Гайденко П., Петров В. Философия природы в античности и в средние века

ОГЛАВЛЕНИЕ

В.В.Петров

ВВЕДЕНИЕ

Работы, представленные в настоящем выпуске серии “Философия природы в античности и в средние века”, позволят читателю на очень большом временном протяжении проследить рефлексию философской традиции в отношении природы и естественных феноменов, изучение которых теперь относится к ведению частных наук – к оптике, геометрии, физике твердого тела и т.д. В книге рассматриваются взгляды и подходы атомистов, представителей платоновской, аристотелевской и стоической школ, как они изложены у Плутарха, Александра Афродисийского, Плотина, Прокла, а также средневековых ученых – Беды Досточтимого, Алкуина, Иоанна Скотта (Эриугены) и его последователей. Мы надеемся, что достоинством книги является наличие снабженных комментариями переводов подлинных текстов.

Сборник открывает статья В.П.Визгина “Взаимосвязь онтологии и физики в атомизме Демокрита (на примере анализа понятия пустоты)”, которая посвящена исследованию онтологической значимости понятия пустоты у атомистов. Автор доказывает, что учение Демокрита было реакцией на тезис элеатов о небытии небытия: небытие у Демокрита существует как “пустота”. Пустота как “нигде” есть условие пространства; как “ничто” – условие всякого “что”, то есть конкретного тела. Согласно автору, атомисты признают равное существование “сущего” и “не сущего”. В понятии атомистической пустоты задается проект будущих понятий – акциденция, возможность. Основная функция пустоты – разделение сущего, тел. Из нее развилось представление о пространстве, поскольку пустота рассматривалась не только как универсальный “делитель”, но и как вместилище тел. Для атомизма Левкиппа и Демокрита характерно равновесие онтологии и физики, тогда как у элеатов и милетцев гипертрофировался один из этих полюсов.

В статье М.С.Петровой “Природа души и мира в диалоге Плутарха О лике видимом на диске луны” основное внимание уделяется мифологической части этого диалога, в которой Плутарх рассуждает о природе луны и излагает психологические теории платоников о циклах образования/распадения индивидуальных разумных душ. Описаны стадии кругооборота душ: от последовательной диссипации живого существа, до возникновения новых существ в процессе соединения ума, души и тела; реконструируется топография загробного мира по Плутарху. Говорится о природе вселенной, солнца, луны, земли. Обращено внимание на изоморфизм микро- и макрокосма в трактате: вселенской иерархии Солнце-Луна-Земля соответствуют уровни ум-душа-тело у человеческого существа и т.д. Публикуется напечатанный в 1894 г. полный перевод трактата, выполненный Г.А.Ивановым по заказу директора Московской астрономической обсерватории. Для настоящего издания перевод сверен и переработан по критическому изданию греческого текста, и заново откомментирован.

Анализу представлений о природе у Плотина посвящена статья Ю.А.Шичалина, предваряющая его перевод трактата Плотина Об уме, идеях и сущем (5, V.9). Рассматривается разное наполнение термина “природа” у Плотина: от самого общего представления, когда природа это “любое ближе не определяемое нечто, не предполагающее обязательной связи со сферой чувственного космоса или души, и вообще бытия” до платонического представления о природе как деятельном аспекте мировой души или аристотелевского понимания природы как рождающего начала. Обращается внимание на важное положение этого трактата: как чувственное, по Плотину, не совершенно изолировано от умопостигаемого, но все проникнуто им, так и “природа” это деятельный аспект мировой души, а потому не самодостаточна. В заключение статьи говорится о характере трактата и его структуре.

В трактате Александра Афродисийского (вторая пол. II – первая треть III в.) О смешении и росте рассматривается проблема взаимопроницаемости тел; Александр опровергает, как он сам говорит, “странное учение о том, как тело проходит сквозь тело” (226.34). М.А.Солопова предваряет свой перевод О смешении обстоятельной статьей, в которой раскрывает интеллектуально-исторический контекст этой работы Александра: говорит о периодах истории античного аристотелизма и знакомит читателя с этим виднейшим из аристотеликов. Обсуждается корпус сочинений Александра – его комментарии и трактаты; говорится о методе Александра как комментатора; указываются издания его сочинений. И наконец, в статье анализируются представления о смешении в аристотелизме и стоицизме.

В О смешении Александр полемизирует со стоиками, которые считали, что исходные вещества присутствуют в смеси актуально, тогда как Аристотель полагал что при полном смешении прежние компоненты утрачивают актуальное существование и присутствуют в смеси лишь потенциально. Соответственно, если согласно Хрисиппу, целиком смешенные тела могут быть выделены из смеси обратно (213.2), то по Александру полностью смешавшимся телам разъединиться невозможно (220.29).

Казалось бы, частную проблему смешения тел рассматривали многие философы, что говорит о ее важности и значимости в истории философии. Вот и в настоящем сборнике содержится два трактата на эту тему. Поэтому позволим себе небольшое отступление, и скажем хотя бы несколько слов о том, как о смешении рассуждали другие философы. Это тем более оправданно, что выводы, делавшиеся “от физики”, распространялись и на другие области знания.

У Калкидия (Waszink 221, 234, 5 – 235, 7) тела объединяются тремя способами: 1) “соприкосновением” (applicatio), 2) “смешением” (mixtio), 3) “сорастворением” (concretio). Он объясняет, что 1) это когда одно тело помещается рядом с другим; 2) когда два тела смешиваются так, что перемешиваются их частицы: 3) когда одно тело полностью объединяется с другим. Здесь 1) соответствует BaDV2gF4H; 2) :Г>4H или 6DђF4H; 3) Fb(PLF4H стоической теории. Параллель между этим текстом и Присцианом Лидом, Solutiones ad Chosr. 1, 44, 15 ff. предполагает общий источник, скорее всего – Порфирия. Известно, что Порфирий интересовался применением стоической теории смешения к проблемам взаимоотношения бестелесного и телесного. В Sent. 33, 38, 1-5 он пишет: “Это не смешение (6DђF4H), не перемешивание (:Г>4H), ни ассоциация (Fb<@*@H), ни соположение (BaDV2gF4H), но отношение, отличающееся от всего этого”1 .

О том, что мешает телам проникать друг в друга – материя или качество – рассуждал Плотин (Эннеады 2.7.2), в школе которого изучали сочинения Александра. Позднейшие неоплатоники считали, что некоторые тела, например, нематериальные носители наших душ, способны к взаимопроникновению. Так, учитель Прокла Сириан (in Metaph. 84, 27-86, 7) прямо говорит, что два трехмерных объемных (sterea) тела могут занимать одно место. Да, неправы стоики, которые дозволяли даже материальным средам (onkoi) проходить друг через друга, но физики неправомочно переносят присущее материальным телам на всю протяженную реальность. Существует нематериальное трехмерное протяжение (diastema), которое проходит через весь мир и его телесную природу, давая миру пространство. Это протяжение нематериально, неподвижно, бескачественно, имея бытие в пневме и в мысленных образах на пневме. Нематериален и прост свет, имеющий трехмерное протяжение, как у тел. Нематериальные тела напоминают свет от различных ламп: каждый заполняет всю комнату и не встречает сопротивления от другого. Схожим образом ведут себя нематериальные тела, связанные с нашими душами (то есть световые и/или пневматические носители душ).

Александр сам указывает (226.34), что на учении о смешении основывается доктрина стоиков о душе: стоики указывают, что душа при смешении с телом сохраняет собственную сущность (217.32). Не удивительно, что в последующей философской традиции – и языческой, и христианской – эти проблемы продолжали интенсивно обсуждаться.

Также и по Проклу: носители душ нематериальны и могут проникать сквозь небесные тела (in Remp. 2.162.20-4; 2.163.1-7). Для Симпликия небесная материя может пронизывать воздух и землю (in Phys. 531, 8-9).

Рассматриваемый Александром вопрос о последующем выделении или восстановлении из смеси исходных компонентов тоже будет обсуждаться впоследствии и опять будет увязан с наличием нематериального пневматического агента. Например, Григорий Нисский (ок. 332 – после 394) обсуждает проблему того, каким образом при будущем воскресении из мертвых восстановятся тела людей. Согласно Григорию (Об устроении человека 26-27), сначала всё сущее разложится на первоэлементы – огонь, воздух, воду, землю, “хотя бы даже человеческое тело смешалось при съедении его с плотоядными птицами и зверями, хотя бы оно прошло через зубы рыб, хотя бы оно было превращено огнем в дым и пепел” (здесь и далее пер. В.М.Лурье). Следующим этапом будет возвращение от общего к индивидуальному. При этом определяющим является то, что “душа расположена к сообитающему ей телу природной связью и нежностью... срастворена с тем, что для нее свое”. Эйдос разлученной с телом души хранит знаки, признаки телесного. В назначенное время она с божьей помощью “повлечет к себе сродное ей и ее собственное”, поскольку для нее, узнающей прежнее тело “по нанесенным природой клеймам”, общность оказывается неслитной и разделимой. “А поскольку эйдетические различия [душ]”, – говорит Григорий, – “преображают качественные отличия растворения (растворение же – не что иное, как смешение элементов...), то эйдос обязательно становится для души как бы оттиском печати, так что запечатленное печатью уже не может оставаться неузнанным по отпечатку, но во время перестановки элементов оно вновь соберется само в себя, чтобы прийти в согласие с отпечатком эйдоса, будет же приходить в согласие непременно то, на чем был изначально отпечатан эйдос”. В итоге произойдет разделение восстающих тел из общего на индивидуальное и “собственное для каждого”, если только Бог даст знак.

Удаление от античного материализма проявляется и в теории Григория, которая предваряет его учение о воскресении (гл. 24). Согласно Григорию, все вещественное, любой чувственный объект, есть лишь сочетание умопостигаемых качеств – длины, упругости, цветности и т.д. “Вещественная природа приводится в бытие” собранием умных сил. Таким образом, чувственный мир, разлагаемый на составляющие, в пределе распадается на чисто умные элементы, из которых легко воспроизвести любой телесный объект. Теории Григория проникли и на латинский Запад: в IX в. Иоанн Скотт перевел Об устроении человека, и сам не раз излагает их в Перифюсеон.

Помимо главных тем в трактате О смешении затрагивается много топосов общих для всей философской традиции. Традиционны (хотя решались по разному) рассуждения о необходимости иметь третьи термины при взаимодействии противоположностей и о четырех элементах (229.3-229.30); о том, что критериями истины являются общие представления (218.10; 220.23); о роли пор в телах (218.24); рассуждения о категории “место” (219.22-220.13)2 .

Обсуждение проблем взаимопроникновения тел обсуждалось и поэтами-метафизиками. Так, Данте описывает как он и Беатриче пролетают сквозь первое небо – тело луны:

Эти строки равно могут служить эпиграфом и к О смешении Александра, и к финалу О лике луны Плутарха.

У Фомы Аквинского критика учения о возможности тел проницать друг друга, актуальная для Александра Афродисийского, превращается в рассуждение о тех изменениях, которые претерпевают в смеси субстанциальные формы элементов. В статье “О трактате Фомы Аквинского De mixtione elementorum” В.П.Гайденко отмечает, что рассмотрение частной проблемы, смешения, требует анализа фундаментальных понятий аристотелевской философии и, в некотором смысле, их переосмысления. Если Аристотель говорит о появлении у смеси новой акцидентальной формы, ответственной за новое качество, то схоласты (в частности, Альберт Саксонский) настаивают на обладании смесью субстанциальной формы. Но что происходит с субстанциальными формами исходных элементов. Для Авиценны они оставались неослабленными и в смеси. Фома полагает единственную субстанциальную форму – у смеси, и предполагает появление некоего “характеристического качества смешанного тела”, своеобразного третьего термина между исходными элементарными качествами, предрасположенного к субстанциальной форме соединения и существующего как бы параллельно ей.

С.В.Месяц представляет читателю перевод философско-научного трактата Прокла (412-485) Элементы физики (GJ@4Pg\TF4H nLF46Z), в котором излагается аристотелевское учение о движении, как оно представлено в Физике и О небе. Эта, видимо, ранняя работа Прокла была, как полагает автор вводной статьи, предназначена для школьного использования. Отсюда – способ изложения и само ее название: stoice‹a какой-либо системы это простые начала-составляющие, из которых слагается целое. С.В.Месяц обращает внимание на нелинейность логической структуры трактата: почти все тезисы равноправны и одинаково удалены от начала, а не выстраиваются в цепочку так, чтобы последующие выводились из предыдущих. В методологии Прокла этому соответствует то, что всем прочим он предпочитает доказательства от противного. Отсутствие логической непрерывности выкладок, обусловленное включением в цепь рассуждения противоречивых посылок, на короткое время заводящих доказательство в тупик, делало метод Элементов физики неблизким для рационалистов XVII-XVIII веков. Как отмечает автор статьи, Прокл тщательно продумал структуру своей работы, его цель – не столько передать авторитетный текст, сколько изложить свой предмет. Это выводит его сочинение за рамки комментария – преобладающего в ту эпоху жанра. Манера изложения позволяет сопоставить это сочинение с написанными в форме тезисов сугубо философскими сочинениями – таковы Элементы теологии того же Прокла, таковы Тезисы к умопостигаемому Порфирия.

В завершающей сборник статье “Каролингские школьные тексты: глоссы из круга Иоанна Скотта и Ремигия из Осерра” рассматриваются средневековые глоссарии, в частности, группы каролингских глосс к De natura rerum Беды Досточтимого. Часть их содержит заимствования из трактата Эриугены Перифюсеон (третья четверть IX века), что позволяет увидеть, как идеи этого сочинения воспринимались, распространялись и видоизменялись в научных центрах каролингской империи. Различные тексты (публиковавшиеся на протяжении последнего столетия) впервые изучены с точки зрения того, как в них отразились теории Эриугены: выделяется целая группа манускриптов, в которых цитируется Перифюсеон. На основании сравнительного анализа известных сочинений автором ядра известных анонимных глосс-комментариев на О природе вещей Беды Досточтимого предложено считать Ремигия, главу школы Осерра. В приложениях к исследованию публикуются оригинальные латинские тексты, впервые снабженные указаниями на источники и параллели, дается перевод отрывков из работ Беды Досточтимого, Алкуина и неизвестных каролингских комментаторов.

1 Порфириево понимание этого отношения, идущее от Аммония Саккаса, излагается Немесием, см. его О природе человека 3, 592A-608A (М.: 1996), с.71 с цитатой из Порфирия. Ср.: Stephen Gersh, From Iamblichus to Eriugena. An Investigation of the Prehistory and Evolution of the Pseudo-Dyonysian Tradition (Leiden: E.J.Brill, 1978), pp. 193-203.

 2 Ср. неаристотелевскую теорию места в Перифюсеон 474B-489B Иоанна Скотта: Философия природы в античности и в средние века. Часть 1 (М., 1998). С. 224-244.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия