Религиозные традиции мира

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. Ислам и мусульманская община

Глава 27. Представительные мусульманские учреждения и их динамика

знание структур исламской веры и практики, Писания и предания, права и духовности само по себе не позволяет получить полного представления о качестве мусульманской жизни. Коран имеет центральное значение для всех измерений исламской веры и жизни, и мы знаем, что его усвоение верующими является одновременно интеллектуальным (нацеленным на понимание смысла послания) и практическим (обращенным к духовной силе и руководству посредством ритуальной рецитации). Однако существующие человеческие учреждения, в ведении которых находится Коран, также подлежат описанию. Описание, предлагаемое в этой главе, имеет своей целью помочь понять, каким путем передается и применяется Коран в мусульманском обществе, служа одновременно источником эстетического наслаждения.
Второе важное измерение мусульманской жизни, о котором пойдет речь в этой главе, есть нечто отличное от усвоения Корана. Основывающееся на Коране образование является универсальным и задает большинство формальных критериев, которые определяют рамки истинного ислама, однако помимо изучения своей священной книги во многих, хотя и не во всех, регионах существует и другой способ наполнения мусульманами своей религиозной жизни. Мусульмане также признают значимость святых, которые являются объектом поклонения и у которых мусульмане ищут руководства в жизни, милостей и заступничества перед Богом. Почитание «святых» осуществляется преимущественно посредством отправления специфических культов, которые возникают вокруг мест захоронения таких праведников. Даже обладая таким неизмеримо глубоким руководством, как Коран и Сунна, которые призваны наставлять и вдохновлять мусульман, своими верованиями и практикой, связанными с почитанием святых, люди доказывают невозможность для большинства человечества быть совершенно последовательными приверженцами ислама, отрешенными от специфических местных — зачастую народных — культур, что предшествуют, сосуществуют, а иногда даже и конкурируют с «официальным» исламом, опирающимся на Писание.
Третье и последнее измерение, которое будет проанализировано в этой главе, — жизненный цикл мусульманина, те стадии от рождения до смерти, которые характеризуют продвижение человека по мусульманскому пути. Как и кораническое образование, этот цикл универсален. Как и практика почитания святых, он имеет множество локальных вариантов и связей. Однако, в отличие от почитания святых, он является частью ортопраксии ислама, так как всеми признается его обязательность.

