В настоящее время мысли о счастье правнуков утешают разочарованных поборников прогресса и прививают последних против коммунистической пропаганды. Авторы рекламы выполняют ту же функцию в современном обществе, что и религиозные сектанты во время промышленной революции.
Литература о грядущих и далеких краях необъятна. Каталог утопий, должно быть, включает сейчас тысячи наименований. Моралисты и политические реформаторы, сатирики и фантасты внесли свою лепту в конструирование нереальных миров. Менее живописными, однако более информативными, нежели фантастические и идеалистические проекты, представляются прогнозы, сделанные здравомыслящими и образованными учеными. За последние два-три года появились три весьма важные пророческие работы: «Вызов будущему человека» Гаррисона Брауна3, «Обозримое будущее» сэра Джорджа Томсона4 и «Следующий миллион лет» сэра Чарлза Дарвина5. Сэр Джордж и сэр Чарлз - физики, мистер Браун - выдающийся химик. Но важнее всего то, что каждый из них ценен не только в своей узкой области знаний.
Сначала взглянем далеко вперед - «Следующий миллион лет». Как ни парадоксально, но в некотором смысле проще предугадать, что произойдет за десять тысяч столетий, чем предсказать, каким будет один век. Почему провидцы не миллионеры, а страховые компании не банкроты? По сути, и те и другие пытаются предвосхитить предначертания судьбы. Однако любопытен тот факт, что представители одной группы всегда успешны, а представителям другой удача, если и улыбается, то крайне редко. Причина проста. Страховые компании имеют дело со среднестатистическими величинами, провидцев же интересуют конкретные случаи. С высокой степенью точности возможно предсказать, что произойдет с большим числом предметов и людей. Предсказание же того, что случится с определенным предметом или человеком, оказывается для большинства смертных невозможным, а для особо одаренного меньшинства - затруднительным. Грядущий век ассоциируется с необычайно большими числами, что позволяет выдвинуть ряд далеко не голословных предположений касательно дальнейшего развития событий. Хотя и можно с полной уверенностью
3 Гаррисон Браун (1917-1986) - английский геохимик, изучавший происхождение Земли и сумевший провести изоляцию плутония в первых атомных бомбах.
4 Сэр Джордж Пейджет Томсон (1892-1975) - английский физик, лауреат Нобелевской премии 1937 г., внесший вклад в изучение такого свойства электронов, как дифракция.
5 Сэр Чарлз Гальтон Дарвин (1887-1962) - английский физик, внук Чарлза Роберта Дарвина. Занимался исследованиями в области генетики и евгеники.
127

заключить, что случатся революции, войны, бойни, ураганы, засухи, наводнения, богатые и скудные урожаи, нельзя определить сроки этих катаклизмов, их эпицентры, а также оценить их непосредственные последствия. Взглянув еще дальше вперед на большие числа, включенные в ход последующих десяти тысяч столетий, мы обнаружим, что колебания происшествий, затрагивающих человека и природу, постепенно сойдут на нет. Это дает возможность провести кривую, отражающую среднюю величину будущего, которая явится своего рода водоразделом, разграничивающим периоды творчества и стагнации, благоприятные и неблагоприятные условия, череду побед и поражений. Таков страховой подход к предсказаниям - по большому счету, здравый и достаточно надежный, ибо основывается на среднестатистических показателях. Данный подход позволяет предсказателю установить то, что в жизни n-ого числа женщин будут симпатичные искусители, но не то, кому из них суждено стать жертвой рокового чувства.
Прирученное животное - это животное, у которого есть хозяин, который считается вправе дрессировать своего питомца и контролировать процессы его репродукции и развития. У людей нет хозяев. Даже будучи цивилизованным существом, человек всегда остается диким видом, развивающимся и всегда размножающимся, не задумываясь о последствиях до тех пор, пока проблема прокорма не станет актуальной. Вопрос нехватки продовольствия может быть решен путем освоения новых земель, в случае внезапного вымирания из-за голода, болезней или войн большой части населения или посредством усовершенствования способов ведения сельского хозяйства. Любой исторический период характеризуется строго ограниченным количеством продовольствия. Помимо этого, несмотря на все богатства в недрах земли и колоссальные масштабы планеты, нужно помнить, что всему приходит конец. Будучи диким видом, человек размножается, руководствуясь эмоциями и инстинктами, а не разумом. Именно поэтому многие особи вида вынуждены постоянно жить впроголодь. Так было и так есть. Около одного миллиарда шестисот миллионов мужчин, женщин и детей страдают от недоедания. И так будет на протяжении следующего миллиона лет. К этому времени следует ожидать перерождение вида homo sapiens в какой-нибудь другой, вероятно, отличный от нашего вид, но все-таки подчиняющийся законам, по которым живут дикие животные.
Факты остаются фактами, принимаем мы их или закрываем на них глаза. Тот факт, что мы живем в Золотом веке самой высокой пробы в истории человечества, не вызывает никаких сомнений. Ибо, как заметил сэр Чарлз Дарвин, да и многие его предшественники тоже,
128

мы живем, подобно подгулявшим морякам или беспечным наследникам дядюшки-миллионера. Со все возрастающим азартом заядлого игрока мы готовы промотать залежи металлической руды, природного газа, копившиеся сотнями миллионов лет под земной корой. Как долго продлится этот потребительский кутеж? Прогнозы разные. Но все они единогласны в одном: через несколько столетий, в лучшем случае тысячелетий человечество израсходует свой капитал и будет вынуждено влачить скудное существование исключительно на заработанные средства. Сэр Чарлз придерживается той точки зрения, что человек успешно перейдет к применению вместо благородных металлов неблагородных и даже морской воды вместо угля, нефти, урана и тория - солнечной энергии и алкоголя растительного происхождения. Почти столько же энергии, используемой в настоящее время, можно извлечь из новых источников, но с большей затратой рабочего времени и более значительными капиталовложениями в оборудование. То же касается и сырья, от которого зависит уровень жизни индустриальной цивилизации. Большими затратами сил людям удастся добыть разреженные остатки металлического богатства планеты или произвести эрзацы полностью истощенных элементов. При таком повороте событий некоторые люди смогут жить довольно неплохо, однако без того размаха, к которому мы, расточители планетного капитала, так привыкли.
Мистер Гаррисон Браун весьма скептичен в отношении способности человеческой расы перейти к использованию новых и менее насыщенных источников энергии и сырья. По его представлению, существуют три альтернативы. «Первый и наиболее вероятный вариант заключается в возврате к аграрной жизни». Этот возврат, по утверждению Брауна, неизбежен лишь в том случае, если человечество будет в состоянии не только осуществить технологический переход к новым источникам энергии и сырья, но и прекратить войны, а также стабилизировать рост населения. (Сэру Чарлзу Дарвину эта перспектива видится как раз призрачной). Где-то, возможно, и будут осуществляться попытки предотвратить демографический взрыв. Однако любая страна, сдерживающая рост своего населения, в конечном итоге будет стерта с лица земли странами, не прибегающими к подобным мерам. Кроме того, подавляя борьбу за выживание в обществе, проводящем такого рода мероприятия, регулирование рождаемости грозит нанести удар по естественному отбору. А там, где естественному отбору ставят препоны, имеет место биологическое вырождение вида. Но ведь существуют и непосредственно жизненные трудности. Руководители суверенных держав так и не сумели выработать единую стратегию в вопросах экономики, разоружения, гражданских свобод.
129

Разве выполнимо или хотя бы вообразимо то, что они сумеют достигнуть консенсуса в решении такого весьма щекотливого вопроса, как регулирование рождаемости? Дать утвердительный ответ, пожалуй, невозможно. Но если все-таки предположить, что чудеса случаются, и им удалось бы достичь соглашения, или было бы создано мировое правительство, в какой форме проводились бы меры по регулированию рождаемости? Ответ очевиден: исключительно тоталитарными методами, причем во многом неэффективными.
Вернемся к мистеру Брауну и второму образу будущего. «Есть возможность, - пишет он, - что получится стабилизировать уровень рождаемости, прекратить войны, обеспечить успешный переход к использованию новых источников энергии. Тогда события начнут развиваться уже по другому сценарию. На горизонте забрезжит еще одна вполне реальная возможность - всецело контролируемое индустриальное общество на коллективистских началах (аналогичное общество будущего описано в моем художественном эссе «Возвращение в Дивный новый мир»).
«Третий вариант, развертывающийся перед человечеством, представляет собой свободное индустриальное общество, охватывающее весь мир, в котором люди способны жить в приемлемой гармонии с окружающей средой». Такой проект вселяет оптимизм, но мистер Браун без промедления умеряет пыл, добавляя, что «данная модель не в состоянии просуществовать долгое время. Бесспорно, путь к ее достижению тернист, а поддержание такого социального уклада превратится в тяжкую ношу».
От таких довольно мрачных размышлений о далеком будущем весьма приятно перейти к предсказаниям сэра Джорджа Томсона по поводу последних лет текущего Золотого века. Благодаря имеющейся энергии и сырью западный человек на данный момент достиг небывалого уровня жизни. Если только ему в голову не придет мысль о самоуничтожении, последующие три, пять или даже десять поколений смогут прожить в таких же тепличных условиях. К 2050 г., когда население планеты достигнет, предположим, пяти миллиардов или даже восьми, энергия атома будет применяться наравне с энергией, извлекаемой из горения угля, нефти или падения воды, и человечество освободит большее число рабов машинного производства, чем когда бы то ни было. Человек сможет передвигаться по воздуху в три раза быстрее звука, путешествовать на подводных лайнерах со скоростью в семьдесят узлов, решать с помощью искусственного интеллекта прежде не решаемые задачи. Благородные металлы будут все еще в изобилии, и исследователи-физики и химики обучат людей тому, как использовать их с максимальной пользой, а также синтезируют целый
130

ряд новых материалов. В это же время не станут бездействовать и биологи. Они окультурят различные водоросли, бактерии, грибы, разовьют их и начнут применять их при производстве продуктов питания и в синтетических реакциях, проведение которых считалось ранее непомерно дорогостоящим. Еще более колоритно (ведь сэр Джордж был человеком с богатой фантазией) выглядит выведение новых пород обезьян, умеющих выполнять такую кропотливую сельскохозяйственную работу, как уборка урожая фруктов, хлопка и кофе. Можно будет направлять потоки электронов в определенные зоны диплоидного набора растений и животных, что, в свою очередь, позволит контролировать процессы мутации. Достижением медицины может стать победа над раком, в то время как старение («действия старости необычайны и вряд ли постижимы») удастся отсрочить практически на неопределенный срок. «Удача, - продолжает сэр Джордж, - раз уж на то пошло, будет сопутствовать там, где ее меньше всего ждут; какое-нибудь открытие в области физиологии произведет революцию в наших представлениях о том, как и почему в здоровом организме происходит рост и деление клеток, а поистине глубинные знания помогут восполнить пробелы во всех областях науки. Только бесхитростные проблемы решаются непосредственно; решение же сложных проблем останется до тех пор тупиковым, пока наука не выйдет на качественно новый уровень познания».
В общем и целом окончательные перспективы для промышленного меньшинства выглядят привлекательными. Если воздержаться от военного самоуничтожения, нам суждено увидеть лучшие времена. При этом нас по-прежнему не будет устраивать наше благоденствие. Любое достижение, сделанное индивидом или обществом, почти сразу же переходит в разряд заурядных. Озаренный потолок, к которому мы с благоговением вздымаем очи, кажется заветным, но стоит нам подняться на несколько ступенек вверх, как предмет наших чаяний оказывается ничем иным, как куском линолеума, затертым до дыр нашими же подошвами. Но право на утрату иллюзий в равной степени непреложно, как и любой другой пункт в этом перечне. (Кстати сказать, право на стремление к счастью - своего рода эвфемизация права на утрату иллюзий).
Таков удел промышленного меньшинства, в то время как будущее подавляющего большинства, населяющего страны третьего мира, представляется менее оптимистичным. Ежегодный рост населения в этих странах составляет более двадцати миллионов, а если взять Азию, то, по последним данным, производство продуктов питания на душу населения уменьшилось там на десять процентов по сравнению с 1938 годом. В Индии среднестатистический рацион питания включает в
131

себя около двух тысяч калорий в день, что заметно ниже оптимальных показателей. Если бы стало возможным увеличение производства продуктов питания в стране на сорок процентов (специалисты полагают, что при полной самоотдаче и значительных капиталовложениях такого уровня можно достичь за пятнадцать-двадцать лет), имеющееся продовольствие давало бы в день на восемьсот калорий больше - уровень, все еще не соответствующий норме. Но через двадцать лет население Индии вырастет, скажем, на сто миллионов, и дополнительное продовольствие, требующее стольких усилий и материальных затрат, обогатит и без того плачевно скудный рацион всего лишь ста калориями. Также маловероятно и то, что сорокапроцентное увеличение производства продуктов питания будет реализовано на практике в двадцатилетний срок.
Чрезвычайной сложностью отличается задача развития промышленности в развивающихся странах и привлечения их внутренних ресурсов для обеспечения населения продуктами питания. Индустриализация Запада осуществилась благодаря ряду событий в ходе истории. Изобретения, благословившие промышленную революцию, актуализировались в самый подходящий момент. Необъятные просторы девственно нетронутых земель Америки, Австралии и Азии осваивались европейскими колонизаторами или их потомками. Появлялись значительные излишки дешевого продовольствия, благодаря которым рабочие и крестьяне, переехавшие в город в поисках рабочих мест, получили возможность жить и продолжать род. В настоящее время уже не осталось свободной земли - по крайней мере, такой, которая бы легко поддавалась возделыванию, - а излишки всего продовольствия мизерны в сравнении с современным населением. Если миллион азиатских крестьян перевести на работу с сельских полей в заводские цеха, кто тогда будет трудиться на принадлежавших им угодьях? Есть только один вариант ответа: машины. Здесь возникает порочный круг. Каким образом миллион новых заводских рабочих сможет создать необходимые им машины, когда им нечего есть? До тех пор пока они не произведут машины, они ничего не смогут взять для собственного пропитания у земли, которую они прежде возделывали, а надеяться на помощь в виде импорта дешевого продовольствия из менее населенных стран для подержания сил в голодный период, когда создаются сельскохозяйственные машины, бессмысленно.
К тому же остается нерешенным вопрос капитала. Наука - и это мнение стало расхожим - решит все наши проблемы. Однозначного ответа быть не может. Ведь прежде чем наука приступит к решению каких бы то ни было насущных проблем, необходимо определить ее прикладное значение на примере некоторой практической техноло-
132

гии. Но полномасштабное внедрение плодов научных изысканий является невероятно дорогостоящим мероприятием. Страна с низким уровнем развития никогда не станет промышленным или аграрным гигантом без огромных капиталовложений. А что такое капитал? Капитал - это средства, оставшиеся в государственной казне после удовлетворения первичных потребностей населения. Почти во всех странах Азии государственного бюджета не хватает на удовлетворение даже первичных потребностей подавляющего большинства людей. Каждому индийцу удается отложить сотую долю своего дохода. Американцы могут не тратить от десятой до шестой части своего заработка. Потому как доход американцев заметно превышает то, что зарабатывают индийцы, объем имеющегося в Соединенных Штатах капитала в семьдесят раз выше соответствующего объема в Индии. Имущие получат больше, а неимущие лишатся и того, что у них есть. Если придется хотя бы частично развивать промышленность в странах третьего мира и ориентировать их власти на независимое обеспечение себя продовольствием, необходимой мерой будет разработка всемирного плана Маршалла, предусматривающего субсидии в виде хлеба, денег, машинного оборудования и профессиональной рабочей силы. Но все эти меры окажутся тщетными, если не сдерживать рост населения в этих странах. Если рост населения Азии не будет стабилизирован, все попытки индустриализации обречены на провал, и конечное состояние всех заинтересованных обязательно ухудшится по сравнению с начальным положением дел: появится еще большее число жертв голода и чумы, сопровождающееся эскалацией недовольства политикой, кровавыми революциями и непомерно вопиющим деспотизмом.