Ренан Э. Апостолы

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава XIII. Мысль об обращении язычников. Святой Варнава

Велико было волнение в Иерусалиме (Деян.11:22 и сл.), когда узнали о том, что произошло в Антиохии. Несмотря на добрые намерения некоторых главарей иерусалимской церкви, в особенности Петра, апостольская корпорация не выходила из круга самых ограниченных узких понятий. Получая известия о благовествовании Евангелия язычникам, некоторые из старейшин выказывали недовольство. Но на этот раз нашелся человек, которому удалось восторжествовать над этой недостойной завистью и помешать узким принципам «иудейства» погубить будущность христианства. То был Варнава. Варнава был самым просвещенным из членов иерусалимской церкви. Он был вождем либеральной партии, стремившейся к прогрессу, к тому, чтобы церковь была открыта для всех. Благодаря его могущественной поддержке однажды уже удалось победить недоверие, поднявшееся против Павла. И в данном случае его влияние было очень сильно. Посланный в Антиохию делегатом от апостольской корпорации и увидев, что было там сделано церковью, он все одобрил и объявил, что новой церкви остается только следовать тем путем, на который она вступила. Обращения в новую веру все множились (Деян.11:22-24). В Антиохии, казалось, сосредоточилась животворящая и созидающая сила христианства. Там остался ревностный Варнава, всегда стремившийся туда, где работа кипела. Отныне Антиохия становится его церковью, отсюда он руководит самой плодотворной частью христианской деятельности. Христианство отнеслось несправедливо к этому великому человеку, поставив его не в первом ряду своих основателей. В Варнаве встречали поддержку все широкие, благие идеи. Его смелый ум противодействовал пагубному упорству узких ограниченных евреев, составлявших консервативный элемент в Иерусалиме.

Когда он был в Антиохии, в его великой душе зародилась блестящая идея. Павел оставался в Тарсе в полном бездействии, которое было сущей пыткой для такого деятельного человека. Его выдающиеся достоинства в значительной степени парализовались его ложным положением, его резкостью и чрезмерными притязаниями. Он и сам терзался и оставался бесполезным почти для дела. Варнава сумел направить на истинный путь эту силу, пропадавшую в гибельном одиночестве. Вторично Варнава протягивает руку Павлу и вводит этого неукротимого человека в общество братьев, которого тот избегал. Варнава сам отправился в Тарс на розыски Павла и привел его в Антиохию (Деян.11:25). Этого никогда не сумели бы достигнуть упрямые иерусалимские старцы. Приобрести расположение такой замкнутой, впечатлительной, но великой души, уступать слабостям, прихотям такого самолюбивого и пылкого человека, поставить себя в положение его подчиненного, подготовить наиболее благоприятное поприще для его деятельности, совершенно забывая о себе самом, это верх самоотречения, и это сделал Варнава для св. Павла. Наибольшую долю славы Павла следует отнести на счет скромного человека, который во всем был впереди, но добровольно стушевывался, который заставил оценить его достоинства, неоднократно своим умелым вмешательством не дал его недостаткам испортить все дело, не допуская, чтобы узкие идеи окружающих довели его до возмущения, и предупредил непоправимый вред, какой могли нанести великому делу ограниченные люди.

В продолжение целого года Варнава и Павел были связаны общей деятельностью (Деян.11:26). То был один из самых блестящих и, без сомнения, самый счастливый год жизни Павла.

Плодотворная инициатива этих двух великих людей подняла антиохийскую церковь на такую ступень, какой до тех пор не достигла ни одна из церквей. Столица Сирии стала одним из самых живых центров в мире. В ту эпоху, как и в наши дни, религиозные и социальные вопросы проявились главным образом в местах наибольшего скопления людей. В Антиохии уже чувствовалась некоторая реакция против общей безнравственности, реакция, благодаря которой Антиохия стала впоследствии родиной столпников и отшельников[1]. Проповедь Евангелия также встретила в этом городе самую благоприятную почву.

