Трёльч Э. Историзм и его проблемы. Логическая проблема философии истории

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие

В 1913 году в предисловии ко второму тому моего <Собрания сочинений> я сообщил о готовящемся собрании моих трудов по истории возникновения современного духа. Однако чем больше я занимался их переработкой, стремясь соединить их в нечто целое, тем яснее понимал, что это не чисто историческая тема и не может быть таковой, а всегда включает в себя мысль о вероятном или достойном продолжении. Следовательно, это тема философии истории, а она и составляла с самого начала мой научный интерес. Таким образом, в моей работе мне пришлось концентрироваться на основных вопросах философии истории, а упомянутое собрание переработанных исследований перенести в четвертый том. Поэтому данный том состоит из новых работ, которые я только частично публиковал раньше, а последующий будет подчинен новым, разработанным в этом томе точкам зрения. Вместо одного появились два новых тома, первый из которых дает понятийное основание, а второй материальное изложение того, что я могу считать философией истории. Второй том последует за первым, как только это окажется возможным, т. е. через несколько лет 1.
Знаю, конечно, что тем самым я окажусь в опасном соседстве великих авторов - от Вольтера и Гердера до Конта и Гегеля. Однако притягательная власть проблем так велика и увлекательна, что даже страх перед соревнованием с высокими авторитетами, - а они таковы и для тех, кто готов избивать свои фетиши, - не должен отпугивать от задуманного. К тому же предпосылки со стороны истории и философии сегодня настолько изменились, что проблемы должны быть поставлены заново. Однако, несмотря на это, связь с великими мастерами остается достаточно тесной. И все-таки сдвиг
проблем очень значителен: место основанной на законах природы, духа или мира объективной телеологии и созерцанию общего процесса развития человечества занял создаваемый, отправляясь от субъекта, культурный синтез европеизма, конечно, на основе всеобщей истории европеизма и в рамках
человечества в целом, насколько это вообще возможно.

8

Философия истории является частью философии, поэтому она тесно связана со всеми другими ее частями и представляет собой в конечном счете часть системы. Впрочем, ни об этих частях, ни прежде всего об этой системе я не мог непосредственно говорить в данной книге. Тем не менее, нетрудно заметить, что о всех основных частях философии, следовательно, и о психологии, логике и теории познания, о философии природы, об этике и теории ценностей, о метафизике и о философии религии у меня есть известные представления, тесно соприкасающиеся с особым типом моей философии истории; что по поводу соединения всех их в систему я ощущаю серьезные сомнения, разве что это будет открытая, допускающая изменения система. Заниматься этими другими частями мне, по-видимому, не удастся в связи с какой бы то ни было темой, после того как я большую часть своей жизни
посвятил историческим, хотя и не всегда философски ориентированным отдельным исследованиям. Только мою философию религии, которая ведь затрагивает все философские дисциплины, я еще надеюсь изложить. Меня утешает мысль, что работа в области философии сегодня повсюду в полном разгаре и что у ряда коллег, особенно из молодого поколения, я замечаю близкую мне направленность в разработке философских дисциплин. Только
при совместной работе можно решить эти проблемы, предполагающие наличие строгих специальных знаний и понимание реальных отношений, а также общую деятельность и дополнение знаний друг друга. Именно поэтому я отказался от более благородной монологической направленности многих моих коллег и построил свою работу как беспрерывную дискуссию со специалистами, работающими над такими же темами. Эта дискуссия перемещена в примечания, если речь не идет о великих авторитетах. Мне казалось, что от такого научного аппарата отказаться нельзя, невзирая на то что он вскоре устареет.
Первая глава частично опубликована, она основана на докладе, озаглавленном <Значение истории для мировоззрения>, 1918; вторая глава - публикация речи, произнесенной в день тезоименитства императора в 1916 г. (HZ, Bd.116): третья напечатана в различных томах этого же журнала (Гегелевская диалектика в томе 119, марксистская диалектика - в томе 120), а также в Dioscuren, 1, 1922 (Органология), в отдельных приложениях к Kantsludien (Позитивизм), Philos.Vortr. № 23: в HZ, Bd. 124, 125 (Понятие развития исторического реализма), в Kantstudien, Bd. 37: (Логика и теория познания истории); четвертая глава - в Schmollers Jahrbuch, Bd. 44, Hf.3. Все они в большей или меньшей степени переработаны.
За указатель мне и читателю следует принести благодарность Хорсту Грюнебергу, которому я обязан и ценной помощью в чтении корректуры. Приношу также большую благо-

9

дарность участникам моего семинара, с которыми я разработал большую часть рассмотренных здесь тем.
Надо, быть может, еще и упомянуть об отношении моей книги к книге Шпенглера, господствующей теперь в дискуссии; об этом интересно сообщается в опубликованной после моей работы книге Манфреда Шрётера <Der Streit urn Spongier>, 1922 2. Шпенглер - последний и наиболее резкий выразитель органологии, он чисто созерцателен, в большей степени исходит из частностей и индивидуальностей и далек от всякого синтеза, который он видит только в формальной равнонаправленности развития. Продолжая атеизм и критику культуры, данную Шопенгауэром и Ницше, он совершенно естественно приходит к мысли о гибели культуры. Моя основная идея совершенно иная; она направлена на образование из исторического наследия культурного синтеза современности, а для решения этой задачи не имеет значения, принадлежим ли мы к культуре, которая находится на стадии подъема. или к куль туре, которая переживает спад. Впрочем, моя книга, как правильно отмечает Шрётер, носит научный характер и не относится к литературе, столь живо возбуждающей в наши дни фантазию и чувство, наличие в которой духовной силы, там, где она действительно присутствует, я не отрицаю. Однако я предпочитаю более строгую, трезвую атмосферу воли к истине. Между научной и литературной работой необходимо провести разделение труда, которое не должно быть основано только на взаимном презрении.

Берлин, 19 сентября 1922.

Эрнст Трёльч Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия