Мень А. История религии

Духовная жизнь Китая и Индии в середине первого тысячелетия до нашей эры

В поисках пути, истины и жизни

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть III
ЖИЗНЬ И ПРОПОВЕДЬ БУДДЫ ГАУТАМЫ

Глава пятнадцатая
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ГАУТАМЫ
Восточная Индия около 490-483 гг. до н.э.

Мгновенно, мгновенно все состав-
ленное; жизнь в нем повита смертью;
все разрушается, созидаясь; блаженно
притекшее к месту покоя!
Маха-Суддассана, II, 42

Сколько бы мудрой осторожности ни проявлял Гаутама, он не смог
совершенно избежать трений с брахманами-жрецами, которые не желали мириться
с новым учением. Ведь оно отрицало их привилегии, не придавало значения
кастовым различиям, отрицало обряды и авторитет Вед. Но, к счастью для
Гаутамы, брахманы не были организованы и не имели возможности действенно
противостоять кшатрийскому реформатору. Единственное, что им оставалось, это
попытаться настроить толпу против желтых ряс и их пропаганды/1/. Происки
возымели действие, и хотя буддийская литература глухо говорит об этих
подробностях, монахов, без сомнения, стали встречать во многих местах с
недоверием и даже враждебностью. Нередко при появлении бхикшу на улицах
раздавались крики: "Вон они, эти лысые святоши, эти нахальные канальи!
Созерцанье, созерцанье! Они, видите ли, им только и дышат, согнувши спины,
потупивши взоры, они смакуют созерцанье!" Монахи старались кротко сносить
нападки и не отвечать на оскорбления.
Все это было бы не худшей из бед, если бы внутри самого ордена
сохранялись мир и тишина. Но это было не так. Гаутама старел, и ему все
труднее становилось держать общину в руках.
Особенно много огорчений причинил учителю его двоюродный брат
Девадатта, которого иногда называют "буддийским Иудой". "Когда глупец на
свое несчастье овладевает знанием, - говорил учитель, - оно уничтожает его
удачливый жребий, разбивая ему голову. Он может возжелать неподобающего ему
положения среди бхикшу, и власти в монастырях, и почитания среди других
родов"/2/. Так именно произошло с Девадаттой. Оказавшись в ордене, он
продолжал мучительно завидовать брату. Каких только способов не измышлял он
для того, чтобы умалить его роль в Сангхе! То, сетуя на преклонный возраст
Гаутамы, он предлагал отстранить его от главенства, то прибегал к интригам
при Магадхском дворе, то пытался воспользоваться разногласиями среди
учеников.
Мы уже видели, как часто шел Гаутама навстречу пожеланиям и советам в
устройстве ордена. Особенно много облегчений допускал он в уставе личного
аскетизма для монахов. Это давно вызывало ропот у тех учеников, которые
прошли суровую школу подвижничества. Девадатта воспользовался этим, чтобы
создать в ордене оппозицию. Он надеялся, что народ поддержит его, так как
смягченный устав Будды нередко вызывал насмешки со стороны мирян.
Действуя уговорами, лестью, хитростью, Девадатта сумел сплотить вокруг
себя большую группу, которая, к немалому огорчению Гаутамы, покинула орден.
В этой новой Сангхе были установлены более строгие правила и более частые
исповеди. Впрочем, скоро любимые сподвижники Гаутамы Шарипутта и Могаллана
сумели убедить заблудших вернуться. Тогда раскольник пошел уже на крайние
меры. Как рассказывают легенды, он несколько раз покушался на учителя:
скатил на него огромный камень, выпустил разъяренного слона, подсылал к
Будде убийц. Разумеется, все эти попытки оказались тщетными. Камень чудесным
образом раскололся, слон из свирепого стал кротким, убийцы с покаянными
воплями склонились к ногам Будды/3/.
В легендах смерть Девадатты окружена всевозможными ужасами, однако в
древнейших текстах о его гибели не говорится. А из того, что Будда перед
смертью выражал опасения по поводу честолюбцев, можно заключить, что
Девадатта или его сторонники пережили Гаутаму.

x x x

Но не только эти монашеские распри наложили грустный отпечаток на
закатные дни Будды. Незадолго до смерти, как говорят, он стал свидетелем
разгрома своей родины/4/.
Шакийские раджи, правившие в Капилавасту после Шуддходаны, никак не
могли примириться со своим полузависимым положением. Их воинственный
характер при сравнительной малочисленности племени уже однажды поставил
шакиев на грань гибели. Хотя Будда и старался подавить в себе все
привязанности, но, узнав, что войска кошальского раджи двинулась на
Капилавасту, он поспешил навстречу. И на этот раз авторитет мудреца спас его
строптивых родичей. Но когда прошел слух, что кошальцы снова выступили в
поход, Гаутама сказал: "Ничто не поможет. Шакии не избегнут своей судьбы".
Капилавасту пал. Оставшиеся в живых обитатели его бежали в Непальские
горы. Вокруг стен лежали груды трупов. Враги уводили пленных. Еще стонали
люди, изрубленные на куски. И тогда среди этого царства смерти появился
старый мудрец. Ничем не выказал он своей скорби и, казалось, спокойно
смотрел на развалины города, где когда-то играл в детстве. Но старость остро
и живо ощущает свои связи с давно минувшими днями. Быть может, вид
истерзанной, превращенной в труп родины напомнил Гаутаме, что и его час
недалек. Какие видения проходили тогда перед его мысленным взором? Вспомнил
ли он отца, Яшодхару, свой дворец и пруд, заросший лотосом? А может быть, он
настолько отрешился от всего земного, что вид шевелящихся окровавленных тел
и обгорелых руин оставался для него лишь докучным призраком?
Гораздо более тяжело переживал Гаутама смерть своих любимых учеников
Шарипутты и Могалланы. Шарипутта, почувствовав приближение конца, решил
умереть в доме родной матери. Трогательно простившись с учителем, он
отправился в путь и, действительно, умер в той комнате, в которой появился
на свет, и на руках у той, которая его родила. Монахи похоронили его с
великим почетом, и сам Будда сказал прощальное слово у погребального костра.
Могаллана погиб при трагических обстоятельствах. Он любил предаваться
созерцанию в уединенной горной пещере. Там его посещали паломники и слушали
мудрые поучения подвижника. Был ли тут заговор завистников из партии
Девадатты или просто грабители предположили, что в пещере находятся
ценности, принесенные почитателями, - так или иначе однажды изуродованный до
неузнаваемости труп любимого ученика Будды был найден в зарослях близ
пещеры.
Эти две смерти явились для Гаутамы красноречивыми вестниками. Но еще
настойчивее свидетельствовало о приближающемся конце изнуренное тело
восьмидесятилетнего старца. Он уже не путешествовал так много, как раньше, а
большую часть времени проводил в своих любимых рощах. Правда, почти до
последних дней он наряду с простыми монахами ходил за подаянием. Но все
труднее и труднее было ему придерживаться этого обыкновения.
"Тело мое, - говорил он Ананде, - как обветшалая телега, лишь при
усиленной заботе о нем едва держится на ходу". К общей слабости стали
прибавляться мучительные спазмы и боли. Мы не знаем, какая болезнь унесла из
мира основателя буддизма, известно лишь, что много месяцев он жестоко
страдал. Временами, собрав всю свою волевую энергию, Гаутаме удавалось
умерить боль. Он все чаще и чаще погружался в созерцательный транс, облегчая
этим телесные страдания. Бывали минуты, когда его посещало нечто вроде
малодушия, и он советовал Ананде молиться о продлении его жизни. Но основным
его настроением была покорность неумолимому року, который разрушает все, что
создано /5/.
Незадолго до смерти Гаутамой, очевидно, овладело какое-то беспокойство.
Он стал часто переходить с места на место, нигде подолгу не задерживаясь.
Однажды он был принят под кровом кузнеца по имени Чунда. Хозяину нечем было
угостить старца, кроме вяленой свинины. Эта трапеза оказалась последней для
Гаутамы. После грубой пищи его стали терзать сильнейшие боли, мучила жажда,
ноги отказывались идти. Он понял, что близится переход в Нирвану.
Сознавая торжественность минуты, Будда облачился в чистые одежды,
попросил постелить на земле плащ и лег. У изголовья его сидели опечаленный
кузнец и плачущий Ананда. Умирающий утешал их. "Не говорил ли я, Ананда, что
в природе вещей, дорогих нам и близких, заключено то, что мы должны некогда
с ними расстаться?" Он то впадал в забытье, то повторял: "Все сотворенное
погибнет". Наивного Ананду возмущало, что Совершенный избрал для перехода в
Нирвану заброшенную лесную деревушку. Но Будда не придавал этому значения.
Его тревожила судьба ордена - его детища. Он спрашивал собравшихся вокруг
учеников, нет ли у них недоуменных вопросов, но никто из них не захотел
тревожить умирающего. В целом, несмотря ни на что, учитель мог быть доволен
их преданностью, единением, верой в него как в Будду. Он призывал монахов
следовать его уставам. "Истины учения и правила, возвещенные и данные мною,-
вот кто после моего ухода да будет вашим учителем!" - говорил он.
Конец неотвратимо приближался. Таинственные тени витали над изголовьем
старца. Он говорил, что это боги прилетели служить ему, и просил учеников не
мешать им.
Внезапно он проговорил: "МОНАХИ, ВСЕ СУЩЕСТВУЮЩЕЕ - ПРЕХОДЯЩЕ; ПЕКИТЕСЬ
О СВОЕМ СПАСЕНИИ!.."
Это были последние слова, слетевшие с его уст. Татхагата погрузился в
состояние экстаза, все более и более теряя связь с мятежным миром. Наконец
грань была перейдена. Перед учениками осталось бездыханное тело. Ананда
рыдал, монахи, поддерживая в себе бодрость, неустанно повторяли слова о
бренности мира.
На последних часах жизни Гаутамы лежит печать непреодолимой
трагичности. Он умирает не как Сократ, верящий в бессмертие, не как мученик,
скрепляющий кровью свое учение и торжествующий над злом, а как человек,
признавший мировое зло и подчинившийся ему. Все преходяще, все течет! Ищите
в этом утешения! Вот итог...
Когда сердце Будды остановилось, соседнее племя пришло оплакивать его,
и учитель был сожжен на большом погребальном костре, увитом гирляндами
цветов. Народ проводил мудреца в последнюю дорогу с почестями, которые было
принято оказывать царям. Обгорелые останки его были с благоговением
разделены между городами.

ПРИМЕЧАНИЯ
Глава пятнадцатая
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ГАУТАМЫ

1. Указания на происки брахманов против Будды можно найти в Джатаках,
285; Maghima-Nikaya, 50; Anguttara-Nikaya, V, 95; Mahavagga, VI, 31.
2. Дхаммапада, 72-75.
3. Cullavagga, VII; Махапариниббача, II, 32; Асвагоша, с. 222.
4. См.: Д. Кожевников. Ук. соч., т.2, с. 681. Следует отметить, что ряд
историков по хронологическим соображениям считает этот факт вымышленным
(см.; Г. Ольденберг. Будда, с. 141).
5. В отличие от большинства других периодов жизни Будды, последние его
годы ярко запечатлелись в памяти Сангхи. Кончина Гаутамы подробно (и,
по-видимому, достоверно) описана в Махапариниббане-Сутте. Само это название
означает "Сутта великого перехода в Нирвану" (или на палийском языке -
"Ниббану").