Кроме того, в Антиохии, как показывает одно важное обстоятельство, секта впервые достигла полного самоопределения. Здесь она получила определенное наименование. До того времени последователи нового учения называли себя «верующими», «верными», «святыми», «братьями», «учениками», но официального и общепринятого названия для них не существовало. В Антиохии же народился термин: christianus — «христианин» (Деян.11:26). Латинское, а не греческое окончание этого слова, по-видимому, указывает на то, что название «христиане» было дано сектантам римскими властями как полицейская кличка[2]. Вроде того, как говорили тогда: herodiani, pompeioni, caesariani[3]. Во всяком случае, несомненно, что это название было придумано язычниками. Своим происхождением оно обязано недоразумению: давшие его предполагали, что Христос, Christus, — перевод еврейского слова Мессия, Maschiah, — имя собственное[4]. Люди, мало осведомленные с ходом еврейских и христианских идей, полагали даже, что Christus или Chrestus (Христос), глава секты, еще жив[5]. Простонародное произношение этого слова было: chrestiani[6]. Впрочем, у евреев не вошло в употребление[7] название, данное их единоверцам, — еретикам римлянам. Евреи продолжали называть новых сектантов «назареями»[8], вероятно потому, что Иисуса они обыкновенно называли «Han-nasri» или «Han-nosri» — «Назорей». Это название доныне удержалось на Востоке[9].

Для христианства это был важный момент. Когда нарождающийся организм получает имя, — это для него торжественный час, так как этим окончательно констатируется его существование. Получая имя, всякий индивидуум или коллективный организм отделяется от другого и становится самим собою. Таким образом, название «христианин» указывает точную дату, когда церковь Иисусова отпала от иудейства. Еще долго будут смешивать эти две религии. Но такое смешение наблюдается только в тех местах, где рост христианства, если можно так выразиться, запоздал. Что же касается самой секты, то она охотно приняла данное ей название и стала считать его почетным (1 Петр.4:16; Иак.2:7). Когда подумаешь, что не прошло и десяти лет со дня смерти Иисуса, как его секта уже имела свое латинское и свое греческое название в столице Сирии, невольно изумляешься ее быстрым успехам за такой короткий промежуток времени: христианство окончательно отделилось от лона матери, истинная мысль Иисуса победила нерешительность его первых учеников, иерусалимская церковь осталась позади, арамейское наречие — язык Иисуса, — известно уже не всем его ученикам, греческий язык стал языком христианства, вступившего отныне и навсегда в великий круговорот греко-римского мира.

Деятельность юной церкви, лихорадочная работа мысли, кипящая в ней, являют собою нечто небывалое. В ней часто происходят великие манифестации св. Духа (Деян.13:2). Все и каждый почитают себя боговдохновенными в той или иной форме. Одни оказываются «пророками», другие «учителями» (Деян.13:1). Варнава, как показывает его имя, был, без сомнения, в числе пророков. Павел не был облечен особым званием. В числе старейшин антиохийской церкви называли Симеона, по прозвищу «Нигера», Люция Киринеянина и Менахема, который приходился молочным братом Ироду Антипе и потому, должно быть, был уже преклонных лет (Деян.13:1). Все они были евреи. Среди обращенных язычников, может быть, уже находился тот Евгодий, который в последующую эпоху занимал одно из первых мест в антиохийской церкви[10]. Не подлежит сомнению, что вначале новообращенные язычники не могли занимать в ней высокого положения, едва ли они могли блистать на публичных собраниях языкознанием, проповедью и пророчествами.

Попав в эту деятельную среду, Павел поддался общему течению. Впоследствии он высказывался против глоссолалии (1 Кор.14) и, по всей вероятности, никогда не упражнялся в ней. Но он имел много видений и пророческих вдохновений (2 Кор.12:1-5). В Антиохии[11] он, по-видимому, испытал тот высокий экстаз, о котором он говорит в таких выражениях: «Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли, не знаю, вне ли тела, не знаю, Бог знает) восхищен был до третьего неба[12]. И знаю о таком человеке (только не знаю, в теле, или вне тела, Бог знает), что он был восхищен в рай[13] и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать»[14]. В общем здравомыслящий и практический, Павел не мог не разделять современных ему понятий о сверхъестественном. Он, как и прочие, верил в свою силу творить чудеса (2 Кор.12:12; Рим.15:19): ведь невозможно было допустить, что он лишен даров св. Духа, которыми, как это думали, были наделены все члены церкви (1 Кор.12).

Но люди, в сердце которых горит живое пламя веры, не могут удовольствоваться одними химерическими грезами экзальтированной набожности. Они быстро обращаются к делу. Всеми овладела идея великих дальних миссий для обращения язычников, начиная с Малой Азии.

Если бы эта идея зародилась в Иерусалиме, она не могла бы осуществиться. Иерусалимская церковь не располагала денежными средствами, а организация широкой пропаганды требует затраты капиталов. Между тем, вся касса иерусалимской общины шла на прокормление бедных, и иногда ее не хватало.

Со всех концов света должны были стекаться пожертвования, чтобы эти нищие сыны церкви не умерли с голоду (Деян.11:29; 24:17; Гал.2:10; Рим.15:26; 1 Кор.16:1; 2 Кор.8:4,14; 9:1,12). Коммунизм породил в Иерусалиме непоправимую нищету и полнейшее отсутствие предприимчивости. Антиохийская церковь была избавлена от такой беды. В языческих городах евреи жили в довольстве, иногда накопляли большие богатства[15], и вступающие в церковь новообращенные часто располагали хорошим состоянием. И Антиохия доставила необходимые средства для распространения христианства. Не трудно понять, какое огромное различие в духе и нравах должно было создать уже одно это обстоятельство между двумя церквами. Иерусалим остался городом Божьих нищих, «евионим», славных галилейских мечтателей, опьяненных обещанием Царства Небесного (Иак.2:5 и сл.). Антиохия, почти не знавшая слова Иисуса, которого она никогда не слыхала, стала центром деятельности, центром прогресса; Антиохия стала городом Павла, между тем как Иерусалим остался городом старой апостольской братии, застывшей в своих грезах, бессильной перед лицом назревших новых задач, но, вместе с тем, ослепленной своей исключительной привилегией и богатой бесценными воспоминаниями.

Вскоре одно обстоятельство ярко оттенило все эти особенности. Так велика была непредусмотрительность бедной голодающей иерусалимской церкви, что довольно было малейшей случайности, чтобы община дошла до последней степени нужды. И естественно, что при полном отсутствии экономической организации в стране, при слабом развитии торговли и низком уровне общего благосостояния, голодовки не замедлили наступить. Ужасный голод посетил страну на 4-м году царствования императора Клавдия, в 44-м году[16]. Когда появились первые признаки голода, у иерусалимских старцев зародилась мысль обратиться за помощью к братии более богатых сирийских церквей.

В Антиохию (Деян.11:27 и сл.) прибыло посольство, состоявшее из иерусалимских пророков. Один из них, по имени Агав, за которым признавали дар ясновидения, вдруг почувствовал себя осененным наитием св. Духа и возвестил о надвигающемся ужасном биче. Антиохийские христиане были потрясены бедствиями, угрожавшими матери-церкви, вассалами которой они еще считали себя. Они устроили сбор, и каждый дал, сколько мог. Варнаве поручили доставить пожертвования братьям в Иудее[17].

Иерусалим еще долго останется столицей христианства. Там было сосредоточено то, чего не было больше нигде, там были апостолы (Гал.1:17-19). Но сделан уже большой шаг вперед. Прежде, в течение нескольких лет, была лишь одна организованная церковь — иерусалимская, единый центр веры, откуда исходила вся жизнь и куда притекало все живое. Отныне уже не то. Антиохия достигла такой же степени совершенства. Она обладает всею иерархиею даров св. Духа. Отсюда отправляются миссионеры (Деян.13:3; 15:36; 17:23) и сюда же возвращаются (Деян.14:25; 18:22). Это вторая столица, или, лучше сказать, второе сердце, со своей особой деятельностью, сила которой расходится по всем направлениям.

И даже легко теперь предвидеть, что вторая столица вскоре получит преобладание над первою. И, в самом деле, падение иерусалимской церкви вскоре началось. Таково общее свойство учреждений, основанных на коммунизме. Блестящие поначалу, так как коммунизму всегда предшествует высокая экзальтация, — они быстро вырождаются, потому что коммунизм противоречит человеческой природе. В моменты подъема своих благих стремлений, человек считает себя в силах вполне отрешиться от эгоизма и личных интересов, но эгоизм мстит за себя, доказывая, что полное бескорыстие порождает еще более серьезные беды, чем те, которых думали избежать, упраздняя собственность.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Libonius, Pro templis, стр. 164 и след., De carcere vinctis, стр. 458; Theodoret, Hist. eccl., IV, 28; Иоанн Златоуст, Homil., LXXII in Matth. 3 (т. VII, стр. 705). В Посл. к Ефес., pom. VI, 4 (т. XI, стр. 44). В I Tim. XIV, 3 и след. (ibid., стр. 628 и след.), Никифор, XII, 44; Гликас, стр. 257 (Парижское издание).

