Кузнецов В., Кузнецова И., Миронов В., Момджян К. Философия: Учебник

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел 2 СУЩНОСТЬ И ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ БЫТИЯ

Глава 2
ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ И ДИАЛЕКТИКА БЫТИЯ

§ 1. Движение и развитие
§ 2. Пространство и время. Пространственно-временные уровни бытия
§ 3. Системность бытия

Рассмотрение природного бытия, или бытия вещей, означает рассмотрение его основных форм, в качестве которых выступают пространство, время, движение и системность.

§ 1. ДВИЖЕНИЕ И РАЗВИТИЕ

1.1. Проблема движения.

Диалектика как учение о развитии

При внешней неоспоримости факта, что движение существует, в истории философии были концепции, которые это отрицали. Что такое движение? Познаваемо ли оно? Как соотносятся движение и покой? Какие существуют формы движения?

Древнегреческие "семь мудрецов" понимали движение как возникновение, уничтожение и становление всего сущего. Оно полагалось вечным и выступало причиной всех изменений (Гераклит, Анаксимен). При этом моменты устойчивости в движении как бы отходили на второй план. Элеаты (Ксенофан, Зенон, Парменид), напротив, абсолютизировали эти моменты и приходили к выводу, что движения не существует. Эмпедокл попытался как бы объединить обе школы, рассматривая изменчивость и устойчивость как две стороны общего процесса движения. "Сочетая ионийскую философскую традицию с италийской, Эмпедокл равно говорил об изменчивости и неизменности мира, но фактически в разных отношениях и частях. Мир неизменен в своих корнях и в пределах "круга времен", но изменчив на уровне вещей и внутри "круга времен"" [1].

Своеобразный итог данным спорам подвел Аристотель. Он дает классификацию видов изменения, среди которых выделяются возникновение, уничтожение и собственно движение, понимаемое как осуществление сущего в возможности, переход его в действительность. Частным видом движения является механическое перемещение тела из одного места в другое, "движения помимо вещей не существует" [2]. Мысленное представление движения предполагает использование категорий места, времени и пустоты. Вечность движения Аристотель обосновывает "от противного". "Отрицание вечности движения приводит к противоречию: движение предполагает наличие движущихся предметов, которые, в свою очередь, или возникли,

174

или же существовали вечно неподвижно. Но возникновение предметов есть тоже движение. Если же они покоились вечно неподвижными, то тогда непонятно, почему они пришли в движение не раньше и не позже. Трудно объяснить также причину покоя, а такая причина должна быть" [3]. Кроме того, движение вечно, так как оно осуществляется в вечном времени. Итак, движение, по Аристотелю, реализуется внутри одной сущности и внутри одной формы в трех отношениях - качества, количества и места. Количественное движение - это рост и убыль. Движение относительно места - это перемещение, или, говоря современным языком, пространственное перемещение, механическое движение. Качественное движение - это качественное изменение. Кроме того, всякое движение осуществляется во времени. Причем, если движение в пространстве и во времени изучает физика, то качественные изменения - предмет метафизики.

Возможно ли описать движение на языке понятий или познаваемо ли движение? Приведем стихотворение А.С. Пушкина:

Движенья нет, сказал мудрец брадатый. Другой смолчал и стал пред ним ходить. Сильнее бы не мог он возразить; Хвалили все ответ замысловатый. Но господа, забавный случай сей Другой пример на память мне приводит: Ведь каждый день пред нами солнце всходит, Однако ж прав упрямый Галилей.

Проблема - слабость наглядного обоснования движения гениально схвачена поэтом. Но им схвачена и другая сторона неоднозначности диалектики. Можно ли применять ее в качестве обоснования знания? Ведь начиная с софистов, диалектика стала рассматриваться как инструмент, с помощью которого всегда можно доказать обратное. Отсюда следует два вывода: что определить что-либо вообще нельзя, так как всегда можно выдвинуть противоположное утверждение и что диалектика представляет собой некий мыслительный фокус, создающий, по выражению Гегеля, "ложную видимость".

Пушкин шутливо изображает реальный исторический эпизод. "Стал ходить", дав таким образом и "ответ замысловатый", Диоген Синопский (403-323 гг. до н.э.). Гегель называет такой способ доказательства вульгарным, ибо Диоген противопоставляет "мышлению чувственное сознание", что является обычным взглядом "так называемого здравого человеческого рассудка, придерживающегося чувственной очевидности и привычных представлений и высказываний..." [4].

"Мудрец брадатый" Зенон, который утверждал, что "движения нет", имел в виду вовсе не его существование как такового, а лишь противоречивость самого определения движения и тот факт, что на языковом уровне мы можем давать движению самые разнообразные,

175

в том числе и противоположные, определения. "Что существует движение, что оно есть явление, - замечает Гегель, - это вовсе и не оспаривается; движение обладает чувственной достоверностью, оно существует, подобно тому как существуют слоны; в этом смысле Зенону и на ум не приходило отрицать движение. Вопрос здесь идет о его истинности" [5], т.е. о проблеме обоснования истинности утверждения, ибо на уровне рассуждений можно одинаково утверждать как то, что тело движется, так и то, что оно покоится.

Это и составляет суть концепции элеатов: предмет, о котором мы не можем мыслить истинно (т.е. непротиворечиво), не может обладать истинным бытием. "С этой точки зрения мы должны понимать аргументы Зенона не как возражения против реальности движения, каковыми они представляются на первый взгляд, а как указание на необходимый способ определения движения и на ход мысли, который необходимо соблюдать при этом определении" [6]. Иными словами, чувственная достоверность не есть еще доказательство или опровержение, необходимы более основательные аргументы на уровне рассуждения. Исторический анекдот имел соответствующее завершение: когда один из учеников Диогена посчитал, что тезис об отсутствии движения действительно можно опровергнуть молчаливым хождением, то сам Диоген побил его палкой за принятие такого доказательства.

Таким образом, рассуждая о явлениях бытия на языке понятий, мы сталкиваемся с проблемой того, как совместить онтологическую противоречивость (противоречие мира как такового) и мыслительную непротиворечивость, или как логически непротиворечиво отобразить диалектику движения, диалектику мира в целом [7]. Действительно, чтобы нечто познать, мы необходимо должны огрубить реальные процессы. Так, чтобы познать движение, мы должны его приостановить. И здесь возникает опасность абсолютизации заведомо огрубленного понимания и его распространения на явление в целом, что и лежит в основе различного рода метафизических истолкований.

Метафизические концепции движения сводили движение к одной из его форм или сторон. Ньютон, например, писал, что абсолютное движение есть перемещение тела из одного абсолютного пространства в другое. Сведение движения только к механическому перемещению неизбежно вело к признанию внешнего источника движения, хотя бы в виде первотолчка, который мог осуществить бог, мировой разум, абсолютный дух и т.д. Метафизические представления о движении значительно упрощали понимание движения, редуцируя все его формы к простейшим, но были исторически оправданы, так как компенсировали глубину исследования познанием реальных связей и отношений.

Диалектика как способ рационально-понятийного освоения бытия рассматривает познание как сложный процесс, в котором субъект познания (человек) и объект познания находятся в особых взаимоотношениях. Субъект обладает творческой активностью и потому не

176

просто созерцает мир, но выбирает из него интересующие его явления и предметы, превращая их в объекты познания. Таким образом, результат познания есть не зеркальное отражение мира, а вполне определенная информация о той или иной области бытия. Физик ищет и находит в природе физические закономерности, химик или биолог соответственно - химические или биологические, социолог - социальные и т.д. Ученый как бы надевает очки, соответствующие его предмету, и видит мир сквозь их призму, отвлекаясь от того, что несущественно для исследуемого предмета и, напротив, идеализируя существенное. Любой предмет, любое явление мира бесконечно многообразно, но когда они становятся объектом познания, они как бы поворачиваются к познающему лишь одной стороной. В этом смысле предмет любой науки есть заведомо интерпретированная действительность, не тождественная с бытием.

Познавая отдельные стороны бытия, мы должны помнить о допущенных предметных "огрублениях", понимая их ограниченность и относительность. Диалектика как метод познания основана на понимании, что мир многообразен и представляет собой нечто становящееся и развивающееся.

Становление диалектики связано с эволюцией как философии, так и в целом общества, культуры. Для древнегреческой натурфилософии была характерна "диалектика отношений и связи". Как отмечает А.Ф. Лосев, античная философия началась с интуитивной диалектики, непосредственно связанной с мифом, позволяющим соединять несоединяемое в единое целое. Неоплатонизм преодолевает эту интуитивность диалектики и фактически разрабатывает диалектику теоретическую [8]. Для периода Нового времени характерна "диалектика движения". Наконец, в гегелевской системе и ряде современных концепций, таких, например, как экзистенциализм и марксизм, реализуется "диалектика движения" [9].

Возникнув изначально как понятие, обозначающее искусство вести спор, рассуждать, диалектика реализуется как особый философский метод анализа человеческих размышлений, как некая культура рассуждений, диалога, основанная на выявлении в целостном предмете противоречивых сторон его и в то же время усматривающая во внешне противоположных вещах и явлениях моменты единства и взаимосвязи. С другой стороны, абсолютизация диалектического подхода может привести к отказу от понимания конкретности истины и необходимости обоснования выдвигаемых положений.

В диалектической концепции движение рассматривается как атрибут материи, включающий в себя все процессы изменения, которые происходят в мире, будь то природа, общество или мышление. Как отмечал Гегель, "точно так же, как нет движения без материи, так не существует материи без движения" [10]. Всякое изменение в свою очередь есть результат взаимодействия предметов, событий или явлений через обмен материей, энергией, информацией. Именно это по-

177

зволяет нам исследовать их через энергетические или информационные проявления. Для всякого объекта существовать - означает взаимодействовать, т.е. оказывать влияние на объекты и испытывать на себе их воздействие. Движение - это всеобщая форма существования бытия, материи, которая выражает активность последних.

В мире присутствуют различные типы и виды изменчивости. В самом общем виде их можно разделить на качественные и количественные. Количественные изменения - это прежде всего механические процессы, связанные с перемещением тел. Качественные изменения связаны с изменением структуры самого предмета, превращением его в другой предмет, внутри их можно выделить изменения обратимые и необратимые. Пример первых - переход вещества из одного агрегатного состояния в другое. Философию в отличие от конкретных наук в первую очередь интересуют необратимые качественные изменения, которые называются развитием. Его изучает диалектика, на основании чего последнюю часто определяют как учение о развитии.

Развитие характеризуется рядом фундаментальных черт. Прежде всего это - всеобщность, означающая, что на всех уровнях бытия развитие имеет место. Необратимость понимается "как возникновение качественно новых возможностей, не существовавших ранее"". И наконец, направленность изменений означает, что любые, даже кажущиеся случайными изменения возникают как результат определенных взаимодействий и порождают в свою очередь другие изменения. Развитие как направленное изменение обеспечивает преемственность "между качественными изменениями на уровне системы, аккумулятивную связь последующего с предыдущим, определенную тенденцию в изменениях и именно на этой основе появление у системы новых возможностей" [12].

Таким образом, можно сказать, что развитие - это упорядоченное и закономерное необратимое изменение объекта, связанное с возникновением новых тенденций существования системы. Понятие развития позволяет проследить источники возникновения того или иного явления, его генетическую связь с другими явлениями, а значит, осуществлять прогнозы деятельности человека, развития общественной структуры, направления развития мира, космоса и т.д.

С проблемой направленности развития связано понимание прогресса. Одни исследователи отрицают данное понятие как телеологическое, как означающее предначертанность развития. Другие признают его в качестве критерия или ценностной установки и т.д. В некоторых случаях использование понятия "прогресс" является весьма условным, например для процессов неорганической природы, где поступательность изменений осуществляется в рамках замкнутой системы и новое качество не возникает. К такого рода процессам можно отнести самые разнообразные циклические изменения.

Использование понятия прогресса при этом свидетельствует о желании человека приписать природе целесообразный характер. Во

178

многом оценка тех или иных изменений как прогрессивных или регрессивных есть лишь ценностная установка исследователя. Для неорганической природы в качестве критериев прогрессивности выступает степень усложнения структуры системы; для органической природы - развертывание функциональных возможностей системы и повышение степени ее системной организации [13]. Однако эти критерии прогресса на самом деле слишком относительны и абстрактны, для того чтобы с их помощью можно было бы достаточно эффективно дифференцировать процессы изменений.

Что касается общества, то критерии общественного прогресса определяются теоретическими моделями общества. Например, с позиции марксистских социальных теорий фундаментальным критерием прогресса выступает способ производства, и, исходя из этого, строится вся цепочка оценок прогрессивного развития, результатом которого должен был стать коммунизм. Другие концепции декларируют в качестве критерия общественного прогресса свободу личности.

Однако социальный мир - лишь одна из структур бытия, мира, природы. Прогресс той или иной социальной системы осуществляется в рамках природных законов, подчиняется им, и любые критерии прогресса могут быть опровергнуты чисто природными явлениями. Налицо трагическая ситуация, на которую указывал еще Кант. Являясь конечным существом, человек стремится познавать бесконечное и несоизмеримое его масштабам, неизбежно при этом подгоняя все окружающее под свои собственные мерки.

1.2. Модели развития и законы диалектики Рассмотрим основные модели развития.

В модели развития, выдвинутой Г. Спенсером (1820-1903), обосновывалось положение о всеобщей постепенной эволюции природы, в основе которой "лежит процесс механического перераспределения частиц материи, а сама эволюция идет в направлении от однородности к разнородности" [14]. Недостатки и ограниченность такой модели имеют историческое оправдание и связаны с абсолютизацией эволюционного подхода в биологии и его переноса на общество или природу в целом.

Суть моделей "творческой эволюции" или "эмерджентизма" (Л. Морган, А. Бергсон) заключалась, наоборот, в абсолютизации момента скачков, характерного для развития общества. Возникающее при этом новое качество объявлялось несводимым к предшествующему и выступало "результатом внутренней "творческой силы", по-разному называемой и по-разному истолковываемой" [15]. Человек не может предсказать наступление нового качества, в результате оказывается, что действительность функционирует как система спонтанно образованных уровней.

179

Натуралистская модель, характерная для второй половины XIX в., иногда обозначается еще как стихийная диалектика естествоиспытателей. Она основана на абсолютизации частнонаучного понимания эволюции (например, биологической), которое затем распространяется на объяснение мира в целом.

Антропологическая модель развития - это противоположный предыдущим вариант диалектики, основанный на резкой критике науки и научных методов познания в деле постижения духовной сущности человека. Выразителями данных представлений выступают концепции экзистенциализма, персонализма и т.п.

Равновесно-интеграционная модель - вариант трактовки развития, исходящий из абсолютизации параметров физических равновесных систем. Такая система подчиняется чисто физическим закономерностям. Поскольку все другие системы являются частью физической, то законы последней объявляются всеобщими. Постепенно данный подход стал базироваться не только на физике, но и на данных биологии, информатики и других наук, которые подходят к объектам как к системам различной степени сложности. Поэтому физическая "теория равновесия" стала рассматриваться как общий принцип объяснения мира, выражающий тенденцию любой системы к равновесию. Так, при объяснении общества противоречия или не учитываются, или рассматриваются лишь как негативный фактор, нарушающий общественное равновесие.

Диалектико-материалистическая концепция характеризуется обычно как политизированная модель диалектики [16].

Таким образом, вершиной в построении диалектической модели развития и проведения принципа развития была и остается концепция Гегеля. Большинство концепций диалектики в той или иной форме основаны на модели Гегеля или ее основных принципах.

Отметим узловые моменты диалектики Гегеля. Центральное понятие его философии - абсолютная идея, и главная проблема его диалектики - переход от идеального (логического) к реальному, от идеи к природе. Сама абсолютная идея погружена внутрь логического (в смысле идеального) пространства и должна каким-то образом "вырваться" оттуда. "Гегель обосновывает движение идеи во внелогическое пространство весьма парадоксальным образом: идея именно потому, что она завершена в себе, должна сама выйти из себя и вступить в другие сферы" [17]. Природа оказывается лишь одной из этих сфер и, соответственно, этапом внутреннего развития идеи. "В поисках определенности и совершенства она "высвобождает из себя" природу" [18]. Природа оказывается инобытием абсолютной идеи, или ее иным воплощением. "В природе мы не познаем ничего другого, кроме идеи, но идея существует здесь в форме овнешневания (EntauBerung), внешнего обнаружения точно так же, как в духе эта же самая идея есть сущая для себя и становящаяся в себе и для себя" [19].

180

Безусловно, эта мысль глубоко идеалистична, но это не делает ее менее эффективной при решении в том числе (а может быть, и в первую очередь) проблем исследования реального бытия, мира, всеобщих законов развития. С позиций объективного идеализма Гегель дал целостную концепцию развития человеческого духа, человеческой культуры. Не считая данный подход единственно возможным, нельзя не отметить, что гегелевская диалектика оказала огромное влияние на все последующее развитие философии. Философский анализ проблем с позиции диалектики является одной из наиболее эффективных форм философской рефлексии над миром, которая позволяет рассматривать последний как целостную систему.

Гегель сформулировал основные законы диалектики - "закон отрицания отрицания", "закон перехода количества в качество", "закон единства и борьбы противоположностей". Любой предмет или явление развиваются согласно этим законам: "Почка исчезает, когда распускается цветок, и можно было бы сказать, что она опровергается цветком; точно так же при появлении плода цветок признается ложным наличным бытием растения, а в качестве его истины вместо цветка выступает плод. Эти формы не только различаются между собой, но и вытесняют друг друга как несовместимые. Однако их текучая природа делает их в то же время моментами органического единства, в котором они не только не противоречат друг другу, но один так же необходим, как и другой; и только эта одинаковая необходимость и составляет жизнь целого" [20].

Закон отрицания отрицания означает, что в любом процессе развития каждая последующая ступень является, с одной стороны, отрицанием предшествующей ступени (через отрицание каких-то свойств и качеств), а с другой - отрицанием этого отрицания, так как воспроизводит в изменившемся предмете, на новой ступени, в новом качестве, некоторые свойства и качества отрицаемого предмета. В процессе развития диалектически сочетаются моменты разрушения элементов старой системы и моменты преемственности, т.е. сохранения свойств старой системы при обогащении их новым качеством. Закон отрицания отрицания выступает прежде всего как синтез, т.е. достижение нового качественного содержания не путем простого их суммирования, а за счет преодоления противоречивых сторон предмета. Это дает основания в более общей форме обозначать его как "закон диалектического синтеза" [21], который обеспечивает, с одной стороны, изменение и появление нового предмета, а с другой - сохраняет генетическую связь с предшествующими явлениями и предметами.

Граница перехода одного качества в другое представляет собой некое посредствующее качество. Для Гегеля это мыслимое единство. "Нечто становится другим, а это другое в свою очередь становится другим. Нечто, находясь в отношении с другим, само уже есть некое другое по отношению к этому последнему. Так как то, во что нечто

181

переходит, есть то же самое, что и само переходящее (оба имеют одно и то же определение, а именно быть другим), то в своем переходе в другое нечто лишь сливается с самим собой, и это отношение с самим собою в переходе и в другом есть истинная бесконечность" [22]. Таким образом, в процессе развития закон отрицания отрицания характеризует направленность изменений, их преемственный характер и бесконечность.

Закон перехода количества в качество выражает взаимосвязь между количественными и качественными изменениями и говорит о том, что в процессе развития "количественные изменения на определенном этапе приводят к качественным, а новое качество порождает новые возможности и интервалы количественных изменений" [23]. Качественное изменение обозначает возникновение нового объекта, предмета, явления. Качество, как отмечал Гегель, "есть вообще тождественная с бытием, непосредственная определенность... Нечто есть благодаря своему качеству то, что оно есть, и, теряя свое качество, оно перестает быть тем, что оно есть" [24]. Поэтому понятие "качество" следует отличать от свойств предмета. Качество - это внутренняя определенность предмета, некоторая совокупность свойств, без которых предмет уже перестает быть данным предметом. А свойство более элементарно, это как бы одна сторона качества.

Количество - это внешняя определенность предмета по отношению к бытию. Поэтому количество выражает не сущность предмета, а лишь его внешние количественные свойства. Количественные параметры различных предметов и явлений, их пространственно-временные характеристики (размеры) могут совпадать. Сравнение предметов по их количественным характеристикам безразлично к качеству (мы можем, например, сравнивать размеры живого существа и неодушевленного предмета, скажем слона и стола). Выделение качества и количества объекта является лишь операцией абстрактного мышления, в реальности нет качества без предшествующих ему и происходящих в нем всегда количественных изменений, так же как любое количественное изменение является результатом какого-то качественного изменения.

Мыслимое единство количественных и качественных изменений выражается "мерой". Таким образом, качество, количество и мера суть лишь ступени развития, формы бытия.

Закон перехода количества в качество говорит о том, что в любом предмете как особом качестве происходит накопление количественных изменений, которые на определенном уровне развития предмета (перешагнув меру) приведут к изменению его качества, т.е. возникнет новый предмет. В свою очередь этот новый предмет, новое качество порождает серию новых количественных изменений, делая тем самым процесс развития бесконечным.

182

Например, человек мог долгое время развиваться как биологический вид, но, вступив в социальные отношения, он на новой качественной ступени развивается уже как социальное существо. Механизм процесса развития и скорость его протекания могут быть различными. Развитие может носить как эволюционный, постепенный, так и скачкообразный характер. Например, для социальной практики характерны резкие революционные переходы ("скачки"), а затем - восстановление равновесия, накопление недостающих количественных изменений.

Закон единства и борьбы противоположностей выражает сущность процесса развития. В любом предмете существуют противоречивые стороны. Противоречия скрыты, существуют в потенциальной форме. Однако постепенно, за счет количественных накоплений различия между противоречивыми сторонами предмета или явления усиливаются и достигают такой степени, что начинают отрицать друг друга. Противоречия начинают выступать как противоположности, что приводит к разделению единого предмета на противоположные стороны. Происходит разрешение противоречий, которое может иметь разные варианты, но возникающие при этом новые явления и предметы обладают собственными новыми противоположностями. Таким образом, весь диалектический путь повторяется заново, и процесс развития носит бесконечный характер.

Проанализированные законы диалектики тесно взаимосвязаны, представляя стороны одного процесса развития и характеризуя его с разных сторон. Мы не можем говорить о переходе, например, количества в качество без рассмотрения вопроса об отрицании старого качества и возникновении нового, что, в свою очередь, нельзя объяснить, не выявив те противоречивые тенденции, которые заложены в любом предмете и явлении. Закон единства и борьбы противоположностей характеризует "источник, импульс развития; закон перехода количества в качество - механизм возникновения новых качеств; закон отрицания отрицания - форму прогрессивно направленных изменений. Первый закон дает ответ на вопрос, почему совершается развитие, второй - на вопрос, как происходит развитие, третий - на вопрос, какова форма поступательного развития. В итоге взаимодействия всех трех отмеченных законов диалектики возникает единая система диалектических связей и переходов, в которой каждый элемент выполняет свою особую функцию, охватывая совокупным действием всю действительность" [25].

1.3. Детерминизм и развитие

Следующий круг философских вопросов связан с решением проблемы обусловленности существования и развития мира и с характером этой обусловленности. В самой общей форме это есть вопрос о том, выступает ли бытие "в своем существовании и развитии как упорядоченный Космос или как неупорядоченный хаос" [26]. Проблема всеобщей обусловленности явлений и процессов в мире обозначается понятием "детерминизм" [27].

183

Оно выражает представление о том, что любое событие, любой факт, явление и т.д. имеет свою причину и может выступать причиной другого события, факта или явления. Понятие причины, центральное в детерминизме, выступает как "генетическая связь между явлениями, при которой одно явление, называемое причиной, при наличии определенных условий с необходимостью порождает, вызывает к жизни другое явление, называемое следствием" [28]. Иначе говоря, во взаимодействии между различными явлениями можно выделить разные типы таких взаимодействий, одним из которых является причинно-следственное.

Главные признаки причинной взаимосвязи - порождающий характер причины по отношению к наступающему следствию, ее необходимый характер и пространственная и временная непрерывность причинно-следственных отношений. "Любое причинное отношение при внимательном его рассмотрении фактически выступает как определенная цепь причинно связанных событий" [29]. Переносимое вещество, энергия или информация изменяются при взаимодействии с другим объектом, что является фактором появления новых предметов. Соответственно, на разных уровнях бытия существенное значение имеют качественная и количественная специфика информации, скорость ее передачи и характер воспринимающего объекта. Отсюда многообразие типов причинной связи и вариантов детерминацион-ных отношений.

Таким образом, понятие "детерминизм" шире понятия "причинность", так как сюда включаются, например, непричинные типы обусловливания, "в которых наблюдается взаимосвязь, взаимозависимость, взаимообусловленность между ними, но отсутствует непосредственное отношение генетической производительности и временной асимметрии" [10].

Характеристикой детерминации причинного типа является закономерность, когда все, происходящее в мире, объясняется через реальные, объективные взаимосвязи и отношения. Детерминация в этом случае реализуется через объективные законы. Таким образом, закономерность выступает как проявление взаимосвязанного и упорядоченного характера взаимодействия предметов, явлений, событий в мире. Иными словами, закономерность - это взаимодействие явлений в мире на основе законов как существенной, повторяющейся, необходимой и устойчивой связи между ними.

Законы могут быть самыми различными и отличаться друг от друга по степени общности (от наиболее общих, абстрактных, философских до конкретно-эмпирических), по сферам бытия, по предметам исследования в разных науках (законы общественные, законы природные, законы мышления, законы конкретных наук и т.д.), по детерминационным отношениям (статистические или динамические).

184

Философские категории необходимости и случайности характеризуют противоречивость детерминационных отношений в мире. С одной стороны, причинная обусловленность и закономерность базируются на необходимости наступления тех или иных событий, следствий в результате действия каких-то причин. С другой стороны, в мире присутствует фактор случайности. В истории философии это приводило к прямо противоположным концепциям: либо создавались философские системы, в которых абсолютизировалась роль необходимости, а случайность рассматривалась как выражение конкретно-исторической непознанности объектов. Либо, напротив, абсолютизировалась роль случайности, что вело к отрицанию детерминизма в мире и, как следствие, к отрицанию его познаваемости.

С диалектических позиций случайность и необходимость взаимосвязаны и представляют собой две стороны одного процесса развития. Развитие не носит однолинейного характера, оно осуществляется в реальном мире, и на него могут воздействовать как внутренние причины, так и внешние обстоятельства. В этом плане можно было бы сказать, что наличие случайности в мире необходимо. Это отмечал уже Гегель. Любой процесс развития, выступая как необходимый, т.е. подчиняющийся законам, реально осуществляется через массу случайных отклонений. Таким образом, необходимость означает, что обусловленное законами событие обязательно наступит, а случайность - это "нечто такое, что может быть и может также и не быть, может быть тем или иным... Преодоление этого случайного есть вообще... задача познания" [31]. Случайность определяет время и форму проявления событий, отражая фактор неоднозначности развития, которое выступает как целый спектр возможностей и вариантов реализации закономерностей. Необходимость прокладывает себе путь через массу случайностей, так как определяющие характер ее реализации внешние обстоятельства могут быть недоступны нашему познанию.

Возможность и действительность. Данная пара категорий затрагивает еще один момент относительности мира. Действительность - это все то, что нас окружает, то, что уже существует, или, как отмечал Гегель, это "наличное бытие объекта". Можно сказать, что это актуальное бытие. Возможность же - это потенциальное, т.е. еще не реализованное, бытие. Это некоторая тенденция развития, которая может реализоваться, а может и не реализоваться. Возможность и действительность взаимосвязаны. С одной стороны, действительность содержит в себе самые разнообразные возможности развития того или иного процесса, его потенциальное будущее. С другой стороны, сама действительность есть результат реализации одной из возможностей. Количественная оценка возможности осуществления случайных событий связана с категорий вероятности как своеобразной меры возможности, когда мы можем говорить о наступлении того или иного события и формах его проявления с определенной долей вероятности.

185

Свобода и необходимость. Эти категории отражают особенности человеческой деятельности в рамках взаимоотношения Человека и Мира. Существуют концепции, которые отрицают свободу человека в силу того, что он включен в систему детерминационных отношений, а следовательно, все его поступки обусловлены и зависят от соответствующих причин. Даже если человек думает, что он поступает свободно, всегда можно показать зависимость этой свободы от других людей, от обстоятельств и прочих факторов (позиция метафизического детерминизма). Этому противостоят концепции, в которых утверждается, что поскольку человек обладает разумом и может сам влиять на изменение цепочки событий, даже противостоять им, то в мире может быть реализована абсолютная свобода воли человека (экзистенциализм). Правда, философы оговариваются, что условием этого должны быть определенные, часто экстраординарные условия. По-видимому, правы и те и другие, а, следовательно, в абсолютном отношении - никто. Действительно, при желании любые, даже самые иррациональные действия человека можно объяснить и выстроить систему детерминант, приведших к ним. В мире нет ничего абсолютного, в том числе и свободной воли, так как в мире все взаимосвязано. Как отмечал Гегель, свобода воли - это не просто голый произвол, который представляет собой лишь формальную свободу. "Свобода, не имеющая в себе никакой необходимости, и одна лишь голая необходимость без свободы суть абстрактные и, следовательно, неистинные определения. Свобода существенно конкретна, вечным образом определена в себе и, следовательно, вместе с тем необходима" [32]. Но в то же время нельзя говорить и об абсолютной зависимости человека. Ведь он имеет возможность выбора, возможность альтернативных действий и поступков, и для этого вовсе необязательны экстраординарные условия, хотя они могут обострить ситуацию выбора, как бы подтолкнуть человека к тому или иному решению не столько на основе рациональных рассуждений, сколько под воздействием эмоций и инстинктов. Таким образом, выбор - это предпосылка свободы, и то общество, которое дает большие возможности для выбора, является более прогрессивным. Правда, при этом само общество накладывает ограничения, связанные как с необходимостью обеспечить функционирование социального организма, так и с теми юридическими и нравственными критериями, которые являются в данном обществе господствующими. Значит, речь может идти лишь о формировании такой системы общественных законов, которые будут базироваться на приоритете высших человеческих идеалов, предоставляя человеку все больше возможностей выбора. Чем совершеннее общество, тем большую степень свободы оно будет предоставлять человеку. Кроме того, существует также понятие внутренней свободы как возможности самореализации человека, как его внутреннего духовного самосовершенствования.

186

Сущность и явление. Существующие в мире детерминационные отношения позволяют особым образом характеризовать процесс познавательной деятельности человека. С одной стороны, он стремится познать сущность вещи, предмета, явления, события, с другой стороны, эта сущность как бы закрыта от него массой случайного, несущественного для данного объекта. Поэтому сущность проявляется своими отдельными сторонами, постигая совокупность которых, человек приближается и к познанию сущности как таковой.

В этом плане сущность - это всегда нечто абсолютное, а поэтому полностью не достижимое. Мы можем, например, считать, что абсолютно познали законы природы, приняв какую-то физическую концепцию (например, Ньютона). Но проходит время и оказывается, что наши знания о физическом мире были весьма неточны и неполны и что возможно другое физическое описание мира. Познаём ли мы в этом плане сущность или нет? С одной стороны, конечно, познаём: на этой основе мы можем прогнозировать и объяснять те или иные явления. А с другой - наше знание остается относительным, так как эту сущность мы познаём через явления, которые доступны для нас лишь настолько, насколько позволяют наши возможности и зачастую непредсказуемая глубина и сложность объекта познания.

Полная, или абсолютная, сущность, как отмечал Гегель, - это само бытие. Однако для познающего "сущность должна являться. Ее видимость (Scheinen) в ней есть ее... устойчивое существование (Bestehen) (материя)... Сущность поэтому не находится за явлением или по ту сторону явления, но именно потому, что сущность есть то, что существует, существование есть явление" [33]. Таким образом, познавая явления, мы тем самым познаем и какие-то стороны сущности, приближаемся к ее таинственным глубинам. Это определяет относительность наших знаний о бытии в целом и в то же время означает, что мы тем не менее познаём мир и можем получить знание о различных его аспектах.

Форма и содержание - еще одна пара категорий, в которых реализуется диалектика познания. Любое явление проявляется для нас в определенной форме, которая подчеркивает устойчивость содержания, момент его статичности, определенности. Это - оформление сущности в конкретно-исторический момент ее познания, улавливание тех повторяющихся и необходимых связей, которые мы считаем закономерностью. Как форма не может существовать без содержания, так и содержание - без формы. Содержание всегда каким-то образом оформлено, а форма всегда оформляет некоторое содержание. Это общефилософская закономерность подтверждает себя и в объективном мире, что позволяет говорить о соотношении формы и содержания в материальных системах. В этом случае содержание - это все то, что имеется в материальной системе, включая как ее элементы, так и структурные связи, а форма - это внешнее выражение, конкретная реализация типа существования данной системы [34].

187

Поэтому одно и то же содержание может иметь разные формы своего выражения. Например, демократическое устройство ряда государств может выражаться как в парламентской, так и в монархической форме (ФРГ и Англия). И напротив, за одинаковой формой может быть скрыто различное содержание (например, одинаковое название партий и разное содержание конкретных партийных установок).

§ 2. ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ. ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫЕ УРОВНИ БЫТИЯ

Представления о пространстве и времени не всегда так сильно зависели от физико-геометрических знаний, как это характерно для сегодняшнего сознания, что дает повод задуматься о том, а не являются ли они также моментом исторического развития, который, возможно, будет преодолен, и не рано ли мы отбросили те представления о них, которые господствовали в более ранние моменты человеческой культуры.

Человек всегда живет в неком пространстве, осознавая свою зависимость от таких его характеристик, как размеры, границы, объемы. В первобытном сознании, проникнутом представлениями мифопоэтического мышления, пространство выступает как некоторая противоположность "не-пространству", т.е. хаосу - некоторому образованию, в котором еще отсутствует порядок. Хаос - потенциальный прообраз пространства, некая разверстая бездна, пустота, в которой все пребывает. Так, из Хаоса возникает "Эвринома, богиня всего сущего", которая обнаруживает, что ей не на что опереться, поэтому она отделяет небо от моря (пеласгический миф). В олимпийском мифе творения из Хаоса возникает мать-Земля, у Гесиода в его философском мифе творения все происходит от союза Темноты и Хаоса [35]. Таким образом, пространство возникает как упорядочивание хаоса посредством его заполнения различными существами, растениями, животными, богами и т.д. Это некоторая особым образом организованная совокупность данных объектов. Пространство здесь не отделено от времени, образуя с ним некоторое единство - "хронотоп", что проявляется в том, что они часто обозначаются в разных культурах словом, происходящим от сходной корневой основы [36].

Из свойства пространства древние отмечали прежде всего это свойство развертывания, растекания, распространения пространства по отношению к особому мировому центру, как некой точке, "из которой совершается или некогда совершилось это развертывание и через которую как бы проходит стрела развития, ось разворота" [37]. И в современном языке, в частности в русском, пространство ассоциируется с понятиями, обозначающими расширение, открытость. Эту этимологическую связь понятий пространства и времени с особенностя-

188

ми их восприятия в различных культурах использует, например, Г. Гачев для построения концепции "национальных вариантов" образов пространства и времени [38].

Кроме того, что пространство развертывается, оно состоит из частей, упорядоченных определенным образом. Поэтому познание пространства изначально основано на двух противоположных операциях - анализе (членении) и синтезе (соединении). В мифологическом сознании это реализуется, например, в характерном для многих культур годовом ритуале расчленения жертвы (образ старого мира) и затем собирания в единое целое ее отдельных частей на стыке старого и нового года, что символизирует распадение старого мира (пространственно-временного континуума) и переход к новому [39]. Более позднее понимание пространства - это понимание его как "относительно однородного (выделено нами. - Авт.) и равного самому себе в своих частях" [40], что в свою очередь приводит к идее его измерения. Однако основной характеристикой пространства все же остается разнородность и прерывность.

В мифологическом сознании для пространства характерна определенная культурная заданность значения места, в котором может оказаться человек. Центр пространства - это место особой сакральной ценности. Внутри географического пространства оно ритуально обозначается некими ритуальными знаками, например храмом или крестом. Периферия пространства - это зона опасности, которую в сказках и мифах должен преодолеть герой. Иногда это даже место вне пространства (в неком хаосе) - "иди туда не знаю куда". Победа над этим местом и злыми силами обозначает факт освоения пространства, т.е. "приобщение его космизированному и организованному "культурному" пространству" [41]. Такое понимание, в снятом виде, сохраняется в наше время в особого рода ритуальных культурных пространствах, где наше поведение должно подчиняться традициям (например, на кладбище), хотя чисто физически или геометрически оно ничем не отличается от иного куска земли.

Итак, подводя некоторый итог, можно сказать, что пространство в мифологическую эпоху трактовалось не только как некая физическая характеристика бытия, а представляло собой своеобразное космическое место, в котором развертывалась мировая трагедия борющихся друг с другом богов, персонифицированных добрых или злых сил природы, людей, животных и растений. Это было вместилище всех предметов и событий, жизнь которых была в пространстве определенным образом упорядочена и подчинена неким закономерностям. Это был образ прежде всего культурного пространства, которое было разнородно, а поэтому его отдельные места были наполнены специфическими смыслами и значениями для человека. Вот откуда позже появляется шекспировский образ мира как театра, на сцене которого разыгрывается трагедия, в которой люди выступают как актеры.

189

От времени человек ощущал в древности еще большую зависимость, так как с этим было связано понимание смерти как остановки индивидуального времени. Человек жил во времени и боялся его. В древнегреческой мифологии Крон, один из сыновей-титанов Урана, по наущению матери, мстившей за сброшенных в Тартар сыновей-циклопов, восстает против отца и оскопляет его серпом. Последнее дает возможность позже трактовать имя "Крон как Chronos - "отец-время" с его неумолимым серпом" [42]. Этот образ времени как всепожирающей силы, перед которой ничто не может устоять, прочно входит в человеческую культуру. Крон получает власть над Землей, зная, однако, по предсказаниям, что его должен свергнуть один из сыновей. Тогда он пожирает всех сыновей, но одного из них - Зевса - удается спрятать. Зевс в конце концов побеждает Крона, и эта победа трактуется как начало нового времени, времени царствования олимпийцев.

Таким образом, время в архаическом мифологическом сознании - это прежде всего некоторое "первовремя", которое отождествляется с "прасобытиями", своеобразными кирпичиками мифической модели мира [43]. Это придает времени особый сакральный характер со своим внутренним смыслом и значением, которые требуют особой расшифровки. Позже указанные "первокирпичики" времени преобразуются в сознании человека в представления о начале мира, или начальной эпохе, где время может конкретизироваться либо как "золотой век", либо, наоборот, как изначальный хаос. Мифическое время обладает свойством линейности, "но эта модель постепенно перерастает в другую - циклическую модель времени" [44]. Свойство цикличности (повторяемости) времени глубоко закрепляется в сознании человека и проявляется в соблюдении календарных ритуальных праздников, основанных на воспроизведении событий, далеко отстоящих от нас во времени.

Таким образом, подводя итоги мифологическим представлениям о пространстве и времени, мы приходим к далеко не тривиальным выводам, которые не позволяют данные представления рассматривать лишь как пережиток сознания. В особенности представление о тесной взаимосвязи пространства и времени. Пространственно-временной континуум в мифологическом сознании выступает как основной параметр устройства космоса. В космосе имеются особого рода сакральные точки (места), которые представляют собой центры мира. В образно-метафорической форме это суть точки "начала во времени, т.е. времени творения, воспроизводимого в главном годовом ритуале, соответственно сакрально отмеченных точек пространства - "святынь", "священных мест" и времени - "священных дней", "праздников"" [45]. Иначе говоря, изначальный хаос упорядочивается посредством пространственно-временных отношений, которые определяют причинные схемы развития в виде некой меры, "которой все соответствует и которой все определяется, мирового закона типа rta в

190

Древней Индии, Дике или Логоса у древних греков, Маат у древних египтян и т.п." [46]. Мифологические представления о пространстве и времени, как показывает современная наука, содержали в себе интуитивные догадки, до которых наука доходит только сегодня.

Понятия пространства и времени всегда оказывались в центре внимания философов, особенно когда речь шла о моделировании общего представления о мире, т.е. построении онтологической системы. Указанные сложности в понимании категорий пространства и времени придают данной проблеме широкий комплексный характер и не могут быть сведены лишь к их физическим интерпретациям. Поэтому философское понимание пространства и времени, с одной стороны, всегда сопряжено с развитием наук (и не только физики), а с другой стороны, осуществляется в рамках общего онтологического и гносеологического подхода. Остановимся на различных интерпретациях данных понятий в философии и науке [47].

Пространство понималось как:

абсолютная протяженность, пустота, в которую включались все тела и которая от них не зависела (Демокрит, Эпикур, Ньютон);
протяженность материи и эфира (Аристотель, Декарт, Спиноза, Ломоносов) или форма бытия материи (Гольбах, Энгельс);
порядок сосуществования и взаимного расположения объектов (Лейбниц, Лобачевский);
комплекс ощущений и опытных данных (Беркли, Мах) или априорная форма чувственного созерцания (Кант). Время трактовалось как:
длительность существования и мера изменений материи (Аристотель, Декарт, Гольбах) или форма бытия материи, выражающая длительность и последовательность изменений (Энгельс, Ленин);
форма проявления абсолютной вечности, как преходящая длительность (Платон, Августин, Гегель);
абсолютная длительность, однородная для всей Вселенной (Ньютон);
относительное свойство вещей, порядок последовательности событий (Лейбниц);
форма упорядочивания комплексов ощущений (Беркли, Юм, Мах) или априорная форма чувственного созерцания (Кант).
Большинство данных представлений о пространстве и времени можно свести к двум основным концепциям.

Субстанциальная концепция.

В научной модели мира, начиная с Ньютона и Галилея, время и пространство рассматриваются как особого рода сущности, как некоторые нетелесные субстанции, которые существуют сами по себе, независимо от других материальных объектов, но оказывают на них существенное влияние. Они представляют собой как бы вместилище тех материальных объектов, процессов и событий, которые происходят в мире. При этом время рассматривается как абсолютная длитель-

191

ность, а пространство как абсолютная протяженность. На данную трактовку пространства и времени опирался Ньютон при создании своей механики. Данная концепция превалирует в физике вплоть до создания специальной теории относительности.

Реляционная концепция.
Пространство и время в ней рассматриваются как особого рода отношения между объектами и процессами.

Физика, как и любая иная наука, дает описание мира, опираясь лишь на те знания и представления, которые она может обобщить на данном этапе. Полнота научной картины мира часто базируется на введении сил и представлений, которые являются не чем иным, как идеальными конструкциями, созданными вследствие недостаточности физического обоснования.

Так, ньютоновская физика вводит понятие эфира в качестве особой универсальной среды. Считалось, что эфир пронизывает все тела и что им заполнено пространство. С помощью этого понятия, как казалось, удавалось объяснить все известные тогда явления в физическом мире, на нем строились физические теории (например, волновая теория света). При этом физики долгое время просто игнорировали тот факт, что сам эфир оставался недосягаемым для физического эксперимента. Дабы обосновать реальное существование эфира как особой светоносной среды, возникла идея проверить относительно него скорость Земли. Начиная с 1881 г. Майкельсон, сначала один, а затем, с 1887 г., совместно с Морли, ставит с этой целью серию опытов ("опыты Майкельсона-Морли"). Результат оказался негативным.

Отсюда следовало два вывода, которые выглядели парадоксально, так как и тот и другой противоречил науке того времени:

1. Земля неподвижна.
2. Эфира нет.

В 1905 г. А. Эйнштейн излагает свою специальную теорию относительности, отрицая при этом существование эфира. Из данной теории следовал целый ряд выводов относительно пространства и времени, которые уже существовали в философии в рамках реляционных представлений. Главный вывод заключался в том, что пространство и время должны трактоваться как взаимосвязанные. Все в мире происходит в пространственно-временном континууме. Следующий вывод: пространство и время относительны и зависят от систем отсчета. И наконец, что проблема установления одновременности событий решается через конвенцию - соглашение по процессу синхронизации часов с помощью светового сигнала. Таким образом, в философском плане пространство и время суть важнейшие атрибуты бытия, представляющие собой на конкретном уровне системы физических отношений между объектами. Позже в общей теории относительности пространство и время связываются также с другими материальными свойствами, например с тяготением, с распределением массы.

192

В новой физической теории пространство и время трактуются с позиции реляционной модели, как более адекватной современным физическим представлениям. Мы обращаем внимание именно на момент выбора модели для интерпретации, так как в современной физике существуют и представления, базирующиеся на модернизированном понимании субстанциальной концепции. Итак, с реляционных позиций время - это форма бытия материи, выражающая длительность существования и последовательность смены состояний различных систем. А пространство - форма бытия материи, выражающая структурность и протяженность различных систем. Пространство и время имеют целый ряд атрибутивных, т.е. неотъемлемых, свойств.

Атрибутивные свойства пространства:

протяженность, т.е. рядоположенность и сосуществование различных элементов. Это означает, что к каждому элементу можно добавить или от него отнять другой элемент пространства. Протяженность порождает структурность объектов, которая проявляется в системе внутренних связей, собирающих элементы в единое целое;

непрерывность, которая проявляется в характере перемещения тел от точки к точке и в распространении воздействий посредством полей как процесс передачи материи, энергии, информации;

относительная дискретность (прерывность), которая обеспечивает относительно раздельное существование тел в природе;

трехмерность, которая носит всеобщий характер. Все создаваемые в науке n-мерные пространства есть лишь абстракции, удобные для описания. Реальное пространство трехмерно, и все явления можно отобразить в трех пространственных координатах.

Атрибутивные свойства времени:

длительность, т.е. последовательность сменяющих друг друга состояний. В природе нет ничего застывшего, все движется и длится во времени;

необратимость, означающая, что время протекает из прошлого через настоящее к будущему. Прошлое - все те события, которые осуществились. Оно воздействует на настоящее и будущее. Будущее - те события, которые могут произойти, возникнув из настоящего. Настоящее охватывает все события и системы, которые реально существуют. Следовательно, взаимодействие возможно лишь при одновременном существовании объектов. Объекты, существовавшие в прошлом, недоступны воздействию, так как они перешли в иное состояние. Мы можем лишь менять наши представления о прошлом, что, конечно, может изменить и трактовку некоторых событий дня сегодняшнего. На будущее же воздействовать возможно, создав систему причин и предпосылок возникновения какого-то события. Но

193

до тех пор, пока оно не реализовано, оно остается лишь в потенциальном виде. Такая трактовка времени называется динамической. Существует и статическая концепция, согласно которой прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно, рядоположенно, а следовательно, между ними возможно и взаимодействие.

Однако пространство и время - это не только физические понятия, но и особые феномены культуры. Поэтому их понимание в большой степени зависит от исторических и иных социокультурных условий. Как показывает лингвистический анализ, представители разных культур даже воспринимают время по-разному. Различия в понимании пространства и времени существенно влияют не только на специфику их восприятия, но и на специфику их использования даже в физике. Культура, которая выражается через язык, детерминирует образы и представления о мире, в том числе и научные, окрашивает науку в национальные цвета. Так, например, у Декарта пространство - это прежде всего "распространение - протяжение - растекание некой полноты - жидкости" [48]. То же самое в русском языке, где пространство может означать широту, пространность и т.д. А в немецком языке "Raum" связывается с понятием чистоты, пустоты и ограничения, даже фонетически. Пространство - это фактически отстранство. И поэтому, делает вывод Гачев, Декарт не хотел измерять пространство, как это делали представители другой культуры Кеплер или Галилей. Для него пространство - это растекание как таковое и вовсе неважно куда. Тогда как для германца важнее понять сам адрес этого растекания. А это разные предпосылки объяснения мира. "Итак, по Декарту, важнее вытяжение, чем куда вытягиваться: само вытяжение и творит себе "место". В германстве же важнее и интимнее - Дом бытия: со стенами и пустотой внутри - для жизни, воли, души, духа" [49]. Ньютон, напротив, пошел по пути разрыва материи-полноты и пространства. Он "собрал ее в сгустки - города частиц: тела с определенными массами. Далее и их упразднил, заменив математическими точками в центре тяжести тел, так, что и понятие массы лишилось совсем своего самостоятельного смысла, а стало лишь коэффициентом" [50]. В отличие от мифопоэтического представления мир в физической картине стал бессмысленным, измеряемым и ограниченным пространством и временем. То же самое и со временем. В английском языке данное понятие также происходит от слова "простирать", в латинском - "тянуть" (вспомним русское выражение "тянуть время"), а у немцев "другое понятие времени - как рубленого отрезка: время - срок; это вечность - тянется, длится" [51]. Таким образом, разные понимания времени порождают и различные понимания мира. И здесь действительно стоит задуматься, а не был ли прав И. Кант, говоря о пространстве и времени как об априорных формах нашего рассудка, который интерпретирует мир соответствующим образом. Таким образом, пространство и время различаются в культурном смысле "по горизонтали", т.е. в разных одновременных культурах.

194

В разновременных культурах существует "вертикальное различие" пространства и времени. Так, например, в Древнем Китае время трактовалась не как некая последовательность равномерных и направленных в будущее событий, а, напротив, как совокупность неоднородных отрезков. Поэтому историческое время получает свои личные имена, связанные с жизнью конкретных людей, императоров. Соответственно, такое понимание времени требовало и иного представления о пространстве. Замкнутое пространство и цикличное время - вот модель мира, в которой живет человек. Поэтому будущее рассматривалось в Китае не как нечто стоящее впереди и еще неосуществленное, а скорее как нечто уже бывшее. Поколения уходили в небытие, которое уже обладало реальностью.

А.Я. Гуревич, исследуя проблему восприятия времени у древних скандинавов, также отмечает его существенные отличия от современных представлений. Время здесь "не течет линейно и без перерывов, а представляет собой цепь человеческих поколений. Дело в том, что время ощущается и переживается этими людьми еще в значительной мере циклично, как повторение" [52]. Время - это прежде всего течение жизни людей, оно индивидуально. Это закрепляется даже в практике заключения договоров, которые "сохраняют силу, пока они живы". С таким пониманием времени связано и убеждение людей в том, что они могут воздействовать на время через систему сакральных действий. В отличие от современных представлений физики, что прошлого уже нет, будущего еще нет, а есть лишь настоящее, древние скандинавы понимали, что прошлое хотя и миновало, но когда-то вернется. "Будущего еще нет, но вместе с тем оно уже где-то таится, вследствие чего провидцы способны его с уверенностью предрекать. Время мыслилось подобным пространству: удаленное во времени (в прошлое или будущее) представлялось столь же реальным, как и удаленное в пространстве" [53].

Таким образом, понимание пространства и времени зависит не только от знания их физического смысла, но и от их субъективного восприятия. "Если бы скорость восприятия и обработки информации человеком значительно убыстрилась, то все изменения во внешнем мире казались бы ему относительно замедленными" [54]. Время "есть мера социально-исторического и всякого иного бытия, мера социально-исторической и всякой иной его связи и последовательности. Как такая мера оно может быть измерено и сосчитано в тех или иных отвлеченных единицах, как-то: год, месяц, час, или еще в более отвлеченных единицах частоты колебаний атома какого-либо удобного для этого элемента, но оно всегда есть нечто иное и большее, чем этот счет и это измерение. Оно есть мера человеческой жизни и человеческого ее определения" [55].

195

Поскольку мир представляет собой иерархическое, многоуровневое образование, мы можем выделять и соответствующие этим уровням понятия, характеризующие специфические пространственно-временные отношения. Например, мы можем говорить об историческом или социальном времени. Оно имеет свою специфику. Это не просто физическое время, опрокинутое на историю. Для естественных наук время - это совокупность однородных отрезков. А история - совокупность неоднородных событий. Есть периоды, когда время как бы застывает, а есть периоды таких исторических преобразований, когда в жизнь одного поколения как бы вмещаются целые века. К тому же история развивается таким образом, что насыщенность событиями и изменениями постоянно нарастает. Для историка не так уж важно, сколько лет потратил Цезарь на завоевание Галлии, а Лютер - на проведение Реформации, в любом случае не более одной сознательной жизни. Поэтому историческое время - это длительность, текучесть конкретных событий с точки зрения их значения для людей как своего, так и нашего времени.

Г.С. Кнабе приводит пример трактовки времени в Римском государстве. В Риме огромную ценность и культурное значение имела система водоснабжения, причем уровень последнего был так высок, что к концу I в. н.э. все население было полностью обеспечено водой [56]. Однако столь велико было значение воды в жизни людей, что в культуре навсегда закрепляется боязнь ее нехватки или отсутствия, люди и предметы, связанные с ней, приобретают священный характер. Системой водоснабжения Древнего Рима управляют специально выделенные магистраты-цензоры из числа самых уважаемых сенаторов - своеобразные жрецы. Такая система сохраняется в Риме очень долго, даже когда проблема обеспечения водой уже не стояла, т.е. государство сознательно останавливает время (как некую прошедшую совокупность событий) и распространяет на уже совершенно иную жизнь жесткие правила и регламентации, утратившие свой практический смысл. "На уровне технических представлений раннеимператорской эпохи, рациональной организации городского хозяйства и повседневного быта такое обращение с водой представляется совершенно непонятным. Оно находит себе объяснение все в той же логике "остановленного времени" или даже "времени, обращенного вспять". На заре своей истории римляне видели в родниках и реках либо богов, либо их обиталища. Сакральное отношение к источникам воды отражало характерное для замкнутой маленькой древней общины обожествление не природы вообще, а именно своей, местной природы" [57].

С другой стороны, в более поздние эпохи отношение к истории меняется и возникает иное, динамическое восприятие времени, когда прошлое рассматривается лишь как пройденный этап для настоящего, теряя свойства какой-либо устойчивости. Как писал Овидий:

Время само утекает всегда в постоянном движенье,
Уподобляясь реке; ни реке, ни летучему часу
Остановиться нельзя. Как на волну набегает,
Гонит волну пред собой, нагоняема сзади волною, -
Так же бегут и часы, вслед возникают друг другу,
Новые вечно, затем что бывшее раньше пропало,
Сущего не было, - все обновляются вечно мгновенья [58].

Таким образом, время трактуется (что и отражено в названии поэмы Овидия) как смена состояний, как постоянные метаморфозы (превращения). Время движется поступательно, "линейно, прямо и только вперед, от изначального хаоса, через бесконечные превращения, приближаясь к нашим дням - дням торжества Рима, римской цивилизации и римского полубога-императора" [59]. Кстати, такое восприятие времени всегда характерно именно для имперских государств, рассматривающих себя как Некоторую вершину мирового общественного развития. Отсюда и сопровождающие их лозунги, призывающие в той или иной форме "покорять" время.

Пространство для человека также всегда выступает прежде всего как некоторое локализованное (индивидуальное) пространство, как более крупное - государственное, этническое пространство и, наконец, как некое мировое, космическое пространство. Каждое из этих пространств наряду с физическими характеристиками имеет свой собственный смысл, который, кстати говоря, не всегда доступен представителю иной культуры или иного этноса. Это проявляется в особой форме поведения человека в локальных пространствах (таких, как жилище, ритуальные места и пр.). Человек другой культуры, не знающий смысла этого поведения, может оказаться в смешной и нелепой ситуации, например, не сняв головной убор или слишком шумно выражая свои эмоции там, где этого не следовало бы делать. Таким образом, пространство для человека - не просто географическое, зафиксированное место, а некоторое особое смысловое пространство, внутри которого и рядом с которым он существует.

Г.С. Кнабе приводит пример особой роли и значения понимания жилого пространства, без знания смыслов которого мы просто не сможем понять другую культуру в силу временной или пространственной удаленности от нее. Так, например, римский город, который с физической, геометрической точки зрения (т.е. своих пространственных характеристик) отличается от иного города только количественными показателями, всегда несет в себе смысл священного города, который этими показателями никак не определяется. Место построения города "выбирается богами", и это обстоятельство порождает целую систему ритуалов как при начале постройки города, так и в дальнейшей жизни внутри его как в особом, священном пространстве. Город - это закрытое пространство, не только от врагов, но и от чужеземных богов. Город олицетворяет собой прежде всего жизнь, поэтому "его оскверняло бы всякое соприкосновение со смертью. Внутри померия было запрещено не только хоронить мертвых, но и появляться вооруженным солдатам. Вооруженная армия сеет разрушение, и сама подвержена ему. Ее задача - сражаться с темными силами внешнего мира, от которых город как раз и стремится ук-

197

рыться за своими стенами" [60]. Поэтому, выходя из города, например на войну, человек как бы терял на время свои мирные функции земледельца и приобретал свойства воина - жестокость, ненависть и отвагу. Соответственно, возвращаясь в город, он "надевал" оболочку мирного гражданина, для чего, например, в Древнем Риме необходимо было пройти перед алтарем Януса.

Указанные свойства локального пространства часто переносились и на понимание мира в целом (всего пространства), придавая исключительность, избранность народу, живущему в этом локальном пространстве, и определяя его нетерпимость к другим народам. Причем оба эти свойства человек должен был демонстрировать. С другой стороны, понимание особого предназначения Рима (его предопределенность быть господином мира) придавало особые свойства и принадлежащему ему пространству. Оно представлялось "динамичным, мыслилось как постоянно расширяющееся, и расширение это было основано не только на завоевании, но и на сакральном праве" [61].

В естественных науках пространственно-временные представления также хотя и базируются на физическом представлении, тем не менее значительно различаются в зависимости от материальных уровней существования бытия. Так, понятие времени имеет здесь два основных значения. Это "предвремя - как обозначение существующего в мире феномена изменчивости и параметрическое время - как способ количественного описания изменчивости с помощью изменчивости эталонного объекта, называемого обычно часами" [62]. Соответственно, различаются и исследования феномена времени в естественных науках. С одной стороны, для различных областей материального бытия вырабатываются специальные описания изменчивости, которые весьма отличаются друг от друга и от базового физического представления. А с другой - исследуется проблема относительного времени, т.е. времени, фиксируемого теми или иными часами. Таким образом, оказывается, что только физическая интерпретация времени не удовлетворяет естествознание по многим параметрам. Прежде всего не устраивает "физический контекст представлений о времени, которое измеряется физическими часами и мыслится точками действительной оси. Физика "опространстливает" время, исключая становление" [63]. В терминах физического понимания времени не удается исследовать множество объектов в мире, которые в своем большинстве развиваются необратимо, могут выражать временные отношения прошлого, настоящего и будущего, могут, наконец, исчезать (умирать или разрушаться в природе). Физическое понятие времени значительно огрубляет эти процессы, что заставляет сомневаться в общности его для всего естествознания в целом. Более того, если физическое время является как бы "фоновым" фактором для развертывания событий и в этом смысле отстранено от самих событий, то время применительно к конкретной области бытия делается "сущностным фактором функционирования природных объектов" [64]. Разли-

198

чия в организации систем материальных объектов порождают и специфику свойств пространственно-временных отношений.

