Асмус В. Платон

ОГЛАВЛЕНИЕ

VI. ТЕОРИЯ “ИДЕИ”, КОСМОЛОГИЯ ПЛАТОНА И ПИФАГОРЕЙСКОЕ УЧЕНИЕ О ЧИСЛАХ

Учение Платона разрабатывалось в течение более чем полувека. За это время оно не осталось одним и тем же, но развивалось и изменялось. Важным этапом в идейном развитии Платона оказалось происшедшее еще в Италии его сближение с пифагорейцами, влияние их религиозно-этического учения, их философии числа и их космологии.

Ранние пифагорейцы (VI в. до н.э.) представляли скорее религиозно-нравственную секту, чем научную школу. Но уже основатель школы Пифагор пришел на основе занятий математикой, музыкальной акустикой и астрономией к убеждению, что все сущее происходит из “чисел”. На эту мысль, которая может показаться странной, Пифагора и его учеников навело прежде всего открытие числовых закономерностей, лежащих в основе благозвучных музыкальных интервалов октавы, квинты и кварты.

Принципиальное значение этого открытия трудно переоценить. Для непосредственного восприятия музыкальные интервалы казались явлением чисто качественных различий;

126

вот это -благозвучный аккорд октавы, а это -квинты, а это -кварты. Исследования пифагорейцев показали, что основу этих качеств образуют именно количественные различия, определяемые числом. Иными словами, качество сводится к лежащему в его основе числу. Качество-только видимость, реальность и сущность -в числе.

Воззрение это, подтверждавшееся в области музыкальной акустики, подтверждалось как будто и в астрономии. Распределение орбит планет в мировом пространстве также сводилось к числовым пропорциям и отношениям.

Пифагорейцы не ограничивались установлением роли числа в частных сферах акустики и астрономии. Принцип, обоснованный в этих сферах, они обобщили и превратили в основной принцип своего учения о бытии. Все произошло из числа. В основе всех качественных свойств и различий лежат свойства и отношения чисел.

Как ни наивно было это воззрение, в нем таилась важная и глубокая мысль. Пифагорейцы первые наметили принцип будущего математического естествознания. В дальнейшем их догадки и наблюдения привели к гораздо более серьезным и важным обобщениям. Этико-религиозная секта, не утрачивая этого своего характера, становится одновременно и научной школой. Пифагорейцы разрабатывают вопросы математики, акустики, космологии, психологии, медицины.

127

Математические и космологические учения пифагорейцев IV в. (таких, как Архит) и конца V в. (таких, как Филолай), несомненно, были известны Платону и должны были привлечь его внимание. Возможно и вероятно, что не только пифагорейцы повлияли на Платона, но что пифагорейские теории IV в. сами сложились и развивались под влиянием платонизма. В позднем и весьма важном для понимания платонизма диалоге “Тимей”Платон прямо вкладывает излагаемое им космологическое учение в уста пифагорейца.

Согласно этому учению, мир есть живое существо, имеющее форму шара. Как живое существо мир имеет душу. Это мировая душа (he toy cosmoy psychS). Душа не есть часть мира. Душа окружает весь мир и состоит из трех начал: “тождественного”, “иного”и “сущности”. Начала эти-высшие основания “предельного”и “беспредельного”бытия, т. е. бытия идеального и материального. Они распределены согласно законам музыкальной октавы и в кругах, увлекающих небесные светила собственным движением. Тело мира состоит из элементов земли, воды, огня и воздуха. Элементы эти образуют пропорциональные соединения -по законам чисел. Круг “тождественного”образует круг неподвижных по отношению друг к другу звезд. Круг “иного”-круг планет, перемещающихся на небесном своде относительно звезд и друг друга (Платон, Тимей, 36 В).

И звезды, и планеты -существа божественные; мировая душа одушевляет их, так же

128

как и остальной мир (там же, 37 D). Поскольку элементы земли, воды, огня и воздуха телесны, то они, как геометрические тела, состоят из плоскостей. Стереометрическая форма земли -куб, воды -икосаэдр (двадцатигранник), огня-пирамида, воздуха-октаэдр (восьмигранник). Небо украшено по образцу додекаэдра (двенадцатигранника). Жизнью мира правят числовые отношения и гармония.

“Мировая душа”не только живет, но и познает. В своем круговом возвратном движении она, соприкасаясь с тем, что имеет сущность, свидетельствует о том, что с чем тождественно, что от чего отличается, а также где, когда и каким образом всему бывающему доводится быть-по отношению к вечно неизменному и по отношению к другому бывающему. Слово этого свидетельства одинаково истинно как по отношению к “иному”, так и по отношению к “тождественному”. Когда это слово относится к чувственному, возникают твердые истинные мнения и верования. Когда же оно относится к разумному, мысль и знание необходимо достигают совершенства.

Душа человека родственна душе мира: в ней подобная гармония и подобные же круговороты. Сначала душа жила на звезде, но впоследствии была заключена в тело, которое и стало причиной ее нестройности, или дисгармонии. Цель человеческой жизни -восстановление первоначальной совершенной природы. Достигается она изучением круговращений небес и гармонии. Орудием для ее

129

достижения служат наши чувства. К той же цели ведут способность речи и музыкальный голос, служащий слуху, а через слух-гармонии. Движения гармонии родственны круговращениям души.

Математические, космологические, физические идеи “Тимея”неотделимы от мифологической фантастики, ставшей впоследствии предметом усердного комментирования в неоплатонической литературе. В “Тимее”излагается миф о вселении человеческих душ в тела птиц и зверей. Это вселение определяется нравственным подобием тому или иному виду живых существ. Достигнув очищения, душа вновь возвращается на свою звезду.

Сходство между учением Платона и пифагорейцев обнимает целый ряд пунктов. Сам Платон удостоверил это сходство в своем “Филебе”. “Древние, -говорит он здесь, -которые были лучше нас и обитали ближе к богам, передали нам сказание, что все, о чем говорится, как о вечно сущем, состоит из единства и множества и заключает в себе сросшиеся воедино предел и беспредельность”(Платон, Филеб, 16C).

Из этого строения сущего Платон выводит метод его познания. А именно “мы всегда должны полагать одну идею относительно каждой вещи и соответственно этому вести исследование: в заключение мы эту идею найдем”(там же).

Область “идей”образует своего рода иерархию, связанную в некую систему. Поэтому, найдя искомую “идею”, необходимо рассмотреть,

130

не существует ли кроме нее еще какого-либо другого числа идей, и затем “с каждым из этих единств поступать таким же образом до тех пор, пока первоначальное единство не предстанет взору... как количественно определенное”(там же, 16 D).

Идею же беспредельного можно прилагать ко множеству не непосредственно после единства, но лишь “после того, как будет охвачено взором все его число, заключенное между беспредельным и единым...”(там же). Напротив, “современные мудрецы”, которым в этом вопросе возражает Платон, непосредственно после единства помещают беспредельное, и потому промежуточные члены ускользают от них.

Здесь Платон говорит о пифагорейцах как о родоначальниках искусства различать роды, виды и устанавливать их субординацию. Действия над понятиями связаны у пифагорейцев с их учением о числах. Все познаваемое, согласно их взгляду, имеет свое число. В числе в свою очередь различаются два рода: четные и нечетные числа. Кроме них существует смешанный род -число четно-нечетное. Каждый из этих родов делится на виды, а эти виды -на принадлежащие им виды.

Близость своего учения к пифагорейскому Платон отмечает и в диалоге “Политик”. Но в нем он и осуждает пифагорейцев -за то, что они не умеют правильно применять найденную ими истину. Диалектика пифагорейцев несовершенна. Они не умеют открывать истинную субординацию вещей. Они или сводят

131

в единство различные вещи, или разделяют вещи, как плохие повара, о которых Платон говорит в “Федре”, не на их действительные естественные части. Напротив, согласно Платону, истинный метод предполагает умение сочетать двоякое: при усмотрении родового единства не упускать из виду видовые различия, а при рассмотрении видовых различий неустанно вести исследование до того, пока все эти различия не будут включены в пределы соответствующего рода.

Сродство “идей”Платона и “чисел”пифагорейцев очевидно. “Идеи”и “числа”-бестелесные прообразы пластических телесных типов вещей, а также прообразы закономерности, согласно которой все совершается в мире. Как и у пифагорейцев, у Платона “идея”- единое в многообразии, одновременно причина и цель, сообщающая многому характер общности; у Платона, как и у пифагорейцев, “число”-причина порядка, связь вечно постоянного мирового строя.

В поздний период своего развития Платон пришел к тому, что попросту отождествил свои “идеи”с “числами”пифагорейцев.

Сведя все существующее к “числам”, пифагорейцы выделили в сущем как его основные и всеопределяющие противоположности предел и беспредельное (peras и apeiron). При этом “предел”они характеризовали как начало доброе, мужское, разумное и неподвижное, а “беспредельное”-как дурное, женское, неразумное и подвижное.

132

В своем позднем воззрении Платон подобным образом исходит из мысли, будто вселенная образована необходимостью, которая подчинилась разумному убеждению (Платон, Тимей, 48 А и 28 А). Поэтому Платон говорит о причинах двоякого рода: о тех, которые совместно с умом создают прекрасное и доброе, и о тех, которые, будучи лишены ума, производят всякий раз без порядка что придется.

В своей космологии Платон сближает необходимость с пространством и называет ее, как и пространство, на своем полумифологическом языке “кормилицей происхождения”(там же, 46 Е).

Роль, какую по отношению к разнообразию существующих вещей играет у пифагорейцев беспредельное (apeiron), в философии Платона относительно того же разнообразия вещей играет “кормилица происхождения”. Многообразие вещей, производимых идеейчислом, -результат ограничения, обособления и Определения пустого пространства.

Элементы физического мира-огонь, вода, воздух. Они представляют каждый в отдельности пустое пространство, ограниченное плоскостями. Сами эти плоскости состоят из треугольников. Из смешанных между собой видов треугольников и возникло беспредельное множество вещей природы.

Для нашего представления о природе пространственные определения неизбежны. Сих помощью мы представляем себе не только все множество вещей природы, но даже вечные

133

роды сущего. Такой способ представления внушает нам сама “кормилица происхождения”.

Согласно космологии Платона, истинно сущая природа совмещает в себе единство и двойственность: она есть и неизменное, тождественное себе бытие, и отличное от него подобие этого бытия в изменчивом и нетождественном мире вещей. Как отличающаяся от бытия, “кормилица происхождения”есть небытие, но, как присущая небытию, она есть сущее небытие. При этом тождественное себе бытие есть “идея”, начало бестелесное, идеальное. Напротив, “иное”, или вечно существующее пространство, есть начало телесное, материальное.

Наконец, имеется знаменательная близость между Платоном и пифагорейцами и в их учениях о начале, посредствующем между идеальной и вещественной сферами. У пифагорейцев это средний Космос, или область правильного движения; он посредствует между горним Олимпом, местопребыванием чистых стихий, и дольним Ураном, местом становления. У Платона этому посредствующему началу пифагорейцев соответствует “мировая душа”. Платоновская “мировая душа”посредствует между идеальным и телесным мирами, а также осуществляет начало движения, подчиненного мере.

У пифагорейцев дополнением к учению о “мировой душе” является их учение -астрономическое и вместе с тем философское -

134

о “центральном огне”. Этот огонь, идущий от центра мира, порождает небесные светила, окружает мир; он есть причина порядка во вселенной.

Сходное видим и у Платона: “душа мира”направляется из центра, окружает, или облекает, весь мир; она есть начало порядка и закономерного строя; от нее получают жизнь небесные светила. Даже ход образования мировой души имеет соответствие в учении пифагорейцев о числах.

135

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия