Александр Мень. История религии. Том 2

Магизм и единобожие
В поисках пути, истины и жизни
Религиозный путь человечества до эпохи великих Учителей

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть IV. НАРОД ЗАВЕТА

Глава девятнадцатая
ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ
Синай, ок. 1230-1200 гг.

Каким маленьким кажется Синай,
когда Моисей стоит на нем.
Г. Гейне

Человечество во все века смотрело на горные вершины с каким-то
невольным благоговением и страхом. Эти гиганты, вздымающиеся высоко над
грешной землей, уходящие пиками в небесные дали, кажутся святилищами,
созданными самой природой, естественными алтарями и храмами, своим немым
величием прославляющими Творческую мощь. Поэтому легко вообразить, что
чувствовали израильтяне, когда их пророк начал восхождение на священный
Синай. Они строили догадки, рисовали себе грандиозные и устрашающие картины
встречи Моисея с Ягве. Человек, дерзнувший взойти по ступеням великого
Алтаря, не побоявшийся проникнуть во мрак, где сокрыто Божество, казалось,
не мог быть простым смертным...
Но вот Моисей снова в лагере Израиля. В торжественной тишине
провозглашает он Божий Завет и кропит народ жертвенной кровью в знак
заключения Союза.

x x x

В чем же заключался этот Завет? Что открыл Моисей людям как Вечный
Божественный Закон? От ответа на этот вопрос зависит ответ на вопрос о том,
кто был Моисей и в чем заключалась сущность религии, им основанной.
В прежние времена думали, что этот Моисеев Закон, или Тора (т. е.
Учение), есть не что иное, как Пятикнижие с его законодательствами. Однако
это мнение не имеет основания в самой Библии, и оно почти полностью
оставлено современным библейским богословием423.
Тем не менее, в еще большую ошибку впадают те, кто отрицает за Моисеем
роль законодателя и полагает, что до нас от него не дошло ни строки. Стойкая
традиция, засвидетельствованная письменно уже через несколько поколений
после смерти вождя, говорит именно о Моисее как о пророке, давшем народу
Закон. Остается открытым лишь вопрос: что же считать за первоначальную
Моисееву Тору?
В Пятикнижии мы находим сложное ритуальное законодательство (Книга
Левит), которое не только не могло возникнуть в условиях пустыни, но и не
было известно в допленную эпоху. Иерусалимский священник Иезекииль в 570 г.
еще не знает важнейших уставов Левита424.
Далее имеется Второзаконие, оно, возможно, и восходит к Моисеевым
преданиям, но строгая централизация культа, которой эта книга требует, не
была известна ни народу, ни религиозным вождям до VIII в. Гедеон, Давид,
Илия приносят жертвы в самых различных местах, там, где подсказывало им
сердце или обстоятельства425.
В Священной Истории, записанной в VIII в., содержится так называемая
"Сефер-ха-Берит" - Книга Завета426. Это религиозно-правовой кодекс,
юридическая часть которого опирается на известные древневосточные законы.
Кодекс упоминает поля, виноградники, крупный рогатый скот и, следовательно,
относится к послемоисееву периоду. Во всяком случае он не мог быть составлен
в годы пребывания в пустыне.
В Священной Истории, которая была записана в Иудее около Х в.,
приводится так называемый Малый Обрядовый Кодекс427. Он состоит из 10 или,
вернее, из 12 заповедей. По мнению Роули и других историков, этот кодекс
принадлежал мадианитянским поклонникам Ягве и был как бы символом веры Иетро
- тестя Моисея428.
Остается Декалог, или Скрижали Завета. В нем нет указаний на оседлую
жизнь, нет сложной ритуальной системы, он не представлял собой обширного
манускрипта, как Левит или Второзаконие. Все его десять заповедей умещались
на двух каменных плитах - скрижалях. И сам этот способ написания Декалога
говорит о его древности.
Нет такого периода в истории Израиля, о котором можно было бы сказать,
что заповеди Декалога ему неизвестны. Его цитируют пророки, он включен в
Священную Историю VIII в. (Элогиста), включен во Второзаконие, Формулировки
его напоминают Книгу Мертвых и свидетельствуют о том, что автор знаком с
Египтом429 .
Эти и многие другие соображения приводят большинство историков к той
мысли, что именно Декалог и есть первоначальная Моисеева Тора.
При его записи был использован, видимо, так называемый "синайский
алфавит", который в ту эпоху употребляли семиты, соприкасавшиеся с Египтом.
И лишь впоследствии, когда евреи восприняли ханаанскую письменность, Декалог
был переписан на пергамент или папирус. Хотя при включении в Св. Историю он
был несколько переработан, но сущность его осталась неизменной430.
Заповеди, начертанные на скрижалях, гласили:431 1. Я - Ягве, Бог твой,
который вывел тебя из земли Мицраим, из Дома рабства. Ты не должен иметь
других богов пред Лицом Моим.
2. Ты не должен делать себе никакого изображения божества.
3. Ты не должен употреблять понапрасну имя Ягве, Бога твоего.
4. Помни день субботы, чтобы праздновать его.
5. Почитай отца и мать,
6. Ты не должен убивать.
7. Ты не должен распутничать.
8. Ты не должен красть.
9. Ты не должен давать ложного свидетельства на ближнего своего.
10. Не желай дома ближнего твоего, ни жены его, ничего, что у ближнего
твоего. Какие простые на первый взгляд слова! Но если нам они кажутся чем-то
само собой разумеющимся, то для древнего мира они звучали небывалым
откровением. Достаточно вспомнить, какие отношения между человеком и
Божеством царили в Египте, Вавилоне, Греции, чтобы понять, насколько
необыкновенными должны были представляться современникам священные законы,
начертанные на скрижалях. Эти два невзрачных, грубо отесанных камня имели
неизмеримо большее значение для духовной истории человечества, чем тысячи
искусно украшенных ассирийских и египетских памятников.
Есть что-то глубоко символическое в том, что самый древний отрывок
Ветхого Завета, сохранившийся до наших дней, - это "папирус Нэш", содержащий
именно Десять Заповедей Моисеевых...