В.И. Вернадский неоднократно указывал на специфику биологического пространства, называя ее "неевклидовостью". Действительно, "прямая не отражает реального расстояния между объектами ни в эндоплазматическом ретикулуме, ни в кровеносной системе, ни в тропическом лесу или коралловом рифе" [65]. Биологическое время также обладает своей спецификой, поскольку в биологических системах необратимость выступает как универсальное и абсолютное свойство. "Такие процессы, как метаболизм, размножение, морфогенез, экологическая сукцессия и эволюция видов, представляют собой практически непрерывные последовательности подобных переходов. Это говорит о высочайшей организации биологического времени - ведь каждый такой необратимый переход является барьером, который можно сравнить со стеной с клапаном. Наличие целых пачек (кассет) таких барьеров приводит не только к абсолютной необратимости, но и к канализованности или креодичности биологических процессов" [66]. Изменяется в биологии и понимание настоящего. Биологическое настоящее может быть разной продолжительности в отличие от физического времени, что позволяет говорить о специфике "толщины" времени. Кроме того, прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в едином организме. "При этом физическое настоящее делит биологическое настоящее на память и целенаправленное поведение" [67]. В биологии также выявляется значение биологических ритмов, генетически заданных человеку (и иной биологической системе), по которым происходят внутренние процессы жизнедеятельности организма. Даже в нашей обыденной жизни мы сталкиваемся с чувством времени (своеобразные биологические часы), основанном на физиологических стадиях организма.

Относительно биологических систем в настоящее время активно разрабатывается понятие органического времени, связанное с исследованием проблемы роста живых организмов, в том числе и людей. Одно из первых исследований по данной проблеме было осуществлено еще в 1920-1925 гг. Г. Бакманом, который писал: "Рост лежит в корне жизни и является надежным выражением самой внутренней сущности жизни... Возможность предсказания событий течения жизни из роста заключается в знании того, что организмы обладают своим "собственным временем", которое я обозначаю как "органическое время"" [68]. В рамках данной концепции биологическое время можно считать функцией физического времени, с помощью которой можно построить математическую модель кривой роста организма, основанную на выделении специфических циклов роста любого организма. "Каждому циклу свойственен свой характерный темп органического времени, и поэтому таковой должен определяться отдельно" [69]. Сравнение ступеней возраста организмов позволяет сделать, например, вывод о соотношении качественного состояния организ-

199

ма и параметров физического времени, когда увеличение возраста на равномерной шкале физического времени сопровождается неравномерным (нефизическим) уменьшением органического времени. В результате возникает такое пространственно-временное описание живых организмов, которое можно выразить в системе логарифмических кривых. Это своеобразный логарифмический мир, "где пространственные и временные измерения имеют логарифмический масштаб" [70].

Другая концепция времени, которую можно обозначить как типологическую, имеет место, например, в биологии и геологии. Здесь нет физической равномерности протекания, а, напротив, приходится оперировать понятиями эпохи, эры, геологического периода, стадий индивидуального развития и т.д. "Например, каждый геологический период характеризуется своей флорой и фауной, каждое время года - определенными фенофазами растений, каждая стадия развития животного - характерным набором морфологических и физиологических признаков. Время оказывается не вместилищем мира, а самой его тканью, оно не фон, на котором происходит изменение объекта, а само это изменение" [71].

В рамках данного понимания выделяется психологическое время как особое изменчивое состояние наблюдателя за соответствующими геологическими или биологическими процессами. Это связано с тем, что время протекания жизни наблюдателя не соотносится по масштабам, например, с периодами протекания геологических процессов. "Изменчивость наблюдателя (психологическое время) служит фоном, на который проецируется время наблюдаемого объекта. Это перекликается с представлениями И. Канта о том, что время - внутренняя форма, привносимая в мир наблюдателем" [72]. Наблюдатель в некоторой степени конструирует исследуемые временные процессы. В результате перед нами предстает сложная временная структура описания мира, фундаментом (или архетипом всего класса материальных объектов) которого выступает физическое время, которое интерпретируется специфическим образом относительно конкретных материальных систем. Эта интерпретация связана с наблюдателем и особенностью наблюдаемых процессов, т.е. она объективирована конкретной предметной областью и достигает л ишь той степени объективности (в общем смысле), которую позволяет само качество объекта. Одновременно, поскольку наблюдатель может оказаться внутри исследуемых взаимодействий (внутри соответствующего времени), последние оказывают влияние и на конструируемое время. "В результате некоторых взаимодействий индивидуальное время может вообще исчезнуть, как исчезает время жертвы при ее поедании хищником" [73].

Следующая проблема связана со спецификой измерения времени в различных областях исследования действительности. Поскольку, как мы отмечали выше, проблема времени интерпретируется здесь как

200

проблема измерения длительности событий и существования систем, то особым образом выделяется проблема "измерения возраста" различных систем. Оказывается, что накладывание на все процессы некой единой астрономической шкалы не позволяет исследовать специфику данных объектов и необходима особая внутренняя шкала времени, отражающая особенности данной системы. "В прикладных вопросах геронтологии необходимы маркеры биологического возраста организма. Именно характеристики биологического, а не астрономического возраста важны при определении временных границ профессиональной пригодности человека. Собственный возраст и собственные стадии развития имеют любые экономические и социальные системы. Без маркеров стадий духовного развития личности невозможна реалистическая концепция обучения и тем самым модель школы" [74].

В современной науке ставится также вопрос о выделении особого геолого-географического представления о времени и пространстве. Здесь прежде всего речь идет опять же о пространственно-временном континууме, в рамках которого происходит эволюция Земли. "Геологические серии напластований оказались психологически слиты с движением времени, стрела которого направлена в нормально залегающих слоях снизу вверх. Географы внесли в науку представление о ценности времени, а также об эмоциональном моменте, связанном с оценкой длительностей и давностей [75]. Поскольку, как мы отмечали, физические представления о времени выступают в качестве фундаментальных в естественных науках, то в геологии это привело к своеобразной двойственности в понимании геологического времени. Геологический процесс реализуется одновременно внутри физического времени, безотносительно к специфике данных объектов, и внутри "реального геологического времени", которое, напротив, зависит от специфики данной развивающейся системы. Поэтому относительно геологических процессов вводится понятие "характерного времени", которое отражает специфичность и относительность скорости протекания процессов. Одновременно это привело к мысли найти некоторый эталон (метку), относительно которого можно выстроить хронологическую цепочку событий. Поскольку лишь ритмическое повторение дает нам возможность фиксации явлений, необходимо было сравнить ритмы различной длительности, наложив их друг на друга. Как отмечает А.Д. Арманд, в основу общих временных шкал, с помощью которых стало возможным связать хронологию биосферы и общества, были положены ритмы Земли и Солнца. "В роли маятника выступила Земля, ее вращение вокруг своей оси, задавшее суточный ритм, и обращение вокруг Солнца с периодом в год... Этот эталон скорости хода времени позволил выявить в окружающей нас природе и в нас самих множество циклических процессов с более или менее постоянным периодом, с большей или меньшей физической замкнутостью циклов" [76].

201

Более того, развитие науки и техники порождает совершенно неожиданные ситуации, когда может быть смоделирована система, которая будет выступать полным аналогом некоторой реальной системы, но внутри которой характер протекания естественных процессов по законам природы будет совершенно иной. Речь идет о виртуальном мире, где течение времени может принимать любой характер [77].

Таким образом, можно сделать следующие выводы. Время выступает как мера, фиксирующая изменение состояний развивающихся объектов, и в этом качестве оно может быть применимо к самым различным природным системам. Но специфику протекания временных процессов, их скорость задают особенности строения исследуемой системы, для которой физические или астрономические параметры хотя и выступают некоторой фундаментальной базой, но могут быть значительно проинтерпретированы. Пространство, выражая свойство протяженности различных систем, также необходимо интерпретируется в зависимости от организации пространства конкретной системы. Поэтому физическое описание мира по его пространственно-временным характеристикам представляет собой очень абстрактную (идеализированную) модель, свойства которой не отражают разнообразия состояний мира. "Это значит, что мир слишком сложен, чтобы допускать единственное однозначное логически непротиворечивое описание. Это выявилось уже в квантовой механике (дуализм волны-частицы, принцип относительности Бора). Но макромир не менее сложен, чем микромир" [78]. Следовательно, не существует единообразного мира, а есть единство различных структурных уровней мира, которые, как мы указывали выше, описываются как различного рода локальные картины мира.

Таким образом, развитие научных (как естественных, так и гуманитарных) представлений о пространстве и времени приводит к философскому пониманию пространства и времени как атрибутов бытия, несводимых к составляющим их конкретным природным параметрам. Тем самым наука вновь и вновь приближается к разработанным на уровне интуиции и разума философским представлениям, наполняя их конкретным содержанием. А это в свою очередь позволяет сделать вывод как о недостаточности описания мира с позиции какой-то одной или многих наук, так и о необходимости онтологического (философского) описания мира, основанного на анализе предельных оснований бытия и его различных уровней. Физический мир является лишь одним из этих уровней. Именно поэтому пространство и время как предельные характеристики бытия всегда останутся предметом философского исследования.

Пространство не только выражает структурность и протяженность различных уровней бытия (часть из которых можно описать языком современной физики), но и представляет собой социокультурный компонент как индивидуальной, так и общечеловеческой жизни. В этом смысле пространство включено человеком не только в область

202

его объективного познания, но и в область эмоциональных оценок и рассуждений. Время также несводимо лишь к выражению физической длительности существования и последовательности смены состояний, а представляет собой особый способ переживания человеком мира. И в этом смысле оно имеет отношение не только к временной (физической) длительности, но и представляет собой время "человеческого становления" и восхождения к целям человеческого существования. "И если человек есть существо этого мира, а не гость в нем и не пришелец из какого-то другого, если сам этот мир не есть один только мир веществ, элементарных и простейших физических частиц и их взаимодействий, то реальное человеческое время, а в конечном счете и реальное время мира самого по себе есть время произведения этих двух величин, есть время осуществления и самоосуществления мира" [79].

§ 3. СИСТЕМНОСТЬ БЫТИЯ

Человек всегда пытался понять устройство мироздания и выявить те связи, которые существуют в мире. Из чего мир состоит? Что удерживает его в таком состоянии? Является ли мир случайным, хаотичным набором свойств и явлений или представляет собой некоторое упорядоченное целое?

В философии были развиты два основных направления решения этих вопросов. Одно из них было связано с положением, что любой предмет, объект или явление представляют собой сумму составляющих его частей, т.е. что сумма частей и составляет качество целого предмета. Сторонники другого исходили из того, что любой объект имеет некоторые внутренние неотъемлемые качества, которые остаются в нем даже при отделении частей. Таким образом, решая проблему возможности существования объекта (от самого простого, до самого сложного, включая мир в целом, бытие в целом), философия оперировала понятиями "часть" и "целое".

Данные понятия немыслимы друг без друга. Целое всегда состоит из некоторых частей, а часть всегда является единицей какого-то целого. Причем если свойство целого легко свести к сумме свойств частей, то наличие некоторого внутреннего свойства целостности как таковой менее наглядно и представить его сложнее. В некотором смысле последнее было загадкой для разума, так как при этом мыслилось некое свойство, которого не было в частях, а значит, оно появлялось как бы ниоткуда.

