Религиозные традиции мира

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Религии Мезоамерики. Космовидение и ритуальные центры

Глава 5. Введение: подход к изучению религий Мезоамерики

Вымыслы и фантазии о Мезоамерике
примерно в 1510 г испанская разведывательная экспедиция с Кубы вступила в контакт с маленькой группой индейцев майя на песчаной отмели, отмечающей границу территории, которую они называли «землей индейки и оленя». Пытаясь определить свое местонахождение, испанцы кричали: «Как называется это место?». Туземцы отвечали: «Уикатан», что означало: «Мы не понимаем ваших слов». Как по иронии судьбы, характеризующей многие последующие изменения, испанцы решили назвать это место Юкатан — сейчас общепринятое название этой восточной части Центральной Америки6.
Мезоамерика — термин, обозначающий географический и культурный район, включающий две трети материковой Мексики, Гватемалу, Белиз, Сальвадор и частично Гондурас, Никарагуа и Коста-Рику (рис. 1). В этом районе мощный урбанистический процесс начался во времена довольно развитого земледельческого хозяйства во II тыс. до н.э. и закончился с приходом испанцев в XVI в. н.э. Интенсивные исследования показывают, что Мезоамерику населяли разнообразные группы людей с различными уровнями социальной интеграции, но уже начиная с 1500 г. до н.э. постоянно действующие ритуальные центры, представленные небольшими городами-государствами, стали в некоторых регионах могущественными социальными единицами.
Также ясно, что самыми ранними и наиболее влиятельными силами, способствующими организации людей в урбанистические центры, были священные ритуальные территории. Следовательно; полезно подойти к изучению мезоамериканских религий через рассмотрение космовидения и ритуальной активности, зародившихся и поддерживаемых в этих ритуальных центрах и городах-государствах.
Однако знание об этих местах и народах формировалось под влиянием многих вымыслов и фантазий, проявляющихся до сих пор. Если не принимать их в расчет, они смогут исказить наше понимание религии мезоамериканских культур. Действительно, Мезоамерика была предметом европейских фантазий задолго до ее нанесения на карту мира. Люди верили, что существуют сады Эдема, и земля диких людей, чудовищ, и поклонение дьяволу. Вспомним эпиграф к прологу: в Европе царило возбуждение и даже эйфория от известия об открытии Колумба. Эта эйфория характерна не только для сознания итальянского гуманиста Петера Мартира, о чем свидетельствует тот факт, что первое   письмо   Колумба   испанскому   монарху   было   опубликовано девять раз к 1493 г. и двадцать раз к 1500 г. Однако для европейцев было не просто включить в свой интеллектуальный мир представления о полностью незнакомых землях и народах, империях и золоте. Америка стала на века «чужим Новым Светом» с отличными от европейских языками и обычаями, символами, философией, манерами и природой. Противопоставлением счастливому восклицанию Петера Мартира может служить утверждение духовного отца Корнелиуса де По, три столетия спустя заявившего, что «открытие Нового Света было наиболее пагубным событием в человеческой истории»7.
 
В процессе наблюдения, восприятия и понимания Нового Света европейцы создали много домыслов и фантазий. Основные из них могут быть разделены на две группы: заблуждения относительно географии Мезоамерики и вымыслы о природе живущих в ней людей. Прежде чем мы начнем изучать религии ацтеков, майя и их соседей и современников, важно рассмотреть эти фантазии и домыслы. Это поможет нам понять, почему мезоамериканские народы и районы были одновременно и привлекательны для европейского сознания, и таили в себе угрозу. Важно осознать эту амбивалентность в отношении к религии и народам Нового Света, чтобы мы могли уменьшить ее влияние на наше изучение мезоамериканских культур, религиозной практики и творческой способности. Также важно распознать те религиозные мотивы, которые составляли ткань европейских легенд о Центральной Америке.

Мезоамерика как земной рай
С момента первого знакомства с индейцами до конца XVI в. европейцы надеялись, что они открыли земной рай с садами Эдема, семью заколдованными золотыми городами, «фонтаном юности». Эти удивительные образы откладывались в европейской традиции веками, и имеет смысл сравнить экзотические отчеты исследователей с этими мифическими местами. Существенно, что два главных английских литературных труда, «Буря» Шекспира и «Утопия» Томаса Мора, отражают фантазию, что Европа будет обновлена и преображена к лучшему с заселением Нового Света. Мы видим энергетическую силу этой фантазии в словах Миранды, обращенных к Просперо в последней сцене «Бури». Описывая свое «видение острова», она заявляет:

«МИРАНДА: О, чудо!
Как много чудных творений здесь!
Как красивы люди.
О, чуден новый мир, в котором такие люди.
ПРОСПЕРО: Это ново для тебя»
(Акт 5, сцена 1)

В то время как в классическом и европейском мире долго мечтали и писали об идеальном обществе, в котором могли бы реализоваться человеческие возможности, «Утопия» Томаса Мора («Utopia» означает «хорошее место» и «нет места») отражала идею, что мечта могла бы осуществиться в Америке. Действительно, рассказчик «Утопии», Ральф Нитлоди, представлялся как соратник Америго Веспуччи, итальянского исследователя, которому принадлежала честь открытия в 1507 г. того, что земля Южной Америки представляет собой не часть Азии, а новый континент. По его имени материк был назван Америкой. Путешествия в Америку стимулировали и огромный интерес, и настороженность со стороны европейцев, географические и антропологические карты которых быстро и радикально менялись. С одной стороны, «новизна» приходила во многих формах Новые земли, народы, языки, цвета, животные, растения и религии появлялись на европейском горизонте С другой стороны, эти «новинки» были такие «другие», непривычные и, с точки зрения европейской культуры, недоразвитые, что европейцам казалось, что народы Нового Света — Америки — не дошли в своем развитии до того уровня,  которого достиг, как они считали, европейский мир.
Все это поднимало некоторые важные вопросы. Что такое человек? Каково различие между цивилизованным и варварским языком? Является ли Европа центром мира9 Мы можем увидеть эту амбивалентность в пассаже из «Космографии» издания 1512 г. Помпониуса Мела. Гуманист Кохлеус пишет во введении.«Сейчас говорят об открытии Америго Веспуччи Нового Света во время путешествия на кораблях, принадлежащих королям Испании и Португалии, он проследовал не только ниже экватора, но и далеко за тропик Козерога. Он говорит, что Африка простирается так далеко и что этот Новый Свет совсем не похож на нее и больше, чем наша Европа Правда это или ложь — эта новость совершенно неважна для космографии и знания истории Ибо народы и места этого континента незнакомы и не имеют названия для нас, а путешествие туда сопряжено с огромной опасностью Следовательно, эта земля не представляет для географов никакого интереса»8
Другими словами, открытие нового континента не должно изменить европейской карты мира, представленной в школьных учебниках!
Природа островов вблизи Мексики и красота Южной Америки вызвали разговоры о том, что земной рай, описанный в Библии и средневековых книгах, наконец, обнаружен. По европейским столицам пронеслись слухи, что эту землю и впрямь населяют люди, не изменившиеся со времен Адама и Евы. Четверть столетия спустя в Центральной Мексике эти надежды обрели форму веры, что тысячелетнее царство с духовными правителями, обращающими в христианство массы тузем-цев, будет наконец основано. Миссионеры-францисканцы верили, что перед ними открывается возможность создать христианское общество, отвечающее пророчествам Нового Завета, и тем самым вернуть на землю Иисуса Христа. Верование, что ацтекская столица является центром библейского события, символизировалось грандиозной церемонией, которой сопровождалось прибытие весной 1524 г. в Мехико двенадцати францисканских монахов («апостолов»). Считалось, что они представляют присутствие двенадцати учеников Христа на земле и провозглашают появление нового божественного царства. В последующие десятилетия некоторые из этих священников организовали своих индейских последователей (кого они считали «подобными ангелам» или «мягких воском», ожидающими «Христового отпечатка» в своих сердцах) в утопические коммуны, чтобы подготовиться к концу света и второму пришествию Христа. Сходным верованием, иногда проповедуемым с кафедр в Мексике, было утверждение, что апостол Томас, странствующий ученик Христа, пятнадцать веков назад проповедовал в Мексике христианское учение, которое с ходом времени было искажено. Надежда на установление тысячелетнего царства и вера, что святой Томас проповедовал в Новом Свете, отражали первичное отношение католической церкви к туземным народам. В глобальном процессе обращения они были «душами,  ищущими спасения».
Земля Мезоамерики считалась изобилующей золотом. Жажда богатства вызывала немыслимые фантазии и приводила к трагедиям в процессе обживания европейцами Новой Испании. Истории об Эльдорадо (стране, полной золота и серебра) и слух о зарытых сокровищах Моктесумы заставляли даже трезвомыслящих людей отправляться в полные опасности путешествия, чтобы отыскать эти сокровища. Вот свидетельство ацтеков:
«И когда они получили эти подарки (золото, перья кецаля, золотые ожерелья), испанцы стали улыбаться, их глаза засияли от удовольствия, они были в полном восторге Они брали золото и забавлялись им, как обезьяны, радость переполняла их, сердца их, казалось, светились, а сами они выглядели помолодевшими.Истина в том, что они безумно любили золото Их тела буквально распухали от жадности, в своей жажде золота они походили на свиней, рвущихся к пище . Они заговорили как дикие варвары, все, что они говорили, было сказано в безумном возбуждении»9
Вера в золотые сокровища Моктесумы вновь всколыхнула Мехико в 1982 г., когда появились слухи, что археологи, раскапывающие Великий храм ацтеков, нашли золото и держат это в секрете.

Благородный дикарь — дикий человек
Наиболее устойчивой фантазией была вера в природную отсталость индейцев. Некоторые европейцы считали, что туземцы представляют собой нечто среднее между зверем и человеком. В первые десятилетия после открытия Нового Света американских индейцев рисовали каннибалами, сексуально распущенными народами без всяких законов, со своими языческими богами, не знающими истинной веры. Короче говоря, они считались хотя и людьми, но дикими, чья эволюция и развитие происходили не в том направлении, которое привело к развитию европейской цивилизации.
Другие европейцы, хотя и соглашались, что эти люди в самом деле дикие, тем не менее считали, что индейцы не испытали на себе оборотной стороны цивилизации, связанной с жадностью, жестокостью и плохими манерами. Эти европейцы утверждали, что индейцы благородны и чисты сердцем, хотя и дикари. Исследования показали, что оба этих образа — дикого человека и благородного дикаря — были укоренены в европейском сознании еще до открытия Мезоамерики. Третий тип отношения к коренным народам Мезоамерики возник в начале XVI столетия, когда контакты между Старым и Новым Светом участились. Некоторые испанцы поняли, что открыт таинственный и радикально отличный от европейского мир, требующий осторожного и выверенного анализа. Они решили определить, насколько индейцы соответствуют типичным моделям общества и религии, и изучить их социальную структуру. Для всех этих трех групп интерпретаторов индейской природы Мезоамерика стала большим «экраном», на который можно было спроектировать эти представления и фантазии и в то же время проверить их реальность или выполнить сравнительные эксперименты по осмыслению и классификации.
Обращение с коренными народами стало столь жестоким и бесчеловечным, оправдываемым частично этими расистскими стереотипами, что в 1550 г. король Испании Карл V приостановил все экспедиции в Америку и созвал в Вальядолиде совет ведущих теологов. Этот «совет четырнадцати» должен был обсудить вопрос, «может ли король вести войну против индейцев до того, как до них донесена христианская вера, — с тем чтобы подчинить их своему правлению и впоследствии легко привить им эту веру»10. Дебаты были сфокусированы на двух вопросах: 1) Что есть настоящая природа индейцев? 2) Могут ли европейцы использовать принуждение, насилие и войну, чтобы заставить индейцев отречься от языческих богов, присоединиться к христианской вере и подчиниться испанскому правлению? Эти «великие дебаты», как назвал их Льюис Ханке в работе «Аристотель и американские индейцы», ввели в употребление идеи и расовые предрассудки,  до  сих  пор  встречающиеся  у некоторых людей  при обозначении и интерпретации жизни и культуры коренных американцев. Ядро этого идеологического конфликта составляло убеждение, что религии майя и ацтеков были «древним идолопоклонством и ложными религиями, в которых поклонялись дьяволу»11.
На одной стороне дебатирующих был испанский философ Хуан Гинес де Сепульведа, поклонник Кортеса, друг Эразма Роттердамского и переводчик Аристотелевой «Поэтики» на латынь. В своем пятисотстраничном трактакте он доказывал, что индейцы «так отстоят от испанцев... как дети от взрослых, как женщины от мужчин... такое различие между ними... как между обезьяной и человеком»12. Следовательно, естественными условиями для индейцев были бы социальное рабство и подчинение более разумным европейцам. Другими словами, индейцы по природе своей, а не вследствие военной слабости заслуживали низшего социального положения в Новом Свете. Далее следовало, что любой отказ индейцев от подчинения и рабской жизни следует рассматривать как достаточный повод для применения силы и ведения войны против них. И на базе аристотелевской логики выводилась грандиозная деструктивная концепция европейского главенствующего положения, превосходства и добродетели. Никогда завоеватели не имели такого оправдания!
На стороне индейцев выступил доминиканский монах Бартоломео де лас Касас (ни одного индейца, конечно, не было), служивший в качестве архиепископа Чьапаса среди индейцев-майя. Его защита индейцев строилась на обсуждении таких категорий, как «варвар», «город», «христианин», «язык» и «естественное рабство», как на средстве доказательства того, что индейские общества до колонизации отвечали всем аристотелевским критериям цивилизованного общества. Он заявил, что те люди, которых он видел ежедневно, были рационально мыслящими существами и что следует обращать их в христианство с помощью убеждения, но не насилия. Каждый человек может стать христианином, утверждал Бартоломео де лас Касас, хотя бы потому, что люди уже выказали «дикое» христианство. Следовательно, нет никакого основания для ведения войны против индейцев. Касас утверждал идею, которая тогда поразила многих испанцев, — американские индейцы, отличаясь в лучшую сторону от народов древнего мира, были необычайно рациональными людьми и отвечали всем требованиям Аристотеля в отношении добродетельной жизни. Он даже доказывал, что греки и римляне уступали индейцам в вопросах воспитания детей, образования, закона, супружеских норм, архитектуры и что индейцы в некоторых отношениях превосходят испанцев.
Два момента необходимо отметить относительно того, как эти дебаты повлияли на наши попытки понять эстетику, ритуалы и космовидение мезоамериканских религий. Во-первых, ужасное отчуждение между народами ставит само обсуждение вопроса: «Являются ли «другие» людьми и имеем ли мы право убивать их?» Последующие поколения были поставлены перед задачей либо развития этого тезиса, либо отрицания его, с тем чтобы можно было разработать истинные методы понимания и общения с этими «другими». Эти дебаты в Испании и в Новой Испании в XVI в. состоялись задолго до возникновения первых поселений в Новой Англии. Категории, предрассудки и клише о народах Центральной Америки были часто основой для выработки позиции и политики дискриминации, развитых позднее по отношению к американским индейцам в Северной Америке. Во-вторых, как бы нам ни хотелось принять сторону де лас Касаса, надо все же отметить, что и он и Сепульведа считали, что индейцы должны принять христианство, чтобы занять подобающее место в человеческом сообществе. Лас Касас утверждал, что наиболее яркой чертой индейцев является их сходство с христианами! И священник и философ оказались неспособными дать оценку этим народам в рамках их собственной культуры. Все же важно снова отметить, что существовали люди, подобные де лас Касасу, и особенно Хосе де Акоста, автору замечательной работы «Естественная история и мораль индейцев» («Historia Natural у Moral de las Indies»), которые верили в существенное сходство всех человеческих рас и пытались понять, по каким законам существует индейский мир и как он может быть соотнесен с европейским стилем жизни и европейским мировоззрением.
Разумеется, не всякая встреча европейцев с мезоамериканской культурой носила негативный характер. Наряду с широко распространенными попытками принизить индейские искусство, одежду, кухню, длину волос и т.д. в среде теологов, художников и священников были и любопытство и восхищение. Последующие столетия показали рост интереса к искусству, политике, социальной структуре и религиозной практике мезоамериканских индейцев. Как показал Бенджамен Кин в работе «Образ ацтека в западном мышлении» («The Aztec Image in Western Thought»), Мезоамерика занимала умы писателей, поэтов, драматургов и художников в той же степени, что и ученых. Среди значительных деятелей культуры, прибегших к культуре Мезоамерики за политическим, культурным и интеллектуальным материалом, были немецкий натуралист, путешественник и государственный деятель Александр фон Гумбольдт, философ и писатель Иоганн Готтфрид фон Гердер; антрополог Е. Б. Тэйлор; поэт и критик Генрих Гейне; поэты Уильям Карлос Уильямс и Джон Драйден; Наполеон Бонапарт; писатель Гарт Крейн и другие.

Две полемики
В последние годы дискутировались два главных вопроса, позволяющие более глубоко понять культуры майя, ацтеков и их предшественников. Первый заключается в том, достигли или нет мезоамериканские народы уровня социального развития и мышления, свойственного урбанистическим цивилизациям. Второй состоит в том, почему человеческие жертвоприношения и каннибализм оказались столь широко развиты в этом регионе.
Оба вопроса, один — касающийся социальной организации Мезоамерики, другой — относящийся к ритуальным традициям майя и ацтеков, привели к резким и иногда фантастическим формулировкам. Например, в своей статье «Обед Монтесумы», написанной в 1876 г., один из основателей культурологической антропологии Льюис Ч. Морган утверждал, что ацтеки были «все же народом в набедренных повязках, носившим лохмотья варварства как неоспоримое свидетельство своего варварского состояния». Интеллектуальная среда поколения Моргана находилась под впечатлением от работ Дарвина и его последователей, некоторые из которых пытались распространить новый взгляд на биологическое развитие и развитие общества. Морган разработал теорию прогресса человеческого общества, состоящего из трех стадий — дикости, варварства и цивилизованной стадии,  — и утверждал, что ацтеки и их, соседи дошли на этом пути только до стадии варварства. Он считал, что ацтекские дворцы, описанные Кортесом Берналем Диасом дель Кастильо, были (спустя 350 лет Морган, конечно, мог яснее видеть это) «коммунальными многоквартирными домами», что отражало «слабость индейской семьи и неспособность по отдельности переносить жизненные испытания». То, что «вождь варваров Монтесума мог даже есть, разложив пищу на набедренной повязке», шокировало Моргана, который писал, что «в момент открытия Америки в ней не было ни политического общества, ни государства, ни какой-либо иной цивилизации и была одна раса (исключая эскимосов) индейцев — «красная» раса»13.
Хотя тезисы Моргана оказывали большое влияние в начале XX в., последующие исследования археологов и этноисториков показали, что вопрос не в том, были ли города у коренных американцев, а в том, какого рода были эти все же существующие города. Ученые обнаружили несколько удивительно схожих черт между городами мезоамериканских индейцев и урбанистических цивилизаций Китая, Египта, Месопотамии, Индии, Нигерии и Перу.
Совсем недавно, в 1979 г., в академических журналах и книгах разгорелась жаркая дискуссия по поводу того, что Марвин Харрис назвал ацтекским «царством каннибалов». Опять, как и в дни Моргана, общая интеллектуальная атмосфера способствовала интерпретации особенностей мезоамериканской культуры в искаженном виде. В антропологической литературе 1970-х годов были сильны тенденции теории культурологического материализма, подхода, который объяснял развитие культуры материальными условиями и общественными силами в обществе. В центре этой дискуссии было обсуждение необычной ритуальной практики кровопускания, человеческих жертвоприношений и ритуального каннибализма, практиковавшихся мезоамериканскими народами. Дискутирующие стороны разделились на два лагеря — лагерь экологического объяснения, представители которого заявляли, что «они ели людей ради белка и полезности», и лагерь культурологического объяснения, в котором господствующей точкой зрения было то, что «они ритуально обменивались дарами в виде бедер, сердец, черепов и крови». Однако ни одна из этих концепций не была строго основана на представлениях майя и ацтеков о материи, человеческом теле или отношениях человек — бог. (Как мы увидим далее, мезоаме-риканские религии «оживлялись» ритуальными кровопусканиями и жертвоприношениями человеческих существ, которые ритуально трансформировались в божеств.) Ни одна из вышесказанных концепций не основывалась на понимании того, что эти люди делали в действительности и какой они придавали этому смысл. Мы изучим эту необычную ритуальную практику в главах 7 и 8.

Источники понимания: комплексный подход к историческим свидетельствам
В 1982 Г. МЕКСИКАНСКИЙ ЖУРНАЛИСТ,   Прибывший  во Францию,   получил разрешение изучить ритуальный манускрипт «Тоналаматль Аубин» («Tonalamatl Aubin») в отделе редких книг Национальной библиотеки в Париже. Ему изрядно повезло: он втихомолку выкрал книгу из музея и сбежал на Юкатан, в Мексику, где в конце концов был выслежен Интерполом. Он заявил в газете, что бесценный манускрипт был незаконно вывезен из Мексики в 1840 г. и что он вернул национальное достояние на родину. Пока два государства обсуждали правовые вопросы, журналист стал чем-то вроде национального героя. Сегодня манускрипт находится в Национальной библиотеке в Мехико.
Национальная гордость, проявившаяся в этой истории, символизирует некоторые из проблем, с которыми приходится сталкиваться при изучении мезоамериканских религий. С одной стороны, нам остались только разрозненные остатки художественных, археологических и литературных свидетельств. Марш Эрнана Кортеса от Вилла Рика де ла Веракрус до Теночтитлана сопровождался разрушением, смыванием и уничтожением религиозных картин и сооружений. Шаг за шагом испанцы уничтожали изображения и образы богов и ритуальной жизни, заменяя их христианскими крестами. Позднее, в 1535 г., священный инквизитор Мексики Хуан де Зумаррага приказал собрать и уничтожить рисованные летописи, хранившиеся в науатльской культурной столице Тескоко. Красиво расписанные исторические, ритуальные и генеалогические панно были собраны в огромную кучу на местном рынке, подожжены и обращены в пепел. Горький факт, но из сотен иллюстрированных манускриптов, существовавших в Мезоамерике в 1517 г., до нас дошли только одиннадцать.
С другой стороны, обширные археологические раскопки, превосходные репродукции с существующих манускриптов, недавние переводы священных писаний майя и науатльских рукописей, а также огромное количество этноисторических документов, собранных в XVI—XVII вв., дают нам достаточное представление о религиозных идеях и практике в различных городах-государствах Мезоамерики. В дополнение к этому все еще живут миллионы людей, говорящих на языках майя и науатль, знающих элементы древнего космовидения и практикующих религиозные ритуалы в церемониальных центрах в размерах, соответствующих до-испанскому символизму.
Учитывая это изобилие исторических свидетельств, наиболее полезным подходом к изучению мезоамериканских религий будет комплексный подход — объединение разнообразных типов свидетельств, включая такие иллюстрированные манускрипты, как «Кодекс Борджиа» и «Кодекс Мендосы»; ритуальные объекты, такие, как маски и статуи Великого храма ацтеков, ацтекский каменный календарь; такие мифы, как «Легенда о душах» («Leyenda de los Soles») или теокуитль («божественная песнь») о рождении ацтекского бога войны Уицило-почтли; резные барельефы из городов майя Яшчилан и Паленке; археологические материалы, полученные при раскопках Копана, Тлателолко, Теотиуакана, Какатля и Рио-Азула; этноисторические описания, такие, как у Диего де Ланда в его «Relacion de las Cosas de Yucatan», Диего Дурана в «Книге богов и обрядов и древнего календаря» («The Book of the Gods and Rites and the Ancient Calendar») или мифологические повествования, найденные, к примеру, в книге майя «Пополь-Вух». Не замыкаясь на одном замечательном тексте типа, скажем, иллюстрированного манускрипта испанских очевидцев, мы будем сочетать четыре вида свидетельств: археологические находки, литературные свидетельства, иллюстрированные манускрипты и современные исследовательские отчеты. Археологические раскопки последних трех веков открыли нам важные ритуальные артефакты и значительные остатки ритуальных центров многочисленных мезоамериканских культур. В 1790 г., к примеру, под улицами Мехико был обнаружен замечательный каменный календарь ацтеков, отражающий ацтекскую космогонию, или историю Вселенной. Позднее, в 1841 г., Джон Л. Стефенс и Фрэнк Катервуд после поисков и находки некоторых ритуальных центров майя, заброшенных и скрытых джунглями, опубликовали «Находки во время путешествий в Центральной Америке — Чьапасе и Юкатане, Мексика» («Incidents of Travel in Central America, Chiapas and Yucatan, Mexico»). Они поразили англоязычный мир описанием пирамид; гробниц, дворцов и огромных статуй роскошно обряженных богов. Стефенс купил руины древнего города Копана за тридцать пять долларов! В 1810 г. Александр фон Гумбольдт опубликовал ценные живописные работы и отчеты о своих посещениях многочисленных мексиканских руин и пробудил в немецких университетах и Европе интерес к изучению мезоамериканской культуры. Между 1900 и 1915 гг. мексиканские археологи открыли великие пирамиды Теотиуакана, показывающие истинно монументальную природу древней столицы. В последующие десятилетия мексиканские археологи открыли гробницы, храмы, пирамиды, дворы и дворцы в таких городах, как Монте-Альбан, Хочикалько, Киригуа, Паленке, Тикаль, Тула, Копан, Яшчилан и Эль-Мирадор. В последние двадцать лет произошла настоящая революция в нашем понимании древних майя, частично связанная с археологическим и иконографическим анализом скульптурных изображений и надписей на них. Количество информации о повседневной жизни, политических союзах, астрономических знаниях, ремеслах, династических привилегиях и космовидении классических майя увеличивалось с каждым днем. Другим важным достижением был выпуск издательскими домами Европы превосходных репродукций иллюстрированных записей Микстека. Каждое из этих открытий дало обширную информацию о городах, архитектуре и ритуалах Мезоамерики.
Среди наиболее важных археологических открытий этого столетия, отражающих связь между религиозным воображением и урбанистическими центрами, были раскопки в 1978—1983 гг. Великого храма ацтеков в Теночтитлане в Мехико. Этот храм, названный Коатепеком (Гора Змея), был расположен в центре древней столицы. Но это был не только политический и ритуальный центр империи ацтеков, это был также один из конечных продуктов тысячелетней храмовой архитектуры, религиозного символизма и ритуализма. В течение пяти лет действительно удивительные открытия поражали и публику и ученых — по мере того как добывались более семи тысяч ритуальных предметов из одиннадцати притворов храма, расположенного в центре Мехико. Большинство из этих находок были обнаружены в жертвенных тайниках, где хранились изображения богов, ритуальные маски, жертвенные ножи, нефритовые бусы, раковины, останки человеческих жертвоприношений и множество скульптурных статуэток, которые были уложены вместе с огромным числом животных останков. Необходимо отметить, что большое количество этих предметов пришло из отдаленных районов империи, с побережья Тихого океана и районов Мексиканского залива. Изучение этого храма сыграет роль фокусирующей линзы для нашего видения и понимания того, как общественные группы, города и даже империи были организованы на базе религиозного космовидения. Серия замечательных открытий при раскопках Рио-Азула и Тикала в районах поселений майя способствует  изменению нашего понимания целей и значения пирамид и гробниц, составляющих существенную часть ритуального мира майя.
Другим замечательным достижением является недавняя расшифровка письменности и иконографии майя. Так называемые «мистические» майя III—IX вв. создали достаточно развитую письменность, комбинирующую фонетические и идеографическое начала и проявляющуюся в надписях на храмах, лестницах, барельефах, манускриптах, стелах (вертикальных каменных колоннах в ритуальных центрах) и вазах. Ученые открыли, что майя вырезали в камне повествования, рисующие божественную связь богов, мифического времени, земледельческих циклов, династий, предков и ритуальной жизни в многочисленных церемониальных центрах. Эти повествования, подобно эпизодам пьесы, показывают фантастические сцены кровопускания, спускания в преисподнюю и тронные места монарших персон на дереве мира. Эти картины рисуют священный характер монаршей власти и социального расслоения, играющих главную роль в мезоамериканских религиях.
В дополнение к остаткам ритуальных центров и иконографии систем письменности, переживших испанское завоевание, исследователь имеет возможность ознакомиться с серией переводов избранных письменных документов из. колониальной эпохи, включая такие богатыми деталями отчеты, как «Пополь-Вух», или «Книга Совета», майя-киче, «Relacion de las Cosas de Yucatan» Ланды, «Книга Чилам-Балам» («The Book of Chilam Balam of Tizimin») майя Юкатана и «Анналы из Куаутитлана», «Легенда о Солнцах», «Кодекс Кантарес-Мексиканес» («История мексиканцев») и «Флорентийский кодекс» из района ацтекского поселения. Каждый из этих документов, написанный на языке майя или науатль и испанском (после завоевания), содержит обилие информации о религиозной жизни и обрядах, взглядах на войны, власть монархов и судьбу человека на земле и «жизнь после смерти», как их представляли майя и ацтеки. Например, этот отрывок о дуалистическом боге Ометеотле выражает один из главных элементов космовидения народов центральной части Мезоамерики:

«И тольтеки знали, что много божеств на небесах.
Они говорили, что есть двенадцать божественных уровней
Есть Истинный Бог и его супруга..
Небесный бог зовется Богом Раздвоенности.
И его супруга зовется Богиней Раздвоенности, Небесной Богиней,                 
Что означает:
Он — король, правитель двенадцати небес.
В наших владениях мы правим —
мой Верховный Бог так утверждает.
Зеркало, которое освещает вещи.
Теперь они присоединятся к нам, теперь они готовы к этому.
Пей, пей!
Бог Раздвоенности за работой,
Создатель человека,
Зеркало, освещающее вещи»14.

В этом пассаже мы видим два главных понятия: 1) организацию космоса в тринадцать уровней (дуалистический Бог занимает тринадцатый); 2) разделение космоса на дуалистическую сверхъестественную реальность, мужскую и женскую ипостаси, дающее свет и понимание («освещает вещи») мира.
Необычайно важен для изучения религии майя «Пополь-Вух», 8500-страничный документ, содержащий мифы о сотворении мира, священные истории и описание ритуальных обрядов, представляющих многовековую традицию религиозной мысли майя. Мы видим, что в мифологии майя мир был создан как последовательное ритуальное действо. «Требуется долгое время и много действия, чтобы создать весь наш земной и небесный мир», мир четырех четвертей, оживляемый через постоянный процесс «сеяния и расцветания», то есть сева и жатвы, похорон и возрождения, заката и восхода. Эта картина сеяния и возрождения, такая важная для менталитета майя, выражалась и в периодическом рождении космоса, прошедшем четыре (или шесть) цикла, или века. В «Пополь-Вух» эти циклы повторяющегося рождения и разрушения мира представляют собой повествования, в которых ряд героев и действующих лиц выдерживают тяжелые испытания и мифические превращения в процессе странствий по (в числе прочих мест) Шибальбе, мифическому подземному миру майя. Мы встречаем такие характеры, как Сердце Небес, Кровожадный Ягуар, Творец Зелено-Синей Плиты, Кровавая Женщина, Удар Молнии, Оперенный Змей и Близнецы-Ягуары, которые своими действиями и злодеяниями приводят в действие механизм «сеяния и расцветания» майя. Изучение постиспанских «Пополь-Вух», «Книги Чилам-Балам» («Книги Пророка Ягуара») и недавние исследования современных общин майя и миштеков свидетельствуют о том, что религиозные миры майя и миштеков не были разрушены во время испанского вторжения. Как мы увидим в главе 9, некоторые обряды, похожие на те, что существовали у древних майя, все еще исполняются и в наши дни.
Ведущая роль, которую играют война и воин в религиозном мировоззрении мезоамериканских народов, широко проявляется в монументальной архитектуре и маленьких скульптурных изображениях, а также в графических и литературных документах. В большинстве районов Мезо-америки война и эстетический, ритуальный характер воина носили ярко религиозную окраску. Большое значение придавалось — через искусство и эстетические ипостаси — управлению глубокой трансформацией человека в процессе обучения, участия в сражении, победе, поражении, жертвовании и жизни после смерти. Эти действия направлялись космовидением, насыщенным воинскими мотивами. Например, божество — покровитель ацтеков, Уицилопочтли, был образцом воина, который после магического переодевания в костюм силы и могущества убил сотни вражеских божеств возле подножия священной горы в центре мира. Говорилось, что «он зажигал человеческие сердца и придавал им отвагу для участия в войне»15. Религиозное значение войны в сознании ацтеков демонстрируется тем фактом, что после рождения этот бог немедленно трансформировался в жестокого воина.
Возможно, наиболее богатым источником для изучения мезоамериканской религии является «Флорентийский кодекс», 12-томное энциклопедическое исследование, выполненное францисканским монахом Бер-нардино де Саагуна в десятилетия, последовавшие за падением ацтекской столицы. Боги, ритуалы, мифы о сотворении мира, костюмы, монаршество, животные, врачебная практика и космический смысл бытия человека представлены в богатых и ярких деталях. Например, мы имеем много описаний того, как теотль («бог» на языке науатль) и теотль ишиптла («бог в образе человека») одевались для своих ритуальных представлений. Ниже приводится описание того, как была одета богиня маиса, ишиптла Шилонен:
«На десятый день женщина (бывшая подобием, или изображавшая) Шилонен умерла. Ее лицо было раскрашено в два цвета: возле губ она была желтой, лоб ее был красный. Ее бумажный колпак имел уши в четырех углах; он был украшен перьями кецаля в форме маисовых кистей; она имела сплетенную в косу ленту на шее. Кроме того, на шее было ожерелье из многих ниток бус из зеленого камня; наверху был прикреплен золотой диск. У нее была рубашка с водяными лилиями (узор из цветка и листа) и юбка с тем же узором. У нее были сандалии с обсидианом, сандалии карминного цвета. Ее щит и трость были красными. В четырех направлениях она входила. »16
В этом описании мы видим, что образ богини есть живой символ плодородия и могущества (обсидиан), выходящих, подобно маису, из-под земли. Другим важным источником, сочетающим литературную и графическую информацию, являются «Географические описания» («Re-laciones Geographica»), описывающие политическую, социальную и географическую реальность доиспанского и колониального общества. Часто эти документы включают карты, оформленные в туземном и колониальных стилях.

Иллюстрированные манускрипты
Наиболее красивыми источниками для изучения мезоамериканских религий являются одиннадцать дошедших до нас манускриптов доиспанской эпохи, нарисованные и раскрашенные на коре или оленьей коже. Эти цветные документы показывают, что мезоамериканские народы представляли время и пространство как неразрывное целое. Функция ритуальной жизни, исполняемой в церемониальных центрах, состояла в регулировании и восстановлении детального взаимодействия пространственных направлений, цветов и городов с временными периодами, годовщинами, рождениями, смертями, путешествиями, предками и войнами.
Эти документы и скульптурные памятники ясно указывают, что в мезоамериканской культуре существовали различные уровни письменности — от рисованных знаков до фонетических писаний. Дощечки и рукописи из Центральной Мексики показывают, что космологическая, генеалогическая, ритуальная и историческая информация передавались посредством комбинации рисованных знаков и устного рассказа, когда рассказчик использовал образы как базис для вербального представления. В этом смысле это были сборники рассказов — иллюстрированные книги, используемые для устного описания и интерпретации генеалогии, истории Городов, астрономических событий и ритуальных предписаний. Рисованные знаки и фонетическая слоговая азбука, описывающие богов, природу, места, кациков (старейшин), воинов, части тела и ритуальные объекты, сочетались с устными повествованиями, рисуя непосредственную ритуальную жизнь во всех ее аспектах. Эта передача идей космовидения и ритуальной жизни контролировалась правящими классами.
Эти документы плюс замечательные постиспанские иллюстрированные хроники (с комментариями на испанском и иногда итальянском языках), такие, как «Кодекс Мендосы», показывают сильную зависимость ритма жизни от циклов земледелия и движения звезд (макрокосмоса и микрокосмоса) и взаимосвязь с силами и значением священного времени и пространства. За временем строго следили, и каждый день рассматривался наполненным небесным и божественным смыслом, определяющим внутренний характер и судьбу человека и его действия, выполняемые в конкретное время. Этот характер слежения за временем показывается в загадочном манускрипте — «Дрезденском кодексе», ритуальном альманахе, описывающем детальную связь человека, божеств и небесных тел.

Отчеты современных исследователей
Четвертым источником для изучения мезоамериканских религий являются современные исследования, проводимые во многих местных общинах и племенах. Новые исследования календаря, процессий, мифологии, врачебной практики, одежды, торговой системы и синкретических культов обнаруживают как изменение, так и сохранение традиций доколумбовой эпохи.
Имея этот замечательный ансамбль фактов и свидетельств о религии мезоамериканского мира, можно заняться анализом того, каков же был религиозный характер древнего мира ритуальных центров.

Религия как миротворение, миросредоточение и мирообновление                                                               
если посмотреть на карту народов Мезоамерики, то мы увидим много мест сосредоточения различных культур и церемониальных центров. В действительности мезоамериканская история характеризовалась странной периодичностью творческой деятельности, стабильности и поселений. Урбанистическая традиция на протяжении своей истории не контролировалась одной или даже несколькими столицами. Экологические различия и нестабильность, а также напряженное соперничество между городами-государствами приводили к периодическим крушениям региональных столиц с последующими периодами реорганизации, при которой в регионах устанавливалось господство отдельных церемониальных центров-столиц. Эта картина: порядок — крушение — пересосредоточение — порядок — крушение и т.д. — стабилизировалась отдельными периодами творческого порядка. Эти периоды и районы творческой стабильности включают империю ольмеков (1500—300 гг. до н.э.), ицтапанскую (испанскую) культуру (300 г. до н.э. — 100 г. н.э.), классических майя (200—900 гг. н.э.), Каминалуи (500 г. до н.э. — 800 г. н.э.), Монте-Альбан (350—1200 гг. н.э.), миштеков (1200—1521 гг. н.э.), тольтеков (900—1250 гг. н.э.) и ацтеков (1300—1521 гг. н.э.).
Каков был социальный и религиозный характер этих главных перио-дов культурной интеграции? Во всех перечисленных культурах три существенных процесса лежали в основе структуры мира ритуального центра: миротворение, миросредоточение и мирообновление. Взаимодействуя, эти процессы составляли ткань религиозных традиций мезоамериканских  столиц

Миротворение
В каждом случае общество организовывалось вокруг ритуального центра, смоделированного на основе понимания структуры Вселенной.
Модель структуры космоса существовала в мифологии каждого общества, которая рассказывала, как мир был создан, и как сверхъестественные силы организуют космический порядок
Эти церемониальные центры контролировали то, что один ученый назвал экологическим комплексом, состоящим из земледельческого производства и технологического потенциала, включая искусство, торговую сеть и миграцию населения. Каждое такое общество, называемое (в мире ацтеков) тлатокауотлем (владения тлатоани, «ли вождя), имело ритуальную территорию, часто с монументальной архитектурой, служившей ритуальным театром для ритуального представления сотворения мира и его обновления. Каждый церемониальный центр был стержнем Вселенной, магнитом, притягивающим богов, народы и сверхъестественные силы.
Пример такой магнетической силы описывается в отчете участника испанского похода в XVI в. Диаса дель Кастильо.
«Возвращаясь к фактам, кажется мне, что окружность большой пирамиды была подобна цепочке шести больших городов, и снизу вверх, к маленькой башне, где они хранили своих идолов, она сужалась Существует рассказ, что в момент закладки этой пирамиды все обитатели этого могущественного города уложили в фундамент в виде пожертвований золото и серебро, жемчуг и драгоценные камни и полили их кровью многих пленных, принесенных в жертву, а затем положили зерна всех видов, которые производит земля, чтобы идолы гарантировали им победу, богатство и богатый урожай»17
Приношение драгоценных даров аксис мунди, центру мира общины, означало творение и обновление мира для земледелия и войны.
Возможно, наилучший пример миротворения, который я могу привести, чтобы прояснить этот термин, исходит из ацтекского мифа творения «пятого века», века, в котором они жили.
Рассказывается, что перед тем, как был создан настоящий мир, «когда еще не всходило и заходило солнце», боги собрались в великом церемониальном городе Теотиуакане («обиталище богов»), чтобы создать новое солнце. В течение четырех дней они исполняли епитимью в космическом мраке, собравшись вокруг божественного огня, горевшего все это время. Два божества, Нанауацин (Прыщавый) и Текуки-цекатль (Повелитель Улиток) бросились в огонь. Боги сидели и смотрели во всех направлениях, чтобы увидеть восход солнца. Один бог, Кецалькоатль, смотрел на восток, и там взошло солнце. Мир был создан. Так церемониальный центр (Теотиуакан) и божественное событие (восход солнца) были связаны, и мир, соединяющий небо и землю, был построен. Но он все еще не был сосредоточен, «сцентрирован». Солнце не имело устойчивого курса на небе, потому что, «когда солнце устремлялось вперед, мир был красным, он раскачивался из стороны в сторону». Мир был создан с появлением солнца, но он все, еще был нестабилен, не развивался, не имел центра Он был создан через жертвоприношение, но, как мы увидим, мир все еще нуждался в сосредоточении,  центрировании.

Миросредоточение
Культурный мир создавался и организовывался вокруг ритуальных центров в процессе творческого человеческого труда. Человек выступал как «центрирующая» сила культурной и религиозной жизни в двух существенных смыслах. Во-первых, человеческое тело рассматривалось как связующая и объединяющая структуру Вселенной сущность. Именно религиозная концепция человеческого тела, проявляющаяся в космологии, ритуальной и социальной структурах, искусстве, придает мезоамериканским религиям силовой фактор.
Во-вторых, мир приобрел устойчивость, «центр» благодаря работе священных специалистов и монаршего сословия. Каждое из обществ находилось под властью элитного корпуса жрецов, правителей и воинов, контролирующих ритуальные действия и социальные группы земледельцев, художников, воинов, астрономов, строителей, ремесленников, торговцев и др. Эта элитная группа управляла людьми и контролировала товары и власть, рассредоточенные по деревням, городам и столицам, и распределяла блага и ресурсы согласно собственной воле и нуждам. Обеспечивая благополучие масс распределением продуктов питания и техники, организацией ритуалов и военным руководством, эта группа лидеров одновременно приумножала собственные власть и богатство, причем далеко не пропорционально общему росту благосостояния. Это приводило к чрезмерному выделению фигуры члена элитной группы. Давайте вернемся к мифу о сотворении «пятого века». Как мир стал «средоточенным»? То есть как он приобрел структуру, орбиту, начал развиваться? Оказавшись перед угрозой опасного положения, когда солнце «могло только оставаться неподвижным», боги предприняли действия, имевшие глубокие последствия для человеческого общества, созданного впоследствии. Один из богов, Экатль, был выбран остальными богами в качестве жертвы, чтобы обеспечить солнцу возможность двигаться. После этого он «поднялся и напряг все свои силы и дунул. И сразу он смог сдвинуть его, и оно отправилось по своему пути» (то есть солнце двинулось по орбите) Только через дальнейшие жертвоприношения божественных существ мир приобрел устойчивость и регулярность, солнце отправилось по своему небесному пути, разделяя время на день и ночь.

Мирообновление
Весь стиль жизни этих иерархических обществ был организован на основе мировоззрения, подчеркивающего ежедневное, ежемесячное и ежегодное обновление общества и космоса. Это обновление опиралось на сложные ритуальные действа, «проигрывающие» мифы и картины происхождения и трансформации космоса и многих его частей. Эти ритуалы и традиции не были простым повторением древних обрядов. Появлялись новые ритуалы и мифические повествования, отвечающие изменившимся экологическим, социальным и экономическим условиям. Жрецы, имевшие доступ в священные помещения ритуальных центров, использовали комплексные календарные системы, предсказания и наблюдение за звездами, чтобы направлять эти публичные ритуалы согласно динамике и структуре Вселенной.
Как мы увидим в дальнейшем, астрономия играла важнейшую роль в календарных, ритуальных и военных традициях Мезоамерики. Как и небесные циклы, мир людей, животных и растений постоянно обновлялся в рамках строгой системы ритуальных представлений, паломничества, танцев, песен, сражений, жертвоприношений и коронаций.
И так же как космос был создан (восход солнца) и организован (движение солнца) через жертвоприношения, так и ритуал его ежедневного, ежемесячного и годового обновления сопровождался жертвоприношениями различного рода. Эти пожертвования принимали разнообразные формы, включая кровопускание, жертвоприношения сердец, винопитие, половое воздержание и трату денег на пищу в День мертвых (день поминовения).
Эти три основных элемента — ритуальный центр и божественный приход (миротворение), человеческая деятельность и жертвоприношения, направляемые элитой (миросредоточение), и ритуальное обновление (мирообновление) — будут предметом обсуждения каждой из последующих глав. Теперь давайте вернемся к истории мезоамериканских религий, чтобы рассмотреть ее хронологию и периоды творческой активности

Глава 6. История и космовидение в мезоамериканских религиях

И тогда они выразили в словах сотворение и форму наших первых матери и отца Только желтым злаком и белым злаком были их тела Только пищей были ноги и руки человека
«Пополь-Вух»18
Во многих смыслах Мезоамерика резко отличается от других ранних мировых цивилизации Она развивалась на земле, где коммуникации были исключительно затруднены а природные катаклизмы часты, ее население имело богатую растительную пищу, но мало домашних видов скота Это означало, что не только экономика, но и метафористика повседневной жизни, религии и политики отличалась от той, что была присуща другим цивилизациям в Древней Мексике не могло быть ни Небесного Быка, ни Агнца Божия В силу этих причин Мезоамерика является критическим случаем для развития и оценки общих идей о представлении мира как условия для понимания развития культуры и важности того, что мы называем термином «религия», в становлении первых иерархических государств
Генри Т  Раит19
откуда произошли народы и культуры Мезоамерики? Этот вопрос одинаково занимал и ученых и неспециалистов, начиная с ранних контактов с коренными американскими народностями вплоть до XX столетия Теологи XVI в , пораженные внезапным появлением масс людей, до того не существовавших даже в воображении, спрашивали «Являются ли они потомками Адама и Евы?» Некоторые европейцы, озадаченные тем, как же вести себя с индейцами, удивлялись «Когда Христос страдал за грехи человеческие, неужели он страдал и за туземцев Америки9» В своих антропологических дискуссиях европейцы как бы спрашивали «Как мы должны принимать людей, которые вряд ли люди в полном понимании этого слова, то есть только наполовину люди, и можем ли мы помочь им стать развитыми человеческими существами, такими же, как мы?» Главным для решения этих вопросов были поиски географической и культурной родины ацтеков, майя и их предков
В академических кругах существовала теория, что коренные народы Мезоамерики мигрировали из Египта, принеся с собой его художественные, политические и религиозные идеи и символы Тот факт, что обе цивилизации строили пирамиды и использовали иероглифы, служил основой для утверждения, что мезоамериканская культура зародилась в Старом Свете и затем с помощью различных средств мигрировала в Америку. Другие ученые считали, что эти народы пришли из Азии, либо переплыв Тихий океан на суденышках, подобных «Кон-Тики», либо постепенно мигрируя к югу вдоль Западного побережья Америки, принеся с собой элементы цивилизации, послужившие базисом для ритуальных центров, календарей и обрядов майя и ацтеков. Совсем недавно некоторые ученые пришли к мнению, что азиатские культуры оказали сильное влияние на костариканский регион Мезо-америки, привнеся буддистские художественные и теологические традиции в Новый Свет более чем два тысячелетия назад. Этот подход, названный «диффузионистским», содержит в своей основе тезис о том, что великие цивилизации Америки были построены мигрировавшими народами, оставившими свои исконные культурные центры и «пересадившими корни цивилизации» (монументальную архитектуру, письменность, календари) на американскую почву. Этот подход основывается на серии сходных черт (пирамиды, художественные мотивы, игрушки, хлопок), найденных в Камбодже, Индии, Китае и обеих Америках.
Крайний пример диффузионистского мышления, чрезвычайно популярный в XIX в., — теория, что исчезнувший континент Атлантида, или My, был первоначальным домом древних американских цивилизаций. Используя платоновское описание погружения в море легендарного континента, сторонники этой теории утверждали, что коренные американцы — это жители Атлантиды, погибшие в этой катастрофе и принесшие в Америку свою великую цивилизацию. Англичанин лорд Кингсборо потратил много времени и фамильных богатств, пытаясь доказать, что коренные жители Мезоамерики были потомками тринадцати потерянных племен Израиля. Возможно, наиболее фантастической гипотезой, популярной в XX в., было утверждение Эрика фон Даникена о том, что пришельцы из космоса, посетившие в древности Землю, принесли в Мезоамерику элементы неземных цивилизаций. Теория культурной диффузии ставит много интересных вопросов перед исследователем, занимающимся изучением истории древних переселений и коммуникаций. Но сходные черты культур еще не доказывают близкого контакта. Особенно это проявляется в нашем случае, когда мы принимаем во внимание, что не было обнаружено ни одного предмета азиатских культур на американских материках. И многие предметы, жизненно важные для культур Старого Света, например колесо, плуг, повозка, железо и струнные инструменты, отсутствуют в доколумбовой Америке.
В случае с Америкой такие экстравагантные гипотезы, как фон Даникена или Кингсборо и некоторые другие, могут скрывать в себе сильное этноцентристское предубеждение. Логическим следствием некоторых диффузионистских интерпретаций является то, что коренные американцы не были способны сами достичь высокого уровня культуры и творческого потенциала, а нуждались в стороннем участии или влиянии миграционных групп более развитых культур, чтобы стать цивилизованными.
Ученые ясно показали, что мезоамериканские цивилизации, фактически все цивилизации и культуры Нового Света, развились в результате культурного процесса, присущего самой Америке. Это утверждение не отрицает того, что существует сходство, иногда поразительное, между культурами Старого и Нового Света. Монументальные архитектурные сооружения,   которые   мы   называем   пирамидами,   существовали   вЕгипте, Индонезии, а также в Мексике, Гватемале и других районах Мезоамерики. Но так называемые «пирамиды Мезоамерики» были в действительности огромными платформами, сооруженными для поддержки храмов и служившими вместе с тем театрализованными сценами, на которых осуществлялись ритуальные обряды космовидения и разыгрывались политические спектакли городов-государств. Верно, что некоторые мезоамериканские пирамиды-храмы служили (как и в Египте) местами захоронений монархов и памятниками предкам, но более вероятно, что они были в первую очередь местами публичных исполнений религиозных ритуалов, связывающих живых и мертвых. К тому же пирамиды-храмы Мезоамерики могли использоваться правителями для демонстрации космовидения и политики, а также для погребения отдельных лиц и сокровищ.
Другим важным различием монументальных городов Старого и Нового Света был сложный и длинный 260-дневный ритуальный календарь, столь важный в жизни многих мезоамериканских народов. Хотя, вероятно, ограниченные контакты между культурами Азии и Мезоамерики имели место, ольмеки, гуастеки, майя, тлакскаланцы, тольтеки, миштеки, отоми, ацтеки и все другие народы Мезоамерики развивались независимо от влияния внешних цивилизаций. Культурные процессы этих народов, отражаясь в космовидении, сосредоточивались и концентрировались в многочисленных ритуальных центрах и городах-государствах, которые организовывали структуру мезоамериканского общества.
В этой главе мы представим обзор истории мезоамериканских религий с двух точек зрения. Мы опишем картину миротворчества, миросредоточения и мирообновления в хронологическом порядке, начиная с подъема земледелия и далее через три главные стадии исторического развития: период формирования (1800 г. до н.э. — 200 г. н.э.), классический период (200—900 гг.) и постклассический период (900—1500 гг.). Мы подчеркнем созидательные моменты и главные составляющие формирования мезоамериканских религий.

Растения и  священные предки
ME3OAMЕPИKA — географический район, охватывающий две трети Южной Мексики и значительную часть той области, что сегодня называется Центральной Америкой. В этом обширном регионе развилось интенсивное земледелие, которое служило частичным базисом для подъема урбанистических цивилизаций. Очевидно, что группы людей из Северо-Восточной Азии (группы монголоидной расы) проникали на американский континент, начиная с 50 000 г. до н.э. и до начала нашей эры, через перешеек, некогда соединявший Сибирь и Аляску, ставший впоследствии Беринговым проливом. Эти племена охотников и собирателей мигрировали к югу и в конце концов к 20 000 г. до н.э. достигли Мексиканского залива. Они принесли с собой в Америку приарктическую охотничью культуру, включающую шаманизм и ритуалистический анимализм. Различные группы людей, говорящие на многих языках, мигрировали в Северную и Центральную Америку; так, в регионе, охватывающем Мексику и Гватемалу, было идентифицировано более 250 языков. Все эти народы, мигрировавшие в Центральную Америку, столкнулись с поражающим воображение многообразием экосистем Высокие горные хребты с периодически извергающимися вулканами переходят в высокогорные долины и плато, на которых в различные периоды истории развивались главные культурные центры Эти гористые районы протянулись, переходя в низменности, к Мексиканскому заливу, Карибскому морю и Тихому океану. Один писатель сравнил районы Мезоамерики с пирамидой, с ее храмами и открытыми пространствами на верхушке. Плато и высокогорные долины, как и плодородные районы низменностей, служили важными центрами доиспанских  культур.
Наиболее важным событием в развитии культуры доурбанистического периода было открытие энергетической ценности растении и начало развития земледелия. Как указывает цитата в начале главы, аборигены сравнивали сотворение человеческой жизни с созданием злака: человеческое тело состояло из желтого и белого маиса! Начало развития земледелия, фундаментальной основы появления постоянных поселений, ритуальных центров и социальной дифференциации пришлось на 6500—2000 гг. до н.э., когда люди научились сажать и собирать маис, бобовые, тыкву, авокадо, хлопок и перец. Все эти растения воспринимались как наделенные божественной силой и играли важную роль в мифологии, календаре, ритуалах, одежде, поклонении предкам и религиозной практике. Столетия спустя в ацтекской столице Теноч-титлане маис был одной из наград для прилежных и лояльных граждан. В ритуале Тсотлско («прибытие богов») церемония начиналась жрецом,  приносящим

«маленькую корзинку сушеных зерен маиса или четыре колоса маиса (в некоторых районах три колоса), если (семья) была бедной, они получали из его рук  два колоса маиса И никто не ел маис — только те, кто был почитаем, прилежен, трудолюбив, кто оправдывал уважение к себе»20.

Археологи открыли, что во время заключительной стадии этого земледельческого периода у людей развились некоторые виды ритуального отношения к человеческому телу, которое затем стало центральным моментом в религиях различных мезоамериканских народов. Это явление включало шаманизм, специальные приношения духам предков, расчленение людей, жертвоприношения и сжигание. Культуры практиковали ритуалы, посвященные охоте и «оживлению» убитой дичи, а также сеянию, росту и сбору злаков и овощей. Существовала, по-видимому, вера и в бессмертие души, «жизнь после жизни». Некоторых людей хоронили вместе со слугами, которых убивали, чтобы они служили хозяину и в потустороннем мире.
Примерно в 2500 г. до н.э. в Центральной Мексике развилось гончарное производство ритуальной и домашней посуды, изготовление глиняных фигурок женщин, животных, богов; к 1800 г. до н.э. была создана основа для появления того, что Эрик Вульф назвал «деревнями и священными городами» — основными религиозными структурами для последующих трех тысячелетий.
Следующий период развития культуры называется историками периодом формирования (см. хронологию). Между 1800 г. до н.э. и 200 г. н.э. стали создаваться постоянные ритуальные центры с монументальной ритуальной архитектурой, включающей пирамиды, дворцы, гробницы и просторные ритуальные площадки (теокалли) на открытом воздухе. Именно на этих священных площадках исполнялись ритуальные представления, которыми руководили жрецы, сосредоточившие экономическую и политическую власть и ведающие художественной, астрономической и духовной сферами. Одним из важнейших представлений в церемониальных центрах были ритуальные пляски. Археологи, работавшие в Оахаке (Мексика), откопали статуэтки танцующих, рожки из раковин и барабаны из панцирей черепах, датированные 1200—600 гг. до н.э. Танцоры изображали фантастических зверей, ягуаров, птиц и пум, что отражает сакрализацию связей человека с животными. Общества танцоров, в одежде которых присутствовали эти звериные мотивы, существовали и к моменту прибытия испанцев; до сих пор для туристов исполняются ритуальные танцы.
Исполнялись и имеющие важное значение публичные и частные обряды ритуального кровопускания. Мы знаем, что в классический (200—900 гг.) и постклассический (900—1500 гг.) периоды жрецы пускали кровь, прокалывая языки, мочки ушей, бедра и половые органы заостренными костями рыб, обсидиановыми пластинками или, как в случае с правителями майя, колючками растений. Некоторые из этих инструментов были найдены на развалинах частного двора в районе публичной ритуальной площади в Оахаке и отнесены к 1200—600 гг. до н.э. Эти находки показывают, что ритуальные центры находились и среди домашних дворов, так же как и на больших открытых площадях21.
Важно также отметить, что публичные церемониальные строения и ритуальные структуры в районе Оахаки имеют астрономическую ориентацию (то есть они выстроены в направлении восхода солнца, луны и других небесных светил) на участках, простирающихся на сотни километров. Это указывает, что космовидение очень рано стало оказывать влияние на архитектуру и ритуализм в мезоамериканском регионе. Это сочетание ритуального центра (микрокосмос) и астрономического явления (макрокосмос) и есть то, что помогает упорядочить мир.
Искусство и архитектура ранних мезоамериканских цивилизаций, называемых археологами ольмекскими, показывают, что религиозные идеи и символы существовали не только в сознании и мышлении, но и были тесно связаны с повседневной деятельностью, торговлей, социальным устройством и военной активностью.
Ольмекский мир: ягуары и каменные гиганты
одной из серьезных проблем при изучении религии вообще и мезоамериканских религий в частности является исследование культур, не имевших того, что мы называем письменностью. Многие мезоамериканские культуры изначально были словесными, языковыми в способах выражения и общения. Некоторые, такие, как миштеки, майя и ацтеки, разработали системы с различными степенями символического выражения, включающие пиктограммы, идеограммы и фонетические письмена. Диапазон выразительных систем в Мезо-америке настолько сложен и разнообразен, что ученые были поставлены перед необходимостью переосмыслить категорию «письменность» и переоценить статус культурного превосходства, столь долго связываемого с этой категорией. В дополнение к важной задаче интерпретации языковых традиций мы часто сталкиваемся с необходимостью работать с «немыми текстами» — камнями, священными камнями, ритуальной архитектурой, гончарными изделиями и даже костями животных и человека. Наиболее ярким примером является ольмекская культура (ольмеки — дословно: «люди с земли резиновых деревьев»), ритуальные центры которой, разбросанные по всему региону, сформировались примерно к 1800 г. до н.э. и разрушились к 300 г. до н.э. Во всяком случае ольмеками называли себя коренные жители, жившие в этом районе во времена испанского завоевания. Как называли себя представители древнего сообщества, не известно
Социальная история постоянных мезоамериканских городов начинается примерно в 1800 г до н.э с подъемом ольмекского стиля в искусстве и архитектуре, обнаруженного в различных священных пещерах и территориях и зародившегося в низинных районах южного Веракруса и западного Табаско вблизи побережья Мексиканского залива Этот регион является одной из наиболее богатых археологических зон мира, возможно, в нем наибольшая плотность ритуальных и культурных мест во всей Мезоамерике. Ольмеки, культуру которых мексиканский художник и ученый Мигель Коваррубиас назвал «материнской культурой» для всех поздних мезоамериканских цивилизаций, ввели в употребление некоторые религиозные представления, которые были затем развиты более поздними цивилизациями Свидетельства этих религиозных традиций представлены в резьбе по камню, рисунках на скалах и религиозных изображениях — объектах нашего восхищения и изучения.
Наиболее впечатляющей в ольмскской культуре была манера, в которой земля и ее компоненты использовались как средство религиозного выражения. Ольмекским материалом для символического выражения были нефрит, базальт, глина и сама земля, то есть пещеры, холмы и искусственные вулканы, такие, например, как земляная пирамида в Ла Венте. Каждый из этих материалов трансформировался, чтобы представлять реалии социальной иерархии и религиозноговоображения Пещеры становились местами наскальной живописи и исполнения обрядов на мифологические темы, тогда как на утесах и скалах высекались изображения, представляющие взаимосвязь человека — животных — духов. Ритуальные центры были ансамблями священных пространств, организованных из земляных материалов, размещенных на земле и встроенных в землю Эта тесная связь с землей отражена в ольмекской мифологии, выражающей тему «выхода» из пещер, превращение ягуара в человека и связь зверей с правителями Мы можем увидеть изображение отношения человек — природа на барельефе из Чалькацинго, где показан ольмекский правитель или богочеловек, восседающий в пещере и держащий короб, окруженный облаками, водой, 'нефритом (мотив круговращения), растениями и камнем, представляющим саму землю И хотя всего один раз, но археологи нашли большую мозаику маски ягуара, уложенную слоями в земле.
Центральная часть государства ольмеков на побережье сравнивалась с «плодородным полумесяцем» Месопотамии вследствие ее огромного потенциала для культивирования маиса и богатых запасов рыбы и птицы. В этом районе, богатом природными ресурсами, ольмеки построили постоянные ритуальные центры с их притягательным художественным стилем,  выраженным в нефритовых миниатюpax, посуде, стелах (вертикально стоящих камнях с высеченными изображениями) и больших скульптурных изображениях. Эта культура сумела распространить свои религиозные, политические и художественные концепции до центральных мексиканских возвышенностей, на западные низменности и к югу до Сальвадора благодаря ольмекскому контролю над протяженными торговыми путями и проникновению их в новые районы.
Хотя мы не можем сказать, что ольмеки контролировали большую часть Мезоамерики, очевидно, что их художественный и концептуальный стиль распространился очень широко. Этот стиль включал ритуальный календарь, ритуальные погребения и глубокую взаимосвязь с животными, чьи изображения пронизывали их искусство. Ольмекские ритуальные центры были покрыты орнаментами с многочисленными фантастическими религиозными мотивами, описывающими отношения человек—животные. Такие комбинации, как человек—ягуар, ягуар— птица, птица—ягуар—кайман (аллигатор), ягуар—кайман—рыба и кайман—человек, были найдены во многих местах.
Гремучие змеи, ядовитые гадюки, гарпии и обезьяны также рассматривались как проявление божественных небес, земли и подземного мира. Возможно, что эти аккуратно вырезанные, иногда из драгоценных камней изображения отражают веру в духов-покровителей, принимающих форму могущественных, агрессивных и даже опасных животных, связанных с шаманской практикой. Мы знаем по периодам поздних майя и ацтеков, что земные и фантастические животные или существа могли быть духовными покровителями знахарей и шаманов, воинов, жрецов и правителей.
Одним из ритуальных центров, в котором проявились ранние концепции мезоамериканских божеств, был Сан-Лоренцо, окончательно сформировавшийся к 1200 г. до н.э. Он был внезапно разрушен в 900 г. до н.э., когда многие его религиозные и исторические изображения были изуродованы и зарыты. В дополнение к более чем двумстам ритуальным холмам, найденным на этом участке, археологи обнаружили шесть поражающих воображение каменных голов, вырезанных с выразительной простотой, представляющих человеческие лица с монголоидными чертами, увенчанные чем-то вроде шлема. До трех метров высотой, весящие сорок тонн, эти головы, вместе с другими огромными каменными монументами, были высечены в горах Тустлы, расположенных на расстоянии более сорока пяти миль от ритуального центра. Транспортировка этих монументов в Сан-Лоренцо по земле и воде, а также их художественное выражение отражают и сложный уровень социальной организации, и большое значение, придаваемое религиозному символизму. Трудно понять предназначение и смысл этих гигантских каменных голов, которые были установлены по краю ритуальной территории. Предполагается, что они представляют головы погибших воинов или портреты правителей, чьи образы защищали священное место от вторжения врагов. Вполне вероятно, что они отражают ольмекское отношение к монархической генеалогии, что это были памятники правителям, которые представлялись как гигантские существа, покровительствующие в повседневной жизни.
Другим замечательным местом является ритуальный центр Ла Вента, где изображения ягуаров и гигантские головы, высеченные в камне, украшают маленький, болотистый остров, на котором нет каменных пород. В центре этого тщательно спланированного ритуального участка стоит первая построенная в Мезоамерикс великая пирамида. Это каннелюрованная, конусопободная структура почти 130 м в диаметре и 30 м высотой, внешняя поверхность которой состоит из чередующихся подъемов и уклонов, придающих ей вид вулкана. Вблизи нее археологи нашли захоронения двух подростков, останки которых были покрыты толстым слоем киноварного пигмента с приношениями в виде нефритовых бус и колючек ската. Это ритуальное захоронение вблизи сердца священного места указывает на особую связь между некоторыми группами людей и аксис мунди. Эта комбинация человека и храма в центре построения свидетельствует о раннем проявлении того, что мы называем миросредоточением. В более поздних культурах умершие члены династий правителей хоронились в гробницах вблизи культовых сооружений, что подчеркивало особую связь между священным местом, ритуальными сооружениями, землей, умершими и подземным миром. В Ла Венте были обнаружены и другие тайники, в которых нашли нефрит, мозаику с изображением ягуара и вогнутые зеркала, сделанные из железной руды, — возможно, приношения  богам.
Одним из величайших религиозных достижений мезоамериканской культуры было изобретение ритуального календаря необычной точности. В третьем главном священном центре, Трес-Сапотесе, представлены все ольмекские художественные и религиозные достижения. Наиболее известный монумент Трес-Сапотеса — стела С. Он представляет собой маску чудовища в виде ягуара на одной стороне и колонну с числами из точек и палочек на другой. Однако было определено, что этот монумент принадлежит к постольмекскому периоду, поскольку точки и палочки были расшифрованы как 31 г. до н.э. Предполагается, что ольмеки, а не майя, как раньше думали, изобрели на закате своей истории великую календарную систему, названную долгим счетом, которая была инструментом организации ритуальной и социальной жизни в некоторых частях Мезоамерики.

Астрономия и священная игра в мяч
одним из наиболее интригующих типов ритуальных центров была площадка для священной игры в мяч (тлачко — у науатле, пок-та-пок — у майя). Распространенная по всей Мезоамерике, эта ритуальная традиция наиболее ярко проявилась в районе современного Веракруса, в ритуальном центре Эль-Тахин, где она была особенно распространена в 500 - 200 гг до н.э. как основной символ мира. Обычно эта игра устраивалась на корте, выложенном в виде заглавной латинской буквы «I», с центральной узкой площадкой, заканчивающейся на концах короткими перпендикулярными участками. Это было стилизованное представление Вселенной с четырьмя сторонами света, объединенной центральным (или пятым) регионом. Площадка и игра образовывали космограмму (образ космоса) и религиозную драму. Детальные изображения ритуала игры в мяч из Эль-Тахина демонстрируют одежду участников, их действия и религиозное значение игры. Предполагается, что в определенных случаях проигравшие воины, или их представители, публично приносились в жертву и обезглавливатись рядом с алтарем. Позднее, во времена ацтеков, игровая площадка рассматривалась как узкий проход в подземный мир, через который солнце скрывается в ночи. Игра представляла космическую схватку соперничающих сил за право вывести солнце из преисподней; победа достигалась попаданием мяча в одно или два кольца, расположенных по краям Kopтa. Таким образом, игровой корт был чем-то вроде храма, в котором ритуальное движение солнца разыгрывалось в рамках человеческого пространства и времени. Приношение проигравших игроков в жертву можно представлять как «вливание» энергии в виде крови и жизни человека, чтобы дать рождение новому солнцу.
К нашему счастью, доминиканский монах Диего Дуран, живший в Новой Испании между, 1545 и 1588 гг., расспросил своих туземных прихожан об этой игре. Он писал:
«Для того чтобы мы могли понять ее форму и оценить мастерство и ловкость участников, необходимо представить, что игровые площадки существовали во «сеч могущественных цивилизованных городах, управляемых либо сообществом, либо Правителями, которые придавали (игре) чрезмерное значение Устраивались peгуляp ные соревнования между двумя сторонами (типами общин) (Игровые площадки) огораживались красиво украшенными резьбой и росписью стенами Внутренний пот был ошгукагурен, отполирован и украшен фигурами бога и демонов, которым была посвящена игра и которые считались покровителями игроков. В некоторых местах эти корты были больше по размеру, чем в других городах».
Дуран описывает стены, скульптуру и обстановку следующим образом:«Высота стен составляла от восьми до одиннадцати футов по всему периметру (вокруг площадки) По языческому обычаю вокруг (стен) были посажены дикие пальмы или деревья, дающие красные семена, чья древесина мягка и светла Из нее сегодня изготавливаются распятия и резные фигурки Стены были украшены зубцами или каменными статуями (Эти места) заполнялись до отказа в день игры, войны прекращались — вследствие перемирия или других причин, — позволяя провести (игру)»22
Два важных религиозных новшества — постройка сооружений согласно астрономическому порядку и повествования в картинках — были введены к моменту формирования ритуальных центров Монте-Альбан (600—300 гг. до н.э). и Исапа (200 г. до н.э. — 100 г. н.э.). В сердце района, включавшего более двухсот постоянных ритуальных участков (поблизости от нынешнего города Оахака в Южной Мексике), стоял на холме тщательно выстроенный сапотекский центр Монте-Альбан. Он состоял из храмов, дворов, площадок для игры в мяч и гробниц элиты. Его характерными чертами являются постройка сооружений согласно астрономическому порядку, а также появление письменности и календаря долгого счета. Несколько зданий были построены так, чтобы фасад их был обращен к небесным светилам или созвездиям. Эта связь ориентации ритуальных сооружений с астрономическими явлениями, такими, как солнцестояние, равноденствие и циклы Венеры, представляет важное значение для нашего понимания космовидения, поскольку показывает, что уже в ранней архитектуре Мезоамерики отражалось убеждение, что человек и культурные пространства (дома, пирамиды, храмы, игровые площадки) связаны с небесными телами и их движением. Эта интеграция неба, земли и человеческого общества в Мезоамерике интенсивно изучалась археоастрономами, в частности Антони Авени, который показал, что в некоторых случаях ритуальные сооружения конструировались так, чтобы отмечать движение Венеры от точки ее первого появления над горизонтом до последнего. Мы увидим проявления этой связи местонахождения и движения звезд с расположением храмов и в более поздних культурах.
Не так давно археологи пришли к выводу, что Исапа в Гватемале, центр с более чем 27 пирамидальными холмами и большим числом каменных стел, был главным «переходным этапом» от ольмекского стиля к культурным достижениям майя. Важное значение имеют рисованные повествования, рассказы, вырезанные в камне, описывающие мир человека и божественные силы. Мы видим здесь людей и богов, участвующих в битвах, жертвоприношения (включая обезглавливание) и обряды, и все это связано со стилизованным изображением мирового дерева. Многие из этих религиозных идей и действий найдут свое блестящее выражение в культуре классических майя, о которой сейчас пойдет речь.

Классические майя: правители и мировое дерево
поразительные достижения цивилизации классических майя внушают благоговейный страх и восхищение у всех, кто начинает изучать их. Религиозные нововведения появились у майя между 200 и 900 гг. н.э. — в период, который мы называем периодом классических майя. Среди основных достижений майя были математически разработанный календарь, причудливо украшенные ритуальные центры, концепция превосходства личности правителя, письменность, сложная мифология подземного мира и космического обновления. Особенно удивительно, что эти достижения и города-государства майя появились в джунглях, где развитие цивилизации, как правило, сталкивалось с большими трудностями. Называемые «мистическими майя», они представлялись миролюбивым народом жрецов-астрономов, чьи теологические воззрения могли бы быть приняты современными людьми Недавние исследования обнаружили более типичную цивилизацию, которой не были чужды войны, стремление властвовать, иерархия, сложные ритуальные церемонии, связанные с родословной и предками, и комплексные эзотерические религиозные идеи. Одной из величайших загадок является коллапс цивилизации майя — быстрое и почти тотальное разрушение многих ритуальных центров в течение короткого периода 790—900 гг. н.э. Очевидно, мир майя потрясла серия серьезных кризисов, вызванных разрушением аграрной, ритуальной и политической систем, организующих и связующих общество.
Характер мира классических майя хорошо представлен на нефритовой миниатюре, обнаруженной в 1864 г. рабочими, копавшими канал в Восточной Гватемале. Названная «лейденской пластиной» — потому что она впоследствии оказалась в Лейдене, Голландия, — эта 8,5-дюймовая дощечка содержит два типических изображения жизни майя. На одной стороне мы видим дату календаря долгого счета, соответствующую 320 г. н.э , на другой — причудливо одетого правителя майя, наступившего на крошечного пленного, съежившегося под ним. Эта комбинация священного времени, войны и социальной иерархии, вырезанная в нефрите, иллюстрирует комплекс основных элементов мира майя. Одним из наиболее важных религиозных достижений, приписываемых классическим майя, был календарь долгого счета. Хотя эта календарная система имеет более раннее происхождение, основанное на интенсивных астрономических наблюдениях, именно майя разработали космологическую концепцию того, что человеческая жизнь будет протекать наиболее благоприятно, если будет отражать поддающиеся математическому выражению небесные циклы. Как средство записи важнейших событий человеческой жизни и привязывания мира человека к небесному порядку, майя разработали календарную систему со многими приложениями, включая цолкин (260-дневный счет, связанный с периодом беременности), хааб (365-дневный счет, связанный с солнечным циклом), долгий счет (связанный с поклонением предкам и родословной), календарный круг (52-летний цикл), счет «боги ночи» (9-дневный интервал) и лунный цикл. Наиболее объемной частью этой системы был долгий счет, отмерявший каждый день от начала космической эры, то есть с 3114 г. до н.э.; конец этой эры, согласно предсказаниям, должен наступить 23 декабря 2012 года. Каждый день отмерялся с помощью системы из пяти подчастей, и жрец мог вычислять даты с помощью колоссальных циклов, уходящих в прошлое, как отмечалось в надписях в нескольких ритуальных центрах, на более чем 9 млн лет23. Математики считают, что для таких вычислений необходимо иметь понятие «нуля». Майя отмечали эти дни, чтобы можно было предсказывать появление священных сил в земном человеческом мире, происходящее с определенными интервалами, и вступать с ними в осознанный контакт. К сожалению, после крушения цивилизации майя эта календарная система, за исключением некоторых районов Юкатана, вышла из употребления.
Социальный стиль Вселенной майя отражается во фресках Бонампака (город расписанных стен), которые были случайно обнаружены в 1946 г. Фотограф, выслеживающий в джунглях оленя, увидел, как тот исчез в маленьком храме, едва заметном в зарослях. Внутри, к своему изумлению, этот фотограф обнаружил фрески, покрывающие стены и потолки трех комнат. На фресках были изображены формальные аспекты придворной жизни майя и сцены кровопускания, войны, человеческих жертвоприношений, ритуальных процессий, плясок на пирамидах. Все это было окружено астрономическими и календарными знаками. В одной сценке процессию имперсонификаторов богов, изображавших животных (крокодилов, крабов, ягуаров), сопровождал музыкальный ансамбль, готовящийся к представлению.
Во время этого долгого периода творческой культурной активности майя разработали глубокую систему религиозного космовидения, основанного на «символизме центра». Майя верили, что мир был упорядочен на основе комбинации священного цветущего мирового дерева и монарха (мах кина — «великий правитель Солнца»), обеих сущностях, связанных с миром предков. Это космовидение ярко проявляется в красивом ритуальном центре Паленке, где рисованные программы, высеченные на стенах ритуальных храмов и сооружений, показывают, как правили семьи монархов, как они общались с богами, умирали, передавали власть живым и обновляли аграрный мир. Как мы увидим в главе 8, у правителей майя была грандиозная концепция своей роли в священной истории. Теперь давайте перенесемся на четыре сотни миль на север, где была построена имперская столица Теотиуакан.

Теотиуакан: столица империи

наиболее часто посещаемым археологами местом в Америке является Теотиуакан, известный большинству людей под названием Пирамиды. Расположенный на центральном нагорье в тридцати милях к северо-востоку от сегодняшнего Мехико, Теотиуакан (как стало известно ацтекам спустя пять веков после крушения города) означает «место, где становишься обожествленным». Это был не только город монументальной архитектуры, но и гигантский образ космоса. В пик своего расцвета, около 500 г. н.э., Теотиуакан населяли более двухсот тысяч человек, и, будучи столицей, он оказывал влияние на многие города, располагавшиеся на Центральном плато Мексики и за его' пределами.
Самое удивительное заключается в том, что этот величайший из классических городов, с его огромными башенными Пирамидами Солнца и Луны, тщательно спланированными ритуальными дворами и дворцами (город имел более семидесяти пяти храмов), начинался в пещере. Недавние раскопки показали, что прямо под Пирамидой Солнца находятся остатки древнего туннеля и алтарное место, бывшее ранним, если не самым первым, священным центром и, возможно, местом паломничества. В мезоамериканской истории пещеры рассматриваются как места происхождения древних народов и как пути, ведущие к богам и сверхъестественным силам подземного мира Как и город, раскинувшийся наверху, эта пещера была перестроена и оформлена в форме цветка с четырьмя лепестками. В некоторых более поздних картинах и рисованных повествованиях мезоамериканский мир символизируется цветком с четырьмя лепестками, представляющим разделение пространства вокруг центра на четыре кардинальных сектора. Возможно, что пещера в Теотиуакане была первым имаго мунди (imago mundi), или священным образом космоса.
Весь город был спланирован и построен как четырехсекторная имитация космоса. В этом смысле это было не только вместилище религиозного символизма — сам город был религиозным символом Сотни жилых, ритуальных и ремесленных зданий города составляли решетчатый узор на основе двух главных улиц — «улицы мертвых» (длиной более двух тысяч метров) и «восточно-западной» улицы, пересекавшихся под прямым углом в центре города и разделявших его на четыре огромных квадранта. Важно отметить, что ряд природных объектов, таких, как ручьи и холмы, были приведены в соответствие с этой схемой.
Эта планировка имеет ясную связь с астрономическими явлениями. Огромная лестница Пирамиды Солнца, например, направлена фасадом на западную точку горизонта, прямо над которой заходит созвездие Плеяд, названное народами науатль Тианкицли, что означает «торговое место». Какое религиозное значение в городском календаре имеет этот день, мы можем не узнать никогда, но очевидно, что здесь проявилась благородная попытка достичь гармонии и выразить эту гармонию соответствием строя пирамиды и небесного порядка. Это также демонстрируется тем фактом, что Плеяды первый раз в году появляются над горизонтом до восхода в тот день, когда Солнце проходит зенит. Вполне вероятно, что эти два небесных события — ключ к космовидению  столь  многих   мезоамериканских  культур,   поскольку они отмечали тот момент, когда элита организовывала массы простых людей для ритуального приготовления к новому земледельческому сезону
Искусство Теотиуакана характеризуется множеством культов, посвященных военной активности, божествам, плодородию, играм в мяч, династиям правителей и погребению. Ранние проявления этих религиозных тем, которые мы уже рассмотрели, в Теотиуаканс выходят на авансцену И хотя у нас нет письменных свидетельств, а есть ограниченный устный материал, связанный непосредственно с Теотиуака-ном, вполне очевидно, что божества, идентифицируемые в более, поздних культурах как Кецалькоатль (Пернатый Змей), Тлалок (бог дождя). Шипе-Тотек (бог плодородия) и Шоцикецаль (Перо Цветка — богиня цветов и сексуальной чувственности), высоко почитались в великой столице.
Ясно, что в более поздних культурах, особенно ацтекской, Теотиу-акан рассматривался как источник всего сущего, как место происхождения мира В своей священной истории ацтеки утверждали, что «Пятое Солнце», ацтекская эра, было рождено из священного огня в великом городе в начале времен. История сотворения «Пятого Солнца» начинается так:

«Говорят, что когда (все) еще было во мраке, не было солнца и не наступал рассвет боги — так говорят — собрались в Теотиуакане Они говорили «Кто возьмет на себя обязанность стать солнцем, принести рассвет?»24

Монументальное великолепие Теотиуакана, точная пространственная организация, развитые ремесленная и торговая системы и священный престиж способствовали тому, что этот город стал центром развивающейся империи. Хотя его положение абсолютной доминанты над многими другими городами сохранялось менее чем двести лет, статус его как центра этого региона Мезоамерики не может быть ограничен только тем временем, когда происходило подражание его художественным стилям, ибо Теотиуакан был первой настоящей столицей, первым местом в Центральной Мексике, где существовало полностью интегрированное, богатое и сытое общество, управляемое силой авторитета сверхъестественных сил и космомагиче-ских  формул.

Толлан — город Пернатого Змея

«Кецалькоавль был подобен богу Ему поклонялись и молились в прежние времена в Толлане, и там стоял его xpaм — очень высокий, чрезвычайно высокий»25

этот пассаж, записанный испанским монахом-исследователем Бернардино де Саагуна со слов пожилого ацтека, относится к одному из наиболее творческих периодов истории мезоамериканских религий, а именно империи тольтеков. В ацтекские времена (1325—1521 гг. н.э.) молодому поколению рассказывали о культурном расцвете и религиозном гении древнего Толлана («тростниковое место»), управляемом правителем-жрецом Топилцином Кецалькоатлем (Наш Юный Правитель — Пернатый Змей), бывшим посвященным великого бога Кецалькоатля. После быстрого крушения в VIII в. н.э. Теотиуакана как центра мезоамериканского мира сформировался так называемый Великий Толлан, состоящий из более чем двадцати достаточно больших поселений, окружавших столицу Толлан, называемую также Тула. Согласно священной истории, преподаваемой в ацтекских школах, Толлан существовал в «золотом веке», когда аграрное изобилие, технические достижения, художественное мастерство и изящество, духовный гений были объединены под патронажем великого божества, Кецалькоатля — Пернатого Змея. В Толлане проживали легендарные тольтеки, само название которых означает «художественное совершенство». О них вспоминали как об

«очень мудрых Их работы были все хороши, все превосходны, все удивительны, все чудесны, их дома были красивы, украшены мозаикой, гладко оштукатурены, очень красивы»26

В этой обстановке культурного гения и экономической стабильности тольтеки изобрели календарь, «начали отсчет лет, установили способ смены дня и ночи... Они различали орбиты звезд...»27 и изобрели ритуалы предсказания будущего. Конечно, мы уже видели, что многие из этих культурных форм были изобретены и развиты в предшествующее тольтекам тысячелетие. Но с быстрым крушением ранних культур эти традиции периодически изобретались и развивались заново. К тому же во времена ацтеков все общества считали престижным вести свою родословную от тольтеков. Все это богатство и творческая мощь организовывались вокруг ритуального центра, состоящего из большой пирамиды, окруженной четырьмя храмами, красиво украшенными, фасады которых были обращены к четырем сторонам света. В центре этого мира жил правитель-жрец Кецалькоатль, имевший мистическую власть, дарованную ему богом. В ацтекских школах учили: «Истина шла от него, все исходило от него, все искусство и знание».                  
Ученые, внимательно изучившие рисованные, архитектурные и этнографические свидетельства, установили, что было по крайней мере два Кецалькоатля. Первый, могущественный бог-созидатель, был одним из четырех детей божественного дуалистического существа Ометеотля, живущего в сердце небес, над двенадцатым уровнем. В различных мифологических рассказах Кецалькоатль создает мир, возвращает кости предков из преисподней (Миктлана), добывает для человека маис с Горы Обеспечения. Второй был человеком, представляющим бога, или хомбре-диасом (человеком-богом), управлявшим Толланом и приведшим его к вершине процветания и величия. Кецалькоатль-человек был также известен под своим календарическим именем Се Акатль Топилцин Кецалькоатль (Тростниковый Прут, Наш Юный Правитель — Пернатый Змей). О нем вспоминается в песнях, поэзии и искусстве как о человеке «чудесного» рождения, получившем жреческое образование, включавшее аскетическую жизнь в горах, рассказывается о его карьере воина и коротком периоде триумфального правления. Во время своего царствования он, очевидно, попытался совершить религиозную революцию. Согласно одному источнику, Топилцин Кецалькоатль изменил ритуальную традицию человеческих жертвоприношений и заменил ее приношениями в жертву перепелок, бабочек и кроликов. Это радикальное изменение повлекло за собой выступление его божественного конкурента Тескатлипоки, Правителя Курящегося Зеркала Творца Всего Сущего, вынудившего Топилцина Кецалькоатля отправиться в изгнание. В одной сохранившейся традиции существует идея, что изгнанный правитель сможет вернуться в следующем круге календаря в год се акатль («год одного тростникового прута»).
Этот год также соответствовал 1519 г., когда в Мексику прибыли испанцы, и о Кортесе поэтому некоторое время думали, что он и есть вернувшийся Кецалькоатль. Примерно в XI в. Толлан, как и майя и Теотиуакан, потерпел быстрый крах — возможно, это было следствием поражения Кецалькоатля. Тем не менее тольтекские традиции продолжали жить, став одним из источников подъема религии воинов у ацтеков.

Ацтекская война,  космический конфликт
фрагмент ацтекской поэзии звучит как сочетание темы космической устойчивости и воинского бахвальства.

«Гордый в существе своем
Стоит город Мехико-Теночтитлан.
Здесь ни один не боится умереть в войне,
Это наша слава,
Это наша власть,
О, дарующий жизнь!

Помните об этом, о правители Кто мог покорить Теночтитлан? Кто мог потрясти основы небес?»28
Четыре элемента в этом стихе интересуют нас при рассмотрении истории ацтекской религии: война, концентрация власти в столице Теночтитлане, страх космической нестабильности и связь с намерениями богов. Действительно формирование ацтекской религии произошло в столице Теночтитлане, расположенной в Центральной Мексике, между XIV и XVI вв Ацтекская религиозная традиция вобрала в себя и трансформировала многие ритуальные, мифологические и космологические элементы разнородных культурных групп, включая тольтеков, которые населяли центральное плато Мезоамерики.
Предки ацтеков, чичимеки (от «чичи» — «собака» и «мекас» — «веревка» или «родословная»), в XIII в. мигрировали в озерный район (в долине существовало пять соединяющихся озер), где было множество воинствующих городов-государств, постоянно соперничающих за земли и дань в виде предметов питания, роскоши и пленных. Этот раздираемый войнами мир был частично следствием распада в двенадцатом веке тольтекской империи. Крушение ее привело к миграции остатков тольтеков и чичимеков в долину Мехико, где они находились в состоянии периодических и жестоких конфликтов с различными городами-государствами. Одна чичимекская группа, называвшая себя «Мексикой», поселилась на болотистом острове в центре озерного района и за сотню лет сформировала жестокое военное и политическое объединение, способное силой, а порой и убеждением возвыситься и установить господство над увеличивающимся числом городов-государств в Центральной Мексике. Ацтеки «Мексика» достигли доминирующего положения во время восстания 1424—1426 гг. против правящей столицы тепанекской империи Аскапоцалько. Вместе с двумя другими восставшими городами, Тлакопаном и Тескоко, они образовали воинственный тройственный союз; но все же именно ацтеки Теночтитлана были верховной властью в Центральной Мезо-америке. Они добились этого благодаря контролю над торговыми путями, агрессивному космовидению и крупномасштабным военным кампаниям, которые отмечались щедрыми ритуальными празднествами в различных ритуальных центрах столицы.
Редко можно найти другую столицу, столь же соответствующую понятию «центр мира», как Теночтитлан. Если высокое плато Мексики было чем-то вроде центра Мезоамерики, то долина Мехико была сердцем плато, сообщающиеся озера образовывали центр долины, а Теночтитлан был построен вблизи центра озерного района. С начала «общей эры», когда великая имперская столица Теотиуакан была организована в четыре сектора вокруг массивного ритуального центра в тридцати милях к северу долины Мехико, центральное высокогорье было доминирующим культурным  регионом Центральной Мезоамерики. Хотя мезоамериканская цивилизация периодически распадалась, ее воссоединение контролировалось, по крайней мере в регионе к северу от земель майя, городами, расположенными на вершине географической пирамиды. Между 1300 и 1521 гг. все дороги Центральной Мезоамерики вели возерный район, где находилась величественная столица ацтеков. Подобно Теотиуакану, это был город, состоящий из четырех частей, вдохновляемый космовидением с некоторыми отличительными качествами. Многие космологии, или представления о мировом порядке, подчеркивают, достижение стабильности, надежность и контроль над силами хаоса. Космология ацтеков, однако, имела несколько отличительных черт, включая тот факт, что космическое устройство у ацтеков было динамичным, нестабильным и деструктивным, отличающимся резким чередованием порядка и хаоса, космической жизни и космической смерти. Это космическое устройство отражалось и на небесном и на земном уровнях войнами, пожертвованиями и восстаниями так же, как и гармонией, сотрудничеством и стабильностью. Но первое всегда, казалось, преобладает над последним. Формальным выражением этого является миф о солнцах, высеченный на каменном календаре, или Камне Солнца, находящемся сегодня в Национальном музее антропологии в Мехико. Камень, как и ряд других доколумбовых и постколумбовых свидетельств, описывает четыре века, или "Четыре Солнца", через которые прошла Вселенная к настоящему, «пятому веку».
Первый век, называемый «Солнцем Четырех Тигров», характеризуется упорядочением первобытного хаоса. После этого последовала война богов, приведшая к крушению космоса и, согласно традиции, его переорганизации победившим богом, Тескатлипокой. Существа, жившие в этой эре, были съедены оцелотами. Этот процесс упорядочения и краха был повторен четыре раза. Второй век назывался «Солнцем Четырех Ветров», и существа, жившие в нем, были унесены ветром. Третий век был «Солнцем Четырех Дождей», и огонь пролился на людей, и они стали индюками. Четвертый век был «Солнцем Четырех Вод» — вода поглотила людей, и они стали рыбами. Затем настоящий век, «Солнце Четырех Движений», был создан через приношение в жертву большого числа божеств в Теотиуакане (или где-то еще, в зависимости от традиции). Этот век должен закончиться, согласно верованиям, землетрясением и голодом. Ясно одно: космический порядок во Вселенной ацтеков достигается через конфликты, жертвоприношения, смерть людей и богов.
Такое представление о мире — достижение порядка через конфликт и жертвоприношение — было базисом необычной практики кровопускания и человеческих жертвоприношений в Мезоамерике.
Каждый из 18-дневных месяцев сопровождался публичным жертвоприношением    пленных     воиновили, в редких случаях, детей и молодых женщин. Но в каждом случае целью было извлечь божественную силу, заключенную в теле человека, и накормить ею солнце, землю и дождь, чтобы удержать в стабильном состоянии «пятый век». Эти ритуалы представляли собой музыкальные, художественные, публичные демонстрации ацтекской космологии  и политической воли.
Ацтекские ритуальные церемонии, проводимые в соответствии с детализированным ритуальным календарем, варьировались от поселения к поселению. Однако, как правило, они включали три стадии: дни приготовления к ритуалу, ритуальное жертвоприношение и акт подношения пиши богам и обществу. Дни ритуального приготовления предполагали пост, продолжительные процессии (иногда ко многим горным и озерным алтарям) и приношения в виде пищи, цветов и бумаги. Существовали сложная техника очищения, ритуальные песнопения и процессии персонификаторов богов (теотль ишиптла — актеров, представляющих тех или иных божеств), направляющихся на ритуальные территории к различным храмам. После этих тщательных приготовлений на пирамидальных или храмовых платформах совершался обряд кровопускания, управляемый группами жрецов, натренированных на быстрое умерщвление жертв. Этот обряд предполагал различные типы самопожертвования (кровопускания самому себе) и приношения в жертву сердец пленных вражеских воинов и купленных рабов. Хотя и применялись разнообразные методы, включая обезглавливание, сжигание, сбрасывание с большой высоты, удушение и умерщвление с помощью стрел, наиболее типичным обрядом было драматическое жертвоприношение сердца жертвы и помещение его в ритуальный сосуд, чтобы накормить богов. В следующей главе мы более подробно рассмотрим религиозное значение этого жестокого обряда.
Ацтекские войны были тесно связаны с этим космовидением и ритуальной традицией. Война, как мы увидим, была религиозной и эстетической акцией, предназначенной не только для того, чтобы разбить и подчинить врага, но и "омолодить"  богов «отдачей долга» (нештлаоалицли), возвращением  "дарующему жизнь» священной энергии, которую он даровал вначале и которая нуждается в обновлении каждый месяц. Сходные мотивы мы видели в ольмекские времена, когда война была местом, где «ревут ягуары», где «воинские головные уборы вздымаются, подобно пене, в волнах». И смерть на иоле брани называлась шокимикицли — «цветущая смерть».
Это состояние стабильности—нестабильности, войны и империи отражается в шочиуаотле или «войнах цветов», которые имели место между 1450 и 1519 гг. Эти войны состояли из серии расписанных заранее сражений первоначально между воинами тройственного союза и воинами восточных правительств Тлакскалы и Пуэбло. Целью этих войн, в которых со своим врагом сходились наиболее сильные ацтекские воины из групп «орла» и «ягуара», были отбор будущих субъектов жертвоприношений для ритуальных празднеств, сохранение боевой формы и укрепление статуса воина. Однако часто забывают, что эти войны имели и важное политическое значение, а именно пересмотр границ и нарушение баланса сит между соперничающими городами-государствами.
Все эти действия направлялись тлатоани, или вождями-правителями Линия ацтекских вождей, которая включала двух Моктссум - Илуи-камина (1440—1454) и  Шокойцина (1503- 1519),  которого  на Западезнают как Монтесуму. Это была династия правителей, которые были воинами, жрецами и художниками в одном лице. Но одной из их главнейших обязанностей было ведение завоевательных войн, приносивших возможность собирать дань в виде продуктов питания, украшений, перьев, слуг и плененных воинов и позволявших сохранять богатство столицы — «основу небес».
Но не все в ацтекской религии было конфликтом и агрессией.
Как мы увидим в главе 7, ацтеки были искусными поэтами и философами, развившими художественную технику для более полной реализации своего духовного потенциала. Эта техника включала интересные лингвистические формулировки — ацтеки верили, что они помогают человеку достичь возвышенного духовного состояния и подняться до невиданных высот прозрения и силы. Практикующие это ритуальное искусство — тламатинимы, или «знающие природу вещей», — также разработали, согласно утверждениям некоторых ученых, критическую теорию, направленную против духовного кризиса, вызванного доминирующим космовидением конфликта и войны. Вместо того чтобы пытаться достичь знания божественного через жертвоприношения, они предлагали постичь омеокан — «сокровенную часть небес» — через создание возвышенных поэм или эстетических работ. В этом смысле сокровенное «я» — сердце (йолотль) — вдохновляется божественной силой, то есть «обожествляется» и соединяется с богами в духовном смысле, а не через жертвоприношения сердец. Одним из гениев, развивших этот подход, был Тлатоани из Тескоко — Незауалькойотль (Постящийся Койот). Он был не только поэтом, воином и духовным лидером этого ритуального центра, но и организовывал публичные фестивали, где были представлены ацтекское искусство и философия.
Ряд других культур и городов-государств дополняли картину мезо-американских религий. Среди культур, которые мы не обсуждали здесь, были тотонаки, тарасканы, отоми и миштеки. Последние, в частности, внесли свой замечательный вклад в мезоамериканскую культуру серией красиво расписанных повествований в картинках, описывающих миш-текский пантеон, ритуальную систему космогонии и космологию. Миштеки использовали разработанную календарную систему для передачи священных генеалогий и истории семей правителей и городов. Несколько примеров этого искусства представлены в этой книге.
Этот исторический обзор сосредоточен на общей хронологии и творчестве, сконцентрированных в мезоамериканских ритуальных центрах. Теперь мы рассмотрим общее космовидение, существовавшее в Мезоамерике. Хотя в разных регионах в разные периоды мезоамерикан-ской истории существовали различные вариации (и мы не затронули многие из них), можно сказать, что определенный общий рисунок миротворения, миросредоточения и мирообновления был характерен почти для всех мезоамериканских культур.

Космовидение
как указывалось ранее, термин «космовидение» означает представление о пространстве и времени, составляющее структурное и систематическое   целое   в  рамках  определенной   культуры.   Нижеследующее обсуждение мезоамериканского космовидения будет подразделено на структуру космоса, космическое значение человека и концепцию времени.

Структура космоса
В различных формулировках мезоамериканская Вселенная имела геометрию из трех основных уровней: «высокого мира» божественного пространства, «срединного мира» на земном уровне и подземного мира (Миктлан, царство мертвых). Один из наиболее усложненных образов этой Вселенной мы находим на крышке саркофага правителя Пакала из Паленке, ритуального центра классических майя. Мы видим все три уровня мира, выраженные в корнях, стволах, ветвях и вершине «мирового дерева», кишащего змеями, увешанного драгоценностями, растениями, зеркалами и прочими ценными предметами. Существовали, по крайней мере у древних нагуа., тринадцать небесных уровней (в некоторых источниках — девять) и девять подземных миров. В каждом из них обитали различные боги и сверхъестественные существа, часто составляющие супружеские пары. На высшем уровне находился верховный бог Ометеотль,  бог дуальности.
Каждый из этих миров, которые в воображении нагуа были подразделены на более мелкие единицы, населялся сверхъестественными силами, перемещающимися вверх и вниз по космическим уровням через спиралевидные проходы, называемые малиналли. Некоторые уровни, особенно нижние (земной и водный), изобиловали ценными запасами и предметами, такими, как семена, вода и драгоценные камни, от которых зависела жизнь земледельцев, ремесленников и их семей. Один мексиканский ученый отмечает, что древние нагуа 

«верили, что этот земной и водный мир осквернен смертью и управляется опасными «хозяевами» рек и лесов Даже сегодня места происхождения и сосредоточения природных богатств — гейзеры и родники, леса и горные карьеры — рассматриваются как точки соприкосновения между миром человека и миром смерти, управляемым Оуиканом Чанеком, «хозяином опасных мест»29

В некоторых версиях Вселенной эти сверхъестественные силы попадают на уровень, населяемый человеком, по гигантским деревьям, которые поддерживают небо во всех четырех частях мира и в центре Вселенной. Как мы можем  увидеть из изображения Вселенной в «Кодексе Фейревари-Майера», мир четырех четвертей образуется четырьмя цветущими деревьями, каждое сбожественной птицей в кроне. В некоторых культурах цветущее дерево или священная гора стоят в центре Вселенной, связывая по вертикали верхний, средний и нижний  миры.
В космологии майя души мертвых и сверхъестественные силы часто путешествовали с уровня на уровень по огромному цветущему дереву, стоящему на оси Вселенной. Например, великий вождь майя Аг Пакал (Правитель Щита) нарисован на крышке саркофага летящим вниз после своей смерти вдоль ствола  этого дерева вместе с заходящим солнцем прямо в разинутую пасть земного чудовища. Но, согласно верованиям, в подземном мире он превращается в сверхъестественное существо, которое продолжает оказывать огромное влияние на жизнь на земле, особенно в местах соприкосновения с космическими уровнями,   например  в храмах,   которые  он  построил  во  время  своего правления.
Эти сверхъестественные силы могли проникать сверху и снизу в земной мир через пещеры, с огнем, солнечным светом, животными, камнями — через любое место с отверстием или спиралью, связывающими человека с пространством богов. В ацтекском космовидении некоторые пирамиды или великие храмы в ритуальных центрах служили ' репродукциями, или копиями космической горы, или аксис мунди, которая в ритуальных представлениях связывала с землей Солнце, звезды и божественные силы. Эти монументальные архитектурные сооружения также рассматривались как «двери» в преисподнюю и иногда имели пещеры или специальные комнаты, построенные в основании храма, через которые подземные силы могли попадать на земной уровень и покидать его. Ритуальные центры Теотиуакана, Паленке, Чичен-Ицы, Толлана и Теночтитлана были организованы как репродукции этой космической геометрии, с тем чтобы элита, воины, пленные, торговцы, земледельцы, поэты и все другие жители могли на себе испытывать это космовидение и участвовать в его взращивании.

Космовидение и человек
Другим «центром» мезоамериканских религий был человек, особенно его тело — «носитель» человеческой сущности. Три уровня космоса соответствовали человеческому телу. Илуикатль, или небесная вода, связывалась с головой, тогда как одно из нижних небес ассоциировалось с сердцем. Печень ассоциировалась со сверхъестественными силами подземного мира. Как красочно показал Альфредо Лопес Аустин в работе «Тело человека и идеология» («The Human Body and Ideology»), мезоамериканские народы представляли тело человека как ядро и объединяющую космос сущность, которая пронизывалась — точнее, была «загружена» — специфическими сверхъестественными силами и явлениями. Тело человека последовательно наполнялось — при зачатии, рождении, первом ощущении огня и солнечного света и в критические моменты жизни — силами небесного и древнего мифического происхождения. Несмотря на то что эти силы пронизывали все тело, они концентрировались в трех частях человеческого организма. Голова (особенно волосы и родничок на голове у младенца) была вместилищем тоналли («одушевляющей силы или души»), дающей энергию и силу для роста и развития. Сердце содержало силу теолиа («дающую жизнь»), отвечающую за эмоции, память и знания. Это была душа, дающая жизнь и живущая после смерти тела. Печень получала игиотль, наделявшую человека смелостью, желанием, ненавистью, любовью и счастьем. Эта сила представлялась в виде светяще-v гося газа, который мог привлекать и очаровывать других людей. Эти силы, или «оживляющие сущности», управляли физиологическими процессами в теле человека, составляли его характер, их пытались приобрести в войне или во время ритуальных жертвоприношений. Считалось, что некоторые из этих сил можно взять из человеческого тела и предложить богам в качестве «уплаты дани или долга» или приобрести во время ритуала, дотронувшись до физического источника их нахождения (печени, сердца).
Каждый человек рассматривался как живое сосредоточение этих сил, но определенные индивидуумы — воины, имперсонификаторы богов (представляющие богов во время ритуальных церемоний — теотль ишиптла, дословно «образы богов»), правители или художники в моменты творчества — хранили в себе необычайную сверхъестественную мощь. Одним из особых типов человека, известного нам по сообщениям испанских хронистов, был хомбре-диас, или человек-бог, представляющий собой «религиозного виртуоза», идеальную модель религиозного поведения, силы, авторитета. Такие люди были способны воспринимать напрямую, через ощущения сердца, волю и силу божества, символ которого они иногда носили в своих священных наборах. Ярким примером этого типа «божественного» человека был Топилцин Кецалькоатль — Наш Юный Правитель — Пернатый Змей, вождь и жрец Толлана. В X в. Толлан был сказочным и в то же время историческим государством тольтеков, которые известны своим открытием структуры Вселенной и изобретением наиболее важных обрядов   мирообновления.

Космовидение времени
Одним из наиболее замечательных аспектов мезоамериканских религий является тот факт, что время представлялось существующим в трех различных пересекающихся друг с другом плоскостях. Пересечение времени человека со временем богов и временем до существования богов наполняло человеческую жизнь невероятной силой, изменениями и значением.
Человек жил во времени, или цикле времен, созданном богами на поверхности земли. Это время отмечалось годичным календарем. Время и пространство рассматривались как переплетение священных сущностей. Ход времени осуществлялся сверхъестественными силами небесного и подземного происхождения, сходившимися на земном уровне. Таким образом, человеческое время и пространство наполнялись священными силами. Существовал другой временной цикл, предшествующий человеческому времени и характеризуемый борьбой богов, похищениями, потерей чести, смертью, расчленением. Этот цикл — время мифов — имел две особенности, повлиявшие на жизнь человека на первом цикле времени. Во-первых, он привел к появлению сверхъестественных существ, тесно связанных с повседневной жизнью в человеческом пространстве на земле. Во-вторых, он продолжается и в настоящем времени.
Кроме этих двух временных сфер, постоянно соприкасающихся друг с другом, мы имеем и третью временную сферу — трансцендентное время богов. Верховный Бог существовал до двух начальных циклов, создав первоструктуру Вселенной и придав ей энергию. Это первичное время богов, когда из хаоса возник мировой порядок, продолжается на небесном уровне. Мы можем представить эти циклы как колесо внутри большего колеса, которое в свою очередь находится внутри еще более большего колеса. Каждый час и день земного времени соприкасаются с особыми силами времени богов и времени мифов. В этом смысле человеческая жизнь (время и пространство) каждый день загружается специфической силой и энергией. И каждый день эти рилы и сущности различны. Лопес Аустин так описывает этот множественный взгляд на время:

«Второе время, время мифов, не закончилось после того, как оно даю рождение времени человека. Время мифов продолжается вдали от сферы обитания человека.. Когда момент человеческою времени совпадает с одним из вездесущих моментов мифическою времени, время человека запечатлевает «отпечаток» мира богов Последовательность совпадений двух времен приводит к циклам различных размеров, делая каждый момент человеческою времени местом встречи многообразия божественных сил, совместное действие которых придает ему его особую природу .. Таким образом, час дня был моментом ночи или дня; характеризовался определенным знаком (одним из двадцати имен дней) и номером (одним из тринадцати) в цикле из 260 дней, группой этих тринадцати чисел, к которой он принадлежал. месяцем (из восемнадцати) и позицией внутри месяца (одной из двадцати), годом (одним из пятидесяти двух), который в свою очередь характеризовался знаком (одним из четырех) и номером (одним из тринадцати) и так далее, через последовательность других циклов. Это все делало каждый момент на земле сложной комбинацией влияния различных факторов небесного и подземного происхождения»30.

Мезоамериканские календари (найденные в скульптуре или тоналаматлях — «книгах счета дней») отмечают и регулируют проникновение этих божественных сил в человеческую жизнь. Одним из инструментов для составления этих календарей были астрономические наблюдения, на основе которых определялись дни главных ритуальных церемоний, посвященных Венере, созвездию Плеяд и изменениям солнечного цикла. В некоторых случаях весь ритуальный центр или его часть планировались и строились так, чтобы наблюдение этих астрономических явлений могло служить центром публичного ритуала. Одной из таких церемоний был праздник «нового огня», или «связывания лет», который отмечал проход Плеяд через меридиан каждые пятьдесят два года, или 18 980 ночей. В действительности созвездие Плеяд проходит через зенит каждую ночь, но в полночь — только раз в год. Сложность и комплексность системы ацтекских наблюдений можно представить, когда мы понимаем, что они рассматривали только один из пятидесяти двух таких переходов как действительно важный, потому что он означал конец взаимодействия двух различных календарных систем. Этот ритуал включал в себя приношение в жертву вражеского воина как знак обновления всех циклов времени.
В рамках всех этих запутанных формул времени большое значение придавалось обновлению космических сил в растениях, животных, человеке и династиях. В религии майя, например, исполнялись ритуалы кровопускания одним из членов семьи правителя, чтобы привести души предков, богов и время мифов в мир человека с целью придания живой силы растениям, власти правящему вождю или подготовить страну к войне.
Одним из драматических ритуалов, связывающих время богов с человеческой жизнью, был ритуал с кровопусканием под названием Леди Шок, в Паленке. Мы видим в скульптурных изображениях Яшчилана гиганта или гигантессу, скрученную со змеем, возникающим из ее крови. Из пасти змея появляется тело божественного воина, возвращающегося на землю для придания власти династии. Именно через это ритуальное жертвоприношение соединяются и обновляются два временных мира — время богов и время человека.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Религиоведение