x x x

В Декалоге нас поражают две основные черты: учение о Боге и учение о
путях служения Богу.
Первая заповедь повелевает Израилю поклоняться только тому Богу,
который избавил его от египтян. Поклонение другим богам, безусловно,
запрещается. Был ли это чистый монотеизм? Многие авторы ожесточенно это
отрицают, полагая, что религия Моисея есть в лучшем случае лишь монолатрия,
т. е. поклонение одному Богу при признании существования других432.
Здесь отвлеченное мышление историков сталкивается с живым мироощущением
людей древности и обнаруживает полное его непонимание. Для первобытного и
древнего человека не могло быть несуществующих богов. Он чувствовал все
колоссальное многообразие духовного мира и был восприимчив к его
воздействиям гораздо больше, чем человек позднейших эпох. Он мог знать, что
над миром царит, как Верховный Владыка, Всевышний Творец, но при этом ему не
приходило в голову отрицать бытие существ второго порядка. Более того, при
случае он не считал зазорным принести жертву этим богам, или обратиться к
ним с просьбой, или заклясть их магической формулой. Лишь только
впоследствии пророки в разгар полемики против культа низших божеств стали
отрицать их бытие совсем.
Однако поучительно то, что Моисей в первой же заповеди запрещает
поклонение каким бы то ни было богам, кроме Сущего. Ягве - Богу Вселенной,
Богу отцов - единому подобает слава. Он есть единственный Бог Израиля. Этим
категорическим запретом еврейский пророк преградил путь, на который в то
время была увлечена индо-арийская религия и по которому пошли религии
греков, египтян и семитов. Приспосабливаясь к мышлению своих людей, он
просто объявил им, что Ягве взял народ израильский под Свое особое
покровительство и что Он, в свою очередь, требует, чтобы израильтяне не
обращались ни к каким богам, кроме Него. Это был поворотный момент:
приходилось выбирать между живым сопричастием одухотворенному космосу и
спасением Единобожия. Пророк выбрал второе и одним ударом разрубил нити,
протянутые из сердца человека к сердцу стихий. "Да не будет у тебя других
богов". Это навсегда исключает всякую двойственность433.
Весь многоликий пантеон богов Востока и Запада был запутан в сложных
родословных; боги вступали в браки, рожали, умирали, воскресали. Они воевали
с чудовищами, как Мардук или Аполлон, они подчинялись Судьбе, как Зевс, они
нуждались в пище и жертвоприношениях. Боги создавали группы, семьи, войска,
образуя родственные Триады, Эннеады.
Но Бог Моисеевой религии стоит вне этих мифологических сплетений. Мысль
о Его рождении или зависимости от иных сил - кощунственна.
В этом отношении очевидна связь Моисеевой веры с религией Авраама. Эта
связь засвидетельствована хотя бы в наименовании Ягве "Богом отцов", Богом
патриархов. Поздние пророки классической поры: Амос, Осия, Исайя, Иеремия -
исходили в своей проповеди из основ, заложенных Моисеем. В то же время сам
Моисей отождествлял свое Откровение с древней религией семитических
кочевников, которые не знали ни мифологии, ни идолов и чтили лишь одного
своего Бога-Покровителя434.
Итак, Ягве - это Бог, как бы открывшийся заново, но известный людям
издревле. Бог, который чтился народами под такими именами, как Эль, ан, Бэл,
Дьяус, Атум.
И в то же время Ягве отличается от абстрактных безликих божеств вроде
Брахмана или Атона тем, что Он Бог Живой, что Он Личный Бог, действующий в
созданной им Вселенной и в истории людей. Бог, который может открываться
человеку. Это Он создал на земле Свой удел - народ Израильский, Он "как бы
на орлиных крыльях" привел его к Себе, остановив преследователей. Он некогда
заключил Завет с Авраамом и обещал дать его потомкам землю Ханаан для того,
чтобы они взрастили там "благословение всех племен земли". Авраам был
пришельцем в Ханаане. Потомки его стали изгнанниками в Египте. Теперь рог
открывает Народу Завета путь к Обетованной Земле. Он заключает с ним второй
Завет через Моисея и является как "Бог Израилев", как Избавитель от рабства.
Во второй заповеди Декалога пророк требует отказа от всяких изображений
Бога.
Это стало отличительной особенностью ветхозаветной религии. Если арьи
первоначально и не имели идолов, то у них не было никакого запрета
изображать Божество. Эхнатон допускал символы Бога в виде сокола и
солнечного диска. Моисей же отмел всякие попытки воплотить невоплотимое.
Весь древний мир не мог отрешиться от представлений о Боге как о
существе человекоподобном, звероподобном или, по крайней мере, имеющем
форму, облик. Моисей решительно отвергает эти представления. Бог невидим. Он
не имеет изобразимой формы. Когда Он является человеку, он обретает облик
Малеах-Ягве, т. е. "Ангела Ягве". Это не ангел в обычном смысле слова. Это
теофания, богоявление. Бог не может непосредственно говорить с человеком,
ибо смертный не может вынести Его испепеляющей мощи. Поэтому и голос Ягве,
обращенный к Моисею из пылающего терновника, - это только "Ангел", и
Синайское Откровение есть явление "Ангела", как и все теофании Ветхого
Завета435.
Малеах-Ягве, по словам о. С. Булгакова, "есть тварный бог, не по
благодати только, как человек, но и по причастию. Однако именно эта
тварность ангельской ипостаси только и делает возможным для человека вынести
нестерпимый огонь богоявления. Это есть та мера, в которую человек может
принять явление Бога раньше Его вочеловечения"436.
Но в таком умаленном, "ангельском" облике не должен, согласно Моисею,
изображаться Создатель.
Кажется невероятным, чтобы в такую отдаленную эпоху явилось столь
возвышенное понятие о духовности Божества. Это приводило многих к отрицанию
подлинности второй заповеди, тем более что впоследствии израильтяне нередко
соблазнялись идолопоклонством. Тем не менее, существует свидетельство в
пользу того, что в целом евреи остались верны Моисееву завету. Археологи
обнаружили в почве Палестины древнее оружие и домашнюю утварь, жертвенники и
украшения, языческие амулеты и надписи на камне, развалины дворцов,
крепостей, конюшен, хозяйственных построек; есть среди находок изображения
херувимов, львов, птиц, есть изображения ханаанских богов. Но изображений
Ягве не было найдено437.

x x x

Но самым оригинальным в Декалоге нужно считать учение о Богослужении.
Мы видели, что основным языком, на котором человек того времени обращался к
Божеству, был язык ритуала и магии. Заклинания, священные формулы,
таинственные действия, жертвоприношения, циклы обрядов, табу-запреты - вот
что было главным содержанием религиозной практики. Только строго соблюдая
всю систему ритуального порядка, можно было угодить Богу. Вспомним, какое
значение придавали египтяне обрядам погребения для решения своей загробной
участи. А раб в вавилонской "Беседе господина с рабом" лишь потому отвергает
культ, что сомневается, можно ли заставить "научить божество ходить за собой
как собака". Такова была цель Магизма: овладеть духовными силами в своих
корыстных интересах.
Моисей не отвергал культовых форм. После победы над амаликитянами он
воздвиг из камней жертвенник, назвав его "Ягве-Ниши" (Ягве-мое знамя), и
впоследствии он приносил жертвы. Но в Декалоге о них нет ни слова.
Это кажется неправдоподобным, но тем не менее это бесспорный факт: в
основном Законе, данном всему Израилю, текст которого народ учил наизусть,
внешние формы Богопочитания обходятся полным молчанием. Здесь, в пустыне, у
подножья Синая, было выковано оружие, которое пророки вознесут над всем
грандиозным храмом магического миросозерцания.

x x x

Что же заменяет в Декалоге внешний культ? Как Ягве повелевает человеку
служить себе? По учению Моисея, это служение заключается в соблюдении
нравственного закона; человек тогда исполняет волю Неба, когда избегает зла
и учится творить добро другим людям. Смысл этого этического монотеизма
великолепно передан в известной молитве, ставшей знаменем Израиля, молитве,
которую предание вложило в уста Моисея: "ШЕМА ИСРАЭЛЬ! Слушай, Израиль! Ягве
Бог наш, Ягве един есть, и люби Ягве, Бога твоего, всем сердцем твоим и всею
душою твоею и всеми силами твоими". К этой молитве добавляется заповедь:
"Возлюби ближнего твоего, как самого себя".
Выше этих заповедей нет ничего, говорил столетия спустя Иисус Назарянин
фарисеям438. В них - сердце Закона Божия, их суть в том, что человек служит
Небу, делая добро для других людей. Именно через соблюдение этого
Божественного Завета будет достигнута цель, которую Бог ставит перед своими
людьми, - "стать царством священников и народом святых".
Величайшая заслуга Моисея перед человечеством заключается в том, что он
осмелился провозгласить утраченный Закон, открыть забытые пути к Богу, не
устрашившись противодействия и непонимания. Он говорил, обращаясь не только
к Израилю, а ко всему миру, к будущим векам. Бесстрашие, с каким он начал
ломать ложные представления людей о религии, поистине заслуживает
восхищения.
Если проповедь Магомета была подготовлена распространением воззрений
халифов, то Моисей трудился над почвой, заросшей вековыми сорняками. Если у
Эхнатона для проведения его реформы были под рукой все средства абсолютной
власти, то еврейский пророк мог опираться только на свой моральный
авторитет, который нередко колебался в глазах толпы, вздыхавшей о египетских
горшках с мясом.

x x x

В дни торжественного праздника в честь заключения Завета с Богом Моисей
часто уходил в горы из шумного лагеря, и напрасно мы будем пытаться
проникнуть в тайну его синайского уединения. Мы знаем лишь, что там, высоко,
в соседстве с проносившимися над горой облаками, среди гранитных глыб, в
надмирной тишине, Моисея осенило высшее вдохновение, плодом которого явились
простые, но вечные глаголы, выбитые на скрижалях.
Иногда пророк скрывался в горах по многу дней. В таких случаях часть
пути его сопровождал Иошуа или кто-либо из левитов. Однажды Моисей исчез
особенно надолго, а тем временем наступил один из скотоводческих праздников,
во время которого пастухи водили хороводы, пели песни, пировали под открытым
небом, прославляя своего Бога-Покровителя. В этот день приносились жертвы
перед традиционным семитическим идолом, имевшим облик быка439. Теперь, после
строгого запрета, данного вождем, этот праздник лишался видимого знака
присутствия Божества.
Накануне праздника, как повествует автор Св. Истории, толпа окружила
брата Моисея - левита Аарона. "Сделай нам Бога, - требовали пастухи, -
который бы шел перед нами, ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел
нас из земли Мицраим, не знаем, что сделалось". В этой просьбе нельзя не
уловить нотки некоторого облегчения, которое испытали израильтяне, когда
суровый вождь покинул их440.
Между тем, продолжает летописец, Моисей спустился с горы и шел к стану
вместе с сыном Нона. Внезапно из долины послышался шум. "Это шум битвы", -
решил воинственный Иошуа. Но Моисей разобрал в шуме пение. Когда же они
приблизились к лагерю, то увидели, что праздник был в полном разгаре. В
центре возвышался камень, на котором стояла фигура тельца, наскоро сделанная
к торжеству. Народ пел и плясал вокруг идола, слышались восторженные крики:
"Вот Бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Мицраим!" При виде этого
зрелища Моисей в порыве гнева бросил на землю скрижали, и они раскололись на
куски. Вслед за тем на глазах смутившейся и растерявшейся толпы он
низвергнул идола в костер, горько укоряя брата за предательский поступок.
"Ко мне все, кто верен Ягве!" - воскликнул он громовым голосом, перекрывая
шум толпы. Его окружили только левиты. Народ смотрел на своего пророка
недовольно и враждебно. Еще минута, и они бросятся на вождя и его дружину и
разорвут их в клочья, мстя за своего идола.
Ждать было некогда. На карту было поставлено все: судьба Израиля,
судьба новой религии, жизнь Моисея и левитов. В следующее мгновение по
сигналу Моисея левиты обнажили мечи и бросились на толпу. Началось
побоище...
На следующее утро в лагере было тихо. Суровость возымела свое действие.
Больше никто не смел вспоминать о злополучном "золотом тельце". Моисей же
снова ушел в горы, чтобы прийти в себя после потрясения. Очевидно, его
мучили сомнения, может ли дикий народ, врученный ему, когда-нибудь
приблизиться к возвышенным идеалам Закона-Союза. Гнев его прошел. Теперь он
только молил Владыку Жизни пощадить неразумных людей. "И возвратился Моисей
к Ягве, - читаем мы в Библии, - и сказал: "О Ягве, народ сей сделал великий
грех - сделал себе бога, прости им грех их, а если нет, то изгладь меня из
книги Твоей, в которую Ты вписал"441. В этом рассказе запечатлелось великое
самопожертвование пророка, который, несмотря ни на что, продолжал больше
жизни любить свой злосчастный народ.

x x x

Все говорит о том, что эпизод с идолом заставил Моисея глубоко
задуматься. Быть может, раньше он полагал, что народу достаточно веры в то,
что Ягве хранит его и ведет по пути к Обетованной Земле, но теперь он понял,
что его людям необходим внешний знак присутствия Божества. Им нужен был
символ Бога, "который бы шел перед ними" и вселял в них бодрость.
Это не было просто данью суевериям толпы. То, что Господь воистину
присутствует среди Израиля, было основным догматом Моисеевой веры. Бог
сокровенный, голос Которого гремит с вершины Синая, всемогущий и опаляющий,
сошел с высот, чтобы посеять в мире Свой народ, как семя будущего. Он
изменил течение судеб. Он избавил Израиль, и Он идет вместе с ним по
пустыне. Моисей - вождь народа и его представитель - "вступил во тьму, где
Бог"442. Он достиг высочайшего богообщения, какое только было возможно в
Ветхом Завете. Действие воли Бога проявилось в чудесных событиях Исхода. И
Его присутствие должно было иметь видимый символ.
Библия прямо говорит, что мысль о создании этого символа была внушена
пророку свыше443. Однако возможно, что некоторые детали его были навеяны
Моисею воспоминаниями о Египте. Он мог часто видеть в стране Мицраим
торжественные процессии жрецов, несших на плечах священную барку, наос, или
ковчег. Это был миниатюрный храм, в котором помещалось изображение божества.
Когда такой ковчег с пением проносили по улицам, для египтян это было
равнозначно тому, что сам Амон-Ра или другой бог проходит среди них. Такая
переносная святыня, разумеется без идола, как нельзя лучше подходила целям
Моисея.
Итак, в один прекрасный день вождь приказывает изготовить священный
Ковчег Завета (Арон-ха-берит). Его переносят в особый шатер, или Скинию,
которая устанавливается вне лагеря 444.
Внешне ковчег выглядел довольно скромно: это был ящик, сколоченный из
деревянных досок, длиной немногим больше метра. Снаружи он был обит
металлом, над его крышкой простирали крылья грубо сделанные керубы, или
херувимы, - фантастические существа с львиным телом, ликом человека и
крыльями орла. Они склоняли свои головы над ковчегом, а их крылья служили
престолом, на котором незримо восседал Бог Израилев. Вероятно, керубы были
изображением духов бури, которая в израильской поэзии обычно сопровождала
Богоявления445.
Когда народ снимался с лагеря или выступал в сражение, левиты шли
впереди и несли ковчег на шестах, продетых в его боковые кольца, а Моисей
произносил молитву: Восстань, Ягве!
И да рассеются враги Твои,
И да бегут от лица Твоего ненавидящие Тебя! А когда ковчег
останавливался, Моисей говорил: Воссядь, Ягве!
И благослови
Тысячи Израиля!446 Вероятно, одновременно с введением ковчега Моисей
установил ряд обрядовых предписаний. Ему пришлось, например, сделать уступку
народу и сохранить обычай принесения в жертву демону пустыни Азазелу козла.
Но он преобразовал этот обряд, превратив его из жертвы в очистительный
символ. Перед тем как козла угоняли в безводную пустыню, как того требовал
обычай, левиты возлагали на него руки, и козел уносил с собой грехи всего
народа447. Быть может, Моисей установил и особую одежду для совершающих
жертвоприношения448.
Очевидно, навсегда останется загадкой, что представлял собой Нехуштан,
или Медный Змей, которого, согласно преданию, Моисей укрепил на племенном
штандарте, или знамени. Известно, что культ его продержался у евреев до VIII
века, до тех пор, пока царь Иудейский Езекия не приказал истребить
Нехуштана. Быть может, в сооружении этого Змея нужно видеть очередную
уступку народу со стороны Моисея. Но не исключено, что и сам Моисей придавал
ему какое-то особое значение.
Существует предположение, что Змей был геральдическим знаком левитов,
аналогичным египетскому урею, что само название клана "леви" связано со
словом "Левиафан" (извивающийся), которым в Библии обозначаются змеи и
чудовища449. Можно предполагать, что установление специфически левитского
культа Змея исходило от Аарона и других левитов, которые претендовали на
власть в Израиле.
Все это сокрыто во мраке истории450.

x x x

Наконец наступило время покинуть Синай. Теперь перед Израилем стояла
новая цель: захват территории в стране, где в древности обитал Авраам. Табор
кочевников превратился в военный лагерь. Сам Ягве, восседавший на херувимах
ковчега, вел свой народ в Землю Обетованную. Он говорил: "Довольно вам жить
у этой горы! Поднимитесь и отправляйтесь в путь, и идите на горы аморитов и
ко всем соседям их, живущим в долине Иордана... Я даю вам землю эту"451.
Путь от Синая к южным границам Палестины был хотя и недолог, но
труден452. Каменистые пустыни, непроходимые горные кряжи и обрывы
преграждали дорогу каравану. Вновь начался ропот и усилились жалобы. В
довершение всего те же самые левиты, которые были опорой и дружиной Моисея,
изменили ему. Аарон, видя приближение решительного дня вторжения в Ханаан,
очевидно, решил захватить руководство племенем. Он стал открыто возмущаться
тем, что Моисей сделал себя единственным вождем453.
Его поддержали другие левиты. Но Моисей сумел успокоить недовольных. Он
обратил все помыслы Израиля на зеленые нивы и тенистые рощи Обетованной
Земли, которая была уже где-то близко за горами.
Когда был разбит лагерь в пустыне Фаран, на западе от залива Элат,
Моисей сделал решительный шаг. Он послал разведчиков на восток, чтобы
узнать, можно ли рассчитывать на успех вторжения. Разведчики вернулись, неся
роскошные плоды Обетованной Земли. Кочевники с восхищением смотрели на
огромные виноградные кисти, на гранаты и смоквы. Они уже столько месяцев не
видели ничего подобного, блуждая среди песчаных просторов. Им давно уже
опротивела манна, которой они кое-как утоляли голод. Разведчики наперебой
расхваливали Ханаанскую землю, говоря, что она действительно "течет молоком
и медом". Но, с другой стороны, они наговорили таких страхов о жителях
Палестины, об их силе и смелости, об их неприступных крепостях, что
кочевников охватила паника, перешедшая в новый мятеж против Моисея.
Напрасно Иошуа, бывший одним из разведчиков, пытался успокоить
разбушевавшуюся толпу. "Побить их камнями!" - стоял вопль. Было решено
повернуть на запад и снова просить милости у фараона. С огромным трудом
удалось вождю и на сей раз удержать власть в руках. Из этого эпизода он
понял, что несчастные беглецы, которые, избавившись от египетских палок,
готовы были вновь идти под их удары, никогда не будут способны к завоеванию.
Поэтому он торжественно объявил, что отныне пустыня станет жилищем Израиля и
что лишь следующее поколение вступит в Землю Обетованную.
Однако были уже в то время среди евреев смельчаки, которым не нравилось
это решение. Покинув соплеменников, они направились на восток и, невзирая на
запрет Моисея, вторглись в пределы Негиба. Но там на них напали
превосходящие силы хананеев и рассеяли их. Так окончилась первая неудачная
попытка начать завоевание Ханаана454.

x x x

После этого еще не один год обитали израильтяне в пустыне455. Их
центром стал большой оазис Кадеш. Снова потянулись однообразные дни среди
безводных холмов. Не один раз вспыхивал мятеж против старого вождя. Один из
таких заговоров возглавил левит Корах, у которого нашлось много сторонников.
Они хотели насильственно устранить Моисея и начали с того, что стали
подрывать его авторитет. Они обвиняли его в том, что он оказался беспомощным
и не сумел привести народ, как обещал в землю, текущую молоком и медом,
обвиняли в том, что он превозносится перед всеми, выставляя себя особым
доверенным лицом у Бога. Легенда говорит, что сама земля разверзлась и
поглотила мятежников. Очевидно, в стане израильском было все-таки много
людей, преданных вождю до конца456.
Наконец, после долгих скитаний, около 1200 года Моисей решил, что пора
начать наступление на север.

x x x

Ханаан в то время представлял собой следующую картину. На юге
образовалось два маленьких еврейских государства - Моав и Эдом, или Идумея;
на востоке в Заиорданье находилось царство амонитян. Амориты, которые
утвердились в Северной Палестине, стали продвигаться на юг. Они захватывали
город за городом и прочно оседали в них, как некогда в Месопотамии. Хананеи
- народ, родственный финикийцам, - владели многочисленными крепостями по
всей стране и оказывали аморитам отчаянное сопротивление. Непрерывные войны,
племенные распри и столкновения превращали Палестину в бурлящий котел. Как
только ослабела власть Египта и многочисленные царьки получили
самостоятельность, началась настоящая "борьба всех против всех". Этот момент
как нельзя лучше подходил для вторжения457.
Сами израильтяне за годы жизни в Кадете сильно переменились. Это были
уже не те жалкие рабы, которые, только услышав о ханаанских крепостях, были
готовы бежать обратно в Египет. Теперь Моисей вел новое поколение, выросшее
в пустыне среди трудностей и испытаний, закаленное в стычках с бедуинами,
буквально рвавшееся начать нашествие на Ханаан.
Первые стычки с ханаанскими царьками не принесли успеха. Дорога на
восток преграждалась войсками царя Эдома. Напрасно Моисей высылал своих
людей для переговоров, обещая мирно пройти через землю эдомитян и напасть на
идущих с севера аморитов. Эдом отказался пропустить воинственные орды
кочевников. Моавитяне оказались более сговорчивыми. Они были слишком
измотаны войнами с аморитами, которые постоянно угрожали им. Нашествие
израильтян, казалось, могло принести избавление от более могущественного
врага.
Итак, миновав возвышенность Сеир, израильтяне двинулись по равнине
Моава навстречу аморитам. На восток от Мертвого моря произошло
кровопролитное сражение. Амориты бежали на север458.
Эта победа встревожила все окрестные города. Моисей приказал разбить
большой лагерь на территории, отбитой у аморитов.
С ужасом смотрели моавитяне на неотвратимое нашествие. Рассказывают,
что моавитский князь Валак, не решаясь оказать сопротивление незваным
пришельцам, в страхе прибегнул к колдовству. В то время огромной
популярностью пользовались прорицатели из Вавилона, жившие во всех восточных
странах. Валак решил обратиться к одному из таких кудесников, по имени
Валаам, с просьбой подняться на вершину и оттуда произнести проклятие на
кочевников. Он был уверен, что анафемы колдуна принесут гибель Израилю.
Но даже и в этом предприятии Валак не преуспел. Когда перед вавилонским
заклинателем с крыши храма Ваала открылся вид на холмы, усеянные палатками
израильтян, он отказался выполнить просьбу Валака. Вещун привык повиноваться
лишь своему внутреннему голосу, а тут, очевидно, он почувствовал, что в этом
кочевом народе, вторгшемся в Палестину, заключены великие силы и его ждет
славное будущее. Вместо того чтобы произнести магические проклятия, он
благословил пришельцев и после этого скрылся, к немалому разочарованию
Валака. Впрочем, он дал моавитянину добрый совет не относиться к Израилю как
к врагу, а постараться сблизиться с ним и заключить с ним союз459. Вероятно,
его совет возымел действие. Постепенно местное население перестало бояться
кочевников и вошло с ними в дружеские отношения. Язык у них был общий, и те
и другие были евреями и сознавали себя братскими племенами. Но это мирное
содружество оказалось чреватым опасностями. Моавитяне целиком восприняли
ханаанскую культуру. Они не только приносили своему богу человеческие
жертвы, но и предавались открытому распутству во время праздников.
И вновь, как во время поклонения золотому тельцу, Моисей мог видеть,
что его люди увлечены сладострастным языческим культом и забыли о всех
заветах и клятвах. На веселом празднике Бога Ваал-Пеора многие израильтяне
предавались разврату и без смущения приносили жертвы перед идольскими
алтарями460, Таково, казалось, было печальное завершение многолетнего
Моисеева руководства народом. Вновь, как и тогда, у подножья Синая, Моисею
пришлось идти на крайние меры, и левиты жестоко наказали забывшихся.
Согласно преданию, именно в это время в Моаве Моисей вновь заключил
Завет с Богом и заклинал народ не соблазняться языческими верованиями. Он
призывал разрушать все идольские жертвенники и строго следить за чистотой
веры. Это завещание Моисея мы находим в книге Второзакония461. Некоторые
полагают, что одновременно с этим пророк создал комментарий к Декалогу,
названный Книгой Завета. В ней этический монотеизм был раскрыт еще глубже,
но к религиозно-нравственным заповедям были прибавлены юридические законы,
отражавшие принятые на Востоке правовые нормы462. Впрочем, это было скорее
ядро Книги Завета, которая получила окончательную форму лет через сто, т. е.
в эпоху судей.
Тем временем наиболее воинственные колена Израиля не желали больше
прозябать в Моаве. Они устремились на север и вторглись в Заиорданье,
разрушая крепости и тесня хананеев. Так было положено начало развалу
племенного союза Бене-Исраэль. Колена Махир, Иаир, Рувим и Гад осели на
злачных пажитях левобережья Иордана, предоставив остальным своими силами
добывать себе земли. Но это не могло остановить движения израильтян. Их
исторический час пробил. Началась эпопея завоевания Обетованной Земли.

x x x

Как страстно должен был мечтать старый вождь о том, как поведет своих
неразумных детей туда, куда обещал их привести много лет назад! С вершины
моавитской горы Нево седовласый старец всматривался в зеленые равнины,
раскинувшиеся за Иорданом. Кто знает, какие мысли проносились тогда в его
уме? Во всяком случае он мог быть доволен. Цель его достигнута: он вывел
народ, избранный Ягве, из земли Мицраим, привел его к горе Божией, руководил
им и боролся с ним, воспитывал его. Много раз он был на волосок от смерти,
много раз его ждало горькое разочарование, охватывала неуверенность в своих
силах. Теперь все испытания позади. Он научил этих людей всему, дал им
законы, превратил их из толпы рабов в народ. Земля Авраама, земля, текущая
молоком и медом, обещанная Богом, - здесь, у его ног. А он, пророк, учитель
и вождь, несмотря на преклонные годы, еще полон душевных и физических
сил463. Теперь ему оставалось пересечь этот сверкающий и извилистый рубеж -
Иордан, за которым начинается желанный Ханаан! Но в этот момент завеса
истории внезапно опускается и скрывает от нас могучую фигуру Моисея...
Загадочные тени витают над могилой пророка. Он умер не от болезни и не
от старости. Место его погребения осталось никому не известным. Смерть
настигла его где-то возле Бет-Пеора в Моаве, где он дал последний суровый
урок Израилю464. Что произошло там? Быть может, народная память сокрыла от
нас трагедию? Быть может, святилище Ваал-Пеора связано какими-то тайными
нитями со смертью Моисея? Века спустя пророк Осия с особенным отвращением
вспоминает эпизод при Бет-Пеоре. "Через пророка вывел Ягве Израиль, -
говорил он, - и через пророка охранял его. Сильно разгневал Эфраим Ягве, и
за то кровь его оставит на нем"465. Что могут означать эти зловещие слова? О
какой крови может идти здесь речь? Неужели основатель Израильской религии
пал от руки убийцы? Мы никогда не узнаем об этом. Прошлое ревниво хранит
многие свои тайны.
Не приходится ли признать, что Моисей умер таким же одиноким, как
Эхнатон и многие другие духовные вожди человечества? Не очевидно ли, что его
энергия разбилась о недвижную стену народной косности и дикости? Не кажется
ли злой насмешкой, что все свои ритуальные законы евреи впоследствии
припишут Моисею, который учил о служении Богу через добро, творимое людям?
На первый взгляд кажется, что нужно признать миссию великого левита
неудавшейся. Ведь едва только Израиль переселился в Палестину, как ростки
Моисеева учения были, казалось, заглушены влиянием местной культуры и
местных культов.
Однако дальнейший ход событий покажет нам, насколько неосновательны
были пессимистические прогнозы. Моисей предстанет уже не одиноким
мечтателем, а зачинателем целого движения, которое проложит путь от Древнего
Завета, заключенного на Синае, к Новому Завету, возвещенному Сыном
Человеческим...

ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 19

423. См. приложение 3.
424. Пророки Амос и Иеремия прямо отрицают существование обрядового
Закона в эпоху Моисея: Ам 5, 25; Иер 7, 21.
425. Ср., напр.. Втор 12, 11 и Суд 13, 19.
426. Книга Завета охватывает 20 глав Исхода со стиха 22, а также главы
21-22. Она явно выделена в Библии как одно целое.
427. Исх 34.
428. См.: Н. Rowley. Moses and the Decalog, 1951.
429. См.: Мих 6, 7 сл; Ам 2, 4; Осия 8, 12. О сходстве по форме
Декалога и "исповеди Книги Мертвых" см.: G. Ricciotti. The History of
Israel, p. 242.
430. См.: Р. Киттель. История еврейского народа, с. 168; RFIB, v. I, p.
345; J. Bright. A History of Israel, p. 130. О синайском алфавите см.: Д.
Дирингер. Алфавит, 1963, с. 239.
431. Текст дан здесь в реконструированном виде, без добавлений, которые
появлялись позднее (см.: Р. Киттель. Ук. соч., с. 168). Возражение против
того, что Декалог был дан в пустыне, иногда основывают на заповеди о
субботе, которая соответствует оседлому образу жизни. Между тем во времена
Моисея это был не столько день отдыха, сколько день сакральный, посвященный
Богу (см.: J. McKenzie. Dictionary of the Bible, p. 751; R. de Vaux. Ancient
Israel, 1968, p. 475 ff).
432. Выразителем этого взгляда являлись в прошлом Ю. Велльгаузен и его
школа (см. его "Изральско-иудейскую религию" в сб. "Раннее христианство", ч.
1, с. 9). Сторонником его школы у нас был Н. Никольский (Древний Израиль,
М., 1922). Еще дальше идут другие советские авторы, напр., А. Раноеич. В
своей антирелигиозной книге "Очерки по истории древнееврейской религии" (М.,
1937) он отрицает даже монолатрию у израильтян, выдавая их за чистых
политеистов. Однако это мнение, официально принятое в марксистской
литературе, ни на чем не основано, кроме общих рассуждении, наподобие
следующего: "Монотеистические взгляды не могли преобладать в сознании
израильтян прежде, чем они не познали на своем опыте тот тип экономической и
социальной организации, который соответствует монархическому строю" (А.
Донини. Люди, идолы и боги. Очерк истории религии. М., 1962, с. 150).
Разумеется, эти общие места не могут служить серьезным аргументом против
монотеизма Моисеевой религии.
433. См.: J. Bright. A History of Israel, p. 139.
434. J. Hyatt. Jahweh as "the God of My Father". - "Vetus Testamentum",
1955, Э 5.
435. См.: Исх 3, 2; 13, 21; 23, 20; Галат 3, 19.
436. С. Булгаков. Лествица Иаковля. Париж, 1929, с. 189.
437. См., напр., статью G. E. Wrighfa в "Journal of Near Eastern
Studies", v. I, Э 4, p. 413. Однако Библия постоянно использует в отношении
Бога язык антропоморфизма. Это объясняется стремлением священных писателей
указать на живую личностную конкретность Ягве. Исключительно тонко пишет об
этом Дж.Маккензи [The Two-Edged Sword, p. 317, ff).
438. Марк 12, 28
439. Исх 32. Прежде считалось, что этим идолом был египетский бог Апис.
Однако подобное мнение вряд ли основательно. Влияние Египта на израильтян в
религиозном отношении было, как мы видели, ничтожным, но, с другой же
стороны, бык был на всем Востоке символом могущества, плодородия, силы.
440. Исх 32, 1. Аарон хотя и называется братом Моисея, но нередко
выступает в Библии как его соперник (Числ 12, 1 ел). Характерно, что
иудейский вариант Св. Истории умалчивает о нем, а появляется он в Северной
версии Элогиста (см. приложение 3). Именно на Севере была известна и другая
попытка узаконить символ тельца (3 Цар 12, 28). В этом можно усмотреть намек
на существование у некоторых колен древнего почитания тельца (см. ниже гл.
XXIV). Последовательность событий в Св. Истории несколько неясна, но по
самой логике вещей и по ряду мест в Библии очевидно, что элементы культа и
Ковчег были введены после попытки установить культ Тельца.
441. Исх 32, 31 сл.
442. Исх 20, 21.
443. Исх 25.
444. Впоследствии легенда придала Скинии несколько идеализированный
вид, снабдив ее множеством золотых украшений и штатом служителей.
445. См.: Пс 17, 11; 103, 3; 1 Цар 4, 4; 2 Цар б, 2; Ис 6,2-6; Иез 1,
5. И. Флавий (Археология, 41, 18) называет херувимов "крылатыми животными".
Подобные существа известны в Ассирии под именем "шеду" и сходны с
египетскими крылатыми сфинксами. Изображения херувимов, найденных в
Палестине, см. в атласе Л. Гролленберга. См. статью Олбрайта о херувимах в
"Bible Archaeologist", 1938, Э 1; КВНР, р. 138, 178, 190, 218, 275, 279.
446. Числ 10, 35.
447. Лев 16, 6
448. Сложный ритуал кн. Левит возник лишь в эпоху царей (см.: /.
Bright. Ор. cit., p. 148). Однако предпосылки к нему появились очень давно.
Мы не можем с точностью определить, в чем заключались ритуальные предписания
эпохи Моисея. Возможно, отзвук их можно найти в культовом кодексе (Исх 34).
Предполагают, что Моисей в особо торжественные моменты надевал нечто вроде
митры, украшенной рогами. В нашей Библии "рога" переводятся как "лучи" (лицо
Моисея сияло лучами - Исх 34, 29). Блаж. Иероним, однако, переводит это
слово как "рога". Причина неясности в том, что на еврейском языке и "луч" и
"рога" передаются одними и теми же согласными.
449. Исх 27, 1; Иов 3, 8; Пс 103, 26.
450. Числ 21, 4-9; 3 Цар 18, 4. Это одно из самых неясных мест
Пятикнижия. Согласно верованиям израильтян, пустыню населяли "серафимы" и
"нехушсераф", т. е. огненные змеи. По мнению одних авторов, так называли
змей ядовитых, укус которых вызывал сильное воспаление. Другие полагают, что
под огненными змеями предание разумеет молнии, а Медный Змей был своего рода
громоотводом. Впоследствии образ огненного змея слился с образом летающего
змея (Исайя 14, 29; 30, 6), а с другой стороны - с образом духа серафима
(Исайя 6, 2). Очевидно, Медный Змей, воздвигнутый Моисеем, был не просто
змеей, а изображал подобное летающее существо. Со времен Моисея на него
смотрели как на талисман. Поэтический образ Талисмана, пригвожденного к
знамени, который исцеляет всех, кто с надеждой смотрит на него, использован
в Евангелии. Христос сравнивал себя с Медным Змеем, воздвигнутым в пустыне
(Иоанн, 3, 14-15). См.: J. McKenzie. Dictionary of the Bible, p. 105.
451. Втор 1, 6 сл.
452. Эта дорога, согласно Втор 1, 2, занимала одиннадцать дней пешего
пути.
453. Исх 12, 1-15.
454. Некоторые авторы пытаются связать это поражение израильских
отрядов с упоминанием Израиля в стеле Мернептаха. Между тем очевидно, что
основная масса Израиля не принимала участия в этой первой попытке вторжения.
Далее, Библия ни одним намеком не позволяет думать, что те, кто разбил
израильтян на холмах Негеба, были египтяне. Стела Мернептаха имела в виду
безусловно большое племенное объединение и не стала бы касаться мелкой
стычки, вроде той, которая описана в Числ 14, 40
455. Втор 1, 36. Еврейское предание указывает, что жизнь в пустыне
охватила время, равное поколению. Этому указанию вполне можно довериться,
так как из библейского текста всюду видно, что те, кто вышел из Египта, не
дошли до Ханаана. Предание определяет время кочевой жизни в сорок лет. Но,
очевидно, это не что иное, как круглая цифра, означающая поколение, точно
так же, как это было у других древних народов, напр., греков. Можно считать,
что Израиль обитал в пустыне около четверти столетия и вторгся в Ханаан
около 1200 г.
456. Числ 16.
457. См.: Р. Киттель. Цит. соч., с. 153, 162; J. Bright. Ор. cit., p.
109.
458. Числ 21-22.
459. Числ 22, 23, 24. Этот совет впоследствии был истолкован
израильтянами в дурную сторону. Они решили, что Валаам для того хотел дружбы
Израиля и Моава, чтобы первый стал поклоняться чужим богам и подпал гневу
Ягве. Эпизод с Валаамом оставил глубокий след в народной памяти.
Рассказывали, что Сам Бог запретил прорицателю проклясть Израиль, что, когда
он ехал из Месопотамии в Моав на своей ослице, дорогу ему преградил незримый
ангел с мечом и только ослица, внезапно обретшая человеческую речь, спасла
его от удара невидимого острия. Особенно любили израильтяне повторять те
благословения, которыми их осыпал кудесник. В древности подобным
благословениям придавали огромное значение (см., напр.. Быт гл. 25 и 27).
Благословения Валаама, облеченные в поэтическую форму, постоянно распевались
народом и впоследствии, вероятно, были включены в "Книгу войн Ягве", откуда
перешли в Пятикнижие.
460. Числ 25. Ваал-Пеор был божеством Петора, или Бет-Пеора, так же как
Ваал-Цефон был богом города Цефона или Ваал-Хермон - Хермона. В Ханаане
каждая местность имела своего Ваала (о культе Ваала см. следующую главу).
461. Втор 7. Вероятно, идея центрального святилища могла также исходить
от Моисея, который предвидел опасность религиозного сепаратизма (Втор 12,
5).
462. См.: RFIB, p. 346; Н. Cazelles. Etudes sur le code de l'alliance,
1946.
463. Втор 34, 7.
464. Втор 34, 6.
465. Осия 12, 14-13; 1, 9, 7 сл.