Библиотека Гумер - история Церкви

ПРОБЛЕМА ХРИСТИАНИЗАЦИИ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Казаков М.М.

 
Исследования по зарубежной истории. – Смоленск, 2000. – С.196-204.
IV век сыграл огромную роль для судеб христианской религии, античного мира и последующего развития европейской цивилизации. Эта роль в значительной степени определялась процессом христианизации Римской империи, который составлял, пожалуй, главное содержание этой эпохи с точки зрения перспектив исторического развития и влияния на будущий облик Европы.

До начала IV в. христианизация носила преимущественно спонтанный характер. Она протекала в условиях нелегального или полулегального статуса христианской религии в римском государстве, и влияние христианства на различные стороны и сферы жизни римского общества было незначительным, как и количество самих христиан, а христианская церковь еще не являлась стройной и сильной организацией.

В IV в. - в период от Константина до Феодосия происходит процесс "обращения" Римской империи в христианство и "обращения" христианства в Римскую империю. Результатом этих взаимных обращений стало то, что к V веку Римская империя стала христианской империей, явив собой модель государства, типичного для последующих веков. Но Римская империя стала христианской не только в силу этого, а еще и потому, что с конца IV в. христианство начинает оказывать существенное влияние практически на все сферы жизни римского общества и становится важнейшим историческим фактором.

Изучение процесса христианизации Римской империи в IV в. представляет огромный научный интерес и является чрезвычайно важным для понимания особенностей глобального исторического перехода человечества от античности к средневековью и для определения влияния христианизации Римской империи на последующие судьбы Европы.

Прежде чем перейти к формулировке основных аспектов проблемы христианизации Римской империи, необходимо дать общее определение самого термина “христианизация”. По нашему мнению, христианизации представляет собой процесс взаимодействия и взаимовлияния всех структур позднеантичной цивилизации (экономики, социальной сферы, государства, идеологии и культуры) и христианской религии со всеми ее институтами (церкви, как политического и экономического организма, христианской идеологии и культуры). По сути, христианизация, как процесс взаимодействия христианства с различными светскими структурами в разные исторические эпохи, является главным содержанием всей истории христианства. Однако в этой истории были особые этапы, которые оказали наибольшее влияние на историю всей мировой цивилизации и которые заслуживают особого внимания.

Одним из таких этапов и был IV век - период от Константина до Феодосия. Отправной точкой этого этапа является так называемая "Константинова революция". Заданные ею модели были использованы на протяжении всего столетия и их логичное завершение приходится на время правления Феодосия. Таким образом, хронологические рамки этого этапа включают период с конца III в. - времени начала реформ Диоклетиана, когда созрели основные предпосылки "Константиновой революции" и христианизации IV в., до конца IV в. - окончания правления Феодосия, при котором завершились основные процессы, начатые "Константиновой революцией". Такие хронологические рамки представляются наиболее интересными ввиду того, что в этот период христианизация носила всесторонний характер и протекала наиболее интенсивно.

Территориальные рамки могут определяться в основном границами Римской империи, хотя в ряде случаев, особенно, когда речь идет о распространении христианства, возможно включение варварской периферии и некоторых стран за пределами Римской империи. Изучение христианизации варваров имеет особое значение в связи с их ролью в исторических судьбах Европы после крушения Западной Римской империи, а изучение распространения христианства за восточными границами Римской империи важно для понимания истории Византии и проникновения христианства на восток.

Как всякий исторический процесс христианизация имела не только религиозную сторону, но и социальную, политическую, экономическую и культурную стороны. И как историческое явление христианизация состояла из различных компонентов и аспектов. По нашему мнению, основными аспектами и компонентами христианизации Римской империи в IV в. можно считать следующее.

Исторические причины так называемой "Константиновой революции", которая открыла период взаимодействия между христианством и Римской империей. Основной причиной этой “революции”[1], на наш взгляд, явился кризис III века во всех его проявлениях – экономическом, социальном, политическом, культурном и идеологическом. В этот аспект входит и конкретно-историческая обстановка конца III – начала IV вв., когда реформы Диоклетиана-Константина поставили Римскую империю перед необходимостью пересмотра роли религии в государстве. Без тщательного изучения "Константиновой революции" невозможно в полной мере разобраться в феномене последующей за ней христианизации.

Христианство возникло на развалинах классического античного мира, и Империя, ставшая новой формой сохранения античных традиций в новых исторических условиях, стала одновременно и условием развития и распространения новой религии, которая объективно выходила за рамки классической античности, хотя и основывалась на ее достижениях. Оба организма - христианство и Римская империя - были следствием разложения и трансформации полисных структур, порождением одних и тех же исторических условий, и уже в силу этого должны были иметь тенденцию к объединению. И хотя в течение I-III вв. линии развития христианства и Римской империи чаще расходились, чем сближались, в начале IV в. сложились максимально благоприятные условия не только для сближения, но и для союза.

При этом определенный интерес представляет изучение личности императора Константина и его личного обращения в христианство[2].

Распространение христианской религии на различных территориях Римской империи и за ее пределами и в различных социальных прослойках римского общества. С этим прямо связан аспект социальной роли христианства во всей социальной жизни империи. Разрешение этой задачи способствует пониманию реальных размахов христианизации и ее влияния на различные стороны общественной и частной жизни позднеантичного общества. Изучение этого аспекта в настоящее время стало возможным с помощью современных компьютерных методов обработки массового материала, как письменных источников[3], так и археологических данных. Применение подобной методики может дать результаты, близкие по своему значению к статистике. Компьютерная обработка источников в электронном виде позволяет получить сведе­ния по темпам христианизации отдельных территорий, если отобрать оди­наковое количество текстов и авторов из первой половины IV в. и его второй половины и сравнить показатели по каждому региону. Наконец, дан­ная методика может быть использована для анализа социальной стороны христианизации, если отобрать соответствующие отдельным социальным прослойкам профессии и характерные для них термины.

Методы христианизации, которые имели в основном ненасильственный характер до того момента, когда христианство стало государственной религией. После этого христианизация, напротив, стала осуществляться в основном насильственными методами, “на почве закона”[4], и теперь ее подкрепляла сила государства и его структуры. IV век является уникальным временем относительного равновесия язычества и христианства, что делает его особенно интересным с точки зрения изучения “мирных” методов христианизации.

Изменения в повседневной жизни римлян, их поведении и психологии под влиянием христианства. Психологический и поведенческий аспекты христианизации представляется целесообразным изучать как на индивидуальном уровне (например, на основе “Исповеди” Августина), так и на уровне социальной психологии – общественных групп и социальных прослоек. Для изучения этого аспекта требуется привлечь широкий круг источников не только христианских, но и языческих, так как изменение моральных общественных норм под влиянием христианства нашло отражение и в нехристианской части общества[5].

Формирование церкви не только как религиозного, но и идеологического и политического института позднеантичной цивилизации, которое происходило на фоне борьбы внутри самой церкви. Результаты и значение этой борьбы оказывали прямое влияние на общий исход христианизации. В процессе христианизации церковь не могла не использовать богатейшего опыта римского государственного строительства, и многие величайшие деятели этой эпохи были прекрасными администраторами и политиками (Василий Великий, Амвросий Медиоланский, Синезий Киренский и др.). Формирование церковного аппарата не могло проходить в отрыве от государственных структур, приспосабливаясь к которым церковь сама превращалась в политический институт. Тот факт, что церковь “примкнула к данным государственного строя”[6], явился необходимым условием возвышения отдельных епископов уже в силу самого политического значения главных городов Римской империи, в которых они занимали свои посты. При этом становление церкви в качестве политического института происходило в неразрывной связи с формированием собственной церковной идеологии, которая не всегда совпадала с чисто христианскими представлениями, характерными для первых веков истории христианства.

Отношения между церковью и государством, их взаимодействие и взаимовлияние. Показателем этих отношений являлась религиозная политика римских императоров, с одной стороны, и отношение лидеров церкви к политическим проблемам, с другой. Политический аспект христианизации включает формирование церкви, как политического института Римской империи, с одной стороны, религиозную политику римского правительства, с другой, и взаимодействие между церковью и государством, с третьей. Именно изучение этих сторон политического аспекта христианизации позволяет выявить действительную ее роль в судьбах Римской империи и, шире, позднеантичного мира. Здесь же наиболее рельефно предстает сочетание новаций и традиций в процессе христианизации. Определение этого сочетания способствует решению проблемы преемственности христианства и античности в политической сфере. Несмотря на довольно основательную изученность этой проблемы в отечественной и зарубежной литературе[7], изучение ее с точки зрения всех аспектов христианизации в их комплексе и взаимосвязи может представлять особый интерес и дать новые результаты.

Формирование собственности церкви и превращение ее в экономическую структуру позднеантичного общества, а также отношения между формирующейся церковной собственностью и корпоративной собственностью, с одной стороны, и римской частной собственностью и императорской собственностью, с другой стороны. Именно в IV веке были заложены основы того, что сделало церковь в средние века крупнейшим феодалом и позволило пережить крушение самой Римской империи. Формирование церковной собственности стало возможным только после Миланского эдикта, и именно Константин заложил ее основы тем, что после Никейского собора 325 г. отдал распоряжение отдавать местным церквам сбор с определенной части податной земли каждого города[8]. Однако в IV в. собственность церкви формировалась не столько за счет государства, сколько за счет частных пожертвований и завещаний[9].

Формирование церковного права и взаимодействие римского права и формирующегося канонического права[10]. Это взаимодействие явилось важной стороной христианизации и стало возможным только с момента легализации христианства. Кодекс Феодосия, созданный уже после того, как христианство стало государственной религией Римской империи, стал источником канонического права наряду с решениями церковных соборов и Священным Писанием. Причем последняя книга «Об универсальной или католической церкви», как бы венчавшая весь труд, включала императорское законодательство о христианстве и церкви[11], начиная с Миланского эдикта.

Взаимодействие и взаимовлияние христианства и античной культуры, язычества и христианской религии, а также формирование христианской науки, философии, литературы и искусства. Как составная часть христианизации это взаимодействие наблюдалось в период относительного равновесия между христианством и язычеством, и в историческом масштабе период взаимовлияния был довольно коротким[12]. Изучение этого аспекта позволяет выяснить избирательное отношение христианства к античным ценностям и ставит проблему преемственности античности и христианства, античности и средневековья. В этом отношении огромную важность имеет вопрос об отношениях христианства и античной культуры, который не ограничивается вопросом о борьбе язычества и христианства как религий, но затрагивает более широкие аспекты взаимоотношений старого и нового миров.

Значение христианизации Римской империи IV в. и влияние этого процесса на последующее историческое развитие. Совершенно очевидно, что это значение не ограничилось рамками клонящейся к закату Римской империи и даже процессом перехода от античности к средневековью. Христианизация IV века может послужить своеобразной моделью для изучения аналогичных процессов, происходивших в других странах в последующие эпохи.

Разумеется, охват всех перечисленных выше аспектов выходит далеко за рамки одного исследования, как ввиду объема охватываемого материала, так и в силу обилия источников по этой проблематике. Каждый из этих аспектов заслуживает специального исследования, хотя современные методы компьютерной обработки источников могут в значительной степени облегчить задачу исследователя или исследовательского коллектива. Наиболее перспективным, на наш взгляд, является изучение христианизации Римской империи IV века как исторического феномена в наиболее ярких и характерных ее проявлениях и определение сочетания новаций и традиций в этом процессе.

Особую сложность для изучения как общей проблемы христианизации Римской империи, так и решения задач, направленных на ее разрешение представляет вопрос о выборе методологии исторического исследования. Господствовавший до недавних пор практически безраздельно в советской исторической науке марксистско-ленинский формационный подход к истории подвергся в последние годы не только обоснованной, но и в ряде случаев неоправданной критике. Вместе с тем и увлечение историков цивилизационным подходом имело не только свои положительные стороны, но и недостатки. Нам представляется, что оба подхода представляют собой в определенном смысле крайности, которых следует избегать в серьезном историческом исследовании. Если оставаться материалистом и признавать диалектику исторического развития, вряд ли целесообразно придерживаться строгой материальной детерминированности исторических явлений и событий, особенно в том, что касается религии и культуры. Вместе с тем и цивилизационный подход, предполагающий определенную аморфность экономических и социальных структур на каждом этапе исторического развития, не дает достаточно полной и ясной картины эпохи и общества в ней существовавшего, а также не позволяет вывести исторических закономерностей, если каждая цивилизация представляется неким замкнутым циклом.

На наш взгляд, наиболее плодотворным может стать сочетание обоих подходов. Нам представляется, что общество, как и сам человеческий индивид, имеет две сущности - материальную и духовную. Материальная сущность позволяет человеку и человечеству существовать как биологическому виду и воспроизводить себя в последующих поколениях. Духовная сущность выделяет человека и человечество из мира животных, создает социум и воспроизводится в культуре каждой исторической эпохи. В связи с этим, формационный подход позволяет определить структуру, каркас общества на определенном этапе истории, выявить объективные факторы его существования и изучить основные тенденции влияния этих факторов на исторический процесс. Цивилизационный подход позволяет акцентировать внимание на духовную сферу общества, на субъективные факторы его существования и увидеть насколько объективные тенденции соответствовали реальному ходу истории. Этот комбинированный подход, как представляется, позволит выявить исторические закономерности, составляющие бесценный опыт человечества, но, к великому сожалению, далеко не всегда используемые в последующие эпохи с должной эффективностью, либо вовсе отвергаемые последующими поколениями.

И еще в одном хотелось бы предложить комбинированный подход. Советская историческая наука, находясь в узких рамках концепции общественно-экономических формаций, имела своей тенденцией создавать некие схемы и обобщения и стремилась к выведению общих, а порой и глобальных исторических законов. В силу этого большая часть исторических исследований в советской историографии отличалась широтой тем и поставленных проблем. В свою очередь западная историография, напротив, стремится избегать широких обобщений и большая часть западных исторических исследований отличается узостью тем и конкретностью решаемых проблем. Однако, как и в случае с комбинированным методологическим подходом хотелось бы сочетать оба подхода и в отношении проблематики, обозначенной выше.

Христианизация является в определенной степени универсальным явлением, встречающимся в самых различных уголках мира на протяжении последних двух тысячелетий истории человечества. Непрекращающееся распространение христианства в наши дни делает проблему христианизации актуальной не только в академическом, но и в практическом плане. Шире, изучение процесса христианизации позволяет выявить некоторые общие закономерности распространения любой религии, особенно если она имеет мировой характер.

Христианизация, будучи многосторонним и многогранным явлением, позволяет выявить многие исторические связи разных аспектов общественного бытия и применительно к истории Поздней античности помогает понять процесс перехода к средневековью, который не утрачивает своей актуальности уже на протяжении многих столетий.

Изучение процесса христианизации позволяет приблизиться и к пониманию другого важнейшего философско-исторического вопроса о том, что является движущей силой исторического развития - внешние божественные силы или общество само по себе содержит потенциал и двигатель собственного развития.


--------------------------------------------------------------------------------

[1] Термин “революция” применительно к эпохе Константина стал широко использоваться в зарубежной историографии во второй половине XX в. (см. работы В. Френда, А. Джоунса, Р.Маркуса, И Фогта, А.Пиганьоля, А.Альфёльди). О “революционности” Константина с позиций советской историографии см. Гуревич А. Время Константина в освещении современной буржуазной историографии.// Вестник древней истории. - 1954, № 1. – С.93-94,100.

[2] Помимо того, что этого вопроса касал­ся практически каждый исследователь, писавший о Константине, существу­ют специальные работы, посвященные непосредственно обращению. Одной из наиболее интересных и значимых представляется: Coleman C.B. Constantine the Great and Christianity. Three phases: the historical, the legendary and the spurious. - N.Y.,1968 (originally published in 1914). Особо следует отметить сборник, содержащий отрывки об обращении Константина из произведений наиболее выдающихся историков, писавших о нем, начиная с Э.Гиббона и заканчивая Р. МакМалленом: The conversion of Constantine./ Ed. by J.W.Eadie.- N.Y.,1971. В историографии по отноше­нию к обращению Константина существуют следующие основные подходы: полное отрицание видения Константина и видение в Константине лишь трезвого политика и прагматика, лишенного какой бы то ни было экзаль­тированности (Гиббон, Буркхардт); убежденность в истинности сведений Лактанция и Евсевия и вера в то, что Константин действовал по указанию Бога, будучи убежденным христианином (Альфольди, Кересцес, Бэйнс); стремление объяснить обращение Константина, как результат длительной эволюции и как сочетание религии и политики (Паланк, Пиганьоль). Мне ближе последний подход.

[3] Особый интерес в связи с этим представляет электронное издание грандиозного свода источников по истории христианства - Латинской патрологии Ж.Миня, который не утратил своего значения и по сей день и который содержит практически все дошедшие до нас христианские латинские тексты и даже некоторые нехристианские тексты, проливающие свет на историю христианства (PLD СD-ROM Patrologia Latina Database. - Alexandria, Cambridge, Paris, Madrid: Chadwyck-Healey Inc., 1992-1995). Составители электронного издания проделали грандиозную работу не только по сканированию и редактированию текстов, но и по составлению электронного Тезауруса, позволяющего находить все встречающиеся в базе данных формы латинских слов. PLD выводит исследования текстов на принципиально новый уровень, делает возможным поиск нужных отрывков из всего огромного свода за считанные секунды, позволяет делать совершенно невозможные раньше исследования, основанные на обработке огромного текстового материала.

[4] Чернявский Н.В. Император Феодосий Великий и его царствование в церковно-историческом отношении. – Сергиев Посад, 1913. – С.VII.

[5] В конце 1980-х гг. Р. МакМаллен исследовал пять сфер светской жизни и пришел к выводу, что христианство не привело ни к каким изменениям в рабстве, не отменило гладиаторских боев, не смягчило судебных наказаний, не прекратило коррупции, которая проникла и в саму церковь. Изменения, по его мнению, были значительны лишь в сфере сексуального поведения (Mac Mullen R. What Difference Did Christianity Make? // Historia. – 1986, Bd.35. – S.322-343). Подход МакМаллена представляется интересным, но далеко не исчерпывающим всей проблемы.

[6] Болотов В.В. Лекции по истории древней церкви. Т.III. – М., 1994. – С.211.

[7] См. работы Ж.Паланка, А.Джоунса, Р.Мак Маллена, Дж..Меттьюза, В.Энслина, А.Камерон, А.Липпольда, Н.Кинга, К.Сеттона, С.Гринслейда и др.

[8] Об этом сообщает церковный историк Созомен – Sozomen I.8;V.5.

[9] Уже к 370-м гг. практика пожертвований и завещаний в пользу церквей и духовных лиц стала приводить к злоупотреблениям со стороны последних, что привело к появлению знаменитого закона Валентинана I об объявлении недействительными завещаний, сделанных в пользу духовных лиц (CTh XVI.10.21).

[10] Довольно основательно этими проблемами занимался Ж.Годмэ: Gaudemet J. La formation du droit seculier et du droit de l’eglise aux IV et V siecles. – Paris, 1979.

[11] Об этой части Кодекса Феодосия и некоторых статьях в других книгах, которые представляет особую важность для изучения христианизации и взаимодействия церковного и светского права, есть специальные исследования: Boyd W.K. The Ecclesiastical edicts of the Theodosian Code.- New York,1905; Honore T. The Making of the Theodosian Code//Ztschr.der Savigny-Stiftung fur Rechtsgeschichte. - Weimar, 1986. - Bd.116. Romanistische Abt. - P.132-222; Salzman M.R. Superstitio in the Codex Theodosianus and the persecution of pagans.//Vigiliae Christiane. – 1987, V.41. – P.172-188; Harries J.,Wood I. The Theodosian Code: Studies in the Imperial Law of Late Antiquity. - London, 1993.

[12] После антиязыческих мер императора Грациана вообще наблюдалась уникальная ситуация – язычество уже перестало быть государственной религией Римской империи, а христианство еще не стало таковой.