и недостатки различных кладбищ. Если мы подходили к группе, которая как раз усаживалась за роскошную трапезу, нам предлагали вина и еды.
Когда мы вернулись, еда уже была готова. Все приготовленные блюда вместе с подогретым вином были аккуратно расставлены перед двумя главными могилами, в которых покоились родители главы семьи Глава семьи взял немного благовоний и вина и совершил церемониальное жертвоприношение сначала перед одной могилой, затем перед другой Перед каждой из них он девять раз коснулся лбом земли В этот момент сожгли бумажные деньги. За главой семьи последовали, один за другим, остальные присутствовавшие мужчины Как гость я, согласно обычаю, совершил подношения благовоний, но когда я выразил желание поклониться перед могилами, глава семьи воспрепятствовал этому, сказав, что с моей стороны это было бы излишней вежливостью.
После мужчин тот же самый обряд повторили женщины. Когда церемония была завершена, несколько блюд отнесли к могиле на нижней террасе, в которой был похоронен младший брат супруги главы семьи. Здесь ритуальное жертвоприношение было более простым и совершалось лишь главой семьи, его женой и всеми женщинами.
Тем временем одна из молодых женщин, которая была беременна, оставила группу и ушла на кладбище, расположенное примерно в пятидесяти ярдах. Там были две очень скромно выглядевшие могилы. В одной из них была похоронена ее мать, а в другой — тетка. После небольшого подношения благовоний молодая женщина села, опершись на переднюю часть могилы своей матери, и долго рыдала Позже другие присутствовавшие женщины с большим трудом уговорили ее перестать плакать и отойти от могилы
Завершив полагающиеся жертвоприношения, все принялись за обильную еду Мужчины и женщины сидели отдельно друг от друга Было много вина, мяса, вкусно приготовленных овощей, захватили и переносной котелок для огня, подобный тем, что используется на севере Китая в зимние месяцы. Эта трапеза на свежем воздухе доставила немалое удовольствие всем ее участникам.
После еды настал черед чая, мужчины закурили трубки. Когда обе группы почувствовали, что прошло уже достаточно времени, женщины и подручные начали убирать остатки еды и мыть посуду Около трех часов пополудни вся компания неспешно направилась назад, в Западный город На обратном пути, как и по дороге к кладбищу, нам встречались сотни других путников»17
Праздник весны высвечивает одну из главных черт китайского мировоззрения — важность отношений между живыми и мертвыми, точнее говоря, между семьей и ее предками. Социальный статус и вероисповедание определяются в Китае принадлежностью к семье и поклонением предкам. Семейный культ предков является единственной повсеместно распространенной религиозной структурой Китая; не принадлежать семье и не поклоняться предкам означает фактически не быть личностью и не существовать в реальности. Праздник весны — это пример поклонения предкам во время сезонного радостного торжества. Как видно из рассказа о мастере фэншуй и старшем сыне семьи Лю, выбор места будущей могилы является делом настолько серьезным, что требует вмешательства специалистов, которые могут на основании анализа ландшафта указать место, благоприятное с точки зрения влияния космических сил неба и земли. В случае вышеописанной семьи место захоронений было уже давно выбрано и утверждено; поводом же к посещению этого места послужил ежегодный весенний обряд чествования духов предков По пути к своему кладбищу члены семьи проходят мимо других кладбищ на этой же горе, что указывает на то, что данная гора в целом считается святым местом. Путешествие к горному кладбищу — это паломничество к святому месту и одновременно сезонный семейный обряд. Другими словами, ежегодный весенний обряд служит связующим звеном между сакральным пространством и сакральным временем. Символы сверхъестественной силы на этом празднике — семейные предки. В центре ритуала — подношения духам предков благовоний, вина и бумажных денег, а также церемониальные поклоны всех членов семьи перед главными могилами. Это восстанавливает гармонию отношений между живыми и мертвыми и обеспечивает семье приток благодеяний предков. Перед нами яркий пример взаимности, общения между божествами или духами и верующими: предки извлекают пользу из жертвоприношений, семья же получает благословение предков, а также обретает единство в трапезе, венчающей празднество. Праздник весны — это лишь один пример всепроникающей заботы о предках, характерный для религий Китая.

Буддийское просветление
главной целью буддизма всегда было личное просветление — единство нового способа мышления и чувствования. Буддисты надеются, что такой опыт поможет им стать более открытыми и сострадательными, внутренне умиротворенными людьми. Речь пойдет об опыте просветления молодого монаха по имени Фабао, который перед этим прожил три года в болезни и духовном сомнении. И вот умер его лучший друг Тан Цзиньнун, и после похорон он остался один перед портретом своего друга на алтаре. Ниже следует история, рассказанная Фабао английскому буддисту Джону Блофельду. Слово «Путь» здесь, конечно, относится к буддизму. «Вселенский разум» — это мудрый и сострадательный взгляд будд на мир, взгляд, которого могут достичь все существа.
Как уже говорилось, это новое, объективное восприятие мира таким, каков он есть, всегда было основным моментом буддийского учения. Оно возможно лишь тогда, когда оставлен привычный беспокойный и эгоцентрический взгляд на вещи, неизбежно заставляющий считать то, что идет человеку на пользу, хорошим, а то, что приносит ему вред, дурным. Этот подход разбивает личный опыт на всякого рода противоположности — радость и печаль, любовь и ненависть, успех и неудача, жизнь и смерть. Жизнь превращается в постоянную борьбу за обладание лучшим и избегание худшего. Проблема в том, что этой борьбе нет конца; как только получено что-то хорошее (допустим, взаимность в любви), надо оберегать и развивать полученное и думать о том, чтобы оно не исчезло.
Буддизм пытается разрешить эту проблему постоянной борьбы, указывая, что корень ее — в страстях и желаниях сосредоточенного на самом себе человеческого «я». Если нам удастся преодолеть желания, мы сможем избавиться от напряжения и понять, что жизнь может не быть борьбой, а просто идти своим естественным ходом. Из рассказа Фабао мы узнаем, что такие эмоции, как горе и радость, опасны для душевного покоя, а рождение и смерть неразрывно связаны. Тот, кто обладает подлинным пониманием жизни и мира, осознает, что все вещи в действительности связаны между собой, и в конечном счете достигает гармонии с миром, что приносит глубокий внутренний покой,  который буддисты называют просветлением.
Конечно, сходное ощущение предельного единства вещей можно найти и в других мистических традициях, каким бы именем его ни называли — Бог, Дао или Брахман (высший уровень бытия в философии индуизма), и каждая традиция может по-своему объяснять этот опыт. Все эти традиции подчеркивают необходимость момента пробуждения, личного осознания действительного положения вещей, скрытого за всеми поверхностными изменениями и различиями. Переживший такое пробуждение или обращение может превратиться в человека с совершенно иным внутренним миром, хотя внешне он, возможно, будет выглядеть так же, как прежде. Причина кроется в том, что человек становится новой личностью и обретает новые цели в жизни. Такой целью может стать «исполнение Божьей воли» или «практика буддийского сострадания», но в любом случае конечным результатом часто бывает становление более целостного, спокойного и любящего человека. Именно это, как видно, и произошло с Фабао. Вот его рассказ о собственном опыте:
«Вероятно, я провел более часа в общении с духом покойного. Никто не беспокоил меня, кроме одного из родных, который тихо вошел, чтобы сменить свечи и благовония на алтаре, и вышел, не говоря ни слова. Не думаю, что смогу описать это странное общение понятными кому-то словами, но мне показалось, будто Тан Цзиньнун взял мою руку в свою и сказал: «Зачем тебе горевать обо мне? Разве ты не понял ничего из того, чему я учил тебя? Разве ты не видишь, что чрезмерное горе столь же опасно для твоего продвижения по Пути, сколь и чрезмерная радость и глупость? Подлинное счастье — в совершенном спокойствии. Пусть не колеблют твой разум ни радость, ни страдание, как не колеблют гору ветры, завывающие среди ее вершин. Рождение и смерть так же неизбежны, как пробуждение после сна и сон, следующий за бодрствованием. Где же здесь причина для горя? Раз не существует ничего, кроме разума, и поскольку индивидуальность любого человека — лишь иллюзия, скрывающая его единство с Вселенским разумом, живой человек рядом с тобой не ближе и не дальше от тебя, чем существо, отделенное от тебя восемьюдесятью четырьмя тысячами вселенных. Я не покинул тебя, ибо «я» никогда и не был здесь Скрытая реальность, одушевлявшая видимость моего живого тела, никуда не удалилась и не ослабела. На этом предельном уровне я единс тобой и со всеми живыми существами. Итак, никто не приходит и не уходит, не рождается и не умирает, не любит и не любим. Все это лишь формы без содержания. Зачем же позволять им беспокоить себя? В молчании и покое ты обретешь мир и положишь конец страданиям»
Я думаю (продолжал Фабао), что, пока я стоял на коленях перед портретом моего друга, в мое сознание проникло еще очень многое, но все это можно обобщить словами «в молчании и покое ». В ту ночь, когда я возвращался домой, мне было гораздо легче на сердце, чем когда-либо прежде; и с тех пор я стал делать большие успехи в практике медитации. Я опять-таки не могу описать это; я могу лишь сказать, что моя жизнь наполнена миром и тем подлинным счастьем, которое следует отличать от пустого удовольствия, приносимого сбывшимся желанием. В молчании и покое моего собственного разума я нахожу ответы на все загадки жизни. Я вижу скрытую красоту за всем тем, что уродливо, и уродство за всем прекрасным. Зима и лето, молодость и старость, болезнь и здоровье, активность и пассивность — все это лишь имена, которые мы даем проявлениям единой, вечной Истины. Все звуки Вселенной складываются в молчание, и всякое движение имеет своим началом и концом покой. Вот послание моего друга. Вот итог моего опыта, и вот Закон, изложенный нам в наставление нашим Изначальным Учителем, Шакьямуни Буддой»18.
И Праздник весны, и опыт Фабао имеют отношение к смерти и мертвым, но отношение довольно различное. Праздник весны — пример коллективного ритуала, связанного с семейными предками, а опыт Фабао — индивидуальное переживание смерти друга. Атмосфера Праздника весны — это атмосфера спокойного, вполне рядового празднества, принимающего смерть как естественную часть жизни. Настроение же размышлений Фабао более философичное или даже экзистенциальное, исследующее смысл жизни и ее прекращения — смерти. Фабао ищет в буддистском учении утешения в личном горе — смерти друга, а также ответа на более общий вопрос о смысле жизни. Фактически опыт Фабао — это пример просветления в контексте китайской культуры. Разнообразие религий Китая проявляется в широте выбора подходов к смерти: с одной стороны, это ежегодный семейный праздник, с другой — личное экзистенциальное созерцание.

Изгнание злого духа
по представлениям китайской народной религии, после смерти людей их души продолжают существовать либо как духи предков, либо как злые духи. Различие здесь определяется тем, заботятся ли живые о душах должным образом или нет: если покойники — взрослые, которым устроены соответствующие похороны, то они становятся предками, если же они умирают насильственной смертью вдали от дома, до заключения брака или если их похоронам и могилам не уделяется внимания, то они могут превратиться в блуждающих духов, пугающих людей и вредящих им, чтобы привлечь внимание к своим нуждам. Сходные представления о духах можно встретить по всему миру. Следующее сообщение с Тайваня рассказывает, что сразу же после того, как изображение главного божества деревни, Царя Го, было в составе религиозной процессии унесено в другой город, в пруду утонул ребенок. Жители пришли к выводу,  что в отсутствие божества, вероятно, осмелел некий злой дух, который и выместил обиду на ребенке, чья смерть в свою очередь порождает духа. Была устроена экзорцистская церемония, главным предметом в которой являлся небольшой стул, поддерживаемый двумя медиумами. Считается, что боги могут спускаться на такие стулья и заставлять их двигаться или даже писать с помощью одного из подлокотников иероглифы на столе Присутствие богов изгоняет дух ребенка, восстанавливая таким образом порядок в деревне Следующее описание сделано этнографом.
«Не успел еще Царь Го покинуть Баоань (название деревни — Прим пер), как в пруду, что в центре деревни, утонул ребенок, вызвав немалый испуг у всех жителей То, что он утонул, показалось мне странным, ибо люди говорили, что он немного умел плавать, а пруд был мелким и в нем часто купались Один мужчина сказал мне «Его утащил дух Кто-то уже умер там, а когда кто-то умирает, его дух хочет утащить за собой другого. Многие умерли там Не знаю сколько» По уверениям другого, в деревню каким-то образом удалось проникнуть духам с севера
Мертвый ребенок превратился в злого духа, который, как опасались все, совершит бессчетные злодеяния, если позволить ему остаться в деревне. Его следовало бы, собственно говоря, называть «водяным духом», но опасность была столь велика, что эти слова не решались произносить (После настойчивых просьб с моей стороны один из жителей написал для меня эти слова, но не согласился произнести их). Вместо этого его называли просто «лихим» Такие существа, по-видимому, вызывали тревогу на фуцзяньском побережье в конце прошлого столетия и продолжают беспокоить современный Тайвань Гроот19* пишет о них «Согласно распространенному в этой части Китая мнению, «водяные призраки» в большинстве случаев являются душами утопленников Проведя определенное время в рабстве у водяных божеств, они могут выкупить себя, обеспечив смену Поэтому они устраивают засады на своих жертв, чтобы утащить их в воду и заставить выполнять свою работу Из-за этого они представляют постоянную скрытую опасность для людей, живущих у воды, для рыбаков, лодочников и прочих»
Жители Баоань не были столь откровенны относительно деяний «лихого» в их деревне, однако было ясно, что его следует устранить. Смерть произошла 22 июля (в пятнадцатый день шестой луны) Датой, благоприятной для экзорцистской церемонии, было названо 27 июля (двадцатое число по лунному календарю)
Чуть позже полудня на крыльце храма установили два алтарных стола, положив рядом гадательные принадлежности, чтобы божества смогли дать указания о том, как проводить обряд. Эти принадлежности я назвал «гадательными стульями» Это небольшой стул с подлокотниками и спинкой, длина которого от верхней части спинки до концов ножек составляет около тридцати сантиметров Он находится в руках у двух человек, которые, как о них говорят, «поддерживают» стул Стул используется как сиденье для божества, знаком нисхождения которого служит подпрыгивание стула а иногда и резкие боковые движения Во время гадания стул одним из выдающихся вперед подлокотников пишет иероглифы на поверхности стола
Первым из божеств явился его высочество Чир, покровитель всех семей деревни, носящих фамилию Ян, и частый гость на подобных сеансах Он посоветовал людям воздерживаться от употребления «плохих слов», то есть от брани и споров Смерть нарушила «гармонию» в деревне, и жителям ее рекомендовалось не ухудшать обстановку раздорами, но создать как можно более гармоничную атмосферу Вторым его советом было держать детей подальше от пруда и наблюдать за ними.  У него самого было достаточно других дел, чтобы присматривать за деревенскими детьми каждую минуту. Все это было результатом интерпретации иероглифов, начертанных гадательным стулом на одном из алтарных столов Во второй стул уже вселился Царь Го Он повторил советы его высочества Чира, перейдя затем к указаниям относительно изгнания водяного духа (или скорее «лихого») Два божества, представленные гадательными стульями, самолично подойдут к пруду и выловят из него «лихого» Зрителям следовало быть очень осторожными, дабы он не вселился в их тела, поэтому женщинам и детям запретили приближаться к пруду, а мужчины, взявшиеся за эту работу, должны были иметь при себе по листу жертвенных денег, на которых его высочество Чир начертает охранительный знак. И вот его высочество окунул один из подлокотников своего стула в чернила и поставил пятна на каждом из двадцати листов жертвенных денег, разложенных на алтаре перед стулом. Мужчины запихнули деньги в карманы и в большой спешке направились к пруду, следуя за двумя неистово раскачивавшимися гадательными стульями, которые, похоже, тянули за собой своих обладателей.
По прибытии на место стулья, совершив бешеный пробег вокруг пруда, швырнули себя вместе со своими держателями в воду, где покружили еще несколько раз, выпрыгивая и погружаясь, чтобы изгнать «лихого». Наблюдавшие за сценой визжали, подбрасывали над прудом хлопушки и швыряли в  воду пригоршни кунжутных семян Крики, дождь кунжутных семян, беспрерывные и повсеместные взрывы хлопушек — все было рассчитано на запугивание духа, эту же цель преследовали и вспахивавшие воду стулья божеств, разгонявшие встревоженных уток. Выбравшись на поверхность у одного берега, божества тут же ныряли в другом месте и били по воде с новой силой. Если бы водяным духом был я, то, без сомнения, бежал бы оттуда
Тело утонувшего ребенка было помещено в некрашеный деревянный ящик, и после полудня в тот самый день, когда был совершен экзорцистский обряд, его вынесли из деревни на кладбище и похоронили»19.
Это изгнание потенциально опасного духа иллюстрирует смерть в совершенно ином контексте, нежели сезонные семейные торжества Праздника весны или личностные и экзистенциальные размышления Фабао о смерти друга. В данном случае экзорцизм необходим, поскольку смерть утонувшего мальчика неестественна и тем самым нарушает гармонию в деревне. Другими словами, переход от жизни к смерти совершен насильственно, и это вносит разлад в «живую систему» деревни; экзорцистский обряд возвращает деревенскому миру упорядоченность и гармоничность.
Ряд фактов убеждает жителей деревни в том, что смерть вызвана духами, и требует совершения особого ритуала: утопающий всегда умирает не своей смертью; мальчик, умевший плавать, не должен был бы утонуть в таком мелкам пруду, а тот факт, что кто-то уже умер здесь до этого, делает вероятным предположение о том, что мальчика утащил в воду дух. Отсутствие главного божества деревни, Царя Го, чье изображение унесли в составе процессии в другое место, могло дать духу возможность совершить злодеяние. Это породило опасение, что мальчик мог превратиться в злого духа, или «водяного духа», а такие духи стремятся утопить других людей, чтобы те заняли их место. Вот почему дух утонувшего мальчика необходимо было изгнать.
По обыкновению, для исполнения всех подобных ритуалов следует, сверившись с календарем, определить благоприятную дату. В день, назначенный для контакта со сверхъестественными силами, способными правильно оценить ситуацию в мире духов, были использованы гадательные стулья. Два божества, вселившиеся в стулья, «писали» свои советы на алтарных столах ножками этих стульев. Диагноз, поставленный двумя божествами, таков: гармония в деревне нарушена, и, помимо обычного предупреждения строже следить за детьми второе божество предписало экзорцистский обряд для удаления духа и восстановления гармонии в деревне. Дух был изгнан присутствием более могущественных божеств, олицетворяемых погруженными в пруд стульями. Зрители были защищены от нападения духа талисманами — жертвенными деньгами, чернильные пятна на которых были проставлены с помощью ножек гадательных стульев. Хлопушки — традиционное китайское средство изгнания демонов — и семена кунжута (сила ян, изгоняющая демоническую силу инь) довершили процесс изгнания духа. Успешное завершение обряда отмечено захоронением тела утонувшего ребенка. Таким образом, смерть, разрушившая живую систему деревни, стала поводом к восстановлению порядка и укреплению этой системы.

Автоматическое письмо: религиозное призвание Цю  Сучжэнь
автоматическое письмо веками было популярно в Китае как средство получения прямых сообщений от богов и духов. Первоначально с его помощью гадали, писали стихи, предсказывали результаты государственных экзаменов или объявляли медицинские предписания. Позднее все больше посланий носили характер кратких проповедей богов своим последователям, в которых предписывалось жить праведно и быть добрыми к людям. К семнадцатому веку сборники этих коротких откровений уже печатались как нравоучительные книги. Традиции автоматического письма до сих пор сохраняют свое значение на Тайване, где религиозными сектами в качестве священных текстов опубликованы сотни подобных книг. Считается, что духи вселяются в V-образный прут, подвешиваемый над алтарем, и пишут на неглубоком подносе с песком.
Следующая история повествует о молодой тайваньской женщине по имени Цю Сучжэнь, которая занялась автоматическим письмом в местном отделении религиозной секты «Драконий дворец». Отделение называлось «Зал драконьего колодца». Читая рассказ, мы увидим, что участие в работе секты обеспечило Сучжэнь не только религиозную самоидентификацию, но и ощущение полезности обществу, так как она получила возможность писать и преподавать. Для нее это было особенно важно, потому что отец помешал ей завершить университетское образование, мотивируя это тем, что оно не нужно девушке. Вот ее история, рассказанная американскому этнографу Дэвиду Джордану:
«Цю Сучжэнь родилась в конце второй мировой войны. Ее отец был возчиком, семья жила близ города Тайнань, где Сучжэнь ухаживала за немногими принадлежавшими семье животными. У нее были две старшие и одна младшая сестра и два младших брата, и детство сохранилось в ее памяти как время, когда ртов в семье было больше, чем денег, необходимых для их прокорма..Сучжэнь посещала государственную школу и училась очень хорошо. В одном классе с нею учился сын главы округа Когда Сучжэнь стала по успехам первой в классе, оставив позади сына  главы округа, ее отец привлек внимание главы округа, и со временем они подружились Ее семьи коснулось послевоенное процветание Тайваня, и со временем они открыли небольшой магазин на окраине города Этот крохотный магазинчик был расположен недалеко от храма секты «Драконий дворец», так что после завершения строительства этого здания в 1965 году члены секты захаживали сюда, чтобы сделать небольшие покупки. Иногда Сучжэнь доставляла товары в храм вместо родителей, или же мать, привозя товар, брала ее с собой, и обе, прежде чем вернуться домой, задерживались во «Дворце», чтобы совершить поклонение Возможно, потому, что этот храм был ближе других и поэтому более удобен, мать Сучжэнь стала посещать его все чаще и чаще, что вызывало подозрительное недовольство мужа, особенно возражавшего против новогодних подношений «Дворцу». Недовольство его, однако, смягчилось, когда у него в гостях побывала делегация членов секты, которые уговорили его не только разрешить посещение «Дворца» жене, но и самому посещать его Через несколько лет он стал членом секты. Первоначально, вероятно, «Зал драконьего колодца» не выделялся ничем, что отличало бы его в глазах семьи Сучжэнь от любого другого храма Очевидно, он был просто местом, где можно было помолиться и погадать, как почти во всех храмах. Мать приводила сюда Сучжэнь, чтобы справиться о выздоровлении, когда девочка бывала больна А две ее старшие сестры ходили в «Драконий дворец», чтобы получить предсказание относительно замужества Сучжэнь
Самые неприятные воспоминания детства связаны для Сучжэнь не с бедностью или тяжелым трудом, а с отношением ее отца к образованию. Отец Сучжэнь, как и большинство китайцев старого поколения, не верил в то, что образование полезно девушкам, а тем более необходимо им. Он не возражал против посещения дочерью школы и даже гордился ее успехами. Но, с другой стороны, он не видел никакого смысла в трате немалых денег на какое-либо образование для нее или ее сестер сверх того, что требовало и обеспечивало государство. Сама Сучжэнь говорит.
Все ценили мальчиков, а не девочек, это было старое деревенское общество. Я зарабатывала на школу сам.а Отец сказал, что, если я пойду в школу, он отрежет мне ноги. Но я ходила туда каждый день «Я сама зарабатываю, я не трачу твоих денег!» — говорила я ему. Мои старшие сестры закончили только начальную школу. Отец говорил: «Девушки не учатся в университетах. Твои сестры не учились, зачем это тебе?» Но я все равно хотела учиться. Если они не учились, это было их дело .. В те дни я ложилась очень поздно, потому что только ночью (после работы) я могла выполнять задания
Мои братья хотели учиться, и я тоже. Отец же хотел, чтобы учились его сыновья, но не я Он желал, чтобы я отдавала им мои деньги на обучение, а я не хотела. Он говорил, что девушки должны выходить замуж: Мои братья поступили в частный университет, но мне отец не разрешал этого; он говорил, что я должна поступить в государственную школу (с более высокими критериями приема), чтобы сэкономить деньги Чем больше он противился моим желаниям, тем больше я хотела учиться.
В конце концов, однако, решающим оказалось мнение отца. Ей действительно удалось поступить в университет, аде она изучала бухгалтерский учет и статистику Она уже закончила два курса и училась на третьем, последнем, когда разногласия в вопросе женского образования достигли предела. Отец начал беспокоиться, что с университетской степенью ей не удастся выйти замуж. Он приказал ей оставить учебу, передать заработанные деньги братьям и вернуться домой для замужества Прямому приказу она вынуждена была подчиниться.
Человека, с которым она вскоре была помолвлена, звали Хуан Цзиньчунь. Его отец владел  большим участком  земли,  на котором стоял «Драконий дворец»Неожиданно жизнь Сучжэнь оказалась связанной с «Драконьим дворцом» гораздо более тесно, чем прежде Она не возражала против этого Еще до замужества Сучжэнь почувствовала симпатию к секте и ее деятельности   Она говорит
Тогда здесь было не так, как сегодня. Многие занимались чем-то вроде боевых искусств (имеется в виду разновидность ритуальных упражнений) Мне это кажется очень странным почему все умели делать это, а я нет? Моя мать посоветовала мне заниматься, и я пыталась, но у всех остальных получалось, а у меня нет. Когда у них, скажем болел живот, они похлопывали по нему, они потопывали по любому месту, которое болело Они действительно хорошо владели этим видом боевых искусств, казалось, будто они ведут бой с воображаемым противником
«Вы боялись9»
Я не боялась, я завидовала им и хотела уметь делать так же. Я привела нескольких одноклассников, но их это совсем не интересовало.
Мать хотела, чтобы она училась также декламации священных текстов, но, хотя Сучжэнь и приступила к изучению этого искусства, через некоторое время оставила его
Первое время после замужества Сучжэнь тесно общалась с членами секты своего свекра Она была одной из тех, кто способствовал выходу в свет книги откровений «Драконьего дворца» в 1968 г Однако вскоре у нее появились дети, и ее деятельность ограничилась домашними заботами Хотя иногда она работала на маленькой семейной фабрике, но это было небольшое предприятие с несколькими работниками, и этот период она вспоминает как время одиночества К 1975 г дети уже достаточно выросли, чтобы она могла оставлять их одних, и она возобновила посещение секты
Странно. Как будто какая то сипа заинтересовывала и привлекала меня Если я не ходила в секту по вечерам, я шла туда днем В первый и пятнадцатый дни лунного месяца я брала с собой детей и возжигала благовония.                                      
С тремя детьми восьми, шести и трех лет посещение секты все еще было затруднительно, однако со стороны семьи не было практически никаких возражений, поскольку ее свекор был главой секты В двадцать девятый день второго лунного месяца (29 марта) 1976 г, через семь месяцев после начала регулярных посещений и примерно за месяц до первой беседы Джордана с Сучжэнь, главное божество секты, Золотая Мать, вселившись в пишущий прут, велела ей попробовать себя в автоматическом письме:
«Когда вы решили, что хотите заняться автоматическим письмом9»
Я не говорила, что хотела им заняться. Мне это велело божество. В тот момент мне действительно было страшно, и мой муж: и свекор, стоя у алтаря, настойчиво уговаривали (Золотую Мать отменить приказание). Но таково было приказание Золотой Матери, и ему нельзя было противиться. Проблема была в том, удастся ли мне это. Здесь есть свой секрет — заклинание, которое поется и которое нельзя разглашать, но, даже при том, что оно помогает, необходима и настоящая решимость.
«Каковы были ваши чувства в тот вечер9»
Я была и счастлива и напугана. Я очень завидовала тем, кто умел помогать людям излечиться от болезней и превращать плохое в хорошее, то есть тем, кто занимается автоматическим письмом.
«А как отнеслись к этому другие9»
Они все прекрасно ладят со мной. Когда они услышали о приказе, они все говорили, что Золотая Мать сделала хороший выбор...
Так Цю Сучжэнь начала свою карьеру «фениксова пера», медиума писца «Зала драконьего колодца» — это религиозное имя и должность она получила по велению Золотой Матери несколькими днями позже Тайваньские сектанты, как правило, не запоминают, через какого медиума получено то или иное послание, ведь медиум — всего лишь передатчик откровения, ниспосланного божеством, и пунктуально записывается именно божественное имя.
Сучжэнь действительно хорошо подходила для этой роли Она была намного лучше образована, чем большинство членов секты, и имела склонность к литературной работе, что было в интересах группы.
В университете я изучала бухгалтерский учет и статистику, но это меня совсем не интересовало. Меня больше привлекали гуманитарные науки. Когда я вступила в «Зал драконьего колодца», я как-то увидела человека, державшего прут и писавшего иероглифы, которые я совсем не понимала, так как текст был на классическом китайском, и пришла в настоящий восторг. Свекор хотел «помочь» мне читать их, но постепенно все потеряли интерес к этому, и я осталась одна. Остановиться было невозможно.  Теперь для меня это привычное дело, и я достигла больших успехов.
Вскоре Сучжэнь уже могла читать быстрее и точнее всех в секте, что удавалось ей и до той памятной ночи, когда ее попросили взять в руки сам инструмент Сейчас, когда она не работает медиумом, она все равно читает лучше всех Часто она способна угадать иероглиф по первой паре черт, словно она уже знает, что должно будет написать перо, и ожидает от него лишь подтверждения своей догадки»20.
В истории Цю Сучжэнь есть многое из того, что можно найти в опыте членов других религиозных объединений. Ее первоначальное знакомство с храмом секты состоялось потому, что тот находился в ее родном городке, рядом с семейным магазином, и ее мать посещала его. Она была умным человеком, чья любовь к учебе и чтению была расстроена старомодными взглядами отца, а впоследствии ранним браком и материнством. Однако она не забывала своего давнего интереса к книгам и учению. И, когда подросли дети, нашла для себя в «Зале драконьего колодца» новую возможность учиться и даже самой участвовать в издании книг. Более того, члены секты своей поддержкой вселяли в нее то чувство собственного достоинства и полезности, в котором ей отказывали раньше. Для понимания истории Сучжэнь важнее всего то, что она воспитывалась в семье, где большинство верило в могущество богов и полагало, что божествам небезразличен мир людей. Сучжэнь также верила в это и в конце концов почувствовала, что Золотая Мать поручает ей заняться автоматическим письмом. Ее вера усилилась, повысился уровень активности, и она стала играть важную роль в секте. Приняв ряд решений, она тем самым разрешила несколько важных жизненных проблем — избавилась от низшего положения, которое ей как женщине было суждено в обществе, где доминируют мужчины, получила возможность учиться, удовлетворила свое религиозное чувство и нашла внимательных друзей, которые помогли ей почувствовать себя более полезной обществу. Собственно, все религии процветают тогда, когда способны удовлетворить именно такой сложный комплекс человеческих потребностей, когда наполняют жизнь смыслом более высоким, чем тот, что рождается из повседневности.
История Цю Сучжэнь — хороший пример того, как традиционное китайское мировоззрение может обеспечить религиозное самовыражение индивидуума, в данном случае женщины с тремя детьми. Она росла в традиционной среде, где почитались божества и их взаимоотношения с людьми, но была лишь поверхностно связана с обрядами ' «Зала драконьего колодца». Лишь позднее, после того как она оставила университет и когда подросли ее дети, стала принимать более активное участие в работе секты и была «назначена» Золотой Матерьюна должность медиума-писца. В глазах Цю Сучжэнъ «Зал драконьего колодца» как бы моделирует традиционное мировоззрение. Местный храм является сакральным пространством, а ритуальные собрания в нем — датами сакрального времени. Золотая Мать символизирует сверхъестественную силу, а ритуалы воплощают столь важное для религий Китая отношение взаимности. Автоматическое письмо — разновидность гадания, в котором Цю Сучжэнь участвует прямо, как одна из руководящих фигур религиозной организации.
Тот факт, что первые три примера имеют определенное отношение к смерти и мертвым, не является случайностью, ибо смерть — одна из основных тем религий Китая, так же как и других религий. Некоторые социологи утверждали, что подлинной целью религиозных верований и обрядов является помощь людям в преодолении ситуаций, не поддающихся обычным методам контроля, например тяжелой болезни, краха собственного дела, развода или смерти. Веруя, люди находят утешение в ситуациях, которые иначе были бы необъяснимыми и невыносимыми. Безусловно, в такой интерпретации есть доля истины, однако в религии существуют аспекты, которые эта социологическая интерпретация не объясняет, в особенности это относится к чувству радости и преданности долгу, свойственному некоторым религиозным людям.
В описанных здесь китайских примерах есть здоровое утверждение жизни перед лицом смерти, что особенно ярко проявляется в истории просветления молодого монаха и в сцене мирной семейной трапезы у могил предков в Праздник весны. Во всех этих рассказах чувствуется тесная связь между живыми и мертвыми, носящая скорее характер сотрудничества, чем страха. Китайские религии наделили смыслом все стороны жизни и напомнили людям о том, что они не одиноки даже в смерти. Эти четыре примера позволяют увидеть живую систему религий Китая такой, какой она предстает в повседневной жизни людей.

Глава 44. Религии Китая сегодня

в xvi-xvii вв китайцы юго-восточных провинций начали мигрировать на Тайвань, Филиппины и в Юго-Восточную Азию. В XIX в., после открытия под нажимом Великобритании и Франции китайских портов, миграционный поток увеличился Тысячи китайских торговцев и чернорабочих устремились в такие страны, как Индонезия, Соединенные Штаты и Канада. Вначале они намеревались заработать денег и сразу же вернуться домой, но со временем большинство из них осело на новых местах. Несмотря на дискриминацию, китайцы открывали магазины и рестораны в больших и малых городах по всему миру, упорно трудились и выживали. В таких городах, как Нью-Йорк, Сан-Франциско и Ванкувер, возникли целые китайские кварталы — «чайнатауны», обитатели которых продолжали придерживаться обычаев и религиозных обрядов своей родины, издавали китайские газеты, строили театры, клубы и храмы. Эти организации процветают и сегодня. В Ванкувере, к примеру, есть три китайских буддистских храма, один из них представляет собой прекрасное здание в пригороде, при котором постоянно живет монах. Когда входишь внутрь, создается впечатление, что вдруг вернулся на Тайвань. Есть в Ванкувере и секта, занимающаяся автоматическим письмом, во многих китайских семьях сохраняется в той или иной форме культ предков. Живописны новогодние празднества с их застольями, шествиями, танцами львов и взрывами хлопушек.

Тайвань
с 1950 г. тайвань неуклонно двигался по пути процветания. Его население пользовалось большей религиозной свободой, чем это было когда-либо прежде в китайской истории. Несколько сект все еще находятся вне закона, но это — продолжение имперских запретов, наложенных столетия назад.
Сочетание хорошего образования и религиозной свободы с увеличившимся досугом и материальным достатком дало мощный импульс развитию народной религии. В любом городе и квартале есть храмы, большие и малые, многие их них с изящно и живописно отделанными крышами, резными столбами и статуями божеств с черными и желтыми лицами. В больших сосудах, находящихся перед алтарями, круглые сутки курятся благовония, люди приходят и уходят, молятся, бросают гадательные доски, узнают, что им предстоит в этот день, вытряхивая из бамбукового пенала пронумерованные палочки. В боковой   комнате   можно   увидеть   трясущегося   в   трансе   медиума, возвещающего высоким фальцетом волю божества, окруженного верующими, которые нуждаются в исцелении или житейском совете. В праздничные дни для совершения своих особо действенных ритуалов может быть приглашен даосский священник, которому помогают певцы священных текстов. Возможно, одновременно вне стен храма будут изображать богов и героев актеры народной оперы. Если празднуется день рождения божества, будет устроено большое угощение с жареной свининой, овощами и сваренными на пару пельменями, а также шествие по округе с оркестром и статуей божества в разукрашенном  паланкине.
В сектантских храмах есть все вышеперечисленное плюс изучение священных текстов и сеансы автоматического письма, на которых обнародуются новые божественные откровения. Сектантские объединения процветают на Тайване везде, некоторые из них имеют десятки отделений, для членов которых характерны активное переживание близости богов и духов, легкость контакта с ними и их интерес к людским делам.
На Тайване есть и буддийские мужские и женские монастыри. В некоторых из них живут люди, прибывшие сюда с континентального Китая после гражданской войны 1945—1949 гг. В монастыре со строгим распорядком монахи каждый день встают в четыре утра по сигналу огромного барабана и гонга: бом... дон, бом... дон. Они одеваются, умываются и идут на утреннее поклонение большой позолоченной статуе Будды, перед которой распевают священные тексты и имена будд и бодхисаттв. Монахи то стоят, то опускаются на колени на мягкие подставки, то обходят вокруг статуи. После сорокапятиминутной церемонии они, следуя друг за другом, в молчании направляются в столовую, где завтракают рисовой кашей, солеными овощами и чаем. После предварительной молитвы один из монахов берет несколько зерен риса и кладет их на каменную алтарную колонну за дверью, жертвуя всем духам неба и земли. После завтрака монахи снимают верхнюю одежду, чтобы приняться за монастырский труд: прополку сада, покраску оконных рам, подметание аллей, закупку овощей и благовоний, оплату счетов, предъявленных торговцами рисом. Некоторые монахи штудируют книги в библиотеке, а другие в это время показывают нескольким родственникам нишу в монастырской пагоде, где после похорон будет помещена урна с прахом их бабушки.
За вторым завтраком обычно следует сеанс медитации или лекция о сутре (буддийском священном тексте), которую читает заезжий ученый монах. Вечером менее скромный вегетарианский ужин, основным блюдом которого является соевый творог (тофу)20*, приготовленный таким образом, чтобы видом и вкусом он напоминал курицу, рыбу или свинину, с обильным гарниром из риса и сваренных на пару овощей. В семь вечера все возвращаются в главный культовый зал для вечернего богослужения. К девяти часам гаснет свет, и монахи отдыхают, пока барабан и гонг вновь не разбудят их.
Многие тайваньские семьи до сих пор соблюдают старые праздники; посещение могил весной все еще весьма походит на сцену, описанную в предыдущей главе. Матери по-прежнему каждый день возжигают благовония перед табличками с именами предков на семейном алтаре, а всей семье полагается посещать общинный храм. Однако, поскольку образование в государственных школах носит светский характер, многие  молодые люди,  особенно  в  городах,   пренебрегают старыми обычаями. Они предпочитают ходить в кино, разъезжать в автомобилях или на мотоциклах и болтать с друзьями в кофейнях. Для некоторых религия — это нечто старомодное и ненаучное, поэтому больше не стоит ей следовать.
Помимо светского образования еще одним фактором, меняющим религиозную ситуацию на Тайване, является христианство, представленное большим количеством миссионерских групп: католических, пресвитерианских, мормонских, пятидесятнических и др. Многие из этих деноминаций были активны в континентальном Китае до 1949 г., когда миссионерская деятельность там была запрещена новым марксистским правительством во главе с Мао Цзедуном. После этого работавшие в Китае миссионеры разъехались по всему миру, большое их число решило обосноваться как можно ближе к Китаю, в особенности на Тайване и в Гонконге. Поэтому христианские церкви на Тайване многочисленны, весьма заметна их разносторонняя деятельность: им принадлежат школы, больницы и университеты, ведется широкая пропаганда христианского учения на китайском языке — бесплатная раздача христианских книг и брошюр, христианские программы на радио и телевидении. Тайваньские китайцы-христиане стали обычным явлением, в глазах некоторых христианство — более современная религия, преимущество которой состоит в ее связи с западной промышленностью и наукой. Кроме того, китайцам стало легче переходить в католицизм после того, как церковь признала в модифицированном виде поклонение предкам.
Есть на сегодняшнем Тайване и несколько мусульманских мечетей, принадлежащих китайским мусульманам, прибывшим с материка. Собственно говоря,  первое мусульманское  богослужение,  которое я посетил, проходило в прекрасной новой мечети в Тайбэе, столице Тайваня. Сняв обувь, мы стояли на коленях на коврике и слушали имама (предстоятеля на молитве), читавшего по-арабски Коран. Женщины находились в другой части мечети, отделенной от мужчин занавесом.

Континентальный Китай
на тайване китайские и иностранные религии процветают; то же самое можно сказать о Гонконге и о китайских общинах Сингапура, Малайзии и Таиланда. Однако центром китайской культуры является, конечно, континентальный Китай, а там, особенно после 1949 г., религия переживала более трудные времена. Столетиями китайские правительства присваивали себе право контролировать или даже репрессировать те религии, которые были им не по нраву.
Не оставались в долгу и враждебные государству религиозные движения, такие, как «Тайпин тяньго» — «Небесное государство великого благоденствия», возникшее в середине девятнадцатого столетия. Это движение, испытавшее сильное влияние протестантства, стало столь активным, что правительство посылало войска для разгона его собраний и ареста лидеров. К 1851 г. эти стычки переросли в обширную гражданскую войну, охватившую весь Центральный Китай. В 1864 г. тайпины были в конце концов разгромлены, но до этого они установили свою администрацию в контролировавшихся ими районах. Эта администрация провела в период своего правления ряд революционных мероприятий, среди которых — раздача земли крестьянам и наделение женщин равными с мужчинами правами в армии. Кроме того, они совершали нападения на нехристианские храмы и уничтожали находившиеся в них изображения во имя библейского Бога, не желавшего соперников. История многих конфуцианских, буддийских и даосских храмов Китая свидетельствует о том, что они были отстроены заново в 60-х годах прошлого века после разрушения тайпинами. После националистической революции 1911 г. имели место спорадические нападения на храмы и церкви, совершавшиеся радикалами, по мнению которых с религией необходимо было покончить ради обновления Китая. В водовороте войны многие религиозные здания были либо полностью уничтожены, либо превращены в солдатские казармы.
После победы коммунистов в 1949 г. давление правительства на религию стало более систематическим. Миссионеры изгонялись из страны, а часть церковной собственности была передана государственным предприятиям, школам и больницам. Монастырские и храмовые земли были розданы крестьянским коллективам для самостоятельного ведения хозяйства, а монахов и священников заставили работать на полях наравне со всеми остальными. Людей учили, что народная религия — всего лишь суеверие и должна быть заменена марксистским учением, более эффективной медицинской помощью и современными методами обработки земли и ирригацией. Многие храмы пришли в запустение или были снесены.
Как бы то ни было, а до 1966 г. религиозная жизнь по всему Китаю   продолжалась,   находясь   под   охраной   конституции   страны, узаконившей как свободу вероисповедания, так и свободу критики религии. В 1966 г. начался новый этап истории Китая, именуемый «великой пролетарской культурной революцией». Это была попытка Мао Цзедуна и его последователей начать сначала революцию 1949 г., избавляясь от старых обычаев, идей и форм руководства. Мао поднял миллионы молодых людей на выступления против учителей и бюрократов, на уничтожение всего, что выглядело пережитком дореволюционного «плохого старого времени». Людей, заподозренных в оппозиции правительственной политике, по всему Китаю увольняли с работы, заставляли публично исповедоваться в своих грехах против революции, ссылали в сельскую местность или даже убивали. Многие предприятия, учреждения и университеты закрывались, так как не оставалось никого, кто руководил бы ими. Повсюду бродили группы людей, именовавшиеся «красными охранниками»21*, которые клеймили предполагаемых реакционеров, сжигали старые книги и уничтожали антикварную мебель. Разумеется, атакам подверглась и религия как устаревшее «феодальное суеверие». Уцелевшие христианские церкви закрывались или превращались в фабрики. Храмы грабились, изображения в них уничтожались, а все христианские и даосские священники и монахи, за очень немногим исключением, были вынуждены оставить религиозную деятельность и заняться ручным трудом.
Мао Цзедун скончался в 1976 г., и вскоре завершилась «культурная революция». Но, когда я учился в Китае в 1981 г., следы воздействия этой разрушительной революции на религию были еще видны повсюду — пустующие алтари, церкви, используемые под промышленные цеха, тщательно стертые надписи на камнях в храмах. Ближе к концу моего пребывания я посетил гору в провинции Хунань — Наньюэ, «Южный пик»; одну из пяти древних священных гор Китая, где наша семья не раз проводила лето, когда я был мальчиком. В течение пятисот лет на Наньюэ существовали даосские храмы и буддийские монастыри; десятки зданий стоят здесь и сегодня. Однако к моему приезду в 1981 г. там не осталось ни одного изображения божества или Будды, только голые каменные алтари, лишь перед несколькими из них была свежая зола от воскурения благовоний. Исчезли все монахи и священники, здания были заброшены или использовались как жилища сразу для нескольких семей. Когда я спросил, что же случилось, мне ответили, что большая часть разрушений произошла во времена «культурной революции», когда отряды молодых «красных охранников» поднимались на гору с окрестных равнин, чтобы уничтожать любые «феодальные пережитки», попадавшиеся им на глаза. Один китаец-экскурсант сказал мне: «Вы и понятия не имеете о безумии тех дней».
Во времена «культурной революции» исчезли почти все внешние проявления религии. В монастырях не было слышно ритуальных песнопений, христиане прятали свои Библии под кроватями и собирались тайком, небольшими группами, дома друг у друга. Уцелевшие секты народной религии были запрещены, а их руководители подвергнуты унижениям, тюремному заключению или еще худшей участи. Ученые более не решались писать об истории китайских религий, а если и писали, то лишь для того, чтобы осмеять их. Буддийские статуи почти полностью исчезли из Национального исторического музея в Пекине, словно буддизм никогда и не существовал в Китае. Для без малого пятой части человечества традиционной религии как бы не стало, хотя какое-то время существовал культ Мао Цзедуна, когда некоторые люди воздавали ему почти божеские почести и проводили много времени за чтением и заучиванием его книг. Однако к середине 70-х годов это поклонение пошло на убыль и «пуговицы Мао» и его «красная книжечка» постепенно потеряли популярность.
Вскоре после смерти Мао были отстранены от власти его жена и другие высшие руководители («банда четырех»), и Китай вступил в новую фазу развития, более умеренную и прагматичную. С тех пор Китай вновь меняется быстрыми темпами: коллективное сельское хозяйство уступает место старой модели — индивидуальной обработке земли, арендуемой у государства. Сдав определенную квоту местной администрации, крестьяне могут сами распоряжаться остальной частью урожая. Этот стимул повысил производительность труда в сельском хозяйстве до рекордного уровня. Промышленным рабочим выплачиваются премии за хорошую работу, поощряется основание собственного дела торговцами, ремесленниками и врачами после того, как они отработали определенное время в государственных организациях. Вновь принялись за работу ученые, заполнены университеты, и многие иностранные компании с их техническим и коммерческим опытом приглашаются содействовать модернизации Китая.
Одновременно с отходом от марксистской модели в области сельскохозяйственной, промышленной и социальной политики происходит и либерализация отношения к религии. Вновь открыты сотни церквей и храмов, вернулись к отправлению служб их священнослужители. Возобновили свою деятельность несколько богословских семинарий и других центров религиозной учебы, ученые снова свободно высказывают свою позицию в отношении религии. Государство даже выплачивает компенсацию за конфискованные ранее религиозные здания. Есть также некоторые свидетельства возрождения практики народной религии в культе предков, погребальных ритуалах и храмовых жертвоприношениях, хотя медиумы и сектантские объединения по-прежнему строго запрещены. Разумеется, еще слишком рано говорить о том, как далеко зайдет эта либерализация, и уж во всяком случае религиозная деятельность в Китае сегодня менее масштабна, чем в прошлом. Страной по-прежнему руководят марксисты, полагающие, что государство в конечном счете должно контролировать все. Большинство населения, по-видимому, просто утратило интерес к религии: его заботят получение хорошей работы и улучшение условий труда, внедрение современной техники, образование детей и развитие  китайской  экономики.
Тем не менее многие традиционные воззрения, столетиями поддерживавшиеся религией, до сих пор сильны в Китае — уважение к семье и к ставшим, верность нации и благодарность за возможность родиться китайцем. Китайцы до сих пор ставят взаимность во главу угла человеческих отношений: другим ты должен делать то, что ожидаешь от них для себя. Поэтому люди дарят подарки и приглашают друзей пообедать с ними в ресторан, надеясь, что со временем друзья также помогут и им. Услуга за услугу — первыми свидетельствами существования этого принципа являются жертвоприношения духам предков при династии Шан в XIV в. до н.э. Еще одна древняя тенденция, которая жива и сегодня, — это интерпретация человеческих проблем в моральном плане, как борьбы добра и зла, общественного порядка и жажды личного обогащения; впервые эта тема получила ясное выражение у Конфуция двадцать пять веков назад. Эта тенденция заметна в статьях пекинских газет от 1977 г., посвященных ликвидации последних отголосков  «культурной революции».В этих статьях жена Мао Цзедуна и ее сторонники изображаются не просто как политические оппоненты, а как злостные еретики, действующие лишь ради личной выгоды. Одним из расхожих лозунгов тех дней было. «Уничтожить банду четырех», «Схватить злобных дьяволов!» А вот один из заголовков: «Полностью изгнать четырех вредителей».
Некоторые из этих терминов ничем не отличаются от тех, что столетиями использовались в экзорцистских ритуалах.
Эта морализирующая тенденция жива и на Тайване, как видно из газетных сообщений 1984 г. о полицейской кампании против организованной преступности. Основная из предлагаемых мер — усиление нравственного момента в программах государственных школ Группы защиты потребителя утверждают, что причина производства компаниями опасных для здоровья или некачественных продуктов кроется в охватившем современное общество стремлении к наживе, стремлении, которое можно умерить, расширяя и улучшая обучение. Этот же подход заметен и в священных текстах современных сект народной религии: главной болезнью общества для них является нравственное невежество, а лекарством — проповедь и добрый пример.
Есть свидетельства продолжающегося влияния и других религиозных воззрений, даже если они не признаются таковыми. Выдающиеся люди и теперь считаются образцами — хорошими или плохими — для всей страны. Борьба добра и зла воплощается в конкретных лицах, индивиды становятся символами значительных общественных сил, подобно богам народной религии. Мао Цзедун, например, долго почитался как спаситель Китая, несущий всем свет и надежду, в то время как его противники беспощадно критиковались как ярые реакционеры. Китайская печать восхваляет рабочих, которые перевыполняют производственные нормы или изобретают новые механизмы, они являются примером для всеобщего подражания, так же как и герои, ценой своей жизни спасающие других от смерти в воде или под колесами поезда. Праведная смерть ради общего блага — тема, присутствующая во многих религиях, — представлена в Китае знаменитым божеством Гуань-гуном22*, символом верности и бесстрашия Гуань-гун начинал свой путь к божественному статусу как доблестный генерал III в. н.э , павший в бою со злым соперником доброго императора. Гуань-гун больше официально не почитается в Китае, но дух, олицетворяемый им, живет. В Китае, как и в других странах, древние религиозные воззрения до сих пор имеют силу даже над теми, кто забыл об их истоках и кто, возможно, сам нерелигиозен. Если мы будем иметь это в виду при изучении истории религий, включая наши собственные, то это поможет нам лучше понять происхождение современных идей и взглядов.

Некоторые уроки религии Китая сегодняшнему времени
сегодня мы можем многому научиться у религий Китая, и прежде всего — верности и сотрудничеству внутри семьи и сильному чувству ответственности за порядок в обществе.  Это  внимание  к обществу является в  Китае основой особого вида бессмертия — бессмертия дел, проявляющегося на практике в совершении действий, «благоухающих сотню поколений». Китайцы убеждены в том, что важнее всего в жизни человека его помощь семье и обществу образованием, упорным трудом и сохранением нравственной чистоты. Общество продолжает существовать и после нашей смерти; мы внесли свой вклад в его укрепление, а значит, наша жизнь имела смысл.
Эта сосредоточенность на общественной жизни связана с еще одним убеждением китайцев: родиться человеком — редкая удача. Согласно буддийскому учению, есть шесть путей или форм существования: от богов до животных и демонов в чистилище. Через эти пути проходят все живые существа, перевоплощаясь в соответствии со своей кармой или моральным достоинством. Человеческая жизнь лишь одна из этих возможностей, и к тому же труднодостижимая, в особенности это касается рождения в такой цивилизованной стране, как Китай. Поэтому пока мы здесь, мы должны использовать жизнь наилучшим образом, постараться быть достойными своего счастливого жребия и жить нравственной жизнью, чтобы вновь родиться человеком.
На высшем философском уровне некоторые китайские мыслители учили, что люди должны быть «разумом Вселенной». Мы — вселенная, осознающая себя, единственная подобная форма сознания из известных нам. Поэтому наша задача — мыслить за все остальное, к мышлению неспособное, увенчать развитие мира нашей культурой и нравственностью. В китайской философии люди «образуют триаду с небом и землей», и наша роль равна по значимости роли двух других членов триады, так что без нас природа несовершенна. Говоря на языке Запада, человеческая роль в эволюции заключается в мышлении, в продолжении древнего процесса естественного развития через общественную, государственную, экономическую, культурную жизнь и образование; именно они и составляют нашу часть «триады». Ответственность действительно чрезвычайно велика: если мы не сделаем этого, то никто не сделает этого за нас.
Другой интересной для нас чертой китайского мировоззрения является религиозный эгалитаризм — убежденность в том, что возможность просветления одинакова для всех, что «человек с улицы может стать мудрецом». Конфуцианские философы издавна учили, что семена доброты есть во всех нас и нам следует лишь поощрять их рост. Они также учат, что подлинная ценность человека — в его высокой нравственности, развитие которой через самоотречение и упорный труд доступно всем. Представители даосизма верят в то, что энергия и ритм космоса присутствуют в каждом из нас в качестве основы нашей жизни, даже если мы забыли об этом. Все, что мы должны сделать, это вернуться к Дао (Пути) внутри нас, чтобы обрести новое ощущение мира и гармонии со всем сущим. По учению буддизма, каждый человек обладает способностью совершенно объективного и неэгоцентрического видения жизни. Впервые к такому видению сознательно пришел Будда, и это означает, что стать буддами можем мы все. Чань(дзэн)-буддисты считают, что каждый может достичь просветления уже сейчас, если очень постарается. Так три основных религиозных течения Китая сходятся в том, что все мы способны сделаться лучше, стать психологически уравновешенными, отзывчивыми и сострадательными. Достойны упоминания и многие другие ценные положения: гармония с ландшафтом в фэншуй, конфуцианское отношение к образованию как к процессу, длящемуся всю жизнь, убежденность в том, что жизнь — это арена морального выбора, способного изменить нашу судьбу. Это последнее положение в свою очередь коренится в вере в то, что в конце концов сама Вселенная на стороне порядка и доброты. Если мы будем настойчивы, то когда-нибудь мы (или наши семьи) получим должное вознаграждение. По словам конфуцианского философа IV в. до н.э. Мэн-цзы, «те, кто соответствует Небу, будут жить; те, кто противился Небу, умрут». Мы могли бы продолжить перечисление, но все эти положения объединяет взгляд на мир как на живую систему, в которой все связано со всем. Именно это глубокое ощущение взаимозависимости и взаимосвязи делает изучение религий Китая столь уместным сегодня. Современная наука, экономическая жизнь и история преподают нам тот же урок, урок, в котором мы все еще нуждаемся.
