1. Относительно XII раздела, в котором Магистр2 говорит о чисто телесном творении, ставится два вопроса о материальном начале. Первый из них: имеется ли в способной к возникновению и уничтожимой субстанции какая-либо положительная сущностность, реально отличная от формы? Доказывается, что нет. Философ 3 в седьмой книге «Метафизики» 4 говорит: материя не есть «что», не есть «какая», и то же можно сказать о прочих категориях. Следовательно, она не подходит ни под одну из категорий, на которые делится и расчленяется сущее; следовательно, она не отличается от формы, ибо субстанциальная форма есть субстанция.
На это возражают, что она не есть актуально сущее (in actu), а только потенциально сущее. На что я отвечаю: материя не есть материя в потенции, ибо материя не есть в материи; она, как сказано, и не форма, и не сложная вещь, и то же можно сказать о прочих; следовательно, она ничто.
Это подтверждается [следующим рассуждением]: если материя есть потенциально сущее, то она есть либо материя в потенции, либо форма в потенции, либо сложное в потенции. Но она не форма в потенции и не сложное в потенции, так как, если бы то и другое усматривалось в бытии, она не была бы материей. Подобным образом если бы усматривалось в бытии, что она есть нечто одно из этих двух, то следовало бы, что нет невозможного, ибо возможное, если бы усматривалось в бытии, и т. д. Таким же образом материя не есть материя в потенции, так как тогда материя не была бы материей, а сущее само по себе не обозначается многими способами, как это явствует из второй книги «О душе»; стало быть, материя не есть потенциально сущее, и т. д.
2. Кроме того, в пятой книге «Физики» Аристотель говорит: «То, что движется, существует, но то, что возникает, не существует» (желая этим показать отличие возникновения от движения). Итак, бытие следует здесь понимать в одинаковом смысле: во втором случае отрицательно, а в первом утвердительно. Но бытие, утверждаемое относительно движущегося, есть
878

потенциальное бытие, ибо «движение есть акт потенциально сущего» (третья книга «Физики»). Следовательно, и бытие, отрицаемое относительно возникающего, есть бытие в потенции. Стало быть, материя, которая есть предмет возникновения, не есть потенциально сущее, ибо доказательство идет не о термине «возникновение», а о предмете. Ведь о термине «движение» неверно говорить, что оно есть, как нельзя этого сказать и о термине «возникновение», пока оно еще возникает. А так как материя не есть ни актуально сущее, ни потенциально сущее, то она, следовательно, ничто.
Кроме того, в первой книге «Физики» сказано, что материя непознаваема иначе как по аналогии с формой. Но если бы она была сама по себе сущим без сущности формы или сущим, отделенным от формы, она была бы умопостигаема сама по себе; следовательно...
Кроме того, если бы материя была чем-то, она была бы неким актом, ибо положительно сущее вне души есть некий акт. Но она не есть акт, ибо акт отделяет и разделяет; материя же не разделяет и не отделяет, ибо в основании природы все нераздельно (см. первую книгу «Метафизики» и т. д.).
'Кроме того, если бы материя была актом, сложное не было бы само по себе единым, ибо из двух видов актуально сущего не образуется само по себе единое, и не могло бы быть сложным, ибо сложное не есть начало, а происходит от начала. Если же материя была бы актом, она была бы либо актом, который есть форма, либо сложным актуально сущим. А так как она ни то ни другое, то она ничто, иными словами, не есть какая-либо сущность, отделенная от формы.
Против этого Философ говорит во второй книге «Физики» и в пятой книге «Метафизики»: «Материя есть то, из чего вещь возникает в силу того, что оно присуще вещи». И здесь сказано «в силу того, что присуще» в отличие от противоположного термина «из чего» происходит вещь, а не «присуще». Форма же есть предел делания (terminus factionis), или то, благодаря чему есть вещь, из чего явствует, что материя
880

не форма, ибо то, из чего происходит сложное, предшествует форме. Тем, что говорится «в силу чего оно присуще вещи», исключается лишенность; следовательно...
схолия
3. Существует мнение, что способная к возникновению и уничтожимая вещь имеет в себе только одну положительную реальность. Одни говорят, что это материя, другие — что форма. Но различаются между собой эти мнения только на словах, а не по существу, ибо считающие эту реальность материей полагают, что материя возводится в степень сущностности не чем-то внешним, а чем-то внутренне ей присущим. Можно привести пример неопределенного количества, которое определяется не чем-то внешним, а внутренним пределом. Так и форма есть не внешний, а внутренний предел материи, который хотя и есть предел, но не есть нечта отличное от материи. И в зависимости от того или иного ее определения можно говорить о той или иной сложной вещи; однако все эти степени тождественны материи.
4. Это положение не представляется разумным и соответствующим мысли Философа. Доказываю я это так: в естественном возникновении, по учению Философа (в первой книге «О возникновении»), всегда что-то уничтожается, а что-то возникает. Но в то же время Философ считает, что при возникновении из противоположного происходит противоположное, и остается не противоположное, а нечто общее тому и другому, что он считает материей, которая не может быть отождествлена с какой-либо из противоположностей, ибо ни одна из противоположностей не может оставаться вместе с другой.
Но на это отвечают, что естественно действующее требует чего-то, на что направлено действие, и это «что-то» есть подлежащий уничтожению предел. И верно, когда здесь говорят, что «это» становится «тем». Но при этом не говорится, что остается нечто из того, что предшествовало и что обще тому и другому; вещь происходит из противоположного таким образом, что целое «это» становится целым «тем». Такой представляется
881

мысль Философа в первой книге «О возникновении*, где он говорит, что возникновение тем отличается от изменения, что при возникновении целое обращается в целое, а при изменении происходит не так, потому что вещи, способные к возникновению и уничтожимые, суть сами по себе простые виды сущего.
5. Против этого: ничто не мешает, чтобы следствие произошло от действующего без того, при наличии чего способность действующего скорее ослабевает, нежели усиливается. Но наличие в воздухе противоположного, что должно быть уничтожено огнем, скорее ослабляет, чем усиливает, способность огня к порождению огня. Следовательно, действующий огонь, заранее содержащий в своей способности весь способный к возникновению огонь (так как, по мнению придерживающихся этого взгляда, способный к возникновению огонь есть нечто простое, не обладающее реально различными частями), смог бы породить огонь и без предполагаемой противоположности.
Исходя из этого можно привести еще другие доводы: естественно действующее, могущее произвести некое полное следствие, производит его по необходимости, если не встречает препятствий, так как естественно действующее и не встречающее помех по необходимости воздействует на то, что оказывается в [пределах] его способности к действию. Это, очевидно, относится к форме, которую действующее по необходимости производит и вводит, если не встречает противодействия со стороны либо другого действующего, либо испытывающего воздействие. И если естественно действующее имеет в своей способности к действию какое-либо полное следствие, то оно по необходимости его полагает, если не встречает препятствий. А воспрепятствовать ему может только подлежащая уничтожению противоположность. Если же в подлежащем уничтожению не было ничего не противоположного, которое само было бы частью сложной вещи, а целое есть противоположное, то действующее, производя [нечто], не нуждалось бы в противоположном и не нужно было бы что-то уничтожать. Ибо уничтожение нужно только для того, чтобы нечто находящееся в уничто-
882

жаемом стало принадлежать самому порожденному, так как даже его наличие больше мешает действию, нежели способствует ему. Ведь действующее не может производить иначе как уничтожая, ибо не содержит в своей способности полного следствия, а потому ему необходимо что-то уничтожить, дабы то, что принадлежало другой, то есть уничтожаемой вещи, стало принадлежать вещи порожденной; следовательно, и т. д.
6. Кроме того, приводится следующее доказательство: некая субстанция уничтожима чем-то внутренне ей присущим, как говорит Философ в пятой главе седьмой книги «Метафизики». Но никакая субстанция, которая есть простая форма, не уничтожима чем-то внутренне ей присущим. Следовательно, если некая [субстанция] уничтожима, то чем-то внутренне ей присущим, отличным от формы. А это не что иное, как материя, как говорит Философ в той же седьмой книге: «Материя есть то, благодаря чему вещь может и быть, и не быть».
Ты скажешь, что она потому уничтожима, что содержит противоположность. Но этот довод не имеет силы, ибо она содержит противоположное чему-то, на основании чего она уничтожима, разве что обладает чем-то внутренне ей присущим, на основании чего она содержит возможность небытия, то есть благодаря чему она может воспринять нечто противоположное себе. Именно это имеет в виду Философ, говоря там же, что «материя есть то, благодаря чему вещь может и быть, и не быть». И основание этого в том, что она способна к восприятию какой-то формы, которой она не обладает и которая противоположна имеющейся форме.
Кроме того, если материя не отлична от формы, то невозможно никакое субстанциальное изменение. Это я доказываю ссылкой на Философа, утверждающего в пятой книге «Физики», что изменение бывает из неподлежащего в подлежащее, либо из подлежащего в неподлежащее, либо из подлежащего в подлежащее. Изменение же из неподлежащего в неподлежащее невозможно: всякое изменение есть переход в иное состояние. И тогда следует полагать так: возникновение
883

есть изменение из неподлежащего в подлежащее. Стало быть, оно бывает там, где нечто переходит в иное состояние. Но если там нет материи, которую усматривают как общее подлежащее, то не происходит возникновения из неподлежащего в подлежащее и уничтожение не есть переход из подлежащего в неподлежащее. Это значит, что в уничтожении не будет иметь места изменение из формы в лишенность, а в возникновении — из лишенности в форму, если подлежащим не будет там материя, ибо лишенность имеется только в пригодном подлежащем.
7. Если же ты возразишь, что возникающий или уничтожающийся огонь переходит в другое состояние, то этот довод не имеет силы, ибо от огня ничего не остается. Следовательно, огонь не переходит в другое состояние, так как переход в другое состояние есть условие сущего, как это видно из четвертой книги «Метафизики».
А если ты спросишь, почему целое не может обратиться в целое так, чтобы из целого возникло целое, то я отвечу, что так может вполне произойти, но не при возникновении, а скорее при пресуществлении, как хлеб превращается в тело Христово, и это превращение не есть изменение, как сказано мною в четвертом [разделе комментария].
Теперь же я отвечаю на то суждение, в котором говорится: возникновение есть изменение целого в целое. Ибо следует знать, что в других изменениях, не затрагивающих субстанции, как, например, в видоизменении, не происходит изменения целого в целое, так как там нет собственно целого. Однако в той мере, в какой там имеется целое, как бы акцидентально и в виде некоей совокупности, там происходит это изменение целого в целое. Поэтому в седьмой книге «Метафизики» Философ говорит, что возникает не белизна, а белая доска. Но белая доска есть истинно целое лишь в некотором отношении, так же как куча камней не есть собственно целое, а [множество] частей или камней. Доска же есть нечто само по себе целое и возникает как целое сама по себе, будучи сама по себе единой, сколько бы форм ни содержалось в таком самом
884

по себе едином. Ведь и огонь есть некое целое и само по себе единое сущее, которое возникло, и подобно этому вода также есть некое целое, обладающее реально отделимыми частями, которые поистине образуют само по себе единое, так что именно о целом говорится, что оно уничтожается или уничтожено, когда из него возникает огонь. Здесь-то и происходит так, что, можно сказать, целое превращается в целое, ибо целое, само по себе единое, возникает после уничтожения другого целого, которое поистине было единым, и вследствие этого истинно целое уничтожилось, хотя у них и осталось общее подлежащее.
8. Так же во всяком роде сущего следует обнаруживать порядок сам по себе и состояние, как сказано во второй книге «Метафизики», что очевидно в отношении рода действующей причины. В роде же материальной причины должен быть сущностный порядок, и, таким образом, среди материальных восприемлющих [вещей] следует предположить первое восприемлющее по существу. Но первое восприемлющее может соотноситься только с первым актом, а первый акт субстанциален. Он же не восприемлет себя самого, а нужно, чтобы он отличался от восприемлющего. Следовательно, первое сложное будет состоять из первого восприемлющего и первого акта, реально от него отличающегося.
Кроме того, нечто вызванное причиной восходит к четырем причинам, так как если бы этого не было, то получилось бы, что некая последняя причина действовала бы без некоей предшествующей ей, или пришлось бы предположить, что материя сама по себе не есть причина чего-либо. Доказательство этому таково: ничто не вызвано причиной, если не обладает формой. Стало быть, если нечто не восходит ко всем четырем причинам, то следует, что оно либо не имеет действующей или конечной причины, которые суть причины, предшествующие форме; либо если имеет их, то из этого следует, что материя не есть причина чего-либо. Здесь я доказываю так: если нечто вызванное причиной действительно вызвано причиной, то оно поистине восходит к четырем причинам. Материя же не тождественна вызванному причиной, стало быть,
885

вызванное причиной содержит в себе материю и форму, которые суть две причины.
Все вызванное причиной восходит к четырем причинам. Из этого следует, что либо какая-то последняя причина действовала бы без некоей предшествующей, скажем без действующей или конечной причины, либо материальная причина не есть причина. Но и то и другое невозможно. Первое невозможно потому, что в сущностно упорядоченном не может быть последнего без первого; второе же невозможно потому, что то, что имеет причиной форму, подобным образом по необходимости имеет причиной и материю. Но это [заранее] предположено, ибо причина и вызванное причиной реально различаются. Следовательно, необходимо усмотреть в способных к возникновению и уничтожимых сложных вещах материю, отличную от формы.
9. Кроме того, существующая сама по себе субстанция разделяется на простую и сложную. Но сложная в отличие от простой не может сама по себе быть разделена, если не будет обладать реально отличной и реально отделенной от формы частью; следовательно...
Кроме того, Августин в «Исповеди» говорит: «Две вещи сотворил ты, господи: одну, подобную тебе, а другую, подобную ничему». «Подобной ничему» он называет материю; форма же не может быть «подобной ничему». То же он говорит и в седьмой главе комментария к книге Бытия.
Кроме того, Августин доказывает, что материя есть известная перемена, ибо нужно, чтобы что-то двигалось, как говорит Философ. Поэтому и Комментатор5 говорит, что превращение позволяет познать материю.
На возражения я отвечаю, что если бы субстанциальная форма была только внутренней ступенью материи, то из этого следовало бы, что по этим ступеням возникающие вещи не различались бы по виду, ибо эти ступени по своему существу тождественны третьему, то есть материи...
Кроме того, бесспорно, что разумная душа не может быть внутренней ступенью материи, ибо она сама есть предел творения.
10. Теперь следует прежде всего рассмотреть, ка^
886

кое сущее есть материя. Этому я предпосылаю некое различение возможности, ибо нечто может быть в потенции двояко: или как предел, или как подлежащее, имеющееся в потенции в отношении предела. Быть может, это одна и та же потенция, но, сравниваемая с различными вещами, в одном случае называется объектной, в другом — субъектной 6, так что о существующем подлежащем говорится, что оно находится в субъектной потенции, а та же потенция по отношению к действующему именуется объектной. Они могут, однако, быть и обособлены друг от друга, как в творимых вещах, где имеется объектная, а не субъектная потенция, ибо там неч* подлежащего.
Некоторые же говорят, что материя находится только в объектной потенции, подобно тому как белизна находится в объектной потенции... Но против этого говорят все вышеприведенные доводы.
И далее я рассуждаю так: кто в своей способности к действию обладает всем способным к возникновению огнем, тот может весь его и произвести. Это не предполагает чего-либо самого по себе сущего в субъектной потенции. Следовательно, подобным образом ни огонь, ни что бы то ни было способное к возникновению или подлежащее возникновению не будет реально состоять из различных видов сущего, а будет чем-то простым. При таком ходе рассуждения не останется даже субстанциального изменения, ибо при субстанциальном изменении ничто не переходит в иное состояние. Ведь то, что переходит теперь в иное состояние, чем было раньше, должно сохраняться и существовать, а по этому рассуждению материя, как видно, имеется только в пределе либо в пределах возникновения. Подобным же образом очевидно, что это рассуждение приводит к отрицанию всякого сложения: так же как оттого, что белизна переходит от объектной потенции к акту, в белизне не возникает реально сложного, так и при возникновении актуального огня из потенциального не появляется ничего сложного. А поэтому тот, кто усматривает материю только в объектной, а не в субъектной потенции, отвергает все учение Философа о материи.
887

11. Итак, я говорю, что материя есть само по себе единое начало природы, как говорит Философ в первой и второй книгах «Физики»; что она есть сама по себе причина, как говорит он во второй книге «Физики» и в «Метафизике»; что она есть часть чего-то сложного (седьмая книга «Метафизики»); что она есть основание само по себе (первая книга «Метафизики»); что она есть субъект субстанциальных изменений сам по себе (пятая книга «Физики»); что она есть причина сложной вещи сама по себе (вторая книга «Физики»); что она есть предел творения. Следовательно, материя существует (как доказывают вышеприведенные доводы) не только в объектной потенции. Но необходимо принять, что она актуально существует в субъектной потенции или есть акт (я не забочусь здесь о выражении), согласно чему все это именуется актуальным бытием или актом, который находится вне своей причины. Ибо если материя есть начало и причина сущего, то необходимо, чтобы она и сама была чем-то сущим. Коль скоро происходящее от начала и вызванное причиной зависят от своей причины и от своего начала, то, если бы материя была «ничто» или «не-сущее», сущее зависело бы от ничего или от несущего, что невозможно.
Кроме того, материя остается одной и той же при противоположностях и при различных по числу потенциях, в ней уничтожающихся, и представляет собой предел творения. В соответствии с этим она есть реальность, отличная от формы по тем же причинам, и есть нечто положительное, восприемлющее форму. Однако ее называют потенциально сущим, ибо, чем меньше нечто причастно акту, тем больше оно в потенции. А так как материя восприемлет все субстанциальные и акцидентальные формы и в отношении их находится полностью в потенции, то она, по Аристотелю, и определяется как потенциальное бытие... Материя не может быть ничем, ибо «ничто» не может что-либо воспринять...
16. Следует, далее, рассмотреть, каким образом материя реально отличается от формы. Здесь я говорю, что у них совершенно различные основания и что они
888

изначально различны. Это я доказываю следующим образом. Акт и потенция, которые суть начала сущего, изначально различны. Материя и форма принадлежат к их числу; следовательно... Ибо, если бы форма имела то же основание, что и материя, она не стремилась бы к тому, чтобы давать себе бытие. И если бы материя имела то же основание, что и форма, она не стремилась бы к тому, чтобы получить для себя бытие. Если бы даже нечто от формы было заключено в материи, то форма была бы скорее пригодна не для того, чтобы быть воспринятой, а для того, чтобы воспринимать, и тогда форма не была бы первым воспринятым и нечто от нее было бы не воспринятым, а восприем-лющим. Таким же образом, если бы нечто от материи было заключено в форме, то материя была бы не изначально восприемлющей, а воспринятой в отношении некоей своей части. Таким, образом, у материи и формы совершенно разные основания бытия и они изначально различны между собой.
Как же в таком случае два разных и изначально различных начала могут составить нечто безусловно единое? Я говорю, что, чем более какие-то вещи бывают разными и несходными по своей форме, тем более расположены они к образованию самого по себе единого, ибо при таком составлении требуется не подобие по природе, а соответствующее соотношение, которое может быть между изначально различными вещами.
Я говорю, следовательно, что вижу противоречие в том, что материя, будучи пределом творения и частью сложного, в то же время не обладает неким бытием, являясь тем не менее некоей сущностью. Ибо я вижу противоречие в том, что некая сущность находится вне своей причины и в то же время не обладает неким бытием, благодаря которому она есть сущность...
20. Материя в сущности своей и сама по себе познаваема, но не нами. Первое очевидно, ибо всякая абсолютная в себе сущностность познаваема; материя же принадлежит к числу таких сущностностей; следовательно... Она ведь имеет идею в боге либо со стороны объекта, либо, согласно с иным мнением, со стороны
889

сущности. Второе очевидно, ибо форма в большей степени познаваема нами, нежели материя, но форму мы познаем только по действиям; стало быть, не иначе мы познаем и материю. Ибо, чем более нечто удалено от наших органов чувств, тем. в меньшей степени оно познаваемо нами; следовательно, мы познаем материю, как говорит Комментатор, по превращению. Ибо мы видим одну новую форму вслед за другой, так как видим новое действие, которое выявляет новую форму. Стало быть, субъект превращения остается общим, и это есть материя. Из этого не следует, что она познаваема по аналогии с формой; следовательно, она не познаваема и иным способом, в себе или сама по себе. Что касается другого возражения — относительно акта, то я говорю, что если считать акт актом, сообщающим форму, то материя не есть акт. Если же считать актом все то, что существует вне своей причины, то материю можно назвать актуально сущим или актом. Но по принятому способу выражения актуальное бытие приписывается форме. Наконец, из возражений очевидно, каким, образом материя есть актуально сущее и каким образом нет.