Александр Мень. История религии. Том 2

Магизм и единобожие
В поисках пути, истины и жизни
Религиозный путь человечества до эпохи великих Учителей

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЯ

2. О БИБЛЕЙСКОЙ РЕЛИГИИ И БИБЛЕЙСКИХ ЧУДЕСАХ

Одной из важных ошибок, которая связана со старым представлением о
Ветхом Завете, является уравнение его с Новым Заветом. Между ними, однако,
существует колоссальная разница как в плане исторической достоверности, так
и в плане религиозном. В новозаветных книгах, написанных непосредственными
учениками Христа или миссионерами первоначальной Церкви, историк обязан
взвешивать каждое слово, ибо перед ним драгоценный документ первостепенной
достоверности и важности. Ветхий же Завет во многом касается эпох, на века
предшествовавших его написанию; больше чем наполовину он - анонимное
произведение, прошедшее через руки многочисленных редакторов и компиляторов,
и использовать его как исторический документ нужно с большой осторожностью.
В отношении же духовном, внутреннем, Новый Завет - это провозвестие
нашего христианского миросозерцания, то, чем он в корне отличается от
Ветхого. Да и вообще в Ветхом Завете нет единой религии, а в нем мы имеем
динамическую картину становления монотеизма, прошедшего сложный путь от
простых верований кочевников через смутное двоеверие эпохи Судей и первых
царей к этическому единобожию пророков. Эта духовная эволюция совершается в
рамках гражданской истории Израиля. Поэтому в Библейскую Св. Историю внесены
исторические предания и летописи еврейского народа.
Для христианина религия и этика Ветхого Завета XIII или Х века до н. э.
уже не может быть приемлемой. Ветхий Завет потому и называется Ветхим, что в
целом ряде моментов он является устаревшим, пройденным этапом. Непонимание
этого в свое время привело ко многим уродливым явлениям. Ветхий Завет не
должен быть принимаем целиком, а должен проверяться при свете Нового. Это
самый верный критерий. Нужно отдавать себе отчет в том, что у нас другая
религия, отличная от религии, которую исповедовали, например, Самуил или
Саул; в их миросозерцании были лишь элементы, зачатки нашего мировоззрения.

x x x

В связи со всем этим важно раз и навсегда уяснить отношение к
необыкновенным фактам и чудесам, описанным в древних израильских летописях.
На этот счет существуют две противоположные точки зрения. Одна, принятая в
старых учебниках, полагает, что мы без разбора должны принимать за
исторический факт любое чудо, описанное в Библии. Другая, напротив, отрицает
поголовно все, что выходит за пределы естественного, во имя догматической
предубежденности вообще отрицает чудо как таковое.
Более правильным должно быть среднее решение проблемы. Только плоский
материализм, ограничивающий бытие рамками своих догм, упорно закрывает глаза
на сложность, многоплановость бытия. Для христианского сознания вторжение
одного плана в другой вещь совершенно естественная. Если для видимого мира
основной закон - необходимость, то в духовном мире царствует свобода.
Властно врываясь в течение материи, дух может оказывать на нее совершенно
преображающее действие. Налицо будет то, что мы называем чудом или
сверхъестественным явлением. В нем не будет ни бессмыслицы, ни нарушения
законов природы, а лишь проявление иных, высших, неведомых нам законов. О
том, что в истории человечества, как и в индивидуальной жизни людей, такие
преображающие, чудесные встречи с запредельным божественным миром имели
место, существует бесчисленное количество достоверных свидетельств. Более
того, даже в естественных явлениях, в том, что называют "случаем" и
"стечением обстоятельств", нельзя не видеть направляющего воздействия из
таинственных глубин Духа.
Однако чудесные явления никогда не посягают на человеческую свободу.
Они не носят характера эффектно-театрального. Такие чудеса-демонстрации,
совершаемые для "доказательства", были отвергнуты Христом, когда фарисеи
требовали от него "знамения".
"Истинные чудеса, - по глубоко верным словам Карташева, - не чудовищны
и не безмерны (это признак лжечудес): они скромны; они интимны и большею
частию зримы только очами веры и не существуют для неверующих и посторонних"
(А. Карташев. Ветхозаветная библейская критика, с. 42). Подлинное чудо
всегда оставляет место для сомнения, для свободного принятия и отвержения.
Навязанное чудо противоречило бы всему, что нам открыто о Боге и
Богочеловеке.
Однако в Ветхом Завете мы как будто сталкиваемся с рядом таких чудес:
расступается море, движется в стане Столп Огненный, останавливается течение
Иордана, замирает солнце по повелению Иисуса Навина... Демонстративность и
внешняя доказательность этих чудес не раз приводили к мнению, что "чудес
теперь не бывает" и что "они случались лишь в древности". А между тем душа,
открытая миру священной тайны, видит чудеса и сегодня и повседневно живет
под знаком непрекращающихся чудес. Эти чудеса потрясают больше, чем
остановка солнца, но протекают они внешне ненавязчиво, как бы призывая
угадать их величие под покровом обыденности. Несомненно, такими же были и
чудеса библейские.
Откуда же эта форма изображения чуда в виде монументального действа,
видимого для всех? Разгадка кроется здесь в особенностях фольклорного языка
многих библейских книг. "Древнему языку свойственна народно-поэтическая
форма,- говорит Карташев. - В библейские книги включено много готовых кусков
народной песенной литературы... А поэзия вообще, народная в частности
немыслима без гипербол и фантазий... Девора поет, что "звезды с неба, с
путей своих сражались" с Сисарой (Суд 5,20). Не только в этом случае, но и в
сражении под Гаваоном Иисуса Навина с Амореями, когда было остановлено
солнце (Ис. Навин 10,15), чтобы одной кучке сражающихся было удобнее добить
другую, вовсе не нужно было беспокоить небесные светила и нарушить всю
небесную механику. Это просто язык народной поэзии" (Л. Карташев. Цит. соч.
с. 41).
Кроме того, некоторые библейские "чудеса" вообще относятся к разряду
аллегорий и символов, которые невозможно толковать натуралистически. К ним
принадлежат, например, сказания Бытия о том, как Ягве странствовал по земле
и гостил у Авраама, или о борьбе Иакова с неведомым Божеством.
Таким образом, проблема многих библейских чудес зачастую оказывается
тесно связанной с проблемой "литературного жанра" той или иной книги Св.
Писания (С. Е. Galbiati, A. Piazza. Mieux comprendre la Bible, p. 226).

3. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПЯТИКНИЖИЯ

Уже за несколько веков до н. э. возникла легенда, согласно которой
Пятикнижие все целиком было написано одним лишь Моисеем. Справедливость
этого мнения не оспаривалась и христианами, т. к. долгое время не было
оснований подвергать его сомнению. Когда же впервые были выдвинуты аргументы
против этой легенды, многие восприняли их с исключительной враждебностью. Им
казалось, что посягательство на авторство Моисея есть посягательство на
авторитет самого Пятикнижия. Между тем религиозная значимость книги никак не
может быть поколеблена из-за того, что она окажется написанной не одним, а
несколькими авторами. "Ветхозаветная Церковь, - говорит Карташев, - отбирала
и канонизировала книги, т. е. признавала их богодухновенными - иногда не без
долгих споров и колебаний, - по их внутренней ценности и поучительности, а
не по славе авторских имен" (А. Карташев. Цит. соч., с. 20).
Многие древние книги носили имена Моисея, Исайи, Еноха, Соломона, но в
канон не вошли. И дело было здесь совсем не в том, что была подвергнута
сомнению их подлинность; ведь тогда не существовало критических методов
исследования текста. В свое время Хомяков остроумно говорил, что если бы
удалось доказать, что Послание к Римлянам не принадлежит апостолу Павлу, то
Церковь заявила бы: "Оно от меня". Именно исходя из содержания Церковь
отвергла Евангелие, написанное якобы Фомой - личным учеником Христа, а
канонизировала писание Луки, человека, который не был свидетелем
евангельских событий. Одна из самых значительных книг Ветхого Завета - Книга
Нова - анонимна, но от этого она ничего не теряет в своем духовном
богатстве.
Таким образом, вопрос об авторстве св. книг есть исключительно
научно-исторический вопрос, который не имеет прямого отношения к
вероучительной стороне Писания. От его решения в ту или иную сторону в плане
догматическом и нравственном ничего не может измениться. Но зато, более
точно установив историю написания той или иной книги, мы легче можем увидеть
ее место в историческом контексте эпохи. А это в свою очередь окажет
неоценимую услугу для экзегезы Писания.

x x x

Легенда о том, что Моисей писал все Пятикнижие, была подвергнута
сомнению еще в Средние века талмудистом Ибн-Эзрой (XII в.), который изложил
свои соображения в зашифрованном виде. В начале XVII в. иезуит Ж. Бонфрер
выдвинул предположение, что некоторые части Пятикнижия могли быть написаны
после Моисея. Но первой попыткой подвергнуть серьезной критике старую
легенду было исследование философа Б. Спинозы. Спиноза, исходя из наблюдений
Ибн-Эзры, выделил в Пятикнижии многочисленные места, которые свидетельствуют
о его послемоисеевом происхождении (Б. Спиноза. Богословско-политический
трактат, М., 1935, с. 137 cл.). О Моисее в Пятикнижии говорится в третьем
лице (за исключением Второзакония), повествуется о его смерти, указывается,
что во время написания книги страной уже управляли цари, а хананеи были
изгнаны, в книге упомянуты названия городов, которые появились уже после
завоевания Палестины (Быт 12, б; 36, 31; Быт 14, 14; ср.: Суд 18, 29; Втор
34 и др.).
Спиноза предположил, что книжник Эзра (Ездра), живший в вавилонском
плену (VI в. до н. э.), "собрал истории из разных авторов, а иногда только
просто списал и оставил их потомкам", что и составило Пятикнижие (там же, с.
151). Почти одновременно со Спинозой аналогичные идеи высказал английский
философ Т. Гоббс (Левиафан. М., 1936), который считал, что Моисею
принадлежит лишь небольшая часть текста, носящего его имя.
В XVIII в. протестант X. Б. Виттер и католик Ж. Астрюк независимо друг
от друга выдвинули гипотезу о том, что в основу Пятикнижия положено
несколько источников. Работа Астрюка получила большую известность. Не
отрицая авторства Моисея, исследователь поднял вопрос о тех материалах,
которыми пророк мог пользоваться. В Пятикнижии, особенно в Библии, даже
неискушенный читатель легко может при внимательном чтении заметить
повторение и варьирование рассказов. Астрюк обратил внимание на то, что эти
двойные и параллельные рассказы имеют одно отличие, связанное с именами
Божиими "Элогим" и "Ягве" ("Иегова", как читали раньше). "Эти два слова, -
писал Астрюк, - никогда не смешиваются: есть целые главы и большие части
глав, где Бог называется "Элогим" и никогда - "Иегова"; есть другие... где
Богу не дают иного имени, кроме "Иегова", и никогда не называют Его "Элогим"
(Ж. Астрюк. Предположения о первоначальных источниках, которыми пользовался
Моисей при составлении Книги Бытия). Наиболее яркими примерами наличия двух
источников могут служить история Творения (гл. I и II), история Потопа,
история Иосифа.
Астрюк был только любителем. Но он проложил дорогу дальнейшим
исследованиям. В том же XVIII в. И. Г. Эйхгорн выделил источники уже не
только по признаку имен Божиих, но и по стилистическим особенностям. Эйхгорн
указал на наличие двух источников, в каждом из которых Бог одинаково
именуется Элогимом. В 1792 г. английский католик-библеист А. Гедесс показал,
что все Пятикнижие можно рассматривать как синтез фрагментов, а в начале XIX
в. эту точку зрения в Германии развил фон Фатер.
В те же годы протестантский богослов де Ветте разработал гипотезу о
возникновении Второзакония. Как известно из Библии, почти до самого
вавилонского плена израильтяне приносили жертвы в многочисленных святилищах
по всей стране. Кроме того, алтари сооружались повсюду в момент надобности.
Гедеон, Илия и многие другие библейские герои без колебания совершали
жертвоприношения на этих алтарях. Только в 622 г. царь Иудейский Иосия
обнаружил в храме книгу Торы (закона), в которой запрещалось приносить
жертвы и справлять Пасху где-либо, кроме Иерусалима. Пятикнижие в целом
вполне одобрительно смотрит на алтари в разных местах страны. Только
Второзаконие, резко отличное от других книг, требует строгой централизации
культа (ср., напр.: Исх 20, 24 и Втор 12, 5 cл.). Де Ветте предположил, что
Второзаконие тождественно с Торой, обнаруженной в 622 г.
В дальнейшем теорию фрагментов и источников развивал Эвалъд, а в 1866
г. К. Г. Граф доказал, что один из "элогистов" принадлежит более поздней
эпохе и вышел из кругов иудейского духовенства. Этот источник имеет своим
ядром книгу Левит, он относит сложный обрядовый ритуал к Моисееву времени.
Он получил название "Священнического писания" (Priester Kodex) и
обозначается буквой Р. Между тем, несомненно, сложный ритуал отсутствовал в
пустыне и в эпоху царей (ср.: Амос 5, 25; Иер 7, 22). О скинии, которую так
тщательно описывает Р, в книгах Иисуса Навина, Судей и Царств ничего не
говорится. Отсюда Граф сделал вывод, что Р появился после всех других
источников.
Работы исследователей Библии были синтезированы в упомянутой уже книге
протестантского богослова и историка Ю. Велльгаузена "Введение в историю
Израиля" (1878). Это был блестяще выполненный литературный анализ Библии,
который окончательно сформулировал так называемую классическую документарную
гипотезу. Велльгаузен указал на внутренние различия между Р и остальными
источниками и, развивая мысль Графа, убедительно обосновал позднюю датировку
священнической теократической традиции, воплощенной в Р. По его словам, уже
только в плену "явился на свет Божий этот искусственный продукт, священная
иудейская конституция" (Ю. Велльгаузен. Введение в историю Израиля. СПб.,
1909, с. 372).
Документарная история, носящая имя Графа - Велльгаузена сводится в
основных чертах к следующему. Пятикнижие есть синтез Источников J, Е, D и Р.
Наиболее древний - это источник J, или Ягвист, излагающий Св. Историю. На
столетие-два позже появился второй вариант Св. Истории - источник Е, или
Элогист, Около времени Иосии (VII в) возникла основная часть Второзакония
(D). И, наконец, в плену был написан Р, или Священнический текст, который
переработал Св. Историю в духе теократии и ритуального регламентирования
жизни.
В своей основе эта конструкция остается в силе и сегодня. Но переворот,
произведенный в области археологии, внес ряд поправок в документарную
гипотезу. Хотя открытия древних памятников не восстановили легенду об
авторстве Моисея, но они доказали, что основные источники Пятикнижия были
лишь записью очень древней устной традиции.
"Содержание нашего Пятикнижия, - писал В. Олбрайт, - в общем гораздо
древнее, чем то время, когда оно прошло окончательную редакцию, новые
открытия подтверждают историческую точность и буквальные совпадения одной
детали с другой. Даже в тех случаях, когда необходимо допустить позднейшее
добавление к основному ядру Моисеевой традиции, это лишь отражает
естественный рост древних установлении и практики или стремление позднейших
переписчиков сохранить, насколько возможно, Моисееву традицию. Таким
образом, отрицать Моисеев характер предания Пятикнижия было бы
гиперкритицизмом" (W. Albright. The Archaeology of Palestine, p. 224).
Некоторые авторы, как, например, представители Шведской школы,
настаивают на том, что устная традиция просуществовала до самого плена. А.
Казель, один из выдающихся новых католических библеистов, убедительно
доказывает, что Второзаконие, опубликованное при Иосии, ведет свое
происхождение от очень древних обрядовых уставов Северного царства (см.
RFIB, I, 368). Эту точку зрения разделяют В. Олбрайт ("Jewish Quarter
Review", 1934, р. 77), фон Рад (G. v. Rad, Deuteronomium - Studien, 1948) и
Альт (A. Alt. Die Heimat des Deuteronomiums, 1953). Точно так же более
древним признается теперь и ядро кн. Левит - так называемый "Закон святости"
(Лев 17-26).
В марте 1948 г. в Послании Библейской комиссии кардиналу Сюару была
сформулирована католическая точка зрения на проблему истоков Пятикнижия.
"В настоящее время, - говорилось в Послании, - никто не подвергает
сомнению существование источников и не отказывается признать постепенное
нарастание законов Моисея, в зависимости от социальных и религиозных условий
позднейших эпох, не без влияния и на исторические повествования. Однако
мнения о природе и числе таких документов, об их названиях и датах в наше
время у некатолических экзегетов очень различны. Поэтому мы призываем
католических ученых исследовать эти вопросы без предубеждения против
освещения со стороны научных данных, соприкасающихся с этими вопросами.
Такое изучение, без сомнения, будет в состоянии подтвердить то громадное
участие и глубокое влияние, которое имел Моисей как автор и законодатель
(Acta Apostol. Sedis, 1948).
Это обращение имело далеко идущие последствия в католической
библеистике, которая сейчас переживает пору расцвета. И чем глубже идут
исследования, тем яснее становится, что основой Пятикнижия был какой-то
краткий текст, оставленный Моисеем, вероятнее всего первый вариант Декалога.
В сущности, все последующие законодательные кодексы, вошедшие в Пятикнижие,
были лишь расширенными комментариями к нему. Таким образом, легенда о
Моисеевом происхождении Пятикнижия если и не оправдалась буквально,
оказалась имеющей под собой определенную историческую основу.

x x x

Не имея возможности уделить место даже наиболее существенным проблемам
библеистики, мы вынуждены дать здесь лишь краткий перечень источников
Пятикнижия в том порядке, в каком они возникали согласно выводам
исторической критики. Датировка источников, разумеется, не может считаться
абсолютно точной. Здесь мы будем придерживаться той, которая предлагается
наиболее авторитетными современными библеистами (С. - RFIB, I, s. 334;
Sellin-Rost. Einleitung in das Alte Testament, 1955, S. 198; A. Wieser.
Einleitung in das AT, S. 65; J. McKenzie. Dictionary, p. 653).
Период Патриархов
1. Песнь Ламеха (Быт 4, 23). Боевая песнь кенитов.
2. Благословение Ноя (Быт 9, 24).
3. В этот же период была создана устная традиция о начале мира и
человека и о праотцах Израиля. Основа предания: ОБЕТОВАНИЕ Аврааму, Исааку,
Иакову и сказание об Иосифе.
Период Исхода и завоевания
4. Песнь Моисея (Исх 15, 1 сл.).
5. Битва с Амаликом (Исх 17, 16).
6. Декалог (10 заповедей).
7. Гимн Ковчега (Числ 10, 35).
8. Благословения и проклятия Сихема (Втор 27, 15-26). В этот же период
складывается устное сказание о Моисее, Исходе и завоевании.
Время Судей
9. Обетование праотцам (Быт 12, 27; 13, 14-17; 27, 27; 28, 13; 25, 23).
10. Благословение Иакова (Быт 49).
11. Речения Билеама (Валаама) (Числ 23-24).
12. Благословение Моисея (Втор 33).
13. Древнейший "символ веры" (Втор 26, 5).
14. Книга Завета или Союза (Исх 20, 23).
15. Малый ритуальный кодекс или "ягвистический декалог" (Исх 34, 10).
Роули считает его декалогом кенитов.
Время Царей. Доплеменный период
16. Отрывки из "Книги войн Ягве", вошедшие в Числ 21, 14. Песнь,
очевидно, восходит к Моисеевым временам.
17. ПЕРВАЯ СВЯЩЕННАЯ ИСТОРИЯ. Ягвистическое предание. Сюда входят
следующие отрывки Пятикнижия: Быт 2 с половины стиха 4 до конца главы; 4,
5-29; 6, 1-8; 7, 1-5, 7-10, 12, 16б, 17б, 22-23; 8, 2б-3б, 6-12, 13б, 20-22;
9, 18-27; 10,8-19, 21, 24-32; 11, 1-9, 28-30; 12, 1-4, 6-20; 13, 1-5, 7-11,
12б, 18, 15 (J+E); 16, 1б-2, 4-16; 18; 19 (кроме ст. 29); 21, 1-2а, 6б-7,
25, 26, 28-30, 32-34; 22, 11, 14-18, 20-24; 25, 1-6, 18, 21-26, 27-34; 26;
27, 1-45; 28, 10, 13-16, 19; 29, 2-14, 31-35; 30, 3б-5, 7, 9-16, 24-31,
стихи 32 по 43 (J+E); 31, 1, 3, 21, 31, 38-40, 46, 48-50; 32, 2-13, 14 а,
22, 24-32; 33, 1-17; 34 (J+E); 37,1-2 (J+E), 3-4, 12-13, 14б, 18б, 21, 23а,
25-27, 28б, 32б-33, 35; 38; 39; 42, 27-28, 38; 43,1-14, 16-23, 24-34; 44; 45
(J+E); 46,1-5,28-34 (J + + Е); 47, 12 (J+E); 48,8-22 (J+E); 49 (J + Р); 50,
1-11, 14. Исх 1, 6, 8-12; 2, 15-23; 3, 7-8,16-20; 4,1-16, 19-20, 22-31; 5
(J+E); 6,1 7, 23, 25; 8,1-4, 8-15, 20-32; 9, 7, 13-21, 23-34; 10, 1-7,
13б-19, 28-29; 11, 4-8; 12, 21-23, 29-30; 13, 21-22; 14, 5-7, 10-14, 19-20,
24-25, 27б, 30-31; 15, 22-25, 27; 16,4; 17,1б-2; 19-20; 24, 1-2; 9-11; 32,
9-14; 33, 7-11; 34, 1-5, 10-28.
Числ (все фрагменты в этой книге идут в сплетении с преданием Е):
10,29-36; 11,1-34; 13,17б-20, 22-24, 26б-31, 32б-33; 14 (J + Е + Р); 16 (J +
Е + Р), 20-24, 32 (J + Е + Р).
Втор 10, 6-7, 31, 14-15, 23; 34, 1б-4, 10-12.
Этот список фрагментов Ягвиста дан по сводной таблице о. Лемуана
(Lemoin), приведенной в кн.: Р. Ellis. The Man and the Message of the ОТ, р.
57.
Как мы уже говорили, ягвистическое сказание уделяет много внимания
колену Иуды и вообще южным областям. Оно больше всего говорит о Хевроне,
Эдоме. Только в нем мы находим рассказ о Содоме, о Каине, который был
предком-эпонимом колена каинитов, обитавших на юге. Пророчество об Эдоме (2
Цар 8, 12) показывает, что Идумея уже была подчинена Израилем, но успела
освободиться. Как известно, Эдом был покорен Давидом, а отпал при Соломоне.
При этом Ягвист нигде не делает даже намека на разделение Израиля и Иуды.
Это позволяет датировать оформление предания временем Соломона. Место
написания - очевидно, Иудея.
Только у Ягвиста мы находим сказания об Эдеме, Змее, Каине, Исполинах и
Башне.
18. После разделения царств на севере появляется нужда в своей
собственной Священной Истории. В Эфраиме, очевидно, существовало свое
предание, которое было записано, как полагают, при Иеровоаме II (786-746).
Некоторые думают, что эта ВТОРАЯ СВЯЩЕННАЯ ИСТОРИЯ, или Элогист (Е), явилась
лишь обработкой Ягвиста. Но элогвистическое предание имеет свои ярко
выраженные особенности как в языке, так и в содержании. Оно употребляет
название Хорив вместо Синай, амориты вместо хананеи. Имя Божие Элогим оно
предпочитает имени Ягве.
В Е мы встречаемся с Аароном, братом Моисея, которого не упоминает
ягвистическое предание. Е утверждает, что патриархи до Авраама были
язычниками и что имя Ягве было открыто только Моисею. Е отличает стремление
избегать антропоморфизмов, свойственных Ягвисту. Свою историю он начинает с
Авраама (с гл. 15 Бытия).
19. После падения Северного царства в 722 г. многие образованные люди и
религиозные учителя Эфраима нашли убежище в Иудее. Именно в это время и
произошло объединение обоих вариантов Св. Истории в целое повествование (J и
Е). Туда были внесены и другие древние памятники: Песнь Моисея,
законодательные кодексы, Сказание о войне Авраама против восточных царей
(Быт 14). Вероятнее всего, слияние источников произошло в царствование
Езекии (715-687) (W. Albright. From the Stone-Age to Christianity, p. 250).
Об этой эпохе и о Второй Св. Истории см. в пятой книге нашего цикла:
"Вестники Царства Божия".
20. Северные учителя закона принесли в Иудею и религиозно-правовые
кодексы своих святилищ. Из них сложилась книга Торы, или ВТОРОЗАКОНИЕ.
Первоначально она включала главы 12-26. Обнародована книга была только при
Иосии (в 622 г.).
21. Иудейское духовенство также разработало ряд сакральных предписаний,
которые составили ЗАКОН СВЯТОСТИ (Лев 17-26), он отражал религиозные идеи
иерусалимского духовенства накануне плена.
Эпоха плена и реставрации
22. В первые годы пленения, ок. 580 г., неизвестный иудейский автор
приводит Второзаконие в его нынешнюю форму.
23. В это же время иерусалимский священник, живущий в Вавилоне,
производит общую редакцию Священной Истории. Он добавляет к ней Шестоднев и
вставляет родословные таблицы. Этот автор, называемый в библеистике
"Священническим автором" - Р, записывает ряд древнейших преданий и фиксирует
ритуальное законодательство. В свете этого законодательства он осмысливает и
всю древнюю историю Израиля. Так возникают рассказы о Скинии и Книге ЛЕВИТ в
ее нынешнем виде.
В 444 г. священник Эздра, вернувшийся в Иерусалим из плена,
опубликовывает "Тору Моисееву". Это уже полностью все Пятикнижие.
Построенное на основе Декалога и древнейших священных преданий, оно может
называться "Моисеевым" не в том смысле, как мы называем Магометовым Коран, а
в том смысле, в каком Трипитака называется "буддийской". Не будучи прямым
автором всей книги, Моисей тем не менее определил ее дух и ее основное
содержание.
Впоследствии это ДУХОВНОЕ АВТОРСТВО было понято буквально, "и вот, -
говорит Карташев, - родилась благочестивая легенда о данной сразу, наперед
всей истории, готовой теократии, со стройной армией богато обеспеченного
священства и левитства, с пышными сложными богослужебными церемониями, с
этим как бы сакральным Иерусалимом, точно спустившимся на Израиля раньше
Иерусалима исторического, о котором мы хорошо знаем, с каким трудом и как
медленно и малоуспешно, под бичами пророческих обличении продвигался он
сквозь дебри идолопоклонства к чистоте монотеистического культа. В
дополнение к этому культовому видению идут и детальные законы, как бы
продиктованные с неба опять-таки в готовом виде, раньше исторического опыта,
применительно к развитой земледельческой городской и государственной жизни,
еще нереальной и невозможной в кочевом быту пустынного странствования" (А.
Карташев. Цит. соч., с. 50).
В заключение еще раз необходимо подчеркнуть, что выяснение подлинной
истории происхождения Пятикнижия нисколько не повлияло на его высокое
достоинство как Св. Писания. Обилие анонимных авторов не должно здесь
смущать. В этом плане Библия подобна иконописи. Мы не знаем имен тех, кто
написал Владимирскую Богоматерь или Устюжское Благовещение, но это не
умаляет их красоты и духовной глубины. Иконописцы не любили выставлять своих
имен. Они органически сливались с живым преданием священного искусства.
Точно так же и боговдохновенные авторы Библии. Лишь немногие оставили нам
свои имена. Большинство же навсегда отступило в тень, как бы показывая этим,
что они тоже суть воплотители Предания.