Вундт В. Введение в философию

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВТОРОЙ ОТДЕЛ. Историческое развитие философии

§27. Критическая философия Канта.

1. В предыдущий период развились два направления: рационалистическое и эмпирическое, — Кант (1724—1804) в своей критической философии ориентируется на то, чтобы примирить их противоположность, пытаясь оба источника познания, мышление и опыт, поставить в надлежащие границы и беспристрастно оценить значение их участия во всяком реальном познании. С этой целью он и принимается за исследование функций познания, — задача, которую, по его мнению, игнорировали

196
как рационалисты, так и эмпирики предшествующего времени: ведь, их взаимная противоположность сама возникла из различия догматических предпосылок. Но поскольку от разрешения проблемы познания зависит отношение к другим философским вопросам, метафизическим, этическим и религиозным, Кант считает критическое исследование способности познания, вместе с тем, такой задачей, которая вообще может открыть доступ к удовлетворительному разрешению практических и теоретических проблем.
Общий критерий, которым Кант пользуется в вопросе о происхождении элементов познания, состоит в том, что все, претендующее в познании на общезначимость и необходимость, имеет своим источником априорные функции познания; напротив, все что носит в себе характер случайного, считается за эмпирически данное. По этим признакам Кант, в противоположность предшествующему рационализму, сводящему все априорное познание к понятиям, различает двоякого рода формы познания, присущие нам: формы созерцания — пространство и время, и формы понятия или категории, которые, как-то реальность, отрицание, субстанция, причинность и т. д., находят непрерывное применение в нашем познании, хотя они не могут быть выведены из эмпирического содержания восприятий: они обладают признаками общезначимости и необходимости, которые никогда не свойственны эмпирическому, как случайному. Наоборот, единственно эмпирическое и случайное в восприятиях — содержание ощущения. Для всякого действительного познания требуются обе составные части: эмпирический, данный в ощущении, материал и форма, данная в общих формах созерцания и в понятиях, причем созерцательная форма дана всегда в каком-либо порядке времени. Ибо время, по Канту, не является просто, как пространство, формой созерцания, упорядочивающей внешние впечатления, но формой «внутреннего чувства», сопровождающей наше собственное мышление, поэтому и все представления внешних чувств должны заключаться в ней. Таким образом, время — общая схема для категорий и общих законов, покоящихся на них. Например, основной закон постоянства субстанции требует созерцания временной продолжительности; закон чередования причины и действия в причинности созерцания временной последовательности и т. д.
2. Из этого анализа функций познания вытекает, что, с одной стороны, всякое опытное познание и эмпирично, и рационально, потому что

197
к данному материалу ощущений всегда присоединяются априорные формы созерцания и понятия, делающие это содержание действительным опытом; однако, с другой стороны, никакое познание в форме созерцания или понятия невозможно без эмпирического содержания ощущения, поэтому все наше действительное познание ограничивается опытом. Таким образом, критика познания Канта усматривает решение спора между рационализмом и эмпиризмом в признании за первым права постольку, поскольку он признает участие рациональных элементов во всяком познании, за последним, поскольку всякое познание он ограничивает опытом. С устранением этой основной противоположности, вносившей раздор в философию предшествующего периода, падают также и остальные противоположности, определившие внутри главных направлений философии форму различных миросозерцании: преимущественно противоположность между субъективизмом и объективизмом, между универсализмом и индивидуализмом, между пантеизмом и теизмом. Общее положение, занимаемое Кантом в историческом развитии новой философии, можно поэтому лучше выяснить из его отношения к предшествующим направлениям, чем из его собственного систематического изложения своей системы, — изложения, очень часто страдающего искусственным схематизмом понятий.
Субъективный идеализм Беркли, сводящий всякое познание к субъективному представлению, и материализм, признающий действительность только за объектами, существующими вне нас, оба, по учению критической философии, неправы. Субъективный идеализм недостаточен, потому что хотя и правильно, что все познание — субъективный процесс, однако, "гот факт, что в этом процессе содержание ощущения нам дано, а не произведено нашим мышлением указывает нам на «вещь в себе», как на реальное условие объективно данного предмета. Наоборот, материализм не только проглядел участие априорных функций познания во всяком отдельном познании, также в непосредственном чувственном опыте, но отрицает собственную природу нашего разума, в силу, которой этот последний, вследствие заложенного в нем стремления переходить от обусловленного к его условиям, не может признать последним условием всякого мышления и бытия эмпирически данную действительность, а, напротив, с неизбежной необходимостью приходит к идее высшего, лежащего по ту сторону данной действительности, по-

198
этому трансцендентного условия. Признавая объект данным нашему познанию, материализм поэтому игнорирует тот факт, что нам вследствие природы функций познания вообще могут быть даны только явления, т. е. содержание познания, формированное через наши функции познания. Вместо явлений материализм прямо догматически подставляет «вещи в себе», которые, между тем, вообще никогда не могут стать объектами познания; вследствие этого для материализма становится излишним признание сверхчувственного мира за последнюю необходимую основу чувственного мира.
Считая обе точки зрения, точку зрения голого субъективизма и чистого объективизма, одинаково неправильными вследствие их односторонности, критическая философия решает спор между универсализмом и индивидуализмом вообще в том смысле, что они, собственно, оба правы, но в различных областях. Всякое познание исходит из «я»; индивидуализм, таким образом, правильно рассматривает функции познания как деятельность индивидуального самосознания. Наоборот, всякое действие относится к всеобщему; поэтому закон, под которым стоит воля, не может быть индивидуальным, но должен быть универсальным законом. В действительности у Канта нравственный закон и обладает этим свойством, являясь, вместе с тем, в нашей нравственной совести в качестве принципа, независимого от индивидуальных склонностей и соображений относительно полезности. Но, так как всеобщее для индивидуального сознания трансцендентно, то здесь, сверх того, обнаруживается не эмпирическая природа нравственного закона и трансцендентный, не подчиненный эмпирической причинности характер воли, действующей везде под постулатом своей свободы.
Наконец, спор между пантеизмом и теизмом с критической точки зрения, собственно говоря, вообще неразрешим. Если нравственный закон и свидетельствует о неэмпирической природе человека и сам является безусловным законом, независимым от эмпирических условий, то он, по мнению Канта, хотя и указывает на сверхчувственное происхождение и таким образом опровергает атеизм, однако, не позволяет дать более точного определения понятия Бога. Все же в кантовской разработке религиозной философии обнаруживается, что обоснованное им этическое миросозерцание склоняется к идее личного виновника нравственного закона, таким образом, к теизму; во всяком случае, сам Кант имел его в

199

виду при своем моральном доказательстве бытия Бога и при аргументах в пользу бессмертия души. Требуя законодателя, нравственный закон в той же мере должен постулировать, в качестве абсолютной заповеди, «категорического императива», безусловное выполнение своих велений, таким образом, моральное совершенство Но, так как оно недостижимо в земной жизни вследствие чувственных склонностей человека, то необходимое предположение исполнимости нравственного закона требует
признания бессмертия.

3. Таким образом, результатом кантовской философии является разделение областей знания и веры, которое идет параллельно разделению двух фундаментальных способностей человеческого духа познания и воли. Отсюда вытекает, что наше познание должно необходимо оказаться несостоятельным, если пожелают доказать из чистых понятий суждения о сущности души, целокупности мира и начале причинности в природе или, наконец, бытие Бога. Поэтому рациональная психология, космология и теология предшествующего периода, периода догматической философии, являются просто мнимыми науками, которые или запутываются в ложных заключениях (психология), или в противоречиях, антиномиях (космология), или, наконец, покоятся на онтологическом смешении простого понятия с действительностью (теология). При всех этих трансцендентных идеях речь идет о практических постулатах: они, следовательно, относятся к области воли, а не знания, и тот из постулатов, из которого в известном смысле вытекают все другие, постулат свободы воли, относится исключительно к воле, как к сверхчувственной способности. Таким образом, первая из указанных двух функций — познание — принадлежит к чувственной природе человека, вторая — воля — к сверхчувственной, «умопостигаемой». Поэтому воля как таковая не подчиняется природной причинности, внешнее же волевое действие стоит в ряду естественных явлений, находящихся между собой в причинной зависимости. В силу сказанного, познание разветвляется на большое число функций чувственности и рассудка, форм созерцания и понятий, которым соответствует, в свою очередь, множество всеобщих априорных законов познания; воля же, указывая на единство сверхчувственного характера человека, является единой способностью, которой принадлежит только единый, априорный, чисто формальный основной закон действия: нравственный категорический императив, по которому «посту-

200
пать следует так, чтобы правило нашего поведения могло быть принципом всеобщего законодательства». Но, так как сверхчувственная природа человека должна считаться за последнее основание чувственной природы, то, следовательно, основной закон воли по Канту имеет безусловный примат перед всеми основными законами познания.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия