Каретникова М. С. Русское богоискательство

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предвозрождение на Руси в XVI веке

Пробуждение религиозной мысли в XV веке вызвало в следующем столетии пробуждение мысли и во всех других областях. XVI век — один из самых интересных в истории России: расцвет публицистики, начало книгопечатания и широких реформационных движений. Он начался знаменательным собором 1504 года, на котором противостали друг другу два разных религиозно-монастырских течения: иосифляне (Иосифо-Волоколамский монастырь) и нестяжатели (Кирилло-Белозерский монастырь). Спор шел фактически о жизни и смерти не только многих «еретиков» — вольнодумцев, но и самого христианства в России. Рассмотрим предпосылки этого собора и позиции его участников.

В XV веке Россия освободилась сначала от господства греческой церкви, Византии, а затем — от татарского ига. В 1453 году Византия пала под ударами турок, и с нею кончилось существование Восточной Римской империи. Центром православия стала Москва. В 1480 году произошло великое «стояние на Угре», в результате которого армии Ивана III и татар разошлись в разные стороны, и иго кончилось в известном смысле мистическим образом, как и впоследствии у нас неоднократно происходило с другими формами «ига». Общественное потрясение от этих событий вылилось в эсхатологическое ожидание «конца света» и московско-новгородское реформационное движение, которое было уничижительно прозвано ересью «жидовствующих».

Главой этого движения был дьяк Федор Курицын, советник и друг Ивана III, имеющий большое влияние на царя и глубоко почитающий Священное Писание. Федор Курицын проповедовал обращение от церковной традиции к первоначальному «пророчеству», или «откровению» Писаний и признание именно его основным источником религии, а также высоко поднял значение мудрости и образованности в духовной области. Он осуждал самоправедность «внешнего жительства» как фарисейство, утверждая наставление в вере через пророчество, т.е. Библию, и отрицал необходимость посредников между Богом и человеком. Федор Курицын был влиятельной фигурой при дворе Ивана III, и с этим движением нельзя было справиться, не устранив образованного дипломата, а тот твердо стоял за авторитет Библии, в делах же практических выступал против церковной иерархии, обрядовости и монашества как явлений не библейских. Таким образом, центром борьбы между реформаторами и охранителями старины стал вопрос об авторитете: что является авторитетом в вере?

Со стороны «охранителей» выступил Иосиф Волоцкий, настоятель Иосифо-Волоколамского монастыря. Идеалом, к которому он стремился и преуспел в этом, был суровый, хорошо организованный монастырь, с долгими службами и постами, тяжелым трудом, центр религиозной культуры, и при этом — богатый землевладелец.

Иосиф Волоцкий уважал сотрудничество с государством, очень помог Ивану III укрепить его власть, но противостал ему, когда тот покусился на монастырскую собственность.

Иосиф Волоцкий начал идейную борьбу с реформаторами; как упоминалось выше, написал против них свое знаменитое произведение «Просветитель», где цитировал более сорока отцов церкви. Он считал, что Библию нельзя читать «своим разумом», но необходимо руководствоваться толкованиями святых отцов. Он резко выступал против попыток знать Библию и размышлять над ней. Его ученики, иосифляне, так сформулировали воззрения своего учителя: «Всем страстям мати — мнение; мнение — второе падение». Иосиф Волоцкий был уверен, что «Библия плодит ереси», это его слова.

У реформаторов нашлись союзники. Это были нестяжатели, монахи Кирилло-Белозерского монастыря, во главе с наставником Нилом Сорским. История нестяжательства — одна из светлых страниц в истории отечественного православия. Несмотря на все старания иосифлян сделать свой монастырь центром религиозной жизни, духовности, светом для всей страны, таковым центром на многие годы стал Кирилло-Белозерский монастырь Нила Сорского, молитвенника, духовно мыслящего, кроткого и совершенно не честолюбивого человека. Иосиф Волоцкий слишком большое внимание уделял внешней стороне: службы, посты, изысканное пение, соблюдение обрядов и церемоний, а умственная молитва и духовное чтение оставались в пренебрежении. Иосифляне читали много и без разбора, считая Библию, творения отцов и канон одинаково святыми, препятствуя стремлению их различать, а также противясь попыткам простых людей читать Писания и размышлять над ними. Старец Артемий, из нестяжателей, иронически писал о православных епископах, «мнящих быти учителями» и учивших, что «грех простым людям чести Апостол и Евангелие».

Само название «нестяжатели» раскрывает природу этого движения, идеалом которого является бедный монастырь, монахи, работающие своими руками и любящие глубокую, сосредоточенную молитву, почитающие изо всех книг Библию как единственный авторитет в делах веры. Именно этот последний факт привел их к убеждению, что «еретика» и вообще любого инакомыслящего нужно наставлять словом, нужно молиться за него.

Иосиф Волоцкий требовал, чтобы инакомыслящих сжигали заживо как врагов христианства. А Нил Сорский мечтал и верил, что сила молитвы, любви и наставления может преобразовать всю русскую жизнь. Он отказывался от всех высоких постов, которые предлагал ему Иван III, веря, что жизнь преобразуется изнутри, а не извне.

Все эти споры привели к формированию двух основных проблем, которые должен был разрешить собор 1504 года: это был вопрос об авторитете, т.е. одна Библия или все священные книги в совокупности, и вопрос о том, как поступать с инакомыслящими, т.е. «еретиками». Этим собором заканчивались все религиозные, идейные движения XV века и открывался новый, XVI век. Он ознаменовался и еще одним важным событием: в борьбе с реформаторами была собрана первая полная Библия на славянском языке, до тех пор существовавшая в разрозненных книгах. Некоторые из них были известны только образованным реформаторам. Реформаторы их заново переводили и пристально разбирали, а затем на диспутах побивали «охранителей», которым эти книги были неизвестны. Инициатива библейского изучения, таким образом, принадлежала реформаторам, и их в этом активно поддерживали нестяжатели.

Заслуга собирания Библии принадлежала новгородскому архиепископу Геннадию, но он сделал это не из любви к Божиему слову, а из ненависти к реформаторам. Он специально ездил в Рим... Остановимся и оценим этот факт! Отношение православия к католичеству было однозначное: «погана латинска вера». Архиепископа Геннадия по праву можно считать одним из первых «западников», он хотел перенять от Запада то, что было ему полезно. Что же именно? На Западе имелся опыт борьбы с «еретиками», там действовала инквизиция, и это очень заинтересовало русского религиозного лидера. «Геннадиевская Библия», как она будет называться в истории, включала в себя ряд неканонических книг, это он тоже перенял у католиков.

На соборе 1504 года встретились нестяжатели с иосифлянами, и победили последние. Чтобы казнить Федора Курицына, нужно было лишить его защиты царя. На Ивана III было оказано сильное религиозное давление, ему угрожали адом, и больной царь сдался, а вскоре и умер. Федор Курицын был сожжен, его единомышленников казнили, и с реформаторами, как казалось, было навсегда покончено.

Собор 1504 года оказался судьбоносным в истории России. На нем открыто торжествовало обрядовое христианство и были сформулированы его основные принципы, а именно: неприятие ни Библии, как Слова Божиего, ни права на ее исследование и обсуждение, ни людей, которые желали жить по Писанию. Этот собор сделал Реформацию в России невозможной. Он на несколько веков утвердил жесткую политику господствующей церкви по отношению к самостоятельному продумыванию и обдумыванию Писаний, к дискуссиям на религиозные темы и к свободомыслию. Спустя три века митрополит Амвросий подтвердит это же отношение к Библии: «Мистическое состояние Библии, т.е. непонятность языка ее есть необходимейшее для народа... которого под видом откровения нужно держать в ослеплении» (из его беседы с обер-прокурором Синода Яковлевым).

Обрядовость, мистицизм и вера в магическое действие таинств на человека, а также почитание Божьей Матери, вытеснившее почитание Иисуса как единственного Искупителя от греха и смерти, привело к инфантилизму народа в духовных вопросах и, как следствие, к его глухой ненависти к тем, кто хочет читать Писание, понимать его, объяснять его, рассуждать и обсуждать, т.е. ко всякой духовной мыслительной деятельности.

Итак, споры о Библии и «еретиках» прекратились, но споры между двумя монастырями о природе монашества продолжались. Иосиф Волоцкий обратился к преемнику Ивана III — Василию III с челобитной против еретических взглядов белозерцев, учеников Нила Сорского. Ревностным почитателем последнего был Вассиан Патрикеев, который стал идеологом евангельского направления — нестяжательства. Это был знатный боярин, сосланный во время борьбы с реформаторами в монастырь. Он стал выдающимся публицистом XVI века, и острие его публицистики было направлено против монастырского землевладения, уводившего от основной духовной цели. Он спрашивал: «Как избавиться от суетных помыслов этого мира?» И отвечал: «Взиранием на ничтожность и тленность мирской жизни». Он спорил с иосифлянами: святые сел не держали; монастыри были исконно нестяжательны, имели нравственный авторитет, а не авторитет богатства, не порабощали своих братьев-христиан. Церковь, считал он, должна вернуться к первоначальной духовной красоте.

Вассиан Патрикеев взялся за основной труд своей жизни: создал новую «Кормчую» — книгу правил по церковно-монастырскому руководству в русле идей нестяжательства. Споры иосифлян и нестяжателей о природе монашества длились несколько лет, не прекращаясь, и в 1512 году московские власти решили обратиться в Афонский монастырь, греческий центр православной духовности, чтобы прислали им старца Савву для разрешения споров. Старец был болен, и лишь в 1518 году вместо него в Москву поехал Максим Грек как гость великого князя.

Максим Грек известен как переводчик, публицист, ученый-энциклопедист и гуманист. Он был учеником и последователем великого итальянского предшественника Реформации Савонаролы. Отведенная Максиму Греку келья в Чудовом монастыре стала своего рода просветительским центром, где собирались самые образованные люди, единомышленники-нестяжатели, в том числе, конечно, и Вассиан Патрикеев, и вели вольные беседы. Первое сочинение Максима Грека было об Афоне, об устройстве монастырской жизни, где каждый должен работать своими руками. Его перу принадлежат переводы трудов отцов церкви весьма специфического содержания: из Василия Великого — «Беседа на лихоимцев»; из Григория Богослова — «О нищелюбии»; из Иоанна Златоуста — «О епископах нерадивых».

Кроме того, Максим Грек был блестящим публицистом, его произведениям морально-обличительного и социального характера суждена была долгая жизнь. Благодаря своим энциклопедическим знаниям он познакомил русских людей с итальянским Возрождением, открытием Америки, личностью и учением Савонаролы. Но главное, для чего его пригласил великий князь, — это перевести Толковую Псалтирь, чтобы иметь такой перевод, на который можно было бы опираться и не бояться ошибок. Князь, в отличие от духовенства, хотел иметь авторитетный базис для борьбы с «еретиками». Максим перевел Псалтирь, и, по отзывам современников, «все восхвалили ее как источник истинного благочестия». А о князе сказано было, что он «почтил трудившегося не только похвалами, но и большою наградою».

Максим собирался вернуться на Афон, но получил новые задания от князя; и тут над его головой стали собираться тучи: он потерял защиту князя, когда осудил его за развод с первой женой — Соломонией Сабуровой и второй брак с молоденькой Еленой Глинской. «Охранители старины» только того и ждали, они с великим подозрением относились ко всей деятельности Максима Грека и к внесению любых изменений в священные книги, которые тем и были для, них священны, что не подлежали ни изучению, ни осмыслению, ни вообще пониманию. Они обвинили Максима Грека в том, что тот «огласил в народе словено-русские книги неисправными... и опорочивал оные». К тому же он вмешался в спор нестяжателей с иосифлянами, а затем, в 1523 году, — в спор между ревнителями старины и сторонниками новшеств.

В 1525 году состоялся суд над Максимом Греком. Его так желали «засудить», что обвиняли заодно и в «волхвовании» над великим князем, и в шпионаже в пользу турецкого султана. Его в оковах отправили именно в Волоколамский монастырь — оплот его противников, с запрещением не только писать или с кем-либо общаться, но и «мудрствовать», т.е. думать! Не удовлетворившись одним судом, в 1531 году над Максимом Греком устроили второй, чтобы укрепить незыблемость обрядовой старины против «греческой прелести». Опасность обрядовости и магического понимания таинств состоит в том, что человек лишается способности думать о духовной жизни или искать спасения. В лице Максима Грека Россия впервые получила человека глубоких знаний в области и богословия, и светских наук, который пытался обратить на пользу христианства в России всю свою эрудицию; однако ревнители старины поняли только одно — что он «портит богослужебные книги». Вместе с Максимом Греком на этот раз был осужден и Вассиан Патрикеев, который «был уморен презлыми иосифлянами»в 1532 году в том же Иосифе-Волоколамском монастыре. Максима Грека убить не решились, он пережил великого князя и в 1551 году, т.е. через двадцать лет после второго суда, был отпущен на покой в Троицкую лавру, где сделал новый перевод Псалтири с приближением языка к современному. Это говорит о том, что во все годы заточения Бог не оставлял Своего верного служителя, сохранившего и веру, и разум, и желание потрудиться для страны, которая отнеслась к нему с такой неблагодарностью. А его гонители, рассчитывавшие укрепить свою власть над умами, в действительности подрывали самые основы нравственного авторитета церкви. Об этом свидетельствуют реформационные идеи XVI века, о которых пойдет речь ниже, а еще яснее это проявится в Великом расколе XVII века, о котором будем рассуждать еще позднее.

Комментарии (1)
Обратно в раздел история Церкви