Библиотека Гумер - история Церкви

М.Г. Ларионова. Дисциплинарный аскетизм как культурно-историческое явление

Образ рая: от мифа к утопии. Серия “Symposium”, выпуск 31. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.90-95

[90]

Религиозный аскетизм — классическая тема истории, социологии, антропологии и психологии религии, однако определение специфических черт этого феномена остается актуальной задачей. В современной науке аскетизм чаще всего понимается как добровольный отказ от удовлетворения физических или психологических потребностей с целью достижения духовного идеала. Эта статья посвящена

[91]

изучению религиозного аскетизма как культурно-исторического явления. Тип аскетизма, воплощенный в жизни религиозных сообществ, известен как дисциплинарный аскетизм. В этой статье сопоставляются исторически сложившиеся институты, в которых аскетизм нашел свое выражение; предпринимается попытка выявления общих и специфических черт дисциплинарного аскетизма в аскетических традициях трех мировых религий — буддизма, христианства и ислама.

Слово «аскетизм» восходит к греческому глаголу ask»sw (искусно обрабатывать), от которого произошли существительное ask»sij (приготовление к деятельности; упражнение), глагол askšw со значением «упражнять, упражняться, заниматься» и существительное askht»j («борец, атлет, упражняющийся») [1]. Изначально у греков эти слова относились к тренировке атлетов; впоследствии в философии, прежде всего в учении стоиков, они стали применяться к нравственному самосовершенствованию в значении «упражнение в добродетели». В этом же смысле они употреблялись и христианскими авторами. Автор статьи об аскетизме в Энциклопедии «Британника» Артур Вубас определяет аскетизм как практику отрицания физических или психических потребностей с целью достижения духовного идеала или цели [2]. Сходным образом трактуют это понятие и другие справочные издания. Например, в Энциклопедическом словаре, изданном Брокгаузом и Ефроном, аскетизм определен как «учение о воздержании, подавлении потребностей, главным образом, физических, для достижения нравственного совершенства» [3], а в Большой Советской Энциклопедии — как «ограничение и подавление чувственных влечений, желаний («умерщвление плоти») как средство достижения религиозных или этических целей» [4].

Вопрос о том, с какой эпохи в истории человечества нужно начинать историю аскетизма, представляется одним из самых неоднозначных. Большинство исследователей признают, что все религии в той или иной степени в качестве средства очищения (ритуального или духовно-нравственного) используют практику аскезы. При этом одни полагают, что аскетизм существовал уже у примитивных народов как элемент инициаций и обрядов люстраций, другие — что аскетизмом можно называть только осознанное и добровольное отречение (и в таком виде он встречается только в развитых религиях), третьи — что истинный аскетизм возможен только в свете христианских идеалов [5].

[92]

В примитивных и древних религиях встречаются такие формы как уединение, физические лишения, что было связано с ритуалами инициаций, браком, войнами, знахарством. Сопровождающие эти обряды обычаи могут со временем начать восприниматься как аскетические. Но в строгом смысле, как дисциплина, имеющая духовную цель, это еще не аскетизм. Эти обычаи могут быть связаны с тренировкой, подготовкой к жизненным трудностям. Для примитивного человека воздержание от пищи — не способ самодисциплины, а средство предотвратить вмешательства злых сил. Племя, чтобы отвести гнев богов, предлагало своего члена, животное или другую ценность для жертвоприношения. Постепенно отказ от необходимого, а затем и регуляция телесных побуждений стали считаться способом умилостивления богов, а позже и фактором духовного возвышения.

Причинами возникновения и развития религиозного аскетизма могло быть множество действующих факторов: страх перед враждебными духами; представление о необходимости ритуальной чистоты для взаимодействия со сверхъестественным; желание привлечь внимание божественных существ; представление, что аскетические практики приводят к появлению у практикующего сверхъестественных способностей; чувство вины и греховности, требующих искупления. В мировых религиях, таких как буддизм и христианство, в возникновении и развитии аскетизма сыграли роль и другие факторы, среди которых называют осознание преходящести земного существования, а также убеждение, что упрощение жизни связано с поддержанием духовности. В христианстве также сыграла свою роль идея «соучастия» в страданиях Христа. Нередкий мотив аскетизма — отказ от пользования привилегиями в условиях общественного неравенства. Часто в основе аскетизма лежит дуалистическое мировоззрение, согласно которому существует непреодолимая пропасть между духом и материей, причем последняя обычно рассматривается как зло и источник зла. Можно согласиться с мнением британского исследователя аскетизма Т. Холла, что «в истории аскетизма мы находим множество смешивающихся элементов, и зачастую невозможно точно определить, с какой именно концепцией или понятием мы имеем дело» [6]. По его мнению, в истории аскетизма смешиваются две совершенно различные концепции. Одна из них сохраняет оригинальное значение этого слова как дисциплины тела ради каких-либо наивысших целей; другая же совершенно «не доверяет телу», и аскетизм тогда становится не тренировкой, а разрушением тела или полным отрицанием его значимости. Т. Холл, сторонник узкой трактовки понятия «аскетизм», отделяет его от архаических пережитков, символических

[93]

форм (тонзура, особая одежда монахов) и элементов психопатологии. Для него аскетизм — только особая самодисциплина ради достижения праведности. Рассуждая о дисциплинарном аскетизме, он замечает, что «регулярность настолько фундаментальна для развития духовности, что религия всегда настаивала на периодически повторяющихся религиозных упражнениях — отсюда воскресенья, часы молитв и т.п.; и этическая ценность подобной регулярности была настолько очевидной, что во всех развитых религиозных системах дисциплинарный аскетизм занимал более или менее явное место» [7].

Действительно, при обращении к истории мировых религий становится видно, что в ходе истории аскетизм оформлялся именно как дисциплинарный, т.е. облеченный в ряд предписаний и практик, признаваемых практикующим их сообществом необходимыми. Дисциплинарный аскетизм отделяют от ритуального и мистического типов аскетизма (хотя в истории мы никогда не встретим чистые типы, и многие элементы различных типов в реальности смешиваются) [8]. На стадии ритуального аскетизма формируются основные аскетические формы (пост, сексуальное воздержание и др.), которые потом будут воспроизводиться в более развитых религиях (и будут наполнены новым содержанием). Цель мистического аскетизма — переживание единения с божеством в акте мистического опыта. Как пример мистического аскетизма часто приводятся исламские суфии, хотя и здесь большую роль играла дисциплина.

Каков же путь от ритуальных аскетических практик к возникновению организованных аскетических сообществ и формированию дисциплинарных уставов? Большое внимание этому вопросу уделяет в своих трудах М. Вебер. Аскеты и монахи, по Веберу, являются «сословными носителями виртуозной религиозности» [9], и образуют союзы, в которые принимают только тех, кто обладает высокой религиозной квалификацией. В организации общины религиозных виртуозов исходным пунктом служит проповедь пророка, то есть «обладателя личной харизмы, возвышающего в силу своей миссии религиозное учение или волю Бога». От священнослужителей пророка отличает личное призвание; он притязает на авторитет не на основе традиции, а по причине личного откровения. Вебер выделяет два типа пророков. Пророки первого типа призваны Богом к служению и возвещению его воли. Вероятно, основателей христианских монашеских общин можно отнести к этому типу. Пророки же второго типа ничего не говорят о божественной миссии или послушании, но

[94]

«своим примером показывают путь к спасению». Пророком такого типа можно считать Будду. Результатом успешной проповеди спасения является формирование общины. Основатель находит помощников, учеников, спутников, также отличающихся высокой религиозной квалификацией и личной привязанностью к своему лидеру. Постепенно происходит процесс преобразования личной приверженности пророку в следование его учению внутри общины с опорой на фиксированные уставы. М. Вебер, понимая аскетизм и монашество как форму религиозного неприятия мира, подчеркивает фундаментальный характер бедности, целомудрия и отречения от чувственных удовольствий. Что касается более глубинных корней стремления к подавлению человеческих страстей, то здесь, по мнению М. Вебера, играл определенную роль опыт, согласно которому экстатические, пророческие и другие «неповседневные» состояния, признаваемые «священными», легче вызывались благодаря различного рода самоограничениям и воздержанию от еды, сна и секса [10]. Затем же «самоистязание как источник харизматического состояния, обеспечивавшее магическую власть над духами сменилось изнурительными… обетами воздержания» [11]. Как одна из основных характеристик аскетизма им также выделяется добровольное отречение от собственности. По мнению М. Вебера, такое отношение коренится прежде всего в том, что «спасителям, пророкам и священнослужителям по опыту известно, насколько незначительны потребности “благополучных”… в спасении любого рода» [12].

Дисциплинарный аскетизм наглядно описывается путем перечисления различных входящих в него техник и практик. Как основные формы аскетизма можно выделить отшельничество, безбрачие, добровольная бедность, посты или воздержание от определенных видов пищи. Сюда же можно отнести различные виды соблюдения молчания, ограничения в передвижении, психологический (намеренное переживание неприятных психических состояний) аскетизм, самоистязания. Все эти формы в той или иной комбинации встречаются в аскетических традициях мировых религий — буддизма, христианства, ислама. Причем в буддизме и христианстве дисциплинарный аскетизм ярче всего воплотился в монашестве. Буддийская община — сангха — с самого зарождения в середине первого тысячелетия до н.э. функционировала как сообщество монахов. В рамках монашеской общины формировалось религиозно-философское ядро буддизма, и все буддийские школы принимали как непреложное утверждение, что только монашеская жизнь обеспечивает возможность реализации высших

[95]

религиозных ценностей. Что касается христианства, то сами христианские авторы признают, что «аскетизм христианский выразился наиболее резко в монашестве» [13]. Наконец, суфизм в научной литературе повсеместно связывают с термином «аскетизм», а суфийские братства признаются имеющими некоторые общие черты с христианскими монашескими орденами.

Примечания
[1] Христианство. Энциклопедический словарь. Т. 1. М., 1993. С. 134.

[2] Vццbus A. Asceticism // The New Encyclopaedia Britannica. Vol. II. L., 1975. P. 135.

[3] Энциклопедический словарь. Под ред. проф. И.Е. Андреевского. Издатели Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб., 1890. С. 81.

[4] Павлов В. Аскетизм // БСЭ. Т. 2. М., 1970. С. 318.
Назад

[5] Vööbus A. Op. cit. P. 135.

[6] Hall T.C. Asceticism // The Encyclopaedia of Religion and Ethics. Edited by James Hastings. Vol. II. Edinburgh, 1910. P. 64.

[7] Ibid.

[8] Vццbus A. Op. cit. P. 135.
Назад

[9] Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий // Работы М. Вебера по социологии, религии и культуре. Вып. 1. М., 1991. С. 87.

[10] Там же. С. 67.

[11] Там же. С. 71.

[12] Там же. С. 73.

[13] Екатерина, игуменья. Монастырь и христианский аскетизм. СПб., 1904. С. 2.