Рецитация Корана
Кораническое образование в Индонезии
Как мы уже знаем, чтение Корана вслух, отвечающее определенному минимуму требований к чтецам, происходит повсюду, где живут мусульмане. На начальной стадии очевидное преимущество имеют мусульмане, чьим родным языком является арабский, так как, хотя коранический арабский архаичен и в высшей степени идиоматичен по сравнению с разговорными диалектами современного языка, это все же по существу тот же самый язык, имеющий множество точек сближения и тождества с современным разговорным и литературным арабским. В арабоязычных странах существует немало радио- и телепередач, посвященных рецитации классической арабской литературы и Корана, пятничным проповедям, богословским лекциям и религиозным дискуссиям.
Но мусульмане, живущие в странах, где арабский не является государственным языком, также прилагают немалые усилия к овладению арабским языком на уровне, достаточном для отправления культа и медитаций, включая чтение Корана вслух и про себя. В Индонезии, государственный язык которой — бахаса Индонесиа — принадлежит к группе малайских языков и генетически никак не связан с семитскими языками, словарный фонд включает в себя около двух тысяч слов, заимствованных из арабского, преимущественно в религиозной сфере. Практически вся терминология, относящаяся к ритуалу и религиозным представлениям, основана на арабских корнях, главным образом из Корана и Хадиса. С момента проникновения ислама на Индонезийский архипелаг, начало которого датируется XII—XIII вв. и которое особенно усилилось в XV—XVI вв., новообращенные затрачивали немало усилий ради овладения арабским языком. Поначалу, например, на Яве рецитация Корана велась, как представляется, на яванском языке с использованием традиционных тем и символов, призванных облегчить понимание ислама коренным яванцам, воспитанным в обстановке преобладания местных яванских и пришлых индуистской и буддийской религиозных традиций, обосновавшихся на островах архипелага до прихода туда ислама.
Несколько веков тому назад мусульманские учителя (традиционно мужчины) начали основывать на Яве и Суматре небольшие школы. Такой религиозный учитель зовется в Индонезии киаи; в арабском этому слову соответствует «шайх», «наставник». Стержнем преподавательской деятельности киаи традиционно является изучение текстов Корана, чтение его и заучивание наизусть. В дополнение к этому, при условии, что киаи удавалось овладеть материалом самому, в программу обучения вводились хадисы и другие религиозные тексты. Исламская школа получила название песантрен — место, где занимаются сантри, или «ортопраксические» ученики-мусульмане. Таким образом, институты киаи и песантрен стали устойчивым образовательным ядром индонезийского мусульманского сантрийского общества, о котором уже шла речь в начальной главе нашего раздела. Песантрены на протяжении всей истории являлись по большей части местными образовательными заведениями, куда в определенные дневные или вечерние часы приходили ученики для занятий,   молитвы  и  общения  со  сверстниками, причем, мальчики и девочки занимались раздельно. Кроме того, преимущественно на Восточной Яве, где сильны традиционалистские настроения, существует немало песантренов интернатского типа; занимающиеся в них ученики в возрасте от восьми до восемнадцати лет или старше составляют сплоченную общину. Песантрен интернатского типа носит название пондок песантрен, от арабского слова «фундук» со значением «общежитие» или «гостиница».
Пондок песантрены по-прежнему ставят в центр учебной программы Коран и арабские дисциплины, но в некоторых случаях в нее включаются также математика, общественные и естественные науки, история и ремесла. Изучение Корана и арабского начинается с самого раннего возраста: ученики пишут на грифельных досках или в бумажных блокнотах, учатся чтению отдельных букв, затем их сочетаний и коротких отрывков из Корана. В недавнем прошлом мы стали свидетелями появления целого спектра учебников, в которых излагаются основы чтения и заучивания наизусть и связанные с ними вопросы этикета и догматики. Региональные и национальные общества коранического образования в сотрудничестве с Индонезийским министерством по делам религий также разработали к настоящему времени дифференцированные вспомогательные материалы по изучению Корана. Такие учебники используются в песантренах и других образовательных учреждениях более современного типа.
Хотя становым хребтом традиционного образования, культивируемого в пондок песантренах, является Коран, тесное сообщество учеников и киаи, а также других преподавателей играет роль человеческой лаборатории, в которой происходит становление индонезийской молодежи как части общества, основанное на выработке привычек и моделей сотрудничества и согласия, считающихся существеннейшими элементами индонезийской персональной и общественной идентичности. Индонезийцы наделены сильным чувством лояльности по отношению к обществу и предпочитают отодвигать свои индивидуальные желания и амбиции на второй план, подчиняя их коллективному целому общих ценностей и благотворной для всего общества дисциплине. Взаимная согласованность между традиционными индонезийскими социальными обычаями и убеждениями, с одной стороны, и исламскими доктринами и коммунальными ценностями — с другой, является обстоятельством, благотворным для обеих составляющих этого синтеза, И главным фактором, обеспечившим феноменальный успех ислама, который исповедуют сегодня 90% индонезийцев.
Индонезийские мусульмане, особенно те, что относятся к типу сантри, культивирующему кораническую образованность, обрядовую практику и социальные отношения, основывающиеся исключительно на Шариате, наряду с чувством непосредственной социальной и культурной принадлежности к некоей местной общности и к таким этническим подсистемам, как яванская, аче или мадурская, ощущают также свою принадлежность к трансцендентной мусульманской общине, которая вбирает в себя все государство и все части мусульманского мира. Способность читать Коран несет с собой также возможность читать широкий круг текстов, составляющих классику исламской правоведческой, богословской, исторической и религиозной литературы. Но хотя большинство индонезийских мусульман не владеют арабским в достаточной мере, чтобы углубляться в изучение таких классических источников, минимальное понимание коранического арабского, которым они обладают, позволяет им испытывать чувство глубокого удовлетворения от ритуального приобщения к определенным моделям и процессам мусульманского сознания и близости к Богу и единоверцам, которые одухотворяют и поддерживают мусульман во всем мире.
Хотя киаи является ключевой фигурой в образовательной структуре песантренов, в действительности его роль не сводится к постоянной и открытой публичной активности; столь же часто он выступает в качестве образца впечатляющей и несуетной духовности. Иными словами, его лидерство в значительной мере покоится на образцовости его мудрой, добродетельной и властной личности. Он ведет активную преподавательскую деятельность, однако значительную часть времени с учениками младших ступеней занимаются их старшие товарищи, делясь с ними своими более обширными знаниями и способностями, особенно в части рецитации Корана. Помимо собственно уроков, которые могут продолжаться лишь несколько часов ежедневно, ученики занимаются такими домашними делами, как уборка помещений, выращивание овощей, стирка и готовка. Киаи поддерживает надежный порядок и благопристойность внутри песантрена, но часто выступает также как советчик и вдохновитель более широкой общины, живущей вне стен пондока. Иногда слава киаи распространяется очень широко, даже за пределы Индонезии, и тогда родители направляют к нему своих детей на весь период их взросления и обретения качеств, необходимых мусульманину и гражданину.
В целом чем более песантрен привержен традиции, тем глубже усвоение искусства чтения Корана и арабской словесности. В некоторых учебных заведениях в программу входит также заучивание Корана наизусть — ответственная задача, на решение которой кандидату, исполненному рвения и обладающему должными навыками и усердием, приходится потратить около трех лет. Одним из важнейших факторов, способствующих заучиванию Корана, являются объединенные общей целью общины чтецов. Но и после того как Коран заучен наизусть, для удержания его в памяти необходимы постоянное пере-читывание и практика. Как сказал, по сообщению очевидцев, Пророк Мухаммад, «поддерживайте и обновляйте свое знание Корана, ибо я клянусь Тем, в чьих руках моя душа, что оно  еще сильнее жаждет ускользнуть, чем верблюд, стоящий на привязи».
В типичном пондок песантрене индивидуальная и коллективная рецитация Корана совершается ежедневно. Как правило, старшие ученики обучают младших, начиная с элементарных сведений по написанию отдельных букв арабского алфавита и их произношению. Можно слышать, как небольшие группы учеников произносят серии звуков до тех пор, пока им не удастся добиться удовлетворительного произношения и им не предложат читать сначала отдельные слова, а затем целые фразы из Корана. Учитель читает отрывок вслух, а затем ученики повторяют фразу вслед за ним, иногда по многу раз. Учитель часто задает темп, постукивая по столу рукой или палкой (палка также используется при необходимости применить меры дисциплинарного взыскания).
В Индонезии обучение рецитации основано на подражании — интонации и модуляции учителя отражаются в декламации повторяющих его слова учеников. Когда наступает пора перейти к чтению более значимых отрывков коранического текста, в занятия вводятся квазимузыкальные элементы настоящего скандирования, или напевного чтения. Слушать такое чтение очень приятно, и те, кому удается достичь в нем замечательных успехов, занимают в каждой школе особое положение. В одном уважаемом песантрене Восточной Явы «старосте», которому около двенадцати лет, доверено ответственное задание — обучать рецитации большую группу взрослых, которых собирается более трехсот и которые еженедельно посещают его уроки. Собрание, разделенное по половому признаку на две сидящие рядом группы и произносящее в унисон древние коранические слова и фразы вслед за звучным и свежим баритоном наставника, способно произвести на слушателя глубокое впечатление. Обучение ревностных и благодарных горожан является одним из примеров исламского воздействия песан-тренов на простой народ. Насколько большое удовольствие получаютлюди от уроков чтения, видно по выражению их лиц и той уважительности, с которой они здороваются и прощаются с киаи и его помощником. Унисонное напевное чтение даже стандартных фраз является волнующим выражением сердечной хвалы Богу, которую возносят собравшиеся, чувствующие себя религиозным братством.
Одним из способов, при помощи которых современные индонезийцы, изучающие Коран, поддерживают высокие стандарты рецитации и получают эстетическое удовольствие от самого процесса чтения, является состязание чтецов. В течение двадцати с лишним лет власти выделяют средства на проведение местных, районных, провинциальных и национальных турниров чтецов Корана; такой соревновательный цикл длится в обычных условиях два года и завершается награждением лучших чтецов страны — как мужчин, так и женщин — среди молодежи, взрослых и инвалидов. Награды предназначаются тем, кто добился выдающихся достижений в артистичности исполнения Корана и заучивании его наизусть, а также обладает обширными знаниями о Коране и должном его применении в исламской науке и практике.
Всякий раз, когда проходят национальные состязания чтецов Корана, город, становящийся ареной их проведения, с особенной гордостью готовится принять великое множество соревнующихся и зрителей, которые свыше двух недель участвуют в дневных и ночных заседаниях и с удовольствием посещают исламские показы мод, книжные и культурные выставки и другие специальные мероприятия. Такие события поддерживают высокий уровень коранической образованности среди сменяющихся поколений молодых мусульман, а также объединяют индонезийских мусульман в общем деле исламской миссии и возрождения как внутри общины верующих, так и вне ее.
Я был свидетелем национального турнира чтецов Корана, проходившего в 1985 г. в Понтианаке — столице индонезийской провинции Западный Калимантан на о. Борнео. Перед церемонией открытия состоялся парад около сотни ярких платформ, катившихся по улицам города; на нем были представлены команды со всей страны, делегированные местными клубами и организациями. Платформы были украшены образцами коранической каллиграфии. На официальной церемонии открытия присутствовали президент Сухарто и чиновники из Министерства религии и исламских организаций. Большой спортивный стадион был преобразован в арену для рецитации: в центре поля устроители возвели специальную кафедру, с которой должны были выступать чтецы.
Церемония открытия включала в себя чтение Корана победителями прошлых соревнований в мужском и женском разрядах, которые и председательствовали на турнире, увенчанные, словно король и королева, коронами. Затем, после речей сановников, президент Индонезии вручил официальный флаг турнира специально обученной исламской команде, которая подняла его в конце поля рядом с государственным флагом Республики Индонезия. Большой медный духовой оркестр бодро промаршировал по треку стадиона, ведя за собой двадцать семь региональных команд чтецов, каждая из которых была одета в свои костюмы; команды прошли перед президентом и собравшимися государственными деятелями. После того как с официальной частью открытия было покончено, началась вторая половина программы: более тысячи ярко одетых мужчин и женщин, танцуя, рассыпались по полю и стали образовывать сложнейшие фигуры; свое выступление они завершили, составив на поле девиз соревнований. Музыкальное сопровождение обеспечивалось оркестром  из пятисот музыкантов и китайским католическим хором, состоявшим из нескольких тысяч мужчин и женщин. Понтианак, в котором этническое большинство составляют немусульмане (в основном китайцы), радушно и тепло встретил собравшихся в нем мусульман и проникся духом соревнований, которые в Индонезии считаются «национальной отраслью знаний» и проявлением исламского благочестия. Индонезийский турнир чтецов Корана широко освещался в государственных средствах информации, а по телевидению в программе индонезийских и международных новостей ежевечерне давалась сводка главных событий прошедшего дня состязаний.
Соревнование чтецов Корана проходят и в других мусульманских странах, в первую очередь в Египте, Саудовской Аравии, Брунее и Малайзии. Последняя является спонсором международного турнира по рецитации Корана, который привлекает к себе лучших чтецов со всего мусульманского мира. Очень часто главные призы завоевывают чтецы, для которых арабский не является родным языком. Как правило, это люди, прошедшие интенсивный курс изучения Корана и получившие специальные навыки его рецитации; и то и другое является составной частью индонезийской системы пондок песантренов.
Кораническое образование индонезийцы могут получать и вне пондок песантренов — в близлежащих мечетях, в институтах для выпускников средней школы, наконец, занимаясь с репетиторами. Кроме того, уроки рецитации можно получать при помощи магнитофонных записей и прилагающихся к ним сборников упражнений. Как по радио, так и по телевидению часто передаются программы, посвященные чтению Корана, а в конце ежедневного цикла радио- и телетрансляций обыкновенно читаются отрывки из  Корана.
В крупном восточно-яванском портовом городе Сурабая я присутствовал в студийной аудитории провинциальной телевещательной станции, когда там проходил региональный турнир чтецов Корана. Каждый из его участников стоял на коленях на высокой платформе; на подставке перед ним лежал открытый Коран. Три цветные вспышки — зеленая, янтарная и красная — отмеряли время, отпущенное на исполнение каждому участнику; красный означал остановку, конец чтения. Та же самая процедура принята на общеиндонезийских состязаниях. В паузах между выходами очередных групп чтецов зрителей развлекал  мусульманский рок-ансамбль, в который входили юноши и девушки из соседнего колледжа для будущих исламских учителей. Музыканты играли на гитарах, барабанах и прочих инструментах, а певцы, с горящими глазами, извивались, заламывали руки — в общем, вся картина так и дышала избытком здоровых молодых сил. И юноши и девушки были одеты как подобает: волосы девушек были покрыты мягкой тканью, на них были сверкающие костюмы, которые прикрывали тело и были не в силах скрыть лишь выражение искрящейся радости от сознания своей молодости и причастности к «этому». Глядя на них, я стал сравнивать это представление с американскими рок-группами, проповедующими благую весть, и пронзительной поп-музыкой евангелистов. Не все мусульманские лидеры, пожалуй, одобрили бы соединение чтения Корана с популярной развлекательной музыкой, будь то в рамках одной программы или внутри одного общественного слоя, однако их интеграция в единую мусульманскую молодежную культуру в Сурабае не показалась мне слишком противоречивой. Для состоятельных индонезийцев не является чем-то из ряда вон выходящим создать на свои средства учебное заведение, где проходили бы уроки по чтению Корана. Однажды я встретил преподавателя медицины с Северной Суматры, который учредил такую школу для очень маленьких детей, построив для нее особое здание и пригласив учителя, который работал бы в ней полный день. Я спросил моего друга, зачем ему потребовалось пускаться на такие расходы при том, что существуют мечети, пондок песантрены и другие заведения, где можно изучить кораническое послание и получить навыки чтеца. Он ответил, что в своей жизни получил величайшее благословение Корана: он не только добился успеха в профессиональной деятельности — в этом не было никаких сомнений, — но и стал чрезвычайно искусным чтецом Корана. Этот врач разработал собственный подход к обучению технике чтения, благодаря которому ему удалось достигнуть большого успеха в занятиях со студентами университета в крупном городе Медан. Основанная им школа для маленьких детей сделала возможным дальнейшее развитие его успешного метода, который он разработал главным образом в расчете на тех, для кого арабский не является родным языком. Когда я уже собирался проститься-с моим хозяином и перелететь через Малаккский пролив в Малайзию, возникли неожиданные трудности с моим билетом и удостоверением личности. Доктор выяснил, в чем дело, и при помощи смиренного терпения и сноровки успешно справился с моими затруднениями. Когда я рассыпался перед ним в благодарностях, он предложил мне не думать, будто он что-то для меня сделал; по его выражению, я ощутил на себе «одно из благословений Корана». Кажется, он имел в виду, что любой стремящийся к познанию Корана — даже западный полевой исследователь-антрополог — непременно будет вознагражден Богом за свои искания.

Благочестие, опирающееся на Писание
 Совершающееся в современном мире возрождение ислама подвигло мусульман обратиться к своим духовным корням в Коране и Сунне. Так, в Каире (Египет) можно увидеть занятие по чтению Корана, в котором принимают участие люди самого различного культурного уровня и профессий. Учителя рецитации, некоторые в почтенном возрасте, обходят мечети и дома, проводя индивидуальные и групповые уроки. Один из классов, с которым я поддерживал знакомство в течение нескольких месяцев, включал в себя компьютерного программиста, бывшего банкира, молодую женщину — религиоведа и дворника. Другой класс посещали вышедший в отставку правительственный чиновник (ранее он служил в Министерстве текстильной промышленности), молодой профессор-ветеринар, биржевой маклер, школьный учитель, один или два чернорабочих и другие. Одной из привлекательных сторон обоих классов, которые велись одним и тем же высокоуважаемым пожилым наставником, была привилегия частого общения с ним как с источником благодати. Кроме того, учащимся приносило удовлетворение стремление, прилагая значительные усилия, которые всегда связаны с овладением искусством чтения Корана, усовершенствовать свою духовную жизнь. Один из них признался, что в молодости не получил никакого религиозного воспитания и теперь, будучи человеком средних лет и начиная задумываться о своей нравственности, решил, что именно  Корандаст ему чувство уверенности и цели, в которых он чрезвычайно нуждается.
Существует ряд арабских технических терминов, связанных с рецитацией Корана. Один из них — часто используемый как термин, охватывающий все собственно исполнительские аспекты рецитации, — тилава. Этот термин также значит «чтение», а одним из дополнительных значений корня является значение «следовать». Мой наставник, о котором я упоминал выше, говорил мне, что тилава — это термин, исполненный глубочайшего смысла для чтеца, так как одним из существеннейших элементов его значения является «следование», или повиновение, посланию Бога. Без этой веры и покорности даже самая прекрасная и звучная рецитация не принесет никаких духовных благ; без них она не более чем музыкальный дивертисмент.
Всюду и во все времена Коран был главным фактором, который придавал мусульманам уверенность, а их жизни цель. Хотя научное его истолкование и применение в ритуальных и общественно-юридических контекстах являются делом специалистов. Коран просто не вмещается в узкие профессиональные рамки и проникает во все сферы личной и общественной жизни мусульман — от популярных религиозных телепрограмм в Индонезии до собраний приверженных вере египтян, стремящихся оживить и сберечь свою духовность и нравственность. Динамика коранической религии — это источник жизненной силы ислама, без которого данная традиция была бы обречена рано или поздно исчезнуть." Весьма существенно и то, что хотя мусульманские богословские и правоведческие школы часто проявляли негибкость и неспособность адаптироваться к изменившейся ситуации, Коран и связанные с ним структуры мусульманского благочестия — прежде всего рецитация — никогда не переставали руководить жизнью мусульман, будить их совесть, утешать и поддерживать во множестве испытаний и искушений, встававших перед ними как вследствие успехов, так и вследствие несчастий при жизни многих и многих поколений.
Мусульманин, твердо придерживающийся Корана, — только он является истинным мусульманином — благодарит Бога за все, что бы он ни послал, ибо убежден в том, что упорство и терпение, которые он открывает в своей душе, сами по себе являются знаками покровительства Бога. «Искать лица Господа», как характеризует Коран главную цель ислама, — значит приближаться к Нему через Его Слово, которое является альфой и омегой этого поиска. Чтение Корана в подлиннике — это опыт, с которым для мусульманина не сравнится никакой другой. Мощь его звуков и ритмики, его потрясающих душу метафор захватывает читателей и слушателей, которые зачастую оказываются не в силах противостоять его священной «магии». В самом Коране содержится множество формулировок и примеров религиозного опыта. Исполнительский аспект коранической рецитации, о котором шла речь выше, укоренен в самом тексте. Иными словами, Коран — не просто источник информации, но лоно некоей специфической предметности. Его воздействие на чтецов и слушателей посредством устного исполнения есть, как таковое, главная часть послания. Коран сродни некоей живой, одухотворенной реальности, полностью сознающей самое себя и свою вдохновляющую силу.
«Аллах ниспослал лучший рассказ — книгу с сходными, повторяемыми частями, от которой съеживается кожа тех, которые боятся своего Господа, затем смягчается их кожа и сердца к упоминанию Аллаха» (39:23) (пер. И. Ю. Крачковского).В чтении Корана иногда наступает момент, как, например, при индивидуальном изучении текста, направленном на понимание его смысла, — будь то чтение вслух или про себя, — когда человек начинает ощущать присутствие сверхъестественной, иногда устрашающей силы. Читатель вдруг чувствует, что не он читает Коран, но Коран «читает» его! Это поразительное, лишающее покоя ощущение; при этом вовсе не обязательно быть мусульманином, чтобы поддаться его воздействию. Этот момент проявления таящейся в Коране мощи был одной из главных причин распространения ислама наряду с постоянной приверженностью мусульман Прямому Пути, как именуется религия в самом Коране.
Исламские правоведческие и теологические школы, возникнув, некоторое время процветали, а затем приходили в упадок. В современном мире, с присущими ему сложностью и космополитизмом, некоторые традиционные аспекты и учреждения ислама — как правление согласно нормам Шариата — ставились мусульманами под сомнение и даже отвергались. Однако, несмотря на все перемены и брожение нового времени Коран остается центральным источником смысла, ценностей и духовной силы для мусульман всего мира. Одно дело, когда мусульмане исследуют буквальный смысл коранического послания и стремятся провести его в жизнь. Но когда господствуют разномыслие и замешательство, а мусульмане находят трудным, если не невозможным, сойтись во мнениях относительно интерпретации Корана и его применения в реальных условиях, тогда объединяющей и укрепляющей силой может служить благоговейная рецитация. Один мой коллега рассказал мне однажды о совместном путешествии в автобусе дальнего следования группы мусульманских религиозных экспертов. Между ними разгорелся бурный теологический спор, и никто не мог его погасить, пока один из присутствующих не стал читать  вслух Коран. Понемногу другие осознали, что шумят и препираются в присутствии явленной речи Бога. Восстановилась тишина, и спутники, раскаявшись, вновь прониклись чувством товарищества: на них снизошло божественное «спокойствие», та сакина, что является в мир, когда читается Слово.

Мусульманские святые и их почитание в народном исламе
христиане всегда уделяли большое внимание святости отдельных личностей. Эта практика опирается на саму Библию. Величайшим из христианских святых является, конечно, Иисус, в лице которого, по представлениям христиан, сам Бог соизволил сойти в историческое существование человечества, чтобы спасти род человеческий от греха и смерти. Однако Иисус в действительности выше святого; для христиан он является воплощением Бога. Церковь разработала тщательно продуманную догматическую и институциональную структуру, назначение которой — распознание и, так сказать, упорядочение святости. Возникла даже теория, согласно которой ввиду преизобилия своих духовных добродетелей святые создают сокровищницу заслуг, черпая из которой папа может одарять раскаивающихся грешников, покупающих индульгенции. Продажа индульгенций породила один из самых яростных споров в истории христианства и привела в XVI в. к лютеровской Реформации, однако теория святых заслуг и их влияния на смягчение наказания в чистилище по-прежнему является одним из элементов учения римско-католической церкви.
Святой, по крайней мере в христианском понимании, — это праведник, живущий образцовой жизнью и способный творить чудеса, или мученик, или объект и центр культового поклонения, или тот, в ком соединились эти три ипостаси. Обычно после смерти кандидата в святые проходит немало времени, прежде чем механизм официальной церковной канонизации приведет к появлению нового святого. Это особенно относится ко времени после 1000 г. н.э. После Иисуса самой почитаемой святой является Блаженная Дева Мария.
Коран в отличие от Библии нигде не говорит о святости отдельных людей, т.е., строго говоря, не признает «святых». Согласно Корану, свят один Бог, и даже в нем арабское слово, обозначающее святость, употребляется не часто. (Другие термины, относящиеся к области сакрального, встречаются в Коране, конечно же, в изобилии.) Коранический термин, который мы переводим словом «святой», — «вали», в действительности следовало бы переводить как «друг». С этим термином мы познакомились в конце предыдущей главы, в контексте рассуждений о суфизме, который всегда придавал особенно большое значение сердечным и глубоким отношениям между Богом и его друзьями среди людей.
Однако вопреки аргументам, опирающимся на текст Корана, мусульмане на самом деле считали, что известные личности обладают исключительной духовной силой и благословением, которые, по их представлениям, могут быть излиты и на других. Такой потенциальный вали может быть признан святым фактически еще при жизни, но гораздо более распространенной является практика создания их культа после смерти; такой культ образуется вокруг воспоминаний о них и их земных останков, помещенных в скромные или величественные гробницы по всему мусульманскому миру.
Так, например, в Египте культ мусульманских святых сосуществует с почитанием святых христианства, и это сосуществование приводит к тому, что в определенных местах и в определенные сезоны христианские и мусульманские культы смешиваются и накладываются друг на друга. В Египте наличествует такой культурный слой, который проявляет величайшую чуткость в отношении лиц и объектов, будто бы наделенных духовной силой, именуемой по-арабски барака. В Верхнем и Нижнем Египте с доисторических времен сложились не похожие одна на другую культурные общности. Однако оба региона — длинная, узкая долина Нила, простирающаяся вверх по течению от Каира к озерам Центральной Африки, и низменности Дельты, по которым вьются рукава Нила, прежде чем излить свои воды в Средиземное море, — славятся многочисленнейшими культами святых, нашедшими свое пристанище в деревушках, поселках и городах9.
В традиционных воззрениях египтян есть нечто такое, что заставляет их считать людские жилища, в которых не пребывает святой, в известной степени лишенными существеннейшего элемента, необходимого для полноты жизни. Как уже отмечалось ранее, египетские паломники,   совершившие  Хаджж  в   Мекку,   по  возвращении   часторасписывают наружные стены своих домов картинами и священными текстами, имеющими отношение к Хаджжу. Хаджжи в некотором роде обеспечивает живое присутствие святости в египетской деревне. Но большинство египетских святых — мусульманских или христианских — суть духовные существа, продолжающие жить после своей биологической смерти. В некоторых случаях в их память возводятся подходящие погребальные сооружения; причиной этого могут служить сверхъестественные события после их смерти, например посещение ими живых в снах и видениях. Не все такие святые милостивы или благодетельны; иногда они устрашают и склонны к совершению разрушительных поступков, если требования их культа не удовлетворяются надлежащим  образом.
Величайшим мусульманским святым Египта остается Саййид (титул, носимый потомками Мухаммада) Ахмад ал-Бадави, суфийский наставник, живший в XIII в.; он был выходцем из Марокко, поселившимся в одном из городов Дельты (Танта) и приобретшим там большое число верных ему последователей. Он поминается главным образом во время больших празднеств, происходящих несколько раз в году в мечети, на могиле и в образовательном комплексе его имени в центре Танты. Самым колоритным и знаменитым из ежегодных праздников является осенний маулид, или праздник дня рождения, в котором участвуют главным образом представители египетского рабочего класса и фермеры, съезжающиеся со всей страны.
Достоен упоминания тот факт, что самое большое празднование памяти Саййида ал-Бадави производится согласно указаниям предысламского солнечного, а не лунного мусульманского календаря. Древние египтяне обожествляли солнце и давали религиозную интерпретацию регулярной смене сельскохозяйственных сезонов, которая характеризовалась не только изменением положения небесных светил, но и повышением или понижением уровня воды в жизнедарном Ниле, ежегодные разливы которого приносили необходимые для посевов ил и воду, от чего полностью зависела жизнь египтян вплоть до недавнего времени. Солнечная (а не исламская лунная) датировка величайшего празднования памяти главного святого указывает на доисламские корни этого праздника; о том же свидетельствуют и народные обряды, издавна ассоциируемые с осенним маулидом и включающие магические заговоры, цель которых — обеспечить женскую плодовитость. Кроме того, это осеннее действо уделяет особое внимание обширной ярмарке, на которой продаются главным образом плоды сельскохозяйственного производства и сопутствующие товары.
Саййид Ахмад ал-Бадави жил в эпоху, когда суфийские братства — тарика — повсеместно укрепляли свои позиции внутри Уммы. В молодости Саййид ал-Бадави был знаменитым кулачным бойцом и наездником, но прожив некоторое время в Мекке, он всерьез взялся за изучение исламских наук и вместе со своим братом предпринял ряд поездок к суфийским наставникам в Ирак и Сирию, где познакомился с тщательно разработанной техникой суфийской медитации. Прибыв в Танту, он поначалу столкнулся с оппозицией местных суфиев, но вскоре прочно обосновался в ней, заслужив большую известность своими необычными и волнующими духовными упражнениями. Прежняя слава Саййида ал-Бадави как знатока военных искусств продолжала оказывать воздействие на отношение к нему его учеников и умеренных оппонентов, благодаря чему его культ проник в низшиеи угнетенные слои общества. Этот святой в известном смысле является богом среди египетских святых, а простой народ ощущает повсеместное присутствие Саййида ал-Бадави, вследствие чего проявляет особую осмотрительность, упоминая его имя в разговоре.
Хотя сложившийся вокруг Бадави комплекс обрядов и преданий содержит значительную примесь народного материала, не имеющего отношения ни к Корану, ни к Сунне, толкование которых является привилегией официальной теологии и юриспруденции, между суннитской ортопраксией и культом ал-Бадави существует тесная связь благодаря уважаемой теологической школе, связанной с комплексом мечети и гробницы этого святого в Танте. Великий египетский мусульманский богослов Мухаммад Абдо (1849—1905) получил образование в Танте, где учились и многие другие видные исламские деятели.
Египетская терпимость к народным верованиям и обрядам, распространенным среди мусульманских масс, свидетельствует о национальной черте, которая зримо проявилась еще в древности, когда народ Нила поклонялся всевозможным божествам, включая их в гармоничную, пусть на современный взгляд и несколько вычурную иерархию животных, чудовищ, существ смешанной природы, обожествленных людей, стихий и нравственных добродетелей. Мусульманские святые Египта образуют иерархию, следующую древней модели и выражающуюся в народных обрядах, посредством которых люди ищут заступничества святых перед Богом.
Заступничество, согласно воззрениям мусульманских ученых, будет осуществляться Пророком Мухаммадом в день Страшного Суда; другими словами, Мухаммад вступится за мусульман перед лицом Бога и будет умолять о даровании им прощения. Но большинство мусульманских авторитетов согласны в том, что идея о заступничестве святых не имеет практически никакой опоры в Писании. И тем не менее на деле люди ищут такого заступничества множеством способов. Они считают, что такие действия ни в коем случае не являются идолопоклонством. Скорее, они видят в дружеской помощи святого как естественного звена в цепи, связывающей человечество с Богом, одно из образцовых доказательств Божьего провидения и его непрекращающейся деятельности в мире, направленной на конечное благо верующих. Таким образом, святость мусульманских праведников не является их личной характеристикой, но есть не что иное, как благословение и сила, излитые на них Богом и затем распространяющиеся на тех, кто благоговейно обращается к ним со своими бедами и нуждами.
Со времени строгих пуританских реформ, проведенных движением ваххабитов в Аравии более двух столетий тому назад, почитание святых находится под запретом в Хиджазе и всех областях, находящихся под властью Саудовской династии, Однако в соседнем Йемене по-прежнему сохраняется множество культов святых на уровне народной культуры. А в Южной Азии, Северной Африке, в районе Плодородного Полумесяца и Индонезии существуют самые разнообразные формы почитания святых, местами распространенного чрезвычайно широко.
В Северной Африке культ святых тесно связан с семейными родословными и политической властью. Каждая крупная племенная группировка подчеркивает свой престиж и сплоченность в качестве потенциального социополитического единства, придавая сакральный статус местам погребения своих святых, именуемых «марабуты». Марабутами могут быть не только покойные; это относится как к Египту, так и к Марокко. Они выступают в роли источников святости, прибегая к которым люди ищут заступничества, материальных благ, здоровья и других благодеяний. Марабут — это святой, признанный таковым благодаря творению им чудес, происхождению от Пророка Мухаммада или по обеим указанным причинам. Само слово «марабут» связано с вооруженной защитой мусульманской общины, так как мурабитами (арабское слово, к которому восходит «марабут») были в средние века воины, охранявшие рубежи исламских стран и жившие в крепостях. Слово «мурабит» значит «привязанный», или «прикрепленный» к чему-то; в Марокко праведники, носящие этот титул, «привязаны». к Богу. Феномен культа святых в Марокко и Северной Африке обычно связывают с влиянием суфизма, как, впрочем, и племенных, родовых и семейных группировок. Суфизм и институт святости теснейшим образом связаны и в других мусульманских странах, таких, как Пакистан и Индия. Однако, перенесясь из Марокко на противоположный конец исламского мира, в обширный мусульманский регион, где влияние суфизма ощущается значительно слабее, мы обнаружим, что и там широко распространена практика почитания «друзей Бога». Давайте же посмотрим, каким образом осуществляется поклонение святым в Индонезии.

«Девять святых» Явы
Согласно легенде, Ява была исламизирована девятью святыми мужами, которые принесли учение Корана на этот остров в XV—XVI вв. На яванском языке они имеют общее название «вали сонго», или «девять святых». Хотя эти исторические личности в известном отношении были связаны с суфизмом и суфийские купцы и путешественники сыграли выдающуюся роль в мирном распространении ислама по всему Малайско-Индонезийскому архипелагу, традиция вали сонго не замыкается в рамках суфизма. В действительности суфизм в форме братства — тарика — с обширными родственными и духовными связями, охватывающими острова архипелага, не пустил в Индонезии столь же глубокие корни, как в Египте, Ираке, Северной Африке и на Индийском субконтиненте, где нередко он становился самым влиятельным духовным движением. Исконная индонезийская традиция, находившаяся под глубоким воздействием предысламских яванских, индуистских и буддийских верований и обрядов, ко времени прихода ислама уже настолько глубоко прониклась мистическим мировоззрением, что суфизм легко проложил себе дорогу на островах, будучи близкой разновидностью давно знакомого жителям островов явления. Особенно яванцы принимали ислам — не как чуждое новое мировоззрение семитского монотеизма, но как знакомый путь разделяемых ими мистических убеждений, которые в существеннейших чертах были присущи индонезийцам еще до прихода ислама. Многие яванские мусульмане, по словам одного ученого10, по-прежнему в большей мере «космоцентристы», нежели «теоцентристы».
Одним из девяти индонезийских святых был Сунан Ампель, который утвердил ислам в Ампеле (Восточная Ява) рядом с современным городом Сурабая. Первоначальное имя этого вали было Раден («Принц») Рахмат; он был сыном арабского миссионера из Чампы. После успешной миссионерской деятельности на северном побережье Восточной Явы он стал почитаться за главного мусульманского святого Явы  и  получил титул,  который  стал  его  культовым  именем  —Сунан Ампель («Принц Ампеля») Крупный комплекс мечеть-гробница, посвященный памяти Сунан Ампеля и ряду других великих вали, в старом квартале Сурабаи является ареной, на которой разворачивается бурная религиозная деятельность: изучение Корана и арабского языка, соборная пятничная молитва, религиозное образование, общинные службы, встречи и занятия молодежи. На прилегающих к нему улицах стоят жилые дома и торговые лавки, где продаются книги, благовония, ладан, сувениры и прочие товары, обычно продающиеся близ пятничных мечетей во всем мусульманском мире В районе Ампеля издавна проживает много арабских семей, и случайный прохожий может слышать беседы на арабском, а также на местных индонезийском и яванском языках, ведущиеся в некоторых магазинах, особенно тех, что обслуживают покупателей, приобретающих классические исламские тексты в оригинале. В действительности «аромат» района Ампель очень напоминает атмосферу средневекового каирского района Азхар с его почитаемой мечетью и университетом, киосками, лавками религиозных книг и базаром. Женщины носят скромные исламские накидки, прикрывающие волосы, руки и ноги, а мужчины — головные уборы, подобные тем, что распространены в мусульманских странах Южной и  Юго-Восточной Азии
Самым интересным временем в Ампеле является время проведения религиозных праздников — например, вмесяц поста — Рамадан, когда вечера посвящаются радостному коллективному чтению Корана и люди заполняют вечерние улицы, делая покупки и общаясь с родственниками или соседями. Особенно интересное время наступает, когда празднуется день рождения святого — маулид, как это происходит в Египте и других странах. Религиозные организации проходят по улицам со знаменами и флагами, а мужчины и мальчики распевают священные песни в честь Сунан Ампеля Старинное, окруженное стеной кладбище рядом с главной мечетью заполняется паломниками и местным благочестивым народом, мужчины и мальчики размещаются у одного края, женщины и девочки — у другого, и обе группы обращены лицом к центральному участку,  где за оградой покоится святой рядом с другими праведниками. Имам мечети и другие официальные и уважаемые деятели по очереди предстательствуют на совместном чтении долгих литаний, призывая благословение Господа на Пророка Мухаммада и вспоминая о героических трудах Сунан Ампеля и других мусульманских проповедников на Яве.
В один из дней маулида происходит групповое обрезание мальчиков — стандартный эпизод праздников святых на Яве, память о котором запечатлевается в наши дни на фотографий «класса». Обрезание является типичным обрядом перехода, когда оно совершается на пороге юности, как часто бывает в Юго-Восточной Азии. Сначала мальчиков отводят в медицинскую клинику и проводят медосмотр. После этого над ними совершается названная операция, в то время как их родители и родственники сидят неподалеку под навесом. Вокруг места обрезания всегда много шума и ребячьей беготни, не веселятся лишь те, кому предстоит обрезание. Они сидят отдельно от других и ощущают некоторый трепет в предвидении предстоящего испытания, но обретаемый ими после операции статус обычно сполна вознаграждает их за боль и страх, испытываемый во время обрезания и перед ним.
Маулид Сунан Ампеля в Сурабае — это главный индонезийский праздник, посвященный святому, однако он не сопоставим с маулидом Саййида ал-Бадави в Танте ни по престижности, ни по разнообразию народно-магических ассоциаций и обрядов, приурочиваемых к нему. Сунан Ампель по-прежнему остается виднейшим мусульманским святым Индонезии, но в других областях Явы почитаются другие представители «девятки» вали, как в Тубане, западнее Сурабаи, где существует маулид в честь сына Сунан Ампеля, великого вали Сунан Бонанга; в соседствующем с Тубаном Гесике люди посещают знаменитый холм, где погребен Сунан Гири — великий воин-святой, разгромивший во славу ислама индуистскую армию. Кроме того, в Кудусе, Демаке и иных областях Явы существуют культы других святых, требующих уважения и почитания. И все же Сунан Ампель притягивает к себе паломников издалека. Однажды ночью, когда мы слушали чтение Корана на кладбище мечети Ампеля, к нам подошел подросток и сел рядом со мной и моим другом. Перед тем как заснуть в этом священном месте, он рассказал нам, что только что прибыл из центральных областей Явы, добравшись сюда после двухдневного путешествия пешком и на попутных машинах. Он пришел, чтобы в маулид Сунан Ампеля выразить свое уважение к этому святому.

Почитание святых в шиизме
Связанная с культом святых деятельность, о которой мы говорили до сих пор, взята нами из суннитского контекста и традиций. Шииты обладают своими святыми персонажами, связанными с семьей Пророка и генеалогическим древом имамов и их сподвижников. В отличие от ислама суннитского толка, шиитская традиция отводит посещению гробниц своих священных героев центральное место во всей системе верований и обрядов. Другими словами, хотя шииты считают Хаджж одним из столпов своей религии (как и их единоверцы сунниты), они также рекомендуют совершать паломничества в Карбалу и на могилу мученика Хусайна, в Наджаф, где находится могила Али — первогоимама, и к другим святым местам, как, например, Машхад в Восточном Иране, где погребен восьмой имам Али Рида. Соединительным звеном между посещением шиитами могил имамов и Хаджжем в Мекку является практика посещения могилы Али в Наджафе перед тем, как продолжить путь в Мекку.
Многие черты, свойственные  посещениям шиитами своих святынь, напоминают посвященные святым суннитские  праздники: это и совершение местных народных обрядов, и напевное чтение Корана по вечерам, и покупка и продажа товаров (в частности, религиозного характера), и потребление специфической пищи, и собрания суфийских братств, и многое другое. Однако шииты соблюдают дополнительный праздник, приходящийся на роковой десятый день мухаррама — годовщину трагической мученической гибели Хусайна, сына Али и внука Пророка, павшего в 680 г. в Карбале. Вспомним, что Хусайн вместе с самыми близкими своими родственниками и товарищами направлялся в Ирак, где он собирался возглавить шиитское движение, намереваясь вернуть себе власть над Уммой, находившуюся в руках дамасской династии Омейядов Хусайн был перехвачен отрядом халифа у Карбалы и после отказа повернуть с дороги был убит вместе со своими спутниками. Женщины и дети в оковах были доставлены в столицу — Дамаск.
Поминовение этого черного дня в священной истории шиитов ознаменовано театрализованной постановкой «страстей», именуемой тазийа, «утешение», которая возвращает к страшным событиям и разъясняет их смысл. Такие действа разыгрываются всадниками в Иране, Ираке, Пакистане, Индии и повсюду, где живут шииты. Иногда они ставятся в специально предназначенных театрах, иногда на городских площадках и в других местах. В небольших деревнях сказители прибегают к использованию напоминающих мультфильмы рисунков, на которых изображены события в Карбале; одновременно с показом они поют или напевно рассказывают эпизоды этой драмы перед собравшимися, которые охвачены общими эмоциями, порожденными трагедией, и в известном смысле становятся участниками древнего сказания, благодаря ритуалу постоянно воскрешаемого в сознании шиитов. Так, когда солдат-шиит погибает на поле боя, его отождествляют с Хусайном. В конце года иранские шииты поминают умерших в этом году, тесно сближая их с Хусайном. Умерших женщин часто отождествляют с матерью Хусайна Фатимой, которая, как и он, умерла молодой.
Хусайн издавна стал прототипом всех страдающих праведников, ранами которых Бог спасет шиитов, если они сохранили свою веру и приверженность тому, что они считают истинным исламом. Мученичество Хусайна и его ритуальное воспроизведение посредством тазийа, или священной драмы, в конечном счете лишены подлинного трагизма, скорее, это упорная демонстрация победоносной веры в воздаяние Господне, аналогичное восклицанию измученного и униженного ветхозаветного Иова, который, низвергнутый в бездну страданий, возглашал: «Знаю, жив мой Избавитель, и в новый день будет он на земле».
Согласно преданию, отрубленная голова Хусайна была сначала доставлена в Дамаск, столицу Омейядов. Позднее, если верить другому преданию, она была перенесена в Каир шиитами Фатимидами, которые основали этот город в 969 г. Рядом с каирским университетом Азхар стоит посвященная Хусайну большая мечеть, среди священных реликвий которой — голова Хусайна. Хусайну было приписано множество чудес, а кроме того, возникло немало замечательных преданий о его рождении, смерти и деяниях. По одной из легенд, его голова издавала удивительное благоухание, а по другой — произносила отрывки из Корана.
Во время представления тазийи Хусайн всегда облачен в зеленую накидку, поверх которой надет белый могильный саван — символ мученичества. Зеленый цвет всегда ассоциируется с Мухаммадом и является преимущественно цветом ислама. Потомкам Пророка разрешается носить зеленые тюрбаны, символизирующие их принадлежность к сословию саййидов. Омейядский военачальник во время тазийи одет в красное — символ распри и кровопролития, цвет врагов шиизма.

Мусульманский жизненный цикл:  обряды и процессы
мы познакомились с тем, каким образом чтение Корана и культ святых укрепляют и интегрируют исламские верования и ценности: первое — посредством постоянного памятования о трансцендентном авторитете Бога, выраженном в послании и явленном в мощном духовном присутствии, второе — посредством канонизации личностей особого рода в различных регионах, обнаруживающей божественное провидение, словно бы пробивающееся сквозь почву обыденности. В этом заключительном разделе мы увидим,, как воплощаются исламские верования и ценности в поведенческих моделях, ассоциируемых с главными, поворотными моментами человеческой жизни.
Исламское поведение — будь то официальные обряды и практика, имеющие статус абсолютно обязательных предписаний ислама, или разнообразные ритуалы в среде социальных отношений и этикета — подчиняется сложному кодексу, регулирующему частную и общественную жизнь индивидуума на самых различных уровнях. Этот поведенческий кодекс выделяет мусульман из числа других народов, исповедующих иные религии. Хотя мусульмане сердечно приветствуют и принимают новых членов Уммы, они обращают серьезнейшее внимание на то, чтобы   новички   полностью  обновили   свой  духовный   мир   и   стали людьми с исламскими убеждениями и привычками.

Разрешенное (халал) и запретное (жарам)
Хотя в данном разделе мы сосредоточим свое внимание на отдельных стадиях жизненного цикла, следует понимать, что для мусульман предметом основной заботы является непрерывный жизненный поток, который разбивается на части и упорядочивается церемониями и обрядами перехода в новый статус, такими, как обрезание, свадьба и похороны. Помочь мусульманам превратить ислам во всеохватывающий образ жизни призван универсальный дуализм, который позволяет оценить поведение или предмет с ортопраксической точки зрения, это дуализм разрешенного, законного (халал) и запретного (харам). Коран и Хадис содержат основную информацию о том, что позволено и запрещено Богом. Мусульмане пользуются также обобщающими трудами, посвященными этим предметам, — например, чрезвычайно популярной и влиятельной современной работой Юсуфа ал-Карадави «Разрешенное и запретное в исламе», переведенной с арабского на несколько языков, широко распространенных в мусульманском мире.
К числу самых общих вопросов, касающихся дуализма разрешенного и запретного и имеющих немалое значение для повседневной жизни мусульман, относится вопрос о пище. Коран и Хадис содержат заповеди и разъяснения относительно того, какие ее виды разрешены, а какие запрещены. Большинство видов пищи входят в категорию позволенного, но запрещены свинина, кровь, алкогольные напитки и пища, посвящаемая идолам (Коран, 6:145; 5:4; 93—94). Кроме того, запрещено есть любое мясо, ставшее харам из-за способа, которым оно было добыто: должно следовать исламским правилам, регулирующим убой скота. Многие рассматривают как запретные и другие виды пищи, хотя ученые-правоведы иногда расходятся во мнениях по этому поводу и считают их просто «внушающими отвращение» (макрух), т.е. не запрещенными в строгом смысле слова. К их числу относятся насекомые и звери с клыками, подобными собачьим, а также птицы с когтями (оба последних разряда — хищники). Любопытно, что в противоположность иудейским диетарным нормам, с которыми они во всем остальном согласны, мусульмане считают разрешенным употребление в пищу всех морских животных при условии, что они не способны выжить на берегу (тем самым в эту категорию попадают киты, а исключаются из нее земноводные). Тонкости и детали вопроса о запрещенной—разрешенной пище излагаются в книгах по праву, однако для характеристики основных направлений диетарного исламского права нами сказано достаточно. В исключительных случаях для сохранения жизни мусульмане вправе потреблять даже пищу, относящуюся к разряду харам, однако решиться на это не так-то просто.
Халал и харам — это категории, применимые также и к культу, браку и разводу, половой жизни, одежде, ношению драгоценностей и пользованию благовониями, этикету и социальным отношениям, поведению в уборной, спорту и отдыху, деловым контактам, отношениям с немусульманами и многому другому. Стадии жизненного цикла — это точки пересечения структуры и динамики мусульманского существования. Во всех культурах имеются обряды перехода с одной общественной ступени на другую, такие обряды могут относиться к сфере религии или к социальной, гражданской, военной и политической сферам или соотноситься со всеми этими областями вместе взятыми, как чаще всего и бывает. Так, например, у австралийских аборигенов существует обряд, знаменующий наступление половой зрелости, в котором слиты воедино социальное и духовное измерения: вступление в число взрослых и принятие на себя ответственности приобщения к священной мудрости — знанию об истоках племени — влечет за собой обязанность самому стать в будущем хранителем и передатчиком этой мудрости. Знание о священных истоках являлось в обществе австралийских аборигенов основополагающим элементом бытия человека в собственном смысле слова и существования в качестве облеченного доверием представителя общины и духовно полноценной личности.
В исламе не существует обряда перехода, знаменующего официальное вступление в его ряды. Человек, желающий стать мусульманином, должен лишь произнести искренне и с чистым сердцем Шахаду («Нет бога, кроме Бога; Мухаммад — посланник Бога»), чтобы присоединиться к Умме. В обычных условиях формула исповедания веры произносится в присутствии других мусульман, что является рекомендуемой практикой, однако можно вручить себя Богу и когда находишься с ним наедине. Время от времени присоединяясь к своим единоверцам — например, при совершении Салата, — мусульманин снова и снова будет произносить Шахаду. Акт исповедания веры, формула которого зафиксирована в Шахаде, сам по себе не является обращением в ислам, но лишь его публичным выражением.
Однако как только человек стал мусульманином, все обязанности и привилегии, которые влечет за собой принадлежность к Умме, немедленно вступают в действие. Обычной практикой для мужчин, принявших ислам в зрелости, является прохождение обряда обрезания. Большинство обращенных принимают также исламское имя, которое может быть просто добавлено к прежнему имени или служить ему заменой. Оба этих шага являются важной декларацией принятия новой — мусульманской — идентичности. Излюбленными мусульманскими именами являются Абдулла («Слуга Бога»), Абдуррахман («Слуга Милосердного»), Мухаммад, Али, Аиша, Фатима, Хадиджа, Хасан, Хусайн, Умар и другие, ассоциируемые с семьей Пророка и его сподвижниками. Мусульманские имена взяли по обращении в ислам два знаменитых американца: боксер Кассиус Клей стал Мухаммадом Али, а Лью Алсиндор — Карим Абдул-Джаббаром.

Рождение и детство
Исламские обряды перехода начинаются с рождения и сопровождают человека до самой смерти и даже после нее. Перед тем как исполнить супружеский долг, мусульманская пара произносит Басмалу: «Во имя Бога, Милостивого, Милосердного». После рождения ребенка ему на ухо шепчут призыв на молитву. На седьмой день жизни ребенок, согласно традиции, получает имя; совершается обряд, состоящий из принесения в жертву животного и выстригания клочка волос с головы малыша. Когда ребенок начинает говорить, его учат простым исламским словам и фразам, например Басмале. Обучение чтению и декламации Корана начинается в самом раннем возрасте. Мальчики и девочки могут играть вместе, но по приближении половой зрелости не связанные родством представители противоположных полов воспитываются раздельно.

Половая зрелость и обрезание
Мусульманские обряды, связанные с достижением зрелости, весьма отличаются друг от друга в зависимости от региона, но обрезание мальчиков, хотя часто оно производится задолго до наступления половой зрелости, является универсальным символом принадлежности мужчины к мусульманской общности. В некоторых регионах девочки также подвергаются «обрезанию», заключающемуся в частичном или даже полном удалении клитора, но эта операция является главным образом свидетельством принадлежности к определенной культурной парадигме, а не религиозным обрядом. Обрезание мальчиков часто совершается в младенчестве, но многие претерпевают эту операцию в семилетнем возрасте, а значительное число юношей подвергается обрезанию на пороге половой зрелости. В последнем случае обрезанию иногда сопутствует первая полная рецитация Корана. Тем самым прокламируется обладание двумя видами силы: знанием учения Бога, которое позволяет человеку различать добро и зло, и биологической, а также культурной мужской силой, которая характеризует мусульманина как полноправного «гражданина» Уммы, пользующегося всеми ее привилегиями и облеченного ответственностью по ее защите и распространению.
Возвращаясь к сделанному ранее замечанию о том, что ислам не требует совершения никакого обряда перехода в его ряды, достаточно будет просто сослаться на обряды, сопутствующие рождению, детству и юности, чтобы выявить стадиальность развития человека в полноценную личность, проходящего в рамках исламской системы ценностей. Иными словами, жизнь мусульманина представляет собой динамический, последовательный процесс становления. Поскольку ислам является всеохватывающим образом жизни, как часто подчеркивают мусульмане, в нем должны наличествовать соответствующие обряды, которые в духе ислама выделяют и санкционируют естественные стадии человеческой жизни. Всем людям свойственно рождаться, расти, достигать совершеннолетия, проходить фазу, в которой возможно создание семьи и порождение потомства, стареть и умирать. Во всех обществах существуют обряды, сигнализирующие об этих переходах. Ислам придает особый отпечаток каждой из этих естественных стадий и тем самым посвящает их Богу, при этом вновь и вновь вызывается в памяти затронутый нами ранее вопрос о первоначальном устройстве, или фитре, человеческого существа — доброго творения, изначально созданного ради служения Богу. Настал черед обратиться к двум величайшим переходам в человеческой жизни. вступлению в брак и смерти.

Вступление в брак
Исламская свадьба — это время великой радости и веселья. В традиционной обстановке, которая по-прежнему господствует в большинстве мусульманских регионов, сватовство является заботой родите-лей. Девушкам не разрешается искать себе мужа самостоятельно, хотя они вправе объявлять о своих предпочтениях и отвергнуть предложенного жениха. Инициатором сватовства может выступать мужчина, но в обычных условиях он не имеет прямого доступа к предполагаемой невесте. Правила приличия и обычай требуют от него вступить в опосредованные переговоры с отцом женщины или другим мужчиной -опекуном. Помолвленная пара не может оставаться наедине до свадьбы, хотя иногда они наслаждаются обществом друг друга в присутствии отвечающих за них взрослых, например родителей.
Исламское право строго регламентирует отношения между полами. Понятие махрам определяет дозволенные степени прямого кровного родства, в рамках которых мужчины и женщины не имеют права вступать в брак и тем самым могут вступать в социальное общение друг с другом. Правоверная мусульманка никогда не вступает в социальные контакты с мужчиной, не связанным обязательствами махрама. Даже в случаях крайней необходимости под рукой обычно имеется один из близких взрослых родственников, который мог бы сопровождать женщину к врачу или в другие места, где неизбежны контакты с представителями противоположного пола. В современной обстановке, скажем, в западных университетах, как правило, допустимо, чтобы студентки-мусульманки общались со своими профессорами наедине в профессорских классах, расположенных в здании факультета. Однако данная ситуация является исключением, уступкой обычаям страны-хозяйки. Все остальные стандарты исламского поведения остаются непреложными.
Не существует запретов, относящихся к общению между женщинами или между мужчинами. Это ведет к тому, что внутри единого мусульманского общества имеются две подсистемы. Так, когда не состоящие в родстве мусульмане собираются за трапезой, то женщины, согласно обычаю, занимают отдельную комнату и едят вместе, а мужчины общаются только между собой. В нормальных условиях правоверные мусульмане не задают вопросов о женщинах, принадлежащих к неродственной им семье, хотя принято осведомляться о том, как идут дела у семьи вообще. Таким образом, общество остается, по сути, единым; просто его градации наиболее ярко выражены на уровне семьи; распределение ролей, труда и ответственности между мужем и женой, мальчиками и девочками, дядьями и тетками и т.д. свидетельствует скорее о наличии внутри семьи фундаментальной взаимодополняемости, чем оппозиции.
Коран разрешает мусульманам иметь одновременно до четырех жен при условии, что с ними обращаются одинаково. Поскольку выполнение данного условия сопряжено с практическими трудностями, а некоторые утверждают, что оно и вовсе невыполнимо, широко распространено мнение, что браки должны быть моногамными, если отсутствуют какие-либо особые обстоятельства (как, например, в раннеисламскую и другие эпохи, когда женщин было больше, чем мужчин, ввиду высокой смертности последних в сражениях). Женщинам разрешено иметь одновременно только одного супруга. Право на развод имеют оба супруга, однако, как правило, расторгнуть брак легче мужчине. Мусульмане имеют право жениться на немусульманках, принадлежащих к Народу Писания, т.е. на христианках и иудейках, но мусульманки обязаны выходить замуж только за мусульман. Мужчина всегда может обратиться в ислам, но если обращение совершено только ради того, чтобы обойти юридические препятствия, оно рассматривается как недействительное. Свадебная церемония заключается в простом составлении и подписании контракта между сторонами. С ней не связан какой-либо особый ритуал — по крайней мере, он не обязателен, — однако обычно кто-нибудь из присутствующих читает Коран и произносит краткую воодушевляющую речь. В подписании контракта принимают участие жених и мужчина, представляющий невесту. Нередко при этой процедуре присутствует правительственный чиновник, хотя он ни в коей мере не выступает в роли священнослужителя; его функция сводится к юридическому надзору.
Настоящее празднование свадьбы начинается по окончании юридической церемонии подписания договора. Свадебные торжества в различных регионах чрезвычайно разнятся друг от друга, но все мусульмане считают, что вступление в брак должно быть ознаменовано весельем среди родственников и других гостей, насколько это допускают средства и обстоятельства. Как правило, такие торжества предполагают наличие специфических и обильных блюд, новой одежды, чтение Корана приглашенным профессионалом, музыку, танцы (преобладают фольклорные типы танца, когда танцующие разделены на группы по половому признаку), яркое освещение и убранство, драматические представления (например, на Яве это кукольный театр теней) и другие развлечения. Иногда торжества растягиваются на несколько дней. При случае молодожены становятся объектом озорных, но добродушных шуток. В обществах Среднего Востока до нашего времени сохраняется ритуальное выставление напоказ окровавленной простыни, свидетельствующее об осуществлении брачных отношений и удостоверяющее качество союза; окровавленная простыня сохраняет честь семьи невесты-девственницы и демонстрирует мужскую силу жениха.

Смерть и связанные с ней обряды
Чувствуя приближение смерти, умирающий должен обратить лицо к Мекке и сказать: «Нет бога, кроме Бога», приготовляя себя к допросу, который, согласно представлениям мусульман, будет устроен в могиле ангелами смерти. Рядом с умирающим часто читают тридцать шестую суру Корана; читают ее и после его смерти, на похоронах и поминках, потому что в ней ярко подводится итог человеческой жизни и говорится о переходе в иное существование. «Кто оживит части, которые истлели? Скажи: «Оживит их тот, кто создал их в первый раз, и Он сведущ во всяком творении» (36:77—78) (пер. И. Ю. Крачковского).
После смерти тело покойного должно получить последнее омовение, которое представляет собой ритуальное обмывание всего тела, совершаемое согласно точным правилам. Бальзамирование не допускается, однако тело может быть умащено перед тем, как его завернут в строгое белое одеяние, полностью окутывающее труп. Помещать его в гроб не обязательно. Исламское право требует, чтобы погребение совершалось в день смерти, если это возможно; однако похороны не могут совершаться после захода солнца.
Община связана обязательством участвовать в похоронной процессии к месту погребения, но, как правило, вполне достаточно присутствия на похоронах лишь представляющей общину группы. Погребальный Салат, состоящий из четырех частей, в каждой из которых произносится «Бог — величайший», исполняется у могилы, и все присутствующие слушают его стоя. Когда прибывает похоронная команда, читается первая сура Корана. Если этого не было сделано ранее, руководитель похорон шепчет на ухо покойному Шахаду перед тем, как опустить его в могилу, это напоминание умершему об истинной религии и правильном ответе на вопрос ангелов, поджидающих мертвую душу. Традиционно рекомендуется вырывать могилу глубиной от 120 до 180 см  и с одной из ее сторон делать выемку. Труп укладывается боком в эту выемку лицом, обращенным к Мекке.
В Хадисе имеется веское свидетельство о том, что чрезмерная скорбь и громкий плач заставляют усопшего страдать в своей могиле. Лучшим способом выразить свое горе и уважение к мертвому является чтение Корана, величие которого способствует посмертному благополучию покойного. На следующий день после похорон обычно проводится прием гостей, на котором поминают усопшего. В Египте, например, на сороковой день после смерти в дом, который постигло несчастье, приходят люди, чтобы выразить свои соболезнования, расписаться в книге для гостей и ненадолго задержаться, потягивая кофе и слушая чтение Корана.
Мусульманский мученик не нуждается в последнем омовении, так как его раны суть очищение в глазах Бога, награждающего павшего воина немедленным допуском в рай. Над останками мученика не произносится погребальный Салат. Интересно отметить, что к числу мучеников относят не только тех, кто пал в бою, защищая ислам Паломник, умерший во время совершения Хаджжа, также является мучеником. Мученик и тот, кто умер, читая Коран или исполняя другие дела благочестия.

Заключение
МЫ РАССМОТРЕЛИ только самые существенные детали исламских обрядов перехода, связанных с жизненным циклом. Другие обряды перехода сопровождают посвящение в суфийское братство, которое, как правило, венчается пожалованием инициируемому лоскутного одеяния, символизирующего духовную бедность нищенствующего суфия. Существуют и другие символы, свидетельствующие об изменении статуса послушника на статус адепта суфийского пути это дарение шапки и пожатие руки ученика рукой наставника, позволяющее осуществить передачу бараки и тем самым удлинить цепь преемственности на еще одно звено
Титулы также являются частью существующих в исламе изменений статуса Мы уже упоминали титул хаджжи, «паломника». Титул «шайх» может применяться по отношению к различным типам мусульман — от юноши, который только что полностью заучил Коран наизусть, до любого взрослого мужчины, уважаемого за свое благочестие и религиозную ученость, даже если при этом он и не является профессиональным ученым. В Иране титул «айатолла» («аятолла»), буквальное значение которого «знак Бога», присуждался в новое время исключительно праведным и ученым религиозным наставникам, имеющим большое число сторонников. Знаменитый Айатолла Хомейни, покойный лидер правительства иранской исламской революции, был лишь одним из тысяч почитаемых религиозных руководителей современного Ирана, носящих титул «айатолла».На Яве многие мусульмане соблюдают исламские обряды перехода, такие, как обрезание и свадьба, предоставляя средства на постановку пьесы классического кукольного театра теней. Традиционные повести, изображаемые в лицах посредством манипулирования куклами из кожи перед белым экраном, взяты из индийских мифов и эпоса, однако, получая интерпретацию с исламской точки зрения, они, по мнению индонезийцев, обладают непреходящим смыслом и силой в рамках индонезийского миросозерцания. В классических яванских регионах, как, например, Джокьякарта и Соло в Центральной Яве, большинство гостей, особенно приглашаемых зажиточными хозяевами, ожидают от свадебных торжеств ярких представлений, в которых выразилась бы традиционная высокая культура, таких, как театр теней и игра на гамелане. Немало значит и то, что кукловод в рамках яванской системы ценностей является лицом с высоким ритуальным статусом. Таким образом, исламское вступление в брак, которое, как мы помним, единственным своим условием выдвигает подписание брачного контракта, в соединении с традиционными яванскими праздничными обрядами порождает динамическую реальность, которая, исполняя веление Бога, в то же время отвечает традиционным представлениям яванцев, унаследованным из древности, о ходе и положении вещей.

Ислам как динамическая реальность
В ПРЕДЫДУЩЕЙ ГЛАВЕ наше внимание было сконцентрировано на структурах ислама и мусульманской жизни, при этом особенно подробно мы остановились на столпах ислама, Коране и Сунне, Шариате и суфизме. В этой главе мы рассмотрели динамику мусульманского существования, лежащую за рамками канонической структуры ортопраксических предписаний и норм. Арабское слово «ислам» — это существительное, значение которого имеет дополнительный динамический смысл «предание себя», а не объективированный смысл «покорность»; другими словами, ислам не есть некая статическая сущность. Иначе говоря, мусульмане должны стремиться к покорности и всем сопутствующим ей отношениям и поступкам, которые составляют ежедневную жизнь мусульманина в этом мире. Как изолированный акт покаяния не является для мусульманина данной раз и навсегда гарантией успеха, точно так же и предание себя Богу есть процесс протяженностью в целую жизнь, описанный выше в разделе о жизненном цикле. Однажды в ответ на вопрос, испытывал ли когда-нибудь он, великий Пророк, потребность раскаяния, возвращения к Богу, Мухаммад сказал, что чувство раскаяния он испытывает по семидесяти раз на дню. Схожим образом, ислам есть постоянное возвращение к Богу в покорности ему, требующее соответствия определенным моделям и структурам догматики и обрядности, ибо, только следуя им, можно в конечном счете отважиться на путешествие через жизнь, только следуя им, человеческая воля способна в ходе исторического процесса добиваться все большей гармонии с предшествующей жизненосной фитрой, которая принадлежит человеческому роду по праву рождения.
Хотя в этой главе была предпринята попытка показать вклад Корана в динамику личной и общественной жизни мусульман, ничего нe было сказано о Сунне Пророка. Однако пример и учение Мухаммада имеют первостепенное значение в обучении интерпретации и чтению Корана, и столь же непреходяща их роль в том, чтобы научить человека следовать Корану и исполнять его в самых разных жизненных ситуациях. Аналогичным образом почитание святых во многих своих чертах восходит к разработанным в древности обрядам, окружавшим почитание Мухаммада. День рождения Пророка отмечается в большинстве мусульманских стран яркими торжествами, служа тем самым единым для всех днем святого, который затем находит свое отражение в разнообразных маулидах святых, распространенных от Марокко до Явы; все они тем или иным способом свидетельствуют свое почтение Мухаммаду — величайшему из святых.
Все мусульманские обряды, связанные с жизненным циклом, в той или иной мере опираются на учения Мухаммада или Корана. Например, обрезание не предписывается Кораном, но упоминается в хадисной литературе, благодаря которой оно получило свой высокий статус среди других примет мусульманской идентичности. В целом следует помнить о том, что Коран учит мусульман, во что им верить и что делать, тогда как Сунна предписывает и описывает, каким образом вера может быть включена во все измерения бытия. В жизни едва можно было провести грань между Мухаммадом и Кораном; после смерти Пророка его харизма во все большей мере становилась достоянием самой общины. Таким образом, Умма представляет собой, помимо всего прочего, еще и харизматическую реальность, хранящую божественное послание и парадигматическое учение своего Пророка не как слово, заключенное в книге, но и как глубоко укоренившиеся убеждения, отношения и привычки своих представителей, спаянных чувством общности и единства. Когда Сунна и Коран становятся таким образом достоянием внутреннего мира мусульманина, структура и динамика ислама составляют нераздельное целое.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Религиоведение