Крапивенский С. Социальная философия

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава четвертая. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ БЫТИЕ ОБЩЕСТВА

В предыдущей главе социум был представлен как сверхсложная и в структурном, и в функциональном отношении система общественных отношений. Тем самым была предопределена задача последующих глав - более или менее подробно высветить место И функциональную роль каждого из основных компонентов этой системы в жизни общества и индивида.

Но здесь встает вопрос, связанный с логической последовательностью анализа, а следовательно, и с логикой последующего изложения: с какого структурного элемента социума логичней начинать анализ? Помочь нам в этом отношении должно понятие "системообразующий компонент системы", о котором вкратце уже шла речь.

1. МАТЕРИАЛЬНОЕ ПРОИЗВОДСТВО

Таким системообразующим компонентом coциума, очевидно, могут быть только сфера материально-практической деятельности людей, складывающиеся в ходе этого взаимодействия общественные отношения. Эта сфера не только исторически первая, она же и "прародительница" всех остальных сфер жизнедеятельности общества - социальной, политической, духовной, экологической. Именно экономическая сфера в качестве базиса интегрирует все остальные подсистемы общества в целостность.

Ключевым при изучении экономической жизни общества является анализ материального производства, ибо общество не может существовать без производства необходимых для жизни людей материальных благ. Производство средств существования и образует исходный пункт истории человечества, его первый исторический акт.

Говоря о материальном производстве, необходимо учитывать следующие моменты:

1. Нередко в философской и экономической литературе понятие материального производства отождествляется с понятием общественного производства. В какой-то степени это правомерно. Поскольку материальное производство является не только важнейшей, но и определяющей сферой совокупного общественного производства, то в той части, в какой другие общественные отношения непосредственно интегрируются с отношениями материаль-

77

ного производства, они также выступают в качестве отношений материальных. Так, воспроизводство человека, коль скоро оно выступает воспроизводством его как собственника средств производства или как непосредственного производителя, регулируется экономическими законами. За пределами такого ограниченного смысла отождествление общественного производства с материальным теряет свою правомерность. Достаточно напомнить, что наряду с материальным производством и в сложных координационных и субординационных отношениях с ним функционирует производство духовное, с которым нам еще предстоит более или менее подробное знакомство. В систему общественного производства входят также производство и воспроизводство непосредственной жизни (самого человека) и производство и воспроизводство общественных отношений. Разумеется, в реальном процессе жизни общества все эти подразделения общественного производства взаимопроникают друг в друга в самой значительной степени, о чем уже приходилось говорить.

2. В структуре самого материального производства следует различать две взаимоопосредованные подсистемы. Имеются в виду, с одной стороны, технологический способ производства - способ взаимодействия людей с предметами и средствами своего труда и по этому поводу между собой в связи с технико-технологическими особенностями производства, а с другой - экономический способ производства, то есть тот общественный способ взаимодействия производительных сил и производственных отношений, который позволяет обществу нормально функционировать на данной, конкретно-исторической ступени своего развития. Отметим, что подобная дифференциация, вычленение в структуре материального производства технологического и экономического способов производства не является пока общепризнанной. В связи с этим то, что сейчас нами было обозначено как экономический способ производства, в литературе обычно именуется способом производства материальных благ, хотя в действительности последний включает в себя в качестве одной из подсистем и технологический способ производства. В следующих параграфах мы постараемся доказать, насколько важна проводимая нами дифференциация для многомерного видения исторического процесса.

МАТЕРИАЛЬНОЕ ПРОИЗВОДСТВО КАК ОБЪЕКТ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Экономическая сфера жизни общества исследуется многими науками. Изучению этой сферы (материального производства, законов его функционирования и развития) посвящает себя целиком политическая экономия, есть веер конкретных дисциплин, сосредоточенных на отдельных отраслях, сферах и сторонах материального производства (экономика промышленности, экономика строительства, основы маркетинга, финансы и кредит и т.д.). Число этих дисциплин

78

постоянно растет, что позволяет не только познавать предмет исследования глубже и всесторонее, но и "заземлять" результаты научных поисков, придавать им все большую практическую значимость. Таково, например, назначение эргономики (от греч. "ергон" - работа), изучающей человека и его производственную деятельность с целью оптимизации орудий, условий и процесса труда. Под своим углом зрения рассматривает экономическую жизнь общества социальная философия. Материальное производство интересует философию не само по себе, а как компонент социума, причем компонент системообразующий, интегрирующий все компоненты в целостность.

Материальное производство в его историческом развитии является объектом исследования и исторической науки. Однако по-настоящему интерес к этому объекту историки стали обнаруживать сравнительно поздно, что объясняется уже известным нам многовековым господством идеализма в социальной философии, от парадигм которой историки, разумеется, не могли быть свободны.

Ситуация хронического невнимания или, в лучшем случае, пониженного интереса к освещению проблем экономической жизни общества может быть прослежена на примере отечественной исторической науки [1]. Уже В. Н. Татищев в своей "Истории российской с древнейших времен" (первая половина XVIII века) определял историю любой страны как историю судеб ее государственного строя. Тем самым было положено начало "государственному подходу", который стал традиционным для русских историков на последующие полтора-два века. Подход этот со временем усложнялся и обогащался. Так, М. М. Щербатов, а вслед за ним Н. М. Карамзин и М. П. Погодин предложили наряду с историей самодержавия и в связи с ней рассматривать историю дворянства; "государственная школа" в российской историографии (К. Д. Кавелин, С. М. Соловьев, Б. Н. Чичерин) пошла еще дальше, попытавшись проанализировать историю государства в связи с историей народа. Но, во-первых, все приращенное содержание - история дворянства, история народа - препарировалось таким образом, чтобы служить "государственности", а во-вторых, из поля зрения исследователей по-прежнему выпадала экономическая история страны.

1 Богатый материал по этому вопросу мы находим в книге Н. Л. Рубинштейна "Русская историография". М., 1941.

В дореволюционной историографии первыми ласточками, возвестившими о пробуждающемся интересе исследователей к истории экономической жизни общества, были работы Н. Флеровского (В. В. Берви) "Положение рабочего класса в России", Н. П. Павлова-Сильванского "феодализм в Древней Руси", труды Н. А. Рожкова, уже выделявшего экономический фактор как первичный и определяющий. Однако в дальнейшем, на протяжении многих десятилетий экономическая история России представала в нашей ис-

79

ториографии в довольно искаженном виде. Сказывалось воздействие идеологических стереотипов и мифов, которые довлели, конечно, над нашей исторической наукой в целом, но в особенности над исследователями промышленного, капиталистического развития России. Исходя, например, из известного тезиса о достаточной зрелости России для социалистической революции, многие исследователи - "региональщики" делали попытки обосновать закономерность социалистических преобразований в том или ином районе страны обязательным "нахождением" здесь развитого противоречия между производительными силами и производственными отношениями. Долгое время сказывалось отрицательное влияние концепции М. Н. Покровского, который, не обнаружив значительного развития в России промышленного капитала, предложил рассматривать в качестве главной движущей силы прогресса торговый капитал, сферу обмена. В период борьбы против так называемого космополитизма (40-е - начало 50-х годов) появился и новый "социальный заказ" историкам - доказать приоритет России буквально во всех сферах общественного развития, в том числе и в технико-экономической.

