Бохенский Ю. Современная европейская философия

ОГЛАВЛЕНИЕ

I. ФИЛОСОФИЯ МАТЕРИИ

Звезды, шепчет она, кружат вслепую.
Теннисон

Этим общим обозначением мы объединяем ряд философских систем различной направленности - философию Б.Рассела, неопозитивизм и диалектический материализм. Хотя эти системы и не очень значительны как философия в строгом смысле слова, но они все же оказывают на широкие круги общественности такое влияние, которое, пожалуй, превосходит влияние всех других философских течений.

Все философы, принадлежащие к этой группе, являются более или менее склоняющимися к материализму натуралистами, сциентистами и откровенными рационалистами. 1) Они натуралисты, поскольку смотрят на человека лишь как на составную часть природы и всячески отрицают, что он существенно отличается от всех других природных существ. 2) Сциентистами они являются потому, что безгранично верят в естественные науки как высший авторитет. В соответствии с этим действительность может постигаться лишь естественнонаучными методами, а то, что им недоступно, есть псевдопроблема и, в конечном счете, не имеет значения. При этом отрицается, что этический, эстетический и религиозный опыт образует еще один источник познания. Как Рассел, так и диалектические материалисты занимают откровенно антирелигиозную позицию. С их точки зрения, философия сводится лишь к анализу естественнонаучных понятий или же к синтезу естественнонаучных результатов и лишь постольку имеет значение. 3) Хотя большинство сторонников этих школ не могут решиться на радикальный материализм, у всех у них явно материалистическая тенденция. Также и большинство неопозитивистов считаются лишь с материальными явлениями; всякое исследование психических фактов, с их точки зрения, бессмысленно. 4) Наконец, все эти философы - явные рационалисты, в том смысле, что они верят в ценность рациональных, аналитических методов.

Для того чтобы представить философские учения Рассела и неопозитивистов в их исторической связи, мы предпошлем им краткое изложение британского неореализма. Собственно, надо было бы его рассматривать позже, скажем, в связи с феноменологией, так как он представляет собой одно из новаторских течений новой эпохи, приведших к созданию современной метафизики и математической логики. Поэтому следует специально подчеркнуть, что неореалистическое течение, хотя и связано кое в чем со сциентистским натурализмом, но имеет гораздо более широкое значение и у некоторых мыслителей привело к настоящему платонизму (Уайтхед).

§ 5. Бертран Рассел

А. Английский неореализм. Уже во второй половине XIX столетия в Англии появилось, хотя и слабое, реалистское течение. Оно еще не привело к созданию школы и не смогло пробиться перед лицом господствовавшего тогда идеализма Брэдли и Бозанкета. Тем не менее оно насчитывает в своих рядах некоторых значительных представителей. Таковы Роберт Адамсон (1852-1902), который, будучи кантианцем, к концу своей жизни перешел на позиции критического реализма; Джордж Дауэс Хикс (1862-1941), приближающийся со своей теорией интенцио-нальности к Мейнонгу и Гуссерлю и занимающий среднее положение между идеализмом и неореализмом; критический реалист Томас Кейз (1844-1925), который считал возможным умозаключать от представлений к вещам, и другие.

Начало неореалистскому движению положил Джордж Эдвард Мур (1873-1958), опубликовавший в 1903 г. свою знаменитую статью «Опровержение идеализма». Влияние Мура на современную английскую философию столь значительно, что его можно сравнить разве что с влиянием Бергсона или Джемса.

Оно явно прослеживается в первом поколении у Конви Ллойда Моргана (1852-1936), Альфреда Норта Уайтхеда (1861-1947), сэра Т.Перси Нанна (1870-1944), лорда Бертрана Рассела (1872-1970), Сэмюэля Александера (1859-1938), Чарли Дэнбара Броуда (род. в 1887), Джона Лэр-да (1887 1945), а во втором поколении - главным образом у Сирила Э.М.Джоуда (1891-1953), Г.Г.Прайса (1899-1985), Э.К.Юинга (род. в 1899 г.). В то же время у Моргана, Александера, Уайтхеда и Лэрда имеется метафизика, так что их надо рассматривать в другой связи. Среди же остальных названных философов самый значительный по продуктивности и влиятельности - Рассел. В дальнейшем, после краткого обзора общих черт неореализма, мы отдельно рассмотрим учение Рассела.

Б. Общие основные черты неореализма. Как можно уже понять из самого названия, английские неореалисты выступают в противоположность к идеалистам и объявляют себя сторонниками реализма, притом, как правило, непосредственного реализма. Они утверждают, что можно непосредственно схватить не только психические представления, а и транссубъективную реальность. Есть у них еще и другие общие черты. Прежде всего все они убежденные эмпирики. У них нет никаких сомнений в том, что все наше познание происходит из опыта, а для большинства из них опыт носит исключительно чувственный характер. Эта основная позиция явно идет от английской традиции, от Локка, Беркли, Юма и, может быть, больше всего от Рида. Неореалисты всячески апеллируют к естественным наукам, причем почти все они считают естественнонаучный метод подлинно философским методом. Главным образом их интересует физика и математика. Вообще у них доминирует теоретический интерес. Правда, Мур опубликовал значительную работу о морали, а Уайтхед, как иногда и Рассел, занимался этическими и религиозными проблемами, но в основном их занимают чисто теоретические вопросы - вопросы логики, теории познания, физики или биологии.

В то же время самое характерное для неореалистов это то, что они сосредоточиваются на исследовании отдельных проблем. Они изначально настроены антисистемно и остро, часто несправедливо, критикуют все прежние философские установки. Если некоторые из них в более поздние годы возвысились до систем этической спекуляции, то по большей части они остались приверженцами «микроскопического» метода -склонности анализировать, разлагать на части любые проблемы. Особенно типичен в этом отношении Броуд, но и другие действуют подобным же образом, причем нередко с поразительным упорством. Неореалистическая школа - это типично аналитическая школа.

