Ренан Э. Апостолы

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава XII. Основание Антиохийской церкви

Новая вера шла все дальше и дальше по пути успеха. Члены иерусалимской церкви, со смертью Стефана, разбрелись в разные стороны и, распространяя свое учение по Финикии, дошли до Кипра и Антиохии. Сначала они придерживались неизменного принципа проповедовать только евреям (Деян.11:19).

Антиохия, «столица Востока», третий город всего мира[1], была центром христианства Северной Сирии. В этом городе насчитывалось свыше 500 тысяч жителей, другими словами, он почти равнялся Парижу до его недавнего разрастания[2]. В нем же была и резиденция римского наместника Сирии. Процветанием своим она была обязана главным образом Селевкидам, но сумела извлечь выгоды и из владычества римлян. Вообще, Селевкиды далеко опередили римлян в искусстве украшать города. Во всем, что составляло в те времена принадлежность всякого большого города Сирии, в храмах, водоемах, банях, базиликах, в Антиохии не было недостатка. Улицы, украшенные рядами колонн, со статуями на перекрестках, были расположены симметричнее и правильнее, чем где бы то ни было[3]. «Корсо», окаймленное четырьмя рядами колонн, которые образовывали две крытые галереи с широким проходом между ними, пересекало весь город[4] и тянулось на 30 стадий (несколько больше лье)[5]. Но в Антиохии были не только величественные общественные сооружения[6]; в ней были, — что редко можно было найти в городах Сирии — идеальные произведения греческого искусства, замечательные статуи[7], изящные памятники классического мира, которым в ту эпоху уже не умели подражать. Антиохия была, с самого момента ее основания, типичным греческим городом. Македоняне, пришедшие с Антигоном и Селевком, принесли в долину нижнего Оронта самые живые свои воспоминания, свой культ, свои имена городов[8]. Антиохия сделалась второй родиной греческой мифологии, в связи с которой многие места страны стали называться «святыми местами». Культ Аполлона и нимф заполонил весь город. Отстоявшее всего в каких-нибудь двух часах езды от города, очаровательное местечко Дофна будило у завоевателей самые приятные воспоминания. Это был своего рода плагиат, подделка отечественных мифов. Это было точь-в-точь то же самое, что делали первобытные народы, смело переселяя вместе с собой всю свою мифологическую географию: Берецинту, Арванду, Иду, Олимп. Эти басни греков были старой религией, гораздо более серьезной, чем «Метаморфозы» Овидия. Древние местные религии, в особенности культ горы Казиус[9], придавали ей еще больше серьезности. Но легкомыслие сирийцев, шарлатанство вавилонян, вообще все азиатское лицемерие соединялись на этой границе двух миров и сделали Антиохию рассадником лжи, вертепом всяких мерзостей.

В самом деле, помимо греческого населения, которое ни в одной стране Востока не было так густо (за исключением разве Александрии) в Антиохии всегда было много сирийских туземцев, говоривших на родном языке[10]. Туземцы эти составляли низший класс, живший в городских предместьях и в многолюдных деревнях[11]: Харандама, Гизира, Гандигура, Апате (названия, по большей части сирийские[12]). Браки между сирийцами и греками были обычным явлением; кроме того, по закону Селевка, любой иностранец, поселившийся в городе, становился его гражданином. Поэтому Антиохия, просуществовав три столетия, оказалась единственной в своем роде страной по смешению рас. Нравственность стояла поразительно низко. Подобным рассадникам нравственного разложения свойственно приводить к одному уровню всех своих обитателей. Гнусные нравы многих левантинских городов, где господствовали интриги, где были распространены самые грубые мысли, едва ли могут дать нам понятие о той степени растления, в котором пребывало население Антиохии. Это было дикое скопище шутов, шарлатанов, мимов[13], магов, чудотворцев, колдунов[14], обманщиков-жрецов, город скачек, гонок, танцев, процессий, торжеств, вакханалий, безумной роскоши, всех сумасбродств Востока, самых вредных суеверий, фанатических оргий[15]. То дерзкие, то раболепные, то трусливые, то наглые антиохийцы служили живым образцом той черни, преданной цезаризму, которая не знает ни роду, ни племени, ни честного имени, которое стоило бы беречь. Большое «Корсо», пересекавшее весь город, в течение всего дня было наводнено толпой, праздной, легкомысленной, непостоянной, склонной к мятежам[16], которая была не прочь посмеяться[17], попеть, послушать пародию, шутку и сотворить любую гадость[18]. Литература в городе процветала[19], но исключительно риторическая[20]. Зрелища были по меньшей мере странные. Были, например, игры, в которых принимали участие группы совершенно обнаженных девушек, с одной лишь повязкой вокруг бедер[21]. Во время знаменитого праздника Майумы куртизанки при всей публике плавали в бассейнах[22], наполненных прозрачной водой[23]. Это был какой-то чувственный экстаз, какой-то сон Сарданапала, где перемешивались все способы удовлетворения сладострастия, все формы разврата, не лишенные, однако, некоторой утонченности. Поток грязи, в конце концов затопивший Рим[24], изливался главным образом из долины Оронта. Устройством развлечений и праздников заведовали двести специально приставленных к этому декурионов[25]. Городские власти имели в своем распоряжении обширные общественные земли и доходы с них, через посредство дуумвиров, распределяли между беднейшими гражданами[26]. Как во всяком городе, где процветают удовольствия, в Антиохии были целые толпы низкой черни, жившей на общественный счет или же промышлявшей темными делами.

