Элиаде М. История веры и религиозных идей. Том первый: от каменного века до элевсинских мистерий

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава XI. ОЛИМПИЙЦЫ И ГЕРОИ

§88. Великий павший бог и кузнец-колдун: Посейдон и Гефест

Великий древний бог Посейдон по многим причинам утратил свое первоначальное мировое владычество. 1 Следы его былого величия мы находим повсюду, начиная с его имени, которое Виламовиц совершенно правильно объясняет как означающее "супруг Земли" (Posis Das). В "Илиаде" (XV, 204) Зевс представлен старшим братом, но Гесиод определенно следует более древней традиции, когда говорит о Зевсе как о младшем ("Теогония", 456). В любом случае, только один Посейдон осмеливается противиться Зевсу, злоупотребляющему властью, и напоминает ему, что его владения ограничиваются небесами. 2 В этой детали мы можем уловить воспоминания о противлении древнего верховного бога воцарению более молодого и удачливого. Получив при разделе Вселенной власть над морями, Посейдон стал настоящим гомеровским богом; ввиду важности моря в жизни эллинов, ему была гарантирована неизменная религиозная актуальность. Однако его первоначальный образ претерпел радикальное изменение, и северное мифо-религиозное наследие, которое он принес в Грецию, было почти полностью утеряно или переосмыслено. Индоевропейские народы, поклонявшиеся Посейдону, не знали моря, пока не поселились в Южной Греции. Некоторые характеристики Посейдона ничего общего с морем не имеют. Как Посейдон Гиппий он – бог лошадей, и в нескольких местах, особенно в Аркадии, ему поклонялись в образе коня. В Аркадии Посейдон встретил Деметру, блуждающую в поисках Персефоны. Пытаясь убежать от него, богиня превратилась в кобылицу, но Посейдон в облике жеребца настиг ее. От этого союза у них родились дочь и конь Арейон (Антимах, в: Павсаний, 8, 25. 9). По числу своих любовных приключений Посейдон близок к Зевсу, однако в то же время эти приключения выявляют его первоначальные характеристики как "супруга Земли" и "колебателя земли". Согласно Гесиоду, он женился на Медузе, которая также была древней богиней земли. Другая традиция сообщает, что Антей родился от союза Посейдона с Геей.

Связь Посейдона с лошадьми свидетельствует о том важном месте, которое занимало это животное в жизни индоевропейских завоевателей. Посейдон предстает творцом, отцом или дарителем лошадей. Лошадь же связана с потусторонним миром, и это вновь указывает на образ Посейдона как "хозяина Земли". О его изначальном могуществе свидетельствует и то, что его дети либо гиганты, либо чудовища: Орион, Полифем, Тритон. Антей, Гарпии и т.д. В качестве Posis Das, мужского духа плодородия, живущего на земле, как понимал его Виламовиц, бог, которого принесли в Грецию индоевропейцы, может сравниться с верховными богами-оплодотворителями, "хозяевами Земли" из средиземноморских и восточных религий. 3 Став исключительно морским божеством, Посейдон смог сохранить лишь те свои первоначальные атрибуты, которые имели отношение к морю: владычество над стихией и власть над судьбами мореплавателей.

Гефест занимает особое место в греческой религии и мифологии. Само его рождение было необычным: согласно Гесиоду, Гера родила его не в результате любовного союза, а в отместку своему мужу. 4 К тому же Гефест отличается от всех остальных олимпийцев своим безобразием и физическим уродством. Он хром на обе ноги, кривоног, и не может ходить без поддержки. Он покалечился при падении. Зевс сбросил Гефеста с вершины горы Олимп на остров Лемнос, потому что тот принял сторону матери – Геры ("Илиада" I, 590 и сл.). По другой версии, его сбросила в море сама Гера сразу же по рождении, устыдившись его безобразия ("Илиада", XVIII, 394 и сл.). Две нереиды, Фетида и Эвринома, приняли его в глубокую пещеру посреди океана, и там в течение девяти лет Гефест обучался кузнечному и ремесленному делу.

Указывалось на аналогии с темами "преследуемого ребенка" и "злотворного младенца": в обоих случаях ребенок выходит победителем из испытаний. Речь, несомненно, идет об испытаниях посвятительного типа 5 , сравнимых с прыжками в волны Диониса или Тесея. 6

Но то, что Гефест выходит из этих испытаний калекой, говорит в пользу того, что это – шаманские или магические инициации. Мари Делькур сравнила перерезанные сухожилия Гефеста или его вывернутые назад ступни с увечьями, которые получал кандидат в шаманы. 7 Как и другие боги-колдуны, Гефест заплатил за знание кузнечного и ремесленного дела физическими увечьями.

Работы Гефеста – в одно и то же время произведения искусства и волшебные предметы. Кроме колец, ожерелий, застежек ("Илиада", XVIII, 400-401), он создает знаменитый щит Ахилла (XVIII, 369 и сл.), золотых и серебряных собак, сидящих по сторонам двери дворца Алкиноя ("Одиссея", VII, 92), блистающие дома богов и механизмы, наиболее известными из которых являются золотые самодвижущиеся треножники и две прислужницы из золота ("Илиада", XVIII, 417 и сл.), прекрасные девы, которые помогают ему при ходьбе. По просьбе Зевса он творит из глины Пандору и оживляет ее. Но превыше всего Гефест – умелый "вязальщик". Своими изделиями – тронами, цепями, сетями – он связывает богов и богинь, как и титана Прометея. Он дарит Гере золотой трон, и, сев на него, она оказывается скована невидимыми цепями. Поскольку ни один бог не мог ее освободить, за Гефестом послали Диониса; ему удалось напоить Гефеста и доставить его на Олимп, где тот в конце концов вынужден был освободить свою мать ( Павсаний, 1, 20, 2). Самая известная проделка Гефеста – она же и самая бурлескная: Гефест застает свою супругу Афродиту, когда она изменяет ему с Аресом, заключает их в невидимую сеть и приглашает олимпийцев посмотреть на этот незаконный союз ("Одиссея", VIII, 266 и сл.). Боги хохочут, но в то же время испуганы изобретением, автор которого проявляет себя не просто как мастер на все руки, но и как опасный колдун.

Как бог-колдун, Гефест и связывает, и развязывает, и потому является также богом-акушером (именно он помогает Афине появиться на свет из головы Зевса). В мифологии Гефеста равнозначность магии и технологического совершенства показана лучше, чем где бы то ни было. Некоторые верховные боги (Варуна, Зевс) – тоже "мастера пут". Сила вязать и отпускать свойственна и другим божественным или демоническим фигурам (например, в Индии – Вритре, Яме, Ниррити). Узлы, сети, веревки, шнурки, нити встречаются среди ярких образов, выражающих магико-религиозную силу, необходимую для того, чтобы повелевать, управлять, наказывать, сковывать, убивать, короче говоря, это – "тонкое" отображение, парадоксально-деликатное, ужасной, необычной, сверхъестественной силы. 8 В мифологии Гефеста сконцентрирован источник магической силы, подобной секретам мастерства металлургов, кузнецов и ремесленников, т.е. технологическому и ремесленническому совершенству. Но все технические приемы имеют своим источником и точкой опоры владычество над огнем, принадлежность шаманов и колдунов, лишь после них ставшее секретом гончаров, металлургов и кузнецов.* 76

Происхождение Гефеста неизвестно. Попытки найти его в доэллинском наследии или в индоевропейских традициях ничего не дали. Его архаическая структура несомненна. Гефест больше, чем просто бог огня, он – божественный покровитель работ, предполагающих владычество над огнем, т.е. особую и довольно редкую форму магии.

§89. Аполлон: примирение противоречий

Может показаться странным, что имя бога, считающегося наиболее совершенным воплощением эллинского гения, не имеет греческой этимологии. Не менее странно и то, что его самые знаменитые мифические деяния никак не свидетельствуют о тех добродетелях, которые ассоциируются с Аполлоном: о безмятежности, уважении к закону и порядку, божественной гармонии. Бог часто грешит местью, ревностью и даже злопамятством. Но эти слабости скоро потеряют свой антропоморфный характер и останутся лишь одним из многих измерений божества, как его понимали греки.

Тот, кто, после Зевса, наиболее ярко иллюстрирует дистанцию, разделяющую людей и богов, испытал судьбу низшего из смертных: ему даже отказывали в праве на рождение. Титанида Лето, нося в себе детей Зевса, тщетно искала место, чтобы родить. Ни одна страна не осмеливалась принять ее, боясь Геры, которая к тому же отправила преследовать ее змея Пифона (Дельфиния). В конце концов Лето принял остров Делос, где она и родила близнецов – Артемиду и Аполлона. Одним из первых поступков младенца было наказание Пифона. Согласно другой, более ранней версии, Аполлон отправился в Дельфы, свой будущий дом. Дорогу преградила самка дракона, и Аполлон убил ее своими стрелами. 9 Этот поступок можно оправдать – так же, как убийство великана Тития, пытавшегося похитить его мать. Но своими стрелами Аполлон поразил семь сыновей Ниобы (а Артемида – семь ее дочерей) за то, что гордая мать унизила Лето, хвастаясь своим многочисленным потомством. Он убил также свою возлюбленную, нимфу Корониду, за измену со смертным. 10 И он же нечаянно убил своего лучшего друга, прекрасного юношу Гиацинта.

Эта агрессивная мифология, в течение многих веков вдохновлявшая литературу и изобразительные искусства, отражает историю проникновения Аполлона в Грецию – историю замещения, более или менее жестокого, доэллинских местных божеств, процесс, характерный для греческой религии в целом. В Беотии бог отождествлялся с Птойосом, как Аполлон Птойос, но примерно в IV в. Птойос стал его сыном или внуком. В Фивах Аполлон занял место Исмения.* 77 Но наиболее яркий пример – воцарение его в Дельфах после убийства хозяина этого священного места, змея Пифона. Этот мифический поступок был очень важен, и не только для Аполлона. Победа над змеем, символом "автохтонии" и изначальной власти теллурических сил – один из наиболее распространенных в мире мифов (ср. §45). Применительно к Аполлону отличительными чертами этого мифа является, во-первых, то, что Аполлон должен был искупить это убийство и таким образом стал богом очищения, а с другой стороны – сам воцарился в Дельфах. И именно как Аполлон Пифийский он занял положение бога панэллинской значимости. Этот процесс закончился уже к VIII веку. 11

Что же касается его "происхождения", то его искали в северных регионах Евразии или в Малой Азии. Первая гипотеза основывается главным образом на его отношениях с гипербореями, которых греки считали жителями страны "по ту сторону Борея", т.е. северного ветра. Согласно дельфийскому мифу, 12 Зевс решил, что Аполлон должен жить в Дельфах и дать законы эллинам. Но юный бог улетел на колеснице, запряженной лебедями, в страну гипербореев, где провел целый год. Однако, поскольку дельфийцы беспрестанно призывали его песнями и танцами, Аполлон вернулся. После этого он каждый год проводил три зимних месяца у гипербореев и возвращался в начале лета. Во время его отсутствия в Дельфах правил Дионис как хозяин оракула.

Согласно Пиндару, никто ни на земле, ни на море не мог найти тот путь, который ведет к гипербореям (X Пифийская ода, 29 и сл.). Другими словами, страна и ее жители принадлежат к мифической географии. Это священная раса, свободная от болезней и старости. Пиндар говорит, что гипербореи могут жить до тысячи лет, они не знают ни работы, ни войны и проводят время в танцах и игре на лире и флейте (фрагмент 272). Вакхилид (3, 58) рассказывает, что в награду за "их благочестие" Аполлон перенес в страну гипербореев Кресса и его дочерей. Таким образом, мы имеем дело с райской страной, сравнимой с Островами Блаженных, куда попадают души героев.

Геродот (IV, 32-35) передает рассказы жителей Делоса о дарах, получаемых Аполлоном от гипербореев: определенные предметы, завернутые в солому, передавались от человека к человеку и из страны в страну, вплоть до самого Делоса. Было бы бесполезным искать исторические воспоминания в этой традиции, которая, среди всего прочего, помещала оливу, дерево сугубо средиземноморское, в страну гипербореев. В то же время северные края – от Фракии до Скифии – играли немаловажную роль в сказочных традициях, связанных с Аполлоном. Некоторые из его легендарных учеников и служителей (Абарис, Аристей) считались выходцами из страны гипербореев, а Орфей всегда был связан с Фракией. Но это тот север, который, хотя постепенно осваивался и изучался, сохранял мифологическую атмосферу. Особенно же – воображаемый север, который вдохновлял и питал мифологическое творчество.

В пользу азиатского происхождения Аполлона приводят тот факт, что наиболее известные места поклонения этому богу находились в Азии: Патара в Ликии, Дидимы, Кларос в Ионии и т.д. Как и многие другие олимпийские боги, Аполлон выглядит пришельцем в своих священных местах – в континентальной Греции. К тому же в хеттской надписи, найденной недалеко от анатолийской деревни, ученые смогли расшифровать имя "Апулунас", "бог врат", которым, как напоминает нам Нильссон, Аполлон был в классической Греции. 13 * 78

Но "генезис" бога интересен лишь настолько, насколько он помогает понять религиозный дух тех, кто ему поклонялся. Как и сам греческий народ, его боги являются плодом грандиозного синтеза. Именно благодаря долгому процессу конфронтации, симбиоза, соединения и синтеза греческие божества смогли выявить свою сущность.

