Социология в России. под ред. В.А. Ядова

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 22. Исследования миграции населения в России (Л.Рыбаковский)
§ 1. Вводные замечания

Миграция населения - сложный по своей природе, многообразный по формам и последствиям социальный процесс. При этом, оказывая огромное влияние на общественное развитие, он сам подпадает под воздействие политических, социально-экономических, демографических и иных трансформаций. Естественен и тот интерес, который возникает в отношении всех массовых проявлений миграции. Рано или поздно это явление должно было стать предметом изучения самостоятельной науки, но прежде всего оно оказалось в центре внимания географов и статистиков, и лишь позднее - демографов и социологов. На первых порах исследования миграции носили сугубо прикладной характер, что определялось, как это особенно хорошо видно из истории России, практическими нуждами государственного строительства.
В России миграционные процессы изначально играли огромную политическую и социально-экономическую роль. Особенно велико было их значение в XIX-XX столетиях, хотя их характер и круг решаемых таким образом задач менялся со временем. Трансформировалась и наука, занимающаяся исследованием миграционных проблем, причем не всегда по объективно-практическим причинам. Наибольшей прикладной направленностью отмечены работы второй половины XIX в., ориентированные на практические потребности организации переселенческих движений тех лет. После 1917 г. в изучение миграции был привнесен значительный политический акцент, что находит отражение в приводимой ниже периодизации исследований в данной области в советское время.
Справедливо выделить в развитии миграционной науки в России четыре этапа: дореволюционный (со второй половины XIX в. до 1917 г.); 20-е-начало 30-х гг.; послевоенный период, начиная со стыка 50-х-60-х гг. вплоть до начала 90-х гг.; 90-е гг. Два пропущенных десятилетия (с конца 30-х до конца 50-х гг.) также могут трактоваться как самостоятельный отрезок, как время полного забвения и коллапса миграционной науки; но данная глава - обзор реально выполненных работ, открытий, достижений и просчетов, а не надгробная эпитафия упущенным возможностям.

§ 2. Изучение переселений в досоветский период

По словам В.О.Ключевского, многовековая история Российского государства -это история непрерывно колонизуемой страны. И в дореволюционный, и в советский периоды шло активное расселение разных народов, в первую очередь самого многочисленного - русского, на присоединяемые к России сопредельные территории. Одна часть этих территорий на востоке и севере страны была практически не заселена вплоть до второй половины XIX в. Другая часть - Кавказ, Центральная Азия - имела собственное население, и расселение там выходцев из европейских районов страны осуществлялось через интеграцию в инонациональную среду. Россия - государство, возникшее в результате многовекового процесса объединения земель, населенных одним этносом, вокруг Московского княжества с последующим присоединением к нему как новых, так и утраченных ранее территорий. Этот процесс не сопровождался, в отличие от истории колонизации ряда других стран, сгоном и уничтожением аборигенного населения. История колонизации Россией сопредельных районов не знала гибели не только миллионов (Северная Америка), но даже и тысяч их коренных жителей.
Расширение территории сделало из России многонациональное государство. Оно превратило ее в страну с особой этногеографической структурой. Миллионы русских, украинцев, белорусов переселились не только в Сибирь и на Дальний Восток, но и в Центральную Азию, Закавказье, Прибалтику; в свою очередь, сотни тысяч коренных жителей этих регионов влились в население европейской части единого Российского государства.
За 300 лет существования династии Романовых на юг европейской части России переселилось 11 млн. человек. Поток переселенцев особенно возрос во второй половине XIX в. К началу XX в., по данным А.А.Кауфмана, ежегодно на юг и восток страны переселялось по 200 тыс. человек, т.е. 0,14% населения страны [13, с 4]. Особенно интенсивно заселялись восточные районы. В 1900-1914 гг. в Сибирь и на Дальний Восток переселилось 4,5 млн. человек [23, с. 150].
Вторая половина XIX в. - это и период роста масштабов переселений в России, и время зарождения активного изучения миграции, органично связанной с расширением государства, колонизацией присоединяемых территорий, изменением географии расселения народов. Исследование миграции в дореволюционный период было тесно связано с практикой переселенческого движения. Более того, многие исследователи сами были его организаторами, губернскими чиновниками, а также учеными (географами, статистиками и т.п.), в силу чего изучение миграционных процессов не ограничивалось узкими рамками переселений и обустройства новоселов. Обобщенно можно выделить следующие направления исследований в этой области. Прежде всего много внимания уделялось анализу такого понятия, как колонизация. Его рассматривали Г.К.Гинс [4], В.Н.Григорьев [5], И.АТурвич [6], ААИсаев [12], А.А.Кауфман [13], В.И.Ленин [19], И.Л.Ямзин и В.П.Вощинин [77] и другие. Так, А.А.Кауфман считал, что колонизация - это способ развития человечества, распространяющий культуру по лицу земли. Определение отнюдь не оригинальное, основанное на подходах французских и немецких социологов. В свою очередь, взгляды А.А.Исаева и Г.К.Гинса представляют собой русскую интерпретацию идей Леруа-Болье. А.А.Исаев выделял два вида колоний: 1) заселяемые, которые по своим природным условиям пригодны для жизни европейцев, и 2) эксплуатационные, где по природным условиям жизнь европейцев затруднена.
Несмотря на различия определений, почти все дореволюционные исследователи сходились в том, что "переселение есть акт частной жизни, а колонизация - государственной" [7, с. 24]. По сути, происходило смешение двух процессов: миграционного, то есть переселений любого вида, и хозяйственного освоения новых территорий вне зависимости оттого, осуществлялось ли оно государственным или частным образом. Проблемы колонизации и переселений в дореволюционные годы рассматривались в органической связи с аграрными и другими социально-экономическими вопросами, что нашло отражение во многих работах того времени.
Другой практической и научной проблемой было изучение приживаемости и обустройства новоселов. Уже в начале XX в. было выработано четкое представление о том, что вслед за стадией переселения наступает стадия приживаемости новоселов, эффективность которой зависит от характера обустройства мигрантов. Была введена градация пришлого населения на новоселов и старожилов, причем переход из первой группы во вторую зависел от определенных условий и длился 10 лет [1, 77]. Многие эмпирические выводы, полученные в тот период, позднее, в 60-70-е гг., нашли свое подтверждение в работах современных ученых [8, 35, 43, 47].
Непосредственно из практики переселенческого движения возникла необходимость подбора состава переселенцев. Проблема состояла в том, что Россия - страна с громадными природными, географическими, этнокультурными и иными различиями, и массовые миграции нельзя было вести без учета этих факторов. Они определяли приживаемость новоселов и эффективность переселений. В связи с этим в работах дореволюционных авторов большое внимание уделено собственно переселенческим концепциям.
Концепция, которой придерживались официальные круги царской России, исходила из целесообразности поэтапных, или волновых переселений. Обоснование ее зижделось на трех положениях: 1) переселенцам легче переходить из малообжитых регионов в необжитые; 2) переселяться в близко расположенные регионы легче, чем в удаленные; 3) в результате таких переселений в них вовлекается значительное число лиц, имеющих миграционный опыт [47].
Согласно другой концепции, условием успешной адаптации мигрантов в местах вселения является правильный подбор районов их выхода. Предпочтение тех или иных регионов выхода определялось, исходя из сходства природных и хозяйственных условий (жителей лесных губерний следовало переселять в таежные места, а из степных губерний подбирать переселенцев в земледельческие) [4, 23, 76]. Наряду с этим высказывались соображения относительно необходимости введения в отбор демографических критериев: опыт заселения Америки, Австралии, а в России - Сибири показывал, что эффективность миграций тем выше, чем более пропорциональна возрастно-половая структура мигрантов и чем выше доля семейных среди них [1, 23]. Назывались и другие социальные характеристики. Так, отдельные авторы полагали, что следует дифференцировать потенциальных переселенцев на "сильных" и "слабых". Первые энергичны, имеют собственные средства и способны быстро и без посторонней помощи прижиться на новом месте; вторые не только нуждаются в помощи, но и плохо адаптируются к новым условиям. На основании этого деления делался важный практический вывод - о нецелесообразности каких-нибудь благотворительных мер стимулирования миграций [1, 23, 53].
В своих работах дореволюционные авторы опирались на данные двоякого рода. Во-первых, существовала регистрация переселенцев, которая в пореформенный период была организована в Сызрани и Челябинске. Здесь переселенцам оказывалась материальная и другая помощь, выяснялось, откуда и куда следуют мигранты. Так, оба переселенческих пункта зафиксировали, что в целом за 1907-1911 гг. на восток Империи проследовало 2,6 млн. человек [45]. Во-вторых, работниками переселенческих органов, а также и другими исследователями, проводились и выборочные обследования состава мигрантов, их экономического положения и т.п. Обширное обследование крестьянских и казачьих хозяйств Дальнего Востока было проведено в начале XX в. - здесь отдельно изучалось экономическое положение казаков, старожилов, новоселов и т.д. Накануне Первой мировой войны его результаты были в нескольких томах опубликованы в С.-Петербурге и Саратове [24, 25]. Безусловно, это обследование, как и все остальные, носило статистический характер и было лишено какой-либо социологической направленности, что неудивительно: до разработки теории миграционного поведения оставалось 60-70 лет.

§ 3. 20-е-начало 30-х годов

Революция и установление советской власти в России не остановили ни переселенческого движения, ни его изучения. В 20-е гг. по этому вопросу было опубликовано весьма значительное число статей в журналах "Плановое хозяйство", "Вестник статистики" и других, а также немало брошюр. Подробный анализ этих публикаций дан в работе В.М.Моисеенко [35].
Активизации исследований способствовало создание в 1922 г. в Москве Государственного научно-исследовательского колонизационного института - первого и последнего столь специализированного научного учреждения в России, просуществовавшего всего восемь лет и закрытого в 1930 г. Расцвет исследований по данной проблеме приходится на вторую половину 20-х гг. и более поздний период, когда заметно возросла роль массовых миграций в социально-экономическом развитии страны В этот период организуется текущий учет миграций, вопросы, посвященные пространственной мобильности населения, включаются в программу переписи населения 1926 г. (остававшейся наиболее детальной до переписи 1979 г.).
В изучении миграционных процессов в первые десятилетия после революции (слеживается преемственность исследовательских подходов, существовавших до 7 г, а основная масса научно значимых работ тех лет (многие из которых стали классическими) выполнена И.Л.Ямзиным, В.П.Вощининым, А.П.Яхонтовым и другими учеными. Основные темы тех лет: обобщение опыта переселений в первые ы советской власти, анализ интенсивно нарастающего потока сельско-городской миграции, в том числе по данным переписи 1926 г., выявившей усиление зависимости темпов роста городов от миграционного притока [14, 77]. Экономические и хозяйственные аспекты миграционных процессов анализировал С.Г.Струмилин. Рассматривая миграцию в качестве одного из важнейших факторов социально-экономического развития государства, он показал ее органичную связь с такими сторонами хозяйственного строительства, как перераспределение трудовых ресурсов, оплата труда, цены и т.п. [63].
Центральной проблемой 20-х годов стала организация переселения из малоземельных регионов в многоземельные [35]. Особый интерес в этом отношении представлял Дальний Восток, где экономическая потребность в населении как рабочей силе для освоения природных ресурсов края усиливалась военно-стратегическим и политическим значением этих огромных слабозаселенных территорий и необходимостью укрепления восточных границ. Ключевым моментом для понимания этой 5лемы является тезис, высказанный в 1922 г. исследователем Сибири Г.Ф.Чиркиным "Только то расширение территории русского государства оказывается прочным, при котором за воином шел пахарь, а за линией укреплений вырастала линия русских деревень" [74, с. 85]. Переселение на Дальний Восток, в котором участвовали жители различных частей страны, продолжалось вплоть до Великой Отечественной войны. О его масштабах можно судить по данным Иркутского переселенческого пункта, ведавшего в конце 20-х гг. регистрацией мигрантов: только с конца 1924 г. до начала 1930 г. на Дальний Восток проследовало 147,3 тыс. переселенцев и ков. что составляет около одной трети их общего числа на территории России юг [44, с. 119].
Конец 20-х и 30-е гг. - период наиболее бурной индустриализации страны, вызвавшей не только рост старых, но и создание новых городов. Огромные массы людей были подняты, а нередко и насильно согнаны со своих мест и направлены на строительство крупных промышленных объектов и освоение новых районов не только на Дальнем Востоке, но и на европейском и азиатском Севере. Апатиты, Норильск, Комсомольск-на-Амуре и многие другие города - результат миграций иных лет.
Следует отметить два момента, характерных для миграций населения в 30-е и к последующие годы. Во-первых, с начала 30-х гг. стало набирать силу административное регулирование миграции. Основой этого были начавшиеся с 1932 г. паспортизация городского населения и расширение территориального перераспределения трудовых ресурсов в различных организованных формах [47, с. 18] Во-вторых, в 30-е гг. значительные масштабы приобрели принудительные методы переселения населения - этапирование заключенных, в том числе и политических, в чные и особенно северные районы для работы в добывающих отраслях промышленности, транспортном строительстве и т.д. Например, уже упоминавшийся Комсомольск-на-Амуре построили именно заключенные, среди которых, конечно, и бывшие комсомольцы.
В 20-е гг. помимо изучения миграционных потоков, географии выхода и вселения, состава переселенцев огромное прикладное значение имела разработка новых переселенческих концепций и системы льгот, стимулирующих перемещения населения в заселяемые регионы. Заметим, однако, что на концептуальном уровне ничего нового в советский период разработано не было. От дореволюционной практики ситуация тех лет отличалась тем, что переселения осуществлялись зачастую вопреки существовавшим концепциям, а реализация концепций шла вслед за уже осуществленными переселениями. Так, размещение крупных воинских контингентов на окраинах страны настоятельно требовало гармонизации демографических (половозрастных) пропорций в этих районах. Этой цели служило, например, так называемое хетагуровское движение: организация переселения женщин в места с преимущественно мужским населением.
Принципиально новой частью управления миграционным движением в советский период стала социальная дифференциация льгот. Создание условий для первоочередного становления социалистических форм хозяйствования в районах нового заселения и освоения требовало введения особых критериев отбора мигрантов. В 30-е гг. никакими материальными льготами не пользовались переселенцы-иностранцы и лица, лишенные избирательного права. Не получали льгот и те, кто работал на частных предприятиях [44].
В 20-е гг. были продолжены и теоретические споры о таких понятиях, как "колонизация", "переселение", "миграция и ее факторы". Однако научные разработки в последнем случае ограничились лишь выделением природных, политических и экономических факторов. В 30-е гг. приоритеты в теоретической дискуссии поменялись, основной темой стали проблемы реализации организованных форм переселений - детища новой плановой системы. На страницах экономических журналов широко обсуждались различные аспекты промышленных и сельскохозяйственных миграций, оргнабора рабочих и т.п. Наиболее обстоятельно все эти вопросы были рассмотрены М.Я.Сониным в фундаментальной работе, вышедшей в свет в 1959 г. [60]. Знакомство с этой работой, в которой пять из четырнадцати глав посвящены анализу организованных форм обеспечения народного хозяйства рабочей силой посредством миграции, показывает, что большинство выдвигаемых автором идей не могло быть опубликовано в 30-е гг.
Вторая половина 30-х гг. - период увеличения масштабов добровольных и принудительных миграций и одновременно - сокращения и полной остановки исследований в этой области. Во всяком случае обстоятельная библиография работ по миграции населения в довоенные годы обрывается на этом времени. Очевидно, что определенную, если не решающую роль здесь сыграла перепись населения 1937 г., названная вредительской. Ее организаторы - ведущие теоретики и практики отечественной статистики - были подвергнуты репрессиям, а вся демографическая и миграционная проблематика на долгие годы оказалась весьма опасной для исследований. Забвение длилось 20 лет.

§ 4. Возобновление исследований с конца 50-х годов

В конце 50-х гг. началось постепенное возрождение исследований в области миграции. Положение было тяжелым: не было статистической информации о "механическом" (как его тогда называли) движении населения; выборочные, в том числе социологические, методы ее сбора не одобрялись, и (что, возможно, наиболее существенно) не было профессионально подготовленных научных кадров. Перерыв в исследовательской традиции привел к тому, что пришедшая в это время в науку молодежь была вынуждена все начинать с нуля.
Важнейшим событием с точки зрения возобновления исследований миграции населения стало создание нового научного центра - Сибирского Отделения АН СССР. В его составе был и Институт экономики и организации промышленного производства (первый директор - член-корреспондент АН СССР, выдающийся экономист Г.А.Пруденский), внесший огромный вклад в развитие теории миграции, социологического ее изучения. Круг проблем, которыми занимался институт, был широк' восстановление и разработка нового понятийного аппарата; методов исследования; показателей, адекватно отражающих территориальное перераспределение населения; изучение миграционных процессов и их последствий Непосредственным руководителем всей работы был Н.И.Кокосов. К сожалению, он успел опубликовать лишь несколько статей. В одной из них он выдвинул идею о необходимости перераспределения населения из трудоизбыточных регионов в трудонедостаточные, т е. в регионы с дефицитным балансом труда [15]. Это положение было настолько рационально, что в той или иной мере эксплуатировалось в научной литературе (не только по миграции) вплоть до конца 80-х гг.
Уже в 1961 г. СО АН СССР был опубликован обстоятельный сборник статей по проблемам трудовых ресурсов Сибири [3], в котором подводились первые итоги исследований в этой области. В частности, анализировались и проблемы миграции: статья В.И.Переведенцева была посвящена методическим аспектам, а статьи И М.Занданова и Л.Л.Рыбаковского - проблеме создания постоянных кадров соответственно в Бурятии и на Сахалине.
Миграция - одна из актуальнейших проблем для Сибири и Дальнего Востока вплоть до сегодняшнего времени. Тогда же, в 60-е гг., она стала сферой приложения таланта для многих ученых, среди которых нельзя не отметить В.И.Переведенцева. Помимо большого числа статей, ориентированных на проблематику этого края, им в 1964-1966 гг. было опубликовано 3 монографии (одна в соавторстве с Ж.А.Зайончковской) [10, 39, 40]. Последняя из них носит фундаментально-обобщающий характер для понимания процесса освоения и заселения Сибири. В ней на основе огромного статистического материала и данных обследований населения трех городов Красноярского края и целинных совхозов Алтая автор раскрывает широкий круг вопросов взаимосвязи миграции с естественным движением населения, трудообеспеченностью, приживаемостью новоселов. Много места уделено и анализу факторов миграции, в том числе территориальным различиям в уровне жизни населения, а также механизму регионального перераспределения населения.
Наибольший интерес представлял один из выводов автора, произведший в то время поистине ошеломляющее впечатление. Вопреки сложившемуся мнению он утверждал, что Сибирь в результате миграции не получает, а теряет население, отдавая часть своего естественного прироста другим регионам страны, в том числе и трудоизбыточным [39, с. 107].
Вслед за работой В.И.Переведенцева в конце 60-х гг. вышла монография, посвященная формированию населения Дальнего Востока [46]. В ней впервые было обосновано понятие генетической структуры населения (от лат. genesis - происхождение), давшее возможность распределить население территории по продолжительности проживания в месте постоянного жительства и районам выхода. Наряду с этим применительно к активно заселяемым районам автором была разработана такая важнейшая демографическая категория, как постоянное население: были установлены критерии отнесения к нему местных уроженцев и пришлого населения; выявлены условия перехода новоселов в разряд старожилов, а также подтвержден установленный еще дореволюционными исследователями и практиками десятилетний лаг этого перехода. Теоретические и методические выводы данной работы опирались на проведенные автором в середине 60-х гг. выборочные обследования населения в районах Дальнего Востока. Отдельные фрагменты обследований публиковались позднее - в 1990 г. [45].
В 60-е гг. большой вклад был внесен в разработку методов изучения миграции и измеряющих ее показателей. В этой связи стоит еще раз упомянуть одну из работ В.И. Переведенцева [3]. Им описаны такие показатели, как число прибывших и выбывших, сальдо миграции; относительное измерение этих величин - показатели интенсивности; соотношение между притоком и оттоком населения, получившее впоследствии название показателя результативности миграционного процесса; показатели миграционных потоков между районами и поселениями. Он же продемонстрировал возможность разработки этих показателей по различным срезам демографических и социальных структур населения. Позднее, в совместной с Ж.А.Зайончковской работе, им были предложены показатели для описания процесса приживаемости новоселов [10].
Следующим шагом в разработке показателей миграции были предложенные в 1969 г. стандартизованные по двум основаниям (относительно населения районов выхода и вселения) коэффициенты интенсивности межрайонных связей (КИМСы) [46]. На их основе была разработана матрица межрайонных миграционных связей для всех регионов России [47]. Трудоемкость расчетов и обширность требуемой информации не сделали эти показатели, несмотря на их полную адекватность и универсальность, достаточно популярными в России. Они использовались в работах Центра демографии Института социально-политических исследований РАН (в прошлом отдела демографии Института социологии) и кроме того -А.У.Хомрой на Украине и П.Б.Слейтером в США (Университет Западной Вирджинии) для сопоставления с данными обследований миграции в Шотландии, Франции и США [78].
Во второй половине 60-х гг. была открыта новая страница истории миграционных исследований, связанная с тремя обстоятельствами. Во-первых, стало возможно сопоставление данных переписей 1959 и 1970 гг., которые были широко опубликованы. Во-вторых, на суд научной общественности были наконец-то представлены увидевшие свет работы прежних лет. В-третьих, были открыты для изучения и разрешены к публикации данные текущего учета миграционного движения населения. Благодаря этому в начале 70-х гг. появились и монографии, подводящие итоги многолетних изысканий в этой области. Одна за другой выходят следующие работы: Ж.А.Зайончковской, исследовавшей проблемы приживаемости новоселов в городах [8]; В.И.Переведенцева, обобщившего методы изучения миграций [38]; А.В.Топилина, который, наряду с методическими вопросами, проанализировал масштабы и направления миграционных потоков в СССР, факторы миграции и влияние миграционных процессов на межрегиональное перераспределение трудовых ресурсов [66].
Публикациям начала 70-х гг. присуще внимание не только к уже перечисленным проблемам, но и к таким аспектам исследований, как оценка достоверности статистического учета миграций, применимость и сопоставимость различных показателей, возможности математического моделирования, наконец, использование социологических методов сбора и анализа информации о пространственной мобильности населения. В этой связи можно назвать, например, работу И.С.Матлина [26]. Популярность миграционной проблематики нашла свое отражение в огромном числе сборников, в том числе представляющих материалы научных конференций. Среди работ этих лет - книги В.И.Староверова [57, 58], Э.С.Кутафьевой (с соавторстве) [18], сборники статей под редакцией А.З.Майкова [30], А.Г.Волкова [59], Д.И.Валентея [42] и др.
С конца 60-х гг. началось формирование нескольких научных центров по изучению миграции населения, имеющих собственное лицо и достаточно определенную проблемную специализацию. В первую очередь необходимо отметить коллектив социологов, сложившийся под руководством Т.И.Заславской, благодаря чему принципиально изменился подход к изучению миграции в рамках СО АН СССР. Приоритетным направлением их исследований стал анализ миграции сельского населения Сибири в города. В основе всех работ лежал системный подход, проблемы миграции рассматривались в широком контексте социально-экономического развития сел Сибирского региона; параллельно шла активная разработка теоретико-методологических и методических вопросов социологической науки [20, 28, 29, 61].
Наиболее непосредственно с миграцией связана одна из самых ранних публикаций [33]. В ней, как и в большинстве работ коллектива Т.И.Заславской и ее учеников, приводятся результаты широкомасштабных исследований социального развития деревни и миграции сельского населения. То, что объектом изучения была сибирская деревня, не ставит под сомнение фундаментальность и универсальность выводов авторов.
Начиная с исследований школы Т.И.Заславской, миграция стала изучаться не только статистическими, но и социологическими методами - с позиций миграционного поведения, что позволило, рассматривая причины миграции, включить в механизм принятия решения о смене места жительства не только объективные, но и субъективные факторы. Еще на рубеже 60-х и 70-х гг. Т.И.Заславская отмечала, что причины миграции лежат не только в закономерностях развития производства, но и в трансформирующихся потребностях, интересах и стремлениях людей; формирование миграционных установок происходит, с одной стороны, под воздействием внешних обстоятельств и стимулов, с другой - в силу особенностей самого индивида [33, с. 28]. Заметим, что анкетные обследования миграции населения проводились в Сибири, на Дальнем Востоке и в других районах еще до того, как эти вопросы стали стержнем социологических исследований коллектива Т.И.Заславской. Тем не менее именно этот коллектив заложил теоретико-методологические основы изучения миграционного поведения.
Добротность разработки теоретических и методических вопросов изучения миграционного поведения [27, 34] в сочетании с широким использованием математического моделирования позволили коллективу авторов добиться важных результатов в понимании не только движущих сил сельско-городской миграции, но и широкого круга смежных проблем. Уже в 80-е гг., продолжая начатые ранее работы, сотрудники этого института (Л.В.Корель, М.А.Табакова и другие) опубликовали серию монографий [16, 17, 75].
Другая школа миграционных исследований начала формироваться во второй половине 60-х гг. в Центре по изучению проблем народонаселения МГУ им. М.В.Ломоносова. Основными направлениями деятельности этого коллектива стали разработка общих вопросов миграционной подвижности населения и изучение миграции в контексте проблем урбанизации. На концептуальном уровне эта тематика была разработана Б.С.Хоревым и отражена в ряде монографий [70, 72]. Результаты конкретных исследований представлены в диссертационных работах и публикациях его многочисленных учеников и последователей: В.Н.Чапека, С.А.Польского, С.Г.Смидовича, А.Г.Гришановой, В.А.Ионцева, В.А.Безденежных, ИА.Даниловой и других. Нужно отметить, что некоторые из перечисленных ученых не ограничивались исследованием названных проблем. Например, В.Н.Чапеком написана интересная монография по вопросам сельской миграции [73].
Несколько подробнее стоит остановиться на трактовке Б.С.Хоревым и его коллегами некоторых теоретических проблем миграции и понятийного аппарата. Так, в коллективной монографии сотрудников Центра, вышедшей в свет в 1974 г., Б.С.Хорев дает свое понимание такого широкого понятия, как территориальная подвижность населения. По его мнению, это совокупная характеристика межпоселенных перемещений любого вида, совокупность различных форм миграции, которые взаимосвязаны и взаимозаменяемы [31, с. 123]. Позднее, в 1978 г., в соавторстве с В.Н.Чапеком, им была опубликована еще одна работа, в которой одна из глав специально посвящена концепции миграционного движения во всех его формах. Авторы ставили перед собой цель дифференцировать такие понятия, как "миграция населения" и "миграционное движение", рассматривая первое как часть второго. В то же время они считали миграционное движение синонимом подвижности населения вообще [70, с. 24].
Конечно, с позиций того уровня знаний о миграции как социальном процессе, который существует сегодня, не стоит возражать, что она может рассматриваться и в узком, и в широком смысле слова, но по-прежнему отождествление понятий миграционной подвижности и миграционного движения, распространенное в отечественной науке вплоть до конца 70-х гг. (см., например: [62]), вызывает возражения.
К началу 80-х гг. стало ясно, что миграция населения в ее безвозвратном виде и его миграционная подвижность вообще - не синонимы, а различные стадии миграционного процесса. Этот процесс включает три фазы: формирование мобильности, собственно перемещение и приживаемость новоселов на новом месте жительства. Возникла необходимость в принципиальном методологическом и терминологическом уточнении, которое и было сделано Т.И.Заславской и Л.Л.Рыбаковским: "В настоящее время в литературе встречаются три толкования термина "мобильность". В одних случаях он рассматривается как синоним слова "перемещение" (переселение), в других - как общее понятие для обозначения потенциальной и реальной миграции, в третьих - как потенциальная готовность населения к изменению своего территориального статуса. Не связывая себя ранее опубликованными работами, мы хотели бы высказаться в пользу последнего толкования, предпочтительность которого - в четком разграничении психологической готовности к перемещению и фактического перемещения" [11, с. 64]. Ниже будет показано, что сформулированное в 1978 г. положение нашло отражение в теории трехстадийности миграционного процесса [43]. Здесь же, резюмируя вклад сотрудников Центра по изучению проблем народонаселения в развитие миграционных исследований, заметим следующее. Изучая различные виды миграции (у Б.С.Хорева - формы): стационарную, маятниковую, сезонную, - а также межрайонные и межпоселенные перемещения [31], сотрудники Центра и в работах 80-х гг. не разграничивали миграцию и миграционную подвижность населения, а такую стадию миграции, как приживаемость новоселов, ограничивали узкими рамками адаптации [35, с. 4].
Третий научный центр по изучению миграции был сформирован в середине 70-х гг. в Институте социологических исследований АН СССР. Его создание совпало со "знаменательным событием", наложившим на долгие годы отпечаток на проводимые в стране исследования в этой области. Речь идет о решении директивных органов страны относительно запрета на открытые публикации демографических и многих иных сведений и об ограничении доступа к ним без специального разрешения. Применительно к данным о миграции можно говорить о тотальном "закрытии" информации. В связи с этим публиковать было возможно только результаты ранее проведенных исследований, полностью или частично уже обнародованных, а также работы теоретического и методического характера и материалы выборочных социологических обследований. Собственно, необходимость преодоления объективных трудностей стимулировала теоретические и социологические изыскания в области миграции.
С конца 70-х до начала 90-х гг. сотрудниками Центра демографии Института социологии АН СССР был выполнен ряд крупных исследований и опубликовано множество работ, посвященных трем теоретическим и методическим проблемам Первое место принадлежит дальнейшей разработке комплекса вопросов регионального анализа миграций. Дело в том, что до конца 70-х гг. миграция рассматривалась лишь как межтерриториальное (межпоселенное) явление, а ее регионализация сводилась к описанию различий в показателях между отдельными территориями. При этом каждое индивидуальное отклонение показателя от средней считалось проявлением регионального своеобразия. В этом усматривался весь смысл анализа территориальных особенностей миграционных процессов, а их исследованием в подобном ключе занималось огромное количество ученых.
Суть нового подхода, получившего в литературе название проблемного, состояла в несводимости региональных различий к отклонениям их количественных параметров, с одной стороны, и к географическому положению тех или иных регионов - с другой. Степень дифференциации регионов должна оцениваться с точки зрения качественных различий, т.е. типов миграционных проблем. Классификация территорий была произведена на основе специально разработанной системы показателей с использованием методов многомерного статистического анализа. Были выделены следующие типы проблем: повышение приживаемости новоселов в районах вселения; увеличение миграционной подвижности представителей титульных национальностей автономных республик; стабилизация сельского населения в центрально-европейской части страны [22, 56]. Из такой постановки вопроса вытекало два важнейших вывода: во-первых, каждая проблема в силу своей специфичности и различия порождающих ее факторов требует не менее специфичных подходов к ее решению; во-вторых, оценка уровней отдельных показателей миграции, равно как и ее последствий, для того или иного региона может быть дана лишь в контексте доминирующей миграционной проблемы.
Вторым направлением исследований ученых Центра демографии Института социологии АН СССР было развитие ранее сформулированной идеи о трехстадийности миграционного процесса [11], представляющего последовательную цепочку событий. Исходным моментом является формирование предпосылок территориальной подвижности населения. Вторая стадия - собственно перемещение, миграция или изменение территориального статуса. Свое завершение миграционный процесс находит на третьей стадии - приживаемости переселенцев (новоселов) на новом месте. Эти три стадии не только последовательны, но и связаны между собой: "Мигрант - это будущий новосел в период его территориального перемещения, а новосел - это бывший мигрант в период его обустройства и адаптации в районе вселения. Связаны и крайние стадии процесса. Так, новоселы, обладая повышенной миграционной активностью, то есть способностью к переселениям, в значительной мере являются и потенциальными мигрантами" [43, с. 34]. Для понимания логики трехстадийного подхода важны два момента. Во-первых, приживаемость не идентична одной адаптации - это двусторонний процесс, предполагающий множество исходов, связанных со спецификой обустройства новоселов. Во-вторых, способность к переселениям у определенных групп населения не означает автоматического формирования соответствующих контингентов потенциальных мигрантов. Не совпадают и совокупности потенциальных и фактических мигрантов.
Важное место в деятельности Центра демографии уделялось развитию теории миграционного поведения [43], что позволило сформулировать методические основы для системного изучения особенностей миграционного поведения разных социально-демографических и территориальных совокупностей населения [50]. Работы Центра стали методической базой для большого числа исследовательских проектов, реализованных в регионах России и бывшего СССР. Их материалы содержатся в монографиях (см., например: [21]), в огромном числе статей и докладов на конференциях, они послужили основой десятков диссертаций сотрудников, аспирантов и докторантов Центра демографии.
Завершая анализ изучения миграции населения в 60-е-80-е гг., необходимо сказать, что в тот период многими учеными, вначале экономистами и географами, а затем и социологами, проводились многочисленные исследования миграционных процессов, результаты которых, к сожалению, не публиковались, оставаясь продукцией "для служебного пользования". Следует упомянуть работы Совета по изучению производительных сил, Центральной научно-исследовательской лаборатории трудовых ресурсов, географического и экономического факультетов МГУ и многих других столичных и периферийных научно-исследовательских учреждений и вузов страны.

§ 5. Современные миграционные процессы в России

Распад СССР сопровождался возникновением целого комплекса проблем, так или иначе повлиявших на миграционное движение народов, населявших одну шестую часть суши. Соглашения между образованными на территории Союза государствами не предусматривали разрешения потенциально возможных (и реально возникших впоследствии) миграционных проблем. В силу этого не только военные противостояния в Закавказье и Центральной Азии, но и ущемления прав части населения оказались не обеспечены юридическими гарантиями. В аналогичном положении оказалась и сфера внешней миграции, столкнувшаяся с проблемами прозрачных границ, отсутствия налаженного иммиграционного контроля. Достаточно радикальным образом все пертурбации последних 5-6 лет отразились и на внутрироссийских миграционных потоках, придав им невиданную ранее, часто политизированную остроту.
Прежде всего необходимо отметить, что на фоне общего снижения интенсивности миграции, а стало быть, и ее масштабов, произошел коренной перелом в межрайонном перемещении населения. Трудонедостаточные районы, в прошлом, как правило, получавшие мигрантов из трудоизбыточных, стали терять население в миграционном обмене с ними. В 90-е гг. началось разрушение демографического и трудового потенциала в районах нового освоения на Севере, Дальнем Востоке, частично и в Сибири. С позиции перспектив развития этих регионов наиболее опасно то, что они теряют ту часть населения, которая наиболее адекватна по своим профессионально-квалификационным навыкам сложившейся в этих регионах отраслевой структуре экономики и в то же время лучше всего адаптирована (из-за длительности проживания) к местным природным условиям. В целом плохо и то, что выезжающее население направляется в регионы, которые в ближайшем будущем неизбежно вновь превратятся в миграционных доноров для других частей страны.
Новым явлением в миграционной ситуации в России стало и возникновение положительного сальдо миграции сельского населения, неизменно терявшего в течение нескольких десятилетий наиболее молодую, образованную, а стало быть, и наиболее мобильную свою часть. Такие потери имели под собой объективную подоплеку. Даже с учетом многомиллионного оттока сельского населения Центральной России в города, а также на восток страны (в первую очередь - в Казахстан в 50-е гг. для освоения целинных земель), трудоизбыточность этих территорий сохранялась из-за низкой производительности труда в аграрном секторе их экономики, а доля населения, занятого в этих отраслях, была во много раз больше, чем в развитых странах. В силу этого нельзя рассматривать положительное сальдо сельско-городской миграции в России в качестве постоянного и долгосрочного явления. Это, безусловно, преходящий артефакт, противоречащий мировому тренду развития процесса урбанизации.
Абсолютно новым и экстремальным по своему характеру явлением стали потоки беженцев и вынужденных переселенцев, причем не только русскоязычного населения республик бывшего СССР, но и множества других этносов огромной распавшейся страны. В России сегодня число лиц, относящихся к этим двум категориям, оценивается не менее чем в 1 млн. человек. Регионы их выхода: Центральная Азия, в первую очередь Таджикистан; Закавказье; регионы Российского Северного Кавказа - Чечня, Ингушетия, Северная Осетия. На сегодняшний день решение этой проблемы не обеспечено ни в экономическом, ни в правовом отношении, хотя вероятный потенциал вынужденной миграции из стран СНГ в Россию огромен: только численность остающихся за пределами России русских и представителей других российских национальностей превышает 24-25 млн. человек.
Среди новых явлений в российской миграционной ситуации нельзя не назвать и процессы въезда-выезда в страны старого зарубежья. Либерализация эмиграционно-иммиграционного законодательства превратила Россию в открытую страну. Хотя, вопреки многим предсказаниям, не произошло "обвального" многомиллионного выезда населения из России, тем не менее в результате эмиграции страна стала терять в сравнении с прошлыми временами значительное число своих граждан (ежегодно выезжает около 100 тыс. человек). Конечно, эта цифра не сопоставима, например, с числом внутренних мигрантов. Важность этой проблемы для России в другом. Здесь, как ни в одном другом миграционном потоке, проявляется селективность в отношении эмигрирующего контингента. Помимо его национального состава (немцы, евреи) и стран преимущественного вселения (США, Германия, Израиль), важен и другой аспект: Россию покидают наиболее образованные, профессионально подготовленные люди, на обучение которых затрачен огромный капитал. Это высококвалифицированные рабочие, ученые, техническая и творческая интеллигенция. Россия сегодня выступает в качестве "добровольного" донора для других стран, сама же обрекает себя на научно-технический и интеллектуальный регресс.
Парадокс заключается в том, что Россия в зарубежном обмене не только теряет население, но и приобретает его. Эквивалентность этого обмена стоит поставить под сомнение, прежде всего с точки зрения состава иммигрантов. Во-первых, речь идет главным образом о "нелегалах", структура этого потока неизвестна, а причины въезда в Россию весьма сомнительны. Численность их на российской территории можно оценить не менее чем в 1 млн. человек. Во-вторых, важен и качественный аспект иммиграционно-эмиграционного баланса: теряя высококвалифицированные кадры, Россия вынужденно "потребляет" избыточную, т.е. не востребованную на своей родине, часть трудового потенциала сопредельных и даже отдаленных государств.
Наибольшее беспокойство справедливо вызывает нелегальная иммиграция в Россию из стран Юго-Восточной Азии, выходцы из которых (главным образом из Китая) концентрируются на российском Дальнем Востоке. Острота данной проблемы определяется двумя причинами. Во-первых, сохраняют свою актуальность такие вопросы, как неотрегулированность границ и территориальные претензии. Во-вторых, приток нелегальных иммигрантов из соседних стран происходит параллельно с нарастающим оттоком из регионов Дальнего Востока постоянного населения - иными словами, происходит весьма не адекватное замещение населения по этническому признаку [49]. Такое замещение может иметь для России далеко идущие экономические (давление на рынок труда), военно-стратегические и политические последствия.
Вновь возникшие и видоизменившиеся традиционные миграционные проблемы инициировали новый виток исследований. В начале 1990-х гг. сложился ряд новых научных коллективов, специализирующихся на изучении современных миграционных явлений. Правда, костяк этих коллективов составили не молодые ученые, а те, кто имел за плечами многолетний опыт работы в данной области.
Одним из таких центров стала лаборатория анализа и прогнозирования миграции Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, возглавляемая Ж.А.Зайончковской. Главное внимание коллектива сосредоточено на анализе новой миграционной ситуации, сформировавшейся после распада СССР, ее взаимосвязях с национальными конфликтами, экономическим кризисом, политической и экономической дифференциацией постсоветского пространства. Выявлены кризисные деформации миграционных процессов, сопутствовавшие распаду СССР, а также стабилизирующие факторы, проявившиеся после 1993 г. С 1993 г. ведется мониторинг миграционной ситуации в России. Учеными лаборатории проведены масштабные исследования адаптации вынужденных мигрантов в Центральной России (1992, 1994 гг.), в Ставропольском крае, Оренбургской области (1994 г.). В 1993-1995 гг. проведены обширные исследования миграционного потенциала русских на Украине, в Литве, Таджикистане, Узбекистане, Киргизии, Казахстане. Г.С.Витковской разработана классификация факторов вынужденной миграции и дано ее мотивированное определение [2].
Лаборатория была пионером изучения процесса "утечки умов". В 1991 - 1992 гг. проведено исследование эмиграционного потенциала кадров научно-технического комплекса, охватывавшее всю цепочку функционирования и подготовки кадров - производственную науку на ряде оборонных предприятий, фундаментальную науку в ведущих физических институтах РАН и студентов физико-математического профиля в университетах Москвы и Казани. На базе этого исследования был развеян миф об ожидавшемся вале эмигрантов из бывшего СССР [65]. В последующем (1994-1995 гг.) на примере закрытых городов анализ эмиграционного потенциала был дополнен анализом движения научных кадров в другие сектора экономики. Было показано, что именно межсекторальная мобильность является главным разрушителем интеллектуального потенциала страны [64].
Профессиональные научные коллективы, изучающие различные аспекты современной миграционной ситуации, в 90-е гг. сложились также в ряде других институтов РАН. В частности, в Институте социально-экономических проблем народонаселения РАН успешно изучаются трудовая миграция, адаптация вынужденных мигрантов и т.д. Другой научный коллектив, возглавляемый И.Г.Ушкаловым, образовался в Институте международных экономических и политических исследований РАН. Здесь ведется изучение широкого круга внешнемиграционных проблем Среди них: эмиграция и "утечка умов" [67, 68], трудовая межгосударственная миграция [69] и другие. Это один из немногих коллективов, где приоритетное значение придается исследованию эмиграционного и иммиграционного законодательства в зарубежных странах.
Исследованиям современных миграционных проблем присущ ряд особенностей. Финансовые трудности, перед лицом которых стоят сегодня почти все государственные бюджетные учреждения в России, вынуждают научные коллективы вести множество коммерческих, как правило, весьма неглубоких исследовательских проектов. В большинстве государственных научных центров из-за низкой заработной платы распадаются десятилетиями существовавшие научные коллективы. Нети пополнения их за счет притока молодежи. По сути, как и в других областях социальных исследований, происходит разрушение преемственности исследований, аналогичное ситуации конца 30-х гг. Рано или поздно исследователи столкнутся с той же проблемой, перед которой стояли те, кто пришел в социальные отрасли науки в конце 50-х гг.
Еще одна особенность современного этапа развития миграционных исследований состоит в том, что доступность статистической информации при почти полной невозможности проведения репрезентативных социологических и иных выборочных обследований из-за дороговизны такого рода мероприятий сделала все публикации по проблемам миграции населения похожими друг на друга. И это естественно: Госкомстат РФ стал предоставлять платежеспособным сторонам не только собственно данные статистических форм, но и аналитические обзоры, которые зачастую служат основой для составления научных отчетов и написания статей. Наиболее популярны в этом отношении сведения об эмиграции. Тем не менее в ряде брошюр, опубликованных в последние 3-4 года, представлены результаты достаточно глубоких статистико-социологических проработок проблем современной миграции, дающих возможность довольно объективно оценить иерархию современных миграционных проблем в России, их факторов и последствий (например: [32, 37, 48, 54, 55] и др.).

Литература

1. Азиатская Россия. СПб., 1914. Т. 1.
2. Витковская Г. С. Вынужденная миграция: проблемы и перспективы. М.: 1993.
3. Вопросы трудовых ресурсов в районах Сибири. Новосибирск: СО АН СССР, 1961.
4. Гинс Г.К. Переселение и колонизация. СПб., 1913. Вып. 2.
5. Григорьев В.Н. Переселение крестьян Рязанской губернии // Русская мысль. М., 1985.
6. Гурвич И.А. Переселение крестьян в Сибирь. М., 1888.
7. Давидов Д.А. Колонизация Манчжурии и Северо-Восточной Монголии. Владивосток, 1911.
8. Зайончковская Ж.А. Новоселы в городах. М.: Статистика, 1972. 9. -10.
9.-10. Зайончковская Ж.А., Переведенцев В. И. Современная миграция населения Красноярского края. Новосибирск: СО АН СССР, 1964.
11. Заславская Т.Н., Рыбаковский Л.Л. Процессы миграции и их регулирование в социалистическом обществе // Социологические исследования. 1978, № 1.
12. Исаев А.А. Переселения в русском народном хозяйстве. СПб.: Цинзерлинг, 1891.
13 Кауфман А.А. Переселение и колонизация. СПб., 1905.
14. Квиткин О. Первые итоги переписи 1926 г. // Статистическое обозрение. 1927, № 1.
15. Кокосов Н.И. Улучшить использование трудовых ресурсов Сибири и Дальнего Востока // Социалистический труд. 1961, № 2.
16. Корель Л.В. Перемещение населения между городом и селом в условиях урбанизации. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1982.
17. Корель Л.В., Тапилина B.C., Трофимов В.А. Миграция и жилище. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1988.
18. Кутафьева Э.С. и др. Миграция сельского населения. (В Центральном экономическом районе). М.: Изд-во МГУ, 1971.
19. Ленин В.И. Развитие капитализма в России. Полн.собр.соч. Т.З.
20. Лингвистический метод типологического анализа социальных объектов. М., 1977.
21. Макарова Л.В., Морозова Г.Ф., Тарасова Н.В. Миграционное поведение сельского населения центральных районов России. М.: ИС АН СССР, 1991.
22. Макарова Л.В., Морозова Г.Ф., Тарасова Н.В. Региональные особенности миграционных процессов в СССР. М.: Наука, 1986.
23. Марианьский А. Современные миграции населения / Пер. с польск. М.: Статистика, 1969.
24. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области: Старожилы-стодесятинники. Саратов, 1912. Т. 3.
25. Материалы статистико-экономического обследования казачьего и крестьянского хозяйства Амурской области. СПб., 1912. Т. 2. Ч. 1.
26. Матлин И.С. Моделирование размещения населения. М.: Наука, 1975.
27. Методика выборочного обследования миграции сельского населения. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1969.
28. Методологические проблемы системного изучения деревни. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1977.
29. Методология и методика системного изучения деревни. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1980.
30. Миграция населения РСФСР/ Отв. ред. А.З.Майков. М.: Статистика, 1973.
31 Миграционная подвижность населения в СССР / Под ред. Б.С.Хорева и В.М.Моисеенко. М.: Статистика, 1974.
32. Миграционные процессы после распада СССР / Научн. ред. Ж.А.Зайончковская. М.: ИНХП РАН, 1994.
33. Миграция сельского населения. М.: Статистика, 1970.
34. Миграция сельского населения: цели, задачи и методы регулирования. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1969.
35. Моисеенко В.М. Территориальное движение населения. М.: Мысль, 1985.
36. Население и кризисы. / Под ред. Б.С.Хорева М.: МГУ, 1996. Вып. 2.
37. Новейшие изменения во внутренней и внешней миграции населения в России и их экономическое значение. М.-СПб.: Ассоциация "Гуманитарное знание", 1994.
38. Переведенцев В.И. Методы изучения миграции населения. М.: Наука, 1975.
39. Переведенцев В.И. Миграция населения и трудовые проблемы Сибири. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1966.
40. Переведенцев В.И. Современная миграция населения Западной Сибири. Новосибирск: РИО СО АН СССР, 1965.
41. Покшишевский В.В. Заселение Сибири. Иркутск, 1951.
42. Проблемы миграции населения и трудовых ресурсов / Под ред. Д.И.Валентея и др. М.: Статистика, 1970.
43. Рыбаковский Л.Л. Миграция населения: прогнозы, факторы, политика. М., 1987.
44. Рыбаковский Л.Л. Народонаселение Дальнего Востока за 100 лет. М.: Наука, 1969.
45. Рыбаковский Л. Население Дальнего Востока за 150 лет. М.: Наука, 1990.
46. Рыбаковский Л.Л. Проблемы формирования народонаселения Дальнего Востока. Хабаровск: Хабаровский КНИИ СО АН СССР, 1969.
47. Рыбаковский Л.Л. Региональный анализ миграций. М.: Статистика, 1973.
48. Рыбаковский Л.Л., Гришанова А.Г., Кожевникова Н.И. Проблемы новой миграционной политики в России. М.: ИСПИ РАН, 1995.
49. Рыбаковский Л.Л., Захарова О.Д., Миндогулов В.В. Нелегальная миграция в приграничных районах Дальнего Востока: история, современность и последствия. М.: ИСПИ РАН, 1994.
50. Рыбаковский Л.Л., Шапиро В.Д. Методика социологического изучения демографического поведения: Миграционное поведение. М.: ИСИ АН СССР, 1985. Вып. 1.
51 Рыбаковский Л.Л. Россия и новое зарубежье: миграционный обмен и его влияние на демографическую динамику. М.: ИСПИ РАН, 1996.
52. Рывкина Р.В. Образ жизни сельского населения. Новосибирск: Наука, СО АН СССР, 1979.
53. Слюнин Н.В. Современное положение нашего Дальнего Востока. СПб., 1908.
54. Современная миграция населения России. М.: ИСПИ РАН, 1993.
55. Современные миграционные процессы в России. М.: ИСПИ РАН, 1994.
56. Современные проблемы миграции. М.: ИСИ АН СССР, 1985.
57. Староверов В.И. Город и деревня. М.: Политиздат, 1972.
58. Староверов В.И. Социально-демографические проблемы деревни. М.: Наука, 1975.
59. Статистика миграции населения / Под ред. А.Г.Волкова М.: Статистика, 1975.
60. Сонин М.Я. Воспроизводство рабочей силы в СССР и баланс труда. М.: Гос-планиздат, 1959.
61. Социально-демографическое развитие села: Региональный анализ. М.: Статистика, 1980.
62. Социальные факторы и особенности миграции населения СССР. М.: Наука, 1978.
63. Струмилин С.Г. К перспективной пятилетке Госплана на 1925 /1927-1930 / 1931 гг. // Плановое хозяйство. 1927, № 3.
64. Тихонов В.А. Закрытые города в открытом обществе. М.: ИНХП РАН, 1996.
65. Тихонов В. и др. "Утечка умов": потенциал, проблемы, перспективы. М.: ИПЗ РАН, 1993.
66. Топилин А.В. Территориальное перераспределение трудовых ресурсов в СССР. М.: Экономика, 1975.
67. Ушкалов И.Г. "Утечка умов" и социально-экономические проблемы российской науки // Вестник РГНФ. 1996, № 2.
68. Ушкалов И.Г., Иванов С.Л. Эмиграция: взгляд с Востока и Запада. М.: Знание, 1991.
69. Ушкалов И.Г. Человек в международном сотрудничестве: тенденции 80-х гг. М.: Наука, 1990.
70. Хорев Б.С., Чапек В.Н. Проблемы изучения миграции населения. М.: Мысль, 1978.
71. Хорев Б.С. Городские поселения СССР. М., 1968.
72. Хорев Б.С. Проблемы городов. М., 1971.
73. Чапек В.И. Миграция и стабилизация трудовых ресурсов села. Ростов-на-Дону, 1983.
74. Чиркан Г.Ф. Очерк колонизации Сибири второй половины XIX века и начала XX века // Очерк по истории колонизации Севера и Сибири. Пг., 1922. Вып. 2.
75. Шабанова М.А. Сезонная и постоянная миграция населения в сельском районе: комплексное социолого-статистическое исследование. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1991.
76. Шперк Ф. Россия Дальнего Востока. СПб., 1885.
77. Ямзин И.Л., Вощинин В.П. Учение о колонизации и переселениях. М.-Л., 1926.
78. Slater P.В. A Hierarchical Regionalization of RSFSR Administrative Units Using 1966-1969 Migration Data // Soviet Geography. Vol. XVI. № 7.

Глава 23. Бюджеты времени различных социальных групп и территориальных общностей (В.Патрушев)
§ 1. Предмет и проблематика
Исследования бюджетов времени - оригинальное направление, которое получило широкое распространение в России начиная с 1920-х гг., а затем после длительного перерыва - с конца 1950-х гг. и по настоящее время. Оно имеет свой предмет, методологию, специфические методику и технику сбора информации, ее обработки и анализа и широкую область прикладных разработок.
По существу же исследования бюджетов времени - это изучение повседневной жизни различных социальных слоев, поскольку с помощью показателей распределения занятий во времени мы получаем возможность фиксировать и далее анализировать поведение людей в сферах труда, быта, образования и отдыха. При этом виды деятельности, как правило, объединяются в некоторые группы в соответствии с их физиологическим, социально-экономическим и социокультурным содержанием. Эти группировки следующие:
1) оплачиваемая работа и виды деятельности, связанные с нею;
2) домашний труд и удовлетворение бытовых потребностей;
3) труд в личном подсобном хозяйстве;
4) удовлетворение физиологических потребностей;
5) свободное время (образование, общественная деятельность, отдых, развлечения и др.).
Полученные данные оформляются в виде таблиц, отражающих использование времени на различные виды деятельности в течение суток (недели, месяца, года) разными социальными группами, населением страны в целом, в региональном и других разрезах.
Важнейшие задачи исследований бюджетов времени обычно следующие.
1. Изучение состояния распределения всего суточного (недельного и т.д.) фонда времени на различные виды деятельности разными социальными группами населения, а также факторов (условий), влияющих на такое распределение. Это и означает изучение фактического поведения людей в тот или иной период времени как их образа жизнедеятельности, что отражается: в наборе и продолжительности осуществляемых видов деятельности; их частоте и периодичности; локализации в социальном пространстве, в показателях продолжительности контактов с другими людьми и т.д.
2. Выявление возможностей рационализации использования времени соответственно определенным критериям на основные виды деятельности, как-то: оплачиваемую работу, домашний труд, удовлетворение бытовых потребностей, отдых.
3. Выявление типологических структур времяпрепровождения (всего бюджета времени, свободного времени и др.) различными группами населения.
4. Изучение связи ценностных ориентации с мотивацией времяпрепровождения по группам населения, удовлетворенности условиями и структурой повседневной деятельности, т.е. некоторыми характеристиками качества жизни.
5. Прогноз изменений в использовании времени населением в результате осуществления тех или иных социально-экономических мероприятий или иных процессов, отражающихся на численности и структуре населения, его мобильности, других демографических показателях, равно как и воздействии политических, экономических, этнокультурных, иных объективных условий.
6 Прослеживание тенденций и обнаружение трендов в реальном поведении по группам населения за тот или иной период, отраженных в использовании времени; анализ влияния на распределение и использование времени населения социально-экономических процессов и нововведений, связанных, например, с индустриализацией и урбанизацией, изменением продолжительности и режимов рабочей недели, состояния бытового и культурного обслуживания, системы образования, а также изменения самих потребностей людей.
7. Расчет и анализ балансов совокупного фонда времени всего населения той или иной территории (город, область, республика, страна) для социального прогнозирования и планирования.
8. Международный сравнительный анализ, в том числе в динамике, временной структуры повседневной деятельности, использования бюджетов времени, особенно населения стран, находящихся в разных условиях экономического, социального, политического развития.

§ 2. Различия методологических подходов в мировой социологии

Как и любая другая отрасль социологического знания, изучение бюджетов времени испытывало и испытывает воздействие теоретико-методологических установок исследователя В разных странах и в разные периоды такие влияния исходили одновременно со стороны общемировоззренческих представлений, своего рода "постулатов" социальной философии, и со стороны смежных социальных дисциплин - экономики, культурологии, социопсихологии, других отраслей социологии (социологии досуга, индустриальной социологии, социологии образа и качества жизни...).
Что касается общемировоззренческой направленности, или некоторых принципов общесоциологической теории, то в России начиная с работ С.Г.Струмилина в данной проблематике господствовала (и до наших дней доминирует) марксистская, т.е. материалистическая (в смысле системного подхода и социально-экономической обусловленности деятельности людей) теоретическая ориентация.
Ее особенности можно определить следующим образом.
1. Все виды деятельности различных социальных групп населения, их продолжительность определяются не самопроизвольно индивидами, но прежде всего их социально-экономическими потребностями, складывающимися при определенных условиях труда, быта и отдыха и при данном уровне развития производительных сил и характере производственных отношений. Потребности проявляются в интересах, мотивах, а последние реализуются в реальном поведении людей, в соответствующих видах деятельности, их частоте, продолжительности, месте осуществления и т.д.
2. Все группы видов деятельности представляют систему, взаимосвязаны и в определенной степени взаимообусловлены. Поэтому при изучении той или иной области жизнедеятельности социальной группы (например, домашнего труда, свободного времени) необходимо определить ее место в общей системе повседневной деятельности. Это важнейший методологический принцип, применяемый в исследованиях бюджетов времени и отличающий их от "небюджетных" исследований деятельности. Последние (например, социология свободного времени) нередко изучают тот или иной вид деятельности как самостоятельное явление, вне связи с другими.
3. Как и отдельные группы видов деятельности, взаимосвязаны и взаимообусловлены также виды деятельности территориальной общности (города, области, страны), представляя единую систему. Это предполагает необходимость разработки и анализа балансов совокупного фонда времени всего населения тех или иных территорий.
4. Время - одна из форм богатства человека, социальной группы и общества. Оно распределяется и используется в соответствии с достигнутым уровнем развития экономики и характером социальных отношений. Временное пространство - необходимое условие осуществления всей совокупности деятельности людей, удовлетворения их общественных и личных потребностей. В связи с этим время, как любая другая форма богатства, требует учета, изучения и контроля за его распределением и использованием. Формы этого учета и контроля, естественно, в разных обществах различны.
5. Все важнейшие социально-экономические изменения, происходящие в обществе, в структуре занятости населения или условиях жизни отдельных социальных групп, отражаются на реальном поведении людей и использовании ими бюджета времени в целом или отдельных его частей.
6. Вместе с тем более глубокое понимание реального поведения людей и использования ими своего времени требует применения, наряду с объективными показателями (продолжительность, структура, частота и др.), показателей и оценок субъективного характера - особенности ценностных ориентации, мотивации, отношения к тем или иным видам деятельности (оплачиваемый труд, домашняя работа, занятия в свободное время и др.), удовлетворенность условиями и результатом осуществления разных видов занятий и др.
7. Использование времени в обществе осуществляется в соответствии с законом экономии времени, частная форма которого - открытый К. Марксом закон экономии рабочего времени. Научно-технический прогресс ведет к тому, что не только производительный труд, но и другие виды деятельности (прежде всего связанные с домашним трудом) требуют меньших по продолжительности затрат времени, вследствие чего растет их социально-экономическая эффективность, обогащается комплекс видов деятельности в свободное время (напомним, что, согласно Марксу, именно расширение рамок свободного времени составляет подлинное богатство развитого общества).
8. Важнейшие составные части суточного, недельного и годового бюджетов времени - рабочее, свободное и др. - имеют относительно самостоятельное значение. Каждой из форм человеческой деятельности присущи особые социально-экономические свойства. Отсюда вытекает методологическое положение: "вид деятельности" - первичное, а его продолжительность ("затраты времени") - вторичное и рассматривается в качестве одной из характеристик "вида деятельности". Поэтому бюджет времени как объект исследования не тождественен анализу временных затрат как таковых. При изучении бюджета времени исследуется реальное поведение (деятельность) социальных групп как по показателям продолжительности конкретных видов деятельности, их частоте, структуре, продолжительности осуществления в определенном социальном пространстве, ритмичности или периодичности, так и с помощью показателей субъективных - оценок деятельности и условий ее осуществления.
Бюджет времени - это распределение всего фонда времени суток (недели, месяца, года и т.д.) на различные виды деятельности, осуществляемые той или иной совокупностью людей. Средний бюджет времени имеет форму таблицы, в подлежащем которой приводится перечень видов деятельности, а в сказуемом - их продолжительность. Бюджет времени рассчитывается, как правило, на одного человека в качестве представителя определенной социальной (или социодемографической) группы в среднем за день (сутки) или неделю (месяц, год). Расчет за день осуществляется в зависимости от характера дня: будний - предвыходной - выходной; рабочий - нерабочий; средний день недели, средний день года и т.д.
Вид деятельности - исследуемая единица совокупной деятельности человека, связанная преимущественно с удовлетворением определенных потребностей (например: чтение, просмотр телепередач, шитье, вязание, сон и т.д.).
Помимо указанных, используются другие специализированные понятия, как-то: баланс времени, рабочее и внерабочее время, группы видов деятельности, основные ("первичные") и одновременные ("вторичные") виды деятельности, типология времяпрепровождения, затраты времени, эластичность затрат времени, интенсивность деятельности, потери времени, резервы времени.
В последние годы исследования бюджетов времени дополняются анализом субъективного отношения к фиксируемым видам деятельности и удовлетворенности использованием своего времени (фактического в сравнении с желаемым) в целом или по группам видов деятельности.

Вероятно, исследования бюджетов времени в Советской России были одной из важных предпосылок появления в конце 30-х гг. двух работ П.А.Сорокина по проблематике времени 1120, 121]. Как позднее оказалось, эти работы стали латентным мое гиком между российскими исследованиями 20-х гг. и зарубежными второй половины века. Методические положения этих работ П.А.Сорокина нашли отражение в международном проекте 60-х гг., а сами работы стали очень популярными на Западе.
В США изучение бюджетов времени испытало сильное воздействие структурно-функциональной методологии Т.Парсонса и Р Мертона. Акцентировались явные и неявные функции занятий, их системность (в смысле социокультурной взаимосвязанности), функциональность как "полезность" и дисфункциональность в отношении общесоциальной стабильности.
В Германии послевоенных лет, возможно, под влиянием работ Ю.Хабермаса и Н. Лумана, исследования бюджетов времени особо выделяли динамику изменений межличностных взаимодействий, "цепей человеческих взаимосвязей" по месту и времени деятельности.
Во французской социологии (особенно Ж.Дюмазедье) своеобразным образом совмещались марксистские и дюркгеймианские идеи в приложении к рассматриваемому предмету В частности, это находило отражение в акцентировании внимания на ценностно-нормативной составляющей деятельности людей, выявлении "смыслов" занятий, распределяемых во времени. Эта смысловая составляющая начала проникать в советские исследования в конце 70-х-начале 80-х гг., главным образом под воздействием социопсихологических работ А.Н.Леонтьева и его школы.
Социология досуга, в рамках которой в мировой социологии развивалось рассматриваемое направление, претерпевала несомненные изменения под влиянием смены общетеоретических парадигм. В этом ракурсе менялись акценты целевых установок исследований бюджетов времени. Например, от анализа процессов, свидетельствующих о сдвигах в сторону "постиндустриализма" (досуговые занятия и "постматериалистические ценности" потенциально должны выходить на первый план), многие исследователи переходили к качественному изучению деятельности, распределенной во времени, снижая компоненту репрезентативных статистик расходов времени Эта область исследований в рамках качественной методологии приобретает принципиально иное содержание и начинает сближаться с культурологической тематикой.

Так или иначе в развитии отечественных традиций рассматриваемой области, как мы уже говорили, несомненно господствовала марксистская ориентация, хотя в последние годы в ней появились проблематика и подходы, развиваемые в иных методологических рамках. Строго говоря, сами по себе эмпирические данные бюджетов времени позволяют интерпретировать и реинтерпретировать во вторичном анализе полученную информацию в разных теоретических плоскостях. В этом - одно из несомненных преимуществ данных исследований Чем более дробные характеристики занятий регистрирует исследователь, тем шире возможность их концептуального истолкования и гипотезирования. Вместе с тем, как будет показано ниже, изучение бюджетов времени в условиях плановой экономики, естественно,
было ориентировано на обеспечение обратной связи: от достигнутого состояния к его изменению путем государственного регулирования.

§ 3. Методические аспекты исследований

Методика изучения использования бюджетов времени в СССР и в России с 20-х гг. по настоящее время, естественно, претерпела определенные изменения.
В 1920-1930-х гг. запись данных о видах деятельности и их продолжительности проводилась путем опросов за обычный, средний день. В формах для записи расхода времени, которые применялись в 20-е гг., можно найти все, что появилось как бы заново в 1970-1990-е гг. в России и за рубежом и оказалось удобным для сканерного ввода. Начиная с 1960-х гг. исследователи стали прибегать к дневниковым записям: самофотографии или саморегистрации данных обследуемыми за текущие сутки. Респонденту выдается бланк, в котором он начиная с 0 часов с точностью до одной (пяти) минуты периодически в течение текущих суток фиксирует все осуществленные им виды деятельности, а также сопутствующие им занятия, потраченное на них время, место деятельности и присутствующих при этом лиц (см. Приложение). Каждый респондент получает также инструкцию, в которой предложен примерный перечень возможных видов деятельности и образец их записи. Наряду с ним заполняется бланк данных об обследуемом (о нем и его семье, жилищных условиях, социальном положении, о дне, за который осуществляется запись данных) [1, вып. 1; 31; 72].
Период учета использования времени также претерпел изменения. В начале 1960-х гг. осуществлялись записи за 7 дней недели, позднее - за 3 дня (будний, предвыходной и выходной) или 2 дня (рабочий и нерабочий), а сейчас, как правило, за один день недели - так, чтобы в выборке обследуемой совокупности были пропорционально представлены все дни недели. Широко использовался, особенно при обследованиях сельского населения, метод ретроспективной фотографии, т.е. запись о последовательности и продолжительности занятий за вчерашний день.
Первоначально фиксировалось сравнительно небольшое число видов деятельности. Бланк, разработанный Центральный управлением народнохозяйственного учета Госплана СССР для намеченного на 1936 г., но не проведенного обследования бюджета времени фабрично-заводских рабочих, содержал уже 98 статей расходов времени (99-м кодом были обозначены одновременные затраты времени). В 1963 г. в соответствии с методикой Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения Академии наук СССР стало учитываться до 137 видов деятельности [31, с. 239-245; 72, с. 199-213; 101, с. 701-707; 59, с. 72-81]. В настоящее время фиксируется до 300-400 занятий, сводимых к 100 видам деятельности, принятых в сравнительном международном исследовании бюджетов времени городского населения 1963-1971 гг.; методика разработана при нашем участии и под руководством профессора А.Салаи (Венгрия) [19, с. 204-208; 123, с. 561-566].
По этой методике значительно увеличилось и число показателей времени, рассчитываемых при обработке данных: продолжительность видов деятельности в среднем на одного обследованного и на участвующего в их осуществлении; удельный вес участвующих в осуществлении того или иного вида деятельности; продолжительность пребывания в различных местах и с различными лицами и др.
С начала 1970-х гг. в наших исследованиях, а также в исследованиях Института экономики и организации промышленного производства СО АН СССР (В.ААртемов) респонденту наряду с дневником для записи данных о видах деятельности стал вручаться и вопросник. Он предназначен для выявления субъективных оценок по поводу условий использования рабочего и внерабочего времени (быт и свободное время), удовлетворенности ими и т.д. [1, вып. 2, 4; 24].
Исследования бюджетов времени были одной из первых социологических областей, где при обработке и анализе эмпирических данных стали применяться ЭВМ (1963 г) С тех пор сменилось не одно поколение компьютеров и программного обеспечения [62, 102, 109].
Это была одна из тех отраслей социологии, где стали в полной мере применяться методы математической статистики, математическое моделирование [37, 46, 82, 95].
Пожалуй, ни одно направление отечественных социологических исследований не имеет такого информационно-методического "обеспечения", как исследования бюджетов времени. В Новосибирске были изданы три сборника информационно-методических материалов, в которых представлены обследования, проведенные в стране в 1950-1980-е гг. [59, 61, 68], сведения об обследованиях содержатся также в приложениях к ряду монографий [3, 9]. Имеется описание исследований бюджетов времени в СССР 20-60-х гг. [122] Хотя и неполно, российские исследования бюджетов времени представлены в европейских базах данных [98]. Издано несколько библиографий отечественной литературы по предмету [32, 108, 123].
В развитии исследований бюджетов времени можно выделить несколько этапов.

§ 4. Три этапа исследовании

Первый этап (1920-1930 гг.) связан прежде всего с именем С.Г. Струмилина, по инициативе которого впервые органами государственной статистики были начаты обследования бюджетов времени различных групп населения [13, 49, 55, 66, 101, 104, 105].
Это период восстановления разрушенного в ходе гражданской войны народного хозяйства и перехода к новой экономической политике. Рабочая сила промышленности рекрутировалась в значительной степени за счет крестьянства. Образовательный уровень и культурные потребности городского и сельского населения были невысоки. Одновременно с осуществлением культурной революции (всеобщая грамотность) предпринимались меры по повышению профессионального уровня рабочих и крестьян. Шла техническая модернизация, развивалось движение за научную организацию труда (см работы А.К.Гастева [36], П.М.Керженцева [52]). К началу 1930-х гг. возникли условия для сокращения рабочего времени и перехода с 8- на 7-часовой рабочий день, который был завершен в 1932 г. В промышленности внедрялись различные режимы рабочей недели - шестидневка, пятидневка. Естественно, что указанные процессы находили отражение в использовании бюджета времени работающими.
Основное направление исследований этого этапа опиралось на работы С.Г.Струмилина. Использование бюджета времени рассматривалось им [101, с. 236-359] наряду с бюджетом денежных доходов и расходов и инвентарем домашнего имущества в качестве средства изучения характеристик образа жизни (труда и быта) семей трудящихся и распределения труда. В связи с этим обследовался бюджет времени взрослых членов семей рабочих, крестьян, служащих. Общей задачей исследований являлось изучение изменений в образе жизни как по сравнению с дореволюционным временем, так и в первые годы советской власти. В 20-30-е гг., пожалуй, впервые в мировой социологии непосредственно решались задачи изучения социальных изменений на основе объективного показателя - структуры бюджета времени. Характерен и "выход" на семью, семейное хозяйство (А В.Чаянов) [113].
С.Г.Струмилин опирался на лозунг рабочего движения - за три восьмерки: 8 часов труда, 8 часов сна, 8 часов отдыха. Из него он исходил и при построении структуры бюджета времени. Им впервые было выдвинуто положение, что экономическую сущность имеет не только труд в общественном производстве, но и домашний труд. "Для экономиста-теоретика между производственным трудом и обслуживающим нет разделяющей их пропасти, - писал С.Г.Струмилин. - Поскольку тот и другой в равной мере общественно необходимы, их при прочих равных условиях следует считать равноценными" [101, с. 239]. Он выдвигает также положение об общественной стоимости воспроизводства рабочей силы, подчеркивая, что о ней "совершенно немыслимо составить себе представление" без учета домашнего труда. Он подчеркивает значение "свободного труда" (самовоспитание и общественная деятельность) и отдыха для развития человека.
Такое рассмотрение сущности затрат времени С.Г.Струмилин связывает с законом экономии времени и его резервами, которые видит в нерациональных затратах домашнего труда плюс "накладных затратах" (ходьба на работу), справедливо указывает на пути их сокращения: механизация быта и развитие общественных форм удовлетворения бытовых потребностей населения. "Сокращать трудовое бремя рабочего необходимо, но не с того конца, - писал Струмилин. -Сокращению подлежит теперь в первую очередь не эффективный труд на фабриках и заводах, а гораздо менее производительный - в домашнем хозяйстве рабочего" [101, с. 273-274].
Основные положения концепции и методики изучения бюджетов времени, выдвинутые С.Г.Струмилиным, были приняты и другими советскими исследователями 1920-1930-х гг.
Логика жизни привела к необходимости рассмотрения бюджета времени разных групп населения: учащихся, студентов, специалистов, научных работников, профсоюзных и партийных активистов, учителей, врачей и т.д. Исследования проводятся на сравнительно небольших выборках, исходят прежде всего из практических целей улучшения использования рабочего (учебного) времени и времени отдыха под лозунгом "движение за научную организацию труда".
Наиболее крупными были исследования бюджетов времени семей рабочих (зарабатывающих, домашних хозяек, помогающих членов семьи), проведенные органами государственной статистики по инициативе С.Г.Струмилина: в декабре 1922 г. в Москве, Петрограде, Иваново-Вознесенске; в 1922-1924 гг. - в Москве, Ленинграде, Иваново-Вознесенске, Нижнем Новгороде, Костроме и других городах (625 бюджетов); в 1930 г. - по той же программе (1536 бюджетов); в 1931-1932 гг. -в Ленинграде (1135 семей). Исследования бюджетов времени семей служащих были проведены в конце 1923 г. в Москве и в 1930 г. Ленинграде; крестьян - в 1923 г. и колхозников - в 1933 и 1934 гг. [49, 55, 66, 101, с. 236-359; 104, 105].
Каковы важнейшие результаты упомянутых исследований?
Впервые были получены данные о распределении членами семей рабочих, крестьян и служащих суточного и месячного фондов времени на различные виды деятельности, связанные с трудом, бытом и отдыхом. Было установлено, что продолжительность оплачиваемого труда в результате перехода в 1917 г. на 8-часовой рабочий день (вместо 10-часового) значительно уменьшилась. Однако время на домашний труд было весьма значительным, особенно у женщин. Так, у рабочих промышленности и строительства Москвы в 1923 г. продолжительность оплачиваемой работы (вместе с видами деятельности, связанными с ней) составляла в рабочий день у мужчин 9,4 часа, у женщин 9,8. Домашний труд - соответственно 12,0 и 36,5 часа в неделю. Общая трудовая нагрузка была крайне велика: у мужчин - 64,2, у женщин 90,9 часа в неделю, т.е. в среднем 9 и 13 часов в день. Если мужчины-рабочие в тот период обладали довольно значительной величиной свободного времени (30,1 часа в неделю), то у женщин-работниц она составляла всего 9,6 часа в неделю.
Материалы обследований рабочих промышленности и строительства Москвы в 1923 и 1930 гг. показали, что произошло существенное уменьшение продолжительности оплачиваемого труда (хотя переход на 7-часовой рабочий день еще не был завершен). В продолжительности домашнего труда и расходах времени на удовлетворение физиологических потребностей особых изменений не произошло, а вот объем свободного времени значительно увеличился: у мужчин - на 11,7 часа в неделю, у женщин - на 7 часов, главным образом за счет увеличения времени на участие в общественной жизни, чтение, развлечения и отдых [73].
Аналогичные изменения произошли и в бюджете времени крестьян за период с 1923 по 1934 гг. [101, с. 236-268].
Второй этап в исследованиях бюджетов времени - середина 1950-х-конец 1960-х гг., после почти двадцатилетнего перерыва, когда они, как и другие эмпирические исследования, не проводились.
Чем характерен этот период? После восстановления разрушенного в результате Великой Отечественной войны хозяйства началось быстрое его развитие. Создавались предпосылки для облегчения условий труда и быта населения, повышения уровня жизни. В конце 1950-х гг. в промышленности вновь был начат переход на 7-часовой рабочий день, ликвидированный накануне 1941 г. В середине 1960-х гг. для рабочих и служащих была установлена 5-дневная рабочая неделя с двумя выходными днями. Усилилось внимание государственных органов к улучшению работы учреждений быта и отдыха. Одновременно происходит достаточно быстрый рост общеобразовательного уровня населения и вследствие этого - культурных и бытовых потребностей. Поэтому главным социальным заказом этого периода был, с одной стороны, поиск резервов роста производительности труда за счет уменьшения потерь рабочего времени (компенсация сокращения рабочей недели), с другой - необходимость изыскать другие резервы увеличения свободного времени, помимо сокращения расхода времени на работу.
Этот этап связан с именем Г.А.Пруденского и его школой. По инициативе Пруденского Научно-исследовательским институтом труда Государственного комитета по труду и заработной плате при Совете Министров СССР были проведены пробные обследования в Москве (трикотажная фабрика "Красный Восток", декабрь 1957 г.), Тбилиси (январь 1958 г.), Ленинграде (февраль 1958 г.), а Институтом экономики и организации промышленного производства СО АН СССР - в Новосибирске (завод электротермического оборудования и швейная фабрика, конец 1958 г.).
Осенью 1959 г. состоялось первое в послевоенный период государственное обследование бюджетов времени в семьях рабочих и служащих (в системе репрезентативных выборочных бюджетных обследований ЦСУ). Это обследование было проведено ЦСУ РСФСР при участии Института экономики и организации промышленного производства СО АН СССР в Москве и Новосибирске. Той же осенью было осуществлено крупное обследование бюджетов времени рабочих, инженерно-технических работников и служащих на предприятиях тяжелой промышленности Красноярского края (А.КЛапенко, Д.Ф.Федоров, А.С.Стесин), а в 1963 г. - повторное, для оценки изменений после перехода на 7-часовой рабочий день (В.Д.Патрушев [14-16]).
В 1963 г. ЦСУ РСФСР провело обследование бюджетов времени взрослых членов семей рабочих, служащих и колхозников в 4 областях - Горьковской, Ивановской, Ростовской и Свердловской [17], а рядом научных и учебных институтов проведено еще несколько обследований: в Новокузнецке (Ю.С.Шеин, Д.Я.Яшин), Свердловске (М.А.Коробицина. В.К.Розов), Омске (ЗЛ.Железовская), Иркутске (Ю.П.Туманов, А.И.Иваньков), Таганроге (А.А.Севастьянов), Горьком (С.Ф.Фролов), Ленинграде (Э.В.Беляев, А.Г.Здравомыслов, А.В.Неценко, В.А.Ядов), Якутии (И.Е.Томский), Магадане (Е.М.Кокорев) и др.
Показатели бюджета времени использовались при изучении труда, условий и образа жизни, быта городского и сельского населения, разных социально-профессиональных групп: учителей (БЛ.Цыпин, В.Н.Турченко, Л.Г.Борисова и др.), врачей (А.Г.Кононов), учащейся молодежи (Р.П.Ламков, В.В.Софронова, В.А.Мо-рохин и др.), партийных и комсомольских активистов (П.М.Дорофеев, В.А.Шабашев, В.И.Болгов), моряков (В.И. и Л.А.Галочкины) и других групп населения.
Исследования, начатые в России, распространились на другие республики: Армению (Г.С.Петросян), Литву (Ю.Леонавичюс, А.Митрикас и др.), Украину (М.П.Гончаренко, А.С.Дучал, И.В.Чернов и др.), Латвию (И.В.Зариныш. П.А.Эг-лите, Г.И.Минц), ряд республик Средней Азии. Публикация основных работ С.Г.Струмилина [101], первый опыт возобновленных исследований в конце 50-х -начале 60-х гг. дал значительный импульс к их развертыванию в Болгарии, Венгрии, Польше, Югославии, Чехословакии, ГДР. Нобелевский лауреат Г.Беккер в своей статье "Теория распределения времени" (1965 г.) писал об отставании западных стран в этой области исследований. Все это стало важнейшими предпосылками подготовки и проведения в 1965-1966 гг. первого в мировой социологии крупномасштабного сравнительного исследования, охватившего 12 стран Европы и Америки, под руководством А.Салаи по проекту Европейского (Венского) центра координации исследований и документации в общественных науках. Первые результаты были представлены на VI Всемирном социологическом конгрессе (1966 г.) в Эвиане [60, 116, 118], а окончательные - в монографии "The Use of Time" в 1972 г. [123], а также в ряде работ, вышедших в России [18, 19, 20, 75] и других странах.
Научные контакты, установленные в ходе подготовки и проведения этого международного проекта, активно поддерживаются в рамках международной исследовательской группы "Бюджет времени и социальная деятельность", преобразованной впоследствии в Международную ассоциацию исследователей использования времени (президент А.Харвей).
В ходе исследований этого этапа использовалась в основном разработанная под руководством Г.А.Пруденского группой сотрудников Института экономики и организации промышленного производства СО АН СССР концепция резервов рабочего и внерабочего времени [11, 72, 84, 94]. Объектом исследования были в основном рабочие, инженерно-технические работники и служащие промышленности, работники сельского хозяйства. Виды деятельности были детализированы более подробно, нежели в 1920-1930-х гг. (до 137 видов).
Концепция Г.А.Пруденского отразилась в разработанной под его руководством структуре бюджета времени, делении его на рабочее и внерабочее. Время, связанное с работой, время домашнего труда и удовлетворения других бытовых потребностей наряду с рабочим временем, рассматривались в качестве источников увеличения свободного времени, а последнее - в качестве условия для развития личности и роста производительности труда. В ходе этого этапа исследований в стране сложилось несколько научных центров, наиболее крупными из которых были Институт социологии АН СССР, ЦСУ РСФСР и СССР, Всероссийский институт труда и управления в сельском хозяйстве и Институт экономики и организации промышленного производства СО АН СССР. Кроме того, исследования в данной области велись в ряде других городов (Красноярск, Ленинград, Магадан, Новокузнецк, Свердловск, Улан-Удэ), в бывших союзных республиках (наиболее интенсивно - в Латвии и Литве).
Сформировалось четыре основных направления:
а) исследование социальных проблем рабочего времени (В.Д.Патрушев, З.И.Калугина, Е.В.Маслов, Р.Я.Подовалова [72, 112]);
б) изучение социальных проблем удовлетворения бытовых потребностей населения (Н.А.Балыкова, Т.М.Караханова [50], В.С.Кряжев, В.Г.Кряжев [54]);
в) изучение социальных проблем собственно свободного времени (В.А.Артемов, Л.А.Гордон, Б.А.Грушин, Г.П.Орлов, А.В.Неценко, В.Д.Патрушев [4, 39, 40, 70, 67, 74, 79]);
г) методологические и методические исследования в данной области (В.ААртемов, В.Д Патрушев, Г.Г.Татарова [4, 22, 69, 72, 75, 102]).
Важнейшие результаты этого этапа исследований опубликованы в [11, 19, 31, 72, 84J
1. Была обоснована теоретическая и практическая значимость изучения использования бюджетов времени. Не только рабочее, но и внерабочее время имеет важное значение для функционирования общества. Подчеркивалась особая значимость свободного времени [67, 70, 85, 87].
Кроме того, уточнялось значение производительного и непроизводительного труда Ограничение первого только работой по найму в общественном производстве и непризнание общественно полезной значимости так называемого непроизводительного труда в сфере обслуживания, деление профессий на первостепенные и второстепенные, недооценка производства машин, приборов и оборудования, необходимых для обеспечения процесса труда в домашнем и личном подсобном хозяйстве - все это нанесло ощутимый удар по официальной статистике стран "социалистического лагеря" и вызвало немало бурных дискуссий среди советских экономистов.
2 Была разработана детальная методика изучения использования времени работающим населением: перечень и группы видов деятельности в соответствии с их социально-экономическим содержанием, методы сбора и обработки информации и др Эта методика была использована в Болгарии, Польше, Чехословакии и положена в основу методики сравнительного международного исследования 1965-1966 гг., в разработке которой автор принимал участие.
3 Исследования этого периода подтвердили, что показатели использования времени, характеризуя реальное и желаемое поведение людей, могут и должны учитываться в государственном планировании, при размещении предприятий и учреждений бытового и культурного обслуживания, в качестве оценок уровня жизни, в градостроительстве, при совершенствовании организации труда (режимов труда и отдыха и т.д.) [3, 33, 44, 51, 54, 64, 71, 81, 88, 93, 99, 114].
4. Были выявлены резервы во внерабочем времени, связанные прежде всего с поездками на работу и обратно, подготовкой к работе и ее окончанием, с сокращением домашнего труда, стоянием в очередях и т.д., и было показано, что их использование равноценно сокращению продолжительности рабочего дня на один час. И наоборот, сохранение существующего положения с бытовым обслуживанием может свести на нет эффективность сокращения продолжительности рабочего дня. Пример из обследований в Красноярском крае: после перехода с 8- на 7-часовой рабочий день у мужчин свободное время значительно увеличилось, у женщин же домашний труд стал занимать на 3 часа в неделю больше, а досуг - лишь на 1,7 часа, т.е. 15 мин. в день (!). Этот вывод произвел, без преувеличения, эффект "разорвавшейся бомбы", ибо Конституция СССР провозглашала равенство мужчин и женщин во всех сферах жизни. Социологические данные, относящиеся к регистрации фактического неравенства полов, начали использоваться в официальных документах КПСС и нередко составляли особую строку в государственном народнохозяйственном планировании (наряду, скажем, с планами преодоления жилищного кризиса).
5. По итогам международного исследования бюджетов времени городского населения 1965-1970 гг. выяснилось, что фактически продолжительность рабочего времени в СССР была одной из наименьших. Однако затраты времени на домашний труд, прежде всего у женщин, оказались значительно больше. По примерным расчетам, резервы времени, связанные с лучшей организацией бытовых нужд населения, составляли в тот период 7-10 часов в неделю в среднем на человека.
6. Одним из важнейших был вывод о необходимости расчета и анализа использования совокупного (общего) фонда времени всех групп населения по регионам и типам поселений. Расчет таких балансов позволяет оценивать рациональность распределения времени населения регионов, городов, между различными отраслями народного хозяйства и группами видов деятельности. В конце 1960-х гг. в Институте экономики и организации промышленного производства СО АН СССР под нашим руководством была разработана методика сбора данных для расчета балансов времени [75, 89].
На этом этапе был накоплен и опубликован в сборниках таблиц огромный фактический материал [12, 14-18, 23, 25-29, 56], который представляет золотой фонд для вторичного анализа.
Третий этап (1970-1980-е гг.) характеризуется начавшимся застоем в экономике, а позже - началом ее реформирования.
В этот период социологи в основном применяли методику, использованную в международном проекте под руководством А. Салаи. Органы же государственной статистики пользовались методикой начала 1960-х гг. Объектом исследования, как правило, являлось все взрослое городское или сельское население определенных территорий.
С начала 1970-х гг. в практику исследований входит сочетание обследований бюджета времени с анализом субъективных оценок условий его использования.
Исследования этого периода проводились в основном тремя центрами: ЦСУ РСФСР и СССР, Институтом конкретных социальных исследований (впоследствии Институтом социологии) АН СССР и Институтом экономики и организации промышленного производства СО АН СССР.
ЦСУ РСФСР провело обследования бюджетов времени рабочих и служащих промышленности и колхозников в 1977, 1980, 1985 и 1990 гг. В ходе каждого из них опрос охватывал около 50 тысяч семей. Однако ЦСУ ограничивалось лишь публикацией кратких статистических данных по материалам обследований.
Институтом социологии АН были проведены крупные исследования городского и сельского населения: 1972-1973 гг. - сельское население Ростовской области (совместно с Всероссийским институтом труда и управления в сельском хозяйстве); 1976 г. - на промышленных предприятиях Омска и Великих Лук; 1982 г. - Керчь; 1983 г. - Улан-Батор (Монголия); 1986 г. - Псков (в рамках советско-американского повторного исследования); 1987 г. - Дархан (Монголия); 1987 г. - Караганда; 1988 г. - Улан-Уде; 1991 г. - Москва и Московская область; 1993 г. - Москва; 1995 г. - Псков - исследование изменений в использовании времени горожанами методом самооценки (руководитель В.Д.Патрушев).
Институт экономики и организации промышленного производства СО АН провел серию обследований бюджетов времени городского (Рубцовск - 1972, 1980, 1990 гг.) и сельского населения (Новосибирская область - 1975-1976, 1986-1987, 1993-1994 гг.) при сохранении стандартной методики, принципов формирования выборочной совокупности (сельские обследования зимой и летом проводились в одних и тех же поселениях - В.А.Артемов).
В это время были установлены профессиональные контакты с исследователями бюджетов времени во многих странах: Болгарии, Венгрии, ГДР, Канаде, Монголии, Польше, США, Финляндии, Чехословакии, Японии и др. Были осуществлены совместные советско-американский (1986 г.), советско-финляндский (1987-1988 гг.) и советско-монгольский (1987 г.) проекты. Советские ученые инициативно участвовали в работе исследовательских комитетов по бюджету и социологии досуга.
Важнейшей целью 2-го и 3-го этапов исследований была разработка предложений различным государственным органам. Например, при проектировании размещения учреждений сферы быта и отдыха в городских поселениях. Используя данные исследования внерабочего времени, связанного с производством угля (И.В.Чернов [114]), администрация шахт нашла возможность сократить связанное с работой время шахтеров примерно на 30 минут в день.
Исследования этого периода выявляли состояние и тенденции в использовании времени городского населения. За 20 лет (с 1965 по 1986 гг.) и в последующий период [1, 5, 34, 35, 50, 73, 74, 81, 96, 103, 106, 111] в использовании бюджетов времени работающими мужчинами произошли незначительные изменения, тогда как у женщин общая трудовая нагрузка уменьшилась, а свободное время возросло.
В I960-1990 гг. в стране не было улучшения условий использования рабочего времени, несмотря на известные меры по укреплению трудовой дисциплины, борьбу с алкоголизмом и т.п. [112].
Хотя в 1960-1980 гг. имело место сокращение затрат времени на домашний труд и удовлетворение бытовых потребностей, процесс этот шел вяло. Если в течение 1960-1977 гг. в стране фиксировалась тенденция увеличения свободного времени, то с начала 1980-х гг. началось ее замедление. Государственная система организации бытовых и культурных услуг заметно отставала от потребностей населения.
Значительные изменения, далеко не всегда в лучшую сторону, произошли в структуре использования свободного времени [112, с. 139-149]. Как показали наши исследования, в 2,5-3 раза возросли затраты времени на просмотр телепередач. Во столько же раз увеличилось и время пассивного отдыха. Несколько сократилось время, посвященное повышению уровня образования, посещению учреждений культуры, чтению газет. Свободное время стало еще более "телевизионным".
Были выявлены и региональные особенности (по городскому населению) в использовании времени. Например, у работающих мужчин Пскова затраты времени на поездки до работы и обратно составляли 5,2 часа на человека в неделю; в Караганде - 8,5 часа, а объем свободного времени соответственно - 34 и 30,4 часа. Затраты времени на домашний труд и удовлетворение бытовых потребностей колебались у работающих женщин от 27,1 (Псков) до 32,7 часа (Рубцовск) в неделю, что обусловлено различиями в условиях труда, развитии сферы быта и отдыха. Важнейшим социальным следствием этих различий явился неодинаковый размер общей трудовой нагрузки, вновь не в пользу женщин. Причем у населения городов восточной части страны (Караганда, Рубцовск, Улан-Уде) она была больше, чем в европейской части страны (Керчь, Псков) [78, с. 65-74].
Обследование в Москве (1991 г.) показало, что использование бюджета времени жителями столицы аналогично его использованию в "провинциальных" городах, но пожалуй - несколько хуже. Так, общая трудовая нагрузка у работающих мужчин в Пскове в 1986 г. была 64 часа в неделю, в Москве - 64,9 часа, у женщин соответственно - 77 к 74,6 часа. Объем свободного времени у москвичей оказался меньше, чем в других городах. У работающих мужчин Пскова он составлял 34,5 часа в неделю, а в Москве - 29; у женщин - 26,5 и 21,9 часа.
Сравнительные международные исследования показали, что общая трудовая нагрузка (включая непроизводственную) у работающих мужчин в Пскове на 6-8 часов в неделю больше, чем в США и Финляндии, а у женщин - даже на 13-15 часов. Меньше, чем в США и Финляндии, и величина свободного времени на 3-6 часов у мужчин и на 9-12 часов у женщин. В 1965 г. бюджет времени жителей Пскова выглядел не хуже, чем в США.
Еще одним важным результатом исследований было включение основных временных показателей в национальные (СССР), межнациональные (СЭВ) и международные (ООН) системы показателей социального и экономического развития. Анализ данных эмпирических обследований послужил основой ряда теоретических работ по проблемам социального времени [4, 45, 70, 85]
Была показана значимость реальных потребностей людей как основного фактора, определяющего - вместе с условиями их удовлетворения - временную структуру повседневной деятельности и ее динамику. Это смягчало категоричность установок на "поиск резервов", "рационализацию" и планирование использования времени.
Бюджетные обследования позволили выявить тенденции, характерные для предреформенной России: увеличение трудовой нагрузки сельского населения, перераспределение труда, особенно женского, в сферу семейной экономики, сокращение свободного времени при возрастании неудовлетворенности его использованием [7].
Результаты исследований третьего периода освещены в многочисленных публикациях [4, 5, 33, 77, 79, 96] и др.
Наступает новый этап в исследовании бюджетов времени. После 1991 г. в стране идет процесс смены общественного строя. Он отягчен экономическим, духовным и политическим кризисом, спадом производства, снижением уровня жизни населения. Это, естественно, отразилось на бюджете времени. Сравнение данных за 1991 и 1993 гг. по рабочим промышленности Москвы [30, 50, 80, с. 98-101] говорит о том, что фактическая продолжительность оплачиваемой работы в среднем за рабочий день несколько уменьшилась, а затраты времени на домашний труд и удовлетворение бытовых потребностей существенно возросли - почти на два часа в среднем за рабочий день у мужчин и на 1,5 часа у женщин прежде всего за счет увеличения времени, расходуемого на приготовление пищи (отказ от услуг столовых и буфетов), уборку жилья, покупку продуктов. В результате увеличилось время общей трудовой нагрузки: с 11 (муж.) - 12,4 (жен.) соответственно до 13,1 и 12,9 часа в рабочий день. Уменьшилась продолжительность сна и свободного времени.
В 90-е гг. тенденции, наметившиеся во второй половине 80-х гг., сохранились и еще более усилились: перераспределение труда взрослых членов семьи в сферу домашнего (семейного) хозяйства, заметное перераспределение времени между тремя основными видами труда (наемного или предпринимательского, труда в домашнем хозяйстве и труда в ЛПХ) между членами семьи [6, 7].
Увеличение труда в домашнем и личном подсобном хозяйстве в период резкого снижения реальных зарплаты и доходов большей части населения явилось одной из важнейших предпосылок сохранения относительной социальной стабильности.
Экономический кризис обусловил целый ряд особенностей в изучении бюджетов времени. Представительные крупные исследования весьма трудоемки и требуют больших средств. В 1950-1980-х гг. они проводились при помощи местных и центральных органов власти. Теперь стали возможны лишь сравнительно небольшие обследования, как правило - при поддержке научных фондов. Из-за финансовых трудностей с 1990 г. Госкомстат РФ прекратил обследования бюджетов времени вообще.
Между тем именно сейчас для анализа социальных издержек рыночной реформы - изменения структуры труда (дополнительная оплачиваемая и неоплачиваемая работа), появления безработных и т.д. - особенно важно знать, как живут и расходуют свое время бедные и богатые, как выживают имеющие доход ниже прожиточного минимума представители разных социальных слоев, как повлияли изменения в структурах ценностей на реальное поведение людей в сферах труда, быта, образования и отдыха.
Важной становится проблема совершенствования методики сбора и обработки информации с использованием современной компьютерной техники, уменьшающей их трудоёмкость и стоимость.
По-новому встает и вопрос о практической значимости таких исследований. Кем и как могут и должны использоваться их результаты? Грамотная социальная политика невозможна без этих сведений - важнейшего показателя повседневной жизни человека.

§ 5. Заключение: взгляд в будущее

Можно ожидать и достаточно уверенно предвидеть обогащение теоретико-методологических подходов в изучении бюджетов времени. Российская социология активно входит в мировое социологическое сообщество, и это не может не оказывать влияния на методологические и методические основания исследований в рассматриваемой области.
По-видимому, более решительно будут внедряться качественные методы исследования. Например, с помощью фокус-групповых процедур можно достаточно полно представить проблематику качества труда, быта, досуга, их особенности по затратам времени в разных социоклассовых и иных группах населения.
Бюджетные обследования, уже сочетаемые с опросом относительно оценок условий жизнедеятельности и иерархии ценностей людей, будут, надо полагать, развиваться в том же направлении, т.е. путем "наращивания" комплексов используемых процедур и методик. Такова, по крайней мере, общая тенденция в развитии эмпирической социологии нашего времени.
Можно предположить появление исследований бюджетов времени в сочетании с другими методиками на базе иных теоретико-методологических предпосылок - феноменологических, например, но особенно в концептуальных рамках деятельностного подхода. Последний акцентирует внимание на активности субъекта в создании форм организации своего бытия. Такой взгляд как нельзя лучше отвечает периоду реформации общества, в котором прежние формы жизнедеятельности надломлены, а новые еще не устоялись. Именно деятельная активность людей и социальных групп будет определять эти новые формы, а исследования бюджетов времени - отличный индикатор всевозможных изменений в повседневной жизнедеятельности людей.
Этому направлению еще предстоит богатое научной и практически ценной информацией будущее.

Литература

1. Андреенков В.Г., Патрушев В.Д. Показатели использования времени жителями города. М.: ИСИ АН СССР, 1988. Вып. 1-4.
2. Андрейчиков Н.И. Свободное время и развитие личности. Иваново, 1962.
3. Артемов В.А., Болгов В.И., Вольская О.В. и др. Статистика бюджетов времени трудящихся. М.: Статистика, 1967.
4. Артемов В.А. Социальное время: Проблемы изучения и использования. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1987.
5. Артемов В.А., Балыкова Н.А., Калугина З.И. Время населения города: планирование и использование. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1982.
6. Артемов В.А, Образ жизни сельского населения (тенденции 80-х-начала 90-х гг.) // Регион, экономика и социология. 1994, № 4. 1. Артемов В.А. Изменения условий и образа жизни в Сибири (1972-1993) // Социологические исследования. 1995, № 1.
8. Баланс времени населения Латвийской ССР/Ред. П.В.Гулян. Рига: Зинатне, 1976.
9. Беляев Э.В., Водзинская В.В. и др. Изучение бюджета времени трудящихся как один из методов конкретно-социологического исследования // Вестник ЛГУ. 1961, №23. Вып. 4.
10. Болгов В.И. Бюджет времени при социализме. М.: Наука, 1973.
11. Болгов В.И. Внерабочее время и уровень жизни трудящихся. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1964.
12. Большакова Т.М., Борисова Л.Г., Турченко В.Н. и др. Материалы изучения бюджетов времени учителей. Новосибирск: Пединститут, 1978.
13. Бюджет времени нашего молодняка / Под ред. М.С.Бернштейна и Н.А.Рыбникова. М.-Л.: Госиздат, 1927.
14. Бюджет времени рабочих промышленности Красноярского края при 8, 7 и 6-часовом рабочем дне / Ред. В.Д.Патрушев. Красноярск: ИЭ и ОПП СО АН СССР, 1963.
15. Бюджет времени рабочих промышленности Красноярского края после перехода на 7-часовой рабочий день/Ред. В.Д.Патрушев и Р.ПЛамков. Новосибирск: ИЭиОПП СО АН СССР, 1964.
16. Бюджеты времени ИТР и служащих промышленных предприятий Красноярского края /Сост. Ф.И.Продай, В.Д.Патрушев и др. Красноярск: ИЭиОПП СО АН СССР, 1964.
17. Бюджеты времени семей рабочих, ИТР, служащих промышленности, колхозников и рабочих совхозов Горьковской, Ростовской, Свердловской и Ивановской областей за июнь 1963 г. (статистический сборник) /Сост. А.И.Парфенова и О.В.Вольская. М.: ЦСУ РСФСР, 1966. Том I, II.
18. Бюджеты времени жителей города Пскова (статистический сборник) / Ред. Б.Т.Колпаков, В.Д.Патрушев. М.: ЦСУ РСФСР, 1968.
19. Бюджет времени городского населения / Ред. Б.Т.Колпаков, В.Д.Патрушев. М.: Статистика, 1971.
20. Бюджет времени жителей Пскова / Ред. В.А.Артемов, В.Д.Патрушев. Новосибирск: ИЭиОПП СО АН СССР, 1973.
21. Бюджет времени преподавателей и студентов, его социальная обусловленность / Отв. ред. Ю.Леонавичюс. Каунас: КПИ, 1975.
22. Бюджет времени: Вопросы изучения и использования. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1977.
23. Бюджет времени рабочих, служащих и колхозников (статистический сборник) / Ред. А.И.Парфенова. М.: ЦСУ РСФСР, 1978. Часть I, II.
24. Бюджет времени сельского населения / Ред. В.Д.Патрушев. М.: Наука, 1979.
25. Бюджет времени рабочих, служащих и колхозников в марте 1980 года (статистический сборник). М.: ЦСУ СССР, 1980.
26. Бюджет времени рабочих, служащих и колхозников /Ред. А.И.Парфенова. М.: ЦСУ РСФСР, 1981.
27. Бюджет времени рабочих, служащих и колхозников в марте 1985 года (статистический сборник). М.: ЦСУ СССР, 1985.
28. Бюджет времени рабочих, служащих и колхозников за март 1990 года (статистический сборник). М.: Госкомстат СССР, 1990.
29. Бюджеты времени рабочих, служащих и колхозников в марте 1990 года (сборник материалов). М.: Госкомстат СССР, 1991.
30. Бюджет времени рабочих Москвы и Московской области и его использование в 1991 году / Ред. В.Д.Патрушев. М.: ИС РАН, 1993.
31. Внерабочее время трудящихся / Под ред. Г.А.Пруденского. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1961.
32. Внерабочее время трудящихся СССР: Библиография отечественной литературы. М.: ЦНИЭП жилища, 1973.
33. Вопросы использования и прогнозирования бюджетов времени / Ред. В.А.Артемов. Новосибирск: ИЭиОПП, 1973.
34. Время и его использование / Ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1988.
35. Время населения: динамика его использования / Ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1992.
36. ГастевА.К. Время. М.: Центр, ин-т труда, 1923.
37. Гордон Л.А., Волк В.Я., Клопов Э.В., Солокова С.Н. Типология сложных социальных явлений (опыт многомерного анализа бюджетов времени) // Вопросы философии. 1969, № 7.
38. Гордон Л.А., Римашевская Н.М. Пятидневная рабочая неделя и свободное время трудящихся. М.: Мысль, 1972.
39. Гордон Л., Клопов Э. Человек после работы. М.: Наука, 1972.
40. Трушин Б.А. Свободное время. Актуальные проблемы. М.: Мысль, 1967.
41. Груздева Е.Б., Чертихина Э. С. Труд и быт советских женщин. М., 1983.
42 Цубсон Б.И. Социально-экономические проблемы свободного времени трудящихся в условиях современного капитализма. М: Наука, 1980.
43 Заикина Г.А. Структура свободного времени населения Ленкорани: Социально-профессиональная и возрастная дифференциация. М.. 1981.
44 Думное Д.И., Рутгайзер В.М., Шмаров А.И. Бюджет времени населения: Статистика, анализ, прогнозирование. М.: Финансы и статистика, 1984.
45 Елизарьев Э.А. Время общества. Новосибирск: Наука, 1969.
46 Журавлев Г Т Свободное время трудящихся и его изучение с применением методов вариационной статистики // Социология в СССР/ Ред. сост. Г.В.Осипов. М.: Мысль, 1965. Т. II.
47 Зборовский Г.Е., Орлов Г.П. Досуг: Действительность и иллюзии. Свердловск: Средне-Уральское книжное изд., 1970.
48 Использование бюджета времени жителями МНР и СССР / Ред. В.Д.Патрушев. М. ИСАИ СССР, 1990.
49 Иткинд Г., Горчаков Б. Бюджет времени рабочего в СССР//Вопросы профдвижения. 1933, № 7, 8.
50 Караханова Т.М. Работа, быт и свободное время служащих в Москве и Московской области. М.: ИС РАН, 1993.
51 Карпухин Д., Кузнецова Н. Рациональный бюджет времени трудящихся и проблемы его достижения. М., 1979.
52 Керженцев П.М. Борьба за время. М.: Экономика, 1965.
53 Колобов Л. С. Режимы пятидневной рабочей недели, сокращающие ночные смены. М : Легкая индустрия, 1964.
54 Кряжев В.Г Внерабочее время и сфера обслуживания. М.: Экономика, 1966.
55 Лебедев-Патрейко В., Рабинович Г., Родин Д. Бюджет времени рабочей семьи. Л.: ЛНИИКХ, 1933.
56. Леонавичюс Ю.И. Бюджеты времени преподавателей Каунасского политехнического института, Литовской сельскохозяйственной академии и Литовской ветеринарной Академии. Каунас: Политехнический институт, 1974. Ч. I-III.
57. Леонавичюс Ю.И. Проблемы совершенствования использования учебного и внеучебного фонда времени студентов вузов: Автореф. дис... д-ра фил ос. наук. М: ИСИ АН СССР, 1984.
58. Материалы изучения бюджетов времени работников тяжелой промышленности Красноярского края/ Ред. В.А.Гаврилов, И.М.Никаноров. Новосибирск-Красноярск. ИЭиОПП СО АН СССР, 1960. Ч. I, П.
59. Методика изучения бюджетов времени трудящихся (сборник материалов) / Науч. ред. В.Д. Патрушев. Новосибирск: ИЭиОПП, 1966.
60. Международное сравнительное исследование бюджета времени / Ред. В.Д.Патрушев. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1969.
61. Методические вопросы изучения бюджетов времени / Ред. В.ААртемов. Новосибирск: ИЭиОПП, 1972.
62. Методические проблемы анализа данных об использовании времени населения / Ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСАИ СССР, 1991.
63. Методологические и методические вопросы изучения бюджета времени. Сб. статей в 2 книгах / Ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1980.
64. Минц Л. Е. Социально-экономические и социологические проблемы баланса труда и бюджеты времени. М.: Наука, 1979.
65 Митрикас А. Время населения в социальном планировании. Вильнюс: Миинтис, 1987.
66. Михеев В. Бюджет времени рабочих и служащих Москвы и Московской области. М.-Л.: Гос. изд. эконом, лит-ры, 1932.
67. Неценко А.В. Социально-экономические проблемы свободного времени при социализме. Л.: ЛГУ, 1975.
68. Обследование бюджетов времени жителей города и села / Отв. ред. ВААртемов. Новосибирск: ИЭиОПП, 1981.
69. Обработка информации о бюджете времени трудящихся / Ред. В.Д.Патрушев. М.: ИС АН СССР, 1977.
70. Орлов Т.П. Свободное время как социологическая категория. Свердловск: Свердловский юридич. ин-т, 1973.
71. Основные положения методики построения и расчета совокупного баланса времени населения экономического района (общества) / Ред. В.Д.Патрушев. Новосибирск: ИЭиОПП, 1971.
72. Патрушев В.Д. Время как экономическая категория. М.: Мысль, 1966.
73. Патрушев В.Д. Изменения в использовании бюджета времени рабочих Москвы за 1923-1991 годы. М.: ИС РАН, 1994.
74. Патрушев В.Д. Изменения в использовании свободного времени городского населения за двадцать лет (1965-1986)//Социологические исследования. 1991, №3.
75. Патрушев В.Д. Использование совокупного времени общества (проблемы баланса времени населения). М.: Мысль, 1978.
76. Патрушев В.Д. Методика изучения бюджета времени трудящихся//Социологические исследования. 1980, №1.
77. Патрушев В.Д. Основные итоги и задачи исследований бюджетов времени в СССР // Социологические исследования. 1981, № 1.
78. Патрушев В.Д. Региональные различия в использовании бюджета времени городского населения СССР// Социологические исследования. 1990, № 2.
79. Патрушев В.Д. Удовлетворенность свободным временем как социальный показатель // Социологические исследования. 1979, № 1.
80. Патрушев В.Д,., Караханова Т.М., Кушнарева О.Н. Время жителей Москвы и Московской области // Социологические исследования. 1992, № 6.
81. Патрушев В.Д., Кутырев Б., Подовалова Р.Я. Тенденции и изменения массы рабочего времени и возможности его сокращения // Социалистический труд. 1973, № 1.
82. Патрушев В.Д., Татарова Г.Г., Телешова Ю.Н. Многомерная типология времяпрепровождения // Социологические исследования. 1980, № 4.
83. Патрушев В.Д., Караханова Т.М., Темницкий А.Л. Жизнь горожанина десять лет спустя: панельное обследование псковитян в 1986 и 1995 гг.//Социологический журнал. 1996, № 1/2.
84. Петросян Г.С. Внерабочее время трудящихся в СССР. М.: Экономика, 1965.
85. Пименова В.Н. Свободное время в социалистическом обществе. М.: Наука, 1974.
86. Платонов Г. Затраты времени в жилище // Наука и жизнь. 1964, № 6.
87. Подоров Г.М. Рабочее и свободное время. Горький: Волго-Вятское кн. изд., 1975.
88. Показатели времени в социально-экономическом планировании / Отв. ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1981.
89. Проблемы совокупного баланса времени и итоги исследованя / Науч. ред. В.Д. Патрушев. Новосибирск: Наука, 1969.
90. Проблемы внепроизводственной деятельности трудящихся / Под ред. В.Д.Патрушева. М.: ИСИ АН СССР, 1976.
91. Проблемы изучения рабочего и внерабочего времени / Отв. ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1985.
92. Проблемы использования времени: Материалы советско-финского совещания/ Ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1987.
93. Проблемы эффективности мероприятий по улучшению использования бюджета времени населения / Отв. ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1985.
94. Пруденский Г.А. Проблемы рабочего и внерабочего времени. М.: Наука, 1972.
95. Рабочее и внерабочее время сельского населения/ Науч. ред. В.А. Артемов. Новосибирск, ИЭиОПП, 1979.
96 Рабочее и свободное время (материалы исследования населения города) / Отв. ред В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1987. Кн. 1, 2. 97. Региональные и национальные особенности образа жизни и использования бюджета времени населения СССР и МНР / Ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1988.
98. Ротенбахер Ф. Статистические источники для сравнительных исследований в Европе // Международный журнал социальных наук. 1995, № 9.
99. Социологические и экономические проблемы образования / Отв. ред. В.Н.Турченко. Новосибирск: Наука, 1969.
100. Социальные проблемы свободного времени трудящихся / Ред. А.И.Митрикас. Вильнюс, 1974.
101 Струмилин С.Г. Проблемы экономики труда. М.: Госполитиздат, 1957.
102. Татарова Г.Г., Щепкин В.В. Методика обработки данных о бюджете времени (подсистема "бюджет", система "социолог"). М.: ИСИ АН СССР, 1989.
103. Тенденции изменения бюджета времени трудящихся / Отв. ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСИ АН СССР, 1979.
104. Труд в СССР (1934 год): Ежегодник. М.: ЦУНХУ Госплана СССР, 1935.
105. Труд в СССР: Экономико-статистический справочник/Под ред. З.Л.Миндлина, С.А.Хеймана. М.-Л.: Гос. экон. изд., 1932.
106. Труд, быт и отдых трудящихся (динамика показателей времени за 1960-1980 годы) / Ред. В.Д.Патрушев. М.: ИСАИ СССР, 1990.
107. Труфанов И.П. Проблемы быта городского населения СССР. Л.: ЛГУ., 1973.
108. Указатель литературы по вопросам бюджета времени студентов/Сост. Ю.И.Леонавичюс. Каунас, 1985.
109. Устинов В.А., Деев А.Ф. Опыт применения ЭВМ в социологическом исследовании. Новосибирск: Наука, 1967.
110. Условия и образ жизни сельского населения (тенденции изменения) / Ред. В.ААртемов. Новосибирск: ИЭиОПП, 1990.
111. Фомин В.Г. Бюджет времени научного работника. Новосибирск: Наука, Сиб. отд., 1967.
112. Фонд времени и мероприятия в социальной сфере / Ред. В.Д.Патрушев. М.: Наука, 1989.
113. Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М.: Экономика, 1989.
114. Чернов И.В. Бюджет времени и организация труда. Ростов н/Д.: Изд-во Ростовского университета, 1981.
115. Шмаров А.И. Труд и свободное время: Мнение плановика. М.: Экономика, 1987.
116.International Comparative Time-Budget Research (Time Budget Project) /A. Szalai, ed. //American Behavioral Scientist. Vol. 10. № 4. December 1966.
117. Niemi J., Eglite P., Mitricas A., Patrushev V., Pkkonen H. Time use in Finland, Latvia, Lithuania and Russia. Helsinki, 1991.
118. Recherche comparative internationale sur les Budgets-Temps. Report de A.Szalai, S.Ferge, C.Goguel, V.Patrushev, H.Raymond, E.Scheuch, A.Schneider // Etudes et Conjoncture (Paris). № 9. September 1966.
119. Robinson J., Andreyenkov V.I., Patrushev V. The Rhythm of Everyday Life. How Soviet and American Citizens Use Time. Westview Press, 1989.
120. Sorokin P.A., Berger C.Q. Time-budgets of Human Bahavior. Harvard sociological studies, Vol.2. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1939.
121. Sorokin P.A., Merton R.K. Social Time: A Methodogical and Functional Analysis // The American Journal of Sociology. March. 1937.
122. Zuzanek J. Work and Leisure in the Soviet Union. A Time-Budget Analysis. Praeger Publishers. 1980.
123. The Use of Time / Al. Szalai, ed. // The Hague. Paris: Mouton, 1972.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология