Парсонс Т. О структуре социального действия

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА XIX. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ВЫВОДЫ

Было бы слишком смело утверждать, что описание структуры действия, представленное в предыдущей гла ве, является полным даже с точки зрения простого пе речисления ее основных элементов, не говоря уже о вза имосвязях между ними. Это может быть решено только в результате тщательной длительной проверки теории в ходе конкретных научных исследований. Для той ста дии, на которой находится теория действия, требование полного и ясного представления обо всех ее элементах и связях является невыполнимым. В данном исследовании не предполагалось дать ответ на все вопросы. Те же ограниченные задачи, которые ставились, в нем выпол нены.

Однако развитие системы прослежено достаточно далеко, чтобы можно было говорить о ней как о системе, отличной от других систем, описанных в работах, кото рые положены в ее основание. Является ли теория в дан ном состоянии логически замкнутой или нет, на этот вопрос поможет ответить только время и тщательный критический анализ 1 .

1 Если бы ее можно было представить как систему одновременных уравнений, то на этот вопрос было бы легко ответить. Но даже при удовлетворительном определении переменных для такой проверки необходимо еще показать дос таточное число способов отношения между ними, а это уже совсем другое дело. В данном исследовании мы ограничились лишь некоторым предваритель ным анализом, даже не пытаясь идти дальше в указанном выше направлении.

Главная задача данного исследова ния состояла в определении структурных элементов. Ес тественно, что при этом часто делались ссылки на их взаимосвязи. Однако в работе не предпринималось попытки систематически исследовать эти взаимосвязи даже в том объеме, в каком это позволяют сделать социологические работы разбираемых здесь авторов. А это было бы необ ходимо для того, чтобы установить логическую замкну тость хотя бы на структурном уровне.

Все это выходит за рамки данной работы и потому оставляется на будущее. Здесь предполагается реализо вать две цели. Во-первых, представить в целом некото рые методологические вопросы, проходящие через все исследование, попытавшись изложить их в более систе матическом виде, чем это было сделано в основной части работы, где возможность тщательного рассмотрения ог раничивалась в связи с задачей непосредственной интер претации положений того или иного автора. Во-вторых, в первых главах данной работы рассматривалась пробле ма статуса концептуальной схемы одной из основных социальных наук — экономической теории. Проблема ее статуса, как оказалось, заключала в себе огромную ме тодологическую важность. О проблемах, связанных с вопросом о статусе прочих социальных наук, только упо миналось. Следовательно, теперь, когда все доказатель ство представлено, было бы интересно посмотреть, имеются ли у нас основания для дальнейшего сис тематического уяснения этих проблем.

Эмпиризм и аналитическая теория

Несмотря на явное стремление данной работы быть научным, а не философским исследованием, по причинам, изложенным в первой главе, невозможно избежать об суждения некоторых философских проблем. Группа та ких проблем, которой мы касались в нескольких местах, является частью эпистемологической проблемы отноше-

ния научных понятий к реальности. В частности, оказалось необходимым подвергнуть критике в связи с их не удачными эмпирическими импликациями группу взгля дов, объединяемых термином «эмпиризм».

Следует помнить, что под этим названием объединяются три различных направления. Первое — позитивистский эмпиризм, суть которого заключается в мате риализации ( reification ) общих теоретических систем, по логическому типу приближающихся к классической ме ханике. Это означает, что либо конкретные явления, к которым применяется теория, объявляются поддающи мися объяснению исключительно в терминах категорий системы, либо, в менее радикальном варианте, утверж дается, что все изменения в таких явлениях должны быть предсказаны из знаний значений переменных дан ной системы. Последняя позиция оставляет место для определенных постоянных, т.е. для посылок, необходи мых при конкретном использовании теории. Но, если принимается точка зрения эмпиризма, то эти постоян ные считаются не просто созданными в непосредственно научных целях, но частью «природы» рассматриваемого явления. Другими словами, теория применима только тогда, когда даны такие «экспериментальные условия», в которых предсказания из ее «законов» наблюдаются с определенной точностью. Закон падения тел при таком подходе может применяться только для вакуума. Самым ярким примером такой материализации в социальной области является интерпретация классической эконо мики как теории, применимой только к режиму неогра ниченной конкуренции. Эвристические допущения, не обходимые в доктрине о максимуме удовлетворения, становятся при этом постоянными, которые в радикаль ном варианте теории объявляются эмпирическими исти нами.

Другие два вида эмпиризма отвергают какую бы то ни было ценность общих теоретических понятий для рас смотрения конкретных явлений. Одна из форм, называемая па ртикуляристическим эмпиризмом, состоит в том, что еди нственным объективным знанием провозглашает ся знание о частных сторонах конкретных вещей и явле ний. Причинных отношений между ними, которые ана лизировались бы в общих понятиях, установить якобы невозможно. Они могут только наблюдаться, описывать ся и располагаться во временной последовательности. Ясно, что это является отражением юмовского скепти цизма в эпистемологии. Конечно, такой взгляд абсолют но неприемлем здесь, ибо он ведет к ликвидации самой цели данного исследования, которая как раз и состоит в разработке основ системы общих теоретических катего рий, обладающих эмпирической ценностью.

Третью форму эмпиризма назовем (следуя д-ру фон Шелтингу) интуиционистским эмпиризмом. Этот вид эм пиризма допускает концептуальный элемент в социаль ной науке, но признает за ним только индивидуализиру ющий характер; он должен выражать неповторимую индивидуальность конкретного явления, например, лич ности или культуры. Всякая попытка разложить это яв ление на элементы, которые могут быть подведены под общие категории любого вида, разрушает эту индивиду альность и приводит не к достоверному знанию, а к кари катуре на реальность. Такой взгляд также неприемлем для целей данной работы, поскольку он отрицает законность основной задачи исследования как научной цели.

Первая форма эмпиризма, материализация, оказы вается неприемлемой по другой причине. В ней правиль но указывается на необходимость создания в науке об щих теоретических понятий, но интерпретация их статуса по отношению к конкретной реальности неверна. Содер жание данной работы в изобилии представляет материал для доказательства того, что понимание человеческого действия предполагает множество таких теоретических систем. Нет никакого сомнения относительно частичной пригодности систем физических наук к человеческому действию, но многочисленные попытки дать исчерпыва ющее объяснение человеческого действия в терминах этих наук всегда кончались неудачей. Если говорить о более конкретных вещах, то здесь были представлены исчерпывающие доказательства того, что предпосылки,

годные для экономической теории общества свободной конкуренции, не могут, во всяком случае с позиций об щих целей социальных наук, считаться чертами, присущими всем социальным системам, поскольку эти систе мы характеризуются иными свойствами. Эти свойства должны быть найдены и описаны средствами анализа при помощи других, неэкономических элементов теории действия. Таким образом, система экономической теории как таковая является неадекватной для более широкой тео ретической задачи.

Существует четвертое понимание отношения понятий к действительности. Оно заключается в том, что по нятия не отражают реальность, а являются своего рода «полезными фикциями». Примером такого понимания может служить сформулированное Вебером понятие иде ального типа, созданное им на основе отрицания первых трех видов эмпиризма. Было показано, что это верно от носительно некоторых типов понятий. Но стремление Вебера распространить этот подход на общие понятия всех наук, в том числе и социальных, сделало эту пози цию также несостоятельной.

Этим неприемлемым позициям противопоставляет ся позиция аналитического реализма — эпистомологи ческая позиция, лежащая в основе данной работы. От фикционизма ее отличает признание того, что, по край ней мере, некоторые из общих научных понятий не явля ются фикциями, а адекватно «схватывают» аспекты объективно существующего мира. Это относится к поня тиям, называемым здесь аналитическими элементами. Следовательно, выбранную нами эпистемологическую позицию можно определить как реализм. Однако наша позиция не является эмпирическим реализмом, посколь ку она избегает ряда неприемлемых выводов этой эписте мологической концепции. С точки зрения нашего подхо да» теоретические понятия соотносятся не с конкретными явлениями, а с их элементами, аналитически отделенны ми от других элементов. При этом нет необходимости считать, что значение одного или даже всех элементов, к люченных в логически связанную систему, полностью описывает любое конкретное явление или событие. Тер- мин «реализм», следовательно, можно уточнить, как ана литический. Данное уточнение устраняет опасность ска тывания к фикционизму.

Однако простое провозглашение общей позиции как результата всего исследования и определение ее отноше ния к другим отвергнутым возможностям является недо статочным. Необходимо рассмотреть, что означает ана литический реализм в рамках концептуальной структуры развиваемой здесь теоретической системы — волюнтари стической теории действия и различных типов понятий, которые следует выделять, чтобы выяснить, как эта тео рия относится к проблемам эмпирического исследования. Все это приводит к необходимости вновь обсудить вопрос о типах понятий, затронутых в первой главе.

Система координат действия 2

2 См. примечание на с. 64. — Прим. ред. (Остаточные Категории, прим. №22)

На протяжении всего исследования схема действия со всеми своими основными чертами рассматривались на двух различных уровнях — дескриптивном и аналитичес ком. Любое явление, к которому приложима эта теория, может быть описано как определенная система действия. Так, систему всегда возможно членить на части или мень шие подсистемы. Если это членение или анализ продол жать достаточно долго, то в конце концов мы получим то, что называется элементарным действием, т.е. «мель чайшую» единицу системы действия, имеющую смысл в рамках данной конкретной системы действия.

Хотя это элементарное действие ( unit act ) является конечной единицей, мыслимой как подсистема действия, с точки зрения теории она не представляет собой нераз ложимую сущность. Единица мыслится как состоящая из элементов действия. В полном виде единица действия включает в себя определенное число конкретных элемен тов, таких, как конкретная цель, конкретные условия, конкретные средства, одна или несколько норм, управ ляющих выбором средств для достижения цели. Все эти понятия обсуждались выше, поэтому нет необходимости повторяться. Ограничимся лишь одним замечанием: хотя каждый из этих элементов является конкретной сущностью, он не рассматривается как часть единицы действия или системы их. Например, стул в физическом контексте представляет собой комплексы молекул и ато мов; в контексте действия — это средство, т.е. «нечто, предназначенное для сидения ».

Конкретное применение теории действия следует отличать от ее аналитического значения. Слово «цель» в аналитическом смысле является не конкретным будущим состоянием дел, а лишь отличием от того состояния, которое существовало бы, если действующее лицо отстра нилось от действия. Не все условия, в которых осуществ ляется действие конкретного лица, могут быть отнесены к элементам «ситуации», поскольку часть этих условий вообще не имеет отношения к действию. «Средствами» являются не конкретные орудия или инструменты, а те свойства вещей и окружающей обстановки, которые действующее лицо в силу своих знаний о них и контроля над ними может изменить по своему усмотрению.

Коренное различие этих двух планов использования теории действия создает проблему их отношения друг к другу. Говоря в самом общем виде, их наличие предпола гает существование общей для них системы координат ( frame of reference ). Последняя по существу представля ет собой структуру ( framework ) отношений между эле ментами, которая является общей для обоих уровней. Без такой структуры говорить о действии вообще не имеет смысла. Остановимся на основных характеристиках этой системы координат.

Во-первых, существует минимальный набор струк турных элементов действия — целей, средств, условий и норм. Невозможно дать значимое описание действия без спецификации всех этих четырех элементов, подобно тому, как описание физического тела не может быть по-

лучено, если опустить одно из необходимого минимума его свойств.

Во-вторых, в отношении всех элементов действия необходимо должна предполагаться нормативная ориентация действия, его телеологический характер. Действие всегда должно мыслиться в контексте существования напряжения между двумя различными типами элементов: нормативными и ситуативными. Как процесс, действие фактически является процессом изменения ситуативных элементов в направлении соответствия нормам. Элими нация нормативного аспекта означает также и элимина цию понятия действия как такового и ведет к радикальной позитивистской позиции. Равным образом элиминация давления со стороны ситуативного аспекта означает ус транение действия и ведет к идеалистическому эманаци- аонизму. Таким образом, условия должны рассматри ваться на одном полюсе, цели и нормативные правила - на другом, а средства и усилия — в качестве связующих звеньев между ними.

В-третьих, в действии необходимо присутствует вре менное измерение. Действие является процессом, проте кающим во времени. Коррелятом телеологического харак тера является временная координата между нормативными и ненормативными элементами. Понятие цели всегда вклю чает отнесение к будущему, к ожидаемому состоянию дел, которые не обязательно наступят без вмешательства действующего лица. В сознании актора цель должна возникнуть одновременно с ситуацией и предшествовать «при менению средств». Последнее в свою очередь должно предшествовать результату. Эти отношения элементов друг к другу могут быть установлены только во времен ных терминах.

Наконец, в четвертых, схема действия носит субъек тивный характер. Об этом уже говорилось выше. Наибо лее явно это можно видеть из того факта, что норматив ные элементы могут быть названы «существующими» только как элементы сознания действующего лица. Они могут в той или иной форме стать доступными наблюдателю только через их реализацию, что исключает любой

анализ их причинной связи с действием. Следует помнить, что только рассмотренное с объективной точки зрения действие является «логическим».

Эти основные черты схемы действия, которая назва на здесь «системой координат», не представляют собой исходных «данных» какой-либо эмпирической пробле мы. Они не являются также «компонентами» некой кон кретной системы действия. В этом отношении описанные выше характеристики аналогичны пространственно-вре менной системе в физике. Каждое физическое явление должно рассматриваться как процесс во времени, кото рый происходит с телами, локализованными в простран стве. Невозможно говорить о физических процессах в каких-либо других терминах, по крайней мере до тех пор, пока используется концептуальная схема классической физики. Точно так же невозможно говорить о действии в терминах, которые не включают отношений между сред ствами и целями со всеми вытекающими из этих отноше ний следствиями. Такова общая концептуальная струк тура ( framework ), которая охватывает все изменения и процессы, связанные с действием.

Таким образом, можно сказать, что система коорди нат действия имеет статус, который многие, вслед за Гус серлем 3 , называют «феноменологическим». При этом исключаются конкретные данные, находящиеся «вне пла на мышления », которые подвержены изменению. Систе ма координат не есть явление в эмпирическом смысле, это необходимая логическая структура, в рамках которой мы описываем и понимаем явления и действия 4 .

Это не относится к компонентам конкретных систем действия или значениям аналитических элементов, к спе цифическому содержанию целей и т.п. Они находятся на эмпирическом уровне и являются предметом исследова ния действия в терминах причинности как конкретного эмпирического процесса. Поэтому очень важно различать систему координат действия и конкретные процессы.

3 Husserl E . Logische Untersuchungen .

4 В той мере, в какой вообще применяется используемая здесь концепту альная схема.

Поскольку общая схема действия в своем примене нии описывает все релевантные явления в терминах еди ной системы координат, то, каков бы ни был уровень ана лиза, все системы действия обнаружат общую структуру. Главной задачей данной работы и является анализ этой общей структуры. Конечной единицей везде является элементарное действие с основной структурой составляющих элементов. Кроме того, в систему координат заложено оп ределенное число существующих в любой системе «элемен тарных» отношений между различными элементарными действиями. Эти отношения выводятся главным образом из того факта, что наличие других единиц в той же системе неизбежно является частью ситуации, в терминах кото рой должна анализироваться любая отдельно взятая еди ница. Кроме того, существуют вновь возникающие из са мой системы отношения единиц. Логически они не разложены в понятии системы как таковой, но эмпиричес ки можно показать, что они существуют в системах опре деленной степени сложности. Действительно, в противо положность утилитаризму, волюнтаристская теория действия характеризуется именно признанием эмпири ческой важности эмерджентных аспектов целостных систем. Именно они привлекали к себе основное внимание в предшествующем анализе.

Уяснение статуса системы координат действия отно сительно структуры систем дает возможность ограничить определение термина «конкретный » применительно к та ким системам и их компонентам. В связи с этим возника ют определенные вопросы о природе данных науки и их отношении к теоретической системе. Описания даже кон кретных компонентов систем действия, элементарных действий, их частей и агрегатов охватывают не все воз можные факты, известные о рассматриваемом явлении, а только те из них, которые релевантны системе коорди нат действия. Но даже эти факты — данные теории дей ствия — распадаются на два класса. Различия и отноше ния между этими классами лучше всего пояснить на примере, показывающем взаимоотношение двух альтер нативных систем координат — пространственно-времен-

ной системы и системы теории действия - при истолковании фактов об одном и том же явлении.

Допустим, человек прыгнул с моста с целью самоубий ства. Социолог будет описывать это происшествие как «действие»; физик — как «событие». Для социолога этот акт имеет «конкретную » цель — смерть; действующее лицо предвидит «свою смерть в воде». Средством является «прыжок». «Условиями » выступают высота моста, глуби на воды, отдаленность места падения от берега, физиоло гические последствия удара, наполнение легких водой и т.д. Действующее лицо «ориентирует» себя по отношению к явлениям, понимаемым в терминах физико-простран ственной схемы. Человек знает, что если он прыгнет, то он упадет, и если он не будет плыть, то утонет. Когда эти фак ты описываются в понятиях схемы действия, эти физические факты принимаются как «данные ». Но коль скоро эти данные заданы, социолог видит свою проблему в этих под черкнутых выше «если». Социолога не интересуют причи ны того, почему, если человек прыгает, то он падает. Он интересуется тем фактом, что человек упадет, что само убийца знает это и знает вероятные для себя последствия 5 .

5 Ср. определение самоубийства у Дюркгейма, которое в точности соответ ствует «действию» в указанном смысле.

Что касается физика, то изучая этот частный случай, он главным образом интересуется «событием» падения. Он применит к нему закон падающего тела и т.д. То, что человек прыгнул, является для него заданным фактом, он не выясняет, почему он прыгнул. Если же он при иссле довании исходит из «мотива», то выходит за пределы «физической » системы координат. Таким образом, оста ваясь физиком, он описывает данные, релевантные для специфичной теоретической системы физики.

Итак, в описание конкретного действия включаются факты, относящиеся к другим теоретическим системам, от личным от системы действия. По существу, так и должно быть, если мы хотим рассматривать систему координат дей ствия, как нечто, способное служить дескриптивной схемой. Wo эти факты формулируются иначе, чем в другой схеме, созданной для других теоретических целей. Это различие может быть в общих чертах определено следующим образом. Научная функция дескриптивной системы координат состоит в описании явления таким образом, чтобы выделить в нем факты, которые будут релевантны (и объяснимы) с точки зрения данной теоретической системы, а не какой-то другой. Факты, релевантные другой теоретической системе, выступают в описании как класс исходных «данных ». Для со циолога тот факт, что если самоубийца прыгает,то упадет, — релевантен, но не проблематичен. Проблема в другом — в том, почему он прыгает. Для физика, с другой стороны, является релевантным, но не проблематичным факт того, что самоубийца совершает прыжок. Проблемой для него является вопрос, почему, прыгая, он падает именно таким обра зом, т.е. с соответствующим ускорением, скоростью, кине тической энергией удара о воду и т.д. Для утверждения «данных » в этом смысле требуется только, чтобы они были «адекватны » контексту. Как социолог, так и самоубийца, достаточно осведомлены о «физическом аспекте », чтобы пред сказать, что прыжок, вероятно, приведет к смерти. В про тивном случае, термин «самоубийство» не был бы адекватен в применении к рассматриваемому действию. Это можно на звать «мотивационно релевантной адекватностью» физи ческих данных. Что же касается физика, то ему достаточно знать о прыжке, что прыгнувший фактически отделился от моста и будет падать. Это составит физически релевантную адекватность знания данных из области действия для реше ния физической задачи. Для того, чтобы дать эмпирически значимые заключения, любая теоретическая система должна «адекватно » описывать эти данные как факты. Но, уста новив эту адекватность, нет надобности проводить исследо вание, почему эти данные таковы, какими они являются 6 .

6 Для своих теоретических целей.

Этим, однако, не исчерпывается категория данных на уки, если под ними подразумеваются все наблюдаемые фак ты о конкретном явлении, описываемом внутри данной си стемы координат. Пока мы включили в эту категорию, пожалуй, только то, что в физических науках называется константами проблемы. К этому надо добавить значения пе ременных. В случае с самоубийством физически релевант ным значением является расстояние от места прыжка до по верхности воды и т.д. Социологическими релевантными значениями являются некоторые специфические черты си туации действующего лица, его цели и т.п. 7 Эти данные на ряду с константами всегда имеются в любой конкретной си туации. Они никогда не могут быть дедуцированы посредством наблюдения. Все, что могут сделать дедуктив ные операции в рамках теории, — это помочь нам прове рить различные группы данных путем установления их вли яния друг на друга. И если, например, мы имеем в каком-то случае значения трех переменных из четырех в данной системе, мы можем при наличии необходимых логических или математических приемов вывести значение и для четвертой. Таким образом, данные любой конкретной пробле мы распадаются на два класса — «постоянные » данные и значения переменных. Одна из наиболее важных функ ций системы координат состоит в том, что она дает возможность провести это различие 8 . «Постоянные» могут быть описаны только в рамках данной системы координат, их дальнейший анализ требует другой системы по нятий. Напротив, описание значений переменных служит отправной точкой для анализа 9 . Этим определяется сле дующий шаг в нашем рассуждении.

7 Они проанализированы в монографии Дюркгейма. См. также главу VIII настоящей работы.

8 Этого, однако, недостаточно, как показывает опыт Маршалла.

9 Следовательно, чтобы провести указанное различение, нужно определить и переменные, т.е. аналитические элементы.

Системы действия и их аналитические единицы

Этот шаг касается, с одной стороны, размещения в границах единой системы координат всех конкретных исторических феноменов и всевозможных способов их членения на части и единицы, а с другой стороны, анали за в границах той же системы различных объективно воз можных комбинаций этих единиц во все более сложные структуры. В этой связи возникает большое число возра стающих по степени сложности методологических проблем, которые здесь невозможно соответствующим об разом обсудить даже в предварительном порядке. Такое обсуждение потребовало бы написания самостоятельно го объемистого методологического трактата. В настоя щей работе мы можем лишь коснуться некоторых вопро сов, существенных для данного контекста.

Прежде всего, если верна изложенная выше точка зрения относительно роли системы координат, то из этого следует, что критерий релевантности такой схеме ста вит предел практически полезному членению явления на единицы или части. Следует помнить, что единица рас сматривается как «часть» явления в том смысле, что ее можно вообразить существующей изолированно от дру гих частей. При этом методологически неважно, возмож но или нет практически осуществить такую изоляцию. Применительно к классической физике не будет ошибкой сказать, что единицу материи следует представлять как элементарную частицу. С позиций такого понимания все физические тела мыслятся состоящими из таких час тиц и все физические процессы рисуются как изменения, которые «происходят» с этими частицами или их комби нациями 10 .

10 Автор не считает себя достаточно компетентным для того, чтобы утверждать, какие изменения вносятся сюда квантовой теорией. Создается впечатление, что эта теория одновременно меняет как представления о единице материи, так и систему координат, в терминах которой описываются физические «тела » и процессы. Ьсл это так, то это лишь подтверждает представленную здесь точку зрения.

В случае описания явлений в терминах теоретичес кой схемы действия, «мельчайшей» единицей, могущей быть представленной как конкретно действующая, выс тупает «элементарное действие» (« unitact »). Последнее включает в себя минимум «конкретных элементов », о ко торых говорилось ранее, — конкретную цель, конкрет ные средства, конкретные условия (включая институци ональные правила) и конкретную норму, управляющую отношением между средствами и целью. Собственно говоря, это и есть элементарные единицы анализа, но в те оретической схеме действия их нельзя релевантно рас сматривать иначе, как в форме элементов или частей некоего целостного действия 11 , что, в свою очередь, пред полагает наличие «действующего индивида»,т.е. «лично сти», содержание которой выходит за пределы любого из отдельно взятых ее действий.

Описание тех же явлений в терминах, которые лиша ют эти элементы или еще более дробные их части, полу ченные в результате дальнейшего деления, их связи с дей ствием в указанном выше смысле, ведет к потере этим описанием релевантности схеме действия. В этом случае описываемые факты если и сохраняют значение для какой- то научной теории, то она уже представляет собой иную теоретическую систему, нежели теория действия. Так, в примере с самоубийцей мост, который в ряде отношений выступает в роли условия действия, может быть с физи ческой точки зрения «разделен » на части, такие, как опо ры, подвесные канаты и т.д. Этот структурный анализ мо жет быть продолжен вплоть до молекул и атомов тех конструкционных материалов, из которых построено данное сооружение. Все эти части релевантны теоретической схеме действия только в особой конкретной комбинации, называемой нами «мост». Действительно, слово «мост» в повседневной речи получает свое главное значение имен но в связи со своим отношением к схеме действия. Это сооружение, переброшенное через водную или иную прегра ду, с целью обеспечить движение людей или транспортных средств. Иначе говоря, речь идет о функциональном опре делении на основе отношения к действию, а не на физи ческой основе, где следовало бы говорить о скоплении ато мов или определенной их структуре. В этом состоит ограничение абстракции в одном направлении, о чем уже упоминалось выше 12 .

11 Абстрагированные от действия, они могут быть помещены в другие деск риптивные системы координат. Так, орудие труда, которое в схеме действия представляет собой «средство », может быть описано и как физический объект.
12 См. главу XVI .

Определенный предел научно целесообразного деления конкретно го явления на единицы и части зависит от того, имеют ли эти единицы и части отношение к определенной системе координат. В теории действия такое соответствие опре деляется тем, могут ли эти части быть представленными в виде действий или конкретных элементов действия. Одним из главных критериев этого является возможность включить в рассмотрение субъективную точку зрения. То, что Вебер не видел этого, было одной из причин его бо язни абстракций, в результате которой он даже не пы тался создать обобщенную теоретическую систему.

Возникает вопрос, является ли расчленение конкрет ного явления на части и единицы абстракцией вообще? На это можно ответить, что да, является, поскольку рас сматриваемое явление ограниченно. Это более всего спра ведливо по отношению к системам действия в том виде, в каком они были представлены в нашем исследовании. Действительно, все системы такого рода в конечном счете «составлены » из элементарных действий. Однако при интерпретации этого нужно соблюдать осторожность. Это не означает, что отношение единицы действия к сис теме в целом совершенно аналогично отношению песчин ки к песчанной куче, частью которой она является, ибо, как было показано, у системы действия есть свойства, возникающие только на определенном уровне сложнос ти отношений единиц действия друг к другу. Эти свой ства не могут быть обнаружены в отдельном, единичном действии, рассматриваемом в отрыве от его отношения к другим действиям в той лее системе. Они не могут быть выведены в процессе анализа свойств изолированной еди ницы действия 13 . Это означает, что концептуальное обо-

13 «Прямое» обобщение можно понимать как выводы из простого факта существования множества единиц в одной и той же конкретной системе, в свою очередь опирающегося на факт, что определенные отношения между единицами, если их больше, чем одна, предусмотрены самой системой координат. Система, состоящая из единичных действий только с такими эле ментами обобщения, является атомистической системой. Разумеется, как это отмечалось в первой главе, механические системы, взятые целиком, имеют свойства, которых нет у изолированных частей. Но тогда все эти свойства (такие, как энтропия) могут быть выведены из свойств самих единиц с помощью упомянутой выше процедуры обобщения.

собление единицы действия или других частей, представ ляющих собой их комбинации, является процессом абст рагирования. Это тот самый тип понятия, который дей ствительно и по необходимости фиктивен в том смысле, в каком Вебер говорил о фиктивности своих идеальных типов. Вопросы об ограниченности систем действия, о м есте эмерджентных свойств таких систем, выступающих как следствие их ограниченности, и о степени абстракт ности понятий единицы или части, не учитывающих этих свойств, нуждаются в дальнейшем разборе.

Лучше всего начать с простейшего примера эмерджент ного свойства, который встречался нам в ходе наших рас суждений. Из данных, описывающих единичное рацио нальное действие с единственной четко определенной непосредственной целью и в специфической ситуации с заданными условиями и средствами, невозможно определить, в какой степени это действие является экономи чески рациональным. Такая постановка вопроса бессмыс ленна, ибо экономический анализ, по определению, является анализом возможностей использования ограни ченных средств применительно к множеству различных целей. Экономическая рациональность является, таким образом, эмерджентным свойством действия, которое можно наблюдать только в том случае, когда рассматри вается множество единиц действия, составляющих интег рированную систему действия. Довести анализ до концеп туальной изоляции единицы действия означает сломать систему и разрушить это эмерджентное свойство. До тех пор, пока анализ ограничивается изолированной едини цей действия, всякое упоминание о рациональности дей ствия может использоваться только в смысле его технологической рациональности.

Таким образом, с одной стороны, анализ с помощью членения на единицы ограничивается релевантностью определяемых единиц используемой системе координат. Другой стороны, коль скоро этот метод анализа при меняется в исследовании сложных и вместе с тем целостных (органических) явлений, указанное ограничение снимает ся. Однако при этом требуется большая осторожность, так как это влечет за собой определенного рода абстрагирование, которое состоит в последовательной элими нации — по мере все большего дробления на части — эмерджентных свойств сложных систем или их составных частей. Значит, сведение наблюдаемого конкретно го явления к свойствам единицы действия или другим под системам приводит к неопределенности теории, если она употребляется применительно к сложным системам. Эта неопределенность, являющаяся формой эмпирического несоответствия, выступает как главная трудность в при менении экономических теорий в исследовании соци альных систем как целостных органических явлений. Эти теории не в состоянии определить место таких свойств, как экономическая рациональность, которая является не свойством «действия как такового», т.е. изолированных элементарных действий, а свойством органических сис тем действия, достигших известной степени сложности. Методологическая проблема состоит, таким обра зом, в выяснении применимости понятия единицы или части при анализе систем. Заключающаяся в этом понятии абстракция выражается в невозможности учесть оп ределенные свойства системы и последствия искажения этих свойств вследствие использования только понятия единиц и упрощенного представления о взаимодействи ях между ними. Эту проблему можно сделать еще более ясной, если обратиться к метафоре, которой мы уже пользовались в данном исследовании. Вспомним, что при выяснении концепции интегрированной системы рацио нального действия мы сравнивали эту систему с «тканью >> из переплетенных нитей. Эта «ткань» дает наглядное представление о том, что подразумевается под органи ческим характером системы действия. Если мыслить такую систему, как составленную из единиц действия в атомисти ческом смысле, то это можно уподобить расплетению тка ни на отдельные нити. Оставив метафору, можно сказать, что отношения средства—цель в рамках атомистическо го анализа окажутся представленными только в виде связей данного конкретного действия с единственной конеч ной целью посредством единственной (наиболее целесообразной) последовательности ведущих к ней дей ствий. Однако на самом деле одна и та же конкретная промежуточная цель может мыслиться как средство для достижения различных конечных целей, т.е. от этого про межуточного пункта «нити» разветвляются по множе ству различных направлений 14 .

В связи с этим данная конкретная единица действия предстанет уже в виде «узла», в котором на мгновение соединяется большое число расходящихся «нитей». Каждая из них, в свою очередь, вплетается в массу других уз лов, в которые попадают лишь немногие из нитей, преж де связанных с нею 15 .

14 Графически это можно изобразить следующим образом: время — единица действия цепочки «цель—средства».

15 Логика этой ситуации представляет собой прямую параллель тому, что мы наблюдаем в генетике при рассмотрении принципа сегрегации. Здесь наследственная конституция данного индивидуального организма выгля дит как точка, в которой сходится большое число аналитически различных «стренг », т.е. генов, которые сравнительно устойчивы на протяжении мно жества поколений. Если посмотреть в прошлое данного индивида, источ ники элементов, составляющих его гены, сегрегируются на все более и бо лее многочисленные элементы, число которых удваивается с каждым новым поколением, включаемым в анализ. Точно так же, если представить себе будущее потомство индивида, то эти элементы ресегрегируются с каждым последующим поколением. Только проследив достаточное число поколе ний, можно выделить аналитические единицы. См.: Jennings H . S . The Biological Basic of Human Nature .

Мнение профессора Дженнингса дает основание для дальнейшего развития этой параллели. То, что он называет характерной единицей теории на следственности, материализовало эти элементы генов, идентифицировав их с конкретными соматическими характеристиками зрелого организма. Это ведет к логическим затруднениям «мозаичной » теории развития, которые были вполне ему ясны. Точная параллель этому заключена в атомизме, против которого мы только что предостерегали. Атомизм исходит из идентифика ции аналитических элементов действия с конкретными элементами действия в единицах действия; логически это точно такая же незаконная материализация, как и в случае с генами. И в результате точно так же получается «мо заичная » теория систем действия. Мы видели (см. гл. XVI ), что и Вебер впал в эту ошибку «мозаичности ». Различие лишь в том, что он воспользовался Другой, значительно более сложной единицей, нежели единица действия.

Однако даже такая метафора может вводить в заблуждение в одном отношении. Реальную ткань можно разделить на нити и снова соткать. В данном случае (и если профессор Дженнингс прав, то и в случае генети ческом) это нельзя проделать даже концептуально. Ткань, состоящую из отдельных единиц, можно мыслить толь ко аналитически, но ни в коем случае не конкретно. Рас путывание является здесь процессом установления ана литических различений и прослеживания отношений между значениями полученных таким образом элементов в ряде конкретных случаев.

Но если значения некоторых из этих элементов могут быть получены лишь при описании эмерджентных свойств органических систем, то на каком эмпирическом основании они могут быть включены в научную теорию вообще? Разве не верно, что реально существуют лишь единицы? Ответ можно найти в факте существования не зависимого изменения ( independent variation ). Основани ем для различения технологического и экономического элементов рациональности служит то, что они меняют свои значения независимо друг от друга. Максимизация любого из них не предполагает соответствующей макси мизации другого. Но как можно продемонстрировать эту независимость изменения? Только путем сравнения различных конкретных случаев. Это уже не является описа нием единиц, которое может быть осуществлено без ка кого-либо сравнения.

Роль сравнения и различения элементов лучше всего показать на примере. При нормально сопоставимых технологических условиях не существует большой разницы между технологической эффективностью производства электроэнергии гидроэнергетическим способом на реке Колорадо (Боулдер Дэм) и, например, на реке Огайо близ Питтсбурга. Однако тот факт, что Боулдер Дэм находит ся на очень большом расстоянии от залежей угля, в то время как Питтсбург расположен в центре громадного угольного бассейна, находит отражение в другом фак те — в том, что близ Питтсбурга дешевле производить электроэнергию на тепловых станциях. Чтобы строго сравнить эти два случая, необходимо, конечно, ввести множество дополнительных условий, однако принцип ясен и так. В каждом из этих случаев имеется два приемлемых технологических метода достижения цели — гид роэнергетический и тепловой. Выбор между ними может осуществляться различно, исходя не из технологических, а из экономических соображений. Непосредственным экономически релевантным фактом является низкая сто имость угля в одном месте и высокая его стоимость в дру гом. Меньшие денежные затраты на гидроэнергетический способ в Боулдер Дэм означают, что здесь приносится в жертву меньше других потребностей, чем если бы то же количество энергии производилось здесь тепловым спо собом. Это сравнение показывает независимость технологического и экономического аспектов рациональнос ти действия.

Таким образом, становится ясной кардинальная ме тодологическая основа не только эпистемологической правомочности, но и необходимости сравнительного ме тода для всех аналитических наук. Эксперимент являет ся по существу не чем иным, как сравнительным методом, в котором подлежащие сравнению случаи искусственно производятся в определенной последовательности в кон тролируемых условиях. Поэтому делавшийся Вебером упор на сравнительное исследование, в отличие, напри мер, от генетического метода Зомбарта, был в этом смыс ле глубоко симптоматичным. Без сравнительного метода нельзя эмпирически продемонстрировать независимость значений аналитических элементов.

Прежде чем покончить с вопросом о статусе деск риптивной единицы или понятия типологической части в науке о действии, кратко остановимся на тех понятиях такого рода, с которыми может встретиться социолог, и на их отношениях друг к другу. Здесь необходимы два предварительных замечания. Во-первых, причинное объяснение, как мы установили в связи с Вебером, всегда предполагает расчленение анализируемой исторической Данности на структурные единицы или части и, возмож но, также на аналитические элементы этих частей. До тех пор , пока явление не расчленено в одном из этих смыслов или в обоих сразу, оно недоступно для науки. Во-вто рых, было показано, что в социальной области системы ваяются по существу органическими и, следовательно, п ределенные их свойства распознаются только в достачно сложных комбинациях атомарных единиц. Разно образные схемы описания человеческого общества отли чаются друг от друга именно способами рассмотрения этих относительно сложных комбинаций.

Мы уже отмечали, что мельчайшей элементарной единицей человеческого действия, релевантной для схе мы действия, является то, что было названо единицей действия. Эти единицы действия можно представить в комбинациях, составляющих все более сложные конкретные системы действия. Эти системы являются органичес кими в том смысле, что у них есть структуры и аналити чески важные эмерджентные свойства, которые исчезают при членении систем на единицы и части. Ни экономическая рациональность, ни ценностная интеграция не являются свойствами единичных действий, взятых отдель но от их органических связей с другими действиями в единой системе. С учетом этого органического характе ра схема действия может дескриптивно быть доведена до высочайшей мыслимой степени сложности конкретных систем действия.

Когда, однако, достигается известная степень слож ности, описание системы целиком в терминах схемы дей ствия связано с такой степенью детализации, для кото рой требуется огромное количество труда и педантизма. Это относится даже к тем случаям, когда описание огра ничивается «типическими » единичными действиями, и все многообразие конкретных действий остается за преде лами этого анализа. К счастью, по достижении опреде ленных степеней сложности обнаруживаются другие спо собы описания фактов, использование которых дает удобную «сокращенную запись >>, вполне пригодную для значительного числа научных целей.

Эти способы состоят в сосредоточении внимания на том, что можно назвать «дескриптивными аспектами* конкретной системы действия. Их молено считать функ ционально зависимыми от конкретной системы действия, так что подстановка их на место конкретной действитель ности не является в определенных пределах источником ошибки. Такое выделение дескриптивных аспектов может иметь место в двух главных направлениях, которые в этом

частном случае 16 могут быть названы «отношенческим» и «агрегационным». Они взаимодополняют, а не исклю чают друг друга.

Первого направления мы уже касались в связи с Ве- бером. Мы видели, что действия и системы действия раз личных индивидов в той мере, в какой они взаимно ориенти рованы между собой, составляют социальные отношения. В той мере, в какой это взаимодействие систем действия индивидов является продолжительным и регулярным, эти отношения приобретают определенные, относительно постоянные свойства или дескриптивные аспекты. Один из них является структурным 17 . Другой состоит в отно сительном преобладании Gemeinschaft или Gesellschaft . Здесь мы не будем пытаться дать этому свойству особое название 18 .

16 Возможно, это справедливо и для общего случая. Здесь мы не будем рассматривать это.
17 У Зиммеля — «форма».
18 На ранних этапах количественного определения переменных аналитичес ких элементов наблюдается тенденция давать различные названия полюсам изменения. Так, тела определяются как «легкие» или «тяжелые». Наука стремится заменить такие различения названием одного единого свойства, например «масса », способным изменять значение в определенных пределах.

Важным в данном случае является то, что коль ско ро мы используем для наблюдения и описания фактов человеческой жизни в обществе нашу схему отношений, мы имеем мерило для определения адекватности наблюдений. Необходимо наблюдать не все действия участни ков отношения, не все их установки и т.д. Достаточно лишь установить для данной конкретной цели релевант ный аспект этого отношения. Чтобы по возможности об легчить такого рода наблюдение, для каждого релевантно го дескриптивного аспекта следует создать классификацию типов на основе адекватных критериев, чтобы исследователь смог размещать свои наблюдения в рамках кон цептуальной схемы. Только тогда, когда такая классифи кация разработана и выверена, становится возможным ограничить наблюдение небольшим числом «идентифи цирующих » фактов. Однако объем наблюдений, необхо димый для идентификации, не может быть задан априор но, а зависит от характера фактов и .состояния наших знаний в данной области. Но тенденция научного прогресса состоит в последовательном уменьшении этого объема. Это происходит двояким образом. Во-первых, некоторые факты могут быть отброшены как нерелеван тные. Так, для целей теории гравитации иррелевантной и поэтому не подлежащей измерению является плотность тела. Во-вторых, можно установить взаимосвязи между релевантными фактами, так что обнаружение одних фак тов позволит делать заключение о существовании других, без специальных усилий для их наблюдения. Так, для того чтобы опознать в объекте «человека» в биологическом смысле, нет нужды вскрывать его череп и убеждаться, что в нем действительно заключается человеческий мозг.

Таким образом, важнейшей функцией такой вторич ной дескриптивной схемы, как схема социальных отно шений, является функция научной экономии, уменьше ния объема наблюдений и верификаций, необходимых для вынесения адекватных суждений. О второй функции уже говорилось: это такой способ описания фактов, который не позволял бы довести расчленение единиц до такой гра ни, когда исчезают релевантные эмерджентные свойства. То, что схема отношений вторична по отношению к дей ствию, обосновывается следующими соображениями. Вполне возможно концептуально отделить элементарные действия от социального отношения, но совершенно невозможно даже концептуально изолировать социальное отношение от действий его участников. Это является дес криптивным аспектом систем действия, неразрывно свя занным со множеством индивидов и их поступков.

Уже обращалось внимание на тот факт, что схема действия предполагает наличие действующего лица (ак тора). Это такое же фундаментальное представление дд я концепции действия, как представление о знающем субъекте для концепции знания. «Знание » просто невоз можно себе представить иначе, как нечто знаемое субъек том. Точно так же действие есть серия поступков одного или более действующих лиц. Для достижения поставлен ной здесь цели нет необходимости углубляться в чрезвы чайно трудные философские проблемы, связанные с кон цепцией «я » или «эго ». В настоящем контексте будет до статочно всего лишь нескольких соображений.

Во-первых, можно отметить, что эта сторона концепции действия снова возвращает нас к вопросу о свойстве органичности систем действия. С этой точки зрения то, что понимается под «актором», представляет собой вид отно шения различных единиц друг к другу. Покуда это представ ление сохраняет силу, знание внутренних свойств концептуально изолированной единицы действия представляется недостаточным для его понимания. В дополнение к этому необходимо знать, чье это действие и в каком отношении оно находится к другим действиям того же актора. Так, в описании любой конкретной системы действия единствен но возможным принципом дескриптивной организации еди ниц является их группировка в соответвии с тем, какому из акторов они принадлежат.

Так возникает понятие индивида или личности. Ло гика ситуации здесь по сути такая же, как и в только что рассмотренном случае. Следовательно, для наших целей понятие «личность» нужно рассматривать как дескрип тивную систему координат, в соответствии с которой описываются факты человеческого действия. В этом смысле личность есть не что иное, как совокупность единиц действий, наблюдаемых и описываемых в контекстах их отношения к единичному актору. Но личность все гда в большей или меньшей степени является органи ческой системой действия, и как таковая она имеет свои эмерджентные свойства, не выводимые из свойств ато мистически представленных единичных действий.

Коль скоро это верно, появляется возможность ис пользовать «сокращенную запись », подобную той, кото рая используется в схеме взаимоотношений. Необходи мо наблюдать не все единичные действия изучаемого лица , а лишь те из них, которые дают возможность иден тифицировать его как определенный, теоретически реле вантный тип личности. Объективно эти идентифицирую щие свойства могут называться чертами характера, Объективно — установками. Они идентифицируются в терминах определенной классификации, как и в случае схемы взаимоотношений. Таким образом, с точки зрения наших 19 целей схема личности — это еще одна вторичная дескриптивная схема действия. Это организованная сис тема единичных действий, объединенных их общей при надлежностью к одному и тому же актору.

19 Это представление вовсе не обязательно совпадает с психологической концепцией личности.

Этот процесс «агрегации » может быть, однако, про веден еще на один шаг дальше. Когда речь идет о систе мах действия, состоящих из множества акторов, они мо гут быть описаны как группы, т.е. как более крупный агрегат. Этот агрегат может мыслиться как состоящий из индивидов, выступающих в качестве единиц. Индивид, в этом контексте, становится членом группы. Несомненно, что группы, в этом смысле, также имеют эмерджентные свойства, не выводимые из свойств лиц, взятых в концеп туальной изоляции от их членства в группе. Во всяком случае свойства групп могут быть описаны без детализа ции всех черт характера и установок их членов, чем дос тигается дальнейшая экономия описания.

Правильно сказать, что индивид является составной единицей групповой структуры. Но отсюда не следует, что одно и то же лицо не может быть одновременно чле ном множества групп. Напротив, люди обычно участву ют во многих группах одновременно. Таким образом, вся личность целиком не включена в какую-то одну группу. В то же время существуют, конечно, ограничения в смысле совместимости членства в разных группах. К примеру, человек не может быть одновременно членом католичес кой и баптистской церкви. Это вопрос характера отдель ных групп или типов групп и их отношения друг к другу.

Вместе с тем групповая схема в данном контексте тоже должна рассматриваться как вторичная по отноше нию к схеме действия. Не существует групповых свойств, не сводимых к свойствам систем действия, и нет аналитической теории групп, которая не переводилась бы на язык теории действия. Самым ярким здесь является пример Дюркгейма. Его анализ природы социальных групп прямо вел к схеме действия и общей теории действия.

После всего сказанного нет необходимости разъяс нять, что генерализация понятий единицы или части 20 на всех этих уровнях может, при надлежащей осторожнос ти и для должным образом ограниченных целей, дать эм пирические обобщения, способные объяснить многие яв ления. В качестве предосторожностей можно упомянуть две. Во-первых, указанные понятия имеют силу только для небольших диапазонов изменения обстоятельств, ибо слишком большие диапазоны делают недействительной исходную посылку, согласно которой для практических целей особые постоянные отношения между значениями аналитических элементов, которые в данном конкретном случае выражены этими типовыми понятиями, уже не являются настолько несущественными, чтобы ими мож но было пренебречь. Во-вторых, как уже неоднократно говорилось, до тех пор, пока мы имеем дело с органи ческим целым, его части или единицы представляют со бой не реальные сущности, а абстракции. Поэтому их употребление требует особенно большой осторожнос ти, чтобы избежать ложной конкретизации, которая не избежно вкрадывается в анализ, если об этом забыть и рассматривать эти единицы как реальные части, констан ты, находящиеся в сложных процессах изменения. Ре зультатом такого подхода станет неправомерное сведение органических целостностей к «мозаике» составных частей.

20 Не только единицы действия, но и социальные отношения, личности и г руппы могут выступать в качестве единиц социальных систем.

Сказанного достаточно, чтобы показать весьма тес ное отношение понятия единицы на всех этих различных Уровнях сложности к системе координат действия. Такие понятия не имеют смысла для теории действия, если их нельзя выразить в терминах последней как конкретные элементы действия или как единицы действия в некоторой комбинации. Это утверждение оказалось верным Даже для случаев, когда факты формулируются не пря мо в терминах схемы действия, а в терминах отношения, в схемах личности или групп. Ибо все три схемы высту пают как вторичные по отношению к схеме действия. Тре бования системы координат ставят определенный предел имеющему смысл делению исторических феноменов на составные части, так как при превышении этого предела они теряют смысл с точки зрения системы координат. В этом смысле система координат определяет предел абст ракции.

Роль аналитических элементов

В ряде мест настоящей работы мы уже останавлива лись на роли аналитических элементов. Добавить к ска занному следует лишь немногое. Во-первых, нужно еще раз подчеркнуть, что анализ по элементам и анализ по единицам суть не разные стадии научной абстракции, а два различных их вида в двух различных плоскостях. Пользуясь зиммелевским выражением, можно сказать, что эти два вида абстракции есть «две прямые, проведен ные через факты», но в том смысле, что первый вид ана лиза представляет собой участок прямой, далее всего отстоящий от конкретного, а второй — участок той же прямой, близко расположенной к конкретному, но не в том смысле, что они параллельны, поскольку эти прямые пересекаются. Опять-таки метафорически можно изоб разить анализ по единицам как основу эмпирической ре альности, а анализ по элементам как ее поток.

С точки зрения анализа по элементам, каждая конк ретно или концептуально изолируемая единица или часть являет собой специфическую комбинацию частных зна чений одного или нескольких аналитических элементов. Каждый «тип» есть постоянный набор отношений меж ду этими значениями. Со своей стороны, элемент есть универсалия, частными случаями которой могут являть ся: 1) определенная аналитическая единица, взятая в це лом, 2) один или несколько фактов, описывающих эту единицу, 3) выражение одного или нескольких эмерджен- тных свойств сложных комбинаций таких единиц. Любая атомистическая система, рассматривающая только свой ства, обнаруживающие себя в элементарном действии или в любой другой единице, не способна адекватным образом учесть элементы последнего типа, поэтому по отношению к сложным системам она является неопре деленной.

Нужно также уточнить принятый здесь смысл слова «эмерджентный », так как с ним могут быть связаны раз личные представления. В данной работе оно имеет стро го эмпирическое значение, подразумевающее общие свой ства сложных систем явлений, которые эмпирически определимы в своих частных значениях и, как можно установить с помощью сравнительного анализа, изменяют ся в своих частных параметрах независимо от других свойств. В этом они не отличаются от любых других об щих свойств. Отличие эмерджентных свойств от элемен тарных связано только с тем, что при анализе системы по единицам, доведенном до определенной границы, они исчезают и перестают быть наблюдаемыми. Мы уже дос таточно подробно разъясняли это на примере экономи ческой рациональности. Существование и эмпирическая важность эмерджентных свойств в указанном выше смыс ле является, как мы убедились, мерой ограниченности системы. Эти свойства имеют фундаментальное значение для систем действия.

Из этого ни в коем случае нельзя делать вывод, что «реальной » является только конечная единица, релевант ная данной системе (в нашем случае — это элементарное действие со своими элементарными свойствами), а эмерд- жентные свойства суть нечто «производное» или «фик тивное». Такое представление было бы отходом от эмпи рической основы науки 21 . При вычленении аналитических элементов факты должны браться такими, какими мы их находим. Критерием всегда является эмпирически верифи цируемое независимое изменение значений элементов.

21 Метафизический атомизм.

Там, где это изменение можно зафиксировать, имеется «реальный » элемент, независимо от того, является ли он элементарным или эмерджентным. Фактически в науке не существует другого критерия реальности. Сказанное от носится и к самой единице действия, которую тоже мож но было бы объявить «фикцией ». Подобно аристотелевой «руке » понятие единицы действия является «реальной ча стью» системы действия «только в переносном смысле», но это не отменяет ее эмпирического характера в указан ном смысле этого слова. Аналогично и в концепции эмер джентности нет ничего мистического. Это просто способ обозначения определенных черт наблюдаемых фактов.

Теперь можно понять, как аналитические элементы связаны с обсуждающимися ранее двумя другими вида ми концептуализации. Любая действительная или гипотетическая конкретная сущность, описываемая в терми нах какой-то системы координат, должна иметь свойства. Это одно из фундаментальных требований мышления об эмпирической реальности, феноменологический факт. В пределах данной системы координат имеется конечное число таких свойств, которые в совокупности дают адекватное 22 описание изучаемого явления.

Элемент упорядоченности в конкретных явлениях, рассматриваемых под аналитическим углом зрения, со стоит в том, что, хотя эти свойства в своих частных зна чениях являются переменными, их значения находятся в определенных постоянных отношениях друг к другу. Упо рядоченность состоит в этом постоянстве отношений, а также в постоянстве определения элементов теоретичес кой схемы в определенном диапазоне их измерения.

22 Критерий «адекватности » устанавливается вопросами, на которые в рам ках данной теоретической системы нужно ответить, чтобы достичь определенного решения поставленной проблемы.

Значениями аналитических элементов являются кон кретные данные, факты, полученные путем наблюдения, и комбинации фактов. Их изменения суть протекающие во времени конкретные процессы. Следовательно, схема действия в форме такого каркаса из аналитических эле ментов обретает иной смысл, нежели в том случае, когда она выступает в роли дескриптивной схемы. Образуя ана литический каркас, элементы имеют уже причинную за висимость в том смысле, что изменение величины одного влечет за собой изменение величины других. Схема «сред ства—цель» становится прежде всего узловой конфигу рацией для причинного объяснения действия. Кроме того, специфической особенностью этой схемы является ее соотнесенность с субъективным аспектом. Она включает в себя как внешние по отношению к актору процессы, так и реальные процессы, происходящие в его сознании.

На этом уровне схема действия, включая свой цент ральный компонент «средства—цель», уже перестает быть чисто феноменологической; она приобретает не просто дескриптивную, а причинную значимость и таким путем охватывает «реальные субъективные процессы» мотива ции. Она становится в гуссерлевском смысле «психологи ческой» 23 . Но ее феноменологический аспект, как систе мы координат, не исчезает, а имплицитно присутствует при любом использовании схемы действия. Именно этот эле мент связывает воедино дескриптивную и аналитическую схемы действия. Аналитическая теория действия может применяться для объяснения только таких систем фактов, которые могут быть описаны в терминах дескриптивной схемы действия или одной из производных от нее схем, т.е. для явлений, в конечном счете сводимых посредством рас членения на единицы к единичным действиям и их систе мам. Таким образом, все три вида концептуализации в выс шей степени тесно связаны между собой.

23 Ср. Husserl , op . cit . Это, естественно, не единственное значение, которое мо жет иметь аналитически определяемая наука психология. Наше определение подразумевает лишь: 1) что существование явлений есть эмпирический, а не «идеальный » факт, каким является, например, математическая теорема; 2) что явления эти доступны анализу в терминах субъективных категорий в том смыс ле, в каком это понятие употребляется в настоящей работе. Чтобы сделать из психологии науку о психологических явлениях в гуссерлевском значении, нужно, чтобы она стала синтезом всех наук о действии.

Мы уже неоднократно предупреждали о том, что на стоящее исследование не содержит попытки дать систе матическое изложение аналитического аспекта теории действия. Скорее оно ограничивается задачей создания структурного наброска обобщенных систем действия, к которым могла бы быть применена такая аналитическая теория. Однако эти два способа концептуализации часто накладываются один на другой, поэтому в нашей работе так много говорится о переменных и аналитических эле ментах. Но мы даже не пытались рассматривать проблему построения системы переменных. Наша ограниченная за дача сама по себе оказалась достаточно внушительной и без дополнительных усложнений, которые повлекло бы за собой включение в рамки исследования проблемы построения такой системы. Но решение поставленной нами зада чи создает некоторые предварительные условия, необхо димые для систематической работы над второй проблемой. Наряду с другими аспектами, наше исследование, показав, что представление об обобщенной системе в ее структур ном аспекте является практически полезным, продемон стрировало логическую осуществимость 24 задачи созда ния соответствующей системы элементов и их отношений.

Чтобы у читателя не создалось впечатления, что на основе разработанной здесь системы в ее структурном контексте невозможно сформулировать никаких анали тических законов, полезно будет высказать предположе ние, что основа для формулирования одного из законов весьма широкого диапазона и значения у нас имеется. Этот закон может быть в предварительном виде сформулирован следующим образом: «В любой конкретной системе действия процесс изменения, коль скоро он вообще объясним в терминах тех элементов действия, которые сформулированы на базе отношения «средства—цель», внутренне присущего системе, может происходить лишь в направлении приближения к реализации рациональных норм, рассматриваемых как обязательные для акторов, функционирующих в этой системе ». Иначе говоря, такой процесс действия может прогрессировать только в на правлении увеличения свойств рациональности.

24 Как мы видели, Вебер придерживался бы здесь противоположного мнения.

В такой формулировке этот закон разительно напо минает второй закон термодинамики, в котором также формулируется направление изменения в системе, в дан ном случае — в физической системе. При этом изменение происходит в сторону увеличения энтропии. Потенциальная энергия превращается в кинетическую, т.е. в действие в физическом смысле этого слова. Рациональность зани мает в системах действия логическое место, аналогичное энтропии в физических системах (по крайней мере, в рам ках классической физической теории). Энергия усилий в процессе действия преобразуется в реализацию целей или в соответствование нормам. Рациональность есть, по край ней мере, одно из свойств, в терминах которого может быть измерена глубина этого изменения в любой данной систе ме в любой данной точке процесса изменения.

Эта концепция закона возрастающей рациональности, как фундаментального обобщения, касающегося систем действия, конечно, не является оригинальной. Она прояв ляется как фундаментальное обобщение в работах Вебера, в его концепции нарастания рациональности. По его пред ставлениям, все системы действия движутся в этом направ лении. Правда с точки зрения Вебера существуют два основных типа различия: во-первых, различия конкретного содержания целей и норм, на реализацию которых направ лена рационализация действия, и, во-вторых, различия в размерах и силе препятствий, стоящих на пути этого про цесса. Следует, однако, отметить, что второй тип различий, сформулированный, главным образом, в веберовской кон цепции традиционализма, касаются только степени процесса рационализации, но не его направления 25 .

25 Веберовское обобщение нуждается в уточнении ввиду того факта, что важное отношение «средства—цель» не единственная норма, управляющая системами действия таким наиболее общим образом.

Имеется и другая интересная параллель между ве беровским процессом рационализации и вторым законом термодинамики. В рамках классической физики указан ный закон послужил основанием для фаталистических выводов о «тепловой смерти » физической вселенной. По разительно, что и сам Вебер, и его толкователи, пришли на основании его теории рационализации к подобным фа талистическим прогнозам. Форма выражения здесь тоже аналогична физической: в терминах Вебера запас ха ризматической энергии как бы истощается в процессе ра ционализации, и в результате остается «мертвый меха низм».

В предварительном порядке можно высказать пред положение, что в обоих случаях фаталистические выво ды получаются по одной и той же причине, а именно — в силу материализации теоретических систем. Профессор Уайтхед вскрыл следствия ошибочного перенесения тео рии на конкретную данность для классической физики. Выше мы видели, как Вебер таким же точно образом, ошибочно пытался наложить на реальность свои идеаль ные типы. Не может быть сомнения в том, что эта его тен денция и привела к фаталистическим интерпретациям процесса рационализации. К сожалению, за недостатком места мы не можем здесь более подробно остановиться на этой интересной параллели.

Общий статус теории действия

Определив выявившуюся в ходе исследования общую эпистемологическую позицию, названную нами аналити ческим реализмом, и обсудив возможности ее примене ния в разного рода теоретических концепциях, мы можем завершить эту методологическую часть работы кратким разбором наиболее общего философского статуса, или, как его часто называют, онтологического типа рассмат риваемой здесь научной теории 26 . Указанная позиция яв ляется реалистической в техническом эпистемологи ческом смысле.

26 к Эта проблема, строго говоря, выходит за рамки данного исследования, однако мы все же обращаемся к ней, чтобы читатель, интересующийся воз можными философскими аспектами принятой здесь позиции, мог легче связать ее с областью философских споров. Ни один из эмпирических вы водов работы не зависит от приводимых ниже соображений.

Философской импликацией этой позиции является признание существования внешнего мира, так называемой эмпирической реальности, не являющейся созданием индивидуального разума и не сводящейся к терминам идеального порядка в философском смысле этого слова.

Рассматриваемые научно-теоретические системы, само собой разумеется, не есть ни сама эта внешняя ре альность, ни ее прямое и буквальное воспроизведение, которое может считаться единственно достоверным. Эти системы скорее находятся в функциональном отношении к действительности, т.е. они служат адекватными ее ото бражениями для определенных научных целей. Можно указать на несколько особенностей этого отношения.

Во-первых, применимость научной теории к эмпи рической реальности предполагает, что последняя представляет собой некоторую упорядоченность фактов. Эта упорядоченность должна быть в каком-то смысле конг руэнтна логическому порядку. Эмпирические события не могут происходить просто произвольно, в смысле от рицания логического порядка. В соответствии с этим общей чертой всех научных теорий является логичность взаимосвязей между утверждениями, из которых они состоят.

Во-вторых, сама научная теория не есть эмпиричес кая сущность, она являет собой идеальное представле ние эмпирического бытия или отдельных его аспектов. С таким фактом связаны накладываемые на теорию ограни чения. Утверждение, что действительность исчерпывается теми своими областями, где она совпадает с доступными человеческому разуму в его научной фазе идеальными си стемами, такими, как логика, является недоказанной по сылкой. То же самое можно сказать относительно ог раничений, присущих имеющимся в распоряжении человека механизмам наблюдения. Если интерпретировать этот термин достаточно широко, то правильно будет сказать, что фактические элементы могут попасть в науку только в тех случаях, когда имеется доступная че ловеку процедура, с помощью которой их можно уста новить. Ограничения, определяющие область, подвласт- н Ую человеческому наблюдению, вполне могут быть чисто л Учайными в отношении к целостности внешнего бытия.

Из обоих этих соображений следует, что доступные человеку знания не идентичны тому, что можно себе пред ставить как знания разума, свободного от этих челове ческих ограничений. Но в то же самое время факт вери фикации теории, то есть тот факт, что она оказывается «работающей », является хотя и ограниченным, но все же доказательством того, что утверждения человеческой науки не совершенно произвольны, а адекватным образом соответствуют существенным аспектам реальности. Существует и должно существовать представление о пре деле возможного для человека совокупного знания, которое не есть «сама объективная реальность», но есть адекватное отражение существенной части этой реаль ности. С прогрессом науки действительное знание асим птотически приближается к этому пределу.

Но кроме ограничений, связанных с ограниченнос тью наблюдений, проистекающих из самой ограниченно сти человеческой природы, существуют и другие, вслед ствие которых знание в каждый данный отрезок времени и в данной области всегда меньше, чем совокупность воз можного для человека знания. Эти ограничения могут быть двоякого рода. Одни связаны с природой когнитив ного аспекта человеческого разума, другие с тем, что этот когнитивный аспект никогда полностью не изолирован от других аспектов; человек никогда не выступает как исключительно Homo sapiens .

Что касается ограничений первого рода, то они объясняются характером конкретных сущностей, с ко торым имеет дело ученый. Эти сущности никогда не бы вают «целиком» конкретными даже в смысле, учитываю щем пределы человеческих возможностей. Они всегда выступают в виде того, что Вебер назвал историческими индивидуальностями. А это уже конструируемые сущно сти, конструкция которых зависит от структуры исполь зуемой системы координат. Следовательно, реализм опи сания конкретного бытия всегда ограничен с учетом этого элемента дескриптивного отбора. Во-вторых, поскольку описание такого рода охватывает не целостную конкретную систему, а лишь ее части или единицы, изолирован-

ные от их контекста, в нем появляется новый элемент абстракции в той мере, в какой система является органи ческой и обладает эмерджентными свойствами. При этом не существует априорных поводов ограничивать число таких свойств, увеличивающееся вместе с усложнением систем. Следовательно, при любом описании мы неизбеж но абстрагируемся от этих свойств, зачастую даже не подозревая об их существования. Наконец, еще одна аб стракция заключена в понятии аналитического элемента. Эмпирическим референтом этого понятия выступает не обязательно конкретное явление даже в обозначен ном выше относительном смысле; им может быть отдель ный аспект явления. Частности, соответствующие этому общему понятию, могут составлять лишь небольшую часть множества устанавливаемых относительно данно го явления фактов.

Таким образом, наша система общей теории должна рассматриваться в свете этой тройной абстракции, состо ящей из совокупности возможных для человека знаний. В пределах данной системы координат можно объяснить только часть важных фактов. Другие факты, представ ляющие для данной системы постоянные величины, могут быть объяснены, если они вообще поддаются объяс нению, только в терминах других аналитических систем. Факты же, считающиеся важными в терминах данной си стемы координат, никоим образом не составляют всей совокупности фактов, которую можно узнать относи тельно определенного конкретного явления. Только ког да явление адекватно описано в терминах всех существу ющих систем координат, когда все полученные данные категоризированы в соответствии с аналитическими по нятиями некоторой системы, и только после того, как все эти различные способы анализа систематически соотне сены друг с другом, мы можем сказать, что явление объяс нено настолько полно, насколько это возможно при со временном уровне научных знаний. Но эти различные Уровни абстракции не означают отсутствия реальности в смысле сведения ее к фикции. Это доказывается тем, что Результаты анализа на различных уровнях, в терминах многообразных систем координат и т.д. могут быть ин тегрированы в последовательную сумму знаний, которая как целое имеет реалистическое значение, о котором уже говорилось. Покуда это возможно, разные части этой суммы знаний служат взаимному подтверждению друг друга и нахождению свидетельств в пользу каждого от дельно взятого пололсения.

В то же время в настоящем исследовании было показано, что, хотя научное знание и выступает в системе че ловеческого действия как независимая переменная, оно взаимосвязано с другими переменными. В той мере, в ка кой эти прочие переменные определяют ограниченность человеческого знания реальности, мы уже о них говорили. Но имеются в то же время и другие ограничения. Из них наибольший интерес представляют, пожалуй, те, ко торые связаны с направлениями и границами научного интереса, предопределяемыми системами ценностей. По скольку диапазон эмпирического интереса фактически лимитируется этими факторами, постольку возможности подхода человека к эмпирическим явлениям неисчерпае мы, т.к. по мере увеличения разнообразия человеческих ценностей расширяется и научный диапазон. Уже говори лось, что во избежание скептических выводов из элемента релятивизма в науке, необходимо постулировать ограни ченность числа точек зрения в указанном смысле. С накоп лением ценностного опыта совокупность знаний прибли жается к асимптоте.

Особый онтологический статус теоретической сис темы действия может быть понят как частный случай этих положений.

Во-первых, система координат действия, безуслов но, относится к числу тех, с помощью которых для опре деленных научных целей можно адекватно описать фак ты человеческого действия. Это не единственная система, о которой мол<ло сказать то же самое, но критический анализ, предпринятый в этой работе, показал, что для определенных задач, которые вполне закономерны в на учном плане, она дает результаты более адекватные, чем любая из альтернативных систем координат, рассмотрен-

ных здесь, таких как схема «пространство—время », при нятая в естественных науках, или идеалистическая схе ма. В пределах данной системы отсчета удалось система тически выделить ее точки соприкосновения с обеими этими схемами. Для проблематики действия они относят ся к области постоянных величин. Наконец, было продемонстрировано, что в границах того, что, с точки зрения системы действия, является областью переменных, име ется несколько подгрупп, составляющих сравнительно независимые подсистемы. Была показана необходимость учитывать их все при решении конкретных задач.

Мы не можем утверждать, что в том виде, в каком эта теоретическая система представлена в нашем исследова нии, она является завершенной. Мы не можем также утверждать, что в ходе дальнейшего развития социальных наук она не будет заменена другой, столь же радикально отличной от нее, как сама она отлична от систем, из которых возникла. Однако раскрытая в нашей работе эмпири ческая полезность этой системы без опасений позволяет сказать, что даже после того, как ее сменит какая-нибудь другая система, от нее останется существенный элемент абсолютного знания, который после соответствующего переформулирования сможет быть включен в эту будущую более широкую систему. В этом и только в этом смысле она может претендовать на то, что она дает нам достовер ное знание об эмпирической действительности.

Классификация наук о действии

Содержащаяся в результатах этого исследования общая позиция, касающаяся отношения теоретических категорий к конкретным явлениям, была названа нами аналитическим реализмом. В одном аспекте эта точка зрения противоположна эмпирицистской материализа ции теоретических систем. Последний подход предпола гает, что для понимания любого конкретного класса яв- ле ний может быть применена только одна система

аналитических категорий. В противоположность этому принятая нами позиция включает теорему о том, что адек ватное понимание многих конкретных явлений может требовать употребления аналитических категорий, при надлежащих нескольким различным системам.

Далее, нами был подробно рассмотрен один частный случай теоретической системы, в которой проблема «ма териализации» в указанном смысле этого слова стояла особенно остро. Это случай ортодоксальной экономичес кой теории. Мы пришли к заключению, что, как правильно понял Парето, ее надо интерпретировать как теорию, фор мулирующую отношения внутри ограниченной группы аналитических элементов, являющихся частью более широкой системы действия. Конкретные явления, даже под дающиеся описанию в терминах спроса и предложения, включают в себя и другие переменные, не описываемые в системе экономической теории. Это положение было под тверждено более чем достаточным количеством эмпири ческих доказательств. Затем оказалось возможным пойти дальше простого утверждения, что группа элементов, составляющих экономическую теорию, представляет собой лишь одну из нескольких содержащихся в конкретных социальных явлениях абстракций. В том смысле, в каком об этом писали Парето и Маршалл в одном из разделов своей теории, ее удалось поставить в систематическое логическое отношение к структурным элементам более широкой системы, названной здесь действием.

Эта более обширная система — волюнтаристическая теория действия — в свою очередь и на другом уровне обнаруживает такого рода абстрактный характер. В част ности, ее конкретное применение, как оказалось, тоже предполагает наличие неких постоянных величин, кото рые можно описать, но нельзя аналитически объяснить в терминах системы координат теории действия. Один ряд таких данных принадлежит другой, широкой системе ко ординат современной науки, называемой в самом широ ком смысле «физической» и описывающей явления как пространственно-временные вещи и события. В этой по лярной системе координат схема действия полностью

теряет объяснительную силу и становится просто описа тельной. Радикальная смена системы координат произво дит своего рода инверсию: данные, являющиеся перемен ными величинами в рамках одной, становятся постоянными в рамках другой.

На радикально позитивистском полюсе аналитичес кая интерпретация действия опирается на физическую систему отсчета, позитивным критерием которой явля ется пространственность, а негативным — аналитическая иррелевантность субъективных категорий. Эта тенденция теории действия соскальзывать при определенных усло виях на позиции радикального позитивизма дополняет ся тенденцией соскальзывания на противоположную, идеалистическую позицию. Методологически равнознач но, объявить ли постоянными величинами для теории дей ствия идеи или физические данные. Как таковые, они не являются переменными системы действия.

Наконец, при обсуждении методологии Вебера мы столкнулись с раздвоением научного интереса, с одной стороны, в направлении объяснения конкретных индивидуальных явлений как таковых и, с другой стороны, в направлении создания теоретических систем общего назна чения.

Рассмотрение этих вопросов оказалось необходи мым для разработки концептуальной структуры нашего исследования. Каждый из них в каком-то аспекте важен для этой структуры. Более того, в связи с некоторыми из этих вопросов пришлось поставить проблему статуса более ограниченной концептуальной схемы, широко извес тной как теоретический аспект специальной науки. Так, экономическая теория является теоретической предпо сылкой ( preoccupation ) экономической науки, как унифи цированной дисциплины. А вопрос о физических аспек тах систем действия в том или ином смысле зависит от решения вопроса об отношении друг к другу естествен ных и социальных наук.

Большая часть неразберихи, в которую мы в рамках Данного исследования пытались привнести какой-то порядок, проистекает из неумения ученых четко различать разные концептуальные схемы и адекватным образом разбираться в их логических взаимоотношениях. Как только в исследовании любой эмпирической проблемы возникает необходимость применить не одну, а несколь ко схем, исследователю следует выяснить для себя, что же он реально делает, т.е. в каких случаях он пользуется одной схемой, в каких — другой, и что влечет за собой переход из одной в другую. Если принять одну из основ ных теорем нашей работы о том, что значительная доля эмпирических проблем из области действия подразуме вает использование более чем одной теоретической системы, то отсюда следует неизбежность рассмотрения их отношений друг с другом. Этот вопрос имеет большое научное значение в самом строгом смысле этого слова.

Совершенно ясно, что за этим стоит. Исследование этих отношений есть попытка разработать систематичес кую классификацию эмпирических наук, и создание на броска такой классификации, в той мере, в какой она со прикасается с проблемами настоящего исследования, будет последним, чем мы займемся в этой работе.

Сейчас зачастую принято возражать против попы ток установить границы между науками, разделить их четкими перегородками. Говорят, что знание представля ет собой неразложимое единство, что процесс заключа ется в разрушении границ, а не в их проведении. В какой-то мере можно сочувствовать общему духу таких заявлений. Действительно, в конкретном эмпирическом исследовании совершенно исключается приверженность какой-то строго очерченной области. Ученый-эмпирик идет за сво ими проблемами, куда бы они его ни привели, и отказыва ется считаться со знаками, предупреждающими о «чужой теории». Более того, наша собственная работа демон стрирует, как часто различные концептуальные схемы бы вают необходимы для распутывания сложных взаимоза висимостей в одной эмпирической области. Тем самым наша работа сама дает в руки сторонников такого науч ного «бродяжничества» веский аргумент. Но вместе с тем такая позиция, в ее крайней форме отказа от какого бы то ни было систематического обсуждения проблем от-

ношения друг к другу различных теоретических систем, без чего невозможна классификация наук, являет собой разновидность эмпирицистского бегства от теоретических проблем, пагубного, как уже многократно было по казано, для развития науки. Путешествовать из стра ны в страну — великолепное занятие, но путешественник, отказывающийся признавать местные особенности и обы чаи посещаемых им стран в конце концов угодит в беду. Многие путешественники распрощались с жизнью из-за этой ошибки. Поэтому наша попытка — не просто педан тизм, это следование общей заповеди науки: «Хорошо, ког да ты знаешь, что делаешь». Другим аргументом в пользу такой попытки служит тот факт, что эти проблемы уже частично и порознь затрагивались в разных местах нашей работы, что само по себе говорит об их важности в такого рода исследованиях. Их систематический разбор даст удобную возможность с еще большей ясностью очертить концептуальную структуру, построение которой является главным результатом данной работы. Этот результат предстанет в более ясной перспективе, нежели та, кото рой нам удалось достичь в кратком обобщении в преды дущей главе.

Все различения, которыми мы будем пользоваться, уже встречались нам ранее, следовательно, необходимо лишь указать их отношение к данному контексту. Первое различение, напомним, — это граница между историческими и аналитическими науками. Целью первой группы наук является, как известно, достижение как можно бо лее полного понимания класса конкретных исторических индивидуальностей или одной отдельно взятой индивидуальности (феномена). Различение между этими наука ми сохраняет силу независимо от того, понимается ли под исторической индивидуальностью естественный объект или событие, человеческий индивид, действие или система действий, система социальных отношений или тип социальной группы. В любом случае объяснение этих явлений потребует — имплицитно, если не эксплицитно 27 — обращения к теоретическим категориям одной или более аналитических наук. К скольким и к каким — зависит от характера данной научной задачи, от того, какие изме нения и какие стороны явления нуждаются в объяснении. Может оказаться достаточно и одной системы, но такую достаточность ни в коем случае нельзя ожидать априор но. Полное объяснение может оказаться невозможным без привлечения всех теоретических категорий всех аналитических наук.

27 В зависимости от того, необходимо ли для эмпирической адекватности выйти за пределы структурного анализа или анализа по единицам. Только когда это необходимо, различение аналитических систем должно стать эксплицитным.

В противоположность историческим, назначением аналитических наук является развитие логически последовательных систем общей теории. Единицей соотнесе ния для таких наук служит не особая историческая ин дивидуальность и не класс индивидуальностей, которые для рассматриваемой науки также могут быть целью, а замкнутая теоретическая система. Как только создается такая система, не переводимая в термины другой систе мы, становится возможным говорить о самостоятельной науке.

Роль того, что мы называем системой координат, требует усложнения этой классификации, ибо в ней имп лицитно или эксплицитно содержится различение двух классов данных: релевантных и нерелевантных для соот ветствующей аналитической системы, или, иными словами, переменных и постоянных величин. На этом основании удобнее всего подразделить исторические дисциплины на «полностью» и «относительно» исторические.Проиллю стрируем эти соображения. Большая часть истории на писана в терминах схемы действия и ее производных. Например, данные о географической среде берутся про сто как непроблематичные, отмечаются и исследуются только в смысле их влияния на изучаемый конкретный исторический процесс. Вообще говоря, это историческая процедура. Она становится полностью исторической, если историк пытается объяснить изучаемые им изменения в терминах геологии, климатологии и т.д. Сказанное относится и к данным о наследственности, расе и т.д. в терминах естественного отбора. В этом смысле большая часть исторических дисциплин попадает скорее в катего рию относительно исторических. Так, история обычно ограничивает свои проблемы данными, релевантными схеме действия, а метеорология — схеме физики и хи мии. Если, например, метеоролог обнаруживает, что дым в большом городе или его окрестностях существенно ме няет местный климат, он исходит из производства дыма в этой местности, как из факта, не вникая в его социологические или экономические причины. Он просто выяс няет последствия этого факта для метеорологии.

Понятия единицы, или части, как таковые вряд ли могут составить основу самостоятельных наук. В своем описательном и неаналитическом объяснительном упот реблении они — просто придатки к историческим наукам. С другой стороны, дальнейший анализ этих понятий ведет уже к аналитическим наукам. Эти понятия образуют главное связующее концептуальное звено между этими двумя видами наук.

Нетрудно увидеть, что эмпирицистская методология склонна: 1) давать общую классификацию наук на «исто рической» основе в соответствии с классами изучаемых конкретных систем; 2) ограничивать развитие теории по нятием типа-части и его эмпирическим обобщением. Лю бая попытка создать аналитическую теорию на основе эмпиризма ведет к «материализации», т.е. буквальной трактовке теоретической системы. Там, где изучаемые конкретные исторические индивидуальности (скажем, звезды или процессы, происходящие в лабораториях) представляют для человека интерес только в отношени ях, релевантных такой теории (например, в физике), ма териализация не ведет к серьезным ошибкам, пока не до стигнута высокая ступень анализа. Там же, где, как в области человеческого поведения, почти каждая историческая индивидуальность служит местом одновременно го приложения нескольких таких систем, пагубные последствия материализации могут быть серьезными уже на раннем этапе исследования. Яркое свидетельство тому — судьба ортодоксальной экономической теории и

ее критики институционализмом. В рамках эмпирическо го подхода из создавшегося здесь тупика выхода нет.

Под аналитическим углом зрения можно увидеть, что данное исследование, взятое в целом, выявило три боль ших класса теоретических систем. О них можно говорить как о системах природы, действия и культуры 28 . Отметим далее, что это различение есть различение теоретичес ких систем, а не классов конкретных исторических инди видуальностей. Только две первые представляют собой системы эмпирической научной теории в обычном смыс ле; третья имеет особый статус.

28 Ближе всего подошел к этой классификации Фрейер (« Soziologie als Wirklichkeitswissenschaft »), выделив Naturwissenschaft , Wirklichkeit - wissenschaft и Logoswissenschaft — науки о природе, о действительности и науки о логосе. Наше определение многим обязано этой схеме, хотя в определенных отношениях и отличается от нее.

Обращает на себя внимание, что в этой окончательной классификации в отношении теории действия не применяется ограничивающее определение «волюнтаристическая». Имеются в виду просто науки о действии, в отли чие от наук о природе и о культуре. В частности, в нашем исследовании мы прибегали в анализе и в классификации теории к понятию «позитивистс кая теория действия». Это понятие сослужило хорошую службу, будучи распространено на теории, сформулированные на основе схемы действия, но имеющие позитивистский подтекст. Здесь же, однако, наша задача со стоит не в анализе чужих теорий, а в создании как можно более верной классификации, приемлемой на современном этапе. Из приведенного анализа со всей закономерностью вытекает, что в смысле обладания самостоятельной причинной значимостью в конечном счете не может быть радикально позитивистской теории действия. Всегда воз можно сформулировать факт в терминах системы отсчета действия, но при переходе от описания и анализа по единицам к анализу по элементам по зитивистская теория обнаруживает, что категории действия утрачивают аналитическую значимость. Причинно релевантные переменные можно, оказывается, адекватно сформулировать и в терминах системы естествен ных наук. В этом смысле позитивистский подход всегда сводит объяснение действия к естественнонаучным терминам.

Отсюда следует, что если теория действия вообще может иметь статус са мостоятельной аналитической системы, она должна быть по самой своей сути волюнтаристической теорией. Поэтому ограничивающее определение, введенное первоначально для отличия рассматриваемой в этой работе теории от позитивистской, становится излишним и может быть исключено из окончательной классификации.

Дело в том, что эмпирическая наука занимается про цессами во бремени. Проблемные данные как теоретичес ких систем природы, так и теоретических систем действия связаны с такого рода процессами. Данные же системы культуры не обнаруживают этого. Граница между пер выми двумя определяется тем, что система координат естественных наук включает время в его связи с простран ством, а системы действия — в связи со схемой «цель— средства». Физическое время есть способ соотнесения событий в пространстве, время действия — способ соот несения средств и целей с другими элементами действия. Все известные эмпирические научные теории очевидным образом опираются на ту или другую из этих базисных систем координат действия: физическую пространствен но-временную или средство-целевую. Действие — кепро-странственно, но темпорально 29 .

Культурные системы отличаются от обеих других тем, что они и непространственные, и нетемпоральные. Они состоят, по выражению профессора Уайтхеда, из вечных объектов, в самом строгом смысле слова «веч ный», т.е. не из таких объектов, которые существуют сколь угодно долго, а из таких, к которым не приложима категория времени. Они не участвуют в «процессе».

Конкретные пространственные объекты и временные события могут иметь в этом смысле культурный аспект, но в той мере, в какой они понимаются физически, они существуют лишь как символы. Вечные объекты состав ляют значения символов. Как объекты они существуют только «в голове» индивидов 30 . Сами по себе они не мо гут быть обнаружены внешним наблюдением; наблюдать можно лишь их символические манифестации.

29 Разумеется, каждое конкретное событие тоже происходит в пространстве. Однако для аналитических наук о действии это является нерелевантным.
30 Или «объединены» в системы символов, понимание которых предпола гает существование разума.

Однако нельзя отрицать, что описания культурных систем имеют статус науки, если под этим подразумевать совокупность объективно проверяемых утверждений. Ибо, если допустить, а это необходимо, что значения символов поддаются наблюдению, то отсюда неизбежно следует существование верифицируемого знания о вечных объек тах. Но эти значения не могут принимать форму причин ного объяснения событий. Помимо схватывания непосред ственного значения отдельного изолированного символа, оно может означать лишь фиксацию взаимосвязей вечных объектов в значимые символические системы.

В нашем опыте существует множество видов таких систем, которые в данной работе невозможно ни проана лизировать, ни квалифицировать. Можно, однако, напом нить читателю, что системы научной теории, явившиеся предметом столь пристального рассмотрения в данной работе, тоже находятся в их числе. В этом своем качестве они не являются ни физическими объектами, ни события ми. Имеются также другие виды культурных систем, такие как «идеи», «виды искусства» и множество иных.

Отношения культурных систем к действию крайне сложны. Здесь мы можем лишь указать, что они могут, с одной стороны, рассматриваться как продукты процессов действия, а с другой стороны, как условия будущего дей ствия, что правильно, например, в отношении научных и других «идей». Наука о действии не может не учитывать существования культурных систем, как не может не счи таться с «физическими » фактами. Но логическая связь и в том и в другом случае по существу одинакова. И те и дру гие факты выступают как нерелевантные (теоретические точки зрения) данные, хотя знание о них может быть су щественно для решения конкретных проблем 31 .

В обоих случаях есть одно исключение. Хотя указан ные три вида систем должны ясно различаться друг от друга, все они представляют собой части последователь ного целого, каким является объективное знание. Отсю да и посылка о существовании важных взаимосвязей меж ду ними. Нет необходимости подробно доказывать, что большое число физических объектов может считаться отчасти продуктами процессов действия 32 . Таким обра зом, действие изменяет физический мир, будучи в то же время обусловлено им. Точно так же культурные систе мы являются отчасти 33 продуктами действия, в свою оче редь выступая как его условия.

31 Нужно отметить, что физические явления часто тоже бывают продукта ми действия.

32 Обычно их называют артефактами.

33 С точки зрения причинности мы должны признать за ними в их отноше ниях к действию определенный Eigengesetzlichkeit (собственная закон ность — нем.). Мыслительный процесс, который является процессом действия, направляется логическими соображениями. Система логики, культурная система выступает как причинный элемент в конкретном результате.

Оба этих пограничных случая, естественно, должны продлить пограничные дис циплины. На границе между действием и культурой уже существует вполне развитая и признанная дисциплина, известная в Германии под названием Wissenssociologie (со циология знания). Ее предметом являются культурные системы как продукты действия, влияние на них элемен тов действия и конкретные процессы их развития.

Оставив в стороне науки, принадлежащие культуре 34 , можно разделить эмпирические аналитические науки на две большие группы — естественные науки и науки о дей ствии. Последние характеризуются в негативном плане тем, что им нерелевантна пространственная система отсче та, а в позитивном плане — наличием схемы «средства— цель» и обязательностью для них субъективного аспекта и, следовательно, метода «понимания» ( Verstehen ) 35 , отсут ствие которого характерно для естественных наук.

Каждая из этих групп представляет собой в некото ром роде одну большую систему, поскольку в ней имеется общая основная система координат, и, по всей видимости, определенные систематические отношения между всеми аналитическими и структурными элементами, релевантны ми этой системе. Но в пределах каждой из этих групп раз вились четкие подсистемы, обладающие значительной сте пенью автономности. Главный принцип разделения этих подсистем может быть достаточно определенно сформу лирован для группы наук о действии; менее определенно — для группы естественных наук. Этот главный принцип со стоит в том, что с возрастанием сложности систем после довательно проявляются их новые эмерджентные свой ства, которые порождают новые теоретические проблемы,

34 Такие, как логика, математика, систематическая юриспруденция и т.д. Одну из ветвей составляют так называемые нормативные науки. К этому термину, однако, надо подходить с осторожностью.

35 Очевидно, что культурные системы могут быть поняты только с помо щью этого метода. В науках о действии мы комбинируем оба метода: пони мание ( Verstehen ) и наблюдение «поведения », т.е. внешнего пространствен ного хода событий.

не возникающие при описании более простых систем. Мы не будем здесь рассматривать вопрос о том, в какой мере это утверждение верно для естественных наук; заметим лишь, что среди биологов довольно широко бытует докт рина «эмерджентности ». В соответствии с этой доктриной проблемами, специфическими для биологической теории, являются те, которые связаны со свойствами организмов, но не встречаются при рассмотрении составляющих их фи зико-химических элементов или частей. Граница между физико-химической и биологической группами наук яв ляется, несомненно, наиболее четкой линией подразделения в естественных науках.

В отношении групп наук о действии можно быть го раздо более точным. Мы видели, что некоторые основы этих наук постулируются на базе представления об эле ментарной единице действия. Первым эмерджентным свойством, возникающим с усложнением — в одном на правлении — систем действия, является свойство эконо мической рациональности. Мы видели также, что все свя занные с этим методологические рассуждения в нашей работе начались с того, что расщепление этого элемента в различных его связях с конкретными фактами действия породило хорошо интегрированную теоретическую сис тему — экономическую теорию. Но если один эмерджен- тный элемент может послужить основой для последова тельной теоретической системы, то нет никаких само собой разумеющихся оснований отрицать такую возможность для других подобных элементов, если они существуют.

Ибо очевидно, что если не продолжать анализ даль ше, то результаты обсуждения статуса экономической те ории будут аномальными. Это хорошо иллюстрируется той позицией, которую занимал по данному вопросу Парето. Он не оставил сомнения на счет того, что то, что он назвал чистой экономикой, следует считать абстрактной теоре тической системой. Ее статус в точности таков, каким мы определили здесь статус аналитической системы. Но у него она остается единственной позитивно определенной ана литической наукой, применимой к действию. Другой со циальной наукой, упоминаемой им, является социология,

которая, хотя он и отказался ее строго определить, вклю чает, в его представлении, два аспекта. Первый — анали тический аспект, анализ нелогических элементов действия; второй — синтетический, т.е. целостное описание конк ретного действия в общем виде, включая экономический элемент. Ясно, что с аналитической точки зрения Парето рассматривал социологию как остаточную науку, поскольку она имеет дело с остаточной категорией элементов дей ствия 36 . На такой основе, само собой разумеется, нельзя было надеяться создать логически замкнутую теоретичес кую систему в том смысле, какой в течение долгого време ни была классическая механика. Из этого правомерно сде лать вывод, что либо неправилен избранный Парето путь определения статуса экономической теории и для него нужно искать совершенно иную основу, либо необходимо от его позиции, признающей только одну позитивно оп ределенную аналитическую науку о действии, идти даль ше к конструированию последовательной системы анали тических наук о действии. Поскольку экономический элемент в паретовской трактовке занимает определенное место в разработанной здесь более широкой схеме элемен тов действия, есть основания полагать, что последняя яв ляется составной частью более всеобъемлющей схемы классификации. Данное исследование, естественно, самым непосредственным образом отталкивается от паретовских взглядов на статус экономики.

36 Это, возможно, лишь первое приближение. По-видимому, сам Парето именно так и считал. Как таковое, оно было громадным прогрессом по срав нению, например, с позицией Маршалла. В настоящее время мы, к счастью, имеем возможность перейти ко второму приближению.

Таким образом, принцип, используемый нами для клас сификации аналитических наук, состоит в том, чтобы ус тановить тот структурный элемент или группу элементов общей системы действия, которые находятся в центре вни мания той или иной науки. Ясно при этом, что тот или иной структурный элемент, находящийся в фокусе внимания соответствующей науки о действии может быть, а может и не быть, наиболее удобен с точки зрения конечных целей ана лиза. Так, в случае с экономикой, соответствующая подсис тема теории действия будет включать в себя переменные, наи более важные для объяснения изменений в действии с точки зрения того факта, что эти системы в высшей степени эконо мически рациональны. Одной из таких переменных являет ся степень достоверности знания акторов ситуации. Но поскольку одни и те же системы могут быть рациональны не только в экономическом, но и, к примеру, в политическом и технологическом смыслах, то одна и та же переменная, по всей вероятности, может быть включена и в другие подсис темы. Хотя эти аналитические системы отличны друг от дру га, из этого не следует, что в выборе своих переменных они взаимоисключающи. Напротив, они почти наверняка в ка кой-то мере накладываются одна на другую. Любая группа переменных может составить аналитическую систему, если эти переменные удобно сгруппировать для решения конкретных эмпирических проблем. Поскольку главные структурные черты дифференциации систем действия, которым было посвящено это исследование, образуют некоторые из самых заметных черт конкретных явлений действия, то, исходя из общих соображений, весьма вероятно, что перемен ные, наиболее тесно связанные с этими чертами, образуют набор столь тесных взаимосвязей, что для многих целей их удобно рассматривать вместе как систему. Эта общая пред посылка находит мощное подтверждение в том факте, что самая явно выраженная аналитическая система в области действия — экономическая теория — ив самом деле очень точно совпадает с одним из основных различаемых нами структур ных аспектов систем действия.

Экономическая концепция имеет смысл только в сис темах действия, но ее можно применить и к системе действия отдельно взятого индивида («экономика Робинзона Крузо» 37 ).

37 Все ее основные концептуальные элементы выявляются на этом уровне-

Следующий концептуально важный шаг по уве личению сложности систем действия состоит во включе нии в ту же систему множества индивидов. Этот шаг имеет двоякое следствие. С одной стороны, он предполагает воз можность появления в отношениях между индивидами принудительной власти. А это свойство, не входящее в структуру экономической теории. Система действия индивида может обладать не только экономической рацио нальностью, но и рациональностью принуждения.

Но рациональность принуждения имеет любопытное качество. Она не может быть свойством целостной систе мы действия 38 , включающей множество индивидов; она мо жет относиться только к некоторым индивидам или груп пам в системе относительно других индивидов и групп. Принуждение есть осуществление власти над другими. В то же время эта возможность принуждения открывает новый ряд проблем — проблем социального порядка, в классичес кой форме поставленных Гоббсом в результате его иссле дования последствий неограниченной борьбы за власть. Для того чтобы могла существовать устойчивая система дей ствия, включающая в себя множество индивидов, должна иметь место нормативная регуляция аспекта власти в отношениях между индивидами внутри систем; иными словами, должен наличествовать распорядительный порядок. Этот двойной аспект социальных систем действия, проблема от ношений власти и проблема порядка, в той мере, в какой он может рассматриваться как разрешение проблемы борьбы за власть, выявляет еще один сравнительно отчетливый ряд эмерджентных свойств систем действия. Они могут быть на званы политическими элементами действия.

38 В этом отношении она аналогична концепции стоимости в экономике. Идея ¦общего уровня стоимостей » бессмысленна, так как стоимость — относи тельное понятие. Власть — тоже относительное понятие.

Место социологии

Как мы видели, решение вопроса власти, также как и множества других сложных проблем, касающихся сис тем социального действия, предполагает их отнесенность к факту интеграции индивидов по отношению к общей системе ценностей, которая является источником леги тимности институциональных норм, общих конечных це лей действия, смысла ритуальных действий и др. Все эти феномены могут быть отнесены к единому общему эмер джентному свойству систем социального действия, кото рое может быть названо «интеграцией вокруг общих цен ностей ». Это ярко обозначенное эмерджентное свойство легко отличимо от двух других — экономического и политического. И если назвать это свойство социологичес ким, то социология может быть определена как «наука, которая пытается разработать аналитическую теорию систем социального 39 действия в той мере, в какой эти си стемы могут быть поняты в терминах свойства интег рации на основе общих ценностей».

Таким образом, на основе эмерджентных свойств систем действия, отсутствующих в элементарной едини це действия, возможно различить три четко определен ных сферы таких свойств. Каждая из этих сфер ассоции руется с группой эмерджентных свойств, которые, с одной стороны, исчезают, когда система дробится на еди ницы анализа, не свойственные данному уровню слож ности, а с другой стороны, не могут мыслиться как един ственно существующие, когда конструирование таких систем переходит за пределы этого уровня сложности. Таким образом, вполне резонно выделить три аналитические социальные науки об организованных системах действия — экономика, политика 40 и социология. В ос нове этого деления лежит отношение каждой из них к упомянутым трем эмерджентным свойствам таких систем.

39 Включающего множество акторов, взаимно ориентированных на действия друг друга.

40 Автор пришел к такому определению места политики в значительной мере под влиянием обмена мнениями с профессором Гарвардского университе та К.Дж. Фридрихом. Последний, однако, не несет ответственности за кон кретную формулировку, которой пользуется автор.

Остается единица действия. Ее основные свойства сами по себе не составляют предмета независимой ана литической науки. Эти свойства образуют скорее общую методологическую основу всех наук о действии, ибо имен но эти основные элементарные свойства единицы дей ствия в своих взаимосвязях составляют общую систему координат всех наук о действии. Сказать, что единица действия может быть предметом независимой науки о действии, будет так же неверно, как утверждать, что су ществует независимая наука о пространстве и времени.

В то же самое время существуют два пункта, в которых систематическое теоретизирование относительно действия не исчерпывается только что упомянутыми тремя система тическими науками. Во-первых, выше ничего не было ска зано о проблемах, проистекающих из того факта, что эле менты и процессы действия включают понятие действующего лица. Это другой органический аспект сис тем действия, не охватываемый тремя названными группами эмерджентных свойств, о которых говорилось выше. Этот аспект уже упоминался в связи с агрегационной организаци ей систем действия, предполагающей понятие личности.

Размышления показывают, что конкретная личность может быть частично объяснена на основе аналитичес ких систем трех названных социальных наук. Этот аспект может быть назван социальным компонентом личности. Однако в результате социального анализа личности по лучается остаток, не поддающийся объяснению в преде лах системы координат теории действия. В той мере, в какой этот остаток может быть абстрагирован от специ фического содержания конкретных целей и норм единиц действия, как фактов среды, он может быть приписан наследственности. Следовательно, существуют определенные эмерджентные свойства систем действия, которые, по крайней мере частично, объясняются исходя из наследственной основы личности. Таким образом, существует место для систематической аналитической науки, занимающейся этими свойствами. И нет другого спосо ба, которым психология могла бы быть определена в по нятиях используемой здесь общей схемы — как аналити ческая, но не историческая наука 41 . Это должна быть, следовательно, аналитическая наука, занимающаяся пе ременными свойствами систем действия, выводимыми из наследственной природы личности.

41 Два из существующих определений делают из психологии историческую, в нашем смысле, науку. Это определение ее, во-первых, как науки о «пове дении» и, во-вторых, как науки о «разуме» (« mind ») или «субъективных процессах».

Это определенно делает психологию наукой о дей ствии и, несмотря на общее для них отношение к наслед ственности, проводит черту между нею и биологией 42 . Категории психологии относятся к свойствам систем дей ствия в их особой связи с подсистемой личности. Они, таким образом, пространственны. Они являются раз новидностями функций организма, взятого как целое. Но они абстрагированы от социальных отношений и, следовательно, от тех свойств систем действия, которые появ ляются только на социальном уровне.

Далее, общие свойства единицы действия, абстраги рованные от экономического, политического и социаль ного рассмотрения, могут изучаться под углом зрения конкретного содержания целей, норм и знаний. Посколь ку основные свойства единицы действия не составляют основы независимой аналитической науки, а скорее об разуют общий базис всех наук действия, то из него выра стает не одна, а множество дисциплин, в соответствии с классами конкретных целей 43 . Эти дисциплины могут быть названы технологиями. Конкретно они могут быть очень важными, но относительно мало добавляют к системати ческой аналитической теории действия.

Общей для всех этих пяти аналитических дисциплин яв ляется базисная схема действия как на дескриптивном, так и на аналитическом уровнях. Факты, релевантные им всем, могут быть переведены на язык схемы действия как системы координат. Но в то же самое время в большинстве случаев удобно оперировать более специализированными подсхема ми. По отношению к экономике это в первую очердь схема «предложение—спрос». В политических дисциплинах это, во-первых, схема социальных отношений в особой форме отношений власти, и во-вторых, — схема групп 44 . В социоло гии особенно удобна схема отношений и групп. В психоло гии явно центральной является схема личности 45 . И наконец, технологии по своей природе могут работать только в тер минах элементарной схемы действия "средства—цель".

42 См . примечание «Г» к главе II .

43 Таких, как промышленные, военные, научные, эротические, ритуальные, аскетические, созерцательные, художественные и т.д.

44 Как, например, теории политического плюрализма.
45 Так, основным психологическим понятием является понятие «установ ка ». Но при этом совершенно очевидно, что конкретные установки не вхо дят в область только лишь психологии, а релевантны всем наукам о дей ствии.

История может рассматриваться прежде всего как общая наука исторического типа, имеющая дело с чело веческим действием 46 . Как уже было отмечено, она имеет тенденцию быть скорее относительно, нежели полностью исторической дисциплиной. Помимо подразделений на периоды и на конкретные социальные группы, народы, нации и т.д., история имеет тенденцию делиться на раз делы по изучению классов конкретных фактов, особенно релевантных тем или иным аналитическим наукам о дей ствии. Существуют экономическая история, политичес кая история, социальная (возможно, социологическая) история, биографии людей и истории различных конкретных технологий. История религий должна быть по очевидным причинам включена в социологический раз дел. Главным критерием различия между отдельными ответвлениями истории должно быть рассмотрение фак тов в понятиях той или иной дескриптивной подсхемы действия. В этом смысле биография есть история лично сти. Необходимо заметить, что история здесь рассмат ривается исключительно потому, что она претендует на статус эмпирической науки или, другими слипами, она пытается достичь эмпирически проверяемых суждений о факте и о причинных отношениях. Любой другой аспект конкретных исторических работ, как, например, работ по искусству, лежит за пределами настоящего обсуждения.

46 В отличие от того, что, с одной стороны, может быть, а с другой — исто рии идей и прочих культурных систем.

В то время как для достижения ясности мышления важ но подчеркивать логические различия между отдельными аналитическими науками о действии, не менее верно и зна чимо то, что, поскольку все они образуют подсистемы од ной и той же большой и всеобъемлющей теоретической си стемы, их внутренние взаимосвязи чрезвычайно тесны, и ученый не может позволить себе пренебрегать ими 47 . Боль ше того, представляется, что человек, работающий в одной из подсистем и не имеющий хотя бы некоторых представ лений о других, не может выполнить научную работу на вы соком уровне. Это становится особенно верным на высших уровнях исследования. Социолог может надеяться сделать удовлетворительную работу — эмпирическую или теоретическую - без знаний в области психологии, эконо мики и политики не более, чем биолог — без знаний физики и химии. Причины здесь одни и те же. «Механизмы» про цессов, которые интересуют социолога, всегда обнаружи вают в себе кардинально важные элементы из этих «низ ших» уровней. Этот факт долгое время затемнялся эмпирицистской методологией и тесно связанным с ней «элементарным» уровнем аналитического мышления в на уках о действии. Правда, положение нередко спасало то, что в этих областях отнюдь немаловажное место занимает здравый смысл. Хороший здравый смысл часто приносит лучшие результаты, чем плохой теоретический анализ 48 .

47 Эти взаимосвязи, естественно, порождают пограничные области, аналогичные физической химии или биохимии. Например, социальную психоло гию, социальную экономику и т.д.

48 Что вовсе не означает преимущества получаемых им результатов по срав нению с результатами хорошего теоретического анализа.

Необходимо отметить, что место, отведенное в этой классификации социологии, делает ее специальной анали тической наукой на том же уровне, что и экономическая теория. Эта процедура противоречит методологической традиции в этом вопросе. Господствующий энциклопедический подход сделал бы социологию полностью исторической наукой в указанном выше смысле. Вебер, опреде ляя ее как науку о социальном действии, сделал бы ее относительно исторической наукой или синтетико-анали- тической наукой о действии, вкючающей экономику и по литику.

Исходная точка, из которой выведено настоящее заключение, — это взгляд на экономическую теорию как на специальную аналитическую науку, к чему пришел Парето. Приняв это, было бы нелепо остановиться здесь (если только речь не идет о первом приближении) и гово рить только об одной такой науке в области действия. Это стало особенно верным, после того как были определе ны другие структурные элементы действия, которые яв ляются частью той же самой широкой системы, что и эко номика, и методологически занимают тот же самый ло гический статус в качестве эмерджентных свойств систем действия. Логично, следовательно, довести анализ до конца, до создания завершенной системы специальных аналитических наук о действии. Единственной альтерна тивой было бы возвращение к эмпирической основе клас сификации, что выглядит несостоятельным в свете пред шествующего анализа.

Процедура такой классификации, которая предло жена здесь, уже имела свои прецеденты. Зиммель 49 сде лал, пожалуй, первую серьезную попытку создать осно ву для социологии как для специальной науки в указанном смысле. Его формула неприемлема для нас по причинам, в которые здесь нет места вдаваться. Но она была осно вана на правильных посылках, и отраженная нами пози ция может считаться переформулированием ее верных элементов в более приемлемых терминах. Главной труд ностью для Зиммеля было то, что позиция, которую он занимал по отношению к другим социальным наукам, мешала ему соотнести социологию с остальными анали тическими социальными науками на одном и том же методологическом уровне. Для него социология была един ственной абстрактной аналитической наукой в общественной области 50 .

49 SimmelA . Soziologie , Кар. I .

50 Интересно сравнить этот взгляд с соответствующим статусом, которым наделена экономика в схеме Парето.

Кроме того, если бы дюркгеймовская концепция дей ствия продолжала развиваться в сторону волюнтаризма, то весьма вероятно, что и в ее рамках были бы достигнуты подобные результаты. Еще задолго до последних ра бот Дюркгейма его концепция общества как «реальнос ти sui generis » не могла больше рассматриваться как конкретная сущность, а только как абстрактный элемент или группа элементов конкретной реальности. Его кон цепция общества также хорошо согласуется с приведен ной выше концепцией эмерджентности. Наконец, специ фичное содержание понятия общества в его системе позв оляет с полным основанием отождествить его с эмердж ентным свойством интеграции вокруг общих ценностей. Т очка зрения, изложенная здесь, является логическим зав ершением попытки поместить полученные Дюркгеймом значимые результаты в систематическую схему структу ры действия 51 .

Можно легко увидеть, почему такой взгляд должен был дождаться относительно полного развития обобщен ной теории действия. Такое понимание социологии не могло развиться на позитивистской основе. Ибо на ради кальном позитивистском полюсе все эмпирические науки становятся естественными науками в описанном выше смысле этого слова. Не доходя до этого полюса, системы действия, основанные на утилитаризме, могли рассмат риваться на уровнях, на которых свойство интеграции вокруг общих ценностей еще не было эмерджентным. В отдельных наиболее удачных случаях оно считалось остаточной категорией, обычно выраженной в форме имп лицитных посылок, таких например, как естественное тождество интересов. Если здесь и было место для чего- нибудь большего, чем психология, экономическая теория или политическая теория в духе Гоббса, то это должна была быть «синтетическая» наука 52 .

С позиции идеализма, напротив, были ясно видны факты ценностной интеграции, но внутренне присущая идеализму тенденция состояла в том, чтобы ассимилиро вать их с культурными системами (в указанном выше смысле) и, следовательно, прийти к некоторой разновидности теории эманации. Фрейер в своей цитировавшейся выше книге с большой проницательностью анализирует эту тенденцию. Таким образом, до тех пор, пока соци альная мысль оставалась разделенной на позитивистскую и идеалистическую системы, в ней не было места для ана литической теории социологии в том смысле, как это

51 Другая точка зрения, совпадающая с нашей во многих отношениях, выд винута проф. Знанецким (« Method of Sociology »).

52 Спенсеровская система была столь определенно утилитаристской, что этим и объясняется, почему он считал социологию энциклопедической наукой.

выше определено. Появление такого места является, ве роятно, глубочайшим симптомом великих перемен в социальном мышлении, произведенных описанным выше процессом конвергенции.

Одно слово в заключение. В последнее время имеет место сильная струя пессимизма во взглядах представи телей социальных наук, особенно тех, которые называ ют себя социологами. Нам говорят, что существует столько же систем социологических теорий, сколько и самих социологов, что отсутствует общее основание, что все спорно и субъективно. По моему мнению, эти настро ения основаны на двух одинаково неудачных посылках. С одной стороны, они поощряют тот взгляд, что единственной полноценной работой в социальной области может быть подобное фактологическое исследование без теоретического подспорья. С другой стороны, у тех, кто не желает удовлетворяться этим, такие настроения под держивают опасный иррационализм, ведущий к полному отходу от научных стандартов. В этом втором случае говорят, что социология — это исскуство, что все ценное в ней должно измеряться стандартами интуиции и вдохно вения, которые не проверяются канонами строгой логи ки и эмпирической верификации.

Нужно надеяться, что наше исследование поможет борьбе с обеими этими опасными тенденциями. Оно мо жет сделать это в двух принципиальных отношениях. Во- первых, выше было показано, что расхождения в рассмат риваемой области не так велики, как может показаться на первый взгляд. Имеется существенный общий теоре тический фундамент, и надо только дать себе труд коп нуть поглубже, чтобы его обнаружить. Можно рискнуть высказать мнение, что эта общность будет тем более существенной, чем более велики ученые, работы которых мы изучаем. Было бы нетрудно представить четырех уче ных, взгляды которых мы здесь разобрали, как примеры полного отсутствия согласия. И все же, в свете рассмот ренных доводов, правилен вывод, что такое суждение было бы поверхностным. Их согласие значительно пре вышает различия, которые имеют место на более поверх ностных уровнях. То, что произошло в умах этих людей, е является рождением неорганизованной массы произв ольных субъективных суждений. Это часть глубокого и ющного потока развития научной мысли. Это является движением основной мысли, простирающимся далеко за п ределы работ небольшой группы рассмотренных здесь и сследователей.

Во-вторых, даже если интерпретация природы научн го развития, сформулированная здесь, будет принята юлько применительно к этому частному случаю, то отс юда последует другой вывод. То, что было прослежено , — это не просто движение мысли в широком масштаб е, это научный прогресс, и, можно сказать, выдающийся кучный прогресс. Одним из основных его аспектов явл яется более ясное и глубокое понимание широкого диапазона фактов человеческого действия. Вся рассмотрен ная здесь теоретическая работа ориентируется на это достижение и оправдана им. Этого нельзя было сделать без систематического теоретического мышления, кото рое образует основу и является предметом данного ис следования.

Следовательно, нельзя согласиться с господствую щим пессимистическим взглядом на общественные науки, особенно на социологию. Если сосредоточить внимание не на средних работах, а, как это полностью оправдано в подобном случае, на лучших, наиболее выдающихся, то нам нет необходимости стыдиться нашей науки. В преде лах жизни одного поколения был достигнут заметный прогресс как на эмпирическом, так и на теоретическом уровнях. Мы подвели под будущее строительство прочный теоретический фундамент.

592. Естественная и социальная наука

601. Идеальный тип и обобщенная аналитическая теория