Глава 7.

О способе, коим ведьмы лишают мужчин полового члена Расскажем несколько
случаев о том, как ведьмы лишают мужчин полового члена; следует иметь,
однако, в виду, что не в действительности они отнимают у человеческого тела
член, но чародейским искусством только скрывают его, как установлено выше в
соответствующем месте. В городе Равенсбурге один юноша был привязан к
девушке, но когда захотел бросить ее, то чародейственным образом потерял
мужской член, так что не мог видеть его и чувствовал лишь гладкое тело. Он
опечалился. Однажды он пошел в погребок купить вина; пока он там сидел,
пришла туда одна женщина, которой он подробно рассказал причину своего горя
и показал ей, что стало с его телом. Эта хитрая женщина спросила, не
подозревает ли он кого-либо. Он назвал и рассказал всю историю. Тогда
женщина сказала: "Необходимо, чтобы ты силою, так как любезность не поможет,
принудил ее вернуть тебе здоровье". Юноша темной ночью стал выжидать ведьму
на дороге, по которой та обычно проходила; когда он увидел ее, то стал
просить вернуть ему здоровье; та ответила, что она не повинна и ничего не
знает; тогда он набросился на нее и стал Душить полотенцем, крича: "Если ты
не вернешь мне здоровья, то умрешь от моей руки". Так как лицо ее уже
распухло и посинело, то она сказала: "Хорошо, отпусти меня и я тебя вылечу".
Когда юноша ослабил узел петли, ведьма коснулась рукой до его бедер у лобка
и проговорила: "Теперь имеешь, чего хотел". Юноша, как он рассказывал потом,
прежде чем убедиться глазами и осязанием, явственно почувствовал, что одним
прикосновением ведьмы член его был восстановлен. Подобное же рассказывал
один уважаемый священник, честной жизни и известный в ордене своими
познаниями, из Шпейерского монастыря. "Однажды,- говорил он,- когда я
принимал исповедь, пришел юноша и во время исповеди горько жаловался, что,
он потерял половой член. Удивившись, я не хотел верить его словам; "Тот
легок сердцем, кто легко верит",- говорит премудрый. Но я убедился своими
глазами, когда юноша, сняв платье, показал то место, и я ничего не увидел.
Будучи совершенно в здравом уме, я спросил не подозревает ли он кого-нибудь,
кто его так околдовал; юноша ответил, что подозревает, но что ее здесь нет,-
она живет в Вормсе; "Тогда я тебе советую: немедля иди к ней и постарайся,
насколько возможно, обещаниями и ласковыми словами умилостивить ее". Он так
и сделал. Через несколько дней он вернулся и благодарил меня, рассказав, что
он здоров и все получил обратно; я поверил его словам, но снова так же
проверил и своими глазами". Чтобы яснее понять то, о чем уже говорилось
выше, следует принять во внимание одно обстоятельство. Никоим образом не
должно верить, что подобные члены вырываются или отделяются от тела
благодаря чародейству, они скрываются демонами так, что нельзя их ни видеть,
ни осязать. За это мнение авторитеты и разумные основания, как о том уже
было сказано: Александр Альский говорит: "Чародейство, в собственном смысле,
есть обман чувств со стороны демона; этот обман имеет причину не в изменении
вещи, но только в изменении способности восприятия, которая обманывается то
в отношении внутренних чувств, то в отношении внешних". Относительно этих
слов следует заметить, что в таких случаях обманываются два внешних чувства:
зрение и осязание, но не внутренние, как-то: общее чувство, фантазия,
воображение, суждение и память: хотя, как сказано выше, святой Фома
принимает только четыре, потому что фантазию и воображение считает за одно и
то же, и правильно, ибо небольшое различие между фантазией и воображением
(Фома "Сумма теологии", I, вопр. 79). Нет ничего удивительного в том, что
демоны могут делать это, так как это происходит и при нездоровой природе,
как то обнаруживается у сумасшедших, меланхоликов, маниаков и пьяниц,
которые не могут правильно распознавать вещи: сумасшедшие полагают, что они
видят удивительные вещи - видят зверей и ужасные явления, чего в
действительности совершенно нет. Смотри выше вопрос: могут ли ведьмы сердца
людей склонять к любви или ненависти, где довольно много говорится об этом.
Наконец, и основания для этого ясны сами по себе. Так как демон имеет
некоторую власть над известными низшими вещами, исключая душу, то, конечно,
он может также делать и некоторые превращения, если то дозволяет бог, когда
предметы кажутся иными, чем они есть на самом деле. Это случается, как я
сказал, благодаря искажению или обману зрения, так что ясные вещи кажутся
затуманенными, как после слез; когда скопляется влага, свет кажется иным,
чем раньше. Или, как сказано, это бывает через воздействие на способность
воображения посредством перемещения чувственных образов или посредством
передвижения различных соков, когда видишь огонь или воду, а на самом деле
это земля или суша. Случалось так, что все обитатели одного дома снимали с
себя одежду и обнажались,- полагая, что они плавают в воде. Но если кто-либо
спросит, случаются ли подобные обманы чувств безразлично с добрыми или злыми
людьми точно так, как о чем будет сказано ниже, ведьмы насылают болезни на
людей облагодетельствованных, нужно сказать, опираясь на слова Кассиана
(Собеседование 2-е аввы Серена): нет. Поэтому предполагается, что все, кого
постигают обманы чувств, совершили смертные грехи. Из слов Антония
становится очевидным, что демоны ни в коем случае не могут овладеть
чьим-либо духом или телом и не имеют никакой власти врываться в чью-либо
душу, если сначала не лишают ее святых помышлений и не сделают ее пустой и
лишенной духовных созерцаний. С ним согласна и философия, как об этом
говорится у Боэция в 1 кн. "Об утешении": "Мы вручили тебе такое оружие, что
оно должно ограждать тебя непобедимым покровом, если ты его заранее не
отбросишь". Поэтому и Кассиан в том же собеседовании рассказывает о двух
языческих волшебниках, которые будучи различны в своем лиходействе,
последовательно насылали посредством своего волшебства демонов в келью
блаженного Антония, чтобы через их искушения изгнать его из нее, потому что
они были полны ненависти против святого человека за то, что к нему ежедневно
стекалось множество народа. И хотя бесы поражали его мысли мучительнейшими
уколами, однако, он изгонял их знамением креста, которое он запечатлевал на
лбу и груди, а также усердною непрестанною молитвою. Таким образом, мы можем
сказать, что все те, которые вводятся бесами в обман (исключая лишь
некоторые телесные недуги) лишены пребывающей божественной благодати;
поэтому в кн. Товита VI говорится: "Кто предается сладострастию - тем
овладевает дьявол". С этим согласуется и то, что было сказано в первой
части, в вопросе, превращают ли ведьмы людей в животных; там говорилось об
одной девице, которая превращена была в кобылу, как то думала она сама и
многие другие, видевшие ее, за исключением св. Макария, чувства которого
дьявол не мог обмануть. Когда ее привели к нему, с целью излечения, и он
увидел ее как настоящую женщину, а не кобылу, тогда как другие, наоборот,
восклицали, что она им представляется в виде кобылы, святой силою своих
молитв освободил ее и других от наваждения, прибавив, что это с ней
приключилось потому, что она пренебрегла божественным и не пользовалась,
сколько следует, таинствами исповеди и причастия. Превращение это произошло
так. Один юноша сильно желал совратить ее к непристойности, а так как она
из-за целомудрия сопротивлялась, то один еврейский колдун, к которому
обратился юноша, околдовал девицу и силою демона превратил ее в кобылу.
Сделаем общий вывод. Хотя демоны и их слуги могут причинять добрым людям
вред в благах земных, имуществе, временном счастье, славе, здоровье, для
испытания и их заслуг, как это открывается в истории Иова, который таким
образом пострадал из-за демонов, однако своим чародейством они не могут
против воли человека ввести в грех и принудить к нему. Хотя демоны и
искушали Иова как изнутри, так и снаружи через тело, но не могли ввести его
в фантастические обманы чувств, ни активные, ни пассивные; активные, когда
демоны обманывают чувства, как у тех, которые не живут в благодати;
пассивные когда они посредством чародейских средств удаляют члены. Ни того,
ни другого дьявол не мог причинить благочестивому Иову, особенно пассивного
вредительства в отношении полового акта, ему, который был столь воздержан,
что мог сказать: "Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о
девице" (31,1), тем более о чужой жене, так как дьявол, как известно, имеет
большую власть над грешниками, согласно словам евангелиста Луки: "Когда
сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение".
Наконец, что нужно думать о тех ведьмах, которые такие члены в большом
количестве, до двадцати или тридцати членов зараз, скрывают в птичьем гнезде
или ящике, где они движутся, как живые, и принимают пищу, что многие видели
и что повсеместно известно? На это следует сказать, что все это делается
дьявольским наваждением и действием, так как чувства зрителей обманываются
вышеуказанными способами. Некто рассказывал, что когда он потерял член и
обратился за восстановлением своего здоровья к ведьме, та приказала ему
подняться на дерево и из находившегося там гнезда, в котором лежало большое
количество членов, взять себе один. Когда тот хотел взять из них один
побольше, ведьма сказала: "Нет, этот не тронь,- и при этом добавила,- он
принадлежит одному попу". Что касается вопроса, бывает ли так, что демон без
помощи ведьмы удаляет мужской член и имеется ли различие между тем и другим
удалением, то можно сказать, кроме того, что сказано в первой части трактата
в вопросе, могут ли ведьмы удалять мужской член: во-первых, когда демон сам
по себе удаляет член, тогда он действительно и реально удаляет, и
действительно и реально восстановляет его, если он должен восстановить:
во-вторых, он может удалить не без вреда и не без боли; в третьих, он
никогда этого не делает, разве только при содействии доброго ангела, потому
что он удалял бы орудие своего успеха: он может при посредстве акта
совокупления наделать гораздо больше злодеяний, чем через посредство других
человеческих поступков, так как бог более попускает околдовывать этот акт,
чем другие человеческие поступки, как это было установлено выше; и все это
не имело бы места, если бы он не действовал при попущении Божием, при
посредстве ведьм. Если кто-либо сомневается, стремится ли демон вредить
людям и животным больше сам по себе, чем при посредстве ведьм, то можно
сказать, что здесь не может быть никакого сравнения. Именно бесконечно более
он стремится вредить через ведьм, потому что, во-первых, наносит большее
оскорбление богу, овладевая его творениями; во-вторых, чем больше наносится
оскорбления богу, тем более попускается власть дьявола вредить людям;
в-третьих, он делает это ради своей собственной пользы, которую он находит в
погибели душ.


Каково продолжение процесса. Шестой вопрос. Как выслушиваются показания
свидетелей при четырех других лицах и как обвиняемая допрашивается два раза.
В религиозных процессах должно быть сокращенное судопроизводство, лишенное
излишних формальностей. Судья не должен требовать обвинительного акта и
формального введения в процесс. Он обязан прекращать возникающие во время
суда излишние словопрения, тормозящие. разбор дела апелляции, пререкания
защитников и вызывания излишних свидетелей. Это сокращенное судопроизводство
предписывается каноном "Extra de verbsig n." и "c. saepe contigit" из
"Клементин". Вследствие того, что частному обвинителю грозят большие
опасности со стороны обвиняемых и от их приспешников, надо прибегать или ко
второму или к третьему способу открытия процесса, а именно или через
посредство денунциации, или через инквизицию;при этих способах имена
свидетелей остаются скрытыми от обвиняемых. Судья должен спросить
денунцианта, какие свидетели ему еще известны, вызвать их и допросить. Писец
заносит в протокол следующее: "Принимая во внимание, что денунцированная
ересь по своей природе столь тяжка, столь оскорбляет божье величие и столь
вредит католической вере и государству, то судья решил допросить свидетелей
следующим образом". Вопросы свидетелям. "Такой-то свидетель из такого-то
города, будучи вызван, приведен к присяге и спрошен о том, знает ли он
такого-то (при этом называется имя обвиняемого), ответил утвердительно.
Будучи спрошен о причинах знакомства, он ответил, что видел его и часто с
ним разговаривал. При этом указываются обстоятельства знакомства и время его
возникновения. Будучи спрошен о репутации обвиняемого, свидетель сказал, что
о нем идет худая (или хорошая) молва. Что же касается его веры, то говорят,
что он занимается колдовством. Утверждается это тем-то и тем-то. Среди
родственников обвиняемого было сожжено за колдовство столько-то, а в общении
с женщинами, подозреваемыми в колдовстве, состоит или состоял тогда-то.
Спрошенный о том, не утаивает ли он чего-либо из расположения к обвиняемому,
свидетель ответил отрицательно". "Свидетелю было предписано держать свою
денунциацию в тайне. Показания сняты там-то и тогда-то в присутствии
таких-то лиц". При таком допросе необходимо присутствие по крайней мере пяти
лиц: судьи, свидетеля, денунцианта или обвиняемого, нотариуса или писца с
помощником и двух понятых. Ежели судья из этих показаний заключает о наличии
преступного деяния или сильного подозрения в совершении подобного деяния, то
при наличии опасности бегства судья дает распоряжение о взятии обвиняемого
под стражу, а перед тем - об обыске в доме обвиняемого, причем
просматриваются все лари и конфискуется все оружие и инструменты. Затем
судья собирает воедино все обвинения и показания свидетелей и вызывает
самого обвиняемого на допрос. Обвиняемый приводится к присяге, как и
свидетели, а затем ему задают вопросы. Общие вопросы ведьме или колдуну.
Первый акт судьи. Такой-то обвиняемый из такого-то города, приведенный к
присяге и спрошенный о своем происхождении, местожительстве, родителях, их
смерти, своем воспитании и своем круге знакомых, ответил так-то. Будучи
спрошен о случае перемены местожительства, о причинах к этому, он дал
такой-то ответ. На вопрос о том, верит ли он в существование ведьм и их
способность производить грозы и наводить порчу на животных и на людей, он
ответил так-то. Да будет известно судье, что обычно ведьмы отрицают во время
первого допроса всякую вину, что еще больше возбуждает против них
подозрения. Частные вопросы ведьме или колдуну. Второй акт судьи.
Спрошенная, почему народ ее боится и почему она бросила такой-то и такому-то
слова: "Это тебе даром не пройдет", обвиняемая ответила так-то. На вопрос о
том, знает ли она, что о ней идет худая молва и что ее ненавидят, она
ответила... О причинах, побудивших ее угрожать тому-то, она сказала... На
вопрос о том, почему порча последовала столь скоро после произнесения
угрозы, обвиняемою был дан ответ... О причинах ее прикосновения к мальчику,
который вскоре заболел, она сказала... А о том, что она делала на поле во
время грозы, она дала следующее объяснение... Седьмой вопрос, в котором
выясняются различные сомнения, возникшие в предыдущих вопросах. Надо ли
держать обвиняемую под арестом, и при каких обстоятельствах следует считать
ее явно уличенной в ереси. Ежели обвиняемая все отрицает, то судья должен
принять во внимание следующее: ее опороченность, признаки чародеяния и
показания свидетелей. Может случиться, что все это ведет лишь к возбуждению
подозрения в преступлении, но не позволяет считать его доказанным. В таком
случае при наличии многих допрошенных свидетелей, не питающих к обвиняемой
неприязни, согласно канону "Ad abolendam, ¦ praesenti, de haeret",
обвиняемая осуждается и без признания ею своей вины. Бернард в ординарной
глоссе к канону "Ad abolendam, ¦ praesenti" утверждает, что для
доказательства вины необходимо одно из трех: 1) Очевидность проступка. Так
например, открытая проповедь ереси, открытая угроза: "Ты больше не
выздоровеешь", после которой наступила порча. 2) Закономерные доказательства
свидетелей. 3) Личное признание вины. Ежели каждое из этих условий само по
себе достаточно для того, чтобы считать обвиняемую явно подозрительной, то
сколь очевиднее вина при совпадении худой молвы с уликами чародеяния и со
сходящимися между собой показаниями свидетелей. Ежели уличенная не сознается
в преступлении, то она передается светской власти для сожжения. Ежели она
признается, то она или передается названной власти для смерти, или
пожизненно заточается. Если судья будет действовать вышеуказанным способом
при судопроизводстве и обвиняемую заключит в тюрьму на некоторое время, при
отсутствии очевидных улик, но при наличии сильного подозрения, то она,
сломленная тяжким заключением, признается. Такое поведение судьи можно
назвать лишь справедливым. Восьмой вопрос, связанный с предыдущим. О
содержании обвиняемой под стражей и о том, как следует арестовывать ее.
Третий акт судьи. Некоторые канонисты и юристы полагают возможным при
наличии худой молвы, улик и обличающих показаний свидетелей, считать
обвиняемых, упорно отрицающих свою вину, заслуживающими немедленного
заключения до тех пор, пока они не признаются. Другие канонисты считают
возможным отпустить такую ведьму на поруки до суда. В случае бегства ее
преступление должно считаться доказанным. Некоторые юристы признают
возможность применения и первого, и второго способа, смотря по
обстоятельствам. Судья должен решить, которого следует придерживаться. Если
имеется достойный уважения человек, согласный поручиться за такую женщину,
она может быть отпущена до суда. Если же подобного поручителя нет и есть
возможность подозревать ее в том, что она скроется, лучше тотчас заключить
ее в темницу. Это наиболее разумная мера. Не мешает при этом произвести
самый тщательный обыск в том доме, где живет обвиняемая. Если она -
известная ведьма, то у нее, без сомнения, найдутся многие орудия колдовства,
в случае захвата ее врасплох. Если у нее имеется служанка или есть подруги,
то и их полезно подвергнуть лишению свободы даже в случае отсутствия доноса
на них. При взятии ведьмы под стражу не надобно давать ей времени оставаться
одной в комнате. Этим она лишается возможности принять известные колдовские
снадобья, дающие ей возможность молчать и не сознаваться, несмотря на пытки.
Следует ли при взятии ведьм под стражу внезапно подымать их на руки, не
допуская того, чтобы они прикасались к земле, и уносить их в корзине или на
плечах в камеру заключения? По мнению канонистов и некоторых богословов, это
допустимо. Следуя утверждению таких ученых, как Гостиенсис и Гофферд, надо
изгонять суетное суетным. Опыт показывает, а признания ведьм подтверждают,
что поднятием ведьм от земли при взятии их под стражу они лишаются упорства
в запирательстве при допросах. Многие приговоренные к сожжению просили
разрешения прикоснуться хотя бы одной ногой к земле. В этом им было
отказано. Когда же у них допытывались о причине этой просьбы, они отвечали,
что если бы они прикоснулись к земле, они освободились бы, а многие из
присутствующих были бы убиты молнией. Девятый вопрос о том, как надлежит
действовать после взятия под стражу и надо ли обнародовать имена
допрашиваемых. Четвертый акт судьи. После взятия под стражу обвиняемой
разрешается прибегнуть к защите, если судья против этого не возражает. Ей
назначается допрос в застенке, но без применения пыток. Защита может быть
разрешена, если обвиняемая просит об этом. Указанный же допрос обвиняемой не
может иметь места, пока не были допрошены служанки и подруги ее. Если
обвиняемая говорит, что она невиновна и донос на нее ложен и что она хочет
увидеть и услышать обвинителей, то это признак ее желания иметь защиту.
Обязан ли судья исполнить это? Для него не является необходимым ни объявлять
имен свидетелей, ни давать очной ставки, если свидетели не пожелают этого
совершенно добровольно. Ведь такая очная ставка подвергает опасности жизнь
свидетелей. Некоторые ученые считают подобные очные ставки совершенно
недопустимыми. Другие полагают их допустимость лишь в тех случаях, когда
опасность для свидетелей отпадает. Так, папа Бонифаций VIII (С. statuta, ¦
inhibemus, lib. VI) постановляет: "Мы воспрещаем поименное упоминание
обвинителей или свидетелей, выступающих в процессе о ереси, чтобы защитить
их от козней тех, против которых ведется дознание. Епископ или инквизитор
должны знать (заметь, что вместо инквизитора и епископа всякий даже светский
судья может вести дело против ведьм, если он имеет на то согласие епископа
или инквизитора, которые могут временно предоставить ему свои полномочия, в
силу каковых он действует как от имени папы, так и от имени императора), что
этим лицам грозит большая опасность при обнародовании их имен. Поэтому судьи
не должны их обнародовать". А несколько ниже читаем: "Ежели вышеуказанная
опасность прекращается, то епископ и инквизитор могут обнародовать имена
обвинителей или свидетелей, подобно тому, как ''это совершается в других
процессах". Сила людей, могущих вредить свидетелям, трояка. Во-первых, это
знатность семьи. Во-вторых, сила денег. В-третьих, сила злобы, которой
надобно бояться больше всего. Эта последняя опасность велика потому, что,
имея подобных ему сообщников в совершаемом зле, которые не остановятся ни
перед чем и которым нечего терять кроме своей собственной личности, могут
причинить больше вреда, чем знатный или богатый, имеющий всего в избытке.
Иоанн в своей глоссе к слову "опасность" говорит: "Опасность в том, что надо
бояться смерти или увечья как для самого себя, так и для своих сыновей или
его родителей, а также и опустошения своего имущества". Все члены трибунала
обязаны под страхом отлучения держать в тайне имена обвинителей и
свидетелей, если того требует интерес процесса, но им же грозит и наказания
в случае ничем не оправданного умалчивания имен. Десятый вопрос о
возможности защиты обвиняемой и предоставлении ей адвоката. Пятый акт судьи.
Как дается возможность защиты обвиняемой при сохранении в полной тайне имен
свидетелей? Защита заключается в трояком. Во-первых, в предоставлении
обвиняемой защитника. Во-вторых, в сообщении ему общего содержания пунктов
обвинения, не открывая ему, однако имен свидетелей. В-третьих, в выступлении
такого адвоката в пользу обвиняемой. При этом он не должен возбуждать
соблазна в вопросах веры и причинять вреда справедливости. Об этом скажем
ниже. Прокуратору вручается копия всего обвинительного акта без указания
имен свидетелей и денунциантов. Защитник может также действовать от имени
прокуратора. Защитник назначается не по указанию обвиняемого. Пусть судья
остерегается такого защитника. Ведь подобный адвокат может быть легко
подкуплен, будет охоч к словопрениям и злонамерен. Пусть судья назначит
защитником честного человека, относительно лояльности, которого не возникает
никаких сомнений. Защитник должен отвечать следующим требованиям: 1) Прежде
всего адвокат должен познакомиться с делом. Ежели он находит, что дело
обвиняемого право, то пусть он возьмется за него при желании с его стороны.
Ежели он считает дело обвиняемого не правым и безнадежным, то пусть он от
него откажется. Если же он, взяв с обвиняемого деньги и убедившись во время
процесса в неправоте клиента, посоветует ему отказаться от защиты, то он
обязан вернуть ему деньги, взятые за защиту. На этот возврате денег
настаивает Гоффред, тогда как Гостиенсис придерживается противоположного
мнения, за исключением того случая, когда адвокат показал свое полное
усердие при ведении дела. Значит, если негодный адвокат, зная безнадежность
дела, склонит клиента предоставить ему защиту, то он становится
ответственным за расходы и потери. 2) Защитник должен, затем, обладать
следующими двумя качествами: а) скромностью, чтобы не быть дерзким,
бранчливым или многоречивым; б) любовью к истине, чтобы не заслужить упрека
во лжи при представлении сведений, доказательств или при ссылки на
свидетелей или присяги, а также при требовании отсрочек, и именно в процессе
против еретиков, где предписывается действовать просто и избегать излишних
формальностей. Сверх того, защитник за свое выступление обязан получить
вознаграждение, обычное в данной стране. Судья вручает указанные условия
защитнику и увещевает в конце, чтобы этой защитой адвокат не навлек на себя
обвинения в покровительстве еретикам. В противном случае ему грозит
отлучение. Ответ адвоката, что он-де защищает не лжеучение, а лицо,
неспособно предотвратить наказания. Ведь он ни в коем случае не имеет права
защищать, не руководясь строжайшим образом сокращенным судебным порядком
просто и без соблюдения излишних формальностей, как это предписано в каноне.
В противном случае он будет требовать отсрочек и заявлять протесты, что
недопустимо, как уже было указано в шестом вопросе. Хотя он при этом и не
защищает лжеучения, однако, действуя не в соответствии с указанным судебным
порядком, он становится еще более достойным проклятия, чем сами ведьмы. Если
он неправомерно станет защищать человека, обвиненного в ереси, он становится
как бы князем ереси, как это явствует из XXIV, qu 3 qui illorum. Этим
защитник возбуждает против себя сильнейшее подозрение в покровительстве
еретикам, В таком случае он обязан перед епископом торжественно отречься от
ереси, как это указано в часто цитированной главе "Accusatus". Одиннадцатый
вопрос о том, что должен делать защитник, если ему неизвестны имена
свидетелей. Шестой акт судьи Что должен делать адвокат для своего клиента,
если ни тому, ни другому не сообщены имена свидетелей, знать которые очень
хочет обвиняемый? Пусть он получит сведения об отдельных пунктах обвинения
от судьи, который, однако, обязан умолчать все имена свидетелей. С этими
сведениями адвокат идет к обвиняемому и сообщает их ему. На просьбу указать
имена свидетелей защитник предлагает обвиняемому узнать их из показаний и
говорит приблизительно следующее: "Из показаний против тебя ты можешь
догадаться об именах свидетелей, а именно: такой-то ребенок, такой-то
домашний скот были околдованы, такому-то мужчине и такой-то женщине, не
исполнивших такой-то твоей просьбы, ты ответила: "Ты почувствуешь, что было
бы лучше исполнить мою просьбу". После этих слов такой-то и такая-то
внезапно заболели. Твои поступки кричат, как свидетельства". Защитник может
сказать также: "Ты знаешь, что о тебе идет дурная молва и что уж давно ты
подозреваешься в наведении многих порч и вредительств". С помощью таких
ответов защитник побуждает обвиняемую указывать на своих врагов и
приписывать им наговор. Обвиняемая может ответить: Я признаю, что произнесла
эти слова, но я не имела намерения вредить". Защитник сообщает судье и его
помощникам о названных обвиняемой врагах, а судья обязан расследовать. Если
эта вражда будет сочтена смертельной враждой, т. е. такой, где между
супругами или родственниками были помыслы об убийстве или таковое было в
действительности совершено, вследствие чего светская власть должна была
расследовать это дело, или если она была такой враждой, которая привела к
тяжким ранениям, как следствиям раздоров и перебранок, то пусть осторожный
судья со своими помощниками рассмотрит, на чьей стороне вина больше - на
стороне обвиняемого или денунцианта. Если вина больше на стороне свидетеля,
если признаков преступления, как-то: околдованных детей, животных или
взрослых не имеется, если к тому же отсутствуют порочащие показания других
свидетелей, если сверх того об обвиняемой не идет худая молва, то тогда надо
признать, что свидетель говорил из чувства мести. Обвиняемая подлежит
полному оправданию и освобождению после предварительного взятого с нее
обещания об отказе от мести. Может случиться и так: Катерина видит, что ее
ребенок околдован или околдована она сама, а то и на скот ее наведена порча.
Она подозревает в совершении этого чародеяния ту женщину, муж или
родственники которой в прежнее время несправедливо заставили пострадать от
иска мужа или родственников Катерины. Значит, со стороны свидетельницы
имеется двойная неприязнь. Во-первых, неприязнь за околдование, и во-вторых,
за урон, понесенный ее родственниками на суде. Следует ли отвести такую
свидетельницу? С одной стороны, кажется, что на этот вопрос надо ответить
утвердительно, так как мы видим неприязнь. С другой же стороны,
представляется возможным ответить отрицательно, ибо свидетельница приводит
признаки преступления. Можно сделать следующее заключение: при отсутствии
других свидетелей и опороченности обвиняемой такого свидетеля следует
отвести. Но известная тень подозрения на обвиняемую все же падет, тем более,
что налицо имеется болезнь, наведенная чарами и не происходящая по
естественным причинам. Поэтому такая обвиняемая должна подвергнуться
каноническому очищению. Если свидетели утверждают наличие существенной
опороченности обвиняемой, не имея возможности, однако, привести улик, то
судья, при наличии простой вражды между свидетелем и обвиняемой, может
счесть эти признаки достаточными для возбуждения против обвиняемой сильного
подозрения. В силу этого обвиняемая, оставленная под стражей, присуждается к
троякому наказанию, а именно: 1) к каноническому очищению, вследствие
общественной опороченности (С. inter sollicitudines, Extra de purq. can.);
2) к клятвенному отречению, вследствие подозрения (С. accusatus); 3) в
зависимости от различных оснований к подозрению, к различным клятвенным
отречениям. Если такая обвиняемая признается в своем преступлении и
обнаружит раскаяние, она не передается светской власти для смертной казни,
но присуждается духовным судьей к пожизненному заключению. Несмотря на это,
она может в то же время быть приговоренной светским судьей к сожжению (С. аd
abolendam, ¦ praesenti), а также (С. excommunicatus II, de haeretic). В
заключение надо еще сказать следующее: 1) Прежде всего пусть судья не сразу
поверит защитнику, когда он находит смертельную вражду кого-либо к
обвиняемой. Ведь при таком преступлении редко кто дает показания, не питая
вражды. К тому же ведьмы всеми и всегда ненавистны. 2) Пусть судья запомнит,
что ведьму можно привести к признанию четырьмя способами: а) с помощью
свидетелей; б) очевидностью преступления; в) уликами; г) собственным
признанием, происходящим или вследствие приводимой свидетелями
опороченности, или вследствие подозрения, вытекающего из наличия очевидности
преступления, а также и из улик. Подозрение может быть трояким: легким,
сильным и тяжким. Для возбуждения такого подозрения нет надобности в
собственном признании. 3) Пусть судья применит вышесказанное к подлежащему
разбору дела содержащейся под стражей обвиняемой и ответит адвокату на
вопрос о смертельной вражде, установив прежде всего, заключена ли она лишь
из-за утверждаемой свидетелями опороченности или и по другим более или менее
значительным основаниям, возбуждающим против нее сильное или легкое
подозрение. Лишь тогда он сможет дать адвокату ответ относительно названных
обвиняемой недругов, можно ли отвести их как свидетелей. Относительно угроз,
высказанных обвиняемой против свидетелей, адвокат может сказать, что, хотя
после этих угроз имущество или личность свидетеля и пострадали, однако, из
этого не следует, что виной тому является ведьма. Болезни могут иметь разные
источники. К тому же, всем женщинам свойственно употреблять угрозы в споре
между собою. На эти доводы адвоката судья должен ответить следующим образом:
болезни действительно могут возникать и по естественным причинам; однако,
если при наличии особых признаков и опыта можно установить, что болезнь не
могла быть излечена естественным путем, так как, по мнению врачей и
знахарок, здесь имело место околдование, которое было снято с помощью
устранения известных чародейских орудий, положенных ведьмой перед тем под
кровать или вшитых в одежду околдованного, то судья может легко заключить о
наведении чар ведьмой. Далее, если после угрозы, брошенной ведьмой, спалить
амбар, то это возбуждает подозрение в том, что здесь виновата угрожавшая
ведьма, хотя бы в действительности амбар и был сожжен драим лицом.
Двенадцатый вопрос о том, как надо еще глубже исследовать сущность
смертельной вражды. Седьмой акт судьи. Нами было уже раньше указано, что
только смертельные враги отводятся, как свидетели. Обвиняемый и его адвокат
часто подымают вопрос, кого считать смертельным врагом, а кого нет. Поэтому
не лишние разобрать этот вопрос более подробно. Судья тогда сможет лучше
постигнуть сущность этой вражды и воспрепятствовать тому, чтобы были
осуждены невиновные и оправданы виноватые. Хотя способы распознавания
казуистичны и хитросплетены, однако, судья может воспользоваться ими с
успехом, чтобы служить делу веры и государству. Первый способ таков:
обвиняемому или его адвокату вручается копия обвинительного материала,
направленного против этого обвиняемого. Имена свидетелей указаны там
отдельно, но не в порядке приведенных пунктов обвинений. Так например,
первый пункт обвинений основан на показаниях свидетеля, стоящего на шестом
или седьмом месте списка свидетелей, а не на первом. Поэтому обвиняемый не
знает, кто из свидетелей сказал то или иное. Тогда обвиняемому говорят:
"Объявишь ли ты всех свидетелей, как своих врагов?" Если он их всех
объявляет своими врагами, то тем скорее он будет пойман на лжи, когда судья
станет разбирать причину вражды. Если обвиняемый укажет на определенных лиц,
как на своих врагов, то причина вражды может быть выявлена легче. Второй
способ - это вручение обвиняемому или его адвокату указанного списка
обвинений и свидетелей, добавляя к нему из другого дела ряд сведений, не
сообщенных этими свидетелями. Так, обвиняемый не сможет с уверенностью
сказать, кто является его смертельным врагом. Ведь он не знает, что,
собственно говоря, каждый из этих свидетелей показал на него. Третий способ
указан выше в пятой главе. Когда обвиняемый будет допрошен во второй раз,
прежде чем он потребует защиты, и .адвокат будет ему предоставлен, ему
ставится вопрос о том, полагает ли он, что у него имеются смертельные враги,
которые не страшась божьего гнева, способны дать ложное свидетельство против
него, обвиняя его в колдовской ереси. Не подготовленный к этому вопросу и не
зная показаний свидетелей, обвиняемый, пожалуй, ответит, что он не полагает
возможным существование подобных врагов. Может случиться, что обвиняемый
назовет таковых и причины неприязни, чтобы судья потом мог тем увереннее
проверить данные, после того как копия обвинительного материала и имена
свидетелей будут переданы отдельно друг от друга. Четвертый способ
заключается в том, что обвиняемый снова после второго допроса, прежде
разрешения ему защиты, спрашивается о свидетелях следующим образом: "Знаешь
ли такого-то и такого-то?". При этом называется один из свидетелей, который
дал отягощающие показания. Если обвиняемая скажет "Нет", то позже, когда ей
предоставят защиту, она уж не сможет утверждать противного, раз он клятвенно
не был признан ею смертельным врагом. Если же она ответит утвердительно, то
она спрашивается вновь, знает ли она или слыхала ли она, не говорил ли этот
смертельный враг чего-нибудь против веры, как это свойственно ведьмам. При
ее утвердительном ответе ей повторно ставится вопрос, друг ли он ей или
враг. Она тотчас же ответит: "Да, друг". Это она скажет для того, чтобы не
остановились на его показании. Потом же, во время полного разбирательства,
она уже не станет называть его смертельным врагом, т. к. она раньше
клятвенно назвала его другом. Пятый способ: обвиняемому или адвокату
вручается копия обвинительного материала без указания имен свидетелей. При
чтении акта обвиняемому адвокат делает предположения, кто может быть тот,
который сказал о нем то-то и то-то. Часто обвиняемый вспоминает такое лицо.
Если он указывает на того, или иного, как на своего смертельного врага, и
хочет доказать с помощью свидетелей правильность этого утверждения, то пусть
судья (узнав о таком заявлении обвиняемого через адвоката) сравнит,
правильно ли утверждение обвиняемого, и разберет причины той вражды, созывая
для этого тайно совет сведущих старых людей. Установив наличие смертельной
вражды, судья обязан отвести подобных свидетелей. Ежели против обвиняемого
не имеется других улик, то он освобождается. Этот пятый способ очень
распространен: в действительности из копии обвинительного акта ведьмы
вычитывают легко тех мужчин и женщин, которые показывали против них. И так
как в таком деле редко находится смертельная вражда, исключая той, которая
вытекает из их злобных поступков, то судья без затруднения может
пользоваться указанными способами. Надо заметить к тому же, что свидетели
часто желают лично видеть обвиняемых ведьм и бросить им в лицо обвинение во
всем том, что они претерпели от околдования. Есть еще другой, последний,
способ выявить смертельную вражду. К этому способу судья может прибегнуть в
том случае, если вышеуказанные способы некоторыми сочтутся за
хитросплетение, а в особенности - четыре первые. Для полного удовлетворения
и успокоения сомневающихся душ и для того, чтобы судье не делалось упрека,
пусть этот последний обратит внимание на следующее: после того, как он одним
из вышеописанных способов расследовал, что между обвиняемым и свидетелем
отсутствует смертельная вражда, пусть он прибегнет к проверке. Для этого он
даст обвиняемому или его адвокату копию процесса, не присоединяя к ней
списка имен свидетелей, созовет совет сведущих людей и прочтет им весь
обвинительный материал без всяких сокращений, указывая все имена свидетелей
и взяв с них клятву хранить все в тайне. После этого судья объяснит им,
почему он не согласен считать ту или иную вражду за смертельную. Допустимо,
чтобы указанный совет окончательно решил, кого из свидетелей следует считать
смертельным врагом. Возможно предоставить это решение другим сведущим людям,
хорошо знающим отношения между обвиняемыми, свидетелями и не входящим в
совет. При этом им сообщаются лишь имена обвиняемых и свидетелей, а пункты
обвинения умалчиваются. Решение этих выборных надо считать окончательным.
Тринадцатый вопрос о том, что надлежит помнить судье в застенке до допроса
обвиняемого. Девятый акт судьи. По закону никто не может быть присужден к
смертной казни, если он сам не сознался в преступлении, хотя бы улики и
свидетели и доказывали его еретическую извращенность. О таких обвиняемых и
идет здесь речь. Чтобы добиться признания, такая ведьма подвергается пыткам.
Чтобы было яснее, приведем соответствующий случай, происшедший в Шпейере и
дошедший о слуха многих. Однажды некий уважаемый горожанин прошел мимо одной
торговки, не купив того предмета, который она хотела ему продать.
Раздосадованная этим, она крикнула ему вслед: "Вскоре ты пожелаешь купить
это, но будет поздно". Такие угрозы часто употребляются ведьмами, когда они
хотят навести порчу с помощью слов. Задетый этой угрозой горожанин
обернулся, чтобы посмотреть на торговку и узнать, с каким намерением, она
произнесла эти слова. И тотчас на него нашла порча: его лицо ужасно
скривилось до ушей. Долгое время он не мог привести его в обычное состояние.
Этот случай в глазах судьи - прямая улика, которая позволяетсчитать
указанную торговку пойманной с поличным при околдовании. Как было указано
выше, три фактора, и каждый из них самостоятельно, доказывают вину: улики,
показания свидетелей и личное признание. Но для смертного приговора
необходимо личное признание. Как же должен судья действовать, чтобы сломить
упорное запирательство ведьм? Прежде всего надо сказать, что ему не следует
торопиться с применением пыток, а нужно обратить внимание на некоторые
признаки, о которых сейчас и скажем. Не все ведьмы одинаково невосприимчивы
к пыткам. Одни из ведьм настолько к ним невосприимчивы, что они скорее
вытерпят постепенное разрывание тела на части, чем сознаются в правде. Но
есть и такие, которые очень скоро во всем сознаются. Это происходит из-за их
различных отношений к бесам. Ведь имеются ведьмы, которые в течение ряда лет
- шести, восьми или десяти лет - служат черту, не преклоняясь перед ним, не
отдаваясь ему ни телом, ни душой. Другие же ведьмы с самого начала
отвращаются от веры и предаются ему и душой и телом. Почему черт дает время
испытания ведьмами7 Это происходит от того, что он хочет убедиться,
отвращается ли она от веры только на языке или также и сердцем, и не
является ли ее желание поклонения ему только кажущимся, внешним. Ведь черт
может постигнуть движения сердца только по внешним проявлениям его. Бывают
такие женщины, которые стали ведьмами вследствие нужды и лишений, сманенные
другими ведьмами и потерявшие частью или полностью веру. Таких, еще не
полностью испытанных, ведьм, черт оставляет во время суда без поддержки.
Поэтому они легко признаются. Другие, преданные ему и устами и сердцем,
защищаются им по мере сил. Он дает им упорство ни в чем не сознаваться. Есть
еще одна разница. Мы видим, что многие ведьмы, после признания в своих
преступлениях, намереваются лишить себя жизни через повешение. На это их
толкает враг рода человеческого, чтобы ведьмы с помощью исповеди не получили
прощения от бога. Главным образом бес побуждает к самоубийству тех, которые
не предались ему добровольно. Таким образом можно определить, какую ведьму
черт оставил без поддержки. Мы заканчиваем. При пытках ведьм для познания
правды приходится прилагать столь же большое или даже еще большее усердие,
как при изгнании бесов из одержимого. Пусть судья не спешит с пытками. Ему
надлежит прибегать к ним лишь тогда, когда дело идет о преступлении, за
которое полагается смертная казнь. Четырнадцатый вопрос о том, как
обвиняемая приговаривается . к пыткам, как она пытается в первый день, и
можно ли ей обещать сохранение жизни. Десятый акт судьи. Когда судья
решается прибегнуть к пытке обвиняемой, он составляет следующий приговор:
"Мы, судья и заседатели, принимая во внимание результаты процесса, ведомого
против тебя, такого-то, из такого-то города, такой-то епархии, пришли к
заключению, после тщательного исследования всех пунктов, что ты в своих
показаниях сбивчив, ибо ты говоришь, что произнес такую-то угрозу, но не
имел намерения поступать согласно ей. Имеются к тому же различные улики. Их
достаточно для того, чтобы подвергнуть тебя допросу под пытками. Поэтому мы
объявляем и постановляем, что ты должен быть пытаем сегодня же, в такие-то
часы. Приговор произнесен" и т. д. Но это не обозначает, что судья решил
тотчас же прибегнуть к пыткам. Он лишь переводит обвиняемую с положения
лица, содержащегося в предварительном заключении, на положение лица,
находящегося в тюрьме для наказания. За сим судья призывает друзей
обвиняемой и сообщает им, что она избегнет наказания и смерти, если
признается в правде. Частые размышления, тяжкие условия заключения и
увещевания рассказать правду делают ее склонной к признаниям. Нам случалось
видеть, что ведьмы вследствие разумных увещеваний, доходили до того, что
плевали (против черта) на пол и восклицали: "Убирайся прочь, проклятый черт!
Я сделаю то, что справедливо". И признавались в своих преступлениях. Если
судья безуспешно ждал некоторое время признаний обвиняемой, которая была
неоднократно увещеваема, то, имея уверенность в том, что обвиняемая
продолжает запираться в правде, он приступает к умеренным пыткам, не
прибегая к кровопролитию. Ведь известно, что допросы под пыткою обманчивы и,
на что уже раньше указывалось, зачастую остаются без результата. Перед
началом пытки обвиняемый раздевается. Если это женщина, то она раздевается
надежными почтенными женщинами. Это делается для того, чтобы исследовать, не
вшито ли в ее одеяние какого-либо орудия ведьм, как это ими часто
совершается по наущению беса, когда они пользуются членами тела некрещеного
мальчика. Покуда орудия пытки готовятся к действию, судья от своего имени и
от имени других уважаемых мужей и ревнителей веры снова предлагает
обвиняемой добровольно признаться. Если она упорствует, то она передается
палачам, которые и начинают пытку. По просьбе кого-либо из присутствующих
пытка на время прекращается, и обвиняемый снова увещевается сказать правду.
При этом ему обещают, что он не будет предан смерти, если сознается.
Спрашивается, может ли судья обещать жизнь человеку, о котором ходит дурная
молва и который имеет против себя как показания свидетелей, так и улики, но
который еще не сознался в своих злодеяниях7 Мнения ученых здесь различны.
Одни думают, что подобная ведьма может быть оставлена в живых и приговорена
к пожизненному заключению на хлебе и на воде, если только она выдаст других
ведьм и снимет наведенную порчу. Но только не надо сообщать ей, что она
будет содержаться в тюрьме. Ее надо лишь уверить, что жизнь будет ей
сохранена и что на нее будет наложено некоторое наказание. Другие ученые
полагают, что это обещание надо держать лишь некоторое время, а потом ведьму
все же следует сжечь. Некоторые считают возможным, чтобы судья обещал такой
ведьме жизнь, но смертный приговор обязан вынести уже другой судья, а не
тот, который уверил ее в сохранении жизни. Первое решение наиболее полезно
ввиду использования ведьм для снятия порчи. Но не может быть разрешено
изгонять чары чарами же. Однако, не препятствуется предотвращать или
устранять околдования суетными или суеверными средствами. Опыт, практика и
многообразные занятия дают судьям столько знаний, что они могут вернее
решать, что дозволено, а что нет. Во всяком случае не подлежит сомнению то,
что ногие ведьмы признавались бы в правде, если бы они из-за боязни смерти
не упорствовали. Если ведьмы, несмотря на угрозы и на обещания дарования
жизни, продолжают упорствовать, то пусть палачи исполнят приговор о пытках
по обычному способу, не прибегая ни к новым, ни к утонченным приемам. Ведьмы
подвергаются более легким или более мучительным пыткам, смотря по тяжести
преступления. Во время пыток им задаются вопросы касательно тех проступков,
за которые их пытают. Вначале задаются вопросы, затрагивающие более мелкие
проступки. Ведь ведьмы скорее сознаются в них, чем в тяжких преступлениях.
Допрос во время пыток записывается нотариусом. Прими к сведению, что коль
скоро ведьма созналась, она переводится в другое помещение с тем, чтобы
судья мог снять с нее показания, заключающие ее признание. Если умеренно
пытаемый продолжает запираться, то перед ним раскладываются иные орудия
пытки, и он предупреждается, что они будут применены нему, если он не скажет
правды. Если он и после этого упорствует, то в его присутствии читается
приговор о продолжении допроса под пыткой на второй или на третий день.
Здесь может идти речь только о продолжении пытки, а не о повторении ее, так
как пытка не может быть повторяема, если не имеется налицо новых улик.
Приговор о продолжении допроса под пыткой гласит: "Мы, вышеуказанные судья"
и т. д. "назначаем для тебя, такого-то, на такой-то день, продолжение
допроса под пыткой, чтобы правда была произнесена из твоих собственных уст".
Весь ход такого допроса записывается нотариусом в протокол. Пусть судья и
другие до начала продолжения пыток стараются убедить обвиняемого в
необходимости сказать правду. Судье следует также позаботиться о том, чтобы
заключенный все время между пытками был под наблюдением стражи. Ведь черт
посетит его и будет его искушать наложить на себя руки, или потому, что он
не желает ему больше помогать, или потому, что бог принуждает покинуть его.
Это черт может знать лучше, чем это возможно почерпнуть из книг. Пятнадцатый
вопрос о том, как продолжается пытка, о признаках, по которым судья узнает
ведьму, как должен он защищать себя от околдования и как они остригаются и
где они прячут свои орудия околдования. К сему добавляются разные объяснения
о том, как надлежит сломить их запирательство. Одиннадцатый акт судьи. Как
не все болезни лечатся одним и тем же лекарством, а для каждой имеются
определенные лекарства, так и не ко всем еретикам и не ко всем подозреваемым
в еретичестве надо подходить одинаково при постановке вопросов, при
инквизиции против них и при допросах. В зависимости от секты и личности
обвиняемого видоизменяется и форма расследования. Судья, как умный врач,
стремящийся отсекать дряхлые и больные члены и отделять паршивых овец от
здоровых, должен наперед знать, что обвиняемая зачастую обладает колдовским
искусством упорно замалчивать правду при допросах. Сломить это упорство не
представляется возможным одним каким-либо средством. Указать одно какое-либо
средство было бы неправильно и потому, что сыны тьмы, видя постоянное
применение этого средства, стали бы легче избегать его поражающих свойств и
нашли бы ему противодействие. Пусть умный и ревностный судья видоизменяет
форму допроса в соответствии с ответами и уверениями свидетелей, с личным
опытом или с личным разумением. При этом он должен принимать во внимание
различные признаки, по которым возможно определять ведьм. Так, если судья
хочет узнать, дано ли ведьме колдовское упорство в сокрытии правды, пусть
исследует, может ли она плакать, когда находится на допросе или на пытке. По
мнению сведущих людей и на основании личного опыта, это отсутствие слез
указывает самым определенным образом а вышеназванный колдовской дар. Ведьма,
несмотря ни на какие увещевания, не может проливать слез. Она будет издавать
плаксивые звуки и постарается обмазать щеки и глаза слюной, чтобы
представиться плачущей. Окружающие должны внимательно наблюдать за ней. Но,
чтобы добиться ее действительных слез, если она невиновна, судья или
пресвитер должен возложить на нее руку и произнести: "Я заклинаю тебя
горчайшими слезами, пролитыми нашим Спасителем и Господом Иисусом Христом на
кресте для спасения мира. Я заклинаю тебя самыми горячими слезами преславной
девы, его матери, пролитыми ею над его ранами в вечерний час, а также и
всеми слезами, пролитыми здесь, на земле, всеми святыми и избранниками
божьими, глаза которых бог отер теперь от каждой слезы для того, чтобы ты,
поскольку ты невиновна, пролила бы слезы. Если же ты виновна, то слез не
лей. Во имя отца и сына и святого духа. Аминь". Опыт показал, что чем больше
их заклинали, тем меньше они могли плакать, хотя они старательно побуждали
себя к плачу и увлажняли щеки слюной. Однако возможно, что они после, в
отсутствие судьи и находясь вне застенка, плачут в присутствии стражи. Что
им мешает плакаться Так как благодать проливания слез у кающихся принадлежит
к важным дарам бога (как это утверждается Бернардом, говорящим, что
смиренная слеза возносится к небу и побеждает непобедимого), то не может
быть сомнения в том, что она весьма противна врагу спасения. Поэтому-то
никто не может сомневаться в том, что нечистый ревностно хочет помешать
пролитию слез, чтобы в конце концов готовность к раскаянию не имела места.
Свойство женщин - это плакать, ткать и обманывать. Нет ничего удивительного
в том, что вследствие лукавых происков дьявола, с божьего попущения, даже и
ведьма заплачет. Судьбы Господа неисповедимы. Плачущая обвиняемая доказала
бы своими слезами свою невиновность, если нет обличающих показаний
свидетелей и улик, могущих возбудить против нее сильное или тяжкое
подозрение. От легкого подозрения против нее, возникшего вследствие идущей о
ней худой молвы, она всегда может очиститься клятвенным отречением от ереси.
Судье и заседателям надо обратить внимание и на то, чтобы ведьма к ним не
прикасалась, в особенности не дотрагивалась до запястья их рук. Для
предохранения себя им во всяком случае надлежит носить у себя на шее'. соль,
освященную в вербное воскресенье, и освященные же травы, а также воск. Ведь
ведьма способна навести порчу не только прикосновением, но и дурным глазом и
словом. Во время допроса под пытками они особенно способны к околдованию,
как это видно из практики. Нам известны случаи, когда ведьмы, взглянув
первыми на судью и его заседателей, приводили их в такое состояние, что
сердца их теряли свою суровость по отношению к обвиняемым и последние
вследствие того бывали выпускаемы на свободу. О, если бы ведьмы не обладали
такой способностью! Итак, когда обвиняемая вводится в камеру суда, нельзя
позволить ей войти лицом вперед. Ее следует вводить лицом назад, спиной к
судьям. При допросе защищай себя крестным знамением и мужественно нападай на
нее. Так с божьей помощью будут сокрушены силы старого змея. Пускай никто не
сочтет за суеверие то, что ведьма вводится в камеру суда задом наперед. Ведь
канонисты (как мы уже указывали) признают допустимым противодействовать
суетности суетными же средствами. Предохраняет от распространения
околдования и сбривание волос со всех частей тела ведьмы. Это производится
на том же основании, на каком осматриваются и обыскиваются одежды ведьм.
Случается, что ведьмы, для достижения упорного запирательства при пытках,
носят спрятанными, не только в одеяниях, но и волосах тела, разные суеверные
амулеты. Они носят эти амулеты и на таких местах своего тела, которые мы не
решаемся назвать из чувства скромности. Конечно, демон может укрепить
упорство ведьмы при допросах и без помощи амулетов. Но он пользуется этими
суеверными вещами для того, чтобы погубить душу и чтобы оскорбить божье
величие. Вот пример: некая ведьма в Гагенау для укрепления силы
запирательства прибегла к следующему средству. Она убила некрещеного
первородного ребенка мужского пола сожгла его в печке вместе с другими
вещами, называть которые не подобает, и превратила все это в золу. Ведьма
или преступник, носивший при себе некоторое количество такой золы, ни в коем
случае не мог признаться в своих преступлениях. Ясно, что, если бы даже было
убито сто тысяч мальчиков, то и это не породило бы указанных колдовских
свойств. Черт же пользуется этим средством для погибели душ и для
оскорбления божьего величия. Способность упорного запирательства, как
сказано, свойственна не только ведьмам, но и простым преступникам. Эта
способность имеет троякое происхождение: 1) Она лежит в прирожденной силе
характера. Ведь слабовольные скоро падают духом и при пытке согласны во всем
сознаться, даже и в ложно взводимых на самих себя преступлениях. Другие же
имеют столь твердую волю, что они, несмотря ни на какие пытки, ни в чем не
сознаются, особенно стойкими оказываются те, которые уже не в первый раз
допрашиваются под пытками. Суставы их рук входят после пытки на свои старые
места столь же скоро, как и выворачиваются при начале пытки. 2) Эта
способность зависит также от употребления вышеуказанных амулетов, носимых
или зашитыми в одежде или скрываемыми в волосах на теле. 3) Случается, что
это упорство зависит от околдования заключенных ведьм другими ведьмами,
находящимися на свободе. Так, некая ведьма в Иннсбруке неоднократно
хвасталась тем, что если бы она имела лишь одну нитку из одежды
заключенного, то она достигла бы того, что он, несмотря ни на какие пытки,
не сознался бы. Но как согласовать с этим случаем то, что произошло в
епархии Регенсбурга, когда некие еретики, сознавшиеся в своих колдовских
преступлениях и брошенные в огонь, не сгорели, а брошенные затем в воду, не
потонули7 Видя это, духовенство назначило трехдневный пост для всей своей
паствы. Вслед затем было узнано, что указанные еретики потому не могли быть
умерщвлены, что у них под мышкой, между кожей и мясом, были вшиты амулеты.
Когда же эти последние были найдены и уничтожены, то огонь тотчас сжег
еретиков. Говорят, что некий некромант узнал о месте сокрытия этих амулетов
у демона. Вероятно, демон принужден был открыть тайну под влиянием божьей
силы. Вообще же он всегда работает во вред вере. Ежели в практике
какого-либо судьи произойдет подобный случай, то пусть он знает, что ему
нужно делать: он должен прибегнуть к божьей помощи, чтобы силою постов и
молитвы набожных людей демоны были прогнаны от ведьм, если ни переменой
одежды, ни бритьем волос нельзя достигнуть признания ведьм даже при пытке.
Подобное сбривание, и именно в половой области, считается в немецких странах
неподобающим. Поэтому мы, инквизиторы, к этому средству и не прибегаем, Мы
пользовались для того, чтобы сломить запирательство ведьм, другим способом.
Сбривая волосы с головы ведьм, мы вливали одну каплю освященного воску в
бокал с освященной водой и давали им пить три дня подряд натощак, призывая
при этом пресвятую троицу. В других странах инквизиторы предписывают
сбривание волос по всему телу. Так, инквизитор из Комо сообщил нам в прошлом
году (1485), что он сжег сорок одну ведьму, предварительно сбрив все волосы
на их теле. На вопрос о том, можно ли прибегать к содействию ведьм для
уничтожения околдований, насланных другими ведьмами, когда не.
представляется никаких других возможностей побороть чары, надо ответить: как
бы ни обстояло дело с открытием амулетов еретиков с помощью некроманта,
однако, мы увещеваем во имя Господа не призывать на помощь ведьм. Ведь иначе
оскорбляется божье величие. А других разрешенных способов борьбы против
околдований очень много. Среди них укажем на следующие: во-первых,
околдованный человек должен быть прилежен, трудолюбив и должен искать в
первую очередь божьей помощи; во-вторых, пусть он обратится за советом к
сведущим людям, которые, вероятно, укажут ему на такое действительное
средство, о каком он и не думал; в-третьих, надо искать помощи и опоры у
набожных людей. Шестнадцатый вопрос о времени и о втором способе допроса.
Двенадцатый акт судьи. 0 последних мерах предосторожности, которым должен
следовать судья. К вышесказанному надо прибавить, что допрос ведьм лучше
всего производить в дни больших праздников - в то время, когда в церкви
происходит богослужение. Надо предложить молящимся просить о ниспослании
божьей помощи. Далее, надо надеть на шею ведьме те освященные вещи, которые
были нами указаны выше, а также и написанные на бумаге семь слов,
произнесенных Христом на кресте. Опыт показал, что эти вещи весьма мешают
ведьме действовать. 1) Ей дается затем питье натощак, о котором сказано
выше. Не прекращая увещеваний, ведьму поднимают тогда на дыбах с земли, а
затем, пока продолжается пытка, ей читаются показания свидетелей с указанием
их имен. При этом судья прибавляет: "Вот видишь, твои преступления
доказываются свидетелями". То же говорит он при очной ставке обвиняемой со
свидетелями. Если она продолжает запираться, то пусть судья предложит ей
доказать свою невиновность судом божьим через раскаленное железо. Все ведьмы
согласны на это испытания, так как они знают, что дьявол предохранит их от
ожога. Вследствие этого, однако, подобное испытание им не разрешается. Если
ведьма продолжает упорствовать, то ее следует освободить от пут и поместить
в другую камеру заключения, но ни под каким видом не отпускать на поруки,
так как она от этого станет еще хуже и ничего не откроет. Заключенную надо
хорошо кормить. Надо допускать к ней мужчин, достойных уважения, для того,
чтобы они увещевали ее сказать правду. Пусть придет к ней и сам судья и
пообещает ей милость. Если обвиняемая, наконец, призналась, то пусть ей
пообещают, что она получит больше, чем просит. Это делается для того, чтобы
она стала более доверчивой. Это первый прием. 2) Если обвиняемая продолжает
упорствовать, то пусть судья допросит ее подруг, но так, чтобы она об этом
не знала, а затем, узнав от них что-либо отягчающее, пусть сообщит об этом
ей. Следует показать ей также те мази и банки, которые были найдены при
обыске в ее доме, и спросить ее, для чего она всем этим пользовалась. 3) При
продолжающемся запирательстве судья подсылает ей в камеру достойного
уважения мужчину, к которому она питает доверие. Этот мужчина заводит
разговор о том, что может обличить ведьму. А в это время особые свидетели
слушают за дверями и запоминают сказанное в камере. 4) Когда ведьма начинает
признаваться, то судья ни в коем случае не должен прерывать ее показания.
Даже если она стала признаваться ночью, то он должен продолжать снятие
допроса. Если это случилось днем, то пусть он не заботится о том, что
придется позднее позавтракать или пообедать. Надо дослушать ее до конца в
один прием, хотя бы и в общих чертах. Иначе она вернется к запирательству и
не откроет правды. 5) Если никакие меры побудить ведьму к признанию не
помогают, то можно прибегнуть к следующему: обвиняемую переводят в цитадель.
Через несколько дней кастелян делает вид, что уезжает. В это время к
обвиняемой впускаются доверенные от инквизиции мужчины и женщины, близко
стоящие к ведьме. Эти посетители обещают добиться е полного освобождения,
если только она обучит их тому или иному колдовству. Многие обвиняемые,
согласившись на это, были тут же обличены и принуждены были признаться в
своих чародеяниях. Еще совсем недавно, в страсбургской епархии, недалеко от
города Шлеттштадта, в замке Кенигсгейме содержалась некая ведьма, которую
никакими пытками не могли принудить сделать признание. Наконец, во время
кажущегося отсутствия кастеляна к ведьме были впущены трое знакомых, которые
пообещали ей добиться ее полного освобождения взамен обучения их некоторым
колдовским приемам. Вначале она не согласилась на это и упрекнула их в том,
что они хотят ее очернить. Потом она все же выразила свое согласие и
спросила, чему же они хотят научиться. Один из друзей пожелал научиться
вызывать градобитие, а другой - научиться покорять женщин. Чтобы научить
градобитию, ведьма стала мешать пальцем воду, принесенную в миске, и
произносить какие-то слова. Вскоре после этого над близлежащим лесом
разразилась такая буря с градом, какой не было видно уже много лет.

Следует третья часть сей последней части: как этот религиозный процесс
достойным образом заканчивается заключительным приговором. После того как,
благодаря Господу, мы окончили те части книги, где разбираются особенности
колдовской ереси и описывается, как надо начать и вести процесс веры, нам
остается еще рассмотреть, как заканчивается такой процесс. Прежде всего надо
заметить, что колдовская ересь, как это и было указано в свое время,
отличается от других простых ересей тем, что в ней сливаются и духовное, и
светское преступления. Когда мы коснемся видов заключительного приговора, то
мы укажем на ту его часть, против которой ведьмы обычно апеллируют и которая
исходит от светского судьи. Затем мы разберем ту часть приговора, которая
исходит как от духовного, так и светского судьи. В-третьих, скажем о том,
как духовный судья отчитывается в своей деятельности при кассации.
Семнадцатый вопрос о том, как происходит обычное духовное очищение, в
особенности об испытании раскаленным железом, к чему апеллируют ведьмы. Надо
ли ограничиться обычным каноническим очищением для ведьмы, как это
предписывается каноническим правом (смотри: II, qu. 4 consuluisti; с.
monomachiam), или прибегнуть к божьему суду, выражающемуся в испытании
раскаленным железом, если ведьма того захочет? Кажется, что последнее можно
допустить. Ведь как по уголовному или гражданскому делу может быть
предписано единоборство, так может быть применен там и божий суд в виде
испытания, прикосновением к раскаленному железу или в виде испытания,
заключающегося в питье кипятка. Единоборство допускается святым Фомой (II,
95). Он утверждает, что единоборство может быть разрешено тогда, когда оно
приближается к общему характеру прорицаний. Значит, до известной степени
испытание прикосновением к раскаленному железу может считаться допустимым. К
этому испытанию прибегали многие благочестивые владыки, желавшие узнать
правду. Так поступил, например, набожный император Генрих, применив это
испытание к своей супруге, девственнице Кунигунде, которую он подозревал в
прелюбодеянии. Так поступает и судья, заботящийся об общем благе и
прибегающий к меньшему злу, чтобы избежать большего. Такой судья терпит
блудниц в городе, чтобы неудовлетворенная похоть не привела все в смятение.
Ведь Августин сказал: "Устрани блудниц, и ты приведешь через похоть все в
смятение". Если испытание раскаленным железом может успокоить общество и
защитить обвиняемого от несправедливых нападок, то нельзя возражать против
применения этого испытания. К тому же ранение рук через прикосновение к
раскаленному железу представляет из себя меньшее зло, чем уничтожение жизни
при единоборстве. Где допускается единоборство, там тем более должно
допускаться испытание раскаленным железом. Против этих умозаключений
говорится в каноническом праве (II qu. 5, monomach.) следующее: "Те, которые
гонятся за подобным (испытанием), кажутся искушающими бога". Ученые к этому
прибавляют, что, следуя указанию Апостола (I Посл. к Фессал. 5), надо
воздерживаться не только от зла, но и от всего того, что кажется злым.
Посему в указанном месте канона не говорится: "Все же, которые гонятся за
подобным, искушают бога", но утверждается: "Они кажутся искушающими бога".
Так говорится для того, чтобы было понятно, что тот, кто пользуется этим
средством, преследует, пожалуй, и правильную цель. Но этого средства надо
остерегаться, потому что оно кажется плохим. Я отвечаю: недозволительность
испытания раскаленным железом явствует из двух оснований: во-первых, это
испытание употребляется для распознавания скрытых вещей, обнаружить которые
может только бог. Во-вторых, о подобном испытании не говорится ни в
божественном писании, ни в писаниях святых отцов. Посему в каноне (С.
consuluist i, II qu, 5) утверждается: "То, что не основано на писаниях
святых отцов, должно почитаться суеверным измышлением". А папа Стефан
говорит: "На основании добровольного признания или на основании
доказательств через посредство свидетелей нашему трибуналу дано право судить
о преступлениях. Судить же скрытое и неизвестное надо предоставить тому, кто
один знает сердца людей". Между единоборством и испытанием раскаленным
железом есть разница. Единоборство скорее приближается к общему характеру
прорицаний. Ведь кулачные бойцы совершенно равны по силе и по искусству. А
при испытании раскаленным железом мы этого равенства не видим. Хотя для
исследования скрытых деяний людей и употребляются оба способа, однако, при
испытании раскаленным железом ожидается некоторый чудесный успех, чего
нельзя сказать о единоборстве, при котором наступает смерть или одного из
борющихся, ли обоих. Лишь иногда испытание железом может быть разрешаемо
наравне с единоборством, а именно, по желанию владык или светских судей.
Заметь, что, говоря о словах святого Фомы, проводящего это различие, Николай
из Лиры в своей библейской постилле (I Цар., 17), при разборе единоборства
между Давидом и Филистимлянином, указывает на то что, при указанном условии
единоборство может быть дозволено. Но Павел Бордосский оспаривает это мнение
Николая и говорит, что это не соответствует учению святого Фомы и даже
противоречит ему. Пусть владыка и светские судьи примут это к сведению.
Павел Бордосский утверждает, что единоборство и иные испытания назначаются
для раскрытия скрытых вещей, что, однако, должно быть предоставлено божьему
провидению. Нельзя утверждать, что единоборство установлено богом со времен
схватки Давида с Голиафом. Ведь Давиду бог особым внутренним чувством
объявил о том, что он должен сразиться с Голиафом и отомстить за
оскорбление, нанесенное богу филистимлянами, как это явствует из слов
Давида: "Я гряду на тебя во имя бога живого". Таким образом, Давид был,
собственно говоря, не дуэлянтом, но исполнителем божьего приговора.
Во-вторых, судьи должны обратить внимание на то, что при единоборстве обоим
противникам предоставлена возможность убить друг друга. Так как один из них
невиновен, то таким образом появляется возможность убить невиновного. Это
недопустимо в любом случае, так как противоречит божьей заповеди и
естественному закону,. Все участники: дуэлянты, судьи, советчики должны быть
рассматриваемы как убийцы. В-третьих, надо указать на то, что так как
единоборство - это схватка двоих, при которой победой одного из них
устанавливается правда одного и неправда другого, то при этом не исключена
возможность божьего искушения. Поэтому единоборство, как со стороны
вызвавшего, так и со стороны принявшего вызов превращается в нечто
недозволенное. Судьи могут другими приемами привести их к справедливому
приговору. Советуя же приступить к единоборству, они тем самым как бы
соглашаются на убийство невиновного. К предмету нашего исследования не
относится детальный разбор подобных вещей. Вернемся к вопросу, касающемуся
ведьм, и скажем: если при судебных спорах о воровстве или грабеже не
считается дозволенным прибегать к подобным испытаниям, то при суде над
ведьмами это тем более недопустимо. Ведь не подлежит сомнению, что ведьмы
производят все околдования с помощью бесов, как при нанесении, так и при
врачевании ран, а также и при их предотвращении. Нет ничего удивительного в
том, что ведьмы с помощью бесов могут быть защищены от ранений при
испытаниях раскаленным железом. К тому же, как это утверждается
естествоведами, сок известной травы, втертый в руки, предохраняет от ожогов.
Демону свойства трав не открыты. Он может защитить от ожогов как соком
подобных целительных трав, так и помещением какого-либо предмета между
раскаленным железом и рукою несущего его человека. Поэтому-то ведьмы, меньше
чем кто-либо другой, могут считаться очищенными, если они вынесут испытание
раскаленным железом. Более того! Тот факт, что обвиняемые требуют подобного
испытания, дает право подозревать их в том, что они - ведьмы. Приведем
пример. В Констанцской епархии, года три тому назад, на территории графов
Фюрстенберг проживала некая ведьма, о которой ходила очень дурная слава. По
требованию многих жителей она была схвачена служителями графа. Свидетельские
показания приводили очень много улик против нее. Когда ее стали пытать, она
потребовала испытания раскаленным железом, чтобы очиститься от подозрения.
Молодой граф, неопытный в подобных делах, разрешил прибегнуть к этому
испытанию. Ей назначили пронести железо три шага. Она же пронесла его шесть
шагов и предложила пронести его еще дальше. Ничто не препятствовало видеть в
этом улику. Ведь никто из святых столь не искушал божьей помощи. Несмотря на
это она была освобождена от оков. Она до сего дня живет спокойно, где и
раньше, вводя этим в соблазн верующих. Восемнадцатый вопрос о том, как
произносится окончательный приговор, и что он из себя представляет. Ниже мы
будем говорить о таком приговоре, который может произноситься светским
судьей и от участия в произнесении которого освобождается, при желании,
духовный судья, будь то епископ или инквизитор, а также их заместители. Ведь
вследствие того, что колдовская ересь ведьм не представляет из себя чисто
религиозного преступления, светской власти не может быть воспрещено
разбирать эти дела и произносить приговор (смотри с. ut induisitionis, ¦
prohibemus, de haeret, lib VI). Относительно окончательного приговора надо
сказать следующее: по мнению Августина, приговор не может быть произнесен
над тем, кто не сознался в содеянном преступлении. Сознание же может быть
двояким: добровольным или под давлением доказательств. Приговор - троякий:
временный, окончательный и предписанный (смотри "Суммарную Глоссу" в начале
первого вопроса). По объяснению Раймунда, промежуточным приговором
называется такой, который относится не к главным пунктам обвинения, но к
побочным, выявившимся в течение процесса, таким как отвод свидетеля,
признание или отвержение отсрочки и т. п. Окончательным приговором
называется такой, который заключает главные пункты обвинения, а предписанный
- такой, в котором старший по должности дает предписание младшему, как
надлежит действовать против осужденного. Приговор, составленный неправильно,
считается не действительным (смотри II, du 6, i dnando, ¦ diffinitiva).
Приговор произносится судьей в подобающем обстоятельствам месте, днем, а не
ночью (смотри III du, 3 induciae, ¦ spacium). Приговор, произнесенный устно,
без предварительного составления его "в письменной форме, столь же
действителен, как и прочитанный с рукописи. Ежели судьей является епископ,
то он может поручить прочтение приговора своему заместителю, по примеру
знаменитых мужей. Исполнение приговора в процессах по колдовской ереси может
быть отсрочено в двух случаях: во-первых, если осужденная беременна,
отсрочка длится до ее разрешения от бремени; во-вторых, если осужденная
призналась в преступлении, а потом снова начала отрицать вину. Девятнадцатый
вопрос о том, какие бывают виды подозрений, позволяющих произнести приговор.
Касательно ереси ведьм в законе перечисляется три вида подозрений в
совершении преступления. Первый вид - это легкое подозрение. Второй вид -
это сильное подозрение. Третий вид - это сильнейшее подозрение. Первый вид
подозрения возникает из общих предположений о виновности и из легких улик.
Такое подозрение возбуждают те, которые являются на секретные религиозные
собрания, а также своим поведением и обычаями отличаются от поведения и
обычаев, принятых верующими согласно преданиям (смотри с. Excommunicamus I,
extra de haeret). Второй вид подозрения возникает в том случае, если
кто-либо, зная того или иного за еретика, его укрывает, присоединяется к
нему, посещает его, делает ему подарки, защищает его и т.п. Такое подозрение
возбуждают против себя также те женщины и мужчины, которые стремятся
возбудить необычную любовь или ненависть, не нанося, однако, иного вреда
людям или скоту (смотри с. accusatus, ¦ illo vera). Третий вид подозрения -
это сильнейшее подозрение, основывающееся на столь убедительных уликах и
показаниях свидетелей, что судья видит себя принужденным предполагать полную
виновность подсудимого. Такое подозрение падает на мужчин и женщин, которые
исполняют то, что относится к колдовскому ритуалу, произносят слова и
угрозы, свойственные ведьмам и сопровождаемые порчей лица, которому они
угрожают, и т. п. Не подлежит сомнению, что с божьего попущения черт может
навести порчу на людей и на скот, не прибегая к посредничеству ведьм. Но так
как божье попущение бывает большим, когда посвященное богу создание,
отвергая веру, принимает участие в совершении ужасных колдовских
преступлений, то поэтому черт любит действовать именно таким образом при
чародеяниях. Можно также сказать, что черт, если бы он мог совершать
подобное и без ведьмы, по многим вышеизложенным соображениям имеет
непреодолимое влечение действовать через ведьму. На обвиняемую, возбуждающую
легкое подозрение, возлагается каноническое очищение или же клятвенное
отречение от ереси (смотри с. Excommunicamus I и с. ассиsatus). Также и тех,
которые возбуждают сильное подозрение в колдовской ереси, не должно считать
за еретиков и осуждать как таковых (смотри Extra de praesumrtione, с.
litteris, ¦ quocirca). Каноническим очищением и клятвенным отречением от
ереси они могут снять с себя это подозрение. Ежели такой подозреваемый
откажется отречься от ереси, то его отлучаю~ от церкви. По прошествии года
такой отлученный считается за явного еретика. Возбуждающий сильнейшее
подозрение в еретичестве подлежит осуждению как еретик (смотри с.
Excommumcamus I, extra de haeret, ¦ cum contumacia; ut officium, lib. VI).
Те из них, которые клятвенно отрекаются от своих заблуждений, должны быть
приводимы к покаянию. Не отрекающиеся передаются светскому суду и сжигаются.
При доказанности преступления, но при отсутствии признания в преступлении,
обвиняемый считается за нераскаявшегося еретика и осуждается в соответствии
с этим. Двадцатый вопрос о том, каков первый способ произнесения приговора.
Ежели при разбирательстве какого-либо дела было установлено, что обвиняемая
совершенно не виновна, то ей выносится оправдательный приговор следующего
содержания: "Мы, N. N., милостью божьей епископ такого-то города, или
такой-то судья и т. д., принимая во внимание, что ты, такая-то, проживающая
там-то, в такой-то епархии, была обвинена перед нами в такой-то еретической
извращенности, а именно - в ереси ведьм; принимая далее во внимание, что
обстоятельства дела не позволили нам оставить ее незамеченной, мы приступили
к следствию. Для этого мы снимали допросы со свидетелей, допрашивали тебя,
производили также другие действия, которые требуются каноническими
постановлениями. После того как мы внимательно исследовали все относящееся к
этому делу, а также неоднократно выслушивали мнение собираемых для этой цели
людей, сведущих в праве и богословии, мы, действуя в качестве полномочного
судьи, желая служить только Господу и правде, имея перед собой пресвятое
Евангелие и призывая имя Христа, решаем следующее: на основании всего того,
что мы видели слышали, что нам было в настоящем процессе показано и
рассказано, затронуто и разобрано, мы не' нашли, чтобы то, что тебе
ставилось в вину, получило свое законное подтверждение. Поэтому мы
объявляем, объясняем и' окончательно постановляем, что против тебя не
найдено ничего, что могло бы привести к подозрению в ереси или колдовстве. И
мы теперь прекращаем следствие и процесс против тебя и освобождаем тебя.
Этот приговор произнесен" и т. д. Надо остерегаться прибавления в каком бы
то ни было приговоре слов, что обвиняемый невиновен. Вместо этого следует
сказать, что законное разбирательство дела не выявило преступления. Ведь
если обвиняемый впоследствии снова предстанет перед судом и против него
найдутся доказательства вины, то он может быть осужден, невзирая на уже
вынесенный ему однажды оправдательный приговор. Светский судья может
произнести такой же приговор по предложению епископа. Двадцать первый вопрос
о том, каков второй способ произнесения приговора, и именно против
обвиняемой, о которой ходит дурная молва. Второй способ произносить приговор
касается таких обвиняемых, о которых ходит дурная молва. Такой обвиняемый
бывает женщина, которая не уличена ни через свое собственное признание, ни
очевидностью преступления, ни показаниями свидетелей, против которой говорит
только лишь идущая о ней дурная молва. Значит, факт околдования не был
доказан. Значит, отсутствует сильное или сильнейшее подозрение. Однако
оправдательный приговор, подобный указанному в предыдущем вопросе, не может
быть вынесен. На обвиняемую следует наложить каноническое очищение. Пусть
судья примет к сведению, что при процессе об еретичестве не имеет значения,
если кто-либо пользуется дурной репутацией среди добрых и уважаемых лиц.
Надо исследовать, не ходит ли о нем худая молва среди простого мелкого люда.
Ведь о нем должна ходить дурная молва среди тех, которые пойдут доносить на
него. Прибавим, однако, что любой еретик может быть обвинен любым лицом.
Отводятся только показания смертельных врагов, как это было указано выше.
Епископ или судья произнесут обвиняемому, про которого ходит дурная молва,
приговор, предписывающий каноническое очищение. В этом приговоре будет
указано на то, что обвиняемый не уличен в околдованиях, что он не признан
даже легко подозреваемым в еретичестве, но что о нем, как среди добрых, так
и среди дурных, идет худая молва и что в силу этого на него налагается
каноническое очищение для того, чтобы о нем пошла хорошая молва среди
верующих. Это очищение назначается на такой-то месяц, день и час. К этой
церемонии обвиняемый должен явиться лично и очиститься в присутствии
такого-то и такого-то количества лиц, принадлежащих к его сословию.
Помощниками при очищении должны быть люди католической веры и всем
известного, достойного уважения, поведения. Эти люди должны знать
обвиняемого издавна. Ежели при указанном каноническом очищении обвиняемый не
исполнит всего требуемого, то он будет сочтен за уличенного в ереси,
согласно каноническим постановлениям. Это нежелание исполнить все
предписания при каноническом очищении влечет за собой отлучение. Год
упорного пребывания в отлучении дает право осудить отлученного как еретика
(смотри c. Excommunicamus itague, ¦ dui autem). При каноническом очищении
обвиняемый кладет руку на положенные перед ним Евангелия и говорит: "Я
клянусь на этих четырех Святых Евангелиях Господних, что я никогда не
придерживался такой-то ереси, в чем меня обвиняет молва, никогда не
наставлял других в этой ереси и в данное время ее не разделяю, ей не верю."
Затем, все помощники при очищении также возлагают свои руки на Евангелия и
каждый из них за себя говорит: "И я клянусь на этих Святых Евангелиях
Господних в том, что я считаю клятву очищающегося правдивой". В этом и
заключается каноническое очищение. Такое очищение происходит в той
местности, где лицо, о котором идет дурная молва, всем известно. Ежели о
таком лице идет дурная молва во многих местностях, то оно обязано в каждой
из них всенародно исповедывать католическую веру и проклясть ересь, из-за
которой о нем идет дурная молва (смотри de purg. can., inter sollicitu
dines). Кто впадет в ересь после своего канонического очищения, тот будет
считаться достойным передачи светской власти для сожжения (смотри с.
Excommunicamus I, ¦ adiicimus i vel si est post purgationem; с. ad
abolendam, ¦ illos ddnadne). Кто же после такого очищения впадет в иную
ересь, чем в ту, из-за которой на него было наложено это очищение, того
ожидает новое расследование всего дела. Двадцать второй вопрос о том, каков
третий способ произнесения приговора, в частности, против лица, о котором
идет худая молва и которое подлежит допросу под пытками. Случается, что
обвиняемый не может быть уличен ввиду отсутствия или собственного признания,
или очевидности преступления, или доказательности показаний свидетелей, или
весомости улик. Возложить на него клятвенное отречение от ереси не
представляется возможным. Но показания обвиняемого противоречивы. Может
быть, имеются к тому же какие-либо улики. При таких обстоятельствах возможно
решиться на допрос обвиняемого под пытками. Сообразно с этим решением
произносится приговор, который и объявляется обвиняемому. При этом
указывается, что приговор скоро будет приведен в исполнение. Однако судья не
должен с этим торопиться. Ведь допросы под пытками следует употреблять лишь
в таких случаях, когда все остальные меры не привели к желаемым
последствиям. А пока судья должен пускать в ход разные способы воздействия,
не исключая и хитростей, предлагая друзьям обвиняемого склонить его к
сознанию в преступлении и стремясь получить добровольные обличающие его
показания. Упорные размышления, тяжкие условия заключения и увещания
достойных уважения людей склоняют обвиняемого к раскаянию. Если все
остальные средства воздействия остались бесплодными, то следует приступить к
допросу, применяя умеренные пытки без кровопролития. Но судья знает, что
цель пыток зачастую не бывает достигнута. Одни из пытаемых обладают столь
слабым характером, что они подтверждают все, что им говорят; и даже ложные
сведения подтверждаются ими. Другие же столь упорны, что они, несмотря ни на
какие пытки, ни в чем не хотят сознаться. Те, которые уже раньше были
пытаемы, выносят пытки лучше, так как они (при поднятии на дыбах) тотчас же
вытягивают руки, а потом подгибают их. Хотя есть среди подобных пытаемых и
такие, которые оказываются менее выносливыми. Есть и такие, которые с
помощью чар стойко выдерживают любые пытки, о время пыток они представляются
как бы нечувствительными. Они скорее умрут, чем сознаются. Ввиду этого при
пытках надо действовать с величайшим умением и обращать много внимания на
свойства пытаемого. Когда палачи приготавливают орудия пытки, епископ или
судья должны продолжать увещевать обвиняемого, чтобы вызвать его на
добровольные признания; при этом они могут обещать ему сохранение жизни, как
это было указано выше. Если пытка не принудила обвиняемого к признаниям, то
судья тут же назначает продолжение пытки на второй или третий день. Если и
последующие пытки не повлекли за собой признания обвиняемого, его можно
освободить. Если же он сознается и попросит церковь о прощении, то он
считается уличенным еретиком и подлежит передаче в руки светской власти.
Двадцать третий вопрос о том, каков четвертый способ произнесения приговора
и именно против обвиняемой, возбуждающей легкое подозрение. Четвертый способ
произнесения приговора в религиозном процессе касается тех, которые
возбуждают легкое подозрение в ереси, при чем отсутствуют: признание своей
вины, вещественные доказательства, обличающие показания свидетелей, и иные
явные улики, а имеются только легкие косвенные улики, приводите свидетелями.
Такому обвиняемому полагается отречься от возводимых против него обвинений.
Если ему вменяется в вину явная ересь, он должен всенародно отречься от нее
в церкви. Такое всенародное отречение может иметь следующее содержание: "Я,
NN, такой-то епархии, житель такого-то города или такого-то местечка,
явившись на суд, находясь в присутствии вас, владыка епископ такого-то
города, и видя пред собою Пресвятое Евангелие, к которому, рукою прикасаюсь,
клянусь, что я верю в ту святую католическую и апостольскую веру, в которую
верит пресвятая римская церковь и которую она исповедует, проповедует и
охраняет. Я клятвенно обещаюсь хранить в сердце своем веру и исповедывать
устами, что Господь наш Иисус Христос со всеми святыми гнушаются
отвратительнейшей ереси ведьм и что все те, которые ей следуют и к ней
прилепляются, будут вечно мучимы вечным огнем вместе с дьяволом и его
ангелами, если они не образумятся и не примирятся со святой церковью через
покаяние. Посему я клятвенно отрекаюсь от этой ереси, в которой вы, владыка
епископ и судья, меня подозреваете, и полагаете, что я общался с ведьмами,
защищал по незнанию их лжеучение, ненавидел инквизиторов и других
преследователей ведьм и не доносил о преступлениях, совершенных этими
последними, Засим я клятвенно подтверждаю, что я никогда не верил и не верю
в указанную ересь и не был приверженцем ее. Я также никогда не буду в
последующем верить в нее и никогда не стану ее приверженцем. Я никогда не
проповедовал ее и не намереваюсь ее проповедовать. Ежели в будущем я совершу
что-либо из вышеуказанных проступков - да отвратит это от меня Господь бог,-
то я с готовностью приму на себя наказания, полагающиеся тем, которые,
произнеся отречение от ереси, вновь впали в нее. Я согласен принять всякое
покаяние, которое вы мне предпишите в наказание за все то, содеянное мною,
что возбудило в вас против меня подозрение. Я клятвенно обещаю выполнить
покаяния по мере сил и не погрешить против этого. В свидетели я призываю
Господа бога и это Пресвятое Евангелие". Подобное отречение от ереси
произносится на местном языке для того, чтобы оно было понято всеми. После
этого отречения судья или его заместитель могут обратиться к обвиняемому со
следующими приблизительно словами на местном языке: "Мой сын (или моя дочь),
после того, как ты под клятвой отверг действительность возводимого на тебя
подозрения и очистился через посредство отречения от этого подозрения,
остерегайся в будущем впасть в ересь, от которой ты отрекся. Если ты при
наличии раскаяния и не передаешься за это преступление светской власти (для
сожжения), так как ты отрекся от ереси, состоя не под сильным, а под легким
подозрением, то затем ты будешь еще больше наказан, чем в том случае, если
бы ты не отрекся от ереси. Впав в ересь, ты станешь сильноподозреваемым.
Отрекшись во второй раз и возбудив снова подозрение, ты будешь должным
образом наказан и без сожаления предан светской власти для последнего
наказания". Ежели обвиняемый отречется тайно в камере епископа или судьи, т.
е. не в присутствии собравшегося народа, то приговор в соответствии с этим
несколько изменяется. Нотариус обязан пометить в протоколе, что такое-то и
такое-то отречение от ереси произнесено таким обвиняемым против которого
имеется лишь легкое, а не сильное подозрение в ереси. Иначе обвиняемому
может грозить большая опасность в будущем. Двадцать четвертый вопрос о том,
каков пятый способ произнесения приговора, в частности против сильно
подозреваемого. Пятый способ произнесения приговора касается таких
обвиняемых, которые после разбора дела судьей совместно со сведущими людьми
признаются возбуждающими сильное подозрение в еретичестве, Это бывает тогда,
когда лицо, против которого есть показания, обличающие его в еретической
извращенности, не может быть при этом признано уличенным закономерными
доказательствами: ни личным признанием, ни вещественными доказательствами,
ни свидетельскими показаниями. Но при этом имеются веские косвенные улики,
возбуждающие подозрения в его еретичестве. Против подобного обвиняемого надо
действовать следующим образом: он обязан отречься от своей еретической
извращенности. Таким образом, если он снова впадет в эту извращенность, то
будет соответственно этому наказан, т. е. будет передан светской власти,
чтобы претерпеть последнее наказание (смотри с. accusatus, в начале de
haeret., lib. VI). Подобная обвиняемая должна отречься от еретичества или
всенародно, или тайно, в зависимости от того, считается ли она подозреваемой
тайно или открыто, среди многих или среди немногих, среди уважаемых,
почтенных людей или среди мелкого люда, Когда наступит воскресенье,
назначенное для клятвенного отречения обвиняемого от ереси, проповедник
обязан произнести соответствующую проповедь. Вслед за этим нотариус или
клирик зачитывают, во-первых, то, в чем обвиняемый был уличен, а во-вторых,
то, что возбуждает против него сильное подозрение. Затем судья предлагает
обвиняемому очиститься от этого подозрения в ереси клятвенным отречением от
нее. Перед обвиняемым кладут Евангелие, на которое он возлагает руку и
произносит отречение, прочитывая его с рукописи или повторяя слова этого
отречения вслед за читающим его нотариусом. (Содержание этого отречения
сходится с отречением, приведенным в одном из предыдущих вопросов). Если
обвиняемый подозревается в колдовской ереси, то он, между прочими
отречениями, должен сказать следующее: "Я клятвенно утверждаю свою веру в
то, что не только обыкновенные еретики или схизматики будут мучимы вечным
огнем, но и те, которые заражены ересью ведьм, которые отрекаются от веры,
приобретенной при святом крещении, удовлетворяют свою извращенную похоть
дьявольской скверной и наводят порчу на людей, на животных и на полевые
злаки. Я клятвенно отрицаю ту ересь, или, вернее говоря, неверие, которое
неверно и лживо утверждает, что на земле не существует ведьм и что будто
таким образом нельзя причинять вреда с помощью дьявола. Я вижу теперь, что
такое неверие противоречит учению святой церкви-матери и всех католических
ученых, а также императорским законам, наказывающим подобных ведьм смертью
через сожжение. Я клятвенно утверждаю, что я никогда не веровал в указанную
ересь и теперь не верую. Я не приверженец ее и не намереваюсь быть таковым.
Я не проповедовал ее и никогда проповедовать не буду". Подобное отречение
произносится на местном языке, чтобы каждый мог понять. Если же отречение
происходит только в присутствии духовных лиц, то пользуются латинским
языком, понимаемым ими в достаточной степени. При тайном отречении во дворце
епископа или в камере суда, т. е. если отречение происходит не всенародно,
надо следовать той же процедуре. После отречения судья увещевает
обвиняемого, чтобы тот не впал снова в подозрение в еретичестве, и указывает
при этом на возникающие отсюда последствия. После этого читается приговор
(содержание которого мало чем отличается от вышеупомянутых приговоров). Надо
обратить внимание на то, что подозреваемый в еретичестве, но не уличенный в
нем (будь подозрение против него легким или сильным) не подлежит ни
пожизненному заключению, ни пожизненному замурованию. Ведь это наказание для
тех, которые были еретиками и затем раскаялись. Но эти подозреваемые могут
быть наказываемы за свои проступки, возбудившие подозрения в ереси,
заключением на определенное время (смотри с. commissi, de haeret, lib. Vl) .
Такие подозреваемые не носят покаянных крестов на своей одежде. Ведь кресты
на одежде - это признак раскаявшегося еретика. Подозреваемые же не могут
считаться еретиками. Поэтому они и не должны носить крестов указанным
образом. На них можно наложить наказание, заключающееся в том, чтобы они
стояли на паперти церкви в определенные праздничные дни, держа в руках воск
указанного веса. На них можно также наложить наказание в виде определенного
паломничества и т. п. Двадцать пятый вопрос о том, каков шестой способ
произнесения приговора и именно против обвиняемой, возбуждающей сильнейшее
подозрение в еретичестве. Шестой способ произнесения приговора касается
таких обвиняемых, дело которых после разбора его судьей и сведущими людьми
указывает на то, что они возбуждают сильнейшее подозрение в еретичестве.
Подобное подозрение возникает тогда, когда обвиняемый не уличен ни
собственным признанием вины, ни вещественными доказательствами, ни
обличительными показаниями свидетелей. Но при этом против него' имеется ряд
весьма убедительных прямых улик, возбуждающих против него сильнейшее
подозрение. Приведем примеры как из области простой ереси, так и из области
колдовской ереси. Во-первых, скажем о простой ереси. Если кто-либо пробудет
отлученным в продолжение одного года и более, то тем самым он начинает
возбуждать легкое подозрение в еретичестве (смотри de poenis, с. gravem).
Если же он, призванный явиться перед духовным судьей, не явится, как этого
требует канон, и будет упорно отказываться от появления, то он тем самым
отлучается от церкви и тогда становится сильно подозреваемым в еретическом
извращении. Если он останется отлученным более одного года, то это
заставляет считать его подозреваемым в сильнейшей степени. Такому
обвиняемому никакой законной защиты не полагается. И он должен быть осужден,
как еретик. Сильнейшее подозрение возникает тогда, когда кто-либо говорит
или совершает то, что говорится или совершается ведьмами в том случае, если
они хотят кого-нибудь околдовать. Обычно они произносят угрозу и при этом
наводят порчу взглядом или прикосновением, чем и уличают себя в колдовстве.
Хотя в действительности такой подозреваемый может и не быть еретиком (если,
например, в помыслах своих он не разделяет еретических учений и не имеет
еретического упорства), однако его надлежит осудить как еретика, вследствие
указанного сильнейшего подозрения, не допускающего никакой защиты. Если
подобный подозреваемый не хочет обратиться, клятвенно отречься от ереси и
покаяться, то его надлежит передать светской власти для соответствующего
наказания (смотри с. ад abolendam, ¦ praesenti). Если же он клятвенно
отречется от ереси, то он приговаривается к пожизненному тюремному
заключению. Случается, что обвиняемая, возбуждающая у судьи сильнейшее
подозрение в еретичестве, упорно запирается в содеянном ею и говорит (как
это обычно бывает у ведьм), что поставленные ей в вину угрозы брошены ею не
с целью наведения порчи, но произнесены в пользу спора, что столь
свойственно женщинам. Это побуждает судью оставить ее в заключении и
расследовать, какая идет о ней молва. Если относящиеся сюда свидетельские
показания укажут на то, что она считается явной ведьмой, то судья имеет
право допросить ее под пытками. Если при этом допросе выявились улики ее
колдовского искусства в виде упорного умалчивания правды или в виде
отсутствия слез, или в виде нечувствительности при пытке, сопровождаемой
скорым и полным восстановлением сил, то тогда судья прибегает к различным, в
свое время указанным уловкам, чтобы узнать правду. Если несмотря на все
ухищрения, обвиняемая продолжает запираться, то ее ни в коем случае нельзя
выпускать на свободу. Ее следует держать в грязи камеры и в мучениях
заключения по крайней мере один год, очень часто допрашивая, и в особенности
в праздничные дни. При наличии распространенной о ней дурной молвы и
большого количества обличающих ее свидетелей судья может предать ее
сожжению. Но, желая действовать в соответствии с заповедью любви, пусть
судья наложит на нее каноническое очищение, на котором должны присутствовать
двадцать - тридцать помощников очищения. Пусть судья предупредит ее, что
если она при очищении откажется от исполнения каких-либо требований,
предписываемых этим актом, то она будет, как признанная виновной, предана
огню. Если же она очистится, то, в случае повторного впадения в ересь, ей
грозит пожизненное заключение. Ее клятвенное отречение от ереси при очищении
подобно указанному в четвертом и пятом способах произнесения приговора.
После этого отречения судья снимает с нее отлучение (смотри с.
Excommunicamus I и II, де haeret., с. abolendam) и налагает покаяние,
употребляя следующие выражения: "Весьма недостойно проходить с закрытыми
глазами мимо ненаказанных оскорблений против бога, наказывая при этом
оскорбления против людей. Ведь оскорбление божьего величия несравненно
преступнее, чем оскорбление человека. Чтобы твои ненаказанные преступления
не послужили поводом к совершению подобных преступлений другими, чтобы ты в
будущем был осторожнее и менее склонен к подобному и чтобы тебя можно было
бы потом скорее наказать, мы приговариваем тебя к следующему... Во-первых,
ты должен носить поверх своей обычной одежды подобие монашеского скапулира,
свинцового цвета, без клобука, на котором прикреплены спереди и сзади кресты
из желтой материи длиной в три и шириной в две ладони. Такой скапулир ты
обязан носить постоянно столько-то времени (надо точно указать: один год,
или два, или больше, или меньше - в зависимости от степени вины обвиняемого)
и стоять в нем перед дверями церкви в такие-то дни столько-то и столько-то
времени. Во-вторых, мы приговариваем тебя к такому-то тюремному заключению
пожизненно (или на такое-то время) ... Мы сохраняем за собою право...
смягчать, усугублять, изменять и совершенно или частично снимать это
наказание, сколь часто мы это найдем нужным"... Тотчас же после произнесения
этого приговора он приводится в исполнение. Двадцать шестой вопрос о том,
какой приговор произносится над обвиняемой, о которой идет дурная молва и
которая подозревается в еретичестве. Обвиняемая, о которой идет дурная молва
как о еретичке и против которой имеются еще и другие улики еретической
извращенности, очищается от обвинения так, как это указано при разборе
второго способа произнесения приговора. Затем ей надлежит совершить
клятвенное отречение от ереси и выразить свое согласие исполнить налагаемое
на нее наказание. После этого судья, перечислив проступки обвиняемой,
указывает, в чем это наказание будет выражаться. Например, в определенные
воскресные и праздничные дни стоять босиком с обнаженной головой перед
дверями такой-то церкви во время богослужения, держа в руках кусок воска
такого-то веса, который затем возлагается на алтарь; поститься в особо
назначенные дни; не покидать города в указанный промежуток времени;
представляться епископу или судье в определенные дни и т. п. Все эти
наказания налагаются в зависимости от проступков обвиняемой. Общего правила
не дается. Приговор тотчас же приводится в исполнение. Он может быть
смягчен, изменен и совсем отменен в соответствии с раскаянием и смирением
наказуемой. Двадцать седьмой вопрос о том, как произносится приговор над
признавшейся и кающейся обвиняемой. Когда обвиняемая признается в ереси и
кается в своем преступлении, высказывая желание вернуться в лоно церкви,
судья исследует, не отвергала ли она клятвенно когда-либо другой еретической
извращенности. Ежели этого не было, то никто не препятствует, при наложении
на нее соответствующего наказания, исполнить ее желание. Содержание ее
клятвенного отречения от ереси подобно вышеизложенным отречениям. Данное
отречение произносится в праздничный день в храме и сопровождается
всенародной исповедью обвиняемой в ее колдовских преступлениях. Судья
спрашивает ее при этом: "Предавалась ли ты в продолжение такого-то
количества лет искусству колдования?". Ответ: "Да". Судья: " Ты совершила за
это время такие-то преступления, в которых ты созналась?". Ответ: "Да". И т.
д. Затем преклонив колена, обвиняемая отрекается от ереси, а епископ или
судья произносят приговор, налагая на нее наказание носить одеяние кающегося
еретика и провести остаток дней своих в заключении, "питаясь хлебом
страдания и водою боязни". По прочтении приговора, сходного в основных
чертах с вышеупомянутыми, судья прибавляет: "Мой сын (или моя дочь),
приговор над тобою или твое покаяние заключается в том, что ты будешь носить
до конца своих дней кресты. Ты будешь становиться на ступенях у дверей
таких-то церквей во время богослужения, а остальное время пребывать в
пожизненной тюрьме на хлебе и на воде. Но тебе не будет тяжко исполнять все
это. Если ты терпеливо все вынесешь, ты найдешь у нас милость. Не сомневайся
и не отчаивайся, но крепко надейся". После этого приговор приводится в
исполнение. Осужденная становится в одеянии кающейся еретички на ступенях у
церкви, чтобы все ее видели. А вокруг нее ставится охрана. К завтраку она
отводится в тюрьму, и таким образом начинается ее наказание. Двадцать
восьмой вопрос о том, как произносится приговор над кающейся еретичкой,
признавшейся в своих преступлениях, в которые впала вторично. Обвиняемый,
признающийся в том, что он впал в ересь вторично, но кающийся и желающий
воссоединения с церковью, получает желаемое и предается светской власти как
вторично запятнанный ересью. Этого наказания он заслуживает тогда, когда он
возбуждает сильное подозрение в ереси. При легком подозрении такое наказание
не имеет места. К сильно подозреваемому кающемуся преступнику епископ или
судья направляют двух или трех заслуживающих полного доверия мужей, которые
хорошо известны заключенному и к которому он питает приязнь. Эти посланники
должны зайти к нему в благоприятное время и говорить о презрении к миру, о
бедствиях земной жизни, о радостях и славе, ожидающих праведников в раю.
После этого они сообщают ему от имени епископа или судьи, что ему,
заключенному, не избежать телесной смерти, и советуют ему позаботиться о
спасении своей души, очистив ее полным признанием своих преступлений и
приняв святое причастие. Эти доверенные епископа должны неоднократно
посещать обвиняемого и, при его полном раскаянии, воссоединить его с
церковью. Два-три дня спустя епископ или судья оповещают окружного
начальника или представителя светского суда о том, чтобы он явился в
такое-то место или на такую-то площадь (но вне храма) с его служителями и
принял некоего вновь впавшего в ересь преступника, который ему будет передан
самим епископом или судьей. В день этой передачи или за день до нее, рано
утром епископ оповещает население города с того места, откуда население
обычно оповещается, что в такой-то день, в такой-то час и в таком-то месте
проповедник веры произнесет проповедь, а епископ и другие судьи произнесут
приговор над неким человеком, вновь впавшим в ересь, и передадут его
светской власти. Если осужденный принадлежит к духовному сану, то прежде чем
передать его светской власти для последнего наказания, его лишают духовного
сана. Над ним совершается, таким образом, обряд низложения (смотри с. ad
abolendaт ¦ praesenti, de haeret). Епископ произносит предписанные церковью
слова как при посвящении в тот или иной сан, так и при низложении, когда он
снимает одно за другим церковные облачения, в которые одет низлагаемый
еретик, он произносит определенные слова; но слова этого обряда имеют
противоположный смысл. После низложения судья, нотариус или клирик читают
приговор, в котором перечисляются преступления осужденного, указывается на
признание их последним, на его отречение от своих заблуждений и на его
повторное впадение в ересь. Затем приводятся его новые проступки,
указывается на его повторное принятие в лоно церкви и делается заключение.
"И как одного из повторно впавших в ересь мы отстраняем тебя от нашего
духовного суда и предоставляем тебя светской власти. Но мы нарочито просим
светский суд так умерить свой приговор, чтобы тебе не угрожало ни
кровопролитие, ни опасность смерти". Так отстраняются епископ и его
заседатели, а светский суд вступает в исполнение своих обязанностей. Здесь
надо заметить следующее: хотя епископ и инквизитор и должны прилагать все
старания как лично, так и через других, чтобы повторно впавший в ересь
раскаялся и исповедал католическую веру, однако, как только они достигли
этой цели, и совет суда решил, что обвиненный, хотя и раскаялся, но в
действительности повторно впал в ересь и, как таковой, подлежит передаче
светской власти, духовные судьи не должны сообщать ему, какое наказание
ожидает его. Ведь лик судьи пугает осуждаемого и слова его побуждают
подлежащего наказанию скорее к нераскаянности, чем к терпению. И посему они
не должны входить в словесное соприкосновение с ним ни перед, ни после
своего приговора, чтобы он не был озлоблен против них в сердце своем. Надо
особенно тщательно избегать этого в случаях, подобных указанному, где дело
идет о жизни и смерти. Надо направить к нему, как было указано выше,
достойных уважения мужей, к которым он чувствует не неприязнь, но приязнь.
Пусть они подготовят его к предстоящей смертной казни, укрепят в нем веру,
посоветуют смирение. Пусть они после объявления приговора придут к нему
утешить его и помолиться с ним. Они не должны покидать его до того
мгновения, пока он не отдаст духа своего Творцу. Они должны быть осторожны и
внимательны к тому, чтобы ничего не сделать и ничего не сказать, что могло
бы повлечь наложение на себя рук осужденного до исполнения приговора. Ведь
вина за это падет на них, и то, что должно было бы послужить им в заслугу,
принесет им наказание и вину. Передача вторично впавшего в ересь светской
власти не совершается в праздничный или святой день и не происходит в храме,
так как этот приговор ведет к смерти, а праздничный день и храм посвящены
Господу богу. Двадцать девятый вопрос о том, как произносится приговор над
еретичкой, признавшейся в своих преступлениях, но не покаявшейся и уличенной
в ереси в первый раз. Десятый способ произнесения приговора касается таких
обвиняемых, которые признались в своем еретичестве, но не выказали раскаяния
и которые уличены в ереси в первый раз. Это - редкий случай. С процессом
подобного обвиняемого торопиться не надо. Пусть епископ и судьи держат его
под строгим надзором и в оковах в продолжение многих месяцев и приложат
старания обратить его на путь истинный. Если, несмотря ни на мягкость, ни на
строгость, несмотря ни на угрозы, ни на лесть, обвиняемый продолжает
упорствовать, то по прошествии указанного времени, епископ и судьи должны
быть готовы передать его светской власти и послать соответствующую повестку
окружному начальнику или представителю светского суда с тем, чтобы он со
своими служителями прибыл в определенное время к такому-то месту и принял
нераскаявшегося еретика, (Передача его и приговор духовного суда сходны с
ритуалом предыдущей главы). В заключении окончательного приговора говорится:
"Мы отнимаем тебя сим приговором, как нераскаявшегося еретика, от нашего
духовного суда и предоставляем тебя светской власти... причем мы нарочито
просим светский суд смягчить приговор во избежание кровопролития и опасности
смерти". Тридцатый вопрос о том, какой приговор выносится против обвиняемой,
которая призналась во вторичном впадении в ересь и не хочет раскаяться.
Одиннадцатый способ произнесения приговора касается нераскаявшихся еретиков,
впавших в ересь во второй раз и признавшихся в этом. При наличии такого вида
преступления надо действовать так, как это было указано в предыдущей главе.
Приговор выносится в присутствии епископа и судей. Между прочими
рассуждениями читаем в приговоре следующее: "Дабы ты спас свою душу и
миновал смерти ада для тела и для души, мы пытались обратить тебя на путь
спасения и употребляли для этого различные способы. Однако, обуянный низкими
мыслями и как бы ведомый и совращенный злым духом, ты предпочел скорее быть
пытаемым ужасными, вечными мучениями в аду и быть телесно сожженным здесь,
на земле, преходящим огнем, чем, следуя разумному совету, отстать от
достойных проклятия и приносящих заразу лжеучений и стремиться в лоно и к
милосердию святой матери-церкви. Так как церковь Господня ничего более не
знает, что она еще может для тебя сделать ввиду того, что она уже сделала
все, что могла, мы, указанный епископ и судья... присуждаем тебя, как
нераскаявшегося и повторно впавшего в ересь преступника, к передаче светской
власти... которую мы нарочито просим умерить строгость приговора и избегнуть
кровопролития и опасности смерти". Тридцать первый вопрос о том, какой
приговор выносится обвиняемому, преступление которого доказано, но который
упорно отрицает свою вину. Двенадцатый способ произнесения приговора
касается таких еретиков, которые продолжают запираться в своих
преступлениях, несмотря на доказанность этих последних. Это имеет место
таких случаях, когда обвиняемый закономерно уличен в каком-либо еретическом
извращении и именно: очевидностью преступления, как, например, при явных
еретических поступках, или законными свидетелями, которых обвиняемый не мог
отвести. Против такого обвиняемого надо действовать следующим образом. Он
подлежит строгому заключению с кандалами на руках и на ногах и частым
увещеваниям, производимым должностными лицами сообща и в отдельности, с тем
чтобы он открыл правду. При этом увещевающие указывают ему на то, что если
он признается в своем заблуждении и клятвенно отречется от еретической
извращенности, то будет допущен к милосердию. В противном случае он будет
передан светской власти и не избежит смертной казни. Если он, несмотря на
эти увещевания, продолжает упорствовать, епископ и другие должностные лица
сообща или в отдельности, непосредственно или через посредство почтенных
мужей, вызывают то одного, то другого свидетеля и расспрашивают его,
действительно ли он сказал на допросе правду, и указывают ему на то, что,
если он сказал неправду, он тем самым осудил себя, обвинителя, на вечное, а
обвиняемого на преходящее мирское проклятие. Если свидетель стесняется,
пусть он признается в правде по крайней мере тайно, чтобы обвиняемый не был
несправедливо приговорен к смерти, и пусть увещеватели уговаривают так,
чтобы было ясно, говорят ли теперь свидетели правду или нет. Если свидетели
не изменяют своих показаний, а обвиняемый остается при своем запирательстве,
епископу и судье не следует немедленно кончать дело заключительным
приговором и передавать обвиняемого светской власти. Они должны продолжать
держать его в заключении, вновь и вновь увещевая его и предлагая свидетелям
исследовать самим их совесть. Особенное внимание епископа и судьи должно
быть уделено такому свидетелю, который им представляется восприимчивее к
добру и обладает более чуткой совестью. Они должны расспрашивать его и
дальше соответствует ли сказанное им действительности. Если они увидят, что
свидетель начинает колебаться, если к тому же против него находятся улики,
позволяющие счесть его показания ложными, то, посоветовавшись со сведущими
людьми, его надлежит взять под стражу и повести против него дело, как
предписано законом. С другой стороны, опыт учит, что уличенный
заслуживающими доверия свидетелями, после долгого запирательства, часто
признается в своей извращенности и говорит полную правду, если его правильно
увещевают и ему пообещают не передавать его светской власти и оказать ему
милосердие. В то же время часто встречаются свидетели которые, обуянные
злостью и неприязнью, вступают в соглашение между собою для того, чтобы
обличить невиновного в еретической извращенности. Потом же, под воздействием
увещеваний епископа и других должностных лиц мучимые укорами совести и
вразумленные Господом богом, они отказываются от своих обличительных
показаний и признаются, что из злобы приписали обвиняемому подобный позорный
поступок. Поэтому не надобно торопиться с приговором над таким обвиняемым.
Надо подождать некоторое время, один год или несколько лет, а потом передать
его светской власти. Если такой обвиняемый, закономерно уличенный в ереси,
после долгих увещеваний признает свою вину и согласится клятвенно отречься
от всякой ереси и исполнить возлагаемые на него епископом и инквизитором
наказания, то он должен, как кающийся еретик, всенародно отречься от ереси,
как это указано в двадцать седьмом вопросе, и в смирении нести покаяние.
Продолжающий же упорно запираться передается как нераскаявшийся еретик
светской власти. С таким нераскаявшимся поступают так, как это видно из
двадцать девятого вопроса. При отрицании обвиняемым своей вины и при отказе
свидетелей от своих обличающих показаний и признающих наговор из-за мести и
ненависти или из-за упрашиваний со стороны других лиц и из-за подкупа,
ложные свидетели наказываются как таковые. Им полагается по меньшей мере
пожизненное заключение на хлебе и на воде. Но епископы имеют право по
прошествии некоторого времени изменить приговор, смягчая или усиливая его.
Долгое время несознающийся обвиняемый при наличии настаивающих на своих
обличительных показаниях свидетелей подготовляется епископом и судьями к
передаче светской власти. Для этого они посылают к нему заслуживающих
доверия мужей, ревнителей веры и особенно благочестивых людей, которые не
являются для обвиняемого неприятными, а наоборот, способны возбудить в нем
чувство приязни. Эти посланники должны дать ему понять, что ему не избежать
смертной казни после передачи его в руки светской власти, что епископ и
судья уже оповестили окружного начальника или представителя светского суда
об этой передаче в такое-то время и в таком-то месте, что всенародно должно
быть по городу оповещено о проповеди веры, долженствующей предшествовать
указанной передаче, что в назначенный день и час епископ и судья при
стечении народа в заключительном приговоре передадут светской власти
обвиненного, стоящего на возвышении, чтобы все могли его ясно увидеть, и что
в зачтенном приговоре будут перечислены все его преступления. Епископ и
судьи могут назначить нескольких достойных уважения мужей и ревнителей веры,
которые в то же время приятны осужденному, для сопровождения его к месту
казни и для приложения усилий к тому, чтобы он покаялся в последнюю минуту и
изъявил желание отречься от ереси. Хотя можно признать, что это желание
возникает более из-за страха смерти, чем из-за любви к истине, я
придерживаюсь того мнения, что, следуя заповеди милосердия, он должен быть
сочтен за раскаявшегося еретика и пожизненно замурован. Однако, рассуждая
строго по закону, такое раскаяние не должна внушать духовным судьям большого
доверия, и они всегда могут присудить его к наказанию вследствие нанесения
им мирского вреда. Тридцать второй вопрос о том, какой приговор произносится
против уличенного в ереси и скрывшегося от суда преступника. Тринадцатый и
последний способ окончания процесса веры и произнесения окончательного
приговора касается такого обвиняемого, который после разбора его дела судьей
совместно с советом сведущих юристов признан уличенным в еретической
извращенности, но который скрывается бегством или упорно не желает явиться
на суд. Здесь имеются три возможных случая. Во-первых, когда обвиняемый
уличен в ереси своим собственным признанием, или очевидностью своего
преступления, или обличительными показаниями свидетелей, но скрылся
бегством, или не показывается, или, закономерно вызванный в суд, не желает
явиться. Во-вторых, если денунцироранный считается, в силу доноса, легко
подозреваемым и вызывается для выяснения своих верований, но отказывается
явиться, вследствие этого отлучается и, упорно не желая покаяться, носит на
себе тяжесть отлучения. В-третьих, если кто-либо окажет помеху произнесению
приговора или судопроизводству епископа или судьи и поможет мешающим советом
или покровительством. Подобный преступник пронзен кинжалом отлучения. Ежели
он останется в продолжение года под отлучением, упорно не принося покаяния,
то подлежит осуждению, как еретик. В первом вышеуказанном случае преступник
должен быть осужден как нераскаявшийся еретик (смотри с. ad abolendam, ¦
praesenti) . Во втором и в третьем случаях он не подлежит такому осуждению;
его надо счесть кающимся еретиком и наказывать в соответствии с этим (смотри
с. cum contumacia, а также с. ut inquisitionis, ¦ prohibemus, de haeret.,
lib VI). Против них надо действовать следующим образом: после установления
неявки, несмотря на вызов в суд, епископ и судьи вновь вызывают обвиняемого,
объявляя об этом в кафедральном соборе той епархии, где обвиняемый совершил
свои преступления, а также в других церквях того города, где он живет, в
особенности там, куда он скрылся бегством. В этом вызове в суд говорится:
"Мы, N. Х., божею милостью епископ такого-то города и т. д. или судья
такой-то епархии, объявляем, руководимые духом здравого совета, следующее:
больше всего скорбит наше сердце о том, что в наше время в указанной
епархии, плодоносную и цветущую церковь Христову - я подразумеваю под этим
виноградник бога Caвaoфа, который насажден десницею превышнего отца
добродетелями, который премного полит сыном этого отца волною собственной,
животворной крови, который дух утешитель своими чудными, невыразимыми дарами
сделал плодоносным, которую одарила высочайшими, различными преимуществами,
вне нашего понимания, стоящая и прикосновению неподлежащая святая троица,
пожирает и потравляет вепрь лесной (которым называется каждый еретик),
уничтожая пышные плоды веры и прибавляя колючие терновые кусты ереси к
виноградным лозам. Он называется также свернутым змеем, этот гнусный, ядом
дышащий, враг нашего рода человеческого, этот сатана и дьявол, заражающий
виноградные лозы указанного виноградника Господня и плоды его, изливая на
них яд еретического нечестия..." " рак как ты, N. N, впал в эти проклятые
ереси колдовства, совершая их явно там-то и там-то (или: так-то и так-то),
или был уличен закономерными свидетелями в еретической извращенности, или
сам признался в своих деяниях, твое дело разбиралось нами, ты был взят под
стражу и. бежал, отвратившись от целительного лекарства, Мы вызывали тебя
для того, чтобы ты дал нам более откровенные ответы. Но как бы руководимый
злым духом и совращенный им, ты отказался появиться". Или так: " рак как ты,
N. Х, был указан нам, как еретик, и после принятия этого к сведению ты и
другими показаниями возбудил против себя легкое подозрение в ереси, то мы
вызвали тебя с тем, чтобы ты лично явился и держал бы ответ относительно
своих верований. Ты упорно отказался от явки; мы тебя отлучили и всенародно
объявили об этом. Ты пребывал отлученным в продолжение года, или: в
продолжение такого-то количества лет, скрываясь там-то и там-то. Мы не
знаем, куда тебя в данное время повел злой дух. Милосердно и милостиво ждали
мы того, что ты вернешься в лоно святой веры и к единству святой церкви.
Однако, обуянный низкими помыслами, ты отвратился от этого". "Принужденные
требованием справедливости закончить твое дело соответствующим приговором и
не будучи в состоянии дольше терпеть столь гнусные преступления, мы,
вышеуказанные епископ и судья по делам веры, ищем тебя, упомянутого Х. N,
скрывшегося бегством, нашим настоящим публичным эдиктом и вызываем тебя в
последний раз, чтобы ты лично явился в такой-то час, в такой-то день
такого-то месяца и такого-то года в таком-то кафедральном соборе такой-то
епархии и выслушал свой окончательный приговор, причем мы указываем тебе на
то, что мы, вынося тебе окончательный приговор, будем действовать против
тебя так, как это соответствует праву и справедливости, явишься ли ты или
нет. Для того, чтобы наше оповещение своевременно достигло тебя и чтобы ты
не был в состоянии защитить себя покровом незнания, мы хотим и приказываем,
чтобы настоящее послание, заключающее в себе указанное обращение в указанный
вызов в суд, было прибито публично на главных дверях указанного
кафедрального собора. В доказательство чему настоящее послание снабжается
отпечатком наших печатей". Если к назначенному для объявления окончательного
приговора дню скрывшийся явится и изъявит свое согласие всенародно отречься
от ереси, смиренно прося допущения к милосердию, то его можно допустить к
нему в том случае, если он не вторично впал в ересь. Если он уличен в ереси
по своему собственному признанию или на основании обличительных показаний
свидетелей, то он должен отречься от ереси, как кающийся еретик, и принести
покаяние так, как это указано, в двадцать седьмом вопросе, где речь идет о
подобных преступниках. Если он, возбуждая сильное подозрение в ереси и
будучи отлученным более года, раскается, то и такого еретика надо допустить
к милосердию и к отречению от ереси. Порядок покаяния для такового указан в
двадцать пятом вопросе настоящей книги. Если же он явится на суд, но
откажется отречься от ереси, то с ним следует поступить, как с
нераскаявшимся еретиком и передать его светской власти, как это читаем в
двадцать девятом вопросе. При его упорном отказе явиться на суд приговор
гласит: "Мы, N. N., божею милостью епископ такого-то города, принимая во
внимание, что ты, N. N. (такого-то города, такой-то епархии) был
денунцирован перед нами в еретическом нечестии, обвиняемый общественной
молвой или достоверными показаниями свидетелей, приступили, исполняя свой
долг, к расследованию того, соответствует ли правде обвинение, выдвигаемое
против тебя. Мы нашли, что ты был уличен в еретичестве. Много достойных
доверия свидетелей показало против тебя. И мы повелели вызвать тебя в суд и
взять тебя под стражу. (Здесь должно быть указано, как это произошло: явился
ли он, допрошен ли он под присягой, признался ли он или нет). Но ты скрылся,
следуя совету злого духа и страшась возможности целительного врачевания ран
твоих вином и елеем (или пиши, если дело обстояло иначе: ты скрылся бегством
из темницы), и укрываешься то здесь, то там. И мы не знаем, куда повел тебя
теперь вышеуказанный злой дух..." "Но так как мы хотим окончить твое дело и
произнести приговор, который тобой заслужен и к которому нас принуждает
справедливость, то мы вызвали тебя с тем, чтобы ты лично явился в такой-то
день, в такой-то час и в такое-то присутствие и выслушал окончательный
приговор; а так как ты упорно отказался явиться, то ты этим достаточно
доказываешь, что хочешь навсегда остаться в своем еретичестве и в своих
заблуждениях, о чем мы с сожалением и объявляем и, объявляя, сожалеем. Но мы
не можем и не хотим отстраниться от справедливости и терпеть столь великое
непослушание и упорство против божьей церкви; и мы произносим над тобой,
отсутствующим, как будто бы над присутствующим, следующий в вызове
назначенный окончательный приговор, призывая имя Господа нашего Иисуса
Христа и стремясь возвеличить католическую веру и искоренить еретическое
нечестие, так как этого требует справедливость и к чему принуждает твое
непослушание и упорство"... "Мы, указанные епископ и судья в делах веры,
указывая на то, что в настоящем процессе о вере порядок судопроизводства не
был нарушен; принимая во внимание, что ты, будучи закономерно вызван в суд
не явился и свое отсутствие ни лично, ни через других лиц не оправдал;
принимая во внимание, что ты упорно и долго пребывал в вышеназванной ереси и
до сих пор пребываешь и носил в продолжение многих лет тяжесть церковного
отлучения и до сих пор носишь это отлучение в закоснелом сердце своем;
принимая также во внимание, что святая церковь божья более не знает, что она
должна предпринять против тебя, так как ты упорствуешь и будешь упорствовать
в отлучении и в вышеупомянутых ересях, мы, следуя стопам блаженного апостола
Павла, объявляем, решаем и приговариваем тебя, N.N., в твоем отсутствии, но
как бы в твоем присутствии, к передаче светской власти, как упорного
еретика. Нашим окончательным приговором мы предоставляем тебя во власть суда
светского, настоятельно прося этот суд, чтобы он, когда ты будешь находиться
в его власти, смягчил свой приговор и не доводил бы дело до пролития крови и
опасности смерти". Тридцать третий вопрос о том, какой приговор выносится
лицу, против которого свидетельствовала после этого сожженная или
долженствующая быть сожженной ведьма. Четырнадцатый способ закончить дело по
вопросам веры и произнести окончательный приговор касается такого лица,
которое было обвинено в еретической извращенности проверенными вместе с
советом сведущих в праве лиц показаниями и исходящими от ведьмы, уже
сожженной после дачи этих показаний или стоящей перед сожжением. В подобных
случаях есть тринадцать возможностей продолжать процесс против него: 1)
Обвиняемый совершенно оправдывается. 2) Устанавливается, что о нем идет
дурная молва. 3) Признается возможным допросить его под пытками. 4) Против
него возбуждается легкое подозрение в ереси. 5) Против него возбуждается
сильное подозрение в ереси. 6) Против него возбуждается сильнейшее
подозрение в ереси. 7) Он признается подозрительным касательно ереси, и в то
же время устанавливается наличие дурной молвы о нем и т.д. Первый случай
имеет место тогда, когда против обвиняемого свидетельствует только одна
взятая под стражу ведьма и: когда отсутствует личное признание вины и всякие
другие доказательства и улики. Подобный обвиняемый будет оправдан даже
светским судьей, сжегшим донесшую ведьму или собирающимся ее сжечь.
Обвиняемый же оправдывается приговором, указанным в двадцатом вопросе.
Второй случай - когда обвиняемый имеет против себя не только донос взятой
под стражу ведьмы, - но и дурную: молву, идущую о нем по всей деревне или по
всему городу. Здесь решающее значение следует приписать указанной молве.
Свидетельство ведьмы только усугубляет подозр°ние против него. Хотя бы
ведьма и дала обличительные показания, однако, ввиду ее измены вере и ввиду
ее служения бесу, ее свидетельство заслуживает малого доверия. Таким образом
судья увидит, что кроме дурной молвы никаких существенных улик против
обвиняемого нет. Подобный обвиняемый должен быть приговорен к каноническому
очищению, о котором говорится в двадцать втором вопросе. Он должен выставить
от десяти о двадцати помощников при очищении, принадлежащих к тому же
сословию. Третий случай имеет место, когда обвиняемый не уличен ни своим
личным признанием, ни закономерными свидетелями, ни очевидностью
преступления, ни другими подобными доказательствами, но когда ведьма, дающая
обличительные показания, утверждает, что обвиняемый или обвиняемая были ее
соучастниками в совершении колдовских деяний. таком случае надо прибегнуть к
очной ставке и тщательно взвесить взаимные упреки и ответы обеих сторон.
Если выявится расхождение в утверждениях обвиняемой, и судья увидит, что
допрос под пыткой может раскрыть преступление, то приговоры надо выносить,
следуя указаниям двадцать третьего вопроса. Четвертая возможность - когда
обвиняемый признан за легко подозреваемого вследствие личных признаний или
признаний другого лица, взятого под стражу. Некоторые причисляют к разряду
легко подозреваемых тех, которые принимают советы ведьм о том, что нужно
предпринять, чтобы соблазнить женщину на грех, чтобы возбудить любовь -
между ненавидящими друг друга супругами, чтобы воспламенить любовь, и т. д.
К разряду таких подозреваемых относятся и те, которые прислуживают ведьмам
для достижения мирских преимущ°ств. Обвиняемые в этих проступках должны
совершить каноническое очищение или произнести клятвенное отречение от
ереси. О приговоре смотри в двадцать четвертом вопросе. Пятый способ
произнесения приговора касается таких обвиняемых, которые, будучи обличены
ведьмой, как в предыдущем случае, возбуждают сильное подозрение в ереси. К
подобным, сильно подозреваемым, причисляются те, которые сознательно мешают
действиям судей при исполнении их служебных обязанностей (смотри с. ut
inquisitionis negotium, lib. VI, dе haeret.), а также и те, которые
оказывают помощь, дают советы или каким-либо иным образом покровительствуют
преследуемым, К этим сильно подозреваемым относятся люди, предлагающие
вызванным в суд или взятым под стражу еретикам скрывать правду, замалчивать
ее или давать ложные утверждения. Сюда же относятся принимающие у себя
еретиков, приглашающие и посещающие их, присоединяющиеся к ним и посылающие
им подарки. Если совет сведущих людей найдет, что обвиняемому можно
поставить в вину подобные преступления, бросаемые против него заключенной
под стражей ведьмой, то приговор против него должен соответствовать
приговору, приводимому в двадцать пятом вопросе и заключающемуся в отречении
от ереси под угрозой передачи светской власти в случае вторичного впадения в
ересь. Шестой способ употребляется тогда, когда обвиняемый возбуждает
сильнейшее подозрение не только вследствие обличительных показаний ведьмы,
но вследствие и других улик. Приведем такой пример: взятая под стражу ведьма
утверждает, что обвиняемая присутствовала при колдованиях. Это, однако,
упорно отрицается обвиняемой. Что должен делать судьями Необходимо
расследовать, не является ли она сильно подозреваемой в совершении
какого-либо чародейства и не может ли это сильное подозрение перейти в
сильнейшее. Если вызванный на суд не явится, то он возбудит легкое
подозрение в ереси, хотя бы дело, по поводу которого он был вызван, и не
было бы делом по вопросам о вере. Если же он, будучи вызван на суд по делам
веры, откажется появиться и будет отлучен вследствие своего упорства, то
легкое подозрение превращается в сильное. Если он пробудет более года под
отлучением, то сильное подозрение в ереси переходит в сильнейшее. Приговор
произносится так, как явствует из двадцать шестого вопроса. Седьмой способ
применяется тогда, когда к показаниям ведьмы против обвиняемого
присоединяются улики, позволяющие считать его в сильнейшей степени
подозреваемым в ереси, например, если он состоял в близком знакомстве с
колдунами. На такого следует возложить каноническое очищение (смотри с.
inter sollicitudines) и клятвенное отречение от ереси, угрожая ему передачей
его в руки светской власти в случае вторичного впадения в ересь. Приговор
ему указан в двадцать седьмом вопросе. Восьмой способ имеет место тогда,
когда обвиняемый, денунцированный задержанной ведьмой, признается в ереси и
приносит раскаяние, никогда не быв перед тем раскаявшимся еретиком. При этом
надо заметить, что различия между повторно впавшими в ересь и впавшими в
ересь в первый раз и между приносящими раскаяние и не приносящими такового,
делаются духовными судьями, которые не вмешиваются в последнее наказание,
произносимое светской властью. Поэтому светский судья может действовать
против обвиняемой, признавшейся в своем преступлении, не принимая во
внимание ее раскаяния или ее запирательства и руководствуясь лишь
гражданскими и императорскими законами. Однако он может принять к сведению
указанные тринадцать способов произнесения приговора, если будут возникать
сомнения. Тридцать четвертый вопрос о том, какой приговор выносится ведьме,
врачующей околдования, повивальным бабкам-чародейкам и стрелкам-колдунам
Пятнадцатый способ закончить процесс о вере и произнести приговор касается
таких обвиняемых в еретической извращенности, которые не наводят
околдований, а устраняют их. Здесь надо иметь в виду следующее: есть такие
врачеватели, которые пользуются при этом дозволенными средствами, а есть и
такие, которые пользуются средствами недозволенными. Кто пользуется
дозволенными средствами, того надо считать не колдуном, а последователем
Христа. Относительно этих дозволенных целительных средств мы говорили выше.
Что касается употребления недозволенных целительных средств, то следует
различать вообще недозволенные и недозволенные при некоторых
обстоятельствах. Вообще недозволенные целительные средства в свою очередь
имеют двоякое подразделение, а именно: вредящие ближнему и не вредящие ему.
В обоих случаях врачевание сопровождается призыванием бесов. Недозволенные
же при некоторых обстоятельствах целительные средства не сопровождаются
нарочитым призыванием бесов, хотя производятся и не без молчаливого
призывания их. Такие целительные средства называются канонистами и
некоторыми богословами скорее суетными, чем недозволенными средствами. Будь
то духовный или светский судья, он станет скорее терпимо относиться к этим
последним, следуя канонистам, утверждающим, что изгонять суетное суетным
нельзя считать запрещенным. Те же, которые устраняют околдования, нарочито
призывая при этом нечистую силу, ни в коем случае не должны быть терпимы
таким судьей. Он должен особенно преследовать тех из них, которые, устраняя
околдования с одного человека, наводят их на ближних. Лицо, на которое
наводится такая, снятая с других порча, может быть ведьмой, может ведьмой и
не быть. Если спрашивается, что должен делать судья, когда обвиняемый
утверждает, что он устраняет околдования дозволенными средствами, а не
запрещенными, и каким образом судья может распознать правдивость этих
утверждений, то на это надо ответить, что следует прежде всего вызвать
обвиняемого и допросить его, какими средствами он пользуется. Но
останавливаться на этом нельзя. Судья, в обязанности которого входит
расследование дела, должен разузнать и у других, какими средствами
врачевания пользуется обвиняемый. Это он может поручить священнику того
прихода, к какому приписан обвиняемый. Священник этот должен справиться под
клятвой у своих прихожан о врачевании обвиняемого. Если среди этих средств
окажутся суеверные средства, то обвиняемые должны быть наказаны, как это
указывается ниже. Если спрашивается, чем дозволенные средства отличаются от
недозволенных, в то время, как ведьмы утверждают, что они устраняют болезни
известными молитвами и употреблением трав, то на это следует ответить, что
различить это было бы легко, если бы только имело место тщательное
расследование дела. Ведьмам требуется держать их средства врачевания в тайне
или для того, чтобы не быть схваченными, или для того, чтобы тем легче
поймать в свои сети простоватых людей, поэтому они и занимаются (для отвода
глаз) употреблением подобных слов и трав. Несмотря на это, по четырем
признакам можно узнать, что они кудесницы или ведьмы. Во-первых, они
прорицают о скрытых вещах и сообщают то, что они могут знать лишь с помощью
злых духов. Так, например, когда их посещают раненые, желающие излечиться,
то они в состоянии объяснить причину ранения или околдования, указывая,
например, на ссору с соседкой или на какую-либо другую подобную причину. Эти
причины они знают очень хорошо и умеют рассказать об этом посетителям.
Во-вторых, они предлагают свои услуги при врачевании ранений или околдований
у одних и не оказывают помощи в подобных же случаях другим. Так, в
Шпейерской епархии, в селении Цунгофен, имеется некая ведьма, которая
утверждает, что она может лечить одних и не может устранять околдования у
других больных. Жители этого селения передают, что, по мнению указанной
ведьмы, это происходит вследствие того, что одни из околдований, причиняемых
ведьмами с помощью бесов, столь глубоки, что она не обладает достаточной
силой для их устранения, так как один демон не всегда может или хочет
уступить свое место другому. В-третьих, перед тем, как приступить к
врачеванию, ведьма ставит известные условия, от выполнения или невыполнения
которых зависит успех лечения. Так, в Шпейере некая почтенная женщина, у
которой были околдованы голени, пригласила подобную знахарку, которая, войдя
к ней в дом посмотрев на больную, сделала следующее ограничение: "Если ты,-
сказала она,- имеешь в ране чешую и волосы, то я все остальное смогу
вытащить оттуда". Она открыла ей также причину ранения, хотя знахарка
проживала в деревне на расстоянии двух миль от местожительства больной. "Так
как ты,- утверждала она, - вступила в пререкания с соседкой в такой-то день,
потому ты и заболела". Кроме чешуи и волос она вытащила еще много других
различных вещей из раны и вернула околдованной здоровье. В-четвертых,
врачующая женщина может считаться ведьмой в том случае, когда она предана
суеверным обрядностям или побуждает других предаваться им. Такие знахарки
предлагают больному посетить их до восхода солнца или в какое-либо иное
определенное время или говорят, что могут вылечить лишь двух-трех лиц в год.
Не представляет затруднения указать на многие другие соображения
относительно быта таких лиц, так как они преимущественно имеют преклонный
возраст, вели скверный и заслуживающий порицания образ жизни, уличены в
прелюбодеяниях и являются потомками ведьм. Поэтому дар способности
врачевания дан им богом не вследствие святости их жизни. К колдовским
знахаркам причисляются также повивальные бабки-ведьмы, превосходящие по
совершению преступных деяний-, всех других ведьм. 0 повивальных
бабках-ведьмах мы говорили в первой части этого труда. Количество их столь
велико, что нет ни одной деревушки, где бы их ни было. Это мы говорим на
основании признаний самих ведьм. Эту опасность светская власть может
побороть, допуская к работе лишь повивальных бабок, принесших присягу. О
других средствах борьбы против них говорится во второй части настоящей
книги. Не мешает сказать здесь и о стрелках-колдунах, которые, к позору
христианской религии, тем опаснее в своих проступка, чем более неуязвимыми
являются их укрыватели, покровители и защитники на землях знатных и князей.
Все эти укрыватели, покровители и т. д. в некоторых случаях более достойны
проклятия, чем все ведьмы. Ведь канонисты и богословы различают два вида
подобных защитников. Первый вид - это защитники лжеучения. Второй вид -
защитники личности преступника. Те, которые защищают лжеучение, заслуживают
большего осуждения, чем те, которые сами заблуждаются. Их надо считать не за
еретиков, а скорее за главарей еретиков. (Смотри XXIV, qu. 3,- qui illorum).
Вообще же об этих защитниках законы не говорят, потому что они
отождествляются с другими еретиками. Есть и другие люди, которые хотя и не
защищают лжеучение, но выступают на защиту лиц, исповедывающих лжеучения,
опираясь на свои силы и на свое влияние, оказывают властям противодействие с
тем, чтобы такие колдуны, а также любые другие еретики не попали в руки
судьи по делам веры для допроса и наказания. Также имеется и два вида
покровителей таких стрелков-колдунов. Один из покровителей - это должностные
лица светского или духовного звания, занятые светским судопроизводством.
Эти, в свою очередь, подразделяются: на покровителей по упущению и на
покровителей при своевольном вмешательстве в судьбы еретиков. Первые из них
становятся покровителями еретиков, когда они не совершают те действия против
колдунов, подозрительных, последователей их, укрывателей, защитников и
покровителей их, которые предписываются им их должностью. Такие лица
отстраняются епископами и инквизиторами от исполнения своих обязанностей,
если они не берут под стражу обвиняемых, небрежно сторожат их и не исполняют
предписаний об их переводе из одного места заключения в другое, а также
упускают своевременное приведение приговора в исполнение. (Смотри с. ut
inquisitionis, lib. VI de haeret.). Становятся покровителями еретиков и те
представители светской власти, которые без разрешения или приказания
епископа или судьи освобождают колдунов из темницы и препятствуют прямо или
косвенно исполнению приговора над ними. (Смотри с. ut officium ¦
prohibemus). О наказаниях для этих покровителей говорится во второй части, в
конце. Здесь же скажем, что такие покровители отлучаются от церкви фактом
своего покровительства еретикам. После года пребывания под отлучением они
подлежат осуждению как еретики. Кого можно назвать укрывателями? Считать ли
их за еретиков? На эти вопросы надо ответить, что те, которые дают приют
стрелкам-колдунам или им подобным заговаривателям оружия, некромантам или
колдуньям, о каковых идет речь в настоящем сочинении, подразделяются так же,
как и защитники еретиков и покровители их. Есть такие укрыватели, которые
дают приют колдунам не один и не два, а много раз. Случается, что такие
укрыватели невиновны, так как они дают приют колдунам по незнанию. Они
виновны в том случае, если знают заблуждения тех, кого укрыли, и отдают себе
отчет в том, что церковь преследует таких, как жесточайших врагов веры. Тем
не менее владетельные князья принимают их, оставляют у себя, защищают и т.
д. Собственно говоря, они называются еретиками-укрывателями. О них говорят
законы и утверждают, что они, как укрыватели, тем самым отлучены от церкви.
Должно ли, наконец, называть еретиками тех, которые препятствуют делу
инквизиции, проводимому епископами против колдунов? Одни из них оказывают
прямое противодействие. Так, например, они освобождают из тюрем обвиняемых в
еретичестве, опираясь на свою собственную смелость, клевещут на
инквизиционный суд и наносят раны свидетелям, дающим показания на процессе
веры. Ежели таким вредителем является владетельный князь, то он
постановляет, чтобы никто, кроме него, не вмешивался в разбор колдовского
преступления, чтобы показания давались только ему и т.п. Те, которые
оказывают непосредственное противодействие инквизиционному процессу или
приведению в исполнение его приговора, а также оказывают прямую поддержку в
этом своим советом, помощью или покровительством, хотя и весьма виновны, не
должны быть, однако, рассматриваемы как еретики. Они становятся еретиками в
том случае, если они замешаны еще в других преступлениях. Тем самым они
подпадают под отлучение. Если они пребудут в нем больше года, то их надлежит
осудить как еретиков. Имеются и такие, которые оказывают инквизиции
косвенное противодействие. К таковым следует причислить тех, которые
постановляют, чтобы никто не носил оружия для взятия еретиков под стражу,
кроме принадлежащих к семье владетельного князя и т. п. (Смотри глоссу
Иоанна Андрея к с. statutum, и именно к слову "indirecte"). Вина оказывающих
косвенное противодействие менее значительна, чем вина оказывающих прямое
противодействие. Своим проступком первые не становятся еретиками. Но они тем
самым отлучаются от церкви. По прошествии года, если они не принесут
покаяния, они подлежат, так же как и последние, осуждению, как
нераскаявшиеся еретики. Они допускаются к милосердию лишь после клятвенного
отречения от ереси. Послесловие. Повивальные бабки-колдуньи, а также другие
ведьмы, наводящие чары, наказываются в зависимости от преступления. Также
наказываются и такие ведьмы, которые с помощью дьявола употребляют суеверные
средства для устранения околдований. Ведь не может возбуждать сомнения то,
что они в состоянии не только устранять околдования, но и причинять их. В
силу известного договора, следуя указанию бесов, ведьмы условливаются между
собою, кто из них будет наводить порчу, а кто будет устранять ее, чтобы с
тем большей легкостью затуманить чувства простодушных и увеличить их
неверие. Так как стрелки-колдуны и другие заговариватели оружия могут
существовать благодаря покровительству, защите и укрывательству светских
владык, то все они подлежат предписанным наказаниям. Те, которые
препятствуют инквизиторам в исполнении их служебных обязанностей, должны
наказываться так же, как и покровители еретиков. Пробыв год под отлучением,
и не принеся покаяния, такой еретик предается светской власти. Приносящие же
покаяние допускаются к милосердию, если клятвенно отрекутся от ереси. Что
сказано о покровителях, защитниках и укрывателях стрелков-колдунов и
знахарок-ведьм, то в равной степени относится и к защитникам. всех иных
ведьм и колдунов, наводящих различную порчу на людей, животных и полевые
злаки. Но ведьмы и колдуны могут быть допущены к милосердию, если они
принесут полное раскаяние в своих грехах, признаются во всем и будут просить
прощения. В противном случае против них должны действовать те, на коих лежит
эта обязанность, вызывая их в суд, беря их под стражу и произнося
окончательный приговор, как об этом говорилось выше. Тридцать пятый вопрос
этой последней части о том, как надлежит произнести приговор над ведьмой,
приносящей необоснованную или обоснованную апелляцию Если судья замечает,
что обвиняемый собирается обжаловать судопроизводство, то, во-первых, пусть
трибунал примет к сведению, что подобное обжалование может быть уважительным
и обоснованным или же недозволенным и недействительным. В процессах по делам
веры предписывается избегать формальностей и придерживаться сокращенного
судопроизводства (смотри с. multorum quaerela из Клементин), причем
обвиненному отказывается в пользовании правом апелляции. Но случается, что
судьи, по своему собственному усмотрению, ввиду запутанности процесса,
затягивают его окончание. Пусть такие судьи примут к сведению, что если
обвиняемому кажется, что они действуют вопреки закону и справедливости
(например, не рассматривают его доказательств в свое оправдание или
назначают допрос под пыткой, не испросив на то разрешения епископа и не
посоветовавшись со сведущими людьми, хотя другие достаточные основания
говорят против применения этой меры и т. п.), то обжалование надо считать
заслуживающим внимания. Во-вторых, судья, получив подобное обжалование, не
высказывая беспокойства, должен потребовать предъявления письменной копии
этого обжалования, указывая на то, что у него мало времени. После того, как
обвиняемый представит письменную жалобу, судья должен сказать, что он
ответит через два дня и что для расследования понадобится дней тридцать.
Хотя судья сможет тотчас ответить и расследовать дело, если он опытен и
знающ, однако, чтобы действовать с большой осторожностью, лучше всего
отсрочить расследование на десять, двадцать, двадцать пять или более дней.
В-третьих, за указанный промежуток времени судья должен тщательно
расследовать основания обжалованья. Если он, посоветовавшись со сведущими
людьми, увидит, что он несправедливо поступил по отношению к обвиняемому, не
допустив его к защите или без веских оснований прибегнув к допросу под
пытками и т.п., то пусть он, когда наступит указанный срок, исправит свою
ошибку, вернувшись к тому пункту, на котором остановился процесс, когда
обвиняемый просил дать ему возможность защиты и т.п. Устранив эти
затруднения защиты обвиняемого, судья может вести процесс дальше.
Устранением затруднений обжалованье теряет свое значение (смотри с. cessante
extra de appellationibus). Осмотрительный и осторожный судья увидит, что
имеются такие препятствия, чинимые обвиняемому, которые легко могут быть
устранены. них мы сказали выше. Однако, обвиняемый попадает и в такие
затруднения, которые не могут быть устранены. Так, например, обстоит дело
при пытке или при потере найденных при обыске драгоценностей и полезных
вещей, сожженных вместе с орудиями, употребляемыми обвиняемой для
колдовства. Уничтоженных вещей этих вернуть уже нельзя. Нельзя также и
объявить подобное сожжение недействительным. Поэтому нельзя и вернуть
процесса к исходному пункту до совершения этого уничтожения.

Послесловие.
Пусть судья обратит внимание на следующее: часто случается, что
обвиняемый, не надеющийся на оправдательный приговор, так как чувствует за
собой вину, прибегает к средству обжалованья ведомого против него дела,
чтобы избегнуть таким образом наказания. Такой обвиняемый подает
необоснованные жалобы, именно, что судья несправедливо держит его в
заключении и не хочет выпустить его на свободу на поруки и т.п. Когда такое
обжалование будет ему предъявлено, пусть судья потребует оформления его в
письменную форму. После получения такого, судья назначает в своем ответе,
который дается тотчас же или дня через два, срок передачи и приемки решения
по поводу жалобы, назначая его на десятый, пятнадцатый, двадцатый или
тридцатый день. До истечения срока судья тщательно расследует дело,
испрашивая совета у сведущих людей, дать положительный или отрицательный
ответ на жалобу. Если окажется, что жалоба необоснованна и что жалобщик
ничего другого не хочет, как избежать обвинительного приговора или отсрочить
его, то нужно жалобу отклонить. Если же судья видит, что личная защита
обвиняемого действительно затруднена, или причиненный ему урон может быть
устранен, или возникает сомнение в основательности подозрений, или судья
вообще устал от злобы жалобщика и хочет освободиться от столь великого
бремени, то пусть заготовит ему положительный ответ. Если же срок,
назначенный для ответа, наступил, но судья еще не написал ответа или еще не
готов к нему, то он может перенести окончательное решение на тридцатый день,
представляющий собой последний законом допустимый срок ответа на жалобу.
Этому ответу дается следующее содержание: "Такой-то судья, отвечая на
апелляцию, если она вообще заслуживает такого названия, указывает на то, что
он действительно справедливо и в согласии с канонами или с императорскими
постановлениями или же законами, что он и впредь намеревается так
действовать и что он не сошел с пути, предписанного обоими правами и не
собирается с него сойти. Далее, указанный судья утверждает, что он не творил
жалобщику никаких затруднений и помех и не собирается творить таковые, а
также и в помыслах этого не имел. Это явствует из приведенных жалобщиком
оснований, которые не отражают истины. Нельзя назвать помехой защиты то, что
судья взял обвиняемого под стражу и оставил его в заключении. Ведь это
лишение свободы - следствие многих показаний, обличающих его в еретической
извращенности. Посему судья был обязан действовать против него, как против
сильно подозреваемого в еретичестве. Судья не мог также выпустить его на
поруки, так как преступление ереси - одно из тягчайших преступлений. К тому
же жалобщик был уличен, однако, упорно продолжал запираться. Таким образом
его нельзя было освободить и под ручательство". (В таком духе перебери все
приводимые жалобщиком основания, а затем продолжай): "Поэтому можно считать,
что судья поступал совершенно правильно, не сошел с пути права и не оказал
никакой несправедливой помехи жалобщику. А жалобщик стремится избежать
обвинительного приговора измышленными доводами. Поэтому его жалоба должна
считаться необоснованной и недействительной. Так как на основании
недействительной жалобы законы не предписывают принятия ее во внимание, а
судья не имеет права дать ей хода, то судья поданную жалобу отклоняет. Этот
ответ сообщает он указанному NN и повелевает присоединить ее к делу
непосредственно после представленной жалобы". После этого судья передает
свой ответ нотариусу, который представил ему жалобу обвиняемого. После этого
отказа, сообщенного обвиняемому, судья ведет процесс дальше, приказывая
взять обвиняемого под стражу или назначая ему срок явки на суд и т. п., из
чего явствует, что он не перестал быть судьей. Судья не должен, однако,
предпринимать чего-либо против обвиняемого с момента подачи обжалования
процедуры этим обвиняемым до окончания разбора этого обжалования. В этот
промежуток времени судья ,.не имеет права ни взять его под стражу, ни
освободить его йз тюрьмы и т. п. Если же судья решит признать доводы
апелляции, то он пишет следующее заключение: "Указанный судья, отвечая на
апелляцию, если она вообще заслуживает такого названия, указывает на то, что
он действовал справедливо, не поступал наперекор правам обвиняемого и не
собирается совершать подобного. Это явствует из разбора приводимых жалобой
доводов". (Они все перечисляются и разбираются). "Судья не мешал ему в
защите, когда он говорит и т. д." (Здесь указываются и разбираются, как
можно подробнее, все пункты жалобы. Затем судья делает следующее
заключение). "Отсюда очевидно, что судья не оказал никакой помехи подающему
апелляцию и не дал ему никакого основания бояться несправедливого ведения
дела. Жалоба необоснована и недействительна, потому что она не является
следствием помехи обвиняемому защищаться. Следуя законам, ей не надо давать
хода. Однако из благоговения перед апостольским престолом, к которому жалоба
обращена, судья допускает эту жалобу и дает ей ход, препровождая все дело
нашему святому владыке, папе, и святому апостольскому престолу и назначая
жалобщику определенный срок, а именно столько-то месяцев, в продолжение
которых жалобщик, представив судье соответствующие ручательства, вручит или
римской курии или же, находясь в сопровождении особой назначенной трибуналом
охраны, нашему владыке, папе, запечатанные судьей акты своего процесса.
Настоящий ответ судья вручает жалобщику как утвердительное решение дать ход
апелляции и повелевает приложить этот ответ к делу непосредственно вслед за
жалобой". После этого судья должен передать это решение нотариусу, от
которого он получил жалобу обвиняемого. Умный судья примет к сведению, что
после передачи этого решения, он перестает быть судьей в соответствующем
деле и не может производить никаких судебных действий против такого
жалобщика, кроме того случая, когда наш пресвятой владыка, папа, возвратит
ему дело для дальнейшего ведения. Если у судьи имеется еще и другое дело
против жалобщика, по которому последний не подавал апелляции, то в нем судья
остается судьей и в дальнейшем. И если вслед за уваженной жалобой
обвиняемого против него начинается другое, отличное от первого дело, судья
ведет новый процесс дальше, допрашивая свидетелей. Когда первое дело римской
курией будет разобрано и переслано судье, он может беспрепятственно
закончить и второе дело. Пусть судьи обратят внимание на то, чтобы
отправляемые римской курии запечатанные акты процесса снабжались указанием
имени судей, которые, после разбора дела, должны будут произнести
окончательный приговор. Инквизиторы не должны заботиться об осуждении
жалобщиков в Риме. Пусть там будет самостоятельно произведен необходимый
разбор. Если судьи в Риме не пожелают, чтобы приговор был произнесен
обжалованным судьей, то приговор выносится ими. Далее, судьям следует
принять к сведению, что, если они, по - требованию жалобщика, лично
вызываются в римский суд, то они должны остерегаться давать по этому делу
клятвенные заверения. Они должны заботиться о том, чтобы процесс был
разобран и был передан им, первоначальным судьям, для окончательного
приговора. Они должны также заботиться о скорейшем возвращении на места
своей обычной деятельности, чтобы уныние, неприятности, заботы и расходы не
отразились вредно на их здоровье. Ведь это все вредит церкви, еретики
начинают чувствовать себя сильнее, а судьи не найдут должного почитания и
уважения и не будут вызывать страха при своем появлении. Когда другие
еретики видят, что судьи утомлены долгой работой при римской курии, они
поднимают голову, начинают презирать судей, становятся злостными и
дерзновеннее сеют свою ересь. Когда же против них начинается процесс, они
подают свои апелляции. И другие судьи становятся слабее при исполнении своих
служебных обязанностей по искоренению еретиков, так как начинают бояться
усталости, как следствия уныния и неприятностей. Все это весьма вредно
отзывается на вере и святой церкви Господней. От сей напасти да защитит
церковь жених ее.