В. Бертран Рассел. Личность и развитие. Бертран А.У.Рассел, родившийся в 1872 г. в английской аристократической семье, несомненно, одеш из наиболее читаемых и обсуждаемых философов периода между двумя мировыми войнами. Он развернул исключительно плодотворную писательскую деятельность. После своей первой публикации 1896 года он вплоть до 1946 г. выпускал почти каждый год по книге, а то и по две, не считая многочисленных статей в самых различных журналах. Этой массе публикаций соответствует многообразие расселовских интересов. Не было такой области философии, которой он бы не затронул. И часто он занимался и другими вопросами, например, пацифизмом, защита которого стоила ему тюремного заключения во время первой мировой войны. Его произведения получили широчайшее распространение. Вот лишь одно сравнение: в то время как до второй мировой воины не имелось ни одного немецкого перевода Уайтхеда, Александера и Броуда, у Рассела оказались переведенными на немецкий уже 17 томов до 1935 года. Очень ясный, очень «научный», Рассел был и остается сегодня философом широких кругов публики, задержавшихся на позитивистских идеалах XIX века. Со своим политическим и антирелигиозным радикализмом, излагаемым очень ясным языком, Рассел выступает как некий современный Вольтер, правда, гораздо меньшего масштаба.

При этом от других популярных писателей того же направления, таких, как Геккель или сам Вольтер, Рассел отличается тем, что он повлиял не только на широкую массу, но и благодаря собственно философским разработкам, предшествовавшим популяризации, оказал решающее влияние на европейскую философию.

Учение Рассела разделяется на две совершенно различные части: одну образуют его логика и философия математики, другую - его остальные теории. Со специально научной точки зрения первая часть гораздо важнее. В ней, кстати, Рассел сохранил довольно последовательно позицию, занятую еще в 1903 году. Будучи ограниченными определенными рамками, мы можем изложить здесь лишь общефилософские взгляды Рассела, а некоторые из его логических и математических идей будут представлены в приложении.

В творческом развитии Рассела также выделяются две фазы. Сначала Рассел целиком находился под обаянием математики, казавшейся ему идеалом философии. Он говорит о ней с воодушевлением платоника. Но он и был тогда убежденным платоником. Он был уверен в том, что помимо эмпирической действительности имеются универсалии, которые мы воспринимаем непосредственно и которые обладают существованием, независимым от вещей и от духа. Философию он тогда считал дедуктивной наукой, частично независимой от чувственного опыта. К этому времени относится его труд «Principia mathematica» - один из важнейших в европейской мысли XX столетия.

Позднее, однако, эта позиция Рассела стала постепенно меняться. В то время, как его соавтор по «Principia mathematica» Уайтхед все больше погружается в метафизику, Рассел превращается в позитивиста. Вопрос об универсалиях представляется ему непостижимым, всякая метафизика - бессмысленной, а философия - уже не дедуктивной, а эмпирически обусловленной, в духе английской традиции. Даже в математике он больше не усматривает платоновской красоты, считая ее теперь простым практическим инструментом науки. К этому времени Рассел становится прямо-таки классическим сциентистом: он заявляет, что знание дает лишь естественнонаучный метод, он верит в совершенствование человека через технику и с воодушевлением говорит о прогрессе. Его реализм очень близко подходит к учению Юма. Над всеми его рассуждениями довлеет почти безграничный скептицизм.

Надо еще отметить, что при всех его многочисленных публикациях по самым разным вопросам и несмотря на его большой ум Рассел так и не смог построить философскую систему и даже не смог избежать противоречий. Его духовная установка остается изменчивой и постоянно развивающейся. В последних же книгах он снова сближается со своей ранней философией.

Г. Понятие философии. Представление о философии, которое в настоящее время отстаивает Рассел, характерно для всей неореалистской школы. Впрочем, сам Рассел в этом отношении идет от Мура. С его точки зрения, философия должна быть в основном научной, заимствуя свои постановки вопросов из естественных наук, а не из религии или морали. Ее идеалом должен быть научный идеал; по сути, ее область охватывает лишь те вопросы, которые пока еще не могут решаться наукой, так что она готовит почву для науки. Всякий «романтизм», всякий «мистицизм», безусловно, должны из нее исключаться. Нечего также искать в философии каких-либо «героических спасательных средств против духовных мук», но следует бесстрастно, терпеливо углубляться в конкретные исследования.

Рассел с самого начала не верил, что философия может дать много надежных ответов. Поскольку по самому своему определению философия относится к донаучной сфере, она должна скорее ставить проблемы, чем решать. Ее главная задача - критическая. Философ должен прояснять естественнонаучные понятия, установки и доказательства, для чего он подвергает их тщательному логическому анализу. Такой подход, считает Рассел, будет к тому же действовать стимулирующе и окажется более ценным, чем вечно сомнительные ответы. Позднее Рассел становится откровенным агностиком, убежденным в том, что только наука способна разбираться в действительности, хотя со своей стороны она может доходить лишь до вероятностных выводов. В этом отношении Рассел всего лишь продолжает эмпиристскую и позитивистскую традицию, прежде всего Юма и Милля.

Д. Плюрализм и реализм. Один из важнейших моментов философии Рассела, как впрочем и Мура и большинства английских неореалистов, это критика учения Брэдли о внутренних отношениях. По Расселу, нет никаких внутренних отношений, а все существующие отношения - внешние, присоединяющиеся к сущности уже существующих вещей, и, следовательно, сущность этих вещей никоим образом от них не зависит. Тем самым, Рассел отбрасывает самую основу учения Брэдли. В то же время он отбрасывает и два его основных следствия, выступая за плюрализм и различение субъекта и объекта. Плюрализм, согласно которому мир состоит из многих, возможно, бесконечно многих, независимых и связанных внешними отношениями атомов, характеризует в первую очередь все это философское направление. Позднее Рассел довел плюрализм до «логического атомизма» - учения о том, что мир состоит из чувственных данных (sense-data), связанных между собой чисто логически. При этом решительно отбрасывается и гегелевский идеализм, заменяемый непосредственным реализмом. К этому плюрализму Рассел пришел от своих занятий Лейбницем и от своих собственных математических изысканий.

Применение плюрализма к теории познания привело к значительным философским результатам. Отвергнув объективный идеализм с помощью своей теории внешних отношений, Мур и Рассел энергично атаковали субъективный идеализм Беркли и его последователей. Согласно этому идеализму, мы можем знать лишь то, что содержится в сознании, то есть идеи, а транссубъективный мир нашему познанию недоступен. Эту теорию неореалисты отвергают как грубый паралогизм: Беркли явно спутал два значения слова «идея», под которым может подразумеваться как психический познавательный акт, так и то, что познано. Познанное вовсе не должно быть всегда в сознании, оно существует и вне сознания, как отличное от субъекта. Тем самым обосновывается непосредственный реализм.

Однако, по Расселу, материя, хотя и действительна, но недоступна прямо познанию; мы познаем - как считает и Мур - лишь чувственные данные. Так например, цвет стола, его твердость, звук, возникающий когда по столу ударяют кулаком, - это, конечно, реальности, но вовсе не свойства стола. Это доказывается также тем фактом, что разные люди получают разные чувственные данные. Пространство, в котором находятся эти чувственные данные, различно в зависимости от того, каким органом чувств они воспринимаются, и тем более в зависимости от воспринимающего человека. Допущение того, что в основе чувственных данных находится вещь - чисто индуктивно; прямого доказательства этого нет. Вначале Рассел еще соглашался с тем, что существование этой вещи должно быть признано как простейшее объяснение чувственных данных, но позже он изменил свое мнение и перешел к «атомной» теории, согласно котороймир состоит из логически связанных между со б ой чувственных данных. Здесь надо подчеркнуть, что эта теория не совпадает с классическим феноменализмом, так как чувственные данные рассматриваются как реальности непсихические и независимые от любого (даже трансцендентального или абсолютного) субъекта. По Расселу, они являются компонентами реального мира, хотя и не субстанциями. Это соответствует учению Юма.

В первый период Рассел еще признавал, что рядом с чувственным восприятием чувственных данных имеется еще и непосредственное познание универсалий. Например, мы знаем не только Лондон и Эдинбург, но также и (внешнее!) отношение между этими городами. А это отношение ни субъективно психическое (так как оно существует независимо от познания), ни физический факт (так как физическая реальность состоит исключительно из чувственных данных), скорее это нечто вроде платоновской идеи, существующей «сама по себе».

Рассел развил дальше эту теорию, защищая классическую платоновскую точку зрения. Но позднее он заявил, что вся эта проблема слишком сложна, чтобы ее можно было прояснить окончательно, и перешел к позитивизму. В последних же работах Рассел опять отказался от своей позиции. Он утверждает теперь, что чистый эмпиризм неприемлем, и выступает за признание универсалий.

Е. Психология. Рассел с самого начала сомневался в наличии непосредственного познания собственного Я, склоняясь к мнению, близкому юмовскому, для которого человеческая душа лишь совокупность идей. В книге «Анализ сознания» Рассел прямо примыкает к этой точке зрения, развивая ее оригинальным образом. Она остается «нейтральной» по отношению к материализму и идеализму и приводит к учению о том, что нет ни материи, ни бога, а есть лишь чувственные данные, которые по-разному связаны и подчиняются разным законам. Чувственные данные от различных объектов (например, звезд), рассматриваемые с единой точки зрения, образуют дух; а чувственные данные разных наблюдателей (например, различные аспекты одной звезды) образуют так называемую материю. При этом законы психического и физического различны. Психическое обусловлено «мнемоническим детерминизмом», который, по-видимому, исходит от детерминизма нервных сетей. Кроме того, для психического характерен субъективизм, который, однако, объясняется материально как концентрация чувственных данных в одном месте (в мозгу). Физические же явления как таковые, по Расселу, не могут определяться ни тем, что они осознаны (ибо это необязательно), ни через понятия привычка, память или мысль, так как все это следствия мнемонического детерминизма.

Рассел признает свою сильную склонность к материализму, но при нынешнем состоянии науки и на основе собственного учения он не считает возможным полностью к нему присоединиться. Во всяком случае он убежден, что психические явления теснейшим образом зависят от физиологических, и разумеется, он отрицает и субстанциальную душу. Однако психическое, с его точки зрения, действительнее, чем материя, которая, не будучи никогда данной непосредственно, образуется путем дедукции и конструкции одновременно.

Ж. Мораль и религия. Человек - лишь незначительная часть природы, его мысли обусловлены процессами в мозгу, то есть природными законами. Естествознание, являющееся единственным источником наших знаний, не дает никакой опоры для веры в Бога или в бессмертие. К тому же учение о бессмертии совершенно бессмысленно, так как если бы душа была бессмертна, она должна была бы заполнить все пространство. Религия коренится в страхе и поэтому она зло. Она также «враг доброты и порядочности в современном мире» и присуща людям, еще не ставшим взрослыми.

Если в порядке бытия человек - лишь незначительная часть природы, то совсем иное его положение в порядке ценностей, далеко выходящем за пределы существующей природы. Мы можем свободно создавать для себя жизненный идеал. Таким жизненным идеалом для Рассела является идеал «хорошей жизни», идеал жизни, которой руководит чувственная любовь и которой помогают знания. Этот принцип достаточен, а всякая теоретическая мораль излишня. Чтобы в этом убедиться, надо лишь встать на место матери, у которой болен ребенок: ей нужен не моралист, а хороший врач. Конечно, практические этические правила нужны для жизни, но, к сожалению, сегодня эти правила во многом покоятся на предрассудках, о чем, в частности, свидетельствует вся сексуальная мораль, включая моногамию, а также обращение с преступниками. Ложен также идеал индивидуального спасения, противостоящий как аристократический идеал соответствующему демократии идеалу спасения общества. Целью является стремление к счастью, которое достигается благодаря подавлению страха и укреплению мужества путем воспитания и через всеобщее совершенствование людей. Возможен огромный прогресс при условии, что люди не будут суеверно преклоняться перед природой, ибо всякая природа, включая и природу человека, должна стать предметом научного рассмотрения, с тем, чтобы было все больше счастья.

§ 6. Неопозитивизм

А. Происхождение и главные представители. Неопозитивистская школа, представляющая собой, по сути, единственное новое слово в эмпиристском течении современности, восходит к классическому позитивизму Конта и Милля и, более того, к английскому эмпиризму XVIII века. Непосредственно же она исходит из немецкого эмпириокритицизма. Благодаря ученику Авенариуса Иозефу Петцольду (1862-1929) она взяла в свои руки руководство журналом «Annalen der Philosophie», из которого позже вышел журнал «Erkenntnis» - главный орган неопозитивистской школы в период 1930-1938 гг. Наряду с эмпириокритицизмом на неопозитивистскую школу сильно повлияли французская критика науки, взгляды Рассела, а также развитие математической логики и новейшей физики (Эйнштейн).

Школа возникла из семинара Морица Шлика, выступив впервые под названием «Венский кружок» с программной брошюрой «Научное миропонимание - Венский кружок» (1929). В следующем, 1930 году начал выходить журнал «Erkenntnis», которого заменил в 1939 г. «Journal of Unified Science». Один за другим пошли специальные конгрессы: в 1929 г. в Праге, в 1930 г. в Кенигсберге, в 1934 г. снова в Праге, в 1935 г. в Париже, в 1936г. в Копенгагене, в 1937 г. опять в Париже, в 1938 г. в Кэмбридже (Англия), в 1939 г. в Кэмбридже (Массачусетс, США). Уже отсюда видна динамика новой школы и ее действительно международный характер. Из-за преследований со стороны национал-социализма крупнейшие неопозитивисты бежали в Англию и Америку. В Америке они основали «Энциклопедию унифицированной науки», и сегодня их влияние как в Америке, так и в Англии весьма значительно. С 1933 г. в Англии стал выходить под названием «Analysis» орган кружка, близкого к неопозитивистам. На Всемирном философском конгрессе 1934 г. в Праге неопозитивистская школа выступила как одна из самых мощных. С тех пор она на континенте несколько сникла, но все же осталась выдающейся школой, которая сегодня принадлежит к важнейшим течениям современной философии.

Ее главные представители почти сплошь немцы. На первое место среди них надо поставить Рудольфа Карнапа (1891-1970), который преподавал философию сначала в Вене, потом в Праге, а потом в Чикаго. Он выступает как логик и в определенном смысле как вождь школы. Рядом с ним идет Ганс Рейхенбах (1891-1953), бывший профессором в Берлине, Стамбуле и под конец в Лос-Анджелесе. Он участвовал в основании Венского кружка, сотрудничал в журнале «Erkenntnis», но затем отошел от ортодоксального неопозитивизма. Следующие представители Венского кружка - это известный своими работами о морали Мориц Шлик (1882-1936), злодейски убитый одним студентом, Отто Нейрат (1882-1945), разработавший идею единой науки, и Ганс Ган (1880-1931). К неопозитивистской школе близки многие представители математической логики, в частности Альфред Тарский и Карл Поппер.

Кроме Германии значительное влияние неопозитивизма сказывается лишь в Великобритании. Здесь он и сейчас образует ведущую философскую школу, к которой примкнули более или менее тесно ряд философов, в том числе кружок, связанный с журналом «Analysis» (основанным в 1933 г.), - Сьюзен Л. Стеббинг (умершая в 1943 г.), А.Э.Данкен Джоунс, К.А.Мейс и др., а также самый радикальный среди всех приверженец неопозитивизма Альфред Айер, Джон Уисдом и особенно Гилберт Райл, которого можно, пожалуй, считать самым влиятельным английским философом нашего времени. Во Франции вряд ли можно найти заметных представителей неопозитивизма, разве что если к ним причислить Луи Ружье и Вуйемена, который писал о Венском кружке. С неопозитивистской школой связаны также многие более или менее открытые позитивисты, например, Джон Уисдом в Англии.

Б. Основные черты и развитие. Неопозитивисты образуют настоящую школу: у них одинаковые основные позиции и они одинаковыми методами исследуют одни и те же проблемы. С самого начала они отличались исключительным рвением и глубокой убежденностью в безусловной правильности своих взглядов. Один из их бывших вождей, Рейхенбах, справедливо замечает, что поведение членов школы типично религиозное и даже сектантское. С другой стороны, надо признать, что лишь немногие другие философы смогли судить о неопозитивистских идеях с непредвзятой объективностью. Эти идеи столь революционны, что они буквально требуют или безусловного согласия, или открытой вражды. В Венском кружке, особенно вначале, царил дух творческого горения, принимавший подчас агрессивные, задиристые, прозелитские формы.

С этим сектантским поведением сочетается, однако, строго рационалистическая, аналитическая и логическая установка, так что с формальной точки зрения писания неопозитивистов выглядят наподобие некой новой схоластики; во всяком случае со времен Средних веков более никогда не проявлялась такая вера и такое уважение к логике. Неопозитивистская школа отличается также крайним сциентизмом, в гораздо большей мере, чем неореализм и диалектический материализм; для нее философия есть не что иное, как анализ естественнонаучного языка, а ее метод - строго «естественнонаучный».

В то же время неопозитивизм определенным образом эволюционировал. Вначале его представители полагали, что логика дает им решающее оружие против всех других философий. Позже им пришлось заняться традиционными теоретико-познавательными вопросами, при этом уже не опираясь исключительно на новую логику, которую, впрочем, стали использовать и другие школы. Наконец, в учении Рейхенбаха наметилось начало третьей стадии, отличающейся от начального периода деятельности Венского кружка гораздо большей терпимостью и гораздо меньшей догматичностью.

В. Людвиг Витгенштейн. Основные положения неопозитивизма были намечены уже в «Логико-философском трактате» (1921) Людвига Витгенштейна - преподававшего в Кэмбридже ученика и друга Рассела. В этом весьма трудном, написанном в виде пронумерованных афоризмов произведении Витгенштейн исходит из логического атомизма Рассела, согласно которому мир состоит из абсолютно независимых друг от друга фактов. Наше познание есть отражение этих конкретных фактов, а общие предложения являются без исключения «функциями истинности» отдельных высказываний, то есть они образованы с помощью логических связей из этих последних. Например, предложение «Всякий человек смертен» тождественно по смыслу высказыванию «Петр смертен и Ганс смертен и т.д.». Логика носит чисто тавтологический характер, она ни о чем не говорит, логические высказывания пусты и не способны нам ничего открыть в действительности. Действительность исследуется естественными науками. Философия не может быть учением, она есть лишь деятельность.

Витгенштейн особенно разработал теорию языка. По этой теории о самом языке нельзя говорить осмысленно, а потому логико-грамматический анализ невозможен. Но поскольку все философские вопросы сводятся в конечном счете к этому анализу, все они представляют собой неразрешимые псевдопроблемы. Свое загадочное произведение Витгенштейн завершает заявлением о том, что его собственные рассуждения не имеют никакого смысла и «о чем невозможно говорить, о том следует молчать».

Г. Логика и опыт. Исходя из идей Витгенштейна, неопозитивисты разработали очень техничную теорию, основные положения которой можно резюмировать следующим образом. Есть только один источник познания, а именно - ощущение, и оно схватывает лишь отдельные материальные события. Это, очевидно, классический эмпиристский тезис. Но в его дальнейшем развитии неопозитивисты отходят от классического позитивизма. Как известно, позитивисты утверждали, что сама логика апостериорна, то есть она заключается в обобщении отдельных наблюдаемых фактов. По Канту же, напротив, существуют законы, являющиеся априорными (независимыми от опыта) и в то же время синтетическими (не; тавтологическими). Неопозитивисты занимают промежуточную позицию. С их точки зрения, законы логики априорны, независимы от опыта, но одновременно и чисто тавтологичны, они ни о чем не говорят. Они представляют собой всего лишь грамматические правила, приспособленные к тому; чтобы легче обрабатывать данные чувственного опыта. Таким образом, логика состоид из синтаксических правил, соответствующих произвольно установленным принципам. Раз установлены принципы и правила выведения, должны быть признаны и следствия, однако основа всякой логики есть чистое полагание.

В отличие от Витгенштейна Карнап выдвигает положение о том, что о языке можно говорить но при этом надо иметь другой язык - метаязык. Философия и есть металогический анализ. Она строит систему знаков, которые со своей стороны обозначают слова-научного языка и таким образом она становится способной анализировать высказывания естественных наук. Философия есть изучение логического синтаксиса научных предложений.

Д. Смысл предложения. К этому учению примыкает еще одно, которым данная школа и прославилась, - учение о верифицируемости. Согласно неопозитивистам, смысл предложения состоит в методе его верификации, или в более слабой формулировке: «Предложение имеет смысл тогда и только тогда, когда оно верифицируемо». В самом деле, говорят неопозитивисты, смысл предложения известен лишь в том случае, если мы знаем, когда оно истинно или ложно; Но эта означает, что метод верификации должен всегда быть дан вместе со смыслом и наоборот, откуда следует, согласно лейбницеву принципу неразличимости, что то и другое положение сводятся к одному.

Эти сами по себе уже достаточно революционные положения становятся еще парадоксальнее благодаря еще одному, существенному для неопозитивистов утверждению: верификация всегда должна быть интерсубъективной, то есть должна существовать принципиальная возможность того, чтобы ее осуществили, по меньшей мере, два наблюдателя. Если это не так, истинность предложения не может быть проверена и само предложение не может считаться научным. Поскольку, однако, интерсубъективная верификация есть чувственная верификация, то не могут верифицироваться никакие другие предложения, кроме тех, которые относятся к телам и их движениям. Все предложения интроспективной психологии и классической философии неверифицируемы, то есть бессмысленны. Соответственно, единственным осмысленным языком является язык физики (физикализм), и все науки должны быть объединены на этой основе (единый язык и единая наука).

Чтобы предложение имело смысл, должно быть выполнено еще одно условие: оно должно быть построено по синтаксическим правилам языка. Можно осмысленно сказать: «лошадь жует», но «жует жует» не имеет смысла. Классическая философия не только нарушает принцип интерсубъективности, но часто грешит и против синтаксиса. Так, например, бессмысленны некоторые словесные построения экзистенциалистов. Классический образец - хайдеггеровское выражение «Ничто ничтожествует» («Das Nichts nichtet»). Хотя «ничто» имеет здесь форму существительного, оно не является существительным в логическом смысле. Это знак отрицания, который не может брать на себя функцию подлежащего.

Исходя из этих принципов, неопозитивисты усиленно занялись псевдопроблемами философии. Карнап различает несколько функций языка: он может о чем-то говорить или же всего лишь выражать желания и чувства. Классическая философия спутала эти два смысла выражений; предложения философов, по-видимому, выражают чувства, но они ни о чем не говорят. Их проблемы, такие, как реализм, бытие Бога и т.д., это псевдопроблемы, а попытки их решить - всего лишь потеря времени. Философия должна ограничиться анализом научного языка с помощью логических методов.

Е. Протокольные предложения. Неопозитивисты постарались обнаружить чисто эмпирическую, свободную от всякой логической конструкции основу науки. Они считают науку совокупностью логически упорядоченных предложений. Следовательно, нужно исходить из некоторых фундаментальных предложений, каковые Карнап называет «протокольными предложениями», поскольку они фигурируют в протоколах лабораторий или обсерваторий. В их чистой форме они звучат так: «X наблюдал в момент времени Т явление Р в месте L».

Однако это учение натолкнулось на серьезные трудности различного рода. С одной стороны, можно было указать на тот факт, что одно протокольное предложение может быть поставлено под сомнение и проверено другим протокольным предложением. Так, например, душевное здоровье физика может быть поставлено под вопрос и проверено психиатром и так далее без конца. В связи с этими трудностями внутри школы развернулись горячие споры, оставшиеся без ощутимых результатов, что и понятно, ведь единственным логичным результатом был бы радикальный скептицизм.

С другой стороны, не без основания был поставлен вопрос, к чему, собственно, относятся протокольные предложения. Неопозитивисты, в соответствии с их эмпириокритическим происхождением, отвечали, что объект опыта - это только ощущения: мы не можем вылезти из своей кожи и схватить саму действительность. Вопрос о действительности есть псевдопроблема, ибо мы имеем дело только с ощущениями, а существование вещей, отличных от ощущений, никогда не может быть верифицировано.

Ж. Рейхенбах. С этими выводами не согласен Ганс Рейхенбах. По его мнению, Карнап и другие неопозитивисты заблуждаются, ища безусловную достоверность - ведь есть только вероятность; а если взять за основу вероятность, то принцип верификации должен быть изменен. Прежде всего Рейхенбах различает техническую верифицируемость (возможную при нынешнем состоянии техники), физическую (которая не противоречит законам природы), логическую (непротиворечивую) и наконец, сверхэмпирическую. И это всего лишь дело соглашения, какая из них выбирается для определения осмысленности. Самому Рейхенбаху наиболее полезным для науки кажется средний путь между физической и логической верифицируемостью. Отсюда Рейхенбах определяет осмысленность следующим образом: предложение имеет смысл, если может быть определена степень его вероятности (верифицирована его вероятность). Далее он показывает, что при таком условии реалистская гипотеза (о том, что существуют вещи, а не только ощущения) не только осмысленна, но к тому же гораздо вероятнее и полезнее, чем гипотеза классических неопозитивистов.

Теория Рейхенбаха, в которой неопозитивистское направление получило наиболее примечательное завершение, не была признана большинством неопозитивистов, а сам Рейхенбах в свою очередь их резко критиковал. Рейхенбах очень интересно применил свое учение в различных областях философии, но мы не можем здесь этим заниматься.

З. Аналитическая философия. В послевоенное время идеи этой группы философов были развиты в направлении, намеченном Рейхенбахом. Сегодня говорят об «аналитической философии», развившейся, с одной стороны, из учения Мура, а с другой - из взглядов неопозитивистов. Внутри этой «аналитической философии» выделяются различные течения. 1) Последователи Карнапа, следуя его взглядам последнего периода, стремятся дать точное определение основополагающих понятий науки в рамках идеально формализованного языка. 2) Школа Дж.Э.Мура, напротив, берет за основу повседневный язык и вместе со своим основателем утверждает, что согласие с обыденным сознанием есть первое условие научно корректного анализа. 3) «Терапевтические витгенштейнианцы» рассматривают философию как некий логический способ исцеления от псевдопроблем, осуществляемый в строго неопозитивистском смысле. 4) Диалектики (см. ниже, стр. 108 о Башляре и Гонсете). 5) Иногда в качестве представителей «аналитической философии» рассматривают независимых философов или же принадлежащих не к позитивистскому, а к совсем другим направлениям, поскольку они занимаются точным детальным анализом понятий и методов науки и философии, в частности с помощью математической логики. Но все эти мыслители, как и «диалектики», во всяком случае уже не относятся к представителям философии материи; с представителями «аналитической философии» их сближает лишь сходство методов.

Дальнейший ход событий, - развивавшихся почти исключительно в Соединенных Штатах Америки, - привел к отказу от принципа верификации, от феноменализма, а также от номинализма и физикализма. Все это движение явно сблизилось с прагматизмом.

§ 7. Диалектический материализм

А. Характеристика17. В совокупной европейской философии диалектический материализм занимает совершенно особое положение. Прежде всего, у него почти нет сторонников в академических кругах за исключением России, где он является официальной философией и пользуется в силу этого преимуществами, как никакая другая школа современности. Далее, он представляет собой философию одной политической партии, а именно, коммунистической партии, и тем самым он теснейшим образом связывается с экономическими и политическими теориями, а также с практической деятельностью этой партии, рассматривающей его как свою «общую теорию» - также уникальная ситуация. В России, где правит коммунистическая партия, нельзя обучать никакой другой философии, кроме диалектического материализма, и даже за истолкованием его классических текстов очень строго следят. Этой слежкой, но также, по-видимому, и русским национальным характером объясняется и своеобразная внешняя форма публикаций диалектических материалистов. Эти публикации отличаются от всех других прежде всего своим единообразием - все авторы говорят в точности одно и то же, а также наличием бесчисленных ссылок на классиков, которые на каждом шагу должны подкреплять выдвигаемые положения. Возможно, что слежка виновата и в том, что философы этой школы столь посредственны. Во всяком случае она отвечает за крайний догматизм, шовинизм и агрессивную позицию диалектических материалистов.

Но еще важнее, чем эти особенности, которые могли бы быть преходящими, реакционный характер диалектического материализма: фактически эта философия возвращает нас к середине XIX столетия, пытаясь возродить в неизменном виде духовную ситуацию того времени.

Б. Истоки и основатели. Основателем диалектического материализма у русских считается знаменитый теоретик науки Карл Генрих Маркс (1818-1883), с которым тесно сотрудничал Фридрих Энгельс (1820-1895). Маркс был учеником Гегеля. В период, когда он учился в Берлинском университете (1837-1841), в гегелевской школе уже выделились «правые» и «левые». Заметным представителем этих левых, истолковавшим гегелевскую систему материалистически и представившим мировую историю как развитие не духа, а материи, был Людвиг Фейербах (1804-1872). Маркс тесно примкнул к Фейербаху, в то же время находясь под влиянием восходящего естественнонаучного материализма. Этим объясняется его преклонение перед наукой, его глубокая и наивная вера в прогресс и его увлечение эволюционизмом Дарвина. При этом сам Маркс был экономистом, социологом и социальным философом; он основал исторический материализм, тогда как общефилософское основание системы, диалектический материализм - в основном дело рук Энгельса. Этот диалектический материализм заключается в соединении гегелевской диалектики с материализмом XIX столетия.

Впоследствии учения Маркса и Энгельса были подхвачены Владимиром Ильичем Ульяновым (Ленин, 1870-1924), который их истолковал и предписал коммунистической партии. Ленин незначительно изменил марксистское учение, но он развил его дальше в ходе полемики с его механистическими и эмпириокритицистскими истолкованиями. Сотрудничавший с ним и наследовавший ему в руководстве партией Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин, 1879-1953) систематизировал учение Маркса в соответствии с его ленинским толкованием. Таким образом сформированная философия называется «марксизмом-ленинизмом-сталинизмом»18 и рассматривается в России как неделимое целое. Ее излагают в энциклопедиях, в посредственных работах и небольших катехизисах, а в высших учебных заведениях советского государства она - обязательный предмет. Что же касается авторов соответствующих учебных пособий, то они вряд ли заслуживают упоминания, поскольку, как уже сказано, они лишь повторяют рассуждения Ленина и Сталина.

В. Ход событий в России. Здесь стоит кое-что добавить о философии в советской России, так как советско-русская философия тождественна диалектическому материализму, а его западноевропейские сторонники важны лишь постольку, поскольку они соглашаются с русскими философами. Объясняется это тем, что своим влиянием диалектический материализм почти исключительно обязан поддержке со стороны партии, а партия строго централизована и допускает лишь философию, соответствующую русским нормам.

В истории советско-русской философии выделяются четыре периода. 1) После короткого военного периода (1917-1921), во время которого царила еще относительная свобода, все немарксистские философы были арестованы, высланы из России или ликвидированы. 2) В период 1922-1930 гг. развернулись острые дискуссии между так называемой «механистической» и «меньшевистско-идеалистической» школой. Первая из них представляла диалектический материализм как чистый материализм, а вторая, руководимая А.М.Дебориным, стремилась удержать в равновесии оба его элемента. 3) 15 января 1931 г. обе школы были осуждены Центральным комитетом партии, и с этого начался третий период (1931-1946), во время которого, если не считать выхода в свет работы Сталина (1938) («О диалектическом и историческом материализма» - ред.), философская жизнь в России совсем замерла. Философы публиковали лишь комментарии или популяризаторские книжки. 4) Четвертый период открывается речью А.А.Жданова, произнесенной 24 июня 1947 г. по поручению Центрального комитета и лично Сталина. В этой речи Жданов осуждает одного из ведущих русских философов, Г.Ф.Александрова, и требует от всех русских философов более активной систематической работы. Ответ на это требование последовал незамедлительно. В настоящее время (1950) в России идут острые дискуссии об истолковании «классиков» в связи с некоторыми специальными областями, в которых оно еще не было догматически утверждено названной брошюрой Сталина. В этой связи можно упомянуть осуждение «Логики» В.Ф.Асмуса из-за ее «аполитичного и объективистского характера» (1948), отречение Б.М.Кедрова от своей попытки приглушить дикий национализм (1949), нынешние (1950) нападки на «Основы общей психологии» С.Л.Рубинштейна и особенно дискуссию вокруг значительной работы М.А.Маркова «О природе физического знания» (1947), которую А.А.Максимов заклеймил как неправоверную (1948).

Соответствующие процессы происходили и в области психологии. Если ранее само слово «психология» считалось неправоверным и его пытались заменить «реактологией» или другими названиями, то в последнее время психология допущена в качестве законного учебного предмета (как, впрочем, и ранее отвергавшаяся логика). Во всех этих дискуссиях, как и в известной дискуссии о генетике (1948), роковую роль сыграл М.Б.Митин. Он считался выразителем взглядов правительства и участвовал во всех осуждениях своих слишком самостоятельно мыслящих коллег. Между тем Митин может считаться виднейшим философским представителем современного диалектического материализма.

Стоит еще отметить, что все эти дискуссии проходят строго в рамках диалектического материализма, не покушаясь ни на одно из определенных Сталиным основных положений системы, а дискуссионные приемы заключаются в том, что противники стремятся уличить друг друга в неверности Марк су-Энгельсу-Ленину-Сталину. При этом, надо заметить, они меньше всего ссылаются на самого Маркса, а главным образом на Энгельса и Ленина.

Г. Материализм. Согласно материализму, единственный действительный мир - это материальный мир, а дух есть лишь продукт материального органа - мозга. Противопоставление материи и сознания имеет лишь гносеологический смысл, а онтологически существует только материя. Правда, диалектические материалисты критикуют прежние материалистические теории, но эта критика касается не материализма как такового, а исключительно отсутствия «диалектического» элемента, отсутствия правильного понимания развития.

Разумеется, оценка диалектического материализма зависит от того, какой смысл вкладывается в слово «материя». В этом отношении есть определенная трудность, связанная с ее ленинским определением.

Согласно Ленину, материя есть лишь «философская категория для обозначения объективной реальности», причем в теории познания материя все время противопоставляется сознанию и отождествляется с «объективным бытием». Между тем, здесь не должно быть никаких сомнений, ибо, с другой стороны, диалектические материалисты утверждают, что материю мы познаем с помощью наших чувств, что она подчиняется детерминистским и чисто каузальным законам и противостоит сознанию. В общем ясно, что слово «материя» у диалектических материалистов никакого другого, кроме обыденного, смысла не имеет. Диалектический материализм это классический и радикальный материализм.

В то же время этот материализм - не механистический. Согласно принятому учению, механическим законам подчинена лишь неорганическая материя, но не живая материя, которая подчиняется хотя и детерминистско-каузальным, но не механическим законам. Даже в физике диалектические материалисты не отстаивают безусловный атомизм.

Д. Диалектическое развитие; монизм и детерминизм. Материя находится в постоянном развитии, в результате чего возникают все более сложные вещи - атомы, молекулы, живые клетки, растения, люди, общество. Таким образом, развитие рассматривается не как круговое, а как линейное и притом в оптимистическом духе: всякое последнее есть всегда более сложное, которое отождествляется с лучшим и высшим. Диалектические материалисты полностью сохранили веру XIX века в прогресс через развитие.

Но это развитие происходит, с их точки зрения, путем целого ряда революций: в сущности каждой вещи накапливаются небольшие количественные изменения; возникает напряженность, борьба, и к определенному моменту новые элементы становятся достаточно сильны, чтобы нарушить равновесие; тогда из предыдущих количественных изменений скачком возникает новое качество. Таким образом, борьба является движущей силой развития, которое идет скачками: это так называемое «диалектическое развитие».

Весь этот процесс развития совершается без цели, происходя под давлением чисто каузальных факторов путем толчков и борьбы. Строго говоря, мир не имеет ни смысла, ни цели, он развивается вслепую в соответствии с вечными и исчислимыми законами.

Нет ничего устойчивого: диалектическим развитием охвачен весь мир и все его составные части; всюду и везде умирает старое и нарождается новое. Нет ни неизменных субстанций, ни «вечных принципов». Лишь материя как таковая и законы ее изменения вечно сохраняются во всеобщем движении.

Мир рассматривается как единое целое. В противоположность метафизике, которая (согласно этому учению) видела в мире множество не связанных между собой сущностей, диалектические материалисты отстаивают монизм, причем в двух смыслах: мир для них это единственная реальность (помимо него нет ничего и особенно никакого Бога) и он в принципе однороден, всякий дуализм и плюрализм отбрасываются как ложные.

Законы, управляющие этим миром, это детерминистские законы в классическом смысле слова. Правда, по некоторым основаниям диалектические материалисты не хотят называться «детерминистами». Согласно их учению, например, рост растения определяется не просто законами этого растения, ибо в силу какой-то внешней причины, скажем града, эти законы могут оказаться не действующими. Но по отношению ко всей вселенной, согласно диалектическим материалистам, всякая случайность, очевидно, исключается; совокупность мировых законов безусловно определяет все движение мирового целого.

Е. Психология. Сознание, дух есть лишь эпифеномен, «копия, отображение, фотография» материи (Ленин). Без тела сознание существовать не может; оно есть продукт мозга. Материя всегда первична, а сознание или дух вторично. Следовательно, не сознание определяет материю, но, наоборот, материя определяет сознание. Таким образом, марксистская психология материалистична и детерминистична.

В то же время этот детерминизм более тонкий, чем у прежних материалистов. Прежде всего, как мы это уже отмечали по поводу случайности, диалектические материалисты вовсе не желают считаться детерминистами. С их точки зрения, существует возможность использовать законы природы, это свобода. Правда, сам человек остается обусловленным собственными законами, но он это сознает, и его свобода состоит (как у Гегеля) в сознании необходимости. Кроме того, согласно диалектическим материалистам, материя не непосредственно определяет сознание; скорее, она действует через посредство общества.

Дело в том, что человек по своей сути социален, без общества он жить не может. Только в обществе он может производить жизненно необходимые блага. Орудия же и способы этого производства определяют в первую очередь покоящиеся на них межчеловеческие отношения и опосредованно через эти последние - сознание людей. Это тезис исторического материализма: все, что человек мыслит, желает, хочет и т.д., есть в конечном итоге следствие его экономических потребностей, складывающихся на основе способов производства и общественных отношений, создаваемых производством.

Эти способы и отношения беспрестанно изменяются. Тем самым общество подводится под закон диалектического развития, проявляющегося в общественной борьбе классов. Со своей стороны, все содержание человеческого сознания обусловлено обществом и оно изменяется по ходу экономического прогресса.

Ж. Теория познания. Так как материя определяет сознание, познание должно пониматьсяреалистски: субъект не производит объект, но объект существует независимо от субъекта; познание заключается в том, что в уме наличествуют копии, отражения, фотографии материи. Мир не является непознаваемым, он вполне познаваем. Разумеется, подлинный метод познания - только в науке, связанной с технической практикой; а прогресс техники достаточно доказывает, насколько несостоятелен любой агностицизм. Познание есть в сущности чувственное познание, но необходимо и рациональное мышление - для упорядочивания данных опыта. Позитивизм - это «буржуазное шарлатанство» и «идеализм»; в действительности мы через явления постигаем сущность вещей.

Во всем этом марксистская гносеология выступает как безусловный и наивный реализм хорошо известного эмпиристского типа. Своеобразие же диалектического материализма состоит в том, что с этими реали-стскими взглядами он связывает еще другие, а именно, прагматистские. Из того, что все содержание нашего сознания определяется нашими экономическими потребностями, следует, в частности, что каждый общественный класс имеет собственную науку и собственную философию. Независимая, беспартийная наука невозможна. Истинно то, что ведет к успеху; критерием истины является только практика.

Эти две теории познания существуют в марксизме бок о бок, причем марксисты не очень стараются согласовать их друг с другом. Самое большее, ссылаются на то, что наше познание стремится к совершенной истине, а пока она по нашим потребностям относительна. Здесь, по-видимому, теория впадает в противоречие, ибо даже если бы истина определялась через потребности, познание не могло бы быть никакой, даже частичной, копией реальности.

З. Ценности. Согласно историческому материализму, все содержание сознания зависит от экономических потребностей, которые со своей стороны постоянно развиваются. Это особенно касается морали, эстетики и религии.

В отношении морали диалектический материализм не признает никаких вечных законов; у каждого общественного класса своя собственная мораль. Для самого прогрессивного класса, пролетариата, высшее моральное правило таково: лишь то нравственно хорошо, что способствует разрушению буржуазного мира.

В эстетике дело обстоит сложнее. Приходится признать, что в самой действительности, в самих вещах имеется объективный элемент, образующий основу нашей эстетической оценки, побуждающий нас считать что-либо красивым или безобразным. Но с другой стороны, оценка зависит также от развития классов: так как у разных классов разные потребности, то каждый оценивает по-своему. Соответственно этому искусство нельзя отрывать от жизни, оно должно принимать участие в классовой борьбе. Его задача - дать изображение героических усилий пролетариата в его борьбе и в строительстве социалистического общества (социалистический реализм).

Наконец, в отношении религии теория опять выглядит несколько по-иному. Согласно диалектическим материалистам, религия есть совокупность ложных и фантастических, осужденных наукой утверждений. Лишь наука дает нам возможность познать действительность. Корень религии - страх: будучи бессильны по отношению к природе, а затем по отношению к эксплуататорам, люди стали обожествлять эти силы и молиться на них; в религии, в вере в потустороннее они нашли утешение, которого они не могли найти в своем рабском существовании эксплуатируемых. Для эксплуататоров же (феодалов, капиталистов и т.п.) религия оказалась прекрасным средством для того, чтобы держать массы в узде: с одной стороны, она приучает их к послушанию эксплуататорам, а с другой, обещая лучшую долю после смерти, отвлекает пролетариев от революции. Но пролетариат, который никого не эксплуатирует, не нуждается в религии. Если мораль и эстетика должны лишь измениться, то религия должна полностью исчезнуть.

Критические выводы

Интуиция, лежащая в основе вышеописанных систем, заключается в потрясающем осознании подавляющей огромности универсума, в котором человек выглядит крошечным и незначительным перед лицом равнодушной или даже враждебной вселенной. Понятно, что эта по сути материалистическая интуиция может связаться с романтически-героической установкой. Затерянный в безграничной вселенной человек должен утвердить себя своей собственной силой, своей наукой. Отсюда культ науки и техники и возвеличивание человеческого разума.

Но если эта интуиция свойственна всем эмпирикам, то, с другой стороны, между отдельными системами имеются столь большие различия, что это направление трудно охарактеризовать в целом. Большая часть его представителей настаивают на объективности и относительной мощи человеческого познания. Вообще они утверждают, одни более, другие менее настойчиво, что не дух создает мир, а мир существует независимо от сознания, при этом полагая возможным чисто рассудочное познание мира. Отстаивая эти взгляды, они со своей стороны полезным образом противодействовали угрозе западной культуре со стороны губительного иррационализма и субъективизма. Многие из рассмотренных здесь мыслителей (и особенно представители «аналитической философии») имеют большие заслуги в деле развития методологии естественных наук и логики.

В то же время еще более заметны негативные стороны этих систем. 1) Все они сводятся в конце концов к такой позиции, которая уже давно преодолена в духовной жизни Европы, и таким образом представляют собой (особенно диалектический материализм) философскую реакцию наших дней. 2) Они очень слабы в теоретическом отношении. Не говоря уже о диалектическом материализме, который часто находится буквально на досократовском уровне, даже и неопозитивизм опирается на примитивную онтологию и догматические предпосылки, которые его представители ни разу не подвергли проверке. Односторонность этих систем прямо-таки чудовищна. Но главное 3) все эти философские концепции совершенно беспомощны перед лицом великих человеческих проблем, с которыми имеет дело современная мысль. В отношении страдания, морали, религии они, как правило, ограничиваются заявлением, что они не ставят никаких проблем или даже что нет смысла поднимать такие проблемы. Ввиду их реакционной направленности, их теоретической слабости и несостоятельности в решении великих вопросов человеческой судьбы эти философские построения (за исключением методологических достижений «аналитиков») представляют собой наименее ценное в современной мысли. В целом сегодняшняя философия далеко превзошла не только их тезисы, но и сами их проблемы.

Обратно в раздел философия