Сказанное отнюдь не означает, что в те десятилетия не появлялось ценных исследований экономической истории России. Можно вспомнить труды Б. Д. Грекова, Н. М. Дружинина, А. М. Панкратовой и др. Но в целом история материального производства в России нуждается в существенном переосмыслении и более углубленном исследовании.

2. ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА

Уже отмечалось, что в процессе материального производства возникают и формируются две системы отношений - технико-технологическая и экономическая. Обе системы отношений не просто связаны, но и взаимопроникают друг в друга, и таким "проникающим" элементом наряду с человеком является техника, занимающая достойное место и в экономическом, и в технологическом способах производства.

Техника является древнейшим социальным феноменом. И можно вполне понять Эрнста Каппа, который свою книгу, возвестившую о появлении философии техники (1877), препроводил эпиграфом: "Вся история человечества при тщательном рассмотрении сводится в конечном счете к истории изобретения все лучших орудий труда" [1]. В первоначальном, древнегреческом варианте под техникой (от "тэхнэ") подразумевались искусство, мас-

80

терство, умение. Со временем понятие "техника" отдифференцировалось от такого беспредельно широкого значения и обозначает созданные людьми средства для осуществления процессов материального производства и обслуживания духовных, бытовых и других непроизводственных потребностей общества. С техники, пускай и примитивной, начался человек, развивая технику он становится животным и общественным, и разумным. В техническом творчестве проявляется уникальная способность человека материализовывать свое мышление, опредмечивать его. В своем техническом творчестве человек-изобретатель (Homo faber) не просто копирует природу, а именно изобретает, то есть создает такие артефакты (от лат. artebactum - искусственно сделанное), которые не имеют аналогов в природе, начиная с колеса и кончая лазером.

1 Философия техники в ФРГ. М., 1989. С. 226.

В истории отношения общества к им же создаваемой технике, оценки ее места и роли прослеживаются различные по своему социально-психологическому и идейному содержанию, по своим корням и истокам, по своей продолжительности эпохи.

Эпоха зарождения техники и ее первых великих успехов была и эпохой оптимистического отношения к технике. У человека нет еще опаски и тревоги, а тем паче страха перед техникой. Более того - в ней он видит мощнейшее и к тому же единственное средство своего возвышения. Этот важный элемент мироощущения и социально-психологического настроя древних запечатлен и в мифе о Прометее, и в мифе о Дедале и его сыне Икаре, и в ветхозаветном сюжете, связанном со строительством Вавилонской башни. Отношение к технике принципиально меняется в условиях Средневековья с его засильем церкви и религиозного сознания. Технотворчество - дело богохульное, ибо все, что возвышает человека, уничижает бога. Вот почему среди жертв инквизиции так много изобретателей, обвиняемых в союзе с "нечистой силой". Оптимистическая вера в технику вновь восстанавливается в своих правах с наступлением эпохи Просвещения. Технический прогресс представляется философам, в принципе отражавшим настрой обыденного сознания, непрерывно действующим и главным фактором совершенствования общества, его коренного преобразования. Начиная уже с "Новой Атлантиды" Фрэнсиса Бэкона (1624) техника непременно присутствует во всех социальных утопиях в качестве материальной основы желаемого общества.

Надлом долгосрочного технологического оптимизма даст себя знать в уже упоминавшейся книге О. Шпенглера "Закат Европы", где цивилизация с ее техническим прогрессом будет объявлена разрушающей стадией в развитии культуры. Правда, предупреждающие громы двух мировых войн вроде бы были забыты в первые десятилетия научно-технической революции (50-70-е годы). Эйфория от ее успехов, да и от всех предшествующих технических инноваций, казалось, отодвинула на задний план опасения и тревоги. И это вполне объяснимо: ведь по сути дела, при жизни одного

81

поколения широко вошли в производство, быт, науку и образование радио, автоматизация, компьютерная и атомная техника.

С 70-х годов эта эйфория все больше сменяется технологическим пессимизмом, техника громогласно объявляется тем "злым демоном", который неподвластен человеку и неизбежно погубит его. Создается такое впечатление, что в течение многих веков философское, а тем более обыденное, сознание не обнаруживало объективных противоречий между обществом и человеком, с одной стороны, и техникой и технологией, с другой (мы имеем в виду наиболее распространенные представления, а не отдельные во многом провидческие точки зрения). И вдруг - прорыв к пониманию, причем не просто противоречий, но самого настоящего антагонизма. В действительности же перед нами итог очень трудного гносеологического процесса, ускоренный реалиями наших дней, то есть экологическими и социальными последствиями научно-технической революции.

Нетрудно заметить, что и технологический оптимизм и технологический пессимизм имеют одно философское основание - техницизм, при котором отношения между обществом и техникой предстают в превращенном виде, техника рассматривается как сила, неподвластная обществу, более того - как вершитель его судеб. В философской концепции техницизма преувеличивается и возводится в абсолют относительная самостоятельность феномена техники и закономерностей его развития.

Такая относительная самостоятельность действительно существует, ибо такова природа всех социальных феноменов: относительная самостоятельность становится их атрибутом, как только они появляются на свет. В чем же эта самостоятельность проявляется?

Во-первых, она проявляется в том, что в современной литературе получило название "встречного" характера техники. Техника всюду наблюдается как результат встречи человеческого духа с природой, поэтому сущность техники не может быть локализована ни в субъекте (человеческом духе), ни в объекте (природе), взятых в отдельности, она обнаруживает себя как отношение между ними. Практически это означает, что в артефактах наряду со свойствами, заданными человеком, сосуществуют свойства, не входившие в программу изобретателя. Своим происхождением эти свойства обязаны либо первозданной природе, либо тем повреждениям, которые человек ей причинил; по своим последствиям они могут либо приносить дополнительный положительный общественный эффект, либо оказаться "персоной нон грата" (ситуация индифферентности может не приниматься во внимание); с точки зрения познавательного процесса эти свойства могут либо выявиться неожиданно для автора в уже готовом изобретении, либо он предвидел их, но не был способен от них элиминироваться.

82

Во-вторых, созданная и введенная в эксплуатацию техника оказывает активное обратное воздействие на общество по принципу умноженного эффекта. Ярчайшими примерами в этом отношении являются автомобиль и телевидение, выступающие в качестве важных конституирующих элементов сегодняшнего общества - один прежде всего в сфере экономической и социальной, второй - в сферах духовной и политической. Возникнув как средство передвижения, то есть для удовлетворения абсолютной, по Дж. Кейнсу, потребности (такой потребности, которую человек ощущает независимо от отношений с другими людьми), автомобиль в то же время стал средством реализации относительных потребностей, удовлетворение которых создает у человека ощущение превосходства над другими. В угоду этим нездоровым потребностям на автомобиль начинает работать значительная часть экономики, порой (в особенности в странах не очень развитых) даже в ущерб удовлетворению более важных потребностей [1]; автомобиль становится одной из основных причин ухудшения экологической ситуации и одним из важных криминогенных факторов (преступления, связанные с угоном автомобилей и убийством их владельцев; дорожно-транспортные происшествия). По аналогичной схеме может быть оценен обратный социальный эффект, исходящий от телевидения. Будучи задуманным для удовлетворения коммуникационных (и прежде всего культурных) потребностей общества, телевидение сегодня наряду с этим служит средством манипулирования массовым сознанием в политических, нравственных и иных целях. Многочасовое времяпрепровождение у телеэкранов отвлекает людей от чтения и делает их малограмотными, наносит ущерб психофизическому здоровью (в том числе является одной из причин охватившей современное общество гиподинамии, а также разнообразных неврозов).

1 Так было в недавние десятилетия в Югославии, где автомобилестроение оттеснило на задний план более важную отрасль - строительство жилищ (см.: Михайлович К. Экономическая действительность Югославии. М., 1986. С. 50).

В-третьих, созданная многовековым творчеством человека техносфера может быть оптимизирована ее создателем (обществом) не на основе игнорирования техники и прекращения ее развития, а лишь благодаря осуществлению гигантских технических мероприятий.

И все же самостоятельность техники и технического развития остается относительной в рамках определяющего воздействия на них экономической подсистемы общества и социума в целом. В конечном счете от того, как складываются общественные отношения, в том числе отношения людей по поводу их отношения к технике, зависит, в каких экономических, политических, нравственных целях будут использоваться инновации, какой темп будет придан развитию той или иной отрасли технического творчества и

83

внедрению в практику ее достижений. Собственно говоря, отношение между обществом и техникой в этом плане принципиально тождественно отношению между обществом и любым другим составляющим ее как систему компонентом. Техника есть базис и одновременно продукт цивилизации, а как мы его используем, зависит от нашей культуры.

Как и многие системы, составляющие общество, техника знает и периоды эволюционных изменений, и скачки, качественно меняющие ее уровень, а то и характер. Речь идет о технических революциях, которые не раз совершались в истории.

Для понимания места и роли технических революций в истории очень важно выяснить соотношение понятий "экономическая революция" (переворот в экономическом способе производства) и "социальная революция" (переход всей социальной системы на более высокую историческую горизонталь) с понятием "техническая революция".

Подытоживая сказанное, мы обнаруживаем, что сама по себе техническая революция не входит в качестве компонента в социальную; связь ее с определенными типами социальных революций носит характер генетический, по принципу "причина - следствие" и "следствие - причина", а не системный - по принципу "часть - целое", "элемент - система". Этот вывод не ставит под сомнение гот непреложный и чрезвычайно важный факт, что именно качественные изменения в технике не раз в истории приводили к созданию новой материально-технической базы общества, что вызывало к жизни конфликты между производительными силами и устаревшими производственными (экономическими) отношениями. Но этим не ограничивается роль технических революций. Не менее важно, что каждая техническая революция приводит к смене господствовавшего технологического способа производства новым, более отвечающим возросшим потребностям общества.

 Если мы под этим углом зрения бросим ретроспективный взгляд на историю, то обнаружим цепочку из четырех сменявших друг друга технологических способов производства: присваивающего, аграрно-ремесленного, индустриального, информационно-компьютерного. Каждый из них представляет собой единство определенной материально-технической основы и соответствующих ей технологических отношений. О последних предстоит специальный разговор, сейчас же остановимся на наиболее существенных чертах, позволяющих отличить один технологический способ производства от другого.

1. Каждый технологический способ производства характеризуется специфическими, ему одному присущими орудиями труда. При присваивающем технологическом способе производства таковыми являются ручные орудия индивидуального и коллективного поль-

84

зования для охоты, рыбной ловли, собирания насекомых и растений; при аграрно-ремесленном - железный плуг, скот, ветряная и водяная мельницы, гончарный круг; при индустриальном - машины; при информационно-компьютерном - автоматизированная техника. Весьма примечательно, что сосуществование различных технологических способов производства (а каждый предшествующий не исчезает с победой нового, он лишь теряет свое господствующее значение) отнюдь не приводит к тотальному технико-технологическому перевооружению древних отраслей. Так обстоит дело со сбором лекарственных растений, со многими видами ремесла, где главные орудия труда совсем не изменились.

2. Специфические для данного технологического способа производства орудия труда предопределяют характер труда, предлагаемый данным способом производства человеку и обществу.

3. Каждый технологический способ производства характеризуется также системой организации труда.

Последние две черты будут рассмотрены в связи с анализом технологических отношений.

ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Вступая в самостоятельную практическую деятельность, люди застают не только определенное состояние техносферы и ее конкретное преломление в избранной ими отрасли, но и соответствующим образом сложившиеся по этому поводу отношения. При этом данные отношения как форма должны отвечать технической основе производства. Они будут разными в зависимости от того, идет ли речь о простой кооперации работников, вооруженных однопорядковыми орудиями труда; о ручной мануфактуре с характерной для нее специализацией орудий труда и самих тружеников или о фабрике в условиях машинного производства.

Во всех этих случаях перед нами технологические отношения, то есть складывающиеся на определенной технической основе отношения производителя материальных благ к предмету и средствам своего труда, а также к людям, с которыми он взаимодействует в ходе технологического процесса.

Технологическое отношение субъекта производства к предметам своего труда может быть прерывным или непрерывным во времени (в этом отношении разительно отличны друг от друга металлургический процесс и процесс производства зерновых и соответственно труд металлурга и труд хлебороба); может быть активным, совершенствующим и даже преобразующим предмет труда, а может быть пассивным, приводящим к истощению и даже исчезновению данного предмета.

Отношение субъекта производства к средствам труда в превалирующей степени зависит от характера труда, обусловливающего разделение функций между работником и средствами его труда. Исторически это разделение функций прошло четыре стадии. На

85

первой из них (эпоха присваивающего хозяйства) производственный процесс движется исключительно мускульной силой человека, на второй (домашинная стадия цивилизации) человек остается главной механической силой, но в какой-то степени уже делит эту функцию с тягловым скотом, энергией воды и ветра. На следующей стадии (индустриальное общество) человек продолжает оставаться агентом производства, но окончательно перестает выполнять энергетическую миссию, все больше переключаясь на управленческую. И, наконец, сегодня, в результате научно-технической революции и начавшегося перехода к стадии информационно-компьютерного общества человек выключается полностью из непосредственного производственного процесса, становится рядом с ним в качестве контролирующего элемента.

Есть свои закономерности и в отношении человека к людям, которые вместе с ним участвуют в данном производственном процессе. Техника и технология производства предопределяют, как должны соорганизоваться люди в масштабе первичной трудовой ячейки и на более высоких уровнях для получения конечного продукта, насколько зависимы они друг от друга по горизонтали в связи с конкретным технологическим разделением труда, как должны строиться отношения по вертикали (между руководителями и подчиненными) и т.д.

3. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА

В процессе материального производства люди взаимодействуют друг с другом с целью эффективного воздействия на природу как кладовую изначальных средств существования и полигон разнообразных предметов труда. Поэтому экономический способ производства включает в себя две стороны: производительные силы, выражающие отношение общества к природе, степень овладения ею, и производственные (экономические) отношения, выражающие общественные взаимосвязи и взаимодействие людей в процессе производства.

В общем виде можно сказать, что производительные силы есть система субъективных (человек) и вещественных (техника и предметы труда) элементов, необходимых для процесса материального производства. Каждый из этих элементов мы уже рассматривали в их технологическом сцеплении. Сейчас нас будет интересовать их общественный смысл, выраженное в них взаимодействие общества и природы.

Человек является субъектом производства, решающим элементом производительных сил. Речь, конечно, идет не о человеке вообще, а о людях, выступающих в качестве производителей мате-

86

риальных благ. Требования же, которым должны отвечать люди в этой социальной роли, по мере общественного прогресса возвышаются. Еще недавно мы совершенно справедливо считали, что производители материальных благ - это люди, приводящие орудия труда в действие благодаря известному производственному опыту и практическим навыкам к труду. Сегодня в связи с проникновением науки в производство, в связи с научно-технической революцией этого уже недостаточно: для того, чтобы производить материальные блага по-современному, человек должен обладать не только производственным опытом и трудовыми навыками, но и определенным минимумом научных знаний.

Средства труда - комплекс вещей, которые человек помещает между собой и природой для воздействия на нее. Среди всех средств труда, применяемых в ту или иную эпоху и типичных для нее, К. Маркс выделяет те, которыми человек непосредственно воздействует на природу, - орудия труда. Они составляют, по выражению Маркса, костную и мускульную систему производства и выступают важнейшим показателем отношения общества к природе. В свою очередь орудия производства суть лишь часть всей техники, подразделениями которой являются также бытовая, транспортная, информационная техника.

Предметы труда - все то, на что направлен труд человека. Иногда можно встретить точку зрения, согласно которой предметы труда-де не должны включаться в понятие производительных сил. Аргументация при этом такова: предметы труда в конечном счете берутся человеком из природы, следовательно, включая их в состав производительных сил, мы включаем в это понятие и всю природу, стираем грань между природным и общественным. Доводы эти неубедительны, поскольку в качестве предметов труда мы включаем в понятие производительных сил только ту часть природы, те ее элементы, которые активно вовлечены человеком в процесс общественного производства. Скажем, якутские алмазы были элементом природы и тогда, когда мы о них ничего не знали, а элементом производительных сил нашего общества они стали, только превратившись в предмет добычи и промышленной обработки. В этом смысле включение элементов природы в состав производительных сил ничем не отличается от включения в него людей или орудий труда. Если люди выключены из процесса производства (безработные, больные и т.д.), они не входят и в состав производительных сил. Если техника бездействует, ржавеет (а таких случаев, к сожалению, пока еще много), то она также отнюдь не является производительной силой общества.

XX век - век зримого и быстрого превращения науки в непосредственную производительную силу общества. Может возникнуть вопрос: не появляется ли таким образом в лице науки новый, четвертый элемент производительных сил? Очевидно, нет. Процесс "онаучивания" производительных сил идет более сложным, орга-

87

ническим путем - путем внедрения, проникновения научных знаний и научных достижений в каждый из трех рассмотренных нами элементов. В результате качественно меняется образовательный и профессиональный уровень производителей материальных благ, появляются принципиально новые орудия труда, создаются предметы труда с заранее заданными, не имеющими природных аналогов, свойствами.

Прежде чем рассмотреть вторую сторону общественного способа производства, необходимо уточнить понятие и структуру материального производства. Оно и понятно: ведь структура производственных отношений в силу самой своей природы не может не отражать структуру производства.

Надо различать понятия "материальное производство" и "непосредственное производство", которые не являются тождественными, а соотносятся как целое и часть. Помимо непосредственного производства, компонентами этой целостности выступают сферы распределения, обмена и потребления. Процесс производства не может считаться завершенным, пока продукт не дошел до потребителя, то есть не потреблен. Но для того, чтобы это произошло, требуется нормальное функционирование и остальных сфер производства. Любые сбои распределительного или обменного характера тут же вызывают "возмущение" в начальном и конечном пунктах производства и - в зависимости от степени своей существенности и продолжительности - могут привести к рассогласованию системы производства в целом.

Именно под этим углом зрения могут быть адекватно поняты экономические проблемы, стоящие сегодня перед нашим обществом. В непосредственном производстве - это прежде всего проблема резко замедлившегося в последние годы и сузившегося по своим масштабам научно-технического прогресса; проблема демонополизации производства; проблема расхищения средств труда и в промышленном, и в аграрном секторе. В сфере распре- деления мы сталкиваемся с нерешенностью проблем традиционных (например, с дискриминацией в оплате труда большинства работников умственного труда) и появлением новых, перестроечных и постперестроечных - сведение к минимуму так называемых общественных фондов потребления; проедание трудовыми коллективами львиной доли получаемой прибыли; небывалый всплеск противоправного перераспределения в форме взяточничества, рэкета, спекуляции. В сфере обмена дают о себе знать такие болезненные феномены, как разрыв хозяйственных связей (если иметь в виду обмен деятельностью), отсутствие конкуренции, а также бартер, отбрасывающий нас от цивилизации к первобытности* (если

88

иметь в виду обмен результатами производства). В сфере потребления достаточно вспомнить хотя бы такую проблему, как продолжающийся диктат производителя по отношения к потребителю или, скажем, проблему недопотребления, охватившего сегодня значительную часть населения.

* Когда наши первобытные предки протягивали друг другу шкуру животного и зерно, они не предполагали, что совершают бартер.

Даже беглый взгляд на эти проблемы позволяет прийти к двум важным выводам. Во-первых, проблемы, обнаруживаемые в различных сферах производства, между собой неразрывно связаны (каузально-генетически либо функционально). Так, стагнация научно-технического прогресса в непосредственном производстве не в последнюю очередь связана с ростом непроизводственного потребления прибыли предприятий, ее проеданием. И во-вторых (и это вытекает из первого вывода), подход к разработке программ выхода нашей экономики из кризиса должен быть системным, берущим проблемы, накопившиеся в различных сферах производства, в их органическом единстве.

Итак, структура материального производства с учетом всего сказанного может быть изображена следующим образом:

Тогда производственные отношения суть экономические отношения, складывающиеся между людьми в процессе непосредственно производства, распределения, обмена и потребления материальных благ. От этих, производственно-экономических, отношений надо отличать производственно-технические отношения, которые обусловлены, как уже отмечалось, технико-технологическими особенностями производства и его организации.

ОСНОВНОЕ И ИСХОДНОЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Экономические (производственные) отношения представляют собой не конгломерат отношений, а сложную систему. Такая система многомерна, и ее можно рассматривать не только по фазам воспроизводства, как было показано выше, но и под другими углами зрения: по субъектам отношений, по объектам присвоения, по степени близости к технологическому базису, по длительности существования в данной экономической системе и т.д. Но под каким бы углом зрения мы ее ни рассматривали, она всегда целостна, проникнута единым началом. Это значит, что в системе производственных отношений есть какие-то коренные отношения, которые ее цементируют, интегрируя в себе все ее стороны и аспекты, то есть выступают как системообразующие.

89

Таким отношением прежде всего выступает основное производственное* отношение - отношение собственности на средства производства. Конечно, в каждой экономической системе существует не одна, а несколько форм собственности на средства производства. Например, при капитализме существует капиталистическая собственность, собственность крупных землевладельцев, мелкая трудовая собственность, различные формы кооперативной собственности. Но среди всего этого многообразия есть основное отношение собственности, на базе которого производится основная масса совокупного общественного, и прежде всего прибавочного, продукта, за счет которого только И может прогрессировать общество.

Основное отношение собственности определяет лицо экономической системы, ее специфический характер. Это находит свою конкретизацию в исторически известных типах производственных отношений - первобытно-общинных, рабовладельческих, феодальных, капиталистических.

Среди специфических отношений данной экономической системы основное производственное отношение выступает как первичное, ибо оно есть "непосредственное отношение собственников условий производства к непосредственным производителям" [1] и, следовательно, означает способ соединения вещественного и личного факторов производства. Глубже и фундаментальнее общественно-экономического отношения попросту уже нет. Все другие отношения выступают как вторичные, третичные и вообще производные экономические отношения. Так, при капитализме на базе первичного отношения (между капиталистом-промышленником и наемным рабочим) складываются отношения между самими промышленниками; затем - между ними и торговцами; между промышленниками и торговцами, с одной стороны, и банкирами, с другой; в качестве самостоятельного агента производственных отношений все больше выступает и государство; а наемные рабочие, кроме того, вступают в отношения и друг с другом и т.д. Естественно, что все эти вторичные, третичные и тому подобные отношения, происходя и находясь в зависимости от первичного, сами оказывают на него активное обратное воздействие.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. 2. С. 354.

Небезынтересно отметить, что разработанная Марксом концепция роли и места отношения собственности в жизни социума получила сегодня широкое признание и в немарксистском общество-знании. Сошлемся на мнение одного из крупнейших историков современности, общепризнанного лидера историографического направления "Анналы" Фернана Броделя, который пишет: "Маркс прав: разве тому, кто владеет средствами производства, землей,

90

судами, станками, сырьем, готовым продуктом, не принадлежит и господствующее положение? Остается, однако, очевидно, что одних только этих двух координат, общества и экономики, недостаточно. Государство во множестве форм, будучи одновременно и причиной и следствием, навязывало свое присутствие, нарушало отношения, вольно или невольно вносило в них отклонения. Оно играло свою, часто весомую роль в тех сооружениях, которые с помощью определенной типологии можно сгруппировать в различные социоэкономики мира: одни - с рабством, другие - с сервами и сеньорами, третьи - с деловыми людьми и предкапиталистами. Это значит вернуться к языку Маркса, оставаться на его стороне, даже если отказаться от его точных выражений или слишком строгого порядка, при котором всякое общество должно было бы плавно переходить от одной из своих структур к другой" [1].

1 Бродель Фернан. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV- XVIII вв. М., 1986. Т. 1. Структуры повседневности. С. 596. Что касается замечаний Ф. Броделя о государстве, то марксизм тоже не отрицает его активной роли, в том числе и в экономической жизни общества.

Будучи системообразующим, основное производственное отношение не может быть локализовано в какой-то части экономической системы, а составляет именно ядро, основу, вбирающую в себя не только моменты непосредственного производства, но и распределения, обмена и потребления.

Основное производственное отношение является для данной экономической системы исходным отношением, однако исходным - в широком смысле слова. В узком же смысле в качестве исторически и логически исходного выступает такое отношение, которое, будучи самостоятельным, в то же время выступает как необходимая форма основного производственного отношения. А поскольку основное отношение является для данной экономической системы системообразующим, то и его форма оказывается в системе основной, господствующей и даже всеобщей формой организации хозяйства.

Истории известны три формы организации общественного хозяйства: натуральное, товарное, планомерно-регулируемое. Эти три формы не только последовательно сменяют друг друга, но могут и сосуществовать, причем так, что одна из них непременно господствует. Ее господство как раз и предопределяется тем, что такова форма основного производственного отношения, а значит в такой же форме выступает основная масса совокупного общественного продукта. Так, к примеру, при феодализме натуральный характер повинностей крепостного крестьянина предопределял господство натуральной формы организации общественного хозяйства, хотя рядом с ней развивалась и усиливалась и товарная форма. При капитализме, наоборот, купля-продажа рабочей силы, товарная форма отношения между предпринимателем и рабочим предопределяют господство в этой экономической системе товарной формы организации хозяйства.

91

Форма организации общественного хозяйства непосредственно отражает уровень производительных сил, общественного разделения труда, она, следовательно, генетически связана с соответствующим технологическим способом производства. Этим объясняется тот факт, что одна и та же форма организации хозяйства может обслуживать принципиально различные типы общественно-экономических систем. Например, натуральное хозяйство обслуживало все докапиталистически экономические системы. Но господство той или иной формы, как уже было сказано, предопределяется основным производственным отношением. Другими словами, форма организации общественного хозяйства имеет двойное происхождение: генетически она связана и с технологическим, и с экономическим способами производства. В свете этого становится понятным историческое место переходных форм организации хозяйства, когда наряду с господствующей формой возникает и постепенно усиливается ее собственная противоположность. Попытаемся показать это на схеме.

Итак, два отношения выступают в экономической системе в качестве системообразующих: основное производственное отношение, раскрывающее наиболее существенное в самом содержании экономической системы, и исходное производственное отношение, раскрывающее наиболее существенное в ее форме. Ведущая роль содержания по отношению к форме объясняет субординацию этих двух системообразующих отношений. Так, о капитализме К. Маркс замечает: "Две характерные черты с самого начала отличают капиталистический способ производства. Во-первых, он производит свои продукты как товары. Не самый факт производства товаров отличает его от других способов производства, а то обстоятельство, что для его продуктов их бытие как товаров является господствующей и определяющей чертой... Второе, что является специфическим отличием капиталистического способа производства, - это производство прибавочной стоимости как прямая цель и определяющий мотив производства" [1].

1 Маркс К., Энгельс ф. Соч. Т. 2 . Ч. 2. С. 5 1-5 3.

92

Наличие в экономической системе двух определяющих черт, то есть основного и исходного производственных отношений, сегодня признают многие влиятельные школы и в социальной философии, и в политической экономии. Кэмпбелл Р. Макконнелл и Стэнли Л. Брю, например, пишут: "Вообще говоря, индустриально развитые страны мира в основном различаются по двум признакам: 1) по форме собственности на средства производства и 2) по способу, посредством которого координируется и управляется экономическая деятельность" [2]. Правда, способ этот цитируемыми авторами ставится в зависимость исключительно от вмешательства или невмешательства государства в экономическую жизнь общества, в действительности же, как мы видели, форма организации хозяйства определяется более фундаментальными факторами.

2 Макконнелл Кэмпбелл Р., Брю Стэнли Л. Экономика: принципы, проблемы и политика: В 2 т. М., 1992. Т. 1. С. 57.

4. ЗАКОНЫ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ, ГЕНЕРИРУЕМЫЕ МАТЕРИАЛЬНЫМ ПРОИЗВОДСТВОМ

ЗАКОН СООТВЕТСТВИЯ Производительные силы данного общества в ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ их исторически конкретном единстве с производственными отношениями образуют, как указывалось, экономический способ производства. При этом производительные силы выступают как содержание его, а производственные отношения как та экономическая форма, в которой люди осуществляют производство. Коль так, то и взаимодействие между производительными силами и производственными отношениями подчинено общему диалектическому закону взаимодействия содержания и формы, согласно которому содержание играет определяющую по отношению к форме роль.

В общественной жизни это находит свое конкретное выражение в общесоциологическом (то есть действующем во всех формациях) законе соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. Объективная, материальная природа производственных отношений тем и определяется, что формируются они не по воле и желанию людей, а в соответствии с состоянием наличных производительных сил.

Общинная собственность в условиях первобытного строя господствовала именно потому, что соответствовала характеру тогдашних производительных сил: низкая производительность орудий труда, равно как и неразвитость самого производителя материальных

93

благ, могла компенсироваться только коллективистской организацией труда. В противном случае наши предки не обеспечили бы себе самые элементарные условия существования, не говоря уже о производстве прибавочного продукта. Правда, в последние десятилетия ряд историков первобытного общества выступил против упрощенного представления об образе жизни и результатах хозяйственной деятельности людей той эпохи. Они считают, что даже отсталые охотники и собиратели голодали далеко не так часто и занимались поисками пищи и ее добычей далеко не так много, как раньше считали, а в результате их труда образовывались даже определенные излишки по отношению к необходимому для жизнеобеспечения продукту. Но эти излишки ("избыточный продукт") принципиально еще отличаются от того, что в политической экономии и во всем обществоведении известно как "прибавочный продукт", - производство излишков было нерегулярным и крайне незначительным по объему, в силу чего не могло стать основой для становления эксплуататорской системы производственных отношений и классообразования [1].

1 См. об этом подробно: История первобытного общества. Эпоха кпассообра-зования. М., 1988. С. 11 -116.

Новые производительные силы эпохи позднего первобытного общества, возникшие в результате неолитической революции (переход к бронзовым и в особенности к железным орудиям, к культурному земледелию и скотоводству) позволили перейти от присваивающего хозяйства к производящему, в десятки раз повысить производительность труда. И здесь мы встречаемся с разительным историческим примером того, о чем говорилось в предыдущей главе. Решая задачу повышения эффективности своего труда, последствия которого могли оцениваться, казалось бы, только положительно, первобытные люди не ведали, что произойдет с ними во всех других отношениях. В действительности же революция в технике и связанное с ней изменение типа хозяйствования явились поворотным пунктом истории человечества. Замена коллективистской собственности частной, коллективистской морали индивидуалистической, формирование общественных классов, переход к политической организации общества (появление государства), генеральная реконструкция семьи - пожалуй, никогда в последующие эпохи человечество не будет переживать такого кардинального переворота.

Из всех аспектов этого переворота нас сейчас интересует возможность и необходимость замены первобытно-коллективной формы собственности частной. С одной стороны, возросшая производительность труда породила возможность все большей его индивидуализации, локализации производства в рамках семьи и даже отдельного индивида. С другой стороны, сохранение традиционных собственнических отношений тормозило дальнейший про-

94

гресс производства, в связи с чем возникает необходимость их замены на частную собственность, позволяющую придать новым видам организации труда соответствующую форму.

Перестройка собственнических отношений в эту эпоху знает свои этапы, свои переходные формы. Вначале собственность производителя на продукт с правом его обмена носит характер относительной обособленности в рамках данного коллектива, не сопровождаясь, как правило, эксплуатацией других его членов. Частная же собственность в полном смысле слова появляется как логическое завершение эволюции обособленной собственности.

Частная собственность лежит в основе трех последующих стадий исторического развития - рабовладельческой, феодальной, капиталистической. Это значит, что, начиная с разложения первобытного строя, характер производительных сил не менялся (они по-прежнему требовали частной собственности). Что же тогда должно изменяться, чтобы все-таки совершались такие радикальные ломки, как переходы к новым историческим стадиям?

Конечно, в каждом из этих конкретных случаев ответ должен быть своим, сугубо конкретным, хотя и лежащим в русле действия закона соответствия производственных отношений характеру, уровню и потребностям развития производительных сил. Процесс перехода от феодализма к капитализму был обусловлен качественным изменением уровня производительных сил и потребностями их дальнейшего развития. Иначе обстояло дело при переходе от рабовладения к феодализму. Историки техники затрудняются ответить на вопрос, какая техническая революция или, по крайней мере, качественно новый технический уровень послужили исходным пунктом кризиса рабовладельческих отношений. Таких изменений, действительно, не было. Но ведь потребности развития производительных сил не сводятся к потребностям развития только их вещественных элементов, прежде всего техники. Не менее важное значение имеют потребности развития личностного элемента производительных сил. Рабовладение на заключительном своем этапе не создало качественно нового уровня техники, но оно обнаружило потребность развития главной производительной силы - человека. Изменение социально-экономического статуса труженика выступало как предварительное условие технического, а на его основе и экономического прогресса. Статус труженика требовал коренного изменения еще в одном отношении: раб не имел семьи, и в связи с этим заходило в тупик воспроизводство рабочей силы.

Характер производительных сил вторично меняется лишь в процессе развития капиталистического общества: они вновь приобретают общественный характер и требуют принципиального изменения собственнических, распределительных, потребительских отношений. И такие изменения действительно происходят, наглядным подтверждением чего выступают процессы социализации, на-

95

бирающие сегодня темп в развитых странах. Природа этих процессов совершенно ясна, если учесть то, о чем говорилось несколькими строчками ранее. Человек является не только носителем производственных отношений, но и "несущей конструкцией" в системе производительных сил. И тот, кто выступает в качестве организатора производства (истинного, а не мнимого), кто действительно заинтересован в его эффективности, это обстоятельство игнорировать не может: оно сильнее его доброй или злой воли. Он вынужден - в своих собственных интересах - проявлять заботу о главной производительной силе, неизбежно приспосабливая при этом всю систему производственных и в целом общественных отношений к потребностям развития производительных сил.

Сегодня, в условиях развития научно-технической революции, это более необходимо, чем когда бы то ни было. Современное производство предъявляет повышенные требования к психофизическому здоровью работника, его профессиональному и общеобразовательному уровню, культуре и нравственности. Эта объективная необходимость и лежит в мотивационной основе современной социальной политики в странах капитала. Как это ни парадоксально, частный интерес приводит к реализации социалистических по своему смыслу целей - достижению более человечного "качества жизни", большей социальной справедливости. Можно сказать, что на этом этапе человек перестает быть только средством реализации основного закона капитализма - закона прибавочной стоимости. Разумеется, он не превратился в самоцель этого способа производства, но, во всяком случае, выступает уже в качестве подцели.

Как и всякая форма, производственные отношения не просто пассивно воспринимают те импульсы к изменению, которые исходят от производительных сил: они оказывают активное обратное воздействие на их развитие.

В наиболее общем виде механизм этого воздействия можно представить так. Производительные силы создаются и развиваются, сохраняются или выходят из строя в результате практической деятельности людей, движимых определенными мотивами и конкретным образом организованных для ведения общественного производства. Все это предопределяется существующими производственными отношениями.

Активное обратное воздействие производственных отношений на развитие производительных сил может быть двояким. Когда производственные отношения соответствуют характеру, уровню и потребностям развития производительных сил, они выступают в качестве двигателя их развития и ускорения общественного прогресса в целом. Когда же производственные отношения перестают соответствовать производительным силам, они превращаются в тормоз, то есть существенно замедляют развитие их и социального организма в целом.

96

История каждой общественно-экономической формации предстает перед нами как история "сдвига ролей", выполняемых производственными отношениями в процессе обратного воздействия на производительные силы. Типичной в этом отношении является история капитализма. Вызвав невиданный рост производительных сил в эпоху утверждения и расцвета строя, пришедшего на смену феодализму (середина XVIII - конец XIX веков), буржуазные производственные отношения затем все больше приходили в противоречие с общественным характером производительных сил. Две мировые войны, страшный экономический кризис конца 20-х - начала 30-х годов, отпадение России, а затем и многих других стран рельефно обозначили феномен, известный в марксистской литературе как общий кризис капитализма.

Сегодня нередок вопрос типа "А был ли мальчик?": "А был ли общий кризис?". Как нам представляется, вопрос этот, апеллируя к нынешним успехам развитых стран Запада, Японии и других, конъюнктурен и начисто игнорирует принцип историзма. Если мы желаем получить истинную картину, вопрос должен быть поставлен иначе: "Каким образом удалось капитализму преодолеть этот общий кризис, оздоровить экономику, прийти к более высокому "качеству жизни?". И тогда, сопоставляя всевозможные факты и аргументы, мы поймем, что главная, генеральная причина лежит в русле оптимизации свойственных капитализму производственных отношений (осуществляемое в разумных пределах государственное регулирование экономики, социальное ориентирование рыночного хозяйства, создание массовидного собственника посредством акционирования капитала, внедрение так называемых "человеческих отношений" на предприятиях). В результате произошел новый "сдвиг ролей" - консерватизм, и даже реакционность, еще недавно проявлявшиеся буржуазными производственными отношениями, все больше сменяются прогрессивным воздействием сегодняшних (далеко не "чисто" капиталистических) отношений на производительные силы и через них - опосредованно - на общественную жизнь в целом.

"Сдвиг ролей", выполняемых производственными отношениями в порядке обратного воздействия на производительные силы, можно проследить и в послеоктябрьской истории нашего общества. Трагическая противоречивость развития страны, в том числе противоречивость сложившихся после 1917 года производственных отношений, могут быть правильно поняты лишь с учетом того, что у нас отсутствовала сформировавшаяся и нормально функционирующая экономическая система. Деструкция (слом старой системы) и конструкция (возведение новой) оказались разорванными во времени. В связи с этим нуждается в существенной корректировке термин "деформация социализма", который в последние годы

97

не раз встречался в публицистике и официальных документах. Точнее было бы говорить о деформации переходных к социализму процессов. Вот эта переходность, недостроенность и сделала производственные отношения 30-70-х годов ущербно противоречивыми.

С одной стороны, в этих отношениях несомненно присутствовал значительный социалистический компонент. Государственная собственность в плане формально-абстрактном содержала в себе все возможности для функционирования в качестве общенародной; такой она и воспринималась массовым сознанием в течение длительного периода, порождая, хотя и не совсем обоснованное экономически, как выяснилось позднее, чувство хозяина своего предприятия, своей страны. Была создана солидная (если учитывать наши возможности) система социальной защиты населения, включавшая в себя бесплатное образование и здравоохранение, в целом удовлетворительное пенсионное обеспечение. Во всяком случае, эту систему изучали и во многом ее перенимали развитые страны, начиная у себя упоминавшиеся выше процессы социализации. Вот эта сторона производственных отношений, ее социалистический по своему смыслу компонент, порождали искренний энтузиазм масс - гражданский, трудовой, а в нужные моменты и боевой; поддерживали атмосферу дружбы и взаимопомощи в трудовых коллективах.

Но в наших производственных отношениях всегда присутствовала (и с годами все больше брала верх) и другая сторона - известная отчужденность государственной, да и колхозно-кооперативной, собственности от своего собственника де-юре - народа. В условиях деформации переходных к социализму процессов ее фактическим владельцем и соответственно субъектом управления ею стал не народ, а бюрократия, партийно-государственная номенклатура. Использование ею общественной собственности и всего национального богатства в корыстных целях, отчуждение человека от средств производства и результатов своего труда, превращение его в казарменно-рядового исполнителя не могли не сказаться на темпах развития производительных сил, их обновлении на основе научно-технического прогресса, качестве выпускаемой продукции, которая в подавляющем большинстве случаев не отвечала мировым стандартам.

Такова печальная диалектика наших производственных отношений, тот "сдвиг ролей", в результате которого они из двигателя развития производительных сил превратились в тормоз.

ОСНОВНОЙ СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ЗАКОН

Если внутри экономического способа производства определяющую роль играют производительные силы, а внутри технологического - его техническая основа, то по отношению ко всей системе общественных отношений, идей, учреждений такую

98

роль выполняют оба способа производства в целом и в единстве, что можно обозначить как "способ производства материальных благ". Кстати, если вернуться к определению технологического способа производства, то нетрудно обнаружить, что два способа производства, о которых идет речь, являются не рядоположенными, а в определенном смысле "помещенными" один внутри другого: ведь технологический способ производства есть не что иное, как способ соединения, взаимодействия элементов производительных сил в связи с их технической основой, в то время как экономический способ производства представляет собой системное единство этих производительных сил с соответствующими им экономическими отношениями. В схеме 3 сделана попытка графически изобразить эту "помещенность".

Такое взаимопроникновение способов производства очень часто имеет своим следствием их совокупное воздействие на социальные, политические и духовные процессы. В дальнейшем мы не раз будем возвращаться к конкретизации действия этого закона при анализе отдельных сторон, состояний, процессов общественной жизни. Сейчас проследим его совокупное действие на примере такого социального института, как семья.

Известно, что коллективистская, общинная собственность на средства производства обеспечивала социальное равенство мужчин и женщин. При этом во многих родовых коллективах и во главе общины в целом и во главе семьи стояла женщина. И если даже матриархат не был, как сейчас считают историки, всеобщим явлением, повсеместный переход к патриархату может быть объяснен научно только с учетом действия закона определяющей роли обоих способов производства в общественном развитии. Главенствующая роль женщины в семье и делах общины была харак-

99

терной для тех общин, в которых основные средства существования давало собирательство, а не такие мужские занятия, как охота и рыболовство. Собирательство не требовало или почти не требовало употребления искусственных каменных орудий, "творцами" и владельцами которых были мужчины. Собирательство же было уделом женщин потому, что вскармливание и воспитание "подрастающего поколения" не позволяло им удаляться далеко от поселения, как того требовала охота и рыболовство. В силу этих причин женщина была и хранительницей домашнего очага - не в образном, а совершенно реальном смысле слова: огонь должен был поддерживаться денно и нощно, ибо иначе могла наступить смерть от холода и голода. Все эти производственные функции, то есть место в технологическом способе производства, и выводили женщину на положение "первой среди равных".

Ситуация коренным образом меняется с переходом к новому технологическому способу производства - от собирательства к культурному земледелию и от охоты к скотоводству. Употребление тяжелых вспашных орудий, характерных для первобытного земледелия, требовало большой физической силы, и первым земледельцем становится мужчина. Первобытное скотоводство требовало удаления на большие расстояния от своего поселения, и первым скотоводом опять-таки становится мужчина. Но поскольку именно земледелие и скотоводство дают теперь основные средства к существованию, то и главенствующая роль в семье и общине переходит к мужчине. Эта роль окончательно закрепляется в связи с появлением прибавочного продукта и частной собственности, то есть с переходом к новому экономическому способу производства. Патриархальная семья становится и технологической, и экономической ячейкой нового общества, а главенство мужчины, его ведущее место в производстве прибавочного продукта закрепляется и юридически - в праве наследования имущества исключительно по мужской линии. Наступает то самое "всемирно-историческое поражение женщины", о котором писал Ф. Энгельс в "Происхождении семьи, частной собственности и государства".

Условия для эмансипации женщин начинают складываться в связи с переходом опять-таки к новому технологическому способу производства, возникающему в ходе машинного переворота. Заметим, что в плане экономическом этой эпохе соответствует определенная стадия развития капитализма. И вот здесь-то мы наблюдаем уже разнонаправленное воздействие каждого из способов производства на один и тот же процесс. Высокий уровень производительных сил, достигнутый в результате машинного переворота, позволяет женщинам участвовать в процессе общественного производства наравне с мужчинами, поскольку машина не требует большой физической силы. Но характер экономических отношений тормозит процесс эмансипации (еще долго будет сохраняться неравенство в оплате труда, в условиях получения образования и т.п.).

100

Новый этап в продвижении к фактическому равенству женщины и мужчины открывается сегодня в связи с начавшимися в развитых странах процессами социализации многих сторон общественной жизни, причем в этом же направлении "срабатывает" и переход к информационно-компьютерному технологическому способу производства, позволяя автоматизировать домашнее хозяйство.

Есть, конечно, такие общественные процессы, состояния, институты, на изменение которых оказывает монопольное или почти монопольное воздействие какой-то один из способов производства. Так, требования, предъявляемые к общеобразовательному, профессиональному и культурному уровню производителя материальных благ, детерминированы прежде всего характером труда, свойственным данному технологическому способу производства. Или другой пример: специфика средств труда предопределяет "ассортимент" профессиональных заболеваний - Для конвейера как символа индустриально-машинного производства показателен прежде всего массовый физический травматизм, в автоматизированном производстве с его сложными пультами контроля преобладает уже травмирование нервно-психической системы человека.

Итак, основной социологический закон, действие которого прослеживается на протяжении всей истории человечества, может быть определен как закон определяющего воздействия экономического и технологического способов производства на все стороны жизни общества.

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ

1. В чем коренной методологический порок техницизма?
2. Какие технические революции в истории общества вам известны?
3. Уяснили ли вы различие между основным и исходным производственными отношениями?
4. В каком случае производственные отношения выступают в качестве тормоза развития производительных сил?
5. Как вы понимаете сущность основного социологического закона?

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия