Митюрин Д. Макс Вебер за 90 минут

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОБЩЕСТВО И ПОЛИТИКА
Макс Вебер — несостоявшийся политик?

В своей речи «Политика как призвание и профессия»
Макс Вебер говорил: «Кто ищет спасения своей души и дру-
гих душ, тот ищет его не на пути политики, которая имеет
совершенно иные задачи — такие, которые можно разре-
шить только при помощи насилия. Гений или демон полити-
ки живет во внутреннем напряжении с Богом и людьми, в
том числе и с христианским Богом в его церковном прояв-
лении, — напряжении, которое в любой момент разразится
непримиримым конфликтом».
Следует отметить, что когда Вебер говорит о политике,
его обычно тяжеловесный и суховатый стиль становится
ярким и эмоциональным. В этой связи приведем еще одну
достаточно показательную цитату, уже из другого его про-
изведения {«Наука как призвание и профессия»): «Какой
человек отважится „научно опровергнуть" этику Нагорной
проповеди, например, заповедь «непротивления злу» или
притчу о человеке, подставляющем и левую и правую щеку
для удара? И, тем не менее, ясно, что здесь, если взглянуть
на это с мирской точки зрения, проповедуется этика, тре-
бующая отказа от чувства собственного достоинства. Нуж-
но выбирать между религиозным достоинством и мужским
достоинством... В зависимости от конечной установки инди-
вида одна из этих этических позиций исходит от дьявола,
другая — от Бога, и индивид должен решать, кто для него
Бог, а кто дьявол». По мнению Вебера, этика политической
борьбы не имеет с Нагорной проповедью ничего общего,
напротив, требуя от человека, того, что принято называть
бойцовскими качествами.
Как видим, профессиональный ученый весьма трезво
смотрел на сущность политики, но отнюдь не позициониро-
вал себя как человека, не желающего в ней поучаствовать
в качестве одного из персонажей. Именно такой точки зре-
ния придерживался К. Ясперс, считавший, что Вебер на ред-
кость глубоко знал и понимал сферу политики, был готов
применить эти знания на практике и не сумел сделать этого
только из-за неблагоприятно сложившихся обстоятельств.
Тем не менее с подобной оценкой можно и не согласит-
ся, поскольку история партийной карьеры Вебера убежда-
ет, что он отнюдь не был готов использовать все средства
для достижения власти.
В этом отношении противоречивость немецкого учено-
го близка к противоречивости одного из его кумиров — Ма-
киавелли, который, четко осознавая, что «политика — дело
грязное», испытывал одновременно тоску по практической
деятельности. Но, будучи все-таки людьми мысли, а не дей-
ствия, и Макиавелли и Вебер, в конечном счете, вынужде-
ны были ограничиться ролью советника государя, причем
советника, к мнению которого не прислушивались. Так или
иначе — была у Макиавелли и Вебера и еще одна общая
черта: оба имели возможность наблюдать и даже работать
на закрытой от непосвященных «политической кухне», а
затем излагать результаты своих наблюдений.
Но к каким же именно выводам пришел Вебер в докла-
де «Политика как призвание и профессия»!
Социология политики у него основана на различении
сущности экономики и политики, которая, в свою очередь,
обусловлена субъективным смыслом человеческого пове-
дения.
Цель экономики, по Веберу, — удовлетворение потреб-
ностей, обуславливающих рациональную организацию пове-
дения, а политики — господство одного или нескольких
индивидов над другими людьми.
С другой стороны, разделить сферу экономики и сферу
политики, как правило, невозможно, поскольку экономиче-
ское поведение зачастую может основываться на принуж-
дении, а, следовательно, носить политический характер.

Власть и «господство»

Два этих понятия являются ключевыми для политической
социологии Макса Вебера. По его мнению, «власть» обус-
ловлена установкой действующего лица на то, чтобы, пре-
одолев сопротивление другого индивида, навязать ему свою
волю. Поскольку одни индивиды могут навязывать свою
волю, а у других это не получается (либо они не желают
этого делать), отсюда вытекает, что власть является прояв-
лением социальной связи, указывающей на наличие нера-
венства. Субъектами власти могут выступать отдельные
люди, группы и государство.
«Господство», по Веберу, тесно связано с понятием
«приказа», который имеет двоякое значение, поскольку
предполагает взаимное ожидание. Тот, кто приказывает,
ждет, что его приказу будут повиноваться, а тот, кто пови-
нуется, — что приказ будет иметь приемлемый для повину-
ющихся характер.
В работе «Политика как призвание и профессия» Ве-
бер писал: «...„политика", судя по всему, означает стремле-
ние к участию во власти, будь то между государствами, будь
то внутри государства между группами людей, которые оно
в себе заключает... Если о каком-то вопросе говорят: это по-
литический вопрос, то тем самым всегда подразумевается, что
интересы распределения, сохранения, смещения власти яв-
ляются определяющими для ответа на указанный вопрос...
Кто занимается политикой, тот стремится к власти: либо к
власти как к средству, подчиненному другим целям (идеаль-
ным или эгоистическим), либо к власти ради нее самой; что-
бы наслаждаться чувством престижа, которое оно дает.
Государство, равно как и политические союзы, истори-
чески ему предшествующие, есть отношения господства
людей над людьми, опирающиеся на легитимное (то есть
считающееся легитимным) насилие как средство. Таким об-
разом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под
господством, должны подчиняться авторитету, на который
претендуют те, кто теперь господствует».

Типы «господства»

В зависимости от мотивов, которыми руководствуются
подчиняющиеся, Вебер выделяет три типа легитимного (то есть
законного) господства: легальное (рациональное), традици-
онное и харизматическое.
В легальном господстве определенный интерес являет-
ся мотивом подчинения, то есть «целе-рациональное» дей-
ствие. Люди убеждены в необходимости законного установ-
ления и в законности самих носителей власти.
Традиционное господство основано на вере в старые
традиции и в легитимность тех, кому принадлежит власть в
силу традиций.
70
Харизматическое господство предполагает личную пре-
данность, вызванную наличием у правителя священного дара
или выдающихся способностей.
Впрочем, как и в других случаях, Вебер подчеркивал, что
данная типология носит идеализированный характер, в ре-
альности же существуют крайне смешанные и запутанные
комбинации этих трех типов. «Все господствующие власти,
светские и религиозные, политические и неполитические,
можно рассматривать как отклонение от нескольких чистых
типов или приближение к ним, конструируемых соответствен-
но той основе легитимности, на которую притязает власть»
(«Политика как призвание и профессия»).
Так или иначе, но в любом политическом союзе или ин-
ституционально установленном порядке, хотя и не в чистом
виде, преобладает определенный тип господства: рациональ-
но-легальное господство наиболее типично для современных
государств и бюрократических структур; традиционное — для
патриархальных и феодальных обществ; харизматическое —
возможно во всех типах общественного устройства.
Если говорить о современной Веберу эпохе, то, по боль-
шому счету, для нее характерен именно легальный тип гос-
подства. Однако даже этот тип может рухнуть в том случае,
если идеалы и образ жизни господствующего меньшинства
потеряют в глазах подчиненного большинства свою легитим-
ную силу.

Легитимность

Именно вера в легитимность (от латинского legitimus —
согласный с законами, правомерный, должный), законность
порядка играет решающую роль во всех типах господства,
обеспечивая стабильность и преемственность власти.
В трактовке Вебера, именно признание массами господ-
ствующей власти и тех доводов, которые она выдвигает в
оправдание собственных властных притязаний, является
важнейшей (если не обязательной) «добавкой» к понятию
легитимности. Общественный порядок держится не только
благодаря правовым нормам. Право дает лишь внешнюю га-
рантию устойчивости политической системы, но в процессе
политической жизни в дело вступает множество других фак-
торов, отражающих личные интересы и предпочтения тех
или иных групп, влияющих на характер господства.
Лидирующие группы нередко выдвигают различные ле-
генды, объясняющие иерархию властных отношений, но, как
считает сам Вебер, все эти легенды должны представить
«конкретную форму воплощения всеобщих или националь-
ных ценностей и интересов».
Вебер особо отмечал, что «потрясение веры в легитим-
ность обыкновенно имеет далеко идущие последствия», из-за
чего, ради сохранения существующей системы, приходится в
ряде случаев пускать в ход лживые легенды {«Политика как
призвание и профессия»).
Тема неподчинения власти и непризнания легенды у Вебе-
ра практически отсутствует, поскольку социальные группы и
классы из «низов» общества, которые претендовали на корен-
ные преобразования, он называл «иллегитимными» и исклю-
чал из своего анализа. Поскольку к «иллегитимным» группам
Вебер относил и современный ему пролетариат, понятно, что
это лишний раз дало возможность противопоставить его Мар-
ксу. В отличие от создателя теории научного коммунизма он
действительно был убежден, что народ с его «низкой рацио-
нализацией мышления» имеет лишь примитивные цели и все-
гда нуждается в направляющей руке сильного человека.
Фактически Вебер пришел к противоречию: с одной сто-
роны, он признавал, что правитель не легитимен без под-
держки народа, а с другой — призывал отстранить массы от
участия в политике. Ученому пришлось очень долго искать вы-
ход из этого противоречия, но для начала Вебер счел нуж-
ным отметить следующее: процесс легитимизации власти со
72
стороны масс обречен оставаться всего лишь вариантом ре-
лигиозной веры, а выбор позиции политического действия ос-
тается исключительно прерогативой власть имущего.

Легальный тип господства

Если исходить из классификации Вебера, то в начале
XX века легальный тип господства существовал в так назы-
ваемых «демократических» государствах — прежде всего в
США, Великобритании и Франции. Все, кто живет в этих
странах — как управляемые, так и управляющие — подчи-
няются не личностям, а существующим законам.
«Штаб управления» состоит из специально подобранных
чиновников, действующих «невзирая на лица», то есть по
строго формальным и рациональным правилам.
Приказ, который отдается подчиненным, является след-
ствием не личного авторитета, а безличной нормы, и сам акт
приказа выступает следствием нормы, а не свободного про-
извола.
Носитель власти никогда не осуществляет ее от своего
лица, а только от имени безличного «учреждения». Как осо-
бо подчеркивал Вебер, юридическое «отделение» государ-
ственного чиновника от средств управления в политической
сфере, практически идентично «отделению» рабочего от
средств производства в капиталистическом хозяйстве.
В основе легального господства лежит правовое нача-
ло, причем именно этот принцип оказался одной из необ-
ходимых предпосылок развития современного капитализма
как системы формальной рационализации.
Самым чистым типом «легального» господства, по Ве-
беру, являлась бюрократия. Он, впрочем, подчеркивал, что
никакое господство не может быть только бюрократиче-
ским, поскольку на вершине политической иерархии нахо-
дятся либо наследственные монархи, либо парламентские
лидеры, либо избранные народом, которые ставят формаль-
ный механизм управления на службу определенным полити-
ческим ценностям. Но даже при этом условии непрерывная
повседневная работа ведется именно специалистами-чинов-
никами, или «машиной управления».
Легальное господство в наибольшей степени соответ-
ствует рациональной структуре экономики, поскольку бю-
рократическое управление означает господство посредством
знания и в этом отношении носит специфически-рациональ-
ный характер.
Исследование Вебером бюрократии идет по трем основ-
ным направлениям:
1) анализ бюрократии как технически совершенного ап-
парата осуществления власти;
2) критика предпринимаемых бюрократией попыток
«вырваться» за рамки присущих ей функций;
3) рассмотрение феномена бюрократии как отражения
социальной структуры общества.
Если же говорить о бюрократическом «штабе управле-
ния» то он, по классификации Вебера, состоит из отдель-
ных чиновников, которые:
— лично свободны и подчиняются только служебному
долгу;
— имеют устойчивую служебную иерархию;
— имеют твердо определенную служебную компетенцию;
— работают в силу контракта, и, следовательно, на ос-
нове свободного выбора;
— работают в соответствии со специальной квалифика-
цией;
— вознаграждаются постоянными денежными окладами;
— рассматривают свою службу как единственную или
главную профессию;
— предвидят свою карьеру в соответствии со старшин-
ством по службе или в соответствии со способностями, не-
зависимо от суждения начальника;
— работают в полном «отрыве от средств управления»
и без присвоения служебных мест;
— подлежат строгой единой служебной дисциплине и
контролю.
Д. Кеслер писал, что «Макс Вебер не открыл никакой
проблемной области, которую уже ранее, независимо от
него ни открыли или не нашли». Кеслер в данном случае не
совсем прав, поскольку именно Веберу принадлежит первен-
ство в изучении бюрократии как социального класса, а при-
веденное выше перечисление основных признаков чиновни-
чьей бюрократии считается классическим.

Традиционный тип господства

Этот тип легитимного господства, по мнению Вебера,
обусловлен «нравами», привычками к определенному пове-
дению, причем речь здесь идет о вере не только в закон-
ность, но даже в священность издревле существующих по-
рядков.
Наиболее показательным примером ученый считал па-
триархальную власть: отца семейства, мужа, старшего в ро-
де — над членами семьи или рода; хозяина — над слугами;
князя — над должностными лицами и вассалами. При пат-
риархальном господстве наряду с системой весьма непре-
ложных, священных норм, нарушение которых влечет за
собой самые негативные последствия, действует абсолют-
ный произвол господина.
Здесь, как правило, отсутствует формальное право и, со-
ответственно, требование действовать «невзирая на лица».
Отношения между управляющими и управляемыми носят су-
губо личный характер, что способствует их прочности и
устойчивости.
«Штаб управления» при данном типе господства состо-
ит из лично зависимых от господина домашних чиновников,
родственников, лично ему верных друзей или вассалов, при-
чем, в отличие от легального господства, именно личная
верность служит основанием для назначения на должность
или продвижения по иерархической лестнице.

Харизматический тип господства

Понятие «харизмы» (от греческого charisma — боже-
ственный дар), в соответствии с этимологическим содержа-
нием этого слова, есть некая экстраординарная способность,
некое качество индивида, выделяющее его из окружения.
Это качество не столько приобретенное, сколько врож-
денное, оно сродни «Божьей отметине». Сам Вебер отно-
сил к харизматическим качествам магические способнос-
ти, пророческий дар, необыкновенную силу духа и слова.
К харизматическим лидерам он причислял народных геро-
ев, выдающихся политиков и полководцев, основателей ми-
ровых религий, магов, пророков и провидцев, таких как
Христос, Будда, Моисей, Магомет, Александр Великий,
Цезарь и т. д.
Как считал Вебер, харизматический тип легитимного гос-
подства противоположен традиционному, который держит-
ся на привычке к раз и навсегда заведенному порядку. При
харизматическом господстве управляемые, напротив, ждут
чего-то необычного и экстраординарного.
В отличие от легального, харизматический принцип ле-
гитимности авторитарен. Это значит, что авторитет хариз-
матического лидера базируется на его силе, прежде всего,
на силе его внутреннего дара, а не на грубом физическом
воздействии.
В глазах Вебера харизма является великой революци-
онной силой в традиционном типе общества и способна при-
дать ему нужную динамику. Однако, при всем различии и
даже противоположности традиционного и харизматическо-
го типов господства, есть у них и одна общая черта. И тот и
другой опираются на личные отношения между господином
и его подданным. В этом отношении оба названных типа гос-
подства противостоят легально-рациональному как безлич-
ному.
Источником личной преданности харизматическому
правителю являются не традиция и не признание его фор-
мального права, а, прежде всего, эмоциональная вера и
преданность этой харизме. Поэтому, как отмечал Вебер, ха-
ризматический лидер должен заботиться о сохранении сво-
ей харизмы и постоянно ее демонстрировать.
«Штаб управления» при таком типе господства также
комплектуется на основе личной преданности вождю. Раци-
ональное понятие компетентности и сословно-традиционное
понятие привилегии во внимание практически не принима-
ются.
И от традиционного и от легального типа господства ха-
ризматическое отличается абсолютным отсутствием установ-
ленных (по традиции или рационально) правил. После смерти
или ухода с арены харизматического лидера очень серьезной
проблемой становится вопрос о преемнике.

Плебисцитарная диктатура

В своих научных работах Вебер подчеркнуто безразли-
чен к тем ценностям, которые несет в мир тот или иной ха-
ризматический лидер. Но легальное господство, по его мне-
нию, в любом случае имеет меньшую легитимную силу,
нежели традиционное или харизматическое.
А теперь попытаемся перенести сделанный Вебером вы-
вод в плоскость практической государственной политики.
Понятно, что легальное господство ассоциируется прежде
всего с демократическими странами, традиционное — с
монархиями и, наконец, харизматическое — с диктаторски-
ми режимами, наподобие гитлеровского или сталинского
(до появления которых сам Вебер, впрочем, не дожил).
Для людей, воспитанных в духе приверженности к де-
мократическим традициям, вывод о меньшей легитимности
(а, следовательно, некоторой ущербности) легального гос-
подства может прозвучать неожиданно. Тем не менее Вебер
объяснял свою позицию сугубо логическими доводами.
В чистом виде легальное господство, считал Вебер, не
имеет ценностного фундамента, поскольку в основе этого
типа лежит принцип формальной рациональности, который
определяется через что-то другое. Так, парламентская де-
мократия, признаваемая классическим либерализмом в ка-
честве единственнр правомерного законодательного орга-
на, не имеет в себе достаточной легитимной силы в глазах
масс. Дополнить демократию при такой схеме могут либо
наследственный монарх (с урезанными конституцией права-
ми), либо избранный в ходе плебисцита национальный ли-
дер. В первом случае легитимность легального господства
усиливается с помощью апелляции к традиции, во втором —
апелляции к харизме.
В конце жизни Вебер пришел к выводу о необходимос-
ти дополнить парламентскую легальность плебисцитарной
легитимностью. Национальный лидер, по его мнению, дол-
жен был избираться ни парламентом, а всем народом, что,
в свою очередь, должно было давать вождю право в наи-
более критических ситуациях обращаться к народу напря-
мую, через голову парламента.
Вебер, впрочем, никогда не подвергал сомнению саму
необходимость существования парламента как органа, ог-
раничивающего и контролирующего деятельность харизма-
тического лидера. Более того, с точки зрения современно-
го западного общества, нормальное функционирование
государственного механизма возможно лишь при наличии
трех взаимодополняющих моментов. Во-первых, речь идет
об аппарате управления как рациональном средстве осуще-
ствления власти политического лидера; во-вторых — о ха-
ризматическом лидере, формулирующем и проводящем по-
литическую программу, и, в-третьих, — о парламенте как
инстанции, критически контрольной как по отношению к
лидеру, так и к чиновничьему аппарату
В этой связи следует учитывать, что одним из мотивов,
заставивших Вебера особо подчеркивать значение плебис-
цита, было стремление ограничить возраставшую роль ап-
парата буржуазно-демократических партий, или «партийной
олигархии».
Последующий ход исторических событий выявил еще
одну закономерность: параллельно развитию демократии
усиливается процесс бюрократизации и отчуждения масс от
принятия политических решений.
Вебер уловил эту тенденцию одним из первых в тот мо-
мент, когда обнаружил, что вовлечение масс в социально-
политическую деятельность приводит к появлению больших
организаций, институционализирует их, после чего эти орга-
низации становятся деструктивными для самой демократии.
Но самая главная опасность, по его мнению, заключалась в
том, что при бюрократической централизации практические
решения принимают уже не миллионы людей, а элита госу-
дарства, бизнес-корпораций, партий и профсоюзов.

Плебисцит против бюрократии

Признавая, что бюрократическое господство характер-
но для всех современных обществ, Вебер, вместе с тем,
видел таящиеся в нем опасности, так называемые иррацио-
нальные элементы. Дело в том, что любая рациональная
система имеет следующие тенденции:
1) заменять человека нечеловеческой, по сути, техноло-
гией (бюрократические правила, машины вместо живых кон-
кретных людей);
2) сводить к минимуму фактор человеческого разума,
что угрожает возникновению потенциальной возможности
ее дегуманизации вообще;
3) воспроизводить в той или иной степени иррациональ-
ные последствия;
4) современные нечеловеческие технологии способны
вызвать озлобление у самих чиновников, которые становят-
ся функционально ненужными.
Но самая главная опасность заключалась, согласно Ве-
беру, в том, что чиновник-функционер не способен обеспе-
чить стабильное развитие государства и по-настоящему про-
фессионально заниматься политикой.
Любой государственный служащий изначально воспиты-
вается в духе дисциплины, а не инициативы и борьбы. Соб-
ственно, последние качества от него и не требуются, по-
скольку главная его задача заключается в наблюдении за
соблюдением уже существующих норм и правил. А вот
политические деятели, по Веберу, должны отбираться в про-
цессе реальной борьбы, где они приобретали бы такие не-
обходимые качества государственного деятеля, как реши-
тельность, инициативность, способность внушать веру и
добиваться подчинения.
Поскольку формальный характер легального господ-
ства не имеет никаких собственных ценностей, ему в каче-
стве необходимого дополнения требуется политический
лидер, который был бы способен сформулировать опреде-
ленные цели.
Но для того чтобы этот лидер имел необходимую леги-
тимность, он должен обладать своеобразным «мандатом до-
верия» от народа, который, по мнению Вебера, он может
приобрести только в ходе общенародного плебисцита.
Ученый в данном случае надеялся, что некий харизма-
тический лидер, стоящий вне классов и демагогической по-
литики различных партий, получив в результате плебисцита
«мандат доверия», сможет объединить вокруг себя нацию
и защитить ее от давления со стороны бюрократии и «со-
циалистического коллективизма». Как полагал Вебер, такой
лидер с независимой от парламента базой власти сможет
преодолеть раздробленность классовых интересов и стать
объединяющим началом власти. При этом он будет обладать
верховенством над бюрократией и одновременно окажется
вне контроля со стороны политических партий и экономи-
ческих группировок.
Как уже отмечалось, Веберу удалось добиться воплоще-
ния своих идей в политической практике Веймарской рес-
публики. Другое дело, что построенная при его участии мо-
дель заработала не так, как рассчитывали. В результате
именно предоставленная «вождю» по конституции возмож-
ность апеллировать прямо к народу стала одним из обстоя-
тельств, способствовавших приходу нацистов к власти. Гит-
лер оказался классическим харизматическим лидером, но,
укротив бюрократию и преодолев разобщенность нации, он,
в конечном счете, низвел народ до положения слепого ору-
дия своей преступной воли.

Политики «по случаю» и «по совместительству»

Вебер в своих исследованиях практически никогда не
затрагивал вопроса о том, какие именно идеи несет хариз-
матический лидер. Но даже благие, на первый взгляд, идеи
могут привести к самым катастрофическим последствиям.
И проблема здесь заключается не только в недостатках того
или иного лидера, но и в том, что «короля» зачастую игра-
ет «свита».
Впрочем, ошибки, допущенные Вебером, можно объяс-
нить тем, что ему удалось застать только самое начало про-
цесса, в результате которого на смену «старой доброй Ев-
ропе» пришла Европа современная. Кардинальная ломка
существующих социально-экономических систем более-ме-
нее привела к смене элит и появлению новых типов полити-
ков. Вебер пытался понять, что это за люди, и пришел к
некоторым довольно показательным, выводам.
По мнению Вебера, кроме чиновников-бюрократов и ха-
ризматических вождей на арене появились так называемые
«профессиональные политики» — люди, которые сами не
стремились быть господами (то есть харизматическими вож-
дями), но поступали к ним на службу. Все они делали из
политики доходный промысел, а также обеспечивали себе
идеальное содержание своей жизни.
В политику оказывались вовлеченными и другие индиви-
ды. Дело в том,, что «заниматься политикой» — то есть стре-
миться влиять на распределение власти между политически-
ми образованиями и внутри них— можно как в качестве
политика «по случаю», так и в качестве политика, для кото-
рого это побочная или основная профессия. Политиками «по
случаю» являемся все мы, когда опускаем свой избиратель-
ный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление, на-
пример, рукоплещем или протестуем на «политическом» со-
брании, произносим «политическую» речь и т. д.
Политиками «по совместительству» Вебер называл всех
тех доверенных лиц и правления партийно-политических
союзов, которые — по общему правилу — занимаются этим
лишь в случае необходимости. Такая деятельность не ста-
новится для них первоочередным «делом жизни» — ни в
материальном, ни в идеальном отношении. Точно так же
занимаются политикой члены государственных советов и
подобных совещательных органов, начинающих функциони-
ровать лишь по требованию. Но равным же образом ею за-
нимаются и довольно широкие слои парламентариев, кото-
рые «работают» на нее лишь во время сессии.
Но есть еще те, кого Вебер называет...

«Преимущественно-профессиональные политики»

По мнению Вебера, есть два способа сделать из поли-
тики свою профессию. Либо жить «для» политики, либо
жить «за счет» политики. Разумеется, это отнюдь не озна-
чает жесткой постановки вопроса «или—или». Различие ка-
сается гораздо более глубокой экономической стороны. За
счет политики как профессии живет тот, кто стремится сде-
лать из нее постоянный источник дохода, для политики —
тот, у кого иная цель. В идеальных условиях политик дол-
жен быть независимым от доходов, которые может принес-
ти ему его профессия. Следовательно, он просто должен
быть состоятельным человеком. Либо как частное лицо за-
нимать такое положение в обществе, которое приносит ему
достаточный постоянный доход.
В докладе «Политика как призвание и профессия» Ве-
бер особенно тщательно исследует те экономические моти-
вы, которые заставляют человека идти в политику.
Типичному обывателю при обычном хозяйстве доходы
приносит только собственное состояние, но этого явно не-
достаточно: ведь тот, кто живет для политики, не должен
зависеть от того, что свою рабочую силу и мышление он лич-
но полностью или самым широким образом постоянно ис-
пользует для получения доходов. И рабочий, живущий на
свою зарплату, и предприниматель (в первую очередь —
промышленный предприниматель, поскольку в сельском
хозяйстве работы носят сезонный характер) привязаны к
своему предприятию.
Даже вполне состоятельный капиталист в большинстве
случаев с трудом может хотя бы на время позволить замес-
тить себя. Столь же трудно заместить, например, врача —
и чем более талантливым и занятым он является, тем реже
возможна замена. А вот адвоката заместить гораздо легче,
чисто по производственно-техническим причинам, и поэто-
му в качестве профессионального политика адвокаты игра-
ют несравненно более значительную, иногда прямо-таки
господствующую роль.
Если же государством или партией руководят люди, ко-
торые (в экономическом смысле) живут исключительно для
политики, а не за счет политики, то это неизбежно означа-
ет «плутократическое» рекрутирование политических руко-
водящих слоев.
Из последнего обстоятельства, впрочем, нельзя делать вы-
вод, что плутократическое руководство предполагает отсут-
ствие у политически господствующего слоя стремления жить
также и за счет политики, то есть использовать свое полити-
ческое господство и в частных экономических интересах.

Личный интерес в политике

Вебер вполне объективно полагает, что на самом деле
вся мировая история свидетельствует об обратном. Для со-
стоятельного человека забота об экономической «безопас-
ности» своего существования является — осознанно или
неосознанно — кардинальным пунктом всей его жизненной
ориентации. Совершенно безоглядный и необоснованный
политический идеализм если и обнаруживается, то в боль-
шинстве случаев именно у тех слоев, которые находятся вне
круга, заинтересованного в сохранении экономического
порядка данного общества. В особенности это относится к
необыденным, то есть революционным эпохам.
В обыденные же эпохи руководить политикой можно либо
в порядке «почетной деятельности», и тогда ею занимаются,
как обычно говорят/«независимые» (то есть состоятельные)
люди, или же к политическому руководству допускаются не-
имущие, и тогда они должны получать вознаграждение.
Профессиональный политик, живущий за счет полити-
ки, может быть чистым «пребендарием», то есть чиновни-
ком на жалованье. В первом случае он извлекает доходы
из пошлин и сборов за определенные обязательные дей-
ствия (чаевые и взятки представляют собой лишь одну, не-
регулярную и формально нелегальную разновидность этой
категории доходов), либо получает твердое денежное воз-
награждение (либо то и другое вместе).
Человек, занимающийся политикой, может превратить-
ся в некое подобие «предпринимателя» (как арендатор, рас-
ценивающий свои издержки в качестве капиталовложения,
из которого он, используя свое влияние, сумеет извлечь
доход), либо такой политик может получать твердое жало-
ванье, например, как редактор, партийный секретарь или
министр.
Неслучайно едва ли не все партийные битвы ведутся не
столько ради предметных целей, сколько за патронаж над
должностями. Более того, ущемления при распределении
должностей воспринимаются партиями гораздо болезнен-
ней, нежели противодействие их предметным целям.
Превращение политики в «предприятие», для работы на ко-
тором требуются навыки в борьбе за власть и знание ее мето-
дов, обусловило разделение общественных функционеров на
две категории: с одной стороны, это уже упоминавшиеся нами
чиновники-специалисты, с другой — «политические» чиновни-
ки. Последние, как правило, внешне характеризуются тем, что
в любой момент могут быть произвольно перемещены, уволе-
ны или же «направлены в распоряжение». Таким образом,
чиновник-специалист и в отношении всех своих обыденных
потребностей оказывался в наиболее выгодном положении.
Все в той же речи «Политика как призвание и профес-
сия» Вебер отмечал следующее: на сегодняшний день со-
вершенно неясно, какую внешнюю форму примет предпри-
ятие политики как «профессии», а потому — еще менее
известно, где открываются шансы для политически одарен-
ных людей заняться решением удовлетворительной для них
политической задачи. У тех, чье имущественное положение
вынуждает жить за счет политики, всегда будут определен-
ные альтернативы — журналистика, работа в партийном
аппарате, коммунальном управлении или же деятельность,
связанная с представительством интересов: в профсоюзе,
торговой палате, сельскохозяйственной палате, ремеслен-
ной палате, палате по вопросам труда, союзах работодате-
лей и т. д.
Свертывая разговор на эту тему, Веберу оставалось толь-
ко констатировать факт, что «партийный чиновник, как и жур-
налист, имеет скверную репутацию „деклассированного" эле-
мента. Если прямо ему этого и не скажут, все равно у него
будет гудеть в ушах: „продажный писатель", „наемный ора-
тор". Тот, кто внутренне безоружен против такого отноше-
ния и не способен самому себе дать правильный ответ, пусть
лучше подальше держится от подобной карьеры, ибо этот
путь может принести горькое разочарование» («Политика
как призвание и профессия»).

Страсть, чувство ответственности, глазомер

Как видим, Вебер был далек от того, чтобы рассматри-
вать политику как дело уважаемое и экономически выгод-
ное. И вполне естественно, что при этом его интересовал
вопрос: ради чего же люди идут на жертвы и занимаются
столь «грязным делом»?
Прежде всего, считал Вебер, политика дает чувство вла-
сти. Даже на формально скромных должностях возникает
возможность влиять на людей и ощущать, что ты держишь
в руках нерв исторически важного процесса. Но здесь пе-
ред конкретным политиком, по мнению Вебера, должен воз-
никнуть вопрос: какие личные качества дают ему надежду
справиться с властью (как бы узко она ни была очерчена в
каждом отдельном случае) и, следовательно, с той ответ-
ственностью, которую она на него возлагает?
Дискуссия, таким образом, переносится в сферу этики,
то есть в область, которая, скорее, считается враждебной
политике. Вебера, впрочем, это не смущало, и он выделял
три качества, необходимых политическому деятелю, — страсть,
чувство ответственности, глазомер.
Под страстью в данном случае подразумевается ориен-
тация на существо дела: страстная самоотдача тому «богу»
или «демону», который этим делом повелевает. Однако
одной только страсти, сколь бы подлинной она ни казалась,
еще, конечно, недостаточно. «Она не сделает вас полити-
ком, — писал Вебер, — если, являясь служением „делу", не
сделает ответственность именно перед этим делом главной
путеводной звездой вашей деятельности» («Политика как
призвание и профессия»).
А для этого — в том-то, согласно Веберу, и состоит важ-
нейшее психологическое свойство политика — требуется
глазомер, способность с внутренней собранностью и спо-
койствием поддаться воздействию реальности, иными сло-
вами, необходима дистанция по отношению к вещам и лю-
дям. «Отсутствие дистанции, только как таковое, — один из
смертных грехов всякого политика, — и есть одно из тех
качеств, которые воспитывают у нынешней интеллектуаль-
ной молодежи, обрекая ее тем самым на неспособность к
политике. Ибо проблема в том и состоит: как можно втис-
нуть в одну и ту же душу и жаркую страсть, и холодный гла-
зомер?
Политика „делается" головой, а не какими-либо други-
ми частями тела или души. И все же подлинная самоотдача
политике должна быть вскормлена только страстью. Но пол-
ное обуздание души, отличающее страстного политика от
«стерильно возбужденного» политического дилетанта, воз-
можно лишь благодаря привычке к дистанции — в любом
смысле слова».

Опасности тщеславия

Вебер считал, что политик ежедневно и ежечасно дол-
жен одолевать в себе совершенно тривиального, слишком
«человеческого» врага — обыкновеннейшее тщеславие.
В академических и ученых кругах этот порок является
своего рода профессиональным заболеванием.
Но в случае с ученым этот порок относительно безоби-
ден в том смысле, что, как правило, не мешает научному
предприятию.
Совершенно иначе обстоит дело с политиком. Стремле-
ние к власти у политика — вещь допустимая и вполне есте-
ственная. Грех против святого духа его призвания начина-
ется там, где стремление к власти становится отражением
каких-то личных посылов и не имеет ничего общего со слу-
жением «делу». Ибо в сфере политики, по большому счету,
есть лишь один смертный грех: безответственность.
Тщеславие, то есть потребность все время быть «на пере-
днем плане», согласно Веберу, сильнее всего вводит полити-
ка в искушение совершить этот смертный грех. Чем больше де-
магог считается с «эффектом», тем быстрее он превращается
в «фигляра», переставая нести ответственность за свои дей-
ствия и интересуясь лишь произведенным «впечатлением».
И поскольку «...власть есть необходимое средство, а
стремление к власти есть поэтому одна из движущих сил
всякой политики, нет более пагубного искажения политиче-
ской силы, чем бахвальство выскочки властью и тщеслав-
ное самолюбование чувством власти, вообще всякое покло-
нение власти только как таковой». Политик, занимающийся
своей деятельностью исключительно из любви к одной толь-
ко власти, способен оказывать на людей мощное воздей-
ствие. Но в этом случае его действия фактически уходят в
пустоту и бессмысленность, а сам он является лишь продук-
том «в высшей степени жалкого и поверхностного чван-
ства» («Политика как призвание и профессия»).
88

«Наука как призвание и профессия»

Так называлась последняя знаковая работа Вебера, став-
шая для него чем-то вроде «лебединой песни». В ней он
много размышлял все о том же «профессиональном призва-
нии», о необходимости каждого человека посвятить себя
делу, но главной для него становится именно проблема от-
ветственности.
Миссия ученого (и в первую очередь ученого-социоло-
га), по мнению Вебера, заключается в том, чтобы поставить
человека перед выбором, объяснив ему закономерности
того или иного социального процесса и возможные послед-
ствия, которые, в свою очередь, зависят как от намерений
участников, так и от избранных средств. «Мы можем, если
понимаем свое дело (что здесь должно предполагаться),
заставить индивида дать себе отчет в конечном смысле соб-
ственной деятельности. Такая задача мне представляется
отнюдь не маловажной, даже для чисто личной жизни»
{«Наука как призвание и профессия», 1920).
Для этого ученый должен иметь ясное мышление, четко
осознавать всю меру своей ответственности и, главное, быть
«интеллектуально честным». При этом интеллектуальная че-
стность, по мнению Вебера, не исчерпывается обычной
объективностью, хотя и предполагает ее. Объективность —
не более чем средство достижения искомого, в то время как
быть интеллектуально честным означает, прежде всего, му-
жество оставаться честным перед самим собой.
Именно поэтому, вновь обращаясь к созданной им кон-
цепции свободы от оценочных суждений, Вебер настаивал:
совершенно недопустимо внушать студенту свое мировоз-
зрение независимо от того, достаточно ли оно интересно
или компромиссно. «Пророку и демагогу не место на кафед-
ре в учебной аудитории <...> И я считаю безответственным
пользоваться тем, что студенты ради своего будущего дол-
жны посещать лекции преподавателей и что там нет нико-
го, кто бы мог выступить против него с критикой; пользо-
ваться своими знаниями и научным опытом не для того, что-
бы принести пользу слушателям — в чем состоит задача
преподавателя, — а для того, чтобы привить им свои лич-
ные политические взгляды».
В идеале студента, согласно Веберу, следует обучить
способности находить удовлетворение в решении поставлен-
ной перед ним задачи, умению исходить из фактов, в том
числе ему неприятных, и подавлять при изучении научной
проблемы личные интересы и пристрастия.
«Личностью можно стать, — пишет Вебер, — лишь пол-
ностью отдаваясь своему делу. Вносить же в объективное
исследование личные мотивы противоречит сущности науч-
ного мышления».
И в заключение приведем еще одно высказывание из ра-
боты «Наука как призвание и профессия», которое позво-
ляет лучше понять то, каких ценностей придерживался сам
Макс Вебер: «Без странного упоения, вызывающего улыб-
ку у всякого постороннего человека, без страсти и убежден-
ности в том, что „должны были пройти тысячелетия, преж-
де чем появился ты, и другие тысячелетия молчаливо ждут",
удастся ли тебе твоя догадка, — без этого человек не име-
ет призвания к науке, и пусть он занимается чем-то другим.
Ибо для человека не имеет никакой цены то, что он не мо-
жет делать со страстью».

Эпилог

Отдавался ли полностью своему делу сам Вебер? Судя
по всему — да, хотя, если быть объективным, человек в ряде
случаев брал в нем верх над ученым.
В любом случае сегодня он известен намного больше, чем
при жизни, причем эта известность выходит далеко за пре-
делы социологической науки, распространяясь и на смежные
90
научные дисциплины — историю, философию, экономику, по-
литологию, религиоведение.
Подобно Сократу, он умел задавать вопросы, и хотя не
всегда давал на них четкие и однозначные ответы, ему уда-
валось, по крайней мере, обратить внимание исследовате-
лей на те сферы, которые ранее выпадали из их поля зре-
ния.
Та методология, которая была создана Вебером, хотя и
не стала универсальным инструментарием, но и сегодня ис-
пользуется в социологической науке, с ее помощью многие
современные исследователи пытаются толковать прошлое и
давать прогнозы на будущее.
Неслучайно, как отмечают авторы фундаментальной ра-
боты «Западная социология» (СПб., 2003), «Макса Вебера
следует рассматривать в качестве одной из ключевых фи-
гур, обращение к которым во многом открывает перспекти-
ву плодотворного обсуждения вопросов, направленных на
укрепление позиций социологической науки. Это особенно
актуально в связи с затянувшимся кризисом, затрагивающим
ее статус в современном мире. При всей фундаментальнос-
ти позиции М. Вебера в социологии, его отношения с науч-
ным сообществом социологов никогда не были безоблач-
ными. Его творческая деятельность и научное наследие, как
показывает история, практически всегда оставались предме-
том научных дискуссий „с ним" и „о нем"».

Комментарии (1)
Обратно в раздел социология