Обилие истинно художественных произведений и неизъяснимая красота природы[27] не допускали это нравственное падение выродиться окончательно в уродство и пошлость. Местоположение Антиохии одно из самых живописных в свете. Город был расположен между Оронтом и склонами горы Сильпиус, представлявшей один из отрогов горы Казиус. Ничто не могло сравниться с ним по изобилию и красоте вод[28]. Городская стена, построенная на отвесных скалах, являлась единственным в своем роде искусством военной архитектуры[29]. Она захватывала вершину горы и, вместе с горными утесами, казалась удивительно красивым зубчатым венцом, расположенным на огромной высоте. Такое расположение защитной стены, обладавшее всеми преимуществами древних крепостей и укреплений больших городов, вообще предпочиталось полководцами Александра, как это видно в Селевкии-Пиерии, Ефесе, Смирне, Фессалониках. Поэтому в Антиохии на каждом шагу попадались прелестные виды. За внутренней чертой стены были горы в семьсот фут высотой, отвесные скалы, горные ручьи, пропасти, глубокие овраги, водопады, недоступные гроты — и среди всего этого — роскошные сады[30]. Густые миртовые рощи, цветущие буксовые деревья, лавры, вечно зеленая растительность самых нежных оттенков, скалы, усеянные гвоздикой, гиацинтами и цикломентами, — все то придавало мрачным утесам вид висячих цветников. Разнообразие цветов, свежие грядки, усеянные бесконечными разновидностями семейства злаков, роскошные платаны, окаймлявшие берег Оронта, представляли неизъяснимую прелесть и несомненно отчасти создавали те атмосферы, откуда черпали вдохновение Иоанн Златоуст, Ливаний, Юлиан. Вдоль правого берега реки расстилалась обширная долина, ограниченная с одной стороны Аманусом и причудливой формы горами Пиерии, а с другой — плоскогорьем Киррестика[31], за которым чувствовалось опасное соседство арабов и пустыни. Долина Оронта, открытая с запада, соединяет этот внутренний бассейн с морем или, лучше сказать, со всеми странами, для которых Средиземное море всегда служило нейтральным путем и международной связью.

Из множества народностей, привлеченных в столицу Сирии либеральной политикой Селевкидов, евреи были одною из самых многочисленных[32]. Она основалась здесь еще при Селевке Никаторе и пользовалась теми же правами, как и греческая[33]. Евреи часто вступали в близкие сношения с язычниками, хотя и имели своего этнарха. Сношения эти, также как и в Александрии, часто приводили к неприятным осложнениям и междоусобицам[34]. Но, с другой стороны, такое положение дел чрезвычайно благоприятствовало религиозной пропаганде. Официальная религия — многобожие — становилась все более и более несостоятельной с точки зрения здравого ума; поэтому греческая философия и иудаизм привлекали все новых и новых сторонников, из тех, кого уже не удовлетворяли бессодержательные обряды язычества. Прозелиты были здесь весьма многочисленны. В первые же дни христианства Антиохия дала иерусалимской церкви одного из самых значительных ее членов — диакона Николая (Деян.6:5). Здесь было много зародышей прекрасного, и только согретые лучом благодати, они могли расцвести и принести невиданные дотоле плоды.

