Китая, появилась в IV—III вв. до н. э., будучи составлена последователями философа (эта книга называется также «Лао-цзы»). Воззрения, изложенные в ней, оказали огромное влияние на последующее развитие философских идей в Китае, как материалистических, так и идеалистических. Нижеследующие отрывки из «Даодэцзин» заимствованы из перевода этой книги, сделанного Ян Хин-шуном («Древнекитайский философ Лао-цзы и его учение». М., 1950). Однако, учитывая новейшие исследования текста книги, составитель внес ряд уточнений. Отрывки из некоторых глав переведены им заново. Тематическая разбивка материала, как и само название разделов, также принадлежит составителю.
В нижеприведенных отрывках употребляются следующие понятия:
Дэ — опредмеченное, конкретное проявление дао в вещах и в поведении человека.
Ци — мельчайшая телесная частица, появляющаяся в результате о'предмечивания дао. Легкие, светлые частицы ци образуют мужское начало ян, или янци, а тяжелые, темные — женское начало инь, или иньци. Сочетание этих частиц порождает, согласно учению даосов, все сущее в мире. Пройдя цикл своего развития, каждая вещь «возвращается к своему корню», т. е. снова распадается на первоначальные частицы.
Жэнь — человеколюбие.
Ли — ритуал.
[О природе дао]
Дао, могущее быть выражено словами, не есть постоянное дао. Имя, могущее быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли. Обладающее именем есть мать всех вещей. Поэтому тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну дао, а кто имеет страсти, видит его только в конечной форме. Безымянное и обладающее именем — одного и того же происхождения, но с разными названиями. Вместе они называются глубочайшими. Переход от одного глубочайшего к другому — дверь ко всему чудесному (гл. 1).
В Поднебесной имеется начало, и оно мать всего сущего (гл. 52).
Дао бестелесно и лишено формы, а в применении неисчерпаемо. О глубочайшее, оно кажется праотцем всего сущего. Если притупить его проницательность, освободить его от беспорядочного состояния, умерить его блеск, уподобить его пылинке, то оно будет казаться ясно существующим. Я не знаю, чье оно порождение.
182

Я лишь знаю, что оно существовало прежде первых императоров (гл. 4).
Небо и земля не обладают жэнь и относятся ко всему сущему, как к траве и животным (гл. 5).
Превращения бестелесного, невидимого дао бесконечны и вечны. Дао — глубочайшие врата рождения. Глубочайшие врата рождения — корень неба и земли. Оно и мельчайшее, и бесконечное, а его действие неисчерпаемо (гл. 6).
Вот вещь, в хаосе возникающая, прежде неба и земли родившаяся! О беззвучная! О лишенная формы! Одиноко стоит она и не изменяется. Повсюду действует и не имеет преград. Ее можно считать матерью Поднебесной. Я не знаю ее имени, но если попытаться выразить ее, то обозначу ее иероглифом дао; если же попытаться дать ей имя, то я назову ее Великое... Великое — оно в бесконечном движении. Находящееся в бесконечном движении не достигает предела. Оно и беспредельно, и возвращается к своему истоку. Велико дао, велико небо, велика земля, велики также и государи...
Человек следует земле. Земля следует небу. Небо следует дао, а дао следует естественности (гл. 25).
Содержание великого дэ подчиняется только дао. Дао бестелесно. Оно столь туманно и неопределенно! Однако в его туманности и неопределенности содержатся образы. Оно столь туманно и неопределенно, однако в его туманности и неопределенности скрыты вещи. Оно столь глубоко и темно, однако в его глубине и темноте скрыты тончайшие частицы. Эти тончайшие частицы обладают высшей действительностью и достоверностью.
С древних времен до наших дней его имя не исчезает. Только следуя ему, можно познать начало вещей. Каким образом мы узнаем о начале всего сущего? Только благодаря ему (гл. 21).
Дао вечно и безымянно. Хотя оно непритязательно и ничтожно, но ничто в мире не может его подчинить себе... Нахождение дао в мире подобно великому стоку, куда все сущее в мире вливается подобно горным | ручьям, стекающимся к рекам и морям (гл. 32).
183

не имеют постоянства. Прямота превращается в хитрость, добро — в зло (гл. 58).
Преодоление трудного начинается с легкого, осуществление великого начинается с малого, ибо в мире трудное образуется из легкого, а великое — из малого. Совершенномудрый никогда не считает себя великим, поэтому он может стать действительно великим. Кто много обещает, тот не заслуживает доверия. Если надеяться на легкое, то непременно будет много трудностей. Совершенномудрый предпочитает смотреть на дело как на трудное, поэтому оно в итоге не будет трудным (гл. 63).
Кто много сберегает, тот понесет большие потери. Кто много накапливает, тот потерпит большие убытки. Кто знает меру, у того не будет неудачи. Кто знает предел, тот не будет подвергаться опасности. Он может стать долговечным (гл. 44).
Человек при рождении нежен и слаб, а после смерти тверд и крепок. Все сущее, растения, деревья при рождении нежны и слабы, а при гибели сухие и крепкие. Твердое и крепкое — это то, что погибает, а нежное и слабое — это то, что начинает жить (гл. 76).
[О познании]
Нужно сделать свое сердце предельно беспристрастным, твердо сохранять покой. Поскольку все сущее изменяется само собой, нам остается лишь созерцать его возвращение [к корню]. Хотя вещи [в мире] сложны и разнообразны, но все они расцветают и возвращаются к своему корню. Возвращение к прежнему корню называю покоем, а покой называю возвращением к сущности. Возвращение к сущности называю постоянством. Знание постоянства называется достижением ясности, а незнание постоянства приводит к беспорядочности и бедам. Знающий постоянство становится совершенным. Тот, кто достиг совершенства, сам собой становится беспристрастным. Тот, кто становится беспристрастным, может следовать за всем сущим, возвращающимся к корню. Тот, кто следует за всем сущим, возвращающимся [к корню], следует естественности и следует дао.
186

Тот, кто следует дао, вечен. Тот, кто следует дао, не будет подвергнут опасностям (гл. 16).
Когда будут отброшены ум и мудрость, народ будет счастливее во сто крат. Когда будут отброшены жэнь и справедливость, народ вернется к сыновней почтительности и родительской любви. Лишь когда будут отброшены хитрость и выгода, исчезнут воры и разбойники (гл. 19).
При установлении порядка появились имена. Поскольку возникли имена, нужно знать предел [их употребления]. Знание предела позволяет избавиться от опасности [ошибок] (гл. 32).
Знающий людей — мудр, знающий себя — просвещен (гл. 33).
Не выходя за ворота, можно знать о делах Поднебесной. Не выглядывая в окно, можно видеть естественное дао. Чем дальше идешь, тем меньше познаешь. Поэтому Совершенномудрый не ищет [знаний], но познает [все]; не выставляет себя напоказ, но всем известен; не действует, но добивается успеха (гл. 47).
По себе можно познать других; по одной семье можно познать остальные; по одному царству можно познать другие; по одной стране можно познать Вселенную. Каким образом я знаю, что Поднебесная такова? Благодаря этому (гл. 54).
Знающие не говорят, говорящие не знают  (гл.56).
Знающий не доказывает, доказывающий не знает (гл.81).
В древности умевший служить дао не просвещал народ, а делал его глупым. Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Поэтому управление страной при помощи знаний приносит стране несчастье, а без применения их приводит страну к счастью (гл.65).
Мудр тот, кто имеет знания и делает вид, что не знает. Глуп тот, кто, не имея знания, делает вид, что знает (гл. 71).
[Этические и социально-политические воззрения]
Если не почитать мудрецов, то в народе не будет ссор'. Если не ценить драгоценных предметов, то не будет воров среди народа. Если не показывать предметов,
187

побуждающих желание иметь их, то сердца народа не будут волноваться. Поэтому совершенномудрый, управляя [страной], делает сердца простолюдинов пустыми, а желудки полными. Такое управление ослабляет их волю и укрепляет их кости. Оно постоянно стремится к тому, чтобы у людей не было знаний и страстей, а имеющие знания не смели бы действовать. Следование недеянию всегда приносит спокойствие (гл.3).
Нужно сделать государства малыми, а население редким. Даже если имеется много орудий, не надо их употреблять. Надо сделать так, чтобы люди до конца своей жизни не уходили далеко [от своего поселения]. Даже если имеются лодки и колесницы, не надо их употреблять. Даже если имеется оружие, не надо угрожать им и выставлять его напоказ. Надо сделать так, чтобы люди вернулись к тем временам, когда плели узелки и употребляли их вместо письма. Надо сделать вкусной пищу, удобным и теплым одеяние людей, дать им спокойное жилище, сделать радостной их жизнь. Тогда соседние государства будут смотреть друг на друга издали, слушать друг у друга пение петухов и лай собак и люди до самой старости и смерти не будут тревожить друг друга (гл. 80).
Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которых народ любит и возвышает. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает (гл. 17).
Где побывали войска, там растут терновник и колючки. После больших войн наступают голодные годы (гл. 30).
Благородный [правитель] в обычное время предпочитает быть уступчивым [в отношении соседних стран] и лишь на войне применяет насилие. Войско — орудие несчастья, поэтому благородный [правитель] не стремится использовать его, он применяет его, только когда его вынуждают к этому крайние обстоятельства (гл. 31).
Преизбыток цветов притупляет зрение, преизбыток звуков притупляет слух... Драгоценные вещи застав-
188

ляют человека совершать преступления. Поэтому совершенномудрый стремится к тому, чтобы быть сытым, а не к тому, чтобы иметь красивые вещи. Он отказывается от последних и ограничивается первым (гл. 12).
У мудрого нет жэнъ, и он не нарушает естественной жизни народа (гл. 5).
Высшая добродетель подобна воде. Вода приносит пользу всем существам и ничему не противоборствует (гл.8).
Когда отошли от великого дао, появились жэнъ и справедливость. Когда появилось мудрствование, возникло и великое лицемерие. Когда шесть родственников в раздоре, появляется сыновняя почтительность и родительская любовь. Когда в государстве царит беспорядок, появляются верные слуги (гл. 18).
Когда в Поднебесной существует дао, лошади унавоживают землю; когда в Поднебесной нет дао, боевые кони пасутся на полях. Нет большего несчастья, чем незнание границы своей страсти, и нет большей опасности, чем стремление к приобретению богатств (гл.46).
Страна управляется справедливостью, война ведется хитростью. Поднебесную получают в управление, следуя недеянию (гл. 57).
Когда правительство спокойно, люди становятся простодушными. Когда правительство деятельно, люди становятся несчастными (гл. 58).
Не тесните жилища людей, не презирайте их жизнь. Кто не презирает простолюдинов, тот не будет презираем ими. Поэтому совершенномудрый, зная себя, не проникается гордыней. Он любит себя, но сам себя не возвышает (гл. 72).
Простолюдины голодают оттого, что слишком велики поборы и налоги... Человек легко умирает оттого, что у него слишком сильно стремление к жизни (гл. 75).
Небесное дао напоминает натягивание лука. Когда понижается его верхняя часть, поднимается нижняя. Оно отнимает лишнее и отдает отнятое тому, кто в нем нуждается. Небесное дао отнимает у богатых и отдает бедным то, что у них отнято. Человеческое же дао,
189

наоборот, отнимает у бедных и отдает отнятое богатым (гл. 77).
Человек с высшим дэ не стремится делать добрые дела, поэтому он добродетелен; человек с низшим дэ не оставляет [намерения] совершать добрые дела, поэтому он не добродетелен; человек с высшим дэ бездеятелен и осуществляет недеяние; человек с низшим дэ деятелен и его действия нарочиты; человек высшего жэнь действует, осуществляя недеяние; человек высшей справедливости деятелен и его действия нарочиты; человек высшего ли действует, надеясь на взаимность. Если он не встречает [взаимности], то он прибегает к наказаниям. Вот почему дэ появляется только после утраты дао, жэнь — после утраты дэ, справедливость — после утраты жэнь, ли — после утраты справедливости. Ли — это признак отсутствия доверия и преданности. В ли — начало смуты (гл. 38).
КОНФУЦИЙ
Конфуций (Кун Фу-цзы, 551—479 до н. э.) — виднейший мыслитель, политический деятель и педагог Древнего Китая, основатель первой китайской философской школы. Происходил из знатной, но разорившейся семьи. Был советником при правителе царства Лу, но добровольно ушел в отставку, основав собственную школу. Воззрения Конфуция отражали умонастроения родовой знати, стремившейся к укреплению своего господства и своих привилегий. Хотя Конфуций выдвинул ряд рациональных идей в области педагогики, но в целом его учение носило реакционный характер.
Конфуций занимался упорядочением древних книг, ему принадлежит редакция «Книги песен» («Шицзин»), «Книги исторических преданий» («Шуцзин»), составление комментариев к «Книге перемен» («Ицзин»). Он составил «Летопись» царства Лу («Чуньцю»). Воззрения самого Конфуция изложены главным образом в книге «Беседы и суждения» («Луньюй»). Она составлена последователями Конфуция из записей высказываний и поучений его самого и его ближайших учеников.
Всемерно преклоняясь перед стариной и стремясь к восстановлению древних обрядов и порядков, Конфуций сформулировал принцип «исправления имен» (чжэнмин), т. е. приведение положения разорившейся и обнищавшей родовой знати в соответствие с ее именами и титулами путем возвращения ей былого величия и богатства. Для установления строгой субординации внутри общества и устранения междоусобной
190

вражды внутри знати он выдвинул также принцип жэнъ и ли и ряд таких этических правил, как «почтение к родителям» (сяо), «почтение к старшему брату» (ди), «верность правителю и своему господину» (чжун) и др. Следование этим правилам должно было обеспечить неизменность существовавших порядков. Придавая важное значение учебе в воспитании человека, Конфуций вместе с тем считал, что лишь представители знати могут обладать мудростью, которая основана у них на врожденном знании, составляющем высший вид знания.
Признавая существование «владыки неба» и духов, Конфуций верил в судьбу.
Во II в. до н. э. при императоре У-ди принципы конфуцианства были канонизированы и объявлены официальной идеологией. Сам же Конфуций был обожествлен.
В нижеприведенных отрывках употребляются следующие понятия:
Жэнь (буквально «человеколюбие»)—категория конфуцианской этики. Принцип жэнь гласит: «Чего не желаешь себе, того не делай и другим». Конфуцианское жэнь являлось также критерием упорядочения отношений между представителями родовой знати в Древнем Китае.
Ли (буквально «почтительность», «церемониал», «церемонии», «ритуал») — понятие конфуцианской этики, объединяющее широкий круг правил, имевших целью регулирование отношений между правителями и их подданными, между всеми общественными группами (сословиями, родами, семьями) и внутри их, а также отношений между отдельными людьми.
[О небе и судьбе]
Не о чем молиться тому, кто провинился перед небом («Луньюй», гл. «Баю»).
Небо породилд во мне дэ (там же, гл. «Шуэр»).
Учитель ответил: «Что можно сказать о небе? Смена четырех времен года, рождение всего сущего. Что говорить о небе?» (там же, гл. «Ян Хо»).
Конфуций говорил: «Кто не признает судьбы, тот не может считаться благородным мужем» (там же, гл. «Яо юэ»).
Благородный муж испытывает три страха: перед небесной судьбой, перед великими людьми и перед словами мудреца. Мелкие люди не знают небесной судьбы и не боятся ее, неучтиво обращаются с великими людьми и презрительно относятся к словам мудреца (там же, гл. «Цзиши»).
Все первоначально предопределено судьбой, и тут ничего нельзя ни убавить, ни прибавить. Бедность и
191

богатство, награда и наказание, счастье и несчастье имеют свой корень, создать который сила человеческой мудрости не может («Мо-цзы», «Против конфу-цианцев», ч. II).
В пятьдесят лет я познал волю неба («Луньюй», гл. «Вэйчжэн»).
Когда [ученик] Янь Юань умер, Конфуций сказал: «О! Это небо послало смерть! Небо послало смерть!» (там же, гл. «Сяньцзинь»).
Конфуций сказал: «Будет ли претворено в жизнь мое учение — это зависит от судьбы. Если моему учению никогда не суждено будет осуществиться, то это также зависит от судьбы. Как же Гун Бо-ляо может спорить с судьбой?» (там же,, гл. «Сяньвэнь»).
[Об управлении страной на основе ритуала и «исправления имен»]
Конфуций сказал: «Необходимо исправить имена. Благородный муж осторожен по отношению к тому, чего не знает. Если имена неправильны, то высказывания не будут основательны. Если высказывания не будут основательны, то дела не будут сделаны, а если дела не будут сделаны, то правила ли не будут соблюдены в полной мере и [обрядовая] музыка не будет вся исполнена. А если правила ли не будут соблюдены и музыка не будет исполнена, то наказания не будут применяться правильно; а когда наказания применяются неправильно, люди не знают, как им вести себя» (там же, гл. «ЦзыЛу»).
Учитель сказал: «Правитель [всегда должен быть] правителем, слуга — слугой, отец — отцом, сын — сыном» (там же, гл. «Янь Юань»).
Учитель сказал: «Простолюдинов можно заставлять следовать должным путем, но им не надо знать, почему это нужно делать» (там же, гл. «Тайбо»).
Конфуций сказал: «Если наставлять людей с помощью законоположений, если ограничивать и сдерживать их с помощью наказаний и казней, то хотя они не будут совершать преступления, но в сердцах своих не будут испытывать отвращения к дурным поступкам.
192

Если же наставить людей с помощью нравственных требований и установить правило поведения сообразно ли, то люди не только будут стыдиться плохих дел, но и искренне возвратятся на праведный путь» (там же, гл. «Вэйчжэн»).
Янь Юань спросил о том, как управлять страной. Учитель ответил: «Нужно следовать исчислению времени династии Ся, ездить в колесницах династии Инь, носить шапку времен династии Чжоу, употреблять музыку времен Шуня и У-вана» (там же, гл. «Вэй Линь-гун»).
Ай-гун, правитель царства Лу, спросил Конфуция: «Как можно заставить простолюдинов повиноваться?» Конфуций ответил: «Если приближать прямодушных людей и ставить их выше лукавых людей, то простолюдины будут послушны. Если же приближать лукавых людей и ставить их над прямодушными людьми, то простолюдины не будут послушны» (там же, гл. «Вэйчжэн»).
[Ученик] Цзы Гун спросил Конфуция о том, как следует вести государственные дела. Конфуций ответил: «Нужно, чтобы было в достатке продовольствие, чтобы было в достатке военное снаряжение и чтобы простолюдины доверяли своему правителю». Тогда Цзы Гун спросил: «Если в государстве будет неблагополучно, то чем прежде всего можно пожертвовать, чтобы навести в стране порядок?» Конфуций ответил: «Можно отказаться от военного снаряжения». После этого Цзы Гун спросил: «Если же случится так, что придется еще чем-то пожертвовать, то от чего еще можно отказаться?» Конфуций задумался и сказал: «Можно отказаться от продовольствия. С древности до наших дней люди всегда умирали, но если в народе будет недостаток веры в правителя и его близких, то государство не может быть устойчивым» (там же, гл. «Янь Юань»).
[Этические положения]
[Ученик] Цвы Гун спросил учителя: «Можно ли одним предложением выразить правило, которому необходимо следовать всю жизнь?» Учитель ответил:
193

«Можно. Чего не желаешь себе, того не делай и другим» («Луньюй», гл. «Лин Вэй-гун»).
[Ученик] Ю-цзы сказал: «Почитание родителей и братская любовь — основа жэнъ» (там же, гл. «Сюээр»).
Конфуций сказал: «Среди благородных могут встречаться и не проявляющие жэнь, но среди низких людей не может быть проявляющих жэнь» (там же, гл. «Сюээр»).
Конфуций сказал: «Почтительным сыном можно назвать лишь того, кто при жизни отца [с почтением] наблюдает его поступки, а после смерти следует примеру его деяний и в течение трех лет не изменяет порядков, заведенных отцом» (там же, гл. «Сюээр»).
Конфуций сказал: «Благородный муж думает о дол
ге, а мелкий человек —о выгоде» (там же, гл. «Ли-
жэнь»).                                                                                                 I
Учитель редко высказывался о выгоде, судьбе и жэнь (там же, гл. «Цзыхань»).
Учитель сказал: «Если верхи следуют в делах правилам ли, то простолюдины будут послушны» (там же, гл. «Сяньвэнь»).
[О предмете в способах достижения знания. Методы обучения]
Учитель сказал: «По природе все люди сходны между собой, привычки и воспитание делают людей отличными друг от друга... Лишь высшая мудрость и крайняя глупость неизменны» («Луньюй», гл. «Ян Хо»).
Учитель сказал: «Кто повторяет старое и узнает новое, тот может быть предводителем» (там же, гл. «Вэйчжэн»).
Учитель сказал: «Я подражаю старине, а не сочиняю, верю в старину и люблю ее» (там же, гл. «Шуэр»).
Конфуций сказал: «Я не тот, кто обладает знанием от рождения, а тот, кто, любя древность, усердно ищет ее» (там же, гл. «Ян Хо»).
Начинают образование с поэзии, закрепляют его изучением правил ли и завершают обрядовой музыкой (там же, гл. «Тайбо»).
194

Все, что видишь, все, что слышишь, молча откладывай в сердце. Не чувствуй пресыщения от усердного учения, неустанно учи других (там же, гл. «Шуэр»).
Некто Фань Чи попросил Конфуция научить его земледелию. Конфуций ответил: «Я это знаю хуже земледельца». Тогда .Фань Чи попросил научить его огородничеству. И на это Конфуций ответил: «Я это знаю хуже старого огородника». Когда Фань Чи вышел, Конфуций сказал: «Этот Фань Чи воистину ничтожный человек. Если верхи будут строго следовать правилам ли, то простолюдины не осмелятся не уважать своих господ. Если верхи будут строго соблюдать справедливость, то простолюдины не осмелятся не подчиняться. Если верхи будут строго следовать искренности, то простолюдины не осмелятся говорить неправду. Если этому [все] будут следовать, то простолюдины, привязав за спину своих детей, поспешат на поля господ работать. Зачем же нужно самим заниматься земледелием?» (там же, гл. «Цзы Лу»).
Конфуций сказал: «Высшее знание — это врожденное знание. Ниже знания, приобретенные учением. Еще ниже знания, приобретенные в итоге одоления трудностей. Наиболее ничтожен тот, кто не желает извлекать поучительного урока из трудностей» (там же, гл. «Цзиши»).
Если больше слушать, быть осторожным в отношении сомнительного и осмотрительно расширять и извлекать из него достоверное, то можно уменьшить количество ошибок в знаниях. Если больше наблюдать, быть осторожным в отношении ненадежных наблюдений и осмотрительно изучать и использовать оставшиеся достоверные наблюдения, то будет меньше раскаяний за совершённые ошибки (там же, гл. «Вэй->чжэн»).
Конфуций сказал: «Послушай, Ю, я хочу научить 'тебя правильно относиться к знаниям. О том, что ты знаешь, говори, что знаешь. А о том, чего не знаешь, говори, что не знаешь. Только такое отношение к знаниям мудро» (там же).
Если только учиться и не стремиться к размышлениям, то от этого мало будет проку. А если только
7·                                        195

размышлять и не учиться, то это приведет к возникновению сомнений и непостоянства (там же).
Конфуций сказал: «Человеку, наделенному способностями сверх обычного, можно сообщить глубокие и высокие принципы. Но человеку со слабым умом нельзя сообщать высоких и глубоких принципов» (там же, гл. «Юие»).
мо-цзы
Мо-цзы (Мо Ди, ок. 480—400 до н. э.) — видный мыслитель и ученый Древнего Китая. Основал школу «моцзя», деятельность которой отражала политические умонастроения свободного ремесленничества и крестьянства Древнего Китая в их борьбе против родовой аристократии.
Этико-пояитические идеи Мо-цзы получили отражение в десяти принципах: «почитание мудрости», «почитание единства», «всеобщая любовь и взаимная выгода», «против нападений», «против музыки», «за бережливость», «за бережливость при захоронениях», «против судьбы», «воля неба», «духовиде-ние». Основное значение Мо-цзы придавал принципу «всеобщей любви и взаимной выгоды», что сочеталось у него с отрицанием фатализма. Вместе с тем Мо-цзы не порывал и с традиционным для того времени культом неба и духов. Поэтому мы встречаем у него и «небесную волю», и «духовиде-ние», в которых Мо-цзы видел духовную силу, заставляющую людей следовать принципу «всеобщей любви и взаимной выгоды».
Мо-цзы был также видным политическим мыслителем Древнего Китая. Он высказал ряд глубоких догадок о происхождении государства, подчеркивал роль труда в жизни общества, выступал против захватнических войн, подвергал критике конфуцианскую веру в незыблемость и вечность привилегий господствовавшей знати.
Большое внимание Мо-цзы уделял и вопросам гносеологии. Так, он первым в китайской философии выдвинул понятие причины, рода, объяснял отношение между познанием и источником знания, разрабатывал критерии при определении истины. Он придерживался при этом принципов эмпиризма и крайнего, наивного сенсуализма. Подчеркивая связь знаний человека с практической деятельностью, Мо-цзы вместе с тем на почве своего примитивного сенсуализма приходил к «обоснованию» веры в «волю неба» и «духовидению».
В целом же учение Мо-цзы — одна из ярких страниц материалистической философской мысли Древнего Китая.
Основным источником изучения взглядов Мо-цзы, ранних и поздних моистов служит книга «Мо-цзы» (сохранилось лишь 53 главы из 71), отрывки из которой и приводятся ниже.
1?6

[Критика родовой знати и конфуцианства]
У простого люда три беды. Голодающие не имеют пищи, замерзающие не имеют одежды, уставшие не имеют отдыха. От этих трех бед народ испытывает огромные страдания. Но если именно в такое время большие люди — ваны и гуны ' и сановники — развлекаются колокольным звоном и барабанным боем, играют на лютнях, цине, свирелях и шэнах2, а также устраивают военные смотры для показа оружия, то откуда же простой люд возьмет средства для пищи и одежды? Поэтому я полагаю, что так не должно быть. Мой замысел состоит в том, чтобы уничтожить это (гл. «Против музыки», ч. I).
Ваны и гуны занимаются только тем, что расходуют богатства из казны на создание дорогих музыкальных инструментов. Средства же казна получает не из доходов от водных промыслов и от пользования земельными угодьями, а путем большого обложения населения податями (там же).
Древние совершенномудрые ваны никогда не делали того, что делают нынешние правители царств, которые увеличивают свои расходы и не увеличивают доходов народа (гл. «За бережливость», ч. II).
В Поднебесной 3 много правителей, но человеколюбивых среди них мало. Поэтому считать всех правителей образцом для подражания — значит считать образцом отсутствие человеколюбия, но это нельзя считать образцом (гл. «Подражание образцу»).
У конфуцианцев внушительная внешность и богатые украшения, дабы совращать нынешних людей; они используют пение, сопровождаемое игрой на музыкальных инструментах, и танцы под барабан, дабы привлекать учеников; усложняют церемонии, дабы оттенить обрядовую сторону; стараются нагромоздить дравила, дабы привлечь внимание простаков. При всей своей учености они не могут помочь кому-либо. Они много размышляют, но не могут быть полезны людям; невозможно постичь их учение, за целый год нельзя .выполнить их обряды, и даже богатый не может позволить себе услаждаться их музыкой. Богатые
197

украшения и поддельное искусство придуманы ими, чтобы вводить в заблуждение нынешних правителей; громогласная музыка служит тому, чтобы совращать глупых людей (гл. «Против конфуцианцев»).
Так называемые древние принципы, которым нужно следовать, были ведь новыми для своего времени, а те древние люди, которые следовали этим принципам, не были совершенномудрыми. Конфуцианцы призывают следовать тому, чему в нынешнее время люди не должны следовать, говорить слова не совершенномуд-рого, и после этого называют их человеколюбивыми (там же).
Я считаю, что всему хорошему и [полезному], что дошло до нас из древности, нужно следовать, но нужно создавать и новые полезные и хорошие вещи. Я хочу, чтобы хорошего становилось все больше (гл. «Гэнь Чжу»).
[О «почитании мудрости» и «почитании единства». О происхождении государственной власти]
Учитель Мо-цзы говорил: «Древние совершенномуд-рые ваны, осуществляя управление, устанавливали степени добродетели и почитали мудрость, и хотя бы человек был из землепашцев, или кустарей, или торговцев, но если он обладал способностями, то его возвышали... Поэтому сановники не всегда были знатными, а народ не бесконечно был низким... Возвышали согласно общей справедливости, избегая корысти и предвзятости» (гл. «Почитание мудрости», ч. I).
Ныне в Поднебесной служилые и благородные большие люди — ваны и гуны, если только они хотят сделать богатой свою страну, умножить население своих стран, упорядочить управление и наказание в стране, укрепить свой престол, должны почитать единство [знатных и простолюдинов] (гл. «Почитание единства», ч. II).
В древности, когда только появились люди, не было наказаний и в то же время у каждого, было свое понимание справедливости. У одного — одно, у двух — два, у десяти — десять представлений о справедливости.
198

Чем больше нарождалось людей, тем больше становилось различных представлений о справедливости. Каждый считал правильным свой взгляд и отвергал взгляды других людей, поэтому между людьми царила сильная вражда.
В семьях отцы, дети и братья относились друг к другу с ненавистью и отвращением, и, будучи не в состоянии мирно жить вместе, они уходили друг от друга. Люди Поднебесной, используя огонь, воду, яд, вредили друг другу, поэтому сильные не оказывали помощи слабым, имеющие избыток и богатства не делились ими, а расточали эти избытки, умные не наставляли неопытных людей и скрывали от них свои знания. Беспорядок в Поднебесной был такой же, как среди диких зверей. Поняв, что причина хаоса — в отсутствии управления и старшинства, люди выбрали самого добродетельного и мудрого человека Поднебесной и сделали его сыном неба... Только сын неба мог создать единый образец справедливости в Поднебесной, поэтому в Поднебесной воцарился порядок (гл. «Почитание единства», ч. I).
[Против грабительских войн]
Учитель Мо-цзы сказал: «Если ты, рассуждая о справедливости, считаешь, что убить одного человека несправедливо, а убивать множество невинных людей справедливо, то это нельзя назвать знанием рода [справедливости], знанием того, о чем идет речь» (гл. «Гун
Шу»)·.
Ценою смерти бесчисленного множества простолюдинов, ценою бед, постигающих и верхи, и низы, царство, совершающее нападения, получает пустующие аемли, для заселения которых нет людей. Таким образом это царство теряет то, чего [ему] не хватало, и приобретает то, что и так имелось в избытке (гл. «Против нападений», ч. II).
Многочисленное войско отправляется в поход и не возвращается обратно. Тысячи семей остаются без опоры, жены становятся вдовами, а дети сиротами... Растрачиваются все богатства людей... Служилые не занимаются государственными делами, земледельцы не
199

засевают поля, женщины не ткут полотно, государство теряет своих слуг, простолюдины забрасывают свои дела (гл. «Против нападений», ч. III).
[Против веры в судьбу]
Разрушители справедливости в Поднебесной — это те, кто утверждает веру в судьбу и тем самым приносит горе простолюдинам. Горе косит людей Поднебесной (гл. «Против судьбы», ч. I).
Требовать, чтобы люди учились, и утверждать, что есть судьба, — это все равно что приказать человеку уложить волосы и тут же сбить с него шапку (гл. «Гун Мэн»).
Счастье нельзя просить, несчастья нельзя избежать, если сам поступал плохо, трудился неусердно (гл. «Против судьбы», ч. I).
Почитать судьбу не имеет смысла. Если пренебрегать судьбой, то беды не будет (там же).
[О   человеке]
Нынешний человек отличен от животных. Кто усерден [в труде], тот имеет возможность жить, а кто не усерден в труде, тот не имеет возможности жить (гл. «Против музыки», ч. I).
«Почему ныне землепашец рано выходит в поле и поздно возвращается, усердно трудится на земле и проявляет свое искусство в огородничестве, чтобы собирать богатый урожай злаков, перца, и не смеет лениться в работе? — спрашивает учитель Мо-цзы. — В чем же дело? Отвечаю. Если он будет усердно трудиться, то обязательно будет богат, если же не будет усерден, то непременно будет нищим. Если будет усердно трудиться, то будет сытым, не будет усердия в работе, будет голодным. Поэтому он не смеет лениться» (гл. «Против судьбы», ч. III).
Если крестьяне ослабят усердие в работе, то они будут бедны. А бедность — это корень беспорядков в управлении (гл. «Против конфуцианцев», ч. II).
200

Как, например, строится стена? Кто умеет класть кирпичи, тот кладет; кто может подносить глинистую смесь, тот подносит; кто может делать замеры, тот делает замеры. И так стена будет сложена. Соблюдение справедливости подобно этому. Способный рассуждать и вести беседы пусть рассуждает и ведет беседы, способный излагать исторические книги пусть излагает исторические книги, способный нести службу пусть несет службу; таким именно образом все дела будут выполнены (гл. «Гэн Чжу»).
[О небе и духах]
Те, кто в Поднебесной вершит дела, не могут не иметь образец, не бывает так, чтобы дело могло быть сделано без образца... Нет ничего лучше, чем взять за образец небо. Действия неба обширны и бескорыстны. Небо свершает много [полезных дел], но не выставляет напоказ свою добродетель. Хотя его сияние длительно, но оно не тускнеет (гл. «Подражание образцу»).
Я использую волю неба, подобно тому как колесник использует циркуль, как столяр использует угломер для определения углов в Поднебесной. Поэтому учитель Мо, используя желания неба, оценивает действия больших людей — ванов и гунов — в судебных делах, в управлении страной и определяет, согласуются ли слова и рассуждения людей Поднебесной с прекрасным учением совершенномудрых ванов [древних эпох] (гл. «Воля неба», ч. I и II).
Ныне небо покрывает всю Поднебесную и любит ее. Порождает и взращивает все сущее и приносит ему пользу. Оно порождает и взращивает все сущее, подобно тому как волос вырастает из корня. Нет ничего не созданного небом. А люди принимают все это и обогащаются. Значит, можно говорить, что благодать неба велика. Однако небо не требует вознаграждения... Небо делает ярким солнце, луну, звезды, кометы. Дао устанавливает четыре времени года — весну, осень, зиму и лето, чтобы установить порядок их смены, посылает снег, иней, дождь и росу, чтобы взращивать пять
201

злаков, кунжут и шелковичных червей. Небо позволяет людям брать все это и использовать (гл. «Воля неба», ч. II).
Небо не хочет, чтобы большие царства нападали на малые, чтобы сильные семьи разоряли слабые малые семьи, чтобы сильный грабил слабого, хитрый обманывал наивного, знатный кичился перед незнатным. Все это противно [воле] неба. Небо желает, чтобы люди помогали друг другу, чтобы сильный помогал слабому, чтобы люди учили друг друга, чтобы знающий учил незнающего, чтобы люди делили имущество друг с другом. Небо желает также, чтобы знатные были усердны в поддержании порядка в Поднебесной, а простолюдины были усердны в ремеслах и земледелии. Если знатные усердны в управлении, то в стране царит порядок; если простолюдины усердны в ремеслах и земледелии, то в стране достаточно предметов и пищи (гл. «Воля неба», ч. I).
Учитель Мо-цзы сказал: «Небо любит справедливость и ненавидит несправедливость» (там же).
Непременное желание неба — чтобы люди любили друг друга и приносили друг другу пользу. Небо не хочет, чтобы люди ненавидели друг друга и вредили друг другу (гл. «Подражание образцу»).
Учитель Мо-цзы заболел. Вошел ученик и спросил: «Учитель считает очевидным существование духов и демонов и полагает, что они могут награждать и наказывать: делающих добро они награждают, совершающих зло карают. Учитель, Вы совершенномудрый человек, почему же Вы больны? Если следовать наставлениям учителя, то или учитель имеет недобрые замыслы, или же существование духов не очевидно». Учитель Мо-цзы ответил: «Хотя случилось так, что я болен, но как же на этом основании не считать очевидным [существование] демонов и духов. Человек заболевает по многим причинам: некоторые заболевают от простуды, некоторые ,— от усталости и горя. Если из ста ворот закрыть лишь одни, то разве можно на этом основании считать, что грабитель не сможет пробраться в дом?» (гл. «Гун Мэн»).
202

[Этические воззрения. Учение о всеобщей любви, взаимной выгоде и справедливости]
В хороший год, если мать, держащая сына за спиной, черпая воду, уронит сына в колодец, то она непременно кинется доставать его. Но если будет неурожайный год, то голод людей ? трупы умерших от голода, лежащие по дорогам, кажутся более тяжелым горем, чем горе от того, что сын утонул в колодце. Разве это нельзя понять? Причина в том, хороший год или плохой. Если год урожайный, то люди становятся отзывчивыми и добрыми. Если же год неурожайный, то люди становятся черствыми и злыми (гл. «Семь бед»).
Учитель Мо-цзы говорит: «Если рассмотреть, отчего начинаются беспорядки, то окажется, что беспорядки возникают оттого, что люди не любят друг друга. Слуга и сын непочтительны к государю и отцу. Что называем беспорядком? Это когда сын любит себя, но не любит отца, поэтому ради своей корысти он наносит ущерб отцу; это когда младший брат любит лишь себя и не любит старшего брата, поэтому ради своей корысти он наносит ущерб своему [старшему] брату» (гл. «Всеобщая любовь», ч. I).
Человеколюбие непременно состоит в том, чтобы приносить пользу людям Поднебесной и уничтожать в Поднебесной зло. Если мы будем следовать всеобщей любви, то это принесет Поднебесной великую пользу. Если же мы будем следовать ограниченной любви, то это приведет к великим бедствиям в Поднебесной. Поэтому учитель Мо-цзы говорит: «Ограниченная любовь ложна, всеобщая любовь истинна» (гл. «Всеобщая любовь», ч. III).
Подытожив свои размышления о причинах зла в Поднебесной, Мо-цзы сказал: «Какую питают любовь злые люди Поднебесной, ненавидящие людей, — всеобщую или ограниченную? Ответим: непременно ограниченную любовь. Таким образом, поборники ограниченной любви порождают великое зло в Поднебесной. Поэтому следует отвергнуть ограниченную любовь» (там же).
Если нет любви между людьми, то непременно появляется ненависть друг к другу; если правитель я его
203

подчиненные не питают любви друг к другу, то нет милосердия и верности; если между отцом и сыном нет любви, то нет родительской любви и почитания родителей; если между братьями нет любви, то нет и согласия между ними; если между людьми Поднебесной нет любви, то сильный непременно подчиняет слабого, богатый непременно оскорбляет бедного, знатный непременно кичится перед простолюдином, хитрый непременно обманывает простодушного (гл. «Всеобщая любовь», ч. II).
Высшей драгоценностью называю то, что приносит пользу простолюдинам. Именно справедливость приносит пользу людям. Поэтому утверждаю: справедливость — высшая драгоценность Поднебесной (гл. «Гэнь Чжу»).
Кто делает добро, того следует прославлять; кто делает зло, того необходимо карать (гл. «Гун Мэн»).
Учитель Мо-цзы сказал: «Все слова или все действия, которые полезны небу, духам и простолюдинам, — все это нужно говорить или делать. Все слова и все действия, противные воле неба и несообразующиеся с [желаниями] духов и простолюдинов, нужно отбросить» (гл. «Ценить справедливость»).
[Учение о знании]
Если совершенномудрый правитель желает навести порядок в Поднебесной, то ему необходимо выяснить, почему возникают беспорядки; только тогда он сможет навести порядок. Если же он не выяснит, почему возникают беспорядки, то он не сможет навести порядок в Поднебесной. Это подобно тому, как лекарь, желающий побороть недуг человека, должен знать, почему возник этот недуг, только после этого он сможет противостоять ему; если же он не будет знать, почему возник этот недуг, то он не сможет побороть его (гл. «Всеобщая любовь», ч. I).
Имеются правила определения бытия или небытия того, что исследуется и познается в Поднебесной. Исходным при определении бытия или небытия [чего-то] следует считать свидетельства ушей и глаз многих лю-
204

дей. Если люди действительно видели что-то или слышали что-то, то нужно считать это существующим. То, что никто никогда не видел и не слышал, нужно считать несуществующим (гл. «Духовидение», ч. III).
Слепой может произнести и знать слова «белый мрамор», «черный уголь», но не может различить их по цвету, поэтому слепой не знает, что такое белый мрамор и черный уголь, и не потому, что не знает названия этих вещей, а потому, что эти названия пустые для него: он не может указать и отличить эти предметы в природе (там же).
Всякое высказывание должно отвечать трем правилам. Каковы эти три правила? Должно быть основание, должен быть источник, должна быть применимость. Что такое основание? Высшее основание — это дела древних совершенномудрых ванов. Что такое источник? Изначальный источник — это действительные вещи, дела, суждения, которые слышали или видели простолюдины. Что такое применимость? Высказывания должны быть применимы в управлении страной к выгоде простолюдинов всего государства (гл. «Против судьбы», ч. I).
На основе прошлого познаем будущее, на основе ясного познаем скрытое. Ученик Пын Цин сказал: «Прошлое можно познать, но будущее узнать нельзя». Учитель Мо-цзы ответил: «Предположим, что твои близкие живут за сто ли отсюда и сейчас оказались в большой беде. [Предположим, что] исход дела решает один день. Если ты прибудешь в этот день, то они будут жить; если нет, они погибнут. Перед тобой находится крепкая повозка с хорошей лошадью и другая, четырехколесная арба с разбитыми колесами, запряженная клячей. Тебе предоставляется сделать выбор, на чем ехать. На чем же ты поедешь?» Ученик ответил: «Поеду на крепкой коляске с хорошей лошадью; так быстрее доеду». Тогда учитель Мо-цзы сказал: «Как же можно говорить, что нельзя узнать будущее?» (гл. «Лу вэнь»).
ЯН ЧЖУ
Ян Чжу (ок. 395—335 до н. э.) — древнекитайский философ-материалист и атеист. Выступал против конфуцианского ритуала, принципа «жэкь» и моистского принципа «всеобщей
205

любви». Обосновывая индивидуализм, Ян Чжу протестовал против патриархально-рабовладельческой морали. Этическим воззрениям Ян Чжу свойственны элементы гедонизма, поскольку смысл жизни он усматривал в удовлетворении потреб"-ностей человека и в удовольствиях.
Философские труды Ян Чжу не сохранились. О его взглядах можно судить по свидетельствам из книг «Мэн-цзы», «Чжуан-цзы», «Хань Фэй-цзы», «Люйши чуньцю» и др. Вопрос о подлинности главы «Ян Чжу» из книги «Ле-цзы» до сих пор еще не решен.
Ян Чжу поборник себялюбия. Он даже одного волоса не вырвет ради блага Поднебесной («Мэн-цзы», гл. «Цзинсинь», ч. I).
Ян Чжу дорожит только собой («Люйши чуньцю», гл. «Бу Эр»).
Ян Чжу учит себялюбию, что ведет к отрицанию правителей («Мэн-цзы», гл. «Тэнвэньгун», ч. II).
Сохраняй природу человека в целости и чистоте, не обременяй себя посторонними делами («Хуай Нань-цзы», гл. «Фаньлуньсюнь»).
Следуй разуму и не отвергай своих естественных чувств («Хань Фэй-цзы», гл. «Шо линь»).
Большая дорога с множеством развилин ведет к гибели баранов. Ученые гибнут из-за бесконечности направлении («Ле-цзы», гл. «Шо Фу-нянь»).
Есть такой человек, который согласно основоположениям своего учения считает ненужным входить в опасный город, не хочет идти в поход вместе с войском, полагает, что ради большой выгоды Поднебесной не стоит жертвовать хотя бы одним волоском с голени. Нынешние правители Поднебесной очень торжественно и почтительно принимают его, одобряют его поступки, считают, что он презирает внешние вещи и ценит лишь свою жизнь («Хань Фэй-цзы», гл. «Сяньсюэ»).
МЭН-ЦЗЫ
Мэн-цзы (ок. 372—289 до н. э.) — видный философ-конфу-цианец. Развивал идеалистические положения своего учителя, в особенности его идеи о «человеколюбивом правлении». Осуждая разложение правящих слоев, их жестокость и произвол по отношению к народу, Мэн-цзы видел в этих идеях средство смягчения социального антагонизма. Он отстаивал положения
206

Конфуция о «сходстве природы людей» и его учение о «доброй природе» человека.
Нравственные нормы Мэн-цзы считал данными от неба и существующими извечно. Все сущее в мире воплощено в со-· знании человека, поэтому самопознание и нравственное самоусовершенствование и есть познание мира, познание неба.
На основе записей, сделанных Мэн-цзы и его учениками, возникла книга «Мэн-цзы». Отрывки из нее приводятся ниже. Частично использован перевод П. С. Попова, опубликованный в его книге «Китайский философ Мэн-цзы». СПб., 1904.
[О «пути правителя» и «человеколюбивом правлении»]
Мэн-цзы сказал: «Самое ценное в стране — народ, затем уж следует власть, а наименьшую ценность имеет правитель. Поэтому, лишь снискав доверие простолюдинов, можно стать сыном неба и управлять всей Поднебесной; лишь удостоившись доверия сына неба, можно стать правителем царства. Если правитель царства нанес вред власти, то он лишается своего престола и на его место возводится другой (гл. «Цзинсин»).
Разве могут [одни и те же люди] в одно и то же время управлять Поднебесной, вспахивать поле и засевать его? Должны быть великие люди, сановники, ведающие своими делами, и простолюдины, занимающиеся черной работой, подходящей для людей ничтожных. Если требовать, чтобы человек сам изготовлял все нужное ему, а именно то, что изготовляется различными ремесленниками, то это привело бы к тому, что люди без отдыха сновали бы по Поднебесной. Поэтому утверждаю: одни работают умом, другие используют в работе силу своих мышц. Те, кто напрягает свои умственные силы, управляют другими людьми, а те, кто использует в работе силу своих мышц, управляемы другими людьми. Управляемые содержат тех, кто управляет; те, кто управляет, получают средства от тех, кем они управляют. Это всеобщий принцип Поднебесной (гл. «Тэн Вэнь-гун»).
Только служилые, если даже у них нет определенного занятия, могут иметь устойчивые нравственные принципы. Что касается простолюдинов, то если у них нет определенного занятия, они и не имеют устойчивых нравственных принципов... Поэтому умный правитель
207

для человека нет ничего ненавистнее смерти, то почему бы не делать всего того, что может избавить от опасности?
Если поступить таким образом, то можно было бы сохранить жизнь; но есть люди, которые предпочитают не делать этого. Если действовать таким способом, то можно было бы избежать опасности; но есть люди, которые предпочитают не поступать таким образом. Следовательно, у людей есть нечто такое, что они ценят более жизни, и есть нечто такое, что они ненавидят более смерти. Это чувство имеют не одни только добродетельные и мудрые люди, но и^ все остальные; разница лишь в том, что первые не теряют его (там же).
Учение имеет лишь одно назначение — отыскание утраченной природы человека (там же).
Мэн-цзы сказал: «Есть небесные благородные достоинства и есть земные. Человеколюбие, справедливость, преданность и верность в сочетании с неустанной радостью, почерпаемой в них, — это небесные благородные достоинства. Правитель, первый министр и сановники — это воплощения земных достоинств. Древние люди воспитывали в себе истинные благородные достоинства, и человеческие достоинства следовали за ними. Нынешние люди воспитывают в себе небесные благородные достоинства ради снискания человеческих, а когда обретают последние, отметают первые. Они очень заблуждаются, потому что в этом случае они, без сомнения, утратят в конце концов и человеческие достоинства» (там же).
ЧЖУАН-ЦЗЫ
Чжуан-цзы (ок. 369—286 до н. э.) — виднейший представитель даосизма. Лаконичные изречения и афоризмы Лао-цзы, которые мы находим в сочинении «Даодэцзин», нашли свое развитие в ряде глубоких рассуждений, диалогов и притч Чжуан-цзы. Им присуще богатство поэтической фантазии, образность языка. Это делает Чжуан-цзы философом-поэтом Древнего Китая. С его именем связана книга «Чжуан-цзы», из Которой до нас дошли 33 главы. Наряду с «Даодэцаином» эта книга — основной философский памятник даосизма. Оперируя теми же категориями, которые мы находим в «Даодэцзине», прежде всего дао и дэ, Чжуан-цзы усилил их идеалистическое истолкование. В его учении о познании ????? элементов релятивизма, а также мистицизма.
210

[Учение о дао и дэ и о естественности]
Состояние Вселенной неуловимо, ее изменения бесконечны. Умирает или живет человек в этих бесконечных изменениях? Действительно ли слились воедино жизнь и смерть, небо и земля? Или же погибает только тело, а дух бродит в одиночестве? К сожалению, об этом нельзя сказать ничего определенного. Дух бродит в одиночестве, но где он бродит? Хотя перед нашими глазами мелькает все сущее, однако можно с уверенностью сказать, что нет ничего, что действительно могло бы стать местонахождением [души] человека после смерти. Как же быть в таком случае? Чжуан-цзы усердно размышлял об этом (гл. «Об управлении Поднебесной»).
Это дэ — наивысшая истина (гл. «Долженствование императоров и правителей»).
Дэ — это то, благодаря чему существуют вещи (гл. «Небо и земля»).
От единого начала происходят все вещи, которые сменяют друг друга в самых различных формах. Их начало и конец вертятся, как колесо, и нельзя установить, где они находятся. Это и есть естественное изменение (гл. «Притчи»).
Все сущее выходит из пылинки (гл. «О высшей радости» ).
Все сущее, появляясь подобно молнии, в один миг претерпевает бесчисленные изменения.
Вследствие изменений возник человек. Человек в годы, отведенные ему природой, подвержен переменам, как и все сущее, однако перемены эти происходят так быстро, что нет возможности противостоять им. Не прискорбно ли это? Разве не вызывает скорбь мысль о том, к какому неизвестному состоянию приведут непрерывные изменения, где будет конец? (гл. «Однородность вещей и учений»).
Дао присущи стремления и искренность. Оно находится в состоянии бездействия и лишено формы. О дао можно рассуждать, но его нельзя потрогать. Дао можно постигать, но его нельзя видеть. Дао — корень и основа самого себя. Оно было прежде неба и земли и
211

существует извечно. Дао движет духом и одухотворяет владыку, порождает небо и землю (гл. «Великий праотец и учитель»).
Небо и земля существуют вместе со мной, все сущее составляет со мной единое целое (там же).
Дун Го-цзы спрашивает Чжуан-цзы: «Где находится ояо?» Чжуан-цзы отвечает: «Нет такого места, где бы не находилось дао». Дун Го-цзы настаивает: «В конце концов, где же оно находится? Ты должен указать!» Чжуан-цзы отвечает: «В телах червя и муравья». Дун Го-цзы спрашивает: «Почему же дао находится в телах таких ничтожных тварей?» Чжуан-цзы продолжает: «В маленьком зернышке». Дун Го-цзы спрашивает: «Почему же [дао находится] в еще более ничтожном предмете?» Чжуан-цзы... продолжает: «В испражнениях и моче». Услышав это, Дун Го-цзы отчаялся и перестал спрашивать. Заметив недовольство Дун Го-цзы, Чжуан-цзы сказал: «Ты спросил меня, чтобы я тебе ясно указал, где находится дао; естественно, я стремился идти по нисходящей линии, ведь только так можно уяснить местонахождение дао. Чем же ты недоволен?» (гл. «Чжибэйю»).
Без дао тела не рождаются, а без дэ не проявляется их жизнь (гл. «Небо и земля»).
[Этические и политические идеи]
Наказание — это плоть власти, обряды — ее крылья, знания — ее опора, добродетель — средство привлечь к себе людей (гл. «Великий праотец и учитель»).
В Поднебесной есть две великие заповеди: одна — судьба, другая — справедливость (гл. «В мире людей»).
Кто чрезмерно нравствен, тот затемняет природу вещей, дабы сделаться таким знаменитым, чтобы во всей Поднебесной под звуки флейт и барабанов превозносили его как недосягаемый образец. Это ли не фальшь? (гл. «Бянъму»).
Когда в Поднебесной было дао, мудрецы бездействовали. Когда же Поднебесная отрешилась от предначертаний дао, мудрецы стали усердствовать и люди на-
212

чали прислушиваться к их поучениям. А в настоящее время все стараются лишь избежать наказаний.
Когда ищут выгоды, забывают об искренности (гл. «Тянь-цзы-фан»).
Не следует искать выгоды в вещах и ценностях (гл. «Небо и земля»).
Высшее человеколюбие не принимает во внимание родственных связей (гл. «Движение неба»).
Не почитай мудрецов, не используй дарований (гл. «Небо и земля»).
Разве всеобщая любовь не ограничена? Показное безразличие к личной выгоде скрывает стремление к ней (гл. «Небесное дао»).
Если исходить из обычаев, то представления о благородных и неблагородных создаются окружающими, а вовсе не прирождены человеку (гл. «Цюшуй»).
Возьмем, к примеру, дерево, разросшееся за сотни лет своей жизни. В один прекрасный день его рубят топором, и это портит его природные качества. С помощью пилы, молотка и долота из него выделывают жертвенные чаши. Ты полагаешь, что для превращенного в жертвенные чаши дерева это более сообразно с его природой, чем для выброшенных в ров обрубков дерева? На самом же деле превращение дерева в жертвенные чаши противно его природе, так как оно утрачивает свои естественные качества.
То же происходит и с людьми (гл. «Небо и земля»).
Человек низкий для неба, но благородный среди людей. Человек благородный для неба, но низкий среди людей (гл. «Великий праотец и учитель»).
Мешать человеку радостно жить, отнять у него возможность ткать и одеваться, обрабатывать землю и кормиться, украсить его так называемыми добродетелью и справедливостью — в этом преступление мудрецов (гл. «Мати»).
Если с помощью веревок и крючков, циркулей и угломеров исправить все вещи, то это принесет вред их естественным качествам; если связывать вещи веревками или покрывать лаком, то они станут твердыми, и это также будет разрушением их изначальных качеств. Нечто подобное происходит и среди людей. Если
213

позволить мудрецам, прикрывающимся человеколюбием и справедливостью, давать людям правила поведения и исполнения обрядовой музыки, то разве не будет полностью разрушена изначальная природа людей? (гл. «Бяньму»).
Того, кто крадет крючок с пояса, казнят, а тот, кто крадет царство, становится правителем (гл. «Цецюй»).
В настоящее время трупы осужденных по различным причинам на смерть лежат наваленными друг на друга, а закованные в кандалы толкают один другого на дорогах. Куда ни посмотришь — всюду можно видеть приговоренных к различным наказаниям. А конфуци-анцы и последователи Мо Ди почтительно ходят на цыпочках, пробираясь среди толп заключенных с колодками на шее. О! Сколь велико их бесстыдство и криводушие (гл. «Быть в уединении»).
Если мудрецы не умрут, то большие разбойники не исчезнут (гл. «Цюйце»).
Разве неизвестно, что то, что называю небом, есть человек, а то, что называю человеком, есть небо? (гл. «Великий праотец и учитель»).
Небо и человек не превосходят друг друга (там же).
Природу человека нельзя переделать, судьбу нельзя изменить (гл. «Движение неба»).
[Релятивизм. Отрицание возможности познания мира]
Допустим, что вы спорите со мной и я терплю поражение в споре, ибо не могу переспорить вас. Значит ли это, что я на самом деле не прав, а вы на самом деле правы? Допустим, что вы споритехо мной и терпите поражение в споре, ибо не можете переспорить меня. Значит ли это, что вы на самом деле не правы, а я на самом деле прав? А может быть, один из нас полностью прав, а другой частично не прав?.. Сие невозможно знать ни вам, ни мне, ни любому другому человеку, ищущему [истину] подобно нам в потемках. Кого бы я мог пригласить быть судьей — посредником в нашем споре? (гл. «Однородность вещей и учений»).
Об истине и лжи разглагольствуют и конфуцианцы, и последователи Мо Ди. Конфуцианцы считают истиной то, что считают ложью последователи Мо Ди, а
214

ложью то, что последователи Мо Ди считают истиной. Последователи Мо Ди поступают таким же образом, ни в чем не соглашаясь с конфуцианцами. Однако тот, кто хочет утвердить как истину то, что считает ложью другой, и отвергает как ложь то, что другой считает истиной, сможет лучше всего сделать это, лишь приобщившись к тайности сокровенного. В мире каждая вещь отрицает себя через другую вещь, составляющую ее противоположность. В мире каждая вещь утверждает себя через себя. Разглядеть в одной, отдельно взятой, вещи ее противоположность невозможно, ибо познать вещь можно только непосредственно. Поэтому говорят: «Отрицание исходит из утверждения, а утверждение существует лишь благодаря отрицанию». Таково учение об условности отрицания и утверждения. Коль скоро так, то все умирает, уже рождаясь, и все рождается, уже умирая, все возможно, уже будучи невозможным, и все невозможно, уже будучи возможным. Истина существует лишь постольку, поскольку существует ложь, а ложь существует лишь постольку, поскольку существует истина. Сказанное не выдумка мудрого, а то, что наблюдается в природе, то есть то, что существует благодаря [заключенной в дао] истине. Утверждение есть в то же время отрицание, отрицание есть в то же время утверждение. Отрицание заключает в себе истину и ложь, утверждение также заключает в себе ложь и истину. Существует ли после этого какое-либо различие между отрицанием и утверждением? Или же между отрицанием и утверждением нет никакого различия? Отрицание и утверждение одного и того же не существует лишь в дао. Сфера дао — это замкнутый круг, в который вписано бесчисленное множество ему подобных. Истина, заключенная в дао, неисчерпаема, как неисчерпаема ложь,-лежащая вне дао. Поэтому я говорю: установить действительную истину и действительную ложь лучше всего можно, лишь приобщившись к тайности сокровенного (там же).
Разве пространство внутри четырех морей не подобно муравьиной куче на болоте, если его сравнить с тем безграничным простором, который разделяет небо и землю? А разве все царства не похожи на маленькое
215

зернышко проса в амбаре, если мы сравним их со всем пространством внутри морей? Перечисляя все, что существует, мы насчитываем десятки тысяч, а человек только одна из тварей. Люди, населяющие девять провинций, живущие, питаясь зерном и рисом, и передвигающиеся на лодках и телегах, составляют только небольшую часть всех людей (гл. «Цюшуй»).
Некто по имени Наньбо-цзы куй спросил Нюй Юя: «Ваш возраст очень велик, но почему внешностью вы похожи на маленького ребенка и ничто не говорит о вашем преклонном возрасте?» Нюй Юй ответил: «Я познал дао!» Наньбо-цзы куй спросил далее: «Можно ли изучить дао?» Нюй Юй ответил: «Только мудрый и способный человек может сделать это. Если мудрый и способный человек захочет изучить дао, то, опасаюсь, ему нелегко будет учиться. Если он проучится три дня, то сможет опустошить свою душу и выйти за пределы Вселенной. Если же он выйдет за пределы Вселенной и будет продолжать учиться до седьмого дня, то постепенно отрешится от всего окружающего. Если же он сможет продолжать учиться до девятого дня, то достигнет наисовершенного состояния «забвения собственного я»» (гл. «Великий праотец и учитель»).
Пять красок вводят в заблуждение глаза, и они перестают ясно видеть; пять звуков вводят в заблуждение наши уши, и они перестают хорошо слышать (гл. «Небо и земля»).
Прогоните мудрецов и отрекитесь от знания, и только тогда крупный разбой прекратится; выкиньте яшму и уничтожьте жемчуг, и тогда мелкие воришки переведутся; сожгите все грамоты и разбейте яшмовые печати, и народ станет простым и бесхитростным; уничтожьте мерки и сломайте весы, и прекратятся раздоры среди людей; отмените в Поднебесной все законы мудрецов и совершенномудрых, и тогда с народом можно будет разговаривать (гл. «Цюйце»).
Рождение и смерть, существование и гибель, неудача и успех, бедность и богатство, достоинство и унижение, порицания и похвалы, голод и жажда, холод и жара — это все изменения обстоятельств, ход судьбы. Ночь и день сменяют друг друга у нас на глазах, но
216

наша мудрость не в состоянии определить их истины (гл. «О наполнении всего сущего дэ»).
Смерть и жизнь предопределены судьбой, они сменяются, как день и ночь; все предопределено небом; люди не могут постичь этого (гл. «Великий праотец и учитель»).
В прошлом те, кто стремился достичь дао, исходили из положения «не уясняй истины и лжи» (гл. «Об управлении Поднебесной»).
ПОЗДНИЕ МОИСТЫ
Поздние монеты (IV—III вв. до н. э.) развивали учение Мо-цзы в материалистическом духе. Наибольший вклад они сделали в учение о познании и в логику Древнего Китая.
Отбросив веру Мо-цзы в волю неба и духовидение, они стремились дать рационалистическое обоснование его учения о всеобщей любви. Они развивали традиции своего учителя в критике реакционных сторон конфуцианства.
Взгляды поздних моистов отражены в шести главах (40—45) книги «Мо-цзы», получивших название «Мобянь»: «Канон», ч. I; «Канон», ч. II; «Пояснение к Канону», ч. I; «Пояснение к Канону», ч. II; «Большой выбор»; «Малый выбор».
[Этические воззрения]
Благородный, даже если он и государь (тянъцзы*), приносит людям пользы не больше, чем простолюдины (гл. «Большой выбор»). ,
Польза от деятельности маленького человека и большого человека одинакова, это подобно всходам посевов на одном поле («Канон», ч. I).
Злая природа — следствие дурного влияния. Ибо определенные поступки людей, повторяясь, порождают привычку. Я поступаю так потому, что другие люди тоже так поступают. Раньше меня существует привычка поступать определенным образом, согласно этой привычке поступаю и я. Но не все мои поступки непременно порождены привычкой. Если я поступаю не по привычке, то определенные действия могут стать для меня самого привычкой, тогда я могу заразить этой привычкой других людей и стать причиной подобных поступ-
217

kob других людей. Жестокий человек оказал влияние на меня, и я тоже стал жестоким человеком. И не потому, что природа сделала меня таким и наделила меня такими качествами (гл. «Большой выбор»).
Любовь к людям содержит и любовь к себе, ибо любовь к людям распространяется на самого человека, любящего людей. Нужно одинаково любить себя и других людей (там же).
Есть только большая любовь к людям, маленькой любви нет. Пользу, приносимую всей Поднебесной, следует считать и пользой для себя (там же).
В Поднебесной не должно быть человека, которого не рассматривали бы как равного себе и к которому не питали бы любви как к самому себе. Это и есть учение Мо-цзы (там же).
Не зная; числа людей, живущих в Поднебесной, например на юге, как можно говорить о всеобщей любви к ним? (гл. «Канон», ч. II).
Беспредельное и предельное, бесконечное и конечное связаны между собой. Если юг беспределен, то люди не могут заселить весь юг, значит, число людей определенным образом ограничено и любить всех этих людей без исключения не представляется трудным. Наоборот, если предположить, что люди заселили весь юг, то беспредельность юга предельна и питать любовь ко всем людям, живущим, например, на юге, также не представляется трудным. Поэтому беспредельность или бесконечность не вредит основоположению о всеобщей любви (гл. «Пояснение к Канону», ч. II).
Долг — это то, когда служилый приносит пользу другим, хотя бы в ущерб себе («Канон», ч. I).
Справедливость — зто то, что полезно (там же).
Если ^получаешь нечто и оно тебе приятно, то это будет пользой, хотя бы оно и не было [к чему-то] применимо (гл. «Пояснение к Канону», ч. I).
Справедливость полезна, несправедливость вредна (гл. «Большой выбор»).
Польза — это то, после получения чего человек испытывает удовлетворение (гл. «Канон», ч. I).
Вред — это то, что приносит человеку огорчение, неприятность (там же).
218

Человеколюбие [конфуцианцев] — это ограниченная любовь (там же).
Взвешивание неважного и важного называется оценкой. Оценка не превращает ложь в истину и истину в неистину. Оценка — это выбор между полезным и вредным... Из выгод нужно выбирать наибольшую, из бед — наименьшую. Предпочитать в беде наименьшее зло не значит желать делать зло; здесь думают о выгодности. Выбор здесь вынужденный для любого человека. Если ты встретил разбойника и ради сохранения жизни предпочитаешь дать ему отрубить твой палец, то это будет выгода, но сама встреча с разбойником есть беда (гл. «Большой выбор»).
[Учение о познании и элементы логики]
Имя — название действительности. Действительность сама не нуждается в названии (гл. «Большой выт бор»).
В одном и том же есть и то, что мы знаем, и то, чего мы не знаем. Указать на существование того и другого (гл. «Канон», ч. II).
Например, имеется камень — это одно, белизна и твердость камня — это два, но они присущи камню. Поэтому можно говорить, что в одной и той же вещи есть то, что мы знаем, и то, чего мы не знаем (гл. «Пояснение к Канону», ч. II).
Твёрдость и белизна не исключают друг друга, если они признаки одного и того же предмета. Они содержатся вместе и не выталкивают друг друга (гл. «Канон», ч. I).
Нельзя произвольно отбросить один из признаков, поскольку они связаны друг с другом. Это подобно порядку цифр «1», «2» или ширине и длине (тамже,ч. II).
Видимое и невидимое раздельны. Один и два связаны друг с другом, точно так же ширина И длина, твердость и белизна (гл. «Пояснение к Канону »> ч. II).
Твердость присуща камню, как и белизна. Если не исчез один из,этих признаков, то и другой не может не быть обнаружен... Если [белизна и твердость] присущи разным предметам, то они не включают, а исключают
219

друг друга, поэтому они внешние друг для друга (гл. «Пояснение к Канону», ч. I).
Причина — это то, наличие чего имеет определенное последствие (гл. «Канон», ч. I.)
Причина бывает малая и большая. Малая причина— это такая причина, которая не обязательно приводит к ожидаемым последствиям. Если же нет малой причины, то этих последствий обязательно не будет. Малая причина подобна части целого. Большая причина обязательно приводит к определенным последствиям. Ее действие непосредственно, подобно тому как очевидно существование того, что стоит перед глазами (гл. «Пояснение к Канону», ч. I).
Способность к знанию — это прирожденный дар (гл. «Канон», ч. I).
Способность к знанию— это прирожденный дар, благодаря которому приобретают знания, но это еще не само знание, подобно тому как видят солнце, обладая способностью видеть (гл. «Пояснение к Канону», ч. II).
Знание есть следствие соприкосновения с внешними предметами (гл. «Канон», ч. I).
Познающий, обладая способностью к знанию и сталкиваясь с вещами, может представлять себе их образ, как будто он сейчас видит эти вещи (гл. «Пояснение к Канону», ч. I).
[Существуют] знания услышанные, словесные и из непосредственного опыта, знания имен, знания действительности, знания отношений и знания действий (гл. «Канон», ч. I).
Виды знания: воспринятое от людей — услышанное знание; знание, достижение которого не ограничено временем и местом, — разумное знание; полученное личным наблюдением — непосредственное знание. То, чем называем [вещь], есть имя. То, что называем, есть действительность. Связь имени и действительности есть отношение. [Связь] воли с деятельностью есть поступок (гл. «Пояснение к Канону», ч. I).
Услышал я то, о чем не знал, теперь знаю. Так приобрел я подробное знание о предмете (гл. «Канон», ч. II).
Услышанные знания — это те, что узнаешь от дру-
220

гих людей и чего нельзя узнать, находясь у себя в доме... Наблюдение внешнего — это непосредственные знания. Осмысливание у себя в доме непосредственных наблюдений — это рассудочные знания (гл. «Пояснение к Канону», ч. II).
Чтобы понять смысл сказанного людьми, нужно в сердце разграничить истинное и ложное (гл. «Канон», ч. I).
Разум — понимание сущности вещей (там же).
Разум, опираясь на знания, полученные при помощи чувств, объясняет причины вещей и достигает в этом ясности и четкости, как будто вещь [находится] перед глазами (гл. «Пояснение к Канону», ч. I).
Размышление — способ достижения истинного знания (гл. «Канон», ч. I).
Мудрость и понимание смысла отличны друг от друга (гл. «Большой выбор»).
Обобщение — это использование старых имен для сообщения новых знаний; с помощью имен [вызывают образы] действительных вещей (гл. «Пояснение к Канону», ч. I).
Имена бывают общие, родовые и частные (гл. «Канон», ч. I).
«Все сущее» — это общее имя. Для образования его требуется сравнить [признаки] многих различных вещей. Имя «лошадь» указывает на род. Все сходное с ней в действительности необходимо называть этим именем. Собственное имя раба Цзан есть частное имя. Это имя ограничено существованием только одного Цзана. Звук, издаваемый ртом, и слово связаны друг с другом, как определенное родовое имя связано с определенным иероглифом (гл. «Пояснение к Канону», ч. I).
Слово — это выражение имен (гл. «Канон», ч. I).
Слово. Движением рта говорящий произносит имена. Имена подобны рисунку тигра (хорош рисунок, похоже изображающий тигра). Говорю, что слово и имя слиты плотно, как камень (гл. «Пояснение к Канону», ч. I).
Белая лошадь есть лошадь; ехать на белой лошади— значит ехать на лошади. Вороная лошадь есть лошадь; ехать на вороной лошади — значит ехать на лошади. Человек с родовым именем Хо есть человек Любить
221

Сюнь-цзы выступал за сильное централизованное государство во главе с правителем, обладающим большой властью, способным предотвратить всякого рода междоусобицы и обеспечить развитие земледелия и ремесел. В интересах нового класса землевладельцев и в борьбе против старой паразитической родовой знати этот правитель, по убеждению Сюнь-цзы, не должен считаться с сословными рангами, а должен устанавливать новые ранги в соответствии с заслугами.
Воззрения Сюнь-цзы изложены в книге «Сюнь-цзы», которая почти полностью дошла до нашего времени. Отрывки из нее приводятся ниже.
[Натурфилософские воззрения]
Первоначально небо и земля были такими же, как в наши дни (гл. «Отрицание запретов»).
Если бы не светило небо, то людей постигло бы безграничное горе. То, что происходило тысячу лет назад, непременно возвращается. Таково древнее постоянство (гл. «О податях»).
Чем слепо поклоняться небу и размышлять о нем, не лучше ли самим, умножая вещи, подчинить себе небо? Чем повиноваться небу и восславлять его, не лучше ли подчинить себе веления неба и использовать их в своих целях? (гл. «Учение о небе»).
Движутся друг за другом звезды, так же движутся солнце и луна, чередуются четыре времени года, происходят великие изменения в положении инь и ян, всюду дуют ветры и льют дожди. Благодаря их согласию рождается все сущее, от них оно получает все необходимое для своего произрастания и совершенствования. Однако люди не видят, как происходит это, а видят лишь итог и поэтому называют это [действием] духов. Все знают лишь, почему все сущее совершенствуется, и не представляют себе того невидимого, что [вызывает] становление, поэтому его не считают следствием действий неба (там же).
Великое дао есть причина изменений и превращений, приводящих к становлению всех вещей (гл. «Ай-гун»).
Движение природы обладает постоянством и происходит независимо от существования мудрого Яо' и не может быть уничтожено злым Чжоу2. Если в управле-
224

нии следуют природе, то это приносит счастье, если же используют природу для создания беспорядка, то это ведет к бедствиям. Если улучшать и расширять земледелие и быть бережливым, то небо не может сделать людей бедными. Если должным образом питаться и делать все в свое время, то небо не может сделать людей больными. Если следовать дао и не допускать произвола, то небо не мвжет навлечь бедствия...
Небо, не действуя, совершенствуется; не требуя, достигает всего; это свойство природы. Хотя это так, хотя естественное дао глубоко, но человек не должен строить нелепые предположения [относительно него]; хотя естественное дао велико, но человек не должен произвольно приписывать ему свойства; хотя дао тончайшее, но человек не должен произвольно наделять его разумом. Тогда это можно назвать неоспариванием свойств природы (гл. «Учение о небе»).
Природа взращивает и совершенствует все [сущее] без человеческих усилий; не прося ни о чем человека, создает [сущему] все необходимое; это называется делом неба (там же).
Выяснив действия природы, оценив ее достоинства, можно понять, как рождается и растет человек. Дух человека возникает вслед за возникновением тела человека. Чувства любви и ненависти, удовлетворения и гнева, скорби и радости также скрыты в теле и душе человека. Они называются природными чувствами. У человека имеются уши, глаза, рот, нос и туловище, каждое из которых соприкасается с внешними вещами, но имеет свои границы действия. Действуя, они не могут заменять друг друга. Они называются природными органами чувств. Сердце человека находится в пустоте в середине тела человека, оно управляет ушами, глазами, ртом, носом, а также всеми органами и частями тела. Оно называется естественным правителем. Человечество употребляет другие предметы природы для поддержания своей жизни. Они называются естественной пищей...
Поэтому совершенномудрый всегда сохраняет в чистоте и невозмутимости сердце — этого естественного
225

правителя, дабы органы чувств могли работать соответственно своему назначению...
Небо имеет определенные законы. Земля следует определенным правилам. Мудрый правитель имеет определенные мерила (там же).
Вода и огонь существуют, но лишены жизни; травы и деревья наделены жизнью, но лишены способности воспринимать; птицы и звери способны воспринимать, но лишены чувства долга. Человек существует, наделен жизнью, способен воспринимать и, сверх того, одарен чувством справедливости, поэтому он и есть самое драгоценное в Поднебесной (гл. «О порядке правителя»).
Если с неба упала звезда, а в лесу раздался необычный шум, то люди всей страны приходят в ужас. Некоторые спрашивают: «Что же происходит?» Отвечаю: «Ничего особенного не происходит, всего лишь произошли какие-то изменения в постоянстве законов неба и земли, и в постоянном воздействии сил инь и ян друг на друга также произошли какие-то изменения, среди вещей возникли редкие явления. Все это, естественно, может вызывать удивление, но оснований для страха нет никаких (гл. «Учение о небе»).
Некто спросил: «Если духов нет, то почему же выпал дождь после вознесения молитв?» — и ответил: «Здесь нет ничего особенного, ибо дождь появляется до вознесения молитв точно так же, как и после их вознесения» (там же).
Когда наступает затмение солнца и луны, люди пытаются спасти светила. Когда небо ниспосылает засуху, люди молят о дожде. Важные дела решаются только после гадания на черепашьих панцирях или обращения к прорицателю. Поступать так необходимо не потому, что желаемое достигается вознесенными молитвами, а ради благопристойности (там же).
Если рассматривать небо как величайшее и поклоняться ему, то как можно относиться к небу как части природы и взращивать и опекать его? Если поклоняться небу и восхвалять его, то как же можно познать и овладеть законами изменения неба и использовать их? Если слепо преклоняться перед сменой времен года и сложа руки ждать милостей неба, то как же можно действо-
226

вать сообразно с временами года, чтобы использовать природу для создания средств к жизни, добиваться увеличения тех полезных вещей, которые были первоначально в природе, и как можно использовать изменения природы вещей на пользу людям?..
Поэтому если люди откажутся от собственных усилий и будут лишь надеяться на естественное дао, то это не будет способствовать действительным изменениям вещей (там же).
[О познании]
С чего начинается учение? И где его предел? Отвечаю: если иметь в виду предмет его, то следует начать с чтения канонов древних книг и закончить изучением «Книги обрядов» 3. Если говорить об учении, имея в виду уяснение смысла жизни человека, то следует начать с усвоения правил служилых людей и завершить тем, как становятся совершенномудрыми. Только проявляя искренность и постоянное усердие, можно пройти через ворота знания. Нужно учиться до старости и смерти, когда учение прекращается само собой. Поэтому хотя в предметах изучения может быть различие, но если иметь в виду значение, которое имеет уяснение смысла жизни, то учение нельзя ослаблять ни на один миг (гл. «Советую учиться»).
Недостаток человека в том, что он легко может из-за различных предубеждений затемнить основоположение учения. Только устранив предубеждения, можно восста-"новить истинное дао. Если не видеть различия между однобоким знанием и полным знанием или же однобокость в знании считать полнотой, то это приводит к заблуждению. Истина в Поднебесной только одна, двух истин быть не может (гл. «Побороть крайности»).
Лишь познав дао в сердце, можно его считать истинным. Найдя истинное дао [в себе], следует сохранять его и предотвращать поступки, не соответствующие дао (там же).
Сердце — властелин тела и духа. Оно повелевает телом, но не принимает ни от кого повелений; то, что оно запрещает, запрещается; то, что оно хочет, чтобы двигалось, движется (там же).
8*                                        227

Всегда, когда человек смотрит на вещи однобоко, он не может в сердце определить, что истинно, поэтому он и не может иметь ясного представления о вещах (там же).
Способность познавать все— это врожденное качество человека. Способность быть познанным — это свойство вещей. Однако если способность человека к познанию соединить без всякой цели со свойством вещей быть познанными, то это никогда не приведет к чему-то полезному. Хотя человек будет сталкиваться со многими свойствами вещей, он не сможет глубоко и полно охватить смысл изменений всего сущего. Такой человек мало чем отличается от глупца... Поэтому учение должно с самого начала иметь какую-то цель. Что значит учиться, имея определенную цель? Отвечаю: цель учения — достичь наибольшего удовлетворения в получении знаний. Что такое наибольшее удовлетворение в получении знаний? Отвечаю: это усвоение знаний совер-шенномудрыми правителями [древности]. Совершенно-мудрые правители [древности] — это люди, которые смогли полностью вникнуть в смысл и правила вещей и природы человека... Поэтому в учении нужно прежде всего рассматривать совершенномудрых правителей [древности] как своих учителей. Порядок, установленный совершенномудрыми правителями, сделать законом, подражать установлениям совершенномудрых правителей, придерживаться их при управлении [страной]; кроме того, нужно стремиться следовать примеру совершенномудрых правителей в том, как стать [добродетельным] человеком (там же).
То, что человек имеет от рождения, называется природой. Природа человека образуется от действия сил инь и я« друг на друга; связь между духом и вещью приводит к появлению неких качеств человека. Эти качества, присущие человеку от рождения, называются природой человека. Человеку от природы свойственны чувства любви и ненависти, радости и гнева, печали и веселья. Таковы чувства, и сердце [каждый раз] выбирает из них подобающее; это называется размышлением. Сердцу свойственно размышлять. Действия человека, совершаемые по размышлении, называются поступ-
228

нами. Длительные размышления и часто повторяемые действия создают привычку, после чего она становится постоянным правилом...
Те органы, с помощью которых человек познает вещи, создают естественную способность человека к познанию. Связанные между собой представления человека, полученные от соприкосновения с внешними вещами, дают знания. То, чем наделен человек от рождения, называется способностью; применение способностей для изучения внешних вещей называется дарованием. Ущерб, наносимый природе человека, называется болезнью. Неожиданное несчастье называется судьбой. Все эти понятия, применяемые среди людей, были установлены правителями ранних эпох (гл. «Исправление имен»).
На чем основывается сходство и различие понятий? Отвечаю: оно основывается на образах, получаемых с помощью различных органов чувств. Все, что относится к сходному роду или сходным чувствам, органы чувств воспринимают как сходство. Поэтому стоит лишь описать и сравнить вещь, которую обозначает некое понятие, как все станет определенным и собеседник сразу поймет, о чем идет речь. Вот почему люди устанавливают общеупотребляемые понятия для обозначения вещей при разговоре и обмене знаниями. Формы, цвет, красота вещей и их различие человек познает с помощью глаз. Слабые и сильные, приятные и неприятные звуки человек различает и познает с помощью слуха. Сладкое, горькое, соленое, пресное, пряное, кислое и другие различные вкусы человек познает с помощью рта; благовонное, зловонное, душистое и едкое, спертый воздух, запахи животных, растений и другие особые запахи человек различает и познает с помощью носа; боль, нарыв, холод, жару, скользкое, шершавое, легкое, тяжелое человек различает и познает осязанием и телом. Радость, неприятность, приятное, гнев, печаль, веселье, любовь и ненависть, желания человек различает и познает сердцем. Сердце может также познавать непосредственным созерцанием (там же).
Слово «вещь» — это большое общее понятие. На основе общего понятия путем расширения [его] по родовц-
229

му сходству можно определить многие предметы. Так, расширяя круг [предметов], имеющих общие признаки, можно дойти до предела, когда более общее Понятие уже невозможно (там же).
Иногда человек хочет из большой общности выделить часть и обозначить ее родовым понятием, например дикие птицы. Дикие птицы — это большое отдельное понятие. На основе родового сходства можно многим сходным отдельным вещам дать отдельное наименование, и так, отделяя часть за частью, можно дойти до предела, когда уже ничего нельзя отделить (там же).
• [Этические воззрения]
Врожденные свойства — это плод действий неба, которых нельзя добиться учением и невозможно создать самому (гл. «О злой природе человека»).
Человек имеет злую природу. Доброе в человеке — это благоприобретенное. Нынешний человек от рождения стремится к выгоде. Это приводит к тому, что люди начинают соперничать между собой и проявляют неуступчивость. Человек от рождения проникнут ненавистью. Если следуют этому свойству человеческой природы, то у людей появляется желание причинить друг другу зло и уже не придется говорить о доверии и преданности. От рождения уши и глаза обладают жадностью к наслаждению: уши любят приятные звуки, глаза любят красивые, хорошо сочетающиеся цвета. Если следуют этой стороне природы человека, то появляется развращенность и уже не придется говорить о правилах ли, справедливости и долге. Таким образом, послушное следование врожденной природе человека, повиновение чувствам неизбежно порождает соперничество; в этом случае все люди будут нарушать укоренившийся порядок и благонравие, что приведет к хаосу в государстве. Поэтому необходимо путем воспитания изменять природу человека, обучая его правилам ли, справедливости и долгу. Только после этого люди будут проявлять уступчивость друг другу, их поступки будут соответствовать древним книгам и установленным правилам и в государстве восстановится покой. Из сказан-
230

ного следует, что человек имеет злую природу, а его добродетели благоприобретены (там же).
Есть люди, которые спрашивают: если природа человека злая, то откуда же возникают правила ли и справедливость? Отвечаю: все правила ли и справедливость созданы совершенномудрыми, а вовсе не возникли из изначальной природы человека... Совершенномудрый после глубоких размышлений и раздумий постигает правила человеческих поступков и на основе этого устанавливает правила ли и мерила справедливости, создает законность (там же).
Мэн-цзы говорил: «Природа человека добрая». Я утверждаю, что это неправильно. С древности до наших дней добро, о котором говорят люди в Поднебесной, — это соответствие поступков и высказываний истинному дао, соблюдение установленных правил. Зло, о котором говорят люди, — это однобокое, корыстное стремление к выгоде и нанесению [другому] ущерба, к предательству и мятежу. Таково различие между добром и злом. Если предположить, что природа человека действительно изначально соответствовала истинному дао, что человек всегда следовал установленным правилам, то зачем еще существовали совершенномудрые правители и какое они имели значение? Зачем тогда были придуманы правила ли и справедливость? Хотя и были совершенно-мудрые правители и установленные ими правила ли и мерила справедливости, но какое значение они могли иметь, если природа человека независимо от них соответствовала истинному дао и следовала установленным правилам? (там же).
Великие достоинства [древних правителей] Яо, Юя и совершенных мужей состоят именно в том, что они сумели переделать изначальную природу человека, смогли создать правила, как стать [добродетельным] человеком (там же).
«Любой прохожий может стать великим Юем». Что означает это утверждение? Отвечаю: Юй смог стать великим лишь потому, что он мог соблюдать жэнь, справедливость, правила ли и закон (там же).
Ли имеет три корня. Небо и земля — это корень существования, предки — это корень существования рода,
231

правитель и войско — это корень управления и спокойствия (гл. «Лилунь»).
Откуда взялось лм? Отвечаю: когда рождается человек, у него возникают желания; если эти желания не удовлетворяются, то не могут не появиться требования; если требования не имеют границ, то это не может не вызвать соперничество. Противоборство людей друг другу вызывает хаос в государстве. Когда этот хаос доходит до предела, люди понимают необходимость введения ограничений. Древние мудрые правители пресекли такой беспорядок в отношениях между людьми, они установили правила ли и мерила справедливости. Дабы желания и требования отдельного человека не превышали положенного ему, были введены ранги среди людей (там же).
Небо и земля — источник жизни; правила ли и справедливость — начало порядка [в государстве]; благородный муж — первосоздатель правил ли и справедливости. Умение создавать их, соблюдать, прилежно изучать, уважать и совершенствовать — первооснова благородных мужей (гл. «О порядке правителя» ).
Благодаря правилам ли низы повинуются, а верхи проявляют свою мудрость. Ли сохраняет порядок, хотя в мире происходят десятки тысяч изменений. Горе тому, кто отойдет от установленного порядка поведения. Не этот ли порядок величайшее из всех начал? (гл. «Учение о ритуале»).
Среди птиц и зверей есть родители и дети, но нет той привязанности, которая отличает отношения между родителями и детьми у людей; среди птиц и зверей есть самцы и самки, но в отличие от людей у них нет правил обособления [полов]. Поэтому дао человека немыслимо без способности различать. Нет больших различий, чем различия в отношениях между людьми; нет больших различий в отношениях между людьми, чем различия, устанавливаемые правилами ли (гл. «Отвергаю поверхностный взгляд»).
Спрашивают: что значит быть правителем? Отвечаю: это значит соблюдать правила ли, быть милостивым, быть во всем справедливым и беспристрастным.
232

Спрашивают: что значит быть подданным? Отвечаю: это значит соблюдать правила ли в отношении своего правителя, быть честным, послушным и старательным.
Спрашивают: что значит быть отцом? Отвечаю: это значит быть щедрым и великодушным и придерживаться правил ли.
Спрашивают: что значит быть сыном? Отвечаю: это значит выказывать почтение и любовь и соблюдать благопристойность.
Спрашивают: что значит быть старшим братом? Отвечаю: это значит любить младших и навещать друзей.
Спрашивают: что значит быть младшим братом? Отвечаю: это значит оказывать почтение старшим, слушаться их и не поступать неправильно.
Спрашивают: что значит быть мужем? Отвечаю: это значит быть усердным и не предаваться безделию, самому наблюдать за всем в семье и соблюдать [в ней] различия.
Спрашивают: что значит быть женой? Отвечаю: это значит быть покорной, послушной, внимательной и расчетливой, если муж соблюдает правила ли. Если же муж не соблюдает правил ли, то жена должна пребывать в страхе и побуждать к добродетели. Таково дао, и, если его не придерживаться, возникают беспорядки; если же его придерживаться всегда и во всем, беспорядкам приходит конец (гл. «Путь благородного»).
[Социально-политические воззрения]
Человек... способен воспринимать, а также наделен чувством долга, поэтому он и есть самое драгоценное в Поднебесной. В силе он уступает быку, в беге уступает лошади, тем не менее и бык и лошадь используются им. Почему это происходит? Отвечаю: это происходит потому, что люди способны объединяться, а быки и лошади не способны объединяться. Почему же люди способны объединяться? Отвечаю: потому что между ними существуют различия. Благодаря чему люди могут соблюдать эти различия? Отвечаю: благодаря справедливости (гл. «О порядке правителя»).
233

Поэтому приводить доказательства, ссылаясь на древних правителей и неукоснительность установлений Яо и Шуня, если не глупость, то обман (гл. «Сянь-сюэ»).
Благосостояние страны —в земледелии (гл. «Уду»).
Надо сделать так, чтобы народ своим трудом достигал благосостояния (гл. «Мофань»).
Благосостояние приносят труд и бережливость (гл. «Сяньсюэ»).
Правитель царства, в котором господствует порядок, умеет искусно пресекать преступления... Но какое же существует средство для искоренения малейшего зла? [Отвечаю]: надо заставить людей следить за настроениями друг друга. А как заставить их следить друг за другом? Нужно обязать жителей деревни доносить друг на друга (гл. «Чжифэнь»).
Без всеобщего почтения и строгости, без наград и наказаний даже древние мудрые правители Яо и Шунь не могли бы править (гл. «Цзяньцзе шичэнь»).
У людей есть жизнь и силы. Они отдают их, стремясь к какой-то цели. Но то, чего желают или не желают люди, находится в руках правителя. Народ любит выгоду и жалованье и испытывает отвращение к казням и наказаниям. Правитель использует то, чего желают или не желают люди, для управления силами людей (гл. «Чжифэнь»).
В глубокой древности людей было мало, а птиц и зверей много; люди не могли одолеть птиц, зверей, пресмыкающихся. Тогда появился мудрец, который соединил куски дерева и построил жилище наподобие гнезда, дабы люди спаслись от диких зверей. Народ был доволен им и поставил его во главе Поднебесной (гл. «Уду»).
[О дао и дэ]
дао — ЭТо слияние законов, которые делают все сущее тем, что оно есть, это опора бесчисленных определенных законов. Разум — это определенный закон каждой отдельной вещи, согласно которому данная вещь образовалась. Дао составляет общую основу возникновения всего сущего и приобретения им формы. Поэтому
236

утверждаю: «Дао — это общий созидатель всех явлений, всего сущего, это закон всех явлений, всего сущего». Каждое дело и вещь имеют свои законы, которые не могут исключать друг друга (гл. «Цзе Лао»).
Небо имеет свои небесные законы, человек имеет свои человеческие основные установления (гл. «Янцю-ань»).
Дао широко, но не имеет формы, дэ — это глубокая суть вещей, содержащаяся во всем. Что касается людей, то они лишь используют дао и дэ сообразно с условиями. Все сущее возникает, растет, опираясь на дао и дэ. Однако дао и дэ вовсе не находятся в покое вместе со всем сущим. Дао существует во всех вещах, следуя естественности, оно во всякое время и в любых условиях создает все вещи и во всякое время может уничтожить их. Если обратиться к тому, что люди называют понятиями и делами, то дао устанавливает соответствие между высказываниями и действительностью. Поэтому говорят, что дао и все сущее неодинаковы, поэтому дао может создавать все сущее. Дэ неодинаково с противоборствующими силами инь и ян, поэтому оно может противопоставлять друг другу эти силы (там же).
Дао единственно и неделимо; правитель также должен полагаться только на самого себя. Дао не имеет подобного себе, поэтому и называется единственным. Исходя из этого, разумный правитель ценит только воплощение дао (гл. «Янцзюэ»).
Дао пусто, неподвижно, спокойно и уединено, правителю также надлежит все скрывать глубоко в себе, не открываться перед людьми. Дао правителя состоит в том, чтобы его не видели; применение его в том, чтобы его не понимали.
Правитель должен быть беспристрастен и спокоен, притворяться пребывающим в недеянии. Благодаря своему показному неразумению он видит все ошибки [своих приближенных] (гл. «Чжудао»).
[Гносеологические воззрения]
Высказывание о событии, которое еще не произошло, или знание условий, которых еще нет, называется знанием наперед, или предсказанием. Предсказания, не
237

имеющие каких-либо значительных оснований, — пустые догадки (гл. «Цзе Лао»).
Ум и мудрость даются от природы, действия и недеяние, размышление и осмысливание исходят от человека. То, что называем действиями человека, есть применение врожденных способностей видеть, слышать, мыслить, чтобы наблюдать, слушать, размышлять. Поэтому говорится, что чрезмерное напряжение зрения приводит к потере глазами способности ясно видеть; чрезмерное напряжение слуха приводит к тому, что уши перестают ясно слышать; чрезмерное напряжение мыслей приводит к тому, что сознание человека мутнеет (там же).
Тот, кто знает, как нужно управлять человеком, размышляет спокойно; у того, кто знает суть дел, сердце беспристрастно. Если размышлять спокойно, то дао и дэ не будут утеряны; если сердце беспристрастно, то человек сможет постоянно накоплять гармоничное ци. Поэтому Лао-цзы говорил: «Нужно придавать значение накоплению дэ» (там же).
. Дао — это первооснова всего сущего, источник истинности. Поэтому разумный правитель, овладев первоосновой всего сущего, узнает источник всего сущего; овладев источником истинности, он узнает причину хорошего и плохого (гл. «Чжудао»).
Закон определяет различие между квадратом и кругом, длинным и коротким, грубым и тонким, твердым и мягким и другими качествами вещей. Поэтому, только после того как закон определен, все сущее может быть описано. Поэтому существуют законы бытия и уничтожения, смерти и рождения, расцвета и увядания. Все сущее имеет одно существование и одну смерть. Не бывает так, чтобы что-либо не умирало или не рождалось; сначала вещь расцветает, а потом ослабевает. Нельзя сказать, что вещи постоянны, вечны, неизменны. Постоянным и вечным можно назвать только то, что родилось вместе с возникновением неба и земли и что не рассеется даже после их гибели. Постоянное и вечное не имеет изменений, не имеет закона. То, что не имеет закона и что никогда не может быть в постоянном месте, невозможно описать словами. Лишь совершенно-мудрые наблюдали его таинственную беспредельность,
238

следовали его круговороту и произвольно дали ему имя дао. Лишь после этого люди смогли говорить о нем. Поэтому Лао-цзы сказал: «Дао, которое можно выразить словами, не есть истинное дао» (гл. «Цзе Лао»).
Глаза, уши, рот, нос и другие отверстия — это как бы врата духа. Сила слуха и зрения — в определении звуков и цветов; поэтому дух использует их для различения внешних образов вещей. Внутри же сердца нет управителя. Поскольку в сердце нет управителя, то хотя несчастье и счастье подобно холму или горе будут нагромождены перед человеком, но он не будет в состоянии познать и различить их. Поэтому Лао-цзы говорил: «Не выходя за ворота, можно знать о делах Поднебесной. Не выглядывая в окно, можно видеть естественное дао». Это и есть пояснение того, почему дух не может покинуть тело (гл. «Юй Лао»).
Мудрые не уповают на древность, не стремятся подражать укоренившимся обычаям и правилам, они рассматривают настоящее положение и в соответствии с этим принимают меры (гл. «Уду»).
Гадания на черепашьих панцирях, демоны и духи не могут обеспечить победы; положение и направление созвездий не может решить исхода боя. Тем не менее люди полагаются на них. Это — верх глупости (гл. «Шисе»).
ДУН ЧЖУН-ШУ
Дун Чжун-шу (190—105 до н. э.) — философ-идеалист Древнего Китая эпохи Хань, систематизатор конфуцианского учения. Сыграл видную роль в процессе превращения конфуцианства в официальную религиозную идеологию. Дун Чжун-шу продолжал попытки Мэн-цзы слить этическое учение Конфуция с идеалистически истолкованным учением об инь и ям и усин — пяти стихиях, стремясь использовать это учение как естественное обоснование извечности принципов феодальной морали и незыблемости власти верховного деспота-императора. Он развивал также исконную конфуцианскую идею о небе как человекоподобном духовном существе, направляющем природную и общественную жизнь. Воля неба, по учению Дуна, сообщает людям моральные законы и является единг ственной санкцией власти императоров. Она же определяет и понятия (мин) вещей, выяснение которых — главная задача учения о познании.
239

Основное философское произведение Дун Чжун-шу, до-пгедшее до нас, — «Чуньцю Фаньлу» (82 главы), отрывки из которого приводятся ниже.
[О небе в человеке]
Ваш слуга читал в пояснениях к книге Конфуция «Чуньцю»: «Чтобы исследовать дела прошлых эпох, нужно рассматривать их, принимая во внимание и небо, и человека, только тогда такое исследование будет достойно уважения. Если страна утрачивает дао и клонится к упадку, то небо сначала посылает бедствия и дурные предзнаменования, дабы предупредить людей и побудить тех, кто не дает оценки своим поступкам, заняться их оценкой, а также порождает различные привидения и творит чудеса, дабы устрашить и уберечь людей от плохих поступков, и если после этого люди не изменяют своего поведения, то небо уничтожает эту страну» (раздел «Дуйцэ и»).
Тот, кто рождает, не делает человека. Человека делает небо. Корень становления человека — в небе. Небо — праотец человека. Это то, что делает человека родом, сходным с небом (гл. «Вэйжэнь чжи тянь»).
Тело и форма человека создаются путем преображения по установленным небом срокам. Человеческая кровь и дух есть преображение воли неба и человеколюбия. Благородные поступки человека суть преображение небесного разума-закона и справедливости. Любовь и ненависть человека суть преображение небесного тепла и прохлады. Радость и гнев человека суть преображение небесного холода и жары. Человеческая жизнь есть преображение четырех времен неба (там же).
Небо имеет пять стихий: первую назову деревом, вторую — огнем, третью — землей, четвертую — металлом, пятую — водой. Дерево — начало пяти стихий, вода завершение и конец превращений стихий, земля — средина пяти стихий. Такова последовательность, установленная небом. Дерево рождает огонь, огонь рождает землю, земля рождает металл, металл рождает воду, вода рождает дерево. Это и есть существующее между ними отношение отца и сына. Дерево находится вверху, металл — внизу, огонь — впереди, вода — сзади, земля— в средине (гл. «Усин чжи и»).
240

Ци неба и ци земли, соединяясь, составляют единство; разделяясь, образуют силы инь и ян; расчленяясь, образуют четыре времени года; расслаиваясь, образуют пять стихий... Пять стихий — это пять органов. Они порождают друг друга и преодолевают друг друга, поэтому необходимо управление. Нарушение порядка ведет к хаосу, следование порядку ведет к спокойствию (гл. «Усин сяншэн»).
Небо, земля, инь, ян, дерево, огонь, земля, металл, вода — эти девять и человек составляют десять. Это завершение данных небом чисел. Поэтому данные небом числа доходят до десяти и кончаются (гл. «Тяньди инь ян»).
Ныне люди не понимают, что же такое природа человека; поэтому каждый толкует ее по-разному, но почему же не вернуться к изучению самого понятия «природа человека»? Разве иероглиф «природа человека» не образовался на основе иероглифа «рождение»? Она рождена из естественной первосущности человека. «Природа человека» и есть первосущность его. Но разве можно вывести природу человека из понятия доброты? Если же нельзя вывести природу человека из понятия доброты, то разве можно утверждать, что первосущность человека — доброта? Природу человека нельзя отделить от первосущности человека, если же ее хоть чуть отделить от понятия человека, то она не может считаться природой человека (гл. «Шэнча минхао»).
Если считать, что природа десятков тысяч людей может стать доброй, то почему же не видно людей с доброй природой? Конфуций также высказывался в этом духе, считая, что достичь добра крайне трудно. Но Мэн-цзы вопреки этому полагал, что все люди могут стать добрыми. Это — крайность... Природа человека создается постепенно воспитанием, и, только получив надлежащее воспитание, можно стать добрым. Доброта создается воспитанием, а не может быть дана изначально. Поэтому изначальный облик человека нельзя называть природой. Природа человека — это понятие, соответствующее знаниям, а не то, что развивается, стоит лишь его подтолкнуть, и не то, что человек имеет от рождения. То, что человек добрый,— это от воспитания,
841

котором еще не было имеющих форму вещей и ци еще не разделилось на стихии. Когда оно разделилось, то чистое ци образовало небо, а мутное — землю... Существа, содержащие в себе ци, не могут не расти; небо же и земля заполнены ци, которое изменяется само по себе (гл. XI, 1).
Небо не есть воздух, оно телесно. Небо расположено очень высоко и очень далеко от людей. Иные полагают, что небо удалено более чем на 60 000 ли. Математики делят небо на 365 частей. Таким образом, небо имеет шаровидную форму и измеряется градусами, а его высота измеряется определенным количеством ли. Если небо в действительности есть воздух, а воздух подобен облаку и дыму, то как же оно может измеряться в ли и градусах? (там же).
Небо расположено на одном и том же уровне с землей, и то, что солнце восходит и заходит, означает, что оно вращается вместе с небом.
Небо представляется нам в виде чаши, опрокинутой вверх дном; поэтому и кажется, что, когда солнце восходит и заходит, оно будто выходит из земли и входит в землю (гл. XI, 2).
Небо есть тело, подобное земле (гл. XXV).
Небо и земля телесны и поэтому могут быть в движении (гл. XXIV, 2).
Небо высоко и далеко от людей, и его основа ци—необъятное, голубое, не имеющее ни начала, ни конца (гл. XV, 1).
Путь неба — естественность, а естественность есть недеяние (гл. XIV, 2).
Учение конфуцианцев — это слова невежественных людей; удивительные явления природы происходят естественно... Путь неба — естественность, недеяние; если же небо порицает людей, значит, оно действует и, следовательно, не подчинено закону естественности [и недеяния] (гл. XIV, 3).
Небо может приводить в движение вещи, но разве люди могут приводить в движение небо?.. Люди пребывают между небом и землей подобно сверчкам и муравьям, ютящимся в расщелинах (гл. XV, 1).
Все вещи естественно рождаются при соединении
244

частиц ци неба и земли, подобно тому как естественно рождается ребенок при слиянии частиц ци мужчины и женщины (гл. XVIII, 1).
Небо и земля подобны мужчине и женщине. Небо распространяет частицы ци на землю, и так рождаются вещи (гл. III, 6).
Частицы ци порождают человека, подобно тому как из воды образуется лед; вода сгущается и превращается в лед, частицы ци сгущаются, и зарождается человек (гл. XX, 3).
Когда женщина рождает ребенка, то он наполняется изначальными частицами ци и появляется на свет; эти изначальные частицы ци суть тончайшая сущность неба и земли (гл. XXIII, 3).
Наиболее чистые частицы ци находятся на небе (гл. XXII, 2).
Даосы говорят о естественности в мире, но ничем не могут подтвердить свое учение. Поэтому их учение о естественности еще не заключает истины (гл. XVIII, 1).
Испаряющиеся частицы ци не стремятся к созданию вещей, но вещи возникают естественно, сами собой. Это и есть недеяние (гл. XVIII, 1).
Почему мы говорим о естественности [и недеянии] неба? Потому что небо не имеет ни рта, ни глаз, а то, что действует, имеет рот и глаза; рот хочет есть, а глаза хотят видеть. Человек обладает желаниями и проявляет их вовне (гл. XVIII, 1).
Некоторые утверждают, что небо производит пять видов злаков именно для того, чтобы прокормить людей, и производит шелковичные коконы и коноплю именно для того, чтобы одеть их. Но это значило бы, что небо действует ради людей как земледелец и как женщина, кормящая шелковичных червей. Однако подобное утверждение не согласуется с учением о естественности, и потому его истинность сомнительна и следовать ему нельзя (гл. XVIII, 1).
[О человеке я судьбе]
Ван Чун написал это сочинение, чтобы объявить потомкам, что человеческая жизнь имеет предел. Человек, так же как и животное, рождается и умирает один раз.
245

Минувшие годы мы можем только вспоминать, но кто же может их возвратить? Мы как бы входим в мутный источник, исчезаем и превращаемся в землю и пепел. Со времени древних мудрых правителей Хуан Ди и Тана вплоть до династий Цинь и Хань 1 люди руководились установлениями совершенномудрых. Молодое и старое живет и умирает, и в равной степени все древнее и все ныне существующее подвержено этому. Жизнь, к сожалению, не может быть продлена (гл. XXX).
Человек радуется или печалится, и поэтому говорят, что небо также может радоваться и печалиться. Пытаясь познать небо, исходят из человека; источник подобного истолкования неба — человек (гл. VI, 4).
Изначальные частицы цц пребывают в живом теле, а не в иссохшем (гл. XIV, 1).
Дух человека и есть тончайшее ци, а ци есть сила (гл. VIII, 1).
После смерти человека ци испаряется, а тело разлагается и сгнивает (гл. II, 3).
Пять внутренних органов суть средоточие ци, подобно тому как голова есть средоточие всех путей [жизни] (гл. VIII, 1).
Живой человек благодаря пище укрепляет состав ци, подобно тому как растения и деревья воссоздают свое ци благодаря [сокам] земли (гл. VII, 1).
Люди и животные — существа, все они принадлежат к миру тварей.
Человек — существо. Хотя он и может быть знатен, может быть царем или сановником, его природа не отличается от природы других существ (гл. VI, 3).
Я утверждаю, что человек рождается в мире тварей; животные умирают и не превращаются в духов; почему же только человек после смерти может стать духом? (гл. XXI, 3).
Природа неба и земли проявляется в наивысшей степени в человеке (гл. XXIV, 3).
Среди животных человек — высшее [существо]; среди существ, рожденных небом и землей, человек — наиболее ценное, ибо он наделен способностью к знанию (гл. XIII, 2).
246

Человек — существо, в отличие от всех других животных обладающее разумом. Но его судьба определяется природой, и он зарождается из изначальных частиц ци, и этим человек не отличается от других существ. Человек рождается и умирает; другие существа также имеют начало и конец; человек деятелен, но и другие существа действуют; их жилы, головы, ноги, уши, глаза, носы и рты [по своему назначению] не отличаются от человеческих, и только чувства любви и ненависти у них неодинаковы с человеческими чувствами, и поэтому человек не понимает смысла производимых ими звуков (гл XXIV, 3).
Судьба определяет смерть, жизнь, продолжительность жизни, предназначает знатность или низкое положение среди людей, богатство или бедность. Все, у кого есть голова и глаза, в чьих жилах течет кровь, — будь то цари и знать или простолюдины, совершенно-мудрые или глупцы, — имеют свою судьбу.
Если судьба предназначает знатность, то человек, занимая низкое положение, сам собой возвысится; если же судьба предназначает низкое положение, то человек сам собой утратит свое высокое положение...
Знатное или низкое положение предопределено судьбой, а счастье и богатство вовсе не зависят от мудрости и ума (гл. I, 3).
Судьбой называется обретаемое человеком при рождении. Когда он рождается и получает свою природу, он тут же обретает и свою судьбу. Природу и судьбу человек обретает в одно и то же время, и не бывает так, чтобы сначала обретали природу и только затем судьбу (гл. III, 3).
Когда рассуждают о природе человека, утверждаю^ что есть добрые и злые люди. Добрые — те, кто добр от природы. Злых людей также можно воспитывать и побуждать к добрым делам (гл. II, 4).
Люди обычно рассуждают так: тот, кто творит добро, достигает счастья, а того, кто творит зло, постигает несчастье. И счастье, и несчастье исходят, мол, от неба; человек совершает поступки, и небо соответственно награждает или наказывает... Однако исследование
247

убеждает нас в том, что счастье не дается небом в виде милости. В Поднебесной добродетельных людей мало, а злых много. Добродетельные люди следуют правильному пути, а злые люди противоречат небу. Между тем жизнь злых людей не коротка, а доброжелательных не продолжительна. Почему тогда небо не посылает добродетельным сто лет жизни, а злым — ранней смерти? (гл. VI, 4).
[О знании]
Если впечатления в общем ложны, то им нельзя следовать; поэтому нужно отбрасывать в них ложное и сохранить в них истинное (гл. XXX).
В книге «Луньхэн» взвешиваются легковесные и полные смысла слова и устанавливается грань между истиной и ложью (гл. XXIX).
Если ничего не слышать и не видеть, то не может быть и представления о чем-либо. Совершенномудрые, предвидя несчастье и счастье, тоже изучали происшедшее и делали заключения на основе родового сходства (гл. III, 6).
Легко познаваемые вещи можно понять, размышляя о них, а трудно познаваемые нельзя познать без изучения и исследования.
Ни в древности, ни в наше время не было еще случая, чтобы люди без изучения приходили к познанию и без исследования приходили к пониманию [сути вещей]... Что касается вещей, которые можно сразу познать, то для этого нужно только серьезно поразмыслить над ними, и, даже если предмет размышления очень большой, затруднений в его познании не будет. Что касается трудно познаваемых вещей, то здесь необходимы строгость мысли, изучение, исследование, и, даже если предмет очень небольшой, познать его все же нелегко. Поэтому даже мудрые люди не могут приобрести знаний, не изучая, не исследуя и не познавая вещей (там же).
И те, кого называют совершенномудрыми, должны были учиться, чтобы стать совершенномудрыми, и, следовательно, уже из того, что они учились, не трудно понять, что они не были совершенномудрыми [от рожде-
248

ния]... Среди существ, в теле которых течет кровь, нет таких, кто обладал бы врожденными знаниями...
Вещи, которые можно познать, в одинаковой мере познаются и просто умными людьми, и совершенномудрыми, а то, что нельзя познать, не познается и совершенномудрыми (гл. III).
ФАНЬ ЧЖЭН
Фань Чжэн (450—515) — выдающийся философ-материалист средневекового Китая. Обобщив атеистические идеи своих предшественников, вел решительную борьбу с проникновением и распространением религии буддизма.
Основной принцип философии Фань Чжэна составляет положение: тело есть дух, дух есть тело. Этим положением утверждается неотделимость духа от тела и смертность того и другого. Будучи атеистом, Фань Чжэн считал, что люди не должны искать в религии успокоения и быть пассивными. Воззрения Фань Чжэна сформулированы в его сочинении «Об уничтожимости духа» — «Шэньмелунь». Отрывки из него даются в основном в переводе Я. Б. Радуль-Затуловского по изданию «Ежегодник музея истории религии и атеизма». М. — Л., 1957, стр. 306—316. В текст перевода составителем внесены уточнения и редакционные изменения. Номера отрывков даны по Я. Б. Радуль-Затуловскому.
[Об уничтожимости духа]
1) Дух есть тело, тело есть дух. Поэтому, если тело существует, то и дух существует. Если тело умирает, то и дух умирает.
2) Говорят: телом называется то, что лишено сознания; духом—то, что обладает сознанием. Сознание и отсутствие сознания — вещи различные. Законы тела и духа не тождественны. Чтобы тело и дух были друг другу тождественны — такого не слыхали. Утверждаю: тело — материя духа; дух — отправление тела. Поэтому телом называют материю, a ? духе говорят как об отправлении тела. Тело и дух неотделимы друг от друга.
4) Дух для материи то же, что и острота для ножа. Тело по отношению к своему отправлению то же, что нож по отношению к остроте. «Острота» не есть hojk. «Нож» не есть острота. Естественно, без остроты нет ножа, а без ножа нет остроты. Никто не слышал, чтобы
249

распыляться и создавать великую пустоту, которая находится в постоянном круговороте. Таким образом, все это необходимо происходит само собой (там же, гл. «Тайхэ»).
Скопления изначального ци распыляются по великой пустоте; если оно охлаждается и сгущается, то образуется вода. Если иметь в виду, что великая пустота и есть существование изначального ци, то, следовательно, небытия не существует (там же).
Хотя великая пустота лишена формы, но она заполнена [тончайшими частицами] изначального ци. В великой пустоте изначальное ци то вдруг собирается в одно место, то вдруг растекается по пространству, так что его изменениям нет предела.
Когда человек не касается мира телесных вещей, имеющих форму, природа [человека] предельно чиста и Jero] чувства ничего не воспринимают. Источник [определенной] природы человека — понимание, знания, которые приобретаются, когда предметы соприкасаются с его органами чувств. Явления изменяющихся вещей и их образы, созданные органами чувств человека, и то, что лишено чувств и формы, могут лишь объединиться в совершенной природе (там же).
Великая пустота — это телесность изначального ци. Изначальное ци разделяется на инь и ян. Вследствие их различия и воздействия друг на друга возникают все бесчисленные изменения, поэтому и дух изменяется до бесконечности. Изначальное ци распыляется до беспредельности, поэтому изменения духа также беспредельны. Хотя изменения ци беспредельны, но в действительности они каждый раз подчинены высшим законам. Хотя изменения и превращения бесчисленны, но они едины. Распылением изначальных частиц инь и частиц ян порождаются все особенности [вещей]. Человек не знает их единства, не знает, что смешение частиц изначального ци образует хаос. Человек не может видеть особенностей изначального ци. Скопление обретшего форму изначального ци образует вещи; растекание ци телесных вещей, имеющих форму, возвращает ци к его первоначальному состоянию (там же, гл. «Цяньчэн», ч. II).
252

Небо лишь приводит в движение изначальное ци, благоприятствуя рождению всего сущего. Небо не имеет души, чтобы печалиться о судьбе вещей («Толкование «Ицзина»», гл. «Сицы», ч. I).
Небо не имеет души, природа неба [воплощается] в душе человека. Если наблюдает один человек, то его представление не будет исчерпывающим, необходимо соединить в единое наблюдения, содержащиеся в душах множества людей, и только тогда будут обнаружены правила справедливости («Цзинсюэ Лику», гл. «Иси-шу»).
Законы [изменения вещей] не в человеке, а в самих вещах, человек лишь одно из существ среди всего сущего («Изречения»),
[О познании]
Чувства человека должны содержать [образ] вещи. Только имея вещь, можно иметь чувственный образ ее, но если нет вещи, то о каком чувственном образе может быть речь? («Изречения»).
Говорящий о проникновении в природу вещей исходит из общего представления о вещах. Ныне если говорить о проникновении в природу вещей и не говорить о постижении высших законов и если не исходить из того, что слышал или видел человек, то не будет достаточных оснований для утверждения чего-то о проникновении в природу человека (там же).
Душа человека сама по себе не содержит ничего, лишь связь души человека с внешними вещами вызывает чувственные образы. Поэтому человеческая душа создает свои представления благодаря соприкосновению с внешними предметами.
Если ограничить представления души только тем, что человек слышал и видел, но не осмелиться путем размышления достичь истины, то это ограничит душу человека. Пространство между небом и землей наполнено предметами. Если же исходить в познании лишь из того, что каждый сам видел, с чем каждый сам соприкасался, то из этого мало что получится (там же).
Бытие и небытие находятся в единстве, сочетание внутреннего и внешнего — это и есть источник знаний
253

для души человека. Совершенномудрый не ограничивает источник знаний души только тем, что он [сам] видел и слышал («Чжэнмэн», гл. «Цяньчэн», ч. II).
Слышанного и виденного недостаточно для основательного изучения вещей, однако и нельзя отбрасывать их... Если не слушать, не наблюдать, то откуда же возьмется опыт? («Изречения»).
Человек обычно считает свои знания приобретенными посредством глаз и ушей. Знания человека — это сочетание того, что он узнал посредством глаз и ушей, и внутреннего размышления. Если знания человека не ограничиваются тем, что есть лишь сочетание узнанного посредством глаз и ушей и внутреннего размышления, то такие знания непременно превзойдут знания обычного человека («Чжэнмэн», гл. «Дасинь»).
Понимание вещей, понимание самого себя — в этом суть познания дао. Если человек способен понимать изначальное дао, то дао, [скрытое в этом человеке], в полную меру проявляет свое действие через его уши, глаза, обоняние и душу. [Скрытое в нем] дао способно проникать и в [суть] вещей, и в [природу] человека. Такое дао велико. Если же дао не проникает ни в [суть] вещей, ни в [природу] человека, то... оно ничтожно (там же).
Расширяя область размышления сердца, можно осмыслить все сущее в Поднебесной... Обычный человек ограничивается в познании тем, что он сам слышал или видел. Совершенномудрый, проникая в природу своей души, не ограничивается внешними впечатлениями виденного и слышанного; поэтому в Поднебесной нет вещей, которые бы не стали частью «я» совершенномуд-рого. Мэн-цзы говорил о полном проникновении в свою душу как о познании и собственной природы, и неба. Нужно следовать этому [положению]. Небо столь велико, что вне его нет ничего, поэтому сердце также столь велико, что вне его нет ничего. Если же скажем, что есть нечто вне сердца [человека], то этого недостаточно для того, чтобы рассматривать сердце его как сообразное с природой неба. Знания, приобретенные благодаря увиденному и услышанному, — это знания, полученные через соприкосновение с внешними вещами. Эти знания
254

не есть знание добродетели и природы человека. Знание добродетели и природы человека не рождается из знаний, приобретенных благодаря увиденному и услышанному (там же).
ЧЖУ СИ
Чжу Си (ИЗО—1200) — средневековый китайский философ, объективный идеалист, систематизатор и один из основоположников неоконфуцианства. Исходил из дуалистических представлений о существовании ли — разума-закона — и ци. Первое, по Чжу Си, есть бестелесное начало и составляет «основу рождения вещей», а второе — телесное и представляет собой «воплощение рождающихся вещей». Ци распадается на пять стихий: дерево, огонь, металл, воду, землю. Ли и ци неразделимы, хотя и самостоятельны. Им предшествует и наряду с ними существует «великий предел» — тайцзи, который можно постичь только интуицией.
Как идеалист, Чжу Си исходил из того, что конфуцианские этические принципы человеколюбия (жэнъ), долга, ритуала (ли), мудрости, доверия представляют собой воплощение разума-закона ли.
В своих взглядах на познание и воспитание Чжу Си находился под сильным влиянием буддизма. Цель воспитания человека, по его мнению, изгнание страстей. В теории познания он придерживался древнего принципа «постижения существа вещей и приобретения знания». Однако здесь Чжу Си рассуждал в духе конфуцианской традиции.
Чжу Си очень много занимался комментированием древних конфуцианских текстов и оставил после себя большое литературное наследство.
Учение Чжу Си оказало большое влияние на развитие философии в Китае и на Дальнем Востоке, особенно в Японии и Корее. Исключительно большим было влияние Чжу Си на систему нравственного воспитания и обучения населения в Китае в течение многих столетий.
Наиболее крупные философские сочинения Чжу Си — «Сышу цзичжу» («Комментарий к собранию четырех канонов»), «Подлинный смысл „Книги Перемен"» («Ицзин»), «Тайцзу ту шоцзе» («Пояснения к схемам учения о великом пределе»), «Чжу-цзы Юйлэй» («Сборник систематизированных изречений»).
Ниже приводятся переводы из отдельных работ и переписки Чжу Си.
[Натурфилософия]
Я полагаю, что на заре существования неба и земли, когда хаос еще не разделился, были лишь две вещи — вода и огонь. Вода, сгущаясь, превратилась в землю;
255

поэтому, когда ныне поднимаешься на вершину и смотришь на горные хребты, они все с виду похожи на волны, и перед взором открывается такой же простор, как на море. Неизвестно лишь, почему произошло сгущение; очевидно, земля была вначале очень мягкой, а затем затвердела и стала такой, [как ныне] («Хуэйвэнь сюэань»).
Вначале между небом и землей было лишь ци, состоявшее из мягкого инь и твердого ян. Трение частиц ци при его движении привело к ускорению этого движения и образованию уплотнений, сжатий и сгущений, в которых земля оказалась в середине. Чистые и тонкие частицы ци превратились в небо, образовали солнце, луну, а также звезды. Все они вращаются по кругу, а земля неподвижно находится в середине, но не внизу (там же).
Если бы движущееся небо делало остановки в движении, то земля падала бы вниз («Чжу-цзы Юйлэй»).
Янь и як — это лишь частицы ци: исчезновение ян ведет к рождению инь; если ян не исчезает, то и инь не рождается (там же).
Великий предел — это лишь разум-закон, [скрытый] в небе, земле и во всем сущем. Если говорить о небе и земле, то они имеют [свой] великий предел; если говорить обо всем сущем, то и оно имеет свой великий пре дел. Ничего не существовало прежде неба и земли, однако разум-закон существовал прежде [неба и земли], он пришел в движение, и родилось ян, но ян всего лишь воплощение разума-закона. Разум-закон успокоился и родилось инь, но и оно воплощение разума-закона (там же).
Могут спросить: вы утверждаете, что ничто не существовало прежде неба и земли, и в то же время полагаете, что разум-закон существовал прежде неба и земли. Как это понять? [Отвечаю]: лишь разум-закон создает небо и землю. А если бы его не было, то не было бы ни неба, ни земли, ни людей, ни вещей — все это не имело бы содержания. Разум-закон положил начало расточению ци, рождению и взращиванию всего сущего (там же).
Спрашивают: как понимать, что разум-закон обнару-
256

живается внутри ци? Отвечаю: это подобно разделению [изначального ци] на отдельные части инь — ян и пять стихий. Когда нет скоплений ци, у разума-закона нет места для своего пребывания («Хуэйвэнь сюэань»).
То, что называют разумом-законом и ци, — это все же две сущности. Но если рассматривать вещь, то они растворены друг в друге, их невозможно разделить и нельзя [определить], где находится каждая из них; это не мешает тому, чтобы разум-закон и ци создали единое целое. Если рассматривать разум-закон, то хотя сам по себе он не обладает телесностью, но все же он разум-закон телесных вещей. Он всего лишь разум-закон вещей, и нельзя представлять его бытие как бытие телесных вещей (там же).
Возможно спросят: если наличествует разум-закон, то необходимо наличествует и ци. Как это понимать? Отвечаю: разум-закон не может существовать отдельно от ци, но разум-закон лишен телесности и формы, а ци обладает телесностью и формой. Если говорить о том, что лишено телесности и формы и что обладает телесностью и формой, то хотя нельзя определить, что было раньше и что позже, но разум-закон бестелесен, а ци грубо и сгущенно. О разуме-законе и ц и нечего говорить, что из них было прежде, а что потом. Однако если необходимо показать их источник, то придется сказать, что разум-закон существовал прежде. Но разум-закон опять-таки не отдельная вещь, ибо он сохраняется и существует лишь в ци. Если бы не было ци, то у разума-закона не было бы места для своего пребывания. Ци — это металл, дерево, вода, огонь; разум-закон — это человеколюбие, справедливость, правила ли, мудрость (там же).
Бестелесное называют дао, то есть разумом-законом вещей (там же).
[Природа человека, его сознание, воля и чувства]
Причина рождения человека — в сочетании разума-закона и ци, и только. Небесный разум-закон изначально необъятен и беспределен, ци не таково. Хотя имеется разум-закон, но у него нет местонахождения. Для того чтобы разум-закон обрел место для своего пребывания,
257

легкие и тяжелые частицы ци должны слиться, отвердеть и создать скопление («Чжу-цзы Юйлэй»).
Возможно спросят: у человека и предметов природы один источник, почему же они имеют различие? Отвечаю: природа человека, можно сказать, и светлая, и темная; природе же вещей свойственно стремление к скрытности. Темное можно сделать светлым, но то, что уже имеет стремление к скрытности, нельзя сделать понятным, явным (там же).
Природа и есть разум-закон. Конечно, нет недоброго разума-закона. Поэтому Мэн-цзы, говоря о природе, указывал на доброту как на её основу. Однако должна быть телесная основа для существования природы. Поэтому ци изначально не могло не иметь различия глубокого и мелкого, толстого и тонкого. Конфуций, когда говорил, что «по природе люди сходны между собой», имел в виду сходность состава ци [у людей].
Спрашивают: имеют ли частицы ци различия прозрачного и мутного? Отвечаю: особенности изначального ци разнородны и не ограничиваются лишь «прозрачностью» и «мутностью». Ныне бывают люди очень умные, понимающие толк в любом деле, их ци прозрачно, но если поступки людей не обязательно разумны, то это означает, что их ци подобно помутневшему вину не совсем чисто. Есть люди усердные, добрые, преданные, честные, их ци чисто и прозрачно, но если люди в своем познании не во всем постигают разум-закон, то это означает, что их ци непрозрачно («Синли цзин и»).
Спрашивают о различии четырех вещей: неба и судьбы, природы и разума-закона. О небе говорят как о природе, о естественном. Судьба — это течение и движение неба, но иногда люди говорят о ней как о чем-то таком, что [небо] дарует вещам. Природа вещей — это именно то, что придает формы всему сущему. Разум-закон— это то, чем обладает все сущее. Говоря о всех этих четырех вещах вместе, можно сказать, что небо и есть разум-закон^ а судьба и есть природа вещей. Так ли это? Отвечаю: конечно («Чжу-цзы Юйлэй»).
Природа вещей и есть разум-закон, свойственный сердцу. Сердце и есть обиталище разума-закона (там же).
258

Природа вещей — это и есть небесный разум-закон. Все сущее изначально воспринимает его, нет ничего, что не обладало бы разумом-законом. Сердце — это главный министр тела, желания исходят от сердца, чувства вызываются движением сердца; воля — это предел сердца, она важнее, чем желания и чувства (там же).
Жэнъ, справедливость, правила ли, мудрость — основа природы человека. Сочувствие, ненависть, различение правды и неправды — это чувства. Любить, проявляя окэнь, судить [о чем-то], соблюдая справедливость, быть уступчивым, следуя правилам ли, познавать, обладая мудростью, — в этом основа сердца. Природа человека — это разум-закон сердца; чувства — это движение природы человека; сердце — владыка природы человека и его чувств («Синли цзин и»).
[О воспитании и знании]
Все множество поучений совершенномудрых и мудрых сводится к тому, чтобы научить людей определять небесный разум-закон и уничтожать страсти людей («Чжу-цзы Юйлэй»).
Мудрый должен с корнем уничтожить страсти человека, вернуть небесный разум-закон — таков путь, по которому следует идти, когда начинают учиться (там же).
Если в сердце человека сохраняется небесный разум-закон, то страсти уничтожаются; если же побеждают страсти, то небесный разум-закон вытесняется (там же).
Книга «Учение о золотой середине» ' — это великая основа учения. Книга «Великое учение» 2 — самим названием все сказано. Книга «Великое учение» говорит прежде всего о постижении сути вещей и приобретении знания. Для чего нужно постигать суть вещей и приобретать знания? Именно для того, чтобы не было ничего не изученного, не познанного. Постижение сути вещей и приобретение знания — это способ, которым можно изменять [природу] сердца и совершенствовать тело. Ничто не мешает распространить этот способ на упорядочение семьи, управление страной, умиротворение
9·                                         259