Помнится мне весьма отчетливо, хотя и прошло с тех пор много лет, разговор с Роджером Фраем10. Обсуждали мы «Водные лилии» Моне. Роджер все стоял на своем, что лилиям непозволительно быть такими вопиюще разрозненными, полностью лишенными подобающей им композиционной структуры. В художественном смысле они были неправильными. И все же, вынужден был он признать, и все же... И все же, следует мне отметить сейчас, они были захватывающими. С изумительной виртуозностью художник решил живописать творения природы с близкого расстояния, поместив их в соответствующий контекст и исключив чисто человеческие представления об их естестве и о том, каким ему надлежит быть. Нам нравится повторять, что человек - мера всех вещей. Для Моне в данном случае лилии были мерой лилий, что он и пытался доказать.
Любому художнику, стремящемуся запечатлеть далекий образ, следует занимать подобную надчеловеческую позицию. Какими крохотными предстают на китайской картине путешественники, идущие по расщелине! Каким хрупким кажется домик из бамбука, возвышающийся над ними на склоне! А дальше на огромном рисунке пустота и тишина. Такое открытие тайн дикой местности, живущей по своим собственным законам, переносит мысль в сферу противоположностей, ибо первозданная Природа необычайно похожа на тот внутренний мир, который пренебрегает личными желаниями и вечными хлопотами человека.
Только умеренное расстояние, так называемый передний план, в полной мере передает человеческую сущность. В результате чрезмерного приближения или отдаления человек может полностью исчезнуть из виду или утратить свое значение. Астроном имеет дело с еще большим расстоянием, нежели сунский художник, однако проникает он гораздо в меньшую часть человеческой жизни. В обратном направлении смотрят физик, химик, физиолог, пристально изучающие клетки, молекулы, атомы и электроны. Для них человек, целокупно воспринимаемый на расстоянии шести метров или полуметра, теряет свои сущностные характеристики.
Аналогичное переживание выпадает на долю близорукого художника и счастливого влюбленного. В брачных объятьях личность растворяется, индивид (это сквозная тема лирики и прозы Д. Г. Лоуренса) перестает быть собой и сливается с огромной безликостью космоса.
10 Роджер Элиот Фрай (1844-1910) - английский искусствовед, художник и критик, член группы Блумсбери (вместе с В. Вулф, Э. М. Форстером, Дж. Кейнсом и др.), организовавший первую в Лондоне выставку современного французского искусства в 1910 г.
135

С тем же переживанием сталкивается и художник, предпочитающий видеть все вблизи. В его работах человек теряет свою значимость, если вовсе не исчезает. Вместо мужчин и женщин, играющих в свои причудливые игры у дверей в рай, нам предлагают взглянуть на лилии, поразмышлять над неземной красотой самих вещей вне земного притяжения, изображенных в их истинном виде - в себе и для себя. Еще одной (а на ранней стадии художественного развития, единственной) возможностью передачи сущности надчеловеческого мира с близкого расстояния является изображение его структурных элементов. Все эти элементы почти целиком отделены от листьев и цветов - розы, лотоса, аканта, пальмы, папируса - и тщательно оформлены с повторами и вариациями в захватывающее подобие живых строений иного мира.
Менее условные и более реалистичные изображения Природы с близкого расстояния стали появляться недавно по сравнению с полотнами, на которых Природа показана издалека и которые ошибочно считаются пейзажами. Еще в Риме, например, пейзаж писали крупным планом. Фреска с изображением сада, одно время украшавшая комнату в вилле Ливии, представляет собой восхитительный образец данного стиля в живописи.
По теологическим причинам ислам был вынужден обходиться в основном «арабесками» - пышными и (как в видениях) бесконечно витиеватыми рисунками, живописующими Природу с близкого расстояния. Но даже исламу был известен настоящий пейзаж, запечатленный крупным планом. По своей красоте и визионерской силе ничто не превзойдет мозаику садов и сооружений в великой мечети Омайяд в Дамаске.
В средневековой Европе, несмотря на параноидальное стремление усматривать в любом факте категорию и в любом обыденном переживании библейский символ, реалистическое изображение листьев и цветов на небольшом расстоянии было достаточно широко распространено. Листья и цветы можно обнаружить высеченными на капителях готических колонн, например, в кафедральном соборе Саутвелла. Они запечатлены на картинах охоты - рисунках, темой которых была неизбывная повседневность средневековой жизни: лес, видимый охотником или заблудшим путником во всей сложной запутанности мельчайших деталей.
Фресковая живопись папского дворца в Авиньоне - почти все, что осталось от светского искусства, практикуемого во времена Чосера. Век спустя искусство выписывания деталей леса достигло законного совершенства в таких необычайно великолепных работах, как
136

«Святой Герберт» Пизанелло11 и «Охота в лесу» Паоло Уччелло12, хранящихся в настоящее время в оксфордском музее Ашмолеан. В одном ряду с настенными изображениями близкого леса находятся гобелены, которыми богатые люди на севере Европы украшали свои дома. Лучшие из них производят в высшей степени визионерское воздействие. По-своему они так же божественно, так же сильно напоминают о происходящем в противоположном полушарии мозга, как и великие шедевры пейзажной живописи с далекой перспективой - сунские горы в их несокрушимом одиночестве, невероятно очаровательная река Минг, лазурь альпийских далей Тициана, Англия Констебла, Италия Тернера и Коро, Прованс Сезанна и Ван Гога, Иль-де-Франс Сислея и Вюйара.
Вюйар, между прочим, в равной мере превосходно владел искусством близкой и далекой перспективы. Его зарисовки интерьера среднего класса - вершины визионерского искусства, по сравнению с которыми работы таких опытных и якобы профессиональных визионеров, как Блейк и Одилон Редон, не выдерживают критики.
С близкого расстояния Вюйар писал не только интерьеры, но и сады. В ряде работ ему удалось сочетать магию близости с магией расстояния, показав угол комнаты с его собственной или чьей-то еще картиной, на которой вдалеке виднеются деревья, холмы и небо. Это служило приглашением пережить в одночасье лучшие проявления двух миров - близкого и далекого.
Вообще, вспоминаются только некоторые примеры пейзажа с близкой перспективой, выполненные европейскими мастерами. В музее Метрополитан экспонируется чудесная «Чаща» Ван Гога. В галерее Тейт имеется замечательная «Лощина в Гельмингтонском парке» Констебла. Перед взором также проходит ужасная картина «Офелия» Милле, которая, несмотря ни на что, очаровывает хитросплетениями летней зелени, словно увиденными с близкого расстояния водяной крысой. Еще вспоминается картина Делакруа, замеченная мною уже давно на каком-то частном показе; на ней были крупно изображены ствол дерева, листья, цветы. Нет сомнений в том, что существуют и другие работы, но, возможно, я их не помню, либо вовсе не видел. Как бы там ни было, на Западе нет ничего подобного китайским и япон
11 Пизанелло (1395-1455) - итальянский живописец, рисовальщик и медальер. Пизанелло был одним из главных представителей искусства поздней готики в Северной Италии, а также мастером портретных медалей.
12 Паоло Уччелло (1397-1475) - итальянский живописец раннего Возрождения, сочетавший в своем творчестве жизненность наблюдений, пытливый научный интерес к перспективе со сказочностью, наивностью образов.
137

ским пейзажам, живописующим природу с близкой перспективы. Побеги цветущего сливового дерева, невысокий стебель бамбука с листьями, синицы или зяблики, сидящие на ветвях кустарников на расстоянии вытянутой руки, многообразие цветов и листьев, птиц, рыб и зверушек. Каждое крохотное существо показано как центр своей собственной вселенной, внутренне осознаваемой самоцели, ради которой был создан этот мир и все сущее; все они провозглашают свою особую и неповторимую независимость от человеческого империализма; все они с определенной степенью иронии высмеивают наши глупые претензии на установление исключительно человеческих норм поведения в этом вселенском действе; все они безмолвно повторяют пророческую тавтологию: я есмь я.
Природа выглядит привычной на умеренном расстоянии, настолько привычной, что можно даже впасть в неведение по поводу ее сущности. Либо очень близко, либо отдаленно, либо в каком-то необычном свете она кажется волнительно незнакомой, непостижимо волшебной. Близость китайских и японских мастеров к природе подтверждает единство сансары и нирваны, многоликих проявлений Абсолюта. Подобные метафизические, но не лишенные прагматизма истины истолковывались дальневосточными художниками, вдохновленными учением дзэн-буддизма, еще одним способом. Все предметы, воспринимаемые вблизи, утрачивали соотнесенность с окружающим миром, если их заключить в девственно чистый шелк или бумагу. В изоляции эти мимолетные видения становились настоящими вещами-в-себе. Западные мастера прибегали к данной технике редко, работая над изображениями святых, портретами и даже пейзажами. «Мельница» Рембрандта и «Кипарисы» Ван Гога - примеры перспективного пейзажа, в котором обособленность предмета оттеняет его сущностные свойства. Волшебная сила, которой наделены многие эскизы, рисунки и картины Гойи, объясняется тем, что его работы почти всегда включают ряд силуэтов или хотя бы один силуэт, очерченный на фоне пустоты. Контуры силуэта обладают визионерской силой непреходящей значимости, усиливаемой одиночеством и отрешенностью от противоестественного накала страстей. В природе, подобно произведению искусства, одиночество предмета придает ему статус величия, наделяет его смыслом, превосходящим символический своей тождественностью бытию.
Среди многих деревьев лишь только одно, Одно только поле при взоре моем Напомнят о прошлом вместе, вдвоем13.
13 Уильям Вордсворт. Ода о предчувствии бессмертия (Ode on Intimations of Immortality).
138