§90. Оракулы и очищение

Только что родившись, Аполлон восклицает: "Дайте мне лиру и изогнутый лук! Я объявлю людям твердую волю Зевса" (Гомеровский гимн Аполлону, 132). В "Эвменидах" Эсхила он говорит Эриниям: "Ни разу не вещал я в прорицалище – будь то о муже, женщине иль городе – без приказанья Зевса" (строки 618-620). Это почтительное преклонение перед отцом олимпийцев объясняет связь Аполлона с идеями порядка и закона. Платон называет его "национальным экзегетом" (patrios exegetes; "Государство", IV, 427). Он сообщает свои советы через Дельфийского оракула, а в Афинах и Спарте – через своих экзегетов, которые передают и объясняют то, чего желает бог в отношении храмового служения и, главное, обряда очищения убийц. Ибо Аполлон стал богом, защищающим от зла (apotropaios) и способным очищать (katharsios), потому что он сам должен был очиститься после убийства Пифона. Каждое преступление против жизни создавало зловредное загрязнение, силу, почти физическую в своей природе, miasma, страшное бедствие, угрожающее всему обществу. Аполлон много сделал для того, чтобы смягчить архаические обычаи в отношении убийств. 14 Именно он сумел добиться оправдания Ореста, обвиненного в убийстве матери (ср.: "Эвмениды" Эсхила).

Дельфы были местонахождением оракула задолго до Аполлона. Какова бы ни была этимология Дельф, греки связывали их с delphys, "чрево". 15 Таинственное отверстие было ртом, stomios, этим же словом называют и влагалище. Omphalos (пуп земли) в Дельфах также существовал еще в доэллинский период. Пуп был полон детородной символики, 16 но прежде всего он был Центром Мира. Согласно легенде, два орла, посланные Зевсом с противоположных концов земли, встретились на омфале. Это старинное место прорицания, где с древнейших времен проявлялись сакральность и силы Матери Земли, под эгидой Аполлона получило новую религиозную ориентацию.

Прорицания давались Пифией (жрицей) и жрецом, который ей ассистировал. Вначале это происходило раз в год (в день рождения бога), потом раз в месяц и наконец несколько раз в месяц, кроме зимы, когда Аполлон покидал остров. Обряд включал в себя предварительное жертвоприношение козы. Обычно вопрошавшие задавали вопросы-альтернативы: что лучше сделать – это или то? Пифия давала ответ, вытягивая жребии в виде белых или черных бобов. 17

В наиболее серьезных случаях Пифия, вдохновленная Аполлоном, прорицала в крипте храма. Употреблялось выражение "пифийский экстаз", но ничто не указывает ни на истерические трансы, ни на "беснования" дионисийского толка. Платон сравнил "бред" (maneisa) Пифии с поэтическим вдохновением, насылаемым Музами, и с любовным экстазом Афродиты. Согласно Плутарху, бог довольствуется передачей Пифии видений и света, освещающего будущее; в этом заключается вдохновение. 18 На барельефах Пифия выглядит спокойной, безмятежной, сосредоточенной – как бог, вдохновляющий ее.

Какими способами она добивалась такого состояния, остается тайной. Пифия, выбираемая из дельфийских крестьянок, прорицала по определенным дням. Лавровые листья, которые она жевала, благовония лавра, вода из источника Кассотис, которую она пила, не обладают опьяняющими свойствами и не объясняют экстаз. Согласно традиции, ее треножник стоял над трещиной (chasma) в земле, из которой поднимались пары, обладающие сверхъестественными свойствами. Однако раскопки не обнаружили ни расщелины, ни пещеры, куда спускалась Пифия (конечно, они могли исчезнуть в результате землетрясений). Было сделано заключение, несколько поспешное, что вся обстановка – трещина с парами, спуск Пифии в коридор (advton) – является сравнительно недавним мифологическим образом. 19 Однако adyton существовал, и, как показывает Мари Делькур (L'oracle de Delphes, стр. 227 и сл.), древность и теллурический характер святилища в Дельфах предполагали ритуальный "спуск" в подземные пространства. Поскольку никаких естественных причин транса обнаружено не было, появились предположения о самовнушении Пифии или о внушении извне, со стороны жреца. Но точно никто ничего не знает.

§91. От "видения" к знанию

Аполлоновский "экстаз", в который люди впадали, вдохновленные (т.е. одержимые) богом, не предполагал, однако, единения, производимого экстазом дионисийским (ср. §124). Вдохновленные или одержимые Аполлоном обладали прежде всего силой очищать и прорицать (те же, кто посвящался в Дионисийские мистерии, bakkhoi, напротив, никогда не демонстрируют никаких пророческих способностей.) Отмечался шаманистский характер некоторых полумифических персонажей, знаменитых ревнителей Аполлона. Гипербореец Абарис, служитель Аполлона, был наделен пророческими и магическими силами (например, способностью находиться одновременно в двух разных местах). Геродот (IV, 36) пишет, что он мог обойтись без пищи, пронося свою знаменитую стрелу через всю землю, но со времен Гераклида (фрагмент 51с) считалось, что Абарис летал на стреле. Стрела, играющая определенную роль в скифской мифологии и религии,* 79 присутствует и в сибирских шаманских обрядах; 20 она же является главным оружием Аполлона. Похожие легенды – включающие в себя вдохновленный транс, который можно спутать со смертью, нахождение в двух местах, метаморфозы, спуск в подземный мир и т.д. – рассказывали и о других сказочных персонажах: Аристии из Проконнеса, Гермотиме из Клазомены, Эпимениде Критском, Пифагоре. Что же касается Орфея, знаменитого жреца Аполлона, то его мифология изобилует шаманскими действиями (см. том II).

Со времен Гомера греки видели в Аполлоне, конечно, нечто большее, чем просто бога-покровителя исступленных. Однако можно разглядеть связь между двумя феноменами – шаманским и Аполлоновским. Считается, что шаманы могут узнавать тайное и указывать будущее; видения, даруемые Аполлоном, наделяют служителей бога теми же качествами. Как и в некоторых сибирских шаманских традициях, посылаемые Аполлоном видения будят разум и склоняют к медитации, а в конце концов приводят к "мудрости". Получение оккультного знания в любой форме, как замечал Вальтер Отто, всегда сопряжено с духовной экзальтацией, 21 что особенно близко экстазу шамана. Это объясняет огромную важность музыки и поэзии в обеих традициях. Шаманы, готовясь к трансу, поют и бьют в барабаны; ранняя центрально-азиатская и полинезийская эпическая поэзия часто описывает приключения шаманов в их духовных экстатических путешествиях. Главным атрибутом Аполлона является лира; когда он на ней играет, он зачаровывает богов, диких зверей и даже камни ( Еврипид. Алцеста, 579 и сл.; Аполлоний Родосский, I, 740). Лук, второй атрибут Аполлона, также входит в состав шаманских инструментов, но ритуальный смысл его превосходит сферу шаманства: символика лука распространена во всем мире. Аполлон – тот, кто "посылает стрелы издалека", но тот же эпитет применяется и к Раме, Будде и другим героям и сказочным персонажам. Однако греческий гений блистательно переоценил этот архаический мотив, как переосмыслил и приемы шаманства, и его символику. Благодаря Аполлону, символика лука и стрельбы из него раскрывает иные духовные ситуации: владычество над пространством (и таким образом отстранение от "непосредственного", от вязкости конкретного), спокойствие и невозмутимость, невозможные без усиленного интеллектуального сосредоточения. Короче говоря, Аполлон представляет новое богоявление, выражение религиозного знания о мире и о судьбе человека, знания типично греческого и неповторимого.

Гераклит говорил, что "гармония – это результат напряжения между противоположностями, как в луке и лире" (фрагмент 51).* 80 В Аполлоне противоречия включены в новую конфигурацию, более широкую и более сложную. Его примирение с Дионисом является частью того же процесса интеграции, который сделал его покровителем очищений после того, как он сам очистился от убийства Пифона. Аполлон открывает человечеству путь, ведущий от пророческого "видения" к мысли. Демонический элемент, присущий всем формам оккультного знания, изгоняется. Главный урок Аполлона выражен в знаменитой дельфийской формуле: "Познай себя!" Разум, знание, мудрость рассматриваются как божественные качества, даруемые богами, особенно Аполлоном. Его невозмутимость и спокойствие становятся для греков символом духовного совершенства и самого духа. Но важно отметить, что открытие духа венчает собой длинный ряд конфликтов, сменяемых примирениями, и овладение техниками экстаза и прорицательства.

§92. Гермес, "спутник человека"

Сын Зевса и нимфы Майи, Гермес – менее всего "олимпиец". Он сохраняет определенные свойства, характерные для догомеровских божеств; его представляют в фаллических формах; он имеет "магический жезл" и шапку, делающую его невидимым; чтобы защитить Одиссея от чар Кирки, он открывает ему тайну волшебной травы moly ("Одиссея", X, 302-306). Более того, Гермес любит быть среди людей. Зевс говорит ему: "Сын мой, Гермес! Тебе от богов наипаче приятно в дружбу вступать с человеком" ("Илиада", XXIV, 334-335). Но в своих отношениях с людьми Гермес ведет себя одновременно и как бог, и как "плут", и как умелый ремесленник. Он – непревзойденный даритель благ ("Одиссея", VIII, 335): любая удача считается даром Гермеса. С другой стороны, он – воплощение хитрости и плутовства. Только родившись, он крадет коров у своего брата Аполлона. Из-за этих своих наклонностей он становится товарищем и покровителем воров. Еврипид называет его "господином тех, кто промышляет по ночам" ("Рес", 216 и сл.).

Но, покровительствуя воровству и ночным любовным приключениям, он в то же время является защитником стад, пастухов и путников на ночных дорогах. По словам Павсания, ни один другой бог так не заботится о стадах и их приумножении (2, 3,4). Гермес – бог дорог, и его имя произошло от груд камней (liermaion), лежавших на обочинах, куда каждый прохожий бросал свой камень. 22 Вначале Гермес был, вероятно, покровителем кочевников, может быть, даже повелителем зверей. Но греки переосмыслили архаические атрибуты и способности Гермеса в более глубоком смысле. Быстроногий, он правит дорогами (у него "золотые сандалии") и не сбивается ночью с пути, потому что все пути ему известны. Поэтому он одновременно поводырь и покровитель стад и помощник воров. И по той же причине он – вестник богов.* 81

Вероятно, те же свойства сделали Гермеса "психопомпом", проводником душ в царство мертвых: он помогает умершим попасть в потусторонний мир, потому что знает дорогу и может ориентироваться в темноте. Но он не бог мертвых, хотя умирающие говорят, что их забирает Гермес. Он беспрепятственно передвигается по всем трем космическим уровням. Он провожает души в Аид, но он же и выводит их обратно на землю (Персефону, Эвридику или, в "Персах" Эсхила (629), тень Дария). Отношениям Гермеса с душами умерших помогают также и его "духовные" способности. Его хитрость, проницательность, практичность, изобретательность (именно он открывает огонь), свойство делаться невидимым и в мгновение ока переноситься в любое место уже говорят о мудрости, особенно же – об овладении оккультным знанием, что позже, в эллинский период, станет особой привилегией Гермеса. Тот, кто находит путь в темноте, провожает души умерших и передвигается со скоростью молнии, будучи то видимым, то невидимым, в конечном итоге отражает возможности духа: не только разум и хитрость, но также гнозис и магию.

Блестяще проанализировав чудесные свойства Гермеса, В. Отто признает, что "его мир – это не героический мир", и заключает, что если "его мир не благороден, он все же отнюдь не вульгарен и не отвратителен". 23 Это так, но не совсем точно. Ибо фигуру Гермеса уже в классический период характеризует его общность с миром людей, миром по определению открытым, находящимся в постоянном процессе становления, т.е. улучшения, совершенствования. Главные свойства Гермеса: ловкость и изобретательность, владычество над темнотой, интерес к деятельности людей, проводы душ умерших, – будут постоянно переосмысливаться и в конце концов сделают из Гермеса чрезвычайно сложную фигуру – культурного героя, покровителя наук и образцовое воплощение оккультного знания.

Гермес – один из немногих олимпийских богов, которые не потеряют своей религиозной актуальности после кризиса "классической" религии и не пропадут после триумфа христианства. Превратившись в Тота и Меркурия, он вновь войдет в моду в эллинистический период, а как Гермес Трисмегист ("трижды величайший") просуществует с помощью алхимии и герметизма до XVII в. Уже греческие философы видят в Гермесе персонификацию мышления. Он обладает всеми формами знания, особенно тайного; это делает его "главой чародеев", победившим силы тьмы, ибо "он знает все и может все". 24 Эпизод в "Одиссее" с магической травой moly получит различные аллегорические толкования как у греков, так и у христианских авторов. В этом растении, которое спасло Одиссея от участи его товарищей, превращенных Киркой в свиней, будет усматриваться дух, противостоящий инстинкту, или образование, очищающее душу. А Гермеса, отождествленного философами с Логосом, отцы церкви будут сравнивать с Христом, потом же, во времена Возрождения, появятся бесчисленные алхимики, по-своему толкующие Гермеса.

§93. Богини. I: Гера, Артемида

Тем высоким положением, которое ей обычно отводится, Гера во многом обязана Гомеру, именно он подчеркнул тот факт, что она – супруга Зевса. Первоначально Гера была богиней Аргоса, и оттуда ее культ распространился по всей Греции. Виламовиц объясняет ее имя как женскую форму heros и имеющую смысл despoina, "Наша Госпожа". 25 Вряд ли можно однозначно ответить на вопрос, принесли ли ахейцы с собой саму богиню или только ее имя. Вероятно, под впечатлением от могущества и величия Госпожи Аргоса они возвели ее в положение жены своего главного бога, 26 и, вероятно, именно по этой причине Гера стала символом и покровительницей брачных союзов. Бесчисленные измены Зевса вызывали ее ревность и приводили к ссорам, которые подробно описаны поэтами и мифографами. Зевс вел себя по отношению к Гере так, как не позволил бы себе ни один ахейский начальник: он бил ее, а один раз даже подвесил с грузом, привязанным к ногам (такая пытка применялась потом к рабам). 27

Согласно Гесиоду ("Теогония", 923-924), Гера родила Зевсу троих детей – Гебу, Ареса и Илифию и породила без мужа Гефеста (там же, 926). Партеногенез, способность к самооплодотворению подчеркивает, что даже богиня из богинь Олимпа сохранила свой специфически средиземноморский и азиатский характер. Трудно определить изначальный смысл традиции, согласно которой Гера восстанавливала свою девственность каждый год, купаясь в источнике Канф. 28 Символизирует ли это патриархальное понимание брака (ибо мы знаем, что девственность высоко ценилась и уважалась в обществах патриархального типа)? Как бы то ни было, греки радикально изменили облик аргосской богини. И все же можно различить некоторые ее первоначальные черты. Как большинство эгейских и азиатский богинь, Гера была божеством не только брака, но и всеобщего плодородия. Хотя гипотеза о Гере как Матери-Земле отвергалась некоторыми учеными, по-другому трудно объяснить тот факт, что во многих местах (Платеи, Эвбея, Афины, Самос и др.) сохранились упоминания о священном браке Геры и Зевса (мифических или воссоздаваемых в ритуалах). Это типичный союз громовержца, бога-оплодотворителя и Матери-Земли. К тому же Гере поклонялись в Аргосе как "богине ярма" и "богатой волами". (В "Илиаде" Гомер называет ее "волоокой".) Наконец, она считалась матерью ужасных чудовищ, таких как Лернейская Гидра. Рождение же чудовищ характерно для богинь земли. Мы видели (§83), что, согласно Гесиоду, матерью Тифона была Гея (Земля). Но все это хтонические атрибуты постепенно забылись, и со времен Гомера Гера являла себя такой, какой осталась до конца: в первую очередь богиней брака.* 82

Имя Артемиды (сохранившееся в одной лидийской надписи как Артимида), указывает на ее восточное происхождение. Архаический характер богини очевиден: она прежде всего – "Зверей Господыня" (potnia theron, как ее называют в "Илиаде", XXI, 470 и сл.), т.е. она и охотница, и защитница диких зверей. Гомер называет ее также Agrotera, дева "диких зверей", а Эсхил (фрагмент 342) "Госпожой диких гор". Она предпочитала охотиться ночью. Ее любимыми и геральдическими животными были лев и медведь; это указывает на азиатские прототипы. Гомер ("Илиада", V, 49) рассказывает, как Артемида научила Скамандрия искусству охотиться на любого зверя. Но она приходит в ярость, когда два орла разрывают и пожирают зайчиху, имеющую в своем чреве зайчат ( Эсхил. "Агамемнон", 133 и сл.).

Артемида прежде всего – богиня-девственница. Первоначально это могло означать, что она свободна от брачных уз. Но греки усматривали в ее вечной девственности равнодушие к любви. Гомеровский гимн "К Афродите" (I, 17) признает холодность этой богини. В трагедии Еврипида "Ипполит" (строка 1301) Артемида сама открыто говорит о своей ненависти к Афродите.

И все же у нее есть черты Богини-Матери. В Аркадии, наиболее древнем месте ее культа, Артемида ассоциировалась с Деметрой и Персефоной. Геродот (II, 156) говорит, что Эсхил считал Артемиду дочерью Деметры, т.е. отождествлял ее с Персефоной. Некоторые греческие писатели уверяют, что на Крите ее называли Бритомартис, 29 что указывает на ее связь с древней минойской богиней. Возможно, что среди ее имен на других языках были и Кибела во Фракии, и Ma в Каппадокии. Неизвестно, когда и где она стала называться Артемидой. На Эфесе ее материнство в пластическом выражении было представлено так гротескно, что ученые не спешили признать в нем греческое божество. Женщины поклонялись Артемиде как Лохее, повитухе. Она также была известна как kurotrophos, кормилица и учительница мальчиков. В некоторых связанных с нею обрядах, записанных в исторические времена, можно заметить следы обрядов посвящения девушек в эгейских обществах II тыс. до н.э. Танец в честь Артемиды Алфейской, как и танцы в честь этой богини на всем Пелопоннесе, носили оргиастический характер. Пословица гласила: "Где не танцевала Артемида?" Другими словами: где нет танцев в честь Артемиды? 30

Под ее различными и иногда противоречивыми ипостасями мы усматриваем множественность архаических божественных форм, переоцененных и объединенных греческим гением в обширную структуру. Госпожа Гор и Хозяйка Диких Зверей доисторического Средиземноморья быстро усвоила свойства и привычки богинь-матерей, не утратив своих более древних и более специфических свойств: она покровительствует и охотникам, и диким зверям, и молодым девушкам. Со времен Гомера ее облик начинает обретать четкость: Артемида управляет сакральностью дикой жизни, которой свойственны плодородие и материнство, но не любовь и брак. Она всегда сохраняла свой парадоксальный характер, объединяя противоположные мотивы (например, девственность и материнство). Греческие поэты, мифографы и теологи интуитивно угадывали, что такое сосуществование противоположностей выражает одну из тайн божества.

§94. Богини. II: Афина, Афродита

Афина безусловно является второй по важности греческой богиней после Геры. Греческая этимология не может объяснить ее имени. Что же касается ее происхождения, то гипотеза Нильссона, принятая большинством ученых, кажется довольно убедительной: Афина была Хозяйкой Дворца, защитницей укрепленных дворцов микенских царей; она была домашней богиней, покровительницей мужских и женских ремесел, но ее присутствие в крепости во время войн и набегов придавало ее образу свойства богини войны. Она появилась на свет из головы Зевса, облеченная в доспехи, потрясая копьем и испуская воинственный клич. Многие из ее названий свидетельствуют о ее воинственном характере: Защитница, Могучая, Воительница и т.д.

Однако, как показывают многие эпизоды "Илиады", Афина – непримиримый враг Ареса, которого она побеждает в знаменитой битве богов (XXI, 390 и сл.). 31 С другой стороны, она восхищается Гераклом, истинным героем. Она помогает ему в его сверхчеловеческих подвигах и в конце концов вводит на небо (Павсаний, III, 18,11 и сл.). Афина также восхищалась Тидеем и даже хотела сделать его бессмертным, но когда она увидела, как герой, тяжело раненный, расколол череп своего врага и проглотил его мозг, она удалилась в омерзении. 32 Богиня своим присутствием сдерживает Ахилла, готового с мечом в руках ответить на оскорбления Агамемнона ("Илиада", I, 194 и сл.).

Но в поэме, созданной для слушателей, любящих ратные подвиги, Афина являет себя отнюдь не как богиня войны. Она принимает участие в войне, потому что это сугубо мужское занятие. Она сама говорит: "Мужское все мне ближе и дороже. Только брак мне чужд" (Эсхил, "Эвмениды", 739-740). Гомеровский гимн "К Афродите" (I, 7-11) признает, что богиня любви невластна над Афиной. Гомер и Гесиод называют ее Палладой, "девой", а в Афинах она – "Девственница" (Parthenos). Но она – совсем другой тип девственной богини, чем Артемида: она не избегает мужчин, не держит их на расстоянии. Афина становится другом и защитницей Одиссея, сильная личность и мудрость которого ее восхищают: он "многоумный", "советами равный Зевсу" ("Илиада", II, 169,407,636). В "Теогонии" (896) Гесиод считает ее равной отцу (Зевсу) по силе и мудрости. Афина – единственная из олимпийцев, не имеющая матери. В Гомеровском гимне (строки 4-5) упоминается, что Зевс родил ее из собственной головы, но Гесиод рассказывает весь миф: Зевс проглотил свою беременную супругу Метиду, богиню мудрости, и Афина явилась в мир из головы своего отца ("Теогония", 886 и сл.; ср. §84). Этот эпизод считается поздним добавлением: первоначальный миф описывал бы просто появление Афины на вершине Олимпа. Но Отто справедливо подчеркивает архаическую и "варварскую" природу мотива проглатывания. 33

Каково бы ни было происхождение Афины, миф о ее чудесном рождении иллюстрирует и подтверждает ее теснейшую связь с Зевсом. "Отцова дочь я, и отцу я предана", – говорит она сама (Эсхил, "Эвмениды", 741). В "Одиссее" (XIII, 297) она признается герою: "Я первая между бессмертных мудрым умом (metis) и искусством на хитрые вымыслы". И действительно, "мудрый ум" – ее наиболее характерная черта. Афина – не только покровительница типично женских искусств прядения и ткачества. Более всего она – покровительница всяческих ремесел. Она учит кузнеца делать плужный лемех, а гончары призывают ее: "Приди к нам, Афина, держи руку свою над нашей печью!". 34 Это она, укротительница лошадей, изобретает удила и научает использованию колесниц. Мореплавание, казалось бы, относится к области действия Посейдона, но Афина и здесь раскрывает сложность и в то же время единство своей мудрости. Сначала она вмешивается во многие технические вопросы, связанные со строительством корабля, а потом помогает кормчему верно вести судно. 35

Хочется отметить необычность этого примера, примера того, что можно назвать сакрализацией технического изобретения и мифологией интеллекта. Другие божества иллюстрируют сакрализацию жизни, плодородия, смерти, социальных институтов и т.п. в бесчисленном множестве форм. Афина же раскрывает сакральный характер или божественное происхождение определенных ремесел и занятий, которые требуют не только ума, технических навыков, практической изобретательности, но и самообладания, стойкости в испытаниях, уверенности в логичности мироздания и, следовательно, в возможности понять его. Именно поэтому покровительница мудрости станет, в период философов, символом божественных знаний и человеческой мудрости.

Афродита – не менее примечательное создание греческого гения, хотя она и на совсем другом уровне. Богиня эта определенно восточного происхождения, на что постоянно указывает традиция. (Геродот, I, 105; Павсаний, I, 14, 7). В "Илиаде" она защищает троянцев. Кроме того, в ней много схожего с божествами типа Иштар. Однако ее личность начинает приобретать свои характерные черты именно на Кипре, в тысячелетнем центре эгейско-азиатского синкретизма ("Одиссея", VIII, 362 и сл.). Процесс эллинизации зашел уже достаточно далеко ко времени написания "Илиады" (V, 365), где Гомер провозглашает ее дочерью Зевса и Дионы и женой Гефеста. 36 Но Гесиод сохранил более древний вариант ее рождения: она родилась из крови оскопленного Кроном Урана, которая попала в море и образовала пену (aphros). Мы уже видели (§46), что тема кастрации великого божества имеет восточное происхождение.

В ее культе заметен ряд азиатских элементов (например, прислуживающие в ее храмах рабы), которые соседствуют со средиземноморскими (голубь). С другой стороны, гомеровский гимн "К Афродите" показывает ее как истинную Госпожу диких зверей: "За ней шли серые волки, ласкающиеся к ней, и львы с суровым взглядом, и медведи, и быстрые леопарды, алчущие оленей". Но добавлена новая черта, типичная для образа Афродиты: богиня вложила вожделение в их грудь, так что они спаривались в тенистых оврагах.

Афродита "вкладывает вожделение" в зверей так же, как в людей и богов. Она "затуманивает даже разум Зевса", это именно она "легко вынуждает его идти на связь со смертными женщинами назло Гере" (строки 36, 40). Таким образом, гомеровский гимн "К Афродите" определяет сексуальную потребность как элемент, общий для трех уровней бытия – животного, человеческого и божественного. С другой стороны, подчеркивая непреодолимый и иррациональный характер вожделения, гимн оправдывает любовные похождения Зевса (которые в дальнейшем будут подхвачены богами, героями и людьми). Короче, здесь мы видим религиозное оправдание сладострастия, ибо даже на сексуальные излишества и извращения, если они побуждаются Афродитой, надо смотреть, как на имеющие божественное происхождение.

Так как Афродита правит на трех космических уровнях, она одновременно небесная (Астерия, Урания), морская (Анадиомена, "Вышедшая из моря") 37 и земная (под ее ногами дороги покрываются цветами, и это именно она является первопричиной растительного плодородия (Эсхил. "Данаиды", фрагмент 44). Однако Афродита никогда не станет богиней только лишь плодородия. Она вдохновляет, воспевает и защищает физическую любовь, плотские союзы. В этом отношении можно сказать, что благодаря Афродите греки заново открыли сакральный смысл изначальной сексуальной потребности. Над безграничными духовными ресурсами любви будут властвовать другие божественные фигуры, в первую очередь Эрос. Но именно тема иррационального и неуемного вожделения будет эксплуатироваться писателями и художниками, так что в период эллинизма "прелести Афродиты" станут литературным клише. Большой соблазн – расценить этот художественный расцвет под знаком Афродиты, как радикальную десакрализацию физической любви. На самом деле – это уловка, камуфляж, неподражаемый и многозначный, такой же, как в стольких других произведениях греческого гения. Под внешностью фривольного божества скрывается один из наиболее глубоких источников религиозных переживаний – откровение сексуальности как таинства и трансцендентной категории. Мы встретим и другие формы камуфляжа этого типа, когда будем анализировать процесс десакрализации современного мира (см. том III).

§95. Герои

Пиндар различал три категории существ – боги, герои, и люди ("Olympiques", 2, 1). Для историка религий в связи с категорией героев встают важные вопросы: каково происхождение и онтологическая структура греческих героев и в какой мере они сравнимы с другими существами, находящимися между богами и людьми? Следуя античным верованиям, Роде считал, что герои, "с одной стороны, тесно связаны с хтоническими божествами, а с другой – с умершими людьми. В сущности, они не что иное, как духи умерших, которые живут в недрах земли, живут там вечно, как боги, и близки к последним в своем могуществе. 38 Героям, как и богам, приносили жертвы, но и названия, и исполнение этих двух категорий обрядов были разными (см. ниже). В своей работе "Gotternamen" (1896), опубликованной через три года после "Психеи" Роде, Узенер, напротив, отстаивал божественное происхождение героев; так же, как и демоны, герои происходят от "преходящих" или "частных" божеств (Sondergoter), т.е. от божеств, ограниченных какой-то одной функцией.

В 1921 году Фарнелл предложил компромиссную теорию, которая до сих пор имеет определенный вес. Согласно этому автору, не все герои имеют одинаковое происхождение; он выделяет семь категорий героев: герои божественного или ритуального происхождения; реально существовавшие исторические фигуры (воины или жрецы); герои, выдуманные поэтами и учеными, и т.д. Наконец, А. Брелих в своей глубокой и богатой материалом книге "Греческие герои" (1958) описывает "морфологическую структуру" героев следующим образом: герои – это персонажи, в смерти которых есть что-нибудь яркое и впечатляющее и которые тесно связаны со сражениями, атлетическими состязаниями, пророчествами и медициной, инициацией подростков и мистериями; они основывают города, и их культ носит гражданский характер; от них произошли народы, признающие родство по отцу, и "прототипические представители" фундаментальных человеческих занятий. Для героев характерны также особенные, необычные, иногда даже монструозные, черты и эксцентричное поведение, которые выдают их сверхчеловеческую природу. 39

Подводя итог вышесказанному, можно сказать, что греческие герои причастны экзистенциальному измерению, которое по природе своей является сверхчеловеческим, но не божественным, и действуют в изначальную эпоху – точнее в эпоху, последовавшую за космогонией и триумфом Зевса (ср. §§83-84). Их деятельность разворачивается после появления людей, но в период "начал", когда все структуры еще только формировались и нормы еще не были окончательно выработаны. Их бытие есть выражение незаконченного и противоречивого характера времени "истоков".

Рождение и детство героев необычны. Они происходят от богов, но иногда имеют "двойное отцовство" (так, Геракл сын одновременно Зевса и Амфитриона; Тесей – Посейдона и Эгея) или же их рождение попирает нормы (Эгисф – плод инцеста между Фиестом и его собственной дочерью). Они заброшены вскоре после рождения (Эдип, Персей, Рес и т.п.) и вскормлены животными, 40 юность они проводят в путешествиях по дальним странам, завоевывая известность своими бесчисленными приключениями (в особенности атлетическими и военными подвигами), и заключают божественные браки (среди наиболее известных – браки Пелея и Фетиды, Ниобы и Амфиона, Ясона и Медеи).

Героям свойственно творчество в специфической форме, сравнимой с деятельностью культурных героев в архаических обществах. Совсем как австралийские мифические предки, они меняют облик земли и считаются автохтонами (т.е. первыми обитателями определенных регионов) и предками рас, народов или семей (аргивяне происходят от Аргоса, аркадийцы от Аркаса и т.п.). Они "изобретают", т.е. основывают, многие человеческие институты: законы городов и правила городской жизни, моногамию, металлургию, песню, письменность, тактику и т.д. – и первыми начинают практиковать некоторые ремесла. Они имеют обыкновение основывать города, и исторические персонажи, основавшие колонии, становятся героями после смерти. 41 Герои также учреждают атлетические игры, и одна из характерных форм их культа – атлетические состязания. В соответствии с одной традицией, четыре великих панэллинистических игры были посвящены героям до того, как стали посвящаться Зевсу. (Атлетический культ в Олимпии, например, праздновался в честь Пелопа.) Это объясняет героизацию знаменитых атлетов. 42

Некоторые герои (Ахилл, Тесей и т.д.) ассоциируются с обрядами инициаций подростков, и героический культ часто отправляется юношами. Многие эпизоды из истории Тесея – это на самом деле посвятительные испытания. Например, ритуальное ныряние в море (испытание, приравниваемое к путешествию в загробный мир, а точнее, в подводный дворец нереид, которые являются по сути kurotrophoi [кормилицы мальчиков]; проникновение в лабиринт и битва с чудовищем (Минотавром) – парадигматическая тема героических инициаций; наконец, похищение Ариадны (одной из многих эпифаний Афродиты). Пройдя это последнее испытание, Тесей завершает свою инициацию священным браком. Согласно Жанмэру, церемонии, составившие культ Тесея, произошли из архаических ритуалов, которые в более ранний период отмечали возвращение юноши в город после инициации, выражавшейся в ритуальном пребывании в лесу. 43 В том же смысле могут быть истолкованы некоторые моменты легенды об Ахилле – он был выращен кентаврами, т.е. обряд инициации проводился звероподобными учителями; он прошел огонь и воду, классические испытания инициации; он даже жил некоторое время с девушками, одеваясь, как они, в соответствии с обрядом, типичным для некоторых древних подростковых инициаций. 44

Герои также связаны с мистериями: в Элевсине Триптолем имел святилище, а Евмолп – гробницу (Павсаний, 1, 38 и I, 38.2). Кроме того, культ героев связан с оракулами, особенно с обрядами инкубации* 83 с целью исцеления (Калхант, Амфиарай, Мопс и т.д.); отсюда и связь некоторых героев (прежде всего, Асклепия) с медициной. 45

Характерная черта героев – манера их смерти. Некоторых героев переносят на Острова Блаженных (Менелай), на мифический остров Левка (Ахилл), на Олимп (Ганимед) или они исчезают под землю (Трофоний, Амфиарай). Но подавляющее большинство погибает насильственной смертью на войне (как герои, павшие под Фивами или Троей, о которых рассказывал Гесиод), в поединке или от предательства (Агамемнон убит Клитемнестрой, Лай – Эдипом и т.п.). Часто их смерть подчеркнуто драматична: Орфея и Пенфея разрывают на куски, Актеон растерзан собаками, Главк, Диомед, Ипполит – затоптаны лошадьми; их проглатывает или поражает молнией Зевс (Асклепий, Салмоней, Ликаон), или они погибают от укуса змеи (Орест, Мопс и т.д.). 46

Однако именно смерть подтверждает и провозглашает их сверхчеловеческое состояние. Хотя герои и не бессмертны, как боги, но они отличаются от людей тем, что продолжают действовать после своей смерти. Останки героев обладают грозными магико-религиозными силами. Их гробницы, их мощи, даже их надгробные памятники (кенотафы) влияли на живущих людей веками. В каком-то смысле можно сказать, что герои достигают божественного состояния посредством своей смерти: они навсегда остаются в силе, и это посмертное существование – не тайное и не чисто духовное, а существование sui generis, так как оно зависит от останков, следов и символов их тел.

И действительно, вразрез с обычаями, останки героев хоронили в черте города, их даже помещали в святилища (Пелопа – в храм Зевса в Олимпии, Неоптолема – в храм Аполлона в Дельфах). Их гробницы и кенотафы были центром их героического культа, включающего в себя жертвоприношения с ритуальными причитаниями, обряды, трагические хоры (жертвоприношения для героев были такими же, как для хтонических божеств, и отличались от жертв олимпийцам. Жертву олимпийским богам было принято убивать горлом вверх, к небу, а хтоническим божествам и героям – горлом вниз, к земле. Для олимпийцев жертва должна была быть белой, а для героев и хтонических божеств – черной, и приносимая им жертва сжигалась полностью – ни один человек не должен был от нее есть. Алтари олимпийским богам – классический храм, над землей и иногда на возвышении, а для героев и хтонических божеств алтарь – низкий, расположен в подземных пещерах или в adyton, который, возможно, олицетворял гробницу. Жертвы олимпийцам приносились солнечным утром, а героям и хтоническим божествам – вечером или среди ночи). 47 Все эти факты свидетельствуют о религиозном значении героической смерти и останков героя. Умирая, герой становится духом-покровителем, который защищает город от нападений, эпидемий и разного рода катастроф. В битве при Марафоне Тесея видели сражающимся в афинском авангарде (Плутарх, "Тесей", 35, 5; другие примеры см. в: Brelich. Gli eroi greci, p. 91 sq.). Но герой обладает и бессмертием в плане духовном, славой, увековечением его имени. Таким образом, он становится образцовой моделью для всех тех, кто стремится выйти за пределы эфемерного состояния смертных, спасти свое имя от полного забвения, остаться в памяти людей. Героизация реальных личностей: царей Спарты; тех, кто пал при Марафоне или Платейе; тираноубийц, – объясняется их выдающимися подвигами, которые отличают их от прочих смертных и переносят в категорию героев. 48

Классическая Греция, особенно в своем эллинистическом периоде, оставила нам возвышенный образ героев. На самом деле, их природа исключительна, амбивалентна, даже анормальна. Герои одновременно – "плохие" и "хорошие", и совмещают в себе противоречивые черты. Они неуязвимы (Ахилл), но в конце концов погибают; они отличаются своей силой и красотой, но одновременно обладают монструозными чертами (гигантское телосложение – Геракл, Ахилл, Орест, Пелоп, но иногда их рост гораздо ниже среднего); 49 они или зооморфны, оборотни (Ликаон, "волк"), или могут превращаться в животных по желанию; они либо двуполые (Кекроп), либо могут изменять свой пол (Тиресий), либо одеваются в женскую одежду (Геракл). Кроме того, они отличаются всевозможными аномалиями (безголовы или многоголовы, у Геракла – три ряда зубов), они бывают хромыми, одноглазыми или слепыми. На героев часто находит безумие (Орест, Беллерофонт, даже великий Геракл, когда он убил своих сыновей от Мегары). Что касается их сексуального поведения, то оно неумеренно или ненормально: Геракл делает беременными пятьдесят дочерей Феспия в одну ночь; Тесей знаменит многочисленными похищениями (Елена, Ариадна и т.п.); Ахилл похищает Стратонику. Герои совершают инцест со своими дочерьми или матерями и устраивают резню из ярости, зависти, а часто и без какой бы то ни было причины; они убивают даже своих отцов, матерей и прочих родственников.

Все эти двойственные и монструозные черты, аномальные формы поведения свидетельствуют об изменчивости, нестабильности изначального времени, когда "мир людей" еще не был создан.* 84 В этот изначальный период любые ненормальности и насилие всякого рода (т.е. все то, что потом будет объявлено зверством, грехом, преступлением) прямо или косвенно ускоряют дело творения. Однако только после творческих актов героев: сотворения институтов, законов, технологий, искусств, – появляется "мир людей", где нарушения и излишества будут запрещены. После эры героев, в новом "мире людей", эра творчества, illud tempus мифов определенно заканчивается.

Неумеренность героев не имеет границ. Они осмеливаются покушаться даже на богинь (Орион и Актеон нападают на Артемиду, Иксион домогается Геры и т.п.) и не останавливаются перед кощунством (Аякс набрасывается на Кассандру у алтаря Афины, Ахилл убивает Троила в храме Аполлона). Эти оскорбления и кощунства указывают на неординарную гордыню (hybris), характерную для природы героев (см. §87). Герои обращаются с богами, как с равными, но их самонадеянность всегда жестоко наказывается олимпийцами. Только Геракл безнаказанно проявляет свою самонадеянность (когда он угрожает оружием богам Гелиосу и Океану). Но Геракл – совершенный герой, "герой-бог", как называет его Пиндар (Третья Немейская песнь, 22).* 85 Действительно, он единственный герой, про могилу и мощи которого ничего не известно; он завоевывает себе бессмертие апофеозом самоубийства на погребальном костре, он усыновлен Герой и становится богом, восседающим среди других божеств на Олимпе. Можно сказать, что Геракл добился своего божественного состояния посредством ряда инициатических испытаний, из которых он вышел победителем, в отличие от Гильгамеша (см. §32) и некоторых греческих героев, которые, несмотря на свою безграничную самонадеянность, не смогли обрести бессмертие.* 86

Персонажи, подобные греческим героям, существуют и в других религиях. Но только в Греции религиозная структура героя получила такое совершенное выражение; только в Греции герои пользовались достаточно высоким религиозным престижем, будоражили воображение и давали пищу для размышлений, вдохновляли литературное и художественное творчество. 50