Что ждет религии Китая в будущем? Конечно, никто не может сказать наверняка, но, вероятно, с успехами модернизации некоторые формы китайской религиозности продолжат существование, а иные потеряют популярность, что будет отчасти определяться тем, какие из них затрагивают личностную сферу и играют полезную роль. Смерть, семья и смена времен года всегда будут с нами, поэтому сохранят свое значение культ предков и погребальные обряды, так же как и Новый год и другие праздники. Всегда найдутся люди, желающие обрести более сильное и более личное чувство религиозной удовлетворенности через присоединение к коллективу или конгрегации, поэтому народные религиозные секты, вероятно, будут существовать еще долго. В современном обществе люди переезжают с места на место и должны сохранять свою индивидуальность в новом окружении, вдали от семьи и родных мест. Один из путей приспособления к новой ситуации — стать частью социальной группы со специфическими целями и видами деятельности, открытой для всякого заинтересованного человека. Тайваньские народные религиозные секты выполняют эту задачу для людей, нуждающихся в чувстве единения, моральной устойчивости и в спасении после смерти. Сектанты также занимаются медитацией и изучением священных текстов, что привлекает тех, кто ищет более непосредственного личного знания о богах и их учении. Конечно, правительство континентального Китая до сих пор препятствует деятельности религиозных сект, поэтому там они могут и не возродиться.
Буддийские монастыри уже давно не пользуются в Китае значительным влиянием; в будущем основными видами деятельности буддистов станут, вероятно, изучение священных текстов и сеансы медитации для мирян наряду с ритуалами в честь будды Амитабхи. Как и народные религиозные секты, буддизм скорее всего продолжит существование в тех своих формах, которые обещают больше всего «могущества людям». Люди хотят контролировать свою религиозную судьбу, понимать, что происходит вокруг, и чувствовать себя уверенно. Повторение имени Амитабхи для того, чтобы обеспечить себе перевоплощение в его раю, прямо соответствует этой потребности.
Еще одна религия, которая, возможно, продолжит распространяться в Китае и на Тайване, — христианство. У христианства несколько преимуществ, главное из которых — его связь с наукой и современным   образом   жизни   Европы   и   Северной   Америки.   Большинство китайцев сами хотят стать более современными, поэтому для тех из них, кто склонен к религиозности, христианство может выглядеть привлекательным. Старое неприятие христианства из-за его некитайского характера уже исчезло, так как в Китае сильны западнические тенденции и многие его жители отошли от традиционных религиозных культов. Этому процессу способствует и то, что церкви в Китае независимы от иностранной поддержки с 1949 г. и, следовательно, больше не обвиняются в том, что представляют иностранную религию и интересы других государств.
И китайцы и тайваньцы могут становиться христианами на законной основе. Христианство предлагает хорошую организацию, семинарии, изучение священных текстов, ясное этическое учение и обещает спасение. Христианские школы и больницы издавна имеют сильное влияние в Китае и до сих пор активны на Тайване. Более того, в Китае большая часть местных конкурентов христианства ликвидирована правительственными репрессиями против народной религии. Для людей, стремящихся найти религию с последовательным учением, христианство является очевидной альтернативой. На Тайване народные секты весьма активны, однако христианство имеет престиж, располагает деньгами, играющими заметную роль учреждениями и специально подготовленными руководителями, отчасти благодаря поддержке извне — от североамериканских и европейских церквей. Большинство китайцев не придерживаются никакой религии, но кажется вероятным, что некоторые из тех, кто сохраняет к религии интерес, увидят в христианстве возможность быть одновременно религиозным и современным. То же самое в некоторой степени верно и для Тайваня, хотя здесь религиозная конкуренция острее, а христианство до сих пор зависит от иностранной поддержки.
Суммируя сказанное, надо признать, что выживут, вероятнее всего, те формы религий Китая, которые имеют отношение к основным проблемам, таким, как смерть, и которые наполняют смыслом жизнь человека в современном меняющемся обществе. Сегодня, по крайней мере, живы многие из традиционных верований и обрядов, а некоторые возрождаются как в Китае, так и на Тайване.
Разумеется, сохраняющееся влияние китайских религий не ограничивается Китаем, Тайванем и китайскими общинами за рубежом — ведь такие традиции, как гимнастика тайцзицюань, чаньская (цзэнская) медитация и китайская медицина, прочно утвердились в Канаде, Соединенных Штатах и Европе. Древним гадательным текстом «Ицзин» в Америке увлекаются, пожалуй, больше людей, чем в самом Китае; для нас это ново, интересно, для них же старо. Взгляд на мир как на всеобщую взаимосвязь, присущий китайской философии и религии, известен на Западе с XVI в., здесь часто выходят новые книги об этом. Во всем этом китайском материале некоторые люди чувствуют целостность и взаимосвязанность, которых недостает нашим верованиям. Китайская медицина, например, подчеркивает важность профилактики заболеваний соответствующей диетой, упражнениями и умеренным образом жизни. Если что-то разладилось в одной части тела, причиной этого считается несбалансированность всей системы — от функционирования печени и до ситуации в семье и режима работы. Длительную боль в горле можно лечить не только антибиотиками, но и целебными травами, восстанавливающими нормальное кровообращение, также рекомендуется отдыхать и вести менее напряженный образ жизни. Один из уроков традиционной китайской религии и философии для нас состоит в том, что мы являемся частью взамосвязанного мира и должны взять на себя ответственность за него. Этот основополагающий взгляд четко сформулирован философом Ван Янмином (1472— 1529),  который писал:
«Великие люди полагают небо, землю и тьму вещей единым телом Они смотрят на Поднебесную как на одну семью, а на Срединное государство как на одного человека Если ничтожные люди размежевывают форму и содержание, разделяют на «ты» и «я», то великие люди способны полагать небо, землю и тьму вещей единым телом без того, чтобы нарочито задумываться над этим Поскольку такова гуманная основа их сердец, постольку они и составляют единое тело с небом, землей и тьмой вещей Неужели таковы только великие люди9 Нет, сердце даже ничтожного человека точно такое же, хотя он и уничижает его сам Поэтому при виде ребенка, падающего в колодец, его сердце обязательно пронизывают испуг и страх, соболезнование и сострадание Это потому, что его гуманность образует с ребенком одно тело, ведь он того же, человеческого рода Его сердце не в силах вынести вида птиц и зверей, жалобно кричащих и трепещущих в страхе. Это потому, что его гуманность образует единое тело с птицами и зверями, ведь они обладают сознанием. При вырубке и уничтожении деревьев и трав его сердце неминуемо преисполняется сочувствием и сопереживанием Это потому, что его гуманность образует единое тело с деревьями и травами, ведь они обладают жизненной силой При виде разрушения камня и черепицы его сердце обязательно испытывает озабоченность и сожаление Это потому, что его гуманность образует единое тело с камнем и черепицей А значит, даже сердца ничтожных людей наделены этой гуманностью, образующей единое тело со всем Ибо сердца их коренятся в их собственной небесной природе, которая по своему естеству наделена разумностью, ясностью и неомраченностью. По этой причине она называется «природная ясность».
Манифестировать эту природную ясность — значит явить субстанциональное единство своего тела с небом, землей и всем множеством вещей, тогда как любить людей — значит заставить это единство действовать повсюду. Поэтому проявление природной ясности состоит в любви к людям, а любовь к людям — это способ проявить природную ясность. Вот почему, лишь если я люблю моего отца, отцов других и отцов всех людей, моя гуманность действительно может образовать единое тело с моим отцом, отцами других и отцами всех людей Когда она воистину образует с ними единое тело, выявится природная ясность форме сыновней почтительности Лишь если я люблю моего брата, братьев других и братьев всех людей, моя гуманность действительно может образовать единое тело с моим братом, братьями других и братьями всех людей Когда она воистину образует с ними единое тело, выявится природная ясность в форме братского уважения Все — от правителя, министра, мужа, жены и друзей до гор, рек, духовных существ, птиц, животных и растений — следует искренне любить, чтобы осуществилась моя гуманность, образующая с ними единое тело, и тогда моя природная ясность выявится совершенно, и я действительно образую единое тело с небом, землей и всем множеством вещей»21

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Религиоведение