В истории философии данные альтернативные позиции известны под названиями "меризм" (от греч. мерос - часть) и "холизм" (от греч. холос - целое). Следует еще раз подчеркнуть, что обе концепции были тесно взаимосвязаны, абсолютизирование каждой из них исходной позиции обнаруживало слабости противоположной сторо-

203

ны. Аргументы, которые выдвигались сторонниками этих концепций, как правило, основывались на неоспоримых фактах, а то, что выходило за эти рамки, просто игнорировалось. В результате сформировалась группа на первый взгляд взаимоотрицающих друг друга положений, которые сами по себе были логически обоснованы, что позволяет их называть антиномиями целостности [80].

Меризм исходит из того, что поскольку часть предшествует целому, то совокупность частей не порождает ничего качественно нового, но лишь количественную совокупность качеств. Целое здесь детерминируется частями. Поэтому познание объекта есть прежде всего его расчленение на более мелкие части, которые познаются относительно автономно. А уж затем из знаний этих частей складывается общее представление об объекте. Такой подход к исследованию объекта получил в науке название элементаристского, он основан на методе редукции (сведения) сложного к простому. Сам по себе подход очень эффективен, пока речь идет об относительно простых объектах, части которых слабо взаимосвязаны между собой. Как только в качестве объекта выступает целостная система типа организма или общества, то сразу сказываются слабости такого подхода. Например, никому еще не удалось объяснить специфику общественного развития путем его редукции к личностям (элементарным частицам общества).

Холизм исходит из того, что качество целого всегда превосходит сумму качеств его частей, т.е. в целом как бы присутствует некий остаток, который существует вне качеств частей, может быть, даже до них. Это качество целого как такового обеспечивает связанность предмета и влияет на качества отдельных частей. Соответственно, познание реализуется как процесс познания частей на основании знания о целом. Такой подход, при всей его внешней привлекательности, часто приводил, однако, к мыслительному конструированию указанного "остатка", что приводило к спекулятивным объяснениям реальных процессов. Так, в биологии холизм конструирует "некий специфический элемент (фактор) х, который организует всю структуру живого и направляет его функционирование и развитие; этот элемент - духовный (энтелехия), он непознаваем" [81].

Однако оба эти внешне противоположных подхода можно совместить в едином диалектическом понимании соотношения части и целого. Действительно, развитие физики, например, долгое время шло в русле редукционистской методологии, что было весьма эффективно и позволило человеку построить стройную физическую картину мира. Однако как только физика проникла на уровень элементарных частиц, оказалось, что законы физики здесь совершенно иные и отличаются от статистической физики. Отличие было в том, что неопределенность классической физики объяснялась отсутствием знания о движении элементарных частиц. А в квантовой механике соотношение неопределенностей выступает в качестве основы физических представлений, исходящих "из принципиальной невозможности

установить одновременно и местоположение, и скорость частицы" [82]. Особенно эффективно проявился антиредукционистский подход в социальных науках и биологии, в которых исследуемые объекты носят целостный характер. Так, например, генетикам удалось установить связь между анатомическими, физиологическими характеристиками организма и биологическими элементарными частицами - генами. Ясно, что на основе только редукции анатомических или биологических свойств идея взаимосвязи их между собой и генами была бы просто не найдена. Интуитивно самими учеными это всегда ощущалось, и внешняя непримиримость позиций преодолевалась: они дополняли друг друга. Бихевиорист (как пример холистической установки), с одной стороны, выступает как редукционист, так как "пытается свести сложные формы поведения к схеме "стимул-реакция". С другой стороны, он отказывается от дальнейшего анализа элементов этой схемы, например, от разложения реакций на нервные процессы, т.е. выступает как холист. Для бихевиориста нервная система - "черный ящик", в который он не хочет заглянуть" [83]. Таким образом, критика с позиций холизма не давала ученым до предела упрощать теорию, а редукционистская позиция выступала просто как средство научного наполнения той или иной спекулятивной концепции.

В диалектике вырабатывается принцип целостности, основанный на понимании того, что в целом существует взаимосвязь между частями, которая сама по себе обладает различными свойствами, в частности способностью осуществляться. На основе взаимодействия частей могут возникать такие целостности, где важную роль играют сами взаимосвязи. Все сказанное о меризме, холизме и диалектическом решении проблемы части и целого можно для удобства представить в следующей таблице:

Меризм
Основан на абсолютизации части
1. Целое есть сумма частей.
2. Части предшествуют целому.
3. Часть - все, целое - ничто.

Холизм
Основан на абсолютизации целого
Целое больше суммы частей.
Целое предшествует частям.
Целое - все, часть - ничто.

Диалектика
Основана на диалектике части и целого
Целое состоит из частей, но его качество не сводимо к ним и представляет собой синтез свойств целостности и элементарности.
Целое и части - две стороны одной системы.
Целое обеспечивает функционирование частей, а части способствуют сохранению целостности.

204

205

Долгое время диалектическое понимание не было востребовано науками. Вплоть до XIX в. в них преобладали идеи элементаризма и механицизма, которые распространялись на познание любых явлений от механики до исследования человека и социума. Лишь когда накопленные знания стали столь велики и разнообразны, что понадобилось их целостное объяснение, возникают концепции, которые пытаются связать в единые системы самые разнообразные знания как в одной, так и в нескольких отраслях науки. В философии это наилучшим образом осуществил Гегель, в учении об обществе - К. Маркс и М. Вебер, в естествознании - Ч. Дарвин, А. Эйнштейн. Однако как принцип системности данную позицию сформулировал в 50-е гг. нашего века Л. Берталанфи, когда столкнулся с решением некоторых проблем биологии, требовавших создания общей теории систем, а еще раньше, в 20-е гг., А. Богданов - при разработке своей тектологии [84], в которой он обосновывает необходимость исследования любого объекта с "организационной точки зрения". С этой позиции законы организации системы могут носить всеобщий характер и проявляться в самых разнообразных конкретных системах.

Становление системного подхода в качестве общенаучного метода и создание общенаучных методологических концепций осуществляется "в сфере нефилософского знания, главным образом в рамках современной логики и методологии науки" [85]. Если системный подход как общенаучный метод опирается на знания систем реальной действительности, то философский принцип системности преломляет проблему части и целого (в том числе и ее решения системным подходом) сквозь призму предельного философского отношения к миру, т.е. сквозь призму онтологических, гносеологических, методологических и мировоззренческих проблем. Это именно философский принцип, который имеет методологическое значение "для построения всех других форм теоретической рефлексии относительно системных исследований, включая и системный подход" [86]. Диалектика части и целого, исторически разрабатываемая в философии, таким образом, стимулировала развитие сходных методов в науках, а знания, полученные в науках о конкретных системах, позволили значительно уточнить данную философскую проблематику через интерпретацию проблемы части и целого в терминах системного подхода. Рассмотрим эти основные термины.

Система - упорядоченное множество взаимосвязанных элементов, обладающих структурой. Элемент - неразложимая далее относительно простая единица сложных предметов и явлений. В некоторых случаях он способен к самостоятельному существованию. В системе он выполняет определенные функции.

Если понятия элемента и системы еще как-то напоминают по их определению понятия части и целого, то еще одно понятие, "структура", являющееся центральным, связано с иным пониманием устройства сложных объектов. Это понятие можно сопоставить с поня-

206

тием организации, т.е. связи между элементами, которая носит не случайный характер и определяет строение объекта именно в данной форме. Это некоторая упорядоченная связь. Поэтому мы можем определить структуру как относительно устойчивую и упорядоченную связь элементов, вместе образующих целое (1). В то же время, как нам уже известно, устойчивая и повторяющаяся связь представляет собой закон. Соответственно, можно выделить еще одно определение, отражающее эту сторону системы. Структура есть совокупность законов, которые выражают связь элементов в системе (2).

Таким образом, принцип системности означает, что, исследуя различные объекты, мы должны подходить к ним как к системе, т.е. прежде всего выявлять элементы и связи, которые между ними существуют. При этом, изучая элемент, мы должны выделять прежде всего те его свойства, которые связаны с его функционированием в данной системе. Ведь сам по себе, как отдельный объект, он может обладать неограниченным числом свойств. В системе же он проявляется той или иной своей стороной. Поэтому некоторые объекты могут быть элементами разных систем, включаться в разные взаимосвязи.

Структура объекта, с одной стороны, связывает его в единое целое, а с другой - заставляет элементы функционировать по законам данной системы. Если человек как элемент включен, например, в партийную или иную общественную систему, то здесь на первый план выступает не вся совокупность его личностных свойств, а прежде всего то, что позволяет ему активно функционировать в качестве элемента данной системы. И все иные его личностные свойства будут затребованы лишь в той степени, в какой они способствуют данному функционированию, обеспечивая устойчивость всей системы в целом. В противном случае, если человек нарушает нормальное функционирование системы, он будет ею отторгнут или будет вынужден отказаться от проявления некоторых собственных качеств, мешающих данному функционированию. Если же человек осознаёт необходимость изменения, например, общественной системы, он необходимо должен вмешаться в изменение ее структуры (т.е. устойчивых связей между элементами), а не только заменять одни элементы на другие. Поэтому в стабильной стадии развития любой системы изменение ее структуры нежелательно. Если система эффективна, то замена элементов в ней должна осуществляться, только если эта эффективность сохраняется и усиливается.

Особенность системного принципа заключается в том, что, исследуя с его помощью явления, мы исходим из целостности объекта, в то время как при элементаристском подходе сначала познаются части, а затем осуществляется их синтез, интеграция. Следовательно, в первом случае элементы рассматриваются не отдельно, а как части функционирующей системы;

В философском смысле такой подход позволяет нам рассматривать бытие тоже как особого рода систему. Это означает, что мы можем
207

выделять в нем различные уровни и подуровни, выявлять самые разнообразные системы связей, т.е. разные структуры, рассматривая эти структурные связи как особого рода закономерности, которые можно познавать. Причем оказывается, что на таком предельном уровне исследования бытия грани, разделяющие, например, идеализм и материализм, стираются и явления предстают как различные интерпретации одной проблемы. И та и другая позиция способны объяснить мир, и та и другая - относительно недостаточны. Бытие определенным образом упорядочено, причем наличие бесконечного числа структурных уровней позволяет делать вывод о его структурной бесконечности. Оно представляет собой разнообразие структур, разных целостных систем, которые в свою очередь взаимосвязаны между собой в рамках более общей системы.

Так, в общей системе бытия существуют различные формы материальных систем, которые имеют свои специфические связи. Например, материя может существовать в виде вещества и поля. Вещество - это различные частицы и тела, которым присуща масса покоя (элементарные частицы, атомы, молекулы). Поле - это вид материи, который связывает тела между собой. Частицы поля не имеют массы покоя: свет не может покоиться. Поэтому поле непрерывно распределено в пространстве. Выделяют следующие поля: ядерное, электромагнитное и гравитационное. Если мы исследуем структуру вещества, то обнаружим, что внутреннее его пространство как бы занято полями. Это фактически система "вещество-поле", И в общем объеме данной системы на долю частиц вещества приходится меньшая часть ее объема.

В материальном устройстве мира можно выделить следующие уровни его материальной организации.

Неорганическая природа - движение элементарных частиц и полей, атомов и молекул, макроскопических тел, планетарные изменения. Идя от более простого к более сложному, мы выделяем здесь следующие структурные уровни: субмикроэлементарный - микроэлементарный - ядерный - атомный - молекулярный - макроуровень - мегауровень (планеты, галактики, метагалактики и т.д.).

Живая природа - это различного рода биологические процессы. Она включена в неживую природу, но начинается как бы с иного ее уровня. Если в неживой природе нижней ступенью является субмикроэлементарный уровень, то здесь - молекулярный. Элементарные частицы имеют размеры 10 (-14 степени )см, молекулы - 10 (-7 степени). Соответственно, последовательные уровни выглядят следующим образом: молекулярный - клеточный - микроорганизменный - тканевый - организменно-популяционный - биоценозный - биосферный. Следовательно, "на уровне организмов обмен веществ означает ассимиляцию и диссимиляцию при посредстве внутриклеточных превращений; на уровне экосистемы (биоценоза) он состоит из цепи превращения вещества, первоначально ассимилированного организмами-произво-

208

дителями при посредстве организмов-потребителей и организмов-разрушителей, относящихся к разным видам; на уровне биосферы происходит глобальный круговорот вещества и энергии при непосредственном участии факторов космического масштаба" [87].

В социуме мы также можем выделить уровни: индивидуум - семья - коллектив - класс - нация - государство - этнос - человечество в целом. Однако здесь их соподчинение несколько иное, и находятся они "в неоднозначно-линейных связях между собой", что порождает представление о господстве случайности и хаотичности в обществе. "Но внимательный анализ обнаруживает наличие в нем фундаментальной структурности - главных сфер общественной жизни, каковыми являются материально-производственная, социальная, политическая и духовная сферы, имеющие свои законы и свои структуры" [88].

Таким образом, материальный мир (ограниченный доступными на сегодняшний день пространственно-временными масштабами) включает в себя в качестве подсистем и живую природу, и социум, которые начинаются на разных пространственно-временных этапах и приобретают специфические свойства относительно предшествующих уровней. Все это вместе составляет единую систему. Познание ее структурных уровней осуществляется как познание соответствующих закономерностей, которые неисчерпаемы как внутри каждого уровня, так и в целом (структурная неисчерпаемость), но ограничено нашими научно-техническими возможностями. Разноуровневый характер материального мира можно выразить в виде следующей схемы:

1) Неорганическая природа
Субмикроэлементарный
Микроэлементарный
Ядерный
Атомный
Молекулярный
Макроуровень
Мегауровень

2) Живая природа
Молекулярный
Клеточный
Микроорганизменный
Тканевый
Организменно-популяционный
Биоценозный
Биосферный

3) Социум
Индивидуум
Семья
Коллектив
Социальная группа
Класс
Нация
Государство
Этнос
Человечество

209

Такой подход к трактовке бытия позволяет также дать типологию систем по характеру связи между элементами [89]. В этом случае выделяются следующие виды систем:

Суммативные - это системы, в которых элементы достаточно автономны по отношению друг к другу, а связь между ними носит случайный, преходящий характер. Иначе говоря, свойство системности здесь, безусловно, имеется, но выражено очень слабо и не оказывает существенного влияния на данный объект. Свойства такой системы почти равны сумме свойств ее элементов. Это такие неорганизованные совокупности, как, например, горсть земли, корзина яблок и т.д. В то же время при некоторых условиях связь этих суммативных систем может укрепляться, и они способны перейти на иной уровень системной организации.

Целостные системы характеризуются тем, что здесь внутренние связи элементов дают такое системное качество, которого не существует ни у одного из входящих в систему элементов. Собственно говоря, принцип системности применяется именно к целостным системам.

Среди целостных систем по характеру взаимодействия в них элементов можно выделить следующие.

Неорганические системы (атомы, молекулы, Солнечная система), в которых возможны различные варианты соотношения части и целого, взаимодействие элементов осуществляется под воздействием внешних сил. Элементы такой системы могут терять ряд свойств вне системы или, наоборот, выступать как самостоятельные. Целостность таких систем определяется законом сохранения энергии. Система является тем более устойчивой, чем больше усилий надо приложить для "растаскивания" ее на отдельные элементы. В некоторых случаях, когда речь идет об элементарных системах, энергия такого растаскивания (распада) может быть сопоставима с энергией самих частиц. Внутри неорганических систем в свою очередь можно выделить системы функциональные и нефункциональные. Функциональная система основана на принципе сосуществования относительно самостоятельных частей. "Внешний характер связей, взаимодействия частей заключается в том, что они не вызывают изменения внутреннего строения, взаимного преобразования частей. Взаимодействие частей совершается под действием внешних сил, по определенному извне техническому назначению" [90]. К данному типу систем можно отнести различного рода машины, в которых, с одной стороны, изъятие или поломка одной из частей может привести к сбою всей системы в целом. А с другой, относительная автономность частей, позволяет улучшать функционирование системы за счет замены отдельных частей, блоков или путем введения новых программ. Возможность столь высокой степени заменяемости частей системы является условием повышения степени надежности и оптимизации ее работы, а на определенном уровне может привести к изменению качественного со-

210

стояния системы. Последнее характерно для компьютерной техники, функционирование которой можно улучшать без остановки работы всей системы в целом.

Органические системы характеризуются большей активностью целого по отношению к частям. Такие системы способны к саморазвитию и самовоспроизведению, а некоторые и к самостоятельному существованию. Высокоорганизованные среди них могут создавать свои подсистемы, которых не было в природе. Части таких систем существуют только внутри целого, а без него перестают функционировать. "Если в суммативных, да и в неорганичных системах, части могут существовать в основном в своем субстрате, то в целостных органичных системах части являются частями только в составе единого функционального целого" [91].

Таким образом, подводя итог, можно сказать, что принцип системности означает такой подход к исследованию объекта, когда последний рассматривается в качестве целостной системы, когда он исследуется через выделение элементов и взаимосвязей между ними, когда каждый исследуемый объект рассматривается в качестве элемента более общих систем, при этом выделяются системы причинных связей и следствий, и любое явление рассматривается как следствие системы причин, а исследование элементов происходит с позиции выявления их места и функций в системе. Поскольку один и тот же элемент обладает множеством свойств, то он может функционировать в разных системах. При исследовании высокоорганизованных систем необходимо понимать, что содержательно система богаче любого элемента, поэтому только причинного объяснения недостаточно. Например, в обществе важным фактором выступают принципы целесообразности системы и специфические культурно-человеческие отношения (нравственные, правовые, религиозные нормы и т.д.).

1 Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии. М., 1981. С. 168.
7 Аристотель. Физика // Аристотель. Соч. в 4-х томах. Т. 3. М., 1981. С. 103.
3 Там же. С. 321.
4 Гегель Г.-В.-Ф. Наука логики. Т. 3. М., 1972. С. 297.
5 Гегель Г.-В.-Ф. Лекции по истории философии. Книга первая. М., 1993. С. 276.
6 Там же.
7 Подробнее о данной проблеме см.: Петров Ю.А. Диалектика отображения движения в научных понятиях и теориях // Диалектика научного познания. М., 1978. С. 429-454.
8 См.: Лосев А.Ф. История античной философии. М., 1989. С. 192-199.
9 Подробнее см.: Оруджев З.М. Диалектика как система. М., 1973.
10 Гегель Г.-В.-Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 2. Философия природы. М., 1975. С. 64.
11 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. М., 1997. С. 449.
12 Там же. С. 450.
13 См.: Алексеев П.В., Панин А.В. Диалектический материализм. С. 191 - 194.
14 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. С. 451.
15 Там же. С. 453-454.
16 См. там же. С. 461-462.
17 Быкова М.Ф., Кричевский А.В. Абсолютная идея и абсолютный дух в философии Гегеля. М., 1993. С. 118.
18 Там же. С. 119.
19 Гегель Г.-В.-Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. М., 1974. С. 103-104.
20 Гегель Г.-В.-Ф. Феноменология духа // Соч. Т. IV. М., 1959. С. 2
21 См., например: Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. М., 1997. С. 463-473.
22 Гегель Г.-В.-Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. С. 234.
23 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. С. 473.
24 Гегель Г.-В.-Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. С. 228.
25 Алексеев П.В., Панин А.В. Диалектический материализм. С. 267.
26 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. С. 401.
27 См.: Алексеев П.В., Панин А.В. Диалектический материализм. С. 276.
28 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. С. 406.
29 Алексеев П.В., Панин А.В. Диалектический материализм. С. 281.
30 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. С. 420.
31 Гегель Г.-В.-Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. С. 318.
32 Там же. С. 143.
33 Там же. С. 295.
34 См.: Алексеев П.В., Панин А.В. Диалектический материализм. С. 137-138.
35 См.: Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М., 1992. С. 5-23.
36 См.: Топоров В.В. Пространство // Мифы народов мира. Т. 2. М., 1994. С. 340-342.
37 Там же. С. 340.
38 См.: Гачев Г. Наука и национальные культуры. Ростов-на-Дону, 1992.
39 См.: Топоров В.В. Пространство // Мифы народов мира. Т. 2. М., 1994. С. 341.
40 Там же.
41 Там же.
42 Грейвс Р. Мифы Древней Греции. С. 24-25.
43 См.: Мелетинский Е.М. Время мифическое // Мифы народов мира. Т. 1. М., 1994. С. 252-253.
44 Там же. С. 253.
45 Топоров В.В. Модель мира // Мифы народов мира. Т. 2. С. 162.
46 Там же.
47 Подробнее см.: Мелюхин СТ. Материя в ее единстве, бесконечности и развитии. С. 140-141.
48 Гачев Г. Наука и национальные культуры. С. 21.
49 Там же. С. 22.
50 Там же. С. 23.
51 Там же. С. 24.
52 Гуревич А.Я. Средневековый мир. Культура безмолвствующего большинства. М., 1990. С. 77.
53 Там же. С. 81-82.
54 Мелюхин СТ. Материя в ее единстве, бесконечности и развитии. С. 147.
55 Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. М., 1987. С. 19.
56 На каждого жителя Рима приходилось от 600 до 900 л воды, тогда как в начале XX в. в Петербурге это было 200 л, а в Нью-Йорке 520 (см.: Кнабе Г.С. Историческое время Рима // Кнабе Г.С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1993. С. 285).
57 Там же. С. 287.
58 Цит. по: Кнабе Г.С. Указ. соч. С. 295.
59 Там же. С. 296.
60 Кнабе Г.С. Историческое пространство Древнего Рима // Кнабе Г.С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. С. 254.
61 Там же. С 265.
62 Левич А.П. Мотивы и задачи изучения времени // Конструкции времени в естествознании: на пути к пониманию феномена времени. Ч. 1. Междисциплинарное исследование: Сб. научных трудов/ Под ред. Б.В. Гнеденко. М., 1996. С. 9-10.
63 Там же. С. 11.
64 Там же.
65 Михайловский Г.Е. Биологическое время и его организация // Там же. С. 112-113.
66 Там же. С. 113-114.67 Там же. С. 119.
68 Цит. по: Мауринь A.M. Концепция органического времени Г.Бакмана и опыт ее применения // Конструкции времени в естествознании: на пути к пониманию феномена времени. Ч. 1. Междисциплинарное исследование: Сб. научных трудов/ Под ред. Б. В. Гнеденко. С. 83-95.
69 Там же. С. 84.
70 Цит. по: Там же. С. 94.
71 Шаров А.А. Анализ типологической концепции времени СВ. Майена // Там же. С 96.
72 Там же. С. 97-98.
73 Там же. С. 105.
74 Там же. С. 12.
75 Арманд А.Д. Время в географических науках // Там же. С. 202.
76 Там же. С. 211.
77 См.: Сарычев В.М. Время как характеристика действительности // Там же. С. 289.
78 Там же. С. 290.
79 Трубников Н.Н. Время человеческого бытия. М., 1987. С. 245-246.
80 Анализ антиномий целостности см.: Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. С. 391-394.
81 См. там же. С. 392.
82 Рапопорт А. Различные подходы к построению общей теории систем: элементаристский и организмический // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник. М., 1983. С. 45.
83 Там же. С. 53
84 См.: Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. Кн.1 и 2. М., 1989.
85 Садовский В.Н. Системный подход и общая теория систем: статус, основные проблемы и перспективы развития // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник. М., 1979. С. 36.
86 Там же. С. 39.
87 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. С. 383.
88 Там же.
89 Существуют и иные возможности типологии, например, по формам движения материи или по характеру внутренней детерминации. Существуют идеальные системы и т.д. См. подробно: Алексеев П.В., Панин А.В. Указ. соч. С. 388-389.
90 Там же. С. 389.
91 Там же. С. 390.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия