Библиотека Гумер - история Церкви

В. Асмус. История Церкви.

ЛЕКЦИЯ 12

Иконоборчество было очень важным событием в истории Церкви. Иконоборческий период длился в общей сложности больше столетия и имел очень существенные непосредственные последствия. Но и в дальнейшем иконоборчество, с одной стороны, и учение Церкви о почитании святых икон с другой стороны вызывали очень большой интерес и совершенно различную оценку. Как вы знаете, в XVI в. на Западе произошла Реформация и протестанты различных толков выступали как умеренные или неумеренные иконоборцы. И, в общем-то, продолжают выступать в такой роли до сих пор. Мы можем встретиться с иконоборческими настроениями, скажем, у баптистов, с которыми нам в нашей стране приходится соприкасаться. Так что мы должны знать и исторические события иконоборчества и, самое главное, – тот ответ Церкви, который иконоборческая ересь получила.

Можно сказать, что первое свержение Юстиниана II открывает собой годы хаоса. Одна за другой следуют, так сказать, дворцовые революции; государственные перевороты, императоры падают один за другим, и это в тех условиях, когда самому существованию империи и угрожают страшнейшие враги. Это требовало, конечно, наведение порядка, и в конце концов к власти приходит самый одаренный военачальник того времени – Лев, который становится основателем новой династии. Лев III основатель Исаврийской, так называемой, династии. Она называется по имени того племени, жившего в восточной части Малой Азии, из которого происходил Лев III. Он был человеком самого простого происхождения и сделал, благодаря своей одаренности военной, блестящую военную карьеру. В конце концов он стал генерал-губернатором одной из так называемых фем – так назывались военные округа, на которые была поделена территория империи. И потом он стал и императором. Управление его началось в 717 г. и в том же году ему пришлось защищать столицу от страшной осады, которой ее подвергли арабы. Я уже говорил неоднократно, что Византийская империя выполняла в истории христианства I тысячелетия ту же роль, которую впоследствии выполняла Россия. То есть она прикрывала собой весь христианский мир от нашествия с востока.

И в конце концов она не выдержала этого натиска с востока и пала, но благодаря ее стойкости в течение долгих столетий сохранился христианский мир в его целом (в то время ограниченный одной только Европой, еще – за исключением Средиземноморского бассейна). Мы прекрасно представляем себе, какой опасности подвергалось бы христианство как таковое, если бы Европа была захвачена арабами, что они пытались сделать. Для них завоевание Византии, завоевание Константинополя было только этапом в захвате всей Европы. Но вот и на этот раз тоже Византийской империи удалось арабов отогнать. Правда до самого конца царствование Льва III (а умер он в 714 г.) продолжались сухопутные набеги арабов на территорию Малой Азии. Но всякий раз империя более или менее успешно справлялась с этими набегами.

Значит, отметим, что первый император-иконоборец был человеком, активно защищавшим империю от ее противника, чтобы быть справедливыми и воздать должное тем императорам, которые в истории Церкви, остались навсегда заклейменными как еретики и, может быть, как ересиархи. Далее, нужно отметить, что Лев III проводил также и полезные внутренние преобразования в империи – он издал законодательный сборник под названием "Эклога". Этот сборник впоследствии был переведен на славянский язык и имел большое значение в юридической жизни также и православных славян. Далеко не сразу Лев III приступил к своим иконоборческим мерам, хотя есть все основания думать, что еще задолго до своего прихода к власти, он был убежденным иконоборцем. В науке существует великое множество мнений о том, что было причиной иконоборчества. И каждое историческое направление, конечно, изыскивает причины, в соответствии со своей исторической доктриной. Для марксизма вся история сводится к экономическим отношениям и марксистские историки стремились доказать, что императоры-иконоборцы хотели решить чисто экономические проблемы, хотели экспроприировать обширные земельные владения монастырей и заставить монахов трудиться на пользу государства. Действительно, монашество Византии к иконоборчеству было весьма многочисленно: по некоторым подсчетам в Византии того времени было около 100 000 монахов – для сравнения скажу, что в России в начале XX в. было 40 000 монашествующих, при том, что население Российской империи православное было значительно больше византийского населения. И монастыри действительно владели очень большими богатствами. Однако доводы марксистов теряют всякое значение, если учесть, что далеко не сразу иконоборчество приняло такое определенное антимонашеское направление, с каким оно известно в истории. Во всяком случае, об антимонастырской деятельности Льва III нам не известно ничего. Антимонашеское направление деятельность иконоборцев принимает только во II-ой половине царствования второго императора-иконоборца – Константина V Копронима, сына Льва III.

Далее, иконоборчество рассматривается как продукт различных чуждых влияний. Говорится об иудейском влиянии. Действительно известно о дружбе Льва III с Хазарским государством, в результате этих дружеских отношений Лев III даже женил своего сына, императора Константина V на хазарской принцессе. Однако внутри империи Лев III предпринял в общем редкое в Византии гонение на евреев, которых силой заставляли принимать крещение. Так что говорить о симпатии Льва III к евреям и иудейству как таковому не приходится.

Далее, говорят о мусульманских влияниях. Это, в общем-то, может иметь большее основание, хотя происхождение иконоборчества – вещь, которая по-прежнему остается темной. Действительно, мусульманство само по себе совершенно непримиримо относится не только к священным изображениям, которые оно отвергает в духе известного ветхозаветного запрета на изображение Бога, но оно отрицает также всякие обыкновенные изображения людей и живых существ. Мусульманство в этом, видимо исходит из идеи Бога-Творца. Человек, который решается изображать живые существа, как бы вступает в соревнование с их творцом. Однако в начале своих завоевательных походов против христианского мира мусульманство проявляло себя вполне терпимо в отношении тех священных изображений, которые повсюду существовали в христианских храмах. Но за некоторое время до того, как появилось Византийское иконоборчество, в территориях, подвластных мусульманам, были строжайше запрещены любые священные изображения, в любом немусульманском вероисповедании. И мусульмане, таким образом, как бы предварили императоров-иконоборцев в гонениях на святые иконы. Но все же именно императоры-иконоборцы были мужественными борцами против мусульманской экспансии, и я полагаю, не стоит думать, что мусульманство могло иметь такое определяющее влияние на их сознание, хотя некоторые последующего времени императоры-иконоборцы находились под очевидным влиянием мусульманской культуры. Это нужно сказать прежде всего о последнем императоре-иконоборце уже IX в. Феофиле, о котором у нас речь дальше.

Далее. Существовали различные христианские течения, которые отвергали почитание святых икон. Иконы отвергались в некоторых монофизитских сектах – монофизитство, по крайней мере в первые века своего существования, обнаружило очень большую анархичность и раскололось, как это впрочем часто бывает с еретическими движениями, на множество ветвей, которые друг с другом боролись не менее ожесточенно, чем с православием. И вот некоторые крайние монофизиты отвергали почитание святых икон. Например, так называемые фантазиасты или иначе афтартодокеты, последователи Юлиана Галикарнавского. Дело в том, что крайние монофизиты впадали в традиционный не только для греков, но и для негреческого востока, спиритуализм, т.е. принижение или даже отвержение вещественного начала как презренного и самого по себе греховного. И в этой связи конечно, священные изображения, изображения материальные могли представляться этим еретикам излишними, недопустимыми.

Кроме этих ересей или сект нужно назвать еще очень сильную секту павликиан. Эта секта получила распространение в восточной части Малой Азии и исходила из все того же дуализма – духа и материи, в чем-то соприкасаясь с манихейством, которое тоже было дуалистической сектой. Павликиане прямо отождествляли все вещественное и телесное со злом и грехом. Они отвергали не только иконы, но и очень многое другое в богослужении. Можно сказать, что они фактически отменяли православное богослужение. И вот влияние этих ересей и сект христианских и христианского происхождения, пожалуй, нужно считать определяющим в становлении иконоборчества.

Иконоборчество зародилось в среде малоазиатского епископата. Несколько епископов малоазиатских выработали доктрину иконоборчества и познакомили с ней императора Льва III. Во всяком случае первому выступлению Льва III против святых икон предшествовали его консультации с собравшимися в Константинополе епископами иконоборческого направления. Поскольку в предыдущие годы военная служба будущего императора Льва III протекала как раз в Малой Азии, нужно думать, что он уже давно имел контакты с некоторыми из этих богословов иконоборчества и давно уже созревали какие-то планы совместных действий. Непосредственным толчком, побудившим императора выступить против святых икон, было постигшее Константинополь страшное землетрясение, которое он суеверно истолковал как знак Божьего гнева за то, что продолжается языческий, как он считал, обычай иконопочитания.

Первое выступление Льва III против иконопочитания датируется 726 г. На первых порах он стремился убедить, а не действовать силой. Он собирал народ, выступал с проповедями, что было в обычаи Византийских Императоров, и пытался склонить на свою сторону константинопольского патриарха и римского папу. Патриарх святитель Герман Исповедник остался непреклонным. Папа, который фактически был вне досягаемости для императора, тем более мог не придавать серьезного значения императорским попыткам изменить церковную практику и церковное учение. У императора Льва III состоялась интересная переписка с папой святым Григорием II. Император утверждает в письме к римскому папе свои полномочия в церковной жизни, которые он формулирует в следующих словах: "Я есмь царь и священник", – на языке того времени слово "священник" могло относиться не только к иереям, но и к архиереям. Интересно, что папа не оспаривает это самоопределение императора. В ответном письме папа пишет, что "царями и священниками могут почитаться православные цари, которые защищают и утверждают церковное учение, а те, которые колеблют его, внося в истинное учение примесь лжи, не могут почитаться царями и священниками".

В 730 г. Лев III собрал в Константинополе так называемый селентион – так назывались заседания, где под председательством императора собирались высшие церковные и светские сановники. (Селентион – от латинского слова "селенциум". Название очень характерно. Оно указывает на то, что в присутствие императора все прочие члены собрания должны были молчать и принимать к сведению его ценные указания.) В этом заседании принимал участие патриарх святой Герман, который решительно отказался одобрить иконоборческие меры царя. В результате святой Герман был низложен и отправлен в ссылку, а патриархом был назначен его сенкел Анастасий, который оказался оппортунистом, что впоследствии проявилось.

С первых же шагов иконоборчество встретило сопротивление не только на далеком западе, но и в самой Византии. Одной из первых иконоборческих мер Льва III было удаление образа Христова, который осенял так называемые Медные врата императорского дворца. Когда посланный для этого офицер поднялся по лестнице и снял образ с ворот, произошло народное возмущение, и офицер был убит народом, за что император жестоким образом расправился со всеми, кого можно было обвинить в причастности к этому убийству. Таким образом даже в самой столице иконоборчество не было популярно. Решительно стояла на стороне иконопочитания европейская часть Византии. Однако же в малоазиатской части иконоборчество нашло довольно-таки широкий отклик, и вот это сохранялось на всем протяжении иконоборческого периода. Если где-то иконоборчество имело базу, то это в Малой Азии, в то время как в Европе, в Греции, на Балканах оно не находило поддержки, и настроение самого населения столицы в общем-то были скорее на стороне иконопочитания. Хотя в столице в последствии было немало и иконоборцев. Обширные части православного мира в то время в результате мусульманского нашествия находились уже за пределами Византии. Это были территории трех патриархатов: Александрийского, Антиохийского, и Иерусалимского. В этих патриархатах, несмотря на то, что сами мусульмане пытались навязать там православным иконоборчество, оно не встретило никакой поддержки, и мало того, именно в этих областях появился один из самых замечательных защитников иконопочитания. Я имею в виду преподобного Иоанна Дамаскина.

Преподобный Иоанн Дамаскин происходил из знатной греческой семьи, которая выделилась своей службой при дворе халифа в Дамаске. Отец преп. Иоанна был чем-то вроде министра финансов при дворе мусульманского государя. И сам преп. Иоанн в юности тоже занимал высокий пост при этом дворе. Однако впоследствии он оставил двор, оставил эту государственную службу и стал монахом в монастыре святого Саввы в Палестине.

Во второй половине 20-х годов, начиная с первых иконоборческих выступлений Льва III, преп. Иоанн составил одно за другим "Три слова в защиту святых икон". Во многом эти "Три слова" повторяют одно другое. Как считают современные исследователи последовательное издание этих "Трех слов", связано с тем новым, что происходило в изгибах императорской политики. Каждое из них было ответом на какие-то новые шаги императора-иконоборца. Аргументация иконоборцев поначалу была вполне примитивной. Они, как правило, ограничивались ссылкой на ветхозаветное запрещение изображать Бога и считали, что иконопочитание – это возвращение к осужденному еще в Ветхом Завете идолопоклонству. Отвечая на это, преподобный Иоанн Дамаскин указывает на факт Боговоплощения, открывающий собой совершенно новую эпоху. Изображение Христа Сына Божия возможно потому, что он сам пожелал стать человеком, сам пожелал стать видимым для людей. Разрабатывая теорию иконопочитания, преподобный Иоанн проводит различие между двумя видами поклонения: один из них называется греческим словом "лятрия" (на слав. язык это переводится словом "служение") и этот вид почитания нужно воздавать одному только Богу. От "лятрия" отличается "поклонение" – "проскинисос". "Проскинисос" – поклонение, можно воздавать всему, что Божественно, всему, что имеет то или иное причастие к Божественной славе и Божественной власти. Например, дети воздают почитание родителям, потому что родительская власть над детьми это Божественное установление. Рабы воздают почитание господам, поданные воздают почитание царю и т.д. Существует множество видов почитания, которые совсем не возбранены Божественным учением, и каждый человек есть носитель образа Божия. Поэтому мы воздаем почитание и святым, и вообще к каждому человеку мы должны относиться почтительно, как к образу Божию. "Лятрия" – служение, должно быть воздаваемое одному только Богу, "проскинисос" – поклонение, может воздаваться также и тому, что в той или иной степени причастно к Богу.

В основу всей аргументации своей преподобный Иоанн Дамаскин полагает христологический аргумент – изображение Христа Спасителя, а следовательно, вообще всякое изображение на иконе возможно, потому что Сын Божий пожелал стать человеком. Уже это указывает нам, что споры о святых иконах были прямым продолжением христологических споров, которые вроде бы закончились VI Вселенским Собором. И в дальнейшей истории иконоборчества есть множество подтверждений тому, что здесь мы имеем дело именно с христологической проблемой.

Лев III умер в 741 г. Ему наследовал его сын Константин V, который правил до 775 г. Однако нужно отметить, что в самом начале своего царствования Константин V был свергнут с престола и в течение целых 16 месяцев был отстранен от власти. Сверг его один из крупнейших военачальников из подвижников его отца – Артавас, который был женат на родной сестре Константина V. Особое значение этой узурпации придавало то, что Артавас провозгласил себя защитником иконопочитания и в Константинополе, который он захватил, и во всех местах, где ему удалось утвердить свою власть, было восстановлено иконопочитание, и казалось, что иконоборческий эпизод исчерпан. Константин V был еще более одаренным полководцем, чем его отец, и он опирался почти на все малоазиатские воинские части. Ему удалось вернуться к власти, и может быть этим шестнадцатимесячным эпизодом в значительной степени объясняется та ожесточенность, с которой он впоследствии обращался с защитниками иконопочитания. Однако Константин V так же, как и его отец, умел ожидать и вовсе не сразу он развернул свою иконоборческую активность. Вначале перед ним стояли важные военные проблемы, которые он с успехом решил. Но кроме того, для того, чтобы иконоборцы могли навести в Церкви свои порядки, требовалось время. Константин V начал систематически назначать на епископские кафедры иконоборцев, низлагая иконопочитателей. А в некоторых случаях он даже создавал новые кафедры специально для того, чтобы увеличить число епископов своих сторонников. Он вел дело к созыву большого собора, и, в конце концов, собор этот был созван в 754 г. Собор происходил в Иерие, в императорском дворце на азиатском берегу Босфора. Собор был вроде бы представительным, там собралось 388 епископов. Однако православные сразу же назвали этот собор Безглавым, потому что на нем не было ни одного патриарха. Константинопольский патриарх умер еще до собора и только на последней сессии собора император представил ему того, кого он избрал патриархом. Т. е. все прочие заседания Собора происходили без патриарха константинопольского, а прочие четыре патриарха, и восточные патриархи, и римский папа не захотели прислать своих представителей на иконоборческий собор. Так что этот собор состоял исключительно из епископов Константинопольской Церкви. Собору предшествовала активная подготовка. Император действовал как активный пропагандист иконоборчества. Во многих местах собирались народные сходки, и перед этими собраниями выступали защитники иконоборчества. В некоторых случаях устраивались публичные диспуты православных и иконоборцев. Правда, обычно после этих диспутов православные защитники святых икон препровождались в тюрьму и оставались в тюрьме до конца собора иконоборческого, чтобы они никак не могли помешать его проведению. Император Константин V выступал не только как организатор иконоборческой борьбы, но и как богослов иконоборчества. Он написал несколько трактатов, обосновывающих иконоборчество. Это, наверное, самое значительное, что дали иконоборцы в области богословия. Поэтому нам придется познакомиться с аргументацией Константина V. Прежде всего православных и иконоборцев разделяло само понимание того, что такое "образ". Иконоборцы в соответствии с восточными магическими представлениями считали, что если образ возможен, он должен быть тождествен своему оригиналу. Поэтому единственно возможным образом Христовым они провозгласили Святую Евхаристию. Православные, напротив, считали, что образ не тождествен своему оригиналу, отличается от него. Так что с самого начала между православными и иконоборцами было отсутствие общего языка, они как бы говорили на разных языках и с трудом могли понять друг друга. В ответ на замечательную защиту иконопочитания в трудах преподобного Иоанна Дамаскина, Константин V развивает христологическую аргументацию в пользу иконоборчества. Он говорит, что было бы монофизитством, слиянием двух естеств во Христе изображение одновременно человеческого и божественного естества на иконе. Православных и иконоборцев объединяло одно: и те, и другие считали невозможным изображать Бога, изображать Божественное естество, Божественную сущность. Если православные не впадают в монофизитство, если они не претендуют, изображая два естества Богочеловека на иконах, тем самым сливать эти два естества, то тогда православные неизбежно впадают в несторианство, – продолжает Константин Копроним свою аргументацию, – потому что, если православные изображают человеческое естество, не изображая при этом Божественное естество, то они разделяют два естества, а это уже есть несторианство. Впоследствии православные ответили подробно на эту иконоборческую аргументацию, но, собственно, уже преподобный Иоанн Дамаскин на нее ответил, потому что и он говорит о том, что изображает лицо на иконе.

Подробно это учение развивает преподобный Феодор Студит, защитник иконопочитания последующих десятилетий. Вся эта аргументация императора-иконоборца ниспровергается тем, что, как учит православная Церковь в лице названных богословов, на иконе изображается не естество, а лицо. Это, собственно, извечный факт всякого искусства, не только религиозного. Всякий, кто делает изображение, изображает не человеческое естество, а изображает Петра, Ивана и т.д. На иконе изображается не человеческое естество, и не Божественное естество, но лицо Богочеловека, лицо Сына Божия, который пожелал стать человеком нашего ради спасения. Но нужно отметить, что в своих трактатах император-иконоборец шел значительно дальше, чем готовы были пойти члены созванного им собора. У Константина V в его богословии проявляются явно монофизитские тенденции, которые иконоборческий собор всячески устранял из объявленного им официального иконоборческого учения. Впоследствии, уже после собора, в разгар своих гонений Константин V дошел до того, что воспретил почитание святых и Божией Матери, почитание мощей, т.е. его учение было самым радикальным иконоборчеством. Надо сказать, что далеко не все иконоборцы отличались такой решительностью, были разные толки в иконоборчестве. Здесь надо коснуться также и истории иконоборчества в предшествующие века: и православные, и защитники иконоборчества стремились опереться на традицию. И те, и другие отождествляли новое с плохим. Иконоборчество плохо, потому что оно вносит новое учение в Церковь, – говорили православные. Но то же самое иконоборцы говорили о самом православии, они считали почитание святых икон неким новшеством в Церкви и изо всех сил пытались найти в свою пользу аргументы не только от Писания, но и от Предания. И действительно, что-то им удалось наскрести, хотя православные тут же уличили их в недобросовестности: в некоторых случаях они допускали подтасовки этого святоотеческого материала. Если в хронологическом порядке говорить, иконоборцы указывали на письмо епископа Евсевия Кесарийского сестре императора Константина Великого. Это письмо подлинно, никто не отрицает его подлинности, но считать Евсевия Кесарийского полноценным представителем церковного Предания невозможно, указывали православные, потому что Евсевий Кесарийский явно склонялся к арианству.

Далее, иконоборцы указали на тексты святителя Епифания Кипрского против священных изображений. Св. Епифаний – это отец IV – начала V в., современник и, надо сказать, противник святителя Иоанна Златоуста, но что касается его иконоборческих высказываний, в науке до сих пор ведется спор о том, могут ли они принадлежать святителю Епифанию. Некоторые ученые считают, что эти цитаты подлинными, другие – нет, например, замечательный русский ученый Георгий Острогорский, который целый ряд исследований посвятил истории иконоборчества. Так вот, Острогорский и другие ученые решительно утверждают, что эти цитаты, приведенные иконоборцами в частности на соборе 754 г., не подлинны. Что касается Запада, то Запад не мог решительно влиять на византийских иконоборцев, однако нужно сказать, что Запад всегда относился к иконам гораздо прохладнее, чем Восток. Об этом говорит, например, такой эпизод. Папе римскому, святителю Григорию Двоеслову, как его называют на Западе, Григорию Великому – он был папой в конце VI в. – стало известно, что марсельский епископ уничтожил на территории своей епархии все иконы. Папа написал ему по этому поводу письмо, где хвалит его ревность, но в то же время указывает, что эта ревность есть ревность не по разуму. С одной стороны, папа говорит, что нужно бороться со злоупотреблениями в почитании икон, с другой стороны папа излагает в чем состоит, по его мнению, польза икон. Как считает святой Григорий Двоеслов, видный представитель западного богословия, икона имеет значение педагогическое и психологическое. Икона – это книга для неграмотных или же для иноземцев. Икона, скажем, помогает сосредоточиться в молитве, но не больше. Это учение ущербно, неполно с православной точки зрения, потому что, как учит православная Церковь, через икону молящийся вступает в общение с тем, кто на ней изображен. Т. е. икона имеет не только психологическое, но и метафизическое значение. Икона, хотя и отличается от своего первообраза, однако она причастна ему.

Надо сказать, что в самой Византии, особенно в период, предшествовавший появлению иконоборчества, было достаточно много злоупотреблений, которыми иконоборцы и оправдывали свои действия. Очень часто икона воспринималась действительно как некий идол в языческом смысле, как некая совершенно самостоятельная реальность, как бы вообще не имеющая отношение к тому, кто изображен на ней. Икону могли употреблять в качестве восприемницы при святом крещении или при монашеском постриге. Некоторые священники доходили до того, что соскабливали краску с икон и смешивали ее со святым причастием и, конечно, эти и подобные злоупотребления довольно-таки языческого характера должны были провоцировать вот такие иконоборческие настроения у тех, кто уже был предрасположен к ним. Однако вернусь к тому, о чем я уже начал говорить. Сами иконоборцы вовсе не были едины в своем отношении к святым иконам. Были совсем умеренные иконоборцы, которые выступали против уничтожения икон, против того, чтобы их выносили из церквей, и считали, что иконы нужно только помещать выше человеческого роста в церквах, чтобы не допускать слишком уж такого языческого, как они считали, поклонения им. Были иконоборцы, которые, скажем, запрещали изображать Христа, но не запрещали изображать святых.

В общем, иконоборчество имело различные градации, и Константин V в ряду иконоборцев должен быть признан самым крайним, особенно во 2-ой половине своего царствования, после собора 754 г. Получив санкцию собора, он считал себя вправе действовать самыми жестокими и решительными методами. Поскольку самыми стойкими защитниками святых икон были монахи, то гонения обрушились именно на монашество. Монастыри закрывались, превращались в казармы, общественные бани или просто конфисковывались в пользу государственной казны. Монахов изгоняли в ссылку или же принуждали жениться и снимать с себя монашество. Примером святого, пострадавшего за иконопочитание, можно назвать святого преподобномученика Стефана Нового, которого натравленная иконоборцами толпа народа растерзала на улицах Константинополя.

Римские папы поначалу не хотели ссориться с императорами. Но после иконоборческого собора разрыв стал совершенно неизбежен. Это повлекло важные последствия. С одной стороны, резко упало влияние Византии в Италии. В южную Италию бежало множество монахов и не только монахов из числа гонимых в Византии иконопочитателей. В южной Италии всегда был силен греческий элемент, а теперь эллинизация южной Италии еще больше усилилась. Южная Италия стала очень важным очагом греческой церковной культуры: там создавались школы, открывались новые монастыри, было множество мастерских по переписыванию книг, которые называются скрипториями, по научной терминологии. Но император отвечал на враждебные действия Рима так, как он мог. Константин V, в частности, изъял из римской юрисдикции и присоединил к константинопольской патриархии обширные территории, как на Балканах, так и в южной Италии. Этими мерами император-иконоборец, сам того не зная, подготавливал тот расцвет константинопольской Церкви, который произошел после того, как она смогла преодолеть иконоборческий кризис.

Константин V остался в истории как жестокий гонитель православия. О нем православные вспоминали с ужасом и после того, как было восстановлено иконопочитание, его останки были вынесены из императорской усыпальницы, из церкви Святых Апостолов и похоронены в другом месте. Однако в народе оставалась и слава его военных побед, когда уже в IX в. славяне осаждали Константинополь, то жители Константинополя в ужасе от грозящей им опасности прибежали к могиле Константина V и просили, чтобы он встал из гроба. Этот император известен своими победами также и над славянами, в то время еще язычниками.

Вторая половина царствования Константина V это кульминация иконоборчества. Ни до, ни после оно никогда не принимало такого размаха и не было столь ожесточенным. И после его смерти сразу наступило затишье.

Короткое царствование его сына Льва IV это такой переходный период, который предшествовал восстановлению иконопочитания. Лев IV царствовал с 775 до 780 г. Он женился на афинянке Ирине. Уже этот выбор жены показывает, что Лев IV относился довольно спокойно к проблеме иконопочитания, потому что Ирина была сторонницей иконопочитания и не скрывала этого. Лев IV предпринял несколько жестоких мер против иконопочитателей, однако они кажутся совершенно ничтожными по сравнению с широкомасштабными и свирепыми иконоборческими мерами его отца. Когда Лев IV умер, то, в общем-то, стало довольно-таки ясно, что наступает торжество иконопочитания, хотя это было ясно далеко не для всех, и императрице святой Ирине приходилось преодолевать значительное сопротивление, в частности, сопротивление армии, которая была верна традициям Константина V. Императрица Ирина правила вместе со своим малолетним сыном Константином VI. В первый раз в истории женщина была официально объявлена царицей. Это было таким политическим новшеством в Византии. Святой Ирине нужно было очень много сделать для того, чтобы иконопочитание было восстановлено. Понадобилось, конечно, избрать нового патриарха. Прежний патриарх-иконоборец был удален, и по предложению царицы патриархом был избран ее секретарь Тарасий. Тарасий был мирянин, однако весьма сведущий в вопросах богословия. Избрание мирян на епископские кафедры было довольно обычным делом в Византии, хотя на Западе этого избегали, и впоследствии между Византией и Римом был спор по этому поводу. Святитель Тарасий стал патриархом в 784 г. Как видите, невозможно было сразу все устроить. Слишком укоренилось иконоборчество в жизни Византии. Прошло уже несколько иконоборческих десятилетий, и целые поколения византийцев были воспитаны, выросли в иконоборческой ереси.

Чтобы преодолеть иконоборчество, чтобы отменить деяния иконоборческого собора 754 г., который объявил себя Вселенским, нужен был Вселенский Собор. С этим соглашались все: и в Константинополе, и в Риме, и в других местах. И вот был созван Собор в июле 786 г. в Константинополе. Но как только началось первое заседание Собора, в церковь, где заседали отцы Собора, ворвались солдаты из столичного гвардейского гарнизона. Они разогнали Собор, причем некоторые из епископов, бывшие на Соборе, приветствовали разгон Собора. Это говорит о том, что и в среде самого епископата еще достаточно сильны иконоборческие воззрения. Посему было решено отложить созыв Собора и обеспечить его безопасность. Из Константинополя были под предлогом близящейся войны с арабами удалены ненадежные в этом отношении контингенты и вместо них в город были введены европейские части, которые были известны преданностью иконопочитанию. Затем было решено провести Собор не в огромном Константинополе, где могли произойти всякие случайности, но в маленьком городе Никее, который лучше можно было контролировать. И вот таким образом был подготовлен VII Вселенский Собор.