Индийская философская мысль — древнейшая в мире. Ее история начинается с Вед, возникших, возможно, уже во втором тысячелетии до н. э. Ниже публикуются отрывки из этого и других литературных памятников, характеризующих философскую мысль древней и раннесредневековой Индии. Все они подобраны Н. П. Аникеевым (в подборе текстов по философии буддизма принимала участие Е. С. Семека), который написал и все предварительные замечания к отдельным философским памятникам.
ФИЛОСОФИЯ ВЕДИЧЕСКОГО ПЕРИОДА
I. САМХИТЫ
Основным источником сведений об этом периоде служит обширный комплекс литературных памятников, объединяемых общим названием Веды (буквально «ведение», «знание») и написанных на древнеиндийском языке санскрите (так называемый ведический санскрит).
Веды состоят из четырех сборников гимнов (самхит), песнопений, магических заклинаний, молитв и т. п.: Ригведы, Самаведы, Яджурведы и Атхарваведы (или Атхарвангирасы). Каждый из этих сборников (известных обычно как собственно Веды) со временем обрастал различными комментариями и дополнениями ритуального, магического, философского порядка — Брахманами, Араньяками, Упанишадами. Собственно философские воззрения Древней Индии наиболее полное отражение получили в Упанишадах, но первые проблески философского подхода к действительности прослеживаются уже в сборниках ведических гимнов, особенно в древнейшем из них — Ригведе.
69

Главное содержание Ригведы состоит из торжественных песнопений, заклинаний и молитв (их авторство приписывается древнеиндийским поэтам и мудрецам — риши), обращенных к многочисленным божествам ведического пантеона, которые олицетворяли для древнего индийца прежде всего различные явления и процессы природы. Вместе с тем, как это видно из приводимых ниже отрывков, в Ригведе находит свое отражение неудовлетворенность наивномифологическим истолкованием действительности, уже высказываются первые, еще робкие сомнения в существовании ведических богов, подвергаются осмеянию жреческие ритуалы и обряды. Мыслители Древней Индии начинают размышлять о первоначале бытия, о происхождении мироздания, управляющих им закономерностях, причинах социальных различий и т. п.
Конечно, ведические гимны содержат лишь первые зачатки рационалистической, философской мысли, которые вплетены в контекст религиозно-мифологического мировоззрения.
Все приводимые ниже отрывки, за исключением одного, взяты из Ригведы; они цитируются по следующим изданиям:
1) «Древнеиндийская философия. Начальный период». Перевод с санскрита. М., 1963;
2) «A Source Book in Indian Philosophy». Ed. by S. Radha-krishnan and C. A. Moore. Princeton, 1960;
3) Th. Aufrecht. Die Hymnen des Rigveda. 1—2. Teil, 3. Auflage, Berlin, 1955.
В нижеприведенных отрывках Ригведы упоминаются следующие мифологические имена и понятия:
Индра — бог грома, молнии, грозы.
Митра — бог солнца.
Варуна — бог неба.
Агни — бог огня.
Гарутман — небесная  птица, символизирующая солнце. • Яма — бог смерти.
Матаришван — воздушное существо.
Тапас — теплота как миросозидающее начало, аскетизм, изнурение плоти.
Пуруша — «вселенский» человек, дух, душа.
Риги, саманы, яджусы — гимны, мелодии, жертвенные заклинания Вед.
Сома — священный напиток; бог луны.
Рита — космический  миропорядок;  закон,  обычай.
[Сомнения в существовании богов]
1. Состязаясь, спойте прекрасную песнь,
Восхваляющую Индру,  [песнь]   истинную,   если
она истинна.
«Нет  Индры, — иные  говорят, — кто  видел  его? Кого воспевать нам?» (VIII. 100).
70

2. О    нем,    внушающем   ужас,    они спрашивают,
«где он?»
О нем воистину они также говорят «нет его». Как    уменьшаются    ставки    игроков,    так    он развеивает  состояние  своих  врагов. Верьте в него, ибо    он,    о   люди,    есть    Индра
(П.12.5).
[Единство бытия и его происхождение]
3. Един Огонь, многоразлично возжигаемый, Едино Солнце, всепроникающее, Едина Заря, всеосвещающая, И едино то, что стало всем [этим] (VIII. 58. 2).
4. Незнающий, я спрашиваю мудрецов, которые знают, — как неразумный для получения знания: Чем было то Единое, которое в нерожденном воображении создало и утвердило прочно шесть
направлений мира?..
5. Его называют Индрой, Митрой, Варуной, Агни, а также небесной птицей Гарутман. Бытие едино, мудрецы же называют его различно: Агни, Яма, Матаришван (I. 164. 6, 46).
6. Водами поистине было это вначале, лишь морем. Эти [воды] размышляли: «Как могли бы мы размножиться?» Они прилагали усилия, они предавались тапасу. После того как они предались тапасу, возникло золотое яйцо. Нерожденным был тогда год. Это золотое яйцо плавало столько времени, сколько длится год. Из него возник через год человек. Это был Праджапати... Он пробил это золотое яйцо. Не было тогда никакой опоры. И плавало это золотое яйцо, пока длилось время одного года, пока оно несло его (Шатапатха Брахмана XI. 1.6. 1-2).
7. [Космогонический гимн]
Тогда не было ни сущего, ни не-сущего; Не было ни воздушного пространства, ни неба над
ним.
Что в движении было? Под чьим покровом? Чем были воды, непроницаемые, глубокие? Тогда не было ни смерти, ни бессмертия, не было
71

Различия между ночью и днем. Без дуновения само собой дышало Единое, И ничего, кроме него, не было. Вначале тьма была сокрыта тьмою, Все это [было] неразличимо, текуче. От великого тапаса зародилось Единое, Покрытое пустотою. И началось [тогда] с желания, — оно Было первым семенем мысли. Связку сущего и не-сущего
Отыскали,    восприемля    в    сердце,    прозорливые
мудрецы.
Вервь их простерта поперек. Было ли Внизу [что], было ли вверху?
Носители семени были, силы были. Вожделение — Внизу, усилия — вверху. Кто поистине знает, кто теперь бы поведал, Откуда возникло это мирозданье? Боги [появились] после сотворения его. [Но] кто же знает, из чего оно возникло? Из чего возникло это мирозданье, создал ли [Кто его] или нет? Кто видел это на высшем небе, Тот поистине знает. [А] если не знает? (X. 129.1—7).
8. [Гимн пуруше]
Тысячеглавый, тысячеглазый и тысяченогий пуруша. Он закрыл собою всю землю и [еще]   возвышался
над ней на десять пальцев. Пуруша — это все, что стало и станет. Он властвует над бессмертием, [над всем], что растет
благодаря пище...
Боги,    совершая    жертвоприношение,     приносили
пурушу в жертву...
От него, принесенного в жертву, возникли риги и
сажаны,
Стихотворные размеры возникли от него, яджусы
от него возникли.
От него возникли    лошади   и   [другие   животные] с верхними и нижними зубами.
72

Коровы возникли  от  него,   от него возникли козы
и овцы.
Когда разделили пурушу, на сколько частей он был
разделен?
Чем стали уста его, чем руки, чем бедра, ноги? Брахманом стали его уста, руки — кшатрием, Его бедра стали вайшьей, из ног возник шудра. Луна родилась из мысли, из глаз возникло солнце. Из уст — Индра и Агни, из дыхания возник ветер. Из   пупа   возникло   воздушное   пространство,   из
головы возникло небо. Из ног земля, страны света — из слуха. Так распределились миры  (X. 90.1—2,6,9—14).
9. Поистине расходятся  помыслы и желания людей.
Плотник   желает   поломки,   врачеватель — болезни,
брахман — выжимающего [сок сомы].
Для Индры стекайте, о капли [сомы]!
С   высохшими   травами,    с   [мехами]   из   крыльев
птиц,
С    каменной    [наковальней]    кузнец   каждодневно
ожидает обладателя золота. Для Индры стекайте, о капли [сомы]! Я — стихотворец, отец — врачеватель, мать — ловко
вращает жернова. К богатству идем мы разными путями,
словно [пастухи] за коровами. Для Индры стекайте, о капли [сомы]! Конь ищет легкую повозку, смеха — потешник, Детородный орган ищет влагалище, воду —
лягушка.
Для  Индры  стекайте,  о   капли   [сомы]!   (IX.   112.
1-4).
10. Поистине неверно, что боги посылают
[Лишь]   голод    как   смертную   кару:   [различные]
смерти приходят к сытому. У щедрого богатство неисчерпаемо, Скупой же не находит благосклонности. Пусть щедрый даст нуждающемуся, Да взглянет он на долгий [жизненный] путь: Подобно колесам повозки катятся богатства,
73

Переходя то к одному, то к другому. Напрасно достается пища безрассудному,  истинно Говорю я: она для него смертная кара. Не кормит он благожелателя, друга. Кто ест один — один несет урон. Того, кто пашет, плуг делает сытым, Дорогу осилит идущий,
Поучающий    брахман    достигает    большего,    чем
непоучающий.
Щедрого друга должно предпочесть нещедрому. Две одинаковые руки создают неодинаковое, Две [коровы, рожденные] от одной матери, доятся
неодинаково.
Неодинакова    сила    у    близнецов,    единоутробные неодинаково щедры (X. 117.1—9).
И. [Рита]
Рита создала  разнообразную пишу, дающую силу. Мысль о рите спасает от греха.
Хвалебный гимн рите, возвышающий, сверкающий,
доходит даже до глухих.
Прочны опоры риты, совершенен и  прекрасен  ее
образ.
Благодаря  рите доставляется    нам    долгожданная пища,   благодаря   pureесть   у   нас   почитаемые
коровы.
Устанавливая     риту,      он,      [Индра],    также     и поддерживает ее; быстро    растет    мощь    риты    и
приносит богатство.
Рите принадлежат просторы земли и небес; небесные коровы поят риту своим молоком (IV. 23. 8—10). 12. От великого запаса были рождены рита и истина. -    От них — ночь, а от нее — морские воды волнистые. Из морских вод волнистых вышел год, Повелитель   дней   и   ночей,   владыка   всего,   что
смыкает глаза.
Творец создал затем по порядку солнце и луну. Он создал по порядку небеса и землю, воздушные просторы и свет (X. 190.1—3).
74

13. Благодаря  рите   достигли   вы,   Митра   и   Варуна, Любители и хранители риты, своей
могущественной силы (1. 2. 8).
II. УПАНИШАДЫ
Упанишады (буквально «сидеть около», т. е. у ног учителя, получая наставления; иногда трактуется как «тайное, сокровенное учение») по форме представляют собой обычно диалог мудреца-учителя с учеником, либо же с человеком, ищущим истину и становящимся его учеником. Упанишад насчитывается в общей сложности свыше сотни, но главными среди них являются так называемые старые Упанишады, которых немногим более десятка: Брихадараньяка, Чхандогья, Айтарея, Тайттирия, Иша, Кена, Катха, Прашна, Мундака, Мандукья, Шветашватара, Каушитаки, Майтри. Временем их создания считаются обычно IX—VI века до н. э. Из так называемых младших Упанишад, которые были изданы гораздо позднее (последние века до н. э. — позднее средневековье), наибольший интерес представляют Маханараяна и Ваджра-сучика.
В Упанишадах религиозно-мифологическое мировоззрение уже теряет свои безраздельно господствующие позиции; в его недрах и наряду с ним возникают другие формы общественного сознания. Так, в ряде мест говорится о существовании нескольких самостоятельных видов знания (наук—видья), в числе которых помимо Вед и различного рода магических искусств упоминаются хронология, логика (риторика), этимология, грамматика, наука чисел, астрономия, военная наука (см. Чханд. VII. 1. 2; Мундака 1.1.5). В особую область знания складывается и философия. Правда, для ее обозначения в Упанишадах еще не употребляется самостоятельного термина, но о ее наличии свидетельствует и сам факт обсуждения многих чисто философских проблем, и неоднократные заявления мыслителей Упанишад об отличии провозглашаемых ими знаний не только от ведической мифологии и ритуализма, но также и от обыденного сознания и от конкретных наук, которые объявляются низшим видом знания. Вместе с тем философия в Упанишадах еще сохраняет сильную зависимость от религиозно-мифологического мировоззрения: как правило, в них признаются ведический ритуализм и ведические боги, хотя последние подвергаются уже обычно монотеистической или монистической интерпретации; на первое место в Упанишадах выдвигается второстепенное и эпизодическое божество ведического пантеона — Брахман. Содержанием философии в Упанишадах становится обсуждение таких фундаментальных проблем, как место и назначение человека в системе окружающего бытия, природа внешнего мира и человека, характер его жизни и психики, границы и возможности его познавательных способностей, нормы его поведения и г. д. и т. п. В большинство
75

случаев рассмотрение философской проблематики проводится в рамках религиозно-мифологического мировоззрения.
Вместе с тем в Упанишадах содержатся сведения и об учениях, склонявшихся к материализму и атеизму и выступавших против ведической ортодоксии. Обычно эти учения объявляются ошибочными, ложными, они подвергаются ожесточенным нападкам, а их авторство приписывается демонам (асурам) — врагам богов (иногда, впрочем, сообщается, что эти учения созданы самими богами для введения в заблуждение и погибели своих врагов). Не удивительно поэтому, что при таком отношении господствующей в Упанишадах религиозно-идеалистической философии к оппозиционным ей учениям последние получили здесь крайне скупое освещение: чаще всего они представлены лишь в виде простого упоминания, без раскрытия их позитивного содержания. Наиболее яркий пример материалистического воззрения с характерным для него в древности гилозоизмом представляет учение Уддалаки (Чханд. VI. 1—16).
Среди многих вопросов о природе, человеке и познании в Упанишадах доминирует проблема первопричины, первоначала бытия, с помощью которого объясняется происхождение всех явлений природы и человека. Однако по Упанишадам крайне трудно восстановить исторический ход формирования тех понятий, которые полагались в качестве такой первопричины всех явлений. Предположительно можно эти понятия расположить в такой последовательности. Пища (анна) как основа всякой жизни, сама жизнь (жизненное дыхание— прана); тот или иной конкретный вещественный элемент — бхута, чаще всего вода, или же их совокупность — вода, воздух, земля, огонь (иногда добавляется пятый — эфир, или акаша); внутренняя природа вещей — свабхава; упоминаются учения, считавшие первопричиной бытия пространство (акаша) и время (кала); в нескольких местах говорится о бытии вообще (сат) и небытии (асат) как первопричине всего сущего; эпизодически упоминается понятие материи (пракрити, прадхана), хотя его содержание не раскрывается.
Господствующее место в Упанишадах занимают учения, полагавшие в качестве первопричины и первоосновы бытия духовное начало — Брахман, или атман, реже — пуруша. Брахман и атман употребляются обычно синонимически, хотя Брахман чаще служит для выражения объективного аспекта конечной реальности (бог, вездесущий дух), атман — субъективного ее аспекта (душа). Начиная с Упанишад Брахман и атман становятся центральными понятиями всей индийской философии, особенно ее идеалистических учений (прежде всего веданты).
В истолковании природы Брахмана и атмана и их отношения к материальному миру различные тексты Упанишад дают далеко не однозначные решения. В одних Брахман и атман рассматриваются как бог-творец и правитель мира, а в других трактуются пантеистически, отождествляются либо с

одним, либо поочередно со всеми материальными первопричинами мира (пищей, дыханием, вещественными первоэлементами и т. д.), либо же со всем миром в целом, что сближает такую трактовку с материалистическим воззрением. Однако в большинстве текстов Упанишад преобладает абсолютно идеалистическая интерпретация Брахмана-атмана: они рассматриваются как духовный абсолют, бестелесная первопричина мира и внутренняя сущность всех его проявлений и процессов. Центральная идеалистическая идея Упанишад состоит в провозглашении тождества этой духовной сущности в человеке и природе. Наиболее кратко это тождество субъекта и объекта выражено в знаменитом изречении Упанишад: «Тат твам аси» («Ты есть то», или «Ты — одно с тем»).
Серьезные расхождения наблюдаются в Упанишадах и при более детальном раскрытии природы Брахмана-атмана. В одних случаях он описывается как чистый дух, лишенный всех эмпирических качеств и определений (нети-нети, т. е. не то, не то), в других он наделяется рядом антропоморфных качеств, чаще всего бытием, сознанием, блаженством (сат-чит-ананда); в одних случаях он имманентен миру, в других — трансцен-дентен ему, в третьих говорится о его имманентности и трансцендентности одновременно. Во многих текстах утверждается тройственная, триадичная природа Брахмана-атмана, символизируемая священным слогом аум (ом), либо же понятиями сатиям (истина), джалан (все это) и др.
Уже из беглого рассмотрения концепции Брахмана-атмана видно, что Брахман-атман представляет собой сложную синкретическую категорию, в которой концентрируются такие понятия, как причина — следствие, сущность — явление, форма — содержание, общее — единичное, субъект — объект, трансцендентное — имманентное, субстанциальность бытия.
Рассмотрению собственно материального мира в Упанишадах уделяется сравнительно мало внимания, и в его трактовке наблюдается гораздо меньшее разнообразие концепций. Более или менее общим является признание изменчивости, непостоянства всех материальных процессов, их временного, преходящего, а потому неистинного характера; они объявляются лишь проявлением, модификацией духовного абсолюта и различаются лишь по имени и форме (намарупа). В ряде текстов говорится о периодически повторяющихся циклах возникновения, созидания реальной действительности и ее последующем уничтожении, растворении в Брахмане-атмане; символом этой цикличности бытия выступает обычно образ вечно вращающегося колеса (чакра). Мир в целом и все конкретные вещи в нем признаются состоящими из четырех или пяти вещественных первоэлементов. Принцип мировой закономерности выражается в концепции дхармы, которая в отличие от ведической концепции риты — универсального космического миропорядка — приобретает больше субъективную, нравственно-этическую окраску. В некоторых учениях (например, в учении Уддалаки) проводится идея развития мира из первоначально

недифференцированного бытия, проходящего через ряд последовательных стадий (жар, вода, земля, или газообразное, жидкое, твердое) вплоть до многообразия реальной действительности, включая психические и духовные феномены.
Рассмотрение психических, душевных явлений занимает довольно видное место в Упанишадах. В них признается сложная структура человеческой психики, раскрываются различные ее компоненты (сознание, воля, память, дыхание, чувства и др.), их соотношение и взаимодействие. Здесь мыслители Упанишад добиваются довольно серьезных результатов, например при описании различных состояний сознания (бодрствующее, легкий сон, глубокий сон, чистое сознание — турия), при соотнесении чувств с эквивалентными им стихиями или первоэлементами внешнего мира и т. д. Упоминаются взгляды, согласно которым душа (атман) тождественна телу (Чханд. VIII. 8.3-4).
Централкный вопрос в теории познания Упанишад — разделение знания на два вида: низшее и высшее. Низшее знание — это знание эмпирической действительности, которое считается знанием отрывочным, фрагментарным, а потому неистинным. Высшее знание — это знание духовного абсолюта, которое рассматривается как восприятие бытия в его целостности и главным средством приобретения которого служит, как правило, мистическая интуиция; здесь большое значение придается обычно йогической практике. Именно это знание дает власть над миром.
В Упанишадах отсутствует обсуждение чисто логических проблем, но косвенно можно установить, что мыслителям того времени были известны такие логические приемы, как аналогия, целенаправленный эксперимент, разложение явления на противоположные элементы и др.
В области этики в Упанишадах преобладает проповедь пассивно-созерцательного отношения к миру: высшим счастьем провозглашается избавление души от всяких мирских привязанностей (мокша, мукти). В то же время встречаются и призывы к активному участию в жизни. В Упанишадах проводится различие между материальными и духовными ценностями, между благом как спокойным состоянием души и низменной погоней за чувственными удовольствиями.
Впервые в Упанишадах большую роль начинают играть концепции переселения душ (самсара) и воздаяния за прошлые действия (карма); в этих концепциях наряду с религиозно-идеалистическим содержанием имеются и рациональные моменты: стремление установить причинно-следственную связь в цепи человеческих поступков, зависимость деятельности от сознания и воли, от общественного положения человека. Поведение человека определяется нравственным законом дхармы, предписывающим соблюдать установленные для каждой варны обязанности и стадии жизни (варнашрама).
Социальные воззрения в Упанишадах представлены крайне
78

скудно. Главное в них — признание незыблемости варнового (кастового) деления людей.
Упанишады сыграли огромную роль во всей истории индийской философии — от древности до наших дней. В них были провозглашены основные мировоззренческие идеи и концепции, которые в последующие периоды получили более детальную и конкретную разработку. Упанишады стали как бы общим фундаментом всех последующих философских учений: большинство из них считали себя продолжателями их наследия. Даже учения, выступавшие против ведической традиции (материализм чарвака-локаяты, буддизм, джайнизм), либо возводили к ним свои исходные принципы (см., например, в разделе раннего средневековья главу «Чарвака-локаята»), либо так или иначе, позитивно или негативно, вовлекали их в сферу своей проблематики.
Отрывки из Упанишад цитируются по следующим изданиям: 1) «Брихадараньяка Упанишада». Перевод, предисловие и комментарии А. Я. Сыркина. М., 1964; 2) «Чхандогья Упанишада». Перевод с санскрита, предисловие и комментарии А. Я. Сыркина. М., 1965; 3) «Упанишады». Перевод с санскрита, предисловие и комментарии А. Я. Сыркина. М., 1967 (в этом издании содержатся Упанишады: Айтарея, Каушитаки, Тайтти-рия, Катха, Шветашватара, Иша, Мундака, Прашна, Мандукья, а также некоторые «младшие» Упанишады: Маханараяна, Ваджрасучика и др.); 4) «The Principal Upanishads». Ed. with Introduction, Text, Translation and Notes by S. Radhakrishnan. London, 1953.
В нижеприведенных отрывках Упанишад упоминаются следующие мифологические имена и понятия:
Итихаса — историческое предание,
Пураны — сказания о древности, эпические поэмы.
Хара — один из эпитетов Шивы; высшее божество.
Дхарма — долг, закон.
Ашрама — стадия (ступень) жизни.
Смрити — священное предание (менее авторитетное, чем Веды и Упанишады).
I. [Становление философии]
1. Почтенный, я знаю Ригведу, Яджурведу, Сома-веду, Атхарвану — четвертую [Веду], итихасу и пура-ны — пятую, Веду Вед', правила почитания предков, науку чисел, искусство предсказаний, хронологию, логику, правила поведения, этимологию, науку о священном знании, науку о демонах, военную науку, астрономию, науку о змеях и низших божествах (Чханд. VII. 1.2).
2. Все же непрочны эти ладьи в образе жертв, сче-
79

том восемнадцать, в которых пребывают низшие действия; те глупцы, что радуются им, [словно] благому, снова достигают старости и смерти (Мундака I. 2. 7).
3. Рассуждающие о Брахмане рассуждают: в чем причина? В Брахмане? откуда мы родились? чем живем? и где основаны? Знающие Брахмана, [поведайте], кем ведомые существуем мы в смене счастья и иных [обстоятельствах]? (Швета. 1.1).
4. «Знаешь ли ты, Капья, ту нить, которой связаны и этот мир, и тот мир, и все существа?.. Знаешь литы, Капья, того внутреннего правителя, который правит изнутри и этим миром, и тем миром, и всеми существами?» (Брихад. III.7.1).
II. [Первоначало, первопричина, первооснова бытия]
5. Мудрые... не ищут здесь постоянного среди
непостоянных [вещей] (Катха П. 1.2).
6. Поистине из пищи возникают существа — Те, которые пребывают на земле; Затем пищей они и живут, И в нее же они входят под конец, Ибо  пища — старейшее из  существ   (Тайттирия
II. 2.1).
7. Весь    этот    мир,    что    существует,    движется в   жизненном дыхании, [из которого он] вышел
(Катха II. 3. 2).
8. Вначале этот [мир] был водой. Эта вода сотворила действительное,   действительное — это    Брахман
(Брихад. V.5.1).
9. Пространство, ветер, свет, вода, земля — всеобщая
опора (Мундака П. 1.3).
10. От времени проистекают существа, и от времени
они достигают роста,
И во времени они исчезают. Время — воплощенное
и невоплощенное... Это воплощенное время — великий океан
творений (Майтри VI. 14,16).
11. «Каков источник этого мира?» — «Пространство, — ответил тот, — поистине все эти существа выходят из пространства и возвращаются в пространство, ибо
80

пространство    больше    их,    пространство — последнее прибежище» (Чханд. I. 9.1).
12. Одни мудрецы говорят в заблуждении о собственной природе, другие же — о времени, но лишь величие бога в мире — то, чем вращается колесо Брахмана (Швета. VI. 1.).
13. Время, собственная природа, необходимость, случайность, [первичные] элементы, пуруша — считать ли их источником? (Швета. I. 2).
14. Вначале, дорогой, [все] это было сущим, одним, без второго. Некоторые говорят: «Вначале [все] это было не-сущим, одним, без второго. Из этого не-сущего родилось сущее». Но как же, дорогой, могло это быть? Как из не-сущего родилось сущее? Нет, вначале, дорогой, [все] это было сущим, одним, без второго (Чханд. VI. 2.1-2).
15. Поистине вначале это было не-сущим;
Из  него  поистине возникло сущее  (Тайттирия
Н.7.1).
16. Тленное — прадхана, бессмертное и нетленное — Хара. Тленным и атманом правит один бог (Швета. 1.10).
17. Знай же, что пракрит — заблуждение и великий владыка — творец заблуждения (Швета. IV. 10).
18. С мыслью: [есть лишь] этот мир и нет другого — он снова и снова попадает в мою власть2 (Катха I. 2. 6.).
in. [Брахман, атман, пуруша]
19. Брахман возник первым из богов, творец всего, хранитель мира (Мундака 1.1.1).
20. Поистине это было вначале одним атманом. Не было ничего другого, что бы мигало. Он подумал: «Теперь я создам миры». Он создал эти миры (Айтарея 1.1.1-2).
21. Поистине от чего рождаются эти существа, чем живут рожденные, во что они входят умирая, то и стремись распознать, то и есть Брахман (Тайттнрия III. 1.1).
22. На   чем   выткано    небо,    земля  и   воздушное
81

пространство вместе с разумом и всеми дыханиями — знайте: лишь то одно — атман (Мундака II. 2.5).
23. Вечный среди невечных, мыслящий среди немыслящих, единый среди многих... (Катха II. 2.13).
24. [Следует почитать атмана] как целое, являемое в частях, как тождественное самому себе (Чханд. V.18.1).
25. Как единство следует его воспринимать, неизмеримого, постоянного (Брихад. IV. 4.20).
26. Он — начало, причина, вызывающая соединение; даже лишенный частей, он видим за пределами трех времен, когда его почтят сначала как многообразного, основу бытия, досточтимого бога, пребывающего в наших мыслях... Его высшее могущество открывается как многообразное (Швета. VI. 5.8).
27. И тот, который в огне, и тот, который в сердце, и тот, который в солнце, — это единый. Кто знает это, тот идет к единению с единым (Майтри VI. 17).
28. Кто знает: «Я есмь Брахман», тот становится всем [сущим]. И даже боги не могут помешать ему в этом, ибо он становится их атманом. Кто же почитает другое божество и говорит: «Оно — одно, а'я — другое», тот не обладает знанием (Брихад. 1.4.10).
29. Он, этот атман, [определяется так]: «Не [это], не [это]». Он непостижим, ибо не постигается; неразрушим, ибо не разрушается; неприкрепляем, ибо не прикрепляется; не связан, не колеблется, не терпит зла (Брихад. III. 9.26).
30. Он, [атман], — Брахман, он — Индра, он — Прад-жапати и все эти боги и пять великих элементов: земля, ветер, воздушное пространство, вода, свет; и эти маленькие разнообразные существа от того или иного семени — рожденные из яйца, и рожденные из чрева, и рожденные из пота, и рожденные из ростка; и лошади, коровы, люди, слоны; и все, что дышит, и движущееся [по земле], и летающее, и неподвижное (Айтарея III. 3).
31. Поистине этот атман — повелитель всех существ, царь всех существ. Подобно тому как все спицы заключены между ступицею колеса и ободом колеса, так и все существа, все боги, все миры, все дыхания, все атманы заключены в этом атмане (Брихад. II. 5. 15).
82

32. Как единый огонь, проникнув в мир, уподобляется каждому образу, так же и единый атман во всех существах уподобляется каждому образу, [оставаясь] вне [их]. Как единый ветер, проникнув в мир, уподобляется каждому образу, так же и единый атман во всех существах уподобляется каждому образу, [оставаясь] вне [их]. Как солнце, глаз всего мира, не оскверняется внешними пороками, [зримыми для] глаз, так же и единый атман во всех существах не оскверняется мирским злом, [оставаясь] вне [его] (Катха II. 2. 9-11).
33. АУМ! Этот звук — все это. Вот его разъяснение: прошедшее, настоящее, будущее — все это и есть звук АУМ. И то прочее, что за пределами трех времен, — тоже звук АУМ. Ибо все это — Брахман. Этот атман — Брахман (Мандукья 1—2).
34. Поистине имя этого Брахмана — сатиям — [действительное]. Поистине это три слога: са-ти-ям. Са — это бессмертное, ти — это смертное, ям соединяет оба... Поистине знающий это день за днем достигает небесного мира (Чханд. VIII. 3. 4—5).
35. Как паук выпускает и вбирает [в себя нить], так возникают на земле растения; как [растут] волосы на голове и теле живого человека, так возникает все из негибнущего [Брахмана] (Мундака I. 1. 7).
36. Как из пылающего огня тысячами возникают искры, подобные [ему], так, дорогой, различные существа рождаются из неуничтожимого и возвращаются в него же (Мундака II. 1. 1).
IV. [Материальный мир]
37. [Атман] должным образом распределил [по своим местам все] вещи на вечные времена (Иша 8).
38. Поистине из этого атмана возникло пространство, из пространства — ветер, из ветра — огонь, из огня — вода, из воды — земля, из земли — травы, из трав — пища, из пищи — человек. Поистине этот человек состоит из соков пищи (Тайттирия П. 1. 2).
39. Сотворив все миры, он, пастырь, свертывает [их] в конце времени (Швета. III. 2).
83

40. Он взирает на колесо жизни как на вращающееся колесо повозки (Майтри VI. 28).
41. Вначале этот [мир] был несуществующим. Он стал существующим. Он стал расти. Он превратился в яйцо. Оно лежало в продолжение года. Оно раскололось. Из двух половин скорлупы яйца одна была серебряной, другая — золотой. Серебряная [половина] — это земля, золотая — небо, внешняя оболочка — горы, внутренняя оболочка — облака и туман, сосуды — реки, жидкость в зародыше — океан (Чханд. III. 19. 1—2).
42. Вначале, дорогой, [все] это было сущим, одним, без второго...
Оно подумало: «Да стану я многочисленным, да вырасту я!» Оно сотворило жар. Жар подумал: «Да стану я многочисленным, да вырасту я!» Он сотворил воду. Поэтому когда человек горюет или потеет, то это из жара рождается вода.
Эта вода подумала: «Да стану я многочисленной, да вырасту я!» Она сотворила пищу. Поэтому, где бы ни шел дождь, там бывает обильная пища. Это из воды рождается пища для питания.
И у этих существ есть три породы: рожденные из яйца, рожденные от живых, рожденные из ростка.
Это божество подумало: «Что же, да войду я с помощью живого атмана в эти три божества и явлю имена и формы.
Да сделаю я каждое из них тройным». И это божество с помощью живого атмана вошло в эти три божества и явило имена и формы...
Поглощенная пища разделяется на три части. Ее грубейшая часть становится калом, средняя — мясом, тончайшая — разумом.
Выпитая вода разделяется на три части. Ее грубейшая часть становится мочой, средняя — кровью, тончайшая — дыханием.
Поглощенный жар разделяется на три части. Его грубейшая часть становится костью, средняя — мозгом, тончайшая — речью.
Ибо разум, дорогой, состоит из пищи, дыхание состоит из воды, речь состоит из жара...
— Если бы, дорогой, ударили по корню этого боль-
84

шого дерева, то оно истекало бы [древесным соком], продолжая жить. Если бы ударили по середине, то оно истекало бы, продолжая жить. Если бы ударили по верхушке, то оно истекало бы, продолжая жить. Будучи проникнуто живым атманом, оно прочно стоит, постоянно поглощая влагу и пребывая в радости.
И если жизнь покидает одну его ветвь, та засыхает; если покидает вторую, та засыхает; если покидает третью, та засыхает; если покидает все [дерево], то все оно засыхает. Знай же, дорогой, что это так, — сказал он.
— Поистине, покинутое жизнью, это [существо] умирает, но [сама] жизнь не умирает. И эта тонкая [сущность] — основа всего существующего. То — действительное, то — атман. Ты — одно с тем, Шветакету! (Чханд. VI. 2-11).
43. Поистине вначале этот [мир] был одним тамасом. Это [пребывало] в высшем [начале]; движимое высшим, это достигло различия. Поистине этот образ — раджас. Этот раджас, движимый [высшим], достиг различия. Поистине этот образ — саттва3. Эта саттва, движимая [высшим], источает сущность — это та часть, которая [есть] доля мышления, познающее начало в каждом человеке, отличающееся представлением, решением, самомнением (Майтри V. 2).
44. «[Высшее] — дхарма». Весь этот [мир] охвачен дхармой. Нет ничего труднее дхармы (Маханараяна XV. 510).
45. Откуда солнце поднимается И куда оно заходит-То боги сделали дхармой.
Лишь   оно — сегодня   и оно — завтра   (Брихад. 1.5.23).
V. [Психология]
46. И вот Вирочана с успокоенным сердцем пришел к асу рам. Он передал им это учение: «Лишь тело следует здесь почитать [как атмана], о теле следует заботиться. Почитающий здесь тело, заботящийся о теле достигает обоих миров — и этого и того» (Чханд. VIII. 8.4).
85

47. Подобно тому как брошенный в воду комок соли растворяется в воде и нельзя вытащить его [снова], но какую часть [воды] ни возьмешь — она соленая, поистине так же, о [Майтрейи], эта великая, бесконечная, безграничная, состоящая из одного лишь познания сущность, возникнув из этих элементов, исчезает в них. Нет после смерти сознания (Брихад. П. 4.12).
48. Из них поистине состоит этот атман: из речи, из разума, из дыхания (Брихад. I. 5. 3).
49. Поистине этот [атман] сначала становится зародышем в человеке. Это семя — силу, собранную из всех членов тела, — [человек] носит в себе как атмана. Когда он изливает это в женщину, то он порождает его. Это его первое рождение. Это [семя] становится атманом женщины, словно частью ее собственного тела; поэтому оно не приносит ей вреда. Она питает этот атман [мужчины], вошедший туда. Ее, питающую, следует питать. Женщина носит его как зародыш. Он питает дитя до и после рождения4. Питая дитя до и после рождения, он питает самого себя ради продолжения этих миров, ибо таким образом бывают продолжены эти миры. Это его второе рождение. Он, его атман 5, становится на место [отца] ради [исполнения] Добрых дел. Далее, другой его атман6, совершив то, что надлежит совершить, достигнув [своего] срока, уходит. Уйдя [из этого мира], он рождается снова. Это его третье рождение (Айтарея П. 1-4).
50. Это дыхание — познающий атман — проникло в этого телесного атмана вплоть до волос, вплоть до ногтей. Подобно тому как нож скрыт в ножнах или огонь — в пристанище огня, так и это'т познающий атман проник в этого телесного атмана вплоть до волос, вплоть до ногтей (Каушитаки IV. 20).
51. Живет лишенный речи, ибо мы видим немых. Живет лишенный глаза, ибо мы видим слепых. Живет лишенный уха, ибо мы видим глухих. Живет лишенный ума, ибо мы видим глупых. Живет лишенный рук, живет лишенный ног, ибо мы видим это. Но воистину лишь дыхание — познающий атман — охватывает это тело и поднимает его (Каушитаки III. 3).
52. Знай же, что атман — владелец колесницы; тело
86

поистине — колесница; знай, что разум — колесничий; ум7 поистине — поводья. Чувства называют конями, предметы [восприятия] — их путями. [Атмана], соединенного с телом, чувствами и умом, мудрые называют наслаждающимся (Катха I. 3. 3—4).
53—54. Поистине у этого пуруши есть два состояния: состояния [пребывания] в этом и в другом мире и промежуточное, третье — состояние сна. Находясь в третьем состоянии, он видит оба состояния — состояния (пребывания] в этом и другом мире (Брихад, IV. 3. 9.).
Ибо все это — Брахман. Этот атман — Брахман. Этот атман имеет четыре стопы.
[Находящаяся в] состоянии бодрствования, познающая внешнее, из семи членов, из девятнадцати ртов, вкушающая грубое, вайшванара — [вот] первая стопа8.
[Находящаяся в] состоянии сна, познающая внутреннее, из семи членов, из девятнадцати ртов, вкушающая тонкое, тайджаса — [вот] вторая стопа 9.
Когда уснувший не имеет никакого желания, не видит никакого сна — это глубокий сон. [Находящаяся в] состоянии глубокого сна, ставшая единой, пронизанная лишь познанием, состоящая из блаженства, вкушающая блаженство, чье лицо — мысль, праджня — [вот] третья стопа...
Не познающей внутреннего, не познающей внешнего, не познающей обоих, не пронизанной [лишь] познанием, [не являющейся] ни познанием, ни не-позна-нием, невидимой, неизреченной, неуловимой, неразличимой, немыслимой, неуказуемой, сущностью постижения единого атмана, растворением проявленного мира, успокоенной, приносящей счастье, недвойственной — считают четвертую [стопу]. Это атман, это надлежит распознать (Мандукья 2—5, 7).
55. Размышлением о нем, соединением [с ним], пребыванием в [его] сущности постепенно [прекращается] и в конце исчезает всякое заблуждение... Размышлением о нем [достигается] третье [состояние], с распадом плоти — господство над всем, одинокий достигает [исполнения] желаний (Швета. 1.10,11).
56. Твердое владение чувствами — это считают йогой... Когда прекращаются все желания, обитающие
97

у того, кто выбирает из них приятное... Разумный, поразмыслив, различает их. Ибо разумный предпочитает благое приятному, глупый ради мирского благополучия выбирает приятное (Катха I. 2.1—2).
71. Не должен человек радоваться богатству: разве сможем мы владеть богатством, если увидим тебя, [Яму — бога смерти]?.. Узнав и поразмыслив об удовольствиях, [рожденных] внешней оболочкой и страстью, [кто из смертных] станет радоваться слишком долгой жизни? (Катха 1.1.27,28).
72. Я знаю, что непостоянно богатство, ибо не достигают вечного невечным (Катха I. 2.10).
73. Как кто действует, как кто ведет себя, таким он бывает. Делающий доброе бывает добрым, делающий дурное бывает дурным. Благодаря чистому деянию он бывает чистым, благодаря дурному — дурным... Каково бывает его желание, такова бывает воля; какова бывает воля, такое деяние он и делает; какое деяние он делает, такого удела он и достигает (Брихад. IV. 4. 5).
74. ...Тот снова рождается здесь червем, или насекомым, или рыбой, или птицей, или львом, или вепрем, или змеей, или тигром, или человеком, или в каком-либо ином состоянии, согласно [своим] деяниям, согласно [своим] знаниям (Каушитаки 1.2).
75. Когда познан бог, спадают все узы, с уничтожением страданий исчезают рождение и смерть (Швета. 1.11).
76. [Атман] не становится от хорошего деяния большим и не становится от нехорошего деяния меньшим (Брихад. IV. 4. 22).
77. Наслаждайся же отречением, не влекись к чужому добру. Постоянно совершая здесь [свои] деяния, пусть стремится [человек] прожить сотню лет (Иша 1-2).
78. Подвижничество, подаяние, честность, ненасилие, правдивость — это его дары [жрецам] (Чханд. III. 17.4).
79. Обучив Веде, учитель наставляет ученика: «Говори правду. Следуй добродетели. Не пренебрегай изучением. Принеся учителю приятный [ему] дар, не пресекай нити [своего] потомства. Не пренебрегай правдой.
90

Не пренебрегай добродетелью. Не пренебрегай благополучием. Не пренебрегай величием. Не пренебрегай изучением и обучением. Не пренебрегай обязанностями перед богами и предками.
Чти мать, как бога. Чти отца, как бога. Чти учителя, как бога. Чти гостя, как бога. Совершай те действия, что безупречны, и не иные. Придерживайся тех добрых поступков, что [приняты] у нас, и не иных.
Тем брахманам, что выше нас, ты должен доставить отдых, [предложив] сиденье. Следует давать с верой, не следует давать без веры. Следует давать с радостью. Следует давать со скромностью. Следует давать со страхом. Следует давать с пониманием.
И если у тебя есть сомнение в деле или сомнение в поведении, то поступай в тех обстоятельствах так, как поступают в тех обстоятельствах брахманы, способные к здравому суждению, искусные, несвязанные, мягкие, любящие добродетель.
И с теми, что подвергаются порицаниям, поступай так, как поступают с теми брахманы, способные к здравому суждению, искусные, несвязанные, мягкие, любящие добродетель.
Это указание. Это наставление. Это упанишада Веды. Это предписание» (Тайттирия I, 11. 1—6).
80. Вот три ветви долга: жертвоприношение, изучение [Вед], подаяние -^ это первая; подвижничество — вторая; ученичество, пребывание в доме учителя, постоянное умерщвление плоти в доме учителя — третья. Все они ведут к мирам добродетели (Чханд. II. 23.1).
VIII. [Социология]
81. И если кто-нибудь покидает этот мир, не видя собственного мира, то [мир] тот подобно непрочитанной Веде или несделанному деянию не приносит ему пользы. И если даже не знающий этого делает великое и благое деяние, то оно гибнет под конец (Брихад. I. 4. 15).
82. И поистине, вот [целительное] средство для Бху-татмана: приобретение знания Веды, следование своей дхарме, следование своим ашрамам. Поистине это закон
91

своей дхармы, прочие же [подобны] ветвям ствола. Благодаря ему [человек] получает свой удел наверху или [идет] вниз. Такова своя дхарма, провозглашенная в Ведах. Нельзя принадлежать к [какой-либо] ашраме, преступая свою дхарму. И поистине, когда говорят, что [человек является] подвижником и не принадлежит к ашрамам, то это неправильно (Майтри IV. 3).
83. Брахманы, кшатрии, вайшьи, шудры — вот четыре варны. Среди этих варн, согласно речениям Вед, брахман — главный; так сказано в смрити. И здесь следует рассуждение: кто же именно такой брахман? жизненное ли начало? тело ли? порода ли? знание ли? деяние ли? благочестие ли?
Первое [положение] здесь «жизненное начало — брахман». Это не так, ибо неизменно жизненное начало в различных телах — прошлых и будущих. В силу действий возникают различные тела, хотя жизненное начало едино и неизменно во всех существах. Поэтому жизненное начало — не брахман.
Далее: «Тело — брахман». Это не так, ибо, состоя из пяти элементов, неизменно [по своей природе] тело у всех людей вплоть до чандал п. И благодаря зрелищу страсти, смерти, добродетели, порока и прочих общих [людям свойств, а также] от отсутствия определенности брахман [представляется существом] белого цвета, кшатрий — красного цвета, вайшья — желтого цвета, шудра — черного цвета. Ведь [люди], начиная с сыновей, сжигают [тела] отцов и других [родичей] и прича-стны к убийству брахмана и прочим грехам. Поэтому тело — не брахман.
Далее: «Порода — брахман». Это не так, ибо существует много великих риши разного происхождения... И среди них занимают высшее положение многие даже лишенные [знатного] происхождения риши, проявившие [свое] знание. Поэтому порода — не брахман.
Далее: «Знание — брахман». Это не так, ибо существует много кшатриев и прочих [людей] — мудрых, постигших высшую истину. Поэтому знание — не брахман.
Далее: «Действие — брахман». Это не так, ибо очевидно, что всем существам свойственны действия — на-
92

чатые, накопленные и предстоящие. Будучи побуждаемы [прежними] действиями, творят люди [свои] дела. Поэтому действие — не брахман.
Далее: «Благочестие — брахман». Это не так, ведь существует много кшатриев и прочих [людей], отдающих золото. Поэтому благочестие — не брахман.
Так кто же именно такой брахман? Тот, кто непосредственно, словно [плод] амалаки в [собственной] ладони, постиг атмана... благодаря достижению своей цели, свободен от привязанности, страсти и прочих недостатков; наделен спокойствием и прочими достоинствами; свободен от зависти, жажды, надежды, ослепления и прочих состояний; пребывает в мыслях, не затронутых обманом, самосознанием и прочим. Кто обладает названными свойствами, тот поистине брахман. Таков смысл шрути, смрити, пуран, итихасы. Нет иного пути к достижению брахманства (Ваджрасучика 2—9).
ФИЛОСОФИЯ ЭПИЧЕСКОГО ПЕРИОДА
Основной источник философской мысли этого периода — обширная эпическая поэма «Махабхарата», которая состоит из 18 книг, повествующих о борьбе за власть между двумя близкими по крови родами — Пандавами и Кауравами. Наряду с повествованием об этой борьбе в различных книгах «Махаб-хараты» имеются тексты и философского содержания. Наибольший интерес с этой точки зрения представляют «Бхагавад-гита» из «Бхишмапарвы» (VI книга), «Мокшадхарма» из «Шантипарвы» (XII книга), «Анугита» из «Ашвамедхапарвы» (XIV книга) и некоторые другие (VII в. до н. э.— II в. н. э.).
Философия эпического периода, как и предыдущего периода, остается еще в сильной зависимости от религиозно-мифологических представлений, используя значительную часть их материала для своих построений. По своему содержанию и направленности большинство философских идей «Махабха-раты» представляет собой продолжение и развитие господствующих в Упанишадах взглядов о Брахмане-атмане или пуруше как духовном абсолюте и о его постижении как средстве спасения и избавления от оков кармы и самсары. Однако в отличие or Упанишад, где философия представлена преимущественно в виде отдельных высказываний и положений с неустоявшейся, подчас аморфной терминологией, в «Махаб-харате» появляются уже развернутые и цельные философские концепции, дающие более или менее единую трактовку основных мировоззренческих проблем, начиная от онтологических
93

вплоть до этических и социологических, и имеющие более строго фиксированный и более однозначный понятийный аппарат.
Главное значение среди этих концепций в эпосе приобретает учение санкхьи и тесно связанной с ней йоги, которые эпизодически упоминались уже в Упанишадах. Правда, эти учения в различных частях «Махабхараты» излагаются по-разному, но везде их основу составляет положение о пракрит, или прадхане (материя, природа), как источнике всего наличного бытия (в том числе психики и сознания) и независимом от нее и незатрагиваемом ее модификациями чистом духе — пуруше (именуемом также Брахманом, атманом).
Санкхья выступает в двух основных вариантах: теистическом (сешвара, т. е. «с богом»), или монистически-идеалистическом (когда дух провозглашается стоящим над пракрити и творящим ее), и дуалистическом (ниришвара, т. е. «без бога»), или атеистическом (когда дух существует параллельно с материей и не оказывает на нее никакого влияния). В эпосе преобладает теистический, или монистически-идеалистический, вариант санкхьи, с наибольшей полнотой и последовательностью изложенный в «Бхагавад-гите».
В «Махабхарате» наряду с религиозно-идеалистическими концепциями гораздо более полное отражение, чем в Упанишадах, получили и материалистические по своей сути учения, среди которых выделяются учение Вхарадваджи о пяти элементах (бхута-вада), называемых сутями, закрепами, опорами (дхату); о внутренней природе (свабхава-вада), учение мудреца Бали о времени (кала-вада). Вершиной материалистической мысли эпического периода можно считать, пожалуй, учение Панчашикхи, разработавшего материалистический вариант санкхьи, но сохранившего пессимизм ее этики. Близко к этим учениям примыкают взгляды школы адживиков, которые излагаются в одном из источников раннего буддизма — «Дигханикае». Большой интерес в этом плане вызывает отрывок в «Анугите», содержащий спор между чувствами (индриями) и умом (манасом), в котором проводится сенсуалистическая идея о том, что нет ничего в уме, чего не было бы в чувствах.
В заключение раздела приводятся отрывки из различных произведений раннего буддизма, характеризующие его основное ядро — этические взгляды.
I. БХАГАВАД-ГИТА
«Бхагавад-гита» (буквально «Божественная песнь») начинается с описания того, как перед началом решающей битвы между Пандавами и Кауравами предводителя войска Панда-вов — Арджуну (именуемого также Партха — сын Притхи, Дхананжая, Каунтея — сын Кунти, Пандава, Бхарата) вдруг охватывают сомнения в целесообразности и допустимости братоубийственной бойни. Сомнения и колебания Арджуны рас-
94

сеивает бог Кришна (эпитеты: Шри Вхагаван, Кешава, Джа-нардана, а также духовный абсолют — Брахман, атман, пуру-ша). Его поучения и доводы и составляют по сути дела основное содержание «Бхагавад-гиты».
Теоретическую основу рассуждений Кришны составляет учение монистической, теистической санкхьи, которая используется для обоснования определенной системы этико-социаль-ных взглядов — о необходимости для каждого человека выполнять свои социальные (варновые) функции и обязанности, быть безразличным и равнодушным к плодам своей мирской деятельности, все свои помыслы посвящать богу.
В учении Кришны имеется противоречие между стремлением обосновать необходимость социальной деятельности и требованием посвятить себя богу (т. е. между карма-йогой, или йогой действия, джняна-йогой, или йогой познания, и бхакти-йогой, или йогой преданности богу), однако в целом концепция «Гиты» довольно стройная и детально разработанная. Это произведение оказало огромное влияние на всю последующую социальную мысль Индии.
Выдержки из «Бхагавад-гиты» приводятся по изданию: «Махабхарата». Вып. II. Бхагавад-гита. Буквальный и литературный перевод, введение и примечания академика АН Туркменской ССР Б, Л. Смирнова. 2-е изд. Ашхабад, 1960.
ГЛАВА II
Шри Бхагаван сказал:
2. Как у тебя в беде такое смятенье возникло? Оно для арийца позорно, лишает блаженства, к
бесчестью ведет, Арджуна.
3. Малодушию   не   поддавайся,   Партха,  это  тебя
недостойно!..
11. Ты  мудрую  речь говоришь, а сожалеешь о тех,
кому сожаленья не надо: Познавшие не скорбят ни о живых, ни об
ушедших...
18. Эти тела преходящи; именуется вечным носитель
тела 12,
Непреходящим,  неисследимым;   итак,  сражайся,
Бхарата!
19. Кто думает, что он убивает, или кто полагает, что
убить его можно,
Оба они не знают: не убивает он сам и не бывает
убитым.
20. Он никогда не рождается, не умирает; не возникая,
он никогда не возникнет;
95

Нерожденный, постоянный, вечный. Он, древний, не умирает, когда убито тело... 27. Рожденный, неизбежно умрет, умерший
неизбежно родится;
О неотвратимом ты сокрушаться не должен... 31. Приняв  во  вниманье  свой  долг, не нужно тебе
колебаться,
Ведь для кшатрия лучше нет ничего иного, чем
справедливая битва... 47. Итак, на дело направь усилье, о плодах
не заботясь;
Да не будет плод дела твоим побужденьем, но и бездействию не предавайся...
59. Для отрешенного человека исчезают предметы, не
вкус к ним, Но для узревшего высшее и вкус исчезает.
60. Ведь бурные чувства насильно увлекают сердце Даже прозорливого подвижника, Каунтея.
61. Их   обуздав, пусть   он   сядет,  сосредоточась на
мне — высшей цели. Ибо, кто покорил свои чувства, стойко того
сознанье.
62. У того, кто о предметах чувств помышляет,
привязанность к ним возникает; Привязанность рождает желанье,  желание  гнев
порождает.
63. Гнев к заблужденью приводит, заблужденье
помрачает память; От этого гибнет сознанье; если ж сознание
гибнет — человек погибает.
64. Кто ж область чувств проходит, отрешась от
влечения и отвращенья,
Подчинив свои чувства воле, преданный атману, тот достигает ясности духа.
65. Все страданья его  исчезают  при  ясности  духа, Ибо, когда прояснилось сознанье — скоро
укрепляется разум.
66. Кто не собран, не может правильно мыслить, у
того нет творческой силы;
У   кого   же нет творческой силы — нет мира,  а если нет  мира,  откуда быть счастью?
96

67. Кто по влечению чувств направляет манас, У того он уносит сознанье, как ветер корабль
уносит по водам.
68. Поэтому,   долгорукий,   кто совсем оторвал свои
чувства От их предметов, стойко того сознанье...
71. Кто, все вожделенья покинув, идет, отрешась от
влечений, Беспечальный, от себялюбья свободный, тот
достигает покоя.
72. Таково состояние Брахмо, Партха, не заблуждается
тот, кто его достигает.
Пребывающий в нем хотя бы в  миг смерти,  в
нирвану Брахмо вступает.
ГЛАВА III
[Арджуна сказал]:
1. Если ты ставишь мудрость выше действия,
Джанардана,
То почему к ужасному делу ты меня побуждаешь,
Кешава?
2. Ты в заблуждение как бы вводишь мое сознание
противоречивым словом;
Достоверно скажи мне лишь то, чем я достигну
спасенья. Шри Бхагаван сказал:
3. В этом мире есть две точки зрения, мной
возвещенные раньше, о безупречный: Размышляющих — йога     познанья,     йогинов —
йога действий.
4. Не начинающий дел человек бездействия
не достигает; И не только отреченьем он совершенства
достигнет.
5. Ведь никто никогда даже на миг не пребывает
без действий.
Ибо все действия он производит невольно, в силу качеств, рожденных природой.
6. Кто сидит, обуздав стремления чувств, но сердцем
привязан к предметам,
97

Заблудший, тот идущим по неверной дороге
зовется.
7. Кто же, манасом чувства смирив, действия чувств
направляет На карма-йогу 13, того отрешенным зовут,
Арджуна.
8. Необходимое  дело свершай:  лучше  бездействия
дело;
Бездействуя,    даже    отправлений    тела  тебе не
удастся исполнить.
9. Дела, совершенные  не  ради жертвы и, — оковы
для мира; Выполняй же дела, свободный от связей,
Каунтея... 19. Итак, всегда совершай без привязанности
должное дело;
Высшего достигает, кто не привязан, принимаясь
за дело...
22. Нет  ничего в трех мирах,  что надлежало б мне
сделать, Партха,
Нет цели, которой бы я не достиг, и все ж я дела
совершаю...
31. Разумные, следуя постоянно этому моему ученью, Без ропота, с верой, даже делами достигают
свободы.
32. Те же, строптивые, что не следуют моему учению, Ведай,   они,   безумные, лишась всякого знания,
гибнут.
33. Даже мудрый поступает согласно своей природе: Природе   следуют все существа; сопротивляться
к чему же?.. 35. Свой долг, хотя бы несовершенный, лучше
хорошо исполненного, но чужого, Лучше    смерть   в своей  дхарме,  чужая дхарма
опасна...
ГЛАВА VI
1. Кто   надлежащие   дела совершает, о плодах не
заботясь,
Тот санъясин15, тот йогин, а не тот, кто без огня,
без обрядов.
98

2. То, что отрешенностью называют, знай это как
йогу, Пандава,
Ибо не бывает никакой йоги без отрешенности от
желаний.
3. Для стремящегося к йоге муни |6 действие
называется средством; А для достигшего йоги уравновешенность
называется средством.
4. Когда он ни к предметам чувств, ни к делам не
привязан,
Отрешен   ото всех желаний, тогда он именуется
достигшим йоги...
7. Победивший себя,  умиротворенный,  на высшем
атмане сосредоточен В холод, жар, в счастье-несчастье, в
бесчестии-чести...
9. К безучастному, противнику, стороннику,
недругу, другу,
К равнодушному, товарищу, к праведным, грешным он относится равно, он их превосходит.
10. Пусть йогин всегда упражняется  в  йоге  тайно, Одинокий, укротив самосознанье, без
собственности, без ожиданий...
16. Йога не для того, кто в еде не умерен или ничего
не вкушает, Кто привык слишком много спать или
бодрствовать, Арджуна.
17. А для умеренного в еде, в воздержанье,
умеренного в делах, в движеньях, Для умеренного во сне и в бодрствованье
предназначена скорбь  уносящая йога.
18. Когда укрощенное сознанье в атмане утвердится, Тогда отрешенный ото всех желаний именуется
воссоединенным...
29. Постигает   предавшийся йоге, что в атмане все
существа пребывают,
Что атман также во всех существах пребывает,
всюду одно созерцая.
30. Кто меня во всем и все во мне видит, Того я не утрачу, и он меня не утратит.
99

31. Кто, утвердясь в единстве, меня, как присущего
всем существам, почитает, При всяком образе жизни этот йогин во мне
существует.
32. Кто, в силу уподобления атману, всегда одинаково
взирает
На счастье-несчастье, тот считается совершенным
йогином, Арджуна.
ГЛАВА VII
4. Земля, вода, огонь, воздух, пространство, манас,
буддхи, Основа личности — вот моя восьмерично
разделенная природа;
5. Это — низшая;   но  познай иную,   высшую  мою
природу.
Душу живую, мощный, она этот преходящий мир
объемлет.
6. Все существа — ее лона, постигни это; Я начало, конец всего преходящего мира.
7. Выше меня, Дхананджая, нет ничего иного; Все на мне нанизано, как жемчуг на нити... 12. От меня состоянья: саттва, раджас и тамас, Ибо не я в них, а они во мне, постигни это.
ГЛАВА VIII
16. Миры, включая мир Брамы, подлежат
возвращенью, Арджуна. Кто же меня достиг, не рождается вновь, Каунтея.
17. Кто знает день Брамы, из тысячи юг 17
состоящий,
И ночь, состоящую из тысячи юг, тот день и ночь
постигнул.
18. При наступлении дня из непроявленного все
проявленное возникает;
При  наступлении ночи оно исчезает в том, что
непроявленным именуют.
19. Это множество существ, повторно возникая,
помимо воли,
100

Исчезает   при   наступлении ночи,  возрождается при наступлении дня, Партха.
20. Выше этого непроявленного есть бытие иное, Вечное непроявленное; при гибели всех существ
оно не гибнет.
21. Оно называется непроявленным, непреходящим;
высшим путем его именуют.
Не   возрождается   тот,  кто  его достиг;  это  моя
верховная обитель.
22. Он, высочайший дух, достижим лишь для
безраздельной бхакти 18, сын Притхи, Им распростерта Вселенная, в нем все существа
пребывают.
ГЛАВА XIII
Арджуна сказал:
Пракрит и пурушу, поле и познавшего поле, Знанье, предмет познанья — это хочу я знать,
Кешава. Шри Бхагаван сказал:
1. Это тело, Каунтея, именуется полем;
Того, кто его познает, познающим поле мудрые
называют.
2. Знай меня как познавшего поле во всех полях,
Бхарата;
Знание поля и познавшего поле — мудрость, я так
полагаю,
3. Каково это поле, какого рода, откуда оно, каковы
его измененья, Как он, какова его сила — от меня услышь
вкратце...
5. Непроявленное, буддхи, творец личности, великие
сути 19, Одиннадцать органов чувств, пять их пастбищ20,
6. Влеченье,    отвращенье,    приятное,   неприятное,
связь, сознание, крепость — Вот   перечислены   вкратце поле, его измененья,
7. Смирение,   искренность, честность, неврежденье,
терпенье, Почитание учителя, чистота, самообладание,
стойкость,
т

8. Отвращение от предметов чувств, от себялюбия
свобода, Понимание бедственности рожденья, болезни,
старости, смерти,
9. Отрешенность,   непривязанность   к сыну,  жене,
домочадцам,
В желанных и нежеланных событиях постоянная
уравновешенность мысли,
10. Безраздельное почитанье меня неуклонной йогой, Отсутствие влеченья к людскому обществу,
пребывание в уединенном месте,
11. Стойкость в познанье высшего атмана,
постижение цели истинного знанья, Это называется знанием; неведеньем — все
другое.
12. Я тебе сообщу, что подлежит Познанью,
познавшие это, достигают бессмертья.
Безначально запредельное Брахмо, ни как сущее,
ни как не-сущее, его не определяют;
13. У него везде руки, ноги, везде глаза, головы, лица, Все слыша, все объемля, оно пребывает в мире;
14. Качествами всех чувств сверкая, ото всех чувств
свободно,
Бескачественное    качествами наслаждается,  все содержащее, лишенное связей,
15. Вне и внутри существ недвижное, все же
в движенье,
Оно по своей тонкости непостижимо, оно далеко
и близко,
16. Нераспределенное   в существах,   оно пребывает
как бы распределенным; Подобает знать: оно носитель существ,
пожиратель, производитель.
17. Оно — свет светов, оно именуется запредельным
мраку,
Оно знанье, предмет и цель познаванья; в сердце
каждого оно пребывает.
18. Так вкратце объяснено поле, также знанье,
предмет познаванья; Постигнув это, мой бхакта в мое бытие вступает.
19. Пракрити и пуруша, знай, безначальны оба;
102

Изменения качеств, заай, от пракрити
происходят,
20. Основанием   целесообразности,    причинности   и
деятельности считается пракрити;
Основанием вкушения приятного и неприятного
считается пуруша.
21. Ибо пуруша, пребывая в пракрити,
наслаждается гулами21, рожденными пракрити;
Его привязанность к гунам — причина рождений
в хороших и дурных лонах.
22. Созерцающий, соглашающийся, носитель,
вкуситель, великий владыка, Высший   атман — так   именуется   запредельный
дух в этом теле.
23. Кто знает так пурушу и пракрити, ее гуны, Хотя и продолжает существовать,
не возрождается больше.
24. Сосредоточением иные атмана сами в себе
созерцают, Другие — усилием мысли, иные — усилием
действий,
25. Иные, не зная его, внимая другим, почитают; Такие превозмогают смерть, откровению внемля.
26. Знай, где бы какое существо, подвижное иль
неподвижное, ни зарождалось, Это происходит от соединенья поля с познавшим
поле, Бхарата.
27. Кто видит,  что высший господь равно во всех
существах пребывает, Непреходящий в преходящем, тот воистину
видит...
29. Кто видит, что все действия совершает пракрити, Что атман пребывает в бездействии, тот воистину
видит.
30. Когда он постигает, что бытие отдельных существ
пребывает в едином И от него исходит, тогда он вступает в Брахмо.
31. Безначальный, бескачественный, высший атман, Непреходящий, пребывая в теле, не пятнается и
не действует, Каунтея.
103

32. Как всепроникающий анаша вследствие тонкости
не грязнится,
Так не грязнится пребывающий в каждом теле
атман.
ГЛАВА XIV
Шри Бхагаван сказал:
5. Саттва, раджас и тамас — вот качества,
возникшие из пракрити; Они связывают в теле непреходящего,
воплощенного22, долгорукий.
6. Из них саттва — ясное, здоровое качество, своей
незапятнанностью вяжет Узами счастья и узами знания, безупречный.
7. Знай, раджас — страстное качество: от
вожделенья, пристрастья оно возникает И вяжет воплощенного узами действий, Каунтея.
8. Знай,   от неведенья рождается тамас, влечет к
заблужденью;
Всех   воплощенных вяжет беспечностью, ленью,
тупостью, сном, Бхарата.
9. Саттва привязывает к счастью, раджас —
к действию, Бхарата, Тамас привязывает к беспечности, окутав знанье.
10. Когда побеждены раджас и тамас, возрастает
саттва, Бхарата;
Если раджас и саттва, то — тамас; если тамас и
саттва, то — раджас.
11. Когда из всех врат тела сияет свет знанья, Тогда, должно знать, возрастает саттва.
12. Вожделение, похоть, деятельность,
предприимчивость в делах, беспокойство Возникают, когда возрастает раджас, тур Бхарата.
13. Затемнение, леность, беспечность и заблужденье Возникают,   когда   возрастает тамас, о радость
Куру.
14. Когда при возрастании саттвы воплощенный
приходит к кончине,
Чистых миров, присущих познавшим высшее, он
достигает.
15. Страстные, придя к кончине, рождаются в узах
кармы,
104

Когда ж умирают темные, они в лонах заблудших
существ родятся.
16. Чистый плод добрых дел именуется саттвичным; Раджаса плод — страданье, тамаса плод —
незнанье.
17. Происходит от  саттвы познанье,  от раджаса —
вожделенье; Тамас порождает беспечность и заблужденье,
также незнанье.
18. Стойкие в саттве направляются вверх, страстные
остаются посредине, Вниз идут темные, находясь в состоянье
последней гуны,
19. Если созерцающий, помимо гун, иного деятеля не
видит
И постигает запредельное еунам, он в мое бытие
вступает.
ГЛАВА XVIII
40. Нет существа ни на земле, ни на небе, ни даже
между богами, Свободного от этих трех гун, рожденных
природой.
41. Обязанности браминов, кшатриев, вайшьев, шудр,
подвижник, Распределяются по гунам, возникшим из их
собственной природы.
42. Спокойствие, самообладание, умерщвление плоти,
чистота, терпенье, правдивость,
Знание, осуществление знания, вера — обязанности
браминов, рожденные их собственной природой.
43. Могущество, великолепие, стойкость, одаренность,
храбрость в битве,
Щедрость, благородство — обязанности кшатриев, рожденные их собственной природой.
44. Земледелие, скотоводство, торговля — обязанности вайшьев, рожденные их собственной природой; Дело служенья — обязанность шудр, рожденная
их собственной природой.
45. Человек, удовлетворенный своим долгом,
достигает совершенства,
105

[Только] семя существовать продолжает, излившись
раньше; Мертвец мертвецом и гибнет, а из семени
продолжает развиваться семя... Если [принять, что] подобно огню и того [дживы]
не происходит уничтоженья,
То [все же] после сгорания дров получить огня не
удается,
Гибнет без дров огонь, погасший, так мыслю, Раз его путь, становище и доказательства
существованья не познаются. Бхригу27 сказал:
Как не воспринимается огонь после того, как дрова
сгорели Вследствие его перехода в состояние акаши, он
неуловим и без места. Так и джива, покинув тело, в состоянии акаши
пребывает
И  не  воспринимается  вследствие  своей   тонкости;
это достоверно... Бхарадваджа сказал: Если [явны] в телах огонь, воздух, вода,
пространство,
То какой же здесь признак дживы, разъясни это мне,
безупречный.
В пятеричном, довольном пятью, пять познающем,
сознательном, живом теле
Хотел бы я знать, что подобно [этим пяти совершает]
джива? Соединение мяса, крови, жира, костей, жил
скрепление —
Так познается тело; но дживы в нем не заметить. [Говорят]: если без дживы тело, составленное из пяти
сутей,
Кто же [тогда] воспринимает телесные и сердечные
страданья?
Говорят: джива слышит, но разве не ушами слышат, Даже когда ум (манас) отвлечен? Поэтому бесполезен джива, о великий риши! Все подобное себе видит глаз, с манасом сочетаясь, А если ум отвлечен, то глаз, смотря, не видит.
108

Также не видит, не обоняет, не говорит,
прикосновенья Не чувствует, вкуса не распознает в область сна
ушедший (XII. 186.7-15; 187.3-6,12-18). 2. От вожделенья, усталости, голода и заботы,
печали, страха, гнева
Все не свободны; зачем различать тогда варны? Пот, мочу, кал, кровь, желчь и слизи Тело каждого выделяет; зачем различать [тогда]
варны?
Движущихся, неподвижных бесчисленны роды, И разные у них окраски, почему ж различать
[лишь четыре] цвета?28  (XII. 188. 7—9).
Б. СВАБХАВА-ВАДА
1. Некоторые   мудрецы   в деятельности29 человека
видят причинность,
В   божественном   определении — другие;   вещие, Размышляющие о бытии — в самосущей природе
(XII. 232.19-20).
2. Кто возникновенья и гибели существ не постигает, Тот может по-детски удивляться, не удивляется
разумный.
Сворачивается  и  разворачивается в  силу  своей
природы
Все существующее и несуществующее  (XII. 222.
14-15).
3. Все сопряжено с самосущей природой, она
производит те свойства;
Как   паук   выпускает  нить, так она выпускает
гуны (XII. 249.2).
В. [УЧЕНИЕ БАЛИ (КАЛА-ВАДА)}
1. Все дает и все уносит Время,
Все определяет Время ... (XII. 224. 25).
2. Непрестанно   вращается   Кала;  не спасется  им
обреченный на гибель; Незаблуждающийся среди заблудших, Кала
бодрствует среди воплощенных.
109

Даже стараясь, далекого его никто не может
предвидеть,
Он — древний, вечный  Закон   (Дхарма),   равно
похищающий все живое;
Время нельзя обойти,  через него   перешагнуть
невозможно.
День и ночь, месяцы, миги, мгновенья, четверти мгновений (XII. 227. 96—98). Утверждающие, что владычное Брахмо есть
изменчивости существ причина,
Делают  неверный вывод;  равно  [незакономерен
вопрос], почему То возникает...
Ни бегущего его не обгонишь, ни стоящего не
ухватишь.
Его  ни  одно  из  пяти чувств  не воспринимает. Некоторые называют его Агни, другие —
Праджапати.
Его за времена года, месяцы и полумесяцы, за дни, мгновенья [принимают];
Утром, вечером и полднем его называют другие И даже мигом; но То — едино, как бы
разнообразно [Его] ни называли, Знай — то Кала (Время); здесь все в его власти. Многие тысячи Индр уже бывали [раньше],
Васава; Подобно тебе, супруг Шачи, они были
преисполнены силы, отваги.
Тебя также,  царь богов,  многосильный  Шакра, Когда приспеет час, угомонит могучее Время. Вселенную оно поглощает, поэтому, Шакра, будь
стойким!
Ни мне, ни тебе, ни [ранее] бывшим его отвратить не под силу (XII. 224. 50—57).

«Не я» это есть смерть «я»; смерть есть [принявшее]
образ старости горе.
Так в заблужденье о «я» помышляют; это нелегкое,
противоречивое рассужденье —
Если бы оно было правильным, то наблюдалась бы
несуразица в мире,
Например,  утверждение,  что  раджа  не  стареет  и
не умирает. «Есть», «не есть» — так [часто] утверждают без
достаточного основанья, — Но разве можно так утверждать, опираясь на
достоверный [опыт] миропроявленья? Очевидность есть корень тех двух: доказательства и
ссылки на откровенье.
Откровенье   (агама) — ничто,   если   оно   нарушает очевидность и умозаключение. Где бы ни было такое рассуждение, с ним надо
покончить! Душа (джива) есть не что иное, как тело;
отрицателями31 это мнение установлено [прочно]... Достигшему старости [предстоит] смерть,
уничтоженье;
Дом сперва постепенно ветшает, затем гибнет. Чувства, манас, ветер, кровь, мясо и кости Постепенно гибнут и в свои вещества (дхату)
уходят.
Закономерность Вселенной нарушилась, если б дары
и обряды Плоды приносили, но [ведь] в этом цель Вед и
мирских начинаний.
Таковы  многочисленные  обоснования  правильного
размышленья.
[Утверждается]: есть то, есть это, [непосредственному]
восприятию не противореча.
А у тех, что за разными доказательствами гонятся
[непрестанно],
Когда-нибудь, как дряхлое дерево, свалится разум. Так из-за целесообразного и нецелесообразного
мучаются их рода в роды;
Как [плохими]  погонщиками  слоны,  Агамами они
сбиваются с дороги.
111

Так к цели нескончаемого счастья прилепясь,
многие по ней сохнут,
Но попадают в еще большие беды; хотя и оставив
соблазны, они все же идут во власть смерти.
Гибнущему человеку с его хрупкой жизнью что в
домочадцах, что в рушащихся начинаньях?
Ведь все покинув, люди мгновенно уходят и
не вернутся больше. Земля, пространство, воды, огонь, ветер должны
постоянно поддерживать тело;
Кто это видит,  как  может быть радостным? Ведь против гибели что поделать?.. Не достоверно, что здесь все разрушимо, но и
существование не представляется достоверным. [Человек] есть сочетание тела, чувств, сознанья
(четана).
Они обособлены, но в деятельности накладываются
друг на друга. Пятеричны сути (дхату): вода, пространство,
земля, огонь, воздух.
По собственной природе (свабхава) они составляются и разъединяются по собственной природе. Пространство, ветер, жар, земля, влага — Соединение этих пяти есть тело, [итак], оно сложно. Сознание (джняна), жар, ветер — [таково]
тройственное сочетание тела. Чувства, предметы чувств, самобытие, сознание
(четана), манас,
Прана-апана32, изменения и естества [обусловливают]
возникновенье.
Слух, касание, вкус, зрение, обонянье — Вот пять чувств, им предшествует читта. Здесь с  осуществлением  знания    стойко  сочетано тройственное [состояние] самосознанья: Его называют радостью, или страданием, или
свободой от радости и страданья. Звук, касание, образ, вкус, запах — вот явления; Свойство этой пятерки с шестым (манасом) —
способствовать Познанью до смерти. Для восприятия слышимого — ухо, звук и сознанье
(читта).
112

Соответственно — касания, запаха, образа, вкуса — Эти пять троек [нужны] для постижения качеств, И сменой [троек] устанавливается смысл речи... Слух утвержден в пространстве, звук утвержден на слухе, оба (слух и пространство) Настороженным иль ненастороженным
распознаются или не распознаются. Соответственно ухо, кожа, глаз, язык и нос — пятый; Касание, вкус, обоняние — все в сознании, а сознанье
есть манас. В десяти [индриях] соответственно их сути
пребывает
Деятельность сознания (читта)  как одиннадцатая,
а двенадцатая — буддхи.
Если этих [двенадцати] не согласованы состоянья,
значит, мрак (тамас) еще не уничтожен,
А если есть согласованность их состояний, значит,
и деятельность их правильно происходит.
Но и тот, кто тонкие индрии заметил    благодаря
[полученному] ведическому  наставленью   (агаме),
О них размышляя, [их] постигнуть не может, пока
его одолевают три гуны. Мысль, пораженная тьмой, нестойкая, путается
быстро; Она нарушает [взаимосвязи] тела; это мудрые
называют мраком.
Кто преданный А гамом не видит суетности [мира], Тот и здесь [в непосредственном] опыте воспринимает лишь беззаконие; он связан мраком. Это рассмотренное качество, произведенное
собственной деятельностью [человека], У иных полностью разворачивается,  у других же
идет к угасанью. Размышляющие о внутреннем атмане называют
полем это скопление [сутей], А Познающим поле называют находящуюся
в сердце (манасе) сущность (бхаву), И раз эта [связь] подлежит различеныо, то как может
быть вечным тело,
Раз во всех существах [оно] обусловлено своей природой?
ИЗ

Как имя и проявление теряют реки, достигшие
океана,
И он их течение вбирает, так и существа исчезают. А раз это так, то откуда возникнуть вновь
самосознанию после смерти,
Если полностью поглощается    и совсем сливается
[со Вселенной] джива? Кто знает это учение об освобождении,
не заблуждается, атмана ищет,
Тот не пятнается нежеланными плодами действий,
как лист лотоса не смачивается влагой.
Освобожденный от ужасных сетей,  расставленных
потомством, богами,
Покинув двоицу — счастье-несчастье, свободный от
признаков, он идет верховной дорогой.
Под кровом Писания и Предания покоясь, он не
боится  бед,  старости,  смерти.
Исчезли его заслуги, грехи отпали, значит, причины,
плоды [их] исчезли.
Непорочного, безвидного пространства достигнув, Отрешенные в Великом (Махане) предаются
созерцанью;
Как сидящий в паутине паук, когда она порвана,
падает и лежит неподвижно, Так освобожденный покидает страдания и рассыпается словно ком земли, упавший на камень; Как сбрасывает старые рога олень или змея — кожу И, сбросив, не озираясь, уходит, так освобожденный покидает страданье (XII. 218. 23—28, 40—48; 219.
6-13,24-25,33-50).
III. АНУГИТА

Ухо, покинутое мной, никак не воспринимает звука. Всегда я из всех сутей лучший. Как пустые жилища, как огонь, покинутый блеском, Никогда не  сверкают чувства,  коль  их я  покину. Как   полусухие   дрова   [не   горят],   так  чувствами,
которые покинул манас, Все существа без меня не воспринимают предметов.
Чувства сказали: Что ты полагаешь было бы верно, Если б ты, господин, без нас предметами мог
наслаждаться,
Если бы после того, как мы исчезли, в удержании
жизни была бы услада,
И ты бы вкушал наслажденье, то было бы верно
то, что ты полагаешь.
Ведь после нашего исчезновенья при предстояньи
предметов Ты ими лишь в воображеньи наслаждаться
способен.
Или ты полагаешь, что можешь всегда достигнуть
наших предметов?
Восприми-ка носом образ, вкус восприми глазами. Запах восприми ушами, восприми языком касанье, Кожей звук восприми, разумом восприми осязанье; Ведь сильный не ограничен, ограниченье — для
малосильных;
Непосредственно    достигни-ка    наслажденья: ведь
только оставленное нами тебе доступно.
Как ученик для внимания шастрам33, к знающему
шастры приходит,
Как    он подчиняется условиям ради    услышанья
шрути34.
Так ты осмысливаешь показанные нами предметы — Предстоящие и бывшие как наяву, так и в грезе. У лишенных разума или малоразумных Сохраняется жизнь, если до лишенья наших
предметов не дойдет дело.
Измышляющий много воображеньем, предающийся
грезам, Все же, мучимый голодом, к предметам чувств
прибегает.
115

В обиталище, лишенное дверей, проникший
воображением, предаваясь наслаждению вещами, Вследствие истощения жизни, к покою всегда приходит, как угасает огонь, когда дрова истощились. В силу того, что посредством отверстий тела мы
привязаны
К свойствам и не воспринимаем качеств друг друга, Без нас нет для тебя достиженья, поскольку без нас ты радости вкусить не можешь (XIV. 22. 14—29).
РАННИЙ БУДДИЗМ
В Индии буддизм возник на рубеже VII—VI вв. до н. э.
Суть раннего буддизма заключается в учении о «страданиях», известном под именем четырех благородных истин. Страданием буддизм провозглашает все, что связано с практической повседневной жизнью, самое жизнь, начиная с момента рождения и кончая смертью. Выдвигая на первый план те из «страданий» жизни, которые в силу самой их биологической природы носят неотвратимый характер (болезнь, старость, смерть), а также указывая на социальную неустроенность жизни, чреватую всевозможными несчастьями и мучениями, буддизм абсолютизирует их, распространяет на все существующее и возводит их в ранг всеобщего закона бытия. Прекращение страданий наступает тогда, когда человек избавляется от слепой привязанности к земной жизни, вовлекающей его в свой вечный поток непрерывно следующих друг за другом и порождающих друг друга событий.
Это состояние угасания, затухания, остывания страстей и желаний называется в буддизме нирваной. И главное внимание буддизм уделяет достижению этого состояния через «праведную» жизнь и усвоение истины о вечной изменчивости бытия.
В этом буддизм, собственно говоря, мало расходится с аналогичными принципами, провозглашенными в Упанишадах и «Бхагавад-гите». Однако своеобразие его состоит в том, что он отрицает идею субстанциальности бытия, выраженную в понятиях бога и души — Брахмана, атмана, пуруши. Вместо них буддизм выдвигает положение о том, что все многообразие бытия зиждется не на внутренней духовной основе, а связано между собой неразрывной цепью всеобщей взаимозависимости И взаимообусловленности — законом зависимого возникновения (пратитъя-самутпада), своеобразно понимаемым законом причинно-следственной связи. Отрицание субстанциальности всего сущего и абсолютности бытия его конкретных форм приводит буддизм к мысли об их относительности, нереальности, к мысли о том, что сами по себе они ничто, пустота (шунъя).
116

Сам Будда не занимался детальной разработкой собственно философских, метафизических основ своего учения, предпочитая, как гласит предание, обходить молчанием эти проблемы, поскольку сложные спекуляции, согласно его мнению, бесполезны для достижения главной цели — спасения. Поэтому учение раннего буддизма носит по преимуществу практический, нравственно-этический характер. Будда выступал против двух крайностей, как против безудержной погони за мирскими наслаждениями, так и против аскетического умерщвления плоти и самоистязания; он осуждал ведический ритуализм и преклонение перед всякими авторитетами, считал, что спасение доступно всем людям, к какой бы варне они ни принадлежали, призывая к терпимости, всепрощению, ненасилию, воздержанности.
Самым авторитетным источником раннего буддизма является «Типитака» («Три корзины [закона]»), или «палийский канон», составление которого относят обычно к III в. до н. э.
Наибольшее философское значение в этом сборнике имеет «Сутта-питака» («Собрание текстов»), состоящая из пяти разделов (никая), среди них «Самьютта-никая» («Собрание связанных поучений»), «Дигха-никая» («Собрание пространных поучений») и «Кхуддака-никая» («Собрание кратких поучений»), откуда взяты приводимые ниже отрывки, в том числе и «Дхаммапада». «Милинда-паньха» («Вопросы [царя] Милинды (Менандра)»), авторство которой не установлено, относится к более позднему времени (IV—V вв. н. э.), но поскольку раскрывает учение раннего буддизма, она также включена в настоящий раздел.
Отрывки из «Дхаммапады» печатаются по изданию: «Дхаммапада». Перевод с пали, введение и комментарии В. Н. Топорова. М., 1960. Остальные публикуются на русском языке впервые. Перевод Е. С. Семека.
I. [ВОСЬМЕРИЧНЫЙ ПУТЬ. ЧЕТЫРЕ БЛАГОРОДНЫЕ ИСТИНЫ]
1. Так, я слышал: некогда владыка жил в Бенаресе в оленьем парке Исипатана.
2. Однажды он обратился к пяти бхиккху35 со сле-|,  дующими словами: «Есть, бхиккху, два крайних [пути], по которым ушедший от мира не должен следовать. Каковы же эти два [пути]?
3. Тот, следуя которому люди стремятся лишь к удо-|\.   вольствиям и вожделению, низок, груб, [он] для обычных людей, неблагороден, бесполезен, а тот, который ведет к умерщвлению   плоти,   приносит   страдания   и
117

также неблагороден, бесполезен. Татхагата36 же увидел срединный путь, дающий зрение, дающий знание, по которому следует идти, избегая этих двух крайних [путей], [ибо] он ведет к умиротворенности, к сверхзнанию, к просветлению, к нирване.
4. Что же это, о бхиккху, за срединный путь, который увидел Татхагата, дающий зрение, дающий знание, по которому следует идти, [ибо] он ведет к умиротворенности, к сверхзнанию, к просветлению, к нирване? Это благой восьмеричный путь, а именно: правильное видение, правильная мысль, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание, правильное сосредоточение.
5. А это, о бхиккху, благородная истина о страдании: рождение — страдание, старость—страдание, болезнь-страдание, смерть — страдание, соединение с неприятным — страдание, разлука с приятным — страдание, неполучение чего-либо желаемого — страдание, короче говоря, пятеричная привязанность к существованию есть страдание.
6. А это, о бхиккху, благородная истина о происхождении страдания: это жажда, приводящая к новым рождениям, сопровождаемая удовольствиями и страстями, находящая удовольствия здесь и там, а именно: жажда наслаждения, жажда существования, жажда гибели.
7. А это, о бхиккху, благородная истина об уничтожении страдания: это полное бесследное уничтожение этой жажды, отказ [от нее], отбрасывание, освобождение, оставление [ее].
8. А это, о бхиккху, благородная истина о пути, ведущем к уничтожению страдания: правильное видение, правильная мысль, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание, правильное сосредоточение.
13. Но пока я, о бхиккху, не установил со всей ясностью этого трехциклового, двенадцатичленного истинного знания об этих четырех благородных истинах, до тех пор, о бхиккху, я не вижу, как я в этом мире, в мире богов, смертных и брахманов, в этом рождении вме-
118

сте с отшельниками, брахманами, с богами и людьми достигну высшего, полного просветления.
14. Когда же, о бхиккху, я установил со всей ясностью это трехцикловое, двенадцатичленное истинное знание об этих четырех благородных истинах, тогда, о бхиккху, я увидел, что в этом мире, в мире богов, смертных и брахманов, в этом рождении вместе с отшельниками, брахманами, с богами и людьми достигну высшего, полного просветления. И тогда возникло у меня зрение и знание; непоколебимо просветление моего сознания; это мое последнее рождение; больше нет новых рождений».
15. Так сказал владыка. Радостно приветствовали речь владыки пять бхиккху (Самьютта-никая, ч. V. Маха-вагга. Дхамма-чаккапаватана-сутта. 1—15).
II. [ЗАКОН ЗАВИСИМОГО ВОЗНИКНОВЕНИЯ]
1. Так, я слышал: некогда владыка жил в стране Куру, в городке, который у жителей Куру назывался Ка-массадхамма. Однажды достопочтенный Ананда отправился туда, где жил владыка, и, придя к нему и почтив его приветствием, сел рядом с ним. И, сидя рядом с ним, Ананда так сказал владыке: «Как удивительно и как необычно, о благой! Как глубок, о благой, этот закон зависимого возникновения и каким глубоким он представляется. И все же, мне кажется, он очень ясен». «Не говори так, Ананда, не говори так, Ананда! Глубок, о Ананда, этот закон зависимого возникновения и глубоким он представляется. О Ананда, из-за незнания и непонимания этой дхаммы это рождение запутано подобно клубку нитей и покрыто плесенью, [спутано] подобно стеблям травы, [поэтому] нельзя избегнуть ложного пути, пути зла, этой юдоли страданий, самсары.
2. Когда спрашивают, о Ананда, «обусловлены ли чем-либо старость и смерть», следует ответить: «Обусловлены». Вопрошающему же, «чем обусловлены старость и смерть», следует ответить: «Старость и смерть обусловлены рождением».
Когда спрашивают, о Ананда, «обусловлено ли чем-либо рождение», следует ответить: «Обусловлено». Во-
119

прошающему же, «чем обусловлено рождение», следует ответить: «Рождение обусловлено становлением».
Когда спрашивают, о Ананда, «обусловлено ли чем-либо становление», следует ответить: «Обусловлено». Вопрошающему же, «чем обусловлено становление», следует ответить: «Становление обусловлено привязанностью».
Когда спрашивают, о Ананда, «обусловлена ли чем-либо привязанность», следует ответить: «Обусловлена». Вопрошающему же, «чем обусловлена привязанность», следует ответить: «Привязанность обусловлена жаждой».
Когда спрашивают, о Ананда, «обусловлена ли чем-либо жажда», следует ответить: «Обусловлена». Вопрошающему же, «чем обусловлена жажда», следует ответить: «Жажда обусловлена чувством».
Когда спрашивают, о Ананда, «обусловлено ли чем-либо чувство», следует ответить: «Обусловлено». Вопрошающему же, «чем обусловлено чувство», следует ответить: «Чувство обусловлено соприкосновением».
Когда спрашивают, о Ананда, «обусловлено ли чем-либо соприкосновение», следует ответить: «Обусловлено». Вопрошающему же, «чем обусловлено соприкосновение», следует ответить: «Соприкосновение обусловлено именем и формой».
Когда спрашивают, о Ананда, «обусловлены ли чем-
либо имя и форма», следует ответить: «Обусловлены».
Вопрошающему же, «чем обусловлены имя и форма»,
следует ответить: «Имя и форма обусловлены созна
нием».                                                                                                                                     !
Когда спрашивают, о Ананда, «обусловлено ли чем-либо сознание», следует ответить: «Обусловлено». Вопрошающему же, «чем обусловлено сознание», следует ответить: «Сознание обусловлено именем и формой».
3. Таким образом, о Ананда, сознание обусловлено именем и формой, имя и форма обусловлены сознанием, именем и формой обусловлено соприкосновение, соприкосновением обусловлено чувство, чувством обусловлена жажда, жаждой обусловлена привязанность, привязанностью обусловлено становление, становлением обусловлено рождение, рождением обусловлены старость и смерть, старостью и смертью обусловлено воз-
120

никновение скорби, жалоб, страданий, тоски, отчаяния. Таков источник всей этой юдоли страданий.
4. «Старость и смерть обусловлены рождением» — так говорится. «В каком же смысле старость и смерть обусловлены рождением?» Это, Ананда, следует понимать следующим образом. Если бы, о Ананда, никоим образом, никогда и нигде не возникало бы рождения, то есть у богов бога, у гандхарвов гандхарвы, у якшей якши, у бхут бхута37, у людей человека, у четвероногих четвероногого, у птиц птицы, у пресмыкающихся пресмыкающегося, и когда у такого-то и такого-то существа в таком-то и таком-то состоянии не возникало бы рождения, то есть при полном отсутствии какого бы то ни было рождения, при прекращении рождения, Ананда, откуда было бы взяться старости и смерти? «Неоткуда, благой». В этом, Ананда, и содержится причина и основа происхождения и обусловленности старости и смерти — это рождение.
5. Далее говорится: «Рождение обусловлено становлением». «В каком же смысле рождение обусловлено становлением?» Это, Ананда, следует понимать следующим образом. Если бы, о Ананда, никоим образом, никогда и нигде не возникало бы становления, то есть становления влечения, становления, имеющего форму, становления, не имеющего формы, то есть при полном отсутствии какого бы то ни было становления, при прекращении становления, Ананда, откуда было бы взяться рождению? «Неоткуда, благой». В этом, Ананда, и содержится причина и основа происхождения и обусловленности рождения — это становление.
6. Далее говорится: «Становление обусловлено привязанностью». «В каком же смысле становление обусловлено привязанностью?» Это, Ананда, следует понимать следующим образом. Если бы, Ананда, никоим образом, никогда и нигде не возникало бы привязанности, то есть привязанности, возникающей от влечений, привязанности, возникающей от размышлений, привязанности, возникающей от веры в обряды, привязанности, возникающей от веры в существование собственной души, то есть при полном отсутствии какой бы то ни было привязанности, при прекращении привязанности,
121

Ананда, откуда было бы взяться становлению? «Неоткуда, благой». В этом, Ананда, и содержится причина и основа происхождения и обусловленности становления — это привязанность.
7. Далее говорится: «Привязанность обусловлена жаждой». «В каком же смысле привязанность обусловлена жаждой?» Это, Ананда, следует понимать следующим образом. Если бы, о Ананда, никоим образом, никогда и нигде не возникало бы жажды, то есть жажды формы, жажды звука, жажды запаха, жажды вкуса, жажды касаемого, жажды дхаммы, то есть при полном отсутствии какой бы то ни было жажды, при прекращении жажды, Ананда, откуда было бы взяться привязанности? «Неоткуда, благой». В этом, Ананда, и содержится причина и основа происхождения и обусловленности привязанности — это жажда.
8. Далее говорится: «Жажда обусловлена чувством». «В каком же смысле жажда обусловлена чувством?». Это, Ананда, следует понимать следующим образом. Если бы, о Ананда, никоим образом, никогда и нигде не возникало бы чувства, то есть чувства, возникающего от соприкосновения ушей, чувства, возникающего от соприкосновения носа, чувства, возникающего от соприкосновения языка, чувства, возникающего от соприкосновения тела, чувства, возникающего от соприкосновения ума, то есть при полном отсутствии какого бы то ни было чувства, при прекращении чувства, Ананда, откуда было бы взяться жажде? «Неоткуда, благой». В этом, Ананда, и содержится причина и основа происхождения и обусловленности жажды — это чувство.
9. Итак, Ананда, жажда возникает от чувства, от жажды возникает поиск, от поиска возникает получение, от получения возникает утверждение, от утверждения возникает жажда удовольствий, от жажды удовольствий возникает приобретение, от приобретения возникает захват, от захвата возникает алчность, от алчности возникает охрана, от охраны возникает множество грехов, [возникают] злополучные дхаммы, [возникают] хватание за палку и хватание за оружие, схватки и распри, брань и раздор, клевета и ложь.
122

19. Далее говорится: «Чувство обусловлено соприкосновением». «В каком же смысле чувство обусловлено соприкосновением?». Это, Ананда, следует понимать следующим образом. Если бы, о Ананда, никоим образом, никогда и нигде не возникало бы соприкосновения, то есть соприкосновения глаз, соприкосновения ушей, соприкосновения носа, соприкосновения языка, соприкосновения тела, соприкосновения ума, то есть при полном отсутствии какого бы то ни было соприкосновения, при прекращении соприкосновения, откуда было бы взяться чувству? «Неоткуда, благой». В этом, Ананда, и содержится причина и основа происхождения и обусловленности чувства — это соприкосновение.
20. Далее говорится: «Соприкосновение обусловлено именем и формой». «В каком же смысле соприкосновение обусловлено именем и формой?» Это, Ананда, следует понимать следующим образом. Если, о Ананда, посредством внешнего вида, отличительного признака, приметы, определения сделано описание [всей] группы имен, то при полном отсутствии этого внешнего вида, этих отличительных признаков, этих примет, этих определений откуда было бы взяться соприкосновению со [всей] группой форм, произошедшему через называние? «Неоткуда, благой».
Если, о Ананда, посредством внешнего вида, отличительного признака, приметы, определения сделано описание [всей] группы форм, то при полном отсутствии этого внешнего вида, этих отличительных признаков, этих примет, этих определений откуда было бы взяться соприкосновению со [всей] группой имен, произошедшему через отталкивание? «Неоткуда, благой». Если, о Ананда, посредством внешнего вида, отличительного признака, приметы, определения сделано описание [всей] группы имен и группы форм, то при полном отсутствии этого внешнего вида, этих отличительных признаков, этих примет, этих определений откуда было бы взяться соприкосновению, произошедшему через называние, и соприкосновению, произошедшему через отталкивание? «Неоткуда, благой».
Если, о Ананда, посредством внешнего вида, отличительного   признака,   приметы,  определения   сделано
123

приносит ли оно радость или страдание или не приносит ни страдания, ни радости, также лишено души и [всего], что относится к душе. И то чувство, которое возникает, обусловленное соприкосновением тела, приносит ли оно радость или страдание или не приносит ни страдания, ни радости, также лишено души и [всего], что относится к душе. И то чувство, которое возникает, обусловленное соприкосновением ума, приносит ли оно радость или страдание или не приносит ни страдания, ни радости, также лишено души и [всего], что относится к душе. Вот почему, Ананда, [мир] лишен души и [всего], что относится к душе. Вот почему говорят, что мир — это пустота» (Самьютта-никая, ч. IV. Салаята-на-вагга, 4, 85).
IV. [НИРВАНА]
«О достопочтенный Нагасена, в мире видны [вещи], порожденные коммой38, [вещи], порожденные причиной, [вещи], порожденные материальной причиной, скажи мне, что же в этом мире не рождено каммой, не рождено причиной, не рождено материальной причиной». — «Две [вещи] в мире, о царь, не рождены каммой, не рождены причиной, не рождены материальной причиной. Вот эти две [вещи]: пространство, о царь, не рождено каммой, не рождено причиной, не рождено материальной причиной. Нирвана, о царь, не рождена каммой, не рождена причиной, не рождена материальной причиной. Вот те две [вещи], о царь, которые не рождены каммой, не рождены причиной, не рождены материальной причиной». — «Не искажаешь ли ты, о Нагасена, слова победителя, отвечая на [мой] вопрос без знания дела?» — «О царь, что же сказал я такого, что ты говоришь со мной так?..» — «О благой Нагасена, то, что ты сказал относительно пространства, что оно не рождено каммой, не рождено причиной, не рождено материальной причиной, верно. Но ведь владыка, о благой Нагасена, многими сотнями доводов объяснял [своим] ученикам путь к достижению нирваны, ты же говоришь, что нирвана не рождена причиной». — «Действительно, о царь, владыка многими сотнями доводов объяснял [своим] ученикам путь к достижению нирваны, но ведь он не объяснял причину, по которой возникает нирва-
126

на». — «Здесь мы, о благой Нагасена, из тьмы вступаем в еще большую тьму, из леса в еще более густой лес, из чащи в еще более густую чащу, если согласимся, что причина достижения нирваны существует, но не существует причины возникновения дхаммы39. О благой Нагасена, если существует причина достижения нирваны, то следует ожидать, что есть [также] и причина возникновения нирваны. Точно так же если существует отец ребенка, то следует ожидать, что существует также и отец отца; если существует учитель ученика, то следует ожидать, что существует также и учитель учителя; если существует семя для ростка, то следует ожидать, что существует также и семя для семени; точно так же, о благой Нагасена, если существует причина достижения нирваны, то следует ожидать, что существует также и причина возникновения нирваны. Оттого, что у дерева или лианы существует верхушка, существует [у них] и середина, и корень; точно так же, о благой Нагасена, если существует причина достижения нирваны, то следует ожидать, что существует также и причина возникновения нирваны». — «Нирвана, о царь, не возникает, поэтому и не существует причины возникновения нирваны». — «Теперь, о благой Нагасена, приведя довод, разъясни мне с помощью довода, так, чтобы я понял, [что значит] «существует причина достижения нирваны, но не существует причины возникновения нирваны». — «Хорошо, о царь, слушай внимательно, слушай прилежно, и я изложу тебе эти доводы. Может ли человек, о царь, обладая той силой, что дана ему от природы, подняться отсюда на вершину царицы гор Гималаев?» — «Да, о благой». — «А может ли этот человек, о царь, обладая той силой, что дана ему от природы, принести сюда царицу гор Гималаи?» — «Конечно, нет, о благой». — «Точно так же, о царь, можно объяснить путь к достижению нирваны, но нельзя указать причину возникновения нирваны. Может ли человек, о царь, обладая той силой, что дана ему от природы, переплыв на лодке великий океан, достичь дальнего берега?» — «Да, о благой». — «А может ли этот человек, о царь, обладая той силой, что дана ему от природы, принести сюда
127

этот дальний берег великого океана?» — «Конечно, нет, о благой». — «Точно так же, о царь, можно объяснить путь к достижению нирваны, но нельзя указать причину возникновения нирваны. Почему это так? Из-за необусловленности [природы] дхаммы». — «О достопочтенный Нагасена, значит, нирвана не обусловлена?» — «Да, о царь, нирвана не обусловлена. Она   никем  не сотворена; о нирване, о царь, нельзя сказать ни того, что она возникла, ни того, что она не возникла, ни того, что она должна возникнуть, что она прошлое, будущее или настоящее, что ее можно воспринять зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием». — «Если, о достопочтенный  Нагасена,   нирвана  не  возникла  и  не  не возникла, не должна возникнуть, [если она] не прошлое, не будущее, не настоящее, [если она] не   может   быть воспринята ни зрением, ни слухом, ни обонянием, ни вкусом, ни осязанием, тогда ты, достопочтенный Нагасена,   говоришь   о   нирване   как   о   несуществующей дхамме,  [тогда  ты] утверждаешь   «нирваны не  существует»». — «Нирвана существует, о царь, ее можно воспринять разумом; праведный ученик, идущий по правильному пути, с чистым разумом, с возвышенностью и прямотой, не имеющий препятствий, свободный от чувственных желаний, видит нирвану». — «Что же она такое, эта нирвана, о благой? Как она может быть объяснена с помощью сравнений? Приведи   мне   доводы, согласно которым она есть дхамма, объяснимая с помощью сравнений». — «Существует ли, о царь, то, что называется  ветром?» — «Да,   о    благой». — «Тогда,   о царь, покажи [мне] ветер,    имеющий   цвет,   имеющий форму, маленький или большой, длинный или короткий». — «Это невозможно, о благой Нагасена, ветер не может быть показан, потому что ветер нельзя ни охватить рукой, ни потрогать, и тем   не   менее  ветер   существует». — «Но ведь если, о царь, невозможно показать ветер, то, значит, ветра не существует?» — «Я знаю, о благой Нагасена, что ветер существует, это [знание) запало мне в сердце, но я не могу показать ветер». — «Точно так же, о царь, существует нирвана, а я не могу показать нирвану ни с помощью цвета, ни с помощью формы» (из «Милинда-паньха»).
128

ДХАММАПАДА
1. Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делает с нечистым разумом, то за ним следует несчастье, как колесо за следом везущего.
3. «Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто таит в себе такие мысли, ненависть не прекращается.
5. Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная дхамма..
6. Ведь некоторые не знают, что нам суждено здесь погибнуть. У тех же, кто знает это, сразу прекращаются ссоры.
7. Того, кто живет в созерцании удовольствий, необузданного в своих чувствах, неумеренного в еде, ленивого, нерешительного — именно его сокрушает Ма-ра40, как вихрь — бессильное дерево.
20. Если даже человек мало повторяет писание, но ?кивет, следуя дхамме, освободившись от страсти, ненависти и невежества, обладая истинным знанием, свободным разумом, не имея привязанностей ни в этом, ни в ином мире, он причастен к святости.
38. У того, чья мысль нестойка, кто не знает истинной дхаммы, чья вера колеблется, мудрость не становится совершенной.
42. Что бы ни сделал враг врагу или же ненавистник ненавистнику, ложно направленная мысль может сделать еще худшее.
43. Что бы ни сделали мать, отец или какой другой родственник, истинно направленная мысль может сделать еще лучшее.
50. Пусть смотрит он не на ошибки других, на сделанное и несделанное другими, но на сделанное и несделанное им самим.
51. Хорошо сказанное слово человека, который ему не следует, столь же бесплодно, как и прекрасный цветок с приятной окраской, но лишенный аромата.
63. Глупец,    который    знает    свою  глупость,    тем
б    Антология, т.   1, ч.  l             129

самым уже мудр, а глупец, мнящий себя мудрым, воистину, как говорится, глупец.
74. «Пусть думают и миряне, и отшельники, что это сделано мной. Пусть они зависят от меня во всех делах» — таково намерение глупца; его желание и гордость возрастают.
76. Если кто увидит мудреца, указывающего недостатки и упрекающего за них, пусть он следует за таким мудрецом как за указывающим сокровище. Лучше, а не хуже будет тому, кто следует за таким. - 81. Как крепкая скала не может быть сдвинута ветром, так мудрецы непоколебимы среди хулений и похвал.
83—84. Добродетельные продолжают свой путь при любых условиях. Благие, даже томясь желанием, не болтают. Тронутые счастьем или же горем, мудрецы не показывают ни того ни другого. Ни ради самого себя, ни ради другого не возжелает он ни сына, ни богатства, ни царства. На незаконной стезе не возжелает он себе успеха. Да будет он благороден, мудр и справедлив.
89. Те, чей ум должным образом опирается на начала просветления, отказавшиеся от привязанностей, радующиеся освобождению, с уничтоженными желаниями, полные блеска, они в этом мире достигли нирваны.
103. Если бы кто-нибудь в битве тысячекратно победил тысячу людей, а другой победил бы себя одного, то именно этот другой — величайший победитель в битве.
109. У того, кто почтителен и всегда уважает старых, возрастают четыре дхаммы: жизнь, красота, счастье, сила.
НО. Один день жизни добродетельного и самоуглубленного лучше столетнего существования порочного и распущенного человека.
112. Один день жизни обладающего кипучей энергией лучше столетнего существования ленивого и лишенного энергии человека.
126. Одни возвращаются в материнское лоно, делающие зло попадают в преисподнюю, праведники — на небо, лишенные желаний достигают нирваны.
130

129. Все дрожат перед наказанием, все боятся смерти — поставьте себя на место другого. Нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству.
135. Как пастух палкой гонит коров на пастбище, так старость и смерть гонят жизнь живых существ.
137—140. Кто налагает наказание на безвинных и неиспорченных, тот быстро приходит к одному из десяти состояний. Его могут постигнуть: острое страдание, повреждение тела и тяжелое мучение или же болезнь, безумие, или царская немилость, или тяжкое обвинение, или потеря родных, или утрата богатства, или же дома его спалит пламенный огонь. Когда разрушается тело, глупый попадает в преисподнюю.
141. Ни хождение нагим, ни спутанные волосы, ни грязь, ни пост, ни лежанье на сырой земле, ни пыль и слякоть, ни сиденье на корточках не очистят смертного, не победившего сомнений.
147—148. Взгляни на сей изукрашенный образ, на тело, полное изъянов, составленное из частей, болезненное, исполненное многих мыслей, в которых нет ни определенности, ни постоянства. Изношено это тело, гнездо болезней, бренное; эта гнилостная груда разлагается, ибо жизнь имеет концом смерть.
150—151. Из костей сделана эта крепость, плотью и кровью оштукатурена; старость и смерть, обман и лицемерие заложены в ней. Изнашиваются даже разукрашенные царские колесницы, так же и тело приближается к старости. Но дхамма благих не приближается .к старости, ибо добродетельные поучают ей добродетельных.
; 170—171. Кто смотрит на мир, как смотрят на пу-йырь, как смотрят на мираж, того не видит царь смерти. Идите смотрите на сей мир, подобный пестрой цар-'ской колеснице! Там, где барахтаются глупцы, умуд-|рого нет привязанности.
182. Трудно стать человеком; трудна жизнь смертных; трудно слушать истинную дхамму; трудно рож-'дение просветленного.
;'     185. Неоскорбление,  непричинение   вреда   и    воз-ьдержность в согласии с пратимокшей41, и умеренность
??·                                 ш

в еде, и уединенное существование, и преданность возвышенным мыслям — вот учение просветленных.
190—192. Тот же, кто нашел прибежище в Будде, в Дхамме и в Сангхе42, кто владеет подлинным знанием, видит четыре благородные истины. Зло, происхождение зла, преодоление зла и благородный восьмеричный путь, ведущий к прекращению зла. Вот такое прибежище безопасно, такое прибежище — лучшее. Достигший такого прибежища освобождается от всех горестей.
202. Нет огня, большего, чем страсть; нет беды, большей, чем ненависть; нет несчастья, большего, чем тело; нет счастья, равного спокойствию.
228. И не было, и не будет, и теперь нет человека, который достоин только порицаний или только похвалы. 244—245. Легко жить тому, кто нахален, как ворона, дерзок, навязчив, безрассуден, испорчен. Но трудно жить тому, кто скромен, кто всегда ищет чистое, кто беспристрастен, хладнокровен, прозорлив, чья жизнь чиста.
270. Он не благороден, если совершает насилие над живыми существами. Его называют благородным, если он не совершает насилия ни над одним живым существом.
273—274. Лучший из путей — восьмеричный; лучшая из истин — четыре слова423; лучшая из дхамм — уничтожение страстей; лучший из двуногих — тот, кто
прозорлив.
Вот путь, и нет другого для очищения зрения. Следуйте по нему. Все иное — наваждение Мары.
284. Пока у мужчины не искоренено желание к женщинам — пусть даже самое малое, — до тех пор его ум на привязи подобно теленку, сосущему молоко у
матери.
354. Дар дхаммы превосходит всякий дар; сладость дхаммы превосходит всякую сладость; радость дхаммы превосходит всякую радость; уничтожение желаний побеждает любую печаль.
367. У кого совсем нет отождествления себя с именем и формой и кто не печалится, не имея ничего, именно такого называют бхикшу43.
132

372—374. Нет размышления у того, кто не знает; нет знания у того, кто не размышляет. У кого же и размышление и знание, тот действительно близок к нирване. Бхикшу с успокоенным умом, удалившийся в одиночество, испытывает сверхчеловеческое наслаждение: он отчетливо видит дхамму. Всякий раз, когда он во всей полноте познает возникновение и разрушение элементов, он, знающий это бессмертие, достигает радости и счастья.
389. Нельзя ударить брахмана, но и брахман пусть не изливает свой гнев на обидчика. Позор тому, кто ударил брахмана, и еще больший позор излившему .гнев на обидчика.
391, 396. Я называю брахманом того, кто не совершил зла ни телом, ни словом, ни мыслью — кто сдер-, живает себя в трех вещах. Но я не называю человека брахманом только за его рождение или за его мать... Я же называю брахманом того, кто свободен от привязанностей и лишен благ.
423. Я называю брахманом того, кто знает свое прежнее существование и видит небо и преисподнюю; кто, будучи мудрецом, исполненным совершенного знания, достиг уничтожения рождений; кто совершил все, что возможно совершить.
ФИЛОСОФИЯ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ (КЛАССИЧЕСКИЙ ПЕРИОД)
В этот период философская мысль Индии достигает высоткой стадии развития. Философия окончательно конституируется в самостоятельную дисциплину, важнейшее назначение которой, как говорится в выдающемся памятнике общественно-политической мысли Индии «Артхашастре», состоит в том, чтобы быть методологическим руководством в теоретической
-и практической .сферах деятельности, причем эту свою функ-;,:цию  она  выполняет через  обнаружение  противоречивой при-
, роды   исследуемых   явлений.
;';       Основной  формой  развития  философии  становятся  фило-;;иСофские школы, или системы (даршаны). Их состав не строго
,: фиксирован, различные источники называют разное их число. ; ? Но именно в этот период складывается их  основное ядро,  в
-.которое входят: буддийская философия (четыре главные шко-ды — вайбхашика, сарвастивада, шуньявада, или мадхьямика,
133

виджвянавада, или йогачара), джайнистская философия, философия чарвака (или локаята), ньяя, вайшешика, санкхья, йога, миманса, веданта; по общности некоторых важнейших принципов последние шесть школ иногда объединяют попарно. Каждая из этих школ стремится охватить весь круг философской проблематики, но вместе с тем каждой из них свойственно акцентирование определенного аспекта этой проблематики.
Так,   школа   чарвака-локаята   отличается   своим   бескомпромиссно материалистическим характером: она категорически отрицает  бога  и  душу,  конечными  основами  бытия  считает четыре или пять первоэлементов (бхута). Все школы буддизма отвергают субстанциальность существующего и подчеркивают его изменчивую, непостоянную природу, сводя его к сложной и  подчас   запутанной   системе   групп   первичных   элементов (скандх, дхарм и т. д.), куда входят как физические (рупа), так и психические, духовные  (ведана,  виджняна, читта)  элементы, сочетания которых образуют вечный поток порождающих  и   обусловливающих   друг  друга мгновенных состояний (кшаника) бытия. Джайнизм провозглашает все в мире имеющим душу и требует в связи с этим соблюдения принципа ненасилия (ахимса); он признает также за каждой вещью и явлением бесчисленное множество свойств и определений, что приводит   его   в   гносеологии   к своеобразному релятивизму: о каждом объекте можно высказать утвердительное суждение с таким же успехом, как и отрицательное  (съядвада).  В системе вайшешика центральным является учение об атомистическом строении мира. Школа ньяя главное внимание уделяет проблемам логики и теории познания,  принимая в  основном онтологию  вайшешики.  В  санкхье  главная  категория — материя   (пракриту,,   прадхана,   авьякта),   наряду   с   которой  признается также существование множества независимых от нее душ   (пуруша).  Йога  разрабатывает  преимущественно  психологические вопросы о путях и средствах «отвлечения», «очищения» сознания, души от предметного мира, принимая в качестве теоретической  основы систему категорий санкхьи, из-за чего некоторые авторы не считают ее самостоятельной школой, а лишь теистической разновидностью санкхьи. Миманса своей целью   ставит   оправдание   и   объяснение   ведического  ритуа-лизма, но развиваемая ею в этой связи система философских взглядов носит вполне рациональный характер и сама по себе имеет весьма отдаленное отношение к Ведам. Веданта известна как наиболее влиятельная система монистического  объективного  идеализма.  Она продолжает  учение  Упанишад  о Брах-мане-атмане как духовном источнике и основе всего сущего, доводя   его   до  провозглашения   материального   мира   ложной видимостью,   иллюзией   (майя),   проистекающей из незнания (авидъя) подлинной природы Брахмана-атмана.
В трактовке коренного вопроса философии — природы сознания и его отношения к миру — в философии раннего средневековья существует несколько подходов. Школа чарвака-
134

локаята провозглашает сознание непосредственным продуктом материи, результатом комбинации вещественных элементов (бхута); при всем безусловно материалистическом характере решения этого вопроса оно вместе с тем страдает определенной прямолинейностью и элементарностью: сознание здесь рассматривается лишь в индивидуально-психологическом плане, что закрывает для чарваков-локаятиков возможность понять его качественно специфическую природу, к материи (тем более к веществу) непосредственно несводимую и из нее непосредственно невыводимую.
Другие школы, пытаясь так или иначе преодолеть эту ограниченность чарваков-локаятиков, либо провозглашали сознание в конечном счете функцией души (джива — в джайнизме, атман — в ньяе, вайшешике, мимансе), которая, однако, не стоит над миром и вне его, а располагается в ряду других категорий бытия, либо же, как в санкхье, объявляли сознание (буддхи, ахамкара) одним из первых продуктов развития материя, предшествующих возникновению вещественных элементов. Буддизм, отрицающий субстанциальность сознания и единство его природы, но признающий реальность психического «я», понимает сознание как непрерывный поток мгновенных состояний психики; одна из его школ — виджнянавада — стоит на позициях субъективного идеализма, считая сознание (виджняна) единственной реальностью. В веданте высшей способностью сознания наделяется духовный абсолют — Брах-ман-атман.
В школах раннего средневековья гораздо большее внимание, чем в предшествующий период, уделяется проблемам гносеологии и логики. Разные школы признают различное количество источников или средств познания (прамана), начиная от одного (восприятие) — в школе чарвака-локаята и кончая шестью — в школе миманса. Однако все это количество сводится фактически к трем основным: восприятию (пратьякша, т. е. чувственная ступень познания), умозаключению, или выводному знанию (анумана, т. е. рациональная ступень познания), и шабде, о котором необходимо сказать особо. Шабда (буквально «звук», «слово») приравнивается обычно к свидетельству священного писания, т. е. Вед, как источника высшего знания и высшей мудрости, на основании чего все школы, признающие шабду в качестве источника знания, зачисляются в разряд религиозно-ортодоксальных. Однако внимательный анализ самих источников говорит о том, что в большинстве школ шабда понимается как знание, полученное от умудренных опытом и заслуживающих доверия людей -(аптавачана), живших или живущих. Таким образом, в признании шабды источником знания утверждается фактически тЪт, вероятно смутно понимавшийся древними мыслителями факт, что субъектом познания выступает не отдельный индивид, а их социальная совокупность, которая только и обеспечивает преемственность накопленных человечеством знаний, »х передачу от одного поколения к другому.
135

исследует и сильные, и слабые стороны этих наук, приносит пользу людям, укрепляет дух в бедствии и в счастие и дает умение рассуждать, говорить и действовать. Философия всегда считается светильником для всех наук, средством для совершения всякого дела, опорою всех установлений...
То, что обеспечивает сохранение и благополучие философии, троицы Вед и учения о хозяйстве, есть жезл, управление им есть наука о государственном управлении (1.1.2,4).
II. ХАРИБХАДРА. ШАД-ДАРШАНА-САМУЧЧАЯ
В трактате Харибхадры, содержащем 87 строф (шлок), излагаются учения буддизма, ньяи, санкхьи, джайнизма, вай-шешики, мимансы и локаяты; отсутствуют йога и веданта. Йога не включена ввиду общности ее собственно философских положений с санкхьей, а веданта — по всей вероятности, потому, что Харибхадра считал ее не более чем систематизацией учения Упанишад о Брахмане-атмане.
Источник приводится полностью по изданию: Haribhadra. Shad-Darsana-samuccaya, Text and Transl. into English with Notes by Dr. K. Satchidananda Murty. Tenali, [1958]. Перевод ?. ?. Аникеева. По мере необходимости к шлокам даются пояснения, основанные на комментариях джайнистских философов Манибхадры и Гунаратны, которые хотя и различаются в толковании ряда положений^ но в понимании принципиальных вопросов почти не расходятся между собой. На русском языке публикуется впервые.
1. ВВЕДЕНИЕ
1. Воздав хвалу Джине, Победителю, учителю съяд-вады, который обладает прекрасным знанием всех философий, мы вкратце поведаем о них.
[Джина, или Махавира, — основатель джайнизма. Сьяд-вада — одно из центральных положений джайнизма, согласно которому каждый объект имеет бесконечное число признаков и свойств; они постоянно меняются во времени и поэтому никто не в состоянии познать объект полностью; наше знание о нем всегда будет частичным и относительным. Следовательно, суждения об объекте должны носить ограничительный характер, сопровождаться выражением «сьят» — «в некотором отношении»].
2. В этом мире, состоящем из глубоких различий, имеется только шесть [истинных] философий, и муд-
138

рый должен знать их в соответствии с различиями в признаваемых ими богах и категориях (таттва).
[Под различиями богов имеется в виду принадлежность — обычно формальная — почти всех философских школ к той или иной религии или ее сектам; различиями в таттвах характеризуются собственно философские взгляды].
3. Буддизм, ньяя, санкхья, джайнизм, вайшешика и учение Джаймини [миманса] — вот поистине названия [этих шести] философий.
2. ФИЛОСОФИЯ  БУДДИСТОВ
4. Итак, в буддийском учении божеством поистине является Сугата, описавший четыре благородные истины о страдании и т. д.
[Сугата — один из многих эпитетов, синонимов Будды; буквально «хорошо, правильно идущий»].
5. Скандхи способны к сочетанию, они подвержены страданию. Их насчитывают пять [видов]: чувственное знание (виджняна), чувствование (ведана}, знание, основанное на разуме (самджня), впечатление (самска-ра), материя (рупа).
[Все существующее делится на пять групп элементов (скандх), которые находятся в постоянном сочетании и разъединении, образуя непрерывный поток мгновенных состояний (кшаника) бытия. Но хотя в мире нет ничего постоянного, устойчивого и все находится в движении, однако мир не бесформенный хаос, ибо каждое мгновенное состояние порождает, обусловливает следующее (пратитъя самутпада). Без творца и установленного начала мир существует благодаря взаимодействию причин и следствий. Скандхи включают в себя как духовные, психические, так и материальные, физические феномены].
6. То, что описывается как имеющее природу «я» и «мое» и из чего возникает весь мир [страстей, таких, как] рага и т. п., поистине есть причина страдания.
[Рога — привязанность  к чему-то].
7. Все обусловленные вещи мгновенны. — это следует знать как путь, ведущий к прекращению страдания. Прекращение же страдания называется освобождением (мокша).
139

8. Пять органов чувств и пять их объектов, ]таких, как] звук и т. п., а также ум — прибежище (аятана) дхармы — таковы эти двенадцать прибежищ.
[Помимо деления всего сущего на пять скандх, о которых говорилось выше, буддизм делит его и по двум другим принципам — на аятаны и дхату. Аятаны — это пять органов чувств, пять соответствующих им объектов — звук, образ (форма), запах, вкус, осязание, — ум (манас) и его основа — дхарма; дхарма здесь означает ведана, самджня и самскара, названные выше. Деление на аятаны, как и на скандхи, призвано объяснить психическую активность без допущения какой-либо постоянной субстанции, т. е. души. Третья классификация — по дхатам (элементам) — включает в себя шесть названных чувств (в том числе манас), шесть соответствующих им объектов и шесть видов конкретного знания, возникающего от контакта этих чувств с их объектами. Цель всех этих классификаций — показать, что, в каком бы направлении и на какой бы основе ни анализировать эмпирический мир, в нем не найти ничего субстанциального].
9. В философии Сугаты признаются только два средства познания (прамана) — восприятие (пратъяк-ша) и вывод (анумана); поэтому правильное знание бывает двух видов.
10. Из них знание, свободное от воображения (кал-пана) и неложное, должно считаться восприятием; знание же носителя признака (лингин) по трояко определяемому признаку (лингам) называется выводом.
[Чувственное знание бывает подвержено ошибкам, которые буддийский логик Асанга делит на пять видов: 1) ошибки по идее (самджня) — например, когда отражение предмета в зеркале принимается за сам предмет; 2) ошибки по числу (санкхья) — например, когда отраженная в волнах реки луна кажется множественной; 3) ошибка в положении (самстха-на) — например, когда кажется, что быстро вращаемый конец тлеющей или светящейся палки создает окружность; 4) ошибка в цвете (варна) — например, когда больной желтухой воспринимает все в желтом цвете; 5) ошибка в действии (карма) — например, когда бегущему или быстро едущему кажется, что перемещаются деревья по краям дороги.
Логический вывод (анумана) строится от знания сопутствующего признака (лингам, например, дым — признак огня) к тому, чему он сопутствует (лингин, т. е. огню); лингам (дым) называется также хету, т. е. основание для вывода, средний термин, а лингин (огонь) — садхъя, т. е. то, что должно быть доказано; их неизменная связь (сопутствование друг другу) называется въяпти.
У буддистов Нагарджуны и Диннаги вывод или силлогизм
140

состоит из трех членов: 1) на горе огонь, 2) потому что там дым; 3) где дым, там и огонь, как в очаге; где нет дыма, там нет и огня, как на озере; трехчленный силлогизм признается также мимансой и ведантой. Логик Дхармакирти считает, однако, третий член силлогизма излишним, поскольку он подразумевается во втором. Ньяя, санкхья, йога и джайнизм признают пятичленный силлогизм.
Трояко определяемый признак объясняется в следующей шлоке].
11. Присутствие в меньшей посылке [силлогизма] (пакшадхармата), присутствие во всех однородных посылках (сапакша) и отсутствие в разнородных посылках (випакша) — таковы три определения хету_
[Некоторые буддийские логики, например Диннага, связь между лингам (или хету) и лингин считают имеющими лишь концептуальный характер, конструкциями ума, проецируемыми на действительность, т. е. утверждают их гносеологическую, а не онтологическую природу].
12. Таково изложение буддийского учения. Теперь перейдем к изложению взглядов найяиков.
3. НЬЯЯ
13. В учении Акшапады божеством является Шива, творец и разрушитель, вездесущий, вечный, всеведущий и прибежище вечного сознания (буддхи).
[Акшапада (или Готама) — основоположник школы ньяя, которому приписывается ее первый источник — ньяя-сутры. В сутрах самого Акшапады нет упоминания о боге, его вводят в учение ньяи позднейшие комментаторы сутр — Удьётакара, Удаяна и др.].
14. В ньяе насчитывается 16 категорий (таттва), таких, как прамана и другие: 1) средства познания, 2) объекты правильного познания (прамея), 3) сомнение (санщая), 4) мотив (прайоджана), 5) пример (дриштанта), 6) положение (сиддханта), 7) части силлогизма (яеаява), 8) предположение (тарка), 9) уверенность (нирная), 10) дискуссия (вада), 11) спор (джалпа), 12) придирчивость (витанда), 13) ложный довод (хетвабхаса), 14) извращение (чхала), 15) возражение не по существу (джати), 16) решающий довод (ниграхастхана) — таково их перечисление.
141

[Из 16 категорий первые 10 разбирают способы и методы достижения правильного знания, истины; остальные — различного рода приемы и трюки для их опровержения и отстаивания своих позиций, хотя бы заведомо ложных; подробнее они будут рассматриваться в шлоках № 24—30. Но главными категориями являются прамана (средства познания) и прамея (объекты познания)].
15. Основанием познания объекта (артха) является средство познания, и оно бывает четырех родов: восприятие, вывод, аналогия (упамана) и устное свидетельство (шабда).
16. Среди этих средств познания восприятие есть знание, приобретаемое от взаимодействия органов чувств с их объектами; это знание неошибочно, отчетливо, но еще не выражено в словах. Восприятие предшествует другому средству познания — выводу, и вывод бывает трех видов.
[Неошибочно — когда, например, перламутр не принимается за серебро или веревка — за змею. Отчетливо — когда, например, нечто клубящееся над землей известно как облако пыли, а не дыма (некоторыми комментаторами понимается как соответствие восприятия объекта самому объекту, что может быть установлено опытным путем, например восприятие воды про-г вернется ее способностью утолить жажду). Не выраженное словами — еще не осмысленное, не концептуализованное. Три вида вывода объясняются в следующей шлоке).
17. Вывод здесь, [в ньяе], описывается как пурва-ват, сешават и саманъятодришта. Из них первый есть вывод от причины к следствию.
[Три типа вывода различаются в ньяе в зависимости от того, является ли выводимая вещь причиной (карана), следствием (каръя) или же сходством, подобием другой вещи. В вопросе о взаимоотношении менаду причиной и следствием ньяя придерживается принципа арамбхавада — учения о реальном возникновении следствия из причины, о различии между ними (в противоположность принципу паринамавада, согласно которому следствие заранее существует в своей причине, а его возникновение есть лишь видоизменение причины)].
18. Пчелы бхрамара, дикие быки, слоны и дерево гамала имеют черные тела; так же подобные им тучи в отношении дождя.
[Бхрамара — особый вид больших пчел черного цвета; тамала — дерево, цветущее черными цветами. Смысл шлоки в том, что, подобно тому как чернота перечисленных существ
142

неизменно сопутствует их сути, является ее следствием, так и из густых черных туч (причина) обязательно выпадает дождь (следствие). Этот вывод от причины к следствию называется пурвават].
19. Вывод от следствия к причине называется сешават, как, например, по силе потока в реке узнается о дожде, прошедшем в ее истоках.
20. [Вывод] саманъятодришта таков: достижению человеком другого места предшествует движение; так же и в случае с солнцем.
[Мы не воспринимаем движения солнца, но узнаем о нем по изменению его местоположений, как в случае с человеком].
21. Узнавание вещи малоизвестной по ее сходству с вещью уже известной называется аналогией; например, какова корова, такова и дикая корова.
[Этот вид познания критиковался буддийским логиком Диннагой, указывавшим на его сходство с восприятием; в санкхье аналогия включается в свидетельство (шабда); вай-шешика также не считала его самостоятельным видом знания и включала его в вывод (анумана)}.
22. Шабда есть свидетельство заслуживающего доверия человека. Таковы четыре средства познания.
23. Душа же (атма), тело (деха), объекты чувств (артха), способность распознавания (буддхи), чувства (индрии), удовольствие (сукха) и т. д. суть объекты правильного познания.
[Существование души (атма, атман) обосновывается следующими доводами: 1) согласованность и преемственность жизненного опыта индивида свидетельствуют о наличии в нем идентичного начала, ибо тело постоянно обновляется; 2) самоочевидность понятий дхарма (добродетель) и адхарма (порок) без души потеряла бы весь свой смысл, если бы тленное тело само было душой; 3) способность сознания, узнавания и память должны чему-то принадлежать, ибо ни в одном органе тела они не обнаруживаются; 4) невозможно объяснить все эти факты допущением серии мгновенных состояний психики, как предполагают буддисты. Вечность души вытекает из того, что новорожденный сразу же тянется к молоку, чувствует радость, плачет и т. д. Это свидетельствует об имеющемся у него опыте прошлого, памяти, сохранившихся от жизни в предшествующих воплощениях. Далее рассматриваются способы и методы приобретения знания и его опровержения, названные в шлоке 14].
143

24. Сомнением называется неопределенное восприятие вроде: «Что бы это могло быть — [столб или человек]?» То, что должно быть достигнуто, есть цель.
25. Пример — это то, что, [будучи приведено], не стало предметом обсуждения. Что касается положений, то их четыре вида, приемлемые для всех учений и т. д.
[Четыре вида положений, или принципы, теории (сидд-ханта): 1) сарватантра — положения, признаваемые всеми учениями (школами), например глаз — орган восприятия, земля материальна и т. п.; 2) пратитантра — положения, признаваемые только одной школой, например следствие не возникает из несуществующего, существующее не перестает существовать (положения санкхьи); 3) адхикарана — положения, из признания которых вытекают другие положения, а без признания которых в свою очередь основные принципы не могут быть установлены, например признавая душу, необходимо признать и то, что она основа чувств; в то же время, признавая различия в чувствах, приходится признавать существование объединяющей их души; 4) абхъяпагама — положения, признаваемые на веру (как аксиомы); следствия же из них детально анализируются, например признавая без всякого доказательства звук субстанцией, в то же время тщательно обсуждают, вечная она или нет].
26. Пять частей силлогизма таковы: 1) суждение, которое должно быть доказано (пратиджня); 2) основание этого доказательства (хету) · 3) суждение общ-й'ости, подтвержденное поясняющим примером (дриш-танта, или удахарана); 4) суждение о наличии этой общности в данном случае (упаная); 5) вывод (ни-гама),
С помощью предположения достигается прекращение сомнения, например [сомнение в том, стоит ли в отдалении столб или человек, устраняется] тем, что [на столб] садится ворона и т. п..; значит, это может быть только столб.
Определенное знание называется уверенностью, наступающей после сомнения и предположения.
[Пять членов умозаключения (аваява): 1) пратиджня: на горе огонь; 2) хету: потому что там дым; 3) дриштанта (или удахарана): где огонь, там и дым; 4) упаная: на той горе дым; 5) нигама: значит, на той горе огонь].
27. Дискуссией называется такой порядок беседы между учителем и учеником, в котором приводятся доводы «за» и «против».
144

[Дискуссия (вада) — это доброжелательная полемика, в которой обе стороны стремятся установить истину].
28. Спор есть опорочивание [взглядов противника] только ради собственной победы, [достигаемое] извращением этих взглядов, возражением не по существу и т. д.
Придирчивость — это спор, в котором [доводам противника] не противопоставлены свои.
[Все эти виды бессодержательного, пустого спора, спора ради спора, софистики допускаются в полемике с теми противниками, которые считаются недостойными того, чтобы раскрывать перед ними истину, и которых надо сбить с толку; эти приемы сравниваются с утыканным шипами забором, охраняющим поле истины].
29. Ложный довод — это необоснованность и т. д. Извращение — [например], «в колодце новая (нава) вода». Возражение не по существу есть мнимое извращение, которым положения и т. д. не опорочены.
[Виды ложного довода (хетвабхаса): 1) необоснованность (асиддха): озеро — субстанция, потому что оно дымится; 2) не относящееся к делу (анеканта) — звук вечен, потому что он неосязаем; ложность этого довода в том, что неосязаемость и вечность не имеют необходимой связи между собой; 3) противоречивость (вируддха): на горе огонь, потому что там вода. Извращение (чхала) строится обычно на игре слов, например нава — новый и девять. Одна сторона утверждает: «В колодце новая (нава) вода», на что противник возражает: «Как может в колодце быть девять (нава) вод?»].
30. Решающим доводом называют то, чем останавливают другого [в споре]. Есть много видов его: [выявление] в основной посылке [противника] несостоятельности, вынуждение к отказу [от этой посылки], [обнаружение] противоречий [в ней] и т. д.
31. Таково краткое изложение смысла учения найяиков. Теперь так же будут изложены основные принципы учения санкхьи.
4. САНКХЬЯ
32. То, что поистине находится в состоянии равновесия, называется в санкхье материей, обозначаемой также словами прадхана и авьякта; она по своему существу вечна.
145

[Прадхана — то, что вначале, природа; авьякта — непроявленное].
33. Одни последователи санкхьи — безбожники (ни-ришвара), другие признают своим богом Ишвару. Но все они признают двадцать пять категорий.
34. Саттва, раджас и тамас — так следует знать три качества (гуны). Они своим следствием имеют признаки: спокойствие, удовольствие, страдание и т. п.
35. Из этих [трех гун] возникает сознание (буддхи), которое называется также великим (махат). Из него возникает самосознание (ахамкара), а из него — шестнадцать.
36. Осязание (или кожа — спарша), вкус (или язык — расана), обоняние (или нос — гхрана), зрение (или глаз — чакшу) и пятый — слух (или ухо — шро-тра) — эти пять называются органами познания; пять органов действия: орган выделения, орган деторождения, речь, руки и ноги; ум, а также танматры, которых пять, — таковы шестнадцать.
[Танматры, — тонкие, не воспринимаемые чувствами сущности пяти первоэлементов (бхута), составляющие основу соответствующих им восприятий. Орган восприятия и соответствующее ему восприятие обозначаются в санскрите одним и тем же термином].
37. Из  формы   (рупа) — свет,  из  вкуса — вода,  из езапаха — земля,   из   звука — пространство,   из   осязания — воздух; подобно этому из пяти [танматр возникает] пять первоэлементов.
[Установленное еще в Упанишадах соответствие между чувствами и внешними стихиями используется в санкхье для объяснения возникновения грубых, вещественных первоэлементов (бхута) из тонких сущностей (танматр)].
38. Так в учении санкхьи описываются двадцать четыре категории материи. И еще есть другой — [пуру-ша], не-деятель, без гун, наслаждающийся и созерцающий, с вечным сознанием.
39. Итак, всего в санкхье двадцать пять категорий. Связь между материей и пурушей подобна той, какая есть между слепым и хромым.
[Имеется в виду распространенная в древности притча о содружестве между безногим и слепым: второй переносил на спине первого, а тот указывал ему дорогу. Точно так же пу-
146

руша (чистая душа) не способен действовать сам по себе, а как бы вовлекается в активность материи (пракрита), оставаясь в действительности совершенно не затронутым ею].
40. Освобождение [пуруши] состоит в избавлении от материи с помощью его различающего знания.
[Санкхья признает] три средства познания: восприятие, вывод и свидетельство.
41. Так рассказано об учении санкхьи. Теперь расскажем о существе глубоко продуманной философии джайнов.
5. ФИЛОСОФИЯ   ДЖАЙНОВ
42. У них божество — повелитель джайнов, свободный от привязанности [к предметам] и отвращения [к ним], победитель заблуждения, великий подвижник, [обладатель] совершенного знания и видения (кевала-джняна-даршана), достойный почитания богов и демонов, учитель истинной природы вещей, достигший высшей цели разрушением всех карм.
43. В их учении девять категорий: живое (джива) и неживое (аджива), а также добродетель, грех, ашра-ва, самвара, зависимость, нирджара, освобождение.
[Существующее подразделяется в джайнизме на живые субстанции, отождествляемые с душами (джива), которыми обладают все предметы, а не только человек (у него самая совершенная душа), и субстанции неживые (аджива), куда включаются: материя (пудгала — то, что поддается соединению и разъединению), состоящая из атомов (ану), пространство (акаша), время (кала) и условия движения и покоя (дхарма и адхарма). Остальные категории объясняются в последующих шлоках].
44. Здесь, [у джайнов], джива и отличима, и неотличима от свойств (дхарма), [таких, как] знание и т. д., подвержена изменению, совершает добрые и дурные поступки, пользуется их плодами и имеет [своим] признаком сознание. Противоположное этому — аджива.
45. Добродетель есть воплощение добрых поступков, а грех — противоположное этому. Ложь и другие подобные [пороки] — причина зависимости, они известны в учении джайнов как ашрава.
[А шрава — прилив материи в душу, т. е. (согласно джайнизму) воздействие дурных поступков на душу].
147

46. Прекращение этого есть самвара. Зависимость есть связь души и поступков, которые проникают друг в друга.
47. То, что разрушает связывающие кармы, называется нирджара. Полное же разъединение [души] и тела называется освобождением.
48. Укрепивший себя признанием этих девяти категорий становится на путь правильного поведения (ча-ритра), сочетая правильную веру (шраддха) и правильное знание (джняна).
[Правильная вера, правильное знание и правильное поведение известны в джайнизме как «три жемчужины» (три-ратна)].
49. Приобретши эти три — [правильную веру, знание и поведение], он после созревания бхавъятвы становится готовым к освобождению через сочетание правильного знания и действия.
[Бхавьятва—то, что есть и наступит].
50. В этом учении признаются два средства познания: непосредственное познавание (пратьякша) и опосредованное (парокша). Объект познания — все реально существующее, обладающее множеством свойств.
[У джайнистов в непосредственное знание включено не только чувственное восприятие (собственно пратьякша), но и непосредственное постижение душой, очищенной от плодов кармы, внутренней сути бытия — как отдельных предметов, так и*всей их совокупности].
51. Знание от непосредственного схватывания объекта есть пратъякша. Отличное от него знание называется парокша.
[Различают пять видов опосредованного познавания (парокша): воспоминание, узнавание, индукция, умозаключение и свидетельство. Фактически же джайнисты, как и санкхья, признают три вида познания: восприятие, вывод (умозаключение) и свидетельство авторитета].
52. На основе положения «реально все то, что возникает, уничтожается и длится» утверждается наличие множества признаков у каждой вещи.
53. Таково краткое изложение философии джайнов, свободной от ошибок и от противоречий между сказанным прежде и сказанным теперь.
148

в. ВАЙШЕШИКА
54. В отношении божества вайшешики согласны с найяиками и не отличаются от них. Но в отношении категорий различие имеется и будет сейчас показано.
[Как и в сутрах ньяи, в сутрах вайшешики бог не упоминается — он вводится в это учение позднейшими комментаторами].
55. В этом учении поистине шесть категорий: субстанция (дравья), качество, действие, четвертая — общность (саманъя), особенность (вишеша) и присущность (самавая).
[В отличие от 16 категорий ньяи, являющихся в основном логическими, категории вайшешики носят онтологический характер. Первые три из них имеют вещественную природу (артха), существуют во времени и пространстве, последние — вне их, сами по себе и невещественны.
В другом отношении вайшешика делит все объекты на два вида: существующие (бхава) и несуществующие (абхава); последний объединяет все негативное, например отсутствие вещи. Перечисленные выше шесть категорий относятся к существующим объектам].
56. Из них субстанция бывает девяти видов: земля, вода, огонь, воздух, эфир, время, пространство, душа и ум. Качество же бывает двадцати четырех видов.
[Харибхадра не упоминает об атомизме вайшешиков, которые считают первоэлементы (бхута) состоящими из мельчайших неделимых частиц — ану (атомов). Виды качеств перечисляются в следующей шлоке].
57. Осязание, вкус, цвет, запах, звук, количество, разъединение и соединение, величина, определенность, отдаленность и близость, а также способность распознавания, удовольствие и страдание, желание, добродетель и порок, усилие, впечатление, неприязнь, вязкость, тяжесть, текучесть и скорость — таковы качества.
[Харибхадра называет 25 качеств за счет выделения в самостоятельное качество вега (скорость), которую другие считают разновидностью самскары (вега — длительность впечатления — самскары — или импульс к нему)].
58. Подъем, опускание, сжатие, расширение и общее движение — таковы пять видов действия. Общность бывает двух видов — высшая и низшая.
149

59. Из них то, что зовется бытием, есть высшая общность; субстанциальность (дравьятва) и другие считаются низшей общностью. Теперь относительно особенности: поистине она — единичное и определяется как то, что существует в вечных субстанциях.
[Высший тип общности — бытие, ибо оно включает в себя все, само же не исчерпывается ничем. Под особенностью Ха-рибхадра, возможно, имеет в виду атомы. Между «бытием» и «особенностью» находятся все объекты. Некоторые вайшешики выделяют еще промежуточную общность (парапара), например «вещественность», «животность» и т. п.].
60. Присущностью называется такое отношение между двумя неразрывно связанными вещами, которое составляет основу для знания о том, что одна из них поддержка, а другая — поддерживаемое.
[Например, между целым и частью, тканью и нитью].
61. [Эта школа признает] два вида познания: чувственное и выводное.
Таково краткое изложение учения вайшешика.
7. МИМАНСА
62. Также и последователи Джаймини утверждают, что не существует всеведущего бога, чьи слова могут быть источником знания.
63. Поэтому из-за несуществования кого-либо, кто способен непосредственно воспринимать сверхчувственные вещи, определение подлинной природы вещей возможно на основе вечных предписаний Вед.
[Не признавая бога-творца, миманса верит в дхарму, карму, перерождение, другие миры и тому подобные сверхчувственные вещи, существование которых устанавливается через вечные Веды. Главным основанием для утверждения вечности Вед служит в мимансе тот аргумент, что нельзя доказать их создание людьми — для них Веды всегда были священными книгами; вечность Вед обосновывается также положением о вечности звука].
64. Поэтому должно сначала приступить к изучению Вед с добрыми намерениями, затем исследовать дхарму, ибо это ведет к дхарме.
65. Дхарма есть то, что имеет своим признаком предписание [Вед]. К исполнению предписаний [люди]
150

побуждаются произнесением [молитв и заклинаний, например]: «Стремящийся к достижению неба должен совершить обряд жертвоприношения на огне».
66. Джаймини признает шесть средств познания: восприятие, вывод, свидетельство, а также аналогию, допущение (артхапати) и отсутствие.
67. Среди них восприятие есть знание, [получаемое] от соприкосновения неповрежденных органов чувств [с объектами]. Далее, вывод есть [присущее] атману [знание], выводимое разумом из признака.
68. Свидетельство есть знание, [получаемое из] вечных Вед. Аналогия определяется как узнавание вещи малоизвестной по ее сходству с вещью уже известной.
[Трактовка шабды как свидетельство только Вед дается школой Прабхакары — одной из двух главных школ в мимансе. Другая школа — Кумарилы — под шабдой понимает не только свидетельство Вед, но и всякое достоверное устное свидетельство. Аналогия понимается в мимансе так же, как и в ньяе, иллюстрирующей ее примером сходства дикой коровы с домашней].
69. Допущением называется такой способ [познания, когда] непонятная видимая вещь объясняется с помощью предполагаемой вещи.
[Например, когда видят, что толстеющий человек днем ничего не ест, это можно объяснить только допущением того, что он наедается по ночам].
70. [Там, где эти] пять средств познания не дают [знания о] реальных вещах, для знания о существовании [этих] вещей [применяется шестое] средство — отсутствие.
[Отсутствие (абхава) в качестве самостоятельного средства познания признается только школой Кумарилы. О несуществовании какого-либо предмета в данном месте, например кувшина на этом столе, человек узнает не через восприятие и вывод, а из самого факта его невосприятия (анупалабдхи) в данном месте, хотя этим не отрицается его существование в другом месте].
71. Таково краткое изложение также и учения Джаймини. Так было дано краткое изложение всех школ астика.
[По традиции школы индийской философии делятся на астика, т. е. признающие авторитет Веды, и на частика, т. е.
151

отрицающие его. В первую группу входят ньяя, вайшешика, санкхья, йога, миманса и веданта; во вторую — буддизм, джайнизм и чарвака-локаята.
Харибхадра применяет другой критерий: он считает астика все школы, признающие бога, воздаяние за прошлые деяния (карму) и т. п.; в разряд же настика он зачисляет только чарваков-локаятиков, изложение учения которых дается поэтому в самом конце].
8. КОЛИЧЕСТВО   ШКОЛ
72. Некоторыми не признается отличие вайшешики от учения найяиков; по их мнению, существует только пять теорий астика. По их мнению, в «шесть философий» включается и школа локаята. Поэтому сейчас будет описано ее учение.
9. ЛОКАЯТА
73. Локаята считает, что не существует ни бога, ни освобождения, ни дхармы, ни ъе-дхармы, а также нет воздаяния ни за добродетельное поведение, ни за порочное.
[Локаята — буквально «распространенный в этом мире» (лока), т. е. учение, признающее только этот мир. Гунаратна, комментатор Харибхадры, приводит и другое название этой школы — чарвака, которое он производит от глагола чаре — жевать, глотать, так как эта школа «проглотила» такие категории, как добродетель, грех, дхарма, бог и т. д., признаваемые другими школами].
74. Локаятики утверждают, что существует только тот мир, который воспринимается чувствами. А то, о чем говорят все знатоки, [подобно сказанному]: «Дорогая, пойди посмотри на волчий след!»
[На рассуждения о боге, добродетели, грехе и т. п. локая-тики отвечают такой историей. Некто захотел показать своей любимой, как можно обмануть легковерных людей. Выйдя ночью на окраину деревни, он сделал на песке несколько отпечатков волчьих следов. Утром он стал кричать, что в деревню приходил волк. Люди взволновались и начали горячо обсуждать, как уберечь от волка свой скот. Тот же, кто сделал все это, пришел к жене и сказал ей: «Дорогая, пойди посмотри на волчий след»].
75. О прекрасная! Будем есть и пить, ведь прошлое, о прекраснобедрая, не принадлежит тебе. О боязливая,
152

поистине прошлое не возвращается.  Это  тело только сочетание [элементов].
76. Далее, для них основа сознания четыре элемента: земля, вода, огонь и воздух. Средством же познания признаются только органы чувств.
77. Из сочетания земли и других элементов возникает и тело и т. п.; и как от [смешения] составных частей напитка [возникает] опьяняющая сила, точно так же возникает и «я» (атмата).
[То, что называется душой, неотделимо от тела, растворено в нем].
78. Поэтому отказ от видимого во имя невидимого чарваки считают глупостью этого мира.
79. Удовольствие от достижения некоторых желанных вещей и устранения некоторых нежеланных лишено, по их мнению, смысла, [ибо они] поистине неотличны от эфира.
[Чарваки, как правило, не признают пятого элемента — эфира, считая его нереальным, ибо он невоспринимаем; точно так же нереальны и различного рода религиозные добродетели, к которым стремятся верующие, и грехи, которых они избегают].
80. Таково краткое изложение также и учения ло-каяты. Мудрому следует обдумать значение описанных категорий.
Так заканчивается «Шад-даршана-самуччая», составленная Харибхадрой, великим мудрецом.
III. [НЕГАТИВНАЯ ДИАЛЕКТИКА НАГАРДЖУНЫ]
Нагарджуна (II в. н. э.) — крупнейший индийский философ, основатель буддийской школы шуньявада (или мадхья-мика), в которой рационалистические, диалектические и материалистические тенденции раннего буддизма все больше вытесняются мистицизмом и интуитивизмом.
В своих сочинениях Нагарджуна подвергает критике учения разных философских школ о реальности мира и сознания. Он показывает недостаточность и несостоятельность описания в их теориях подвижной, вечно изменяющейся действительности, выявляя сложную, внутренне противоречивую природу таких основополагающих для них категорий, как бог, душа, субстанция, материя, первичные элементы, пространство, время, движение, причинность и т. д.
Но, вскрывая метафизические стороны других учений, показывая диалектическую природу бытия, его несводимость к
153

неизменным элементам мироздания, невозможность описания текучей действительности в застывших категориях рассудка, Иагарджуна приходит не к утверждению истинности противоречий и их отражения в сознании, а к отрицанию реальности и истинности самого бытия и сознания, к провозглашению их видимостью, миражем, иллюзией, пустотой (шунъя), к поискам разрешения и снятия противоречий действительности в мистической интуиции. Иными словами, диалектика используется Нагарджуной не в конструктивных, а в негативных целях, в целях разрушения позитивного знания.
Позже этот дух и общая направленность учения Нагар-джуны были восприняты крупнейшим представителем объективно-идеалистической философии веданты — Шанкарой (VIII— IX вв).
Главное произведение Нагарджуны — «Мула-мадхьямака-карика» («Основные карики [двустишия] срединного учения»), которое комментировалось буддийскими мыслителями Индии, Тибета, Китая, Японии и других стран на протяжении многих веков и которое неоднократно переводилось на европейские языки. Трактат состоит из 27 глав, из которых две первые, опровергающие реальность причины и движения, представлены в подборке. Они переведены И. М. Кутасовой по изданию: «MulamadhyamakakarikSs (Madhyamikasutras),_ de Nagarjuna, avec la Prasannapada, commentaire de Candrakirti». St. Peters-bourg, 1903—1913. На русском языке публикуется впервые.
ВСТУПЛЕНИЕ
Будду, который провозгласил зависимое возникновение, как не уничтожающееся и не возникающее, не конечное и не вечное, не единое и не множественное, не появляющееся и не исчезающее, полностью успокоенное, его, совершеннейшего из учителей, славлю я.
ПЕРВАЯ ГЛАВА ИССЛЕДОВАНИЕ   УСЛОВИЙ
1. Не из себя и не из иного, и не из того и другого, и не без причины возникают когда-либо, где-либо какие-либо вещи.
2. Имеются четыре условия: причина, основание, предшествующее и господствующее условия. Пятой причины нет.
3. Среди этих условий мы не находим ничего, что обладало бы собственным бытием. Где мы не находим собственного бытия, там мы не находим и другого бытия.
4. В условиях не содержатся следствия. Также не
154

бывает условий, которые не обладали бы следствиями. То же относится и к следствиям.
5. Пусть то, от чего зависит возникновение вещи, будет ее условием. Но если эта вещь не возникает, то как же возможно ее не-условие?
6. Ни несуществующая, ни существующая вещь не может иметь причину: причиной чего является условие, если вещь не существует? Если же вещь существует, для чего тогда причина?
7. Если ни существующая дхарма, ни несуществующая дхарма не возникают, как можно допустить, что есть производящая причина?
8. О существующей дхарме говорят, что она не имеет причины. Если существующая дхарма не имеет причины, то как же была раньше возможна причина?
9. Поскольку дхармы не возникают, не может быть и уничтожения. Непосредственно предшествующая причина невозможна. Если она уничтожилась, как она может быть причиной?
10. Так как вещи не имеют собственного бытия и не существуют, излишне говорить: «Если существует это, возникает то».
11. Ни в одной отдельной причине, ни во всех причинах вместе следствие не содержится. Как может из причин возникать то, что в них не существовало?
12. Если предположить, что следствие возникает из причин, в которых оно не содержится, то почему следствие не возникает из не-причин?
13. Если следствие состоит из причин, то причины состоят не из самих себя. Как может следствие, которое происходит из причин, состоящих не из самих себя, состоять из причин?
14. Поэтому нет следствия, которое состоит из причин, и нет следствия, которое не состоит из причин. Если же не существует следствия, то как могут существовать причины и не-причины?
ВТОРАЯ ГЛАВА ИССЛЕДОВАНИЕ   ДВИЖЕНИЯ   И   ПОКОЯ
1. Пройденное уже нельзя пройти; то, что должно быть пройдено, еще не пройдено. А без пройденного и предстоящего пройти движущееся не существует.
155

часто комментируемым его сочинениям. «Атмабодха» представляет собой краткий трактат, содержащий 68 стихотворных строф (шлок). Несмотря на свою краткость, она охватывает наиболее существенные положения веданты о Брахмане-атмане как субстанции и совокупности бытия, о. взаимоотношении между телесной, физической душой и «духовной душой», о знании, постижении атмана как единственном средстве избавления от уз кармы и самсары и некоторые другие положения, провозглашенные еще в Упанишадах и «Махабха-рате». Вместе с тем в трактате не рассматриваются такие важные моменты веданты, как учение о ложности, иллюзорности (майя) материального мира (что сближает веданту Шанкары с учением Нагарджуны о бытии как пустоте), хотя в принципе эта сторона ее учения содержится в идеях «Атма-бодхи», ее гносеология и, самое главное, ее полемика с другими школами.
«Атмабодха» в переводе А. Я. Сыркина опубликована в сборнике: «Идеологические течения современной Индии». М., 1965, стр. 174-184.
1. Для уничтоживших грехи подвижничеством, умиротворенных, свободных от страстей, стремящихся к спасению составлена эта «Атмабодха».
2. Ибо [лишь] постижение, а не иные пути — верный путь к спасению. Как огонь [необходим] для изготовления пищи, [так] без знания не достигнуть спасения.
3. Действие не может устранить незнания, ибо оно не противоречит [ему], — лишь знание устраняет незнание, как свет разгоняет мрак.
4. Из-за незнания [атман представляется] как бы ограниченным; когда же оно исчезает, то, будучи единым, атман сам проявляет себя, как солнце, рассеивающее тучи.
5. Благодаря постоянному упражнению знание очищает дживу, оскверненную незнанием; совершив [это], знание само исчезает, как [орех] катана, очищающий воду.
6. Ибо подобен сну круговорот бытия, полный привязанности, отвращения и прочих [страстей]. В свое время он представляется реальным; когда же наступает пробуждение, становится нереальным.
7. До тех пор представляется реальным мир, словно [видение], рожденное блеском жемчужной раковины,
158

пока  не   познан   Брахман — всеобщая   опора,  недвойственный.
8. В вечном Вишну, существо которого пронизано бытием и мыслью, обретаются все многообразные явления, как в золоте — кольца и прочие [украшения].
9. Подобен пространству вездесущий владыка чувств, соединенный с различными упадхи45: [как] различно оно, [так и] он бывает словно различным; [как] исчезает оно, [так и] он становится единым.
10. В силу различных упадхи происхождение, варна, жизненная стадия и прочие [признаки] накладываются на атмана, как вкус, цвет и прочие различия — на воду.
11. Происшедшим из пяти великих элементов, составленным из деяний называется тело — место, где воспринимают удовольствие и неудовольствие.
12. Снабженная пятью дыханиями, разумом, [способностью] постижения, десятью чувствами, возникшая из элементов, не [расчлененных] на пятерицу, тонкая часть [тела] — [вот что] доставляет восприятие.
13. Безначальным, неописуемым, незнанием зовется упадхи, [являющаяся] причиной; пусть же знают, что [сам] атман отличен от [этих] трех упадхи.
14. Вследствие соединения с пятью вместилищами46 чистый атман будто уподобляется каждому из них, словно кристалл, соединенный с синим или иного [цвета] одеянием.
15. Пусть отделит он внутреннего чистого атмана, соединенного с телом и прочими вместилищами, как [отделяют], размалывая пестиком, зерна риса от шелухи.
16. Даже постоянно находясь во всем, атман проявляется не всюду — лишь в [способности] постижения проявляется он, как отражение — в зеркальных [поверхностях].
17. Отличающегося от тела, чувств, разума, [способности] постижения, пракрита, свидетельствующего об их деятельности пусть узнает он атмана, как [узнают] царя.
18. Когда деятельны чувства, то безрассудным [кажется], будто деятелен атман, как кажется, будто бежит луна, когда бегут облака.
159

19. Тело, чувства, разум, [способность] постижения, найдя убежище в сознании, [присущем] атману, пребывают в исполнении своих дел, словно люди, [нашедшие убежище] в солнечном мире.
20. Безрассудный приписывает свойства и деяния тела и чувств незапятнанному атману, [который] — бытие и мысль, как небу [приписывают] синеву и прочие [свойства].
21. Вследствие незнания деятельность и другие состояния, [связанные с] упадхи разума, принимаются за атмана, как движение воды — за [движение] отраженной в воде луны.
22. Страсть, желание, удовольствие, неудовольствие и прочее длятся, пока существует [способность] постижения; когда же она исчезает в глубоком сне, то этого нет, поэтому [все это] принадлежит [способности] постижения, а не атману.
23. Как [природа] солнца — сияние, воды — прохлада, огня — жар, так природа атмана — бытие, мысль, блаженство, вечность, чистота.
24. Когда с двумя частями атмана — бытием и мыслью — соединяется состояние [способности] постижения, то благодаря безрассудству возникает [мысль]: «Я знаю».
25. Не существует изменения атмана, нет никакого сознания у [способности] постижения, джива же, узнав достаточно обо всем, заблуждается: «[Атман] — знающий, видящий».
26. Считая себя дживой, [человек] ощущает страх, как [страшатся, приняв] веревку за змею. Если же он знает: «Я не джива, а высший атман», то становится бесстрашным.
27. Один лишь атман освещает [способность] постижения и прочие чувства, как светильник [освещает] сосуд и прочие [предметы]. Сам же атман не освещается этими безжизненными [началами].
28. Состоящему из сознания атману для осознания себя нет нужды в другом сознании, как светильнику для освещения самого себя нет нужды в другом светильнике.
29. Отвергнув   все   упадхи   с   помощью   изречения
160

«Не это, не это'!» [и других] великих изречений пусть [человек] познает единство индивидуального атмана и высшего атмана.
30. Следует видеть, что тело и прочее возникшее от незнания недолговечно подобно пузырям. Пусть [человек] познает [свое] отличие от этого, [мысля]: «Я — незапятнанный Брахман».
31. Вследствие [своего] отличия от плоти я не [подвержен] рождению, старости, истощению, смерти и прочим [превратностям] и не привязан к звукам и прочим предметам восприятия, ибо лишен чувств.
32. Вследствие отличия от разума я не [подвержен] неудовольствию, страсти, ненависти, страху и прочим [переживаниям], «ибо он лишен дыхания, лишен разума, чист...», согласно наставлению шрути.
33. От него рождаются дыхание, разум и все чувства, пространство, ветер, свет, вода, земля — всеобщая опора.
34. Я лишен свойств, бездеятелен, вечен, не ведаю колебаний, незапятнан, неизменен, лишен внешнего облика, всегда свободен, чист.
35. Подобно пространству я непрестанно нахожусь вне и внутри всего; всегда одинаково совершенный во всем, лишенный привязанностей, незапятнанный, неизменный.
36. Вечный, чистый, свободный, единый, неделимый, блаженный, недвойственный, действительный, знающий, бесконечный — каков высший Брахман, таков поистине я.
37. Так непрерывно повторяющий мысль: «Я есмь Брахман» — прогоняет смятение незнания, как целебное средство [прогоняет] болезни.
38. Усевшись в уединенном месте, освободившись от страстей, обуздав чувства, пусть размышляет он, не отвлекаясь мыслями, о том бесконечном, едином ат-мане.
39. Растворив в атмане мыслью все видимое, пусть мудрый постоянно размышляет о едином атмане, как о незапятнанном пространстве.
40. Покинув все связанное с образом, цветом и прочими [признаками], познавший высшую истину пребы-
161

вает  в  совершенстве  [наделенным]  по  своей  природе мыслью и блаженством.
41. Нет в высшем атмане различия между знающим, знанием и познаваемым; будучи по природе единым с мыслью и блаженством, он светится сам [по себе].
42. Так постоянным размышлением об атмане, [словно] трением кусков дерева, возгоревшееся пламя понимания сжигает все топливо невежества.
43. Сначала постижением, словно рассветом, разгоняется мрак, а затем появляется и сам атман, словно солнце.
44. Но даже постоянно присутствующий [в нас] атман как бы не присутствует из-за незнания; с уничтожением этого [незнания] он сияет, как присутствующий, подобно украшению на собственной шее.
45. Как [принимают иногда] пень за человека, так в заблуждении видят в Брахмане [индивидуальную] дживу; когда же обнаружен истинный образ дживы, в этом [Брахмане джива] исчезает.
46. Знание, возникшее от понимания природы действительного, мгновенно кладет конец незнанию, [коренящемуся в понятиях] «я» и «мое», как [взошедшее солнце] — поискам дороги и прочим [блужданиям].
47. Всепостигающий йогин видит оком знания весь мир в себе, и все — как единого атмана.
48. Поистине весь этот мир — атман; нет [ничего] отличного от атмана; подобно тому как горшки и прочая [утварь] суть глина, [просветленный] видит все, как собственного атмана.
49. Освобожденная джива, знающая это, оставляет свойства прежних упадхи и становится по природе бытием, мыслью, блаженством, словно бхрамаракита47.
50. Переправившись через океан заблуждений, убив демонов желания, ненависти и прочих [страстей], йогин, обретший покой, сияет в наслаждении атманом.
51. Оставив привязанность к внешним, непрочным радостям, обратившись к радостям атмана, он, пребывая в своем состоянии, как бы светится изнутри, словно светильник, поставленный в сосуд.
52. Даже соединенный с упадхи, он, отшельник, незапятнан их проявлениями, словно небо; всезнающий,
162

он стоит, словно ошеломленный; [ни к чему] не привязанный, он движется, словно ветер.
53. С разрушением упадхи отшельник без остатка погружается в Вишну, словно вода — в воду, воздух — в воздух или свет — в свет.
54. Пусть же поймет он, что это Брахман, перед достижением которого нет иного достижения, перед радостью от которого нет иной радости, перед знанием о котором нет иного знания.
55. Пусть же поймет он, что это Брахман, для увидевших которого нечего больше видеть, для ставших которым нет больше бытия, для узнавших которого нечего больше знать.
56. Пусть же поймет он, что это Брахман, который наполняет [все] поперек, сверху и снизу, [состоит] из бытия, мысли и блаженства, недвойствен, бесконечен, вечен, един.
57. Пусть же поймет он, что Брахман, который «не то», лишен образа, служит целью веданты, недвойствен, [состоит] из нераздельного блаженства, един.
58. От него, чья природа — нераздельное блаженство, Брахман и другие [божества] обретают долю блаженства и в той или иной мере бывают блаженными [в своих] долях.
59. С ним соединен всякий предмет, им сопровождается [всякое] дело; поэтому Брахман пронизывает все, как масло — все молоко.
60. Пусть же поймет он, что это Брахман — ни малый, ни большой, ни короткий, ни длинный, ни рождающийся, ни гибнущий, лишенный образа, свойств, цвета, названия.
61. Пусть же поймет он, что это Брахман, светом которого светятся солнце и другие [светила], но который [сам] не светится их светом; [тот], которым светится весь этот [мир].
62. Пронизывая изнутри и извне весь мир, освещая его, Брахман сияет сам, словно огонь, [охватывающий] раскаленный шар железа.
63. Брахман отличен от мира; нет ничего, что не было бы Брахманом. Если [что-либо] кажется не Брахманом, это обманчиво, словно мираж в пустыне.
163

ние, возникая из этих элементов, с их распадом исчезает; после смерти не остается никакого сознания» [Брихад. Уп. II. 4.12]. Таким образом, душа есть лишь тело, особенность которого — сознание. И нет доказательств существования души отдельно от тела. Ибо единственное средство познания, [по этому учению], — чувственное восприятие, выводное же знание и другие [средства познания] не признаются.
Единственный смысл жизни человека состоит в удовольствиях, доставляемых чувственными наслаждениями. И не следует отвергать их на том основании, что наслаждения всегда связаны со страданиями. В нашей власти использовать наибольшее число удовольствий и избежать неминуемо сопутствующие им страдания, подобно тому как человек, захотевший рыбы, берет ее со всеми костями и чешуей и, съев столько, сколько хочет, выбрасывает остальное или подобно тому как желающий [собрать] рис берет его с соломой и всем прочим и, взяв то, что ему нужно, остальное выбрасывает. Поэтому не следует из боязни страданий отвергать удовольствия, к которым мы склонны. Ведь не перестает же человек высевать рис только из-за того, что имеются дикие животные, которые могут вытоптать его. И не отказывается же он готовить пищу из-за того, что имеются нищие, которые будут просить своей доли. А если кто из боязни стал бы пренебрегать очевидным счастьем, то он уподобился бы глупому животному. Недаром говорится:
«Человек должен отказаться от удовольствий,
доставляемых чувственными вещами,
Поскольку они сопряжены со страданиями, — таково
наставление глупцов.
Но вот колосья риса, наполненные спелыми белыми
зернами, —
Разумно ли выбросить их лишь потому, что они в
пыли и шелухе?»
Нам могут возразить: если нет счастья в потустороннем мире, то зачем же даже мудрые люди совершают жертвоприношение агнихотру и другие [предписанные Ведами обряды], требующие больших затрат средств и сил? Но это возражение не может считаться доказа-
166

тельством обратного. Ведь три [Веды] страдают пороками — лживостью, противоречивостью, многословием; да и те, кто считает себя знатоками Вед, просто плуты и мошенники; они разоблачают друг друга: доказательства сторонников [священного] знания опровергаются сторонниками [священного] действия, а доводы сторонников [священного] действия опровергаются сторонниками [священного] знания, да и три Веды — это просто неумная болтовня обманщиков, а агнихотра [и другие обряды] — способ прокормления их. А еще говорят так: «Агнихотра, три Веды, триданда50 и посыпание себя
пеплом —
[Все это лишь] способ прокормления тех, кто лишен
мудрости и трудолюбия» 51 — так говорит Брихаспати.
Отсюда следует, что нет никакого ада, кроме страданий, порожденных [земными] горестями; нет никакого высшего божества, кроме раджи, существование которого очевидно для всех, и нет никакого другого освобождения, кроме распада тела [на элементы].
Согласно учению о тождестве души и тела, в выражениях «я полный», «я тонкий», «я черный» и т. п. «я» и его свойства относятся к одному и тому же субъекту. Выражение «мое тело» употребляется так же иносказательно, как и выражение «голова Раху»52. Все это излагается еще так:
«Единственное   счастье   человека — в   достижении
чувственных удовольствий.
Адом же называют страдания, порожденные страхом перед шипами и другими [земными горестями]. Раджа,    существование    которого    очевидно    для мира, — вот кто известен как всемогущий,
а не что-то потустороннее.
Освобождение наступает  с распадом  тела,  а  не с
достижением [священного] знания.
В этой школе [признаются] четыре элемента: земля,
вода, огонь, воздух. И именно из этих четырех элементов возникает
сознание, Подобно тому как при смешении кинвы и других
[веществ] возникает опьяняющая сила.
167

В выражениях «я полный», «я тонкий» [«я» и его свойства] относятся к одному и тому же субъекту.
А   поскольку «полнота» и т. д. связана только с телом, только оно есть душа, и ничто иное.
Выражение же «мое тело» употребляется лишь
иносказательно»,
«Пусть будет так, — возразят нам. — Но с вами можно было бы согласиться, если бы выводное знание и другие [средства познания] не обладали достоверностью. Но ведь они обладают достоверностью. Ибо как же иначе тот, кто видит дым, заключает о [наличии] огня? Или почему же, узнав от кого-то, что на берегу реки имеются плоды, желающие собрать плоды отправляются на берег?»·
Однако все эти [доводы] всего лишь предрассудки. Сторонники достоверности выводного знания его основанием считают признак, которому должен неизменно сопутствовать больший термин и который должен присутствовать в меньшем термине. Это неизменное сопутствование (въяпти) 53 должно быть такой связью, которая не зависит от условий. Глаз и другие органы [восприятия] — источник знания уже в силу своего существования, въяпти же — лишь в силу узнавания. Но каковы же тогда средства установления [въяпти]!
Только не чувственное восприятие. Признается восприятие либо внешнее, либо внутреннее. Первое не может быть таким средством. Ибо, хотя от непосредственного соприкосновения [органов чувств] с предметом и возникает знание, тем не менее такого соприкосновения не может быть в прошлом или в будущем, а поэтому [из него] невозможно выведение и въяпти. Нельзя считать также, что средством установления въяпти является всеобщность. Ибо (в ряде случаев] нет связи внутренней сущности с отдельным предметом. Не является [средством установления въяпти] и второй [вид восприятия — внутреннее восприятие]. Ведь в отношении [познания] внешних предметов внутренний орган, [ум], зависит от внешних чувств, и нельзя доказать его независимость от них. Как говорится: «Глаз и другие [органы чувств] имеют свои объекты, как было
168

сказано. Но ум в [познании] внешнего [мира] зависит от другого» [«Таттвавивека» 54. 20].
Вывод также не есть средство установления въяпти. Ведь в этом случае один вывод для своего обоснования влечет другой, и так до бесконечности.
Также и свидетельство (шабда) не может быть [таким] средством. Ибо, согласно учению Канады55, шабда есть составная часть выводного знания. Или можно добавить еще следующее: она не устраняет [тех возражений], которые в только что сказанном перед этим опровергли обоснования [вывода], ведь сама шабда зависит от признания знака — сообщения сведущего лица. Кроме того, принимать на слово существование внутренней связи между огнем и дымом все равно что верить словам Ману56 и т. п. [Далее], для человека, которому не будет указана внутренняя связь [большего и среднего термина], не будет и самого вывода об одной вещи на основе восприятия другой; значит, всякий вывод «для себя» и «для другого» 57 не больше, чем пустой разговор.
Сравнение и т. п. также должно быть отвергнуто [в качестве средства установления въяпти]. Ибо оно указывает лишь на связь между именем и носителем имени, но не на необусловленную связь.
Кроме того, нельзя установить и отсутствие условий. Ибо все условия вместе не могут быть восприняты; поэтому хотя отсутствие воспринимаемых предметов само может считаться восприятием, однако отсутствие невоспринимаемых предметов должно считаться невосприятием; а поскольку здесь приходится прибегать к выводу и т. п., то мы не устраним тех возражений, которые уже использовались для опровержения вывода, и т. п. Итак, условие следует определить как то, что всегда сопутствует большему термину. Об этом говорится так: «Условие — это то, что не всегда сопутствует среднему термину, что всегда сопутствует большему термину и чему должен сопутствовать больший термин. При доказательстве [школой ньяя] невечности звука эти три [момента] необходимы для устранения таких ложных условий, как «произведенный [человеком]», «имеющий природу кувшина» и «неслышимый»». Таковым
169

должно быть понимание условий; об этом же говорится и в шлоке великого учителя, начинающейся словом самасама 58.
Но так как знание условия должно здесь предшествовать знанию отсутствия условия, то это означает, что только тогда, когда имеется знание условия, возможно знание въяпти — знание такой связи между средним и большим терминами, в которой отсутствует любое из таких условий; поскольку же знание условия зависит от знания въяпти, мы неотвратимо уличаем [своих противников] в поражающей их подобно грому ошибке порочного круга. Таким образом, если нет возможности установить внутреннюю сущность, то нет оснований и для выводного знания и других [средств познания, кроме восприятия]. Переход от знания «дыма» к знанию «огня» может рассматриваться либо как основанный на восприятии, либо же как ошибка. И то, что этот переход иногда бывает успешным, так же случайно, как совпадение [видимости и реальности] при игре самоцветов, при колдовстве, употреблении [хмельных] напитков и т. п.
Отсюда следует, что нет никакой судьбы (адришта) и т. п. Нам могут возразить: «Если вы отвергаете судьбу, то в мире, лишенном причины, наступит хаос и смятение». Но это возражение несостоятельно. Ибо все в мире совершается в силу внутренней природы (сваб-хава) самих вещей. Как говорится:
«Жар огня, спокойствие воды, приятное касание
ветерка —
Кем создано все это разнообразие? Все это
проистекает из их внутренней природы».
Обо всем этом Брихаспати говорит так:
«Нет ни небесного рая, ни конечного освобождения, ни души в потустороннем мире.
Нет и воздаяния за благочестивое соблюдение
[предписаний] варнашрамы59.
Агнихотра, три Веды, триданда и посыпание себя
пеплом —
[Все это лишь] способ прокормления тех, кто лишен
мудрости и трудолюбия.
170

Если  [жертвенное]  животное,   закланное  в  обряде
джъётиштома 60, попадает на небеса,
То  почему  же  тогда  жертвователь  не  отдает   на
заклание своего отца? Если шраддха61 приносит удовлетворение
покойникам,
То и масло должно усиливать пламя даже разбитой
лампы.
И зачем бы тогда давать пищу отправляющемуся в
путь,
Ведь он мог бы удовлетворяться в дороге шраддхой,
совершенной остающимся дома?
Если    находящиеся   на   небесах   довольны   нашим
подношением [шраддхи],
То   почему   бы   не   давать   его   стоящим здесь, на
крыше дома?
Пока   человек   жив,   пусть живет радостно и пьет гхи 62, хотя бы и взятое в долг; Когда тело обратится в прах, разве может оно
возродиться вновь?
Если то, что покидает тело, уходит в иной мир, Почему же не возвращается  оно  опять, влекомое
любовью к своим близким?
Значит,    все    эти    обряды   поминовения   усопших Лишь способ, установленный брахманами для
своего прокормления. [Ибо] нет никакого вознаграждения! Мошенники, шуты, бродяги — вот кто составлял три
Веды;
Пандиты62а же чтение их признают [священными заклинаниями] джарбхари, турпхари. В обряде ашвамедха 63 заставляют жену [царя]
держать за ствол [коня], Те же обманщики, которые восхваляют и
подношение даров [брахманам]. И употребление в пищу [жертвенного] мяса [жрецами] также установлено этими же бродягами». Вот почему для блага людей необходимо
придерживаться учения чарваков.
Таково изложение даршаны чарваков в «Сарва-дар-
шана-самграхе»   высокочтимого  Саяны  Мадхавачарьи.
171

VI. [РЕЛИГИОЗНАЯ ИНКВИЗИЦИЯ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА НАУКУ]
Приводимый ниже отрывок взят из книги «Индия» * великого среднеазиатского ученого и мыслителя Бируни, который в начале XI в. провел несколько лет в Индии и оставил ценные сведения о ее жизни, религиозных, философских и научных системах. В одной из глав своего труда, посвященной астрономическим учениям Индии, Бируни пишет о том, что индийские астрономы Брахмагупта и Варахамихира прекрасно знали подлинную природу солнечных и лунных затмений и описывали ее в своих трактатах. И тем не менее, продолжает Бируни, иногда они поддерживали мифологическое объяснение этих явлений, даваемое брахманами в пуранах, в соответствии с которым затмения солнца и луны происходят от того, что летающая по небу голова злого демона Раху периодически заглатывает эти светила и тем вызывает их затмения. Бируни вскрывает причину подобной непоследовательности в работах индийских астрономов.
Эти слова Варахамихиры, несмотря на то что выше мы не раз могли убедиться в его точном знании устройства мира, все же нельзя одобрить, если не принять во внимание, что он временами высказывался заодно с брахманами, к которым принадлежал и тесное общение с которыми для него было неизбежно. Далее, он не заслуживает и порицания, ибо его стопы твердо опираются на истину и он открыто ее провозглашает, как, например, в приведенном нами рассказе с его слов относительно сущности сандхи64.
Если бы все достойные люди следовали его примеру! Посмотри, однако, на Брахмагупту, а он самый превосходный представитель этого сословия у индийцев. Ведь он, принадлежа к брахманам, которые вычитывают в своих пуранах, что солнце ниже луны, и которым вследствие этого нужна голова, кусающая солнце, чтобы оно могло затмиться, отбрасывает правду и поддерживает ложь, хотя вполне возможно, что от сильнейшего раздражения он говорит это, издеваясь над ними, или же вынужденно, как человек, сознание которого помрачено страхом смерти...
Я полагаю, что Брахмагупту заставило высказать вышеупомянутые слова нечто вроде сократовской беды,
* Абурейхан Бируни. Избранные произведения, т. II. Индия. Ташкент, 1963, стр. 436—438.
172

которая постигла его, несмотря на великую его ученость и остроту его ума, при его раннем возрасте и его молодости в то время, ибо он написал «Брахма-сид-дханту», когда ему было всего тридцать лет от роду. Если в этом его оправдание, мы принимаем его, и дело с концом!
Что касается вышеупомянутых людей, с которыми не должно расходиться во взглядах, то где им понять астрономическую теорию относительно того, что луна затмевает солнце, когда в своих пуранах они помещают луну над солнцем. Ведь то, что находится выше, не может скрывать то, что ниже, из виду тех, кто находится ниже их обоих. Поэтому они нуждались в каком-нибудь существе, которое хватало бы луну и солнце, как рыба хватает хлеб, и придавало бы им ту форму, в какой являются их затмеваемые части. Ведь ни один народ не избавлен от невежественных людей и руководителей, еще более невежественных...
VII. [РЕЛИГИЯ СОЗДАНА ДЛЯ ОБМАНА НАРОДА]
Китаец Сюань-Цзань, совершивший в VII в. н. э. паломничество по буддийским святым местам в Индии, оставил после себя ценные записки об этой стране. В них содержится услышанный им в одном из районов страны рассказ о том, как власть имущие в союзе с жрецами придумали предписания, сообразно с которыми каждый человек должен бескорыстно выполнять свой долг, в том числе и воинский, и обманным путем навязали их народу как якобы божественные, чтобы заставить его исполнять их. Речь здесь идет, очевидно, о «Бха-гавад-гите», хотя она и не названа, которая к тому времени уже считалась священным писанием, имеющим божественное происхождение. Иными словами, этот рассказ свидетельствует о наличии в тогдашней Индии смелых для тех времен взглядов, согласно которым религия имеет вполне земное, причем далеко не чистоплотное происхождение и выполняет, говоря современным языком, социальный заказ правящей верхушки.
Рассказ приводится в сокращенном изложении по изданию: «On Yuan Chwang's Travels in India. 629—645» by Th. Watters, vol. I. London, 1904, p. 314—315. Перевод Н. П. Аникеева.
Вожди двух родов, ведших между собой с переменным успехом длительную упорную борьбу за власть, договорились о решающем сражении, которое должно
173

было наконец определить их судьбу. Но народ, утомленный бесконечной войной и опустошительными набегами, возмутился таким сговором и отказался участвовать в еще одной кровопролитной бойне. Тогда правитель той части страны, которая позже стала называться «божественной землей» (стханешвара), задумал обманом заставить своих подданных сражаться, использовав для этой цели их веру в чудеса.
Он позвал к себе одного умного брахмана и приказал ему составить трактат о долге — дхарма-сутру. Когда приказание было выполнено, правитель спрятал трактат в горной пещере, где он пролежал несколько лет, пока все место не заросло травой и не исчезли всякие следы пребывания здесь людей. После этого правитель объявил своим приближенным, что во сне посетил его бог Индра и сказал ему о священной книге, находящейся в горах. Эту весть быстро разнесли по всей стране, и множество людей пошло к указанной правителем пещере, где они действительно обнаружили книгу. Это привело всех в великое изумление и заставило поверить в ее божественное происхождение. По велению правителя книга была зачитана при всем народе. В ней говорилось о том, что жизнь и смерть — это безбрежный океан, находящийся в бесконечном изменении и волнуемый постоянными приливами и отливами; люди — игрушки этого вечно волнующегося океана мирских горестей и страданий, ничто не вырвет их из его цепких объятий, и они обречены на вечные муки. Единственное, что может избавить их от такого рока, — это участие в предстоящей битве: хотя много людей погибнет в ней, но, поскольку она совершается по знамению свыше, все ее участники получат божье благословение и вновь возродятся к жизни. Их потомки, которые будут проживать на этом месте и будут чтить своих предков, достигнут бесконечного счастья. И если добродетельный поступок столь ничтожен, а вознаграждение за него столь велико, то каждый умный человек должен воспользоваться возможностью и принять участие в битве, ибо это обеспечит ему благоприятную карму, а его смерть будет равносильна возвращению к жизни.
174

После этого не было недостатка в добровольных ратниках, и битва состоялась. Погибших в ней было так много, что огромные груды костей до сих пор возвышаются на «священной земле».
VIII. БХАРТРИХАРИ
Бхартрихари (VII в.) — ученый^ философ, поэт-гунанист. Его поэма «Три шатаки» («Три сотни») — один из наиболее замечательных памятников индийской лирической поэзии раннего средневековья. Хотя до сих пор идут споры относительно того, одно ли и то же лицо ученый-философ Бхартрихари и поэт-гуманист Бхартрихари, однако поэтическое наследие его свидетельствует о том, что создатель поэмы был и ученым, и философом. Приведенные ниже строфы насыщены глубоким философским раздумьем, стремлением осознать жизненный противоречия и найти путь к их преодолению. Ведущая идея поэзии Бхартрихари — величие человеческих потенций и невозможность полной реализации этих потенций в условиях тогдашнего общества.
Поэма состоит из трех частей, в каждой 100 строф. Отрывки взяты из двух частей — «Нити-шатака» («Сто строф о мудрости житейской») и «Вайрагья-шатака» («Сто строф об отвержении мира»). Нижепомещенные строфы переведены И. Д. Серебряковым по изданиям: «The Epigrams Attributed to Bhartrihari, Including the Three Centuries». Edited by D. Kosambi. Bombay, 1948; «Shri-Bhartrihari-yogindra-yirachita Subhashitatrishati sb ri-Ramachandra-Budhendra-viraehitaya sahridayanandinyakhy-aya vyakhyaya sameta». Mumbai. 1957. На русском языке публикуется впервые.
12. Сокровище такое существует, Которому не страшны воры: Украсть его нельзя. Всегда Несет оно с собой несказанное счастье. Хоть тратишь ты его и раздаешь другим, А все ж оно растет — потоп ему не страшен! Его зовут наукой! О цари! Склонитесь перед
ним!
Те, кто владеет им, превыше вас, цари, И никогда вам их не превзойти!
13. Не презирай людей, обогащенных знаньем, Понявших смысл вещей! Что твои богатства? Они — солома! Тлен и прах они. Не могут ни привлечь, ни привязать ученых. Да разве могут лотоса волокна Сдержать слонов, от течки разъяренных!
175

17. Знанье — краса величайшая в людях!
Радость с собою несет оно, счастье и славу!
Помощь окажет оно на чужбине,
Знание выше богатства, сильней всех богов!
Даже цари признают превосходство науки!
Тот же, кто знаний лишен,
Тот прозябает, как зверь!
31. Пусть сгинет каста в ад!
Пусть добродетели летят туда ж — и дальше! Пусть благородство обратится в пепел, Пусть молния сожжет до праха доблесть, Но пусть нас осенит богатства благодать! Ведь без нее — всё в мире прах и тлен!
32. Тот, кто богат — и мудр, и благороден, И добродетелен! В науках изощрен, Оратор превосходный, и мудрец, И красотою несравненной наделен Тот, кто богат!
35. Есть   три   способа   использования   богатства — даяние, наслаждение и разрушение. Тот, кто не отдает богатства другим И сам им не пользуется, употребляет его Для третьей цели — разрушения!
36. В стесненных обстоятельствах всего лишь горсти Ячменя   довольно   человеку;   но   только   лишь
вернется
Благополучие, тот же человек смотрит на весь
мир,
Как на труху! Поэтому перемена в положении богача определяет оценку вещей — высокую или
низкую.
37. Коль ты, раджа, свою державу доишь, То должен ты всех подданных кормить. Не забывай — рачительный хозяин Корову доит для себя — но и телка ее Кормить не забывает. Когда все подданные сыты
будут, Сторицей воздадут они тебе!
78. Лучше рухнуть с высокой горы На жесткое ложе камней и Разбиться вдребезги,
176

Лучше сунуть руку в пасть змеи,
Полную ядовитых зубов,
Лучше кинуться в огонь,
Чем поступиться своим достоинством!
89. О дорогой мой друг! Мошенница Судьба Как искусный гончар взяла мой мозг И, обратив его в ком глины, Кинула его на колесо Тревог и забот и силой Ударов палки несчастий Все гонит и гонит это колесо. Мы не знаем, что она намерена сделать.
92. Пусть поклоняемся мы богам, Хотя и они подчинены той же Проклятой судьбе. Тогда давайте Поклоняться Судьбе. Но даже она дает только то, Что определено нашими поступками. Если же результат будет зависеть от дел, То каков же смысл поклонения Богам или Судьбе? Склонитесь поэтому Перед Кармой, которую даже Судьба не может
одолеть!
94. О мудрец, поклоняйся доброй богине Кривде, Которая    мгновенно     превращает    невежд     в пророков, дураков в мудрецов, врагов в друзей, Непостижимое в постижимое и яд халахала в
нектар! Поклоняйся ей, если хочешь ты насладиться
желанным плодом!
99. Человек может нырнуть глубоко под воду, Взойти на вершину Меру65, победить врага, Изучить торговлю, сельское хозяйство, Службу и все ремесла, науки и искусства И, приложив громадные усилия, носиться, Как  птица   в   небе.   Однако   благодаря   Карме никогда не случится то, чего не должно быть! Как может не свершиться действие, которому
назначено быть! («Нити-шатака»)
177

И. Нет, не вижу я вовсе блага
В том, что жертвы приносим обильные,
Усердно богам мы молимся,
Чтоб выгадать что-то земное!
Только помыслю я о наградах
За добродетели в прошлых рожденьях,
Ужас меня подавляет и страх!
Есть ли в них польза? Новое горе,
Много страданий с собою несут. 33. Болезни нападают на здоровье,
На ум тревожных мыслей сонмы.
Взойдет куда лишь Лакшми66 — вслед за ней,
Срывая двери, ломятся несчастья!
Еще родиться не успеет человек,
А смерть уже над ним стоит хозяйкой,
Но ничего не создал Брахма,
Чтоб человеку в мире жизнь прожить!
41. Тебе, Время, слава, по воле которого
Ушло стезей прошлого все —  и великолепная столица, и блистательный раджа, и окружавшие его самантыб7, и мудрый совет, и лунноликие девы, и сонмы мятежных князей, и выспренние
славословия!
42. В том доме, где прежде жили многие,
Теперь живет один; где прежде жил один, А потом многие, там нынче нет никого — Вот так-то Время день и ночь сидит И забавляется душами смертных, словно
костями, на игральной доске мира.
54. Плоды лесные — пища моя, Вода лесная — питье мое, Ложе — земля,  береста — вместо одежды. Не могу я терпеть дурных людей, Алчущих легких денег и медового питья И послушно следующих Всем своим чувствам!
55. Пусть мы питаемся одним подаянием, Пусть одеты одним лишь воздухом, Пусть земля нам служит ложем — Что нам богачи и цари?
57. Это повсюду известное царство было основано
Ш

Великими царями, другие правили им, Третьи,  завоевав,  словно былинку  отдавали, Прочие же правили четырнадцатью уделами, А ныне правят иные над несколькими деревнями И чванятся!
58. Неизвестно, чтобы какие-либо цари
Правили царством благополучно непрерывно. Что за прибыль тому, кто не господин Над множеством князей? Хвастаются глупенькие повелители Долей от доли, а от нее сотой доли, А надо бы стыдиться!
59. Земля, земля! С материками И океанами — что ты? Ничтожный атом в мирозданье! И даже эту малость множество царьков Стремятся разорвать на части И войны страшные ведут! Но что ж царьки способны людям дать? Проклятие царям! Проклятие и тем, Кто за подачку им вослед готов бежать!
71. Зачем читать нам Веды и Пураны, Твердить усердно шастры, Блюсти обряды, жертвы приносить? Всего-то нам дадут они Шалашик в кущах райских! Что ж толку с небом торговаться, Как купчишке торговаться из-за него? Единственно мы обретем покой, Испепеляющий горе, как пожар весной, Когда уйдем в души своей пределы.
72. В конце времен обрушится
Гора святая Меру, пожранная огнем;
Океаны, полные драконов и акул, иссохнут;
Твердь земная, опершаяся на горы, рухнет.
Уж что и говорить о теле человеческом,
Дрожащем, как слоновьи уши! 89. Одинокий, лишенный желаний,
Умиротворенный, с чашей для подаяний в руке,
Нагой, когда, о Шамбху68, я сумею искоренить
Карму?
179