Батай Ж. Литература и зло

ОГЛАВЛЕНИЕ

Ж.Батай
Предисловие

Я принадлежу к бурному поколению.
Оно вошло в литературу под шквал сюрреалистических бурь. Через несколько лет после того, как закончилась первая мировая война, возникло некое переполняющее всех чувство. Литература задыхалась в своих границах. Она казалась беременной революцией.
Представленные здесь исследования связаны исключительно мной и написаны человеком зрелым.
Их глубинный смысл заложен в бурной юности, откуда они отзываются слабым эхом.
Для меня важно, что они появились (по крайней мере, в первом варианте) в "Критик" [1] - журнале, создавшем себе репутацию серьезными публикациями.
Но я должен заметить, что если я иногда вынужден был их переделывать, то потому, что из-за моей бурной жизни я никак не мог ясно выразить свои мысли. Буря - это основное понятие, смысл этой книги. Однако пришло, наконец, время достичь ясности сознания.
Пришло время... Порой кажется даже, что времени не хватает. Во всяком случае, времени очень мало.
Эти исследования - результат моих стараний выделить смысл литературы... Литература - основа существования или ничто. Она является ярко выраженной формой Зла - Злом, обладающим, как мне думается, особой, высшей ценностью. Этот догмат предполагает не отсутствие морали, а наличие "сверхнравственности".
16
Литература есть общение. Общение предполагает соблюдение правил игры: в данной ситуации строгая мораль исходит из единого взгляда на понимание Зла, на чем и основано интенсивное общение.
Литература не безобидна, и в конечном итоге она должна была признать себя виновной. Только действие обладает правами. Литература (я давно уже хотел это показать) - вновь обретенное детство. Но если бы детство вдруг оказалось у власти, осталась бы его истина в сохранности? Перед честным Кафкой, считавшим, что у него нет никаких прав, вставал вопрос о необходимости действия. Каким бы ни был посыл книг Жене, обвинения, выдвинутые против него Сартром, не обоснованы. Литература должна была бы вынести обвинительный приговор сама себе*.
________________________________________
*В этой книге не хватает исследования о "Песнях Мальдорора". Впрочем, оно настолько самодостаточно, что было бы лишним. И нужно ли подчеркивать, что "Стихотворения" Лотреамона [2] совпадают с моей позицией. Разве это не литература, "выносящая себе обвинительный приговор"? "Стихотворения" поражают, а если их смысл понятен, то не в свете ли моих идей?
Комментарии:
1. "Критик" ("Critique") - фрацузский литературный журнал; сведения о нем см. во вступительной статье
2.Лoтpeaмoн, граф де (настоящее имя Изидор Дюкасс; 1846-1870) - французский поэт, одна из самых своеобразных и трагических фигур в литературе XIX века. Автор сборника стихотворений в прозе "Песни Мальдорора" (1869) и книги максим и критических заметок "Стихотворения" (1870). Творчество этого "удивительного незнакомца", "необыкновенно и неожиданно оригинального, с больным, безумным гением" (Реми де Гурмон), действительно дает материал для обсуждения интересующих Батая проблем. "Во всем мире он видит только себя и Бога - и Бог стесняет его", - писал о Лотреамоне Реми де Гурмон, считавший "Песни Мальдорора" явлением гениальным, почти необъяснимым. "Свирепая, демоническая, беспорядочная, полная гордых видений безумия, книга Лотреамона скорее пугает, чем очаровывает" Щит. по изд.: Р. де Гурмон. Книга масок. Пер. с фр. Е.М.Блиновой и М.А.Кузмина. [СПБ.], 1913. С.58, 61, 59). Основные темы "Стихотворений", перефразирующих и обыгрывающих знаменитые максимы Паскаля, Ларошфуко и пр., - назначение поэзии. Бог и человек, добро и зло. Позиции Лотреамона определены фразой "Я пришел в мир, дабы защитить человека":
"Я не принимаю зла. Человек совершенен. <...>
Не несовершенный, не падший, человек больше не является великой тайной. Я не позволю никому, даже Богу, сомневаться в моем чистосердечии. Мы вольны делать добро. Это суждение непогрешимо. Мы не вольны делать зло. <...>
Ни один мыслитель не верит наперекор своему разуму.
Вера - некая естественная добродетель, благодаря которой мы принимаем истины, открываемые нам Богом через сознание.
Я не знаю иной милости, кроме милости быть рожденным. Беспристрастный ум находит ее полной.
Добро есть победа над злом, отрицание зла. Если воспеваешь добро, этим же действием устраняется зло. Я не воспеваю того, чего не нужно делать. Я воспеваю то, что нужно делать. Первое не содержит второго. Второе содержит первое. <...> Бог создан по образу человека. <...>
Изучать зло с целью вывести добро - не то же, что изучать добро само по себе. <...> Бороться против зла - значить оказывать ему слишком много чести".
Говоря о назначении поэзии, Лотреамон отстаивал по-своему понятую доктрину полезности:
"Поэзия должна иметь целью практическую истину. Она выражает соотношение, существующее между первичными основами и вторичными истинами жизни. Каждая вещь остается на своем месте. Миссия поэзии трудна. Поэзия не вмешивается в политические события и в способы управления каким-либо народом, не содержит намеков на исторические периоды, государственные перевороты, цареубийства, придворные интриги. Она не говорит о борениях, в которые вовлечен человек, за исключением его борьбы с самим собой, со своими страстями. Она раскрывает законы, вызывающие к жизни теоретическую политику, всеобщий мир, опровержения Макиавелли, гудки, из которых состоят сочинения Прудона, психологию человечества.
Поэт должен быть полезнее любого гражданина своего племени. Его творчество - кодекс для дипломатов, законодателей, наставников молодежи".
Идеи полезности и прогресса требуют, по словам Лотреамона, утверждения новых приоритетов в поэзии:
"Плагиат необходим. Его подразумевает прогресс. <...>
Суждения о поэзии имеют большую ценность, чем поэзия. Они суть философия поэзии. Философия, понятая таким образом, охватывает поэзию. Поэзия не смогла обойтись без философии. Философия смогла обойтись без поэзии. <...>
Идеал поэзии изменится. Трагедии, поэмы, элегии не будут больше занимать первых мест. На первом месте окажется холодность максимы!" (В кн.: Lautreamont, Germain Nouveau. Oeuvres completes. Textes e'tablis. presentes et annotes par Pierre-Oliver Walzer. - Bibliotheque de la Pleiade, Gallimard, 1970. P. 275-286).
В 1940-1950-е годы Лотреамон постоянно привлекает внимание французских философов. Среди работ, так или иначе интерпретирующих его позицию, - "Бунтующий человек" Альбера Камю (1951), "Бодлер" Жана-Поля Сартра (1947), книги Мориса Бланшо "Ложный шаг" (1943), "Жертвуемая часть" (1949) ."Лотреамон и Сад"(1949; см. особенно главы "Лотреамон и Бог" и "Невозможность границ"). На выход последнего из перечисленных изданий Батай откликнулся статьей в "Критик" (№ 35, апрель 1949 - № 36, май 1949).