Антиохийская церковь обязана своим возникновением нескольким верующим, родом из Кипра и Киринеи, которые много проповедовали в Антиохии (Деян.11:19 и сл.). До тех пор они обращались только к евреям. Но в городе, где чистокровные евреи, евреи прозелиты, полуязычники-полуевреи, просто язычники, и просто «богобоязненные люди» жили в тесном общении[35] проповедовать маленькой группе людей было совершенно немыслимо. Религиозно-аристократического чувства, которым гордились иерусалимские евреи, не было в этих больших рассадниках цивилизации, чисто светской, где горизонты были шире и предрассудки не укоренились так глубоко. Миссионеры с Кипра и Киринеи должны были на этот раз изменить своему правилу. Они стали проповедовать и евреям и грекам[36].

Взаимные отношения евреев и язычников в это время были, вероятно, враждебными[37]. Но распространению новых идей способствовало, быть может, другое. Землетрясение 23 марта 37 года, причинившее крупные повреждения городу, еще было живо в умах. Весь город говорил о некоем шарлатане по имени Деворий, который уверял, что может не допустить повторения такого несчастья при помощи талисманов[38]. Всех тянуло к сверхъестественному. Благодаря всему этому, проповедь христианства имела громадный успех. Юная церковь, пламенная, вносившая столько нового, для которой все было в будущем, ибо она составилась из самых разнообразных элементов, не потребовала много времени для своего основания. Все дары Духа Святого были в ее власти, и можно было предугадать заранее, что молодая церковь, свободная от узко-кастового принципа, который сплошным кольцом охватывал церковь иерусалимскую, станет второй колыбелью христианства. Разумеется, Иерусалим всегда останется религиозной столицей мира. Но истинное начало церкви язычников, исходный пункт всех христианских миссий, было, несомненно, в Антиохии. Именно здесь впервые основалась христианская церковь, свободная от связи с иудаизмом, здесь началась великая проповедь апостольской эпохи, здесь окончательно сформировалась личность св. Павла. Антиохию можно назвать вторым этапом развития христианства. В смысле чистоты христианской идеи с ней нельзя сравнить ни Рим, ни Александрию, ни Константинополь.

Топография древней Антиохии до такой степени сгладилась, что напрасно искать на этой почве, почти совершенно утратившей следы древности, тот пункт, с которым следовало бы связать столь драгоценные воспоминания. Здесь, как и везде, христианство должно было ютиться в бедных кварталах, среди мелких ремесленников. Базилика, которую в IV веке называли «древней» или «апостольской»[39], была расположена на улице Сингона, близ Пантеона[40]. Но неизвестно, где находился Пантеон. На основании преданий и смутных догадок можно предполагать, что первоначальный христианский квартал помещался близ ворот, которые и поныне носят название «ворот св. Павла» или «Баб Болос»[41], и у подошвы горы, которую Прокопий называет «Ставрин» и которая занимала юго-восточную часть антиохийских укреплений[42]. Языческих памятников в этой части города было меньше, чем в остальных. Там еще можно видеть развалины древних храмов, посвященных св. Петру, св. Павлу и св. Иоанну. По всей вероятности, это был тот квартал, где христианство долго еще держалось, после завоевания страны мусульманами, тот самый, которому дали название «квартала святых», в отличие от других, мирских, частей города. Ближайшие скалы, как пчелиные соты, изрыты пещерами, которые, по-видимому, служили убежищем для анахоретов. Когда бродишь по этим утесам, откуда в IV веке праведные столпники, в одно и то же время ученики и Индии, и Галилеи, и Иисуса, и Сакья-Муни, с презрением смотрели на развратный город с высоты своих столпов или из глубины поросших цветами пещер, невольно является мысль, что квартал, где жили когда-то Петр и Павел, должен быть недалеко. Антиохийская церковь относится к числу тех, историю которых легко восстановить, ибо она заключает в себе сравнительно мало басен. Христианские предания, сохранившиеся в городе, где христианство долго и прочно держалось, должны иметь ценность.

Господствующим языком антиохийской церкви был греческий. Тем не менее, много последователей явилось и из предместий, где говорили на сирийском языке. Поэтому с самого начала антиохийская церковь заключала в себе зачатки двух церквей, сначала соперничавших, а под конец и прямо враждебных друг другу. Первая церковь, греческая, которую ныне составляют сирийские греки, православные и католики. Вторая теперь состоит из маронитов, некогда говоривших по-сирийски и сохранивших этот язык доныне, в качестве церковного. Марониты, под современным католицизмом которых скрывается их весьма древнее происхождение, являются, по всей вероятности, последними потомками сирийцев, периода до Селевков, тех жителей предместий (пагани, как их называли) Гизиры, Харандамы и др.[43], которые с первых веков христианства держались обособленно, терпели, как еретики, преследования от православных императоров, и потом бежали в Ливон[44], где, под влиянием вражды с греческой церковью и других, еще более важных причин, слились с церковью католической.

Число евреев, обращенных в Антиохии, было также весьма значительно (Деян.11:19-20; 13:1). Есть основания предполагать, что они сделали первый шаг к сближению с язычниками[45]. Итак, на берегах Оронта осуществилась та религиозная связь между расами, о которой мечтал Иисус, или, лучше сказать, мечтали все пророки в продолжение шести веков.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Иосиф, B. J., III.2:4. Больше его были Рим и Александрия. Сравните у Страбона, XVI, II, 5.

[2] Otfrid Muller, Antiquit. Antiochenoe (Геттинген, 1839), стр. 68; Иоанн Златоуст, In sanct. Ignatium, 4 (Opp. т. II, стр. 59, изд. Монтфокон); In Matth., homilia LXXXV, 4 (t. VII, 810) определяют население Антиохии в 200 тысяч душ, кроме огромных предместий и не считая рабов и детей. Теперь же там не более 7000 жителей.

[3] Такие же улицы в Пальмире, Геразе, Гадаре, Себасте были, вероятно, лишь подражанием антиохийскому Корсо.

[4] Остатки его можно найти в Баб Волос.

[5] Дион Златоуст, Orat. XLVII (t. II, 229, изд. Рейске); Ливаний, Antiochicus, 337, 340, 342, 356 (изд. Рейске); Малала, 232 и след., 276, 280 и след. (изд. Бонн). Строителем этих грандиозных сооружений был Антиох Епифан.

[6] Ливаний, Antiochicus, 342, 344.

[7] Плавзаний, VI, II, 7; Малала, 201; Visconti, Mus. Pio-Clem., т. III, 46. Наглядным образчиком служат также антиохийские медали.

[8] Пиерия, Боттия, Пенея, Темпея, Касталия, олимпийские игры, Иополис (миф об Ио). Город, как считали, был обязан своей славой Инаху, Оресту, Дафне, Триптолему.

[9] См. Малала, 199; Спартиан, Жизнь Адриана, 14, Юлиан, Misopogon, 361, 362; Аммиан Марселин, XXII, 14; Eckhel, Doct. num., vet. ч. I, III, 326; Guigniaut, Religions de l’ant., табл. 268.

[10] Иоанн Златоуст, Ad. pop. Antioch. homil. XIX, 1 (т. II, 189); De sanctis martyr., 1 (т. II, 651).

[11] Ливаний, Antioch., 348.

[12] Act. ss. Maii. V, 383, 409, 414, 415, 416; Ассемани, Bib. Or. II, 323.

[13] Ювенал, Сатирна, III, 62 и след.; Стаций, Silves, 72.

[14] Тацит, Анналы, II, 69.

[15] Малала, 284, 287 и след.; Ливаний, De angariis, 555 и след.; De carcere vinstis, 455 и след.; Ad. Timocratem, 385; Antioch., 323; Филострат, Жизнь Аполлония, I, 16; Лукиан, De saltatione, 76; Диодор Сиц., отрыв. I, XXXIV, № 34 (изд. Диндорфа, 538): Иоанн Злат., Homil.,VII in Matth., 5 (т. VII,113); LXXIII in Matth, 3 (там же, 712); De consubst. contra Anom., I (т. I, 501); De Anna, 1 (т. IV, 730); De Dav. et Saiile, III, 1 (т. IV, 768–770); Юлиан, Misopogon, 343, 350 (изд. Спангейм); Деяния св. Феклы, приписываемые Васалию из Селевкии, изд. Пантинусом (Анвер, 1608, стр. 70).

[16] Филострат, Apoll., III, 58; Авзоний, Clar. Urb. 2; Капитолин, Verus, 7; Marc. Aur., 25; Иродиан, II, 10, Иоанн Антиохийский в Excerpta Valesiana 844, Свидас, в слове ????????.

[17] Юлиан, Misopogon, 344, 365; Евнапий, Vies des Soph., 496, изд. Буасонада (Дидо); Аммиан Марселин, XXII, 14.

[18] Иоанн Златоуст, De Lazaro, II, 11 (t. I, 722–723).

[19] Цицерон, Pro Archia, 3. Надо, однако, иметь в виду склонность адвокатов к преувеличениям.

[20] Филострат, Жизнь Аполлония, III, 58.

[21] Малала, 287–289.

[22] Иоанн Златоуст, Homil. VII in Matth., 5, 6 (т. VII, 113). См. Otfr. Muller, Antiquit. Antioch., 33, прим.

[23] Ливаний, Antiochicus, 355–356.

[24] Ювенал, III, 62 и след. Форселлини, в слове ambubaja, имея в виду, что ambuba — слово сирийское.

[25] Ливаний, Antioch., 315; De carcere Vinctis, 455 и т. д. Юлиан, Misopogon, 367, изд. Спангейм.

[26] Ливаний, Pro rhetoribus, 211.

[27] Ливаний, Antiochicus, 363.

[28] Там же, 354 и след.

[29] Нынешняя стена, построенная при Юстиниане, отличается теми же особенностями.

[30] Ливаний, Antiochicus, 337, 338, 339.

[31] Озеро Ак Дениз, которое теперь граничит с провинцией Антакие, по всей вероятности, в древности не существовало. Ritter, Erdkunde, XVII, 1149, 1613 и след.

[32] Иосиф, Ant., XII.3:1; XIV.13:6; B. J., II.18; VII,3:2-4.

[33] Иосиф, Contra Apionem, II, 4; B. J., VII.3:3-4; 5:2.

[34] Малала, 244–245; Иосиф, B. J., VII.5:2.

[35] Ср. у Иосифа, B. J., II.18:2.

[36] Деян.11:20-21. Правильно писать ???????. Слово ?????????? явилось, вероятно, вследствие ошибочного сопоставления с Деян.9:29.

[37] Малала, 245. Впрочем, рассказ Малалы вряд ли может быть точен. Рассказ его о междоусобицах не подтверждается свидетельством Иосифа.

[38] Там же, 243, 356–266. Сравните Comptes rendus de l’Acad. des Inscr. и B.-L., заседание 17 августа 1865 г.

[39] Св. Афанасий, Tomus ad Antioch. (Opp. t. I, 771, изд. Манфокон). Св. Иоанн Златоуст, Ad pop. Ant. homil, I и II, init. (т. II, 1–20); In Inser. Act., II, init. (t. III, 60); Chron. Pasch., 296 (Paris); Теодор, Hist. eccl., II, 27; III,2, 8, 9, На основании всех этих источников перевод фразы ?? ?? ????????? ?????? фразой «в местности, называвшейся старым городом», нельзя назвать верным, хотя многие издатели переводили это место именно так.

[40] Малала, 242.

[41] Pococke, Descript. of the East, т. II, ч. I, 192 (Лондон, 1745), Chesney, Expedition for the survey of the rivers Euphr. and Tigris, I, 425 и след.

[42] Т. е. как раз против той части города, которая до сих пор обитаема.

[43] Некоторые характерные черты маронитов можно найти во всех религиях Антакие, Суейдие и Бейлана.

[44] Ф. Нерони, Evoplia fidei cathol. (Рим, 1694), 58 и след. и труд его свят. Павла, Петра, Масада, нынешнего патриарха маронитов, озаглавленный: Китаб ед-дур ель-манзум (на арабском языке, издание монастыря Тамиш в Кезруане, 1863).

[45] Гал.2:11 и след. позволяют предположить это.