[2] Это предположение подтверждается сравнением текстов. 1 Петр.4:6 и Иак.2:7 со Светонием, Nero, 16, и Тацитом, Ann., XV, 44. См. также Деян.26:28.

[3] Встречается, правда, и название ??????? (Деян.20:4; Филон, Legatio, 36; Страбон, и проч.). Но, как кажется, это такой же латинский оборот, как ?????????, и названия сект ??????????, ???????????, ???????? и пр. На греческом языке производным словом от ??????? было бы ?????????. Окончание anus, едва ли надо упоминать о том, было дорической формой греческого ????; об этом уже не осталось воспоминания в первом веке по Р. Х.

[4] Тацит (loc. cit.) также это понимает.

[5] Светоний, Claudius, 25.

[6] Corpus inscr. gr., №№ 2883d, 3857g, 3857p, 3865l; Тертуллиан, Apol., 3; Лактенций, Divin. insct., IV, 7. Сравните французскую форму chretien.

[7] В Иак.2:7 заключается только случайное и неопределенное указание на употребление его.

[8] Деян.24:5; Тертуллиан, Adv. Marcionem, IV, 8.

[9] Nesara. Названия: meschihoro по-сирийски, mesihi по-арабски сравнительно уже новейшие и составились по образцу ??????????. Название галилеяне еще более позднего происхождения. Его пустил в свет Юлиан и даже сделал его официальным, сообщая ему насмешливый и презрительный оттенок. Юлиан, Epist., VII, Григорий Назианский, Orat., IV (invect. I), 76; св. Кирилл Александрийский, Против Юлиана, II, стр. 39, (изд. Шпангейма); Philopatris — неправильно приписываемый Лукиану диалог, на самом деле относящийся к эпохе Юлиана, § 12; Теодорит, Hist. eccl., III, 4. Я думаю, что у Эпиктета (Arrien, Dissert., IV, VII, 6) и Марка Аврелия (Думы, XI, 3) название это относится не к христианам, а под ним следует подразумевать сикеров или зилотов, фанатических учеников Иуды Галилеянина или Голонит и Иоанна из Гишалы.

[10] Евсевий, Chron., год 43; Игнатий, Epist. ad Antioch. (апокрифич.), 7.

[11] Действительно, он обозначает это видение, как бывшее за четырнадцать лет до того года, как он писал свое Второе послание к Коринфянам, а это было около 57 года. Возможно, впрочем, что в то время он находился еще в Тарсе.

[12] О том, как в представлении евреев рисовались находящиеся одно над другим небеса, см. Завещ. 12 патриархов, Леви, 3; Вознесение Исаии, VI, 13; VII, 8 и все продолжение этой книги; Вавил. Талмуд, Chagiga, 126; Мидрашим, Bereschit rabba, отд. XIX. фол. 19с; Schemot rabba, отд. XV, фол. 115d; Bammidbar rabba, отд. XIII, фол. 218а; Debarim rabba, отд. II, фол. 253а; Schir hasschirim, фол. 24d.

[13] Сравн. Вавилонский Талмуд, Chagiga, 14b.

[14] Сравн. Вознесение Исаии, VI, 15; VII, 3 и след.

[15] Иосиф, Ant., XVIII.6:3-4; XX.5:2.

[16] Деян.11:28; Иосиф, Ant., XX.2:6; 5:2; Евсевий, Hist. eccl., II.8 и 12; Сравн. Деян.12:20; Тацит, Ann., XII, 43; Светоний, Клавдий, 18; Дион Кассий, LX, 11; Аврелий Виктор, Coes, 4; Евсевий, Chron., год 43 и след. В царствование Клавдия почти ежегодно бывал голод в какой-либо части Империи.

[17] По описанию Деян.11:30; 12:25, и Павел принимал участие в этом путешествии. Но сам Павел заявляет, что после своего первого двухнедельного пребывания в Иерусалиме, он не бывал там до второго путешествия, связанного с вопросом об обрезании (Гал.2:1, причем следует принять во внимание всю аргументацию Павла в данной главе).